Я неслась по коридорам, сбивая и отталкивая слуг и бояр, не успевших убраться с мой дороги. Не обращая внимания на изумлённые лица челяди и слащаво-испуганные физиономии придворных, я вылетела из публичной части дворца и взбежала наверх по деревянным ступеням, попадая в личные покои царской семьи. Почти бегом преодолела оставшееся расстояние до своей комнаты и влетела в неё злобной фурией.
- Все вон!
Прибирающиеся в комнате девушки испуганно глянули на меня и, изменившись в лицах, с которых мигом слетела вся краска, подхватили инвентарь и вынеслись из горницы. Я с силой захлопнула дверь за их спинами и принялась мерить шагами свои покои, мечась туда-сюда, точно кадило в руке у попа.
Нет, ну это ж надо такое учудить?! Выдать замуж. МЕНЯ ЗАМУЖ!!!!!
Чёрт! И с чего вдруг? Я, между прочим, у него третья по счёту дочь, а по правилам он сначала должен первых двух выдать. Вон, Марфе уже осимнадцать, а Агафии, страшно подумать, и того двадцать. Ведь в старых девах остаться могут! Ему бы о старших дочерях думать, а он к моей персоне прицепился! Раз уж на то пошло, начал бы с младших. Ну, Марийку мы пропустим - сопля ещё, чай всего десятый годок пошёл, а Василиску вполне можно, она меня всего на год младше. В шестнадцать лет вполне можно замуж идти, тем более она прямо-таки горит желанием. А Я НЕТ!
Так меня ведь даже не спросили. Сам созвал женихов, а когда выяснилось, что мне ни один не по душе, сам выбрал будущего зятя... Вот сам всё расхлёбывать и будет, а я здесь ни минуты дольше необходимого не останусь.
Из шкафа была извлечена небольшая седельная сумка, в которую полетели самые необходимые вещи: несколько сорочек, пара штанов, мешочек с деньгами, несколько украшений (их всегда можно продать, если денег не хватит!), пара метательных кинжалов, подаренных мне на последнее день рождение нашим кузнецом, мешочек со снадобьями и травами, тёплый свитер, связанный нянюшкой, и средства личной гигиены. Кажись, всё.
Ах да, ещё же еду в дорогу собрать надо!
Спрятав собранные вещи в шкаф, я выглянула в коридор и крикнула:
- Маришка! Где тебя опять черти носят?
Растрёпанная служанка выскочила из двери комнаты для слуг, лихорадочно поправляя платье, но покрасневшие губы выдавали её с потрохами.
- Опять! - возмутилась я, закрывая за ней дверь своей комнаты. - И кто на этот раз?
- Богдан, - томно выдохнула она имя одного из лучших воинов батюшки, на которого давно "положила" свой хитрющий глаз.
- Добилась-таки, - невольно хмыкнула я, глядя на довольное лицо своей личной служанки, но тут же стала серьёзной. - Смотри, Маришка, если понесёшь, со двора могут погнать, да и замужества тебе не видать как свих ушей.
- Ой, да ладно, царевна. Всё учтено. Сами бы лучше жениха выбрали, пока за вас батюшка не решил. Чай, хотя бы люб будет.
- Не будет, - вновь взвилась я. - Уже не будет! Батюшка выбрал!
- Да неужели?! - глаза Маришки загорелись, а ноги едва могли устоять на месте, чтобы не бросится в кухню и не рассказать такую новость всем, кто ещё не знает. - Ну, вот и хорошо.
- Чего ж тут хорошего?
- Вы бы сами, царевна, вряд ли решили, а так всё уже устроено.
- Чего устроено? Ты хоть знаешь, за кого он меня выдавать собрался? - Маришка вся обратилась в слух. - За князя Изяслава, сына нашего западного соседа.
- Ох, ты Боже мой, - служанка перекрестилась, - да как же так можно? Он же страшен, как смертный грех.
Я зло покосилась на неё - а то сама не знаю.
- Хотя, нужен бы вам был красавец - царевича Яхонта бы выбрали, - продолжила совсем распоясавшаяся прислуга. - Вот это был мужчина! Волосы, точно мёд на солнце, сверкают, глаза, что небесная синь из-под ресниц глядят, губки, как яблоко спелое алые. А фигура... Кожа нежная, мускулы под одеждой...
- Угу. Подстать имечку. Только любит он себя больно сильно, хочет, чтобы все пред ним преклонялись. Подожди, а ты откуда про мускулы и кожу знаешь? - Маришка хитро улыбнулась, но даже не покраснела.
- Или вот Любомир, чем не подошёл? - продолжала она. - Мужчина видный, красавец, умный...
