Аннотация: Рассказ написан на заре туманной юности, так что не судите строго.
Космоархеологи.
Фантастический рассказ.
Профессору Громову планета не понравилась сразу. Вокруг, куда ни кинь взгляд - песок. Песок красный, белый, желтый, черный. Песок, песок и еще раз песок. Песок крупный, мелкий, пылевидный. И жара. Страшная жара. Воздух буквально раскален, как сковородка.
Утешало лишь одно: атмосфера планеты была пригодна для дыхания, поэтому работать можно было без скафандра.
В 2087 году экспедиция греческого звездолета "Зевс Громовержец" открыла новую планетную систему. Греки, очень любившие свою историю и мифологию, все открытые планеты именовали в честь своих древних богов, героев и исторических деятелей. Поэтому звезда получила название Гера, а пять планет - Афина, Эвридика, Цирцея, Пенелопа и Ариадна.
Система Геры лежала вдалеке от оживленных космических трасс и основных путей колонизации, поэтому вплоть до 2149 года ее посещали лишь разного рода авантюристы.
В 2150 году Совет по колонизации Дальнего Космоса при Всемирном Совете Земли принял решение основать на планете Пенелопа, которая по атмосферным условиям мало отличалась от земли, колонию. Было также решено провести на Пенелопе крупномасштабные археологические раскопки. Всемирный Совет поручил провести их профессору Алексею Громову.
Профессор Громов, несмотря на свою молодость, - ему не исполнилось и сорока - был известен не только на Земле, но и всему Галактическому Содружеству. С археологическими экспедициями он облетел почти половину обследованной Галактики, участвуя в различных археологических экспедициях. Под его руководством велись раскопки на Марсе и Уране, на Эрроре и Фиделии, на Саманте и Московии, на Капелле и Энно, на десятках других планет. И почти все экспедиции приносили сенсационные результаты.
Первая группа из десяти космоархеологов высадилась в экваториальной части планеты. В состав группы входили студенты Института Космической археологии.
Раскопки начались на следующий день после высадки на планету. Работать было очень трудно: жара давала о себе знать, несмотря на то, что археологи надели специальные костюмы с внутренним охлаждением.
Работа двигалась медленно: постоянно приходилось укреплять стенки раскопа, так как песок постоянно осыпался.
Хотя еще лет сто назад человеческий труд был полностью механизирован, а кое-где человек вообще был заменен машиной, труд археолога остался таким же, как и в стародавние времена. Лопата, совок и кисточка оставались основными рабочими инструментами археолога. Археологи, в том числе и космические, с недоверием относились к технике, считая свой труд сродни искусству. А в работе космических археологов встречались такие неожиданности, что осмыслить их мог только человеческий мозг, а не искусственный интеллект машины...
- Коллеги, - сказал Громов, стоя на краю раскопа и внимательно наблюдая за работой. - Я буду в космокатере. Если начнется культурный слой, сообщите мне.
Один из археологов, белобрысый паренек, укреплявший стену раскопа куском полипума, поднял вихрастую голову и сказал:
- Нет здесь никакого культурного слоя, профессор. Кругом пустыня. Зря копаем...
Громов внимательно посмотрел на юного археолога.
- В нашей работе, - заметил профессор после недолгого раздумья, - нет ничего, что делается зря. Отрицательный результат - тоже результат. Так говорили еще лет двести назад. Так вот, представь себе, что... Кстати, как тебя звать-то?
- Алексей Салеев, - смущенно проговорил парень.
- Тезка, значит, - улыбнулся Громов. - Так вот, Алексей, представь себе такую картину. Лет через десять на этом месте не будет пустыни, на ее месте появятся леса, реки, озера, и, конечно же, города... Допустим, городские кварталы пройдут именно там, где мы сейчас копаем. Предварительные охранные раскопки проведены не были, и при строительстве города выяснится, что раньше здесь находился культурный слой, который был полностью уничтожен при строительстве города. Это большая потеря. Потеря не только для нас, археологов, но и для всего человечества. Для всего Галактического Содружества. Потеря порой невосполнимая - ведь каждая цивилизация уникальна. Вот так-то, Алексей... А ты говоришь - "Зря копаем"! Нет, не зря...
