...Скучно тихо и неинтересно, жизнь тут сера, но так и должно быть...
Влад вошёл, улыбаясь как обычно, с ворохом бумаг, и уселся на диван, разложив по нему рукописи, склонившись над одной из них, увлечённо что-то вычитывая, делая пометки на полях, и периодически яростно вгрызаясь в карандаш. Я же уселась на спинку дивана позади мужа, пристроив подбородок ему на плечё, перебирая рукой прядки его волос. Не понимаю, зачем ему всё это. Мне, например, все равно, какие ещё "феномены" существуют в мире, каковы глубинные принципы действия магии, появившейся после землеворота. Достаточно ведь того, что нам известно и что мы можем использовать - главное, не впадать в отчаянье, не распаляться злостью или ненавистью - и всё будет хорошо?.. Любовь - великая сила. Как он этого не поймёт? Он, жаждущий знаний, во что бы то ни стало, готовый пожертвовать уютом домашнего очага, уйти в поход на поиск неведомого даже сейчас, когда вот-вот на свет появится наш сын.
- Я скоро вернусь, - утешал меня он. - Просто сейчас самое подходящее время для наблюдения за влиянием массового сознания на погоду, но уже через месяц, самое большее, полтора, я буду тут - ты даже соскучиться толком не успеешь. Знаешь, я уверен, что константы относительны, а это наблюдение, думаю, подтвердит эту теорию...
Сегодня этот вопрос уже не поднимается. Всё уже решено. Перечить или злиться нельзя. Нужно просто любить...
- Вот смотри тоже: из этих записей видно, что причиной Землеворота могло послужить столкновение двойников из разных миров. Ты знала, что миров множество?
- Нет. Ты так этому веришь, но вдруг это фантазии больного воображения какого-нибудь умалишённого?
- Не верю - допускаю, - улыбнулся Влад. - Но вообще-то очень правдоподобная и продуманная фантазия. Если верить тому, что удалось расшифровать, под удар попадает один из участвующих миров, а место столкновения у нас стало эпицентром Землеворота. ...Интересно, можно ли как-то контролировать процесс...
- Интересно... - без выражения повторила я - мне совсем не до этого, мне просто тревожно и грустно.
- Ты меня не слушаешь...
- Я люблю тебя...
- И я тебя очень сильно люблю. Тебя и нашего малыша...
Я улыбнулась, Влад погладил круглый живот, ребёнок тут же зашевелился, отзываясь на отцовскую ласку. Минут десять мы сидели, обнявшись, молча созерцая огонь, воздух и мысли, слушая биение трёх сердец и тишину...
- ... Я буду собираться, - он поднялся.
- Да.
- Возьми эти бумаги, - муж собрал рукописи в коричневую бархатную папку, и протянул мне. - Никому не отдавай их, что бы ни случилось...
- Ну что ты такое...
- ...кто бы не просил, - продолжил Влад, не обращая внимания на нытье жены. - Всё будет хорошо.
Он поцеловал меня, сначала в волосы, потом в губы.
- Не провожай...
- Не буду провожать... - произносим одновременно, я подымаюсь к себе, унося документы, Влад выходит в прихожую...
...И Арника не видела, как уехал её муж, чтобы не вернуться. Зато видела я - летучая сущность, немая и почти слепая, я видела, как Влад исчез вдруг из прихожей - без шума и пыли, а на пол в месте, где он стоял, упал изумруд с золотой саламандрой...
***
Видение вдруг оборвалось. Я открыла глаза. И ничего не увидела. Я точно знала, что глаза открыты, но абсолютная темень окружала меня. Мерзкий липкий страх заворошился в районе затылка - я ослепла? Я закричала, но не услышала себя. Я вообще ничего не слышала, не видела и не чувствовала, даже своего тела или окружающих вещей, лишь темнота, ставшая вдруг какой-то осязаемой, похожей на болотную воду, она явно не давала бы мне дышать, вот только мне это и не нужно было. Страх стал продвигаться дальше во все стороны, проникая в сознание, вымещая из него разум, превращая мой мозг в нечто вязкое и противное. Через какой-то промежуток времени, вроде бы бесконечно долгий, а может и непередаваемо короткий, к скупому набору ощущений: страх, ужас, темнота, - присоединилось чувство падения. Я будто проваливалась куда-то, безнадёжно пытаясь зацепиться сознанием за что-нибудь, но, казалось, даже сама тьма падала вместе со мной, вокруг по-прежнему не было абсолютно ничего, и меня тоже. Напрашивался неутешительный вывод - я умираю.
Гадство, это уже в третий раз за последние пару дней! Кто-то должен меня спасти, наверное, вот только кто? Не помню. Страх, обосновавшийся в мозгу, уже порядком подъел мою память - ещё чуть-чуть и останутся лишь ошмётки. Угу. И будут они носиться в океане тьмы.
Я и сама не заметила, как мои размышления начали парализовывать страх, до сих пор активно творивший тоже со мной. И вдруг в сознании засветились огоньки. Сначала тусклые, они разгорались, увеличиваясь, оборачиваясь образами, незнакомыми, но, в то же время, безумно близкими,: темноволосым мальчишкой, котом, то маленьким полосатым, то большим белым, крайне хитрыми лошадьми. Был и кто-то ещё, маячивший светлыми пятнами, но неразличимый. Зато мальчика и зверушек я вскоре узнала. Как же я вас всё-таки люблю -- превращаясь всецело в улыбку с миром в душе, моё сознание наконец выбросило гадину страха из головы и проснулось...
***
Тем временем на лужайке возле памятного стога сена бродил, не находя себе места, Дядя Фёдор. Он, то набрасывался с упрёками на кота, развалившегося на огромном пне с видом "а я без внимания" -- но состояние его выдавал хвост, нервно подрагивающий время от времени, то подбегал к бездыханному телу, звал и прислушивался - жизнь теплилась ещё в нём, но так глубоко, что докричаться до души не удавалось. Никаких признаков жизни, кроме услышанного хранителем отголоска, тело не подавало, и вообще смотрелось весьма дохло: глаза закрыты, вокруг них тёмные тени, волосы живописно разметались по скатанному в подушку плащу, на лбу мокрая тряпица, израненная нога перевязана, но кровь проступила сквозь повязку, платье, изрядно потрёпанное ещё во время "схватки" с кракозяброй, укорочено вдвое. Эх. А оно мне так понравилось. М-да...
