Сегодня заставкой послужит звонок телефона,
неслышный рассыпчатый шёпот часов электронных,

похожих на бомбу. Ручаюсь, что первый прохожий, невстреченный чаем
компанию скромно предложит, захочет беседы на лавке,
курить сигареты. Что толку болтать о поправке
страны, в напомаженной давке жильцов домсовета,
мечтающих смутно о травке.

*

Автомобиль... Стандартный ритм.
Стандартная поэзия забытых мыслей - после.
Вихляюсь, мчусь по скату языка,
И ни при чём полозья
сюжета,
ни при чём - теперь уже рука
не властна над увиденным.
В затылке
навязчив и нелеп,
воздушен и свиреп
сидит в своей проквашенной бутылке
нарядный джин.
Бутылка - тот же склеп,
но с тёмными глазами грустной тайны
животного, привыкшего жевать
речной травы невидимой, случайной
сырую горькую ночную благодать.

Возможность пожелать - возможность плыть в потоке,
рубить канаты, понимать штрихи,
скучать, зевотой разбавляя строки,
среди друзей. Их мысли глубоки
в сравнении с недавним океаном
русалочьего творчества. Ступай
и думай что нибудь. О чём-то очень странном
молчи и думай. Или размышляй.

*

Знаешь, людей привлекают невнятные символы, краски,
Все их абстракции - суть торжества естества
над никудышной привычкой смотреть в темноту без опаски
и обернувшись подумать, что истина всё же права.

Истина. Даже не важно какая - ведь тёмные знаки,
тени вечерних кустов, занавесок, вообще темнота -
напоминают единство души и хлопчатой рубахи,
напоминают о чём-то, в чём, кажется, нет ни черта.

Знаешь, пустыня -  пустая алмазная трасса
вдоль одичавших собак, фонарей, стоп-сигналов, костров -
всей этой пустоши тёмная вязкая масса
любит заглядывать внутрь наших стройных голов,

словно в кино: там диваны, рожки трубадуров,
мне даже кажется - я не уверен, но ты
видела там очертанья знакомой фигуры
этой густой неживой неземной пустоты.

Автомобили. Ещё восемьсот километров
пялиться в руль, подпевая далёкой жене,
жить болтовнёй голосов темноты беспросветной,
и на стекле рисовать иероглиф "во мне"...

*

Ну вот. Задета тема - иероглиф.
Откуда, спросишь, я умею танцевать
и уплывать в  размах меча, башку заштопав
дыханием пустынного луча

и диалектом, что давно неясен
любому старику на берегу,
живущему в платках - в их жёлтой вязи
и из платка дразнящимся - ку-ку:

мол, что тебе? - рази, гуляй и делай.
Твоё призвание убого, как земля -
качать своё неприбранное тело
задумчивыми темами. Петля

наверняка не суждена ему. Подумай - 
растёт бамбук, и корни пьют вино
солёной темноты - такой же юной,
как розовое винное пятно

на синих джинсах. Надоели бабы.
Устал от женщин, разлюбил друзей.
Хочу коктейль, пирожное, и крабов,
и слышать через пять минут "налей"

весь вечер. Может быть, и старомодно,
зато надёжно, и почти до слёз
растрогать может всех - кого угодно,
кто думает, что думает.

Как пёс
я только понимаю и внимаю.
Какая разница?... Ах...я ведь говорил
о том, что ни черта не замечаю...
Я замечаю всё. Вот - белокрыл

и пьян как будто - куролесит ангел, 
смазливой девке шепчет на ушкО
об этой восхитительной стоянке,
которой он обязан (далеко

от дома хочется быть должным хоть кому-то,
не правда ли?). Он должен колесу,
пропоротому в нужную минуту.
Он шепчет - хочешь, завтра принесу

четыре доллара?

Угрюмая картина.
Теряю высоту.
Какой финал.
Я ангелу кричу - смотри, скотина,
хотел бухать - тогда б меня не звал!
	
Я ведь хотел  заполучить - ну вспомни -
я сам могу с трудом желать опять...
Хотел.. ах... Эти долбаные сводни...
Я ведь хотел всего-лишь помолчать.

С тобой единственной... Единственным... - неважно
Вы ангелы - такая же родня
с моей душой мечтательно-бумажной,
как я и утро завтрашнего дня.

Какая разница - она ли, он ли - Боже,
он всё равно напился. Боже мой,
скажи, неужто я не вышел рожей
до ангела-засранца в голубой

дырявой джинсовой поддёвке?! 
Он упился,
пошёл кадрить шалав, блевать в сортир
затарив две початых поллитровки
и матеря себя, Тебя, весь мир...

Светлеет. Автострада улетает.
Когда-то, запрокинув два лица
мы с братом удивлённо наблюдали,
как вертикаль ночная без конца

ломает горизонт, как светлый зуммер, -
разметка-ритм прокалывала глаз.
Он так, наверное, с мечтой о ней и умер.
А ей - разметке - дела не было до нас.

Она вообще лежала на дороге
и не имела с небом ничего,
и мы - два глупых разных недотроги
не понимали только одного -

как отражение умеет быть мудрее
оригинала. Господи, ведь я
не мог понять, когда ты взял Андрея, -
где отражение, где зеркало, где я,

и где дорога чёрная... Но Бог с ним.

Подумалось - и ладно. Без конца
дорога серой ленточкою вьётся
и за баранкой не видать лица.

Летят два ангела за розовой машиной,
играет радио, храпит на заднем друг,
и пустота горелою резиной
попахивает, и везде вокруг

такое же безмолвие и крылья,
и вертикаль, конечно. Вертикаль -
Та истина, которой мы просили
И не узнали вовремя...
А жаль.