Молодость Ульяны пришлась на те бурные времена, которые сейчас в учебниках истории называются "коллективизация" и "кризис хлебозаготовок". Повязав стриженые волосы - одно это считалось незамолимым грехом - красной косынкой, носилась она с чужими, пришлыми людьми по окрестным станицам и хуторам, выгребая из тайников последние, считавшиеся почему-то излишками, горсти зерна. Её ненавидели, но она не огорчалась. Верила комиссару Якову, прозванному в народе Вороном - он и в самом деле напоминал мрачную птицу - высокий, сутулый, с черной шевелюрой и длинным крючковатым носом:
- Несознательный элемент...Придёт время, жизнь круто изменится к лучшему и тогда нас ещё благодарить будут...-
Однажды ночью, когда обоз, груженный зерном, выехал за станицу, их обстреляли: никто, кроме Ульяны, не пострадал; ей же пуля попала в ногу. Стрелявших не нашли, рана зажила, но Ульяна стала хромать, совсем немного, но достаточно, чтобы к ней навсегда прилепилась кличка "Улька-хромая".
Вскоре - хорошо ли, плохо ли - зажили колхозом. Ушли чужие люди, исчезли куда-то, а Ульяна осталась в родной станице
Никто не благодарил, напротив, станичники её сторонились. Она спрятала красную косынку на самое дно сундука, отрастила волосы, старалась быть как все. Замуж так и не вышла, хотя могла бы - пусть и не красавица, но и не хуже других. Жила с родителями, работала в колхозной столовке, выполняла обязанности официантки и посудомойки. Повара несколько раз менялись, но качество обедов неизменно оставалось на высоте - воровать при Ульяне никто не решался. Её боялись, и все беды валили на неё. Встретил председатель возвращавшуюся домой доярку с баллоном молока - Улька заложила, нашли дома у колхозного водителя мешок кукурузы - "хромая донесла".
Сорокалетие Ульяна встретила в полном одиночестве: мать к тому времени умерла, а отец сошёлся с бабкой Клавдией и жил в её доме. Ульяна давно уже смирилась с одиночеством и покорно несла свой крест, как вдруг на тёмном небосклоне её судьбы утренней звёздочкой робко загорелась надежда: это когда неожиданно овдовел Кирилл Петренко. Ульяна стала ухаживать за собой, даже вытащила из сундука купленные, но ни разу не надетые, лежащие рядом с красной косынкой, бусы. Ночами мысленно перебирала одиноких женщин в станице и выходило, что она единственная кандидатура на место жены Кирилла. У одной - куча детей, другая - никудышная хозяйка, весь огород хмель заплёл, третья слишком некрасивая, четвёртая красавица, да очень уж широкую тропу протоптали мужчины к её гостеприимному порогу. А о ней, Ульяне, кто скажет хоть одно плохое слово? Да и хозяйка хоть куда, все знают...
Время шло, а всё оставалось по-прежнему. В доме Кирилла хозяйничала его старая мать; сам Кирилл при встрече с Ульяной здоровался едва заметным кивком. И тогда Ульяна решилась...Она
обратилась к тётке Степаниде, краснея и заикаясь, намёками, дала понять...
Степанида сразу же взялась за дело: встретив Кирилла, прямо так и сказала:
- Жениться тебе надо. В дом хозяйка нужна, детям - мать. Ульяна вон чем плоха... И хозяйка, и всё при ней, что бабе положено... -
- Ты про хромую, что ли? Да ни за что... -
Степанида посчитала свой долг исполненным, также прямо передав ответ Ульяне. Та ничего не сказала; дома, сняв с шеи бусы, швырнула назад, в сундук...
Через полгода на Кирилла свалилось новое несчастье. На ферме, где он работал ветфельдшером, случился падёж коров. Виноватым в происшедшем посчитали Кирилла и дали семь лет тюрьмы.
Спустя два месяца его мать серьёзно заболела - инсульт. Ульяна узнала об этом утром, день не находила себе места, а вечером, когда стемнело, пошла в дом Петренко.
Станица просыпается рано. Рассвет чуть забрезжил, а Федосья, уже подоив свою корову, отправилась на соседское подворье. В дверях сарая она столкнулась с Ульяной - та несла в ведре молоко. От неожиданности соседка онемела.
