Харп Виктор : другие произведения.

Мастер белого шума (общий)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Техномагия, стим. Аннотация: Что самое страшное для магов? Маг, который круче. Но это частный случай. А глобальный как раз мой случай - анти-маг. Так поначалу понимали мой дар, как анти-дар. Кто ж знал, что все окажется еще хуже?
    Не забывайте об оценках и комментариях - для вас труд небольшой, а автору приятно. ;)
    Stats
  Мастер белого шума
  
  
  У него развилось поразительное чутье: когда его хотят убить там - он здесь, а когда ищут здесь - он там.
  Леонид Бердичевский
  
  
  Часть I. Анти-маг
  
  1. Беспризорник
  
  Мои любящие родители, оба маги в энном поколении, даже мысли не допускали, что у них сын бездарем растет, потому наблюдали в четыре глаза и вовремя просекли, когда дар впервые зашевелился. Только вот оказался он не черным и не белым, не цветным и не 'полосатым', а не пойми каким.
  Началось с того, что любые амулеты в моей комнате дохли, как пауки в банке, магические игрушки ломались со страшной силой, а люди, подсевшие на заговоры, за сердце хватались, стоило мне мимо пройти.
  Мать с отцом меня обезопасили до поры. Нет, в лечебницу не повезли, хотя эпилептик по сравнению со мной тогда показался бы недвижной статуей. В деревню отправили к дальним родственникам, не магам, упаси Боже еще кому-то кровь портить.
  Приезжали они ко мне по очереди - обучали контролю. И 'глушилку' поставили. Думали, что поставили. Поставьте духовой оркестрик рядом с километровым водопадом Награ и заставьте изобразить какофонию. Кто кого заглушит?
  А ведь это еще цветочки были. Полная задница случилась, когда сила по-настоящему раскрылась. Хорошо, что произошло это в безлюдной степи летом, когда родители впервые взяли меня с собой в экспедицию.
  Как чувствовали.
  В то утро я, двенадцатилетний оболтус с мерзейшим характером, был наказан в очередной раз за то, что в отцовский рюкзак без спросу залез и нужную магическую штуку попортил. А зачем было перекладывать ее в карман к складному ножу?
  В наказание предки решили не брать меня на раскоп. А там как раз до плиты расчистили, вскрывать начали. У меня, естественно, обида смертная и чтоб все провалились в ту могилу. Никогда еще так не истерил - не хотел, чтоб без меня шли, и всё тут.
  Всё, так всё. Как сказал, так и рвануло.
  Вы только представьте картину: земля ходуном, родители без памяти валятся, кровь у них носом хлещет, студенты в обмороке, все амулеты в пыль, а древний курган взрывается и вылазит из него этакая гигантская хрень - дымные рога в небо, пасть с кривыми клыками до земли раззявлена. Сплошная глотка.
  Шофер нашего экспедиционного фургона единственный не пострадал, потому как магом не был, за ружье схватился, только той сволочи пули нипочем: колыхнулась, и на нас.
  - Прячься, парень, я его отвлеку!
  А у меня ступор и голова разрывается от боли, словно в уши кто колотит: это дар блоки родительские доламывал, как вода плотину. Смыл он ту тварь древнюю, как щепку, когда хлынул.
  Потом узнал: все маги - и белые, и черные, и цветные - сутки в отключке лежали в радиусе десяти километров. Всё, на чем был хотя бы слабый магический отпечаток - взбесилось, сломалось, рассыпалось или, наоборот, в рост пошло. И ладно бы сорняки на полях, а связанного когда-то заклинаниями и восставшего монстра в три метра не хотите? Аварий было, увечий... Локальное светопреставление.
  Я, хоть и неучем был в магии, но не дурак: все на ту тварь могильную свалил. И свидетели имелись: шофер. Никаких заклинаний я на кургане не читал, руками не махал, только заорал со страху.
  Но мной тоже не дураки занялись. Армейские сначала допрашивали, потом слегка поломанную игрушку у них отобрало другое ведомство. Ну да, то самое.
  Спасло меня то, что сила, выплеснувшись, затаилась ниже плинтуса. Это первое.
  А второе - ни один магический датчик не срабатывал и определить, есть у меня дар и какой он, никто не мог. Подозрений мало, нужно протокол заполнять, а нечем. Фактов нет. Я в несознанку ушел, как родители когда-то учили. Не помню ничего, и все тут. Шок, понимаете?
  - Понимаем, мальчик, - щурился тот худощавый тип в гражданском мундире. И на спутника своего лысого зырк. - Ничего, небольшой гипноз, и вспомнишь.
  Лысый долго возился со мной, взглядом сверлил, брелок на цепочке раскачивал, я таращился и все лез бирюльку красивую потрогать, пока он не сдался.
  - Поразительная устойчивость к магическому воздействию, - констатировал.
  Еще бы.
  Выпустили меня под наблюдение, в закрытый интернат определили. Сбежал.
  До деревни к родственникам добрался пешком - голодный, аж качало. Там меня уже ждали: выяснили у папы-мамы, куда приду. От полицейских и узнал, что моих родителей судили за халатность и отправили на принудительные работы. Двух высших магистров.
  Повезло мне, что наручники на меня не догадались надеть и доставку беглеца организовали спецтранспортом на магических кристаллах. Далеко не уехали. Застряли ночью в глухом лесу.
  Отпросился в кустики и сбежал.
  
  Они думали, малолетний пацан темноты и зверья испугается. Ха! Вот уж кого никогда не боялся - животных. Не городских, а диких. Их мозг работает как статичный источник шума и никаких чужеродных флуктуаций, а естественной средой проще овладеть.
  Искали меня, разумеется, с помощью магических прибамбасов, идиоты. Собак только утром по следу пустили. Вот с этой живностью сложней договориться, да зачем мне с ними договариваться? Я волчью стаю нащупал, накрыл паникой и погнал на поисковую цепь.
  Жалко животных, но себя жальче. Волкам самое страшное, что грозит - магическая сеть или выстрел патроном со снотворным. А мне - специнтернат в лучшем случае, в худшем - снотворное в вену и скальпель в мозг. Это мне родители хорошо объяснили в свое время.
  Тогда я не задумывался над природой своего проклятия, просто пользовался, когда источник (или что там еще) ручным стал после случая на кургане. Это потом мне объяснили про инициацию мага, подготовку, магический надзор и все такое. А у меня и не должно было произойти иначе, только стихийно.
  Например, во время бегства я стихийно научился прикидываться невидимкой. Не в физическом смысле, конечно. Физическое тело оставалось видимым и осязаемым, но, если особо не дергаться, меня не замечали в людных местах: на вокзалах, в столовых, на ярмарках и рынках, в переполненных в час пик омнибусах. Потому что я ОЧЕНЬ хотел быть незаметным. И сила начала работать на меня.
  Как я теперь понимаю, дар глушил волновые сигналы, поступающие на зрительные рецепторы смотрящих. Шум, ничего не значащий шум. Рябь в глазах - вот что они видели, скользя взглядом по мне. Это я сейчас знаю точно.
  А вот останься я с кем-то один на один в пустой комнате - меня видели так же ясно, как и я. Шум возникал только при большом количестве людей. Потому, когда выбрался из той глухомани едва живой, я стихийно, опять же, держался людных мест.
  Полгода блуждал.
  Как отощал я тогда, страшно вспомнить. Ветром качало. Нищенство в нашей благословенной стране не существует, сами понимаете. Официальный средний уровень жизни таков, что непонятно, откуда такая смертность - с жиру, не иначе. Люди грош не подадут, а то и полицаю сообщить могут, законопослушные у нас граждане, сердобольные.
  По глупости на воровстве в окружном центре попался. Засмотрелся в супермаркете на механические игрушки. Зачем мне нужен был тот дирижабль? А душа захлебнулась восторгом при виде разноцветного чуда - такой точно отец подарил мне в последний мой день рождения. В результате примитивный металлоискатель на выходе сработал, и я загремел в дурку при спецшколе для малолетних преступников. Там насекомых и всяких тварей из меня вывели и прививок с килограмм вкатили. Для начала.
  Конец не стал досматривать, сбежал.
  
  Ехал, как обычно, в общем вагоне низшего класса, в тот раз битком набитом каким-то табором. Не один я пробрался туда зайцем: билетер сбился со счета, пытаясь проверить количество детей и подростков, мелькавших, как крольчата, и махнул рукой.
  Я забился между баулов и наслаждался шумом. Понимаете в чем дело... Когда трое-пятеро ругаются - это не шум, а дискретность. Склока - очень точное определение данному бытовому явлению. Клочки слов различимы, модуляции голосов можно разложить. А когда человек сорок в одно время непрерывно орут-шепчут-визжат-хнычут - это самое то для меня. Как водопад. Дар блаженствует - халявная подпитка!
  Блажь прошла, когда черноглазая мамаша бесчисленного семейства - объемный визгливый сверток цветных шалей - сунула мне в руку ржаную лепешку, как и остальным детям. Сердце екнуло: неужели дар иссяк? А я просто уснул, не умел еще во сне защиту ставить.
  Она заговорила на своем тарабарском, но видя, что не понимаю, перешла на всеобщий:
  - Ай, маладца, глаза умеешь отводить. Даже Мафиза не сразу заметила чужака. Мафиза - это я. Ты чей?
  - Свой.
  - Хорошо сказал, парень. Держись нас, не пропадешь. Как зовут?
  - А никто и не зовет, - увильнул я.
  Мафиза приняла меня в семью под именем Сархи, а свое родное имя Даниэль я постарался забыть. Назвался я ей Фредериком (так звали моего соседа по парте в деревенской школе), а фамилию позаимствовал с завернутого в обрывок газеты кулька семечек - Кабона.
  Два года с кочевниками слонялся. Где только не побывал - десятки городов слились в один сплошной вокзал-рынок-вокзал.
  Чему только не научился: драться в первую очередь, профессионально воровать - во вторую, убалтывать любого лоха - в третью.
  Главное - голодать перестал и спокойно дар оттачивал. Научить меня магии, конечно, никто не мог, но у племени ронен (самоназвание этих кочевников) тоже особый дар был, сродни моему. Умели они мозги так засорить, что ступор наступал, и тогда они брали тепленьких наших сограждан и потрошили, как хотели, в фигуральном, а иногда и физическом смысле.
  И вы только представьте, о чем я дико тосковать начал? О школе! О папе-маме и не переставал.
  Из табора тоже ушел, как колобок клятый.
  Вежливо раскланялся. Отпустили, но сказали, что должок за мной, придут когда-нибудь взять. А я им - что давно должок свой за ту лепешку и все остальные отработал, но придут за помощью - не откажу. Мафиза гордилась мной потом, как родная мать.
  Решил ехать в столицу, куда табор и близко не пускали.
  Ронены проводили меня, как любимого сына. Застолье устроили, в поезд посадили, жратвы с собой дали, адресов нужных людей насовали, кому приветы передать при случае, и денег на первое время - в дар, без отдачи. Ради такого дела Мафиза меня приодела: костюм стильный справила, почти не ношеный, новые кожаные башмаки фирмы 'Адлес' и куртку с заклепками. И документы мне сделали, два комплекта на всякий случай. На разные имена, разумеется: Сархи Роде и Фредерик Кабона.
  Я долго выбирал, где больше шансов выжить: и учиться, и не голодать, и остаться незамеченным. Где меня меньше всего искать будут. А о том, что беглеца искали до сих пор, как пропавшего без вести - из газет знал, и на каждом вокзале мои портреты висели. Только я уже так вытянулся, повзрослел за эти два года, что и папа-мама не узнают.
  Выбрал Магическую Академию.
  Это было круто, и такой наглости никто не мог ожидать.
  И только там я мог хоть что-то узнать о судьбе родителей. Не у копов же спрашивать.
  
  ***
  
  Столица встретила меня потрясающим гулом: он висел в воздухе, как гигантский божественный шмель, приносящий счастье, и я сразу понял - мне здесь будет хорошо.
  Влюбился я в город с первого звука: наш состав встречали сразу четыре оркестра, рассредоточившихся по перрону и создавших дивную какофонию. Я скромно счел сей конфуз улыбкой судьбы моему дару и триумфальным въездом в историю.
  Карту города я изучил еще в поезде, но заблудился сразу и просто брел, глазея по сторонам, как всякий порядочный провинциал. Слушал огромный город и его шумную душу: рай для моего дара. А мешанина цветов! А строений! А запахи! Концентрированный коктейль - и масло машинное, и тонкие духи красивой девчонки, и голубиный помет, и аромат свежей выпечки, и перегар от прохожего, и розы на клумбе... Благодать!
  Ох, как мой дар сразу рванулся, расправил крылья... Еле утрамбовал под плинтус.
  Адреса я запомнил наизусть и сжег бумажки, еду уничтожил за три дня. Переодевшись в привычные джинсы, тельняшку и разношенные штиблеты, спрятал костюм в пакет и сдал вместе с ботинками и другими вещами в хранилище, а деньги экономил.
  Соваться в Академию летом глупо, и до осени я осматривал сердце моей родины, передавал приветы и заводил знакомства. И кормился заодно. Один привет - один обед.
  
