Обсидиановые стены с врезавшимися в их плоть серебряными рунами соединялись и расходились в головокружительном хитросплетении сердца Ацерополиса. Повсюду тянулись стальные гибкие тела труб, жгуты кабелей и мерцающие колонны манапроводов. Кое-где призрачные, кое-где настоящие, они первыми пали под натиском времени. Гильберт шел по усыпанному осколками залу, посреди которого осыпались ржавчиной остовы причудливых механизмов. Бесстрашный рыцарь впервые в жизни заколебался, опасаясь идти дальше в глубины города. Он выглядел пустым и безопасным, он таил в себе невообразимые сокровища, но... что-то пугающее было в брошенных машинах, что-то живое, страдавшее долгие века от своей оставленности, ненужности. Они не были злыми или зловещими, эти машины, но от них веяло холодной нечеловеческой тоской, словно от брошенных хозяевами собак, которые сидят на месте и ждут, ждут непоколебимо и стойко их возвращения, не понимая, что это - навсегда. Резкий звук огромного ржавого маховика пилой пронесся по напряженным нервам сэра Бриссена. Не лучше себя чувствовали и остальные участники экспедиции. Радость и любопытство смешивались со страхом и нерешительностью в их душах. Один из простых носильщиков, которые все, как один, побоялись остаться у лагеря и пошли за Гильбертом, поседел от ужаса, глядя, как кот обнимает и гладит огромный ржавый механизм, а тот скрипит и стонет, словно жалуясь на свою судьбу и в то же время мерцает дикой радостью металлического блеска из-под древней корки ржавчины...
В мутном стекле пляшут солнечные лучи, высвечивая мириады пылинок. Алмазными россыпями блистают осколки, усыпавшие пол, и вечная жительница этих мест - темнота заползает под потолок и в щели между выщербленными плитами. Позванивают жалобно на ветру свисающие откуда-то сверху цепи и протяжно скрипит, раскачиваясь, огромное маховое колесо. Пахнет ржавчиной и вечером. Кровавое солнце озаряет огромные тела машин, стоящих здесь уже много лет. Если прислушаться, то можно услышать, как переговариваются между собой металлические великаны. Рухнувшие кое-где стены и густая трава слушают... Полузасыпанная лестница уводит вверх, во мрак. Он не пугает непознанной глубиной, в нем нет беспокойного присутствия. Это всего лишь отсутствие света. Под ногами хрустят осколки обсидиана, ржавые болты и гильзы, чьи-то кости... Здесь шли жестокие бои, за каждую лестницу, за каждый этаж. Кто бы ни победил, их уже нет. Вряд ли они возвратятся, чтобы пользоваться плодами своей победы. Наверху уже не так темно - свет пробивается через прорехи в крыше. Вдоль стен тянутся жгуты проводов, кое-где рассеченные осколками и заботливо спаянные кем-то... возможно, победители пытались восстановить повреждения, но напрасно. Сэр Бриссен выходит на крышу... на остатки крыши и смотрит на открывшийся пейзаж. Его экспедиция нашла легендарный Город, но он не рад. Он боится. Вдалеке стальной иглой пронзает небеса Каэр-Имрис, башня из сказок его прабабушки, а вокруг нее три меньших. Одна из них взорвана у основания, но древнее чародейство удерживает ее от падения. Только теперь Гильберт Бриссен понимает, насколько реальность Великого Города величественнее его мечты. Никакой жизни не хватит, чтобы исследовать как следует даже поверхность Великого Города, а ведь подземелья Ацерополиса еще обширнее. Вдруг он замечает какое-то движение краем глаза. Страх холодной рукой сжимает его сердце, он всматривается туда, где мелькнул загадочный силуэт, но там никого нет. Уже нет.