Я оглянулась, увидев за спиной ребёнка, лет восьми-девяти, пожалуй, - мальчика ли, девочку ль - сходу не поймёшь. Милое личико с пухлыми губками чуть вздёрнутым носиком и чёрными вишнями глаз, обрамлённое тёмными волосами до плеч, льющимися блестящей волной, можно было бы смело приписать девочке, но - одежда была мальчишечьей, причём, вполне соответствовала современной моде. 'Симпатичный у меня хранитель', - решила я, сердцем не сомневаясь, что это именно он и есть, но для проформы поинтересовалась:
- Ты кто? Где твои родители? Откуда ты вообще ... взялся? - я определила ребёнка мальчишкой. - И почему на тебе нормальная одежда, в отличие от моей? - засыпая его вопросами, я почти смирилась со своей участью - сон, так сон, последний, так последний. Зато интересно же!
- По порядку, пожалуйста, - серьёзно проговорило дитя. - Первое: я твой Хранитель, - повернувшись боком, мальчик продемонстрировал мне крылья (небольшие - на таких не полетаешь). - Думаю, теперь сомнений у тебя не осталось.
- Ишь ты! Сразу на ты! Как говоришь с незнакомыми тётями? - неадекватность ситуации меня завела.
- С ума сошла?! Да я знаю тебя с момента появления на свет!
- Твоего? - не унималась я.
- Твоего! Помолчи, а? Ты попала в серьёзную неприятность, и от этого не отшутишься. Этот мир - не твой.
Может, моя реакция должна была быть более качественной, но меня хватило только на вопросительное мычание:
- М-м?
- Ну, как тебе проще объяснить?.. Параллельный, скажем.
- М-м? - в реакцию вступила правая бровь.
- В этой речке, в этой точке пространства, ты встретилась со своим двойником из этого мира...
- И где он... она? - перебила я, догадываясь, что я поменялась с ней местами.
- Умерла...
Левая бровь последовала примеру правой - ошиблась, а мальчик продолжил:
- В твоем мире... нашем, собственно... в виде тебя, так сказать.
Ну, не очень-то я и ошиблась (брови встретились, благо не глаза)...
- Ты тоже чуть было не последовала её примеру. Хорошо хоть вовремя вспомнила свет и позвала меня.
В памяти всплыла картина чёрного отчаянья, окутавшего меня после нырка. Картина почти забылась за яркостью событий, последовавших далее.
- И ты меня спас... перетянув в её мир? - особой радости в голосе моём уловить нельзя было, хранитель даже смутился:
- Ну, как уж получилось... Тут вообще всё странно: почему вы сошлись в этой точке, зачем, например, влезли в реку, ну, ты - понятно с твоим-то шилом, но она?
- Так мы ж двойники.
- Ладно, а какой чёрт дернул тебя нырнуть напоследок, а её вообще топиться, что за жуть и ненависть затопили её мысли, да ещё так, что зацепило тебя? Я еле выдрал тебя из этой тьмы, думал, крылья надорву. До сих пор в дрожь бросает.
Я задумалась. Об отчаянии двойника судить не мне, но что заставило нырнуть меня, сама не понимаю. Отчего-то вспомнился случай где-то годичной давности, даже мурашки по коже пробежали...
- ...Ты же не зря здесь оказалась? Давай, так ведь проще. Да и людям будет интересно посмотреть - скука ведь зелёная...
И я, уже почти шагнувшая с платформы, но схваченная кем-то за локоть, стою, пришибленная нахлынувшим чувством осознания, того, что я только что собиралась сделать. Ветер и грохот, проносящегося мимо поезда, добавляют выразительности картинке...
- Но есть определённый плюс в этой истории, - отвлёк меня от воспоминаний мальчик. - Не знаю, насколько это тебя утешит, но ты... не заметила ещё?
- Чего? - я огляделась, слабо представляя, что он может иметь в виду, зато отметив, что солнце уже вовсю рассыпается лучами, разгоняя мелкие лохмотья туч - всё, что осталось от бушевавшей недавно грозы.
