Аннотация: 7-й рассказ в цикле. Становление лидера в социальном выживании на чужой планете.
Рождение Родригеса
1
Когда в охотничьем лагере, что у Чёрной скалы, появились Гонсалес и Трентон, то юный Бенито Родригес, наверное, как никто другой, чувствовал себя на подъёме. Он излучал оптимизм, притом не лишённый почвы.
- Нас уже пятеро! - первое, что сказал Гонсалесу.
Пятеро беглецов с "Антареса" собрано под одной крышей!
Как так случилось? Ну, лагерь старика Хантингтона под Чёрной скалой изначально был самым большим из охотничьих лагерей - человек на двадцать. Потому и Бенито прислали сюда не в одиночестве, а в паре с Гаррисом. Почему именно с Гаррисом, дело, в общем-то ясное. Вид у связиста был изначально слишком уж неспортивный, и ничуть не предрасполагал к надежде, будто с охотничьим промыслом он сладит. Но он сладил. Всё же не только спортсмены ловко стреляют из охотничьих ружей.
Третьим в лагерь к Родригесу прибился пилот Эстебан. Этого добавили сюда чисто случайно: Эстебан отбуксировал катер на запасной космодром и вернулся чуть погодя, когда прошлое распределение прочно забылось тем, кто делил экипаж.
А чертвёртый и пятый - Гонсалес и Трентон, и, верно, посланы судьбой неспроста. Не знак ли это Бенито, что собрать пора всех? Всех, кого дозовёшься. Лопеса из Жёлтого леса. Рамиреса из Хвандехварова оврага. Альвареса из-под Седой опушки. Вот единственно кого не хотелось бы приглашать, не подумав, так это Флореса. Очень уж неуживчив, пусть пока посидит при Мутном ручье, как судьбою ему назначено.
Каждого из товарищей Бенито давно уже мысленно локализовал на карте планеты; обо всех расспросил водителей вездеходов. Благо, ему не трудно и с охотниками ладить, и с транспортниками тоже. И лицо у него располагающее, и язык неплохо подвешен, и не дурак, и внимателен к людям, и люди к нему тянутся.
Он ведь всех запомнил по имени! Два десятка имён охотников: Джо Бустер, Чак Беррис, Чак Фостер, Пит Бойтано, Честер Хардерн - и так вплоть до Ника Мензела, наименее приятного типа в отряде. Шестеро водителей вездеходов: и Хэнк, и Магнус, и Сэм, и Джо, и Олаф Торвальдсен, и Брандт. Между прочим, из этих водил в приятелях у Родригеса ходило уже пятеро, лишь один неуместно весёлый Брандт держался особняком; но дело, впрочем, понятное.
Брандта того буквально на днях за что-то турнули из охраны (говорят, повздорил с товарищем); поговорить этот парень был не дурак, но слушал только себя, так что Родригес, увы, не нащупал к нему подхода. Зато кого этот новый водитель крепко зауважал - Эстебана. Кажется, за лётное мастерство. И, как понял Бенито, впечатление от мастерства получил в тот момент, как пилот перегонял катер. Причём впечатлило беднягу настолько сильно, что на этой-то почве он и повздорил с товарищем. С перестрелкой, чин-чинарём.
Что и говорить, интересные штуки эти людские судьбы!
2
Быт в охотничьем лагере возле Чёрной скалы можно назвать суровым. Никакого личного времени, только охота, разделка туш, сон и еда. Сильнее других от бессмысленности суточного цикла занятий страдал Эстебан. Да любому образованному человеку прыгать усталой белкой в колесе обидно до слёз. Остаётся искать в вынужденном занятии какой-никакой собственный интерес. Что нашёл Эстебан? Лишь красоты леса, да и в них себя скорей убеждал, чем созерцал воочию. Точно так же Родригес ушёл в общение.
И оно, в начале-то - строго по делу. Надо выпытать у старого Хантингтона, что и кому делать. А старик и рад бы сказать, но только вечно простужен и заикается. Вот и выходит нечто невразумительное: пропадает для слушателя бесценный охотничий опыт. И в первую голову - знание повадок прытких гигантских нутрий. А ведь этих упитанных тварей, достигающих полуметра в росте при полутораметровой длине, признавали предпочитаемым предметом охоты в окрестных лесах. За питательность плоти и ценный мех. Вот только радость добычи улыбалась мало кому.
Кто, кроме Бенито, хоть раз до конца дослушал путаную стариковскую речь? Никто, ведь скромняга Хантингтон и не заставлял себя слушать. Из-за этого те, кто пытался чему-нибудь научиться, тупо повторяли его успешные действия. Выходило криво. Так потому и криво, что не уловили смысла!
Родригес первый, кто понял. Гигантские нутрии - лишь по видимости одиночки. На самом-то деле живут семьями, и семьи у них пребольшие. Вот питаются - да, раздельно, каждая в себя. Рядом-то не прокормишься: слишком они гигантские, по крайней мере, для нутрий. Правда, и прыткие.
Чтобы сыскать себе пищу, жирные крысы разбегаются от своей норы достаточно широко. И, хоть хищных зверей в лесах под Чёрной скалой кот наплакал, в поиске пропитания нутрии уязвимы. Быстро бегать они наловчились, но на такие-то расстояния - не с их комплекцией.
Главный же бич для нутрий - кочующие стаи кадаргов. Раз или два в году эти злобные твари прокатываются по здешним лесам и тогда рвут всё, что шевелится. И казалось бы, одного набега довольно, чтобы с популяцией нутрий покончить раз навсегда. Но жирные крысы всё ещё живы. Почему?