- Я уже управилась, - просто сказала Ульяна.
Федосья тоненько ойкнула и побежала, минуя свой двор, к соседке Анфисе. У Федосьи и Анфисы всегда были сложные полосатые отношения. Одна полоса - светлая, дружат, бегают друг к дружке по несколько раз на день, всем делятся. Потом наступает тёмная полоса - ссора из-за какого-нибудь пустяка, гневные обличения, возвращение подарков.
На тот момент как раз наметился переход из тёмной полосы в светлую, ещё чуть-чуть, самую малость осталось подождать. Но Федосье не до ожидания. Тут такое дело!
Анфиса, увидев соседку, поджала губы - ещё не готова к полному примирению, ещё бы день - два, но, глянув на лицо Федосьи, поняла: дело не шуточное...
Через несколько минут подруги выскочили за ворота и, не сговариваясь, побежали в разные стороны.
* * *
Обескураженный Кирилл в третий раз перечитал письмо, пытаясь осознать, уложить в голове написанное детским почерком: "бабушка умерла, нас хотели определить в детдом, приезжали две тётеньки и усатый дядька, но тётя Уля нас не отдала..."
" Вот как бывает в жизни, - билась в голове мысль, - а я так грубо ей тогда отказал...Плюнул в тот самый колодец, из которого теперь пить приходится." И ещё вспомнил одну ночь...
Они закопали на огороде два мешка пшеницы, сверху посадили несколько кустов помидоров. На следующий день растения подвяли, а тут Ворон со своими, и Улька в красной косынке...
- Это всё она, стерва. Видели, ночью по станице шастала, высматривала, - нашептал старый Демид.
И тогда Кирилл и его отец достали надёжно спрятанные обрезы и сели в густых кустах за станицей...
Неизвестно, чья пуля попала в Ульянину ногу; теперь же он знает, что точно его... Особо их и не искали, видно, не сильно ценной считали там Ульку.
" Валюшка зовёт тётю Улю мамой". Валюшке шесть только, маленькая ещё, родилась во время войны; он тогда после лечения в госпитале домой ненадолго приезжал.
В душе Кирилла и благодарность к Ульяне, и вина перед ней, и где-то на задворках души таится раздражение: что теперь с ней делать...
Пришлось Ульяне научиться и детские хвори лечить, и косички плести, и сказки на ночь рассказывать - Валюшка без этого не засыпала. Подружиться с Федосьей не получилось, но отношения сложились вполне добрососедские.
На своё подворье сил и времени не хватало, стоял её домик сиротой. Тут как раз к бабке Клавдии дочь приехала, Зинаида. Высокая, пышнотелая, с тёмно-русой косой до пояса. Удивительным казалось, как это у маленькой худой Клавдии такая дочь-красавица могла выйти...
Муж Зины пропал без вести на войне, и она все эти годы жила у его родителей, всё надеялась, что вернётся, но женился деверь, и она с детьми - а у неё трое мальчишек - приехала к матери. Бабка Клавдия особого восторга от такого события не испытывала, характерец у неё был ещё тот, и Ульяна, сочувствуя, предложила Зине:
-Переходи в мой дом. Пока Кирилл не вернётся, я буду жить с девочками. -
- Ой, нет, - испуганно ответила та, - я одна не смогу...-
Зина работала в сельсовете бухгалтером, руки у неё белые, мягкие, она читала толстые книги - действительно, разве такая женщина может жить одна?
Валюшка часто болела: то кашель, то глисты, то ещё чего приключится, а как в школу пошла - совсем плохо стало: не понимает ничего, хоть плачь. Первый класс с горем пополам закончила, а во втором учительница на собрании заявила:
-Если не исправится, останется на второй год. -
Ульяна жаловалась Зинаиде:
- Ну что я могу сделать? Сама по слогам читаю...-
- Давай я с ней позанимаюсь, - предложила Зина, и Ульяна с радостью согласилась.
Зинаида приходила два-три раза в неделю. Маленькая Валька, открыв рот, глазела на её красивое лицо.
- Ты не на меня смотри, а в книгу, - говорила Зина и в третий раз принималась объяснять урок.
После её ухода старшая девочка, Нина, мечтательно закатывала глаза:
- Как хорошо тётя Зина пахнет! -
Ульяне Зина представлялась сдобной булкой, себя же она видела черствым сухарём.