А хранители продолжали скандалить:
-- Ну, зачем?! Ну, зачем ты заставил её отдать мне все силы?! -- в который раз приступился мальчик к коту.
Тот наконец не выдержал:
-- Нет, мр, лучше было отдать тебя на растерзание милых монстриков безо всякого проку!
-- ОНА пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти МЕНЯ! Я же её Хранитель - где логика?! Какой тут, к бабушке, прок?!
-- Ну, прок-то есть -- вы двое очистили гиблое место на земле нашей, сделали доброе дело -- вам точно зачтётся. К тому же, м-р, не пожертвовала ещё, иначе нас бы тут уже не было. А слово "логика", по-моему, вообще не дружит с твоей подопечной. Нет, м-р, она его где-то слышала, точно, и даже выяснила, как это действует, вот только, м-р, пользоваться периодически забывает.
Дядя Фёдор, похоже, разделял мнение Матроскина по этому поводу, ибо смолчал, не попытавшись встать на мою защиту. Вот, значит, что вы обо мне думаете. Ошибаетесь! С логикой у меня очень тесный контакт!
--- А если бы наших сил не хватило бы?!
-- А я в вас верил, -- торжественно заявил кот, мальчик лишь застонал. - А если б и не хватило, что с того? М-р, погибли бы в борьбе за дело Света. Ты и так без неё бы загнулся...
-- Ну, почему обязательно с ней вместе?!
-- Ну да, ну да! Ты сам герой, самому и жизнью жертвовать. Мур-р! Ты вообще головой думаешь?! Или тебе, правда, семь лет от роду?! Тебя бы там не просто растерзали -- осквернили бы! И являлся бы ты по ночам к своей Никочке -- в кошмарах, требуя душу. Мур-м-р. И вообще, ты уверен, что оставшись без хранителя, наша молодая колдунья не наделала бы таких же монстров?! Вот только у неё, м-р, посильнее бы вышли!
Слишком увлечённые спором хранители не заметили моего витающего сознания, а вот кони меня учуяли, и теперь, оставив в покое совсем уж растрёпанный стог, скромно потупив морды, подозрительно поглядывая то вверх на меня, то на спорщиков, не спеша приближались к распростертому на земле телу. Так как никто не додумался их распрячь на время трапезы, морды их были испачканы зеленоватыми слюнями, и очень довольны, между прочим. Не к добру это... "А!", -- я въехала, наконец, в коварный план лошадок и метнулась к телу, но было уже поздно: когда я открыла глаза, лицо моё было уже вымазано "дружескими поцелуями" Хитрого и Шалуньи. Хотя сейчас мне казалось, что эти имена недостаточно ёмкие...
***
От моего крика: "Кыш! Брысь! Тьфу, пошли вон!", -- мальчик с котом подпрыгнули, первый на полметра, второй на все два, кони невозмутимо продолжили пощипывать меня за всё, что попало. А попадали и лицо, и волосы, и руки-ноги, которыми я отмахивалась от нахальных зверюг... ладно одна нога, второй -- раненной -- я старалась не дёргать, и вообще, как-то подозрительно её не ощущала. Бросившийся на помощь Дядя Федор оттащил от меня непарнокопытных извергов, и придерживал их, пока я умывалась и карабкалась на повозку, Матроскин тоже умывался очень старательно и усердно, будто от этого зависела жизнь планеты всей, но я заметила, что хвост его перестал отбивать нервную дробь. Всё же и он волновался.
-- Первым делом, -- начала я, водрузившись на троне повозки, -- всех благодарю, что не бросили в беде.
Вообще меня переполняли эмоции -- я боялась, что сейчас начну обнимать и расцеловывать в обе щёки всех своих спасителей, включая лошадей, хотя вот как раз с ними я уже расцеловалась. Моё любопытство нашло подходящий повод отвлечься -- я потянулась к повязке на ноге, которая как раз начала немилосердно чесаться.
-- Не тронь! -- одёрнул меня Матроскин. -- Пускай заживает. Всё будет хорошо.
Я не очень-то поверила этим радужным перспективам - уж больно паршиво смотрелась моя конечность, когда я мельком взглянула на неё до потери сознания, но спорить не стала, лишний раз дергать рану точно не стоило. Я зажмурилась в попытке унять чёску, и продолжила раздавать благодарности:
-- Отдельное спасибо тебе, мой кот, что спас меня и подсказал как поделиться силами с Хранителем. -- Кот хотел было отморозиться, типа: "вечно с вами одни проблемы, ничего сами не можете", -- но продолжение предложения ввело его в лёгкий транс: -- Можешь летать барсом, когда захочешь. Я думаю, Арника тоже не будет против, -- не знаю почему, но я почувствовала, что это именно то, что нужно сейчас сказать, и что слова эти отнюдь не пустая болтовня.
Я обернулась к Дяде Федору:
-- Благодарю и тебя, мой Ангел, что защитил меня и уничтожил зло, угнездившееся здесь.
Мальчик потупился, чуть покраснел и принял благодарности молча.
--- И вас, -- я подалась вперёд, -- мои лошадки, благодарю, что пришли выручать меня, если б не вы, как пить дать, запрыгнула бы я в ловушку.
Кони довольно зафыркали, заметно повеселев и пританцовывая на месте.
-- А теперь, -- я сменила тон на вкрадчиво-требовательный, -- расскажи-ка мне, дружок... чё это было на фиг?!
Кот, до сих пор блаженно купавшийся в солнечных лучах, лёжа на сидении повозки, аж поперхнулся, ибо вопрос был неожидан и явно адресован ему -- больше некому (кони, может, и знали ответ, но таинственно умолчали).