- Ага, и повёрнутый на философии - целый день мне лекции читал на тему "Быть или не быть". Тьфу.
- Ну, вот и выходите за Изяслава, - в сердцах выдала Маришка, - самое то: ни кожи, ни рожи! Да и славен только тем, что князя Никодима сын. Может ещё и глупым окажется, а ваш батюшка и рад хоть одну дочурку с рук сбагрить!
- Ты забываешься... - прошипела я. - Розгами давно не получала?
Служанка тут же присмирела, поняв, что меня довели ОЧЕНЬ сильно, раз я физической расправой угрожаю.
- Значит так, голубушка, чтобы через пять минут у меня в горнице был обед: два каравая хлеба, тарелка жареного и вяленого мяса, и кувшин воды. Всё, ступай.
Маришка не двинулась с места, изумлённая моим аппетитом.
- Чего стоишь? - зыркнула я на неё. - Пошла вот! И чтобы через пять минут всё было здесь!
Служанка северным ветром унеслась вниз, рассказывать челяди о случившемся и собирать мне обед. А я блуждала по комнате, ожидая её возвращения или батюшкиного явления - должен же он был сообщить мне о своём решении, чай не просто так я под дверьми подслушивала...
Осторожный стук по дубовым доскам заставил застыть меня идолом языческого божества, юбка обвилась вокруг ног, а длинная коса хлестнула по спине.
- Ладушка, ты тут?
О, лёгок на помине!
- Да, батюшка, - ответила я, разглаживая юбку и придавая лицу вид покорности и робости. - Входи.
Дубовая дверь открылась, и в мою горницу вплыл царь Всеволод, одетый в расшитый золотом кафтан, подтягивающий его объёмный животик.
- Как ты чувствуешь себя, дочь моя Лада?
- Спасибо, батюшка, хорошо. А вы всё в делах, в суете. Отдохнули бы.
- Скоро отдохну, доченька, вот судьбу твою с сёстрами устрою (Лучше бы с сестёр начал!), зятем обзаведусь, чтобы часть обязанностей на него сложить и отдохну.
- Как скажите, батюшка. Так что же привело вас в мою обитель? Али случилась чего?
- Случилось, Ладушка. Я мужа тебе нашёл хорошего. Князям Изяславом, зовут. Тепереча ты его женой будешь, коли, по душе придёшься. Завтра встретитесь, и если всё пройдёт успешно, то через неделю и свадебку сыграем.
- Как будет вам угодно, батюшка.
- Вот и хорошо, дитя моё. Тогда отдыхай, сил набирайся, а я пойду с боярами потолкую.
Царь Всеволод вышел из горницы, закрыв за собой дверь, а я всё стояла посреди комнаты, стараясь сдержать в себе ярость.
Ничего, батюшка, посмотрим ещё кто кого...
В дверь вновь постучали и, услышав моё задумчивое "Войдите", в комнату спиной вперёд протиснулась Маришка, держа в руках поднос с моим "обедом". Тарелки с хлебом и мясом, кувшин с водой и столовые приборы были выставлены на столик у окна.
- Хорошо, свободна, - распорядилась я, направившись к окну. - Чего стоишь?
Маришка задумчиво переводила взгляд с меня на сервированный стол.
- Не нравиться мне всё это, царевна. Что-то вы задумали...
- Не твоего ума дело, я же в твой рацион не лезу. Да и личной жизни не мешаю. Будешь много болтать, да выспрашивать, живо из моих служанок уйдёшь и будешь Агафии прислуживать.
- Не надо, - испугано воскликнула девушка и вылетела в дверь.
Тяжёлый характер моей старшей сестры был притчей во языцах. Ей не нравилось буквально всё: как одевается прислуга, как она не расторопна, нрав... Это можно продолжать до бесконечности, ибо ещё ни одна девушка не продержалась у неё в услужении более двух месяцев. Агафия умела доводить людей и, выжав из них все соки, отправлять со двора.
Я опустилась на лавку у окна и, схватив кусок мяса, проигнорировав все столовые приборы, уставилась в окно, пережёвывая пищу. Предстояло обдумывать план дальнейших действий.
Полтора каравая хлеба и завёрнутое в толстый пергамент мясо перекочевали в сумку, вода из кувшина была перелита в бурдюк, оставалось заняться внешностью, но до вечера ко мне могли придти, а значит засечь и перекрыть пути к бегству.
Чтобы не мучится в ожидании, я спустилась на конюшню, чтобы навестить Снежка и рассказать о наших ночных планах. Вообще-то я до сих пор не понимала, почему у моего коня такая кличка, ибо цвета он был самого что ни на есть вороного с белыми носочками и стрелкой на морде. Подарили мне его два года назад на пятнадцатилетие, с тех пор верховые прогулки стали ежедневным ритуалом моей жизни.
