Аннотация: 8-й рассказ в цикле. О качестве предсказаний, дающих опору выживанию.
<Гарантии Гарриса
1
Освоившись в лагере под Чёрной скалой, Гаррис и Родригес понемногу 'вошли в пейзаж'. Гаррис - технично, не отсвечивая, вплоть до полной иллюзии растворения в здешней редколесной природе и охотничьей группе. Родригес - на правах иноплеменной диковины, 'бешеного латиноса', полного неудержимой энергией родных ему имперских планет. Его таким увидели, и он таким стал. Вдохновенно блистал на охотничьих сходах, оттеняемый мощными пучками лучей предзакатного солнца.
Резковатый контрастный образ для скромного парня был нов и лишь отчасти органичен. Однако не с его же орлиным профилем надеяться на безобидное вхождение в рудно-охотничий мир Эр-Мангали, один из сотен тысяч миров, влекомых Альянсом к этно-технологической гомогенности! Вот и приходилось бедняге выезжать на контрастах, звонко метать данную природой энергию - куда? Да куда получится, лишь бы метать. Хоть бы и в радение об общем благе - даже притом, что эгоизм на здешней планете штука более модная. Но тут уж любой смекнёт: чтобы прямо заявить о собственном эгоизме и на смелости этой не погореть, нужно для начала устойчиво стоять на ногах и смотреться солидно. Несолидным накостыляют.
Так что Родригес, умница-стажёр, вёл себя верно. В революциях своих осторожничал. Не решаясь выступать от своего имени, принял одну из сторон вялотекущего конфликта в охотничьей группе. Конфликта, который самим этим выбором, как мог, обострил. А правильную ли сторону принял? И да, и нет. Кругом полутона.
Родригес выступил за невнятного и вовсе непопулярного старика-руководителя, превратился в мотор его прежде безликих выступлений, и тем любому дал заметить, что Хантингтон в союзе с Родригесом и без - это два непохожих между собою Хантингтона. Поглядеть - так всё к лучшему. А вчувствоваться? Получается, Родригес тратил энергию без особой надежды на благодарность мира. Оппоненты у старика, как ни крути, были сильнее, играли старую партию, не требовавшую от них ни воли, ни ума. Просто потому, что Хантингтон свою игру давно слил, а трепыхался больше для вида, причём не перед здешними. Перед неким Флетчером - тем большим начальником из головного посёлка колонии, чьим решением ему дарована чисто формальная власть в отряде. Смешная власть притворяться властью.
А с другой стороны, кто бы принял Родригеса центровым нападающим на другую сторону - к Мензелу, Зибу и их дружкам? Нет, лишь статистом на подпевках в давно спевшемся хоре. Подгавкивать из угла - тоже путь наверх, но для таких, как Родригес, этот путь чересчур пологий. А потому ещё более проигрышный. Взрывную энергию, характерную для латиносов, противопоказано сдерживать. Уйдёт не в громкий свисток, хотя бы заметный каждому вокруг, а просочится мимо - по-тихому, как в песок, будто и не было.
В общем, Родригес действовал, а Гаррис больше молчал. Только кивал, если растущий латинос по старой-то памяти обращался к нему за советом - ну, как к провидцу. От провидцев не требуется подробных гарантий; сдержанный их кивок - гарантия сама по себе. То-то Гаррис поддерживал товарища (на всякий случай), но подогревать его прыть не спешил. Кто спокойней горит, тот успешнее будет. В особенности в прицеле на дальнюю перспективу. Ту, когда явится герой не Родригесу чета.
Энергия латиноса тратилась, отапливая планету, казалось, наравне со щедрым оранжевым солнцем. Солнце гасло и вновь возрождалось на востоке Эр-Мангали, точно так же падал обесточенным за день и набирался сил к утру Бенито Родригес. Но возможно ли иначе? Нет. Первоначальный вклад на пределе сил неизбежен. Хорошо, что кому-то из экипажа 'Антареса' до сих пор есть, что вложить.
А Гаррису? Гаррису - нечего. Всё, что у него за душой - предвидение, да навыки предсказателя, но и то - навыки так себе, не самого высшего качества, следует это честно признать.
2
Имидж уверенного в себе провидца - почти чистое актёрство со стороны Гарриса. Почему почти? Ну, потому что он всё-таки провидец. Но вот с уверенностью в себе у него неважно. Её-то и приходится играть. Не Гаррису первому. Вся планета, откуда он родом, переполнена провидцами да пророками, их там каждый второй. К чему столько? Депрессивная планета. Как-то ведь нужно компенсироваться. Так вот: неуверенные в себе провидцы никому не нужны, особенно в состояниях, которые грустны и без них.
Грустных и безвыходных состояний Гаррис вдоволь насмотрелся у себя на родине. Потому-то, когда запертый орбитальной системой 'Карантин' имперский крейсер 'Антарес' оказался на той грани отчаяния, которая убивает вернее внешних условий, связист знал, что ему делать. Произрекать. Пусть сомнительные, но истины. Пусть ничем и не обоснованные, но способные подвигнуть к правильной цели. К наименее неправильной, если правильная недостижима.
В чём главный-преглавный Гаррисов дар? Гонсалес, прежде чем слепо в него поверить, определил его так: связист чувствителен к энергии. Гаррис не против, ну да, чувствителен! Да, к энергии. Не к той, что разлита вокруг, а к той, что аккумулирована в людях. Сколько кто может её из себя извлечь, да выдать, да вложить в дело. И от кого чего ждать. И быстро ли некто себя взбодрит. И как долго сможет сопротивляться.
