В среду вечером Олег Варягин откупорил заветную бутылочку "Шато де Пардалиан". Ни с чего открыл, безо всякого повода. Пол года стояла бутылка в книжном шкафу, и всё как-то жалко было, всё ждал случая достойного. А потом взял и открыл. В среду. Просто так.
Благородное вино ало поблёскивало в бокале, освежало рот приятной кислинкой. Олег отпил глоток, покатал его на языке и проглотил.
Маленькая бутылка-чекушка неожиданно и мягко опьянила. Наполнила сознание полупрозрачным дымом: светлым и отчего-то грустным. Похожее чувство бывает, когда цветущий яблочный сад накрывает туман и в молочной пелене подчеркнуто заметно, как облетают белые лепестки.
Олег зажег сандаловую свечу, взял томик Ахматовой, прилёг на диван.
Чтение не пошло. Вместо стихов в голове назойливо мелькали мысли о детстве, о старом дворе между четырёх домов - "Как он там? есть ли ещё?", - вспоминалась школа... Что-то легко-ностальгическое, приятно-неприятное. Неприятное, ибо надежды увидеть всё это ещё раз не было никакой. Разве во сне.
Вспомнился Саня Носов. Первый друг детства, приятель "не разлей вода".
- Саня... - Олег забормотал сам с собой. - Последний раз мы с тобой виделись в институте. Интересно, как ты теперь?
В голове завертелась строчка из песни: "друг ответил преданный, друг ответил искренно". И что-то ещё, но уже совсем неуловимым мотивчиком.
"А почему бы и нет? - Туман в голове обратился в здравую мысль. - Я его поищу".
Страничка поискового сервера приветливо распахнулась вопросом: Что ищем?
- Человека, - Олег поставил галочку и напечатал в окошке фамилию. Хлопнул enter, заранее представляя, какой поток сейчас на него повалится.
Однако счастье улыбнулось.
Сорок шестой позицией значился: "Александр Игоревич Носов. Российский филиал компании "Ruppert & Sam", менеджер". Ниже, подчеркнутый, стоял адрес электронной почты.
Олег даже засомневался столь быстрому успеху. Но сомнений практически не осталось - это действительно был Саня Носов. Всё сходилось.
"Саня, это ты? - В пробном тестовом письме Олег чиркнул всего пару строк. - Это Олежка Варягин. Получишь это письмо - отпиши".
Ответ пришел на следующий день вечером. Олег, признаться, и запамятовал о вчерашней затее - слишком уж много лет прошло, чтоб надеяться. Почту проверил просто так, по привычке.
- Привет, Олег! Как ты меня нашел? - Писал Носов. - Пиши подробнее, буду рад поговорить.
- Ты засветился на сайте своей конторы. Найти оказалось несложно. - Олег кинулся отвечать немедленно. Он кликнул "отправить" и стал одеваться: от встречи со старым другом на душе потеплело, захотелось пройтись, вдохнуть полной грудью воздуху. "А вдруг он сейчас там?" - Олег, уже одетый, вернулся к компьютеру. Так и получилось. Чат по электронной почте.
- Вот уж не думал, что ты страхуешь в нашей фирме суда. - Писал Носов.
- Нет, не страхую. Наверное, это делает поисковик. Как ты, Саня, что ты? Сколько мы не виделись? лет десять? - Олег пытался вспомнить последнюю встречу. - Ты приходил в контору, где я тогда работал.
- Всё хорошо, Олежка. Женился, сыну два года. Егором назвал. Как я рад, что ты меня нашел! Я недавно прочитал твою книгу. Супер! Молодец!!!
- Какую книгу? О чем ты?
- Да ладно скромничать! Прочёл запоем от корки до корки. Жду, не дождусь продолжения. В книжном сказали через месяц. Молодец ты все-таки. Всё так живо: про нас, и про двор, и про парк. Вспоминаю и всякий раз хохочу, как Ирка Кривошеева на весь двор вопила: "Может тебе ещё и разрез показать?" Боевая была девка. Я только одно не понял, зачем ты зашифровался? да ещё псевдоним такой страшный: Гильгенштейн? Хотя, тебе виднее. И про мопед классно описал...
- Ты ошибся, Саня - я ничего не писал, - Олег набрал эту строчку, потом медленно стёр. - "Что-то не так. Он напутал; да, скорее всего". Внутри что-то смялось, будто откусил от яблока с червоточинкой.
