Бударин Сергей Васильевич : другие произведения.

Глубина (главы из романа)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Главы из уже написанного романа...

  
  
  
  
  
  
   Первый час ночи... