Аннотация: Cоциальная фантастика с космооперой на заднем плане
Отечество Розы
- Да придет всюду Альянс, и Альянс да пребудет в Космосе, и Альянс да превозвысит Космос, - произнёс я привычную с отрочества формулу социальной молитвы.
Прозвучало взволнованно, словно и не тренировался денно и нощно, или того хуже - вдруг засомневался в неотвратимой справедливости космического закона. И всё же сбивчивый тон легко понять, если учесть, к какому человеку я прикомандирован в качестве стажёра. К сложному. К высокопоставленному. К засекреченному. Зачем меня к нему назначили? Просто не ко двору я пришёлся там, где служил прежде.
- Да придет и превозвысит, - смиренно кивнул монсеньор Гельм Стэпултон, с виду скромный внештатный дознаватель во Альянсе, а на деле-то, говорят, сам инститорис - далеко не последний чин в тайной канцелярии Трибунала военного космофлота. - Кто ты, посланный? - и по-доброму прищурил светло-карий глаз.
- Стажёр Эдсон, - брякнул как можно более молодцевато.
И в точно таком напряжении, как при первой встрече, провёл всю неблизкую дорогу до звёздного архипелага Роза Петроф. Да-да. Некоторые распоряжения выполнить в точности бывает вдвойне опасно. И я ни разу не слышал о расслабившихся стажёрах, из которых бы потом вышел толк.
Рейсовый звездолёт до Розы Петроф двигался небыстро - мелкими нуль-прыжками между звёздными системами густонаселённых Новой Фландрии, Новой Италии и островками несколько прореженного прошлой войной бывшего Германского космоса.
Всю дорогу монсеньор молчал, ну и я ни слова не вымолвил. Чтобы попусту не убить время, учил наизусть последнюю редакцию Уставов Галактического Альянса. Получалось довольно туго - всё из-за головидения, которое в салонах космолайнера не выключается никогда. А по головидению - одно и то же: новости из разряда тех, что где-то подобное уже слышал. И все об одном: русские, на которых сошлась ненавидящим клином целая обозримая Вселенная. Русские то, русские сё, русские это... Русские ещё не напали, вернее, таки однозначно напали, но всё это случилось завтра... И не захочешь, а взбесишься: послушайте, русские, прекращайте, ну сколько можно испытывать наше ангельское терпение!..
Зато потом, когда мы на русских нападём, любому в Альянсе будет ясно, кого винить. Все ведь всё слышали от первой буквы до финала космоалфавита. Мы терпели, мы предупреждали, но оппонент не внял.
В общем, проведя добрую неделю в неравной и жёсткой борьбе между нетленной буквой Устава и текущими, как из ведра, новостями, я возблагодарил Просвещённый Космос, когда новостной поток остановило долгожданное сообщение:
- Космопорт 'Небесный Бранденбург', центральный сектор звёздного архипелага Розы Петроф. Пассажиров, следующих к данному месту назначения, просим занять места в посадочном катере.
Наконец-то, ликовал я, вскакивая с опостылевшего кресла модного звёздного лайнера, чтобы вслед за монсеньором отправиться в стыковочный модуль, в допотопный катер с креслами много плоше. Какая разница - мы достигли цели! В чём именно состояла наша цель там, на архипелаге, я, правда, всё ещё был не в курсе.
Не мудрено.
Гельм таинственен во всём, никогда слова лишнего не скажет. К нему поступают приказы с такого головокружительного верха, что другим при сих моментах никак невместно присутствовать. Высокая политика, военные секреты космофлота Альянса - не стажёрского ума материи. Надо ли удивляться, что лишь там, в Брандербурге, на центральном космодроме Розы Петроф я впервые узнал, зачем мы за триста парсеков туда отправились.
- Для чего мы здесь? - это не я спросил Гельма. Это он спросил у меня. Разумеется, в порядке экзамена на общую осведомлённость. И мне, чтобы не показаться полным дураком, пришлось выболтать то немногое, что я на тот момент понимал о политике Альянса.
- Обеспечиваем ресурсы наступления на Русский космос, - ответил я и понял по лицу патрона, что попал в точку. Хотя не мудрено: к чему, как не к этому наступлению могут вести центральные программы Галактических новостей? Уже лет десять, как на роль чудовищ в этих программах назначены русские, а до того были немцы и рептилоиды из ксенокультуры Ро.
- Какие именно ресурсы? - уточнил монсеньор, смягчившимся тоном показывая, что уже не так сильно сомневается во мне и моём интеллекте.
- Людские, - с полной уверенностью конкретизировал я. Все знают, что здесь в Альянс набирают лучших пилотов и космодесантников.
- Никакие не людские, - резко поправил Гельм, поджав тонкие губы. - Малоценная местная ксенокультура.
Малоценная? Но ведь её представители допускаются Альянсом в элитные подразделения военного космофлота?! Здесь явное противоречие!.. Прояснение которого я благоразумно отложил на будущее.
Из космопорта 'Небесный Брандербург' путь наш лежал к засекреченному звёздному острову Рюген-Айленд, на котором, по видимому, и находились базы подготовки пилотов и космодесантников. Поскольку рейсовых катеров туда не ходило, монсеньор послал шифрованный вызов на имя Координатора базы и, дождавшись багажа, стал придирчиво выбирать отель в голографическом списке, развёрнутом справочным автоматом, причём отдал предпочтение добротному, но неприметному варианту. При всём желании, я даже названия того отеля не упомнил.
После сытного позднего завтрака в ресторанчике с немецкой кухней монсеньор обратил на меня чуть выцветший карий взгляд и молвил, что до вечера я могу быть свободен. Это значило, что ему охота побыть одному, ну а свобода стажёра-послушника - вещь относительная. Разумеется, памятуя недавний разговор, я был вынуджен провести предоставленное мне время наедине с библиотечным компьютером в холле отеля. Мне предстояло получше узнать историю ксенокультуры роуз-айлендерз, обитающей на звёздном архипелаге, дабы вынести мало-мальски разумное суждение о причинах её малоценности в глазах монсеньора Гельма.
Скажу без хвастовства: к вечеру я уже многое для себя прояснил, а где-то и попросту подтвердил интуитивные догадки.
Всякий знает: именно здесь, на звёздных островах Розы Петроф, издавна производятся наборы в элитные подразделения космодесанта. Ну, как издавна: в течении последних сорока лет. А перед тем Роза Петроф принадлежала к Германскому космосу. Собственно, лишь до тех пор, пока принадлежала, Германский космос и представлял собой хоть какую-нибудь силу. Теперь-то немцы пусть кое-где и остались, но собственного космоса у них нет. Живут в космосе Альянса - от его же щедрот и великой милости. Поневоле понимают, что были неправы, оступились, однако имеют неплохие шансы исправиться, быть полезными общему делу и всё такое.
Чем, по большому счёту, побеждённые немцы могут быть полезны делу Альянса? Всё верно, живой силой. Но, и в этом полностью прав монсеньор Гельм, нечеловеческой живой силой. Силой особой гуманоидной расы розен-инсуланеров, специально подготовленных для ведения боевых действий. В Альянсе ту расу с ходу переименовали в роуз-айлендерз, но в саму систему подготовки не вмешивались. Немцы и так постарались на славу, ну а пуще них - разумеется, сама природа. По её воле действия этих суперсолдат неизменно быстры, точны, сильны, стабильны. Их координация движений столь высока, что позволяет осуществлять ручное управление суперсовременными космоистребителями, на которое люди земного происхождения более не способны - так уж получилось.
Но при этом своих истребителей раса с Розы Петроф никогда не создаст. Даже не попытается. Потому роуз-айлендерз так и остаются гирькой на весах в чужой игре. Им не светит стать самостоятельной силой. Видимо, в этой-то почве и лежит корень пренебрежительного отношения монсеньора.
