По-моему, даже мертвый придет в себя, если вокруг тебя поднимется такой тарарам. Хранители шумели, метались вокруг, дергали за руки-ноги-хвост и просто трясли как грушу, звали по имени и ругались, обещая съесть и расцеловать, прибить, вести себя очень хорошо; били мышь по лицу, пусть и одним пальцем, но все равно весьма ощутимо. Пожалуй, именно этот аргумент оказался самым веским, и я вернулась, спасая мышь от лишних травм, телесных и душевных.
- Отчего такой переполох? Я уходила по делам, - невозмутимо, как ни в чем не бывало, вопросила я тоном великосветского помещика.
Занесенный для оздоровительной пощечины палец остановился было, но после осознания наглости моего заявления продолжил движение для нанесения пощечины профилактической. Пришлось извернуться и куснуть нападающий перст, несильно, но подло - а чтоб неповадно было! Слезы радости по поводу моего возвращения высохли, прежде чем выступили:
- Ты! Зачем. Прыгнула. В воду?!! - по словам, срывающимся от волнения (ну нельзя же подозревать ангела в ярости) голосом спросил Женька о наболевшем.
Вопрос-то, прямо скажем на засыпку, и, по-моему, не первый за сегодня.
-- А?.. Хм... а что тут, собственно, произошло?
Кот, успокоивший сразу, как я явилась - мол, чего шуметь-то, никуда она не денется, - свернулся клубком на камне, предоставив выяснение отношений Женьке.
Оказывается, я ни с того ни с сего сиганула в воду, да ещё так быстро, словно через телепорт, и, хоть мальчик выловил мышку из воды за полминуты, я из неё (мышки) уже куда-то смылась - сначала ему даже показалось, будто меня вообще больше нет. Только взяв себя в руки и покрепче прислушавшись, хранители различили далёкое эхо моей души. С тех пор они и трясут мышь, пугают и дёргают, боясь, как бы эта тонкая связь не оборвалась совсем. Трясут уже минуты три, между прочим.
Странно мне казалось, я отсутствовала намного дольше. Попытка вспомнить, что же было, ни к чему не привела. В памяти всплывали какие-то обрывки видений, картинки, звуки, связать воедино которые я не могла - то ли слишком большой груз для мышиного мозга, то ли связи тут просто нет. Ну, например, что может объединять жёлтые глаза, пучки трав на стенах, ледяного дракона, птицу со светящейся икринкой в клюве, постель с чьим-то телом, умирающих духов и лишённое разума божество, отважных рыцарей и людей, разбегающихся в панике, живые морозные узоры, завораживающие взгляд? НЛО - в конце концов? А ещё: неясные голоса, леденящий кровь ужас, восхищение, удивление, страх одиночества и дикую свободу безумия? И это далеко не полный перечень свалившихся на меня воспоминаний и ощущений. Единственный и напрашивающийся вывод - это был сон-бред, как раз и со временем всё ясно, ведь во сне, говорят, в одно мгновение можно прожить целую жизнь.
Да, давно я уже снов не видела. Практически, после Встречи (так отметила я для себя дату переселения в этот мир) сны мне не снились, а если я что-то и видела, то это больше смахивало на чьи-то воспоминания и плохо запоминалось. А с тех пор, как я обмышилась, о понятии "сновидение" пришлось забыть - это больше было похоже на включение и выключение: засыпала я как-то вдруг и просыпалась, словно не спала вовсе.
Наглецы все ещё смотрели на меня с немым упреком, впрочем, как же, держи карман шире: Басси как раз меня игнорировал по всем статьям, но укора во взгляде Женьки хватало на двоих. Приходится идти в наступление:
-- Вы, - говорю, - лучше расскажите мне, как вы вообще допустили мой прыжок? Уснули? Я, между прочим, не меньше минуты игралась с камешками и кругами, прежде чем свалилась в водичку.