- Твоё тело...
- В смысле? Оно другое? Душа прыгнула в этот мир и это тело, выгнав душу хозяйскую?..
- Не так, нет. Когда вы встретились, ваши тела слились в одно, ваши души - практически тоже. Ты должна была умереть вместе с ней, причём не просто умереть. В редких, очень редких случаях встречи двойников они оба... исчезают. Из обоих миров. В этот момент происходит всплеск энергии, как правило, духовной, но бывает и физической: ну там, взрыв, извержение вулкана, землетрясения, сильнейший ураган.
- Значит, думаешь, этот дождик - тот самый ураган?
- Возможно. Даже, скорее всего. Только он не набрал полную силу, из-за того что ты вырвалась. И мне кажется... - хранитель замолчал на полу-фразе.
- Что?
- Об этом, пожалуй, ещё рано судить...
- А, если кажется - крестись?.. - уколола я.
Ангел отмахнулся:
- Главное не в том. Из вашего, так сказать, сплава я вытащил на твой зов тебя, но так как ты в тот момент сумела обратиться к свету и нежности, все недостатки, болезни и увечья, порождённые тьмой, в разное время гнездившейся в твоём и её сердце, отпали, оставшись в том теле. Тебе же досталась обновлённая оболочка для души - чистый лист, можно сказать.
Я слушала, открыв рот, не прекращая осматривать и ощупывать себя, приходя во всё больший восторг. За неполных тридцать лет моего бытия я успела обзавестись приличным количеством неприятных отметин. Ну, например: шрам от ожога на шее и лице, который я давно собиралась пустить под нож пластического хирурга, десяток других мелких шрамов, и главный - от операции. Все они исчезли без следа, оставив ровную гладкую кожу. Даже подкожная сыпь на лице, время от времени выползающая наружу и портящая по мере своих скромных сил мне жизнь, и та пропала. Я пригляделась к своим рукам, к узорам, украшавшим куртку, с удовольствием подмечая малейшие детали, посмотрела вдаль, залюбовавшись пичугой, щебет которой доносился с опушки леска (довольно далеко, между прочим), восторженно осознавая, что мне не придётся больше носить очки или заморачиваться на счет линз. Я заулыбалась всем радужным перспективам, когда же процесс созерцания-осязания добрался до ушей, я радостно завопила, кружась и подпрыгивая на одной ноге - только в душе, в физическом плане я стояла ровно, разве что глазками сверкала. Причина? На мне любимые серёжки, изумрудные капли, точнее не совсем они - сняв одну, я увидела, что эти гораздо красивее моих старых, потерянных в море осенью... Хотя, серёжки - вроде не тело?
- Ты меня не слушаешь, - заметил мальчик.
Я, и правда, давно утратила нить его повествования, радуясь новой себе.
- Так это же здорово! - восхитилась я вслух, не обращая внимания на последнюю реплику.
- Я бы не спешил радоваться, - серьёзно ответил ребёнок.
Я чуть остыла, но только слегка - чтобы в глаза не бросаться.
- Это не твой мир. И он, в самом деле, похож на сон... - тихо добавил хранитель, слегка озадачив меня, ибо я не поняла, к чему это он. Но понимать такие, судя по тону, мрачные вещи мне почему-то не хотелось, и я пропустила их мимо ушей, вскоре и вовсе забыв.
- Послушай, а почему я тебя вдруг вижу? - чувство бредовой нереальности происходящего не оставляло меня, рождая подозрительно веселое настроение и неожиданные, порой неуместные вопросы.
- Ну... вероятно потому, что ты твёрдо поверила, осознала, что я есть, признала меня своим помощником, наверное, сыграло роль и то, что с момента твоего спасения между нами образовалась дополнительна связь. Похоже, здесь этого оказалось достаточно, чтобы я материализовался.
- Хм. А другие тебя могут увидеть?
- Не знаю, но возможно, что да.
- Тогда тебе нужно спрятать крылья. А... ты летаешь? Крылья-то ма-ахонькие.