* * *
. В 53-ем, после объявления амнистии, Ульяна стала ждать Кирилла. Он пришёл поздним вечером, уставший, грязный. Дети уже спали, и он не разрешил их будить, постоял только у кроватей, вздохнул:
- Выросли- то как! -
Ульяна быстро затопила баньку, собрала немудреный ужин, поставила на стол припасённую бутылку вина. Сама есть-пить отказалась. Посвежевший после бани Кирилл жадно набросился на еду, говорил мало, односложно, на Ульяну не смотрел:
- Как мать умерла? -
- Как хоронили? -
- Дети здоровы? -
Ульяна постелила ему в большой комнате, себе бросила одеяло на стоявший в прихожей топчанчик. Завтра утром она соберёт свои пожитки и вернётся домой.
- Ты того, - он кашлянул, так и не подняв на неё глаза, - раз ты моим детям мать, значит, и мне жена... -
Стали жить вместе. Кирилла взяли на работу на старое место: никто не верил, что он вредитель. В первое же воскресенье пошли проведать деда Авдея, отца Ульяны. Среди бела дня шли по улице рядом, плечо к плечу; Ульяна держала за руку Валюшку, Нина шла со стороны отца. Семья... Сердце у Ульяны чуть не выскакивало из груди.
За обедом бабка Клавдия накричала на одного внука, другого хлопнула ложкой по лбу, мальчишка заревел, выскочил из-за стола; лицо Зинаиды страдальчески скривилось. Дед Авдей посмотрел на дочь, на Кирилла:
- Как дальше думаете? -
- Распишемся, - коротко бросил Кирилл.
Вскоре и расписались. Жили небогато, но мирно. Хозяйство завели, так что работать приходилось много. Ульяна ложилась поздно, прижимала искалеченную ногу к тёплому боку мужа; Кирилл обычно в это время уже крепко спал. Солнечным лучом меж тёмных туч были редкие минуты его внимания к ней...
Валюшка стала учиться лучше, и Ульяна не знала, как благодарить Зинаиду: старалась её угостить, приветить. Вечерами Кирилл ходил провожать благодетельницу: идти далеко, собак на улице много...
* * *
В хлопотах время бежит быстро. Прошла зима. Весной работы ещё больше, так что промелькнула как один день. Вот и лето катится чередой ярких знойных дней. В полдень, повязав голову белоснежной косынкой, отправилась Ульяна на околицу станицы, в стадо, корову подоить. Назад шла с тёткой Степанидой.
- Что же ты, Уля, счастье своё не сберегла, змею на груди пригрела? -
- О чём это ты? -
- Всё о том же, о Кирилле и Зинаиде. Видели их и не раз. Вся станица знает. -
Остановилось сердце, а потом застучало быстро-быстро. Нечем дышать... Вот почему и так немногословный Кирилл последнее время почти не разговаривает с ней, спит на неудобном топчане: мол, спина болит, на жёстком легче. Зинаида давно глаз не кажет...
Ульяна оставила дома молоко, даже не процедила, пошла в сельсовет. Остановилась в дверях; Зина, увидев её, сделалась красной, как мак, опустила глаза... значит, правда.
Неделю Ульяна наводила идеальный порядок. Вычистила все сараюшки, в погребе всё по местам расставила, летнюю кухоньку выбелила, двор вымела. В последний день постирала всё, наварила борща и блинов напекла, а перед самым приходом Кирилла ушла. Открыла дверь в свой нежилой дом, села у окна... Вещички ещё вчера вечером тайком принесла, чтобы не идти у всех на виду с узелком.
Не зажигая света, почти до утра просидела за пустым столом...
Вот всё и закончилось и не будет она больше женой и мамой. Не будет заплетать Валюшке косы и увязывать их в "корзиночку", а ведь руки уже так наловчились. Не будет мыть, поливая из кувшина водой, спину Кирилла и спрашивать:
- Не горячо? - и набрасывать чистое полотенце...
Он пришёл утром, в свежей, ею же вчера выстиранной в мыльной воде вперемешку со слезами, рубашке.
