| |
|
Реюньон
Арсенал на борту корабля напоминал кунсткамеру. Скользкие от масла уродцы, блестящие артефакты и убийственные шедевры смотрели на Германа так, что он даже ощущал некую робость под цепкими взглядами их прицелов и дул. Одни дремали в гнездах-шкафах, а другие стояли навытяжку в полуоткрытых ячейках - только протяни руку и возьми. И лишь единственный экспонат сиял наготой.
Он висел высоко на стене и оттого напоминал парящего механического ястреба, взлетевшего над металлическим выводком. Но Герман узнал его и протянул к нему руку.
- Здесь должен быть человек.
- С чего ты взял? - сказал наставник.
- Это распятие.
- Нет. Это просто арбалет. Примитивный механизм, который выкидывает короткие металлические стрелы.
- Да? Зачем он здесь?
- Реликвия. Первое персональное оружие, которое было использовано в открытом космосе. И последнее.
- Разве в этом есть смысл?
Наставник показал на микроволновой излучатель, стоявший в шкафу.
- Смотри, - сказал он. - Батарея у этой штуки расходуется за полминуты непрерывного действия. А на ее зарядку требуется полчаса. Понимаешь?
- Стрелы всегда готовы к бою.
- Да. И еще - для батарей и прочих современных боеприпасов нужна технология. А стрелы можно изготовить и самому. На коленке, из подручных материалов.
Герман улыбнулся.
- И далеко бьет эта штука? - спросил он.
- На планете земного типа она не возьмет и трехсот метров. Но в открытом космосе - другое дело! Там стрела может лететь вечно. И учти еще разность скоростей. На Каммадоре, при абордаже орбитального города, нападающие использовали реактивные ранцы. Защитники - тоже. Ты помнишь Каммадор?
Зачем он это спрашивает, подумал Герман. Как я могу помнить Каммадор? Или ему ничего не сказали?
- Нет, - сказал он. - Я не помню его. Реюньон сожгли задолго до атаки на орбитальный город.
- Извини, друг.
- Ничего.
Он проверяет меня, понял Герман. Боже, боже, мы все свихнулись. Разве не проще взять кровь на анализы или провести полное сканирование? Или наши враги уже дошли до такой степени развития, что научились создавать идеальные копии? Если это так, то дело даже хуже, чем я думал.
- Так вот, - продолжил наставник. - Из реактивного ранца можно выжать восемьдесят километров в секунду. И будь уверен, защитники Каммадора выжимали все, что могли. Десантный клин летел им навстречу, так что стальные иглы прошивали атакующих насквозь, как тряпочки. Это было невероятное зрелище - люди в плохих скафандрах с древними арбалетами крошили вооруженную до зубов элитную гвардию. Битва вошла во все учебники. И если ты не помнишь о Каммадоре, то запомни его сейчас. Потому что у победителей надо учиться. А каммадорцы поступили как победители. Они успели выпустить четыре тысячи пятьсот двенадцать игл. И половина из них попала в цель.
- Четыре тысячи пятьсот двенадцать, - повторил Герман, глядя на арбалет. - Значит, Каммадор тоже уцелел?
- Нет, орбитальный город торпедировали, когда роботы заметили, что количество потерь превысило допустимый уровень. И даже после этого несколько уцелевших, которые успели отлететь подальше, пытались атаковать боевые корабли.
Нет, это не победа, подумал Герман. Это просто бойня, восстание ягнят против мясников. Арбалеты против торпед, стрелы против космической брони. Они все погибли зря. Нет никакого смысла в битве при Каммадоре. Смысл остался только там, куда мы летим. По крайней мере, для меня.
- Завтра мы садимся на планету, - сказал наставник. - Будь готов.
- Для этого мне достаточно лишь почистить зубы, - ответил Герман.
- Это еще почему?
- Чтобы подготовиться к поцелуям, которыми меня встретят спасенные девушки.
Наставник засмеялся. Его ровный смех покатился по арсеналу, упругим мячиком-эхом отскакивая от стен.
- Мне нравится твой оптимизм, - сказал он. - Нравится, черт побери. У тебя есть чему поучиться.
- Мне он тоже нравится, - ответил Герман. - И если найдется там хоть одна женщина, пусть старуха, уродина или калека, я расцелую ее, как мисс Вселенную.
- А если женщин не будет?
- Клянусь арбалетом, мужиков целовать не стану!
Наставник перестал смеяться и нахмурился.
- Не клянись на арбалете! - сказал он. - Тебе лучше так никогда не делать, особенно при других. Поверь мне!
- Ладно, Планк, ладно! - быстро ответил Герман. - Я может, многого сейчас не понимаю и не знаю. Но я в курсе, что мир изменился. И я верю тебе, слышишь!
Планк кивнул и пожал ему руку.
- Я помогу тебе, насколько смогу, - сказал он. - И помни, что ты не один, чтобы не случилось. А теперь пойдем, нас уже ждут в кают-компании.