Жень растерялся, а я вспомнила их отрешенные физиономии во время моих экспериментов - похоже, не обошлось без стороннего вмешательства. Чьего, интересно? Я прислушалась. Хм, а куда девалась давешняя тишина? Все спокойно, тихое течение жизни леса, воды, ветра. Нас. На воду упал принесенный ветром листок, всколыхнув воду и распустив едва заметные круги. В голове снова началась ломка представлений о мире и его законах, в частности о поведении воды и злополучной интерференции, теперь мне казалось что круги - это что-то неестественное.
- Ребят, вас ничего не смущает? Ничего странного не заметили, пока меня не было?
- Да нет вроде, все тихо было, - смутился мальчишка - все ясно, перепугался до потери наблюдательности.
-- Тишина рассыпалась, как только ты вернулась, -- уверенно заявил Басси, потом выкусил из-под когтя козявку, и задумчиво добавил: -- Только в упор-р не представляю, что мы тут изгонять будем...
Да уж, более спокойного и умиротворенного места еще поискать. Но что-то тут все же есть, что-то большое и опасное, явно разумное - не чета аморфным кракозябрам гиблых мест. Что же случилось в эти три минуты? Просто сон?
Я аккуратно подползла к краю скалы - след отколотого камня на месте, пары царапок хватило, чтобы в вводу посыпались мелкие камушки, распустив по воде круги. Я оглянулась: Жень придерживал меня за хвост.
-- Пусти ближе к воде, - потребовала я, и хранитель перенес меня на берег.
Макнула в водичку пальчик - круги. Холодная, голубая, с темнотой провала в глубине. И вдруг провал полыхнул парой янтарных глаз, а в голове громыхнуло так, что чуть мозг через ушки не вытек: "ВРЕМЯ ИДЕТ, СМЕРТНАЯ!!!"
Вот теперь я тихонько отключилась, видать сработал предохранитель от перегорания.
***
Включилась я уже в замке, похоже, раньше обычного - ибо к моменту пробуждения Женька старался переселять меня в дежурный карман, во избежание различных конфузов, которые приключались со мной с завидным постоянством, - а сейчас я была в клетке и одна в комнатке. Мышка-сменщица постепенно совершенствовалась в технике взлома, так что клеть нынче запиралась на четыре крюка, два из которых необходимо было отбросить одновременно, а также два засова, но для меня это преградой не стало, разве что с засовами пришлось чуть повозиться - оно физиологически неудобно просто. Кстати, Жень добывал меня из клетки еще и потому, что, как правило, сменщица училась открывать запоры после очередного "взлома системы" мной.
Кроме того, когда просыпаюсь - я страшно хочу есть, а учитывая зверский (и отнюдь не мышиный) аппетит - можно смело говорить "жрать". Хранитель держит в карманах печеньки-сухарики, удерживая на таких подачках "голодную тварь" от пожирания всего сущего до окончания лекций. Причем с каждым разом я съедаю все больше и больше - куда только лезет. Так что отсутствие на видном месте перекуса для маленькой мышки - еще один признак непланового пробуждения.
Вдруг я вспомнила озеро с его непонятными видениями и: "ВРЕМЯ ИДЕТ!". Даже в воспоминании эти слова оказались настолько громогласны, что я чуть не отрубилась снова. Правда, голод привел меня в боеспособность очень быстро. На невидном месте еды в комнате не оказалось тоже. Называя наше обиталище комнатой, я ему явно льщу - келья будет куда уместней, с характерными размерами - 2х2. Зато бесплатно, и кормят два раза в день. Третий, который завтрак, - мы бессовестно просыпаем.
Что ж, кто не спрятал еду - я не виновата! Я иду искать. Трёпку непредусмотрительным оболтусам задам позже.
Кухня, как издевательство над бедной голодной мышкой, находилась в другом крыле, там же где и комнаты "нормальных учеников" - без яростно скепсиса их вспоминать не получалось, взрослые дядьки и изредка тётьки, спокойные как булыжник, и серые как готовые смотрящие. Наша же "келья" обреталась в учительском крыле между комнатами тех самых, встречавших нас вместе с графом магистров, а сейчас обучавших Женьку: Бажена и Йожефа, деда малявки.
