Аннотация: (криминальная драма с психологическим взломом)
Пустая сцена. Из серого тумана, напоминающего лондонский смог, появляется человек. Мужчина. На нём полосатый костюм, новые, сильно жмущие ботинки и фетровая шляпа. Шляпу он держит в руках, мнёт. Внешность этого человека легко описать словом "чуть-чуть". Он ещё молод - чуть-чуть, в шевелюре уже есть седые волосы - чуть-чуть. Он немного сутулится, а в глазах осталось чуть-чуть блеска. Мужчина волнуется. Как вы уже догадались - чуть-чуть.
Откашливается, произносит:
- Я москвич недавно, всего четыре года. Моей вины здесь нет, я не специально - это произошло по воле общественности. Подчиняясь воле коллектива я женился, сменил место жительства и даже... Впрочем, лучше начать сначала, так вам будет понятнее. Возможно, и я разберусь, как же это всё произошло.
Я приехал в Москву в командировку. Молодой специалист, первый раз в столице, всего боюсь, всего стесняюсь. - Пожимает плечами. - И сказать боюсь, и спросить робею - стыдно показаться деревенщиной. Иду по улице, головой стараюсь не вертеть, чтоб хотя бы издали походить на коренного москвича. Навстречу мне человек. Идёт - добрая душа, - улыбается, руки в стороны разводит, будто старого знакомого увидел. Я даже оглянулся на всякий случай, не стоит ли кто у меня за спиной? Нет... никого.
"Толя! - говорит мне незнакомец, - как я рад тебя видеть!"
Я тоже, отвечаю, очень вам рад, товарищ, только я не Толя. Совсем даже не Толя. Я, практически, напротив...
"Вадим! - восклицает он. - Извини, перепутал. Ты, Вадька, у меня в голове всё время с Толиком путаешься, чтоб ему ложка досталась с дырочкой!"
И не Вадим, говорю. С чего вы взяли, что я Вадим? Я - Модест.
"Модя! - Здесь незнакомец так обрадовался, что положил мне голову на грудь и обнял за талию. - Я так рад тебя видеть, старина! Если бы ты знал, как!"
Он посмотрел на меня влюблёнными глазами и спросил: "А ты меня совсем не помнишь? Я - Эдик с параллельного потока". Как же, говорю, не помню? Совсем даже... не помню. Нисколечко.
"Это братец, не хорошо, - говорит, - старых друзей забывать. Я вот тебя прекрасно помню. Как увидел, так сразу в мозгу прострел: Вадик... то есть Модик идёт! Дружок мой старинный! Ты в каком институте учился? В смысле, в том институте, где мы вместе..." В политехническом, отвечаю. Специальность "Электрические станции".
Он обрадовался и лицом засиял: "А я что говорю? Политех! Людку помнишь? Всё время в короткой юбке шастала!" Как же, говорю, была такая. Только её звали Полина.
"Люда-Полина, Полина-Люда, чего ты сегодня к словам придираешься? - Он помрачнел. - Занудой ты, брат, стал! Главное, ты должен знать, что меня зовут Эдуард Сергеевич, что ты -Модест, и что ты мне должен помочь. Только не вздумай возражать! Старому приятелю ты отказать не можешь. Не имеешь полного римского права".
Я бы с удовольствием, отвечаю, вам помог, - мне не хотелось огорчать его, - только, -говорю, - я на службу опаздываю. Ждут меня. В командировке у меня почасовой учёт рабочего времени.
"Чёрствый ты стал! Зазнался, Моден-Гаген! На институтского товарища, на однокашника, с которым пять лет за одной партой просидел, десять минут времени потратить не хочешь. Знаешь, как это называется?" Я ответил, что знаю, но он всё равно сказал, что это - свинство, и что казённый рубль стал барьером межу нами. Огненной чертой.
Хорошо, говорю, десять минут я вам готов предоставить, но только не больше. "Дело жизни и смерти! - он прижал ладони к груди. - Ты вернул моему сердцу артериальное давление, а сиротам - отца!"