Вернувшись при закате оранжевого брандербургского светила, Гельм первым долгом меня проэкзаменовал - кто бы сомневался. Мне удалось доказать, что время зря не потратил. В сжатой форме изложил главное из понятого. Монсеньор с благодушием покивал, но затем дал понять, что к выделению главного я всё же подошёл не с нужных позиций. Пояснил мне:
- Важно не забывать: роуз-айлендерз - никакие не люди. Ксенокультура, склонная к социальной мимикрии. Они впитали земную культуру, многому научились. Стали лучшими пилотами, лучшими солдатами - это ещё при немецких властях. Но суть всё равно чуждая. Чуждая уже потому, что их и гуманоидами-то зовут с большой натяжкой.
Так вот в чём дело! Монсеньор Гельм, по большому счёту, недоволен расовыми особенностями жителей Розы Петроф. Не столько их ксенокультурой, сколько ксенобиологией. Тем, чего при всём желании уже не исправишь.
Собственно, эту сторону я в своём поиске охватил тоже, просто не придал особого значения. Но да: расовые признаки пилотов и десантников с Розы Петроф довольно-таки экзотичны. Роуз-айлендерз не обладают традиционным для гуманоидных рас половым диморфизмом. Размножаются почкованием. Именно потому у них нет семей в традиционном смысле, присутствует лишь нежная эмоциональная связь с материнской особью. Что до отцовского принципа, то некоторый его аналог в их культуре имеется - но, понятное дело, полностью лишён биологической основы. Отец - это попросту социальный образец. Чаще всего иноплеменный.
- Верно, - сказал Гельм. - Связь с отцом у них более-менее случайна. Что и делает их культуру такой пластичной. Любой, кто захочет, вылепит из роуз-айлендерз верных своих адептов. Галактический Альянс этой их особенностью блестяще воспользовался. Но что дальше? Эти пластичные ребята верны лишь до той поры, как встретят более убедительного отца. А уж его-то всегда готовы прислать самые разные подрывные силы.
- Да, трудновато им уберечься! - воскликнул я в знак того, что наконец-то понял глубокую мысль патрона.
- Трудновато их уберечь, - и тут не преминул поправить меня он.
Космокатер с Рюген-Айленда прибыл на рассвете, но не застал нас врасплох. Оранжевое светило - звезда Бальдр - выползло из-за гор и озарило космодром ярким пучком света точно в момент нашего старта. Взлётное поле, испещрённое длинными тенями планетолётов, ушло вниз, и вот уже следом поползли шторки на иллюминаторах - катер готовился лечь на засекреченный курс к рюгенской тренировочной базе.
Летели в молчании. Монсеньор не считал нужным заговаривать ни со мной, ни с Оуэном - прилетевшим за нами человеком, много повидавшим пилотом-отставником, чей общительный характер, казалось, был отчеканен прямо на большеротом улыбчивом лице. Я почему-то ожидал, что Гельм воспользуется случаем расспросить этого Оуэна, что да как у них там на Рюгене происходит - но, видать, монсеньора не слишком заинтересовало, что ему поведает какой-то там водитель катера, да ещё специально навстречу посланный. Я бы как раз не прочь, но что ж я влезу перед старшим - невежливо, самонадеянно, чревато. Пилот тоже правила помнил и к пассажирам без надобности не обращался; вот никто и не решился нарушить тишину. Да и ладно: к чему зря языком болтать, когда можно тихо мыслить.
Развалившись в противоперегрузочном кресле, я думал о роуз-айлендерз, о таинственной роли отца, которого в их жизни на самом-то деле не было. Отца не было, а роль его - была. Что, как не подражание вымышленному отцу, сделало их лучшими пилотами, сбило в элитные подразделения космодесанта? Надо полагать, впервые их в этом надоумил какой-то ловкий пройдоха-землянин. Внедрить саму идею отца в культуру вегетативно размножающихся особей - это ж немалый талант надобен. Чтобы тебя для начала поняли, чтобы поверили, чтобы повелись...