Бажен Гайек молодой, белобрысый и рослый, не качёк, но достаточно крепкий мужчина, так подозрительно не похожий на здешних учителей. Я часто задавалась вопросом: как этот живой, веселый и деятельный человек мог быть допущен работать в "оплот покоя", но однажды забрела на его лекцию и поняла, что он владеет искусством маскировки в совершенстве - перед аудиторией он был спокоен и непоколебим, юношеский авантюризм сверкал иногда лишь в его глазах. Однако хладные умы студентов не могли заметить этих искр. При высшем же начальстве, иногда являвшемся в Школу с проверками - Бажен вообще превращался в каменную стену.
Старик Йожеф Бартош - даже страшно подумать, сколько ему на самом деле - выглядел спокойно и внушительно. Невысокого роста и сухонький, молочно седые волосы не оставляли и шанса выяснить цвет его шевелюры в юности, но небесно-синий взгляд не утратил ясности. При первой встрече на уроке я назвала его "Сенсей", при второй - через неделю - тоже, как и при третьей, и четвертой. Когда, по прошествии месяца, я радостно заявила, увидев его: "О, гляньте, Сенсей!" - мои светлы хранители смеялись до слез и давали друг другу пять. Эти наглецы не сообщали мне в беспамятные пробуждения, как я называю седого учителя, в первые разы сочтя сей момент незначительным, а в дальнейшем уже бились об заклад: назову - не назову. В итоге, уже иначе как Сенсей, мы его и не поминали.
Но, вернемся к нашим баранам, или хотя бы хлебным корочкам - а то кушать больно хочется. Дорогу на кухню, я - страшно сказать - не знала, не сложилось у меня как-то с пешими прогулками туда. Но, кто ищет - тот найдет, не кухню, так хоть чьи-то скромные припасы - ужин подавался в шесть вечера, дальше всем предлагалось вести диетический способ бытия. А половину суток голодать способны немногие. Так что я, полная надежд и желаний, щемилась по коридору, внимательно прислушиваясь и принюхиваясь - обостренное голодом воображение рождало съедобные запахи повсюду. Отчасти виновато в этом было чутьё и привычки мышки: меня - то к свежей древесинке тянуло, то крупа сырая сбивала с толку, но увольте, пусть сменщица без меня зубы точит, а мне, пожалуйста, вкусняшку.
Расстроенная, я уже начинала ловить глюки, когда поняла, что запах гуся мне не чудится - из-под двери какого-то учителя тянуло очень вкусным жареным мяском, и что самое главное хозяина не было слышно. Не теряя времени, я ринулась в щель на запах, как по нитке. Эх, помнится, мечтала я в детстве заниматься скалолазанием, всю заднюю стену сарая облазила, пока не получила люлей за выковырянную замазку между камнями. Кто бы сказал мне, что эта мечта исполнится в лучших идиотских традициях: каких только стен я не облазила, каких вершин не покорила с тех пор как мышкой обернулась. Вот и сейчас запах вел на книжный стеллаж, когти радостно цеплялись за любые щелочки, легко проникали в древесину и корешки книг, не больше минуты и передо мной - вожделенная щель между книгами, ведущая в потайную нишу. Слюноотделение достигает предельных показателей: мя-ясо, вот что значит ужин учителя, ведь Женьке мяско достается не чаще пары раз в неделю, Басси вообще промышляет охотой, и когда он приносит приличную добычу - мы устраиваем пикники в лесу, зажаривая дичь на углях. Я радостно принимаю участие в этих гулянках, Ринка только удивляется, куда снедь пропадает, стоит отвернуться. Момент - и я вгрызаюсь в огромную гусиную ножку на тарелочке. Нога больше меня раза в три, наверное, но кого это смущает? Жаль вытащить ее нельзя, большая - неудобно, а то взяла бы про запас, мало ли. Ну да ничего, мы и в себе унесем достаточно.