Вот с этого места Хантингтона слышал один Родригес. А ведь отсюда начиналась вся соль о нутриях! Дело в том, что они тревожны и эмпатичны, и имеют прекрасный нюх - чем-то лучший, чем даже у хищников, и это им помогает общаться запахами. Чем же лучший? А вот чем. Нюх у нутрий сильно специализирован. Чуют ли они запахи хищников, это ещё вопрос, но они точно распознают собственный запах страха. И особенный запах боли, который распространяет даже мёртвая особь, не успевшая испугаться. А уж запах страха, боли и крови запускает массовую реакцию. Стоит в округе кому-нибудь так запахнуть - остальные скорей убегают. Если же пахнут двое - все особи прячутся. Прятаться они умеют, и притом не имеют нужды бежать к центральной норе. Кроме неё у них есть индивидуальные норки - схроны, отрытые про запас, на случай такой тревоги.
И что получается, когда в охоту на нутрий снаряжаются ребята из лагеря под Чёрной скалой? То и получается, что дичь успевает попрятаться, едва запах боли, крови и страха разнесётся от первых же трофеев. Как итог - первые две успешно отстреленные нутрии сплошь и рядом оказываются и последними двумя. Устройство крысиных нор таково, что человеку оттуда никого не достать, разве что ковшом экскаватора.
А надо бы обеспечить что? Сущую безделицу: одновременность отстрела. Мог ли о ней позаботиться косноязычный заика Хантингтон? Нет уж: пока прокашляется, пока прошамкает первую фразу до конца, слушатели давно испарились. Зачем слушать, когда можно иное? Подглядел за дедом - и воспроизводишь. Только и того, что делаешь это позже чем надо, когда все нутрии в панике разбегаются по норам.
А на самом-то деле, как добиться синхронности? Вариант "использовать мобильную связь" отпадает по той причине, что никаких индивидуальных средств связи планета не поддерживает. На связь - жёсткая монополия начальства. Это, кстати, немного странно. Добро бы речь шла о межпланетной связи - здесь никаких вопросов: любому планетарному начальству есть что скрывать от галактического, это аксиома. Но чтобы ограничивать всякую связь в пределах планеты? Связист Гаррис о том сказал недвусмысленно: правители опасаются организованного неповиновения. И он прав: организоваться без оперативной связи в разы сложнее. И не только в бунте, но и в простой охоте на нутрий.
Но Бенито кой-чего выдумал - его ум гибок. А тогда и собрал от имени Хантингтона сход охотников; ну, не то чтобы прямо на собственный риск - старик первый его поддержал. Он и сам-то ведь раньше пытался собирать этакие сходы, но вот беда: слушали его первые несколько минут, а дальше чисто скучали, отвлекаясь от его кашля да заикания на что-то повеселее.
То ли дело Родригес! Бенито не кашлял, а умные мысли излагал чётко и быстро, куда быстрее, чем у не слишком желающих знать автоматически затыкались уши.
Нехватку средств связи Родригес придумал восполнить чётким хронометрированием охоты с предварительной сверкой часов. Чтобы атаку на нутрий провести, скажем, точно в семь, нужно что? Чтобы к семи все уже подготовились, выбрали жертву, подобрались на удобное для выстрела расстояние и - залегли в засаде. И лишь только семь, все, как по свистку, лупят по нутриям, не давая им времени убежать.
Ровно в семь, это значит, никто не ранее. Как бы некоторым того не хотелось. Ну, а кто не успел к семи - дело житейское. Лучше ведь один кто-нибудь не успеет, чем опоздают все.
Идея простая, да? И на сходе с ней согласились. Легко, без всяких контраргументов. Отчего так вышло? На авторство Родригес не претендовал, прикинулся толкователем слов Хантингтона - и только. Старика же уважали, пусть не по сути, а напоказ. Слушать не слушали, но и спорить не спорили. А тут и выслушали впервые - авторитет усиливается.
Сработала ли идея Бенито? Ну, в начале-то - вовсе нет. А всё почему? Жадность грызла охотников. Договориться они договаривались, принимали обязательство товарищей не опережать, но в нужный момент о договоре своём забывали. Систематически забывали. Четырежды. Намного раньше положенного срока над лесом гремели выстрелы, заставляя ожидать неутешительных результатов. Сами резкие звуки нутрий, возможно, и не распугивали, а вот запахи смерти и страха, сопровождавшие их - это уж всенепременно.
- О! Опять кто-то что-то забыл, - слыша дальнее эхо выстрелов, сообщал Эстебан или Гаррис. К началу глупой ходьбы Родригес и двое товарищей редко успевали даже разойтись по квадратам: им, как новичкам, неизменно выделялись участки дальние.
- Прибил бы забывчивых мерзавцев! - отвечал на это Бенито. И правда, прибить хотелось. Проговаривал вслух, чтобы хотелось меньше.
Забывали-то злонамеренно. Пользуясь тем, что в минуту, когда стреляют, их тупо некому остановить. Вот только вычислить, кто это делал, была пара пустяков. Те, кто возвращался с уловом, кто же ещё? Рябой Мензел и его приятель Зиб.
Первый раз Мензел и Зиб ходили королями. Говорили: ничего не дала эта ваша охотничья реформа. Со второй охоты на них уже стали коситься: нарочно ведь всем всё портят! Перед четвёртой охотой Родригес от имени Хантингтона с ними поговорил. Думал собрать сход, но в ту пору к отряду как раз добавились Гонсалес и Трентон, так что чувствовал за собой нужную силу и так, без лишних свидетелей.
- Подставлять товарищей скверно, - сказал им. - И закончится для вас плохо. Вас двое. С Хантингтоном согласилось два десятка - неужто не найдём управы?
