Пепель и Зелёный каждый по-своему ощущали себя отличными проводниками: первый потому что уже шёл этой дорогой, а второй исключительно на основе слухов и гениальных идей. Из покидаемых мест они взяли запас еды, фляги и странные одежды из шкур извивцев, а также сам экземпляр на потеху Центроградской публике или для приёма пищи в сложных условиях.
Первое время они пересекали болото по инициативе Пепеля, хотя Зелёный предложил путь в обход по каменистому берегу реки, которым чаще пользовались пешие торговцы (с ними местные почему-то периодически вели дела, отдавая ценнейшие вещи за пару гвоздей). Этот печальный поход затянул планы, поэтому звёздный час второго так и не настал: караван с пушниной, шедший на юг, отправился с первым похолоданием, чтобы прибыть в Центроград к началу зимы. Два путника были вынуждены прибиться к небогатому охотнику за еду и кров. Их зеленовато-синее облачение в предоставленном амбаре хоть и выглядело экзотически, однако от сквозного ветра всё-таки защищало. Первый снег уже лежал на дорогах, постепенно формируя колею.
Как ни странно, здесь было в разы холоднее, чем на "родине" Зелёного. Даже местные казались более вздыбленными и лохматыми, как густой иней на ветках. Их родную лесистую Горку окружало злосчастное болото, дважды сыгравшее с Пепелем злую шутку.
На Зелёного с его маленьким питомцем косились недоверчиво, а вот Пепель практически сошёл за местного, хоть и был намного уже в плечах. Все здешние напоминали седых косматых стариков, кое-как связывающих свои слежавшиеся непослушные волосы в гнездоподобные косы.
Пока Пепель старательно исполнял волю хозяина, помогая как умел, Зелёный обхаживал все возможные места большого скопления морфов: торговая площадь, пьянки бывалых охотников, собрания местных вдов, школьные уроки и молодёжные игрища после.
Однажды, пока Пепель в очередной раз кормил мелкий скот, ведя с ним невесёлые беседы, в амбар вломился Зелёный с огромным мешком.
- Примерь, - сказал он, - вытряхивая нечто вроде тулупа.
- Откуда? - спросил тот, уже привычно стряхивая с себя странную конструкцию из шкур.
Сейчас стало видно, что серый был весь покрыт тонкими чёрными полосами, сильно контрастировавших с достаточно светлыми волосами и кожей.
- На площади я выменял нашего маленького друга на самый лучший лук и узнал, где собираются старые охотники; там услышал про молодую безутешную вдову с сыном не от мира сего - пришёл к ней, смерился с его размером; затем поймал этого морфа после уроков стрельбы, предложил пари: лук на тёплую одежду.
- Ты отдал Крикушу? - с ужасом спросил Пепель.
В ответ из-за под одежды Зелёного высунулся привычный красный глаз.
- Ты что, он же меня обожает и постоянно находит.
Пепель уже стоял в местном зимнем наряде.
- Почти идеально, - констатировал Зелёный.
Глухая одежда ниже колен со стоячим воротником из серо-пепельного меха, украшенная мелкими красными кисточками. Комплектом к ней шли самые длинные сапоги в жизни Пепеля, у пояса заканчивающиеся завязками.
- Что было за пари?
- Я загадки загадывал: не отгадал хоть одну - и вещи мои. Вот первая. Стоит олень: без ног и рога набекрень.
- Что это?
- Бревно, на котором мы сидели. Следующая: летит гнездо тебе прямо в лицо.
- Снежок? Рой комаров?
Зелёный усмехнулся, поднял с пола кусок ягеля и кинул Пепелю в лицо.
- Вот и он не понял.
- Так, - выдохнул собеседник, стряхивая ягель с колен, - что было последним?
- Сними с берёзы гнездо, пришей к нему варежки.
- Это совсем бред. А ответ?
- "Мать это твоя! Беги к ней, заждалась уже, пока ты тут дурачишься!" Ну, он и убежал.
- А ты что делать будешь?
- Да у хозяина нашего возьму: он тут один моего роста и шапку я у него забавную видел, на капюшон похожа.
- Просто так украсть?
- Вообще-то я на него работал.
- Я! Я работал!