Не ответив, Олег выключил компьютер. "Мопед... да-да, мопед..." Вышел на улицу, дошел до угла магазина. Сеяло противной моросью; Олег глянул на небо и плотнее запахнул плащ.
**
Когда нам было по четырнадцать, у Андрея Волкова появился мопед. Не могу сказать, где он его купил: может какая-то база распродавала неликвиды, может Андрюхина мать подшустрила (а работала она заведующей столовой), может ещё как - не помню. Помню только, что стоила эта машина какую-то совсем плёвую сумму. И имела за это несколько дефектов.
Самым ярким дефектом был тросик газа, что к рукояти не подходил, а висел прикрученный к рулю проволокой. Но это мелочь. Хуже было другое - мопед категорически не хотел заводиться.
Собралась вся дворовая шпана в возрасте от двенадцати до семнадцати. Пацаны возрастом младше стояли отдельной кучкой. До мопеда их не допускали.
Все по-очереди подходили, дергали педальку стартера, крутили рукояти - ничего.
Решили прожечь свечу. Толик, с третьего подъезда, сказал, что у новой машины всегда свечи прожигают. На бетонную плиту щедро налили бензину, положили свечу, подожгли. Ничего. Мопед молчал.
Слили бензин, щедро добавили в него масла, для смазки мотора, залили назад - глухо. Железное чудо не отзывалось на ласку.
Часа три крутили краники бензопровода, вкручивали и выкручивали свечу, проверяли искру и компрессию, большим пальцем зажимая свечовую дыру.
Дохлое дело.
К вечеру появился Руся. Дворовый хулиган и задира. Малый немного... без царя в голове.
- Ну-ка, поцы, толкните! - Подергав педаль стартера, Руся оседлал мопед. - В разгон, в разгон давай! Погнали!
Мопед оказался на предельном газу и рванул с места как бешенный. Руся, левой рукой вцепился в руль, правой яростно дергал вверх-вниз бесполезный тросик газа и орал благим матом. На полной скорости он пролетел между гаражами, скакнул на бордюре и завалился на бок. Мопед крякнул и заглох.
Больше он не завелся. Никогда.
Его толкали, скатывали с горки, крутили стартер, мучили всяческими другими способами. Мопед молчал.
Легче, пожалуй, было бы завести египетскую пирамиду.
**
"А ведь действительно, был у Андрюхи мопед, - Олег шагал с початой бутылкой пива и вспоминал. - Помню как крутил стартер, как толкал Русю. Но убей не помню, как он назывался, как же он назывался, зараза?.. Нет, не помню. Синяя рама, белый бачек, алюминиевый двигатель - помню, а как назывался?.. Карпаты! Он назывался "Карпаты". Как я мог забыть?"
Книжный магазин встретил яркими постерами, картонной фигурой вихрастого парубка в очках типа "ботаник" и обилием уголовно-иронических детективов.
Олег тоскливо блуждал между длинных и высоких полок. Он давно не заходил в книжный и несколько растерялся. Этот супермаркет совсем не походил на букинистическую комнатку на проспекте, в которую они ходили в детстве с отцом.
- Простите! - За кассой стоял пожилой мужчина, и что-то читал. Олег долго не решался нарушить его сосредоточенность. - Я ищу книгу Гиль... гиль... штейна.
- Гильгенштейна. - Помог продавец. Средним пальцем поправил очки на переносице и оценивающе посмотрел на Олега. Потом улыбнулся, и тонкие морщинки разбежались вокруг глаз. - Мы заказывали пачку книг, но прислали почему-то только одну. Я прочел её и хотел оставить себе, но... если вас не смущает. - Он сунул руку в стол и вынул томик. В зелёном переплёте, не очень толстый, не очень привлекательный. Средний.
- Не смущает что? - Олег не понял вопроса.
- Не смущает, что я прочел книгу до вас. Буканика. - Пояснил продавец и поспешил добавить. - Берите. Уверяю, она вам понравится. Книга про вас.
- То есть? - Олег насторожился.
- Нет-нет, не про вас конкретно. Про таких как вы и я. - Продавец аккуратно, Олегу показалось нежно, погладил обложку, взял том в руки. - Очень рекомендую.
- Детство нашего двора, - Прочёл название Олег. - Хорошо. Беру.
**
Осень в приморье - блаженное время года.
