Я уже собиралась домой, когда над дверью звякнул колокольчик, и в магазин вошел пожилой мужчина. Он огляделся и я вдруг отчетливо ощутила, как от него пахнет улицей, табаком и неуверенностью. Этот аромат неуверенности, чуть потный, немного сладковатый, заполнил всё небольшое помещение и даже добрался до подсобки, где, сваленные цветной кучей, лежали еще не распакованные коробки. Я вышла в зал, улыбнулась, и ободряюще кивнув, предложила помощь.
- Подарок хотите выбрать? Подсказать что-нибудь?
- Да нет... Спасибо. Лучше я сам посмотрю. Не задерживаю? - голос его, чуть шершавый, несвежий, показался мне знакомым. Вернее не голос - интонации, - погуляю здесь немного.
- Конечно! - улыбка стала еще приветливее, но про себя я выругалась - знала я таких вот "гуляльщиков". Побродят между полками, потрогают руками товар, поглазеют на ценники и уйдут, так ничего и не купив. Часы пробили семь и я пожалела, что не закрылась на полчаса раньше - была бы уже возле дома, где ждут меня кошки, голодные и от этого еще более ласковые.
- А коляска у вас есть?
- Пожалуйста. - Выкатив из подсобки единственную тележку с потёршимся пластиковым крокодилом на "бампере", я отошла к витрине. Странно. Зачем ему она? Может, действительно собирается приобрести внуку или племяннику сюрприз... Тогда взял бы корзинку. Вон они - цветные сложены в углу на входе.
По ту сторону запылившегося стекла искрила рекламой, шумела дождём, куда-то торопилась и снова опаздывала осень. Я загляделась на гуляющую под клетчатым зонтом парочку, отчего-то вспомнила Андрея, загрустила. Холодные струйки выстукивали неспешный блюз "та-та-трам-пам-пам" Дзынь. "Меня зовут Агата". Я обернулась на механический голос. Семидесятисантиметровая целлулоидная девушка с жёлтыми кудрями разгуливала по магазину, ведомая за руку моим странным посетителем. Улыбка его поразила меня какой-то отстранённостью - словно на него вдруг сошла истина в лице пластмассовой куклы - новинки сезона.
- Будете брать? Девочкам очень нравится. Правда, немного дорого, но, поверьте, Агата стоит того... - начала я было привычный "профессиональный текст", и немедленно осеклась.
Возле кассы стояла тележка до самого верху забитая игрушками. Похоже, все полки были подчистую опустошены. Это бы ничего, даже здорово - мало ли, вдруг какой-нибудь сумасшедший миллионер решил порадовать свою внучку или племянницу неожиданным сюрпризом... Но... В коляске собралась целая игрушечная вселенная: погремушки, резиновые мячики, кубики всех сортов, машинки, железная дорога, набор Барби с одёжками, невероятно дорогие трансформеры, набор "Мак Дональдс" и туалетный столик для крошечных принцесс. Нет смысла перечислять. Там было всё! Для мальчиков и девочек абсолютно любого возраста и пристрастий. И еще гора воздушных шариков...
- Да, конечно...Я возьму Агату. И вот ещё, - он махнул рукой в сторону кассы, - Посчитайте.
- Прекрасный выбор, - зачастила я, чуть ли не бегом направляясь к аппарату, - Могу еще порекомендовать новые модели, если у вас есть время, разумеется. Вчера пришла крупная партия, еще не успела распаковать.
- Да? - искренне обрадовался он. - Конечно! Ему должно понравиться.
- Ему? - не сдержала я удивления, - так вы для одного малыша берёте? А я думала в детсад, или в школу.
- Нет! Это всё сыну. День рождения у мальчика завтра! Представляете, как он обрадуется!
Да уж... Обрадуется... Я протянула руку к корзине и достала жёлтые колокольчики с шариками внутри. Потрясла над ухом. "Шррррр", - задребезжала погремушка. "Для детей в возрасте до полугода". Надпись на обёртке подмигивала чудаковатому покупателю. Интересно, а зачем пацану столько кукол. И набор "маленькая швея", и, вообще, не вяжется это всё. Разноцветные гирлянды, чтобы вешать над колясочкой соседствовали со сложными конструкторами. Видно, с головой у господинчика творилось неладное. Впрочем, моё какое дело - был бы платёжеспособен. Правда, отчего -то расхотелось лезть в каморку за новым товаром, нагибаться над упаковками, повернувшись к нему спиной. Расхотелось...
- Знаете что, давайте пока я вам пробью, а там поглядим.