Но вот шторки иллюминаторов поползли вверх. Катер заходил на посадку на небольшом уютном космодромчике с дюжиной взлётных площадок, принадлежавшем той самой секретной базе. Даже с высоты птичьего полёта меня поразила толщина окаймлявших её крепостных стен. Внутри защитного периметра располагалось циклопическое пятиугольное строение, к которому с одной из граней и притулился космодром.
Строение впечатляло. Казармища для курсантов, вот что это такое, решил я про себя. И не ошибся, как впоследствии оказалось. Да, казарма, а в одном здании с ней - и лётно-десантная академия, где ничем не примечательных островитян с Розы Петроф превращают в элитное воинство Галактического Альянса. Непростое место, и стенами ограждено неспроста!
Совершив крутой вираж по дуге, огибавшей Казармищу, катер сел на одну из пустующих взлётных площадок не в ожидаемом мною секторе, а с противоположного края космодрома. Лихачество, не слишком вяжущееся с благообразным образом пожилого пилота. Но здесь, наверное, так принято. Здесь воспитанники не должны наблюдать сдержанного стиля вождения катеров, чтобы в их собственные сердца не закралась осторожность.
Выходя из откинутого люка катера, я, наверное, слишком уж непосредственно озирался по сторонам, поскольку Гельм не преминул спросить о причинах обуявшего меня любопытства.
- Мне хотелось посмотреть на роуз-айлендерз, - честно сознался я. - Нам ведь придётся их здесь встретить?
О том нездоровом интересе, который возбуждал сам факт размножения гуманоидов почкованием, я благоразумно умолчал, а впрочем, и о нём легко было догадаться. Я ведь уже не восторженный подросток, чтобы с замиранием сердца пялиться на героев-космодесантников или пилотов истребительного космофлота. Вырос я из этой романтики.
- Что же раньше не хотелось? - монсеньор отвечал с откровенным сарказмом. - Начиная с космопорта в Брандербурге, они попадаются чуть ли не на каждом шагу.
- Правда? Как-то не замечал,- вздохнул я.
- Не мешало бы проявить побольше наблюдательности, стажёр Эдсон.
Я обещал быть впредь наблюдательнее и выразил уверенность в успехе, ведь здесь, на Рюгене, островитян, уж наверное, должно быть больше, чем людей...
- Человек здесь всего один, - прервал меня Гельм, - это поставленный Альянсом начальник академии. К нему-то мы сюда и летели.
- Как один? - от неожиданности я не сдержал возгласа недоверия. - А пилот Оуэн, который нас сюда доставил?..
- Роуз-айлендер, - несколько презрительно процедил монсеньор, - причём типичнейший. И вы невнимательны: имя, которым он представился, звучало 'Оуэно'. Оно среднего рода.
Да, кажется, так и звучало. Просто мне в тот момент показалось: ослышался... В ошеломлении припоминал я внешний вид пожилого пилота. Нет, ну не может быть... Организм, размножающийся почкованием, выглядел очень даже мужественно. Впрочем, об этой самой мужественности мне совсем недавно приходилось и читать, и думать. Она не случайна. Просто - не имеет биологических причин.
Но мы уже прошли в широко распахнутые врата Казармищи, из холла, водительствуемые советом бесполого привратника, прошли в учебное крыло и стали подниматься на восьмой этаж, в покои ректора академии. Вот уже отъезжает в стену заветная дверь с табличкой...
- Гельм!
- Умберто! - и старые друзья раскрыли друг другу объятия.
Монсеньор ни словом не намекнул, что хорошо знает ректора академии. По несколько пессимистичному настроя Гельма я уже начал было подозревать, что здесь, на месте нас ждёт какая-то серьёзная проблема, к которой высокопоставленный дознаватель просто не знает, как подступиться. Но, наблюдая радостную встречу однокашников, не мог не убедиться: тревоги беспочвенны. Уж теперь-то, опираясь на свой недюжинный ум и содействие старого друга Гельм всяко разрешит свои затруднения...
