Это утро у Валеры Чернова было, наверное, самым мучительным за последнее время. События, произошедшие с ним за два последних года, превратили его в злобного и опасного для общества субъекта, цинично рассчитывающим каждый шаг в нелёгкой борьбе с нравственными принципами. Порой казалось всё, натворил столько мелких и крупных пакостей, что и в так называемой преисподней, отрицательные сослуживцы только диву давались:
-- Гляди-ка, во даёт, засранец! Ни шагу не ступит, чтобы кому-нибудь жизнь не испортить. А дай ему чуть побольше власти и средств, так он и нам, своим соратникам, вздохнуть не даст.
Ходившие предположения, что Чернова поставили в очередь на отключку - не оправдались. Кто-то глубоко внизу прикрывал его довольно плотно и, видимо, по договору с положительным руководством, Валера получил своеобразный последний шанс в обмен на кого-нибудь из положительного: всё поровну, всё справедливо.
Шварцман совершенно пропал, прямо как тень в тёмную августовскую ночь, а Ленка, получив небольшое понижение (в смысле повышение) хоть и была старше Чернова по статусу, порой не рисковала заниматься нравоучениями или склоками в отношении Валеры:
-- Да пошёл он, импотент грёбаный, правда, очёнь дерьмо напоминает. Совершенно его касаться нет желания, даже при наличии лопаты.
Получив определённую вольность, без наездов Бориса Борисовича и отстранённости Ленки, Чернов распоясался окончательно. Перечислять его похождения за последнее время было просто отвратительно и, да простит меня уважаемый читатель, мы ограничимся довольно метким для этого типа определением: МРАЗЬ. Сам же Валерий Александрович хоть и потерял определённые достоинства (в смысле мужских качеств), но пыл и желание сохранил. Более того, украсил их довольно страшным в нормальном человеческом понятии аспектом, но об этом после. Изредка, для поручений, его вызывали к Боруху Моисеевичу. И вот вчера, побывав на ковре у Вечного Жида, Чернов опять впал в депрессию. Ему напомнили про должок и намекнули, что поведение его контролируется, и если он считает, что его похождения за последнее время это его личная импровизация, то жестоко ошибается. Программа есть программа, и от его ничтожного ума ничего не зависит. Велено кому-то яду подсыпать - он и подсыпает. И не обязательно считать, что если команда не озвучена, то это его инициатива, его заслуга. Всё под контролем. Любой шаг Чернова спланирован, любая мысль запрограммирована. Пешка и пешка в чужих руках, а, вернее сказать, в мыслях. Такой расклад Валеру не устраивал. Он-то считал себя хозяином. Во всяком случае, своих желаний, а выходит, нет. За него уже всё решили. Сот от этого у Чернова Валерия Александровича и была жуткая депрессия, опять граничащая с самоубийством. Выпив очередную бутылку дорогого коньяка, он забрался в ванную, открыл горячую воду и взялся за опасную бритву.
-- Сейчас посмотрим, кто меня остановит? - промямлил Валера, и уже собрался полоснуть по запястью, как заиграл мобильный телефон. Грязно выругавшись, Чернов опустил бритву:
-- Да, видимо, и помереть спокойно не дадут.
Разливая воду по кафельному полу, он вылез из ванны. На экране сотового светилась надпись: Ленка.
-- Может не брать трубку? - промелькнула мысль, но тут же испарилась. - Всё равно достанет. Как будто под видеонаблюдением всё время.
Взяв мобильник в руку, он нажал ответ:
-- Что надо? Помыться не даёшь.
На том конце провода среагировали, как всегда, с юмором:
-- Помыться в собственной кровушке?
Чернов не ответил. Отчаяние охватило всю его сущность.
-- А в чужой нет желания? - в этом Ленкином вопросе шутливого тона уже не улавливалось.
-- В каком смысле? - чисто машинально спросил Валера, но резкое чувство тошноты подкатило под горло. Перед глазами вдруг появилось видение: с потолка ванной комнаты вниз головой, привязанная за ноги, висела молодая женщина с перевязанным горлом. На ней отсутствовала какая-либо одежда, и она больше напоминала свиную тушу в убойном цехе. Кровь обильно стекала в ванну, и Чернов даже зажмурил глаза на мгновение, настолько чётко и ясно было это видение.