Алексей стоял в раскопе, понурив голову, еще более смущенный. И Громов решил перевести разговор на другую тему:
- Алексей, ты раньше в раскопках участвовал?
- Только не Земле, - ответил он. - В космосе впервые...
- А где ты копал на Земле?
- В Камагуэе копал после землетрясения. В Петербурге. В Гаване. В Твери. Там нашел сотую берестяную грамоту. Об этом даже в "Археологическом вестнике" написали. Вы читали, профессор?
- Нет, не читал, - ответил Громов. - Будет время - обязательно прочитаю...
Громов собрался отправиться к космокатеру. Завтра прилетает вторая и третья группы археологов. Нужно договориться с Землей, чтобы срочно высылали на Пенелопу звездолет с продовольствием и водой.
Уже отходя от раскопа, профессор Громов заметил вдалеке, на горизонте, какое-то черное угрюмое пятнышко.
"Смерч, сто ли, идет?" - обеспокоенно подумал профессор.
Что такое смерч на незнакомой планете, Громов знал на собственном горьком опыте. Двадцать лет назад, будучи еще начинающим космическим археологом, он едва не погиб, попав под смерч. Несколько дней, без пиши и почти без воды, он пролежал в какой-то пещере, пережидая, пока угомонится разбушевавшаяся стихия, и когда его найдут спасатели.
С тех пор Громов панически боялся всяких инопланетных сюрпризов, хотя никому не признавался в своей слабости.
- Профессор! - прервал его размышления голос из раскопа. - Нашли! Ей-богу нашли!
Громов со всех ног кинулся в раскоп. В этот миг он больше походил на студента-первокурсника, нежели на известного ученого.
Археологи стояли вокруг раскопа и смотрели себе под ноги. На дне раскопа виднелась часть освобожденного от земли и песка бетонного сооружения, которое напоминало бункер. Вернее, его развалины.
- Сколько лет этим руинам? - поинтересовался один из археологов, Сергей Карапов, самый старший из студентов. На его счету Пенелопа был четвертой планетой.
- Сейчас выясним, - сказал Громов, извлекая из кармана комбинезона силирад - прибор, определяющий время постройки сооружений из камня и бетона по наличию в них радиоактивных изотопов кремния.
Громов провозился у развалин бункера минут пять, измеряя силирадом каждую часть сооружения.
- Этим руинам около десяти миллионов лет, плюс-минус миллион, - наконец сообщил профессор.
- Десять миллионов? - удивленно проговорил кто-то из археологов. - Но почему в таком случае, культурный слой так близко лежит к поверхности?
А в самом деле, почему? Об этом Громов и не подумал. Ведь развалины сооружения отстоят от горизонта раскопа не более чем на метр. Не может быть, чтобы за десять миллионов лет не вырос культурный слой хотя бы метров в пять. Как минимум...
Впрочем, если на этой планете гуляют такие же песчаные бури и смерчи, как на Монкадии, то все становится ясным: слои песка попросту сдувался ветром и переносился за несколько километров от прежнего места.
Воспоминание о смерче заставило Громова оглянуться и посмотреть туда, где он заметил невыразительное черное пятнышко.
Но теперь это было уже не пятнышко, оно занимало половину горизонта. И были даже видны перемещения слоев.
"Все-таки смерч, - понял Громов. - И движется очень быстро..."
- Профессор, - подал голос Алексей Салеев, - вы почему молчите?
- Посмотрите на север, - ответил профессор.
Все археологи, как один, обернулись.
- Что это? - после недолгого молчания спросил кто-то.
- Точно не знаю, я не метеоролог, - ответил Громов. - Но если это "Оберонец", то... Короче, нам всем немедленно нужно укрыться в космокатере и быть готовыми к взлету
- А как же раскоп?
- Все оставить! - сказал Громов тоном, не допускающим никаких возражений. - Если все закончится нормально, то раскопки будут продолжены. А сейчас все в космокатер. Это приказ!
Археологи, побросав лопаты, побежали к стоявшему в нескольких десятков метров космокатеру.