Он потащил меня куда-то вбок, в переулок... потом мы свернули направо, потом два раза налево... две остановки проехали на автобусе. Когда я вышел из автобуса, понял, что потерялся.
"Да, тут ещё одна мелочишка, - вспомнил Эдуард Сергеевич, - надо заскочить на точку, купить цветов. И не возражай, Вольдемар, не трать энергию души. Лучше приготовь активы! Когда ты узнаешь для чего эти цветы - станешь меня благодарить".
Букет роз стоил семь пятьдесят. Я подумал, что если сегодня не обедать... и завтра... и послезавтра воздерживаться от приёма пищи... то это вполне по карману. Вероятно, грустные мысли отразились на моём лице, и Эдик поспешил меня успокоить. Сказал, что экспроприирует эту сумму только до четверга. В четверг должен поступить гонорар за статью. "Я, понимаешь, публикующийся автор, - сказал Эдуард Сергеевич. - На днях выходит моя научная статья о червоточине во вселенной. Журнал про внеземные цивилизации "Вы - там, а мы - здесь". Знаешь, платят хорошие гонорары. В четверг всё верну до копеечки. Клянусь!"
В общем, я отсчитал деньги, Эдик выбрал букет и передал мне. Осмотрел меня с ног до головы, и сказал, что костюм у меня - дрянь, но это даже хорошо - оттеняет красоту цветов. Я обиделся.
"Пойми ты! - он держал меня за локоть, тащил вперёд. - Ты должен будешь подарить розы женщине! Девушке! Это же прекрасно! Ты должен выглядеть, как Амур!"
Эдик рассказал, что сильно поссорился со своей невестой, что она собрала вещи и ушла от него. "Растаяла в чернилах ночи, как звезда!" Я ещё злился и сказал, что на её месте поступил бы так же. Эдик расстроился, объявил, что неблагородно добивать лежачего. И даже подло. Я извинился и взял свои слова обратно. Если честно - Эдуард Сергеевич мне почти нравился. Его семейная драма нас сблизила.
"Она работает в магазине, продавцом. - Он объяснил задачу. - Ты должен послужить Амуром. Недолго, всего несколько минут".
Я согласился, только предупредил, что не очень понимаю функциональные обязанности Амура. Спросил, что конкретно надо делать. Оказалось, самую малость: я должен спуститься на крыльях, протянуть девушке букет и райским голосом объявить, что таинственный незнакомец, изнемогая от любви, шлёт этот веник в знак своего обожания, а вместе с ним своё кровоточащее сердце.
"Изобрази что-нибудь красиво, Мо де Стьер. Ты же инженер человеческих душ, - прибавил он. - К слову, ты француз или китаец? Где твоя историческая родина? Имя у тебя странное".
Нормальное, говорю, имя - русское.
Мы подошли к магазину. Над входом светились огромные буквы: "Рубин". Магазин оказался ювелирным. Эдуард Сергеевич ткнул пальцем в витрину и сказал: "Вон она! За прилавком. Видишь? Рядом какое-то мурло в очках вертится, но ты не обращай внимания, это, наверное, поклонник. Вокруг неё всегда туча подобной мошкары".
Я вошел в магазин, приблизился. Это был первый раз, когда я увидел свою будущую супругу. Признаюсь, она мне сразу очень не понравилась. Не как человек, а как личность. Вы представьте: я начинающий специалист, только перешел в управление, практически юнец на голом окладе, а она - продавец в ювелирном магазине. Всё время в контакте с презренным металлом. Можно сказать, видит жизнь только с парадной её стороны. Плюс чаевые, плюс поклонники. Плюс эти розы у меня в руках, и Эдик за спиной. Я сразу понял, что мы не пара. И пока я над этим раздумывал, стоял, как вкопанный, смотрел на неё.
"Чего вы на меня так смотрите, - первые слова из её уст, которые я услышал, - молодой человек? Я к вам обращаюсь!"
Все заготовленные фразы выскочили у меня из головы. Все амуры, райские крылья и кровоточащие поклонники разлетелись, как осенние листья. Я даже разозлился на себя: что же это такое, товарищи? Стою, робею, как мальчишка, будто меня не в капусте, как всех, а на помойке нашли!