Всё ли можно в терминах энергии высказать? Нет, не всё. Ещё Гаррис может быстро-быстро о чём-нибудь говорить, а потом непременно сбудется. Или, может, потом и не сбудется, но что за беда, коли сейчас и так все поверили? Верят в фантастику. В то, что не подходит под определение прямой лжи, ведь корысти фантазёру в ней нет. А зато есть польза для многих. Польза хотя бы в том, что люди держатся увереннее. И когда все уверены, да настолько, что впору поверить и Гаррису - вот тогда точно сбудется. Даже если мало- или невероятно.
Чувствовать энергию в настоящем, угадывать будущее, убеждать людей и на будущее влиять... Способности полезные, что и говорить. Но и небезопасные. Узнай о них Галактический Альянс - обеспечил бы Гаррису богатую и счастливую жизнь, но только недолгую. Как-то так получается, что таланты на службе у Альянса долго не живут. А почему? Богатую и счастливую жизнь им приходится отрабатывать. А по мере отработки аппетиты Альянса растут - и рано ли, поздно ли, но достигают таких размеров, с которыми несчастливый талант справиться не в силах. Он проигрывает, в него больше не верят, начинают дешевле ценить. А вот знает он к этому времени слишком много. Тут уж и без провидческого дара всякий поймёт: не жилец. А уж Гаррис...
Гаррис хоть и провидец, но ни капельки не романтик; всё-таки предпочитал сносную жизнь, и притом подольше, а не яркую, но короткую. С планеты своей улетел, на счастливый удел не претендуя. Прозябал в рядовых связистах, откуда высоко не поднимешься. Лет до сорока дожил без катастроф. Дальше катастрофы его нашли.
Завербоваться на стройку карантинной базы - не лучшее из решений. Прежде хитрый провидец на такие крючки не клевал, перебивался мелкими заработками. Но в том-то и дело, что за спокойную жизнь долгов накопилось гораздо больше, чем Гаррис надеялся отдать. Он выбрал риск? Нет. Риск загреметь в долговую тюрьму ни с каким другим не сравнится. Он предпочёл вариант менее рискованный из тех двух, что ему остались. Первый (скорее всего) привёл бы его прямо на Эр-Мангали. Второй - тоже туда же, но ведь не сразу, а после череды приключений на орбите.
При рождении Джою Гаррису дали второе, тайное имя: Сизиф. Это имя порой помогает обмануть фатум. Подчас немалой ценой, но всё же.
В какой-то момент провидцу казалось, что пронесёт. Альянс в намерении тихо зачистить станцию вдруг поскользнулся, притом довольно чувствительно. И обо что? Об одну из латинских империй, от которых ждал лишь повиновения. А точней - об энергию одного человека, коммодора Гуттиэреса. Имперский крейсер под его руководством внезапно вступился за твою жизнь - штуковину, вроде, мелкую, недорогую. Гаррис в тот миг самому себе не поверил, но волю в имперцах он наблюдал такую, каковой в служаках Альянса не бывало и близко. Неужели спасут?
Да, спасли. Но в общей расторопности проиграли. Альянс всё-таки смог запустить систему. С этого мига империя Сант-Амазон Эскобар, которую впечатлённый Гаррис уже успел зауважать, как родную, лишь неуклонно сдувалась. Раз - и вот уже нет смельчака коммодора. Два - и вдруг оказалось, что заменить его некому: практически вся воля к сопротивлению имперского крейсера держалась только на нём!
Нет, конечно, кому-то из имперского экипажа - вот как пилоту Алонсо - было тоже не занимать отчаянной храбрости. Кому-то, как бортовому врачу Гонсалесу, доставало ума. Космогатору - только знаний. Пилоту Эстебану - лётного мастерства. Кто-то, как стажёры, мог плескать молодой энергией, но бессистемно - в стороны. Но в единую силу все эти частные способности сложиться никак не могли. Требовался фокус.
Вот тогда-то Гаррис помедитировал, посовещался с собой - и, решившись от безысходности на провидческий подвиг, этим фокусом стал. Голоса, видения... Да, он дал понять сперва Трентону, а потом и остальным, что что-то такое слышит и видит. Но сам, разумеется, понимал, что за голоса и видения. Те, без известия о которых сдохнешь гарантированно, а с ними хоть появится призрачный шанс. Ими, коли честно признаться, с Гаррисом говорит тот же самый Гаррис. Просто, когда говоришь не от своего имени - груз ответственности не столь велик, больше можно сказать.
Герой. Главная фантазия Гарриса. Экипажу 'Антареса' он сообщил о герое, который придёт много позже, не сразу, а значит, никто не обязан им становиться. Это так важно? Да, важно. Силу выправить ситуацию ни в ком из наследников Гуттиэреса чувствительный Гаррис не ощущал. Всякий, кто возомнил бы себя героем, стал бы героя имитировать. Это путь к провалу, неизбежно последнему в долгой очереди. Лучше без самообмана. Нужную толику обмана обеспечить сможет и Гаррис.