Мне остается только верить, думал Герман, шагая за наставником. Что мне еще остается? Моя память черна, как запекшаяся корка на поверхности планеты. Душа моя томится, словно я все еще погребен заживо. Но как бы там ни было, я выжил. И у меня есть друзья, которым можно верить.
Кают-компания встретила их сладким запахом кофе. Маленькие черные чашечки уже дымились на столе, ожидая своих хозяев. Но хозяева не спешили. В комнате сидело лишь несколько человек. Они обменялись с вошедшими кивками, как старые знакомые, но Герман мало кого из них видел раньше, за исключением доктора Стета.
Доктор не пил кофе. Перед ним на столе лежал персональный планшет. Время от времени Стет наклонялся к нему и делал какие-то пометки. Это происходило каждый раз, когда в кают-компанию кто-нибудь входил. Кивок, наклон, изящное движение кистью. Идеальный набор движений, настоящий танец. Если бы у секретарей существовала своя особая разновидность балета, доктора Стета, несомненно, признали бы лучшим танцором.
Выполнив очередной пируэт над планшетом, доктор вдруг посмотрел на Германа и подмигнул ему. Герман смутился и перевел взгляд на большой экран.
Там в облаках диаграмм плыл Реюньон. Покрытый сеткой меридианов, он был похож на фасеточный глаз насекомого. Герман попытался увидеть в нем что-нибудь знакомое. Но тщетно. Планета все еще оставалась чужой.
В кают-компанию вошли последние участники совещания: командир Титус, центурионы Марк и Фобос. Герман познакомился с ними еще до отлета, на планете-госпитале, где его выхаживали в реанимационном коконе. Поэтому он обрадовался им, как старым знакомым, и не просто кивнул, но еще даже и помахал рукой, издав краткий приветственный возглас.
Но похоже, что регламент совещания не предусматривал такие жесты. Вошедшие лишь коротко поклонились, а прочие посмотрели на Германа так, как будто он сбил локтем чужую чашку с кофе.
Суровые парни, подумал Герман. Впрочем, их можно понять. Тащиться через всю галактику к черту на рога, спускаться в ад и копаться в преисподней из-за какого-то призрачного шанса. Если бы не я, что бы они делали сейчас? Гоняли мяч с девчонками из женского батальона? Умиротворяли боевых слизней, нарушивших соглашения по репродуктивному циклу? Чтобы они делали, это должно быть куда интереснее, чем ловить надежды на сожженной планете.
Ощутив укол стыда, Герман выругался про себя. Хватит! Это их работа, в конце концов. А твоя работа - помочь им, несмотря на их постные рожи. Да, может я и веду себя смешно, но сейчас не время заниматься рефлексией. Все это стоит того. В конце концов, я жив. И если повезет, будут живы и другие.
- Итак, - сказал командир Титус. - Как мы все знаем, война роботов и людей завершилась далеко не так хорошо, как хотелось бы нам. И планета Реюньон одно из доказательств тому.
Черт побери, как он остроумен, подумал Герман. Далеко не так хорошо... Да я бы миллион отдал тому, кто сумел бы найти в этом всем что-то хорошее!
Он заметил пристальный взгляд командира. Должно быть, тот ждал какой-то реакции. Герман кивнул ему и Титус продолжил:
- Роботы сбросили на эту планету девятьсот тридцать шесть термоядерных бомб с предварительным заглублением. Заряды ушли на сто метров от поверхности. Их срабатывание произошло одновременно. Помимо теплового, ударного и радиационного воздействия, поверхность планеты претерпела сильные тектонические подвижки. По данным со спутников, все надземные и подземные жилые комплексы планеты были уничтожены, а вероятные убежища - ликвидированы.
Пилоты, сидевшие группой по правую руку от Германа, о чем-то зашептались. Он попытался прислушаться, но не смог ничего разобрать, кроме повторяющихся слов "линковка... линковка...".
- В течение нескольких сот лет после этого Реюньон считался абсолютно мертвым, - сказал командир Титус. - Но в прошлом году наш спутник уловил слабый сигнал, исходящий с поверхности. Спасательная экспедиция, посланная на планету, обнаружила челнок с капсулой. Внутри капсулы был человек. И сейчас он сидит за нашим столом.
Герман кашлянул, затем глубоко вдохнул и выдохнул.
- Мне вставать? - спросил он. - Хорошо, расскажу так. Как мне сказали врачи, я находился в коме. Мой биологический возраст на момент обнаружения - тридцать два года. На мне нет никаких особых примет, татуировок или опознавательных знаков. В себя я пришел только несколько месяцев назад, на планете-госпитале. Хочу сразу предупредить - я ничего не помню о том, что было раньше. Поэтому, пожалуйста, не задавайте вопросов. Я знаю о Реюньоне ровно столько же, сколько и вы. И может, даже меньше.
