Аннотация: Рассказ участвовал в конкрусе журнала Азимут (rbg-azimut.com) Космос-2008 Постъяд
Мир пал... Война разрушила все. Выжившие борются за своё место под солнцем... Но есть и те, кого смерть обошла стороной. Кто они?
Падение плавно перешло в мягкую посадку. Прыгун аккуратно и почти без тряски опустился на землю. Я секунду выждал и затем открыл люк. У аппарата, из которого я выбрался, даже не имелось шлюза. Серый ребристый шар метра три в диаметре был предназначен только для прыжка с орбиты на землю и обратно.
Вытащив из кабины оружие, я подошел к тропе и уселся на ближайший камень. Горы, свежий воздух, синий купол неба - хорошо.
Ждать пришлось недолго. Путник осторожно появился из-за поворота. Он явно заметил мою посадку и теперь вел себя весьма настороженно и целился в меня из старого, еще довоенного автомата.
- Опусти ствол. Разве не видишь, кто перед тобой? - насмешливо сказал я, даже не сделав попытки дотронуться до своего оружия.
- Что тебе надо? - проигнорировал мои слова незнакомец и продолжил целиться в меня, - Зачем ты сел здесь?
- Может, перестанешь наставлять на меня свое допотопное оружие? - я встал, подошел к нему, не обращая внимания на смотрящий мне в лицо автомат, - Сам знаешь - бесполезно.
- Не уверен. Я могу пристрелить тебя и уйти туда, где меня потом не найдут. Говори, с чем пришел! - спокойно потребовал он.
Очень уверенный тип - не побоялся угрожать мне оружием. Значит, я не ошибся, высаживаясь в этом месте.
- Здесь небольшой горный хребет. Еще полдня ты будешь как на ладони, - я коротко глянул в небо, - Один выстрел с орбиты и все будет кончено.
Повисла пауза.
- Ладно, убедил, - в его голосе не было признания моего превосходства. Просто он не стал идти против обстоятельств, что были сильнее его. Незнакомец повесил автомат на плечо. Древняя модель, кажется, АК-47, а может АК-74, не уверен. На нем была добротная, но поношенная форма лесной расцветки. Явно со старого военного склада. За плечами висел рюкзак, а на поясе пистолет в кобуре и алюминиевая фляжка.
- Теперь говори, что хотел, - лицо его было широкое и загорелое. На вид ему было немногим меньше тридцати. Короткие борода и усы придавали ему солидности.
- Ничего особенного. Дорога здесь нелегкая, поэтому я хотел составить тебе компанию, - с улыбкой произнес я.
- Я так понимаю, что выбора у меня нет, - ответил он, немного подумав.
- Ты угадал.
- Тогда пошли, - он не стал спрашивать, почему я набивался к нему в спутники, и прошел мимо, едва не задев плечом. Незнакомец явно не думал меня ждать и, похоже, рассчитывал, что пока я буду собираться, он пройдет достаточно далеко и будет избавлен от моего общества.
Как бы не так. Подхватив свой автомат, я побежал за своим новым неприветливым спутником. Все то немногое, что нужно мне в дороге, висит на поясе, так что собираться мне не надо.
- Давай хотя бы познакомимся, - предложил я ему и протянул руку, - нам еще долго идти вместе. Не молчать же.
- Олег, - крепко, но быстро пожал мне руку.
- Сергей.
- Русский? - слегка удивился он и на ходу повернул голову, - Теперь редко встретишь. Даже среди ваших.
- Наши не любят спускаться вниз. Неприятно видеть все это, - объяснил я и с насмешкой предложил, - Может, перейдем на родной язык?
- Мне проще на английском. Я русский плохо знаю. Мать еще хорошо помнила, отец похуже, а я совсем плохо, - видимо новость, что новый попутчик - русский, немного смягчила Олега, - А что ты полез вниз?
- А я не как все.
Некоторое время мы шли в молчании. Местность опускалась все ниже и было явно видно, что скоро мы спустимся в низину. Когда я посчитал, что мы отошли достаточно далеко, то сказал Олегу:
- Подожди, мне надо прыгуна на орбиту отправить.
Он сделал еще несколько шагов, но все-таки нехотя остановился, после чего повернулся и стал следить за моими движениями.
Я снял планшет с пояса и включил его. Повозившись некоторое время, отдал приказ прыгуну закрыть люк, отправиться на орбиту и ждать приказов. Повесив устройство на место я повернулся туда, откуда мы пришли. Пройденное расстояние оказалось весьма приличным, и площадка, на которой была посажена капсула, оказалась заметно выше нас.
