Про Швейцарию написано много. Прикладывался всем сердцем к этой теме и я. Но... сколько не прикладывайся, а хочется еще.
Есть такая известная фигура речи - "свела судьба". Иногда, эта самая "судьба" - совершенно не конкретная особа, а иногда конкретная, с именами и географией места событий.
Город Хорв ничем особенным не отличается от других небольших городков Швейцарии - заснеженные горы, прозрачные озера, густые леса, прекрасные дороги, улыбчивые люди, ощущение покоя и ... светлого будущего всего человечества.
Последние четыре слова из нашей прежней жизни, но вот же, воплотились.
Но это дело вкуса.
Для меня Хорв сильно отличался от других городков одним фактом - в нем живут замечательные люди - Елена и Алексей.
Судьба свела меня сначала с ними, а уже через них с Марианной фон Алльмен, удивительной женщиной, так похожей и так непохожей на остальных швейцарцев. В ней соединилось много качеств из мира людей - интеллигентность, хиппарство, женственность, сила воли, оригинальность, пунктуальность и еще много чего. Является ли приставка "фон" свидетельством дворянства Марианны? Не знаю. Узнать не удосужился. Википедия утверждает: не всегда. По моим наблюдениям, Марианна - несомненно, дворянских кровей, но перелившихся в некий осовремененный сосуд. Никакой чопорности. Скорее - эпатажность и вихрь выдумки по отношению ко всему.
Ездила Марианна фон Алльмен на "Народном автомобиле Европы Фольксваген "Жук" с брезентовым верхом, скатанным в виде туристического одеяла в конце крыши. Ее авто по возрасту годилось ей в отцы, но она не была хорошей дочерью и "папа" дребезжал, кряхтел и готов был развалиться на первом повороте. Но... бегал исправно. Чего только не сделаешь для любимой дочери...
Квартировала Марианна на втором и третьем этажах в доме, бывшем когда-то почтой. На первом этаже все было сохранено, как было в то "когда-то" при почте, а потом поднимаешься по винтовой лестнице выше и ... попадаешь...
Описать сейчас ВСЁ, во что попадаешь сложно по двум причинам - много времени прошло и сложно описать увиденное - необычность выдумки, с которой Марианна построила интерьер в доме, где нельзя было ничего ломать и строить заново - в доме "Музей Почты". Я постарался, насколько было возможно, изобразить в ее портрете многое из того, что увидел, но... Конечно - это малая толика всяческих штучек ее шаловливой фантазии.
Замечательно, что в мире существуют люди, способные обычный интерьер, предназначенный для хранения личных вещей, превратить в праздник глаз и веселье ума. Как это редко случается...
Вернусь к "судьбе". И так, в один из прекрасных солнечных дней 2002 года, когда мне оставалось чуть больше недели пользоваться гостеприимством Елены и Алексея, они зашли в ателье, где я работал, втроем. Третьей была миниатюрная женщина в лимонного цвета берете, с жемчужно-пепельными волосами, в сиреневом с крупными оранжевыми цветами шарфе, в полотняной с огромными карманами курткой и в легких желтых мокасинах.
...
У меня кисточка выпала из руки. В дверь вошла альпийская лужайка, картина фовиста, предутренний сон и солнце сквозь веки.
- Давид, перестань таращить глаза, встань и изреки хоть что-нибудь, - сказал, наклонившись ко мне, Алексей.
- Гутен таг! - выдавил я, вставая, столкнув еще пару кистей с этюдника.
- Знакомься. Это Марианна фон Алльмен.
- Гутен таг, - повторил я, - Давид.
Марианна протянула руку в бежевой перчатке. Я стоял истуканом - моя правая была измазана свежей краской.
- Давид, приди в себя, поздоровайся с тетенькой. - Прошипел Алексей в мое горящее огнем ухо.
- Да не могу я - у меня рука в краске!
Каким образом Марианна поняла, в чем мой конфуз, не ведаю, но она улыбнулась, сняла перчатку и вновь протянула изящную ладонь. Я схватил тряпку и стал остервенело стирать следы красок с рук.
Фон Алльмен, улыбаясь, стояла с протянутой рукой и ждала.
- Давид, ты блестишь, как самовар. Кончай цирк! Дама ждет. (Это уже Елена).
Приподняв тыльной стороной ладони руку Марианны, я приложился и был вознагражден возгласом "О". Даже как-то так: "Оу".
Фон Алльмен явно не ожидала такой "галантности" от неизвестного художника с неизвестной стороны.
Далее перевод текста произнесенного Марианной чуть хрипловатым голосом:
- Давид, каждый четверг у меня собираются друзья и я рада пригласить вас с Еленой и Алексеем завтра к четырем в мою Почту. Надеюсь, вам понравится мой дом и мой традиционный суп из берлаха. Жду вас.
И она, сделав какое-то немыслимое движение, похожее на реверанс, удалилась в сопровождении моих благодетелей.
Собрав с пола кисточки, сел к этюднику и уставился в начатый портрет. Вместо строгого, ухоженного лица профессора, начатого два дня назад, проступило лимонное, жемчужно-пепельное, сиреневое с оранжевым и протянуло руку в бежевой перчатке...