- Хорошо, - согласился он немедленно. Оглядел внимательно помещение, улыбнулся открыто. - Как же красиво то у вас! А я и забыл! Обязательно ещё зайду.
Пробивая покупки одну за одной я краешком глаза следила за тем, как гость открывает бумажник и вытаскивает оттуда пачку мелких купюр. Огромную пачку. Интересно, он что специально всё по десятке разменивал. Да здесь тысяч восемь десятками и двадцатками будет. Придурок. Ситуация нравилась мне всё меньше и меньше, а когда он, хихикая, нацепил на голову колпак из фольги и задудел в дудочку, выхватив её из лотка возле кассы, я начала всерьёз подумывать о полиции. Меня уже не интересовало зачем мой вечерний гость набирает всякую дребедень и готов ли он заплатить. Хотелось чтобы он ушёл и тогда, за закрытыми дверьми и опущенными жалюзями, я смогу снова почувствовать себя в безопасности.
- Ой! А пирамидку то забыл! - метнувшись к дальнему стеллажу, он случайно смёл лоток с "раскрасками". Остановился, развёл руками, извиняющеся кашлянул.
- Ничего, ничего. Я поставлю. Не волнуйтесь!- мне становилось совсем не по себе.
- Знаете, а я волнуюсь. Я страшно волнуюсь! Заметно?
"Еще бы! Да от тебя несёт психушкой," - подумала я, натягивая на лицо подобие улыбки.
- Немножко. Но это нормально, ведь у вас праздник. А сколько вам завтра исполнится? - завела я такие любимые родителями "уси-пуси".
- Мальчику моему завтра стукнет двадцать пять.
Наверное я не удержалась, ойкнула или изменилась в лице, или ещё что-то. Он заметил, сообразил, что ляпнул лишнего, засуетился.
- Простите ради бога. Я понимаю. Всё это странно немного. Я понимаю. Видите-ли, у моего сына врождённый ДСД. Собственно... Вот...- голос его сипел, шуршал наждачной бумагой. Не знаю. Кажется, ему было страшно, стыдно и радостно одновременно, - У мальчика ДСД средней тяжести, знаете ли. И диагноз сняли семь лет назад, как положено. Но выжидали, проверяли на ремиссию, на антитела... Если вы в курсе...
О! В курсе, еще как в курсе! ДСД - Детский Синдром Демиурга. Специальной литературой по этой проблеме были завалены все полки моего книжного шкафа. В компьютере информацию держать я не решалась - всякое может случиться, а вдруг взломает кто... Кто-нибудь очень наглый и умный, как Андрей... ДСД... Теперь всё ясно. И отцовская нервозность, и тихое улыбчивое полусчастье -полубезумие, и желание, даже потребность, возместить... Восполнить...
- Хотите посмотреть новинки?
- Можно?
- Разумеется, только подержите стремянку, наверху самое интересное.
***
Мы пили кофе. Я не отпустила Антона - так его звали- под дождь. И не под дождь даже. Серая изморось превратилась в хлестающие промозглые плети, которые бились в витрину жадными потоками, вымывали остатки тепла и пугали несдерживаемой яростью. От такси даже за мой счёт он отказался, но после настойчивых просьб пересидеть хотя бы ливень, притулился на высокий табурет у прилавка и замер.
- Не поверите, даже на такой вот дождик смотрю с предубеждением, - он громко отхлебнул, обжёгся и, смешно вытаращив глаза, быстро задышал. - А за новостями предпочитаю совсем не следить. Надо наверное к психотерапевту обратиться. Вы как считаете?
- Не знаю, - сахарницу пришлось пододвинуть ему под локоть, иначе бы он постеснялся зацепить щипчиками кубик рафинада.
- Действительно, откуда вам знать. А, хотите, расскажу? Мы с вами, Танечка, сейчас, как два путника в купе пассажирского. Разойдёмся каждый в свою сторону. А мне очень надо с кем-нибудь поделиться... Понимаете? Простите за болтливость, но... Завтра с сына снимут диагноз. Это -счастье! Это такое счастье!
- Расскажите. Я не тороплюсь, - действительно некуда было спешить. Кошки, наверняка, уже спят, прижавшись полосатыми спинами к батарее.
Он прокашлялся, смял шарик из обрывка салфетки, чуть помялся... И заговорил.
"Не знаю даже с чего начать. Ну, может с того, что нам с супругой исполнилось уже по тридцать пять, когда она забеременела. Радовались, конечно, невероятно. После стольких безнадёжных "эко", и вдруг само собой. Свечку сходил поставил, хотя сам атеист. Варенька моя чувствовала себя преотличнейше, доктора прогнозировали лёгкие роды и здорового мальчика. Мальчик!
