Мы подумали - и я решила, что представиться хозяйкой ключа наиболее естественно, вот только стоит поинтересоваться характером и другими важными особенностями моей новой личности: именем там, положением в обществе. Иначе быстрый прокол неизбежен. Разведчиком я выбрала дядю Фёдора. Все другие кандидатуры отпали сразу.
Из рощи слышался временами отдалённый стук копыт, смех и крики людей. В основном с той стороны, откуда я пришла. Там... в своем мире. Топая по давно нехоженой тропинке и глазея по сторонам, я не замелила как вляпалась в воду той самой топкой низинки. Двойница явно искала уединения, как и я.
Дальше раскинулась берёзовая роща. За тонкими пёстрыми стволами то тут, то там мелькали силуэты, звуки веселья почти не смолкали. Хотя, мне показалось?.. или народа здесь меньше, чем в моём Миргороде?
Мимо, шагах в тридцати, пронеслась пара вороных лошадей, запряжённых в открытую повозку, с молодыми людьми в костюмах, которые я отнесла бы к началу ХIХ века, хотя подробностей разглядеть не удалось. Да и не слишком-то я разбираюсь в моде прошлых веков. Зато я хорошо рассмотрела мальчишку, бродившего поблизости, и, 'включив' воображение, переодела под плащом моего юного спутника. Дядя Фёдор оценил мою работу удовлетворительно, и отправился, наконец, в разведку.
Я же пристроилась у воды на сваленный ствол ивы, прутиком стегая по лёгким волнам, задумавшись о, мягко говоря, превратностях судьбы, даже пощипала себя и уколола палец, на всякий случай. Не проснулась, как ни странно.
Похоже, придётся всё-таки жить в новом незнакомом мире, в мире со свойствами, насторожившими хранителя, новыми возможностями для меня, тёмным... нет, затемнённым, или лучше просто туманным, будущим, полным неведомых опасностей, даже возможных врагов. К тому же где-то тут существует тайна чёрного отчаянья двойника, прорывавшегося даже ко мне в другой мир и, чуть было, не стёршего нас со страниц истории.
Если судить по одежде и содержимому сумки, девушка была вполне благополучной, да и вызывает сомнение, что она шла именно за смертью - какой-никакой запас еды имелся, нужные в походах (отнюдь не на тот свет) вещи тоже. Я почесала затылок: может, данные разведки смогут пролить хоть какой-то свет на положение, в котором я оказалась, а, если повезёт, то и раскрыть загадку Её...
- Пани Арника, - оклик, хоть и негромкий, но неожиданный, заставил вздрогнуть. Увлёкшись, я не заметила подошедшего довольно близко мужчину, колоритно одетого, сразу напомнившего мне Гоголевского героя, снявшего передо мной рыжеватую кепку и теперь мявшего её в руках, достаточно нервно, я бы сказала. - Пани Арника, на вечерю не збыраетесь, уже час подходить - можете спознитьця.
Его слова меня немало озадачили, даже не столько слова, сколько язык, на котором обратились к пани Арнике. Арника, значит. Ника. Интересно. Касательно незнакомца же - почему ломанный украинский, безнадёжно стремящийся к русскому? Это язык так изменился, или передо мной нужно говорить как-то особенно, и дядечка косноязычит мне в угоду? И как, спрашивается, мне ему отвечать? В нелёгких думах я невидящим взглядом скользила по обратившемуся ко мне человеку, постепенно вводя его в полный ступор.
Казалось, переставший теребить кепку мужчина боялся теперь даже пошевелиться, обратившись гипсовой статуей, и, как пить дать, клялся в душе никогда больше не заговаривать со мной. Странная реакция, между прочим. Не такой уж я и василиск, чтобы в камень превращать. Неужели - просто страх перед господами? Но ведь сам он не похож на такого уж простака - одежда чистая, наглаженная, расшитая, лицо и руки ухоженные, сапоги щегольски сияют красными носами. Или проблема, конкретно во мне... в пани Арнике?..