- Ну что, кавалер хренов, заставил гостью стоять с протянутой рукой, а в результате испачкал краской и обслюнявил... - услышал я за спиной ехидный голос незаметно вошедшего Алексея.
- Ладно, не тушуйся, она вполне демократична и ты ей вроде даже понравился. Во всяком случае, она хочет заказать тебе свой портрет. Считай, что ты своей "галантностью" натолкнул ее на эту мысль.
- Слушай, а что это за "суп из берлаха"? - Спросил, чтобы сбить его ехидство.
- Берлах - это черемша по-нашему. Она тут растет кругом, как у нас одуванчики. Завтра испробуешь - замечательно вкусная штука!
Мне уже было не до начатой ранее работы. Сразу замелькали разноцветные образы, идеи композиционного решения. Я уже был готов начать новый портрет, не дожидаясь завтрашней встречи.
Утром меня разбудил Алексей, зашедший пригласить завтракать. Оказывается, я так и заснул под утро, уткнув голову в кучу эскизов на столе.
- Да, - с усмешкой сказал он, разглядывая мой ночной бред, - разобрало тебя основательно. Но ты зря раздухарился, Марианна не в теме реализма и ей твои разноцветные рефлексы и оттенки вряд ли подойдут. Она предпочитает формальный подход. Ладно, давай собирайся, позавтракаем и потихоньку тронемся. По дороге еще заедем в одно красивое место - ты там не был.
Завтракал я вяло - не выспался и все время повторял в себе слова Алексея "она предпочитает формальный подход"...
В Швейцарии, куда бы ты ни ехал, вблизи или вдали, горизонт обрамляют суровые очертания заснеженных Альп. Я смотрел на них из окна машины и все время повторял слова Алексея "она предпочитает формальный подход"... И пытался представить себе Альпы, изображенные формально.
В Швейцарии, куда бы ты ни ехал, вблизи или вдали, блестят на солнце глади озер. Я смотрел на них из окна машины и все время повторял слова Алексея "она предпочитает формальный подход"... И пытался представить себе прозрачные, небесно голубые озера, изображенные формально.
В Швейцарии, куда бы ты ни ехал, вблизи или вдали, мелькают разбросанные по склонам гор уютные домики. Я смотрел на них из окна машины и все время повторял слова Алексея... и пытался представить себе эти симпатичные творения трудолюбивых швейцарских строителей, изображенные формально.
Я не смог себе этого представить! У меня ничего не получалось. Как можно такую красоту изобразить формально?! В виде чего?
И у меня портилось настроение.
Даже когда мы свернули с основной дороги и заехали в ущелье, где шумел и брызгал во все стороны водопад, и это было "наверное" сильно красиво, я смотрел на него и пытался представить, как ЭТО можно изобразить формально.
Я не смог себе этого представить! И настроение совсем испортилось. Вдобавок к этому испортилась погода - наполз туман, стало сыро и неуютно. Мы вернулись к машине и поехали в сторону чесночного супа.
Как только мы покинули мокрую красоту и выехали из туманного ущелья сверху засветило солнце, слева заискрилось солнечными бликами изумрудное озеро, вдоль берега замелькали разнообразные по архитектуре и богатству виллы, а справа взбодрились окутанные туманом горы. В машину дул теплый ветер, Алексей чему-то улыбался, Елена просила его не гнать - "мы никуда не опаздываем" - жизнь продолжалась, и я забыл про проблемы формального изображения.
Свернув с основной дороги, машина стала подниматься в гору и, проехав еще минут десять, въехала в обычный швейцарский городок, расположенный на холмистом плато.
В Швейцарии нет понятия "село" в нашем понимании - больше десяти домов - уже городок. С костелом, рестораном, кафешками и прочими атрибутами цивилизованной жизни. И с почтой. Правда это был музей - о чем гласила табличка на седом от времени дереве стен. Дом стоял на аккуратной небольшой площади, откуда открывался прекрасный вид на типичные швейцарские окрестности. Но, когда мы зашли внутрь, типичность кончилась. Каким образом, каким энтузиастам удалось сохранить не просто интерьер старой почты, но самый дух, атмосферу... Не нужно было закрывать глаза, чтобы представить себя отскочившим лет на 100-200 назад, озабоченным получением или отправкой корреспонденции куда-нибудь на край света. Тут не было ни одной детали, напоминающей о времени снаружи. Не было никакого звонка, позволявшего гостям заявить хозяевам о своем приходе. И мы прямо из зала поднялись на второй этаж.
Сразу за дверью стояло первое чудо - легкая конструкция, заполненная разноцветными зонтами. Все цвета радуги! Напротив в нише висели женские сапоги всевозможных фасонов, подвешенные никелированными крючками к никелированной трубе. На полу лежали аккуратной стопкой высотой в метр разноцветные береты. Все цвета радуги! Рядом на вычурном антикварном столике перчатки. Все цвета радуги! На стене висела огромная деревянная струбцина с зажатым страусиным яйцом. На полу, на полках, на столиках - кругом лежали книги. Все цвета радуги! Все это завораживало и настраивало на легкое, непринужденное поведение. Мы только зашли, а мне уже тут сильно нравилось.