  Столица четко делилась рекой на два города, связанных мостами и сновавшим туда-сюда всяческим речным транспортом от неуклюжих плоскодонок до величественных паромов.
  Верхний город на высоком берегу реки занимало правительство, чиновники, старая и новая аристократия, купечество, деловые центры. Отдельно, но на том же берегу, располагались Академия магов и университеты гильдий.
  В Нижнем находились промышленная, торговая и развлекательная зоны и спальные 'крольчатники' рабочих с кое-какой инфраструктурой.
  Между ними воткнулись и огородились глухими заборами с колючей проволокой квадратные угрюмые здания. Я сначала принял их за тюрьмы, не хватало только смотровых вышек. Оказалось - обычные школы. Вот уж где я не стал бы учиться. Деревенская школа мне запомнилась, как светлое душевное место, а тут - словно обещание темного будущего всякому, кто порог переступит.
  Существовал еще Темный город - лабиринт со своими нелегальными развлекательными, торговыми и промышленными зонами. Темный метастазами вторгался в Нижний, но основное тело расположил полукольцом вокруг него.
  За Темным лабиринтом находились городские свалки и кладбища - отличные полигоны для черных магов. Верхний город сбрасывал отходы туда же, но своих мертвых хоронил отдельно.
  Знакомые Мафизы и ее семьи проживали либо в 'крольчатниках', либо в лачугах и бараках Темного города. А в конце лета, когда заказы ближайших, так сказать, родственников, исчерпались в черте Нижнего города, начались странности.
  У бродячего племени роненов оказалась масса оседлых знакомых почти во всех кругах столичного общества, ничего общего с кочевниками не имеющих. Не все осчастливленные, особенно в Верхнем, относились к моему визиту благосклонно: где-то не желали пускать в особняк за магической оградой (туда я после предварительной разведки приходил в костюме, весь из себя напомаженный пай-мальчик), кое-кто бледнел и хватался за сердце или угрожал полицией. Тогда приходилось рвать когти.
  Когда это случилось первый раз, я понял, что ронены развели меня, но решил выполнить задачу до конца и выставить им отдельный счет. Неделю выждал и сходил на разведку по второму адресу. У парадного дежурил полицай. Нафиг-нафиг, передавайте сами свои приветы.
  И я занялся Темным городом. Вот где клоака. Как-то адрес завел меня в подпольный публичный дом, еле вырвался. Дар помог.
  Но с одной старой гадалкой, известной личностью в Темной лабиринте, я подружился, насколько можно подружиться чужеродцу с роненами, и частенько заглядывал в ее лавку - халупа и халупа, скособоченный домик с мансардой, отгороженный высоким щелястым забором. Его черные от старости доски болтались на ржавых гвоздях по всему периметру и скрипели, но почему-то не отваливались даже при сильном ветре. Калитки не имелось в принципе: дыра в заборе, и все.
  Первый раз я искал его очень долго, даже думал, что адрес неправильно запомнил. Хотя как тут не запомнить: Командорград, Тьма, ул. Ракушки, 0. Да, ноль. Я еще, когда записку развернул, подумал, что Мефиза ошиблась. Писать-то она почти и не умела.
  Улица Ракушки завивалась спиралью, как рог горного барана, лачуги здесь росли словно поганки на пеньках, перемежаясь пустырями в бурьянах, заброшенными малинниками или длинными фанерными бараками за заборами. В номерах - полный бардак, как и во всем Темном городе.
  Я отпустил дар (вряд ли в этой клоаке кто-то обзавелся датчиками), и он вывел меня к дыре в дряхлом заборе. Справа от дыры на почерневшей доске виднелась криво начертанная мелом и полустертая цифра '0'. Если не здесь этот чертов дом, то больше нигде.
  Отодвинув доску, я пролез и оказался на песчаной дорожке, вившейся петлями в зарослях бузины и рябины, перемешанных с плотными кустами шиповника. Проблуждал я с час: крыша с мансардой вроде бы мелькала в просветах между ветвей, но упорно не хотела приближаться.
  Когда я, уже едва живой, в очередной раз заметил окошко мансарды, то ломанул напролом сквозь шиповник. И колючки не остановили. Добрался! Развалюха, затянутая плющом и паутиной. Постучал в перекошенную дверь с чешуйками отслоившейся красной краски.
  Никто не ответил. Да и дом совсем не производил впечатление жилого. Решил проверить. Толкнул дверь - она отошла с омерзительным скрипом, переполошившим всех ворон Тьмы, которых я еще не успел распугать, когда чертыхался.
  Открыл в тамбуре еще одну дверь и ввалился в темную комнату. Такую пыльную и дымную, что я расчихался вместо приветствия, заглушив звякнувший колокольчик.
  В комнате за столом сидела натуральная ведьма. Старая, в узком черном платье с шалью, приспущенной с плеч. Она вынула изо рта длинный, как указка, мундштук с сигаретой, цепкими черными глазами оглядела мою расцарапанную физиономию, руки и пострадавшую от зубов шиповника одежду.
  - Ты как сумел попасть сюда, парень? - голос оказался глубокий, но хриплый. - Сегодня неприемный день!
  - Здрасьте. Мне нужна тетушка Халия.
  - Тебе-то я вряд ли тетушка, ниароне. Уходи. Обратная дорожка тебе постелена прямая.
  Роне - это 'человек' на языке роненов, а ниароне - 'чужак', хотя мне казалось, что перевод 'не человек' будет более точным, потому что никого, кроме себя, ронены за людей не считали, искренне думая, что ниароне созданы лишь для того, чтобы у настоящих роне всегда были деньги.
  - А Мафиза говорила мне, что Халия видит глубже, чем внешность, - прищурился я. - Значит, ты не та, кого я ищу? Или у твоего зрения тоже неприемный день?
  Старуха расхохоталась, задавила дымившуюся цигарку в пепельнице и протянула мне коричневую морщинистую ладонь.
  - Ну, здравствуй. А ты упорный, Сархи. Слышала о тебе.
  С тех пор знакомый забор обнаруживался в самом начале улицы Ракушки, а дом Халии был открыт для меня почти всегда. В прятки он уже не играл, дорожка не виляла, кусты не царапались. Да и нечему царапаться было: в парадном виде дом окружала пасторальная идиллия - газончики и клумбочки с целебными травками, вишни и яблони. И никаких колючек. Но дорожка всякий раз вилась в другом месте к новой дырке в заборе, старый же проход бесследно исчезал.
  Наверное, потому я так полюбил дом гадалки: идеальное убежище.
  И сама старуха была чудо, как колоритна. Морщинистое, как печеное яблоко, худощавое лицо, крючковатый нос, черные глаза с поволокой. В узловатых пальцах, унизанных тринадцатью кольцами, вечно был зажат длинный тонкий мундштук. И при этом - густые смоляные кудри с редкими серебринками, подвязанные затейливым ремешком, по-девичьи стройная фигура в тяжелом черном платье с серебряными монетами, нашитыми где попало, а на плечах - черная кружевная шаль с кистями из вороньих перьев.
  Прелесть, в какой трепет вгоняло клиентов одно движение ее брови. Закончив гадание, Халия царственным жестом гасила цигарку в пепельнице (череп человеческий, с золотыми зубами - ее лютый враг, как утверждала гадалка), плавно поднималась из-за столика с этаким черным погребальным звоном, и руки клиентов вдруг слабели и роняли кошельки к ее ногам.
  - Да будет судьба так же к вам щедра, - глубоким, поставленным актерским голосом вещала старуха, прижимая пухлый портмоне к полу носком черной туфли на огромной шпильке. Она никогда не уточняла, на что именно должна раскошелиться судьба: на приятности или неприятности.
  Гадательные (и вымогательные) способности роненов давно заинтересовали меня как феномен. Я чувствовал какое-то сходство в том, что делали гадалки с сознанием клиентов и тем, что интуитивно сделал я со стаей волков, но разобраться тогда, конечно, не смог, и моя жажда учиться любой ценой только усилилась.
  Халия часто на меня карты раскидывала, но говорила редко и неохотно, пару фраз:
  - Завтра не ходи по Тьме, Сархи. Беда ждет.
  'Тьма' - это они клоаку свою так называли.
  Или:
  - Пуста твоя судьба, парень. Откуда я знаю, почему? Как сам заполнишь, так и выйдет.
  А чаще:
  - Ты мне опять все карты попортил, мальчишка. Лгут, сволочи! Разорюсь я с тобой, факт. Проветри свой дар проклятый до лавки и купи мне сигарет.
  Я бегал за продуктами для старухи и прибирался в ее запутанном и захламленном логове, тщательно сохраняя приятный моему сердцу хаос и убирая только пыль.
  Мансарду хозяйка отдала полностью в мое распоряжение, но там я ночевал редко, предпочитая обживать всю столицу целиком. Даже в аристократическом Верхнем находились для ночлега укромные задворки между архитектурными шедеврами с их колоннадами, арками и статуями на загаженных голубями портиках и уютные крыши.
  Оттуда открывалась шикарная панорама на серебристо-серые речные извивы и холмы с дворцами Семьи Командора, башней Парламента, мэрии и крепостью Ковена магов.
  Я любил забраться с книжкой на верхотуру и между делом наблюдать оттуда за муравьиным копошением на улицах: за фыркающими авто и орущими разносчиками, за вальяжными господами, выгуливающими роскошно одетых дам, и за дамами, выгуливающими толстых мопсов.
  Откуда я книги таскал? Не из библиотеки. Они для законопослушных граждан. Я себя к таковым уже давно не относил и не рискнул записаться даже под именем Фредерика. Изредка я подбирал книги, забытые склеротиками на скамейках, но это было унылое чтение, разрешенное к употреблению духовником.
  Потому куда чаще я брал приглянувшееся с уличных лотков и потом так же незаметно подбрасывал после того, как прочитаю. Правда, не всегда в первозданной чистоте. Да и на лотках тоже исключительно бульварная муть выкладывалась.
  Так и просвещался.
  Зато это было самое свободное лето в моей жизни. Особенно, если учесть, что потом последовало...
  