- Обижаешь! - оскорбился он и медленно поднялся надо мной.
- Ух ты! А меня поднять?
- Оближешься! - скорчил вредную гримасу малыш.
- Ну, что за дети пошли! - картинно засокрушалась я, но ненадолго: - Мм... а где солнечная нитка?
- От тебя до меня? Эта, что ли? - хранитель продемонстрировал мне тончайший, толщиной с волос, лучик света, хотя нет, все-таки нить.
- Прикольно!
- Ну, не знаю. Мне не нравится. Как будто я тебе собачка на привязи. Сними, а?
- А если не так, - я задумалась, - если собачка тебе - я, как тебе такой вариант, а?
- Не надо мне собачек. К тому же нитку придумала ты. Сними.
- Как?
- Придумай.
С тихим скрипом я напрягла извилины и минут через десять, минуя стадии пеньковой верёвки и якорной цепи, которая чуть было не распластала бедолагу по земле, солнечная удавка растворилась в воздухе.
- Кстати, одёжка на мне тоже по твоему заказу, так что и крылья прятать тебе.
- Интересно, - я живо представила себе хранителя в виде Чиполлино. И эта живость воображения не заставила ждать результата, тут же выдав соответствующий костюмчик, за что обиженный хранитель чуть не запинал меня до смерти, то есть до смеху - щекотался он добросовестно.
- Ну, и что же мне для тебя 'пошить', - спросила я, отсмеявшись. - Я же не знаю, что тут нынче дети носят. Кстати, ты точно не девчонка?
- Тут уже определено - мальчик.
- Не поняла? А кто это определил? Не я, точно, я тебя вообще солнечным зайчиком представляла, или котом, то Чеширским, то белым Снежком, хотя чаще вообще никак не видела. Откуда облик?
- Хм... Видимо, ты вторая. По-моему, это был, чуть ли не единственный, светлый образ в её памяти.
- А кто это для неё?
- Я не понял. Я не все твои мысли знаю, а её и подавно.
- Эй, ты знаешь мои мысли? - возмутилась я.
- Сильно не нервничай, только те, что обращены ко мне, - но хитрая улыбочка на лице мальчика меня насторожила. - В основном... - добавил он тише, но я это услышала.
- В основном?! Отсюда, пожалуйста, поподробнее, мало ли, что мне думаться будет. Ещё ребёнок моих мыслей не читал!
Ответил хранитель неохотно, но всё же ответил:
- Мысли, сопровождаемые сильными переживаниями, я услышу обязательно, и неважно, кому они предназначены. Мысли же, обращённые ко мне, я услышу даже из другого мира, - растолковал он, хоть и было видно, что ему хотелось ещё надо мной поиздеваться.
Я тут же сделала мысленную зарубку: похоже, малыш не может мне врать на вопрос в лоб. Проверим на досуге...
- Плащ!
- Что? - не понял он.
Меня осенило совершенно неожиданно для хранителя, как и для себя, впрочем. Я уже рисовала в воображении уменьшенную копию своего (уже своего) плаща, перекрашивая его в тёмно-зелёный. Кстати, мой плащик на солнце оказался тёмно-тёмно-красным. Малыш не успел опомниться, как на него свалился плащ, соответствующий нарисованному - те же материал, покрой, разве что пара заплат в задумке, как и в оригинале, отсутствовала.
- Хм... - я оглядела результат моего творчества. - Походишь пока в этом, а там разберёмся. Может, тебя и не увидит никто.
- Думаю, пусть лучше уж видят, чем чувствуют.
- Мм? Что ты имеешь в виду?
- Потом расскажу! - способ не говорить мне правду нашелся.
- Ага... Интересно, - быстро переключилась я, подходя ближе и рассматривая его брошку, - почему это твоя саламандра тусклее моей?
- А из чего она, как ты думаешь?
- Ну, бронза, медь там. Может даже позолота, - это я размечталась.
- Вот-вот, у меня она и есть бронза, прямо как ты и придумала, только у тебя - чистое золото.
