В последний день августа Ване исполняется 10 лет. День рождения - особый праздник, и проснувшись утром, он чувствует, что волнуется. Ещё бы! Ведь сегодня в гости придут ребята и он станет старше на целый год. Солнце заглядывает в окно: "Здравствуй, дружок Ванечка! Как настроение?" -"Нормальное настроение! Только, пожалуйста, не прячься за тучи, как вчера, не надо проливного ливня!"
Слышно, как кто-то вошёл с улицы в коридор, а потом и в кухню. Раздались приветствия, один голос - мамин, а другой, негромкий, - не разобрать чей. Ваня, как есть, босиком и в одних трусиках, подкрался к двери и приоткрыл её, чтобы узнать, кто там.
На табуретке, нервно сжимая ладонями колени, сидела Варя, сильно исхудавшая за лето, а рядом стоял Костя, долговязый и тихий, на лицо - копия Вари. Мама возилась у плиты, избегая смотреть на гостью, губы у неё вздрагивали, словно удерживали плач, рвущийся наружу. Папа сидел боком к Варе, поджав под себя ноги, хотя Ване он запрещал так сидеть, и мешком обвалился на стол. Странная, неудобная поза! Но он не собирался её менять.
Варя - дальняя родственница с маминой стороны. Никто не смог объяснить Ване, как называлась эта родня, остановились на том, что Варя - своя, и всё тут. Это, когда плясать и песни за столом петь, тогда - своя, но сейчас Варе было не до песен. Она просила приютить Костю, на месяц хотя бы, в крайнем случае - на два.
Варя жила с сыном в деревне, от города 12 км. Муж у неё умер два года назад, и с тех пор жизнь у неё пошла под откос. Мама всегда жалела Варю, когда вспоминала её, точнее, когда Варя напоминала о себе, приезжая в город на день-другой по делам, а дела у неё были печальные и связаны с медициной.
Сейчас она рассказывала, как она бедствует в своей деревне. Тяжело было смотреть на её маленькое, детское личико, на придавленную унижением тщедушную фигуру, да чем поможешь! "Всем живётся нелегко, никого не удивить нашим житьём-бытьём", - вдруг сказал папа, до этого не открывавший рта.
Глотая слёзы, Варя объясняла, как она больна и что должна скоро умереть, если не ляжет на операцию. Да она бы и не легла - нажилась, всё равно один конец! - но куда же Костю? Ради него надо ей тянуться. Может, после операции проживёт сколько-нибудь, и Костя успеет встать на ноги.
Он у неё способный, продолжала Варя, учительница говорит, что ему бы учиться в городе да кончить техникум, а потом хоть куда. Безотказный он, за мужчину в доме. Если правду сказать, и вода, и дрова, и огород, и скотина - всё на нём, козочек научился доить, их у неё две, серая и беленькая. Вот Ванечке она связала рукавички из козьего пуха, мягонькие, тёплые будут, подарочек, пожалуйста. Про то, что у него день рождения, - она ничего не сказала, видно, забыла или не знала, но Ваня на неё не в обиде.
Когда она была на последнем обследовании, врач предупредила, что если она хочет жить, то должна решаться сейчас, потом будет поздно. "Так что помогите! Картошкой на весь год будете обеспечены, - говорила, запинаясь, Варя, - картошка рассыпчатая, без химии. Козочек забью, мясо - вам". И она прижимала руки к плоской груди - поверьте сердцу! Жалость какая! Ничего у бедняжки не было, кроме картошки да козочек, но если бы и было, всё отдала бы, чтобы пристроить Костю. Если Бог даст и дело пойдёт на поправку, то переберётся она жить в город, дешёвенький угол найдёт и устроится куда-нибудь, главное, чтоб Костя учился. Дольше месяца её в больнице не продержат, сказала врач.
"Тесно у нас, - бормотала мама, краснея за свои слова, - ты уж прости, втроём жмёмся в комнатушке". - "В кухне бы он спал, у вас тут так хорошо". - "В кухне не годится, кто живёт в кухне?" - "Отчего же? У меня в избе хуже". - "Кухня на трёх жильцов, не забывай! Никак не получается". - "Он вам во всём помогать будет, подсказывать не надо. Ведь пропадёт парень в деревне без меня, и учёбе - конец. Нынче жизнь в деревне совсем не светит, путёвых людей не осталось, а кто есть, спились".
