За бессмысленностью стихов
Защемилась Его душа.
Чтобы люди смотрели сквозь
Он её превратил в дуршлаг;

Чтобы люди смотрели вскользь
И ничто не цепляло взгляд.
Сам в свой гроб забивал Он гвоздь;
Сам себя подписал на Ад.

Слушал всех, но чтоб без помех
Избегая вторжений в грудь.
Ситуация - смех и грех,
Потому Он не мог заснуть.

Его взгляда морская гладь
Выжигала на потолке:
"Как же я ненавижу лгать...
Ну, а больше всего себе."

И сказать что-то вслух не мог,
Но нашёптывал в тень строфе.
Так чернила лились в листок;
Так сироп украшал парфе.

Это был некий выход чувств,
Словно мелкий и редкий град.
Говорил Он: "Ещё учусь,
Но творить несказанно рад!

От стихов закипает кровь!"
Он писал: "Люд, болеет вьюн!"
Так шифруя слова "любовь"
И "летел", и, наверно, "юн".

За бессмысленностью стихов
Защемилась Его душа.
В ожидании, между слов:
"Вот еще бы одна зашла..."