-- Ну, чего замолчал? - поинтересовалась Ленка. - Одевайся, я через полчаса буду.
Послышались короткие гудки. Чернов открыл глаза. Повешенной не было, но вода в ванной была красного цвета. Валера машинально посмотрел на запястья рук: может, всё-таки порезался и не заметил? Но на руках и вообще на теле порезов не было. Он с яростью вырвал пробку и перекрыл кран. Красная вода стала постепенно уходить и, робко включив душ, он ополоснулся. К счастью, из душа шла чистая вода, и ему удалось смыть с себя непонятно откуда взявшуюся кровь, а, может, и не кровь. На вкус-то её Чернов не пробовал, не сообразил. Протрезвев окончательно, Валера в этот момент старался не думать ни о чём.
-- Сейчас Ленка приедет и даст объяснение всей этой чертовщине, - решил он и, наскоро обтеревшись махровым полотенцем, судорожно стал одеваться. До мА никого не было. Жена и сын отдыхали на Кипре, а проклятая тёща уже вторую ночь где-то шлялась.
-- Хоть бы совсем не объявлялась, а сгинула в одночасье, - мечтал Чернов, налив себе целый стакан коньяка, чтобы хоть как-то придти в себя от недавнего видения. Выпив и закурив сигарету, Валера услышал мелодичный звонок омофона:
-- Ну, вот и Ленка, сейчас всё объяснит, - как-то сразу оживился он и буркнул в трубку, не спрашивая, кто: заходи.
Через несколько минут в дверь робко постучали, и на пороге ни с того, ни с сего вместо Ленки оказалась приятного вида девушка, чем-то напомнившая ту, из недавнего видения. У Чернова аж сигарета выпала изо рта, но, вовремя спохватившись и решив, что это просто совпадение, поинтересовался:
-- Вы ко мне?
-- Простите, пожалуйста, здравствуйте, - начала незнакомка, поставив на пол тяжёлую сумку, - я заходила к вашим соседям, и они порекомендовали мне Вас, как высоко интеллектуального образованного человека, увлекающемся последними редкими изданиями. Я представитель Московского издательства и провожу мониторинг: что читают богатые люди в нашей стране.
Ожидая увидеть Ленку, или, в крайнем случае, тёщу, Чернов слегка растерялся. Торговый агент, а на сленге сетевого бизнеса дибер, никак не вписывался в его теперешние планы. Но, сделав приветливое лицо и придав тону загадочности, он вежливо поинтересовался:
-- Ну, и что же в нашей стране читают богатые люди?
Слово богатые сладко прошлось по его больному самолюбию. Девушка расстегнула сумку и быстро достала массивную книгу. Не дав опомниться Чернову, она ловко вложила в машинально протянутую руку хозяина тяжёлый том:
-- Берите и смотрите.
Валере ничего не оставалось, как подчиниться столь сильному напору. Растерянно листая книгу, он обнаружил, что это Библия, причём, очень оригинального издания. Со стороны девушки-дибера начался третий шаг. Чернов уже сталкивался с системой пяти шагов. Хорошо проработанный психологический приём, используемый у торговцев сетевого бизнеса. Первый шаг - приветствие и улыбка, совсем как у Жеглова из кинофильма "Место встречи изменить нельзя". Там опытный оперативник использовал подобную систему, называя её системой правил Глеба Жеглова. По своей сути, та же психологическая обработка, начинавшаяся со слов: "Начиная работать с подозреваемым - всегда улыбайся". Так вот, приветствие и улыбка подразумевали первый шаг. Под вторым шагом подразумевалась краткая история внезапно появившегося продавца. Доверчивый обыватель, не знакомый с этой системой, попадал под напор дибера, и начиналась обыкновенная разводка клиента. После истории и просто таки насильного вручения одного экземпляра, как правило, дешёвого, но красочного, шла презентация книги. Порой, совершенно не зная содержания, диберы несли несусветную чушь про качество бумаги и переплёта, вставляя невпопад "фишки", услышанные от коллег на каждодневных инструктажах-занятиях, называемые для красного словца "импектами", где они обменивались информацией о новых изданиях и совершенствовали свои гипнотические и психологические способности. После презентации следующим шагом была "вилка цен", где озвучивалась завышенная цена в