Две башни возвышались с восточного острова коммерции и касались
неба. Люди шли по луне. Нефть высосали до дна
два брата. Потом упала. Проглотил
огенный дракон, нефть и страх.
Съедена полностью.
Приближалась.
Мы наблюдали сочельник миссионеров в длинных торжественных одеждах, чтобы узнать, что произойдет.
Мы видели это
из окна кухни над раковиной,
когда готовили кофе, варили рис и
картошку, чтобы хватило для армии.
Мы видели это все, когда меняли памперсы и кормили младенцев. Мы видели это
сквозь ветви
умного дерева,
сквозь сучки звезд, сквозь
солнце и бури наших колен,
когда купались и мыли
полы.
Конференция птиц предупредила нас, когда они летели
над эсминцами на рейде стоявшими там с первого захвата.
Благодаря их песне и разговору мы знали, когда вставать,
когда выглядывать в окно
на творящуюся суматоху -
магнитное поле отброшено горем.
Мы слышали это.
Ракета в каждом уголке мира. Жажда войны росла в тех, кто украдет, чтобы стать президентом,
королем или императором, владеть деревьями, камнями и всем
остальным, что движется по земле, внутри земли и над нею.
Мы знали, что она приближается, пробовали на вкус ветер, собиравший интиллект
с каждого лиска и цветка, с каждой горы, из моря и пустыни, из каждой молитвы и песни по всей этой крохотной вселенной,
плавая в небесах бесконечного существования.
А потом он закончился - этот мир, который мы научились любить
за его сладкие травы, за разноцветных лошадей
и рыб, за мерцающие возможности
во сне.
Но потом появились семена, которые можно посадить, и младенцы,
которых нужно было кормить молоком и успокоить, и кто-то
подобрал гитару или укулеле с каменных обломков
и начал петь о трепете света,
удар под кожей земли
мы ощутили, под нами
теплое животное,
песня рождается меж ее ног:
стихотворение.
***
<А-а>
Лерлин Макгрегор
"А-а, - кричит ворон, летя дугой в сторону тяжелого неба над гаванью.
Приземляется на крону пальмы.
"А-а, - океанские волны хлещут настойчиво о стапели бухты.
Мы несем каное к кромке соленой.
"А-а, - стонет ворон от бремени, ветер разрезает кожу.
Мы требуем свои места. Пеликаны в потоке воздуха пытаются поймать рыбу.
"А-а, - ветер бьет наши легкие, мы гонимся по волнам.
Хотя есть миры под нами и над нами, мы движемся только вперед.
"А-а, -татуировки - двигатель твоего самолета на фоне неба, подальше от этих вод.
Каждый удар весла следует изгибу от богатства к потере.
"А-а, - солнце зовет с судна рыбацкого с бледным парусом желтым. Мы пролетаем мимо, возвращаясь обратно, над сетью вечности, наброшенной на звезды.
"А-а, - шелушится скорлупа моей души. - А-а".
***
<Американский рассвет>
У нас перехватило дыхание, когда мы выбежали на встречу с собой. Мы всплывали на краю битв своих предков, готовы ударить.
Сложно было прожигать дни в индейском баре, если ты - натурал.
Легко, если играл на бильярде и пил, чтобы вспомнить, чтобы забыть. Мы
планировали стать профессионалами - и стали. Некоторые из нас могли петь,
так что мы топали по освещенной огнем тропе к тем лучистым звездам. Грех
изобрели христиане, как Дьявол - мы пели. Мы
были язычнками, но нам нужно было, чтобы нас спасли от них - шансов мало.
Мы знали, что все увязли в этой истории, маленький джин рассеет тьму и заставит всех нас чувствовать себя так словно мы танцуем.
Нам нужно было сделать что-то с происхождением блюза и джаза,
я спорила с Пуэбло, бросая монеты в музыкальный автомат в июне
сорок лет спустя, и мы все еще жаждали справедливости. Мы
знаем слухи о своей кончине. Мы выбалтываем их. Они умрут скоро.
***
<Становясь семидесятилетней>
Ноксвилл, 27 декабря 2016 года, в 70-й день рождения Мэрилин Каллет.
Это стихотворение было написано для того, чтобы передать любые воспоминания, которые ты хочешь сохранить.
Мы
прибыли
когда дни
выросли ногами ночи.
Нам предложили шоколадки.
Мы ели латкес часами,
чтобы радоваться свету и друзьям.
Мы будем идти дальше, несмотря на тьму
или безумца во сне белого дома.