Вы, отвечаю, гражданочка, не интонируйте, а лучше послушайте внимательно. Поскольку я не какой-нибудь шалопай с улицы, а, наоборот, пришел сделать вам приятное. Ваш поклонник и близкий друг (Эдик настрого приказал формулировать внятно, чтоб она поняла от кого цветы) шлёт вам эти розы в знак своей любви. Просит его простить и помиловать.
В общем, сказал красиво. Без амурных пошлых кудрей, но изящно. Мужчина, что рядом стоял, даже поднял очки в голубой оправе и посмотрел на меня с уважением. Он колье выбирал или серьги - я не разбираюсь.
Я протянул ей букет - она не берёт. Говорит, что в рабочее время им не положено, и что нет у неё никакого тайного поклонника. И явного тоже нет.
Сказать честно, я удивился. Даже припомнил мировую литературу: нигде не описан подобный случай, чтоб девушка от букета роз отказывалась. Как же так, - говорю, - как это вы, дамочка, от собственного жениха отрекаетесь? Я понимаю, дело молодое, поскандалили, посуду побили - с кем не бывает. У меня соседи сверху так порой ругаются - чугунные сковороды вдребезги разлетаются. Однако зачем доводить до абсурда? Пожалейте человека, раз он от любви изнемогает!
Тут и синеокий очкарик вступился. Говорит, чего вы девушка капризничаете? Дарят вам розы, так примите. В конце концов, букет цветов - это вам не ведро пареной репы.
"А вас это, - говорит моя будущая, - вовсе не касается. Выбирайте скорее брошь, а то всё утро голову морочите. То одно вам покажи, то другое!"
Разозли мы её с очкариком, одним словом.
Синеокий тоже в позу встал. Вы, говорит, девушка для того в магазине необходимы, чтобы товар покупателям демонстрировать. А характер свой в нерабочее время показывайте. Например, на пляже или в бане.
Я стою, размышляю, чего мне теперь делать? Вернуться с букетом? Эдик не поймёт. Обидится или, того хуже, от любви неразделённой в реку бросится. Смертоубийство может получиться из-за ерунды.
Решился я на вторую попытку. Заговорил ласково, нежно.
Не пойму я, - говорю, - чем вам жених не угодил? Красавец: рослый, кареглазый, рассказы пишет в научные журналы. Да за такого парня любая пойдёт безоговорочно! Побежит просто!
"Вот ты и беги, - отвечает она. - Беги и букет прихвати! А то я тебе этим букетом сейчас знаешь что на физиономии нарисую? Квадрат Малевича в изометрической проекции".
От такого грубого коварства у меня даже в глазах потемнело. Я потерял над собою контроль: что-то сказал про её глаза, потом про ноги, прибавил про объём головного мозга и общечеловеческую красоту. В ответ она оценила мою внешность... несколькими ёмкими словами. В общем, получился скандал. Стали звать заведующую Зинаиду Константиновну.
Заведующую я дожидаться не стал. Оставил на прилавке розы и вышел из магазина.
Эдика нашел в скверике неподалёку. Он подбежал, радостно схватил меня за руки: "Ну как? Получилось? Где она?"
По-моему, говорю, очень хорошо, что вы расстались. Тебе, можно сказать, повезло, что тебя живым отпустили на волю. И даже не покалечили.
"Ты про кого?" - спрашивает он.
Про невесту твою, - отвечаю, - про кого же ещё! Девушка она с характером, а характер потяжелее весла.
"Не обращай внимания, - говорит Эдик. - У неё было трудное детство. Бабушка не водила в театр юного зрителя. Лучше покажи мне её!"
В этот момент я подумал, что Эдуарду Сергеевичу всё-таки досталось веслом. И не один раз.
Кого, спрашиваю, показать?
"Её! Её, мамочку! Её, малышку! Отдай мне её моментально!" Глаза горят, ручонки тянет, дрожит от нетерпения.