  
  Глава 2. Академия
  
  Тьма есть Тьма. Беспросветная. Поножовщина и насилие тут - обычное дело. Но за лето моя физиономия примелькалась даже в особо злачных местах, куда частенько заводили меня поручения роненов, и меня никто не трогал. Не потому, что мышцы накачанные, и в уличных драках я не новичок. Какие уж там мышцы у пятнадцатилетнего пацана. А потому, что драка - это хаос. А где хаос, там мне полная лафа.
  Правда, я был осторожен. От магов, торговцев дурью и шлюх держался подальше. Но как-то на рассвете я шел в Темный город через пустырь из Нижнего и наткнулся на окровавленное тело в изодранном черном платьице.
  Думал - опять труп. Не редкость тут. Но тело пошевелилось и глянуло на меня голубыми глазами. Боль в них плескалась адская. Меня как ожгло. И ведь предупреждала меня Халия - не лезь. Что бы ни увидел, держись стороной. Не получалось у меня это никогда.
  Дотащил я ее до Ракушки. Я ведь не целитель, на Халию была вся надежда.
  Как старуха орала на меня!
  - Зачем ты эту падаль сюда притащил, дурак?! Если ее хозяин подыхать бросил, то не нам вмешиваться! Хочешь, чтобы мой дом сожгли? Или копы на нас мокруху повесили? Эта дура все равно сдохнет через полчаса, тут и гадать не надо - ее судьба уже написана!
  А сама тем временем бинты вытащила, котелок на печь швырнула, мешочки трав распотрошила.
  - На мансарду ее неси и убирайся вон с глаз моих, ниароне безмозглый! - прошипела.
  Я оттащил девчонку в свою комнатушку, поклонился Халии и ушел.
  С тех пор у нее не появлялся.
  В конце лета Халия сама меня разыскала. Явилась ни свет ни заря на грязный речной вокзал Темного города, где я, прикрывшись тряпьем, спал в щели между стеной и пивной лавкой. Старуха процокала шпильками (этот звук разбудил меня не хуже рева пароходной сирены), присела в двух шагах, навалившись на стену и попыхивая сигаркой в мундштуке, шепнула в пространство:
  - Говорят, копы ищут парня - связного какой-то шибко преступной международной банды. Награду обещают. Глянь, не попадался? - и подвинула пахнущую типографской краской газетку, которая должна была появиться у утренних разносчиков только часа через два.
  Я глянул на мерзкий карандашный портрет с тщательно прорисованными прыщами на носу. Отдаленное сходство есть, но в жизни я себе казался симпатичнее. Прочитал подпись: разыскивается... лет семнадцать (я был высок и крепок для своих пятнадцати), волосы русые, глаза серые, лицо загорелое, овальное... Половину столичных подростков можно забрить под такое описание. Прыщей, кстати, у меня было куда меньше.
  - Не встречал, - говорю.
  Она кивнула и ушла.
  Намек я понял правильно. Снялся с места через полчаса после ее ухода, поблуждал под дождем по пустынной Тьме, только уснувшей после ночных увеселений, и забрел проулками в Ракушку.
  Нулевой дом ждал и открылся сразу, едва я прошел пару шагов по деревянным доскам, брошенным через грязь. Старуха, похоже, по-прежнему жила одна. Посторонних запахов типа лекарств не чувствовалось. Выжила та девчонка или похоронена в таинственном саду ведьмы, я не стал спрашивать, а Халия и не вспомнила о том инциденте.
  Она покрасила мне волосы самовозобновляющейся краской в каштановый цвет, капнула в глаза какой-то дрянью, от которой их сначала едва не выело, а потом радужка стала черной, как у роненов. Последний штрих - приклеенный на скулу шрам, тоже несмываемый. За такой яркой приметой лица никто не рассмотрит, да и выглядеть я стал еще старше, особенно, если волосы зачесать назад и собрать в хвост на затылке, что я и сделал. Жаль, борода еще не росла, с щетиной был бы совсем брутальный тип.
  Я потрогал шрам.
  - А снять как?
  - Через год истает сам. А если невтерпеж - растворишь, как ты судьбы моих клиентов растворяешь в хаосе возможностей, парень. Поняла я, почему все пути лгут, когда ты приходишь. Карты ни причем.
  - Но мне-то ты иногда гадала.
  Она засмеялась, обнажив крепкие, но желтоватые от табака зубы:
  - Не гадала, а правду говорила. Факт. У старой Халии многие в долгу. А у них - свои должники. Трудно ли узнать, что надо? Во Тьме тебя не отыщут, пока я жива, а ты слушаешь звезды. Но завтра не приходи сюда, Сархи.
  Я и не собирался. У меня было важное мероприятие: проникновение в Академию.
  
  
  ***
  
  Почти все лето, когда я поднимался в Верхний, то изучал и подступы к Академии, огороженной, как крепость. Целый городок располагался на Серых горах километрах в десяти от кварталов аристократических особняков, за магически защищенными стенами с несколькими проходными, снабженными вертушками. Вход только по студенческим и служебным пропускам. И магические датчики на каждом шагу.
  Я знал: легко не будет. Но тут впервые задумался о цене за риск.
  Вырваться на свободу, а потом самому же ступить в ловушку... Не просто ступить, а из шкуры вывернуться, но залезть в западню, в которую не пускают... ну не дурак?
  Но мне было почти пятнадцать лет и море по колено. Раз решил залезть, значит, залезу. Анти-маг я или нет?
  И о родителях думал все чаще. Они мне в то время каждую ночь снились. И просыпался я со зверской тоской в душе.
  Проблема решилась сама собой. В предпоследний день лета в Академии был объявлен 'День открытых дверей'. Возвращались с каникул студенты и объявлялись вступительные конкурсы для абитуриентов. Поступающие приезжали с родителями, братьями и сестрами, и лучшего дня для для того, чтобы попасть внутрь, пришлось бы ждать еще год.
  Предупрежденный заранее объявлением в газете 'Новости столицы', я приоделся и отправился к студенческому городку зайцем на омнибусе, чтобы парадные ботинки не мять.
  Плечо мне оттягивал рюкзак со всем необходимым на первое время: сухой паек, старая одежонка, связка отмычек, моток сверхпрочной веревки, пилки, кусачки, пачка тетрадей, грифели, спиртовка с капсулами, кастет и прочая жизненно необходимая дребедень для нелегального обучения в высшей школе магии.
  Почти все сбережения угрохал на экипировку.
  Картина в Академии порадовала: большие, вечно закрытые парадные ворота, украшенные в тот день всякой розово-огненной ерундой, распахнуты. Внутрь вползает лента желающих прикоснуться к магическим тайнам и бесплатным бутербродам, воздух сдержанно гудит разговорами.
  Хороший фон, если бы еще не прерывался магическими усилителями голосов.
  Пока я толкался среди поступающих, жадно глазея на магов и запоминая расположение зданий, эти усилители так меня достали, что я и сам не заметил, как заткнул их. Обнаружил случившееся по поднявшемуся вдруг гвалту, в котором утонули голоса магистров, и испугался.
  Обошлось.
  Дар я приструнил. Маги посуетились и все свои цацки восстановили или другие приволокли.
  Но висевший в воздухе торжественный настрой сменился на какой-то нехороший, тяжелый. Точно такой, - вспомнил я, - ощущался в допросной, когда меня армейцы взяли. Магистры окидывали площадь настороженными взглядами, в толпе прибавилось людей с военной выправкой, особенно много их кучковалось у парадных ворот.
  Мне бы тогда исхитриться и уйти, дураку, но я остался. Слишком долго ждал этого дня и готовился. Жалко стало мечты, потерянного времени и денег. И вместо бегства я с толпой абитуриентов и сопровождающих просочился в главное здание, хотя все нутро вопило и упиралось.
  На экскурсию нас повел сам ректор - мужик лет под пятьдесят, с легкой сединой на висках. Мантия у него была шикарная - черная как смоль, ни отблеска на сгибах ткани, словно в бездну смотришь. От родителей я знал, что ректор был черным магом, а имя забыл, но он сам напомнил, когда приветственную речь толкал.
  Нико Дамис. Благороднейшая внешность, высокий лоб мудреца, проникновенные карие глаза и рваный рубец на скуле, как от когтя демона. Я еще тогда, помнится, подумал, что мой искусственный шрам выглядит в точности таким же.
  Вот там, в огромном холле с магической подсветкой колонн и стен, усиленной зеркалами, ректор первым делом подвел нас к стене с портретами выпускников Академии. Пока он рассказывал, фигуры в полный рост выступали из гладкой поверхности камня, на миг повисали в воздухе и исчезали.
  Сначала шли почти все с траурными рамками - основатели, их ближайшие последователи. Потом - знаменитые или внесшие тихий, но ощутимый вклад в магические науки. И вот, когда в глазах у меня уже зарябило, прозвучала до боли знакомая фамилия. Моя. И я впервые увидел своего деда по отцу. Ничего такой, статный и властный. Орлиный взгляд, бакенбарды, костюм академика. И без рамки. Жив, значит. Интересно, почему папа-мама о нем никогда не вспоминали?
  Когда пошли современники, публика совсем оживилась: узнавала родственников. Я отвлекся, услышав за спиной громкий юношеский басок, заглушивший даже ректора:
  - Мам, а ты тут на себя не похожа!
  Я глянул через плечо, чтобы сравнить. Действительно, высокая блондинка выглядела куда лучше своего портрета, особенно, ее пышная грудь в декольте. А когда я отвернулся, в стене угасали лица моих отца и матери. Живые, улыбающиеся лица.
  Меня спасло то, что я их поздно увидел. Траурная окантовка уже таяла и почти слилась с цветом стены, не сразу дошло. А когда понял, дыхание перехватило.
  Ректор сделал паузу, так внимательно оглядывая лица будущих магов, что сомнений не осталось: этот унылый исторический экскурс затеян только ради одного - искали меня. То ли насторожились после моего промаха на площади, то ли уже давно ждали, что я сунусь в Академию.
  Напрасно я думал, что никому в голову не придет меня тут искать.
  Может, и датчики в зале стоят какие-нибудь хитрые, регистрирующие сердцебиение, например. Если так, то моя новая внешность перестанет быть секретом, как только записи проверят.
  Пауза затягивалась, ничего не происходило, люди начали переговариваться громче, и я, кое-как состряпав скучающую морду, уже подумал, что мне кранты, и на выходе нас будут выпускать по одному, тщательно проверяя. А у меня в рюкзаке кастет и весь воровской арсенал, даже маленькая дрель со сверлами.
  Опять обошлось.
  К ректору подошел какой-то серенький человечек, что-то шепнул, и Нико Дамис, натянуто улыбнувшись, объявил начало экзаменов и пригласил всех на испытательные площадки. Абитуриентов стали разбивать по группам. Я с намерением тихонько смыться примкнул к тем, чьи испытания объявили на открытом воздухе.
  Тут дар взбрыкнул, и тихонько не получилось.
  Не мудрено. Я был на грани паники. И так расстроен, что совсем крыша поехала. Дар рвался из сердца, или откуда там еще. И, как оказалось, на выходе из фойе размагичил все, до чего мог дотянуться одним импульсом. И датчики, и Стену Памяти.
  И людей.
  В общем, ни у кого из полутора сотен поступавших не оказалось магического дара на момент испытаний. И если бы ограничилось только ими! Оглушило всех, кто оказался поблизости. И ректора с магистрами, само собой. Когда это до них дошло, паника стала всеобщей.
  - Без паники! - орал кто-то.
  Куда там. Девчонки и пацаны бились в истерике. Их родители бегали и вопили. Ректор беспомощно тряс жезлом и не аристократично брызгал слюной. Запоздало взвыли механические сирены.
  Самое ужасное - маги и военные мгновенно перекрыли выходы в город.
  Я идиот, да. Наглый самоуверенный идиот, сам себя загнавший в ловушку.
  С этими скорбными мыслями я бочком-бочком, прикидываясь невидимкой, двинулся вглубь территории Академии. К воротам нечего и соваться.
  Воцарившийся хаос помог проскользнуть обратно в фойе главного здания. Там тоже кутерьма еще та - маги, люди в штатском и армейцы сновали туда-сюда, погоревшие датчики снимали. Доносились обрывки реплик:
  - ...перемать! Выродок! Убить скотину, пока не поздно!
  - А это точно он?
  - А кто еще, мля!
  - Ну мало ли... Может, это и есть секретное оружие Сартапии... Эй, ты что там строчишь? - говоривший заметил какого-то журналюгу, торопливо карябающего карандашом в блокнотик подслушанные разговоры. - Запрещено!
  По его знаку репортера быстренько скрутили, блокнот изъяли.
  Под шумок я выбрался в коридор и поднялся на второй этаж, где из аудиторий срочно эвакуировались экзаменаторы. Уж не знаю, за вторжение каких монстров сочли выплеск моего дара, но магистры так торопились, что и двери забыли закрыть.
  Я заглянул в один класс, другой. Прятаться тут бессмысленно.
  А вот в третьем помещении, большом, как центральный вокзал, внимание привлекли вентиляционные короба. Но слишком уж высоко, не забраться. Да и пока винты решеток выкручиваю, кто-нибудь застукает.
  В четвертом было распахнуто окно, и я услышал донесшееся сквозь шум с улицы мое имя. Кричали, видимо, в рупор. Подошел ближе, встав у стеночки так, чтобы меня в окне не засекли, прислушался.
  - Даниэль Эспанса! - властным, но уже охрипшим голосом взывал кто-то. - Я знаю, что ты здесь и слышишь меня. Пожалуйста, не надо скрываться! Я твой дед, я помогу тебе. Обещаю, что никто тебя и пальцем не тронет. Прошу тебя, подойди ко мне. Даниэль Эспанса! Откликнись, внук!
  Дед? Внезапно обессилев, я сел за парту, уже не вслушиваясь в уговоры. Нет, я не ринулся в объятия любящего родственника. Даже мысли не мелькнуло. Родители при мне никогда не говорили о нем. И они не повезли меня к нему, такому вот крутому магу-академику, а спрятали в глухой деревне у маминых родственников, не имевших и проблеска дара. Тоже почему-то.
  Интересно, а его тоже шарахнуло? Пальцем они меня не тронут, как же...
  Под соседним столом валялся забытый в бегстве ярко-оранжавый рюкзак с вышитым на клапане рыжим волком с затравленным выражением морды. Вот таким же одиноким и обложенным врагами со всех сторон я себя и чувствовал.
  Чужая вещь напомнила о более важном деле, чем наматывать сопли на кулак. Если меня поймают, содержимое моего рюкзака вызовет по меньшей мере недоумение. Надо избавиться от особо опасной части поклажи. Но куда припрятать, чтобы легко потом забрать?
  Я выскользнул из кабинета. Мое внимание привлекла огромная кадка с пальмой, заслонявшей большое окно в конце пустынного коридора. А справа от растения обнаружилась узкая дверь с табличкой 'Служебное помещение'.
  Я всегда читал такие таблички как плакат: 'Всё самое интересное - здесь!'
  Сунув в под корни пальмы и замаскировав сверху землёй завернутые в непромокаемый мешок инструменты, я двинул на разведку. Прихватил с собой только охотничий нож, универсальные отмычки и мою главную драгоценность, на которую ухлопал большую часть сбережений - складной набор техномага-взломщика, где были и отверточка со сменными насадками в ручке, и щипчики, и пилочка.
  Когда-то служебную дверь запирал магически защищенный замок. Судя по прорези на коробочке у косяка, открывался он каким-нибудь заговорённым пропуском. Видел я такие в Верхнем городе. Но сегодня магии во всей Академии с наперсток не наберется, и вошел я почти беспрепятственно, с одного поворота отмычки. И так же аккуратно за собой запер.
  За дверью оказалось просторное помещение, заставленное чучелами всяких шипастых монстриков и клыкастых зверушек. Выпотрошенные они не страшны, но я поежился, представив, что где-то на территории Академии должны быть и живые или относительно живые учебные пособия - всякие террариумы или там монстрариумы.
  Надеюсь, мой дар до них не дотянулся. Не дураки же магистры, чтобы опасную нечисть под носом у студентов держать.
  Еще одна размагиченная дверь вывела меня на узкую лестницу, штопором уходившую этажей на пять вниз, хотя я помнил, что нахожусь на втором. Вот туда-то мне и надо, - обрадовался я. В подвалах наверняка побольше укромных местечек найдется.
  Переложил нож из голенища в потайную петлю, спрятанную в рукаве куртки, чтобы, случись что, в один миг в руке оказался. Этой хитрости любой ронен с пеленок научен.
  Как знал, что понадобится.
  