Начал с малого. Перепугал Трентона сообщением о последних днях и о том, что крейсер уже не спасти. Насчёт крейсера, захваченного Альянсом, сказал чистую правду, только что под мистическим соусом. Скептик Трентон ожидаемо ни во что не поверил. И не надо! Дело его маленькое - донести озабоченность до Гонсалеса. Гонсалес ведь врач, это раз, авторитет для многих, это два, человек с мощным запасом энергии протеста, это три, и наконец - идеолог своей империи. Кто, как не он, сможет возглавить сопротивление экипажа?
Гаррис не просчитался. Гонсалес, даром что коммодором Гуттиэресом ему и вовек не стать, свою миссию мигом опознал и выполнил с блеском. Верил ли при этом в гаррисовы россказни? Не безоглядно. Но в главное верил. Гаррис же в этом главном как раз и не врал. Всё же провидческий дар - не чистое шарлатанство.
О чём тогда рассказывал Гаррис? Предрекал смерть пилота Кастелло, которая, признаться, и так просвечивала явственной надписью на лиловом лбу афромарсианина. Можно ли было парня спасти? Нет, нельзя. Из других пилотов Кастелло был изначально крайним: воли к сопротивлению никакой, а ещё привычка подчинением сглаживать угол. Против свирепой воли майора космодесанта - ни малейшего шанса.
После смерти Кастелло Гарриса стали слушать. Как же: изречённое воплотилось! Во всех просчитываемых деталях. С воплощением мелочей рос авторитет, но Гаррис всё упорнее произносил главное:
- Будет герой. Но герой тот придёт нескоро. Надо ждать. Надо верить. Надо дожить...
Это главное в ближайшие дни не проверишь, но именно оно должно стимулировать решительные действия экипажа, понимал про себя провидец. За единую форму послания не держался, повторял на различные лады. Так фигура героя обрастала подробностями, которые делали её всё чудеснее. Что-то из подробностей Гаррис присочинил сам, что-то припомнил из священных текстов секты Ковчега Спасения, к которой когда-то принадлежал.
Ожиданием героя на планете, отождествлённой с вратами Ада, полны пророческие писания Амоса Хайтемплтауэрского, обязательством его встретить и взрастить - подвижнические молитвы отца Стэнли. Боевой семисвечник героя точно пришёл из 'Книги деяний преподобного Аарона', юность и слабость, а также знание адских языков и шрифтов - из псалма 'Узнайте мешиаха', а вот питание травою морскою - личная фантазия Гарриса. И знание повадок адских животных, и надежд людей в адском Бабилоне, и разгадка тайны мертвецов адских, и спасение от адского сторожа - всё едва ли не с потолка взято ради напевности слога.
Удастся ли по этаким странным знакам хоть кого-нибудь узнать в будущем? На всё воля Божия, а уж Гаррис, он так решил, со своей стороны приложит к истолкованию необходимые усилия. Совестно было бы оставить облагодетельствовавший тебя экипаж без всякого руководства.
3
Когда в лагерь под Чёрной скалой прибыл Эстебан, его появление погоды не сделало. Да и не могло. Воли кем-либо управлять в этом человеке отродясь не было. Грусть по утраченному делу - вот что его переполняло. Куда-то вести остальной экипаж? Ему бы со своей бедой разобраться.
В общем, даже самые настороженные из противников Хантингтона, которые ныли: 'У-у, ещё один латинос, да к тому же матёрый!', - быстро смекнули, что поводов для волнения Эстебан даст намного меньше, чем Родригес - молодой да зелёный. 'Ха, расслабьтесь, у этого всё позади!' - сказал самым тревожным парень по имени Пит Бойтано, и был недалёк от истины. Бывший пилот Эстебан, он в первую голову пилот, а во вторую бывший, но на карантинной планете Эр-Мангали вторая голова важнее.
И, кстати, если Пит Бойтано самолично такое смекнул, то в деле мелкого прорицательства парень не безнадёжен. Другой вопрос, что личные ученики Гаррису не нужны; он связался с экипажем имперского крейсера нитями совместного будущего, в какие посторонних вплетать нынче не время. Вот когда латинос окажется в зените заслуженных власти и славы, коих дождаться можно и в самые сжатые сроки...
Гаррис уже готовился к уверенному восходу юной звезды Родригеса, как вдруг безразмерный лагерь под Чёрной скалой пополнился доктором Гонсалесом и хромым Трентоном. Как из рога изобилия прямо! Юный сторонник старого Хантингтона наивно обрадовался столь щедрому подкреплению, зато Гаррис испытал радость довольно-таки осторожную.
Два костра на одном поле как бы друг друга не погасили.
Всё-таки Гонсалес - не Эстебан. Он был при побеге с 'Антареса' реальным лидером. Порадуется ли теперь восходящей звезде Родригеса, или мстительно собьёт на взлёте? Как послушать, так, вроде, порадуется, а как поглядеть, так и нет. Кто их поймёт, латиносов? Не зря на родной планете Гарриса говорят: столько чертей, сколько сидит в латиносе, больше ни в ком не поместится. Правда, соплеменники Гарриса родичей Гонсалеса у себя на планете ни разу не наблюдали, а постигали латинский характер всё больше на фантазийном опыте. Но планета-то провидческая, на ней напрасно не скажут... Нет, и с провидчеством не всё чисто, Гаррису ли не знать? Но...
Огоньки в глазах Гонсалеса гаррисовы опасения подтвердили. У доктора собственный план? Если это так, то как бы не начал бодаться...