Выбрав последний вариант и сжалившись над окончательно сникшим бедолагой, я рискнула заговорить - чуть свысока и, как бы, устало отмахиваясь:
- Мне неохота ещё. Я приду позже. Вода хороша, - добавила я, жестом указывая на реку. Мужик отмер, порозовев. Не найдя особого недоумения на его лице, я попыталась развить успех, и завязать разговор. Вдруг удастся выяснить о другой себе хоть что-нибудь? Без особого выражения любопытства, нарисовав на лице скуку, поинтересовалась: - Рыба тут ловится?
Теперь недоумение таки мелькнуло на его лице, благо, быстро сменившись чем-то вроде восторга. Окончательно выйдя из ступора, явно польщённый вниманием, он зачастил:
- Ловыться, пани, ловиться, а как же! И короп знатный, и щука, и лящык, а карасыкив - так без лику. Може вельможна пани ушици изволять? Так то мы в пансионати мигом устроим, вы токо скажите. Всё будет у лучшем виде, - продолжал он, искоса поглядывая на мою реакцию, как бы палку не перегнуть.
Я же внимала его тираде, чуть склонив голову, едва заметно улыбаясь - тоже опасаясь перегнуть палку и разоблачить себя.
- А не подскажете ли, мил-сударь... мне всегда было интересно, каково расстояние до пансионата, - эх, была, не была! Ошибусь, не убьют же. По-крайней мере, не сразу...
- Да з версты тры, верно будеть, пани, - съел ещё один пробный вопрос собеседник.
- Может быть, соблаговолите рассказать немного об истории основания и развития его, пансионата то есть? Если я не отрываю вас от важных дел, конечно.
Важных дел у него не нашлось, ну, по крайней мере, более важных, чем я. Тема, выбранная мной для разговора за её нейтральность, могла так же стать источником полезной информации, например, о каких-то событиях в мире, возможно, о сегодняшней дате, расположении пансионата, его названии, в конце концов. Практически любая весть, была бы для меня ценным источником знаний о мире, учитывая полное отсутствие таковых.
- Тогда, не были бы вы так любезны, сопроводить меня, и в дороге развлечь интереснейшим рассказом?
Естественно, он был согласен! Причём ещё больший восторг, и, кстати, снова тень замешательства и недоумения отразилась на его лице. Если честно, то недоумения я ожидала, вряд ли мне бы удалось точно угадать особенности поведения двойника, но восторг собеседника малость настораживал. Кто же я тут такая, что он готов выполнить любую мою прихоть? Лишь бы не вызвать негативной реакции?.. Гнева?.. А если еще ступор недавний вспомнить...
'Уходя с условленного места, не мешало бы предупредить моего Штирлица', - подумала я, и сейчас же услышала голос хранителя:
'Чего тебе?'
Я даже оглянулась - не рядом ли?
'Натуральный агент 007 - уже и связь наладил!' - похвалила мысленно я.
'Стараюсь. Так что там у тебя?'
Я мысленно поведала события последних двадцати минут, и, получив одобрение, соизволила, наконец, отреагировать на протянутую руку, начавшую уже заметно подрагивать. 'Нет, определённо, реакция неадекватная!' - подумала я, едва коснувшись пальцами протянутой ладони, соскользнула с импровизированной скамьи и не спеша побрела по тропинке, готовая внимать рассказу.
Дядечка, видимо, не раз проводил экскурсии для приезжих, так как говорил бойко и даже занимательно. Вот только повествование его теперь уже меня вводило в замешательство и недоумение...
* * *
Тем временем резидент дядя Фёдор (позывной 'РезДяФэ') прогуливался по часто утыканной людьми местности, надеясь разжиться нашару ценными разведданными.
За первые пять минут 'РезДяФэ' пришёл к выводу, что его плащик обладает бесценным свойством отпугивать зевак, которые сворачивали с тропы, едва завидев вдали темную фигуру. А периодически, когда они, упустив момент, подходили слишком близко, и свернуть уже не было возможности, - проходили мимо, склоняя голову в безмолвном приветствии, не подымая глаз. Похоже, даже не смея.
