Ныне твоему вниманию предлагается доселе никем ещё не слыханная, уму непостижимая, однако ж вместе с тем весьма занятная и поучительная история возникновения одного диковинного рыцарского обряда. Повествование моё чистосердечно, без тени двусмысленности или утайки откроет пред тобою, по какой именно изумительной, страшной и притом давно уже всеми позабытой причине в рыцари Ордена Вифлеемской звезды и Животворящего креста благородные юноши из лучших семей округи на протяжении многих веков с неукоснительностью, не знавшей ни единого случая исключения, посвящались под условием предварительно осуществляемого ими полного обнажения, а затем и - наитщательнейшим образом регламентированного! - освидетельствования другими рыцарями их стоп.
То была очень древняя история...
Откуда в рыцарском Ордене Звезды и Креста (что из двенадцати Великих орденов Света Фаворского) взялся этот довольно таки странный обычай для впервые посвящаемых в его полноправные члены мальчиков - оставлять сапоги на Скамье необувенных у самых ворот Орденского замка, по ту сторону старого разводного моста, - достоверно не знал уже никто. Поговаривали, будто таким путём Соискатель меча должен был доказать Капитулу свою выносливость, закалку и терпение. А ещё, продемонстрировать искренность духовного смирения и готовность навеки отрешиться от мирских благ. Разумеется, вряд ли всё это явилось настоящим поводом к возникновению столь удивительного обряда (особенно, если принять во внимание также некоторые дополнительные его элементы). Обряда, заметим это, не практиковавшегося более ни в одном из Великих орденов. Не считая, конечно же, Ордена Босоногих Рыцарей; но об этом ордене разговор особый, ибо для его членов отказ от ношения обуви является отнюдь не кратким эпизодом церемонии, но самим образом повседневной жизни.
Упомянутое отсутствие какой бы то ни было хоть сколько-нибудь убедительной практической или символической обусловленности церемониального разувания добоса юных Соискателей, конечно же, более или менее ясно сознавалось не только самими рыцарями, но и обычными горожанами, которые толпами валили поглазеть, как юные неофиты Ордена в своих самых что ни на есть блестящих одеяниях начнут у стен Замка не спеша стягивать с ног кожаные сапожки, развёртывать льняные портянки, и после, уже босиком, будто последние простолюдины, по-рыцарственному гордо, но при этом, учитывая мельтешение на солнце их голых пяток, слегка потешно, вышагивать вовнутрь, под тёмные своды как бы наслаивающихся одна на другую островерхих каменных арок Главной башни. Ведь то была единственная часть изо всей церемонии посвящения, открытая - хотя бы издали! - взору уже и взаправду босоногой черни. И какая, однако же, скажите-ка на милость, забавная!
Итак, существовала тому какая-нибудь причина, или нет, но принимаемые в Орден рыцари, как правило мальчики пятнадцати-семнадцати лет из наиболее благородных дворянских семейств округи, должны были на протяжении всей длительной церемонии посвящения оставаться необутыми, часами выстаивая голыми пятами на каменных или чугунных плитах пола Главного зала. Плитах, остававшихся (говоря без преувеличения!) обжигающе ледяными даже в самые тёплое время года. Ещё и умудрившись при этом не подхватить простуду... Потому-то некоторые из подростков уже загодя, месяца за три-четыре до важнейшего в их судьбе события, начинали ежедневно приучать свои изнеженные ноги к холоду - сперва на зимнем снегу, а потом и по весенней распутице. Конечно же, делали они это, укрывшись во внутреннем дворе своего дома или замка, и только в крайнем случае - на небольшом пятачке возле ворот. Подобное поведение, пускай по большей части отнюдь не предназначавшееся для чужих глаз, безусловно ставилось сыну какого-нибудь барона или графа в большую заслугу. Оно как будто нарочно демонстрировало, что вчерашний мальчик теперь повзрослел, возмужал, что он достаточно серьёзен и стоит на верном жизненном пути. В окрестностях Орденского замка сложилась даже поговорка, применявшаяся к лицам благородного сословия: 'Такой-то уже отходил своё без сапог', - то есть получил достойный жизненный опыт и понимает жизнь; или же, в ином контексте, хлебнул горя, узнал, почём фунт лиха.
Наиболее же странный и, надо признать, слегка пикантный элемент ритуала оказывался приурочен уже к самому началу церемонии. Точнее говоря, он её как бы предварял, становился для неё неотъемлемой отправной точкой. Любой из Соискателей на своём пути от ворот Замка к Залу, будучи уже босым, обязан был медленно прошествовать через особый Коридор Чистоты по высокому, почти в рост человека, грубо сколоченному деревянному помосту, для каждой церемонии заново собираемому орденскими плотниками. Лицом к помосту, вплотную к настилу с обеих его сторон, стояли плечом к плечу двенадцать молодых рыцарей из числа принятых в Орден последними. Именовались они Рыцарями-свидетелями. Высота сооружения заранее назначалась такой, дабы голые стопы проходящего мимо новичка постоянно находились в поле зрения - аккурат на уровне глаз! - Рыцарей-свидетелей.