Секунд через двадцать прыгун серой пулей выстрелил в небо. Магнитная волна, докатившаяся до нас, дернула все металлические предметы. Слава богу, Олег неплохо знал эффекты, сопровождающие старт капсулы, когда она отталкивается от магнитного поля Земли, и зафиксировал все свое оружие. За свои вещи я не беспокоился, так же, как за электронику, которая была экранирована.
Я с насмешкой посмотрел на Олега, возвращающего на место автомат. Тот заметил мой взгляд и зло сплюнул.
- Все вы, Верхние, одинаковы.
После чего развернулся и уверенным шагом направился дальше.
*
- Мы - Верхние. Это наша судьба, - будто самого себя уговаривая, ответил мне Ник.
- Судьба - это вечно смотреть на нее сверху?
Мы с Ником стояли возле смотрового иллюминатора. В нем быстро двигалась полусфера Земли. Конечно, на самом деле это вращалась станция, на которой мы находились, тем самым, создавая иллюзию гравитации. Поначалу было непривычно смотреть на бешено движущуюся планету, но со временем мы привыкли.
- Других подходящих вариантов пока никто не нашел.
- А по-моему, никто толком не искал, - в ответ на мои слова Ник только поморщился, но промолчал, - все только успокаивают свою совесть этими дурацкими программами возрождения человечества. Ни одна из них так и не дала никакого эффекта.
- Они не сработали потому, что мы плохо понимаем людей, оставшихся после войны там, внизу. А не из-за того, что не желаем им помогать. Мы же очистили атмосферу, избавив планету от ядерной зимы.
- Это было условием и нашего существования. Кто гарантирует, что все наши станции будут служить вечно. Так что в случае необходимости нам нужна как можно более пригодная для проживания Земля, - возразил я ему.
- Лет за десять-двадцать пепел бы все равно осел.
- Ага, заразив радиацией всю поверхность.
- А вакцины, что мы разработали и теперь прививаем всех подряд?
- В первую очередь они были созданы для нас, Верхних, а размножить вакцину проще некуда.
Ник не стал ничего возражать. Спор этот повторялся раз за разом, не давая никакого результата. Да и что мы могли изменить?
- А мы и не хотим их понимать, - немного не к месту продолжил я.
Ник кивнул. В целом он придерживался того же мнения, что и я, но не любил, когда ситуацию слишком драматизируют - поэтому спорил.
Обожженная Третьей Мировой войной планета продолжала дико, как в агонии, крутиться.
*
- Кто они? - лицо Олега в неровном свете костра приобрело зловещее выражение.
- Кто?
- Те, в кого ты стрелял в предгорьях на другой стороне хребта.
Он бросил на меня молчаливый взгляд.
- Бандиты.
Я понял, что сейчас больше ничего не добьюсь от него.
- Кто первым дежурит?
- Ты, - скупо ответил мне Олег, - разбудишь меня в час ночи.
Он залез в спальный мешок и положил рядом с собой автомат. Мне же пришлось поднять оружие и отойти подальше от костра в тень. Надо же, он взял себе самую трудную смену. Ну и ладно.
В час ночи я его разбудил, и мы молча поменялись местами. Только я лег прямо на землю, перед этим накинув на голову капюшон и полностью застегнув комбинезон, скрыв даже лицо. Многослойная ткань не хуже спальника.
Проснувшись утром, я с интересом огляделся вокруг. Мои опасения, что Олег может покинуть стоянку, были напрасны. Он сидел и с аппетитом ел разогретое на костре мясо.
- С добрым утром, - сказал он мне, не отвлекаясь от еды.
- С добрым, с добрым, - поприветствовал и я его. Не дожидаясь, пока спутник предложит и мне поесть, я сорвал с пояса пакет с сухпайком и с удовольствием позавтракал.
Вскоре мы собрались и двинулись дальше. Наш путь пролегал теперь по лесу.
В какой-то момент он спросил не оборачиваясь:
- Сколько тебе лет?
- Немногим больше ста, - после паузы ответил я, - когда началась война, я был младше тебя.
*
- Сколько раз ты умирал?
- Семь, - пожал я плечами. Вопрос Ника поставил меня в тупик. Эта была среднестатистическая цифра. Все меняли свое тело раз в десять-пятнадцать лет, сохраняя возраст текущей оболочки примерно равным возрасту консервации. Только те, которые работали на поверхности, отличались от всех прочих. Либо гибли пару раз в год, либо доживали до крайней старости.