Хранитель, озадаченный такой реакцией окружающих, прислушался к шёпоту пары, удалившейся на приличное расстояние, прежде чем сказать хоть слово, и услышал странную фразу:
- Ещё один! Ты видел ящерку? Небось, тоже, глянет - заколдует...
- Да цыц ты! И не имётся тебе!.. Чего тебе на него пялиться, спрашивается? Совсем страх потеряла? - и парочка прибавила ходу, затихая.
После такого разведчику ничего не оставалось, кроме как, свернув на тропку поглуше, скинуть капюшон и отцепить саламандру. Повертев её в руках и не обнаружив ничего зловещего - вполне себе милое украшение - мальчик спрятал её в карман, скептически дёрнув плечами. Совсем снять плащ - не выход, крыльев у окружающих он не заметил, реакция на них вряд ли будет спокойнее, чем на плащик. Потому 'РезДяФэ' всего лишь распахнул его пошире, перекинув одну полу через плечё, взял в руку прутик и, бесцельно стегая им по траве (ну точно - мой хранитель), снова выбрел на нахоженную тропу, искренне надеясь не столкнуться с видевшими его прежде. Хотя, пожалуй, те вряд ли запомнили его настолько, чтобы узнать его при совершенно ином имидже.
Маскировочный ход принёс плоды в скором времени. Первые встреченные ребята играли на лужайке в игру и шарахаться не спешили. Игру хранитель охарактеризовал, как: 'Догони меня кирпич!' - то есть, выбрав 'водилу' и вручив ему тугой шерстяной шарик (удары от такого были далеко не символическими, и в самом деле, можно приравнять к кирпичу), дети рассыпались по лужайке, стараясь увернуться от метательного снаряда, которой запросто мог вывести из строя недостаточно расторопного игрока.
С целью сближения с детишками и выхода на откровенный разговор, 'РезДяФэ' весьма самоотверженно, нужно отдать ему должное, подставился под удар шального мячика. А может, в него и случайно попали, а он выставил мне это в свете подвига. Но это неважно, главное - результат. А результат вышел отменный. Получив травму, а именно, фонарь на пол-лица (с таким темнота не страшна - светит на три метра), пристроился к группке таких же раненных или более удачно выбитых из игры. Большей частью ребята активно болели за выбивалу, не так давно бывшего им врагом, но одна добрая девочка подсела поближе к моему герою и предложила осмотреть синяк. Огласив вердикт: 'Жить будешь!', - смазала его какой-то мазью, пообещав, что заживёт, как миленький, демонстрируя свою шишку, как доказательство, хотя хранителя это мало впечатлило. Разговорившись, она представилась Малинкой, назвав так же имена (или клички) остальных ребят, которые тут же, причём, что имена, что ребята, перемешались в голове у неопытного ещё резидента и стёрлись из памяти напрочь, без возможности восстановления. Хотя для выполнения миссии запоминать имена местной малышни было не обязательно, так что хранитель простил себе эту оплошность.* Я ему тоже.
____
* На самом деле хранители обладают практически абсолютной памятью, но стараются об этом не распространяться, особенно перед хранимой душой.
Вопрос об имени заставил мальчика задуматься. Конечно, здешние дети прикола с дядей Фёдором не поймут, но...
- Дядя Фёдор, - всё-таки назвался он.
Малика звонко рассмеялась:
- Вот так вот прямо и дядя Фёдор! Ха-ха-ха! Ну, тогда я буду тётушка Малинка. Ты не против?
- Ни в коей мере! - и сам развеселился мальчишка. Пожалуй, чтобы стало весело, не обязательно смотреть 'Простоквашино', достаточно просто быть семилетним ребёнком, или иметь такую же взбалмошную голову, как у меня.