Для чего всё это проделывалось уже много веков, как сказано, никто, в сущности, не понимал. Однако возникавшее всякий раз накануне церемониального дня отчётливое ощущение чрезвычайной важности и абсолютной необходимости осуществляющегося действа, - точнее бы даже сказать - его святости! - не позволяло рыцарям отказаться от странного обычая.
И вот, наконец, настал тот судьбоносный час, когда Великий магистр Ордена Иммануил IV велел Великому архивариусу Никифору тщательнейшим образом исследовать материалы канцелярии, библиотеки и архива Замка на предмет выяснения истинных причин, заставляющих посвящаемых в Орден рыцарей из века в век разуваться перед лицом рыцарей уже посвящённых.
Много недель провёл Великий архивариус в кропотливых изысканиях. Наконец, вопреки всем трудностям и сомнениям, ему удалось-таки найти несомненный, однозначный ответ на этот вопрос!
Поначалу Никифор выяснил, - и это открытие повергло в состояние мистического ужаса не только его самого, но и всех прочих благородных рыцарей, - что ровно девятьсот лет тому назад Великий капитул Ордена в полном своём каноническом составе, то есть все семь Великих рыцарей во главе с тогдашним Великим магистром Детлефом II, а также оба Великих духовника и Канцлер, внезапно и без какой-либо видимой причины, властью папы, за одну только ночь оказались подвергнутыми наилютейшим истязаниям плоти (включавшим колесование, кипячение, посажение на кол, кастрацию, выжигание глаз, отсечение рук и тому подобные ужасы), а затем сразу же преданы аутодафе. Вслед за бессудным истреблением всего Капитула, и деятельность самого Ордена оказалась приостановленной на долгие тринадцать лет. Помимо того, оставшиеся в живых рыцари, превратившиеся ныне в обычных простолюдинов, все эти годы должны были проходить непрестанные обряды очищения и покаяния, подчас весьма мучительные, включавшие разнообразнейшие испытания для их тела и духа. К слову, среди прочего, эти люди подверглись также и особой стигматизации: им было пожизненно запрещено надевать - круглый год! - любого рода обувь, включая даже простые верёвочные сандалии или деревянные сабо. Причём запрет этот сохранил полную силу также и после возвращения наказанных рыцарей в воссозданный Орден (а почти все они были рано или поздно восстановлены в правах на меч и латы). На одном из этапов своего исследования Великий архивариус Никифор даже решил было, что сегодняшний обряд разувания Соискателей меча первоначально находился в некоей символической связи с той древней - и, без сомнения, донельзя болезненной и унизительной для любого аристократа! - епитимьей. Но он ошибся. Обычай этот восходил отнюдь не к ней.
С годами, уже по возобновлении деятельности Ордена, ужасающая история эта, казалось, была целенаправленным образом предана забвению, как бы вытравлена из памяти новых поколений рыцарей. Отмеченные стигмой босых ног свидетели и участники тех жутких событий постепенно покинули сей мир, так и не рассказав никаких подробностей о происходившем в страшные дни катастрофы, пережитой Орденом, своим более молодым и уже по праву обутым преемникам. Тем не менее, для посвящаемых в Орден Соискателей именно тогда - причём, судя по всему, согласно указанию самого папы! - ввели три новых обязательных ритуала, один из которых, публичное разувание с последующим проходом босиком перед другими рыцарями, сохранился вплоть до наших дней.
Однако всё самое интересное - но и поистине ужасное, даже как бы вытеснившее собою прежний ужас от факта сожжения Капитула! - Великий архивариус почерпнул из письма некоего кардинала-наместника по имени Луитпольд. Точнее сказать, из черновика письма в виде чрезвычайно замызганной и замаранной одностраничной записи без конкретного адресата, по чистой случайности, уцелевшей в Книге доходов Ордена за календарный год, начинавшийся непосредственно после возобновления его деятельности. Здесь-то и была впервые без обиняков названа подлинная причина страшной катастрофы, постигшей Орден. Ибо, как оказалось, полноправным его рыцарем однажды стал сам Дьявол!
Сатану посвятили в рыцари именно так, как было принято посвящать в те времена - при полном господском облачении, в доспехах воина. Здесь-то и крылась банальнейшая причина, по которой никто из присутствовавших на церемонии не смог узреть у этого юноши с оленьими глазами, столь небывало прекрасного и ликом своим, и повадкой, и статью, от чьего мерцающего повелительной страстью облика ни один из рыцарей так и не смог никогда больше отвести очей, - ни рогов, ни хвоста, ни копыт... А духовного зрения на обличение Врага рода человеческого тем рыцарям, как видно, не достало...