"Давайте поговорим о чем-нибудь еще, - сказала собака,
которая просит подаяние преданно у дверей доброй воли:
бисквит сойдет, голос разума, мясные палочки -
мне снилось, что всё это я сказала ей, тебе, мне и Парижу -
невозможно было пережить трагедию
без поэзии. Что мы без ветра, становящегося словами?
Становясь старыми детьми, рождаясь в детей, рождаясь, чтобы нас спели
в любовь. Другой уровень любви, праздничный свет соседей
демонстрирует расположение ко всем людям, заблудившимся во тьме,
пока они пытаются найти дверь машины, бутылку, спрятанную за сидением, причину
продолжать идти сквозь все времена, когда им не удавалось делиться любовью, любовью. Это слабость, думают они,
или какое-то романтическое дерьмо, декорации к фильму, подпираемые балками, сказал волшебник,
ненужное понимание того, кто притворяется мудрым всезнающим псом за дерешевым веером.
Это план для нового мира - растянуться, чтобы прорваться скозь пол этого человека, - сказал Ангел
"Всего-Что-Ты-Знаешь-и-Забыла-и-Найдешь", она порхает на краю твоих мыслей, когда ты пытаешься
петь блюз будущему всего, что может случиться и случится. Все потери катятся
вниз, вниз, вних в три часа утра, подобно всем, кто не должен или должен. Это неважно, девочка -
я буду здесь, чтобы тебя подобрать, - сказала Память, в своих красных туфлях и в платье, из-под которого были видны коричневые ноги. Когда ты встретила
его в возрасте, который всегда любила, идеальные волосы, вьющиеся слегка, и этот блеск твоей кожи, возникший благодаря вере, что
невозможное возможно, ты не боялась. Ты стояла влюбленная во французской истории и шел всегда
легкий дождик, когда ты пересекала Сену, чтобы встретиться с ним в кафе в Сен-Жермен-де-Пре. Ты писала стихотворение под нежной
кожей от ребер твоих к тазовой кости, узкой тогда, и ты до сих пор пишешь ту песню, чтобы убедить сладость каждого
лучика рассеивающегося лунного света стать словами в твоем рту, в твоем поцелуе - тот поцелуй никогда не умрет, ты
всегда будешь влюблена. Неважно, сколько тебе будет лет, сколько дней, часов или воспоминаний, мы можем влюбляться снова и снова
Сена или Теннеси, или любая река с душой знает глубины, нисходящие, когда речь идет о том, чтобы увидеть солнце или луну
снова, без стыда, раскаяния или вины. Вот что, насколько я помню, она сказала своему мужу, когда они легли в постель той ночью в доме, в котором начался их брак.
Этот дом был построен из двадцати четырех голубей, ковриков из Индии, рецептов стряпни от семи поколений матерей и их сестер,
из слез волна за волной, и бетона решительности шагов, продолжающихся всю дорогу до рая, мимо охраняющих псов, пес за псом
для защиты. Они - смиренные земные ангелы, вульгарные, даже мерзкие. Ты пытаешься лизать себя так, вообрази. А Старуха
смеялась, сбросив свои дешевые туфли и засунув их под кровать, стоящую в центре сада добра и зла. Она видела это все. Делала это
не раз. Сегодня ночью она просто хотела хорошо выспаться, взяла в кровать поэтический сборник, лежавший возле журнала, который она взяла, когда умирала мать.
Эти слова Мэй Сартон она хранила в четвертой комнате своего сердца: "Любовь, снизойди на него осторожно и глубоко / Потому что если он испугается сразу, это будет все равно что / связать горло лисы
золотым колокольчиком /Словно удерживать его, когда он хочет скакать". И она считала каждую строку стихотворения строкой-проводником в духовный мир, чтобы схватить
кусочек памяти, блестки золотого конфетти, некий праздник. Мы все хотим, чтобы нас помнили, даже память, даже то, как свет проникал в кухонное окно,
когда ее мать крутила эту шкалу настройки радио цвета холодного тумана, когда память пересекла тропу жажды и взяла мать за руку, и та сняла свой передник,
и сказала: "Что же, не откажусь", и они танцевали, а ты смотрела, ты начала свой собственный запас запоминаний, свой собственный запас
пота и любви, и ночи как одинокой лодки звезд, которая отвезла тебя в ту, кем ты была до того, как проскользнула через бедра истории. Нет слов, когда ты проходишь
через ворота вод запрещенных, или это легкий шарф из тончайшего шелка, или что-то еще, заставляющее тебя забыть. Ничто никогда не будет забыто - говорит бог памяти,
защищающий биение сердца каждой маленькой клетки знания от Антарктиды до мягкой прогалины на вершине этого планетарного младенца. О, крошка, иди сюда, позволь рассказать тебе историю
вечеринки, которую ты никогда не забудешь, куда бы ты ни пошла, где бы ты ни была, когда пересекаешь черту и говоришь: "Больше никогда". Больше никаких жадных королей, никаких разочарований, никаких сирот,
никаких краж душ или земель, никаких убийств ради убийства. Больше никогда, больше никогда, только еще больше истории, чтобы я поняла точно, что я делаю здесь и зачем - она сказала лису-стражнику,
который взял ее за руку, чтобы помочь перейти через дорогу, склонен заботиться о Туземцах, которые обеспечивают сытость духов земли, их насыщение песнями и прочими блюдами, которые им нравится есть. Они любят конфеты, пирожные и цветы.