Так, беззаботно болтая, 'РезДяФэ' профессионально подвёл разговор к интересной нам теме, упомянув о странном действии плаща на видевших его издали людей, благоразумно умолчав о саламандре. Девочка притишила тон, и как страшную тайну непосвящённому, поведала историю жуткой пани Арники Вран, носившей такой же плащ, правда оттенка другого, но издали, поди разбери, а ещё - большую страшную ящерку на вороте.
- Так вот, - повествовала девочка шёпотом, - давным-давно была пани Арника обычной, ни капельки не особенной хозяйкой небольшого замка на горе-Саламандре. А у нее был у неё ребёнок - сын. Мужа-то ейного не стало ещё давно, пропал где-то, в походы, бают, ходил на мир смотреть. Насмотрелся, наверно, вот и не вернулся. А пани Арника жила с тех пор одна с сыном в замке своем. Прислуги у ней было чуть, да еще три села, к горе примыкавшие, были в её власти. Селян своих она не обижала - её любили и они. Но однажды, - Малика подпустила в голос трагической таинственности, - её ребёнок погиб, утоп. И с тех самых пор она сама не своя стала - превратилась в колдунью страшную, обернула челядь замковую на ящерок водяных. А потом откупилась от смотрящих землями своими и сюда приехала жить, в Миргородский пансионат, И выбрала для житья себе - страшно сказать - комнату тринадцать. И живёт она тут уже больше года. Вроде никого не трогала, тихо ходила лесом, с людьми не заговаривала, на вопросы и приветствия отвечала коротко, не продолжая балачек. А в листопаде того года стали сюда слухи доходить про то, что в её краях сталось. Люди за спиной её шептаться начали, избегая лишних встреч с ней. Ей же всё нипочём, вроде только того и надобно, чтоб не трогал её никто. Да вот только не все избегали. Генько, товариш наш, дурья башка, забился с ребятами, что разузнает у ней самой, как всё было! - Тут Малика, говорившая, распаляясь, всё громче и громче, снова перешла на шёпот, в этот раз зловещий. Видимо в её лице подрастала великая актриса, или сказочница, так у неё всё смачно было, что у мальчика мурашки меж лопаток забегали. - И подошёл-таки! И окликнул - своими глазами видела! Вот только не спросил ничего - как в глаза её глянул, так и замер столпом, и под тёмным её взглядом тут же ящеркой и обернулся! Мы так и ахнули, рассыпавшись по лесу - боялись, как бы и нас не прокляла под горячую руку. Пани ж Арника, не знаю, чего с Геньком-ящеркой сотворила, но перед мамкою его, в ноги её бросившейся, едва прознав о ставшемся, такой ответ держала: 'Он сам это утворил, моей воли на то не было...' И голос её был холодным, как сталь. И смотрящие её не забрали, пани то бишь, видно впрок она откупилась. С матерью Геньковой же стало твориться неладное и к вечеру за ней темники явились. С тех пор мы её не видели. Пани ж Арника так и осталась тут жить, но после того случая, к ней и вовсе никто не подходит, а если подойдёт, так после по часу как чумной ходит. Один только управитель пансионата изредка заговаривает с ней, всё больше по делу. Она на него не глядит, видно не хочет, чтоб повторилась та история. Ходит же пани Арника чаще в ту сторону, - за ту канавину, и просиживает там, на берегу целыми днями, глядя на воду, будто ждёт, что сын оттуда выйдет. Бр-р! Жуть...
Слушая эту повесть, 'РезДяФэ', как и положено, округлял глаза, ахал и отплёвывался, но по мере развития сюжета, надобность в игре отпадала - история, действительно, была удивительной и странной. Особенно поражал случай с Геньком - неужто и правда Арника колдуньей была? Если насчёт превращения челяди в замке, слухи могли и приврать, то здесь - информация из первых уст и девочка не врёт... Да, и что это за 'смотрящие' с 'темниками'? Интересоваться вслух не решился, ибо сказано это было, как нечто общеизвестное, а значит и он должен быть в курсе.
