Недавно Михаилу Коновалову исполнилось 50. Или стукнуло. Или шарахнуло. Может исходя из, Миша побрил голову напрочь и стал моложе лет на 20!
Это тот случай, когда отсутствие волос молодит. Смотрел на него и думал:"Может и себе?" Но поскольку стригу себя сам, побрить затылок весьма проблематично. Кто-нибудь пробовал сам побрить себе затылок? Вот то-то же.
Родись Михаил лет на сто раньше (плюс его пятьдесят) и в другом месте (например, в окрестностях Парижа), он бы произвел фурор своими работами. Сегодня, проживая внутри окрестностей белорусской столицы, Михаил производит фурор у отдельных граждан, но лично я считаю количество этих самых граждан сильно заниженным. Гражданам, конечно, не до живописи (кроме отдельных), им бы как-то увильнуть, успеть чего-нибудь спрятать незаметно на черный день. Но... Тяжела всевидящая десница и строг ее надзор.
Наличие творческого потенциала, который Белая Русь успела произвести (вопреки, или благодаря?), впечатляет. А вот роль во всем этом Михаила не впечатляет. Работы его впечатляют очень, а роль нет.
Вечный вопрос - должен ли талант зарывать свой талант? Один раз уже было отвечено. Может попробовать в соответствии с современными реалиями? Первое, что приходит в голову - НЕ ДОЛЖЕН НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ! Потом появляются сомнения и оправдательные причины для земли, лопаты, ямки и собственно закапывания. Будь Михаил менее ответственным, а значит, более безалаберным, он бы достиг яркой и плотной фурорности. Михаил не смог победить в себе ответственность и дожил до 50 лет очень надежным мужем, отцом, другом, учителем и добытчиком средств существования в постсоветской среде обитания творческих лиц обоего пола. Миша не смог плюнуть на свои обязанности по вышеперечисленному и красит свои замечательные картинки в оставшееся от основных обязанностей время. Это, выходит, называется - 'хобби'. Но хобби, дорогие мои, это - вышивание крестиком, вязание спицами и, например, сочинение текстов в "Самиздат". Михаила же Господь наградил мощным талантом и лично меня беспокоит его бесфурорность. Он, вне всяких сомнений, заслужил большего фурора иных фурорных фурорщиков. Чтоб они были живы и здоровы и... перестали наконец маяться сами и маять зрителя.
Далее (не могу назвать иначе) такой себе канделябр, или кандибобер.
Есть в благословенной Швейцарии озеро, именующееся Цюрихзее. Красоты неописуемой. А какое из швейцарских красот описуемо?!
И пытаться нет необходимости.
Так вот, мне предложили поработать месяц на берегу этой неописуемости в двухэтажном домике. С бесплатными дровами и набором еды первой необходимости. Плюс - выставка в ресторане (без дров и еды). Осталось оплатить визу, билеты и... швейцарь не хочу! Подумал, цельный месяц ни одной живой душе, говорящей на родном языке, не сообщить: "Смотри, родная душа, какая красотища неописуемая кругом!" И я предложил Михаилу подселение с вытекающим отсюда рестораном. В смысле вернисажа. Не очень долго думая, родная душа согласилась.
Добирались мы разными путями, но одним и тем же экономическим классом - автобусом. Автобусный эконом класс - хорошая вещь, особенно для людей, перемещающихся с подрамниками, холстами, красками и прочим мотлохом, но... А шо делать?! Ежели бесфурорность...
В чем преимущество автобуса? Ясен пень: ощущаешь, как меняются дороги, придорожные пейзажи, архитектура сел и городов. Пребывая в конечный пункт, выходишь одеревенело-ватными ногами, садишься на скамеечку, прикрываешь глаза и наблюдаешь. Полностью открытыми на ЭТО смотреть опасно.
Это кино смотреть в реальном времени человеку, прожившему всю жизнь в 'Клубе путешественников', нельзя. Сказал же - опасно.
Когда мы встретились, наконец, с Михаилом, я спросил, сделав величественный жест рукой: "Ну, как?!" Михаил прикрыл веки, сел на скамеечку, и, помолчав некоторое время, сказал: "Не вмещаю". И я его понял. Мудрый ответ мудрого человека.
Первый день, день заселения забыл напрочь. Были, конечно, вне сомнения, охи и ахи, восторженное причмокивание и тд и тп. Суета обживания нового места и определение места работы. Вариантов было масса: окон много, все достаточно большие, крась, где угодно. А вот первое утро в нашем месячном домике запомнил хорошо.
Проснувшись, не обнаружил наличия коллеги. Спустился вниз. На кухне нема, в душе-туалете нема, в мастерской нема. Выглянул на улицу, и там нема. Вернулся в мастерскую, открыл окно, закурил. И что я вижу?! Я вижу: озеро в легкой дымке, сквозь дымку видятся очертания гор, освещенные утренним солнцем, медленно плавают белые и черные лебеди, утки и ... голова Михаила. Тоже медленно. Отмечу - было начало октября. Швейцарские озера и в разгар лета не сильно теплые - родники, вода с гор, а осенью... думаю, градусов 8 - 10. И что могло заставить полного молодой жизни художника с самого утра лезть в эту холодную красоту? Разве что, попытка добыть свежее питание путем вылова водоплавающей птицы.