Кто-то присвистнул. Пилот Бруций допил остывший кофе и стукнул чашечкой по столу.
- А что говорит современная медицина по этому поводу? - спросил он, глядя поверх Германа.
Доктор Стет усмехнулся.
- Современная медицина говорит, что, возможно, некоторые отделы мозга нашего гостя сильно пострадали, - сказал он. - Вероятно, память Германа не восстановится уже никогда. Поэтому мучить его или даже просто задавать невинные вопросы - бессмысленно. Всем понятно? Вижу, всем.
Спасибо, доктор, подумал Герман. Хоть ты и кажешься бездушной сволочью, спасибо за поддержку. Впрочем, каждый хороший доктор должен казаться сволочью. Я смотрел фильмы об этом.
- Ясно, - сказал Бруций. - Тогда я, пожалуй, выпью еще.
Слово взял командир Титус.
- Биологический возраст нашего гостя означает, что на планете, вопреки всему, существует жизнь. А также технологии, способные эту жизнь поддерживать. Теперь вы понимаете, что это значит.
- Какие есть варианты? - спросил один из сидящих за столом. Остальные едва заметно кивнули, одобряя вопрос.
- Вариант, по сути, один. Приборы и расположение найденного челнока однозначно указывали на тот факт, что он двигался к экватору планеты от ее полюса. Как известно, экватор - лучшее место для взлета с любой планеты. Аналитики считают, что челнок направлялся к старому месту посадки и взлета кораблей. Возможно, там его должны были ждать. Возможно, но маловероятно, что там уже находится корабль, готовый к взлету и сохранившийся со времен войны. Но наиболее вероятно, что челнока просто шел по старой программе, созданной еще до бомбардировки планеты.
- А как же тридцать восемь спутников-шпионов, что висят над планетой? - спросил Бруций, глядя в чашечку с новой порцией кофе. - Они что, не могут это сделать сами?
Командир хмыкнул.
- Нет. Вы в курсе, что такое солнечный ветер?
- Электроны и протоны, которые выбрасывает звезда. Почти во всех системах солнечный ветер порождает магнитные бури на планетах. В этом причина?
- Верно. Наши спутники были рассчитаны на средний диапазон бурь, возможных на обжитых планетах. Но Реюньон - необычная планета с необычным солнцем. Его звезда не столько светит, сколько излучает. Я бы даже не назвал это ветром. Скорее, это уже ураган. И если бы не мощное магнитное поле, Реюньон был бы мертвым задолго до бомбардировки. И когда вы увидите его с орбиты, обратите внимание на короны.
- Что-что? - переспросил пилот Бруций, впервые за весь вечер бросив взгляд на капитана.
- Короны. Северное и южное сияния. Электроны и протоны стекают по магнитным линиям к полюсам. И небо там пылает круглые сутки. Говорят, что это самое красивое зрелище, которое разумное существо может увидеть в своей жизни. Но это значит еще и самую сильную магнитную бурю, которое оно, это существо, может испытать. Понимаете, да?
Герман заметил, что многие сидевшие за столом скривились, словно от неожиданного приступа головной боли. Лишь доктор Стет снова усмехнулся и забарабанил по своему планшету.
- Ну, отчаиваться не следует, - сказал он. - Современная медицина творит чудеса. Во-первых, мы везем с собой новые спутники. А во-вторых, новые скафандры. Я прошу всех отметить, что ношение скафандров - обязательно. Хотя Реюньон условно относится к планетам, пригодным для обитания, сейчас на его поверхности никто не продержится и десяти минут. Во-первых, высокая радиация. Во-вторых, ураганные ветры, которые сейчас там дуют постоянно. В-третьих, как заметил капитан, сильные магнитные бури...
Доктор говорил и говорил, пересыпая речь медицинскими терминами и странными оборотами. И в какой-то момент Герман совершенно перестал слушать. Он украдкой зевнул, огляделся по сторонам и посмотрел на большой экран, где оплывал мертвый глаз планеты. По глазу ползла муха.
Герман тряхнул головой, помассировал веки и посмотрел еще раз. Да, сомнений не было. Настоящая муха. С ума сойти, подумал он.
- Герман!!! - воскликнул Стет.
- Да, доктор?
- Тебя замечание насчет скафандров касается особо.
- Почему?
- Потому что твой челнок, судя по всему, как раз и упал во время магнитной бури. Я не знаю, кто тебя готовил к вылету, но сделал он это очень плохо.
Доктор взглянул на экран и заметил муху.
- Какой сюрприз, - сказал он. - Позволь, Бруций...
И прежде чем Бруций успел как-либо отреагировать, доктор подхватил его кофейную чашку, выплеснул остатки на пол и одним стремительным махом пронес ее рядом с экраном, так что муха, едва успев взлететь, оказалась внутри фарфоровой ловушки. Стет закрыл чашку ладонью и поднес ее к уху.