- Да ты сам кто таков? - сплюнул Мензел. - Ты не Хантингтон, за тобой большие дяди из головного посёлка не стоят. Ты один. Для тебя же первого всё и закончится плохо. Прямо сейчас.
Но никакого движения, чтобы воплотить в жизнь угрозу, так и не совершил. Голый понт, как говорится? Или вовремя заметил внимание Гарриса и Гонсалеса к их секретному разговору в сторонке?
А Зиб, ухмыльнувшись, добавил:
- И совсем не от Хантингтона твой трендёж. Что мы, глухие? Сам всё придумал, старика перед фактом поставил. На его место прицелился? Так не выйдет. Его место уже поделено: понял-нет?
Родригес ответил достаточно твёрдо:
- Я предупредил. Кому станет хуже - ещё увидим.
- Увидим! - с вызовом откликнулся Мензел.
Но сделать плохо "прямо сейчас" так и не решился. Тонкий показатель истинной меры его уверенности.
3
И вот состоялась четвёртая охота по новым правилам. Четвёртая из неудачных охот. Правда, сравнимая по результатам с каждой из предыдущих. И там нутрии прятались, и здесь. Только прежде везучие охотники как-то, что ли, тасовались. А теперь - Мензел и Зиб, только двое без вариантов. Остальные же следовали соглашению, придуманному Родригесом, и остались, что называется, в полном минусе.
Успехи охотников - они ведь фиксируются. Заносятся Хантингтоном у всех на виду в пухлый журнал. И рейтинговые нутрии, и та малозначимая мелюзга вроде скунсястых кротов и синих от голода дикобразов, которыми неудачники замещали отсутствие настоящей добычи. Вроде того, что старались, раз притащились не с пустыми руками.
Журнал - типа святое. Залог соревновательности и общего успеха - как-нибудь так. Всякая добыча учитывается потом, в конце месяца, при дележе заработанных группой денег. Перестанешь учитывать - сразу наступит хаос и повальная лень. И не мудрено, что все прошлые разы старик недовольно бурчал, но признавал за двумя нахалами их добычу.
В этот раз бы тоже признал, но Родригес очень просил такого не делать. Вместо включенья в приход пары добытых тушек Хантингтон объявил сход - благо, с охоты вернулось уже большинство. Кстати, оно и сидело на плоских камнях под Чёрной скалой - то есть, как раз на месте, традиционном для общих сходов. Впрочем, не по чьему-то там умыслу, просто удобное место, отчего бы не посидеть? А раз уже даже сидят, самое время собраться в правильный круг и обстоятельно поговорить...
Только не всем так казалось. Кто бы стал сомневаться?
- А чего вдруг сейчас? - возмутился Зиб. - Перед охотой всегда собирали... Ты бы, старый, скорей записал нашу добычу, и мы пошли бы. Заняты, понял?
Хантингтон мучительно закашлялся и лишь движением головы смог ответить, что решение его отрицательно. Ту ксенозаразу, которая в нём сидела, гонсалесовы антибиотики, к сожалению, не брали, а к ней ещё добавлялась аллергия на нервной почве. Вот наглецы и пользовались вовсю безответностью шефа.
- Старик согласен! - во всеуслышание объявил Мензел.
- Врёшь, - отбрил наглеца Родригес. - Никто с тобой покуда не соглашался.
- А что соглашаться? - снова встрял Зиб. - Правила таковы, понял? Мудрые правила, не чета твоим глупостям. Не знаю, кому, да как, а нам с Мензелом надо скорее содрать крысиные шкурки. Удача, нам, понимаешь ли, улыбнулась, гы-ы, в отличие от некоторых.
Старый охотник по-прежнему лишь кашлял да заикался, и Бенито, мельком оглянувшись на него, взял инициативу в свои руки.
- Кто не хочет присутствовать на сходе, пусть валит свежевать, кого хочет. Но записывать ли нутрий на счёт Мензела с Зибом - это решит сход.
- Это как это решит сход?! - завопил Мензел.
- Да с какой стати?! - поддакнул Зиб.
Тем самым оба, хотели они того, или нет, но включились в работу схода. Первым вопросом, поднятым на сходе, стал вопрос о том, проводить ли сход, но это уже детали. Крысятников уже вытянули в поле диалога, это главное, остальное же дело техники. Нешто Родригес их не переспорит?
4
- Предлагаю такое решение, - сказал Бенито, - дичь, добытую в нарушение правил, принятых на прошлом сходе, считать общим достоянием отряда. По-моему, разумно, да? - охотники загудели одобрительно.
Но о победе, конечно же, думать рано.
- Слышал, Зиб? - обернулся к приятелю Мензел. - Кто-то нам предлагает разумное решение. Можешь ли ты разглядеть этого разумника невооружённым глазом? - произнёс он озабоченно.
- Вон того грязного выскочку-латиноса? Нет, не вижу! - заржал тот. - Нужен оптический прицел.
- Не видим! - это Мензел воскликнул уже патетически. - Не видим того, кто здесь решает. Раз не видим, то это слуховая галлюцинация!
Кто-то по инерции хохотнул. Чем взбодрил нахалов ещё сильнее.
- Предлагаю слуховых галлюцинаций не слушать! Все согласны? Ну, будем считать, что все. А мнение галлюцинаций никого не колышит!
Родригес придержал длинное ругательство по-испански: во-первых, напомнит собравшимся, что он, таки да, первым долгом латинос, во-вторых, кроме Гонсалеса с Эстебаном никто не поймёт, в-третьих, что подумают старшие товарищи о бывшем стажёре? С приличной же репликой вышла заминка. Не нашёлся.