  Тварь напала на третьем подземном этаже, когда я крался по темному, освещенному тусклыми аварийками коридору, проверяя череду запертых дверей. Ни одна не открылась сходу, а возиться с отмычками показалось мне бессмысленным. Зачем мне какая-нибудь тупиковая кладовка, где я точно окажусь в ловушке?
  Я смутно представлял, что мне нужно. Вентиляционный короб - самое то, но как туда забраться? Подойдет и бойлерная с хитросплетением труб. Туда магистры не должны ходить. Что им там делать?
  А когда я повернул за угол, она и выскочила. С волка размерами, но довольно вялая. Что-то среднее между рептилией и кабаном. Крокодилья пасть, длинное гибкое туловище, короткие конечности и свиная щетина по пятнистому телу. Мерзость несусветная.
  Я был настороже, как натянутый лук, успел метнуться в сторону, и она промахнулась, шмякнувшись мордой о стену. Только когтем плечо зацепила. Я разозлился жутко: моя единственная куртка!
  Пока она очухивалась от удара, я сообразил, что бегать по Академии еще и от монстра мне в лом. Подскочил и изо всех сил загнал нож в основание ее черепа. С порепугу и от злости попал, не иначе. На полсантиметра в сторону, и фиг бы получилось. Гадина была мощной, дернувшийся в агонии хвост подсек меня, и я тоже хорошенько приложился к стене, до звездочек в глазах.
  Мне опять повезло. Она была уже сытая, как выяснилось позже. До отвала. Останки её обеда я обнаружил на выходе: сапоги с торчавшими из них костями в клочках плоти и окровавленные лохмотья. За скитания с роненами по просторам родины и пустырям Тьмы я всякого навидался, но тут меня вывернуло.
  Это ведь я виноват в случившемся. Мой проклятый анти-дар.
  А когда перестал корчиться в спазмах и побежал к двери, то споткнулся об еще одно тело. Думал - тоже труп. Седой, но крепкий старик с грубоватым морщинистым лицом, одетый в комбинезон, а не в мантию. Вроде бы целый с виду. И крови на нем не видно.
  Он пошевелился от толчка и застонал. Жив!
  - Беги, парень! - прохрипел он, раскрыв мутные глаза. - Тут хракса вырвалась. Беги.
  - Это помесь свиньи с крокодилом? Так она сдохла.
  - Магистр Шайд уничтожил? - мутные от боли глаза прояснились.
  - Нет. Ваш магистр мертв.
  Я старался не смотреть на рваные клочки в дальнем углу.
  - Ясно. Шансов у него не было, - незнакомец пытался подняться, но лишь беспомощно скреб руками по полу. Ноги оставались неподвижными. - Тьма! Протезы! Они на магических кристаллах.
  Так я понял еще одну темную грань моего дара.
  Пока я страдал муками совести, старик назвал свое имя - Стивер Нуато - и попросил нажать красную кнопку, утопленную в косяке входной двери.
  - Это механический сигнал тревоги, - пояснил он. - Тут еще где-то детеныш кошарха должен быть. Мелкий, но ядовитый. Он у меня за пазухой сидел. Выбрался.
  Я нажал кнопку тревоги. И с трудом подавил желание драпать во все лопатки. Побоялся оставлять калеку. Говорила мне Мафиза: слишком ты добр, Сархи, такие мало живут - до первого хищника. Да и подозрительно это будет выглядеть, если я сейчас сбегу. Засветился по полной программе.
  - Как это, за пазухой? - вернулся я к старику, оттащил с прохода и прислонил к стене. - Это же опасно!
  - Не для меня. Он ручной. Агрессивен только когда напуган. Меня-то признает, а вот ты ему незнаком. Тебе лучше дождаться, когда сюда помощь придет. Мало ли, наткнешься на малыша Ошша. Кстати, как тебя зовут, парень, и откуда ты взялся?
  - Фредерик. Я поступать приехал, а тут такое...
  - А как на служебный ярус попал?
  - Когда паника началась, я... это... в туалет резко захотел. И заблудился.
  Старик хмыкнул. А пока мы ждали помощи, занимал меня рассказами, попутно выспрашивая мою подноготную. Но не ему соревноваться с любопытным подростком. Довести вопросами я и сам мог кого угодно.
  Выяснил вот что. Стивер Нуато был черным магом, пока его личи не пожевали. Жизнь ему спасли, а вот конечности не смогли восстановить. Он не особо переживал: техномаги научились делать классные протезы. Магокристаллы соединялись с нервными окончаниями, и Стивер даже бегать мог. Недалеко и недолго. С боевкой и рейдами пришлось проститься, но ему предложили непыльную работу в Академии. Смотрителем бестиариума и старшим преподавателем кафедры.
  Когда мой дар шарахнул по Академии, маги-смотрители как раз тащили из лаборатории спеленутую заклинаниями храксу. И она вырвалась, разумеется.
  Калека остался жив лишь потому, что протезы отказали - он упал, ударился затылком и потерял сознание, а храксы падалью не питаются, когда живая добыча под рукой имеется. Тот растерзанный магистр Шайд вряд ли успел понять, что происходит. Внезапная потеря магии - страшный шок. И полная беспомощность.
  Старик рассказывал, а я глотал злые слезы, стараясь себя не выдать. Проклятый дар! В лепешку расшибусь, но такого больше не допущу! А значит - мне Академия нужна больше, чем всем магам вместе взятым. Как они этого не понимают?
  Стивер тоже старался не смотреть на останки коллеги. А вот тушей монстра заинтересовался.
  - Как ты ее убил, Фред?
  - Ножом. Пожалуйста, зовите меня Рик. Терпеть не могу, когда меня Фредом кличут.
  Этот прием с именем мне Халия подсказала. Такой нюанс убеждал лучше всего, что Фредерик - мое имя от рождения, которое не выбирают.
  - Ножом? - удивился старик.
  Кстати, спасибо, напомнил. Я подошел к мертвому монстру и с трудом, двумя руками и опершись ногой о тушу, выдрал застрявший между позвонками нож. Вытер лезвие о шкуру.
  Стивер задумчиво наблюдал.
  - Любопытно... - тихо сказал он. - Неужели с одного удара?
  - Случайно вышло, честно. С перепугу и не то сделаешь. А что? - насторожился я.
  Где я опять прокололся?
  - Понимаешь, я было решил, что ты трус, если тебе, по твоим словам, в туалет приспичило при первой же встряске. Но то - твои слова. А тут я вижу совсем другую картину. Ты даже не поморщился. Абсолютное хладнокровие в таком возрасте я еще не встречал.
  Ха! Пусть он моему дару скажет о хладнокровии.
  - А чего мертвечины-то бояться? И мне просто повезло, - я покосился на сапоги с костями и снова почувствовал спазмы.
  - Так-то оно так, - кивнул бывший боевой маг. - Но... кстати, как тебе удалось пронести нож мимо сканеров? На оружие тут нужно специальное разрешение.
  - А я подобрал его. На лестничной площадке валялся, - глазом не моргнул я.
  - Дай-ка, посмотрю, чей это ножик. У всех наших метки есть.
  Ага, щаз. Да чтоб я боевому магу, пусть даже калеке, сам свое оружие вручил?
  - Да чей бы ни был! Теперь он мой. Боевой трофей, можно сказать, - я упрямо завел руки за спину. - Я его заработал!
  Стивер удивленно вздернул бровь, а потом вдруг по-доброму усмехнулся.
  - Ладно, оставь себе, но на учет надо будет поставить сразу. Я поговорю с ректором, чтобы для тебя сделали исключение. Не каждый получает боевое крещение в первый же день учебы.
  - Я еще не поступил, - вздохнул я.
  Да и не собирался. Официально. Да и не дадут. Я же не маг. И вообще в розыске. Но этого я не стал говорить, разумеется.
  Калека остро глянул исподлобья.
  - Послушай, Рик... Я хочу кое-что тебе предложить. Тебя это может удивить, но, если ты не враг себе и если для тебя лавры героя не дороже жизни, ты со мной согласишься... Здесь дураков не держат, ты догадываешься? Вот и отлично. Сними у меня с пояса именной нож и воткни его в храксу на то же место, где был твой. Размеры у них почти совпадают. А свой спрячь подальше. Вон, хотя бы за ту трубу. Будет большой шмон, и крайне нежелательно, чтобы у тебя нашли оружие, пока разрешения нет. А ректору мы потом скажем, когда шум приутихнет.
  Удивил - не то слово. Старик меня просто сразил. На негнущихся ногах я подошел к нему, вынул нож из ножен, стараясь не смотреть в прищуренные глаза боевого мага. Сделал, как он сказал. Из хряксы теперь торчала красивая узорная рукоять.
  - Теперь перетащи меня к ней поближе, на линию броска, вон туда. Иначе никто не поверит, что мой нож способен изящно обогнуть угол и достать зверя. Запоминай: тварь отвлеклась на тебя, потому я сумел ее достать. Ты плохо представляешь, насколько стремительны бывают храксы. В остальном придерживайся той же лапши, которую вешал мне на уши. Заблудился, мол, и все тут. Быстрее, наши уже по лестнице топают.
  Перетащил. Пристроил к стене.
  Голова у меня кружилась. Я ничего не понимал. Кроме того, что я - круглый идиот и зеленый пацан, сунувшийся в пасть акуле. Так это я о себе давно знал.
  Да ладно, выберусь. Вот узнаю все, что мне нужно, и никто меня тут не удержит. В крайнем случае, еще разок шарахну. Или два. Да, я крут, а что? Вон, храксу-то прикончил, пусть трофей у меня и сперли наглым образом всякие безногие инвалиды.
  Стивер, поймав мой затравленный взгляд, ободряюще улыбнулся:
  - Не дрейфь, Рик, прорвемся.
  