Снежок стоял в стойле, внимательно следя за действиями и перемещениями конюха, разносившего сено. При моём появлении конь оторвался от своего занятия, так нервирующего Степана, и приветственно заржал и фыркнул. Я подошла к любимцу, погладила по морде и протянула припасённое лакомство - яблоки, которые он просто обожал.
- Вот так вот, Снежок, - вздохнуло моё царское высочество, - меня замуж выдают.
Конь фыркнул.
- Сама не в восторге. И знаешь за кого? - Снежок чуть повернул голову, чтобы видеть меня своими внимательными карими очами. - За князя Изяслава.
Мой любимец изумлённо отшатнулся и жалостливо заржал. Я вошла в стойло и обняла коня за шею, тихо зашептав:
- Я постараюсь убежать, Снежок, сегодня. Мы постараемся, - поправилась я.
Ещё несколько минут я простояла в обнимку со своим верным товарищем, а затем вышла во двор, погреться в лучах спускающегося со своего пьедестала солнца.
Скоро наступит вечер, и мы с матушкой и сёстрами будем ужинать у матушки в опочивальне, а батюшка будет развлекать гостей в главном зале. Так ему и надо! Неча было женихов собирать, ужинал бы в нашем обществе.
Когда солнце показывало свой алый бок из-за верхушек елей ближайшего леса, у матушки в горнице накрыли стол на шесть персон. Яств на столе было видимо-невидимо: и утка в яблоках, и холодец, и свекольник, и пирог с мясом - всего не перечислишь. Мы сидели за огромным столом и глотали голодную слюну в ожидании родительницы, что отлучилась к батюшек по какой-то надобности. И у меня были сильные подозрения, что речь у них идёт о моей горемычной головушке.
Наконец дверь в горницу открылась и в неё вплыла моя матушка. Ах, хотела бы я быть похожей на неё: волосы цвета вороного пера, точёные линии лица, яркие голубые глаза, белая, как снег кожа, чуть тронутая румянцем, алые пухлые губки, стройный стан, высокая грудь и лёгкая, как у лебёдушки, походка. По сравнению со всем этим великолепием мои светло-русые волосы и серо-зелёные глаза, смотрелись невзрачно.
Матушка уселась во главе стола на стул с высокой спинкой и подала знак о начале трапезы. Наши алчущие ручки тут же кинулись отламывать самые аппетитные кусочки от гуся и щуки, что стояли в центре стола. Кубки наполнились вином или прохладной водицей - это уж как кому больше нравится.
- Я слышала, Ладушка, что батюшка наш Всеволод выбрал тебе жениха знатного, - прозвучал мелодичный голос матушки.
Чуть не подавившись только что откусанным от щуки куском, я только и нашлась, что кивнуть.
- Рада ли ты, дочь наша?
- Пусть всё будет так, как желает Его Царское Высочество, - пробормотала я, опуская глаза долу, чтобы матушка не заметила полыхнувшего в них гнева. - Раз батюшка решил, что князь Изяслав будет мне лучшем мужем, не мне оспаривать его решенье.
Агафия бросила на меня уничтожительный взгляд. Это ей сейчас полагалось готовиться к свадьбе, а не мне. А я что, против?
- Изяслав?! - матушка аж вперёд подалась, но быстро взяла себя в руки.
Ага, значит, маменьку о выборе не проинформировали. Хм, что ж, хоть отыграюсь сейчас... Ну, батюшка, ожидает тебя весёленькая ночка...
- Да, матушка, - грустно вздохнув, подтвердила я.
- Да что же это твориться! Ведь наречённой Изяслава Агафия была.
Старшая сестра ахнула. Нет, ну надо же какие подробности выясняются...
- А у меня кто? - тут же поинтересовалась Василиса.
- Тебе мужа не выбирали, - отрезала царица. - Только первым троим дочерям пару обозначили.
- А мне кого, матушка? - Марфа просто прыгала от нетерпения.
- Царевича Святослава, что у северных границ наших живёт, - сестра нахмурила бровки и лихорадочно пыталась вспомнить вышеозначенного царевича, я же сделалась тише воды, ниже травы. - А тебе, Лада, неужели не интересно, кто твой наречённый.
- Мне ещё рано об этом знать, ибо старшие ещё не замужем, - пробормотала я и тут же поправилась: - Или уже поздно...
Матушка нахмурилась и едва слышно пробормотала:
- Не узнаю я её что-то...
