"Женщине - лукавить, Царю - править, Мне - славить Имя твое"
Марина Цветаева
Однажды, выпив на Пурим,
Стер Рабинович, словно грим,
Фамилию. Сказав, хмелея:
"Шолом-Алейхем я, евреи!"
Зачем люди пытаются изменить свое или чужое имя, данное при рождении?
Моего любимого коллегу, с которым я долго работал бок о бок (буквально!), родители назвали Иосифом. Он представлялся как Леонид (Лёня).
Мой родной брат Лев, когда я пришел к нему на работу, шепнул мне на ухо: "Меня тут все зовут Сашей, понял?"
Меня все детство и юность звали Димой.... Даже родители. А какой же я - Дима?!
Одна знакомая обращалась к своему суженному в обычном настроении только так: "Послушай..." А когда была в хорошем: "Дурачок ты мой..."
Речь о "Зайчиках", "Кисках" и прочих "Слониках" заводить не буду - это дело вкуса. Но, имя, данное при рождении...
Долго работая в одной мастерской с Лёней и не подозревал, что он совершенно не ЛЁНЯ! Когда пришлось идти продлевать на новый срок аренду и мой друг и коллега стал заполнять договор, а потом мне нужно было поставить свои имя и фамилию, я вдруг обнаружил...
Оказывается, рядом со мной работал не просто хороший, талантливый и умный человек, а человек, носящий (или несущий?) имя Иосиф! Или в переводе с древнееврейского - Йосеф - "Бог да умножит" (буквально - будет добавлен, прибавится).
А тут... вычли. Почему, зачем? Уже не узнать...
Но! Что значит могучий человек - при небольшом росте, тонкой кости и практически отсутствующих залежах жировой прослойки, это был а) мудрый, б) веселый, в) жизнерадостный, г) на все руки мастер и замечательно добрый человек! Все друзья называли его между собой "наш ребе".
Где вы видели худого ребе навсерукимастер? Допустим, вы не ходите в синагогу. Тогда поверьте мне - редчайший экземпляр.
Он умел ласково сердиться. Тихо возмущаться. Незаметно любить. Он делал такие супчики, что я приходил домой и смотреть не мог на предлагаемую пищу.
- Может тебя там и спать уложат?! И так же будет сладко...
Эх, люди, люди...
Впрочем, после первого свидания с "поваром" текст был иной: "Слушай, а ты не видел случайно, как Лёничка варит кулеш?"...
Да, видел я! Случайно конечно. Но! Никому еще не удавалось повторить сие блюдо. Это был не суп, не каша, не на первое, не на второе, не на третье. Не завтрак, не обед, не ужин.
Это была лучшая закуска под любой напиток. Думаю, что если бы английские любители ирландского виски хоть раз нюхнули (не говоря об попробовали) сие произведение Лёниного духа... Они - или спились бы, или лопнули от обжорства. Не глядя на свое английское реноме добропорядочных граждан в тумане.
Когда в мастерской намечался сбор исключительно мужской компании на очередные посиделки по поводу чьего-то Дня рождения, Лёня за несколько дней уже гонял на Бессарабку по нескольку раз. А потом...
В длинной, узкой, как подарочная коробка из под шампанского, мастерской некуда было деться от запахов. О какой работе могла идти речь?! Так она и не шла.
Лёня сопел носом и ворчал: "Ну чего ты крутишься тут? Займись делом. Еще полы не мыты и дверь не снята". Полы я не мыл никогда! А дверь мы снимали с петель вдвоем и сооружали из нее длинный стол. И вот, о чудо! За этот стол-дверь иногда садились до двадцати мужиков разной плотности и талантливости (от высокой до умеренно-сильной). И это при том, что мы с Лёней часто спотыкались друг о друга, работая только вдвоем...
Еще одна деталь. У нас не было газа и газовой плиты, у нас не было микроволновки и гриля, скороварки и кухонного комбайна, у нас была одна (!) обычная электрическая плитка со спиралью (кто сейчас такое помнит?!). И вот на этом пожароопасном изделии электротехнической мысли Лёня готовил. А мы заранее готовились. Мы все знали - будет праздник!
И праздник имел место быть!
Гости приходили по одному и сразу по трое. Рассаживались, втекая в пространство, как рыбы. Некоторые уже шутили, сразу войдя, иные солидно держали руку в кармане пиджака и покуривали.
Лёня вносил огромную кастрюлю кулеша и все затихало. Было ощущение, что всё затихло во дворе и в окрестных улицах. В районе и в городе. Стихли трубы архангелов и зов к покаянию.