Случилось мне повидать и другие места, и другие климаты: ан нет. Нет нигде такого благостного, красивого увядания. Зелень за лето утомляется, становится к сентябрю темно-грязно-зеленой, как гимнастерка солдата после похода. Ждет она не дождется своего часа. И нет-нет повеет свежестью спасительной, дохнёт осенью, а... тепло. Теплынь стоит чудесная, ласковая. Только в октябре, после первых утренников зажелтеют березы, зашуршит под ногами лист рыхлый и мягкий.
Где-то в такой день рванули мы - трое пацанов - с рогатками в парк (а был он через дорогу от нашего дома).
- Дрозды пошли. - Со знанием дела сообщил Славка. Вообще-то Славка, хоть и жил в нашем доме, хоть и гонял с нами частенько мяч, к нашей компании не принадлежал. На два года старше меня, на год старше Сани, он не вписывался в наш простецкий "формат".
- Ага. - Саня проверил резину рогатки. - Я сегодня утром на мусорке двух таких четких видел. - Он жестом показал размер.
И вот мы, задрав головы, идем по парку, выглядываем добычу.
Дроздов не было и в промине. Пошарахавшись часок (ежеминутно озираясь - нет ли парковых сторожей), мы вышли к озеру. Собственно территория парка здесь заканчивалась, и стрелять уже можно было безбоязненно. К своему несчастью в старых березах крутилась стайка синичек.
Синица - птица глупая, сколько по ней не стреляй - не улетит. А уж мы открыли огонь! Стреляли по очереди, залпом, вразнобой. Только березы-то высоченные, метров пятнадцать, а синица меньше кулака, как попасть в такую из самопальной рогатки?
Стреляли-стреляли, стреляли-стреляли - всё мимо. Не скажу сейчас, был ли это азарт, или охотничий инстинкт, или желание отличиться среди друзей? Не знаю, но палили мы с жаром.
Саня попал. На землю свалилась маленькая дрожащая тушка.
- Маладца! - похвалил Славка, - теперь положено на рогатке зарубку сделать.
Я промолчал; мне стало невыносимо горько. И сейчас отчетливо помню то щемящее чувство. В жизни у меня случались и потери куда горше, и трагедии куда драматичнее (наверное, как и у всякого), а вот в памяти застряла убитая синица.
Молчал и Саня; не отрываясь, смотрел вниз: - Пойдем, - буркнул он. - Домой.
**
Где-то глубоко за полночь Олег оторвался от книги. Поднял голову, слеповато сощурился. На мгновение ему показалось, что комната в ярком электрическом свете распахнулась; что стен нет, они разрушились, а есть только письменный стол, за которым он сидит, яркая лампочка где-то над головой и он, Олег, а ещё книга. И этот маленький светящийся кусочек летит в открытом космосе - обломок живого организма, вырванный из тела.
Олег потер кулаками глаза, зажмурился, ощупью пошел на кухню. На кухне всё было как всегда. Он открыл кран и долго лил воду - ждал, когда пойдет холодная. Большими глотками выпил стакан, налил ещё один.
Когда вернулся в комнату, стены вернулись на место, и лампочка уже не казалась ослепительной. Раскрытая книга ждала на столе.
Он закончил читать у самого рассвета. Уже потянулась серая полоска над горизонтом, и загудели первые трамваи. Олег погасил свет, в сумерках стал разглядывать циферблат часов, решая, стоит ли ложится.
- Осталось два часа, - сказал зачем-то вслух и побрел варить кофе.
Повесть закончилась окончанием Олегом университета. Вернее университет закончил тот, книжный герой. Олег всё ещё отделял себя от книги, хотя все события были тютелька в тютельку списаны с его жизни.
"Кто мог такое написать? - Над чашкой кофе дышал парок, Олег отхлебнул глоток. - Андрюха? Славка? Нет, литература - это не про них. Кирилл? Этот мог. Но он не учился с нами в университете. Остается Саня Носов? Едва ли. Он бы не стал меня разыгрывать. Не в его стиле. Скорее похвастался бы. Хотя время меняет людей. Десять лет не виделись - это большой срок. Но он не мог знать про фонарь, он его просто не застал".
Олег живо припомнил пивную будочку, что стояла рядом с корпусом университета. Самая заурядная пивнушка: грязненькая и потрёпанная. И всё-таки было у неё свойство, которое запомнило не одно поколение студентов - на высоченном шпиле зелёный фонарь. Когда привозили пиво - маяк загорался.