Зелёный положил ему руку на плечо и с неподдельно искренней улыбкой произнёс:
- Да, и именно поэтому ты мой самый добрый и заботливый друг.
Прошлым вечером Зелёный явился к хозяину и громогласно поздравил того с праздником "Снеготоп".
- Ш чем? Это праждник у ваш там на поберешье такой? - он немного шепелявил из-за торчащих над верхней губой клыков, как у всех жителей Горки (хотя у каждого размеры отличались).
- О да, и мы его празднуем всей семьёй. Ты же практически мне как брат! Нет! Отец! Не родной отец, конечно, но отец всего этого прекрасного дома.
- Ну, позжравляю, - хозяин возвращался с охоты и нёс несколько пушных созданий.
- И всё? И даже не присоединишься? Отец не может бросить семью в праздник.
Тот нехотя остановился.
- Ну, и што ше я долшен делать?
- Для начала нужно все дорожки припорошить снегом, приговаривая "Падай, падай, да сюда не лети, лети в леса, чтоб родилась лиса".
- Интерешный обычай, - кивнул головой хозяин.
- Да, и полезный. Но нужно делать вечером, чтобы зима услышала - её ж солнце вон гонит, пока совсем морозы не наступят.
- Тошчно, так и есть, - снова кивнул хозяин.
- А затем нужно как следует согреться - если в эту ночь хоть сколько замёрзнешь, то непременно зимой болеть будешь.
- Нельщя болець! И так, говорят, фдарят морозы ушасные.
- А я о чём? Так что ты топи хорошенько и нас пусти на порог - мы пока с тобой семья, нас это всех касается. Вдруг мы замёрзнем сегодня, уйдём уже, забудешь про нас, а тут на тебе - заболеешь зимой в лютый холод.
- Ох, конефно! На одну нощь пушу.
- И вот тебе ещё вода наша горячая особая. У нас её только в Снеготоп пьют, варят специально. Как ляжешь спать, всю флягу выпей - с ней замёрзнуть невозможно.
Хозяин понюхал содержимое маленькой ёмкости, поморщился от запаха.
- Отравишь?
- Как можно в Снеготоп?! - искренне удивился Зелёный.
Переодевшись и изучив амбар на предмет дополнительных ценных вещей, Пепель и Зелёный рано утром укатили прочь. От особой воды хозяин спал беспробудно - сонный отвар из забродивших ягод делали на побережье отличный, кроме того, Зелёный заметил, что им получается отлично обрабатывать раны. Транспорт взяли самый никчёмный - практически санки. Олень отказывался впрягаться что есть мочи и поднял вы вой, но Пепель хорошо вязал узлы и закрепил кляп так, что животное онемело намертво.
Разумеется, их попытались бы догнать. Идея была в следующем: один спит на "санках", другой по глухому лесу тащит упирающегося оленя, следя, чтобы прикреплённые ветки замели хоть какие-то следы. Периодически нужно было трясти ели и натаптывать круги. Из-за узких зелёных глаз, роль ночного топтуна выпала Пепелю - он хоть и не являлся котом полностью (отсутствие хвоста, уши где положено, хоть и пушистые), но всё-таки многое воспринял от кошачьих предков. Когда наступала его очередь лезть в "люльку на деревянных полозьях", ненависть ко всему живому мешала ему спать - она, тряска и нарочитые колыбельные Зелёного.
- Спи, засыпай, глазки сомкни, пусть солнце не выжжет веки твои, - ворковал он оленю, постепенно привыкавшему к странным хозяевам, - От мороза пускай не отвалятся ушки, не нужно страдать, что спишь без подушки.
На стыках дня и ночи они встречались лицом к лицу: измученно-злое и совершённое отрешённое со странной улыбкой. Неприхотливый олень копал мох и ягель, а также получал немного странного заготовленного своим прежним хозяином корма - Зелёный внезапно не захотел разгадывать эту загадку. Сами путники топили снег, готовили еду, а затем снова и снова зачищали следы. Так продолжалось три дня.
- Ну всё, хватит, - сказал как-то вечером Зелёный.
Пепель с хрустом разлепил глаза и увидел ненавистное солнце - оно снова покидало его вместе с теплом и радостью жизни, всецело отдавая себя только тому, кто идёт по лесу днём.