Я,вообще то, о девочке мечтал, но когда узнал что у меня родится сын... Ах, Танечка, для мужчины это такая гордость! Кроватку купили, ползунки, игрушки. Тёща говорила, что нельзя, что, мол, сглазим. А мы с супругой радостные ходили по магазинам и мели всё, что попадалось на глаза. Прекрасные безмятежные месяцы. Первые звоночки появились еще на шестом месяце. Только не сообразили мы сразу. Димка (имя придумали давным-давно) начал ворочаться в животе, толкаться пяточками, и это, знаете ли, отражалось... Припоминаете? Хотя, где вам... В Японии случилась череда мелких землятрясений. Естественно, мы с Варенькой никак не увязывали... Потом Афганистан начало трясти... А потом мы в четверг пошли к доктору, а там нас уже ждали господа из Комитета. Это не секрет,а общеизвестный факт, поэтому так вам и рассказываю. Они отслеживают... И если некоторые явления не имеют логических предпосылок, то... Ну, они знают как и где искать.
Товарищ в костюме меня в сторонку отвёл и, сделав "мёртвое" лицо, сообщил, что наш Димка может быть болен. Страшно болен. Я тогда про ДСД только слышал, и не верил даже. Полагал, что всё это сплошной бред. Но когда товарищ мне кое-что рассказал, разъяснил и продемонстрировал графики, в животе похолодело. Стало жутко, что, вот, живём, а могли бы и не жить, или жить совсем не так. Почему-то сразу вспомнил историю, хотя от гуманитарных наук далёк. А самым кошмарным было то, что Димка наш предположительно один из "этих". С точностью до сорока пяти процентов... Вареньку увезли в специальную лабораторию, а когда я её вечером у подъезда встретил, то не узнал. Она сразу постарела лет на десять.
- Что? - спросил, но ответ уже по-лицу увидел.
- Ничего, Тошенька, может ошибка, - она меня успокаивала, успокаивала всё, а сама в подушку плакала по ночам. Каждую ночь до самых родов.
***
Цветы передать разрешили, а вот младенцу посылочку переворошили при мне и вернули обратно. Нельзя! Ничего нельзя! А ведь тогда еще стопроцентной уверенности не существовало. Может болен, а может нет. Но заранее боялись. Я настаивал,но персонал в этом роддоме специально обучали... Договориться никак нельзя было. Никак.
Варенька с Димкой за закрытыми дверьми, в специализированном блоке три месяца жили. По телефону я ей звонил каждый день, но очень осторожно. Прослушивали нас, собственно, и не скрывали. Варенька нервничала, всё смеялась, рассказывала как Димка кушает, да как растет, что гулить начал, улыбаться... Я скучал невыносимо. Переставлял в детской мебель, мечтал, как вернутся они из роддома и заживём... Надеялся. Очень надеялся, что обойдётся.
На контрольное обследование меня пригласили. Полагается так, чтобы потом вопросов у родителей не возникало. А какие, Танечка, вопросы? Какие вопросы? Медработник Димке погремушечку сунул, такую же как вот эта, - Антон ткнул пальцем в красный в горошинку шарик, - мальчонка заулыбался, ручки потянул. А на ручках датчики всё, датчики... И на головке, и на животе... Вцепился сыночка в игрушку, захохотал. Ему ведь до этого ничего-ничегошеньки не давали - даже пустышки. Только кормили, заранее туго спеленав, чтобы не дай бог бутылочку не схватил ненароком. ДСД, Танечка, страшная вещь! Так вот. Маленький потряс гремулькой этой, а диаграмма на дисплее - скок вверх. И на нас с потолка посыпалось белое и съедобное... Лаборант погремушку выхватил, Димка разорался, а у меня сердце зашлось. Понял, что напрасно надеялся, и, что теперь ожидает нас страшное.
- Что предпримем?- Тот что в белом халате на комитетчика уставился, а нас словно не замечал. Варенька Димку к груди прижимала - успокаивала.
- Установим степень тяжести, а там поглядим... Все свободны.
Я вернулся домой, а они остались. Остались еще на месяц. Варенька не рассказывала - меня жалела, но думаю хорошего происходило мало. А потом позвонили из Комитета и сухо сообщили, что можно забирать".
Я поставила кофейник на плиту и вернулась. Антон качал головой и продолжал монотонно говорить, не заметив моего отсутствия.