- Да ладно! - Я быстро потеряла интерес к подделке собственного производства, зато теперь с гораздо большим уважением разглядывала крупную брошь, украшавшую ворот моего плаща. - А это что, изумруд, стало быть?
- Стало. Быть.
- Хм...
Саламандра, мой талисман, между прочим, ничуть не удивила меня среди вещей двойницы. Я сама никогда не могла устоять перед соблазном приобрести саламандрочку, и за последний десяток лет их в моём ларце с бижутерией собралось штук тридцать не меньше. Мне помнится, давным-давно у меня даже был похожий по форме кулон, вот только вместо изумруда в нём было стекло, а металл с золотом и рядом не лежал. Двойница же не разменивалась на дешёвки.
- Ладно. Брошки брошками, а дело делом - что нам делать, а? Может, отправишь меня домой? Может, мне нужно нырнуть ещё разок? - я спрашивала, но уже понимала, что тут всё не так просто, и если б достаточно было нырнуть, хранитель давно бы спихнул меня в реку, а не участвовал в живом обсуждении темы 'как бы это крылья спрятать'.
- Тебе и так ясно, что это невозможно.
- Вообще?
- Честно? Не знаю. Запросто может оказаться, что ты здесь навсегда.
- Хм... - я закусила губу, вспоминая, - Что же меня держит в том мире? Держало, в смысле.
Я задумалась, ощутив странную пустоту на месте памяти о том, что может удерживать человека в каком либо мире. Дом? Дети? Любимые? Я не помнила ничего, что можно связать с этими понятиями, и в то же время, не могла сказать, что ничего из этого у меня не было. Просто участки памяти, которые могли хоть как-то касаться темы 'привязанности', были будто бы затерты ластиком. Мне стало не по себе. Я помню свою работу, студенчество, даже школу временами: отметки, школьные войны (против меня зачастую), подружек (не шибко верных, кажется), - но не помню любви...
- А ты что-то знаешь о моих привязанностях, знаешь, кто там ждёт меня, кто заплачет над моим 'не моим' телом, чье сердце грозит разорваться от горя утраты? Или всё закончится шепотками сотрудников: жалостливыми 'ай-ай-ай! такая молодая'; злорадными 'допрыгалась, экстремалка хренова' или таинственными 'а может, её кто - того'? - Я смотрела на хранителя с надеждой. 'Врать ты мне не можешь, а отмолчаться я не дам. Что же ты скажешь?'
Мальчик, вздохнув, ответил не сразу, словно взвешивая или подыскивая слова:
- Здесь... людей, которых ты любила, нет. Нельзя любить тех, кого не существует... наверное так. Возможно, вернувшись, если выйдет, ты вспомнишь то, что забыла.
Я промолчала, не стал продолжать и хранитель.
Присев на край берега, я долго сидела, молча любуясь пейзажем. На самом деле, я добросовестно пыталась погрустить об утраченном, но ничего не выходило. Во-первых, так никого и ничего не вспомнила, во вторых... солнечное небо отражалось в зеркально тихой реке. Меня так и подмывало встать вниз головой и посмотреть на перевёрнутый мир. Покой воды нарушали лишь мелкие рыбёшки, ловившие мошек то тут, то там, а мне 'оставляя круги на воде'. Вспомнившаяся философская песенка, и та не принесла грусти - мир был симпатичен, воздух свеж, одёжка как из сказки. Думать, что довело мою копию до сведения счётов с жизнью, мне не хотелось - потом, может, и разберусь. Сейчас же более насущно - познакомиться с новым миром, найти ночлег и пропитание, а в итоге все-таки вернуться домой, но... позже. Гораздо позже!
Я, наконец, поняла, отчего не удавалось грустить - приключение! Как давно мне хотелось приключений!
- О! Белка! - пискнул за спиной мальчик.
- У кого? - не оборачиваясь и без особого интереса, уточнила я.
- Да вон, в орешнике! - ткнул пальцем куда-то влево от меня малыш, довольный до не могу. - Тут ещё не перебили этого ценного пушного зверька. Вот здорово!