- Гельм, я всё понимаю, - сказал ректор Умберто, без предисловий перейдя к делу, - но отстранение лучших преподавателей академии никак не повысит уровень наших курсантов. Учебный процесс парализован. Я жду, что ты приведёшь достаточно весомые аргументы сделанных тобою распоряжений, - и ректорский голос уже зазвучал довольно-таки зло.
- Умберто, я, разумеется, приведу все нужные аргументы, - в тон ему отвечал Гельм. Но аргументы - чуть позже, по окончании проводимого мной расследования. Пока же скажу основное. У нас есть основания полагать, что здесь, на Рюгене, скрытно действует русский шпион.
Гром среди ясного неба! Слова о русском шпионе до глубины души взволновали не только ректора Умберто, но и меня. Великий Космос! Так значит, русские не такие уж бесхитростные увальни, как мы всем Альянсом думали в перерывах между передачами, в которых ушлые репортёры высасывали из пальцев обратное! Значит, враг всё-таки настороже! Значит, захват обильного мирами и населением Русского космоса не пройдёт так гладко, как всем нам хотелось бы. То есть - грядёт затяжная война, которой бы, напротив, так не хотелось... Хоть отказывайся с ходу от самых заманчивых надежд, идей и стратегических планов.
А ведь ещё совсем недавно военная ситуация Альянсу призывно улыбалась! Было доподлинно известно, что русский боевой космофлот почти в полном составе отведён в Дальний космос, к той противоположной оконечности растянутого в пространстве русского сектора, откуда крейсера с линкорами быстро не перебросишь. К тому же там, вдали, русские силы связывал локальный конфликт с какой-то сверхобидчивой ксенокультурой. Возможности ксенокультур редко в точности угадаешь, и русские, сильно переоценив дальнюю угрозу, рискнули обнажить ближние рубежи...
По-хорошему, стоило ударить прямо тогда. Только узнали про слабость ближних кругов обороны, тотчас собрать все силы в кулак - и мощно вторгнуться. Да, Русский космос велик; да, с одного наскока его не пройдёшь; да, рано или поздно встретишься с отведённой к дальним рубежам армадой. Но когда то будет? К тому времени уже отвоюешь много звёздных систем, поставишь себе на службу множество ресурсов - стоило рискнуть! Адмиралы Альянса так и говорили, и были как нельзя более убедительны.
А вот политики испугались. Их тоже можно понять: Русский космос - такой здоровенный кусок, что им запросто можно и подавиться. Он не сравним с другими национальными секторами земной колонизации. Он сравним только с самим Альянсом. И тут уже - кто кого. Поневоле начнёшь перестраховываться. Пересчитаешь собственные силы - окажется, их меньше, чем хотелось бы. Ксенокультура Ро, уж на что мелкая пакость, а здорово их потрепала. Целое поколение верных Альянсу космодесантников с Розы Петроф там героически полегло, замену надо ещё подучить, а это время. Не успеет ли опомниться враг? Не прихлопнет ли героев наотмашь?
Были и такие, которые считали, что русские наш Альянс нарочно заманивают. Эти уж точно новостных передач пересмотрели. Куда заманивать - на свою территорию? А смысл? Но смысла паникёрам и не требуется, нашлась бы только энергия поднять эмоциональную волну. И вот пожалуйста: дождались, что русские прислали уже не вымышленных провокаторов, а самую настоящую разведку. Прямо в секретную базу подготовки островитян. А что, очень вероятно. Монсеньор Гельм ерунды не сболтнёт.