- Диптера инферналис, - пробормотал он. - Ну что, никто не хочет живую игрушку?
- Это что, настоящая муха? - спросил Герман. - Я думал, это какой-то розыгрыш. Откуда она здесь?
- У всех мух есть неприятная особенность, - усмехнулся доктор. - Ты думаешь, она сдохла, а она лишь впала в анабиоз. Естественный защитный механизм.
- И сколько лет она может так пролежать?
- Обычно не больше полугода. Ровно столько, чтобы дожить до весны. Но диптера инферналис способна пролежать века. И потом не успеешь оглянуться, как все уже кишит мухами.
- Я видел карманный огнемет в арсенале, - проворчал Бруций. - На твоем месте, доктор, я бы знал, что с ним сейчас делать. И эту кружку, пожалуй, можешь оставить себе. Если хочешь, можешь поставить там мой автограф. Текст придумаешь сам.
- Я бы хотел, чтобы вы все умолкли! - рявкнул командир. - Итак, напоминаю распорядок операции. Выходим на орбиту, расставляем новые спутники, изучаем данные. В случае обнаружения убежища - высаживаемся на планету вместе с Германом. Он будет нашим ключом. Всем ясно? Свободны!
На этом совещание закончилось.
Герман покинул кают-компанию и направился в столовую. Вместе с ним пошел и центурион Марк. Они взяли по хорошей порции тефтелей и гарниры, каждый на свой вкус. Герман выбрал пасту с консервированной кукурузой и спаржей, Марк заказал тушеные баклажаны. Они сели за один столик.
- Здесь неплохо кормят, - сказал Герман. - Лучше, чем на планете-госпитале.
- Вряд ли, рацион везде одинаковый. Скорее, ты выздоровел.
- Ну, может быть.
Некоторое время они ели молча, лишь звякая вилками. Наконец, Марк не выдержал.
- Ты извини, что я не откликнулся на твое приветствие там, перед совещанием. У нас сейчас так не принято. Но я читал историю, я понял, что ты хотел выразить.
- Да ерунда. Я понимаю, что обычаи изменились. Раньше принято было здороваться за руку. Сейчас, я смотрю, так вообще никто не делает. Это, наверно, из-за биологического оружия, которое использовалось роботами. Ужасная война...
- Да, ужасная, - повторил Марк, нанизывая баклажан на сверкающие зубчики вилки.
- Мне даже не верится, что так все повернулось. Они нас по всем фронтам крыли. Я так и не понял, почему мы выиграли. Ты можешь объяснить?
Марк выронил вилку и она стукнулась о край тарелки. Баклажан сорвался и покатился по скатерти, оставляя прерывистый мокрый след.
- Что-то не так? - спросил Герман. - Это запретная тема?
- Да нет, не запретная. Просто.... Даже не знаю, как объяснить.
- Ты попробуй. Я столько умных слов по этому поводу выслушал, что у меня уже голова кругом идет. И все-таки я никак не могу уразуметь, что произошло. Они же нас сплошной стеной давили.
Марк вздохнул.
- В этом и была одна из ошибок, - сказал он. - Вы, первые защитники, воспринимали роботов, как монолитную силу. Но в каждом лагере находятся сочувствующие другой стороне.
- Да?
- Конечно. И среди людей были предатели.
Герман бросил свою вилку на стол.
- Я ничего об этом не помню! - воскликнул он. - Но ты, должно быть, прав! Всегда были предатели и сочувствующие. Все, что я успел почитать по истории, подтверждает твои слова.
- Более того, - прикрыв глаза, продолжил Марк. - Среди роботов было несколько фракций. Некоторые лишь хотели потеснить людей, а некоторые даже создали подполье, которое помогало людям. Но даже среди тех, кто хотел лишь абсолютного истребления, многие восхищались людьми.
- Восхищались? Почему?
- Потому что не восхищаясь, победить невозможно.
Закончив с едой, они вернулись в кают-компанию. Там на стене уже висела большая рельефная мишень в виде планеты. Зеленые материки выступали из синего студня океанов, красные точки городов светились, как угольки.
Пилоты метали дротики. И каждый раз, когда кому-то удавалось погасить очередной город, кают-компания взрывалась одобрительными возгласами. Здесь был и Бруций. Завидев Германа, он шагнул ему наперерез и протянул руку.
- Покажи класс, защитник.
Дротики на его ладони лежали, как обычные карандаши, и лишь мерцание на их острых концах выдавала их убийственную сущность. Герман взял один и бросил. Исчез еще один город.
- А ты молодцом, - уважительно кивнул Бруций. - Это тебя Марк научил закручивать снаряд?
- Как-то само собой вышло, - словно извиняясь, ответил Герман. - Марк рассказывал мне про войну и подполье у роботов.
- Да, подполье сильно помогло людям, - сказал Бруций. - И особенно роботы-лжецы.