- Ценного... пушного... - протянула я рассенно, устремляя взгляд в направлении пальца - да, точно, белка. Мелкая, рыжая с подпалом, проворная - носится между прутьями кустарника, что-то выискивая, замирая, изучая находку, и снова принимаясь за поиски. Снег здесь тоже везде уже сошёл, а деревья и кусты не успели ещё прикрыться зеленью, лишь почки наливались понемногу весенними соками, в частности тугие ещё серёжки выпустил облюбованный белкой кустарник.
- Орешник, значит... - в моём мире его здесь вроде бы не было. Да и вообще, местность дальше моей пляжной полянки совершенно не узнавалась - роща подступила ближе к воде, да и не роща это была уже вовсе - целый лес! Куда не кинь взглядом, всюду деревья, из которых узнавала я лишь сосны, возвышающиеся над остальным лесом небольшими группами, светлые берёзовые рощицы да дубы, особняками выглядывавшие из леса, отличаясь не опавшей за зиму, сухой, звенящей на ветру листвой.
- Да уж, наш старый мир очень отличается от этого, - похоже, хранитель счёл мои мысли обращёнными к нему, и прочитал их без зазрения совести. - Само существование тут такой же полянки вызывает недоумение, а уж что вы одновременно сюда пришли...
- Одновременно? А разве... - я запнулась. По одежде сейчас точно не весна 2010. Но мы же двойники? Как такое возможно-то?
- Я веду отсчёт с момента вашего рождения в ваших мирах.
- И какой здесь сейчас год? И как тут вообще с историей?
- Понятия не имею...
- А из твоих предыдущих размышлений можно было сделать вывод, что ты неплохо осведомлён о мире.
- Я кое-что чувствую, например, течение энергий, иное в этом мире. Ещё помню обрывочные образы из памяти твоего двойника - истории и дат они не касались, но дали намёки на то, что мир очень от нашего отличается. И это всё, что я могу сказать.
- А миров много? Как в квантовой физике? - я слабо секу в принципах квантовой физики. Хранитель, похоже, тоже.
- Не знаю, о чём ты, - проворчал он в ответ, - но их бессчетное множество. Правда, никогда не думал, что меня занесёт так далеко. Даже не знаю, на что я тут способен. Такое чувство, что ты сама можешь больше меня.
- А это ты о чем?
- Ну, например, я свои вещи изменить не могу.
- Так ты ж говорил, это мои... полномочия.
- Просто сам уже пытался и ничего не вышло. Пришлось просить тебя, - он смущённо колупнул носком землю. - Материализовался я твоей верой, одеваюсь тоже - по твоему заказу...
- Значит, толку мне от тебя сейчас - кот наплакал. Сил не имеешь, в истории и обычаях мира не разбираешься, со мной не летаешь...
- Моральная поддержка - великая сила, - перебили меня, обиженно надув губки. - Без меня тебе тут совсем плохо было бы!.. Хотя и со мной несладко придётся, - добавил хранитель, подумав.
- О! Похоже, банан перевоплотился! - я, как всегда, ляпнула нечто неуместное. Просто за время разговора я успела порыться в найденной котомке, теперь, в общем-то, тоже моей, отмечая некоторое сходство её содержимого с обитающим в моём рюкзаке. Из провизии, например, там обнаружилось три яблока, о судьбе же пропавшего банана я и высказалась вслух. - Хранитель, а, хранитель, а ты кушаешь? - ещё более неожиданно спросила я.
Ответом мне был растерянный взгляд.
- Ну, в смысле, тебя чем кормить - амброзией? Али святым духом сыт будешь?
- Я... я не знаю, - помедлив, сообщил он. При этом на яблоко смотрел довольно плотоядно, сглатывая слюну, и ещё больше теряясь от неожиданных чувств.
- На, попробуй, - смилостивилась я, бросая ему спелый фрукт, и с удовольствием вгрызлась во второй. - Если что, третий разыграем.
Мальчик тоже отведал яблочка, сначала недоверчиво, затем со всё большим задором. Я вздохнула.
