По русскому народу и всем многочисленными народами и народностями, проживавшим в Российской империи, в 1917-1920 годах силами мирового тайновластия был нанесён сокрушительный цивилизационный удар, навсегда самым кардинальным образом изменивший всю их многовековую самобытность, включая традиции, народный характер и уклад жизни. Произошедшие качественные изменения необратимого характера во всех без исключения сферах жизнедеятельности граждан рухнувшего в тартарары государства оказались настолько серьёзными и устойчивыми во времени, что данный факт позволяет с жёсткой уверенностью констатировать: россияне начала ХХ века и советские люди послереволюцинного периода - это индивиды, принципиально отличающиеся друг от друга по всем важнейшим параметрам, включая и психогенетические. Естественно, подобное различение между людьми нового типа и остатками людей старого миропонимания вызывало постоянные стычки между ними даже по мелочным бытовым проблемкам. Известно, что троцкисты, как идейные проводники установок мировых центров тайновластия, ликвидировали противоречия между этими слоями населения с помощь масштабных репрессий носителей дореволюционного образа жизни, тем самым расчистив жизненное пространство для экспериментальной отработки механизмов преобразования народных масс самобытный национальной ориентации в наднациональные общности людей номадического типа.
К концу ХХ века идейно-аналитические заведения мировых центров тайновластия консолидировано пришли к пониманию, что такие общности, как советский народ, югославы, ливийцы, американцы, европейцы и тому подобные общечеловеческие новообразования не имеют исторической перспективы с точки зрения глобалистических проектов мироустройства планеты. Поэтому в мировом масштабе начался всеобъемлющий демонтаж таких общностей. В связи с этим в 90-е годы по советскому народу был нанесён мощный удар, аналогичный удару начала века, в результате которого советский народ вместе со всей своей псевдоцивилизацией нового типа был уничтожен, а все составляющие его народы и народности, которым было позволено сохранить и упрочить свои национальные корни, были рассыпаны не отдельные автономные псевдогосударственные образования, типа бантустанов.
Остатки советского народа, проживающие на исконно русских землях, были названы россиянами, которые в своей основной массе уже состоялись в качестве безродных номадов. Эти общечеловеки не знали и знать не хотели ничего из традиционного образа жизни дореволюционной поры. Они также отвергали все атрибуты жизнеустроения, которое так или иначе сложилось во времена Советского Союза. Посредством сильнодействующих психо-социальных методик наиболее аморфных по убеждениям советских людей и практически всю молодую поросль россиян в 90-е годы преобразовали в качественно иных человеческих особей (по простонародному они стали называться россиянцами), которым была привита идеология граждан мира.
Тайновластные структуры вовлекли россиянцев в ныне актуализированный глобалистский эксперимент по построению на Земле нового дивного мира Олдоса Хаксли, в который россиянцы влились с искренним восторгом и впечатляющим самозабвением. Начавшееся в шестидесятые годы ХХ века переустроение общеземного жизненного пространства на принципах "нового дивного мира" имело фрагментарный характер прежде всего потому, что не были разработаны технологии техногенного создания и поддержания стабильного состояния кастового общества, а также технологии сохранения до шестидесятилетнего возраста физиологических параметров организма человека на уровне молодой двадцатилетней особи. Ну и вдобавок ко всему общественное сознание человечества не готово было принять как объективную данность законодательно установленную эвтаназию людей, достигших шестидесятилетнего возраста.
И всё же, почему съевшие собаку на внедрении в человеческое общество множества социальных новаций глобалистического уровня тайные властители мира пошли на преждевременную реализацию сырого и в целом не имевшего серьёзных шансов успешного практического осуществления трансгуманистического проекта? Из-за той ситуации раскрепощённого свободомыслия и свободы нравов, которая неожиданно набрала невероятную силу по всему миру в послевоенный период и которая вряд ли могла бы повториться вплоть до середины XXII века в аналогичном варианте, который был наиболее оптимален для полноценной реализации концепции "нового дивного мира". Ну и, конечно же, масса факторов консервативно-психической направленности, вставших на пути данного общественного процесса, не позволили добиться существенного продвижения идеи мировой дивности даже в наиболее подготовленных для её восприятия странах западнической системы ценностей бытия людей. Вот и россиянцы в умопомрачительные девяностые годы смогли воплотить в своём обиходе лишь некоторые частные новации из концепции нового дивного мира. Подробно рассматривать всю эту мелочовку не имеет никакого смысла. Для примера можно привести одну из таких новаций, резко отличающуюся от традиционного уклада жизни российского общества.