"Неужели у тебя, Варя, никого нет из мужниной родни, кто бы жил свободнее, чем мы?" - с мукой в голосе спросила мама. "Как же, есть брат мужа с семьёй, только живут они так, что не позавидуешь: двое ребят, сам через день выпивает, а Надя, невестка, вся издёргалась и тоже болеет. Простые они люди, ничего не скажешь, да что с того. Смешная эта Надя, - тут Варя неожиданно улыбнулась, - согласна на всё, только головой кивает: пусть, мол, живёт Костя у нас, коли не страшно, только спать ему придётся на полу, но лучше бы найти ему другое место, а так пусть заходит, если что, всегда рады. Тягостно как-то у них, ребята хулиганистые, улица, трудно будет с ними Косте, испортят они его. И комнатка у них меньше вашей".
Мама прикусила язык, чтоб не разрыдаться вместе с Варей, и умоляюще посмотрела на папу. Почувствовав критический момент, папа, наконец, высвободил ноги из-под своего мягкого места и заохал - крепко же он отсидел икры! Не своим голосом он прохрипел: "Нет, мы никак не можем, извини! И потом - это ответственность! Взять чужого ребёнка!"
После этих папиных слов Ваня вернулся к своей кровати. Он-то хотел, чтобы Костя жил у них, но его спрашивать не будут. На одеяле широко разлеглась кошка Муська, тяжёлая, как гиря, ему даже не прикрыть посиневшие от холода ноги.
Неделю назад Ваня и папа ходили вдоль железной дороги, там в лесу попадались грибы. На пятом километре они услышали жалобное мяуканье в кустах и, спустившись с полотна, нашли рыжую кошку с раной на задней лапе. Кошка была крупнее Муськи и Ване очень понравилась. Она дала взять себя на руки и мгновенно проглотила всё съестное, что у них было, даже огрызок огурца. Но от грибов решительно отказалась.
"Как она попала в лес и где поранилась?" - недоумевал Ваня. У него и мысли не было оставить её. Папа нехотя согласился взять кошку с собой в город, но поставил условие, что там они её отпустят на все четыре стороны, - она не пропадёт, вон какая шустрая. Вторая кошка нам не нужна, заявил он, но Ваня, как мог, протестовал. С негаданной добычей они, недовольные друг другом, повернули назад, к дому. Ваня скулил, что кошку нужно пожалеть, и так надоел отцу, что тот, вспылил: "Перестань ныть! Пусть этот вопрос решает мама. Что она скажет, тому и быть?" Ваня обрадовался, потому что в маме он не сомневался.
Однако проблему решила не мама, а Муська. Когда рыжую внесли в кухню, эта Муська, дрянь, устроила такой концерт, так окрысилась, так взвилась, что жуть брала смотреть и слушать. Она истошно выла, грозно наскакивая на новенькую, а та будто и не реагировала на её истерику, сидела, где её посадили, только следила за выходками Муськи, - видали, мол, и не таких. Это-то и бесило Муську. Кончилось тем, что она бросилась на рыжую, - раздался пронзительный визг, хоть уши затыкай. Полетела шерсть.
Папа не выдержал: "Какова зверюга, наша Муся! Да она скорее сдохнет, чем закроется". И Ваня вынужден был отнести рыжую кошку во двор. Там он её кормил несколько дней, лапа у кошки зажила, и тогда он передал её Лене, своей однокласснице. У Лены она теперь и живёт.
"У, ты, Муся, вредина! - разозлился Ваня и дёрнул с силой одеяло на себя. - Что умильно поглядываешь, будто тебя не касается? Не верю я твоей сладкой морде!" Муська не поняла упрёка, поднялась, выгнула спинку колесом, ни дать ни взять - одногорбый верблюд! Ваня шлёпнул её. Муська зашипела. "Ах, ты ещё и шипишь! Из-за тебя, паршивка, и Костю не берут", - Ваня ещё раз замахнулся, чтоб попугать.
Муська приняла угрозу всерьёз, прыгнула на руку и, оставив на ней следы когтей, исчезла под комодом. Ваня с удивлением смотрел, как на руке проступали капельки крови. Из-под комода донеслось урчание. Утро было окончательно испорчено. Вот тебе и праздник!