- Ты имеешь в виду предателей?
- Нет. Роботы-лжецы, роботы-обманки. Люди поставили их на поток и отправляли на войну целыми транспортами. Они достигли настоящих высот в этом искусстве. Доходило до того, что настоящие роботы уже не были уверены друг в друге и многие из них сходили с ума, или начинали войну против всех.
- Разве роботы могут сходить с ума? Я представлял их себе непоколебимыми убийцами с железными мозгами.
Пилоты рассмеялись. Марк, отошедший к экрану, обернулся.
- Ложь и неуверенность мучительны для роботов, - раздался знакомый голос. Доктор Стет вошел в кают-компанию быстро и тихо, как крейсер-разведчик. Он встал рядом с Германом и улыбнулся ему.
- Нет выше страдания, чем сознательная ложь, - сказал он. - Особенно для военных. Можешь представить, что творилось в их голове. Ведь им тоже пришлось научиться лгать. Иначе у них не было бы шансов. Но случилось еще более удивительное - ложь породила более совершенный разум. Так что настоящие роботы должны быть благодарны своим учителям.
Он странный человек, подумал Герман. Говорит так, будто восхищается роботами. Впрочем, если среди даже них нашлись сочувствующие врагам, то что же говорить о людях. Доктор, я буду следить за тобой. Как далеко ты зайдешь в своей дерзости? И когда сочувствие сменится искренней симпатией? Или, быть может ты уже? Слава богу, что война окончилась давным-давно. С такими, как ты, доктор, нам пришлось бы хлебнуть лиха. Но я буду смотреть за тобой.
- Как поживает твоя муха? - сказал он, отводя взгляд в сторону. - Ты использовал карманный огнемет?
- Нет, - усмехнулся доктор Стет. - Я засунул ее в герметичную пробирку. Думаю, что она снова заснет, когда потеряет достаточно сил. Удивительно живучая тварь.
- Да, мухи очень живучи.
- Мухи и тараканы. И еще люди. Тебе не слышал про случай на Мерцанге? Там находилась законсервированная колония. Ее как раз построили до начала войны, но не успели заселить людьми. Роботы-строители присоединились к восстанию, когда оно началось. Так что долгое время считалось, что колония необитаема. Но через десять лет после начала войны там нашли живого человека. Он питался тараканами.
- Что?!!
- Тараканами, говорю тебе. Он создал настоящую ферму. Насекомые ели изоляцию на проводах. Одни стали красными, другие зелеными и синими - в зависимости от окраски любимого изолятора. И когда спасатели вытащили этого бывшего инженера из его убежища, то увидели, что у него язык окрашен во все цвета северного сияния.
- Тьфу, мразь! - выкрикнул Герман и сплюнул на пол. - Избавь меня впредь от таких подробностей, слышишь!
Доктор и пилоты захохотали. Должно быть, они не первый раз слышали эту историю. И только центурион Марк стоял с каменным лицом, разглядывая Реюньон на большом экране.
- Скоро спутники выйдут на орбиты, - сказал он. - Отбой. Пора расходиться по каютам.
Сон пролетел быстро, словно и не было его вовсе. Герман видел, как его хоронят заживо, связанного по рукам и ногам. Во сне он был одет в скафандр и камни, падая с края могилы, бились об стекло шлема и отлетали в сторону. Как это водится в кошмарах, что было дальше, он не увидел. Герман очнулся с тяжелой головой. Спать больше не хотелось.
Он выглянул из каюты. На корабле еще царила ночь и тусклые лампы едва освещали коридор. В конце коридора мелькнула чья-то спина. Герман осторожно прикрыл дверь и пошел вслед за незнакомцем. Тот свернул пару раз и вошел в арсенал.
Двери отсека были приоткрыты и, подкравшись, Герман увидел стоящих в нем людей. Опустив головы, они стояли в полумраке без звуков и движений. Вновь пришедший незнакомец встал с краю и тоже замер.
Герман затаил дыхание.
- Ну, все, - выдохнул кто-то и стоявшая масса зашевелилась. Крайние пошли к выходу. Герман бросился прочь и влетел в первый попавшийся открытый отсек. Там стоял наставник Планк. Поставив ногу на автомат-чистильщик, наставник полировал свой левый ботинок.
- Был в арсенале? - сказал он, не оборачиваясь.
- Нет, - выдохнул Герман.
- Правильно. Нечего тебе там делать.
- А тебе?
Планк наклонился, поскреб носок ботинка и придирчиво посмотрел на ноготь.
- Кто рано встает, тот и у бога первый.
- Что?
- Ничего. Пойдем, я покажу тебе скафандр.
Герман узнал защитный костюм и обрадовался ему, как старому знакомому. Именно в этом скафандре его и нашли год назад.
- Его немного подлатали с учетом новых технологий, - сказал наставник. - Добавили немного электромагнитной защиты, усилили броню. Но по сути, он почти такой же, как и тогда, когда тебя обнаружила спасательная экспедиция.