- Очень кстати пришёлся сход, да Мензел? Мы тут как раз думали: что за дурацкие правила нам предлагают? Кто на них наплевал, тот что-то добыл, заметили, а? Кто им следовал, тот получил только шиш с маслом! Вот и думайте: нужны ли вам такие правила? - Зип распалился, заорал во всю глотку. - Кому нужны дурацкие правила, а?! Только дуракам!!!
Тут Бенито глянул по сторонам и с удивлением понял: а ведь к наглому вранью прислушиваются! Неужели кто-то не смог сложить два плюс два?
Местные охотники, птенцы Хантингтона, верят клоунам, не слушают старика, а в Родригесе видят чужака и выскочку? Ладно, не мудрено. Добро бы лишь это. Но и свои, по сути не поддержали.
Эстебан глядел безучастно, Гаррис ушёл в одинокий медитативный транс, Трентон устраивал поудобней свою продырявленную ногу, а Гонсалес? Врач следил за событием с интересом, да только вмешиваться не пытался. Слишком уж он здесь недавно, за сутки с небольшим в курс всего никак не войдёшь, лишь дров наломаешь.
Вдобавок свои, верно, надеялись, что Бенито справится сам. Он и сам бы надеялся, но...
И Зиб, и Мензел - парни горластые с лужёными глотками. Перекрикивать их - пустой номер. Родригесу оставалось ждать, когда выдохнутся, чтобы вновь перехватить инициативу. Но и горлопаны, небось, понимали, что он их пережидает, вот и не делали пауз. Лишь замолкал один - второй тут же подхватывал. Старались поскорей обтяпать свои задачи, сразу несколько, чтобы он замахался поворачивать их решения вспять.
- Эй, дружбаны! - Зиб апеллировал к охотникам. - Вдумайтесь же сами: вас крупно кинули! Кто кинул? Неужели же мы с Мензелом? Нет, не мы! Мы как добывали нутрий, так и добываем, никому от того не плохо! Вас кинул тот, кто навязал дурацкий запрет на вашу удачу! Кто навязал? Думаете, сам Хантингтон? А вот и нет! Навязал этот заметный лишь в микроскоп выскочка-латинос, - и указующий перст на Бенито, - который типа умеет понимать старикана, а на самом деле всё сам выдумал! Почему я так уверен, скажи, Мензел!
- Да потому что старого Хантингтона никакой бес не поймёт, что он там себе бормочет! - вставил приятель.
- Точно! Именно так!
Хантингтон побагровел, пытаясь что-нибудь возразить, но согнулся от кашля. Да, если некий бес понять его не захочет, совершенно свободно может и не понять.
- Нехорошо так про Хантингтона... - начал было ворчать пеговолосый Джо Бустер, но момент выбрал неудачный, и его быстро заткнули.
Мол, никто ничего про Хантингтона не болтает, Хантингтон вообще непознаваемая "вещь в себе", потому кто же может что-то о нём болтать? Только лживые латиносы-толкователи, вот единственно кто.
- Значит, так, - разошёлся Мензел, - правила, что ограничивают свободу охотников, отменяем сходу без голосования! Почему без? Да старик так захотел! - он издевательски заржал.
Неужели все проглотили?
- Дальше! - тявкнул и Зиб. - Латиносов общим решением выгоняем вон из отряда! Прикиньте: их тут уже пятеро! - кто-то усомнился. - Что, Гаррис и Трентон не латиносы? Да самые натуральные! Просто фамилии взяли наши, чтоб отвести глаза! Да, выгоняем! Да, общим решением! А кто не согласен, тот сам латинос!
Может, Родригес напрасно выбрал стратегию выжидания? Но суетливо огрызаться двоим скандалистам, набравшим обороты... Нет, уподобляться им нечего. Его спор не с ними, а поверх них. И ударит он чётко и аккуратно. Словом, исполненным жесточайшей вежливости.
- И вот что скажу вам парни, - докинул Мензел с удручённой миной, - выгнать в шею имперских гадов обязательно, но недостаточно. Почему? Да потому что раз уж вышел такой промах, то и снова выйдет. Снова вместо старого Хантингтона кто-то пристроится нам устанавливать правила! Сраные правила для доверчивых дебилов!
- Верно, пристроится!
- Да уж. А всё почему? Да потому что старого Хантингтона никому нифига не понятно, что он бормочет! Может ли такой человек управлять охотничьим отрядом? Я вам скажу - нет! Я вам скажу: мы старика, конечно, уважаем, но все как один скажем - нет! Единожды промахнулся с этим латиносом, промахнётся и снова! Это значит что? - кивок Зибу.
- То и значит: главного надо перевыбрать!
- Постой... - засопел вдруг носатый Чак Фостер. - Но мы же не выбираем главных. Нет у охотников этого права...
Мензел перебил:
- Ну да! Хантингтона главным поставил Флетчер. Это все знают! Но тут же особый случай: главный у нас состарился! Маразм, как говорится, с годами крепчает и никого не щадит.
При последних словах старик, так и не прерывая кашля, сплюнул ему на ботинок, но пройдоха вовремя убрал ногу. Охотничья быстрая реакция.
И снова Зиб:
- Парни, за Флетчера не волнуйтесь. Он, конечно, назначил к нам Хантингтона, но сделал-то это не подумавши! Если мы вместо старого деда выберем себе Мензела, то Флетчер не будет в претензии, отвечаю! Почему? Да они же почти приятели!
- Ага, - подтвердил и Мензел, - однопланетяне!
Родригес же понял, что знание о повадках нутрий не отменяет более глубокого проникновения в структуру человеческого муравейника.
- Кто таков Флетчер? - только и спросил у Джо Бустера, которого всё ещё мнил на своей и хантингтоновой стороне.
- Правая рука Гарпера, - несколько отчуждённо бросил тот. Переметнулся?