- Все и всё принюхивались к содержимому кастрюли. И таки было к чему!
Сколько лет прошло... До сих пор чувствую этот волшебный запах. Пытался неоднократно изловчиться и изготовить эту песню из пшена, картошки, лука и сала. Но...
Ежели чего Бог не дал, то сам не приделаешь.
И не нужно было икры, колбасы, сыра и прочих салатов! Сначала - только белая и кулеш! Конечно, когда уполовник начинал шкрябать по дну (а это происходило обычно к третьей рюмке), мне приходилось идти в "предбанник" и метать оттуда на стол то, чего не нужно было вначале. Ибо! Праздник только начинался.
Захмелевшие гости наперебой соревновались в остроумии, требуя внимания исключительно к своей персоне. А что же хозяин мастерской? Лёня был в центре и в то же время за. Но всем было понятно - без этого человека праздник будет простой пьянкой и обжираловкой. Мы все крутились вокруг него. Нужно было обязательно быть самым интересным и самым веселым. Нужно было соответсвовать. И мы старались.
Но все когда-то кончается. И не только кулеш. Гости, шатаясь, расходились. Лёня стоял вверху узкой лестницы, спускающейся из мастерской, а я внизу. Лёня придерживал очередного гостя, задавая ему ритм вестибулярного спускания, а я ловил очередного внизу. При этом праздничные гости все время шутили, подкалывали нас и напрочь забывали смотреть под ноги. Как-то обходилось... Мы даже мечтали сделать из этого травматического спуска-подъема нечто возвышенно-спасательное, но так и не собрались. Жизнь интереснее ремонта лестниц.
Можно подумать, что мы в мастерской только и делали, что вкусно ели и весело пили. Да? Отнюдь.
Были времена - "пахали" до утра. Краски сохнуть не успевали. Приходилось феном обдувать. Я красил контур, Лёня фон. Леня клеил шрифт, я его ретушировал. Лёня грел еду, я делал паспарту. Я расставлял шахматы, Лёня выигрывал.
Было и так, что не выходили неделями (только в туалет и за сигаретами) и там же, в мастерской, спали, свалившись как тополя в бурю.
Про туалет отдельная история...
Художники не выбирали мастерские. Получить мастерскую - великое везение счастья! Главное - пол, стены, потолок, окно, вода, отопление. Так и этот перечень не у всех был. У нас имел место быть. А вот туалета, увы, не предложили. Не запроектировали в конце XIX века и все.
Леня предпочитал бегать напротив, в Библиотеку КПСС, а я - в подземный переход. У меня получалось быстрее - библиотечным барышням нужно было делать "козу", а на это уходило время.
Но! Там был мрамор, теплая вода и зеркала... Лёня даже в этом деле находил возможность удовлетворить эстетические потребности натуры. Но, при всей своей эстетике и солидном возрасте, мог, проходя по Крещатику, подпрыгнуть и пнуть смятую банку из-под "Кока-Колы".
- Лёня, как ты себя ведешь?! Кругом толпы народа.
- Знаешь, иногда так хочется взбрыкнуть, что аж свербит.
И в этом весь Лёничка.
А еще мой друг-коллега любил... уксус. А я его ненавидел. Он сыпал эту жидкую отраву практически во все блюда, особенно в салаты.
Обед. Лёня ставит на стол капустный салат и мне сразу бьет по носу запах, приводящий мое обоняние в полный ступор, а рецепторы в жесткий спецконтроль.
- Лёня, я же тебя просил не лить эту ... в салат! И ты обещал не лить. Отсыпал бы мне, а себе хоть всю бутылку.
- А если я налью сто грамм, будешь есть?
- А разве (с надеждой) у нас есть чего налить?!
Лёня встает и идет за стол, который уже дверь. Закрывает ее (чтобы я не видел где!), шебаршит чем-то и вносит полную рюмку на блюдце. На руке у него болтается чистое, белое полотенце.
- Изволите откушать, метр?
После такого любой уксус будет слаще меда!
И в этом тоже наш и мой Лёня. Сделать, из неприятного тебе - праздник. Из грустного себя - веселого тебя. Из безвыходной ситуации - свет в конце тоннеля. Он мог многое.
Давно разбежались по разным странам и континентам застольники. Иные так разбежались, что...
Вот и Лёня разбежался...
Теперь (и я в этом не сомневаюсь!) представляясь ТАМ, он протягивает руку и говорит: Йосеф...
И мне хочется (пока еще отсюда) сказать: "Очень приятно!"