Когда Миша появился в домике, растираясь полотенцем и покрякивая (но без свежего питания), спросил: "Миша, лебедя - нехорошо, а вот утку вполне мог бы!"
Миша посмотрел на меня ... (не могу подобрать подходящий эпитет) как-то так, например, сложно и изрек: "Что-то Вы, коллега, не очень удачно пытаетесь шутить именно с утра. Мне просто нравится плавать в холодной воде и без всяких, должен сказать Вам, меркантильных соображений!"
Вот так сразу на "Вы", серьезно, в позе, хоть и с полотенцем. Пришлось обращать все в шутку. Но ведь я знал, чем закончатся бесплатные дрова и набор еды первой необходимости. Они и закончились интенсивным сбором грибов, добыванием ночных яблок, безуспешными попытками ловить рыбу и ожиданием приглашений в гости. Но это потом, не сразу.
Первые две недели были заняты подготовкой к выставке, ночными походами по окрестным почтовым ящикам с вбрасыванием туда пригласительных и самим открытием. После открытия Михаил упорно исследовал окрестности нашего домика и возвращался под вечер с кипой акварельных этюдов. Он это умеет! Этюды были лихо накрашены, ярко переливались цветом, оттенками и каким-то еще более прекрасным состоянием, чем прекрасность самой натуры.
А выставка тихо висела на стенах ресторана, над швейцарцами, склонившимися к своим тарелкам, и не вызывала из них никакого особого желания. Даже на десерт.
Сидим вдвоем на нашей скамеечке возле домика у самого синего ... озера и грустим. Так далеко забраться от близкого и родного и... никакой тебе, снова же, фурорности. Вижу, Миша сник. Понял: нужно его выводить.
- Дорогой друг, ты уясни себе вот такую мысль: нас пригласили на швейцарский курорт, не взяли ни одного сантима, обеспечили бесплатными дровами и набором еды первой необходимости, предоставили место для развески наших картин! Разве этого мало?! А то, что швейцарцы не способны воспринимать хорошую живопись во время поглощения хорошей еды, никто не виноват. Давай отдыхать и набираться сил!
И я начал отдыхать и набираться сил, а Михаил побежал красить очередные акварельные шедевры.
Он пек их, как блины, но ели мы исключительно овощи заправленные грибами, коих (грибов) в окружающем лесу было достаточно. Мы заметно постройнели, особенно Миша - он же еще плавал и бегал на этюды.
Вы когда-нибудь видели, как садится на воду или взлетает лебедь? Но ежели вы видели, как взлетает и садится Боинг, то вам неинтересно - вы знаете. Каждое утро уговаривал Михаила надеть что-нибудь на голову, прежде чем лезть под "колеса" лебедям!
- Миша, - говорю, - им же твоя голова, не так дорога, как мне, они же могут повредить ее! Ты глянь в окно! Ты посмотри, как этот белый воздушный гигант врезается в гладь озера! Он же тебя перепашет и не заметит, что натворил!
Михаил наклонял понятливо голову и шел с какой-то радостной обреченностью к берегу. Он, наверное, верил этим величавым птицам, а может и сам чувствовал себя одним из них.
Месяц пролетел и приземлился далеко за горами сияющими белыми вершинами. Пора и нам было перелетать туда же - там нас ждали, а тут кончились бесплатные дрова и набор еды первой необходимости.
Хозяин ресторана угостил нас вкусным кофе и налил по рюмочке шнапса. Что ж, вот и легкий гонорар получился.
Сняли живопись, попрощались и пошли упаковываться в вот-вот собирающийся осиротеть домик. Упаковавшись, сели с Мишей на нашу скамеечку, достали заветную и, глядя на неописуемую красоту, выпили за хороших людей. Ведь только хорошие люди могут целый месяц терпеть двух совершенно незнакомых им художников из совершенно неизвестных им Украины и Белоруссии.
Михаил, видя как мне нравится один придуманный им швейцарский пейзаж, сделал по душевной доброте роскошный подарок, и теперь каждое утро, подходя к висящей на стене картине, вспоминаю и домик, и озеро, и нашу скамейку, и тебя Михаил. Вернее - твою голову среди белых лебедей и разноцветных уток.
Плыви долго, дорогой коллега и пусть белые лебеди машут крыльями над твоей бритой головой и пусть тебе будет свежо и талантливо! Аминь.
![Портрет художника Михаила Коновалова, холст, масло, 2000 г. [Давид Бродский]](/img/b/brodskij_dawid_shikowich/shveitsarskiestradania/konowalow-2-sokr.jpg)