Кто таков Гарпер, Бенито спрашивать уже постеснялся. Знал бы, спросил раньше ...
5
Революционное дело нехитрое. В небольшой группе, так точно. Знай, раскричись, как сварливая баба, и счастье уже в кармане. Раз - и поднятая тобой буря в стакане воспринята всеми всерьёз.
Только что все охотники считали, что их главарь - старик Хантингтон, а тут вышло два языкастых типа, поорало чуток, и на тебе. Слава Мензелу! Отчего это так? Откуда берётся в людях такая гибкость?
Родригес, конечно, неправ, что не разузнал о больших начальниках - Флетчере с Гарпером. (Кто бы думал, что пригодится?). Флетчер - икона, к которой перед восшествием на охотничий трон молитвенно обратились. Но кажется, власть и Флетчера с Гарпером, кем бы они ни были, чем-то сродни власти новых царей горы - Мензела и Зиба.
Отчего эти двое теперь начальство? Не оттого, что у них есть какие-то к тому предпосылки - знания, опыт, авторитет. А оттого, что все подумали: начальство теперь они. Так просто? А с чего бы сложнее?
Да, здесь вам не империя Сант-Амазон Эскабар. Многое происходит проще. Здесь традиций особых нет, управляют базовые влечения. Не это ли идеал управляемости Альянса? Двадцать вооружённых людей (пусть охотничьими пукалками, но всё ж оружием каким-никаким) с ходу согласилось поменять опытного лидера на крикливое чмо.
Или Родригес чего-нибудь не учёл? Может, того, что Хантингтон лидером вовсе не был. Его ведь не слушали: не заставил себя слушать. Его, вроде, за что-то и уважали, но напоказ, чисто напоказ. На самом деле Хантингтон здесь никому не сдался, в его лице уважали выбор какого-то Флетчера, и всё.
То есть, с выбором стороны Бенито промахнулся? Вроде того. Позиция рядом со стариком была совсем безнадёжна. Хантингтон давно ничего не мог. Это ему хотелось подтянуть старика к своему идеалу. По сути, энергия Родригеса чуть оживила этот руководящий труп - и сразу явила что? Нашлись недовольные. Мензел и Зиб рассмотрели за более сильным образом Хантингтона хитрую руку латиноса - вот и воспротивились влиянию новичка. Их можно понять? Да, наверное.
Но принять точку зрения Зиба с Мензелом - этого не будет! Во-первых, Родригес старался не только ведь для себя. Он выслушал старика, сделал выводы, и точно знает, как лучше: охота на нутрий должна быть оптимизирована. В итоге все выиграют.
Во-вторых, Мензел и Зиб повели себя по-хамски. Это наказуемо? Родригесом - да! Это значит... Это значит, латинос-галлюцинация, видимый только лишь в микроскоп, ещё дёрнет каждого за нос!
И когда Мензел уверенным шагом подошёл отобрать журнал регистрации добытой дичи у рядом сидящего Хантингтона, раздавленного дотла и наглым переворотом, и собственным кашлем, то Родригес оглушительно расхохотался в лицо "нового лидера", да так, что тот явным образом побледнел. Причём оказалось, загар и слой грязи на не умытом с охоты лице бледности не помеха.
- Плевать! - сказал Мензел. - После заберём, - и поспешно ретировался, старательно сохраняя уверенную мину на бледном лице.
Разумеется, остановил его не смех. Вернее, не только он. Смех в сочетании с дулом, глядящим в переносицу - вот она формула эффективной аргументации.
А стоило Мензелу отступить, как Бенито радостно воскликнул:
- Благодарим клоунов за удачное выступление! Сроду так не смеялся! Но поржали - и хватит. А теперь к серьёзным вопросам. Продолжаем сход.
6
В чём допустили ошибку Мензел и Зиб? В том, что сместили Хантингтона без голосования. Верней, они даже болтали "мы голосуем", но реально проголосовать никому не дали. Мало ли какими были бы результаты даже под их нажимом? Стрёмное ведь дело передавать важное тебе решение в чьи-то там руки. Кажется проще сказать "голосуем", а потом всех уверять, что голосование состоялось - да кто там упомнит?
Получилось, что Зиб и Мензел на крике и эмоциональном напоре что-то решили, а остальные, хоть с ними и согласились, но молчаливо, пассивно, вяло. Молчание - знак не только согласия, оно ещё чудное местоимение для самых разных вещей. Всегда ведь можно сказать: "Мы не о том молчали".
Точно так же, как любые всерьёз сказанные слова можно задним числом объявить выступлением клоунов. Можно-то любые, но если ораторы ещё и паясничали, ты говоришь об их клоунстве с полнейшей уверенностью, как сейчас. Ты не врёшь себе, потому не колеблешься.
Уходя, Зиб и Мензел закрыли сход. Не уйти не могли: вид Родригеса с ружьём почему-то сильно обоих встревожил. Но, уйдя, объявили, что сход закрыт, и рекомендовали всем расходиться.
Им сказали:
- Да, мы расходимся, - и даже многие мысленно разошлись, но в реальности почти все остались сидеть в кругу. Надо ведь узнать, что же будет дальше.
А дальше от имени багрового Хантингтона заговорил Родригес:
- Клоуны ушли, - сказал он, - они славно нас развлекли, но оставили после себя нерешённые вопросы. Теперь переходим к их рассмотрению.
- Они не клоуны, - возразил Джо Бустер. - Как ты смеешь их так называть?
- Без всякой задней мысли. По согласованию с начальником нашего с вами отряда, - добродушно пояснил Бенито и за подтверждением обратился к давящемуся кашлем Хантингтону. Тот кивнул.
- Но ведь старик... Ну ладно, - махнул рукой Бустер. Слова "низложен" он выговорить не решился. В особенности в отсутствие Мензела и Зиба.