  Глава 3. Аномалия
  
  Ректор Нико Дамис, приняв горсть успокоительных пилюль и стакан лекарственной настойки на крепчайшем коньяке, выглядел спокойным и сосредоточенным. На самом деле шок не отпускал, внутри все сжималось от ужаса и желания выть, как баньши, но подчиненные должны видеть хладнокровного и мудрого руководителя. И тем более - трижды проклятое спецподразделение полковника Хайга, взявшего на себя командование в виду чрезвычайного положения.
  Армия и спецподразделение Лиги безопасности сработали четко и слаженно, несмотря на то, что эти две структуры презирали друг друга столь же традиционно, как Ковен - всех их вместе взятых.
  Территорию Академии оцепили как целиком по периметру, так и каждое здание в отдельности. Общественности сообщили, что неизвестный диверсант убит при задержании, опасности больше нет. Даже предъявили, к восторгу прессы, доказательства, цинично использовав останки погибшего магистра Шайда.
  Целители и менталисты успокоили людей. Посторонних - малолетних детей, девушек и взрослых - отпустили. Подростков и юношей, не из числа абитуриентов, погрузили в фургоны и вывезли для проверки личностей.
  Студентов со второго по пятый курс и почти всех сохранивших силу магов эвакуировали под предлогом внеочередной полевой практики. Во избежание потерь, если где-то затаившийся сволочонок решит повторить атаку. Из магистров остались добровольцы, в том числе чудом не пострадавший Микаэль Эспанса, родной дед выродка, и 'лишенцы', которым уже нечего терять.
  Штаб был организован в одном из корпусов, не задетых непонятной антимагической бурей. Для непосвященных непонятной. А пятерка собравшихся в штабе людей вполне догадывалась, откуда у этой бури ноги растут.
  - Это скандал. Скандал! - покачивался в кресле престарелый магистр, сжимавший виски. Он тоже оказался в числе контуженных антимагическим ударом.
  Просторная аудитория, приспособленная под штаб, провоняла запахом валерианы и пустырника, не помогали и распахнутые настежь окна. Воздух застыл без единого ветерка. Вентиляция не работала.
  - Это не скандал, магистр Риллин. Это катастрофа! - ректор стиснул зубы, сумев перевести беспомощный стон в подобие рычания. - Поймать щенка и выпотрошить! Самое малое!
  Сидевший напротив него сероглазый мужчина в форме внутренних войск со знаками полковника на погонах снисходительно улыбнулся.
  - Поймаем. Теперь не уйдет. Все выходы перекрыты, а летать он не умеет, надеюсь. Что-нибудь уцелело из кристаллов записи?
  - В главном корпусе - ничего, - отчитался молодой черноглазый маг с черной серьгой в ухе. - Сейчас снимают данные с регистраторов на главных воротах, но вряд ли они что-то нам дадут.
  - Абитуриентов надо отпустить, - напомнил ректор. - Они нам только панику разводят.
  - Не спешите, господа маги! - полковник остановил рванувшего к выходу мага с серьгой. - Позвольте напомнить, что в Академии объявлено особое положение, и вы с согласия вашего Ковена обязаны исполнять мои приказы, а господин ректор должен согласовывать свои распоряжения со мной. Так вот. Абитуриенты останутся тут в полном составе, пока мы их тщательнейшим образом не проверим и не отсеем тех, кто явно не может быть нашим особо опасным объектом, - он покосился на стоявшего у окна профессора черной магии Микаэля Эспансу. Тот еще ни слова не произнес - охрип еще на площади, пока кричал в рупор. Даже 'щенка' пропустил мимо ушей. Полковник прищурился: интересно, если бы этот черный так же в одночасье лишился магической силы, остался бы он таким же непробиваемым или поистерил бы, к удовольствию полковника?
  - Вашему внуку сейчас пятнадцать, магистр? - полковник наизусть помнил все установленные факты биографии беглеца, но надо расшевелить этого хитрожопого академика. Чем больше говорит противник, тем меньше у него времени на коварные планы. А в том, что Микаэль Эспанса отнюдь ему не помощник, вояка не сомневался.
  - Да. Две недели назад исполнилось. В академию принимают с шестнадцати. Мальчика надо искать среди гостей.
  - Ищут и там. А цель его прихода, как мы предполагаем, - поиски родственников. Жаль, что на вас он не клюнул.
  Микаэль и бровью не повел. Равнодушно бросил:
  - Если сюда проник действительно Даниэль, а не кто-то другой.
  - Он это! - убежденно выдохнул маг с серьгой. - Картина идентична той, что была в степи два года назад, только размах поменьше.
  Академик холодно на него покосился, но промолчал.
  - Магистр Эспанса, вы обязаны присутствовать на опросе свидетелей, - надавил полковник. - Может быть, мальчишка себя выдаст. Не железные же у него нервы. Вы дали слово содействовать поиску. В ваших интересах его не нарушать.
  - Я бы на месте Даниэля уже покинул Академию. Если его цель - узнать о судьбе родителей, то он мог понять из лекции ректора Дамиса, что они погибли. В таком случае, ему уже нечего здесь делать. Я убежден, что внук ушел с теми, кто прорвал ваше заграждение во время паники, полковник.
  - Вряд ли он успел добежать, профессор. Эпицентр был в главном корпусе, это далеко от ворот, а паника началась мгновенно, и мы быстро восстановили оцепление.
  В импровизированную штаб-квартиру вошли два сержанта, небрежно ссыпали на стол горку приборов на магокристаллах. Почерневшие, словно опаленные, грани тускло поблескивали в лучах солнца.
  -Аномалия все еще держится, - доложил один из вояк. - Ни один прибор на магокристаллах донести до главного здания не удалось. Сгорают еще на площади через пять секунд.
  - А маги? - ректор потер лоб. Виски ломило, в ушах стоял непрерывный шум, сквозь который он с трудом слышал собеседников. Нельзя расслабляться. Ректорское кресло - слишком ценная вещь, чтобы лишаться ее из-за какого-то недобитого вовремя паршивца.
  - Никто из ваших не рискнул проверить, - усмехнулся один из вояк. - Добровольцев нет.
  - Да зассали все! - презрительно сплюнул второй на блестящий паркет.
  Полковник сделал вид, что не заметил. Ректор тоже промолчал, скрипнув зубами от бессилия.
  - С магами любопытная картина, - по-прежнему глядя в окно, негромко сказал Микаэль Эспанса. - Удар был замечен нами не сразу. Возможно, через несколько секунд или даже минут. За это время в зону поражения ступило несколько наших магов, и дар у них так же пропал. Но, когда они покинули периметр аномалии, сила к ним вернулась в том же объеме. Безвозвратно сила исчезла у тех, кто попал под первичный удар. А сейчас нечто, по-видимому, выключает магические способности, как рубильник. Некий остаточный фон.
  - И что это за фон? - полковник сверлил на спину мага.
  Эспанса, наконец, повернулся, глянул насмешливо:
  - Как мы можем это узнать, если измерители внутри аномалии портятся, маги слепнут и глохнут, а снаружи ничего особенного не регистрируют ни люди, ни приборы?
  - Выходит, ваш внук до сих пор находится на территории Академии.
  - Аномалия - еще не доказательство, - академик отошел от окна, взял один из кристаллов, покрутил в руке и, поморщившись, бросил на столешницу. - С такими доказательствами можно считать, что Даниэль до сих пор сидит на кургане близ Пашбы. Там зона аномалии тоже все еще держится.
  - Но она слабеет и уменьшается, - возразил полковник. - Уже не десять миль в радиусе, а пять. Господа, давайте ближе к делу. Всех, кто успел покинуть Академию, мы найдем и проверим. Их облик зафиксирован на магокристаллах. Ваша задача - выявить мальчишку среди оставшихся тут подростков и ни в ком случае не спугнуть. Ни в коем! Нам он нужен живым и невредимым. Он для нас ценнее, чем мировые запасы золота. Вам все ясно, господин ректор? Я оставлю тут своих людей под видом лишенных магии магистров и ассистентов. Он все равно никого тут в лицо не знает. Проинструктируйте своих, чтобы не облажались. Ошибка или, упаси древние, саботаж будут расценены как государственная измена. Вы слышали, профессор Эспанса? Судьба вашего кровного внука и единственного наследника зависит прежде всего от вас.
  Профессор черной магии и ухом не повел, даже не повернулся, наглец. Хоть сейчас на галеры. Ну и семейка! Чертыхнувшись про себя, полковник поднялся, одернул китель и чеканным шагом вышел за дверь - шпынять подчиненных. Сержанты, повинуясь его незаметному знаку, последовали за ним. Следом выскочил парень с серьгой.
  Когда за ними закрылась дверь, ректор выцедил:
  - Солдафон! И ведь ничего не поделаешь, приказы Семьи не обсуждаются. Да еще глава Ковена подложил нам свинью! Скажи, Эспанса, неужели его до сих пор бесит, что ректор Академии - не из белых магов, и он готов даже святые стены продать Лиге, лишь бы нагадить Черной гильдии?
  - Вопрос, как я понимаю, риторический? - усмехнулся Эспанса. Но усмешка тут же сбежала, когда профессор заметил гримасу боли на лице третьего коллеги. - Риллин, ехал бы ты домой, тут тебе уже никто не поможет, а дома и стены лечат.
  - Да, пожалуй, пойду, - пожилой маг со стоном выполз из кресла, пошатнулся, и молоденькая магичка, промолчавшая все совещание, бросилась к нему и увела, бережно поддерживая за локоть.
  - Что-то он совсем плох, - вздохнул ректор. - Сердце у него слабое, а магическая поддержка сгорела.
  - Повезло еще, что внучка быстро приехала. Она в него силу качает. Но все уходит, как в бездонную дыру, - повернулся к нему Микаэль.
  - А толку? Сама иссякнет, и ему не поможет.
  - Зато умереть не даст. Ты как себя чувствуешь, Нико?
  - Паршиво. Как контуженный, - признался ректор. - Шум в ушах, рябь перед глазами и хаотичные приступы жара или озноба. Все, как описывали 'лишенцы' Пашбы. Вся надежда, что этот удар слабее, чем там, и сила вернется быстрее.
  - Хотел бы я тебя обнадежить, но отчеты по Пашбе ты и сам читал.
  - Пятьдесят процентов восстановленных - это лучше, чем ничего. И количество возвращенцев растет в геометрической прогрессии. Возможно, скоро вернутся все.
  - Нико, ты точно все новости читал?
  - А что я пропустил?
  - Вчерашнюю сводку. Теперь окончательно ясно, что девяносто процентов из восстановленных поменяли полярность и стихию. Теперь им надо учиться почти с нуля.
  Ректор помолчал, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Стиснул кулаки.
  - Микаэль, ты мой друг, мы с тобой огонь и воду прошли и медными трубами закусили, потому я и ставлю тебя в известность. Если я найду этого мелкого паршивца раньше тебя, ему точно не поздоровится. И на полковника не посмотрю. Прибью парня на месте с особой жестокостью, попрошу некромантов поднять, и еще раз раз двадцать зверски прибью.
  - За некромантом далеко ходить не придется, я с радостью помогу тебе в таком гуманном деле, - усмехнулся академик.
  - Отлично, - предвкушающе заблестели глаза Нико Дамиса. - Но сначала разберем его на волокна и выясним, как ему удалось стать оружием массового поражения.
  - Любой маг - оружие массового поражения.
  - Твой внук - не маг. Он, наоборот, оружие против нас. То-то вояки обрадовались. Нам надо его обезопасить, чтобы армейцы навсегда о нем забыли. Как ты мог, Микаэль...
  - Только не спрашивай, как я допустил такое в моей семье, - перебил некромант. - Оно само... выросло.
  