Все эти мысли, казалось, просквозили по моему бедному сознанию в один-единственный миг. Но затем оказалось, что так лишь только казалось. Растревоженный всеми этими соображениями, я напрочь утратил нить происходящего, когда же опомнился, то понял: Гельм уже давно и всерьёз допрашивает Умберто. Настолько всерьёз, что это больше не напоминает допрос свидетеля. Как минимум - соучастника.
Умберто, конечно же, тоже это себе уяснил. Его голос зазвучал гневно и хлёстко, напоминая дерзкому посетителю, кто здесь ректор, а кто нет.
- Коллега, вы до сих пор не привели доказательств, на которых строите свои смехотворные инсинуации! - с ненавистью выпалил он. - Пока что о русском шпионе в стенах вверенного мне учебного заведения я слышу лишь беспочвенные измышления, очевидным образом вредящие делу Альянса!
- Доказательств? - Гельм издал недобрый смешок. - Доказательств как раз-таки куча, и самых недвусмысленных. Массовое предательство ваших воспитанников - вот доказательство!
Ректор побледнел:
- Они... дезертировали?
- Если бы! - голос монсеньора неожиданно для всех дал петуха. - Переход на сторону противника вместе с истребителями и десантными кораблями! Обращение оружия против Альянса!
- Боевого оружия? - глаза Умберто чуть не выкатились из орбит.
- Да уж, не учебного! - рявкнул Гельм.
- Но это значит...
- Да, Хаос побери, да! - рычал монсеньор. - Это значит только одно. Кампания по вторжению в Русский космос почти месяц как начата.
- Ничего об этом не знаю... - ректор аж присвистнул от неожиданности. - Никто не предупредил. Да и в новостях болтали о чём угодно, кроме этого...
- А не надо никому знать! - упавшим голосом заключил Гельм. - Потому что усилиями ваших подопечных вторжение началось очень криво.
Ещё бы не криво. Успеха ноль, а себя противнику выдали.
- Так вы думаете, всё натворил пробравшийся к нам русский разведчик? - почти шёпотом пролепетал Умберто.
- Хорошо бы мне найти этого разведчика. Ведь иначе... - Гельм так красноречиво поглядел на ректора, что продолжать не понадобилось.
- Я всемерно посодействую, - поклонился Умберто чуть ли не в ноги давнему другу. И там, уже в ногах, непроизвольно скрипнул зубами.
Я же смотрел на этих двоих и не узнавал. Но думал всё-таки о своём.
Ух и сподобил меня Космос стать пристальным свидетелем весёленьких дел. Думал я поглядеть на творимую нами же схватку стихий с высокого берега, да вот на берегу приключился оползень. Чую - не устоит. И отпрыгнуть бы, да ведь некуда.
Между тем следствие шло своим чередом.
Пришла очередь обсуждения документов, показавшихся Гельму странноватыми. Монсеньор включил карманный голографический проектор и вывесил перед носом ректора длинный список имён. Надо полагать, в списке были те самые изменники, которые обратили в опасный для инициаторов фарс грандиозное вторжение Альянса в Русский космос.
Заглянув через головы старших коллег, я успел прочитать самое начало списка:
o Айгриво Н. Хитроу, пилот истребителя;
o Леджко Д. Климоу, десант;
o Уисоко П. Айвеноу, десант;
o Чисто Б. Рукавишникоу, пилот истребителя;
o Лоуко А. Чиркоу, десант;
o Смело Р. Рибакоу, десант;
o Сулнешно Л. Маслоу, десант;
o Скоро Ф. Стреляу, десант...
- Не правда ли, любопытные имена? - спросил Гельм с непонятной мне вкрадчивостью.
Лично я в этих именах не увидел ничего особенного. Подумаешь, искорёжены. Ну так ведь это не людские наименования. У представителей ксенокультур бывают вместо имён цифры, да и то далеко не арабские.
А вот ректор помрачнел. И всё же попросил Гельма:
- Будьте добры, поясните, что именно вам не нравится в этом списке.