- Может, сходить за ними? - заёрзал Чак Фостер.
- Кто захочет, может сходить. Но парни свой выбор сделали. Главе отряда всякую мелочь ждать не с руки.
Чак нахмурился, но никуда не пошёл. Другие тоже. Сделали выбор, причём всё тот же: не выбирать.
Спасибо Хантингтону, он со значительным видом кивал почти на всякую фразу Бенито. Кто поддерживал старика, тот не мог сомневаться: Родригес и правда выразитель его воли. Кто уже не поддерживал, тот оставался на месте из интереса, да ещё из неясных тревожных мыслей: как бы, к примеру, чего не вышло. Так и последних согласие между стариком и Бенито должно было успокоить, ну хоть отчасти.
О чём им сказал Родригес? О том, что реформа в охоте на нутрий до сих пор не работала лишь по одной известной причине. Имя ей - сопротивление клоунов.
Зачем было клоунам реформе сопротивляться? Может просто из вредности да по любви к шутейным проделкам. А может, представьте себе, пытались подкопаться под авторитет Хантингтона.
- Да не может быть! - усомнился Джо Бустер. Но это, видно, такой характер: парня хлебом не корми, только дай в чём-нибудь усомниться.
Нет, всё же добрый характер: врагам продаст, но в меру роста твоей силы оставаться будет на твоей стороне.
- Может статься, что и не может, - усмехнулся Родригес. - Важно не это. Факт в том, что проверить эффективность новых правил охоты мы до сих пор не могли из-за постоянного саботажа. Полагаю также, что это и впредь не удастся, если не устранить основное ядро саботажа.
Канцелярский язык, на котором Бенито озвучил последние мысли, на охотников действовал благотворно. Кто может так изъясняться, тот годен в начальство. Но хорошо, что Родригес очень по-разному может. Начальственного придурка ведь и надуют - недорого возьмут.
- Что-то с этими саботажниками надо нам сделать, - сказал доверительно-вкрадчиво. - Просто выгнать - по-моему, восстановятся. Если у Мензела всё на мази с Флетчером - вернётся и будет снова качать права. Я прав? - Хантингтон закивал. - Думаю, лучше всего - рокировка с другими отрядами. Мы им своих, они нам своих, и всё тихо-мирно, никто не в обиде.
- Никто не в обиде - это хорошо, - Чак закивал одобрительно.
- Но с другими отрядами надо ещё сговориться, - продолжил Бенито, - скоро вряд ли получится. А охота следующая завтра. Надо бы так её провести, чтобы клоуны не испортили.
- Само собой, - согласился Бустер. - Всё испортить им пара пустяков. Опыт уже имеется.
- Это значит, надо их изолировать. Где-то запереть, или приставить охрану. Только когда саботажа не будет, мы и сможем проверить, работает ли система.
- Так в сарае! - предложил тогда Фостер. - Лучшая изоляция там.
- Точно, в сарае, - поддержал Бустер, - я и покараулю.
7
Разоружить и скрутить клоунов - дело техники. Хорошо, что лишь двое. И хорошо, что Родригес всё-таки не один.
Момент нападения на Мензела и Зиба Бенито не думал оттягивать. Кто-то проболтается, клоуны подготовятся - и весь захват пойдёт наперекосяк, так и до жертв дойти может. Посадить под замок лучше всего заранее, не в последнюю же минуту! Правда, сначала место для них проверить достаточно ли надёжно. Если надёжно, так сразу и можно брать.
Впрочем, Зиб м Мензелом радостный миг своего пленения щедро приблизили сами. Они первые вздумали напасть на Родригеса: каковы!
Встретили на тропинке к отхожему месту, стоило Бенито завершить сход. Были не безоружны, и, наверное, готовились устроить "несчастный случай" по причине неладного обращения с огнестрелом, но первым долгом дали волю словам, а затем кулакам. Очень уж насолил!
- Стоять, имперская гадина!
- Скоро сдохнешь. И сдохнешь в мокрых штанах.
- Будешь знать, кому можно здесь угрожать, а кому не позволено!
Первый кулак в лицо прилетел от Зиба, сообщив телу инерцию. Будто куклу, Бенито швырнуло на Мензела, тот ему дал под дых. Хватая ртом воздух, подобно старому Хантингтону, Родригес чуть приподнялся и получил сапогом в подбородок. Ему не давали полностью приземлиться ещё несколько столь же неприятных мгновений. Дальше шлёпнулся лицом в пыльную тропу и услышал возмущённые крики.
Кричал Мензел - так сказать, лидер отряда здешних охотников по запасной версии. А что кричал? Да вот это:
- Отпустите меня, козлы, я ему ещё всыплю! Пожалеете, латинские свиньи! - и другое в таком роде.
Ну так "свиньи", или "козлы"? Видно, ругатель с родом не определился, какой ловчей приписать.
Мензела скрутили Гонсалес и Гаррис, чуть поодаль над телом Зиба стоял Эстебан. Не убил - оглушил прикладом.
- Ну и где здесь хвалёный сарай? - выдохнул Гонсалес.
На тропе появился Фостер:
- Сей момент покажу!
Вот как бывает. Тут ты всех уболтал, убедил, всех сделал, а четверть часа спустя твою бедную рожу мнут кулаками. Ну и обратно. Тут вы короли ситуации, тут вас выгнали и ославили как бездарных клоунов, тут вы суровые мстители, а тут вас уже повязали. Прям какая-то диалектика.
Одинокий сарай чуть в стороне от лагеря. То, что нужно.
Двери сарая были довольно прочными. Провинившихся клоунов крепко связали и кинули на пол. Да уж, отсюда, поди, не напакостят. Не помешают эксперименту. Или смогут перепилить бечеву лопатой?
