Где-то через пару месяцев появился ещё один визитёр, которому было никак нельзя отказать, - ведь барон де Фальк числился в рядах его подданных.
Пышный королевский кортеж въехал в ворота Фалькхолла и располневший Эвальд Бертольд, выбравшись из кареты, по-приятельски обнял своего любимчика. Следом за ним подошёл де Ривароль, серый кардинал Эдайна. В отличие от короля он сильно похудел. Судя по благожелательному выражению на лице, глава Тайного департамента тоже был рад видеть барона де Фалька, правда, его радость носила несколько корыстный оттенок, ему не терпелось расспросить его о Ночном королевстве, с которым Эдайн недавно заключил мирный договор.
В скромной девушке, выбравшейся из кареты следом за королём, Юлиан не сразу узнал принцессу Антуанетту. Несмотря на обещание стать копией матери, красавицей её можно было назвать лишь с большой натяжкой. Но это нисколько не смущало её верного паладина приснопамятного Матрина де Труэ. Бывший храмовник перешёл в дворцовую охрану и с тех пор стал неразлучным спутником принцессы.
К великой радости юноши, королевский кортеж сопровождали его сослуживцы, которых по-прежнему возглавлял Мишель де Грамон, и уж кто совсем не изменился, так это он. Во время совместной попойки капитан первым делом встал в позу и заносчиво потребовал, чтобы "щенок показал, не растерял ли он всё те умения, которые с таким трудом вколотил в него старый пёс".
Стараясь не обидеть своего наставника, юноша сдерживался изо всех сил и... перестарался. С победным выкриком де Грамон приставил шпагу к его груди, а затем подал руку и помог подняться. Расхохотавшись, они обнялись и пошли к столу - обмывать победу одного и поражение другого. Капитан даже не заметил, что глубокая царапина на его плече бесследно исчезла, причём вместе с порезом и расплывшимся кровавым пятном на рубашке.
Единственно, кому не было хода в Фалькхолл - это спутникам Юлиана, которые сопровождали его в Ночное королевство. Когда они прибыли в Эдайн в составе посольства для заключения мирного договора, он не принял ни Адлигвульфов, ни Аделию, ни Руису. Вдобавок замок окружал невидимый барьер, неодолимый для вампиров и ведьм, какой бы облик они ни приняли.
Юлиан пробовал закрыться и от богов, но Лазарь играючи взламывал любую его защиту, правда, всё с тем же успехом. Несмотря на все его уговоры и воззвания к разуму, сын отказывался с ним разговаривать. Однажды он появился вместе с Аспидом и тот неохотно сообщил, что девушка, скорей всего, никогда не отзовётся, поскольку девяносто девять процентов за то, что она полностью растворилась в доминирующей личности и стала бессознательной частью его эго.
Это известие так "подбодрило" Юлиана, что он закрылся у себя в комнатах и несколько дней лежал пластом, и по его лицу непрерывным потоком струились слёзы. Потому Эвальд явился как нельзя кстати. Юноша на время оживился. Но после отъезда королевского кортежа на него снова накатила чёрная тоска. Чтобы не дать ей окончательно завладеть собой, он заставлял себя заниматься делами Фалькхолла или под видом охоты носился по окрестностям. Но всё чаще и чаще он запирался либо у себя, либо в кабинете, расположенном под крышей донжона, и целыми днями либо пил, либо недвижно сидел, уставившись в одну точку. И когда такое случалось, даже Вагабундо было не под силу его расшевелить и вывести из этого состояния.
Видя, что дело плохо, расстроенный Лазарь бросился за помощью к старшему брату.
Однажды, когда Юлиан прикладывался к очередной бутылке, запершись у себя в кабинете, его внимание привлекла валяющаяся на полу раскрытая тетрадь. Он решил, что это учёт хозяйственных расходов, которые ему подсунул Вагабундо - в надежде, что он снова заинтересуется замковыми делами. Юноша моргнул, чтобы сфокусировать зрение на расплывающихся предметах, и презрительно фыркнул, поняв, что ему не показалось. Кто-то невидимый писал на чистом листе бумаги, выводя буквы твёрдым мужским почерком.
"Понятно! Не мытьём, так катаньем хотят добраться до меня. Не выйдет!" - сердито подумал он, но всё же не удержался и поднял тетрадь. - Ну-ка, чего пишут. Наверняка, очередное утешилово типа: "Потерпи, мой мальчик, и жизнь для тебя вновь воссияет яркими красками".
Но невидимый собеседник не оправдал его ожиданий. Хотя послание явно предназначалось ему, оно не содержало утешительных сентенций.
***
"С начала июня стояла неимоверная жара, вдобавок дело шло к полудню и солнце стояло в зените. На пустынной улочке, ведущей к зданию школы, - единственной в небольшом провинциальном городке, возникла тоненькая женская фигурка, с головы до пят укутанная в чёрные одежды. В колеблющемся мареве, поднимающемся от плавящегося асфальта, её силуэт расплывался, не давая определить возраст. Но даже издалека было заметно, что легкость и быстрота движений противоречат старушечьему облачению.