- Так то тебя, значит, в похожий плащ одетого, издали за Неё принимали, то-то люди и шарахались, боялись, проклянешь, - продолжила Малика, переведя дух и отвлекаясь от мрачной темы. - Не одевай капюшона, раз уж такой у тебя плащик, - дала она дельный совет. Впрочем это он и сам понял.
Выяснив, между делом, где находится пансионат с жуткой 'комнатой тринадцать' и узнав о чудных свойствах местной воды, которая входила, кстати, в состав целебной мази, стал прощаться с новой... первой знакомой, и задумался над услышанным. Мир, и правда, оказался очень необычным. Вот взять хотя бы чудо местной воды, в которое верилось с трудом, или же вспомнить тот синяк, что у самого разведчика-испытателя так и не сошёл, к великому удивлению Малики - её шишка как будто растворилась, оставив лишь едва заметный след, да и тот обещал растаять до утра.
Полученная информация чуть заполнила девственную белизну в картине мира и судьбе Арники, тотчас значительно расширив полотно, задавая всё новые загадки. Однако одна из них, самых первых, явно разрешилась. Светлый образ, живший в голове Арники и ставший прототипом материального хранителя - скорей всего её сын, погибший больше года тому, и это же событие породило отчаянье, толкнувшее женщину на самоубийство. К тому же теперь не оставалось сомнений, что ключ с нелюбимым мною номером тринадцать открывал дверь последней обители пани Арники. Тринадцать. Похоже, после смерти ребёнка, она сама себя проклинала...
* * *
В то же время мне открылась другая информация, не менее удивительная и загадочная. Первым, и тут же выбившим меня из колеи, стало известие о том, что сейчас действительно апрель 2010. Если по старому стилю. А по новому - весна 93 года...
Вычислить было не сложно: как раз 'в нульовом году новой эпохы, тобто в 1916 году по-старому, або 94 рока тому' было открыто Чудо Воды. Да-да, именно с большой буквы. Прежде чем заинтересоваться собственно 'чудом', успела поразиться двум вещам: что за новая эпоха, и почему время совпало? Хранитель предупредил, что двойники не привязаны ко времени или месту, и могут появиться в разные эпохи; кроме того, время в мирах течет по-разному. Это, кстати, одна из причин редкости встреч двойников. Ну, по крайней мере, так он говорил, хотя что-то он все же не досказал, чует моя... интуиция. В любом случае, глядя на нравы и одежды, свойственные максимум... да даже не знаю, какому веку, но не моему - это точно, я никак не ожидала того, что время совпадет. Впрочем, чему удивляться - эпоха-то все равно другая...
Но вернемся к Чуду Воды. Слушать управителя пансионата, а мой собеседник оказался именно им, нужно было очень внимательно - я и так смысл половины слов лишь по контексту улавливала.
Похоже где-то до конца ХIХ века история мира мало отличалась от нашей, например, Миргород и Сорочин также подарили миру Гоголя, и здесь он был не менее почитаем, чем у нас. Проходя мимо пруда с фонтанами, я узнавала скульптурные композиции со знакомыми персонажами. Кстати, говор управителя как раз любовью к Гоголю и объяснялся - почтенный муж специально тренировался и изучал курьёзный язык героев обожаемого земляка. Хотя боюсь, как истинный творец, он привносил немалую лепту своего.
В то 'неспокыйнэ время' молодой ученый Вернидуб, заручившись поддержкой лекаря и земского головы Зубковского, бурит скважины в излучине реки Хорол, возле Миргорода, проводит исследования и первые испытания воды. Тут, вдали от потрясений 'Нульового', он и делает свои замечательные открытия. В частности Миргородская минералка ?7 проявляет чудодейственные свойства, и, после публичного и чудесного исцеления троих неизлечимо больных: одного с запущенным туберкулёзом, одного с раком костей, и девушки, упавшей с лошади и сломавшей позвоночник (всем троим авторитетные врачи прочили максимум месяц жизни, причём на морфии), она признана Живой Водой.