Вместо ответа монсеньор вывесил рядом другой список:
o Леопольдо Бергхоф, пилот истребителя;
o Константино Вёрст, пилот истребителя;
o Матиасо Шварц, десант;
o Зигфридо Штайн, десант;
o Карло Фридрихо Блюменфельд, пилот истребителя;
o Йоганно Шпильман, десант...
- Не замечаете ли весьма характерное различие между именами из разных списков, а, господин ректор?
Умберто кивнул:
- Второй список более типичен для Германского космоса. Ну, то есть, для выходцев из бывшего Германского космоса, - на всякий случай поправился он. - В первом же таких отпечатков нет.
- А что тогда в нём пропечаталось?
Умберто вздохнул и промолчал.
- Пока вы думаете, - почти весело сказал Гельм, - я отмечу одну значимую деталь. У каждого персонажа в первом списке имеется второе имя. Это имя почему-то не раскрыто, несмотря на соответствующие пункты Административного устава Галактического альянса. Небрежность?
- Небрежность, - кивнул ректор.
- Заметим, что по отношению ко вторым именам персонажей второго списка подобной небрежности не допущено. То есть, небрежность - избирательна, не так ли?.. - Умберто согласился. - И вот теперь мы приходим к ключевому вопросу: по какому пнринципу составлены списки? По какому, а? - Гельм выдержал театральную паузу. - Ну так вот по какому: недолюди из первого списка нарушили присягу, данную Альянсу, тогда как недолюди из второго списка остались этой присяге верны. Улавливаете, к чему я клоню? Нет? Я отвечу: тот, кто выправлял будущим изменникам документы, знал, что эти островитяне - особые.
Гельм умел красиво плести веские словеса. Он плёл, а голова ректора всё ниже склонялась под давлением улик, их свободных интерпретаций и неумолимых логических связей между ними.
Под давлением ректор заговорил - тяжело, подавленно, глухо:
- Это я распорядился в выпускных документах сократить до буквы вторые имена...
- Зачем?
- Чтобы в глаза не бросались. Это ведь не просто вторые имена; это их отчества.
- Отчества у роуз-айлендерз из бывшего Германского космоса? Очень интересно, - Гельм округлил глаза в карикатурном удивлении. - Но раз уж зашла речь, не подскажете ли их настоящие полные имена? - монсеньор кивнул на всё ещё висящий в воздухе голографический список.
- Игриво Николаевно Хитрово, Легко Дмитриевно Климово, Высоко Павловно Иваново, Чисто Борисовно Рукавишниково, Ловко Алексеевно Чирково, Смело Родионовно Рыбаково, Солнечно Львовно Маслово, Скоро Феликсовно Стреляево... - отвечал Умберто без малейшей запинки, отчего легко было догадаться: всех воспитанников-изменников он знал лично.
- Итак, - монсеньор хищно улыбнулся, - что же вам мешало уведомить Альянс об их подлинных полных именах?
- Это русские имена, - вздохнул Умберто, - а Русский космос для Альянса... Сами ведь понимаете...
- Понимаю? - вслух задал себе вопрос монсеньор. - Ну, допустим. Однако, если мы вместе всё понимаем, не прокомментируете ли, зачем вы взяли в обучение контингент, состоящий из наших потенциальных противников?
- Да где ж его взять, другой контингент, - Умберто горестно развёл руками. - Мне спустили огромный план набора, но роуз-айлендерз немецкого происхождения почти подчистую выкосило в локальной войне с ксенокультурой Ро. Пришлось впервые привлекать русских.
- Откуда же они здесь взялись?
- Архипелаг Роза Петроф был открыт русским звездолётом 'Витязь', -напомнил Умберто какую-то давно и по общему согласию скомканную страницу космоистории. - Петров - это ведь фамилия его капитана. Дело было пару-тройку столетий назад. У русских до колонизации здешних планет попросту не дошли руки, инициативу мирно перехватили немцы, потому-то Роза Петроф и вошла в состав Германского космоса. Но русские поселения здесь остались. Я имею в виду ксенопоселения (земляне-то улетели)...