  ***
  
  Шороху я навел, м-да.
  Академию перетряхивали всю, от подвалов до шпилей.
  Хорошо, что я не полез прятаться в вентиляцию или еще куда: в зачищенные здания накачивали какую-то дрянь, от которой даже крысы шалели, выползали мирными рядами на солнышко и пытались петь песни.
  Главное здание закрыли. Площадь оцепили ограждениями с яркими флажками и масляными маячками, чтобы и ночью туда случайно не забрело особо неразумное существо в студенческой форме.
  Студентов что-то и не видно, - заметил я, пока нас, пришибленных и перепуганных, собирали в кучу резко расплодившиеся, как саранча, армейцы.
  Я сначала психовал, почему нас не распустили, а отвели в задрипанное здание без номера на задворках Академии и промурыжили в спортивном зале. Под видом тестирования наших физических возможностей и навыков самообороны. Все свои навыки я демонстрировать не стал.
  Потом успокоился: если не считать девчонок, то парней почти сотня, пусть попробуют доказать, что я - это я. По логике вещей они должны думать, что я уже сбежал или, к примеру, в землю зарылся. А я - вот он, у всех на виду и охотно даю свидетельские показания.
  Вызвали меня двадцать третьим в списке, уже под вечер, на второй этаж того же корпуса.
  Кабинетик небольшой, на один стол и два стула. Окон нет. Свет льется из магических ламп, направленных на меня из-за спины следователя. Стол поставлен чуть под углом к задней стене - так, чтобы допрашивающий не заслонял арестанта, тьфу, свидетеля, от затаившихся зрителей. Читал я в книжках про такие прозрачные с одной стороны стеночки. А та, что напротив, сразу показалась мне подозрительной. Слишком гладкая и отличается от остальных трех, неровно покрытых штукатуркой и краской.
  - Имя? - устало глянул ярко-рыжий мужик в форме с сержантскими погонами.
  Староват он для сержанта, за тридцать уже. Значит, либо туповат, либо неудачник, - сделал я вывод. Психологическую карту собеседника любой ронен на гора выдаст после первого же взгляда. И меня поднатаскали.
  - Фредерик Милар, - потекла меж тем беседа.
  - А, тот самый Рик. Как это тебя занесло на служебный ярус?
  - А я помню? У меня живот скрутило. А потом темно стало и вообще хоть вешайся. Вот вы не маг, вам не понять, как это - раз, и нету дара.
  - Почему не понять? - зеленые глаза дрогнули. - Два года назад я был боевым магом, парень. И в один прекрасный день - раз, и... не стало ничего. Что ты почувствовал, когда тебя накрыло?
  Значит, неудачник. Так я и думал. И вдруг осознал, что глаза у меня вытаращены, а челюсть болтается где-то внизу.
  - Два года назад? - спохватился я. - Это как? И тоже в Академии? Вы что, поступали в таком возрасте? Нет, погодите, я не понял! Так это тут в порядке вещей? А почему нам никто не сказал, что нас тут таким пыткам нечеловеческим подвергнут? И почему вы сейчас в армейской форме, если маг?
  Нашли, тоже мне, кого допрашивать и подлавливать. Да я сам кого угодно допрошу!
  Глаза у сержанта тоже постепенно округлялись и шалели.
  - Не тараторь, как девка, - попытался он пресечь безобразие.
  - Да я вообще могу молчать! - обиделся я. - Не хотите рассказывать, не больно и надо. Только я вот подумал, если к вам дар не вернулся, то и мне не светит, да? Как хреново-то!
  Мужик смягчился:
  - Не то слово, Рик. Короче, ты меня не сбивай. Расскажи, как долго ты блуждал и кого встретил?
  - А хряксу видели когда-нибудь? Вот ее и встретил.
  - Храксу, - поправил он.
  - Одна хрень. Пасть во! - я показал, максимально широко раздвинув ладони. И изложил события в суровой редакции старика Стивера.
  - А больше никого не встретил? - заскучал сержант. Видно, уже осведомлен о подробностях, и версии совпали. - Может, товарищей по несчастью видел? Не помнишь?
  Так. По такой настойчивости ясно, что кто-то из ребят страдает провалами в памяти, что мне на руку.
  - Не помню. Голова болела жутко, и я плохо соображал. А что, потерялся кто?
  - Экий ты любопытный. Что еще из особенностей самочувствия помнишь? - и этак прищурился.
  Не подловишь. Я об этих особенностях наслушался, пока среди ребят толкался.
  - А чего тут помнить, когда и сейчас - то же самое? И захочешь - не забудешь. Шум в ушах, головокружение и все такое. Сами ведь знаете, если не врете, что с вами такое же было. А почему вы в армию пошли?
  - А куда еще? Строевую подготовку нам давали, оружие мы изучали не только магическое. В рядовых полгода, потом взводным, сейчас вот - сержант. Может, и до лейтенанта дослужусь, - горькая усмешка искривила сухие губы. - Ничего, говорят, дар возвращается. Только не такой уже.
  - Как не такой?
  - К примеру, был черным, стал белым. Или стихия сменилась. Так что, будь готов к изменениям. Ладно, иди. Позже еще поговорим. Если что вспомнишь, скажи вашему куратору. Позови там следующего.
  Я кивнул и вышел в глубочайшей задумчивости. Еще раз кивнул - беловолосому парню лет семнадцати, с несчастным видом подпиравшему стену.
  - Чего им надо от нас, а? - всхлипнул он. - И без них тошно!
  
  ***
  
  Полковник покосился на Микаэля Эспансу, скучавшего, сидя в кресле за магическим стеклом.
  - Ну, шустёр, пацан! Не он?
  - Не смешите меня, полковник. Как я узнаю внука, если никогда его не видел?
  - Ну как же не видели, - упрекнул безопасник. - Кристаллы вам регулярно присылали. К тому же, вы специально ездили к нему в деревню как раз той весной накануне событий в Пашбе. Встречались и даже говорили.
  - Кто так ловко вас обманул? - удивился академик, скользя взглядом по вошедшему в кабинет с той стороны стекла светловолосому парню. - Я той весной находился за тридевять земель, о чем ваше ведомство досконально осведомлено.
  - Верно, запамятовал. Вы пересеклись с Даниэлем летом, когда экспедиция ехала в Пашбу. Некий бродяга подсел в машину к парнишке на каких-то пару часов.
  - Полковник, вы вашими выдумками отвлекаете меня от дела. Каждая минута моего времени задокументирована, и этого фантастического эпизода с бродягой там быть не может. Сосредоточьтесь лучше на абитуриенте, мы-то с вами и потом можем подумать, кому и зачем нужно вас дезинформировать. Это второй случай, значит, налицо система.
  - А что на нем сосредотачиваться? Мы хорошо знаем этого блондинчика. Да и вам он знаком. Выкормыш аристократической семьи, потомственный маг. Был. Не Даниэль, гарантирую. А случай есть и третий, профессор. Еще нам стало известно, что вы примчались в изолятор, когда ваш внук погорел на воровстве.
  - Почти верно. Разминулся на полчаса. Мальчика уже отправили в интернат, и он сбежал до моего туда приезда.
  - Вот это меня и удивило, магистр Эспанса. Это и удивило. Как вы пронюхали, что какой-то очередной воришка в какой-то богозабытой дыре - ваш внук? И почему с такой же скоростью не помчались по свежему следу в интернат? Я уже боюсь спрашивать о том, как истощенному до прозрачности пацану удалось так быстро, через какой-то час после прибытия, бежать из закрытого и охраняемого заведения? Уж не с вашей ли помощью?
  - Вы не поверите, полковник, но у меня точно такие же вопросы. Как ему удалось? И предлагаю отложить эти выяснения и сократить процесс тайного знакомства с мальчишками. Их девяносто восемь. Если на каждого тратить по полчаса, это грозит затянуться до утра. Пожалейте хотя бы детей, если вам себя и меня не жалко. Даниэля среди них наверняка нет. Он не дурак, чтобы затесаться в число поступающих.
  - Вот как раз не-дурак и мог такое сотворить. Намеренно лишить всех магии и примкнуть с невинным видом, - процедил офицер. - Не переживайте, профессор. Основных подозреваемых мы уже почти всех посмотрели. Группа из тридцати человек. С запасом, так сказать. Это те, чья биография вызвала у нас вопросы. И те, кто прибыл без сопровождения или в сопровождении невыясненных личностей. И те, кого обнаружили в самых неожиданных местах Академии. Возможно, пытались спрятаться. Подгруппы частично пересекаются. Мы разбавили 'группу икс' совсем невинными овечками, чтобы ваш выродок не насторожился, если он тут.
  - Аккуратнее, полковник. Мое терпение не безгранично.
  - Учту, - ухмыльнулся вояка, блеснув серыми глазами. - Давайте уж досмотрим еще десяток. Остальных допросят без нас.
  
  ***
  
  Кураторы разбили нас на четверки и выдали ордера на заселение в общежитие - еще более обшарпанную трехэтажную развалюху, через скверик от здания, где нас держали весь день. Не думал, что маги так бедно живут.
  Внутри оказалось попригляднее, без трещин на штукатурке и рассохшихся половиц, но очень пыльно, как будто здание давно не использовалось.
  Поселили меня в четырехместную комнату. Одного из соседей я вспомнил: рыжеватый парень, что стоял в зале со Стеной Памяти у меня за спиной, его мать - магиня. Была. Рыжего звали по-идиотски - Антариун, имя тут же подверглось обрезанию до Анта.
  Вторым оказался блондин с благородной страдающей физиономией. Аристократический хлыщ по имени Ланнерт. Тоже потомственный маг. Был. Стал просто Ланом.
  Третий - чернявый и худенький пацаненок откуда-то с юга. Он так невнятно представился, что я не разобрал ни его имени, ни названия местности.
  Я сразу занял лучшую с моей точки зрения койку у окна, бросил рюкзак на пол, скинул ботинки и завалился на унылое серое покрывало, прикрывавшее голый матрац и подушку без наволочки. Стопка белья лежала на тумбочке.
  Остальные последовали моему примеру. Шевелиться никому не хотелось, разговаривать тоже.
  Ужин нам выдали армейским пайком в фольге. И поставили армейский термос с чаем. Стаканы забыли выдать.
  - Кто пойдет? - оглядел я соседей.
  Никто не подхватился. Ну и фиг с ними. Я не гордый.
  - Ладно. Я разыщу посуду, а ты, - ткнул я в блондинчика, - потом вымоешь и отнесешь.
  - С какой стати ты раскомандовался?
  - Кто-то должен принимать решения. Тут слуг нет, значит, будем по очереди себя обслуживать. Сегодня твоя очередь.
  - А не пошел бы ты.
  - А и схожу, разведаю, где тебе вечно жить, - не обращая внимания на недовольных, я отправился на разведку. Обломаю еще этого прынца, никуда не денется.
  По коридору бродил не я один. Кто-то спрашивал, где взять ложки-вилки, кому-то забыли выдать термос, третьи потеряли ключи от комнаты, еще один шизик искал маму.
  Пятые оказались стражей. То бишь, дежурными по этажу. Они и выдали мне стаканы. С армейской меткой.
  - Не понял, - говорю. - Я куда попал вообще? В храм науки или в казарму?
  - В рай! - обрадовал парень с капральскими лычками на рукаве.
  - С таким раем никакого ада не надо. Этот стакан замени, он с трещиной, - я щелкнул ногтем по бракованному сосуду. - Из такого пить - плохая примета.
  - Бери, что дают, и отвали.
  - Жалко тебе, что ли?
  - Не нарывайся, малец. Надо, сам сходи. Склад на первом этаже.
  Склад я искал долго. На всех этажах. Вот эти гады поржали над доверчивым простаком!
  Зато разведал, где тут вход в подвал, засек пару темных местечек типа кладовок - с ломиками, метлами и лопатами. Теперь буду знать, куда за оружием бежать. Обнаружил лестницу на чердак, снял и повесил обратно замок на люке. На всякий случай. Мало ли, что ночью случится, а путь отступления уже готов. На третьем этаже познакомился с заплаканными девчонками, подбодрил, как мог. На своем втором присмотрел, где взять утюг, и занял очередь в душ.
  Треснувший стакан случайно кокнул. Поскользнулся, бывает. Я не я, если за день ничего не сломал. Хаос, он дани требует. Сегодня, правда, он нажрался под завязку. Вон, сколько судеб сломанных. Если тот сержант не врал.
  Осколки стекла выбрасывать не стал. Я ведь тоже гад, мстительный.
  - Прости, но твой стакан оскорбился, что ты не хочешь его мыть, и отказался работать, - я ссыпал стекло на тумбочку блондина. Получил в награду ненавидящий взгляд и с чувством исполненного долга расположился на своей койке и налил себе чай. - Вот видишь, Лан, ты и перестал страдать. Сильную боль можно приглушить только более сильным раздражителем. Например, злостью.
  - Так ты специально меня провоцировал?
  - На самом деле мне конкретно на тебя плевать. Но тут сейчас полторы сотни страдальцев. Слишком много. И одного-то меня - уже много. А если все будут стонать, то это не та музыка, какую хочется слушать вечно.
  - Ты откуда, Рик? - спросил рыжеватый.
  - Из Тьмы.
  Блондинчик брезгливо поморщился, но снизошел:
  - Тогда тебе нас с Антом не понять. Мы потомственные маги. Я - белый маг в седьмом поколении! А теперь...
  Начинается.
  - А теперь ты, может быть, станешь черным магом и всех утрешь. Плохо, что ли?
  - Как - черным? - побледнел он, хотя куда уж больше. И так фарфоровый.
  - А вам тот рыжий сержант не сказал?
  - Он говорил только, что магия вернется, - ожил черненький, робко жавшийся в своем углу.
  - Ага, - я отхлебнул остывший чай. - Вернется. Только другая. Было белое, станет черное, к примеру. Это его слова.
  - А огненные? - рыжий отставил опустошенный стакан и придвинулся ближе.
  - Не знаю, у него спроси.
  - Меня отец проклянет, - простонал блондин, взявшись за виски. - Он ненавидит черных магов!
  - А не рано тебе об этом-то переживать? Мне тоже не улыбается каким-нибудь ботаном стать. В Темном таких в салаты крошат на завтрак. Но я же нюни не распускаю, заметь. Неизвестно, как оно повернется. Может, изменение зависит от внутреннего настроя? Сержанта я не успел раскрутить на подробности, завтра дожму.
  - Дожмешь? - рыжий глянул на меня, как на сумасшедшего, и вдруг хихикнул. Слава Хаосу. Настроение в комнате сменилось с монотонного на... разное. Хоть что-то питательное для моего заскучавшего от всеобщей тоски то ли дара, то ли анти-дара. Теперь можно и поспать. Тьфу, у меня же еще одно дело!
  - Поели-попили? Идем в душ, - скомандовал я. - Я там очередь занял на четверых.
  - А стаканы? - дернулся черненький.
  - Потом помоются. Может, тут добрые и честные домовые водятся? У которых еще совесть гордостью не выело.
  Фыркнув, парни похватали смену белья и побежали к душу вперед атамана. Спасибо тетке Мафизе, научила меня строить ее разнокалиберное потомство. Роненята почему-то искренне считают, что их законное место - на шее у ближних. Тут только раз допусти на себя сесть, и кранты. И этот белобрысый 'принц' от них мало чем отличался.
  Вернулся я последним, наплескавшись до одури. Дорвался.
  Ага, посуда вымыта до блеска, мусор вынесен. Молодцы! Блондин сделал вид, что спит. Рыжий дрых на самом деле.
  - Тут дежурные приходили за термосом, - доложил ждавший меня черненький. - Орали, что четвертый стакан должен быть. Я сказал, что нам подсунули треснутый, и он лопнул от кипятка.
  - А они что?
  - Сразу заткнулись.
  Я забрал чертовы стаканы и поперся к дежурным.
  - Вот, я же предупреждал, что трещина - плохая примета.
  - Ты меня достал, парень! - прорычал капрал. - Оставь посуду в комнате.
  - Не могу. Три вещи на четверых - это постоянный конфликт. Либо ни одной, чтоб никому не обидно, либо полный комплект.
  - Откуда ты такой умный?
  - Из Тьмы.
  - Ладно, держи вот, - капрал, покопавшись в столе, вытащил синюю фарфоровую чашку с вензелями. - Моя личная, под твою ответственность. Завтра поменяю. И чтоб ни одной трещины!
  А вензеля-то знакомые, - ёкнуло сердце. Сделал каменную морду, поблагодарил и свалил. Не спрашивать же у него, как армеец стал владельцем чашки с инициалами моего отца. Что они мне в следующий раз подсунут? Мамин носовой платок? И тому парню с погнутой вилкой, интересно, что они выдали? Наше фамильное столовое серебро? Это дед их снабдил, не иначе. Уррод академический. Предатель!
  Утренний чай из чашки пил обделенный стаканом блондинчик, гордый своей исключительностью. Пусть порадуется. Я не фетишист. Из-за такой мелочи погореть - себя не уважать.
  