Удержаться от нецензурного комментария было не так-то и просто, но я справилась, ограничившись приподнятой бровью.
Во втором году 'посля Великого Сзува' в Миргороде открыт 'Всесвитне знамэнный курорт'. Причем благодаря Живой воде - славу он обретает очень быстро. И сразу берется под особую охрану 'Ока Покою'. Миргород - один из немногих городов не пострадавших в 'нульовом' (видимо году).
Великий 'зсув'... э... сдвиг? Это - то самое, эпохальное?..
'Оку Покою', этой 'найвелычнийшой из великих организаций', была воздана отдельная хвала. Зверь любопытства уже не заглядывал мне в глаза, он буквально вгрызался мне в глотку, требуя информации, но я не стала спрашивать ни о 'зсуве', ни об 'Око-Поко'... Откупилась обещанием посетить библиотеку при первой возможности.
- Таким вот чином, Миргород став першым курортом, де знайшлы живу воду, - гордо подытожил управитель.
- Первым? - я едва удержалась от ахового: 'А есть и другие?!!'.
- А как же! - гордость за своё родное простила моё неведенье. - Прычому вин заставася таким на протязе десятылиття, в тому числи и два годы велыкой депрэсийи. - Видимо мой любопытный суслик все заглянул в глаза собеседрнику, дотянувшись лапками до сердца, потому что управилель продолжил: - А потом Око Покою и 'смотрящи' розишлысь по мыру, принеслы свитли знания, а 'темныкы' сталы на сторожу. С тех пир воцарився мир и спокой, не было войн, а наша держава процвитает.
'Темныкы' и 'смотрящи' - некие стражи порядка, надо понимать. Пожалуй, не стоит с ними знакомиться, на всякий случай... не нравятся они мне. Почему-то. Даже любознательный зверек в уголок забился.
Между тем пан управитель продолжал:
- А двадцятых роках почалы знаходыты живу воду и по других курортах, але наш залышывся найкращим! А ще, тильки то тайна, одным с первых членив Ока був наш Верныдуб, от як! Ну, так люди кажуть, але ж достовирно этого никто нэ знаеть, - подхихикнув, мужик поведал мне сплетню, и из его ухмылки я почувствовала, что переспрашивать, почему никто 'нэ знаеть', тоже не стоит.
По ходу я выяснила, что лес окружающий тоже Бернидубом был заложен и что это тут всё больше берёзки и сосны, а дальше - 'безлич дерев та кущей, и жывности усякой не миряно'.
'И новых загадок тут тоже не меряно, - подумала я, тяжко вздохнув. - Эх, плачет за мной библиотека!'
Человек, шедший нам на встречу в компании молодой и симпатичной девушки, обратил внимание на нас в последний момент.
- Доброго вечера, пан Коробочка, панна... - тут он переменился в лице, девушка тоже побледнела, - Ар-ника, - запнувшись, выдавил мужчина. Его спутница тоже пискнула что-то приветственное, и они поспешили дальше, не взглянув на мою милую улыбку. Ну и ладно, не очень и хотели. А все таки - это я, в смысле Арника, так запугала окружающих.Только сейчас я обратила внимание, что люди при виде нас или сворачивают, или проходят мимо молча, лишь кивая в знак приветствия. То-то управитель так разливается соловьем, иногда все же потрясенно поглядывая на меня - видно ловит момент, когда я звереть начну.