-- Ну, понимаешь, был тут один случай пару лет назад, -- почесал затылок Матроскин. -- Давай, поехали домой, а я по дороге расскажу.
Похоже, Жуткий Матроскин успел произвести впечатление на коняг, ибо им хвалило и этих его слов, чтобы тронуться с места и мелкой рысью потрусить в сторону дома. Кот, вполне довольный этим фактом, продолжил, снисходительно забыв о своем обещании молчать о мире,:
-- Так вот, м-р, эта усадьба принадлежала дворянам Приходькам и была до не таких уж и давних пор местом вполне процветающим. Лет сорок назад здесь родилась девочка, выросла, прошла три уровня Школы покоя...
-- Это как? -- уточнила я.
-- Мм... Мур-р... где-то в 1923, по-моему, по настоянию Ока по всей империи начали открываться такие школы, ставшие необходимыми для выживания в изменённом и изменчивом мире... но - это длинная история и предпосылки к этому ты и сама уже должна была понять. Я расскажу об этом позже. Если захочешь. М-р-рр, а пока не перебивай и слушай! Мм... на чём же я остановился? ...Ах, да, прошла школу, но обладая повышенным запасом силы, имела и дополнительные способности -- её даже звали в Академию, -- в этом месте я печально вздохнула, но кот пропустил намёк, продолжая: -- В общем, могла она кой чего по мелочи, внушить кому-то чего-то, лечила животных, даже людей могла, кажется. Довольно обширный набор, в принципе, особенно для школы, но она, зная меру, не зарывалась, лишнего внимания смотрящих не привлекала, так и жила себе.
Выйдя замуж, детьми не обзавелась, что для нынешнего времени не редкость, скорей рождение ребёнка, можно было считать чудом. И вот спустя семь лет жизни с мужем душа в душу, женщина всё-таки понесла. А когда до появления ребёнка на свет оставалось чуть больше месяца, её муж погиб -- возвращаясь с ярмарки, выпал из повозки, а так как движение было весьма оживлённым, тут же попал под копыта и колёса следующей. Его без сознания привезли на курорт, но главного мага-целителя там не оказалось, чудо-вода же, как вы можете догадаться, на беспамятное тело не действует. Жена, вероятно, могла ему помочь, но получила весть слишком поздно -- когда она примчалась в Миргород, муж уже умер. Не смотря на всё своё горе, она быстро взяла себя в руки, боясь навредить ребёнку. Это-то благоразумие и обмануло смотрящих, пронаблюдавших за нею несколько дней и не найдя поводов для излишнего беспокойства, решивших что достаточно будет присматривать за ней по ночам, днем же солнечный свет должен был удержать женщину от потери самообладания. Вот только потрясение оказалось слишком велико -- на шестой день после похорон женщина потеряла ребёнка. Это стало последней каплей -- потеряв всё, в чём состоял смысл её жизни, бедняга проклинала себя, мир, и всех вокруг, ненависть затопила её сознание -- и прекрасная усадьба превратилась в обиталище нечисти в считанные минуты. Ни один живой человек не спасся, ни одна душа не вырвалась из тьмы, поглотившей дом и окрестности: люди и животные стали монстрами, и, возможно, у калитки нам пришлось сцепиться с привратником усадьбы. Смотрящие, примчавшиеся на взрыв злой магии, опоздали совсем чуть-чуть, но уже ничего не смогли поделать, лишь поставили защитное ограждение вокруг нового "гиблого места", да предупредив народ, чтоб не совались туда.
-- Ограждение? А почему мы его не заметили?
-- Оно защищает внешний мир от нечисти, а не её от людей, народ и так туда не сунется, ни за какие коврижки. Это только вас туда могло понести.
-- Хы. Ну, допустим. Ну, и загородили их, а дальше что?
-- Лет через десять - пятнадцать злая сила в таких местах обычно заметно слабеет, и тогда Семерка магов-чистильщиков, объединив усилия, сможет вытравить эту язву на теле мира.
-- А как же души людей - их уже не спасти?
-- При том способе, что использует Око, они все гибнут, хотя маги и не знают об этом. Пожалуй, даже не думают. А вот то, что сделали сегодня вы, дорогие мои, -- кот многозначительно глянул на дядю Фёдора, -- вызволило все души из скверны, и теперь они отправились, куда заслужили при жизни. Вот...
Матроскин запнулся, сбитый с мысли внезапной остановкой повозки. Слишком увлёкшись рассказом о судьбе хозяйки места, едва не съевшего нас с потрохами, мы и не заметили двух всадников, приближавшихся нам на встречу. Кони же, предоставленные сами себе, решили, что стоит остановиться.
Смотрящие. Ну, конечно же, они не могли не заметить такого магического возмущения, и удивительно только, что они так задержались.
Поравнявшись с нами, один спешился и подошёл. Похоже, человек узнал меня, ибо его лицо на краткий миг ожило выражением удивления, но тут же снова очистилось от эмоций. Этих стражей порядка тяжело по-настоящему удивить.
-- Доброго дня вам, пани Арника, -- поприветствовал нас подошедший, оставшийся в седле кивнул в знак согласия с говорившим. После обмена любезностями, смотрящий продолжил: -- Какими судьбами занесло вас в эти недобрые края?
Да, уж. Арника не могла не знать, что тут за место. Как бы это половчее отморозиться?
-- Да, вот, на пляжик выбирались, а то у нас на курорте людно очень. А вы сами понимаете: я не лучшая ... -- слово реклама меня вовремя смутило, и я запнулась, подбирая замену, -- ... не ... лучшее украшение для пляжа, -- закончила я, вымученно улыбаясь. -- А тут -- то, что нужно, никто не мешает, никто не пугается.