"Если это "Оберонец", - думал Громов, который вместе со всеми бежал под защиту космокатера, - то нас не спасет никакой космокатер...."
Громов последним вошел в катер, пропустив всех археологов вперед себя.
- Капитан, - официально обратился к Громову Освальдо Перес, кубинец по национальности, - не кажется ли вам, что опасность надо встречать в лицо, а не показывать ей спину? Как мы осваиваем планеты? Медленно, очень медленно! Космофлот дальней разведки открывает планету, вносит ее в каталог. Минимум через пять лет туда прилетают представители Совета по колонизации и решают, опасна эта планета для людей или нет. Если опасности планета не представляет, принимают решение об основании колонии. А если найдут что-то, что указывает на самую мелкую опасность, тут же торопятся объявить планету закрытой. И таких планет у нас уже почти восемьдесят процентов! Восемьдесят! Мне кажется, нужно не приспосабливаться к планетам, а приспосабливать их к людям. Не искать миры с азотно-кислородной атмосферой, а самим создавать ее! Не бежать от каких-то смерчей, а укрощать их! Конечно, мы не можем сами этого сделать, потому что мы всего лишь космические археологи. Но ведь человечество состоит не из нас одних! Объединив усилия, человечество освоит все планеты за сто лет! Но если мы будем бегать от опасностей, то не освоим Галактику и за тысячу лет!..
Профессор Громов, внимательно выслушав Освальдо, сказал:
- Ты прав и в тоже время не прав. Да, нужно смелее осваивать миры. Но нужна и осторожность. Если человечество очертя голову будет лезть куда ни попадя, то... - Громов развел руками. - Но в данном случае ты не прав. Какой смысл нам, археологам, бороться с природой Пенелопы? Никакого. Мы же археологи, а не метеорологи. Наша задача - копать. Это во-вторых. А во-первых - остаться в живых. И предупредить, что на планете бушуют опасные смерчи
- И оттянуть колонизацию еще лет на двадцать! - запальчиво закончил Освальдо.- Эх, если бы я стоял во главе Совета...
- В твои годы, Освальдо, я был таким же горячим, - заметил Громов. - Хотелось высаживаться на самые опасные планеты, бороться с космическими пиратами, разгадывать тайны Оберона и Япета... Но со временем я поостыл...
Космокатер ощутимо тряхнуло.
- Заговорился я с тобой, - озабоченно сказал Громов. - Мне нужно быть в командном отсеке.
Космоархеологи, собравшиеся в пассажирском отсеке космокатера, прильнули к иллюминаторам.
- Вот это да! - воскликнул Ли Дзон. - Вот это пашет!
Снаружи творилось нечто странное. К космокатеру приближалась стена из камней и песка. Смерчи, вращаясь вокруг своей оси, сходились, превращаясь в один большой, даже гигантский смерч; покружившись немного, смерч распадался на десятки маленьких, которые поднимали за собой тучи песка и швыряли их вниз, оставляя после себя гигантские воронки на песчаной почве.
- Какая силища! - восхищенно проговорил Освальдо. - И зря пропадает. Вот бы использовать ее на нужды человечества!
- Прежде чем ты ее используешь, она тысячу раз тебя уничтожит, - резонно заметил Сергей Карапов.
Громов поднимал космокатер с одной мыслью: успеть взлететь раньше, чем смерч настигнет корабль. Если корабль попадет в смерч, то они все могут погибнуть.
Космокатер натужно взлетел. И в тот же миг на то место, где он стоял, обрушилась буря, по сравнению с которой даже самые сильные пыльные бури на марсе - тихий ветерок. Миллионы тонн песка были подняты в воздух. Стемнело, словно наступила ночь.
Громов вел космокатер на предельной скорости, стремясь как можно скорее покинуть негостеприимную планету. Песок, поднятый в воздух смерчами, затруднял видимость, и нужно было большое умение, чтобы вслепую вести корабль.
"Да, это не "Оберонец", - понял Громов. - Это гораздо хуже..."
Чем выше поднимался космолет, тем меньше песка было в воздухе. Но и тут летали небольшие, но свирепые смерчи, столкновение с которыми не предвещало ничего хорошего.