- Нас уже пятеро! - обрадовался Гонсалесу Бенито Родригес.
Тот кивнул, подтверждая счёт. Родригес, Гаррис, Эстебан, Трентон, Гонсалес - числом пять. Но пятеро ли?
Свой план, искрящий из глаз, доктор сразу не выложил, придержал до более удобного случая. Оброненную фразу Родригеса о поддержке старого Хантингтона сопроводил кивком, но довольно сдержанным. Мол, нутрии? Да, хорошо. Впрочем, не так уж и важно.
Не проникся. Но иначе, чем Эстебан, ударившийся в самосозерцание. Отложил с понижением ценности.
Это значит что? В план, что зреет у доктора, реформирование охоты на нутрий может и не вписаться. Но в чём состоит план? Да в чём бы не состоял, Гаррис диафрагмой почувствовал, что он ему уже не нравится.
Нужен откровенный разговор, понял Гаррис. И лучше всего - без Родригеса. Бывший стажёр помнит Гонсалеса лидером, а себя пока в лидерах не увидел, не осознал. Это значит, может безотчётно пойти на поводу, отменить свои цели ради призрачного плана доктора.
А потом состоялся охотничий сход. Остроносый Родригес, очертя голову бросившийся в спор с противниками старого Хантингтона. Явственно хмурящийся Гонсалес. И Гаррис всеми провидческими и житейскими слоями опыта почувствовал: время разговора придвинулось. Как бы не опоздать.
- Мальчик делает нужное дело, - сказал он Гонсалесу после схода, улучив подходящий момент.
- Да, старается, - рассеянно бросил доктор.
- Я чувствую, док, что у вас есть возражения! - в дефиците времени прямота показана.
- Возражения? Ничуть не бывало! Просто...
Если бы 'ничуть не бывало', то не было бы 'просто'. Гаррис ждал.
- Ну, я не думаю, - хмыкнул Гонсалес, - что Бенито поставил на верную лошадь. Старик Хантингтон его использует, а взамен ничего не даст. Только рассорит с другими охотниками. Разве нет?
- Нет, - сказал Гаррис. - Если вы ещё верите мне, как оракулу, то нет.
- Верю, - почти отмахнулся Гонсалес.
- Вы не верите, док. Вы ждёте доказательств.
- Ну да! - Гонсалес произнёс с нажимом. - Мне нужна хоть какая-то логика, чтобы оправдать все эти заигрывания с выжившим из ума старикашкой по поводу охоты на чёртовых прытких нутрий. Куда эти нутрии могут Бенито привести? Это тупик! Ложная цель!
- Вы, док, предлагаете вместо неё цель истинную? - вкрадчиво поинтересовался Гаррис.
- Да, - вынужденно согласился Гонсалес. - Мне кое-что известно...
- Это секрет?
- Да нет же! Просто надо обдумать...
Гаррис молчал, вынуждая врача к откровенности нарочито неловкой паузой. Гонсалес, конечно, понимает, что это такой трюк, и если не клюнет...
- Ладно, - поразмыслил док, - скажу, в чём дело. На планете действительно эпидемия. Неизвестный агент поражает нервную систему людей-колонистов. Они бродят между посёлками, точно зомби...
- И?
- Руководство колонии закрывает глаза. Охранники уничтожают заражённые тела на подступах к посёлкам, но даже не пытаются найти и устранить причину, не ищут эпицентр...
- А мы при чём?
- Мы сюда попали! - веско заметил Гонсалес.
- Да. Но разве в наших силах?..
- В том-то и дело! - воскликнул врач. Преступное руководство колонии должно быть смещено. И чем скорее, тем лучше...
- Нами? - Гаррис осведомился не без иронии. - На революцию наших сил хватит? Так вас понимать, док?
- Не только наших. Надо раскрыть глаза местным труженикам. Охотникам, рудокопам... Опасность велика и серьёзна...
- Допустим. Что же не так делает Родригес?
- Вязнет в деталях. Занимается дурацкими нутриями, ссорится с людьми, выслуживается перед стариком, неспособным к руководству...
Гаррис покачал головой.
- Что не так?
- Ваши зомби, док, ничуть не разумнее нутрий.
Хорошо сказал. Аж сам восхитился.
- Как прикажешь тебя понимать, Гаррис?
- Видите ли, док, всему своё время, - начал аргументацию, которая вела в дымно-туманную глубь. - Есть время для гигантских нутрий, есть время и для зомби. Но для зомби время ещё не пришло. Недостаточно мы сильны, чтобы бросать им перчатку. А вот нутрии нам более-менее по силам. Молодой Родригес занялся покуда ими, и он совершенно прав. Нутрии упрочат его положение. Его и наше. Так мне было сказано...
- Что же, эпидемия будет нас ждать?
- Может, и подождёт, - вздохнул Гаррис. - Главное, нам самим научиться ждать.
- Чего ждать?
- Прихода героя. Вы как будто впервые о нём слышите, док?! А ведь герой - он и мёртвых победит, и щели в их царство закроет, и будет неуязвим там, где другие полягут...
- И сколько же нам ждать?
- Некоторое время. Это значит - не знаю. Но не меньше десятка лет.
- И что же, так, сложа руки, десять лет и ждать прихода богатыря?..
- Не сложа руки. Приход героя надо готовить. И придёт он вовсе не как богатырь: будет слаб. Потребует нашей помощи.
