Ему приходится часто менять места поиска, передвигаясь материками, океанами, государствами и народами.
Рыбы много, но на всех евреев не хватает, особенно фаршированной.
Матвей всю сознательную жизнь искал применения своей могучей натуре небольшого среднего роста.
Искал в мутной глубине ювелирного дела. В нескончаемом просторе живописи и прикладного дизайна. В пахучих заводях кулинарии.
Везде интенсивно, творчески, с энтузиазмом и немыслимым размахом. Его любили все - родители, жены, дети, друзья, соседи, заказчики и реализаторы его продукции. Последние любили особенно сильно. Так сильно, что вся выручка от Митиных конфет куда-то растворялась, так и не дойдя до "фабриканта". Конфеты были великолепного качества! Особенно, ежели учесть, что одним из ингредиентов была обычная свекла.
Имея неукоснительную склонность к широкому хлебосольству и напряжение в средствах (исходя из...), Матвею приходилось заниматься заурядным самогоноварением. Но и тут он достиг заоблачных высот! Однажды, среди напряженных ожиданием добавить сотрапезников, Митя умудрился из огромного алюминиевого чайника пахучей браги с помощью электроплитки выгнать... чистейшую воду. Свидетельствую: мы его не убили. Он жив, слава Богу, поныне.
Устав искать корм в толще советской действительности, Мотя стал все чаще подумывать об иных водоемах где его могучий талант поисковика найдет лучшее применение. Сначала в странах Бенилюкса, где ему предложили выйти и еще раз зайти. Потом на исторической родине, где, использовав его талант на сколько возможно, не признали полноценным евреем. Потом в центральной Европе, где он бушует по сей день. Успешно ли? Не знаю, молчит, как рыба - не пишет, не приезжает, в гости не зовет. Может готовится к новому заплыву?
Почему пришло сравнение Матвея с рыбой? Внешне он мало похож на представителя водной фауны. А с другой стороны... Все евреи - рыбы. Вид свой не меняют веками, плавают, где хотят, питаются и питают, их уничтожают - они размножаются, их осмеивают - они смеются над собой вместе со всеми... Чем не рыбы?
Каждый раз, уезжая, Матвей созывал друзей, жен, подруг, детей и устраивал роскошные проводы. Он умел это делать. Мы говорили ему пожелания, трескали изумительно вкусные закуски, веселились, говорили экспромты, пели песни и расходились к утру. Через несколько дней Матвей исчезал.
Проходило некоторое время и...
Мотя возникал в своей огромной несуразной квартире, созывал друзей, жен, подруг...
Где-то между очередным заныриванием я его и "поймал", задумчиво размышляющим над вечным еврейским вопросом "Ехать или не ехать?"