- Я дорогу нашёл, теперь будем как нормальные путники.
- Пока я не высплюсь, не будем, - отрезал Пепель.
- Как будто я об этом не позабочусь?
Зелёный указал на хижину у дороги.
- Уверен, что это ночлежка: дорога протоптанная, домишко для местных великоват.
Пепель встал, потянулся, поёжился.
- Как думаешь, здесь нас будут искать?
- Я очень надеюсь, что нас вообще не искали, но, если будут - вот.
Он протянул две криво смотанные конструкции, напоминающие волосы жителей Горки.
- Будут нам вместо шапок.
- Ты кого-то обрил?! - ужаснулся Пепель.
- Ты не поверишь, но есть обычай: беременные женщины летом сбривают свои эти штуки на голове и потом отдают детям вместо шапок, пока у тех своё не вырастёт. Думаю, многодетные матери сами приворовывают волосы. Надевай.
Пепель с ужасом держал в руках волосы чьей-то матери.
- Но у тебя даже бровей нет! И ты... ты зелёный!
- Ну, брови оно закроет точно, рукавиц снимать не буду, а ещё пока я тебя тащил, нашёл немного глины - замажу хотя бы часть лица.
Простой прошёл удачно: с хозяйкой расплатились парой шкурок, никто ни о чём не расспрашивал, оленю - уход и стойло, путникам - комнатку.
Пепель был счастлив - он выспался, согрелся, съел что-то не пересоленое, не сушёное, не ледяное или едва тёплое.
- Какой он вообще твой "Центроград"? - спросил Зелёный.
Он так же разомлел в тепле и уюте, хотя по его виду, как обычно, мало что можно было сказать - внешняя отрешённость однажды потопталась по его лицу и оставила просто вмятину в болотной тине.
- Он... - Пепель понял, что сам уже начал забывать родной город, - он большой.
- Насколько?
- Очень, нужно просто увидеть.
- А есть какая-то гора в центре или дом самый высокий, чтобы его целиком осмотреть можно было?
Пришлось задуматься.
- Есть храм Сýтош, в центре его видно отовсюду.
- Нет, мне не центр нужен, а ве-есь город. Или он потому и Центроград, потому что интересно только в центре?
- Ну, всё самое важное действительно в центре: храм, площадь, казармы, торговые улицы... А, точно, Архив самый высокий!
- А Сутош, это кто? Зачем ей целый храм?
- Это же богиня-дельфин, она наш мир создала, а мы не можем ей храм построить?
- Та-ак, богов я люблю, рассказывай, - Зелёный аж вскочил.
- Это одна из концепций, но на данный момент считается самой влиятельной.
- Только без сухой нотации, рассказывай, как историю.
Пепель вздохнул и начал.
- Когда-то давно в мировом океане плавали два дельфина: белый и чёрный. Они были единственными созданиями во всём мире, плавали между звёзд и любили друг друга. Но однажды белый дельфин заскучал, стал гоняться со звёздами наперегонки и случайно влетел в одну из самых больших, чем расшиб себе голову. Он умер, и синяя кровь текла из ран его на теле. Чёрный дельфин подплыла к нему и от горя заплакала самим светом, какой испускают звёзды. Но свет звёзд холодный и не мог создать жизнь. Горячие слёзы дельфина распадались на частицы самых разных цветов и падали на тело её возлюбленного. Какие-то слёзы стали деревьями и травами, какие-то созданиями, какие-то так и застыли, недолетая до конца и превратились в птиц, а самые большие стали нами - морфами. Так мы и летаем среди звёзд в мировом океане, а охраняет нас богиня-дельфин, которую назвали Сутош.
- Нравится, - сказал Зелёный, - А про народы морфов что говорится?
- Слёзы на веках - сеткоглазые: их глаза такие потому что они единственные видели, как жизнь уходит из любимого Сутош.
- Это их иногда "мухами" называют?
- Это скорее ругательство, но да.
- Хоть посмотреть бы на них... Так, дальше?
- Коротыши и хоморфы появились на зубах и губах, поэтому маленькие, много пьют и грызут. Кошачьи, пёсьи и валуньи разлились по телу - мы самые крупные и многочисленные. Тонконосые и толстоносые - на плавниках: одни на правом (пошире), другие на левом (более узком) - разные, но все на птиц похожи своими большими носами и перьями на голове. Гладкие и пластинные - хвостовой плавник дельфина, тоже живут больше в воде, где-то далеко, и их редко можно встретить на суше.