На каменной маске собеседника жили только глаза, то словно пытаясь заглянуть в душу мне, то изучая Евгения, и даже пристально рассматривая кота, -- я даже оглянулась, не скорчил ли прохиндей несвойственную коту гримасу. Не удостоились его внимания только лошади. Кстати, совершенно зря, потому что как раз они вели себя весьма неадекватно: нагло скалили зубы, подавали друг другу разные знаки, пританцовывая, а Шалунья по наводке Хитрого примерялась зарядить смотрящему хвостом по лицу, но я вовремя её осадила.
-- Ничего странного не слыхали, не видели? -- вопрос задан с таким скучающим видом, будто нам делают великое одолжение, и разговор о погоде, ну максимум о рыбалке.
-- Хм. Я даже не знаю. Вроде ничего необычного... -- я разве что не скрипела, вспоминая. -- Ну... может... а! вот -- ветер было сорвался вдруг ни с того ни с сего, да тучи набежали среди ясного неба. Но потом всё стихло. Тоже, в общем-то, вдруг.
-- Что с ногой? -- -все так же скучающе.
Блин! Ну, почему я не закуталась в плащ?!
-- А, это? Да с повозки неудачно выбралась: зацепилась платьем, и, падая, ногу поранила -- об кустарник.
-- Разодрала в лохмотья -- больше подойдёт, -- поправил "сынишка".
-- Да, ну тебя! Ничего серьёзного, с моей мазью - заживет на раз. А... что-то случилось?
Неожиданное обращение к его персоне, заставило смотрящего оторвать взгляд от окровавленной повязки и прекратить попытки представить себе кустарник, который так изорвал мою ногу. Теперь ему самому пришлось задуматься над ответом.
-- Мм. Да, так, ничего, в общем-то... Ну, мы вас больше не задерживаем.
Ну, да, обвинить нас вроде не в чем, и на бесноватую я не похожа. А происшествие в усадьбе ещё оценить нужно. Запомнить они нас точно запомнят. Но пока...
-- Да, и, пани Арника, мы, возможно, заглянем к вам на днях -- поговорить, -- вдруг отозвался, молчавший до сих пор, и как будто даже дремавший, второй страж, вызвав тем самым новый приступ эмоций у первого.
-- Милости просим, -- любезно улыбнулась я, теперь отмечая, что молчун вполне мог оказаться начальником "говоруна". Видимо, он обычно не снисходил до разговора с допрашиваемыми, и тот факт, что он заговорил со мной, просто страшно удивил его подопечного.
Всё же мы так же любезно и улыбчиво распрощались и разъехались.
-- Интересно, а какие будут выражения у начальника и подчинённого, когда они доберутся до усадьбы, -- задала я риторический вопрос, когда мы отъехали на приличное расстояние. -- И, кстати, в самом деле, что там сейчас творится?
-- Такие же развалины, -- отозвался кот, -- только внутри ни одного монстра.
-- А люди?
-- Думаю, м-р, истлевшие трупы будут...
-- Ужас...
Минутой молчания мы почтили память павших волей злого рока.
-- Слушай, котя, как ты думаешь, чего нужно от меня этому типу? Нам что-то грозит? Не намекает ли он на явление за мной темников?
-- М-р... Не знаю... Я бы, на их месте, м-р, предложил тебе работу, -- промурчал, потягиваясь котяра.
-- Работу? Чего ради? Думаешь, он догадался, что это наших рук дело?
-- Я думаю, что умнику, говорившему с тобой, даже в голову не могло прийти, что это ты постаралась, но вот спутник его явно не лыком шит. Он ведь даже не смотрел в нашу сторону. Глазами не смотрел. Он и так изучил нас, и коней в том числе. Поверь, не так часто в этом мире разъезжают наглые магички, не управляющие лошадьми, -- поводьев, и правда, никто не держал, -- возвращаясь с места сильнейшего магического возмущения, с растрёпанной головой, изорванной "об кустики" ножкой и совершенно невинным лицом.
-- Бли-ин! -- я наконец свела воедино картинку себя, и поняла всю её неприглядность. Так вот чему удивился "говорун" при встрече. -- А я так старалась. И кому нужен был этот цирк?!
-- А чего, мр-р, мне было весело... -- осклабился кот, -- да и, похоже, молчаливый тоже в душе улыбался. К тому же не обязательно, м-р, мелким сошкам всё знать, что начальство ведает. Могу поспорить, что и придёт к тебе он один.
-- М-да. Приключеньице...
Мы снова замолчали, лишь изредка напоминая лошадям, что те обещали отвезти нас обратно, на что шаловливые чуть прибавляли ходу, но весь их вид при этом говорил, как они устали, а также, что о сроках мы не договаривались. Да, в общем-то мы и не спешили особо никуда.
Дорога вилась среди деревьев, и я постепенно отвлеклась от мрачных раздумий, переключаясь на рукотворный лес. У нас эти территории были распаханы и разбиты на клетки полей скромными посадками, а тут благодать: воздух свежий, птицы поют, первые цветочки пробиваются к солнцу. Интересно только, весь ли мир такой красивый и свежий, и на тут же заданный вопрос снова пришлось отвечать Матроскину, как старожилу и экскурсоводу:
-- Ну, как тебе сказать, м-р, по всей империи, как правило, всё так же хорошо, по крайней мере, не слишком плохо. Разве что там, где осталась ещё тайга, по лесу лучше не ходить без особой надобности. Там влияние Ока очень ослаблено деревни встречаются редко да в такой, м-р, глуши - за три дня к ним не прорвешься. Школ мало. М-да... Тайга сейчас похожа на дремучий нехоженый лес, населённый всевозможной нечистью. Вот только лес далеко не сказочный -- нету там ни плутоватых леших, ни русалок сладкоголосых, ни хранителей и стражей леса, -- одно лишь зло блуждает в дебрях, меняя животных и растения, да заманивает неосторожных грибников-ягодников на завтрак в качестве главного блюда.
-- И что, там совсем никто не живёт?