Марианна! - прозвучал Алексей. - Выходи строиться в колонну по одному. Хозяйка не знала русского языка, а я не знал немецкого. Этот текст, скорее, был предназначен для моих ушей. Но...
Из коридора в прихожую в роскошном малиновом с оранжевыми драконами китайском халате вплыла улыбающаяся хозяйка.
. . .
Прошел почти месяц. Продолжить стучать в кнопки не получалось. А когда открыл, перечитал...
Я же хотел подвести к главному - в нем весь смысл текста (ежели он вообще имеется). Так чего же тянуть?!
Решил не тянуть и взять Марианну фон Алльмен за... халат с оранжевыми драконами.
После вкуснейшего чесночного супа мне был подарен роскошный китайский халат цвета ярко-синего ультрамарина с белыми иероглифами.
Наверное, я пересупил с восхищением перед ее халатом и она решила мне "отомстить". Халат был роскошен и величав. Можно сказать: всю жизнь о таком мечтал. Иногда, мечты сбываются.
Мы перешли на веранду и стали долго пить чай с разговорами. Марианну интересовало все о моей стране, вплоть до "правда ли, что у вас птицы зимой падают сверху на головы от сильного мороза?"
Насытив свое любопытство, она, наконец, поняла, что меня сильно интересует тема ее портрета.
Она сказала буквально так: "Делайте, как считаете нужным. Но, это не должен быть именно мой портрет".
Мое сознание раскололось на две половины - одна обрадовалась, вторая сильно озадачилась. В таком положении и уехал из удивительного Музея почты.
Оставалось совсем немного времени до отъезда из Швейцарии. Следовало поторопиться. Лихорадочно переводил бумагу на эскизы. Одно отвергал я, другое друзья. Ничего интересного не приходило в голову. Когда осталось три дня, я запаниковал и уже был готов смириться с неудачей, находя кучу оправданий. Начал потихоньку собираться - вещей было масса и нужно было как-то втиснуть их в наименьшее число багажных мест. Дошла очередь до пакета с подаренным халатом. Достал халат. Примерил. Подошел к зеркалу. Сам себя не узнал! Замечательно придуманная гармония покроя, цвета, композиции иероглифов! Мне даже показалось, что глаза сузились и я крикнул себе "Ваньсуй!"*
И тут... Вот, это и есть, что называется "осенило". Мгновенно увидел композицию портрета. Осталось только перенести его из воображения на плоскость. Бросил сборы и, не сняв халат, сел за бумагу и акварель (на масло-холст просто не хватило бы времени). Лист ватмана к утру был практически закрашен полностью. Осталось только пробежаться пером и тушью.
За завтраком пригласил моих благодетелей зайти и посмотреть на очередной эскиз.
Алексей с сожалением посмотрел на меня - осталось всего два дня.
- Маэстро, вам не кажется, что поезд не просто ушел, а, я бы сказал, сошел с рельсов.
Пришлось настоятельно убедить - а вдруг.
"Худсовет" прошел без сильных эмоций. Я даже слегка разочаровался и чуть не впал в отчаяние - вчера мне казалось: достиг, нашел, получилось! Где же восторг с овациями и поздравление с удачей?!
- Давид, - после долгого молчания сказал Алексей, - если ты уверен, что нужно приглашать Марианну на просмотр, я ей позвоню.
- Звони, - сказал я.
На следующий день с утра наладился дождь и я решил, что не судьба - в такую погоду заказчики на "Жуках" не ездят.
Но после обеда заявился Алексей и предложил взять картинку и подняться к ним. Марианна (это же надо!) приехала.
Поднялся. Сидят, пьют чай. Поставил картинку лицом к стене, поприветствовал присутствующих. Предложили попить чаю с ними. Сел, пью. Они о чем-то говорят. А я пью чай. Третью чашку.
- Ну все, хватит. - Заявил Алеша. - С чаем мы разобрались, пора приступать к вернисажу.
Я встал. Поставил картинку напротив окна и сел сзади всех.
Публика долго молчала. Мне было не понять - нравится им или нет - затылки ничего не изображали. Потом Марианна встала, подошла к листу ватмана, постояла, разглядывая детали, повернулась и... я увидел лицо улыбающегося, радостного человека.
- Неужели?! - подумал я.
Марианна подошла, обняла, снова подошла к картинке и сказала на своем неизвестном мне немецком языке: "Вундербар!"
Было понятно и без перевода.
На следующий день вечером автобус международного сообщения увез меня и мой багаж в Киев.
А халат пришлось с радостью подарить одному замечательному человеку. Мне он уже ни к чему - я в нем долго еще буду стоять возле холста, "формально" изображая портрет Марианны фон Алльмен.
![Портрет Марианны фон Алльмен, 82 х 63, 2002, бумага, акварель, тушь, 82 х 63 [Давид Бродский]](/img/b/brodskij_dawid_shikowich/kakrozgdajutsjaidei/marianna-sokrashennyj.png)