12 декабря Леонид Савельевич отметил День космонавтики. Отметил убедительно, так что раскокал любимую жонину вазочку, нечаянно, но цинично замарал занавески на кухне. Был наказан ударом в глаз и отставлен от дома на неопределённый срок - супруга была скора на расправу.
"В острог, - с торжественной горечью думал Леонид, выхватывая тёплые вещи и огрызаясь в сторону жены. - Ухожу в острог!"
Острогом считалось обиталище Дмитрия Парфёнова, бывшего балерона, премьера, а ныне простого художника, приписанного судьбою к драматическому театру на подмалёвки.
Парфёныч (так звали его в близких кругах) посочувствовал, однако разделить скорбь приятеля в полной мере не сумел:
- Профукал денежки! - признался. - Alea jacta est (Жребий брошен, лат.) Купил любовнице золотые часы и надпись выгро...гро... вировировал.
- Ты ж не женат! - изумился Леонид.
- Допустим, - вопросительно согласился Парфёныч. - Что из этого следует?
- Ты не можешь иметь любовницу! Нонсенс! - Леонид тронул пальцами ушибленный глаз и поморщился. "Сегодня суббота, - подумал. - Потом понедельник. В смысле, воскресенье. В понедельник можно будет отделаться от работы, сказавшись больным. Во вторник тайна откроется. Позор! Какой позор!"
Стали изыскивать резервы, их обнаружилось три рубля без двух копеек. Две копейки Парфёныч проговорил надысь в автомате.
- Расточительно поступил! - осудил Леонид. Сказал, что дефицит бюджета составляет 64 копейки.
- Коли так, возьмём две Зоси, - Парфёныч пожал плечами. - На них хватит. - Через мгновение признал, что пить "Золотую осень" в минуты душевной драмы крайне унизительно.
- Придётся идти в народ...
Глупости! Глупости, что употреблять обязательно на троих - ерунда! Стереотип, навязанный кинофильмами. В "тройке" формируется излишняя потенциальная энергия, которая непременно выливается в неприятности. Двое - вот устойчивая фигура. Две истерзанные души, и не больше.
У продовольственного фигурировали граждане. Несколько. Если точнее - четверо. Пятеро, если считать всех поголовно. Студент склонялся к макаронам, и его можно было отбросить:
- Расположен на самой низшей ступени развития, - выговорил Парфёныч. - Он ещё только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, и все его поступки звериные.
Пенсионер с двумя внуками (они тащили дедушку к прилавку с конфетами), и странного вида создание мужеского (приблизительно) полу. Высокое, косматое, в шляпе.
- В кепке, - поправил Парфёныч.
Леонид не возразил, но мысленно оспорил: "В шляпе".
На контакт, ожидаемо, отправился Парфёныч, как свободный от побоев.
- Мягче! - напутствовал Леонид. - Не в нашем положении капризничать.
...Беседа продолжалась минут пять или семь, меж тем, воз оставался и ныне там. Парфёныч активно жестикулировал и даже ухватил незнакомца за пуговицу, отрезая возможности ухода. Тот отмалчивался и тряс головой, напоминая лошадь. Леонид приблизился, вопросительно вскинул брови.
- Странный тип! - уголком рта шепнул Парфёныч. - Утверждает, что он иностранец, однако врёт. По-английски ни бельмеса. На итальянский и немецкий тоже не реагирует.
- Это вы не поняли! - поскрипел косматый. Притом звук исходил не из его рта, а откуда-то из центра туловища. - А я вас понимаю.
- Та-ак, - возмутился Парфёныч. - Русский язык знаем. Зачем потребовалось скрывать?
- Я не знаю русский, я не знаю английский. Я прилетел из другой галактики.
Денег у пришельца не оказалось, это делало его бесполезным, а прилёт бессмысленным. Лёня с тоскою в глазах оглядел опустевший магазин.
- Но я могу взять, - вдруг проговорил косматый. - Без денег. У меня присутствует телепатический модуль.
Всё в Природе идёт своим чередом, с единственно верной последовательностью. Поэтому друзья прежде выпили, а уже потом пришелец распахнул свой плащ. Под плащом у него ничего не было.
Было только ветвистое деревце, оканчивающееся муляжом человеческой головы (впрочем, муляжом весьма искусно выполненным). На "груди" висел детекторный приёмник - с его помощью дерево вело беседы.
- Не скажу, - выдохнул Парфёныч, - что ты мой самый приятный зритель.
- Но ведь качество тоже имеет значение! - вступился Леонид.
- Предлагаю вам полететь со мной, - проговорил приёмник. То есть дерево. - Вы разумны и обучаемы. Вы станете посланцами Земли.
- Когда лететь? - неожиданно осведомился Парфёныч.
- Прямо сейчас, пока пробит гравитационный колодец.
- Погнали! - Парфёныч вскинул высоко руку, будто приветствовал императора.
- Нет, я так не могу, - промямлил Леонид. - У меня жена... фингал... что скажут местные, если я появлюсь в таком виде?
Ситуация напоминала бред, розыгрыш, белую горячку. Косматый заговорил о безопасности перемещения, об угрозе аннигиляции. Леонид отодвинулся бочком, а затем побежал.
"С ума все посходили!" - думал он, дробя каблуками мостовую.
Меж тем, чем дальше удалялся Леонид Савельевич, тем сильнее отравляло его желание улететь: "Плюнуть, забыть всё. Начать новую жизнь. Каждый человек имеет право на второй шанс!"
Леонид добежал до дома, ворвался в квартиру, извлёк из томика Хейли заначку, отдал её жене, наказав купить вазочку и новые шторки. Подумал, что теперь он чист перед совестью - долги розданы: "Теперь можно лететь!"
Однако косматого не оказалось у магазина. Пропал и Парфёныч.
Несколько дней подряд Леонид Савельевич слонялся у продовольственного, затем вернулся к жене. На вопрос, где и как он провёл эти дни, отмалчивался, и в глазах его плескалась неизъяснимая печаль.