-- Живут, но с трудом представляю, как. Вообще, по миру, прежде чем новоиспечённые маги разобрались, что к чему и как это действует, прежде чем организовали народы, уже много всего было натворено. Случалось так, что целые страны превращались в рассадники всякой мутной и злобной гадости вследствие поголовного психоза. В Африку, например, отправляться, пожалуй, ещё опаснее, чем по грибы в тайгу. Но, как ни странно, там тоже живут люди. М-да, -- кот умолк, призадумавшись, вздохнул и продолжил: -- В России порядок навели раньше всего, а может, продержалась она дольше -- из-за особенностей менталитета. А приложили к этому руку, а иногда и положили голову, уже известный тебе Вернидуб, граф Вранский, и многие другие энтузиасты, ставшие создателями Ока Жизни...
-- А... постой-ка... Я ослышалась?.. или что-то пропустила?.. Вранский?
-- Ну, да, Отец Влада, -- нетерпеливо уточнил кот.
-- Ах, Влада...-- протянула я, несколько кусочков мозаики встали на свои места. -- Так вот почему такой общественно опасный элемент до сих пор по свету ходит... Значит у вас был нехилый блат...
-- Мр-р... И поэтому тоже, пожалуй, хотя не в нём одном дело. Вообще-то после стольких потрясений ныне мало кто с катушек не слетает и пара саламандр, причём больше по самонаклику, чем за участием Арники, -- это, в общем-то, мелочи. Она прошла три уровня школы с отличием, более уравновешенного человека нужно было ещё поискать. Вот ты, например, пробыла здесь неполных два дня -- и уже три раза чуть не сорвалась.
-- Нет, ну, ты тоже заметил, -- вступился за меня мой Хранитель. -- Посмотрел бы я на твое спокойствие в таких условиях: мир другой, законы другие, всё незнакомо, птички разные...
-- Кракозябры, в конце концов, -- я дополнила список свеженьким потрясением.
-- Так вы же двойники, -- сам себе противореча, сказал кот. -- И вообще, кто так сказки слушает? Или вы сами уже всё знаете?
-- Всё-всё, мы само внимание... хотя, нет, погоди... Тут что-то не сходится...
--- Хех, ну что ещё?
-- Отец Влада...но Влад ведь совсем молодой. Как он умудрился быть сыном основателя Ока? Тысяча девятьсот двадцать же -- это ж девяносто лет прошло... Допустим, двадцать, мм... значит, сто десять. Допустим, тридцать, ладно -- сорок, мм... семьдесят? Какой, однако, резвый старичок был.
Или это я с арифметикой разругалась?
-- Почему же был? Я видел его чуть больше года назад, и если я правильно его понял, твой родич вовсе не собирался на тот свет, по крайней мере, в ближайшие полвека.
-- ...? -- спросила я лишь бровями.
-- Всё тебе разжёвывай, -- вздохнул Матроскин тяжко. -- Просто после Землеворота много чего изменилось...
-- Заметно...
-- Ш-ш-с! --- это он мне, типа "тише". -- В частности, снижение рождаемости, увеличение максимального срока жизни людей -- главным старожилам, ныне здравствующим, где-то около ста тридцати лет, и особо дряхлыми их не назовёшь.
-- Ничего себе, -- присвистнула я.
-- Граф не стал исключением ни в одном ни в другом, дождавшись сына лишь разменяв восьмой десяток, только жена, Заряна, не пережила родов -- в сорок лет для женщины -- это тяжёлое испытание. Зато Арника с Владом поженились, когда ей было 17, а ему 31, а всего через три года появился Евгений. Только Влад за два месяца до этого...
-- ... ушёл и не вернулся, -- поправил рассказчик. -- Мр-р. Ты так сказала это, будто тебе ведомо то, чего не знает никто... -- тон его, видимо, подразумевал вопрос, ибо кот умолк, глядя на меня.
Я же, поглощённая воспоминанием, не обратила на это внимания и в наступившей паузе, спросила вдруг:
-- А эта саламандра - откуда она у Арники? -- до сих пор я не сомневалась, что это украшение двойница выбирала себе сама, или получила, как обычный подарок, но теперь, в свете сна-видения, мне стало интересно.
-- Это подарок Влада...
-- Последний?
-- Как догадалась?
Я пожала плечами, не отвечая.
-- М-да. Он оставил её в холле, уезжая...
-- ...словно просто уронил...
Ещё один бросок взглядом.
--- С тех пор Арника с ней не расставалась.
-- Хм... может, и с Владом она не расставалась... -- опять мысли вслух.
-- Какие-то странные вещи ты говоришь -- прямо загадки, мр-р, -- не выдержал кот, и, зачесавшись за ухом, сменил собеседника (до сих пор он демонстративно говорил лишь со мной): -- Эй, Федя, ты знаешь, мр-р, к чему это она? Или у неё и от тебя секреты?
Хранитель промолчал, обернувшись немым укором. Меня так пробрало, что я тут же поделилась с ним воспоминанием. Мальчик помолчал ещё немного, словно пробуя информацию на вкус, а потом вдруг ответил Матроскину, всё это время вылизывавшему шкурку в трудно доступных местах, ответил -- таким язвительным выпадом, какого ни я, ни, собственно, кот никак не ожидали.
-- Ой, интересно ж мне, пухнатик, где же это ты ошивался вечно, оставив подопечную душу. Чем, например, развлекался, когда Арника расставалась с мужем любимым, а?
-- Мр-мр?.. -- от удивления "пухнатик" даже забыл речь, так и застыв в позе опытного йога. -- Мр-р-мр-мм... а что не так? -- справился он, наконец, со словами.
--Ты уверен, что отдалился от неё лишь четыре года назад, когда она тебя прогнала?
-- Ну, она же и раньше меня не особо-то праздновала... -- однако кот задумался, уперев подбородок на лапу и теребя усы когтями. -- Мр-мр. Мр, странно... Я же добросовестно не отходил тогда от неё, не смотря на прохладцу. А в тот вечер я и подавно должен был оставаться рядом. Но, мр, но... где я был в тот вечер?.. Ой, нет! -- кот плюхнулся мордой на сидение, обхватив голову руками, пардон, лапами. -- Как я мог?! Что на меня нашло?! -- стенал он из "домика".