- Объяснили всех, - кивнул Зелёный.
Он помолчал несколько секунд и спросил:
- А я кто?
- Как кто? - не понял Пепель.
- Кто я из всего этого многообразия?
- А ты не знаешь?
- Не-а, - рассмеялся Зелёный с видом морфёнка, радостно ждущего ответ на интересную загадку.
- Ты даже у родителей своих не спрашивал?
- Нет их у меня, - он всё с той же улыбкой пожал плечами.
- Как нет?
- Ну вот так. Я ничего не помню о себе в детстве. Я даже не знаю, сколько мне лет.
- Точно... - проговорил Пепель, - Венка говорила, что ты сам пришёл к ним весь в крови и без памяти.
- Ага, - радостно кивнул Зелёный, - поэтому мне вдруг стало невероятно интересно, как я вписываюсь во всю эту... как её?... концепцию.
- Не знаю, - протянул кошачий морф из Центрограда, сын Бессерии и Чѐртеря.
Он лёг на кровать и бессмысленно уставился в потолок.
Весь последующий путь Пепеля занимала только эта мысль: "Кто такой Зелёный?" Что он вообще о нём знал?
После происшествия с "Вестником Гибели", Пепель перестал вести записи и просто надеялся довести самые важные дощечки домой - это было бы доказательством его похода, а о большем он уже и не мечтал. Какие-либо героические подвиги, рассказ о глобальном "Разломе Мира" его уже не интересовали, просто хотелось домой, заниматься привычной работой.
А чем он в принципе занимался? Он не стал великим воином, как хотел отец, но пригодился в примыкающей к военному делу бумажной волоките: он учил языки и наречия, участвовал в переговорах, направлял бумаги куда следует - мелкая работа, на которую его отец смотрел свысока, а мать просто пожимала плечами, прибывая где-то в своём мире. Но самое главное - Пепель мог сказать кто он, откуда.
Кто такой Зелёный?
Спустя какое-то время они в очередной раз переменили транспорт: за оленя, санки, одежду и помощь их пустили на борт лодки торгаша - теперь у Пепеля было предостаточно времени подумать. Зелёный заметил его замкнутость и будто бы забыл о нём, постоянно мечась от борта к борту и болтая с окружающими.
Пепель не заметил, как завёл привычку постоянно давать характеристику каждому встреченному морфу, будто писал энциклопедию случайных встреч.
Имя: Зелёный (прозвище, настоящее неизвестно).
1) рост высокий, телосложение худощавое;
2) цвет кожи и глаза: зелёные;
3) волосы: полностью отсутствуют;
4) родом точно не с севера;
5) любит и нуждается в воде так же, как и Пепель;
6) пятен, полос, отметин и особенностей телосложения не имеет;
7) никогда никого подобного Пепель не встречал.
Однажды к ночи он снова сидел в стороне, пережёвывая и пережёвывая стёршую зубы мысль.
- Опять не спишь? - спросил Зелёный.
Пепель кивнул.
- Главный сказал... Ух, ну и имя у него! Не помню! ...сказал, что до Центрограда где-то неделя пути. Здесь реки извилистые, а потом в какую-то широченную войдём и там уже где-то недалеко будет. Ну, неделя по прямой, но он будет в каждую лачугу забредать, чтобы наменять всякого, так что это все две недели. А ты тут за две недели сваришься, стухнешь, рассыплешься в песок... Я приду, позову "Пепель!", а мне в ответ ветер "шу-у-у-у-у" и унесёт тебя обратно на север. И где тогда тебя искать?
- Ты так с того нашего разговора?... Ну, про меня.
- Мне сложно это понять, - проговорил Пепель, - Я всю жизнь стремился стать тем, кем меня хочет видеть кто-то другой. Я в поход этот отправился, чтобы показать, какой я безукоризненный воин-одиночка, учёный, как много могу и умею. На деле же оказалось, что ты меня спас и теперь везёшь как груз домой. Я просто помогаю тебе. Это так странно, ты спросил: "Кто ты?" - это же страшный вопрос, но ты с такой лёгкостью это сказал. А сейчас я начал задавать этот вопрос себе. И знаешь что? Я всё помню - каждую деталь, каждую мелочь, каждое слово, что обо мне говорили. Но я тоже на этот вопрос не могу ответить. Я не знаю кто я, на самом деле.