Становилось поздно, лис-стражник подобрал ее книги, пока она спешила по улицам раздора. Но поздно не становилось. Не было поздно, только тарелка тамале на столе ждала, быть ей или не быть. В этом возрасте, - сказал лис, - мы ближе к тому, чтобы не быть, что значит - быть в полях сладких трав. Где бы ты ни была, наслаждайся вечером, тем, как солнце пересекает горизонт, прежде чем пересечь
песню будущего, потом мы сущесвует в царстве луны. Вот где страхи уничтожают нас - во тьме воющего разума. Все мы - битва. Относись к ним по-дружески, - сказала луна, когда краб проскользнул под ее юбку, ее дочь в высоком кресле,
ждет кашу и тост. В какую девушку она превратилась, ива, благословение для ветра, для своей семьи. Там она вышла замуж, и мы начали историю снова, - сказал ее отец
в тосте за счастье тех, кем мы являемся и кем становимся, как Изменение в новой модели седана несется по автостраже к поколениям, которые слудеют друг за другом в исходные
земли Мвскоке, которые еще здесь. Никто не идет никуда, хотя мы все время уезжаем и возвращаемся. Это ритуал. Солнце восходит повсюду во время ящерицы, в человеческое время или во время развития папоротника. Мы инстинктивно
тянемся за легкой пищей, мы перевариваем ее, занимаемся любовью, искусством или беспокоимся о нем. Солнце коронует нас днем. Вся земля - королева. Потом всегда прощания. На закате попрощайся с ранами, со страданием, с болью, которую ты причинила другим
или себе. Прощай, прощай, Кэрри Фишер, феномен "Звездных войн" и Джордж Майкл, певец. Они были планетами в нашей эмоциональной вселенной. Некоторые мои воспоминания открыты образом любви на экране
в воображаемом будущем, или распахиваются, когда соло на саксофоне "Беспечного шепота" прорывается в сердце общества. Да, это - сознание космоса. Юнг нарек его, но задолго до того ему дали имя ученые Вед и Мвскоке. А еще есть
космическая сердечность, потому что сердце - высший разум, и ничто не может быть там забыто, никогда. Как я пою это так, что не забываю? Спроси у поэтовю. Каждое слово - коробка, которую можно открыть или закрыть. Потом поезд слов, фразы
собирает музыка и потребность в ритме для организации хаоса. Как раз здесь в этом стихотворении переходная фаза. Я помнила ее, рожая, летнее солце сжимало город, плавило асфальт, но мы были там, моя дочь и я,
у дверей между мирами. Я была счастливее, чем когда-либо прежде, приветствовать ее, счастье было тропой, которую она избрала, чтобы войти, я еще не могла протолкнуть ее, не сейчас, а потом появился бассейн чистейшей голубой воды. Мы ждали там вдоха,
чтобы поймать его, а потом она вдохнула, она достала эту девочку, красота которой превосходила любые мечты дельфина, и мы сделали это, мы оказались по ту сторону страдания. Это история, которую рассказывают наши матери, но мы не слышим ее, наши уши нашпигованы рекламой Барби,
отвращением наших матерей по заветам патриархата, удушающими правилами прекращения мятежа одомашненных рабов или жен. Это ранит каждого. Отцы не знают, что чувствуют в этой духовной воде. Ящики
поклонения установлены из нужды денег и власти, они не родят свободу. Только военные корабли. За свободу, свободу, о, свобода, - пели рабы, ритм весел блюза поднимал боевой дух людей, тела которых были истощены или разрушены ударами мужчин,
ударами алчности. Это и наша память - сказала Америка. Наследственность - земля крови, торжество и беспамятство. Не берите больше, чем можете нести, - сказал орел двоим своим сыновьям, в небесах сражавшимся за лису, паря между ними.