Гонсалес задумался. Кивнул. Что-то припомнил. Оттуда же припомнил, из материалов прежних провидений Гарриса.
- То есть, преждевременное выступление...
- Убьёт нас вернее всякого зомби, - закончил Гаррис. - И не позволит нам встретить героя и ему помочь.
Хорошо так поговорили.
4
Гаррис был прав. И в том, что поговорил с доком, и в том, как поговорил. Важна ведь всякая мелочь. В тот момент, например, поблизости не было Чака Фостера. Гаррис отчего-то чуял, что этот тип рядом особенно нежелателен. Отчего? Так ведь шпионит - по глазам видно. На какую-то шишку в головном посёлке, может, и на самую крутую - на Джо Клинтвуда. Регулярно не отчитывается, но ищет повода о себе напомнить. А беседа с Гонсалесом, как сразу предчувствовалось, может на разное вырулить. И дать этот чёртов повод.
И главное, что док свою тему согласился отложить. Это верней, чем называть ему списком всех, кого следует опасаться в часы болтовни да агитации. Всех и не вычислишь. В здешнем отряде охотников всегда найдётся кому выдать властям латиноса с подозрительными идеями. Фостер среди таких первый, но есть и другие. Раз на планете правит Альянс, значит, доносительство здесь в почёте. И если даже отдельного дурачка сердобольные стукачи могут порой пощадить, то групповой мятеж или заговор - это статьи особые. За их разоблачение стукачам слишком дорого платят. Мимо, как говорится не пройдёшь. И поостережёшься лишь при одном условии: если понял, что мятежники уже стали сильнее. Вот до этого 'уже' умной идее Гонсалеса всё ещё как до ядра галактики.
Да и не только же в доносчиках дело! Первоначальная суть в другом. Родригесово лидерство эфемерным бывшим экипажем 'Антареса' на Эр-Мангали - штука важная, но хрупкая, оно стояло под угрозой и действительно требовало защиты. Стоило Гонсалесу возобладать на этом, начальном, этапе, и паренёк осознал бы себя зарвавшимся стажёром. Спрятался бы за спины. За спины пусть и более взрослые, но куда менее мощные, чем его собственная.
А Гонсалес? Даже коли свернул бы вовремя свой революционный порыв, явившийся не ко времени - что бы он делал дальше? Надрывался во главе хиреющего и расползающегося отряда, пока не сдулся бы сам и не сдул своё дело. Внутренняя энергия - дело такое: больше, чем имеешь, её никуда не вложишь. Только обманешь, да и то - себя, не других.
Что Гонсалес несколько не Гуттиэрес, Гаррис понимал изначально. Заместить коммодора, повести людей на прорыв - это было ещё по силам. Но дальше? Никакого 'дальше' под руководством Гонсалеса не вырисовывалось. Он и сам об этом наверняка в курсе, бедняга док. Стоит вспомнить, с каким трудом он себя раскачивал на организацию коллег в экстремальном случае, чтобы осознать: долго в подобном надрыве док не протянет. Исчерпается, выдохнется, падёт обесточенным.
Гарриса и время не проведёшь. Им Гонсалес слишком понятен. Даже в ходе побега с крейсера он нет-нет, да и выпадал из лидерской роли, прикрываясь долгом бортового врача. Да, в итоге не повредило. Но ведь могло! А уж после посадки на Эр-Мангали лидер побега словно вовсе ушёл в медицину, руководство своим экипажем тихо вручил Эстебану, чтобы заняться - чем? Вовсе даже не своим делом. Эпидемией на планете. Как же не спросить о ней местную власть? Как же не отправиться в изгнание с горемычным страдальцем Трентоном? А отчего - да силы у Гонсалеса кончились. Он не мог никого никуда вести. Нужен был срочный тайм-аут не по своей воле. Чтобы вернуться оттуда просто врачом, без дополнительных обязательств. Только вот обязательства появились. Доктор Гонсалес разузнал об эпидемии зомби, мало того - столкнулся с одним из них. Угораздило же! Теперь дока совесть очень нескоро попустит! 'Мы сидим, а зомби-то ходят'.
Эх, чего не выдержит хилая совесть доктора, то снесёт крепкая совестища прорицателя. Как не постараться ради приятеля-дока? Нужно ему гарантий? Будут ему гарантии! Нужны новые обнадёживающие голоса у Гарриса - будут ему голоса! И о будущем герое голоса всё расскажут, с подробностями. И будут повторять до полного осознания.
Сам-то Гаррис не лидер, куда ему! Но как же ловко ему удаётся подлинных лидеров открывать, подключать, переключать на другое... И снимать им барьеры, предлагая гарантии не от мира сего.
5
Пока Гаррис и Гонсалес дискутировали о том, делать ли революцию в масштабах колонии, в конфликте Родригеса с оппонентами Хантингтона наметилась эскалация. Иначе и быть не могло: та реформа в способе охоты на нутрий, которую продавливал энергичный латинос, требовала подчинения всех. При отсутствии оперативных средств связи добытчики гигантских нутрий могли организоваться в лесу лишь путём чёткого следования жёстким правилам дисциплины. Саботировать их, не особо-то напрягаясь, мог каждый, но, как водится, особо наглые парни с лидерскими замашками - Мензел и Зиб - не поленились быть всюду первыми. Между прочим, всем остальным во вред.