Ужин закончился в обсуждении моих сестёр своих наречённых, их косых взглядах в мою сторону (это где же такое видано, чтобы младшая сестра у старшего наречённого перехватывала?) и обиженном сопении Василисы, что её-то без жениха и оставили.
Войдя в свою комнату, я не стала расслабляться. Нет, матушка, конечно, кровь батюшке сейчас попортит, но не факт, что отговорит. Поэтому бежать надо. Бежать и без оглядки!
Погасив в комнате свет и подождав, пока глаза привыкнут к темноте, я достала из шкафа собранную сумку, переоделась в штаны, сорочку и тёплую курточку (ясные ночи прохладны, особенно ближе к утру), натянула на ноги портянки и сапоги и остановилась, соображая, что же дальше делать.
Вроде бы все вещи собраны, Снежок предупреждён, двор укладывается спать, я почти готова, но такое ощущение, что я что-то забыла, что-то не учла. Но что?
Донёсшийся откуда-то сверху и слева грохот заставил меня подскочить так, что коса пребольно ударила по спине. За грохотом послышался разъярённый голос родительницы. Ага, значит, образцово-показательная разъяснительная работа началась, значит, пора. Только, спасибо тебе матушка, выяснилось, что же я всё-таки забыла - коса. Да-да, косу придётся отрезать, причём под корень!
Не долго думая, я схватила со стола с пяльцами ножницы, но обрубить длинную косу под самый корешок сил не хватила. Вместо этого волосы рассыпались, доставая концами до плеч. В очередной раз чертыхнувшись (да простит меня отец Никифор!), я собрала волосы в короткий хвост и, замотав лентой, нацепила на голову крестьянскую шапку. Теперь всё!
Зацепив за дубовый стол, стоящий у окна, верёвочную лестницу, я осторожно спустилась в притихший двор. Проскользнула мимо напившегося вдрызг и потому храпящего беспробудным сном конюха, оседлала и вывела Снежка. Осталось самое сложное - как можно более незаметно выбраться за ворота. Задача не из лёгких, если в караул Богдан поставил лучших воинов.
Я с надеждой выглянула из-за угла терема и облегчённо вздохнула. На посту СПАЛИ Никифор и Петька, небось, опять спорили, кто больше выпьет и не заснёт. Всё также осторожно я пробралась к воротам, с верхних этажей царских палат всё ещё слышалась матушкина ругать и батюшкино лепетание в оправдание. Я ехидно улыбнулась и открыла ворота. Хорошо смазанные створки даже не скрипнули. Снежок недовольно перебирал обмотанными тряпьём копытами - предосторожность, чтобы стука подков не услышали.
Дверь так же тихо закрылась за нашими спинами. Ну вот и всё! Теперь мы в бегах...
Ночные улицы города не были так уж пустынны и спокойны, как коридоры оставленного мной терема. Здесь всё ещё балагурил и веселился народ. То тут, то там встречались опухшие от перепоя лица, сияющие фингалами или новыми кровоточащими ссадинами, но непременно довольные таким исходом. На обочинах дорог валялись тела, от которых исходил тончайший аромат сивухи. Кое-где с окраины города доносился нестройный хор голосов, вытягивающий очередную застольную народную песню, приводящую в бурный восторг посла далёкого западного королевства Вильяма Савойского.
Снежок осторожно перебирал копытами по пыльной дороге, высокомерно косясь на "смердов", невообразимо довольный тем, что с него наконец-то сняли опутывающую ноги ветошь. Я сидела в седле и обдумывала план дальнейших действий. Из города надо было выбираться прямо сейчас, ночевать в его пределах - это всё равно, что остаться у себя в горнице. К утру нужно быть как можно дальше от терема и его обитателей. Вот только встаёт вопрос: куда бы податься бедной беглянке и её коню? На запад было ехать глупо - прямо в руки к родне несостоявшегося мужа; на север - к холоду? Брр. Юг? Слишком просто. Все прекрасно знают, как я люблю тепло, а значит, туда погоню отправят прежде всего. Остаётся восток. Что ж, тогда навстречу солнцу...
Всю ночь и весь следующий день мы с верным Снежком двигались на восток, стараясь двигаться по лесу, петляя и пересекая все попадающиеся ручьи и речушки. Не удивительно, что к вечеру я отключалась в седле, а конь всё время запинался.
Долгожданную остановку мы сделали недалеко от ручейка на небольшой поляне. Сил мне хватило только на то, чтобы расседлать Снежка, скормить ему половину каравая и, напоив водой, обустроить себе постель.