Но видно не судьба - я только начала пиршество, как скрипнула дверь, по-хозяйски так скрипнула. Вошедший, не давая мне времени на размышления, прямой наводкой направился к моему стеллажу. Замерев, я надеялась, что хозяин тянется за книжечкой - рано еще ночные запасы ворошить, но надежда явно погибнет позже меня, ибо книги, закрывавшие нишу, были вынуты, и пухлая лапища потянулась к "моей прелести". От неожиданности я растерялась, и так и не метнулась из ниши в щель между стеной и стеллажом, выскочив лишь из тарелки. Впрочем, сбежать я еще успею, а ущерба ножке я нанести почти не успела, глядишь, не заметит.
Судя по руке - это был магистр Пышко, и это не прозвище, а фамилия, хотя и как прозвище она ему подходила вполне. Фадей Пышко был из тех славных малых, о ком говорят: проще перепрыгнуть, чем обойти. Невысокий, но коренастый от природы, он страстно увлекался едой, и как следствие был пышен и румян, как свежий каравай, и мечтать, что он пройдет мимо заначки, не стоило. По словам Ринки этот милый дядечка, шутник и добряк, преподает в школе с очень давних пор, но наша проныра старается держаться как можно дальше от него, ввиду крайнего неодобрения ее своеволия и даже пребывания на территории школы, и вообще он называет малявку пигалицей и рыжей бестией. Собственно, а чему тут возмущаться, я и сама ее таковой считаю. Женьке он вроде ничего не преподает, по крайней мере, я у него на лекции не бывала.
Вообще большинство лекций ведут у Женьки наши ближайшие соседи: магистры Бажен и Сенсей, да еще сам Глава, который нам как бы дедушка - граф Вранский. Смешно сказать, но мы так и не знаем его имени - Басси темнит, то ли сам не в курсе, то ли измывается, а спрашивать у графа, равно как и у других, имя собственного деда - как-то глупо. Впрочем, в Школе все называют его Глава. Он преподает Женьке в дни своих приездов, и уроки его довольно интересные. Кроме учебы Сенсей и Бажен приставлены к Женьке наблюдателями, но пока нам успешно удавалось скрывать наши выходки, при активной помощи любимой внучки Сенсея, естественно, - девочка научила Женьку оставлять фантом спящего на кровати и запирать комнату изнутри, а еще вовремя отвлекает деда при необходимости. Хотя смутно подозреваю, всё они догадываются, просто смотрят сквозь пальцы, как на проделки той же Ринки. Основные требования к Женьке: держаться чинно, лишний раз не показываться пред очи студентов и "чужих" преподавателей, любознательность на уроках приветствовалась - но только у магистров Бажена и Йожефа, и у Главы. На лекциях у "чужих" - сидеть тише воды ниже травы, не спать, конспектировать, непонятное спрашивать у "своих". Басси - прилежно изображать тварь неразумную. Кстати, не смотря на старательную шифровку разговорчивости кота, граф настаивал на его обязательном присутствии на лекциях, особенно своих.
В общем, Женька тут живет и учится, потому что девать его некуда, как ту же Ринку - так хоть под каким-то присмотром. Но учить с нормальными (рырр) студентами его нельзя. А так как Сенсей задолжал графу за то, что тот позволяет тут жить Ринке, Женьку ему и сплавили. Ну и Бажену, как свободному от предрассудков и не боящемуся заниматься с необученным мальчишкой.
Этими воспоминаниями я глушила мышиную ярость на магистра Пышка, позарившегося на мою добычу. Он еще и не отходил от стеллажа, так что я его видела, и демонстрировал нешуточную жадность, терзая бедную ножку.
Стук в дверь заставил подпрыгнуть, что меня, что магистра Обжору. Дернувшись, он быстро сунул миску обратно - та больно проехалась по неудачно отставленному вперед хвосту и двинула в меня челюсть, -- заложил отверстие книгами, резво и бесшумно метнулся в постели (и откуда такая прыть?), лишь там звучно заворочавшись после того как постучали второй раз. Отозвался - так и вовсе после третьего, поднялся и, тяжело шаркая ногами, поплелся впускать гостя.