- Хоть казни, хоть милуй. Ничего не могу с собой сделать. Не властен человек над чувствами. Люблю её...-
Ульяне стало больно, как будто он её ударил. Наверное, всё-таки она надеялась...А Кирилл продолжал:
- Знаю, по гроб тебе должен, никогда не забуду...-
Она молчала и хорошо, что молчала, потому что слишком близко, опасно близко в голове его держались слова: "А кто тебя просил? И что, я теперь твой раб на всю жизнь?"
- Дети... пусть приходят ко мне, - с трудом выдавила Ульяна.
* * *
В свои немолодые пятьдесят Кирилл влюбился так, как никогда раньше. Всё, что у него было когда-то с женщинами, казалось лёгким ветерком по сравнению с тем ураганом, что бушевал сейчас в его груди. Он порвал с преданной, как собака, Ульяной, не посмотрел на то, что Зинаида значительно моложе него, что у неё трое детей.
- Коханая! - с завистью рассказывала Федосья. - Утром Кирилл сам корову доит, а она спит.-
Станичники удивлённо-осуждающе качали головами: не принято в станице так баловать женщин.
- Видели у бухгалтерши Зины платье? - спрашивала одна из колхозниц в магазине. - Из панбархата. -
Ульяна и слова такого не слышала. Жила как во сне. Девочки к ней ходили, чаще, конечно, Валюшка. Так и звала её мамой, жаловалась на мальчишек, что обижают. Нина вскоре ходить перестала. Федосья рассказывала:
- Как подарила Зина ей флакон духов, так та теперь от неё ни на шаг. -
Продалась, значит, за флакон...Как школа началась, и Валюшка редко стала бывать.
Зинаида никогда не ходила по той улице, где жила Ульяна. Если всё же встречались, делали вид, что друг друга не замечают. Кирилл при встрече здоровался, но в лицо не смотрел.
На свадьбу Нина пригласила и Ульяну. Та пришла, когда молодых уже собрались выводить со двора. Кирилл и Зинаида рядом стояли, у Зины в руках икона, как и положено матери. Ульяна поцеловала Нину, поздравила, сунула в руки подарок и тут же ушла.
* * *
Восемнадцать лет прожили вместе Кирилл и Зинаида.
Одним утром пошёл хозяин корову доить, да не дошёл до сарая - обширный инфаркт. Ульяна на похоронах была, стояла позади, к гробу не подошла.
Зинаида горевала, плакала день и ночь. Корову продала - тяжело одной управляться. Дети давно семьями обзавелись, жили отдельно.
Вдруг снегом на голову новое горе - Ульяна решила дом забрать. Всем рассказывала:
- Ездила в район, там сказали, законная жена я, значит, и дом мой.-
Зина тут же бросилась к адвокату. А тот:
- Увы, законная жена имеет права. Даже если вы прожили вместе восемнадцать лет. -
Зина за советом к сыновьям: что делать? Сыновья собрали денег:
- Заплати адвокату, закон как дышло... -
Зина ночь не спала, думала. И решила откупиться от Ульяны.
Ближе к вечеру, оставив гордость дома, пошла к ней. Ульяна открыла дверь, усмехнулась - она ждала, знала, что явится Зина, упадёт в ноги. Постояли, посмотрели соперницы друг на друга. Зинаида располнела, но всё такая же прямая, с гордо посаженной головой, с белыми, мягкими руками, вот только походка стала тяжёлой, шаркающей - ноги болят, а Ульяна уменьшилась в росте, и лицо в гармошечку.
- Проходи, садись. -
Зина села, не спеша осмотрела бедную обстановку.
- Хорошо живёшь, Уля. -
- Чем же хорошо? Дом старый... -
- У меня тоже не новый. -
- Крыша протекает. -
- Крышу отремонтировать можно. -
- И окна гнилые. -
- Я дам тебе денег, хватит и на крышу, и на окна. -
- Оставь их себе и переходи жить в мой дои, а я пойду в твой. -
Не поладили. Пришлось Зине везти деньги адвокату. До суда наволновались и Зинаида, и Ульяна.
На суде свидетельствовали постаревшие Федосья и Анфиса, у которых второй раз в жизни, в виду чрезвычайной ситуации, тёмная полоса сразу же, прыжком, перешла в светлую.
- Ульяна жила совсем немного. Точно не помним, а Зина долго жила, лет двадцать. -
Они дружили с Зиной и совершенно не хотели в соседки Ульяну.
Свидетельницами предстали и дочки Кирилла.