Утренняя прохлада безжалостно напомнила о том, что я сплю в лесу и без костра. Вылезать из под походного одеяла, в спешке экстренных сборов запиханного в сумку, абсолютно не хотелось, но перспектива остаться голодной и подхватить простуду выгнала меня на "свежий воздух". Снежок тихо спал у ближайшего дерева, но стоило мне подняться, как конь повёл ухом и открыл глаза. Я улыбнулась другу и, совсем уже было, собралась за водой, но тут сообразила, что котелка-то у меня и нет.
Прекрасно! Будем кипятить воду в руках!
Открыв с расстройства свой "вещмешок", я поняла, что возникла настойчивая необходимость посетить какое-нибудь селенье, дабы обзавестись провиантом и остальными, важными в походной жизни вещами. Всё это очень хорошо и решабельно, но есть одна ма-а-аленькая проблемка, точнее вопросик. ГДЕ ИСКАТЬ СЕЛЕНЬЕ?
Скормив остатки хлеба Снежку и доев мясо, я набрала в бурдюк воды из ручейка, оседлала коня и, взобравшись в седло, двинулась на северо-восток, ибо насколько я помнила карту батюшкиных земель, в этом направлении была возможность наткнуться на тракт.
Ну, на тракт я не наткнулась, а вот на широкую колею от повозки...
Я сидела на спине своего боевого товарища по кличке Снежок (он же боевой конь, он же домашний любимец и верный друг) и выбирала в какую сторону поехать по этой наезженной колее. Мои терзания разрешил появившейся из-за поворота пеший старичок, направлявшийся медленным шагом в правую сторону.
- Добрый день, мил человек, - поздоровалась я, подражая говору челяди.
- И тебе доброго утречка, дочка, - ответил старик. - Куда путь держишь?
- Заблудилась я, дедушка. Мне бы до ближайшего селения, чтобы лошадке корм купить, да самой запасы поправить.
- Тогда нам по пути. Туточки недалече деревенька Парубки стоит, я как раз туда к брату иду.
- Так давайте я вас довезу, вдвоём чай веселее.
- Да какой мне верхом ехать, годочки-то ужо не те. Мне бы на телеге, али пешком. Но ты права, деточка, вдвоём веселее.
Я спешилась и, взяв коня под уздцы, двинулась рядом с дедом.
До деревеньки оказалось не далеко - дошли медленным шагом за полчаса. Старичок, которого звали Бориславом, оказался весьма словоохотливым и развлекал меня всю дорогу воинскими былинами да народными сказаниями.
Закупив в Парубках всё необходимое, в том числе и котелок, я распрощалась с Бориславом и, узнав направление к ближайшему тракту, двинулась в дорогу.
Вечер опустился на землю, разогнав дневную жару и заставив запеть вечерних птах. Я обустраивалась на ночлег в лесочек, недалеко от дороги. Снежок пасся рядом рассёдланный и предоставленный сам себе, в костре потрескивали поедаемые пламенем ветки, а в моём новом котелке закипала вода. Собственно, я только что вернулась из-за ближайших кустиков, где, нет, вы не правы, вовсе не справляла малую нужду, а просто нашла брусничник и решила добавить душистые листики в чай.
Каково же было моё удивление, когда на поляне обнаружился посторонний, беспардонно роющийся в моих вещах. Незнакомец как раз вытащил из вороха одежды мешочек с частью денег, остальные были надёжно припрятаны. Мой кинжал просвистел над его ухом и впился в кору сосны.
- Я бы на вашем месте положила это назад и убралась подобру-поздорову.
Мешочек выпал из рук вора, звякнув монетами при ударе о землю. "Гость" медленно развернулся и улыбнулся во все свои двадцать четыре гнилых зуба.
- Девка, - обрадовался ворюга.
Кто-то схватил меня за волосы, заставив запрокинуть голову от неожиданности.
- Отлично, будет с кем ночь скоротать, - отозвался напавший.
Тьфу ты чёрт!
Из-за деревьев показались ещё трое "молодцев". Все как один бандитской наружности.
- А ну отпусти девушку! - приятный такой мужской голос. - Или все вам конец.
Это что-то новенькое...
К шеям большинства разбойников были приставлены самые настоящие мечи, а сзади моего стоял говоривший, наверняка упирая своё оружие ему в спину.
Меня отпустили, чем я тут же воспользовалась, отскочив к костру и оглядев поляну. Десять воинов с оружием наголо и одиннадцатый, тот самый что говорил, видимо глава. Симпатичный, темноволосый, голубоглазый, чисто выбрит, одет с иголочки, левую скулу пересекает небольшой шрамик, совсем не портящий внешности, широк в плечах. Хм...