Между тем Варя с Костей ушли, и день вступил в свои права. Но время потекло как-то мимо сознания Вани, будто не имело к нему прямого отношения. Всё шло, впрочем, как тому и следовало. Ваня улыбался, говорил спасибо на поздравления, делал то, что ожидали от него, но при этом с тревогой посматривал на маму. Она - грустная, переживает из-за Вари. Вечером он соберётся с духом и попросит папу за Костю.
Возле дома имелся небольшой огород, их семье принадлежало несколько грядок. Не зная, к чему приложить руки, Ваня присел возле грядки с луком и стал выдёргивать сорную траву. Больше всего было мокрицы! Два раза уже пололи, а она опять всё заглушила, такая живучая! Отщипывать её плети бесполезно - тут же отрастёт вновь, а вытаскивать корни с комками земли тоже не годится - портится грядка, да и луку беспокойство.
"Ваня, что тебе приспичило полоть? Ведь что делаешь в день рождения, тем и будешь занят весь год", - невесело пошутила мама. - Смотри, рубашку уже испачкал".- "За что ни возьмусь, всё неладно", - насупился Ваня. Мама, вздохнув, прижала его к себе: "Ворчушка ты мой!"
В полдень пришли друзья и съели по кусочку от большого торта, в него мама воткнула десять тонких свечек. Пили чай с пирожками и конфетами, а больше того - лимонад, и так нагрузились, что в животах стало нехорошо.
Затем стали смотреть новый видеофильм, который папа подарил Ване.
Немного погодя, чаепитие повторилось, на этот раз - с сухарным пирогом и без свечек. Ваня сыграл по просьбе мамы две песенки на маленькой флейте, хотя играть перед ребятами стеснялся. Обошлось без больших сбоев, только никому эта флейта, кроме мамы, и не нужна была. Совсем другое дело - игра в карты: в поддавки, в зеваку и в дурачка. Чаще всех выигрывал Митя, заядлый картёжник и сосед из дома напротив. Картёжным играм его научил Аркаша, старший брат. Ваня побаивался Аркаши, тот был заводилой в переулке и ни с кем не церемонился. С Митей Ваня никогда не ссорился, потому что у Мити был щенок по кличке Жучок, ради щенка приходилось и Аркашу терпеть.
Неприятный осадок в душе оставила недавняя стычка с Аркашей. Дело было так. Ваня играл во дворе с Митей. Подошли мальчики и девочки из разных домов. Из ничего у ребят возникла ссора. Начали тыкать друг друга кулаками. Ваня-то был не при чём и ни с кем он не спорил, но его толкнули, и он, падая, уронил Митю, который в это время крутился на одной ножке. Митя ударился лицом о землю, из его носа потекла кровь.
Митя захныкал, и тут как назло появился Аркаша. Все притихли. Аркаша строго спросил: "Кто обидел Митю?" Митя показал на Ваню. Аркаша взял Ваню за воротник и сквозь зубы процедил: "Ты, гэ, хотел пробовать кровь моего брата, так на - попробуй!" Он подобрал пальцами кровь и сопли под Митиным носом и чуть ли не засунул их в рот Ване. "Ты ответишь своей кровью за эту кровь!" - Аркаша размахнулся, чтобы ударить Ваню, но его руку перехватила Мила. "Этот шкет не виноват, - так она называла мальчишек младше себя, - его самого толкнули".
Гости разошлись, Ваня разобрался с подарками и заскучал. Мама по-прежнему нервничала, но о Варе так и не обмолвилась. К вечеру она ушла на дежурство. У папы в это же самое время делалась репетиция духового оркестра. Он там играл на корнете. Репетиция важнее дня рождения - это ясно, оправдывался папа и почему-то ушёл на целый час раньше, чем требовалось.
Ване не впервой быть дома одному. Ему не страшно - чего бояться? - но сердечко его было не на месте. Он знал, что на худой конец можно пойти в гости к тёте Зине, которая жила в другой половине дома. Тётя Зина иногда по поручению мамы контролировала его, появляясь в самое неподходящее время. Сейчас он бы не прочь поболтать с ней. Она подарила ему утром заводную машинку с надписью "джип монстр".