В это время года мы едим тамале и латкес. Мы зажигаем свечи, огни показывают дорогу новорожденному, свежему пониманию. Демоны будут пытаться строить дома из ревности, злости, гордости, или более деструктивного материала. Демоны помешают их
в части тела, которая их удержит: в печени, сердце, колене или в мозгу. Так что, друг мой, согласимся на это - для радости, для шоколадок из пепла, манго, грейпфрута или перца чили из Оахаки, для игристого вина из Испании, для этих детей, которые появляются в наших снах и хотят жить любой ценой, потому что
мы здесь для того, чтобы кормить их радостью. Твоя душа так тонко выткана, шелковичные черви начали бастовать - сказало тутовое дерево. У всех нас растут тутовые деревья во дворе памяти. Они держат место для разбитых коленок, заработанных маленькими храбрецами, кузенами, которых ты любила и которые ушли, отец разрезает
арбуз на веранде, а мать так влюблена, что ее сердце разбивается - оно никогда не будет прежним, хотя все воспоминания покоряются, чтобы соответствовать. В сердце неисчемлимое множество комнат. Мы будем жить здесь, и ежик, строящий дом рядом с той верандой. Мы становимся птицами, стихами.
***
<Методика улаживания конфликтов для святых>
"Я - святой из молитв матери и песен отца"
Норман Патрик Браун, поэт и общественный деятель \
\
1. БАЗОВЫЕ ПРАВИЛА УЛАЖИВАНИЯ КОНФЛИКТОВ:
Узнай, кому принадлежат земли, на которых мы сейчас находимся.
Спроси у оленя, черепахи и журавля.
Убедись, что духов этой земли уважают и почитают с благоволением.
Земля - это существо, которое помнит всё.
Ты должен будешь ответить своим детям, и их детям, и их детям -
Красное мерцание воспоминания заставит тебя ходить ночью по периметру правды, чтобыпонять.
Когда я расчесывалась щеткой над раковиной в отеле, готовясь, услашала:
"Слушая, мы поймем, кто мы в этом священном царстве слов". .
Не погрязни в показном самодовольстве.
Ты должен говорить на языке справедливости.
2. ПРИМЕНЯЙТЕ НАВЫКИ ЭФФЕКТИВНОЙ КОММУНИКАЦИИ, КОТОРЫЕ ДЕМОНСТРИРУЮТ ВЗАИМНОЕ ДОВЕРИЕ И УВАЖЕНИЕ:
Если ты подпишешь этот документ, мы станем братьями. Больше не будем воевать. Отдадим тебе эту землю и эти воды, "пока трава будет расти и реки будут течь".
Земли и воды, которые нам отдали, не принадлежали им, они не могли их отдать. Нас заставили подписать это обманом. Мы подписали это, опьянев. Мы подписали под дулами множества орудий. Мы подписали, когда флотилии военных кораблей стояли у наших берегов. Мы всё еще подписываем. Мы не обрели мир благодаря тому, что подписали.
Казино построили там, где были похоронены наши предки. Наши собственные дальние кузены выбрасывали кости дедов, родителей и внуков из мест их последнего сна. Они разучились быть людьми. Безудержный ветер поднялся на земле, когда могилы открылись, ветер искал справедливости.
Если поднимешь этот белый флаг, мы будем его уважать.
В Сенд-Крик несколько сотен женщин, мужчин и детей были убиты в невыразимой бойне после того, как полняли белый флаг. Американские солдаты измазали белый флаг в крови миротворцев.
Началась эпидемия самоубийств среди местных детей. Масштабы в три раза превышают показатели по Америке. "Как во время войны, - сказал работник социальной службы для детей в Южной Дакоте.
Если вы отправите детей в нашу школу, мы научим их преуспевать в этом меняющемся мире. Мы их обучим.
У нас не было выбора. Они забрали наших детей. Некоторые убежали и замерзли насмерть. Если их ловили, тащили обратно в школу и наказывали. Стригли, отнимали язык, так что они превращались в чужестранцев сами для себя, хотя стали чужими и для нас тоже.
Если подпишешь этот документ, мы станем братьями. Больше не будем воевать. Отдадим тебе эту землю и эти воды в обмен на "пока трава растет и реки текут".
Положи руку на эту Библию, на этот клинок, на эту ручку, на эту нефтяную вышку, на этот пистолет, и ты заслужишь наше доверие и уважение. Теперь мы можем говорить все как один вместе.