  Глава 4. Нулевой
  
  Не выспался зверски. Ночью вздрагивал от каждого шороха, в полудреме вспоминал и повторял про себя детали моей легенды. Раз уж так повернулось, что она мне все-таки понадобится.
  Странную вещь заметил, вспоминаючи. Вроде бы времени у нас было мало, и гадалка не успела меня как следует поднатаскать по фактам моей новой биографии, а стоит задуматься, и подробности всплывают, разворачиваются, как тугой бутон, лепесток за лепестком.
  Внешность мне Халия изобрела не случайную - срисовывала с реально существовавшего шестнадцатилетнего парня, коренного жителя Темного города. По счастью, наши имена совпали. Я имею в виду мое придуманное - Фредерик. И фамилия в моих нынешних документах вполне существующая - Милар. Даже если очную ставку с 'родителем' попытаются мне организовать, то провала не будет. 'Папуля' Карел не бывает трезвым и окончательно съехал с катушек от последнего лечения.
  Сам Фредди поднялся над мелкой шпаной своего района за счет слабого магического дара, яшкался с бандитами, чуть покрупнее в местной иерархии, и сгинул бесследно как раз в ту неделю, когда я приехал покорять столицу. В Темном люди часто пропадают, и никто их не ищет. Гадалка точно знала, что даже призрак настоящего Фредерика Милара никогда и нигде не всплывет.
  Обычные дела и души Тьмы.
  Главное - в Темном с моей внешностью не светиться, предупредила Халия. У моего прототипа и дружки еще живы, и долги остались, за которые он и поплатился.
  Как же мне не хотелось даже краем касаться этой грязи! Но пришлось.
  Документы у меня забрали во время большого шмона. Хорошо, что старик Стивер уговорил меня нож спрятать, а про мини-дрель и прочий металлолом я сам еще раньше сообразил.
  После завтрака кураторы объявили, что магические испытания откладываются на неопределенный срок, но тесты и собеседования по сопутствующим наукам мы все должны пройти. Сдавшие будут зачислены на нулевой курс, который зачтется за первый после возвращения дара. Везет мне с нулевыми номерами.
  Я решил наглеть до конца. Чтобы они сами меня спокойненько вышибли.
  Оторвался по полной.
  Сначала нас озадачили сочинением.
  - Выбирайте тему, - показала на доску сухощавая тетка в отвратительно розовой блузе с рюшечками. А мне после храксы смотреть на этот поросячий цвет вообще противопоказано. Сразу сапоги с шмотами плоти вспоминаю. - От вас требуется не менее двух листов связного текста, изложенного по правилам композиции. Надеюсь, вы все знаете, что такое композиция?
  Грамотность у меня почти идеальная, если запятые не считать, которые почему-то живут своей жизнью и втыкаются сами, куда хотят. Но эта блевотная блузка и стервозный тон! Не мог устоять.
  Я выбрал последнюю тему: 'Мой любимый край родной'. Ну, и жахнул на три листа все ласковое, что думал о Тьме с ее притонами.
  Отнес работу первым и пошел на собеседования.
  Всякую там ботанику завалил в минус. Но в анатомии монстров разбирался. В жарком споре с экзаменатором выяснилось, что в украденных с лотков книжках описывались больше фантастические твари, чем реальные. Как же я зол на тех писак! Поубивал бы. Что, мало в нашем мире всамделишных тварей, чтобы еще придумывать несуществующих?
  Геометрию сдал чудом. О теореме Торха толком и не слышал, ее в десятом классе изучают. Но на меня нашло вдохновение, и я ее доказал САМ. Тут же, у доски. Причем, частный случай применения. До общего не допер. Потому - трояк со скрипом.
  Физику вытянул на двойку. Астрономию - на отлично... в тех местах, где формул не надо было приводить. А в целом - лучше пойти и убиться.
  Алгебру вообще отказался сдавать. Потребовал объяснить мне сначала: на кой демон она сдалась будущему боевому магу? Синусами и тангенсами личей по мордам хлестать?
  А там и результаты по сочинению объявили.
  - За что единица-то? - изумился я, увидев огромный жирный кол.
  - За то, что это ваше безобразие, которое у меня язык не повернется назвать сочинением, написано исключительно обсценной лексикой. Это... - тетка задыхалась от гнева. - Это недопустимо!
  - Какой-какой лексикой?
  - Нелитературных слов много! Матерных! Так понятнее?
  - Откуда я знал, что они нелитературные? У нас все так с рождения говорят. И ведь я без ошибок написал. Ни единой помарки!
  - Вы полагаете, я стала эту гадость читать? Кстати, и знаков препинания нет.
  - Как это - нет? А точки?
  Пока я развлекался, комиссия хлопала на меня ошалевшими глазами и передавала из рук в руки мое личное дело с школьной характеристикой, где значилось, что мой отец - беспробудный алкаш, семижды лечившийся в дурке, мать - скромная буфетчица, убитая в пьяной потасовке, а я сам - двоечник, бандит, негодяй и конченный человек.
  - Будем надеяться, юноша, ваш магический дар был настолько силен, что по возвращении искупит столь вопиющую... необразованность, - резюмировал глава комиссии - сорокалетний мужик в белой мантии. Глаза у него были хорошие. Добрые такие, карие и большие, как у теленка.
  - Да я вообще учиться не хотел! - выпалил я, устав краснеть под сочувственными взглядами.
  - Это мы заметили. Зачем же вы сюда явились?
  - Я матери обещал, что попытаюсь, хотя бы раз, - а сам взгляд упер в колени, кулаки под партой сжал. Выжить я им обещал, что бы ни случилось. А учить они меня сами собирались.
  - В какой области проявился ваш дар, Фред? В личном деле слишком мало сведений о ваших способностях, - белый недовольно пошуршал бумагами.
  - Рик. Называйте меня Рик. Больше никаких Фредов и тем более Фредди!
  Розовая тетка презрительно фыркнула. Я изобразил злобный прищур, оскалился:
  - К боевой магии тяготею, ясно же.
  - А ваша стихия? - допытывался магистр. - Цвет?
  - Понятия не имею. Я в этом не разбираюсь. Вот вы и научите.
  - Гхм, - кашлянул он.
  - Наверняка парень был черный, как большинство кандидатов из Тьмы, - заметил еще один магистр, молодой и с серьгой в ухе.
  - Сочувствую, - глава комиссии откинулся на спинку стула, сцепил пальцы на животе. - В таком случае, Рик, для вас не слишком хорошие прогнозы.
  Ура-ура! Меня вполне устраивают их прогнозы. Пусть сами же выставят меня за оцепленные ворота. Ну, пожалуйста!
  Я лишь для очистки совести потоптался на жалости:
  - Мне копы сказали, что пойти на мага или в армию - мой последний шанс, если я хочу когда-нибудь жить нормально. В армию не пойду, а магом - так и быть.
  - Да ну? - тот же, с серьгой. - Сделал нам одолжение, надо же. С чего вдруг?
  - Я что, не человек? - вскинул подбородок, грозно зыркнул на всех. - Может, я тоже хочу звездочку магистра на шею и именной амулет в ухо. Девушки тащатся от таких цацек.
  - Ну и наглость! В храм науки такого хама, бездаря и бандита и на порог пускать нельзя! - фыркнула розовая тетка. Она-то точно никогда не была магом. Так не ей и судить о дарах. - Да вы даже школу не закончили, Фредди!
  Вот ссс...стерва. Ведь специально меня ненавистным именем назвала!
  - А на кой мне та школа, когда в Академии снова науки грызть? Да еще переучиваться, если какие-нибудь дуры учили не так. Лучше уж сразу врубаться во что-то полезное, а не зубрить столько лет ерунду типа арифметики, как будто я считать не умею.
  Экзаменаторы переглянулись, кое-кто мученически возвел глаза к потолку. Глава комиссии с ангельской терпеливостью в голосе спросил:
  - Вам уже сообщили, Рик, что дар может вернуться, но с большой вероятностью искажения? Так вот, при столь высоком уровне агрессии, какой мы у вас наблюдаем, смена полярности дара не принесет вам ничего хорошего. Если вы были черным, то белым магом вы не в состоянии стать, это противоречит всей вашей сущности. Скорее всего, сила к вам уже не вернется. Вы свободны, юноша.
  Какое счастье! Обрадованный отсутствием энтузиазма в его голосе - теперь точно выпнут! - я, понурив голову, поплелся к выходу.
  - Рик, подождите минутку, - подал голос сидевший в стороне черноволосый мужчина. Он тестировал нас по всем физико-математическим наукам, и я проникся еще тогда - умный, зараза. С первого взгляда понятно, что умный: взгляд проницательный, лоб широкий и высокий, с небольшими залысинами. Мужик улыбнулся мне, словно мысли прочитал, и воззрился на белого мага. - Пока рано ставить крест на парне, магистр Хингин. Физические данные у него отличные, а боевитость хороша при любой полярности дара, вам ли не знать. Мы вытаскивали в люди и не таких запущенных. Кроме того, у него лучшая из рекомендаций. За него просит сам Стивер Нуато. Он возьмет его в ученики вне зависимости от решения комиссии.
  Тетка, в эту минуту решившая попить воды из стаканчика, поперхнулась так, что облила розовые рюшки. Взвизгнула:
  - Это как понимать?
  - Так и понимать. Магистр Нуато будет его учить в частном порядке, если мы не примем.
  - И как этот ваш увечный собрался учить? Чему? Новым ругательствам? С него станется. К тому же, я слышала, ваш маг еще и 'лишенцем' стал. Вдвойне калека!
  Я видел, как черноволосому хочется рявкнуть 'Не твое дело, мразь!', мне вот точно хотелось, но магистр, убрав грозовые сполохи из глаз, вежливо улыбнулся:
  - По особой методике, мадам Лямрия. Временное отсутствие магии не так страшно... - и шепнул почти беззвучно, но я услышал, - ... как ваше врожденное отсутствие ума.
  Наш человек! То-то он мне сразу глянулся.
  Тетка вскочила, облила его морем негодования и океаном презрения (в очень литературных выражениях), и выскочила за дверь. Интеррресные у них тут порядки! Это ж дурдом какой-то, а не Академия. Или это их моим анти-даром так перемкнуло, что правдой-маткой хлещут по щекам, не стесняясь посторонних?
  - Я, кстати, тоже заинтересовался нашим невежественным феноменом, - громко продолжил черноволосый, как ни в чем ни бывало. - Не каждый день удается наблюдать, как абитуриент доказывает теорему, впервые прочитав о ней в экзаменационном билете.
  - Не впервые, - возмутился я. - Кое-что слышал. Она упоминалась в книге 'Красные пески Массарша'. Там магонавт Эрцыгарг высчитывал с помощью формулы Торха объем и магический потенциал блуждающей Горы Смерти.
  - Красные пески? Гора Смерти? - поползла вверх бровь магистра Хингина.
  - Это бульварная книжонка, псевдонаучная фантастика, - шепнул ему парень с серьгой. - Маги такое и в руки не берут, из принципа.
  - Не скажите. Я в юности зачитывался, потому и достиг некоторых звезд. Сейчас вот, увы, не до романтики стало. Так вы интересуетесь магонавтикой, юноша? - телячьи глаза Хингина возбужденно заблестели.
  - Ну-у...
  - Похвально, похвально. Магонавтика, или, возьмем шире, астромагия - великая наука, за ней будущее. А популяризация, даже посредством презираемого снобами жанра, - тут парня с серьгой перекосило, - ей совсем не вредит. Лишь бы интерес у молодежи появился, а уж мы раздуем эту искру до светоча. Может, именно из вас и выйдет светило астромагии! Да, поскольку тут напомнили о беллетристике... Вам следует перевести ваше сочинение с матерного на человеческий и переписать. Мы выделим дополнительное время. Ступайте, Рик, ступайте.
  Блин. Не вышло. А ведь как старательно тупил, забив на фамильную гордость Эспанса! Отец бы мне уши выдрал за такое. Сунулся же этот Стивер со своей долбанной рекомендацией! Хоть бы меня спросил - оно мне надо?
  Я вышел, так хлопнув дверью от злости, что ее переклинило, и следующий в очереди на собеседование - чернявый парень, мой сосед по комнате - не смог войти. И что-то мне совсем не понравилась обреченность на его остренькой моське.
  - Тебе-то что переживать? - хлопнул я его по плечу. - Ты вроде нормально все сдал.
  Он вяло махнул рукой:
  - Не поможет. У меня документов нет. Они мне чуть мозг не выели допросами.
  - Что, совсем нет?
  - Украли в поезде вместе с вещами.
  Я вспомнил, что и правда, не было у него даже дорожного мешка, с какими парни из деревень приехали.
  - Не переживай. Запрос на дубликат сделают.
  - Куда? Я беженец с юга. Моего села уже не существует.
  Я не успел расспросить такие интересные подробности. В кабинете что-то грохнуло, дверь с треском распахнулась и повисла на одной петле, мы едва успели отскочить. На пороге стоял парень с серьгой, а на его ладонях - ух ты, крутяк! - вилась парочка маленьких, с котенка, синеньких смерчей. Мой дар аж мурлыкнул от умиления. Потрогать захотелось до чесотки.
  - Ты! - рявкнули на меня.
  - А чего сразу я, если у вас тут двери такие нежные, задеть нельзя? Я, что ли, их вдребезги разнес?
  - Ну, попляшшешь ты у меня, Ффредди, если тебя примут, - прошипел магистр. - Я прям жду-не дождусь!
  Ни фига у них тут с детьми обращаются! - пришалел я. Может, еще и розги в ходу?
  С одной стороны, я нарочно нарывался, не теряя надежды на мирный вышиб из ловушки, с другой - еле дар удержал под плинтусом. Очень уж пожалел в тот миг, что этот серьгастый стоит, смерчами народ запугивает, а тот мужик, в подвале, из-за меня погиб. А с третьей... в уши влетел возмущенный голос белобрысого Дана: 'Так ты специально меня провоцировал?'
  Они ведь разные приманки будут разбрасывать, как с той чашкой. Сети раскидывать. Для всех, но в расчете на меня. И провоцировать всячески. Давить. Дразнить. На доверие вызывать. Изучать реакцию. Играть в доброго Стивера и злого... как его там, с пиратской серьгой. В стерву Лямрию и профессора-романтика.
  И получается, с четвертой стороны, хороший такой, крепкий гроб, в котором вот этот сволочной маг со смерчиками сидит приманкой. По приказу или нет - не важно. Ему ведь, наверное, страшно остаться без дара. Я для его магии - та же мерзкая хракса.
  И как-то эта мелькнувшая яркой звездочкой и взорвавшаяся в голове мысль враз примирила меня с его существованием.
  И тут же прошиб пот, и пришла новая мысль. Не умел я так анализировать раньше. С чего вдруг нашло?
  Магистр, не дождавшись, когда я клюну и взорвусь, гаркнул на моего пришибленного соседа:
  - Имя!
  - Раммизес Алькали.
  - Проходи... ффараон.
  Пацан скользнул бочком, вжав голову в плечи. Я проводил их взглядом. Наткнулся на строгое лицо главы комиссии. Белый моргнул. И - рраз! - дверь дисциплинированно встала на место, загородив мне обзор. Как новенькая. Лихо. Я тоже так хочу. И Хаосу кусик, и овцы целы.
  Ладно, уговорили, перепишу я им сочинение. Изящной литературной бранью. Тетку Лямрию порадую.
  