При ближайшем рассмотрении это и в самом деле оказалась девушка, к тому же очень юная. Немногие прохожие, в основном дачники, с ужасом взирали на её кошмарный наряд - наглухо закрытое платье с длинными рукавами, плотные чулки и тяжёлые неуклюжие туфли. Вдобавок на её голове красовался старушечий платок, скрывающий почти половину очень красивого личика. И всё же вопреки ожиданиям оно светилось радостью - не той победной, с ликующей улыбкой на губах, а той с внутренним светом, присущим истинно чистым душам.
Маришка и в самом деле была счастлива. В руках она держала аттестат об окончании школы, и от этого у неё словно выросли крылья за спиной. Наконец-то остались позади долгие тоскливые годы учёбы, когда почти ежедневно приходилось лавировать на самом краю, чтобы не сорваться в пропасть бойкота сверстников. А это было не просто, имея отца-священника, который с раннего детства держал дочь в строгости и воспитывал в соответствии со всеми христианскими канонами. В юности попавший в Чечню и хвативший по горло войны, он стал самым настоящим религиозным фанатиком. К счастью, в городе его уважали и потому Маришку не очень обижали. Ведь после перестройки многие взрослые зачастили в церковь, где заправлял духовными делами отец Иоанн, а в миру бывший капитан МВД Владимир Бойко.
Правда, всё равно находились те, кто не признавал авторитета священника, да и подростки, подпадая под влияние внешнего мира и особенно сверстников, всё больше набирались всякой гадости. Потому в старших классах Маришке пришлось особенно туго. Несмотря на жуткую одежду, она была очень красива, и когда её соизволил заметить местный заводила, другие мальчишки тоже принялись наперебой приглашать её на свидания. Скромность религиозной девочки и её упорные отказы только подогревали их азарт. В школе стали заключать многочисленные пари на то, кому первому удастся взять неприступную крепость. Вскоре это приняло характер поветрия. Соревнуясь друг с другом, подростки пускались на любые ухищрения. Потому девочка с некоторых пор избегала уединённых мест.
При всей своей наивности, следствии жуткого воспитания, Маришка не была дурой. Хоть она находилась на отшибе школьной жизни и больше помалкивала, но частенько прислушивалась к разговорам одноклассниц. Не стесняясь, девчонки делились своими любовными переживаниями, причём в таких выражениях и с такими подробностями, что Маришка краснела и опускала глаза. Всё-таки сказывалась близость Москвы, и мерзкие миазмы большого города отравляли жителей близлежащих провинциальных городков.
Но теперь со школой было покончено и стало одной заботой меньше. Устремившись к спасительной тени, Маришка шагнула на тротуар, поближе к прохладным стенам каменных зданий. Неожиданно распахнулись стеклянные двери роскошного магазина и, вышедший наружу, очень симпатичный юноша чуть не столкнулся с ней. Он удивлённо приподнял брови, заметив, что нелепо одетая девушка сначала шарахнулась в сторону, а затем снова шагнула к нему и с надеждой заглянула ему в лицо, прежде чем пуститься наутёк.
Как бы то ни было, красота Маришки не осталась незамеченной, и парень невольно шагнул следом за ней. Он собрался окликнуть беглянку, но тут из дверей магазина выскочила хорошенькая блондиночка и повисла у него на руке.
- Макс, ты куда? - капризно протянула она и быстро стрельнула глазками по сторонам.
Вычислив объект его интереса, блондинка успокоилась.
- Только не говори, что ты запал на нашу местную юродивую, - презрительно фыркнув, она поправила причёску и снова по-хозяйски ухватила парня под руку. - Идём, здесь тебе точно ничего не обломится. Уже проверено всеми нашими школьными донжуанами.
- Так она из секты? А я было подумал, что она готка новой формации, - задумчиво отозвался парень.
Колеблясь, он бросил оценивающий взгляд на спутницу. К её беспроигрышной доступности он приплюсовал внешность. Даже на его искушённый взгляд овчинка стоила выделки. Несмотря на жидковатые волосы и перебор в косметике, длинноногая блондиночка всё же была хороша собой, - точёную загорелую фигурку совершенно не скрывал куцый топ и сильно заниженные джинсовые шорты. Лень и прилив возбуждения сделали своё дело. Парень решил, что лучше синица в руках, чем журавль в небе.
Подхватив пакеты, парочка направились к припаркованному поблизости мерседесу.
Маришка проводила взглядом отъехавшую машину и облегчённо перевела дух. "Слава богу, это настоящий человек!" - подумала она и, замедлив шаги, смахнула со лба выступивший пот. Всё-таки бежать по такой жаре было нелегко. Почувствовав, что её терзает сильнейшее разочарование, она истово перекрестилась. "Вот, дура! Успокойся и даже не думай! Выкинь эти глупости из головы!.. Мы не можем встретиться наяву".
Но уговоры не помогали. Снедаемая волнением она снова заспешила. Надежда на чудо не умирала, а вот на какое именно, ей не хотелось признаваться даже самой себе.