Я где-то читал, что с сумасшедшими не нужно спорить. Им нужно подыгрывать, отвечать на вопросы, стараться не волновать. Я так и действовал.
Знаешь, говорю, у меня её сейчас нет. Ничего если я в другой раз отдам? В четверг. Зачем же в другой раз, говорит, почему в четверг? Давай сейчас. Она у тебя в правом кармане, красавица!
Сунул я руку в правый карман пиджака, пошарил - ничего. Только листок блокнота, выстиранный вместе с пиджаком и конфетная обёртка - постеснялся выкинуть, в карман спрятал.
Эдик заметно огорчился, даже затылок почесал. Вдруг его осенило: "А может в левом? В левом кармане?"
В левом кармане и вовсе было пусто. Не пользуюсь я левым карманом. Эдик не поверил, сунул руку, проверил сам. Это меня возмутило. Знаешь, говорю, Эдуард Сергеевич, культурные люди в чужие карманы рук не запускают!
"Запускают! - он рассмеялся. - Ещё как запускают!"
В таком случае, отвечаю, наши взгляды на жизнь диаметрально противоположны. Позвольте откланяться! Приятно было провести время, а за деньги можете не беспокоиться. Считайте этот букет моим свадебным подарком. Чао!
И ушел.
На работу я в тот день не попал. Долго плутал по городу, искал обратную дорогу. Заехал по рекомендации "знающего" человека в Химки. Измучился. На другой день получил разнос от начальства и лишился премии. "Чёрт с ней, - подумал, - с премией. Деньги - дело наживное. Зато я с москвичами познакомился, это тоже чего-то стоит. Урок на всю жизнь получил. Внукам могу рассказывать, как я был... мартышкой на поводке. Хе-хе". Очень мне это сравнение понравилось.
Закончилась командировка. Я вернулся в родную Калугу, на завод. Через некоторое время и думать позабыл про столицу. Вылетело из головы приключение, испарился бойкий парень по имени Эдик и его сварливая невеста.
Я-то забыл, но столица про меня помнила.
Дней через десять-двенадцать... или больше - недели через две, заходит в мою комнату мама, держит в руке пиджак - она взялась его погладить, а в другой руке - золотую брошку с брильянтами и изумрудами. Как же так, - спрашивает, - сынок, в твоём костюме такая красота? Откуда? Она, наверное, больших денег стоит.
А я стою, глазами хлопаю - ничего понять не могу. Стали разбираться: ощупали пиджак (вдруг ещё драгоценности завалялись?), вывернули карманы. Оказалось в моём правом кармане есть дырочка. Небольшая такая, незаметная. Через эту дырочку брошь в полу пиджака и проскользнула.
Но откуда? Какая щедрая душа в мой карман брошку опустила? Когда?.. Загадка!
Дня два я голову ломал, а потом сообразил, что это синеокий мужик в ювелирном магазине мне брошь в карман сунул. Чтоб я её из магазина вынес, сам того не ведая. И ещё понял, что именно эту вещицу в моём кармане искал Эдик.
Вот мошенники, думаю. Банда! И как ловко всё обштопали! Если бы не дырочка...
Стоп! А как же девушка? Невеста Эдика?
Вы не подумайте, я не идиот, я уже разобрался, что никакая она не невеста, а просто случайная жертва. Вернее, жертва не случайная.
У неё теперь, думаю, недостача. Комиссия будет разбираться... начнут выяснять... а чего тут разбираться, если брошка у меня в Калуге? Значит... посадят? Её посадят из-за меня! Ужас!
Аж похолодело внутри. И мурашки по макушке забегали.
Собрался я в дорогу, написал заявление на отгул, купил билет на поезд. Приехал. Нашел магазин "Рубин". Вошел.
Рабочий день в магазине только-только закончился, началось собрание. Как раз по поводу пропавшей брошки. Оказывается, пропажу обнаружили только вчера, и факт этот в милицию не доложили.
Первым встал пожилой мужчина - товаровед. Долго рассказывал про себя, про свою рабочую жизнь. Грозил пальцем и уверял, что за сорок лет непрерывного стажа подобного вопиющего факта он не припомнит.
