В один из солнечных летних дней, мужчина, с виду не старше тридцати пяти, вошел в свою комнату и запер за собой дверь, хотя кроме него в квартире никого и не было. Из трех комнат, составлявших место его обитания, "своей" он называл самую небольшую, расположенную далеко от входа, а значит и от коридорного шума.
Кроме стола и стула, здесь были собраны все вещи, когда-либо представлявшие для него важность, от коллекций марок, до детских игрушек, аккуратно разложенных по ящикам. Большое окно, обычно завешенное шторами, было теперь широко раскрыто. Оттуда открывался прекрасный вид на город, доступный лишь обитателям высотных зданий. Покуда хватало глаз, отовсюду прорастали здания самых разных форм и размеров; невдалеке виднелась широкая речка, местами скрытая небольшим парком, одним из многих, окаймлявших главные улицы города. От всего этого веяло чистотой и спокойствием. За плотными окнами не было слышно ни звука и это придавало картине еще большую умиротворенность. Небо, казавшееся до смешного близко, было безоблачно.
Он заходил сюда только по вечерам, чтобы отдохнуть после обеда, за который ему приходилось в последнее время садится около шести, заканчивая при этом неизвестно когда. Бывало он просиживал над полупустой тарелкой часами, просто глядя в одну точку, не особо и размышляя. Теперь же, когда солнце постепенно клонилось к закату, он чувствовал бессмысленно полный желудок и странное нежелание заниматься чем бы то ни было, только отчасти походившее на лень. А лишь недавно, за столом, он вспоминал свою жизнь и приятно было думать.
Сперва воспоминания приходили сами собой, так что он даже не сразу осознал их появление. Несмотря на то, что с одной женой он успел уже развестись и похоронить другую, детей у него не было. Родители к тому времени умерли, а других близких людей, готовых поддерживать отношения, не нашлось. Друзья приходили и уходили, и назывались так вообще только из уважения, во избежание обид.
Все это он обдумывал спокойно, не жалея себя и без особого восторга, так, как будто это была вовсе не его жизнь. Тогда мысли сделали неожиданный скачок к истоку - месту его рождения.
Далеко отсюда, в одном провинциальном городке, он провел все свое детство практически безвыездно. Зря что детство, время это показалось ему теперь невероятно нудным и бездарным. Многое с тех пор изменилось, изменился он сам. На ум приходили какие-то светлые и ненужные моменты, слишком простые чтобы по-настоящему обрадовать; так иногда приятно разглядывать безделушку, не имеющую никакой настоящей ценности.
Потом он уехал учиться, чтобы вернуться домой через пару лет, уже на похороны матери. За недолгое время своего пребывания, его страшно поразило состояние отца, постаревшего теперь, казалось, лет на двадцать, вместо положенных двух. Он стал настолько беспомощен и забывчив, что вскоре сын буквально сбежал оканчивать учебу, оставляя разваливаться на части когда-то прекрасный двухэтажный дом с небольшим садиком.
В студенческие годы он успел жениться и развестись, и приходилось ему несладко, так что однажды он вынужден был прервать учебу на год, чтобы хоть такой ценой перебиться. Но все это было позади, давным-давно пережито и забыто.
После учебы он как-то сразу устроился редактором в мелкой газете, и получал сравнительно неплохую зарплату, так что жизнь изменилась до неузнаваемости. Тогда речь зашла уже о второй женитьбе, однако, по иронии судьбы, как раз накануне свадьбы пришло известие о смерти отца. Для устройства похорон пришлось на время заняться продажей их старой мебели, которая теперь вместе с домом переходила по наследству сыну. Потом и сам дом был продан, была сыграна свадбьа, прошло время, и вот уж они с женой перебрались в другой город, где в другой газете платили еще лучше. И теперь он путешествовал по миру, с женой и без нее, и нравилось ему бывать в далеких городах и странах.
Вернувшись из очередной такой поездки он узнал, что жена, во время его отсутствия, погибла в автокатастрофе, и с тех пор уже никуда не ездил.
Но прошли и еще годы, и вот он в своей личной квартире, высоко над землей, как всегда мечтал, и все слава богу забыто, и время есть, и деньги есть...
Ему по-особенному приятно сидеть на стуле и наблюдать за медленным движением солнца, за людьми внизу, за голубем, взлетевшим откуда-то снизу. Вокруг него лишь спокойствие и безразличие, и возможно он мог бы наполниться восторгом, не будь так пуст. Не хочется менять позы, ни даже шевелить рукой, но где-то он понимает, что это золотой момент, может быть единственный в его жизни. И этот момент наполняет его душу, как солнце осветившее все вокруг, прежде чем медленно угаснуть за горизонтом. Рука тянется к столу, к ящику: там, на стопке книг, лежит старый, но все еще действующий револьвер, самый дорогой из отцовской коллекции. Он полностью заряжен, хотя давно уже лежит неприкосновенно в ящике. Вот он у виска, курок с трудом поддается и слышен щелчек.
Мужчина спокойно осматривает оружие. Он нисколько не удивлен осечке, как будто ее и ожидал, как будто был уверен, что выстрела не будет.
Но все же чувствуется перемена, и он не собирается пытаться во второй раз, это кажется глупым и расточительным. Револьвер снова заперт в ящике, рядом с фотографией отца, как память о нем. Комната залита лучами уходящего солнца, а мужчина стоит перед окном. И как будто разрушилась какая-то стена, он ощущает теперь то, о чем раньше лишь думал. Ему кажется что он еще совсем молод и впереди - все, прошлое - забыто. Пораженный сам не зная чему, он широко раскрывает глаза и долго еще не может прийти в себя.
Он никогда не вспомнит ни длинной предшествовавшей череды дней, ни самого этого момента, к которому готовился всю свою жизнь.
20 мая 2010