- Что ты ощущал каждый раз? - этот вопрос он задавал с риторической интонацией и поэтому я решил на него ответить.
- Первый раз было страшно, а потом лишь тупое спокойствие.
- Но ведь первый раз ты все-таки ощущал страх. Получается, умереть ты, так или иначе, боялся.
- Все боятся. Это атавистический страх. Правда, у всех он исчезает с первого раза.
- А ты никогда не хотел умереть по-настоящему?
- Хотел, так же как и все, - я снова пожал плечами, - после очередной реинкарнации это всегда проходит.
- Проходит, - грустно согласился он. Ника что-то потянуло на философию и мне пришлось играть роль цинично-скептичного собеседника. Если не дать ему сейчас выговориться, то дело грозит обернуться для него очередной депрессией на тему жизни и смерти.
- Знаю, что ты хочешь сказать: вот мы не боимся смерти, а как же приходится жителям поверхности, тем, кто не смог себя законсервировать. У них же нет возможности переиграть свою жизнь, поэтому воюют и умирают они по-настоящему, - меня аж затошнило от своего издевательски-надменного голоса. Но это лучшее лекарство от хандры, своего рода холодный душ. Внезапно мне расхотелось вести сеанс доморощенной психотерапии и я спросил: - Ты когда-нибудь был там?
- Где? На том свете? - не понял Ник.
- Да, нет же, - поморщился я, - На Мемориале? Как ты себе его представляешь?
- Не знаю, доступ туда имеют только сотрудники мед-службы, да и то не все. Думаю, это просто огромная станция в троянской точке, где притяжения Земли и Луны уравновешиваются. Внутри нее в многоярусных помещениях находятся аппараты, резервирующие нашу жизнь, и автоклавы с запасными телами. Единственное, что я знаю достоверно - это то, что оживляют нас там, а приходим в сознание мы уже здесь.
- А мне он всегда представлялся огромным черным монолитом, висящим в окружении пустоты. Этакой надгробной плитой, наподобие той, что стояли у памятников Второй Мировой войны. И на нем бесчисленными серыми строками выбиты наши имена и день консервации.
- Да ты поэт, - дружелюбно усмехнулся Ник, - Что, захотелось слетать проверить?
- Нет, - покачал я головой, - Ты сам сказал, что только некоторые работники мед-службы могут попасть туда, - прозвучал мой ответ, и у меня тут же возник план действий. Я решил непременно попасть на Мемориал и совершить непоправимое.
*
- Маленькая дочь, мать, отец, жена, младший братишка, - устало перечислял Олег ужасный список, - и еще тридцать человек сельчан, среди которых половина были женщины и дети... Всех, они убили всех.
Он замолчал. Я ничего не смог сказать ему в ответ. Да и что тут скажешь. Олега наконец прорвало на откровенность. Мы сидели у костра в поздних сумерках. Искры из него в причудливом танце поднимались к небу, теряясь среди настоящих звезд. Завтра к полудню мы должны были достичь нужного места.
- А перед этим хорошо повеселились с ними... Сволочи! - после паузы выругался он, со всей силы вдавив кулак в твердую землю.
Он повествовал, глядя в землю перед собой.
- Я ходил в это время в соседний поселок за сорок километров. Пришел, а вместо дома осталось чистилище. Они даже дома не подожгли. Оставили все как есть, чтобы нашедшие ужаснулись тому, что они натворили. Среди жителей никто не успел даже оружие достать. Бандиты действовали быстро и беспощадно.
Олег глубоко вздохнул и посмотрел в забрызганное звездами небо.
- Это все тот чужак. Он тоже был одним из бандитов... Почти два месяца назад к нам забрел раненый человек. При нем не было ни оружия, ни еды. Он сказал, что на него напали звери, и что он едва смог унести ноги. У него и правда были раны. Настоящие или специально сделанные - не знаю, да и знать не хочу. Чужака оставили, вылечили, выходили. Кое-кто даже рассчитывал, что он останется в поселении навсегда - лишняя пара рук никогда не помешает. Но в одну ночь он внезапно исчез. Никто не посчитал это плохим знаком, и я в том числе. А надо было сразу отправиться всем поселком к соседям. Они бы приняли нас и вместе мы бы отбили нападение.
Взяв прутик, Олег пошевелил им в костре, вызвав тем самым целый фонтан искр.