- Угу, русские ксенопоселения, - с подчёркнутым сарказмом произнёс Гельм. - Наш ударный кулак против Русского космоса...
- Их можно было использовать 'в тёмную'! - с жаром воскликнул Умберто. Если не сказать им, против кого их бросили - как бы они догадались? Из истребителя родной речи внизу не услышишь...
- Как бы догадались? А новостное головидение Альянса?
- В здании казармы я его отменил, - признался ректор. - Да, признаю, не имел такого права... Но чтобы их не дразнить... В новостных программах о русских говорится очень плохо, а роуз-айлендерз такие впечатлительные - они бы разнесли академию! Они ведь превыше всего ставят авторитет отцов. Превыше писаных присяг, между прочим. Я боялся...
- Этим страхом вы оправдываете своё должностное преступление? - прервал Гельм. - А как насчёт обязанности вырастить воспитанников патриотами Альянса?
- Я планировал! Я их приучал понемногу... Ну, к тому, что Альянс - это всё-таки угодное их отцам дело. Всё могло бы быть иначе, когда бы не этот досрочный выпуск, понимаете? - взмолился Умберто. - Их пришлось выпустить неплохими десантниками и пилотами, но покамест не патриотами... И должен сказать: я в общих чертах понимаю побудительные причины их измены.
- Ну-ка, ну-ка?
- Там, за пределами Рюген-Айленда, моих воспитанников никто не ограждал от головидения Альянса, им пришлось его вдоволь наслушаться. Я думаю, они не были готовы услышать о своих отцах, да и о себе самих столько пропагандистских гадостей.
- Не о себе. О русских.
- Но они-то ведь тоже русские!
- Что за бред! - взорвался Гельм. - Какие они русские, когда они даже не люди? Что они, почкующиеся ксеноособи, могли унаследовать от земной цивилизации, которой триста лет в глаза не видели? Это же смешно!
- Вот-вот, - невесело усмехнулся ректор, - точно так - по поверьям, бытующим в русских местностях архипелага, отреагировал и капитан 'Витязя' Максим Петров, когда его попросили дать имя новорожденному островитянину. 'Это же смешно!' - произнёс он. Ребёнок был назван Смешно Максимовно Петрово. Он подрос и стал великим героем нового русского народа в рамках здешней островной ксенокультуры.
- Ох и нагл этот Русский космос! Повсюду рассылает свои метастазы, - гневно процедил монсеньор Гельм и так люто скрежетнул зубами, что изо рта его посыпались белые осколки.
И чем дольше бесился патрон, тем страшнее мне становилось. Не за себя, а за весь Альянс и за весь Просвещённый Космос.
А тут ещё новый повод для треволнений - звуки сирены и тяжёлый шум за окном. Что такое?
Небо над рюгенской базой в контрастном свете здешней едва тёплой красной звезды расчерчивало звено из семи космоистребителей, а над космодромчиком уже низко зависло два пузатых десантных корабля.
- Да вы, Гельм, тот ещё перестраховщик, - болезненно поморщился ректор. - Прилетели брать меня с огневой поддержкой? Что за дурацкие спецэффекты...
Монсеньор не сразу ответил. На его лице красная краска гнева понемногу обесцвечивалась в борьбе с каким-то новым сильным чувством. Наконец он повернул к Умберто своё мертвенно бледное лицо и с натянутой улыбкой снисходительного всеведения проговорил:
- Одно из двух: или это наши... Или уже нет.
Из последних сил удерживая остатки самообладания, я привалился к дверному косяку и принялся творить социальную молитву: 'В начале был Космос, и Космос был у Альянса, и Космос был Альянс...' - но молитва слабенько дребезжала в гулкой пустоте прежде завоёванных Альянсом безжизненных ландшафтов, а те уже с тревожной почтительностью расступались пред мощным трубным гласом, возвещающим близость очередной ступени творения нового мира.