(А, кстати для Гонсалеса, руководство колонии мобильную связь для того и запретило, чтобы затруднить организованное неповиновение; раз мензелы и зибы так непринуждённы даже в охоте, то каковы они были бы в опасном перевороте, нетрудно догадаться: других точно так же подставят, а скажут, что ни о чём не договаривались!)
Уследить за саботажниками не мог ни Хантингтон, ни даже Родригес. Охота же есть охота, в ней и собственный план добычи тоже имеется, превращать её в слежку за охотниками никому не с руки. Вот и остаётся стыдить озорников пост-фактум. Находить всё более сильные выражения - те, что непременно заденут гордость нарушителей. Ясно, что и последним гордость не велит оставаться в долгу. А там и до рукоприкладства недалече.
Когда Мензел и Зиб напали на Родригеса, Гаррис хоть и был настороже, а предотвратить избиение не успел. Не мудрено. Позвать Эстебана с Гонсалесом на выручку, добежать до нужной тропинки - всё это время. Но хорошо уж и то, что юного лидера не забили насмерть. А могли. Гаррис отвечает: могли! Больно уж озверели.
Но чем хороша открытая драка - оправдывает жёсткие ответные действия. Зиб и Мензел, как говорится, загремели под замок. В этом положении им осталось либо утереться, теряя скрытых сторонников, либо прорываться на волю, кого-то из них обнаруживая. А уж сколько сторонников Мензел и Зиб имели в своём охотничьем отряде - отдельный вопрос. Чувствительный к таким вещам Родригес его для себя затемнил достаточно, чтобы не опускались руки. В этом юноша прав. Ведь с Мензелом и Зибом, если не считать пришлых, - все кроме Хантингтона. С той или иной степенью откровенности.
Гаррис тогда сказал Родригесу:
- Надо подстраховаться.
Уточнять не стал, чтобы не усыплять бдительность. Но по большому счёту сразу было ясно: раз в сторожа сарая с Мензелом и Зибом вызвался пеговолосый Джо Бустер, значит, он их и выпустит.
Так и получилось.
А дальше произошла перестрелка. Тот уровень эскалации, на котором Зиб и Мензел потеряли-таки всех сторонников. Осторожных оттолкнули тем, что пытались убить Родригеса. Уважающих силу - тем, что не смогли.
6
Стоило Родригесу выстоять в вооружённом противостоянии - дальше всё пошло, как по маслу. К победителям тянутся. Побеждённые поджимают хвосты. Мензел, Бустер и Зиб, высланные-сосланные в другие охотничьи лагеря, радовались, что легко отделались. Остальные благодарили судьбу, что не слишком активно их поддержали.
Приезд Альвареса, Рамиреса и Лопеса положение юного лидера тем более упрочил. Когда в твоём отряде латиносов уже добрая треть, поневоле остережёшься пенять им, что они латиносы. Если, конечно, сам не собрался уходить - вслед за постыдно продувшей троицей.
Набивались в приятели к Родригесу даже откровенные 'не любители' его расы: сильного латиноса лучше сделать своим другом, ведь так? Значительные крохи общего внимания перепали также Гонсалесу, да и Гаррису. Народ в отряде быстро смекнул, что Родригес с ними советуется, а значит, люди они непростые. Потенциально полезные.
И в общем-то, правильно вычислили. Родригес, Гонсалес и Гаррис - кто ещё из беглецов с 'Антареса' мог повлиять на будущее охотничьего отряда под чёрной скалой?..
Ах да, раз за разом перебивал себя провидец, где-то есть ещё Флорес, его влияние может быть столь же сильным. Но Флорес - отдельная история. Пока не выберется с Мутного ручья, принимать его во внимание не обязательно. Здесь и сейчас их по-прежнему трое. И Гаррис уже не последний. Он ведь получает послания о грядущем, а люди на такое падки.
Как-то незаметно, с непринуждённой постепенностью вокруг Гарриса стал образовываться новый кружок любителей погадать о будущем. Пит Бойтано, Честер Хардерн - эти были активней других. Часто без видимых причин оказывались рядом, и Гаррис понимал: ждут. Понимал, и чего именно ждут: впадения в провидческий транс. Причём ждали-то для себя, не доноса ради; это подкупало. И всё же их ожидания были несколько навязчивы, а самое грустное, что Гаррис и сам понимал: этих уже не отвадишь. Пока не изречёшь что-нибудь этакое - не отстанут, зато как изречёшь - отойдут, будут думать над смыслом. Запоминать, заучивать. Значит, время какое-нибудь пройдёт, пока снова рядом не замаячат.
Ну же, ну, ну скажи хоть словечко новое! Всё равно о чём. Главное - лишь бы оттуда... Только прямо оттуда, не в позднем истолковании. Чай не на легковерных имперцев напал, а на людей практических. На способных отличить хитрые бодрственные басни от обморочных речений... Ну, или точней, на уверенных, что способны.
Имитировать глубокие провидческие трансы? А что, это выход, показалось ему. Не хуже любого другого. Кому-то такого лучше не делать. Неумех рано или поздно поймают. Но у Гарриса - особый случай. Его имитации честны и одухотворённы, к тому же они сплошь и рядом переходят в подлинный транс. Что за идеи он из открывающихся глубин достанет, заранее сказать невозможно. Главное же что? Своекорыстия в них исчезающее мало. Вовсе нет мелочных провокаций. А уж о чём болтать начнёшь - подчас и не догадаешься. Потом полдня сам ходишь в недоумении: ну и зачем? Лишь тогда усечёшь неявные смыслы. Но главное что: против себя-то не скажешь. Если, конечно, не совсем сбрендил.