Мрачный взгляд Дяди Фёдора ясно гласил: "Бестолочь!", -- но озвучивать он это не стал.
Я деликатно молчала, чуть удивлённо знакомясь с совестью, заевшей вдруг Матроскина.
"Минута молчания" грозила перерасти в час, совесть не отступалась, вознамерившись обглодать беднягу до косточек, и я решила, что убиваться, или убивать кого-либо нет смысла, к тому же это всегда успеется.
-- Значит, -- оборвала я немую сцену, -- в такой ответственный и тяжёлый для Арники момент тебя что-то отвлекло...или кто-то...
--Ага, небось, за кошками гонялся, -- оживился дядя Фёдор, кот же окончательно сник и попытался забиться в щель между спинкой и сидением, но я его оттуда извлекла -- кошак повис в руках обрывком тельняшки. Мальчик потыкал в него пальцем, но без ответной реакции, -- тряпка, что с неё взять.
-- Проехали, есть и более насущные темы, -- усовестила я Хранителя. -- Как думаешь, то был мой сон, или её память?
Мальчик задумался:
-- По особенностям потока жизни... больше похоже на память.
-- А если память, то кто видел исчезновение Влада? Или это всё-таки моя сонная выдумка?
-- Исчезновение Влада?.. -- вышел, наконец, из ступора кот. -- О чем это вы? Что такого вы знаете, чего мне неведомо?
-- Да наснилось мне тут... -- и я рассказала, что видела, пока валялась без чувств после бойни в "усадьбе призраков".
-- Мм... Мр-р. Летучая сущность, немая и почти слепая? Почему ты описываешь именно так?
-- Не знаю. Я будто слышала и чувствовала так, я произносила это, глядя на то, что случилось.
-- Мр-р-мм, мр-мр-р-р-р, -- Матроскин усиленно шевелил усами, задумчиво изучая выпущенные когти правой лапки, словно разгадка застряла именно там, под когтем. -- Что-то я не припомню за Арникой такой странной наблюдательницы.
Дальше тема таинственной сущности не раскрылась -- дельных идей не поступало, разговор заходил в тупик.
-- Мы вообще-то не о том говорили. Что там с миром? -- решила вернуть разговор в русло я.
Кот ещё немного поморозился, делая вид, что увлечён загадкой, но чувствовалось -- ему и самому надоело биться головой о стену:
-- Ладно, мр. На чём я остановился?.. Мр-р... Мм... А! Ну да, мир после Землеворота.
Дальше кот поведал, как примеру России последовали наиболее благоразумные правительства, как вскоре остатки Европы присоединились к Империи, сохраняя, впрочем, некоторый суверенитет. Одним из интересных событий того времени стало появление всеимперского языка, названного ЯРОСИ (Язык РОСсийской Империи -- аббревиатура, а не какое-то японское слово, как я сразу подумала).
ЯРОСИ --- в основном, тот же русский, но с большим, чем у нас, количеством слов иноязычного происхождения (слово реклама, кстати, меня смущало совсем зря -- вполне ходовое словечко), временами причудливой смесью славянского словосложения разнонародных корней. По сути ЯРОСИ был создан для галочки, чтобы никому из создавшейся каши народов не было обидно. Так из некоторых языков в ЯРОСИ перекочевало не больше пары слов, зато французского, немецкого и английского насыпалось очень много, некоторые ассимилировались настолько, что стали "как родные" -- сказалась мода доземлеворотной эпохи. Хотя, если вспомнить... почему-то теперь вспоминать так сложно, будто приходится прорываться сквозь прозрачную, но вязкую преграду. Так вот, если вспомнить развитие языка в моем мире и его нынешний состав, то не очень-то с ЯРОСИ они и разнятся. Потому меня не так просто "спалить" в разговоре, хотя со сленгом как раз труднее, здесь-то и понятия такого нет. Наверное.
Ещё вспоминал Матроскин о других странах, Китай, например, превратился в островное государство, поддерживает тесные связи с Империей, в подчинение не идёт, но опыт Ока перенимает. Проблемы с перенаселением нет. Зато Африканский континент заселён монстрами под завязку, сплошное гиблое место, с редкими оплотами здравых государств, управляемых магами, некоторые из которых (по слухам) не брезгуют опытами над нечистью, гиблыми местами, а также людьми, перешедшими черту.
Япония, о которой я не преминула расспросить, начавшая было "открываться" в конце ХIХ века, после ВЗВ снова закрылась, никого не впуская и не выпуская за пределы островов. Странно, что она вообще не утонула с Америками и Австралией. Слухи, ходившие о Японских (проверить название Японии в начале ХХ века) островах, были самыми разнообразными. Например, что Землеворот -- их рук (или ума) дело, или, что там не осталось живых людей, лишь ходячие мертвецы, или наоборот железные люди (роботы, как я поняла), или, что там разводят особый вид то ли нечисти, то ли сверхлюдей, способных летать, колдовать, стрелять ядрами (меха, наверное). И всё это с целью захватить мир. Хотя последнее не особо целесообразно, так как мир так опустел, что в завоеваниях нет проку и необходимости. Границы государств стали совершенно условными, в частности, имперская -- определялась, в основном, областью влияния Ока, действовавшего разными методами, далеко не всегда гуманными, но всё-таки сохранявшего шаткий покой на своей территории. А население планеты всё сокращалось, медленно, но неумолимо.
Кстати, Австралию очень жалко, там такие были кенгуру...
О ней у меня осталось впечатление, как о колыбели жизни. Мне почему-то казалось, что именно там проводились первые божественные эксперименты по созданию человека, природы, и именно потому там сохранился своеобразный заповедник реликтовых, древних представителей флоры и фауны, слабо разбавленный людьми. И вот теперь, в смысле, и вот здесь, эта колыбель погибла. Грустно. Хотя, вообще, оно всё как-то грустно...
Да и сам мир здесь похож на тот заповедник, а красной книге -- люди...