И простёрла с того проклятого часа Гибельная тьма тысячи тысяч пепельных крыл растления над Орденским замком... На протяжении тринадцати нескончаемых дней и двенадцати кромешных ночей страшные деяния творили между собой рыцари Ордена, - невольно, по собственному упущению отдавшие сердца свои во власть Вельзевула...
Изгнать Дьявола из Ордена оказалось под силу одному лишь Святейшему папе Григорию...
И вот, дабы никогда более не допустить столь чудовищного посрамления Ордена, для посвящения юношей в его рыцари как раз и были изобретены настолько странные на наш сегодняшний взгляд обычаи. Первоначально-то Соискатели меча не только что разувались, они должны были также снимать с себя всё исподнее, оставаясь абсолютно нагими ниже пояса. Кроме того, с вечерней зарёй накануне посвящения полагалось им также наголо обривать волосы на голове. Смысл всего этого, очевидно, состоял лишь в том, чтобы все без исключения рыцари Ордена получали возможность беспрепятственно воочию удостовериться: воистину, Соискатель не наделён ни сатанинскими рогами, ни хвостом, ни копытом...
В дальнейшем, по прошествии двух или даже трёх столетий, когда страшный повод для всех этих ритуалов постепенно выветрился из памяти и канул в Лету, церемония мало-помалу также начала упрощаться. Сперва роль Свидетелей человеческой природы Соискателя во время какой-то эпидемии была возложена на особую комиссию, составленную из дюжины самых молодых рыцарей Ордена. А уж затем от юношей перестали требовать являться на посвящение бритыми наголо и без штанов. И лишь обычай снимать сапоги перед входом в Замок и предъявлять будущим сотоварищами свои голые ноги удержался на протяжении всей последующей истории Ордена.
Ещё один, уже гораздо более поздний документ, также обнаруженный Великим архивариусом среди орденских бумаг, указывал (или, скорее, намекал) на дополнительное любопытное обстоятельство. Оказалось, что в первые годы существования обновлённого Ордена даже тщательный осмотр босых стоп Соискателя отнюдь не всегда считался достаточным основанием для твёрдого установления его человеческого естества. В ту пору случалось даже так, что несчастным юношам, по какой-либо причине вызвавшим среди Капитула хотя бы тень сомнения, особо назначенные к тому рыцари надрезали для верности своими пиками кожу плюсны, либо ухватывали их пятки раскалёнными на жаровне щипцами. И был ещё приблизительно сорокалетний период, когда весь путь на помосте, воздвигнутом в Коридоре Чистоты, босому Соискателю приходилось совершать либо по гвоздям, вбитым остриями вверх, либо по осколкам витражей и кирпича.
Лишь спустя полтора-два столетия необычайные жестокости эти постепенно стали отходить в прошлое - о чём, собственно, и поведал анонимный автор найденной Никифором памятной записи. Но всё-таки ещё и тогда, проводя в ходе посвящения многие часы голоногим на ледяном полу, Соискатель меча должен был искренне выказывать отчётливые признаки своих страданий. По сему поводу документ с трогательной наивностью утверждал, что ежели-де мальчишка будет усиленно топтаться, переминаясь с ноги на ногу, норовить становиться на внешний краешек стопы, частенько приподыматься на цыпочки, или, особливо, стоя на пяточках, задирать кверху растопыренные пальчики, - то это хороший знак. Всем таким и им подобным повадкам мужающего отрока следовало уделять вящее внимание. Но самое лучшее для Соискателя - было после церемонии всё ж таки всерьёз захворать! Только в этом случае у Капитула уже точно не должно было остаться ни малейших сомнений, что одна из ступней новичка - не удачно замаскированное под человечью ногу сатанинское копыто.
Узнав об этой истории во всех подробностях, Великий магистр Иммануил незамедлительно внёс изменение в ритуал посвящения в рыцари Ордена и постановил, дабы юные Соискатели меча, хотя и разувались, как и прежде, перед входом в Замок, на Скамье необувенных, но отныне забирали свою обувь с собой, и несли её на плече в особом кожаном мешке. По прохождении же Коридора Чистоты, они получали право обуться, если только сами не пожелали бы и далее придерживаться старинных правил. Однако все без исключения Соискатели меча ещё и до сих пор по доброй воле соблюдают древний ритуал, вплоть до самого завершения длительной церемонии оставляя свои сапоги у себя за плечами. Ибо какой же я рыцарь, говорят они, ежели не пройду весь путь моего посвящения честно, босыми пятами! И не подготовлю загодя на снегу или в грязи стопы мои к встрече с ледяными плитами Главного зала! Ведь именно это и есть настоящая порука, символ и знак, что не держу я в себе, - ни в мыслях, ни в сердце своём, ни на теле, - окаянного дьяволового копыта!