Но, пожалуй, будет неправильно так поздно беспокоить тётю Зину, решил Ваня. Он останется дома, однако терять время попусту не намерен. Есть дела и поступки, которые позволены, но имеются такие, а их, к сожалению, большинство, которые запрещены. Например, с оговорками позволено читать в кровати и запрещено одному смотреть телевизор и уж тем более компьютер.
Папа настроен против компьютера - кроме дурных картинок, в нём ничего нет. Лучше читать книжки, они учат думать. Правда, иногда он говорил, что лично он, чем больше читает, тем глупее себя чувствует. Ваня не понимал, как это может быть, а мама только посмеивалась.
У Вани появилась охота включить телевизор, ведь его же можно и выключить в любое время, рассуждал он, и никто не узнает. Взобравшись на баррикаду из двух стульев и вытянувшись в струнку, он с трудом нащупал рукой на шкафу "лентяйку".
Сначала на экране показывали какой-то большой город с красивыми фонтанами. Ваня начал зевать, и постепенно, он не заметил как, потому что дремота одолела его, картина в телевизоре изменилась, он увидел их городок - знакомые улицы, дворы, магазины. Вот идёт к их дому Варя, и вот он слышит её разговор с родителями.
-Войдите в моё положение, Эммочка, и вы, Николай Степанович! - Тебе легко говорить, ты не знаешь наших забот. - Вы всё-таки подумайте! Я понимаю, трудно сразу согласиться. - Мы сами, как нищие, этот факт нужно признать, едва сводим концы. - Я ещё зайду к вам. Я так надеюсь на вас! - Нет, нет! Не будем разговаривать на эту тему!
Варя ушла, родители обсуждают её просьбу и ссорятся.
- Надо и её понять! - Чего она к нам припёрлась? - Она не из попрошаек. Представь, как ей тяжело! - С таким трудом мы получили эту комнату, по-человечески бы хотелось пожить, сыном заняться, и вот нате пожалуйста. Опять всё для кого-то! - Жалко её и парнишку. - Судьба, значит, такая. Мы не виноваты, что ей не повезло. - Не дай бог, осенью умрёт. - Ну, возьмут Костю в детдом - только и всего. Не пропадёт, он у неё самостоятельный, не чета нашему Ване. Можно же помогать ему деньгами, одеждой, но жить у нас - ни за что! - Мы всегда с ней ладили. Она такая безответная. - Нахалка она! Это ты добренькая, всех жалеешь. А тебя кто пожалеет? - Как тяжело на сердце! Нехорошо мы поступаем! - Я что, ворую? Посмотри, в чём хожу! Что у меня лишнее, скажи, если найдёшь! - Не кричи, Ваню разбудишь! - Да, завтра в школу, опять морока с этой учёбой. - Бедные дети!
Ваня просыпается, ночь. Его тянет на улицу. На крыше сидит Муська. Вон куда забралась! Он помнит дорогу в деревню к Варе, но как выбраться из города не знает: улицы так, улицы поперёк. А Муська фыркает: "Куда без меня? Заблудишься!" И бежит вперёд. Всё, оказывается, просто: надо идти, не сворачивая, по одной улице, а там за городом - тропа. "Так короче будет, чем по тракту", - поясняет Муська, и, чтобы не запачкать лапки, просится к Ване на руки.
Скоро они поднялись на косогор и побежали по бороздам картофельного поля. Ступням мягко, а колени заплетаются в ботве. На холме уже видна Варина деревня. Её домишко с краю, но он заколочен. Эх, опоздал! Ваню охватывает страх: "А где же Костя? Неужели я с ним разошёлся!"
Утром родители вынуждены были стаскивать с него одеяло и силой ставить его на ноги: "Сонуля, подъём!" Как Ваня попал в свою кровать, он не может вспомнить. Его ещё ждёт строгий нагоняй от папы за то, что он смотрел телевизор и, не выключив его, заснул. О своём ночном путешествии Ваня решил помалкивать, если не спросят. Так всё и сошло. Времени на разговоры совсем не было, его второпях собрали, и он побежал в школу. На сердце у него было не слишком весело, вопрос о Косте снова откладывался - до вечера.