- Иван, свяжи их и отряди человека охранять. - Тем временем начал давать распоряжения спаситель. - Никифор, распряги лошадей и накорми. Остальные отдыхать и готовить ужин. Вы не против, если мы с вами переночуем? - это уже мне.
- Лес общий, - пожала я плечами.
- Что же вы тут одна делаете в столь поздний час?
- На ночлег устраиваюсь, - честно ответила я.
- Куда путь держите? И почему без сопровождения?
Это что, допрос?
- Куда глаза глядят. Я - птица вольная.
- Вы местная?
- Смотря кого вы считаете местными.
- Из этой страны, - я кивнула. - А вы случаем не подскажете, как нам до столицы добраться?
- Прямо по дороге вон в ту сторону. Она, конечно, петляет, но к стольному граду доведёт. А вы, собственно, кто будете? И зачем вам в столицу?
- Меня Владимиром величают, а твоё имя как?
- Лада, - не подумав, ответила я и прикусила язычок.
Вот ведь дура! Зачем надо было настоящее имя называть. Появилось устойчивое желание побиться головой о ствол ближайшего Денева, но ведь не поймут...
- Как языческую богиню, - хмыкнул Владимир. - Вот что, Лада, ты не могла бы оказать нам любезность и проводить до столицы, чай к своему человеку народ лучше отнесётся, чем к чужакам на постое.
Мне бы отказаться, ведь подойти к столице на версту, значит сдаться с потрохами батюшке да Изяславу, но ведь они меня спасли, а долг чести, привитый мне с младенчества, платить добром на добро. Я нехотя кивнула.
- Вот и славненько.
- Эй, князь, ужин готов, - крикнул один из воинов.
- Иду, Макар. Разделишь с нами пиoу, дева?
- Премного благодарна, я уже ужинала. Вот чай попью.
Мы направились к костру, где я заварила себе в деревянной кружке ароматный напиток, а отряд "спасения" принялся уплетать гречневую кашу.
Не спокойно было у меня на душе, ой, не спокойно. Потягивая из кружки обжигающую горло жидкость и поглядывая поверх пара на мужчин, я всё-таки задала мучающий меня вопрос:
- Так зачем вам в столицу, князь Владимир?
- За наречённой своей.
Сердце запрыгало в груди, точно взбесившийся конь. Так, такие вопросы требуют немедленного разрешения.
- За наречённой?
- Да, за царской дочкой. Имя у неё, совсем как у тебя, Ладой зовут.
Всё, я пропала!
Первый день нашего путешествия подходил к концу, а значит, мы всё ближе приближались к моему отчему дому...
- О чём задумалась? - князь Владимир внимательно смотрел в мои глаза.
- Да вот, понять не могу. Как же так можно, жениться на человеке, которого Вы даже не видели?
- А ты видела? - ухмыльнулся он.
- Да, - не стала отнекиваться я.
- Какая она?
- То есть?
- Внешне.
- Ну, у неё русые волосы...
- Длинные? - перебил он меня.
- Говорят, обстригла недавно в протест тому, что батюшка её замуж раньше старших сестёр собрался выдать, - скосила я глаза вправо, на дорогу.
- То есть это как? За кого.
- Да созывал он тут всех желающих. А разве до Вас посол не доехал?
- Нет, - нахмурился Владимир.
- Может, с мужиком чего в дороге случилось?
- Всё может быть... Рассказывай дальше.
- Да что рассказывать-то, я её не рассматривала, не добрый молодец.
- Она красивая?
- Ну, не уродина, но и красавицей не назовёшь. Не чета матушки.
- Всегда вы так, красавицы, друг друга хаете, - покачал головой молодой человек.
Я фыркнула, пытаясь сообразить, стоит ли мне обидится или принять его слова за комплимент.
- Вы вот что, князь, скажите, может, Вы дальше сами до столицы доберётесь, чай всего день пути остался. Вот в селенье переночуем, а там прямёхонько в стольный град. Думаю, царь вам места во дворце предоставит.
- Темнишь ты чего-то, Лада. Уж очень сильно не хочешь в столицу. Ну да ладно, не моего ума дело, но ты не отвлекайся. Характер у неё какой?
- Ну, откуда же мне знать, ей Богу! Подруга рассказывала, что скверный - своенравная наша царевна.
- Ну, своенравная жена в тонусе держит, а если умная, то и страной управлять может помочь.
- О её умственных способностях ничего сказать не могу, в шахматы с ней не играла!
Ну вот! Опять сболтнула лишнего! Вон как подозрительно косится. Всё, я с ним больше не разговариваю!
- Ты куда? - раздался голос князя сзади, когда я пустила Снежка в галоп.
- Проветриться.