Кстати. С какого-то момента у Гарриса участились провидческие послания о подъёме Флореса. Дескать, у себя в Мутном ручье он уже главный, а там, глядишь, и под Чёрную скалу Мутный ручей приведёт... Смешно было наблюдать нахмуренные физии Честера и Пита, когда они силились разгадать, что бы это значило. Гаррис-то понимал: послание не для них. Но пусть потренируются в толковании, чего уж там.
А потом через приятелей-водителей вездеходов к Родригесу пришла весть: Флорес уже начальник. И не только над отрядом у Мутного ручья, но и над всеми охотничьими отрядами в округе. И когда успел так подняться?
7
Вскоре после того Флорес приехал. С инспекцией, как новый начальник. Удивился, найдя под Чёрной скалой всех-всех-всех. Поговорил с бывшими товарищами довольно любезно, но чувствовалось: произошедшая в нём перемена его от них окончательно отделила.
Интересно: ни Гаррис, ни Трентон до сих пор не пытались оторваться от бывшего имперского экипажа с тем, чтобы успешней выживать в одиночку. А у Флореса легко получилось. Настолько, что ни он соплеменникам не нужен, ни они ему. А это значит: к герою, который грядёт, Флорес будет стоять в совсем ином отношении. Не как все. Самоуверенно, без помощи, без надежды. С волей к соперничеству, ибо заведомо принял другую сторону.
- А скажи, провидец, - спросил у Гарриса Пит, - кто из латиносов будет стоять круче: Флорес или Родригес?
- Родригес.
Но пройдохе Питу простого ответа всегда мало, ему бы с закатыванием гляделок, да с пеною на губах. Попросил:
- Ты узнай у своих видений, а?
- Позже выспрошу, - пообещал, уже зная по опыту: не отвяжется.
Хлопнуться оземь, да что-нибудь произречь? Нет, какая-то сила Гарриса останавливала. Сила невнятного предостережения. Мол, о Флоресе - ладно, куда ни шло, а Родригеса не касайся, ненароком подставишь. А на нём-то всё держится. Всё про встречу героя.
Или уже подставил? Эх, в этом случае придётся исправить ошибку.
- Давай сейчас, а? - просил Пит. - Очень надо. Сделай одолжение, мы же с тобой одной веры. 'Ковчег Спасения', так ведь? - и в доказательство настырный единоверец забормотал один из длиннейших псаломов преподобного Амоса. Что называется, зашёл с козыря.
И казалось бы: зачем Питу двоих латиносов сравнивать? Ищет авторитет, к какому прибиться? Мог бы найти подходящий и среди своих, если Гаррис ему - похоже, вместо бесплатного оракула.
- Довольно бубнить, - сказал ему строго. - Я давно признал в твоей речи следы знакомства с учением истинного Ковчега, но пока мне неясно, насколько ты в вере крепок. Потому ответь для начала, что для тебя изменится от моего ответа?
Осторожно заданный встречный вопрос помог прояснить: да, Пит как раз выбирает сторону в некоей сложной игре, сути которой не вполне догоняет; сама тема сравнения идёт от Фостера.
Ну а тому зачем знать? Не поручено ли собирать сведения специально - этим, как его, Джо Клинтвудом? Последнего у Бойтано не спросишь. Но да что за горе, коли Гаррис уже догадался, что надо ответить?
Делать нечего, хлопнулся оземь бездыханным болванчиком, захрипел потусторонними голосами:
- А видения так считают: будет Флорес стоять Родригеса круче! - с ходу же принялся себе же противоречить.
Лишь бы меньше в сторону Бенито поднялось зависти!
- Ха, ну видишь!..
Но Гаррис уже продолжал:
- Правда в том, что Флорес будет начальством колонии, а Родригес нет.
Уж такого сказануть он никак не ожидал. Помимо воли вырвалось.
- Значит, надо держаться Флореса?
- Не спеши, - замогильным таким голосом. - Флорес круче, да толку тебе с того чуть!
- Как так?
- Он не вспомнит. Ни своих, ни попутчиков. Ни ранних, ни поздних. Будет слишком велик. Всех забудет, кроме себя. Ибо имя ему: обоюдотяжёлый робарианский молот.
- Какой-какой?
- Обоюдотяжёлый. Давящий чужих и своих. Тем и другим равно прилетит по кумполу.
- А, ну ладно, - смешался Пит. - Если что, я спросил просто так, без дела. Мне по кумполу сильно не надо, так и передай голосам.
Но втереться в доверие к Флоресу лицемер попытается. Позже.
8
Надо же, как опростоволосился!
Назначил Флореса главным лицом на Эр-Мангали... А это вдвойне глупость. Во-первых, зачем было так сильно подставлять в глазах местных одного из латиносов, за которым другие могут улететь 'паровозом'? А, во-вторых, не приведи Господь, сбудется: что тогда делать?
'Крепко стоять' и 'быть начальством колонии' - это ведь не одно и то же! Может, догнать Пита и пояснить, что другое имел в виду? Что хотел сказать просто о начальстве в колонии...
