Пыльно, жарко в центре городка, да еще неподалеку, у тринадцатого дома по Саратовской - новенького, только что отстроенного, теплотрассу опять чинить придумал местный исполком. Половину дороги вскрыли, кучи глинозема наверх вытащили, да так и оставили, наверное, решили, что от того, что трубы немного подвялятся на солнце, они станут крепче? В общем - развели грязищу.
На улице Пролетарской Победы, там, где она пересекается с Саратовской, издавна завелась собачья стая. Потому что место бойкое: на рынок телеги едут и с рынка, к речному порту и назад, к элеватору. Часто полуторки появляются. Поначалу-то псы побаивались грохота и скрежета этих вонючих тарахтелок, а потом ничего, попривыкли. И облаивали уже ничуть не осторожнее, чем знакомых кобыл, впряженных в гужевое транспортное средство.
С утра до вечера на перекрестке лай-гвалт и суета. К полудню немного стихает - транспорта становится меньше, людям нужно обедать и даже собакам нужно отдохнуть, привести в порядок свои важные собачьи дела. Но потом до самого заката - как на столичном стадионе в день долгожданного дерби.
В тени рекламной вывески Государственной лотереи лежали, высунув розовые языки, два пса неопределенной породной принадлежности. Внимательный кинолог признал бы в старшем дальнего потомка овчарки и пуделя, а во младшем угадывались черты нечистокровной таксы.
- Вот не понимаю я людей, - пробурчал бывалый барбос с ожидаемым именем Барбос. - Помнишь, зимой эту же трубу прорвало?
- Ну да, было, - тявкнул в ответ его внучатый племянник - Шарик Второй, молодой, едва ли трехлетний пес со сломанным хвостом.
Так его звали, потому что Шариком Первым был сам предводитель стаи - здоровенный бастард какого-то эрделя, существо могучее и злое.
- Сколько времени они возились тогда? За день управились? - Барбос почесал задней лапой свой левый бок и клацнул зубами, отгоняя назойливую муху,
- Точно, - Шарик Второй поднял с лап голову и уставился вдаль: на улице Победы показался Кузьмич - старый, побитый жизнью лошак, запряженный в полуразваливавшуюся повозку. - За день. Мне еще кусок ливерной колбасы прораб бросил, когда уезжал.
- Тогда скажи мне, мой юный друг, почему летом, когда работать ни в пример легче, они меняют эту трубу уже второй месяц?
- Ты б, дед, у них и спросил, - ответил Шарик Второй, вставая на ноги. - Смотри, вон Кузьмич появился, Шарик стаю поднимает! Айда Кузьмича гонять!
- Не хочу, - отмахнулся старый Барбос и даже не посмотрел в сторону приближающегося объекта внимания всей стаи. - Кузьмич для лохов.
Но племянник, не слушая брюзжание деда, уже понесся наперерез бредущему Кузьмичу.
Спустя полчаса Шарик Второй, запыхавшийся, но довольный, вернулся на место. Однако Барбоса там не оказалось. Оглядевшись вокруг, Шарик хотел было удивиться, но не успел - стая собиралась загнать очередную "жертву". Отставать от других не хотелось и потомок таксы бросился в атаку.
К вечеру порядком оголодавший Шарик Второй подумывал о променаде на помойку - поохотиться на крыс, раз уж люди сегодня оказались жмотами и не бросили в него ничем съедобным. Но исчезновение деда насторожило его, и Шарик решил более никуда не отлучаться, пока не дождется старого.
Встретились с Барбосом они на самом закате. Старый пес пришел со стороны Речпорта, от него явно несло чем-то мясным с немыслимо аппетитной отдушкой. Шарик насторожился, обнюхал деда и, так ничего и не поняв, спросил:
- Ты где был, старый?
- Я-то? - Барбос сытно рыгнул и, усевшись на теплую землю, стал выкусывать блох на задней лапе. - За мечтой бегал.