Олег застал эту пивную самым краем, на первом только курсе. Потом её сковырнули бульдозером и построили автозаправочную.
"Саня приехал позже, - Олег допил кофе, вывалил на блюдце гущу. - На втором курсе, "зеленого фонаря" уже не было. Хотя могли рассказать. Да наверняка рассказывали. Но кто мог рассказать, как я бегал с полпары пивка дунуть? Только я... а я не рассказывал!"
Кофейная гуща растеклась бессмысленной лужей, - "и про Наташку я никому не рассказывал", - Олег ополоснул кружку, смыл гущу в раковину.
Олег бросился в комнату, схватил книгу и раскрыл последнюю страницу. Сердце возбужденно затрепетало, предчувствуя разгадку.
"Гильгенштейн Марк Исаевич проживает в Израиле, в Иерусалиме. Это его первая повесть мгновенно ставшая бестселлером..."
Строчки прыгали перед глазами, - "...проживает в Израиле... - Олег потер лоб, стараясь ухватить догадку, - в Израиле... Иерусалим... Но все мои знакомые здесь... Те, кто могли это написать живут здесь... никто не уехал".
"...написанная более двадцати лет назад "в стол" она вышла, наконец, в свет, к своим читателям..."
Олег оставил книгу, стал считать, сколько ему было в то время: "Двадцать лет... так всё и произошло двадцать лет назад... или чуть больше... Так это дневник! Он записывал за нами... В Израиле?.. или мы делали то, что он пишет..."
- Ты должен его увидеть, поговорить, - пронеслась в голове шальная мысль.
- Кого?
- Не юли. - Олег спорил сам с собой. - Ты знаешь, о ком я.
- Зачем? Я напишу в издательство. Можно написать ему, в конце-концов. Зачем ехать?
- В издательстве тебе вообще ничего не скажут, а он напишет, что всё придумал. - Олег усмехнулся. - Так и напишет: извини, малый, это я выдумал твою жизнь. Записал и издал.
- Ты веришь в такую чушь? - Олег усмехнулся. - Это просто случайность. Невероятная, один раз в миллион лет случающаяся случайность.
- Тогда тем более тебе нужно ехать. А что если он твой генетический брат? Его гены сложились как твои?
- Причем здесь гены? А ребята, а парк, а мопед... университет... Ирка Кривошеева...
- Нужно ехать.
- Нет.
- Нужно.
Несколько раз ещё Олег брался решить, как ему поступить. И всякий раз спор с самим собой заканчивался ничем.
Внутренняя борьба утомляла страшно. Ночами Олег лежал, уставившись в потолок, и размышлял. Утром приходил на работу с красными глазами; сослуживцы шушукались за спиной, делали предположения.
- Всё! - Олег больно рубанул ладонью стол. - Дальше некуда. Беру тайм-аут.
- Конечно, - отвечал себе, - лучший способ решить проблему - отложить её.
- В любом случае, если поеду...
- О, ты уже готов ехать!
- Не перебивай! Я сказал "если". Если поеду, то весной. Со дня на день выйдет второй том. Может вопрос решится сам собой.
- Пусть так. До возможной поездки почти полгода - есть время подумать.
Второй том задерживался. Много раз Олег заходил в книжный, спрашивал. Вскорости продавец запомнил Олега. Завидев, радостно кивал, здороваясь, и, следом, грустно пожимал плечами - ещё нет. Олег оставил ему телефон, попросил звонить, лишь только книга появится.
Неслышно подобралась весна - из книжного не звонили.
- Полегчало? - Весной Олег опять занервничал. Опять стал спорить сам с собой. - Рассосалось?
- К чему сарказм? Ну поеду. В конце-концов я давно хотел побывать в Израиле. Возьму отпуск на пару недель и съезжу. Или у тебя есть возражения?
И решил вроде бы однозначно, и поездка не представлялась трудной, а всё что-то ныло, тянуло. Нервы натянулись в струну. Олег раздражался и вспыхивал по малейшему поводу.
Напряжение отпустило только в аэропорту, в зале ожидания: мосты для отступления сгорели. Душу теперь заполнило ожидание, ватное ожидание чего-то нового неизвестного. И было вовсе непонятно нужно ли разбираться в этом "неизвестном" или лучше задвинуть его в дальний угол и не вспоминать никогда.
На соседней скамье сидела семейная пара. Двое ребятишек радостно елозили, поминутно спрашивая у матери: ну скоро там? Мужчина читал газету, только изредка поверх газеты озирая своих чад.