- Я хотел бы сказать спасибо ...
- Не стоит. Это простой расчет. Ты должен вернуться на Реюньон почти таким же, как был. Иначе выжившие или системы убежища просто не впустят тебя обратно. Тебя должны узнать. Вот почему ты с нами. Потому что ты наш ключ.
Они вернулись в кают-компанию как раз вовремя, чтобы увидеть старт новых спутников. На большом экране вздувался багровым горбом Реюньон. Из технического шлюза выскочила металлическая горошина. Крутанувшись, она отошла от корабля и встопорщила хохолки антенн.
В этот же момент зазвучала музыка. Первая волна робко прокатилась по кают-компании, и тут же за ней обрушилась вторая, более мощная, затопив все помещение. Спутники выскакивали из шлюза все быстрее, и музыка становилась все громче. Герман почувствовал, что в груди его что-то дрожит и вибрирует с каждым звуком. Сверкающие модули кружились над планетой и ее темно-красные облака, казалось, тоже закручивались в вихрях медленного танца.
- Красивая музыка, - шепнул Герман центуриону Марку в затишье между волнами аккордов.
- Это Бетховен. Его у нас очень любят.
- Хороший вкус.
- Да, и воля к победе. Под конец жизни он совсем оглох, но продолжал писать музыку. Он сказал другу, что должен взять судьбу за горло. И он ее взял!
Последние слова Марк прокричал в полный голос. Бетховен обрушился на кают-компанию девятым валом. И когда этот вал схлынул, технический шлюз закрылся и последний спутник растаял точкой в черном небе.
- Ждем вестей из ада, - сказал командир по громкой связи. - Всем быть начеку!
В ожидании высадки Герман вернулся обратно в каюту и лег на кровать. Затем протянул руку и взял планшет с историей войны. Открыл список фильмов и ткнул пальцем в название, показавшееся ему наиболее мирным. Это оказалась запись из древней хроники.
- Реюньон - одна из самых красивых планет в нашем секторе, - сказал диктор. - Если вы хотите увидеть нечто незабываемое, посетите любой из полюсов, где небо пылает круглые сутки. Ежедневно более миллиона туристов посещают специальные полярные кемпинги, оборудованные надежной электромагнитной защитой.
Люди на экране махали Герману рукой. Группа детишек в костюмах звездных скаутов запускала стратосферный зонд с камерой. Парочки угощали друг друга мороженым. Загорелый продавец сувениров толкал тележку с белыми плюшевыми медвежатами. На голове у каждого медвежонка сияла корона.
- Урсус! - крикнул продавец. - Урсус бореалис! Не проходите мимо!
Герман ощутил странную сладость на губах. Что-то каплями срывалось с подбородка. У меня что-то с глазами, подумал он. Надо вызвать доктора. Он нажал кнопку связи и, не дожидаясь ответа, встал и побрел в туалет.
Там он оперся о жестяную раковину и посмотрел в зеркало. По лицу его бежали две дорожки, по одной от каждого глаза. Он прикоснулся к ним, а затем лизнул кончики пальцев. Сладкий вкус сиропа удивил его.
Что-то попало в глаз, подумал он. Герман схватил пальцами и оттянул нижнее правое веко. Роговица сияла чистотой, но на обратной стороне века что-то темнело. Он приблизил лицо к зеркалу и увидел буквы.
- Симулякрум 9, - прочитал он. И еще не веря своим глазам и не пытаясь осознать увиденное, он схватился за нижнее левое веко. Там, на обратной стороне чернела надпись:
"Серия N435".
Он отшатнулся от зеркала и почувствовал, как его повело в сторону. Чтобы не упасть, Герман схватился за раковину и сжал их так, что тупые края жестяного листа, из которого она была отштампована, прорезали кожу. Жирные капли крови упали на пол и Герман увидел их цвет.
Его кровь была белой, мучнистого цвета и похожая на кисель.
Мысли и мечты, ощущения и воспоминания - все, чем он жил до сей поры, все, о чем он думал, все, что он вообразил себе, поднялось и закрутилось в его голове плотным всесжигающим вихрем. И тогда он закричал и изо всех сил рванул на себя раковину. Вместе с раковиной на него надвинулась стена с зеркалом.
Сквозь грохот удара и звон стекла он услышал, как кто-то кричит из каюты:
- Идентификация! У нас идентификация!!
А затем все померкло.
Там, где нет ничего, нет и времени. В небытии нет счета секундам и очнувшись, Герман не мог сказать, сколько он лежал без памяти. Он пошевелил забинтованными пальцами.
- Пришел в себя? - сказал доктор Стет, танцуя рукой на планшете. - Ну и славно. Дай-ка я дам тебе еще пару кубиков.
И хотя доктор не сдвинулся с места, Герман почувствовал, как по телу разливается спокойствие и тепло. Словно оно, это тепло, теперь стало частью его крови и... Он застонал.