Сейчас он расписывал мне архитектурные изыски курорта, которые мало меня интересовали - ну не мое это - так что я попыталась порыться в полученных сведеньях и водрузить их на полки порядка, но не преуспела. Только голова разболелась. Пришлось слушать о живописном ансамбле курорта: семь зданий по три этажа, расположенные кругом на острове вдоль берегов Хорола. Особенно хороши, по мнению пана Коробочки, водолечебница с бюветом и огромный дворец развлечений, включающий театр, библиотеку, малый и большой танцевальные залы, а в центре площади - большой круглый фонтан. И вот деревья расступились и с этого берега да на фоне заката я увидела курортный комплекс 'Миргород'. И смотрелся он исключительно шикарно. Тут не было роскоши Петродворца, все было просто, но очень изящно. Даже жилые корпуса, в моем мире напоминавшие неплохую, но все-таки общагу, здесь казались изящными творениями гениального мастера. Все выдержано в светлых тонах, а роскошный фонтан бил в небо на добрый десяток метров. Вода в лучах заката казалась золотым струящимся кружевом. А белые здания с расстояния напоминали облако. Довершало эту волшебную картину отражение всей этой роскоши в зеркале реки. Мне в который раз захотелось перевернуться и посмотреть на это 'вверх ногами'. В этом месте, как никогда ранее хочется поверить в сказку. Живая вода уже не казалась бредовой идеей, зато сразу представились маги, рассекающие над этой идиллией на облаках...
Я не заметила, как остановилась, зачарованно уставившись на это чудное виденье. Спохватилась, лишь когда вернулся за мной неожиданно потерявший меня пан Коробочка. Моя реакция ему наверняка льстила, но и удивляла - я же тут год живу, пора привыкнуть.
- Как все-таки у нас тут красиво! - попыталась исправиться я, набрасывая равнодушную мину. За разговором мы подошли к подвесному мосту через Хорол, который показался мне более воздушным, красивым, но и хрупким в то же врем. Мост расшатывался и вибрировал даже от ветра, под ногами же гуляющих словно замирал, чего не скажешь о его поведении подо мной. Я шла, с удовольствием ощущая пружинящие толчки при каждом шаге - так и подмывало подпрыгнуть, как на батуте, настроение снова взлетало к сияющим в закате облакам, но я держала себя в руках - не стоит напрягать окружающих такой необычной Арникой, им и так хватит. Даже управитель испуганно приотстал на дрожащем мосту.
Кстати, разнообразие одежд поражало воображение. Если на 'лесном' берегу Были тут: и длинные пышные юбки, и тугие корсеты наряду с летящими длинными балахонами по фигуре; костюмы восточных красавиц (без открытых животиков, но, тем не менее...); шляпы с перьями и без, чепчики, береты, соломенные, шелковые, с цветами, бантами, изящно строгие - всего не перечесть. Похоже на костюмированный бал с исторической тематикой. А хотя... вот эта мини юбочка да под черный кожаный плащ с заклепками и ботфорты выше колена взорвала мое ощущение эпохи окончательно. Единственное, что спасало мой мозг - я не одна была удивлена.
- Гэть сором втрачають диточки... разом из глуздом, - прокомментировал мой собеседник. М-да, не скажу, что он удивился, но хоть возмутился - тоже вариант.
В общем, понятно - две тысячи десять. О времена, о нравы! Я не удержалась от усмешки.
После заминки на берегу мы почти не говорили, собеседник позволил молча любоваться окрестностями. Ох, валю я экзамен, валю: ну никак не удается притушить блеск в глазах.
Вскоре мы достигли моего пансионата. Поинтересовавшись напоследок, не подать ли мне ужин в апартаменты (я милостиво согласилась), управитель откланялся и удалился. Чувствовалось, что он вздохнул с облегчением - непринуждённая беседа с пани Арникой далась ему с трудом, теперь, наверное, не одна таблетка валидола будет съедена, а может, обопьётся своей живой водой...
Хм. Живая вода, значит. И не в каком-нибудь церковном источнике. Очень любопытно.
Я вошла в особняк, опрятный воздушный и светлый, фойе было обставлено резной дубовой мебелью и зеркальной стенкой, добавляющей шика и объема. Мой номер располагался на втором этаже в конце застеклённой террасы, игравшей роль коридора: направо виднелись двери комнат, пожалуй, в моём мире их называли бы люксами, налево открывался вид на берёзовую рощу, некоторые из окон были распахнуты, по террасе витали ароматы весны, доносился щебет птиц.