  ***
  
  Полковник передвинул фишку с именем Фредерика Милара, опустив ее на два деления ближе к синей черте, пересекавшей классную доску во всю длину. Еще две фишки из тридцати в 'группе икс' сдвинул вверх, к красной линии. Повернулся к собеседнику, с любопытством наблюдавшему за его манипуляциями.
  - Мы решили, профессор, использовать ту же методику, по которой отлавливаем в Академии сартапских засланцев. Хотя, некоторые корректировки внесли. Как видите, мы не скрываем от вас текущее состояние наших поисков.
  Черный маг улыбнулся уголком рта.
  - Что забавного вы нашли в моих словах, магистр Эспанса? - нахмурился сероглазый.
  - Полковник, я давно зарекся садиться за карточный стол с менталистом такого высокого класса, как вы.
  - Польщен. Предпочтете шахматы? Сейчас найдем, - безопасник, отойдя от доски, сел за стол и вынул из ящика шахматную доску из красного дерева, инкрустированную слоновой костью. Высыпал и расставил фигурки. - Разыграем?
  - Ни к чему. Уступаю первый ход вам. Я всегда играю черными.
  - Наслышан. Благородный дом Эспанса никогда не нападает первым. А вот ваш Даниэль явно не придерживается семейного девиза. И правильно. Не во всех случаях следует отдавать инициативу противнику. Как же вы справляетесь с ловлей нежити?
  - Пока жив, как видите.
  К шахматам менталист не притронулся. Оглядел доску с фишками.
  - На данный момент лидируют семеро из 'группы икс'. Но картина зыбкая, в любой момент может измениться. Я хотел бы уточнить некоторые психологические моменты. Насколько нам известно, ваш внук поступил в сельскую школу в пятилетнем возрасте, успел блестяще закончить восемь классов, причем, последние два прошел за год экстерном?
  - Я удивлен, наконец-то ваши сведения соответствуют моим, - съязвил Микаэль.
  - Быть первым парнем на деревне не так и сложно, - сероглазый раздраженно смахнул пылинку с рукава мундира. - Как по вашему, если Даниэль где-то учился последние два года, мы бы видели столь же блестящую картину?
  - Несомненно. По словам его учительницы, он весьма тщеславен. Думаю, даже если он нигде не учился, то сдал бы на уровне середнячка. С ним занимались по опережающей программе. В деревне других развлечений не было, а знания он впитывал, как губка. Хотя, вы правы, уровень сельских школ невысок, и быть там отличником мальчику не составляло труда.
  - А мог ли неконтролируемый выплеск на кургане повлиять на его интеллектуальные способности?
  - Понятия не имею. Судя по тому, что ваше элитное спецподразделение, полк армейцев и две роты магистров, включая меня и нашего уважаемого ректора, до сих пор не могут его поймать даже здесь, с его интеллектом все в порядке.
  Безопасник поморщился.
  - Ему наверняка помогают. Никогда не поверю, что какой-то молокосос может в одиночку противостоять далеко не последним в своем деле специалистам.
  - А вы учли, что для помощи нужно знать точно, кто из них - Даниэль? И неужели, если бы это стало кому-то известно наверняка, то мальчика уже не вытащили бы из этой ловушки? Если, конечно, он не сбежал еще вчера.
  - У нас не вытащат, дружески предупреждаю. И далеко он уже не убежит. Он же не сартапский оборотень, и не способен кардинально изменить внешность. Строение скелета, конфигурация черепа, физиологические особенности у него останутся прежними. Теперь у нас данные имеются уже на всех.
  - Это если он на виду, а не забился в какую-нибудь щель, которую пока не вскрыли. Вы и девушек проверили?
  - В первую очередь! - хохотнул менталист. - Ведь мальчик мог переодеться - это самый банальный прием. Впрочем, вряд ли ему позволил рост. Мы учли данные на несколько поколений вашей семьи. Все мужчины рода Эспанса отличаются физической силой и высоким ростом. Потому пятерых подозреваемых из 'группы икс' мы переместили под синюю линию, включая вон ту фишку с именем Раммизес Алькали, якобы южанина смутного происхождения. Он у нас лидирует в 'группе игрек', как возможный засланец Сартапии, но мы еще понаблюдаем пару дней для полной уверенности.
  - Крайне признателен за предупреждение, - Микаэль поблагодарил полковника кивком. - Мы протестируем его и нашими методами.
  - Этой услуги будет мало. Вы должны понимать, если нам удалось замять катастрофу в Пашбе, то сейчас не выйдет. Как только Сартапия узнает подробности, за головой вашего внука начнется настоящая охота. А они узнают. Их шпионы ползут к нам с упорством тараканов, не успеваем давить. Мы просто обязаны первыми вычислить Даниэля, но нам не хватает данных для поиска... У нас есть его изображения, составленные по устным описаниям, но двухлетней давности. Искажения такие, что на рисунке он не похож ни на отца, ни на мать. Может, у вас где-нибудь завалялся магокристалл со снимком внука? А, профессор?
  - Опять вы о каких-то кристаллах и записях. Тысячу раз вам говорил, полковник: к моему величайшему сожалению, их не было. Если б были, вы бы их нашли при таком тщательном обыске во всех жилищах, где я за последние пятнадцать лет хотя бы однажды останавливался.
  - Да бросьте, так уж и во всех? За вами же не уследишь.
  - Уверяю, мы с сыном не поддерживали никаких контактов. Так и не помирились из-за его женитьбы.
  Менталист сделал разочарованное лицо и с минуту сверлил академика укоризненным взглядом.
  - Эспанса, я к вам со всей душой, а вы - со всей, простите, задницей. Нельзя так. У нас общая задача. Откуда вам известны подробности о том, как серьезно занимались с ребенком?
  - Разве вам не доложили, откуда? Съездил в ту деревню и поговорил с домочадцами и учителями уже после трагедии в Пашбе и пропажи внука.
  - Не после. Вы там были в тот же день! Не потому ли к моменту, когда мы добрались до Радужной, то не нашли ни одной вещи Даниэля? Ни клочка! Ни рваного мячика!
  Маг пожал плечами.
  - Я и сам удивлен. Зачем надо было тащить в экспедицию все его вещи, включая те, из которых он вырос, и детские игрушки? И куда они потом делись? Разве вы не выяснили это странное обстоятельство при допросе моего незаконно арестованного сына и его жены?
  - Вы до сих пор настаиваете на незаконности? Неразумно. Тем более, после суда.
  - Закрытого. Вы даете мне слово чести, что суд действительно был?
  - Вы же не мальчик, чтобы верить каким-либо словам. Я искренне сожалею, что ваш сын и сноха оказались неблагонадежны, да и вы до сих пор подозреваетесь в пособничестве им, сами понимаете. Но почему вы упорно пренебрегаете возможностью доказать нам вашу лояльность? Нам лучше по-хорошему договориться о сотрудничестве.
  - Легко договоримся. Как только вы откроете мне настоящие обстоятельства скоропостижной смерти Габриэля и Миланды и покажете место их захоронения.
  - Я устал вам объяснять: сведения засекречены на самом высшем уровне. Даже мне ничего не известно, нет допуска.
  - Вы снова проиграли, полковник.
  - Да? - безопасник помолчал. Криво усмехнувшись, смахнул шахматные фигурки с доски в ящик. - Ничего, наша главная партия еще впереди. Игра с вами на ментальном уровне - истинное удовольствие, профессор. Давно у меня не было такого достойного противника. Кто учил вас нашим приемам и поставил вам щит?
  - Ваш коллега.
  - Имени не назовете? Так я и думал почему-то. Но меня радует, что не ко всем из нас вы испытываете стойкую неприязнь. Может, еще подумаете и перейдете на службу в наше ведомство? Деньгами и чинами вас не удивить, а вот информацией... Сами и узнаете все, что вас интересует. И за внуком присмотрите, когда мы его выловим. Вам, как родственнику, дадут доступ.
  Маг задумался, опустив ресницы. Отрицательно качнул головой.
  - Увы, я не могу лишать такого азартного игрока удовольствия. Это будет по меньшей мере невежливо с моей стороны. Совесть замучает. Позвольте откланяться, полковник.
  - До следующей партии, профессор.
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"