Валя растерялась:
- Мама Уля первая, потом мама Зина... Не помню, я маленькая была, - и расплакалась.
Нина держалась уверенно:
- Ульяна Авдеевна прожила у нас два с половиной года, а Зинаида Романовна заменила нам мать. -
По решению суда дом разделили пополам: одна половина - Ульяне, другая - Зинаиде. Адвокат, сражавшийся как лев, честно отработавший деньги, утешал расстроенную Зину:
- В вашем случае это победа, уверяю вас. -
Стеной разделили прихожую: большая часть на Ульяниной стороне, меньшая - на Зинаидиной. Зато Зине отошла большая комната, а Ульяне - спальня. Дом стоит посреди двора, и теперь, когда Ульяна пробила дверь с другой стороны, у каждой оказался свой дворик и можно жить не встречаясь; калитку Ульяна тоже сделала отдельную.
Недели через три ночью разбушевалась гроза. Ветром сорвало шиферину и конёк, крыша стала протекать; капало и на одной, и на другой стороне.
Утром пришла Ульяна:
- Надо позвать кого-нибудь из мужчин. Посмотри на небо - опять дождь собирается. -
У Зины в глазах слёзы, руки дрожат; разволновалась, не знает, что делать, кого звать, поэтому Ульяне обрадовалась:
- Кого ж позвать? -
Ульяна подумала:
- Ивана попрошу, за выпивку сделает. -
Иван сделал, и Зинаида облегчённо вздохнула:
- Спасибо тебе, Ульяна. -
Дня через два Ульяна услышала, как Зинаида жаловалась Федосье:
- Ноги болят... За хлебом сходить проблема... -
Ульяна как раз в магазин собралась:
- Давай и тебе хлеб принесу. -
- Давай, - заулыбалась Зинаида.
Тут еще случай.
- Вишня скоро отойдёт, а я так пирожков и не напекла. Ноги всё...-
Ульяна за табуретку и к дереву. Еле на табуретку взобралась - на ногу последние годы сильно хромать стала, вишен нарвала, тесто поставила. К вечеру вот они, пирожки, горячие, краснобокие от вытекшего сока. И компот вишнёвый впридачу. Вместе поужинали.
- Нога у меня... не человек, а хромоножка я, - жалуется Ульяна.
- Ну что ты такое говоришь. Физический недостаток - не самое страшное, главное, чтобы душа красивой была. Послушай вот историю. Когда-то давно, во Франции, в Соборе Парижской Богоматери, служил звонарём горбун... -
Ульяна слушала, забыв обо всём; так много общего находила она у себя и Квазимодо.
Так и повелось у них: крыжовник собрать - Ульяна, в магазин сходить - Ульяна, а вечером - Зинаида истории рассказывает, или книги вслух читает, а то ещё проигрыватель включит, пластинки достанет - слушают Зыкину, Трошина, и каждая думает о своём.
Об общем прошлом вслух не вспоминали.
Иногда приезжали дочки. Нина шла сразу к Зинаиде, а потом уж навещала Ульяну, а Валя, наоборот, шла сперва к Ульяне, а через время заглядывала и к Зинаиде.
В мире и согласии прожили четыре года. Беда пришла неожиданно, сразу и не разобрали, что это беда. Так, лёгкая простуда: горло у Зинаиды заболело, слабость появилась. На третий день хуже сделалось, температура поднялась - Ульяна позвала фельдшера. Тот тоже беду в лицо не узнал; заглянул больной в горло - ангина: полоскание, молоко с мёдом... Ещё два дня прошло - температура не сбивается, Зинаида с кровати не встаёт. Ульяна за ней как за малым ребёнком ухаживает. Опять фельдшера позвала - тот глянул в горло, за голову схватился; давай пенициллин колоть.
Может, опоздал с пенициллином, может, судьба такая, но вскоре Зинаиды не стало.
Ульяна до последнего рядом была, за руку держала.
На чужой роток не накинешь платок; пошли злые разговоры:
- Подозрительно... Умереть в пятьдесят семь от ангины... Отравила Зину Улька-хромая, отомстила, - да только заключение о вскрытии тут же пресекло такие разговоры.
Очень плакала на похоронах Ульяна и всем говорила:
- Перед смертью Зиночка попросила у меня прощения и я её простила. Сирота я теперь... -