Ещё я узнала о развитии науки и техники в мире --- водопровод и канализация, и электрическое освещение как-то не вязались с остальной картиной мира, пробуждая особое любопытство. Как оказалось, большинство открытий и новинок конца девятнадцатого - начала двадцатого века не пережили землеворота. Одной из таких утрат стал автомобиль, в значительной степени, потому что разрушены были заводы. Но немалую роль сыграло замедление мира. Некуда спешить, незачем торопить события. Заводы и фабрики, даже сохранившиеся тогда, постепенно отмирали, теряя вес и значимость. Осталась, правда, железная дорога и телеграф, и электричество. Но, по сути, научно-техническому прогрессу приснился... маленький пушной зверёк... Ведь, кроме лени, как основного двигателя оного (прогресса), были ещё два: человеческое любопытство, неуёмная жажда открытий, и -- быстротечность времени и самой жизни. В этом мире последнее перестало действовать, а второе нашло себе применение на ниве новой магии, неизведанной настолько, что создавалось впечатление, будто в науке и технике открывать больше нечего.
Хотя, в то же время, когда все неспешно катились в поездах и повозках, экстремалы-любители носились над землёй на "крыльях", по описанию здорово напомнивших мне крыло Наусики из Долины Ветров. Правда, имелся в них один минус, значительно препятствовавший развитию этого вида транспорта, больше использовавшего магию лётчика, чем топливо, -- его непредсказуемость и крайняя опасность для жизни: порой хватало малейшего сомнения, чтобы разбиться вдребезги.
"Крылья" я сразу же заказала мысленно себе -- не то чтобы я хотела испытать их прямо сейчас, но в ближайшее время точно прокачусь...
А ещё в этом мире ученики обычной школы покоя понятия не имели, что каждый из них использует время от времени магию. Магов воспитывали в Академиях, Высших школах. И даже не все смотрящие, набиравшиеся из школ второго и третьего уровня, были посвящены в тайну, проходя сперва (первый и второй ранг) проверку на умение контролировать себя и наблюдать за окружающими, собственно наблюдение и являлось их основной задачей. А основной задачей Ока -- покой... нет, даже не так --- ПОКОЙ. Почему именно покой, я видела сегодня своими глазами. Еле ноги унесла, и то не целиком...
За разговором мы и не заметили, как приехали к пансионату.
Мурлыкающий слог кота действовал усыпляюще, а, может, просто сказалась усталость после "битвы титанов", но, по приезду я смылась спать, успев только запросить ужин в номер, и уделив свою порцию рассказчику -- тот заметно повеселел. Лишь коснувшись ухом подушки, я забылась беспробудным сном. Даже если мне что-то и снилось, на утро не вспомнилось ни картинки...
***
Проснулась я чуть свет и провалялась в постели, не двигаясь, ещё долго. Не сказать, чтобы я о чём-то думала -- так, слушала птиц. Соловей распевал ещё до моего пробуждения, хотя может и не соловей, но кто-то, такой же, звонкий и ранний. Собственно он меня и расшевелил, он же стал будильником для других лесных пернатых, вливших вскоре свои голоса в утреннюю симфонию. Минут двадцать я наслаждалась этой музыкой. До тех пор, пока из своих гнёзд не выбрались сони-воробьи, и -- вот уж кому было наплевать на стройность мелодии -- устроили утреннюю возню, превратив птичий оркестр в знаменитый птичий базар. Вскоре к нему примешались крики павлинов, мол "Чего расшумелись? Дайте соловья послушать!", -- но воробьи не уступали. Ещё немного и к спорщикам присоединись обитатели пруда. Соловей смущённо затих. Я проснулась. Совсем.
Напрягшись, чтобы сесть в постели я почувствовала: что-то не так. Ноги пронзила острая боль, не удержавшись, я застонала. Попытка поработать мышцами утвердила меня в подозрении, что кракозябра вчера всё-таки откусила мне ноги, причём обе. В ужасе, я не сразу сообразила, что это просто крепатура, хоть и зверская. Я не могла даже пошевелить ногами, о сесть и встать я вообще молчу. Каждый вынужденный подъем с постели сопровождался такими криками и стонами, что бедный сосед этажом ниже наверное поседел. Или начал заикаться. Он поселился вчера днём, ещё не зная о странной и страшной соседке, но вечером за ужином его просветили, и не съехал он вчера лишь по глупой тактичности, о чем сегодня, вероятней всего, дико пожалел. Но управитель, как на зло, сегодня отлучился к племяннице на именины, и прошение о переводе осталось ждать завтра, до которого бедняга дожил лишь благодаря разговору с моим "сынишкой" --- Хранитель успокоил его, как мог.
Пострадали в основном ноги, хотя и другие части тела ныли немилосердно. Попытки лечиться по правилу "клин -- клином", провалились с треском, уж больно болезненным был этот "клин", мазь почему-то тоже не работала, и я после второго втирания её в кожу (тоже, между прочим, мало приятного) без результата, решила не переводить ценный продукт. Странно, вообще, что её так надолго хватило.
Я промаялась в постели целых два дня, а самым страшным оказался как раз второй день, как я и боялась -- так всегда было раньше, вот только боль не была такой адской. Такое со мной впервые в жизни, чтобы я вообще подняться не могла. Хотя, вообще-то, и прыгала я на три метра в высоту тоже -- впервые. Хорошо хоть пораненная нога хлопот не доставляла, добросовестно заживая, -- в таких случаях говорят, как на собаке -- не привлекая внимания и не вызывая нареканий, отступая на второй план.
В общем, в первый день я как-то крепилась, пусть и боялась пошевелиться, но, по закону подлости, лежать на одном месте было невыносимо. Неплохо было бы поразмышлять о разных вещах, типа моего положения, но мысли, иные, кроме: "Хоть бы не дёрнуться" или "А-а-ай! Зверство! Мама, роди меня обратно!", -- надолго в голове не задерживались. К обеду второго дня я взмолилась, призывая хранителей, хоть как-то облегчить мои страдания. Кот -- садист -- пожал плечами, и ворчливо заметил, что магам вообще не пристало жаловаться на судьбу, дядя Фёдор, сжалившись, усыпил меня. На грани сна я ещё слышала, как Матроскин отчитывает мальчика за что-то, но звуки таяли, растворялись, мешались в голове: "Шарик, ты балбес..." -- слышала ли я это, или снила, я уже не знаю...