Самый подходящий момент для побега - сейчас меня не только не заметить, но и шороха не расслышать - не до меня, но голод в который раз победил природный мышиный страх. Хотя о чем я? Припоминая поведение мышей, водившихся у нас в доме в моем детстве, я могу приписать им много чего, но не пугливость. Эти наглые морды могли у меня на глазах пожирать вкусняшку на столе, если были уверены, что расстояние не позволит мне их достать, и довольно лениво убегали, если я пересекала невидимую черту. При чем при коте эта черта переносилась намного дальше. Так что расчетливость и только расчетливость. Вот и сейчас прикинув, что поймать не поймают, а остальное мелочи, я принялась за ножку, стараясь не думать, что до меня ее уже ели, и краем уха прислушиваясь к разговору, чтобы не упустить момент очередного посягательства на мой трофей.
В гости к магистру пожаловал Сенсей. Меня удивили необычно строгие нотки в голосе Ринкиного дедушки. Всегда спокойный, как сытый удав, сейчас он был, пожалуй, даже рассержен. Я невольно прислушалась, а после упоминания Женьки даже жевать перестала.
- ...разве не предупреждал вас Глава не отступать от программы? - Сенсей говорил негромко, но веско.
- Но... - голос магистра Пышка дрогнул, - но вы же сами понимаете - это опасно! Держите школу на пороховой бочке!
- Ничего, - холодно возразил собеседник, - этот замок выдержал не одну осаду, уцелел при Сдвиге - что для него какой-то мальчишка?
- Мальчишка силен и необучен, если он сорвется, - любитель поесть в неурочный час перешел на трагический шепот, - стены-то может и не пострадают, но...
- Не беспокойтесь, - Сенсей не дал продолжить мысль, впрочем, и так все ясно, -- мы с Баженом внимательно наблюдаем за ним...
- А если он встретится с вашей... Рыжей Бестией? Уж тогда-то беды не миновать!
- Ну, пока этого не случилось, - Йожеф Бартош снова вернулся в обычное умиротворенное состояние, в противовес все распаляющемуся Пышку, - так что беспокоиться не о чем. И мы запретили Евгению с кем-либо общаться, к тому же он такой лежебока - спит целыми днями, поднимаясь лишь к занятиям.
- Позвольте мне хотя бы прочитать ему Психологию Срыва и Покоя, - решил зайти с другой стороны борец с недоучками.
- Эту дисциплину ему преподает сам Глава, не нам вмешиваться в составленный им план обучения студента. - На скептический смешок собеседника Сенсей продолжил, чуть повысив градус строгости в голосе: -- Он вытянул из пропасти отчаянья всю Империю, выучил не одно поколение магов...
- Но сейчас он стар! Возраст не тронул его внешне, но разум...
Вот здесь магистр Пышко явно хватанул лишка, даже к земнее прижалась, ожидая реакции, и не ошиблась:
-- НЕ СМЕТЬ! - Сенсей не кричал, но мне невольно вспомнилось эпическое "ВРЕМЯ ИДЕТ!" - похоже на магическое усиление веса изречения, слова будто впечатываются в мозг слушателей. - Вам не терпится в отставку? Заметьте, не многим младше Главы, а внешняя дряхлость отнюдь не признак светлого ума, - холодно отчеканил Магистр Йожеф.
Пышко не ответил, но не похоже было на то что его переубедили. Видно к такому же выводу пришёл и Сенсей, потому что он уже совсем тихо добавил:
- Магистр Фадей Пышко, вы отстраняетесь от обучения Евгения Вранского. Вам так же запрещается видеться с ним под каким-либо предлогом. Малейшее противление и я ходатайствую перед Главой о вашей отставке.
Пожалуй, мне пора драпать. Обглоданная кость в заначке вряд ли ободрит старика, и бессовестной воровке может не поздоровиться. Как бы разрядом каким не шарахнул.
Когда я со всех лап улеплётывала к себе, раздались сразу два крика: один из комнаты Пышка об исчезновении ножки, второй в моей голове - о моем исчезновении из клетки. Второй я быстро оборвала ответом, мол, все в порядке, зато первый все нарастал, превращаясь в нечленораздельное: "Воррррыыы!!! Крыысыыы!!! Вооорыы!" - вызывая во мне даже некоторую гордость: довела-таки.