- Я полтора дня хоронил трупы. Тридцать шесть холмиков. У меня не получилось вырыть глубокие ямы для всех - я торопился - и поэтому я полил могилы бензином, что мы купили у вас, Верхних, чтобы дикие звери не учуяли и не осквернили похороненных. Но ничего, как вернусь, насыплю земли поверх. Будет целый курган.
Я протянул ему фляжку с разведенным спиртом, что захватил на всякий случай. Он хорошо приложился к ней и оставил у себя.
- Когда я закопал последнего, - хриплым голосом продолжил он, - то понял, что бандиты не всех убили. Троих девушек они захватили с собой. И среди них мою сестру.
Олег вернул мне фляжку и я щедро хлебнул из нее.
- Завтра мы их найдем.
*
Оказалось, не так уж и трудно попасть в самое важное для нас место. Правительство поощряло смену профессии и вообще любое разнообразие, прекрасно понимая, что скука - самый страшный враг бессмертного.
Теперь я работал специалистом, проверяющим аппаратуру. Это было важное дело: любой сбой мог бы означать только то, что кому-то предстоит умереть по-настоящему.
Странное, почти суеверное чувство посещало меня, когда я в тишине проходил вдоль длинных рядов, касаясь правой рукой черных блестящих ящиков, которые неведомым мне образом сохраняли в себе наши жизни, вливая их при необходимости в новые тела.
- Гробы для душ, - мне нужно было как-то разбить эту мертвую тишину.
Не знаю почему, но я плохо помнил ту процедуру, во время которой меня законсервировали, а якорем моей жизни стало безликое и безжизненное устройство. Многие еще называли это заморозкой, мол бац и все: холод времени сохранит тебя навеки. Суть все равно оставалась прежней: неизменным становилось не только наше существование, но и наши души. А жизнь - это бесконечное движение.
Довольно много дней ушло на поиски моего места в этом мавзолее. Никто ведь не вывешивал списки имен и номера ящиков. Но я все равно нашел его и смотрел теперь на то, что дает мне бессмертие. Как там говорилось в сказке? "Игла в яйце, яйцо в утке"? Весьма странное ощущение. Наверное, похожее возникает у больного, глядящего на свою искусственную почку или сердце.
И что теперь мне делать... Разорвать порочный круг или тихо помолиться и пойти дальше? Я не знал.
*
Утро встретило нас холодной яркостью восходящего солнца.
- Они передвигались малыми группами по пять-шесть человек, сходясь вместе лишь перед нападением и расходясь после него, - объяснял мне ситуацию Олег, пока мы быстрым шагом двигались к конечной точке нашего путешествия, - Большая часть бандитов сейчас должна была уйти на еще одно дело. В их лагере останется человек пять. Лагерь обнесен частоколом, внутри домов десять. Во всей банде примерно сто бойцов, - он улыбнулся и повернулся ко мне, - Так что нам повезло, что их будет так мало, - но в глазах его веселья не было.
- Почему ты так в этом уверен? И вообще, откуда такая информация?
- От тех, в кого я стрелял на той стороне хребта, - последовал сухой ответ.
Уточнять, почему душегубы взяли и все рассказали ему, я не стал.
Олег был безусловно рад моему участию в деле. Верхний - это отличная амуниция и мощная поддержка с орбиты, если понадобится.
- Олег, говорю сразу: на помощь сверху можно не рассчитывать. Никто не будет привлекать боевые подразделения для уничтожения маленькой банды разбойников и спасение одной единственной девушки. Пойми, это не в моей власти. Я даже не могу запросить видео со спутника, - я говорил и понимал: ему не нужна помощь, не нужна месть, совершенная чужими руками. Ему нужно лично окунуть ладони в кровь врага и посмотреть в его умирающие глаза, - У меня нет допуска. Я на поверхности с частным визитом на свой страх и риск.
- Страх, - иронично повторил он и после паузы уже серьезно ответил - я все понимаю, Серега. Честно, понимаю. Не знаю, что заставило тебя пуститься в эту прогулку: любопытство, скука или еще что. Но вижу, что ты делаешь все, что можешь. Спасибо, - проникновенно сказал он, - ты первый Верхний, который похож на человека и к которому я не чувствую отвращения.
Я не нашелся, что сказать. Слишком много сейчас ворочалось в моей душе. Передо мной будто бы открывался новый мир. Мир, где есть настоящие страдания, настоящая любовь и настоящая смерть. Мне было о чем подумать.
К полудню мы вышли на неплохо затоптанную тропу. Судя по всему, она вела к лагерю бандитов. Чтобы не быть замеченными, нам пришлось скрыться в зарослях. До поздних сумерек мы примерялись, как лучше проникнуть внутрь.