***
И снова я проснулась рано утром. За окном лишь начало сереть, соловей проснулся вместе со мной и теперь сонно пробовал голос, распевался. Я села в постели -- сна ни в одном глазу, уж выспалась я основательно, видно отоспалась и за эти дни, и за те, что остались в той жизни. Спустив ноги на пол, я удивилась бодрости, что наполняла меня. Обычно проспав так долго, я поднималась в виде зомби или, как минимум, сомнамбулы, и ещё с полчаса могла бродить по комнате, натыкаясь на предметы, -- пока не умоюсь или не выпью воды. Пользуясь шарой, я напилась живой водицы, скорей по привычке пить по утрам, чем от необходимости, закуталась в плед -- одеваться не хотелось -- и вышла на террасу подышать воздухом и встретить рассвет. Небо со стороны моих окон лишь слегка посеревшее на востоке плавилось зарёй, и, хоть большую часть красоты закрывали верхушки берёз, их голые ветки не мешали насладиться зрелищем. Внизу стелился жидкий туман, который вытекал из пруда во дворе, словно молоко через край. До террасы он пока не добрался, но и рассеиваться не собирался. Наоборот, пока я стояла, наблюдая небо, туман сгустился, напитавшись от реки, и подступил вплотную к моим ногам. Восход светился всё ярче -- мне всё время казалось, что солнце вот-вот пробьётся первыми лучами сквозь ветви, но оно не спешило, лишь небо всё светлело, а два облачка, тонкие и прозрачные, словно два пёрышка, зависшие, вопреки всем законам, над жаром костра, окрасились в апельсиновый цвет, подменяя пока обленившееся светило.
Не знаю, сколько я простояла на террасе, но солнца я так и не дождалась, лишь замёрзла до боли в зубах, всё это время выбивавших дробь, в бесплодной попытке согреть меня, -- возвращаться за одеждой я боялась: а вдруг вот именно сейчас... В конце концов я плюнула, и заскочила обратно в уют отапливаемой комнаты. Интересно, кстати, откуда тут тепло -- ни каминов ни грубок я не заметила. Я быстренько натянула вещи -- те самые, что нашла когда-то на берегу, -- странно, чувство такое, будто это случилось не меньше месяца тому, а ведь прошло не больше недели, два дня из которой я просто проспала...
Ой! А где моя крепатура? Я поработала мышцами, присела пару раз -- лишь едва ощутимые отголоски боли напоминали о недавней сверхтренировке. Странно, может, мазь наконец подействовала. Или целебный сон. Обычный -- точно не помог бы.
Одевшись, я на удивление быстро согрелась, спать не хотелось, да и влезать в одежде в постель -- как-то неудобно... Я вышла обратно на террасу, и естественно застала бодрое светило, которое как раз отрывалось от ветвей дальнего леса. Пруд превратился в золотой блин, отражая от своей поверхности кусочек утра --- блин горячий, дымящийся туманом, который снова начал таять. Птицы пели дружно и стройно -- воробьи ещё не проснулись. Я не стала их дожидаться, вернувшись в комнату, и, чтобы не было обидно, беспощадно растолкала дрыхнущих ангелов.
-- Чтоб тебе ещё неделю с ломотой проваляться! -- окрысился спросонья кот. -- Кстати, как ножки -- не болят? -- По-моему, он ожидал, что я вспомню, и повалюсь со стонами на пол.
-- Спасибо, я в порядке, -- ухмыльнулась я. -- А ну, подъем!
От нечего делать я занялась уборкой в комнатах, вручную, на всякий случай. Выбросила увядший букет, поменяла в вазе воду и погнала Дядю Фёдора за цветами -- где он их найдёт ранней весной, меня не волновало. Вытряхивая пледы, я подняла такую пыль, что Матроскин тоже ретировался -- "на помощь другу" - ха-ха. Я распахнула окна, впуская свежий утренний воздух внутрь. Сложив пледы в комод, застелив постели и протерев пыль, я прихватила замеченный ранее на террасе веник и подмела полы. От силы на всё это ушёл час. Но делать всё равно было нечего. Хранители до сих пор бродили в поисках подснежников, я даже ощутила себя эдакой мачехой. Но это не смертельно, прогулка утром никому не повредит.
Всё ещё маясь дурью, я засела за пересмотр своих вещей, пострадавших в борьбе с кракозяброй. Платье плакало, моля о ремонте, но я ему помочь была уже не в силах, разве что гуманно усыпить. Но, хоть я это и понимала, лихорадочное желание чем-то занять руки и голову толкнуло меня на попытку его (платье) спасти...
-- Ну и где же тут могут быть иголки с нитками? -- спросила я себя, догадываясь, что иголок у уважающей себя пани быть не должно. Тем более, если это мой двойник. Но, может всё-таки... К тому же поиск тоже занятие.
Заглянув в горку в холле, и ничего подходящего там не обнаружив, я обратилась к многострадальному комоду -- а вдруг раньше не заметила. Сомнительно, конечно, в поисках бумаг я перетряхнула его нутро сверху донизу. Иголки я бы, пожалуй, запомнила, но искала-то я не их... М-да, бумаги Арники. Вспомнилась пухлая папка, отданная мне (Арнике) Владом, перед исчезновением. Видение снова пробежало перед глазами, без красок, но в ощущениях. Печаль и грусть тронули душу, вот только... не любовь. Странно, неужели я совсем забыла это чувство? Или -- никогда не знала?
Задумавшись о своём, я выдвинула верхний ящик. Каково же было мое удивление, когда я нашла то, что искала. В ящичке, перерытом мною не один раз, в том самом ящичке, куда я только что сплавила пледы, лежала коричневая бархатная папка из моего сна...