"Верите, Танечка, а ведь нам, можно сказать, повезло. Средняя степень у нас - средняя. Чтоб вы поняли, Димке только играть и рисовать никак нельзя было. И в инструкциях строгие указания на этот счет имелись. Никаких игрушек, никаких забав, никаких карандашей и красок! Раз в неделю - обследование, раз в месяц - стационар. Существуют инъекции, они немного заглушают, но избавиться от ДСД невозможно. К восемнадцати годам исчезает сам, а после, до двадцати пяти амбулаторное обследование, чтобы окончательно снять диагноз. Нам повезло, только игрушки и рисование. А ведь есть дети, у которых это проявляется на ментальном уровне. Сны, фантазии, мысли... Есть и такие? Только их не выпускают из спецблока, а, возможно... Нет! Такого не может случиться! Это мои домыслы, знаете ли.
Димка рос весёлым и очень любознательным. Хороший пацан. Мы с Варенькой радовались, как могли, конечно. Но на радость времени особо не хватало, большая часть уходила на тщательное соблюдение инструкций. Из комнаты пришлось убрать всё! Всё! Пставить на голый пол чугунную кровать, к которой матрац привинчивается намертво. Дети, Танечка, удивительные существа. Они умеют играть с невероятными вещами. Например с простынями и наволочками, скрутив из них подобие человечка. Или с солнечным зайчиком, или с собственной тенью. Слава богу, у нас средняя степень тяжести... Поэтому Димке можно было глядеть в окно, слушать сказки,бегать и прыгать. Качели, карусели - жесткий запрет. А главное, чтобы в руки ничего не брал. Знаете как мы его купали? Мы притягивали маленькие запястья жгутом к телу, чтобы не дай бог он не зачерпнул воды. Наводнения, сели, ураганы... Всякое может произойти. ДСД..."
- А другие дети? Он что, даже других детишек не видел?
- Что? Дети? - Антон удивлённо уставился на меня, словно позабыв, что сидит в небольшой игрушечной лавке, пережидая дождь.
- Да вы не обращайте внимания. Продолжайте. - Кофе скипел и я пододвинула ему новую чашку.
" До шести лет, увы. Мы боялись. Боялись, что не удержится, схватит мячик или скакалку. Уследить ведь очень сложно. Поэтому выводили Димку ночью в садик, разрешали гулять, смотреть по сторонам, бегать. Только цветы рвать не разрешали. Это, Танечка, очень трудно наблюдать, как твой ребёнок тянется за цветком и оттаскивать его прочь. А он плакал - не понимал, почему нельзя.
"Нельзя". Многие родители злоупотребляют словом "нельзя". А нам с Варенькой страшно было недоупотребить. Одна наша ошибка и всё! Последствия непредсказуемы! Непредсказуемы в мировом, а может и вселенском масштабе, однако, вполне предсказуемы в нашем. Димку заберут. Заберут навсегда, поместят в обитый титаном и бог его знает еще чем ящик, и станут кормить через капельницу, притянув ремнями к кровати. Или... Да нет! Это невозможно! Мы с Варенькой подписали гору бумаг, гарантируя точность выполнения инструкций. А там очень много раз выделена фраза "Категорически запрещено"...
На шестой день рождения мы с Варенькой вытащили Димку в детский парк, разумеется, опять ночью. Там одна за другой кружились деревянные лошадки. Усадив сына спиной к карусели, папа рассказал ему сказку... Такую, чтобы он понял. Потому что, если бы он не понял, ему так бы и пришлось еще долго жить взаперти.
- Я умный, папа, - Ладони были привычно сложены вместе. Для ДСДшников средней тяжести, как у нас, есть такое приспособление, такая большая кожаная варежка - предохранитель. Она надевается на обе ладошки и таким образом ребёнок не в состоянии ничего схватить. Варежкой мы пользовались недолго - Димка научился контролировать хватательные движения сам. - Я умный. Я всё сделаю правильно. А правда я смогу теперь сам кушать ложкой? Обещаю, я не стану с ней играть.
