Аннотация: Памяти академика Петрика и похожих на него чуваков посвящается.
Мясокомбинат 3.
Людочке повезло. Определенно повезло. Ведь не каждому выпускнику пищевого техникума сразу предложат место в лаборатории крупнейшего мясокомбината. А Людочке предложили.
Не сказать, чтобы Людочка отличалась от своих однокашников какой-то особой успеваемостью или небесной красотой - ничего подобного не было. Больше того - ежедневно по многу раз заглядывая в зеркало, Людочка с прискорбием понимала, что никогда ей не стать королевой красоты: плоская грудь и широкий, едва не лошадиный круп, плоский нос с горбинкой и круглые выпученные глаза не удавалось скрыть никакой косметикой и одеждой. Отчим ласково называл ее "среднесибирской низкожопкой" и она очень расстаивалась каждый раз, когда это слышала. До слез.
Но все-таки место в лаборатории и приличную зарплату дали ей, а не "прима-балерине" курса - Сотниковой. И не заучке-толстухе Величко. Ведь ни у той, ни у другой не было ненавистного отчима - коммерческого директора этого самого мясокомбината и по совместительству главы целой сети региональных ООО-шек, торгующих колбасой, вырезками и свиными языками.
Если бы отчим с мамочкой сошлись на пару лет раньше, Людочка наверняка поступила бы в местный "нархоз" и вышла бы оттуда не "технологом мясо-молочного производства", а полноценным "менеджером-экономистом", но жизнь сложилась так, как сложилась и все равно Людочка считала, что ей повезло.
В первый же рабочий день ей дали ответственное поручение - завести журналы осмотра и учета. Полдня Людочка корпела над полосатыми страничками, аккуратно подписывая каждую, затем пришел Иван Ильич - завлаб, поглядел на выполненную работу, непонятно хмыкнул и попросил Людочку сходить в Управление, в двести двенадцатый кабинет, забрать какие-то документы.
По дороге в Управление Людочке пришлось нанюхаться всякой дряни, которой пропахли все строения мясокомбината - от цехов до гаража и склада. Не сказать, что она была к этому запаху непривычна, но все же ей казалось, что на парфюмерной фабрике пахло бы не в пример лучше.
Пару раз - пока она плутала по территории, выспрашивая у всякого встречного "где Управа?" - ее чуть не задавил усатый дядька - ничего, симпатичный такой, хоть и в годах, - везущий не электрокаре длинную вереницу тележек с колбасой.
Возле градирни ее обдало фонтаном брызг, испачкало белоснежный халатик и порывом ветра сорвало с головы белую шапочку, которую носили все лабораторные сотрудники. Пришлось бежать за ней по дорожке, глупо, как курица, приседая за ускользающим из рук предметом спецодежды.
Внутри мясокомбинат был похож на небольшой город - со своими улицами, перекрестками, тротуарами и площадью. И даже магазин был. И кафе. И столовка. И медпункт. И небольшой парк со скамейками. Не хватало только полицейского участка, но вместо него имелись пузатые охранники-бездельники, похотливыми взглядами облапывающие нескладные формы Людочки.
В Управлении ей выдали стопку запрошенных завлабом бумаг и еще какой-то обруч, с двух сторон обтянутый разрисованной кожей. К бубну (как верно идентифицировала его Людочка) прилагалась занятная колотушка, чем-то похожая на куриную лапу, и мешочек с какой-то вонючей травой.
- Что это? - спросила Людочка, помня, как однажды в общаге ей-первокурснице предложили "расслабиться" с помощью сигаретки, набитой похожей травкой, а утром оказалось, что она лишилась девственности, потеряла где-то лифчик и совершенно не помнит ничего, что случилось после первой затяжки.
- Это - заказ Ильича. Давно просил, - пояснила очкастая тетка из двести двенадцатого кабинета. - Они со снабженцем друг друга на дух не переваривают, вот через меня и общаются. Ты иди, а то мне еще в бухгалтерию сходить нужно.
И Людочка потащила бубен и бумаги в лабораторию через уже знакомые улицы-перекрестки-площадь.
- О, бубен! Принесла! Умничка! - Похвалил ее завлаб. - Бумаги брось в шкаф, а сама надень маску и пошли со мной.
Пока она искала марлевую повязку на лицо, Иван Ильич стучал по бубну ногтем, слушал получившийся звук и млел, невнятно бормоча:
- Какая прелесть... м-м-м-м-м... вот это звук... да, да, да... ну-ка... м-м-м-м... наконец-то!
А потом он повел ее внутренними переходами через обвалочный цех в какое-то сумрачное помещение, где повсюду висели свиные и говяжьи туши, среди них виднелись белые халаты работников и пахло холодным мясом.
- Вот, девчонки, Палыч новый бубен передал! - похвалился приобретением завлаб и со всех сторон раздался восторженный визг лаборанток. - Становитесь в круг, начнем.
Людочка совсем не понимала, что происходит, но влекомая коллегами встала в хоровод, обступивший какое-то подобие костра: в полу была пробита выемка, а в ней потрескивали огнем дрова.