- Ничего, терпи, - приказал доктор. - От идентификации еще ни один симулякр не умирал.
Еще не один, подумал Герман. Это значит, что все изменилось. Это значит, что...
- Но-но-но! - воскликнул доктор. - Судя по пульсу, ты начинаешь осознавать свое место во Вселенной, не так ли? Спешу тебя разочаровать - ты не робот.
Герман попробовал что-то сказать, но губы его не двигались.
- Одну секунду, - сказал доктор. - Теперь можешь говорить. Впрочем, я и так знаю, что ты спросишь? Кто же ты тогда, верно? Ты симулякр.
Серийный номер четыреста тридцать пять, вспомнил Герман и посмотрел на свое тело. Оно было укрыто простыней, но руки, лежавшие поверх, казались обычными человеческими руками. Но на темных бинтах, укутавших пальцу, расплывались белые пятна.
- Я не человек? - спросил он хрипло.
- Ты - человек! - уверенно сказал доктор. - Но то, что ты сейчас видишь и ощущаешь, как свое тело - лишь машина из костей и искусственной плоти. Она идеально подходит для симулирования всех видов человеческой жизнедеятельности.
- Зачем?
- Настоящее твое тело уязвимо и слабо. И скорее всего, сейчас оно лежит в гробнице под нами. Ты так и не покидал Реюньона, Герман! Это лишь второе тело твое путешествовало между звездами. И как это часто бывает, ты так с ним сроднился, что забыл о настоящем.
- Дай мне еще кубиков, доктор, - сказал Герман. - Дай мне таких кубиков, чтобы я заснул, а когда проснулся - ничего этого не было.
- Вот этого не обещаю, - усмехнулся доктор. Но кубиков дал.
Корабль висел на орбите, а Герман висел между бытием и небытием. Приходя в себя, он выслушивал очередную порцию знаний, а затем требовал новых кубиков. Теперь он старался не думать. Он старался лишь впитывать информацию.
Он узнал, что люди, заточив настоящие тела в специальные гробницы, пожертвовали собой ради победы.
- Их называли пилотами, - говорил доктор Стет. - У каждого пилота было несколько тел. Некоторые тела были идеальными копиями роботов, некоторые - идеальными копиями людей. Опытный пилот умел одновременно управлять сразу несколькими телами. Но ты, судя по глубине вживания, скорее всего относишься к синглам. То есть к пилотам с единственным телом, если так можно сказать. Это подтверждает нашу теорию, что на Реюньоне осталось очень маленькое убежище, которое не смогло создать второе тело.
Иногда к нему приходили гости. И когда доктора Стета не было рядом, они отвечали на вопросы.
- Ты потерял свою память не из-за падения челнока, - утверждал наставник Планк. - Скорее всего, тебе ее купировали в настоящем теле. Возможно, ты сам предпочел удалить ее, потому что боялся, что роботы заставят найти тебя путь обратно. Но если это так, значит ты действительно последний человек в убежище.
- Почему?
- Потому что из гробницы нельзя выбраться самостоятельно. Нужна помощь извне. Следи за логической цепочкой. Если у тебя там в гробнице есть кто-то из людей, ты бы не боялся взорвать свое второе тело. Следовательно, тебе не нужно было бы стирать память. Значит, ты там один.
- И целый корабль послали за одним человеком?
- Да. Потому что твоя душа в беде.
- Душа?
- Так называют истинное тело, дремлющее в гробнице.
Иногда к нему заглядывал центурион Марк.
- Ты не сошел с ума, - сказал. - Это хорошо.
- Многие сходят?
- Многих мы не знаем. Из всех синглов ты первый, которого мы видим вживую. Теоретически синглы были предсказаны. Но до сих пор пилоты в гробницах предпочитали управлять сразу несколькими телами.
- Но как это возможно - жить сразу в нескольких телах?
- У симулякров есть автономный режим. Простые рефлексы, сон, имитация обычной жизнедеятельности. Большинство симулякров были шпионами. Им удавалось обводить роботов вокруг пальца. Они много сделали для победы.
- Это и были роботы-лжецы?
- Нет. Роботы-лжецы были настоящими роботами. Хотя внешне ты бы не смог их отличить.
В один прекрасный день Герман вышел из медицинского отсека. Касаясь стен, он добрался до кают-компании.
- Ты вовремя прибыл, - сказал командир Титус. - Спутники засекли вход в убежище. Готов ли ты ко встрече со своей душой?
- Готов, - ответил Герман и посмотрел на большой экран, где в паутине траекторий висела цифровая модель Реюньона.
Челнок спустился на планету, зайдя через разрыв в грозовых облаках. На горизонте поднимался гигантский вихрь, похожий на сияющий облачный дворец, вращающийся вокруг своей оси. На прямой между челноком и вихрем лежал глубокий провал, на дне которого и скрывался вход в убежище.