Один из таких смерчей, кружившийся неподалеку, вдруг изменил направление и погнался за космокатером. Его скорость была намного выше, и Громов понял, что через несколько секунд смерч проглотит корабль.
Громов сжался в комок и резко бросил корабль вниз, в сторону и снова вниз. Тело налилось свинцом, стало трудно дышать. Виски будто кто-то сдавил железными ладонями. Сознание помутилось.
Но маневр удался. Космокатер проскочил всего в нескольких метрах от смерча.
Но смерч, словно не желая расставаться с добычей, развернулся и снова бросился наперерез космокатеру. И Громов понял, что на этот раз увернуться не удастся...
Однако метрах в десяти от космокатера смерч вдруг изменил направление и помчался вниз.
" Пронесло, - облегченно вздохнул Громов. - Пока пронесло..."
Космокатер входил в верхние слои атмосферы негостеприимной планеты. Через несколько минут он выйдет на орбиту планеты, еще через час состыкуется с планетолетом, который висит на орбите Пенелопы. Но планета словно не желала отпускать людей. Она приготовила им последнее испытание.
Наперерез кораблю с огромной скоростью летел камень, поднятый с поверхности планеты смерчом. Профессор Громов поздно заметил опасность, и камень врезался в космокатер, пробив грузовой отсек.
Послышалось тяжелое змеиное шипение. Громов понял, что выходит воздух.
Это был конец. На планету садиться нельзя - там бушуют смерчи. Впрочем, если бы у Громова было время, он мог бы поискать на планете спокойное место - не вся же Пенелопа бушует...
Но времени не было. Воздух мог уйти через несколько минут. Если бы у Громова был скафандр, он мог бы продержаться хоть несколько суток - но на космокатерах скафандры не предусмотрены. Космокатера служат лишь для челночных полетов между планетой и орбитальным кораблем.
- Капитан - в рубку вбежал кто-то из космоархеологов. - Корабль разгерметизирован!
- Знаю! - сквозь зубы проговорил Громов.
- Что же делать? Мы погибнем?
- Нет, - ответил Громов. - У нас есть выход. Вернись ко всем и скажи, что нам ничего не грозит. И без паники! У нас еще много времени.
Громов знал, что говорит неправду. Времени у них не было. Каждая секунда уносила драгоценный воздух.
Громов сидел, уставившись на экраны.
"Они еще молоды, - пронеслось у него в голове. - Жалко парней... им бы жить и жить..."
Профессор вспомнил лица своих учеников. Алексей Салеев. Сергей Карапов. Освальдо Перес. Ли Цзон. Десять молодых лиц прошло перед его взглядом. Смена...
Теперь Громов знал, что нужно делать.
Он установил курс на корабль и вышел из командного отсека. И пошел туда, откуда выходил воздух - в грузовой отсек. Он шел быстро, словно боялся, что его увидят и остановят. Дышать было трудно.
"Ничего, - утешал себя Громов, - ничего... не только мне трудно дышать, но и им тоже... Ничего, еще несколько секунд, и будет легче... Когда я сделаю это, резервные баллоны наполнят космокатер воздухом, которого хватит как раз до полета к звездолету"...
Громов знал, где находится грузовой отсек - ведь он был капитаном этого космокатера. Но если бы он даже не знал этого, то без труда нашел бы нужный ему отсек, так как воздух с шумом вырывался в открытое пространство грузового отсека, унося с собой мелкие предметы, и уходил в космическое пространство.
Войдя в отсек, Громов сразу же увидел маленькую дырочку в стене. Тело сразу пронзила волна ледяного холода, и Громову сразу захотелось покинуть это неуютное место. Но он вспомнил тех, кто находился рядом с ним, в нескольких десятков метров от него, в пассажирском отсеке.
Сквозь отверстие в стене была видна черная космическая пустота, посреди которого сияла маленькая любопытная звездочка.
Громову очень захотелось, чтобы это было Солнце.
И он шагнул навстречу незнакомому солнцу.
На какой-то миг его тело пронзила волна космического холода.
"Вот они, холодные объятия космоса!", - только и успел подумать Громов.
И провалился в небытие...
...Через час космокатер пришвартовался к орбитальному планетолету...