На сто метров вокруг частокола, что был высотой метра в три, не было никакой крупной растительности и ям. Только несколько жиденьких кустиков дожидались, когда их срубят в целях обеспечения безопасности. Вышек было несколько, и на одной из них сидел часовой. Больше никого вокруг частокола ни снаружи, ни за ним сканер не увидел. Все остальные, если кто-то еще и был, сидели тогда внутри домов.
- Я сам, - сказал Олег, - ты только прикрывай. Это моя месть.
Мне осталось молча кивнуть. Я все равно почему-то не хотел убивать. Даже таких нелюдей.
Дождавшись, когда часовой на вышке посмотрит в другую сторону, Олег точным выстрелом сбил его с вышки. Бандит нелепо взмахнул руками и упал с другой стороны частокола. Внутри меня что-то екнуло при виде этого, но пришлось срываться с места вслед за Олегом и перескакивать через частокол в том месте, где он успел обветшать.
В лагере горел свет только в одной постройке. Заметив это, мой спутник побежал к ней. Я старался не оторваться от него, но получалось это с трудом. Не долго думая, Олег ворвался внутрь. Оттуда раздались крики и автоматные очереди. А я тихо стоял снаружи. Человечество заигралось со смертью. Заигралось настолько, что перестало ценить жизнь. Почему, ну почему оно научилось сначала дарить смерть и только через столько времени защищать от нее.
Вскоре после того, как все стихло, появился Олег.
- Один из них перед смертью успел кое-чем поделиться, - сказал он, - здесь больше нет никого из этих гадов. Я поджог там все, - он сплюнул в стену, - Пусть здесь все сгорит. Пошли, нам туда.
Он двигался резко и твердо. Дверь сарая слетела от удара ноги. Какое-то время ушло на проверку помещения, прежде чем была обнаружена дыра, ведущая в подвал.
Девушки от страха забились в угол и дрожали.
- Маша, ты жива? Ты здесь? - голос Олега дрогнул.
Я включил фонарик и стало возможным разглядеть бедных пленниц. Две прикованные девушки, обнявшись, с ужасом глядели на зашедших людей. Стрельба здорово перепугала их. Выглядели они не важно: на телах были следы побоев, одежда порвана и обе запачканы грязью. От их ног к стене тянулись цепи.
- Маша! - узнал он сестру, - это я - Олег. Ты жива... ты жива...
- Олег, - неверящим голосом произнесла она, когда брат обнял ее, - ты пришел за мной. Я знала, что ты найдешь меня, я верила.
Голос ее был полон слез, но глаза оставались красными и сухими. Не зная, что мне сейчас делать, я подошел ко второй девушке и сказал:
- Не бойся, я - друг. Мы освободим вас, - после чего принялся рассматривать оковы, пытаясь сообразить как их получше снять.
Олег опомнился и тоже принялся освобождать пленниц от цепей. Он, не долго думая, схватился за крюк в стене и, напрягаясь всем телом, стал тянуть его из стены.
- Сейчас, сейчас... Мы вас освободим и все будет хорошо, - крюк поддался и начал вылазить из стены, - не бойтесь, эти уроды вас больше не тронут, - загнутая железка, что держала цепь, со скрипом появилась на свет целиком.
Он отбросил ржавый крюк в сторону, и цепь противно звякнула.
- Вот и все, - успокаивал девушек Олег, - теперь все будет хорошо. Мы пойдем домой и никогда не вспомним об этом.
Я же не стал вытягивать крюк из стены, а достал вибронож и просто перерезал сделанную из паршивого железа цепь у самого кольца, надетого на ногу второй девушки. После чего помог и сестре Олега освободится от волочащейся по полу стальной змеи.
- Вот теперь точно все, - сказал я, натужно улыбаясь. Нельзя было даже представить себе, какие муки выдержали они здесь и что пережили. Эти девушки теперь никогда не станут прежними. Отражение этих стен навсегда поселиться в их глазах.
Кстати, Олег вроде говорил, что девушек должно быть трое...
- А где Рози? - словно услышал он мои мысли.
- Убили, ее убили, - всхлипывая, подала голос вторая пленница, - Они потащили ее к себе развлекаться, а она упиралась. Бандитам это надоело, и они пристрелили ее прямо у нас на глазах.
Она не выдержала и забилась в истерике. Пытаясь ее успокоить, я обнял девушку, и она вцепилась в меня, содрогаясь всем телом.