Ну уж нет: Бустер на что? Сам вызвался сутки напролёт посторожить выскочек. Фостер пошёл его кликнуть: инициатива, так сказать, наказуема.
В ожидании Бустера пленники раскричались, Гонсалес соорудил им надёжные кляпы. С такими ни звука не прошепчешь.
Родригес, пока врач обрабатывал его ссадины, понемногу снова пришёл в самого себя.
- Как догадались? - осведомился у Гонсалеса. - Ну, что эти меня встретят, что нужна помощь.
- Гаррис, - врач кивнул на товарища. - Редких способностей связист. Будущее видит, как перед носом. Это он предсказал, что соперники начнут первыми. Ну, и сами дадут повод.
- А словесно на сходе что же не поддержали?
- Мы латиносы, - напомнил Эстебан, - это кого-то настораживает.
А Гонсалес хмыкнул:
- Мне до сих пор кажется, что слишком вовлекаться в дела местных не следует. Бороться во имя Хантингтона с его недоброжелателями? А смысл? По большому счёту, его нет. Да и Гаррис тоже сказал, не нужно. Почему не нужно? Ну, дескать, Родригес большой молодец, он и сам бы справился.
- Подтверждаю, Бенито, - улыбнулся Гаррис. - Варианта не справиться просто не было.
8
А вот об охоте следующего дня Гаррис сказал иное.
- Всё висит на волоске. Надо подстраховаться.
Если Гаррису что-то пришло, то видать, неспроста.
- Подстраховаться? Но как?
- Я пока не знаю.
Провидческий дар дело хорошее, но и логику тоже никто не отменял. Чем ещё могут напакостить соперники Хантингтона? Подговорить кого-то... Нет, кого-то не подговорят. Они обездвижены, и во ртах кляпы. Но сторонники у них, кажется, остались? Пит Бойтано, не он ли ушёл со схода сразу за Мензелом? А ещё Честер Хардерн...
Каждый из них, повинуясь протестному настрою, запросто испортит охоту. Один меткий выстрел по нутрии, дающий мощный всплеск страха в сочетании с болью - и вот оно, новое подтверждение неудачи реформ. Зиб и Мензел стрельнули бы точно, другие - с некоей вероятностью.
- Если успеха охоты по новым правилам не случится, - заметил Гонсалес, - останется всю реформу тихо похоронить. Их ведь когда хоронят? Не только тогда, когда сама идея порочна. Бывает слишком уж слабым ресурс, чтобы её продвинуть.
- И что?
- Хантингтон твой - пример лидера со слабым ресурсом. Он задавлен неврозом, отсюда его кашель. Не инфекция одолела - внутренний конфликт. Неявные страхи мешают ему командовать. И его усиления мало кто пожелал бы. Кажется, только тебе он удобен сильным. Да и то лишь тем, что нуждается в твоей силе. Ты поставил в игре на того, кто в тебе нуждается. И потому поставил на самого слабого.
- Что же вы предлагаете?
- Не привязываться, - сказал врач. - И выбирать стороны посильнее. Чтобы не тратить энергию, а умножать. Спросишь, зачем? Отвечу. На Эр-Мангали эпидемия не выясненной этиологии. Люди теряют человеческий облик, бродят в кататонии - я сам одного видел. И надо бы что-то делать, но главный начальник не хочет. Он всех убеждает, что эпидемии нет. Устраняет болтливых свидетелей. Этой политикой он и систему "Карантин" на свою планету накликал, но продолжает упорствовать. Понимаешь, к чему я клоню?
- К тому, что главную власть надо менять?
- Да. И поскорее. А в поддержке заики Хантингтона нужной нам скорости не наберёшь. Мелкая реформа - а силы сковывает. Консервирует ситуацию, дробит здешний отряд, укрепляет слабость.
- Я надеюсь собрать в отряде всех наших, - пояснил Бенито, - всех, кто с "Антареса". Вот и получится некоторая сила.
- И эта сила займётся добычей и разделкой нутрий?
Родригес вздохнул:
- Ну пока да. Дальше - как карта ляжет.
Но, по мнению доктора, развитие эпидемии не позволяло ждать. Обживаться под Чёрной скалой, когда пора наступать на головной посёлок колонии...
- А что говорят видения? - спросили Гарриса.
- О мятеже? Он заранее обречён, - без колебаний ответил тот. - Нам завет изначально был: обживаться и ждать. До того, как придёт мессия, ничего толкового не получится. Ни с эпидемией, ни со сменой планетарной власти. В общем, сами не сможем, но надо блюсти готовность. А ради готовности в будущем стоит сейчас подсобить и Хантингтону. Почему нет?
8
Гонсалес и Гаррис к общему знаменателю так и не пришли, каждый остался при своём. Но это, конечно, не значило, что Бенито кто-то из них не поддержит. Ясно, поддержат оба. Но Гонсалес не будет особенно верить в целесообразность его действий.
Тогда, возвращаясь к тезису Гарриса о необходимости подстраховки, Родригесу предстоит выдумать меры. От кого исходит опасность саботажа? От Пита и Честера. Ну, предположительно. Значит, если к Питу и Честеру приставить кого-то надёжного, эту опасность можно минимизировать. Правда, получится, что два надёжных охотника будут оторваны от основного рода занятий ради соглядатайства. Это - ещё минус две вероятных нутрии.