Я встал и спрашиваю: "Может у вас, товарищ товаровед, память плохая? Может вам к врачу обратиться? По поводу склероза?"
Товаровед ответил, что память у него замечательная, но посмотрел на меня с удивлением. Мой вопрос ему не понравился.
Следом выступала полная дама с огромными кольцами в ушах. Кроме колец я ещё разглядел полные алые губы на лице... кажется на лице. Дама сказала, что если коллективу придётся вносить недостачу, то она отказывается платить за Наталью. (Так я узнал имя своей жены). Дама сказала, что ей самой категорически не хватает на пропитание, поскольку её "прежний" зажилил алименты и подал в суд.
Тут Наташа не выдержала, вскочила и пролепетала, что никому платить за неё не надо - она сама всё отдаст. Отработает.
Полная дама хмыкнула и посмотрела надменно. "Это сколько тебе придётся отрабатывать, милочка? - спрашивает. - Пять лет? А может ты брошку сама?.. того?"
Наталья в слёзы, в зале - шум, заведующая орёт, как пожарная сирена, чтоб все замолчали.
В этот время я подошел к столу правления, поднял руку и говорю: "Напрасно вы, товарищи, шум подняли. И человека своим недоверием оскорбили зря". Брошь, - говорю, - это --- вещь, безделушка, а живой человек - это венец творения Природы. В нём душа проживает.
Товаровед на меня опять зыркнул и спрашивает: "Как это вы, товарищ, такую дорогую брошь безделушкой обзываете? Это непозволительно. И кто вы вообще такой?"
"Кто я, - отвечаю, - не важно. Человек. А брошка ваша вот", - и кладу на стол украшение.
Все в зале так и ахнули. И тишина повисла, как на кладбище в безветренную погоду.
Первой опомнилась уборщица, тётя Галя. Я, - говорит, - так и знала, что без любви здесь не обошлось. Это, - говорит, - Наташкин хахаль, то есть купец, хочет наш товар (Наташку) сосватать. Молодчина, - говорит, - изобретательный. Таперя она за него точно пойдёт!
"Погодите, как же так? - опомнился товаровед. - Он же Наталье её же, то есть магазинную брошь дарит? А деньги где?"
Тут я вступил: никому я ничего не дарю, говорю. Дарю, конечно, поскольку мог себе оставить, но совесть не позволила...
"Вы меня не путайте, - перебил товаровед, - и совестью своей не стращайте. Я не из пугливых. Вот вы - в наличии. Вот брошь, вот Наталья. Извольте объяснить, где деньги? По какой накладной проходят?"
"А чего тут объяснять? - кричит тётя Галя. - Деньги сейчас будут. Давайте скинемся по красненькой, я сбегаю в гастроном за шампанским. Нужно благословить молодых, чего мы? Нехристи?"
Зашуршали купюры; Зинаида Константиновна дала две бумажки. Очень она обрадовалась, что брошь нашлась, и что не придётся в милицию обращаться.
Пока я обдумывал, как рассказать про Эдика, принесли шампанского, хлопнули пробки, наполнились бокалы. Товаровед ещё раз заикнулся про деньги, но его затёрли в угол.
"Дело было так..." - начал я. А потом смотрю - девушка-то хорошая. Совестливая. Честная. Красивая - глаза большие, чёлка. И коллектив... хороший. Почти весь. Характер, конечно, у Натальи тяжеловат... но и я не леденец на палочке - тоже недостатки имею. Так чего искать от добра добра?
Тут тетя Галя опять пришла на выручку: "Делай ей предложение", - велит. А потом целуйтесь, молодые. Горько! Горько!!
Мы поцеловались. Потом ещё раз...
Через месяц мы расписались, а ещё через неделю я переехал в Москву.
Вот, так всё и было.
Год спустя, Наташа зашила мне карманы пиджака. Наглухо. Сказала, от греха подальше. Я не возражал.
Вечерами я часто гуляю у трёх вокзалов. Хочу встретить Эдика. Зачем, спросите вы?