- Что ты об этом думаешь? - спросил он, когда тот сел.
- Если ты о Нике, то он не хочет выпускать девчонку из своего логова и изобретает для этого всяческие предлоги. Детский сад, ей-богу! Причина очевидна. Он спит с ней и не хочет, чтобы ты об этом знал.
Глава вампирского СБ взял кофе и в знак признательности кивнул зеленоглазой красавице Лине, исполняющей при короле вампиров роль бессменного личного секретаря.
- Ты же говорил, что у него целый гарем для этого, - заметил Палевский.
- О том и речь. С некоторых пор наш юный Старейший забросил своих жриц любви и тем не менее что-то не похоже, что он страдает от воздержания. Скорей уж наоборот, - Штейн отпил полстакана кофе и зорко глянул на Палевского. - Чего не скажешь о тебе. Хочешь сосватаю кого-нибудь из пассий Ника? Товар отборный, сам проверял. Красавицы как на подбор, впрочем, так оно и есть. И всё же главное не в красоте. Девчонки вытворяют такое, что встанет даже у мёртвого.
- Кажется, я ещё жив и столь радикальные меры мне ни к чему, - холодно сказал Палевский, но блеск в его глазах выдавал, что он заинтересовался.
- Так ты представь, что они делают с тем, у кого с потенцией всё в порядке, - воодушевился Штейн. - Клянусь, пару раз я выползал от них, еле стоя на ногах. Умереть в объятиях такой волшебницы моя заветная мечта...
- И как на твою заветную мечту смотрит Эльза? - перебил его Палевский, и Штейн бросил на него укоризненный взгляд.
- Вот надо было вспоминать о ней? Отбил всякое желание гульнуть на стороне, - проворчал он.
Палевский усмехнулся.
- Лучше я, чем она, - сказал он, и глава СБ, припомнивший подозрения Рени, поперхнулся остатками кофе.
- Ты чего? - прищурился Палевский.
- Да так, ничего, - просипел Штейн, возблагодарив природу за то, что она даровала ему непробиваемый ментальный щит, преодолеть который не мог даже сам Старейший. - Что ты будешь делать? Слетаешь на Старую базу? - поинтересовался он.
- Вряд ли, - раздумывая, произнёс Палевский. - Ник не слишком усердствует, скрывая свои отношения с Мари, значит, у него серьёзные намерения. Конечно, мне не нравится, что такое происходит между членами моей семьи, но я не буду им препятствовать.
- Даже если они захотят пожениться? - спросил Штейн и неожиданно ощутил сильнейший внутренний протест.
- Teufel! - вырвалось у него, и он смял опустевший бумажный стаканчик, не понимая, откуда у него такой острый приступ ревности к Нику. "Мне же нафиг не сдалась дочка Палевского! Тогда с чего вдруг я распереживался, что она достанется не мне, а другому?" И тут подал голос его альтер-эго. "Потому что она моя! - рявкнул Реотан. - Не смей отдавать мою алин ничтожному мальчишке из дома Лета!"
Схватка была короткой, но ожесточённой. Победа осталась за Штейном, и он виновато улыбнулся, обнаружив, что сидит в кресле и его скрюченные пальцы изо всех сил цепляются за деревянные подлокотники, а по вискам катится обильный пот.
Видя, что он очнулся, Палевский приставил стакан к его губам. "Пей!" - приказал он, и Штейн с трудом проглотил безвкусную жидкость, резко пахнущую лекарством.
- Что случилось? - спросил Палевский спокойным тоном, как будто не было рукопашной схватки с взбесившимся главой СБ. Если бы не закатившиеся глаза и отсутствующее выражение лица, он убил бы его.
Измученный Штейн поднял на него глаза и, дотронувшись до шишки, зреющей на голове, криво усмехнулся.
- Даже не знаю, как тебе сказать, чтобы ты с ходу не упёк меня в свою психушку.
- Говори, как есть. Я пойму.
- Очень на то надеюсь, - пробормотал Штейн, не зная, как подступиться к делу, чтобы его действительно не отправили на лечение к психиатрам или того хлеще - к наркологам, объявив, что у него белая горячка, развившаяся на почве неумеренного потребления алкоголя.
Он взял коробку с салфетками и, вытерев пот с лица и шеи, собрался с духом.
Лгать Палевскому - при его эйдетической памяти и соответственно способности запоминать беседы дословно - значило напрашиваться на неприятности, поэтому Штейн плюнул на конспирологию и рассказал всё, как было.
Вопреки его ожиданиям, ведущий специалист института генетики отнёсся к его повествованию о рае Реотане без видимого скептицизма. После дотошного допроса ему было предложено на выбор: незамедлительный сеанс гипноза или полное обследование в вампирской клинике.
Гипноз был чреват потерей контроля над ментальным щитом, но речь шла о доверии к тому, кто был ему наставником и самым близким другом; к тому же у обоих был временной цейтнот. Штейн подумал и скрепя сердце согласился на гипноз.