книжном магазине и, так называемая, издательская у них. Обязательно в таком порядке. Любое изменение "Пяти шагов" или перемена их местами, должного эффекта не давало. На "вилке цен" дибер должен был ненавязчиво забрать книгу из рук обывателя, создав эффект потери у последнего. Клиент, как ребёнок, уже подержавший книгу в руках, инстинктивно тянулся за ней. Его тут же накрывали, так называемым, заключением сделки, где, не давая опомниться, вопрошали: сколько экземпляров тот собирается брать, не забывая напомнить про друзей и родственников, которые просто-таки ночами не спят и ждут, когда им на день рождения или праздник подарят именно эту шикарную книгу, без которой их сосуществование на этой бренной земле, просто не имеет смысла. Если обыватель по какой-то причине пытался сопротивляться улыбающемуся торговцу, он ему опять же, не давая опомниться, внушалось, чтобы счастливый обладатель полиграфического шедевра, постарался найти сумму без сдачи, так как у продавца он первый и с крупной купюры сдачи не будет. Всё это должно было происходить с таким напором, что вопрос покупки первой книги был уже решённым вопросом. Обалдевший от внезапно навалившейся удачи, покупатель начинал рыться в кошельке и набирать определённую сумму на одну, а то и на пятнадцать одинаковых книг. Получив, наконец, вожделенный фолиант в руки и переведя дух, счастливый обладатель раритета, как правило, собирался поблагодарить и распрощаться с "благодетелем", как на его счастливую голову обрушивался последний шаг, именуемый "РЭШ", т.е. сделка после сделки. Уже почти у дверей, хлопнув себя по лбу или по карманам, агент начинал всё сначала, опуская первые два шага: приветствие и краткую историю, сокрушаясь о своей забывчивость, быстро открывал свою необъятную сумку и вытаскивал книгу подороже, начиная прямо с презентации. Нормальному обывателю всегда трудно расставаться с первыми деньгами, но, совершив первую покупку, он уже как кролик перед удавом брал очередной шедевр, лихорадочно прикидывая как бы дожить до аванса и, в пол-уха слушая дибера, покупал следующий экземпляр. Нельзя не отметить, что книги действительно подбирались ценные, но вкупе с дешёвыми и красочными, всегда были дорогие и очень дорогие. Использовался эффект очень популярного в массах универсама "Народный", где цены на некоторые продукты были ниже, чем в других магазинах. Но, придя в дешёвый магазин, обыватель от жадности набирал дешёвые продукты в неимоверных количествах, ускоряя товарооборот универсама и хватая уже не задумываясь, продукты, цены на которые были гораздо выше, чем в других магазинах. Не будешь же ехать через весь город за пятью десятками яиц или мешком картошки. Обязательно прихватишь какую-нибудь банку тушёнки или рыбных консервов на пятнадцать-двадцать процентов дороже, чем в обычных дорогих торговых точках. Так что в целом, общая стоимость покупки в два, а то и в три раза превышала запланированную в семейном бюджете смету, и обыватель, вернувшись домой, только диву давался: вроде и цены низкие, а денег не осталось. Как дотянуть до следующей пенсии или получки?
Не может никак понять наш обыватель, что никто и никогда в нашей стране не будет продавать в ущерб себе. Всё просчитано грамотными специалистами и вопрос реализации товара, которая на восемьдесят пять процентов занимается торговлей и ничего не производит и не собирается производить в ближайшее время, очень серьёзно просчитывается и постоянно усовершенствуется, только успевай кошелёк расстёгивать и охать после посещения торговых рядов.
Обо всём этом думал Чернов, листая Библию и совершенно не понимая, почему именно с этой, до сих пор ему непонятной книги, начала эта симпатичная деваха свою нелёгкую работу? Валера перебил взволнованную продавщицу сетевого бизнеса и, пристально глядя ей прямо в глаза, поинтересовался:
-- А ты-то сама Библию читала?
Девушка смутилась и запнулась:
-- Читала, конечно же, и не один раз, только вот не всё поняла.
-- Ну, не ты одна, - успокоил её Чернов.