Олега эта возня раздражила. Он пошел вдоль огромного, от пола до потолка окна, разглядывал самолеты: лайнер грузно выруливал на полосу.
Олег перелистывал третий журнал, когда заметил его. В таком же зеленом незатейливом переплете, только потоньше первого, поблёскивал ламинатом второй том.
Сердце заухало в груди паровым молотом, во рту пересохло. Олег попытался что-то сказать, но получилось только невнятное бормотание
- Берете? - Девушка-продавец приветливо улыбнулась. Олег кивнул. - Есть другие номера. Вот свежий, за этот месяц. Вам какой? - Олег опять кивнул.
"Может не нужно?.. - Возник какой-то безотчетный страх, ощущение опасности. - Не открывать, не читать... а вдруг там... Что? Чего ты боишься? Боишься прочитать что? что ты чей-то призрак?"
Девушка ждала и улыбалась чудаковатому покупателю. Наконец Олег очнулся.
- Простите, пожалуйста. - Он отложил журнал. - Я хочу купить вот эту книгу.
"Кафедра... кандидатская. - Здесь же, у прилавка, Олег содрал целлофановую обертку (вместо урны сунул её в карман), стал пролистывать книгу. - ...НИИ, лаборатория, увольнение, поиски работы..."
Всё сходилось до мелочей.
"А чем заканчивается? - Неприятное предощущение, наконец, обрело чёткие контуры. - Чем он заканчивает книгу?"
- Что-то не так? - Забеспокоилась девушка.
- Нет-нет, спасибо. - Он выбежал из павильона.
Второй том заканчивался поездкой в Израиль. Вернее посадкой в самолёт. Книжный герой садился в самолёт и летел в вечный город Иерусалим.
"Продолжение следует". - Прочел Олег последнюю строчку.
Ниже стояла дата.
"Он писал это полгода назад, когда я только собирался лететь. Думал. Решал, сомневался... Решал. - Олег усмехнулся своей глупости. - Думал, что решал... а кто действительно решал? он или я?.."
Олег захлопнул книгу.
"Но этого не может быть! - Он в ярости сжал кулаки. - Не может!! Должна быть разгадка, фокус... должно быть объяснение".
Он перевернул том. На последней странице обложки увидел себя. С черно-белой фотографии на него смотрело молодое полное оптимизма лицо студента. Лицо Олега.
"Продолжение следует, - фраза засела в голове, как пароль, - продолжение следует".
Бодренький текст под фотографией сообщал, что это "вторая часть уже полюбившейся читателю трилогии", - дальше Олег читать не стал. Взгляд невольно скользил вверх, на фотографию, а в голове стучало: "Продолжение следует... продолжение следует!"
Таможенный контроль, регистрацию Олег прошел как в тумане. Подавал кому-то документы, ему совали их обратно в руки, ставили куда-то штемпели, задавали вопросы, он что-то отвечал.
Усатый толстый таможенник долго рассматривал паспорт, потом спросил зачем-то фамилию.
- Продолжение следует, - ответил Олег.
Таможенник обескуражено вернул документы, а когда Олег прошел дальше, повертел пальцем у виска. Впрочем, Олег этого не заметил.
"Продолжение следует, - колотилось у него в мозгу, - следует..."
Фраза крутилась по кругу, когда Олег садился на своё место, когда самолёт оторвался от земли, когда набрали высоту.
Цепочка из двух слов разорвалась только на секунду, когда вспыхнула одна турбина; потом Олег увидел взрыв второй - самолет медленно пошел набок.
Самолет спикировал и строго перпендикулярно вошел в скалу. Он сминался как огромная гармошка, пока не превратился в дюралевую, с кровью, лепешку.
"...продолжение сле...", - цепочка остановилась.
(Интересно, как застревает в процессоре последняя команда?)
В пригороде Иерусалима, на маленьком кладбище проходила похоронная церемония. Более чем скромная. Хоронили какого-то малого... писателя что ли? А где он издавался? В России? А вы читали? Я тоже нет. Видимо не очень хороший писатель. Но про покойника плохо нельзя - ему и так не повезло. Убили?.. Несчастный случай: сбил автобус. Да-а... пусть земля пухом...
На сером камне висела черно-белая карточка кучерявого жизнерадостного студента, ниже имя: Гильгенштейн Марк Исаевич и годы жизни.