Когда тьма спустилась на землю, мы добрались до небольшого городка. Я двинулась договариваться о постое. Это была моя последняя ночёвка среди князя и его воинов-свиты, так как Владимир широким жестом разрешил мне ехать на все четыре стороны, но завтра утром. Вот он удивится, когда не обнаружит наречённой в тереме.
Разместились мы довольно-таки быстро. Выждав, когда все дружинники и сам князь разойдутся по опочивальням, я взяла вещи и ужом выскользнула с постоялого двора. Запрягла Снежка, крайне недовольного таким поздним визитом после дневной "прогулки", залезла в седло и собралась было выехать за пределы города.
Но моим мечтам и чаяньем не суждено было сбыться, ибо прямо на выезде я наткнулась на отряд батюшкиных "гончих". Всё, пипец.
Убежать я уже не могла - они заметили меня раньше, чем я их, поэтому рука Петра уже лежала на поводе Снежка. А спрыгивать с коня и опрометью мчаться в лес... Ну, что может противопоставить пеший конному, когда до леса добрых двести локтей?
Короче, меня доставили в отчий дом уже к полудню, ибо решили не останавливаться нигде на ночлег, а скорее вернуть беглянку. Ну, князь Владимир, припомню я тебе ещё этот мой побег!
На царский двор медленно спускался вечер. Я уже успела выспаться и помыться, теперь сидела на лавке, глядела в окно и расчёсывала короткие волосы.
В горницу смерчем ворвался батюшка, за которым торопливо плыла матушка.
- Да как ты посмела?! Как ты посмела сбежать из дома? Что с твоими волосами? - орал царь.
- Подстриглась. Нравится? - спокойно спросила я.
- Ты что, девка, совсем сдурела?! Ты хоть понимаешь, что чуть ни опозорила наш род?
- Да плевать я хотела, - я начала заводится не хуже батюшки.
- Что?
- О старших дочерях бы подумали! - заорала я. - Незачем выдавать меня замуж за наречённого старшей сестры!
- У нас был уговор, что Изяслав сам выберет себе невесту.
- Да он меня даже не видел!
- Ну, это легко исправить, у тебя с ним сегодня ужин тет-а-тет, - батюшка вынесся из комнаты ураганным ветром.
- ЧТО?! - взревела я раненой медведицей. - УЖИН? УЖИН? Ох, знал бы князь Владимир о том, как его нагло надули!
Матушка, всё это время стоящая в стороне, с непередаваемым выражением гордости и довольства смотрел на меня.
- Вот теперь я тебя узнаю, дочь моя, - она улыбнулась. - За своё счастье надо бороться! Теперь решать тебе - хочешь ли ты понравиться Изяславу.
Матушка выплыла, закрыв за собой дверь.
Мне решать? МНЕ РЕШАТЬ...
Челядь и редкие бояре шарахались в стороны при виде моей персоны. А я гордо шествовала по коридорам терема на встречу с женихом. Ох, видел бы меня сейчас батюшка!
Я остановилась перед дубовой дверью, глубоко вздохнула и толкнула дверь. Начинается представление для одного зрителя!
Моё появление произвело эффект навозной кучи, брошенной ребятнёй в двери церкви - слуги дёрнулись и уставились на меня широко открытыми глазами. Лицо Изяслава вытянулось и приобрело какое-то глупо-идиотское выражение. И без того бледная кожа стала похожа на мел, что резко контрастировало с рыжими волосами и бородой. Глаза - по серебряному рублю.
Ещё бы! Я же старалась!
Оставшееся до встречи время я потратила на "приведение себя в порядок". Короткие волосы были вымочены в пиве и поставлены дыбом, глаза подведены углём настолько толстой линией, что она занимала всё верхнее веко и образовывала чёрные круги на нижнем. Щёки напомажены свеклой, а губы вместе с лицом натёрты мелом. На руках все кольца, которые я только нашла в своей комнате и одолжила у сестёр. Брюки (да-да, я надела именно их), сапожки и кожаный жилет поверх чёрной сорочки, украшены всевозможными цепочками, на поясе висят мои любимые кинжальчики - для остроты ощущений, так сказать.
- Ми-и-илый, - протянула я до омерзения высоким голосом, сразу перейдя на "ты". - Так вот ты какой, Изяслав. Наслышана-наслышана.
Я плюхнулась на один из стульев, и несчастному жениху оставалось только усесться напротив.
- Подавайте уже, - обратилась я к слугам. - Жрать охота!
Испуганная челядь тут же принесла различные деликатесы и вино. Я, не смущаясь, наполнила наши чарки до краёв и пододвинула к себе блюда с гусём в сметанном соусе.