Насколько это плохо, я поняла мгновением позже - магистр переходил черту!
Не добегая до нашей комнаты, я ринулась обратно, на ходу посылая мысленный вызов Хранителю, и не давая опомниться, поделилась силой и отправила к эпицентру нарастающего Срыва.
Граф, действительно читавший нам Психологию Срыва, рассказывал уже, как это выглядит, я даже сама как-то участвовала в этом "мероприятии", но видела со стороны впервые. По коридору свистали ветры, срывая со стен гобелены, нечастые светильники мерцали, пара лампочек с треском перегорела, одна взорвалась, брызнув осколками. Это только внешне - в духовном плане все было гораздо внушительней. Смерчи силы проносились мимо, закрыв глаза и направив внутренний взор в комнату, где я не так давно безобразничала, я увидела черный бутон размером с человека, бутон живой, распускающийся, выпускающий облака черных мотыльков, заполнивших уже всю округу, вслед за ними тянулись уже тычинки-щупальца.
- Куда ты лезешь?!! Беги отсюда! - крик Сенсея заставил меня оторваться от созерцания красивой до жути картины. Магистр не успел далеко отойти, и теперь прибыл на место событий почти одновременно с Женькой.
Еще не хватало, чтобы нам помешали. Но Хранитель успел уже приблизиться вплотную к Источнику тьмы, еще недавно бывшему живым человеком, а магистру так и не удалось прорваться через смерч больше чем на два метра. Хуже будет, если он бросится оттягивать Женьку, когда тот остановит шторм сил. Что может случиться, если разорвать контакт во время очищения, даже не представляю, но проверять - вообще не тянет.
Зажмурившись, послала Сенсею мысленную волну, впечатывая слова, как это делал дракон, да и сам он не так давно: "НЕ ВМЕШИВАЙСЯ!", - и привычно отключилась: Хранитель приступил к очищению.
За последнее время мы провели не так уж мало чисток в старых Гиблых местах, в окрестностях которых уже никто не жил, и куда не спешило Око со своими изгоняющими семерками - и без того есть чем заняться. А мы тренировались. Всякий раз, когда Хранитель начинал очищение, я теряла сознание, но теперь я приходила в себя довольно быстро и без лишних видений, позволяя себе досмотреть финал, полюбоваться спасенными и послушать благодарности.
Вот и сейчас я очнулась, как только Хранитель выгнал Цветок тьмы из мира, и теперь, остановив время для других, общался со спасенной душой. Сейчас место бывшего срыва утопало в сиянии, даже не сразу разглядишь что там. Хотя, постойте-ка, магистр жив? Мы успели вовремя, и обошлось без жертв?
- Прости, что сомневался в тебе, - покаяние в голосе магистра звучало непривычно, он вообще словно сдулся - вместо румяного каравая, перед Женькой стоял черствый сухарик, хотя, может, просто свечение зрительно подъедало часть тени, которую можно было разглядеть в этом коконе света. - Теперь у меня совсем Силы не осталось, да и учить мне теперь нечему, так что уйду я из Школы.
- Кто знает, может, сейчас ваши знания весят куда больше силы, -- голос Хранителя в такие моменты бывал так проникновенен, что даже меня пробирало. Ангел, что тут скажешь. И все же это так не вязалось со знакомым мне образом мальчишки, что волосы становились дыбом.
- Их не примут здесь, - печально возразил спасенный.
- Куда же вы пойдете?
- А, куда глаза глядят...
Интересно, а если сейчас, вот в этот момент истины... Я поделилась внезапно посетившей идеей с Басси, примостившемся рядом. Кот скептически глянул на меня, почесал подбородок, пошевелил усами и... обернулся барсом, в ангельском сиянии казавшимся белоснежным, неумолимо оттеснил в сторону опешившего (хорошо хоть время не запустил) Женьку.