- Пепель, - испуганно сказал Зелёный, - я про свой народ спросил, а ты вон куда забрался.
Они помолчали.
- Хочешь знать, что я помню? Иногда какие-то детали кажутся знакомыми, прям вижу их, узнаю, но не до конца понимаю.
- Расскажи.
- Помню огромное дерево, большое, красивое. И нас много маленьких, не больше пяти лет всем. Огня яркого боюсь ужасно - когда в костёр всматриваюсь, кажется, будто там внутри кто-то горит. Знаю, что видел что-то такое, тошно становится. Но урывками. Кто-то определённо учил меня посохом владеть, потому что помню, как его в руках держать, как наносить удары. Я потом сам занимался и тело помнило, что делать. Что ещё? Волосы помню такого светло-оранжевого цвета, - он огляделся, - Вот такого!
Исчезающее солнце разливалось в небе лепестками персика.
- Это всё. Правда, больше ничего.
Они снова помолчали, провожая свет за деревьями.
- А ты кем был в той прошлой жизни? - спросил Зелёный.
- Я же говорил: воин-недоучка, переводчик, подай-принеси, напиши-передай, поговори вместо меня. Сейчас не знаю.
- Звучит важно.
Пепель с улыбкой махнул рукой.
- Если ты воин, давай что ли пока плывём упражняться вместе, - вдруг сказал Зелёный.
- Когти против посоха? Это как?
- Когти? Я думал, ты это так ножи связываешь странно, для удобства или вроде того.
Вместо объяснений Пепель порылся в поклаже, бережно развернул свёрток из промасленных шкур и извлёк своё драгоценное оружие.
- Это перчатка, видишь? На каждый палец по когтю - вначале толстые, чтобы пальцы влезли, затем в тонкие лезвия переходят. На левой они длиннее и прямее, на правой немного с изгибом и чуть короче - можно хватать всякое, разнообразней техника.
- Да лезвия в длину почти с моё предплечье, - удивился Зелёный.
- Да, но достаточно лёгкие. Один великий мастер сделал их специально для меня.
- А чем простой клинок не подошёл.
Пепель опустил голову и медленно проговорил.
- Потому что я трус.
- Ты-то?
- Не смейся, я так боялся оружия, что постоянно ронял его. Отец злился - я пугался ещё больше. А это, - Пепель с силой схватил одну из перчаток и стал издевательски подражать надменному тону, - это единственное, что можно было "привязать, чтобы я не потерял очередной подарок"!
Он вдруг вскочил и едва не выкинул перчатку в воду, но Зелёный с силой усадил его обратно. Пепеля опять трясло, он задыхался. Драгоценная для него вещь теперь была стиснула и прижата к груди так крепко, что лезвия стали впиваться в кожу.
- Прекращай, - мягко сказал Зелёный, - отдай, я спрячу обратно.
- Нет! Моё! - через силу выговаривал тот, содрогаясь в приступе паники.
Зелёный осмотрелся, опустил руку в ледяную воду и брызнул Пепелю в лицо. На мгновение тот застыл, в глазах немного прояснился разум.
- Никто ничего у тебя не отберёт, ты сам просто убери, а то намокнет, поржавеет, жаль будет такую вещь.
- Да. Точно, - прерывисто сказал Пепель.
- Во-от, дыши ровнее. Я скоро начну привыкать к твоим приступам.
- Пытаюсь.
Руки его не слушались, но Зелёный не лез, осознавая интимность процесса общения владельца с его оружием.
Чуть позже, под плеск воды, в полной темноте Пепель успокоился.
- Тебе бы тоже прошлое куда-то закинуть далеко-глубоко, - сказал вдруг Зелёный, - смотрю на тебя и кажется, что лучше о себе вообще ничего не знать.
- Да, иногда хочется.
- Так это что, мы с тобой вместе едем новую жизнь начинать?
Пепель рассмеялся.
- Ты - да, а я разгребать старое.