В качестве такой новации можно отметить переход молодых россиянцев на образ жизни, при котором главным моральным движителем их жизнепроявления служит исключительность постулата абсолютной доминанты личных удовольствий при полном подавлении сочувствия и взаимопомощи по отношению к другим людям, включая родных и близких. В традиционном русском обществе невозможно было бы представиться себе, что многие его члены будут сосредоточены на получении только личных удовольствий широкого круга, в атомизированном состоянии отгораживаясь от всех остальных рядом живущих людей. Однако в девяностые годы подобное, как ни печально, всё же произошло с молодыми людьми, после чего старшие поколения, в среде которых пусть и в значительно искажённой форме ещё хоть как-то сохранялась тенденция объединённости жизни людей, поняли, что теперь от молодых поколений их отделяет непреодолимая стена отчуждения.
Ведь как испокон веков жили русские люди? Все вместе искренне радовались успехам и достижениям друг друга и также все вместе переживали о неудачах, бедах и несчастиях ближних. К примеру, если люди узнавали, что кто-то нуждается в помощи, моральной или материальной, то мысль о том, как помочь попавшему в беду человеку, не давала спокойно жить всем окружающим вплоть до тех пор, когда удавалось сообща найти способ помочь такому человеку. И от этого люди испытывали счастливое состояние, радуясь, что они не напрасно жили на белом свете! Сознательно же отгораживаться от бедствующего человека, демонстративно не замечать его мучений или лишений считалось откровенной душевной низостью, граничащей с подлостью. Нравственно здоровые люди отказывали в обществе таким людям, определяя их в состояние изгоев. И вот именно такая нравственная ущербность стала общепринятым правилом жизни молоди девяностых, что затем стало продуцироваться и в последующих поколениях.
Особо следует отметить, что подобная нравственная ущербность молоди послужила одной из основных причин межпоколенческого разлада ныне ускоренно уходящего из жизни старшего поколения и молоди, дожившей уже до зрелых лет своих земных жизней. Старики с каждым новым годом своего существования становятся всё более не мощнее, что вполне естественно для человеческого вида жизни. Старинный уклад русского общества по умолчанию предполагал, что в старческом возрасте люди с уверенностью могут рассчитывать на силу жизни молодых. Вот и современные старики, уверенные на основе многовековых традиций предков в поддержке их немощи молодыми, протягивают руку, чтобы опереться на руку молодого человека, и... падают в бездну, поскольку вместо руки помощи наличествует пустота и сознательный игнор стариковского возраста ускользающей дееспособности.
К сожалению, подобный ущерб нравственности пока ещё дееспособных человеческих особей - это уже объективная закономерность российского общества на бытовом уровне. Молодые люди, как только узнают, что старики оказались в сложной ситуации по своему возрасту, вдруг напрочь и надолго исчезают со связи с ними, предоставляя безжалостному течению жизни по полной разобраться со старичьём. Спустя какое-то время, которое по их мнению вполне достаточно, чтобы ситуация пришла к тому или иному итогу, они выходят на связь, зондируя создавшееся положение. Если ситуация ещё далека от своего разрешения в каком-то итоговом виде, они вновь пропадают со связи вплоть до тех пор, когда можно без каких-либо убытков для своей самости проявиться в реалии, поскольку наступивший итог не требует от них ущемления процесса ограничения получения ими личных удовольствий по жизни вдали от бедствий стариков.
При всём при этом существует и оборотная сторона этой новации: в тех случаях, когда старики оказываются морально сильнее молодых, которых настигла та или иная беда, с которой они сами не в силах справиться, эти самые молодые с исковерканной нравственностью уже не способны по принципиальным причинам принять спасительную помощь от стариков, морально разлагаясь и теряя свою дееспособность с утратой собственного здоровья, чем обрекают себя на несуществование в качестве полноценного члена общества.
Такое вот загнивание прежних моральных устоев общества имплантировано в российскую действительность мировыми центрами тайновластия посредством приобщения молоди к концепции нового дивного мира.