Мы очень боялись, но Димка нас не подвёл. Он сдерживался изо всех сил - наш маленький герой. Ребёнок, которому запрещено детство. Комитетчики даже разрешили Димке собаку. Ох как он скакал! Варенька чихала (у неё аллергия жутчайшая) и хохоталаодновременно. Потихонечку стали выпускать сына во двор. Я смотрел с балкона, как он чинно сидит в уголке, наблюдая за трёхлетками в песочнице, за детьми чуть постарше, рисующими на асфальте, за своими ровесниками, гоняющими мяч. Недетская, нечеловеческая страсть светилась в его глазёнках. И еще этот продавец счастья, два раза в день пересекающий двор под разноцветным великолепием воздушных шаров. Димка провожал его взглядом до самых ворот. Варенька плакала, а я утешал, что, мол еще немного... Совсем немного... Зато у сына начали потихоньку разрабатываться пальцы. Средняя степень - не страшно. Им даже можно писать, только рисовать не следует. А вот тяжёлые ДСДшники... Нет, нам с ДИмкой повезло!
Димка терпел. Он начал ходить в школу, и там, на переменках, торчал за партой, пока друзья пускали самодельные самолётики на школьном дворе. По дороге домой, он останавливался у небольшого магазинчика игрушек и стоял там часами. Я знаю. Ведь я следил за ним, Танечка. Потому что доверие и ДСД несовместимы. Я был готов в любую секунду броситься к нему и выбить рогатку из его рук. Верите? "
Я кивнула, отхлебнула остывшую жидкость, чуть припахивающую резиной.
"Однажды кто-то узнал или, возможно, догадался. Разумется, ушлые взрослые. И началось. Сначала по одиночке, потом больше и больше. Возле нашего дома собирались толпы. Кто-то кричал про ведьм и инквизицию, кто-то протягивал снимки умерших, умоляя Димку взять их в руки. Кто-то бросал в окна фотографии живых... Ведь Димка рос богом. Крошечным, неумелым, но богом. И к нему шли страждущие. Вскоре пришлось уехать. На новом месте сперва всё шло спокойно, но однажды, когда мы втроём гуляли по аллейке, прохожий в тёмных очках швырнул Димке воздушный шар. Я помню. Шарик... Голубой и маленький. И Димка отбил. Простое механическое движение,рефлекс.
Мы готовились к худшему. Обошлось. Наверное, где-то зажглась звезда. На Земле это не отразилось никак,но Димку пришлось опять изолировать. Мы не могли рисковать. Прошло много лет. Поездки в лабораторию, стационар, ночные прогулки по улицам, тёмные витрины с плюшевыми медведями. Димка привык. Мы смирились. Правда, втайне от Вареньки я откладывал "игрушечные деньги". На настольный хоккей, на самосвал, на пластмассовых индейцев. Мне казалось, что так правильно. Или мне следовало обратиться к врачу? Вы как полагаете, Танечка?
Сложнее всего нам пришлось в переходном возрасте. Димка злился. Димка осознавал, что болен, что он другой. Димка понимал, что у него ДСД. Я купил ему компьютер, предварительно взяв обещание не ставить игр. А он и не играл, он качал с сети всё, что находил по Синдрому Демиурга и мне было боязно, что однажды он всё-таки попробует. Мы разговаривали с ним ежевечерне.
- Ты не можешь предугадать последствий! Наводнение или сход лавины, а может просто соседская старушка ойкнет и умрёт от инсульта. Ты не волшебник,Димка. Ты болен! У тебя ДСД.
- Могу! Ты не можешь знать. Хочешь я нарежу газеты, а завтра у тебя будут миллионы? А, батя? Хочешь?
- Не смей! Прими лекарства!
- А пошли вы! Надоело!
Мы с женой переживали Очень. Варенька пить начала. Однажды утром я её на кухне нашел, и баночка из под снотворного рядышком. Димка очень плакал, даже сильнее меня. Пришлось все Варенькины фотографии сжечь, а то мало ли что. Впрочем, если бы Димка хотел... Но я запретил строго-настрого. Не за этим мы четырнадцать лет терпели, чтоб вот так одним махом... Я надоел вам своей болтовнёй, Танечка. "
- Ничего, Антон. Только поздно уже, да и дождик закончился, - мне захотелось, чтобы он ушёл. Захотелось сильно, невыносимо. Я думала о том, как два взрослых человека не сумели поверить и спасти своего сына. Ныли, жаловались, пили. Трусливо натягивали на ладошки малышу варежку, привязывали ручки в ванной, оттягивали от волшебных витрин, отнимали детство. Родители... А надо было всего лишь поверить.
- Я очень вам благодарен за всё. И за это. Ему теперь можно.- Антон погладил блестящую обёртку пакета. - Я очень ждал этого дня. Каждый раз, когда Димка смотрел на игрушку, я мысленно покупал её. Откладывал купюру в сторону, зная, что вот это - ковбой, а это - микки маус... Он будет счастлив. Я завтра выведу его в гостиную и скажу "играй сынок"!