- Ну тихо, тихо, - увещевал я ее, - все уже позади.
Маша тоже не выдержала и заплакала в объятиях брата. Мы некоторое время пытались успокоить их, дожидаясь пока истерика пройдет, и можно будет уйти отсюда. Бедные девчонки. Им было всего лет по шестнадцать - семнадцать, а на их долю выпала такое. Но главное - они живы и смогут жить дальше. Хотя наверняка у них будут моменты, когда они начнут жалеть, что не остались среди разбросанных тел в своем поселке. Боль - жестокая штука.
В глазах же Олега невозможно было прочитать хоть что-нибудь. Слишком много смешалось в них. Утоленная жажда мести, скорбь по родным и близким, усталая радость спасению сестры. Я не понимаю, какой стержень внутри себя надо иметь, чтобы похоронить всех, кого знал, и сохранить при этом не только рассудок, но и чувства, эмоции.
Девушки, наконец, более-менее пришли в себя и смогли подняться на ноги. Сейчас главное увести их подальше от этого ужасного места, так как остается опасность, что другая группа бандитов может вернуться в любой момент.
Недолго думая, я скинул свой комбинезон и отдал его Маше, чтобы она оделась. Он, конечно, был для нее великоват, но не ходить же ей в этих лохмотьях. Я остался в серебристой форме из обычной материи. Девушка неловко залезла в комбинезон и измученно поблагодарила, когда помог ей застегнуться. Вот так будет получше. Заодно и крепкая ткань защитит ее от возможной пули.
Олег последовал моему примеру и отдал свою куртку защитного цвета второй девушке. После этого мы покинули подвал и направились к воротам бандитского лагеря. Теперь точно все осталось позади. Даже не верится, что нам удалась эта безрассудная атака. Но мы выжили и победили.
- Это Сергей, - представил меня девушкам Олег, пытавшийся отвлечь их от происходящего, - он - Верхний и наш друг, - но они были слишком измучены, чтобы что-нибудь ответить.
Осталось открыть ворота и выйти из начинающего гореть лагеря. Внезапно я заметил шевельнувшуюся тень возле ближайшего дома, и что-то ударило меня в грудь, повалив на землю.
Из такого положения я увидел подсвеченное огнем лицо Олега, резко сменившее выражение. Он одним движением вскинул оружие и принялся стрелять. На лицах девушек снова проступил страх.
Стрельба длилась недолго, и автомат полетел на землю, после чего Олег бросился ко мне. Девчонки робко встали за его спиной.
- Черт, - сел он на землю рядом со мной, - там оказался недобитый бандит. Он знал, что мы рано или поздно выйдем через ворота.
Его голос был растерян, а руки быстро разрывали ткань на груди и осматривали рану. Вскоре он достал бинт и начал останавливать кровь.
- Бесполезно, - еле слышно сказал я. Из меня будто выдернули стержень, державший все тело до этого момента. Даже слова, приходилось выговаривать с большим трудом. При каждом выдохе кровь с хрипом поднималась из легких и вытекала изо рта. Рана явно была смертельной.
- Не говори глупостей, - с фальшивой уверенностью ответил он мне, а в глазах был страх, - мы тебя вытянем. Ты еще поживешь.
Не было видно, что он пытался сделать с раной, но это у него явно не получалось.
- Я же забыл, - натянутое облегчение послышалось в его голосе, - Ты - Верхний. Ты можешь ожить у себя на верху. Ты не умрешь.
- Нет...
- Да. Возвращайся, мы будем тебя ждать, - уверенно прервал он меня, но волнение все-таки не сходило с его лица, также как и с лиц девушек, - Обязательно возвращайся туда, где мы с тобой встретились первый раз. Я с Машей и Леной буду ждать тебя.
Интересно, про какую Лену он говорил. А, наверное, это имя второй девушки.
- Нет, ты не понимаешь...
Страха у меня не было. Смерть уже не раз заглядывала в мои глаза, и это дело стало для меня привычным. С огромным трудом я смог поднять свою руку и сжать его ладонь.
- Я отключил... устройство... и теперь не буду... больше жить ... никогда...
- Зачем? - голос его дрогнул.
- Больше не было сил так... жить. Мне захо... захотелось знать, что такое... настоящая жизнь и... настоящая смерть. И теперь я узнаю...
Тело стало легким и ватным. Оно почти не ощущалось. Слышался женский плач.
- Но все было не зря. Я помог... тебе. Это - главное...
В глазах стремительно темнело, и я уже ничего не видел.