Иван Ильич стукнул в бубен колотушкой и голосом начал выводит какую-то странную мелодию, одновременно заунывную и ритмичную. Под нее не хотелось танцевать, но появилось необоримое желание раскачиваться в такт завлабовским завываниям и постукиваниям.
Людочке доводилось читать про кладбищенские шабаши сатанистов, и даже в кино видела что-то такое, но то, что происходило сейчас перед ней явно было чем-то другим.
Хоровод дрогнул и поплыл влево, увлекая ее за собой, она увидела, как из-за разгорающегося костра показалась фигура завлаба, выделывающего странные коленца неведомого танца: движения его были нелепы, но странно пластичны и красивы. Он двигался внутри хоровода навстречу движению вереницы лаборантов и что-то напевал, издавая иногда горлом необыкновенные клокочущие звуки, переходящие в утробный хрип.
Людочке хотелось остановиться, но ноги сами несли ее, грудь наполнялась каким-то угрюмым весельем, она начинала чувствовать себя всесильной и бесстрашной.
Так продолжалось до самого конца рабочего дня, Людочке не запомнилось чем все кончилось и в себя она пришла уже сидя за своим столом перед рядом пустых колб. В переодевалку Людочка пришла изможденная, в мокрой от пота одежде, едва переступая по бетонному полу дрожащими ногами.
На скамейке перед ее шкафчиком сидела дородная тетка в таком же белом халате. Ее красное лицо выражало крайнюю степень усталости, белки глаз розовели от крови из потрескавшихся сосудиков, а руки беспокойно оглаживали жирное тело.
- Умаялась? - вдруг спросила тетка. - Ничего, в первый раз всегда тяжело.
- Что это было? - спросила Людочка, присаживаясь рядом.
- Это-то? У костра? Это завлаб новую печать освящал.
- Чего? - не поняла Людочка.
- Ты ж новенькая, не знаешь еще. Я тебе расскажу тогда. Послушай.
Тетка облокотилась спиной на ряд шкафов, прикрыла глаза и начала свою историю:
- Началось это двенадцать лет назад, когда руководством были уволены все старые сотрудники нашей лаборатории из-за какой-то ерунды. То ли заразу какую в мясе пропустили, то ли химикаты куда-то не туда спустили и попались экологам - не важно. Дело было совершенно обычное, ничего особенного, такое дважды за год обязательно бывает. Понимаешь?
- Ага, - согласно кивнула Людочка, ничего на самом деле не понимая.
- Ну и вот, стали нанимать новых, а здесь и появись Иван Ильич! Попал на прием к руководству, предложил программу переоснащения лаборатории. Раньше здесь работало тридцать человек, а по его плану мы остались ввосьмером. Ну ты вот, девятая. Новенькая, - тетка перевела дух и продолжила: - Видела, какой мясокомбинат большой? Каждые сутки перерабатываем сто тонн мяса, шестьдесят - колбасы и тридцать тонн полуфабрикатов. Почти двести тонн выходит. Это под тысячу свинюх и полтысячи коров за сутки оприходовать нужно. Представляешь себе?
- Не очень, - честно призналась Людочка, но на всякий случай кивнула согласно.
- Ну вот, - не обращая на нее внимания, продолжала тетка, - как все эти туши проверить на кучу болячек? Совхозным да колхозным ветеринарам верить - себя не уважать. Да и спрос не с них будет, а с нас. А ввосьмером собрать образцы тканей, проверить каждую тушу на полсотни болезней и невозможно никак...
- А как же... - совсем запуталась Людочка.
- А вот так, - сказала коллега. - Ильич-то не пальцем деланный. Целый доктор наук, понимаешь. И диссертация у него была на профильную тему. Что-то о "проведении анализа и профилактика заболеваний скота трансцендентными методами", - с трудом ворочая языком, выговорила тетка. - Руководство ему поверило и вот мы теперь вот так работаем.
- И что это значит?
- Мы теперь не занимаемся анализами. Один раз в лунный месяц Ильич проводит обряд освещения защитной печати. Камлает, привязывает к ней потусторонних духов. После этого незачем проверять каждую тушу. Ставь себе на все подряд печати, а уже привязанные к ней духи сами вылечат свинку или там коровку от любой болячки. Даже опарышей как-то выводят. Печатью шлепнул и порядок! Себестоимость закупки туш снизилась на двадцать процентов. Теперь все в дело идет - падаль, дохлятина. Красота! Мы даже премии получили. Беда только в том, что процедуру над печатью нужно проводить каждый раз в полнолуние. А бубны живут не больше трех камланий. Так-то, девочка. Никто теперь ничего не проверяет - шлепнул печаткой, и спи себе спокойно. Иной раз так за день печатью намашешься - ажно рука как плеть висит. Печать у нас как амулет и оберег и высшее научное достижение. Такой вот у нас Ильич.
На следующий день, вечером, покупая в магазине окорок, Людочка успела заметить на влажном боку пышущей здоровьем свиной туши обычную синюю печать, которую сама поставила тремя часами раньше на полусгнившую свинью, привезенную из какой-то далекой деревни.
Следующий магазин, в который она вошла, был книжным и искала Людочка что-нибудь о том, как стать вегетарианцем.