А что, если Честера с Питом тоже закрыть в сарае? Это освободит чьи-то руки, способные держать охотничьи ружья, но, конечно же, свяжет руки неблагонадёжных, причём, что ведь будет очень заметно, в грубом буквальном смысле. Но так ли сильны основания подозревать в дурных намерениях этих новых охотников, пока ещё не запятнанных? Нет, недостаточно сильны, чтобы кому-то из местных убедительно объяснить эту новую меру. В чём основания? Гаррис советовал подстраховаться, да, но кто им такой Гаррис? Впрочем, нет, даже сам провидец персонально на Пита с Честером не указывал. Сказал обтекаемо "надо подстраховаться!". А направление подстраховки Родригес измыслил сам, нашёл его там, куда привела его личная паранойя.
Так может, учиться больше доверять людям? Презумпция виновности не приведёт ни к чему радостному... Ладно, решил Родригес, переговорю с Питом и Честером, выслушаю все их резоны. Укреплюсь в подозрениях - применю жёсткие меры, ну а нет, так нет.
Переговорил. Честер Хардерн сказал:
- Ты не думай, я не за Мензела. Просто всё достало. Мне поперек горла эти фальшивые сходы. Что у Мензела, что у тебя, а за Хантингтона вообще молчу. Надобно чего - меж собой договаривайтесь. А моё свободное время не троньте. Потом скажете, что да как - это выполню. Но в интриги свои поганые не мешайте. Это противно моей религии: Ковчегу Спасения.
Ну а Пит признался:
- Я вообще-то ходил отлить. А что назад не вернулся, так просто подумал: что я, дебил? Может, всё уже кончилось, а тут я припрусь и здрасьте... Прости уж, если чего.
Выглядели парни бесхитростно. На скрытых агентов мелочного противника ни капли не смахивали. Бенито аж сам устыдился, что невесть чего подумал. Подозревать остальных? Так нет никаких зацепок. С другой стороны, к сожалению, опытом проверено, Гаррису виденья не врут...
Ладно, решил с неспокойным сердцем, соображу по ходу.
9
Перед началом охоты Родригес сходил к сараю. Увидел, как говорится, картину маслом. Джо Бустер, к двери привалившись, спал на часах. А что, стоило надеяться на неусыпную охрану?
Растолкав часового, Бенито проверил дверь. Вроде, заперто. Вставил ключ, отпер, заглянул. Мензел и Зиб возлежали примерно там же, где и были вчера оставлены. При виде Родригеса что-то замычали в кляпы. Что-то, что было понятно без перевода. Бустер хихикнул:
- Ну надо же! Не убежали.
Снова закрыв крепкую дверь, Бенито убрал в карман ключ и сказал:
- Спасибо, Джо! Скоро сигнал к охоте - собирайся.
Тот было дёрнулся к лагерю, но передумал:
- Знаешь, Бенни, я лучше покараулю.
Этой фразе впору бы изумиться. Но Родригес только спросил:
- А зачем? - будто даже предполагал, что Джо захочет остаться.
Бустер замялся, брякнул неопределённо:
- Да вообще... Ну, типа перерыв хочется сделать.
Перерыв? У охотника, готового до хрипоты спорить за заработок? Нет уж, опредёлённо, Эр-Мангали налетела с размаху на галактическую ось.
Сказал:
- Ну, как хочешь! - и двинулся к лагерю.
Кто-то собирался перестраховываться? Славная перестраховка: даже Джо Бустер остался опять караулить двоих саботажников! Что приятно, без принуждения, чисто по собственной инициативе... Надо ли говорить, до чего это всё подозрительно?
Встретив Гонсалеса, он едва слышно шепнул:
- Я остаюсь! - и для отвода глаз подошёл к Хантингтону; тот распределял квадраты.
А сам между делом соображал: остаться? Но где? Как проследить за сараем, которого даже от лагеря не особенно видно?
Ответ напрашивался. Даже давил на глаза: Чёрная скала, высота, доминирующая над лагерем. Если бы лагерь был не охотничьим, а, предположим, военным, ставить его под нею было бы глупостью. Оттуда ведь все строения, как на ладони. Должно быть, что и сарай: по крайней мере, скалу от сарая видно.
Правда, там, на скале, Бенито бывал лишь однажды. Облазил неплохо, но всё же не с целью прятаться. Так, полюбовался видами, запомнил пару тропинок. С нескольких можно сверзиться, он же приметил пару хороших. Годных не только зверью легконогому, но человеку.
К одной из присмотренных троп он и пришёл, уклонившись с пути на охоту. Пусть его нутрию шлёпнет кто-то другой, он не в обиде.
Начал подъём, подниматься было легко. Лагерь увидел не сразу, зато и себя не высветил. Пробирался между больших камней да высоких зарослей. Вроде бы молодец - на этом этапе. Знать бы ещё молодцу, что делать дальше. Ну, допустим, заметит он что подозрительное со своего наблюдательного пункта - и?
Но Родригес отгонял от себя этот скепсис. Преждевременно паниковать, он ведь ещё не добрался. Вот на вершине Чёрной скалы, над обрывом, всё увидит зрением, всё охватит умом да сообразит.
Это паранойя, улыбался он внутренне. Она, и только она. Заподозрить Бустера в пособничестве оппонентам - как это короче назвать? Паранойя, конечно же, не права. Это бред, и в том-то надежда. Почему он, уйдя с охоты, лезет, словно горный баран, не пойми куда? Так паранойя же требует. Чтобы её удовлетворить, надо подглядывать. А не то станет казаться, что кто-то следит за тобой.
Но вот, наконец, наблюдательный пункт на самой вершине. Можно было остановиться и ниже, но эта точка дарует господство над всем. Правду сказать, с площадок пониже даже сарай виднелся куда идеальней. Здесь же полкрыши загородила крона ксеноплатана.
Ну да на крышу вряд ли кто влезет, чтоб от Родригеса прятаться. А вот, к примеру, в дверь - таки может кто-нибудь выйти.