Палевский снял с шеи цепочку с круглой флешкой, замаскированной под старинную золотую монету. Усыпив Штейна, он, прежде чем приступить к гипнозу, глянул на кольцо, подарок Ника на его недавний день рождения. Кольцо было точно такое же как у него - лотос из цельного розового алмаза. Хотя об этом не было сказано, он знал, что Ник отдал ему оригинал, а копию оставил себе. Его поступок привёл к тому, что ледок в отношениях между ними растаял окончательно. Палевский знал, что кольцо принадлежало райте Ниде, матери Ника. Это был не просто ценный дар, это было нечто большее; путь к тому, чего он пока не мог принять - слишком много обид и крови лежало между ними - тем не менее первый шаг был уже сделан. И хотя высокомерный мальчишка частенько выводил его из себя, это была уже злость не к врагу, а к члену семьи.
- Ты прав, Таятан, Томас ревнует, - раздался насмешливый голос и Палевский вскинул голову.
Он не понимал, как такое возможно, но сидящий перед ним мужчина даже внешне отличался от Штейна. Но дело было не столько в цвете его глаз, внезапно приобретших яркую синеву, он казался старше, выше и мощней, чем Штейн, хотя не исключено, что такое впечатление возникало благодаря его манере держаться и, главное, выражению лица. Это была такая гремучая смесь гордости, высокомерия и привычки к безоговорочной власти, что Палевскому стало не по себе.
- Кто вы? - резко спросил он.
- Не задавай идиотских вопросов, - зевая, Реотан встал и, сладко потянувшись, ворчливо добавил: - Совести у тебя нет, совсем загонял Томаса. Он тебе не каторжанин, чтобы работать днём и ночью.
- Почему вы зовёте меня Таятаном?
- Потому что ты и есть он, - Реотан подошёл к Палевскому, который поднялся ему навстречу, и с любопытством его оглядел.
- Крейд! - покачал он головой. - Кто бы мог подумать, что правящий дом Лета и здесь подложит мне свинью. Столько лет непримиримой войны и вот, стоило одному из моих потомков сунуть свой член туда, куда не нужно, и все труды насмарку.
- Вы это о чём? - скрипнул зубами Палевский.
- О том, что политика заложница страсти, - хохотнул Реотан и дружески хлопнул его по плечу. - Не переживай, Таятан! На твоё счастье, ты тоже из моих потомков. Будь это иначе, я уже давно свернул бы тебе голову и поставил Томаса во главе ублюдочного племени вампиров, которое развёл здесь твой сынок.
- То есть вы утверждаете, что вы тоже пришелец из прошлого? - поинтересовался Палевский, к которому вернулось самообладание. Он разлил коньяк по бокалам и один из них протянул раю Реотану.
- Не глупи, дружок, - отозвался тот и, взяв бокал, сел в кресло. - Я всего лишь древнее привидение, живущее в том, что ты на учёный манер зовёшь бессознательным сознанием. Я есть и в тебе, и в Никотане, но в Томасе меня больше всего. Так уж легли гены, что он вылитая моя копия, поэтому с ним мне легче управиться.
- Так вы... - начал Палевский, готовый к долгой битве, но Реотан покачал головой.
- Не переживай, я уйду. У меня своя судьба, у Томаса своя. Я не отберу у него жизнь, хотя мог бы это сделать. К тому же я дал ему слово, поклявшись богами, а боги Зимы не прощают клятвопреступников, - он залпом выпил коньяк. - Только у меня к тебе одна просьба. Дай мне ещё раз увидеть Руану.
Палевский бросил на него непонимающий взгляд.
- Руану?
- Это твоя внучка Мариэль. Её прародительница была моей наложницей и матерью моего сына, чья кровь течёт в ваших с Никотаном жилах, - пояснил Реотан и остро глянул на Палевского. - Любовь не умирает, не так ли, Таятан? Вряд ли ты знаешь, что твоя последняя жена... - он вздохнул. - Это ли не насмешка судьбы? Спустя миллионы лет копия Таятана и копия райты Ниды находят друг друга, но между вами встаёт Риза, твоя собственная дочь. Вот и я мечтаю забрать себе Мариэль, а ведь Томас и Эльза любят друг друга. Так что налей мне на прощание твоего распроклятого коньяка. Кстати, ты знаешь, что Томас терпеть его не может? - и удивительный собеседник протянул Палевскому свой бокал.
- Конечно, знаю.
- Если знаешь, то какого крейда заставляешь его пить? Что ж, а реэ а, ду мэ дус, рай Таятан.
Знаменитый эрейский владыка бросил на него насмешливый взгляд.
- Счастья на новой родине! - сказал он, прежде чем выпить.
- Думаете, у нас получится её найти? - оживился Палевский.
- Нисколько в этом не сомневаюсь, - ответил Реотан и с угрозой добавил: - А теперь дай мне увидеться с моей любовью, а то я останусь и мало тебе не покажется.
![[]](/img/b/borisowa_s_a/00040/ws-lps5.jpg)