Не пояснишь. Только не Питу. Адепту счастливой веры в Ковчег Спасения позднейшие толкования не заслонят сказанных в исступлении 'подлинных слов'. Другим положено толковать, сколько угодно, но не оракулу, его дело - точность передачи. Тьфу, зараза!
Процессы запущены. На них уж не повлиять. Осталось выгребать последствия. Новость о том, что Флоресу обморочные видения Гарриса уготовили власть над рудной колонией, а значит, над всей планетой Эр-Мангали, как ни крути, была слишком опасной, чтобы о ней болтать. Но проболтался один, а выгребать предстоит многим.
Это значит, Гаррису предстоит разговор. Как минимум, с Родригесом и Гонсалесом. И, что характерно, не из приятных: придётся во всём повиниться и только тем и очиститься. В ожидании случая для встречи с ними связист не раз пытался войти в состояние глубинного видения и слышания наедине с собой - да где там! Для яснослышания необходимо стартовое состояние внутреннего безмолвия, оно же не наступало. И не могло наступить. Толковому же ясновидению препятствовала рябь в глазах, да такая сильная, какой у способного Гарриса не бывало отродясь.
9
- Скверно, - хмыкнул Гонсалес, выслушав от Гарриса разом обо всём: и о пришедшей через него вести о будущем, и о пытливом Пите Бойтано, и о Чаке Фостере, который кому-то потихоньку докладывает. Собственно, вероятную катастрофу создавали все эти звенья вместе с другими, Гаррисом ещё не разведанными.
- А зачем Пит интересовался? - спросил Родригес.
- Какая-то игра затевается. Кто-то из начальников ставит на Флореса, кто-то на тебя. Ну, я так понял, - виновато пояснил Гаррис. - Причём кто из начальников, Бойтано и сам не знает.
- А Чак?
- Манипулирует Питом. Чтобы узнать, кого из вас двоих больше опасаться. Чак докладывает начальнику колонии - Джо Клинтвуду...
Родригес и Гонсалес поглядели на Гарриса внимательно.
- Но он не начальник колонии, - воскликнул Родригес.
- Уже нет?
- Он никогда не был начальником колонии, - подтвердил Гонсалес.
- Не может быть, - машинально пробормотал Гаррис.
- С чего ты взял, что начальником был Клинтвуд?
- Так... видения...
Да, других источников у Гарриса нет. Видения, а также озарения, фантазии, внутренне звучащие слова, проговоренные тобою же в голос. У Гонсалеса с Родригесом, конечно, совсем другие источники. Водители вездеходов - Олаф, Брандт и другие, доносящие информацию извне. Верную ли? Ну, раньше никто не жаловался...
Осознав недостоверность собственных представлений о начальниках планеты - хоть будущих (Флорес), хоть настоящих (Клинтвуд), провидец несколько долгих мгновений потерянно молчал. Родригес постарался разрядить обстановку:
- Да кто ж их упомнит, этих начальников, если мы никого из них и в глаза не видели, а слышали лишь имена?
Оно-то так, но имена не должны были обманывать Гарриса. Если это случилось... Н-да! Внезапно, ничего не скажешь... Это ведь значит, и с другими гарантиями от Гарриса то же самое.
- Кстати, Бенито, а что у них там со сменой начальства? - поинтересовался док. - Я так понимаю, сейчас обо всём этом именно у тебя самые новые сведения?
Ну ещё бы. Приятельство Родригеса с водителями вездеходов - известное дело. Залог не только подробной информированности сейчас, но и крепкой логистики будущей его империи, какова бы она ни была.
- До последних недель начальником колонии был некто Добсон. Он много кого не устраивал, и его, что называется, съели собственные приспешники. По официальной же версии, бедняга застрелился.
Слушая о Добсоне, Гонсалес кивал с довольным видом, из которого можно было сделать вывод, что печальный конец Добсона лично его ну нисколько не печалит, а даже наоборот.
- Кажется, покойник особо благоволил известному вам доктору Хойлу, - Родригес усмехнулся, давая понять доку, что понимает и разделяет его чувства, - и надо полагать, карьера этого доктора теперь пошатнётся.
- Да, будем надеяться.
- Ну а преемник Добсона ещё не объявлен, - продолжал Бенито, - здесь есть варианты. Либо это будет знакомый нам Джед Кафф - та высокомерная зануда, которая нас на планете впервые встретила, либо же некто Флетчер. Его мы пока не видели, но будем надеяться на лучшее. По крайней мере, старик Хантингтон, которого я поддержал против Мензела, это его человек. И получается, что некую услугу ставленнику Флетчера мы уже оказали.
- Тогда Мензел, наверное, человек Каффа? - догадался Гонсалес.
- Очень может быть.
- А Клинтвуд? - спросил в свою очередь Гаррис. - Тот, кому докладывает Чак Фостер. О нём что, ничего неизвестно? Совсем?
- Расспрошу, - пообещал Родригес. - Я о нём пока мало что слышал. Но Брандт или Олаф должны его знать. Единственное что, Каффу с Флетчером он точно сейчас не соперник. Мелковат по их меркам. Вот разве потом...
- Да, потом, - голос Гарриса более-менее окреп, а с ним и пошатнувшаяся способность верить в сказанное. - У этого парня большое будущее. Он обязательно дорастёт до начальника колонии. Будет предпоследним начальником, но уступит нашему Флоресу.
Правда, к этому времени и сам Флорес окажется весьма далеко не наш.