- Так как поживают наши соседи? - осведомилась я, отрывая от несчастно запеченной птицы лапку и впиваясь в неё зубами. - Ишо не ждохли? Ой, я хотва сказть, працвитаут?
Изяслав лихорадочно пытался сообразить, что же я говорю, но я была бы не я, если бы дала ему такую возможность. Подняв свой кубок, произнесла тост:
- Ну, за дружбу между соседями! - и осушила его до дна. - А что мы всё о вас, да о вас. Давайте, поговорим обо мне. Я ведь красива, правда?
Изяслав измученно кивнул.
- Вот и я говорю, что Владимр должен быть рад такой невесте. Ой, а вы наверное не знаете. Он же как раз вот-вот подъехать должен. Прислал мне письмо, что мол горло перережет тому, кто на моё тело и руку, ой, я хотела сказать руку и сердце покусится.
Я закинула ноги на стол и задумчиво посмотрела на пустую тарелку жениха.
- Да вы ешьте-ешьте. Вот огурчики солёненькие просто прелесть, - в подтверждение своих слов я достала из-за пояса кинжал и подцепила один из огурцов. - Ох, не обращайте внимания, меня последнее время часто на солёненькое тянет. Вы ничего такого не подумайте! Я девушка порядочная!
Изяслав осторожно положил себе на тарелку кусочек щуки и собрался было её вкусить, как я решила, что пища на его тарелке вкуснее и. опустив ноги на пол и перегнувшись через весь стол, подхватила его кусок прямо руками и опустила себе в рот.
- Ммм, вкушно, - прошепелявило моё царское высочество, вытирая руки о скатерть. - Тебе стоит попробовать!
Молодой человек только отрицательно покачал головой.
- Ой, да ты ешь так мало! Это хорошо, ибо у батюшки как раз финансовые проблемы. Надеюсь, мы будем помогать моим родителям? У тебя какой годовой доход с княжества? А то я так устала от бедности и невнимания! Так устала, что даже перечитала всю церковную библиотеку (это правда, ибо она состоит только из азбуки и Библии!).
Я встала и подошла к окну, открыв его настежь и усевшись на подоконник.
- Хотя всё это ерунда! Вот мой бывший ухажёр говорил, что всё, что нужно знать женщине - это как раздвигать ноги. Правда, мои сёстра с этим не согласны, говорят, что жена должна быть умной. Вот ведь глупость какая!
Изяслав встал и начал осторожно пятится к выходу. Я внутренне ликовала. Надеюсь, моя выходка не обернётся международным скандалом!
- Куда же ты, милый, иди ко мне я облабзаю тебя, - простёрла я к нему свои руки.
Это стало последней каплей. Изяслав распахнул дверь, собираясь вылететь из зала, но наткнулся на моего отца и... Владимира, о чём-то споривших.
- Да хоть завтра, - ответил "жених", - но только не на ней, а на моей наречённой Агафии.
- Это как же? - изумился царь.
- А вот так, - рявкнул Изяслав и скрылся в коридоре.
Владимир проследил за исчезновением "жениха" и повернулся ко мне. Секунды три ничего не происходило. А потом царские палаты сотряс такой громовой хохот, что задребезжали стёкла, и заложило уши.
- Бе... ох, беру её, - только и смог пролепетать обессиливший от смеха князь. - В жёны бе...ру.
Батюшка в немом изумлении стоял на пороге и пялился на меня.
- Больно надо! - фыркнула я и гордо удалилась в свою комнату.
Вымывшись и переодевшись, я раздала сёстрам их украшения, и закрылась в своей опочивальне. По правде говоря, меня немного удивила реакция Владимира. Согласится на брак со мной видя меня в таком наряде...
Я тяжело вздохнула и вышла из комнаты, тихо прокралась к конюшне и проскользнула мимо спящего конюха к Снежку.
Снежок недовольно и подозрительно покосился на меня.
- В этот раз тебе убежать не удастся, Лада, - раздался знакомый голос у двери. - Теперь все выходы из терема охраняют и мои люди.
Я обернулась и столкнулась с насмешливым взглядом князя Владимира.
- Ещё моих старших сестёр замуж не выдали...
- Ой, первая считай уже замужем, а за второй завтра жених прискачет. Я-то знаю, он всё же мне двоюродный брат. Так что, тебе от свадьбы не убежать. Не в этот раз.
Я гордо задрала подбородок и прошествовала мимо в терем, сопровождаемая хохотом будущего мужа.
Так что же это получается? Всё-таки замуж? Ну, хоть не за Изяслава. И на том спасибо. А с этим мы ещё можем поладить. Интересный он...