Шарик в общем-то знал, что такое мечта, но как за ней можно бегать - не имел никакого представления и поэтому, конечно, не сдержался:
- Как это?
Старый пес невозмутимо закончил свои дела, улегся на землю и только потом ответил:
- Ты, Шарик, замечал, кто в нашей стае самые сильные и сытые?
- Это все знают: ты, да Шарик Первый!
- А почему?
- Так он же вожак стаи, все самые вкусные куски ему сначала! Странно было бы, будь оно по-другому. Не отдавать же самое вкусное всяким шавкам!
- Правильно, - одобрил ход мыслей потомка Барбос. - Шарики Первый - наш рулевой. Всей стаей выбранный и признанный. И имеет право делить и выбирать. Но я не о нем. Я о себе. Почему я самый сильный и сытый? После Шарика, конечно.
- Порода такая, наверное, - зевнул Шарик Второй.
- Может быть и порода, - согласился дед. - Однако, помнишь Рекса?
Рексом звали потерявшегося мастиффа, в позапрошлом году присоединившегося к стае, а этой зимой сдохшего от истощения и обморожения.
- Вот уж куда породистее? Раза в два больше Шарика Первого был, - продолжал свою просветительскую работу Барбос. - А все же исдох. Нет, Шарик, все дело в мечте.
- Не понимаю, - тявкнул племянник, - что за мечта такая?
- Вот завтра настанет утро, поедут телеги. Что будет дальше?
- Мы станем их гонять! - сверкнул глазами племянник. - В этом наше предназначение! Такова норма жизни! Так говорит Шарик Первый!
- Конечно, - вздохнул Барбос, - с телег иногда объедками швыряются, они все нашему вождю и достаются. Ну и немножко тем, кто ему поддакивает.
- К чему ты ведешь? - насторожился Шарик Второй. - Бунтовать против порядка хочешь?
- Что ты! Никогда, - Барбос облизнулся и снова вокруг понесся запах копченой колбасы. - Утром появится первая телега, вы все броситесь за нею, пробежитесь до пятого дома, потом вернетесь на перекресток поджидать следующую. За нею пробежитесь за теплотрассу, кто-то заметит третью жертву, и вы снова бросите вторую и кинетесь за третьей...
- Ты умеешь предсказывать будущее? - поразился Шарик Второй.
- Что тут предсказывать? Каждый день одно и то же! С четвертой телеги в вас бросят недоеденной куриной ногой и ваш предводитель похрустит косточкой. С шестой в вас зашвырнут камнем и кому-то достанется по шее. С восьмой бросят огрызок протухшей колбасы и Шарик Первый будет вечером мучиться несварением. Скучища.
- Мы всегда так жили!
- Уж ты бы помолчал, жилец... - Барбос перевернулся на другой бок.
- Ну хорошо, а ты что предлагаешь?
- Я не бегаю вместе с вами за всеми телегами подряд. Бегу только за той, с которой пахнет вырезкой или колбасой. Потому что вырезка и колбаса - моя мечта. И бегу не до тех пор, пока кто-то швырнет в меня куриной головой - она вовсе не моя цель, а пока повозка не остановится у какого-нибудь трактира. И мне безразлично, что мимо едут телеги с тушенкой или с солониной, моя мечта, моя цель - колбаса. Если нужно будет пробежать восемь кварталов - бегу восемь, десять - пусть будет десять. Каждый новый перекресток только лишь приближает меня к мечте. И когда телега остановится, а люди отойдут, я запрыгиваю на нее и утаскиваю ровно столько, сколько мне нужно. В итоге - я сыт, здоров и бодр, а вы истощены и думаете: не пойти ли на помойку охотиться на больных крыс? Так что, внучек, если нет у тебя мечты, то обгавкивать проезжающие возможности ты всегда будешь только для чужого достатка.
Барбос закрыл глаза и засопел - возраст требовал сна.