- Значит, еды нам нужно будет в два раза больше.
Малыш поперхнулся.
- Я могу не есть, - выдавил он, с видимым сожалением протягивая мне надкусанное яблоко.
- Нет уж. Я детей голодом морить не буду. Грызи дальше, - потрепала я его по пушистой голове.
Мелкий не стал ломаться. Третье яблоко я честно... спрятала про запас.
Ещё в котомке отыскались:
Маленькая статуэтка из бронзы в виде кошки с подвижной нижней челюстью, после изучения оной, признанная зажигалкой. У меня в рюкзаке, кстати, тоже имелась зажигалка, но пластмассовая, и кошка на ней была нарисована.
Кожаный мешочек с петлёй-завязкой, на поверку оказавшийся кошельком с монетами: одной золотой, парой десятков серебряных и горстью медяков.
Масло льна, не изменившееся в сути, но перекочевавшее из моей пластиковой тары в глиняную, расписанную голубыми цветками.
Чёрная шёлковая блузка с вышитыми бисером воротом и рукавами, которую я тут же с удовольствием нарядила под куртку.
Складной ножик, небольшой, но очень тяжёлый, тоже похожий на моё добро, но по-элегантней, что ли.
Стеклянный пузырёк с некоей субстанцией зеленоватого цвета и запахом травяного сбора. Поразмыслив, в частности, перебрав в памяти содержимое моего рюкзака, я предположила, что это замена моему антисептическому крему 'от царапин, порезов, легких ожогов, ран, герпеса, фурункулов, укусов насекомых, раздражения кожи, потрескавшихся губ и пяток'. Фактически, панацея, если верить аннотации. С лёгким сомнением я все же испытала находку, намазав ссадины, полученные в результате слишком тесного контакта с сучковатым бревном, послужившим мне трапом на берег, и с удивлением обнаружила, что они (ссадины) сейчас же перестали болеть, а самая глубокая перестала кровоточить и затянулась корочкой. Вот это я понимаю - Панацея! Пожалуй, с мазью надо обходиться бережно, кто знает, когда случится возможность пополнить запасы.
И это не полный перечень. Были ещё и другие вещи, большинство из которых так или иначе можно было сопоставить с обитателями моего рюкзака. Видимо, мы были очень похожи, просто как двойники!
А ещё - в кармане куртки - был обнаружен ключ с номерком. Тринадцать. Не удивительно, что она утопилась, лично мне это число никогда не нравилось. Кстати, взаимно. А ведь если наши вкусы так совпадали, то она, живя за дверью номер тринадцать, вряд ли особо радовалась. Или это не от комнаты...
Хранитель во время устроенного мной досмотра, молчал, не вмешиваясь, а под конец и вовсе отвлекся на белку, опять засновавшую неподалёку.
- Значит так, - сделала вывод я. - раз есть ключ, то есть и замок, который он открывает - логично? Логично. Эй, белкин друг! Я думаю, нужно искать этот самый замок, хоть номерок мне и не по душе. А ты как думаешь?
- Думаю, для начала, и то идея. Да, и нужно бы предпринять кой-какие предосторожности. Пора бы тебе придумать мне имя, и не мешало бы выяснить, как зовут тебя.
- Никита. Коротко Ника. А ты разве не знаешь?
- Да нет! Ты же здесь вместо другого человека.
- А её зовут иначе?
- Скорее всего. У тебя вообще имя странное. Это кто ж додумался мужским именем девочку назвать!
- Видно мальчика очень хотели. Да и раньше, кажется, девочек тоже так звали.
- Так, то ж раньше...
- В общем, ясненько, что дело тёмненько. Значит так, - я приступила к решительным действиям. - Ты будешь... Малыш.
- Ни за что!
- Ладно, Лёлик.
- Ты изверг?!
- Белкин друг?
- Бу-у!
- Ну, хорошо - дядя Фёдор. И точка!
- Ну... ну... - новонаречённый дядя Фёдор аж заикаться начал, но я была неумолима. - Уйду я от тебя! Злая ты!