Мы говорим - положи свои документы, свои инструменты принуждения, свои лживые обещания, свою осанку превосходства, и садитесь с нами возле костра. Мы разделим пищу, песни и истории. Мы соберемся под звездным небом, будем танцевать, проснемся вместе на рассвете.
Солнце встает над Потомаком этим утром, над городом вокруг белого дома.
Оно горит пурпуром, огонь открывает правду.
Белый Дом, или Чого Хвтке, значит "дом миротворца, дом хранителя справедливости".
Мы много раз пересекали эту реку, чтобы договориться с белым лидером о мире.
С тех пор, как эти поселенцы впервые прибыли на нашу территорию, чтобы управлять ею.
Эти улицы - наши старые тропы, петляющие среди деревьев.
3. ПРЕДОСТАВЬТЕ КОНСТРУКТИВНЫЙ ФИДБЕК
Мы общаемся со всеми на "лингва франка" английском. Эта лингва франка позволяет нам преодолеть множество языковых барьеров. Эти языки подарили нам поэтов:
Стиль Чеви 1957 года не превзойти. Мой побитый одноглазый "Форд" справится. Он возит всех: бабушку и дедушку, теть и дядь, детей и младенцев, и всех моих бойфрендов. Вот что она сказала, во всяком случае, выезжая на Сорок Пятую на этой дребезжащей развалюхе.
Здесь всегда будет блюз и джаз. Спасибо тебе/мне и африканцам, европейцы сидят внутри, особенно Адольф Сакс со своим саксофоном...Не забудь. что в центре - церемониальные круги мвскоке. Мы умеем свинговать. Мы следуем за пульсом земли, притопывая.
Можете попробовать воплотить теорию танца на практике в суматохе, или в платье с бубенчиками, или привязав черепах к ногам. Можете попробовать носить колонизацию, как тяжелую золотую цепь на шее сутенера.
4. МЕНЬШЕ ОБОРОНЯЙТЕСЬ, РАЗОРВИТЕ ЦЕПИ ПРЕДУБЕЖДЕНИЙ
Мне было слышно, как светлые существа проникают в каждую клетку. Каждая клетка - дом бога света, сказали они. Мне было слышно, как притопывают духи, которые нас любят. Они танцевали, словно были здесь, а потом - на другом уровне "здесь", а потом - на другом, пока вся земля и небо не начали танцевать.
"Мы танцуем здесь", - сказали они. Не было никакого "там".
Не было "я" или "ты".
Были мы, были "мы".
Мы были там, словно были музыкой.
Вы не можете свести музыку на законодательном уровне к шагу строем, не можете с помощью закона заставить музыку остановиться на политических границах -
- или поэзию, или искусство, или что-то другое, что ценность имеет или значит что-то в этом мире и в мире другом.
Это - способ познакомиться друг с другом.
Мы сбежали обратно в блюз, оставаясь на грани понижения 5-й ступени, собираясь пригнуть в неистовое понимание вместе.
5. ОТКАЖИТЕСЬ ОТ НЕГАТИВНОЙ ПОЗИЦИИ ВО ВРЕМЯ КОНФЛИКТА:
Пантера, замершая под кипарисом, готовясь к прыжку - это пантера, замершая под кипарисом, готовясь к прыжку.
Пантера - это стихотворение горящих зеленых глаз и сердце, которое рвут на четыре части четыре ветра.
Пантера слышит всё в темноте: невысказанные слёзы пятисот лет человечества, бури, которые разрушат то, что разрушило ее мир, синюю птицу, раскачивающуюся на ветке за несколько миль отсюда.
Она слышит песню смерти своей приближающейся жертвы:
Я всегда уду любить тебя, рассвет. .
Я принадлежу черной кошке с огненными зелеными глазами.
Там, под сенью кипариса в свете утренней звезды.
6. ПРИМЕНЯЙТЕ ТО, ЧТО ВЫУЧИЛИ, ДЛЯ УРЕГУЛИРОВАНИЯ СВОИХ СОБСТВЕННЫХ КОНФЛИКТОВ И ДЛЯ ПОСРЕДНИЧЕСТВА В КОНФЛИКТАХ ДРУГИХ:
Когда мы возвращались домой, возвращались по этим извилистым тропам,
петляющим по городу мира, остановились
у двери сумерек, ведущей на нашу родину. .
Мы поблагодарили историю, все части истории,
потому что в свете этих испытаний мы узнали себя -