- СЛУШАЙ МЕНЯ, ЧЕЛОВЕЧЕ! - хоть не так громогласно, как Рюдзин, но достаточно внушительно, заговорил барс (а быстро мы освоили это манеру речи). - Далеко за горами есть озеро, издревле звавшееся Синевиром. А ныне, рожденный из глубин подземных морей, там поселился Великий Дух Воды, посланный Творцом и дарующий людям влагу либо насылающий ураганы на нечестивцев. ИДИ К НЕМУ. Веди к нему людей, несите ему дары сердечные, просите о милости, и разверзнутся небеса дождями благодатными, и населит реки форель серебряная. Пусть заселяют люди земли ближние и процветают в мире и радости.
- Да! - без тени сомнения воскликнул новоиспеченный драконопоклонник, фанатичный огонек блеснул в глазах.
- Но никакой крови, убийств и жертв, только верой живите! - уточнил барс, подумав о том же наверно.
- А ТЕПЕРЬ ТЫ ЗАБУДЕШЬ О ПРОИЗОШЕДШЕМ, И ТИХО УЙДЕШЬ ИСПОЛНЯТЬ ПРЕДНАЧЕРТАННОЕ! - изрек Жень завершая "сеанс гипноза".
Что ж, мы дали ему общую "наводку", не вдаваясь в подробности, остальное дорисует человеческая фантазия ну и сам дракон.
- Надеюсь, Рюдзин, ты не злоупотребишь доверием... --- задумчиво произнесла я в пустоту.
- ХА-ХА-ХА! Не боись! Обойдусь без кровавых жертв. Ха-ха-ха! Ты сумела меня удивить, смертная! Посланный Творцом! Ха-ха-ха! Впрочем, смотря, что иметь ввиду... Хах...
Рюдзин убрался из моей головы так же внезапно, как и влез.
- Что-то он не слишком уважительно о Творце, - меня тронуло сомнение, но задать вопросов друзьям я не успела - сияние угасло, Хранитель запустил время.
Как выглядело произошедшее для Сенсея, сложно сказать. По инерции бросившийся к Женьке магистр, в недоумении остановился, сделав шаг, потрясенно оглянулся по сторонам, в поисках того кто бы подтвердил увиденное.
- Кто бы мог подумать?.. - только и смог произнести он.
Пока единственный свидетель пытался понять, что же тут случилось, а по сути находился в ступоре, Жень тихонько по стеночке ретировался от места событий, кот сбежал еще раньше. Фадей Пышко же, как ни в чем не бывало, занялся сбором котомки в дальний путь.
- Я ухожу, магистр Йожеф, - спокойно сообщил Пышко, - поищите мне замену. Мне нужно двадцать минут на сборы, - и захлопнул дверь прямо перед носом так и не опомнившегося Сенсея.
- Кто бы мог подумать?.. - повторил тот свой вопрос и покачал головой. Вопрос риторический, ибо отвечать на него было некому, коридор был пуст. Я не в счет, я спряталась, и вообще я мышка. Впрочем, вдали уже слышались шаги и голоса спешащих на помощь чип-и-дейлов. - Кто бы мог подумать, что такая угроза может исходить от обученного мага? - начал определяться с вопросами магистр. - Он ведь никогда не выходил из себя... А мальчик? Как ему удалось? И что вообще он сделал?.. Ведь до сих пор...
Додумать вслух он не успел, из-за угла показались наиболее "расторопные" коллеги. Хотя чего это я язвлю - в реальном времени не прошло и пары минут. Они, и правда, довольно резво поспели.
Первым естественно примчался Бажен:
- Что это было? - с ходу задал вопрос он. - Я ощутил сильнейший выброс светлой силы...
- Светлой? - опешил Сенсей, да и я тоже. - А как же срыв?
- Срыв? А разве срывы бывают светлыми? А... чего это он?
Мимо прошествовал Пышко с котомкой и походным посохом, не удостоив магов даже взглядом. Его звало Предназначение. Бажен провел взглядом его удаляющуюся фигуру и вопросительно взглянул на Сенсея, тот пожал плечами.
- На Пышку снизошло просветление... - только и нашелся старик, и громко объявил, направляясь навстречу приближающимся коллегам и опережая все их вопросы: - Экстренный совет!