Какое-то чувство до сих пор незнакомое овладело Валерой. Было схоже с вожделением, только ещё сильнее и зверине. Перед глазами опять пронеслось недавнее видение в ванной комнате и, уже плохо соображая, Чернов пригласил незваную гостью за стол:
-- Да Вы присядьте, не волнуйтесь. Посидим, кофе попьём. Куплю я у Вас эту книгу и не одну. Сколько вам там продать надо? Тысячи на две-три?
Не ожидая такого лёгкого поворота событий, дибер растерянно присела на край стула.
-- Хорошо бы на три, - только и смогла произнести она.
-- Ну, вот и ладненько, - засуетился Чернов, расставляя чашки и, недвусмысленно кивнув на коньяк, предложил:
-- По сто грамм, пока варю кофе?
Девушка отрицательно замотала головой:
-- Что Вы, я же на работе. Приду с запахом - штраф.
-- С одной-то рюмки запаха не будет, а твой менеджер от радости за выручку ещё и премиальные бонусы тебе выдаст, - успокоил Валера и, достав толстый бумажник, поинтересовался:
-- Долларами возьмёшь? Рублей мало, на одну книгу не хватит, а я, пожалуй, у тебя всё куплю.
Увидев нафаршированный лапотник, девушка, мысленно прикинув, что день удался, хлопнула рюмку коньяка и утвердительно закивала головой.
-- Давай ещё по одной за знакомство и вытаскивай свою макулатуру, т. е. литературу, - исправился Чернов, наливая вторую рюмку.
Девушка уже не сопротивлялась, назвалась Катей. Выпив вторую, она стала расстёгивать молнию и вытаскивать на стол всю свою сегодняшнюю подборку. Тут было всё, начиная от медицинской литературы, религии, искусства и заканчивая историей и камасутрой. Особенно не разглядывая книги, Чернов сгрёб всё в охапку и унёс в другую комнату.
-- Сколько за всё?
-- Шесть тысяч двести сорок рублей, - только и успела промолвить уже опьяневшая Катя.
-- Получи, - Валера небрежно отсчитал три стодолларовые купюры, - сдачи не надо.
Восторгу Катиному не было предела:
-- А можно я к Вам завтра приеду? У нас по истории есть такие книги шикарные. Дорогие, правда, но очень красивые.
-- Можно, Катя, можно. Приезжай, конечно, я книги люблю, - с каким-то придыханием заговорил Валера и внезапно кинулся на девушку, раздирая на ней одежду. Катя стала отчаянно сопротивляться, но Чернов, схватив с пола упавшую пустую коньячную бутылку, изо всей силы ударил девушку по голове. Сопротивление с её стороны было сломлено. По всей видимости, потеряв сознание от удара, она безвольно лежала на полу, а вокруг головы расплывалось большое кровавое пятно.
-- Ну вот, так-то спокойнее, - прорычал Валера и, раздев до конца бездыханное тело, попытался совершить половой акт. Но всё было безрезультатно. Травма, полученная от медведя-алкаша, давала о себе знать. Но вдруг Чернов почувствовал, что не акт близости сейчас возбуждает его, а вид тёплой крови, слабо фонтанирующий из височной части, пробуждает в нём доселе незнакомое, какое-то возбуждающее чувство. Полчаса назад видение вызывало в нём тошноту, а сейчас ему до сумасшествия захотелось попробовать тёплой человеческой крови. Склонившись над бездыханным телом, он впился губами в открытую черепно-мозговую рану. Ощущая на губах солоноватый привкус, он остервенело начал высасывать кровь, урча и чмокая от удовольствия. С каждым глотком он ощущал прилив сил, и на мгновение оказалось, что его искалеченный половой орган тоже набирает обороты и почти готов к действию. Плохо контролируя свои действия, Валера, схватив со стола кухонный нож, перерезал жертве горло и впился губами в сонную артерию. С последним глотком, он почувствовал, что кончает. Оргазм был сильным. Никогда в жизни Чернов Валерий Александрович не испытывал ничего подобного. Неимоверное блаженство прервал звонок домофона.
-- Неужели Ленка? - пронеслось в пьяном от крови мозгу Чернова, и, не вытирая окровавленных губ, он снял трубку телефона.
-- Кто там?
-- Я, открывай.
По Ленкиному тону было ясно, что разговор предстоит серьёзный.
Чернов нажал на кнопку и присел рядом с телом Кати. Убирать следы преступления, не было времени и желания.