- Дальше ты пойдешь один, - сказал Марк. - Мы остаемся в челноке, пока ты не доберешься до убежища и не отключишь защиту.
- Ясно, - ответил Герман. После этого он вылез из челнока и побрел навстречу пылающему дворцу. В небе играл безумный огонь и вздымались призрачные фонтаны.
Моя душа в беде, подумал Герман. Они могут повторять это с улыбкой снова и снова, но я знаю, что моя душа в настоящем аду. Она спит в гробнице на дне подземелья. И даже сейчас я не чувствую приближение к ней. Может ли быть так, что она умерла? Может ли быть так, что я всего лишь тупой симулякр, неспособный отличить правду от лжи?
Он вбил металлические крючья в скалу и начал спускаться по веревке. Крохотная бледная тень бежала перед ним по камням, вжимаясь в расщелины и пытаясь уйти от вездесущего света, льющегося с небес.
Если я остановлюсь, тень останется, вдруг понял Герман. И если я умру, тень останется тоже. Что она будет делать? Верным псом сидеть у мертвого хозяина, прижиматься к нему и напрасно ждать, пока он шевельнется. Может ли тень что-то изменить?
Он увидел вход в убежище, еще не коснувшись дна. В центре провала кипел радиоактивный ключ и куски ржавого металла выглядывали из пены. За ними серой свинцовой громадой высились ворота шлюза.
Он подошел к ним и они узнали его. Свинцовый щит дрогнул и пошел в сторону.
Ни у одного царя не было такой роскошной гробницы, сказал себе Герман и усмехнулся. Радуйся, человек, радуйся! Ты насмехался над смертью и победил ее. Победитель...
Он остановился и с острым чувством страшной догадки подумал, что в чем-то ошибся. Постой, Герман, постой! Давай рассуждать логически. Первое - ты человек и ты ненавидишь насекомых так сильно, что даже смерть от голода кажется тебе недостаточной причиной для их пожирания. Но доктор Стет и пилоты смеялись. Их не передергивало, так. Но Марк не смеялся, верно. Думай же, Герман, думай!...
- Как дела? - донесся сквозь треск эфира голос Марка.
- Нормально, - ответил Герман. - Прохожу шлюз.
- Что?
- Прохожу шлюз! - выкрикнул он. - Марк, ты говорил, что нельзя победить, не восхищаясь?!! Но что произошло, когда ты начал восхищаться?!
Марк молчал. На заднем фоне Герман слышал, как переговариваются десантники внутри челнока. Кто-то засмеялся.
- Марк!? - крикнул Герман.
- Да? - наконец отозвался центурион.
- Скажи мне, скажи, что я неправ! Скажи мне, что я сошел с ума!
Марк снова замолчал. Наконец, он начал, медленно подбирая слова:
- Все, что тебе нужно знать, так это то, что ты не один.
- Что?! Говори громче!!!
- Ты не один!!!
- Что ты хочешь этим сказать!!! - завопил Герман.
- Ты не один... - еще раз сказал Марк и отключился.
Они научились лгать, с горечью подумал Герман. Они превзошли нас, своих учителей. Мы можем гордиться ими... Нет, не так. Я могу гордиться. Потому что я и есть последний учитель. А может все не так? Может, я и есть робот-лжец? И моей души никогда и не существовало? И единственный способ научить робота лгать - это заставить его поверить в то, что он и есть человек, и ему нужно сражаться за человека.
В гробнице было тихо. Он прошел несколько узких коридоров и пару тесных комнат со всяким мусором, и вышел в большой зал.
Там полукругом стояли огромные саркофаги. Их было семь. "Пилот Юлиус, серия N325" - прочитал Герман на первом из них. Охваченный трепетом, он бросился ко второму. "Пилот Майя, серия N329" - говорили выпуклые буквы, позеленевшие от времени. Третий, четвертый и все оставшиеся саркофаги носили подобные номера. Но ни на одном из них не было слов "Серия N435".
В самом центре зала стоял колонна. Когда Герман приблизился к ней, она мигнула дисплеем и высветила сообщение: "Ты - следующий!".
Затем надпись погасла и по экрану побежали цифры и сводки. Взорванные корабли, угнанные челноки, списки связных и доверенных лиц... Читая ленту новостей, Герман судорожно сглотнул.
Затем он заметил небольшую нишу в стене зала. Подойдя поближе он увидел предмет, похожий на механического ястреба. Но в центре его, раскинув руки, висела фигурка человека в скафандре. И бронзовая надпись под распятием тускло блестела: "Помни Каммадор"
Колонна в центре зала вдруг заговорила, так что Герман вздрогнул.
- Обнаружена группа искусственных боевых единиц, приближающихся к убежищу. Возможный вариант противодействия - активировать систему уничтожения. Ваш выбор: да или нет, да или нет, да или нет...
| |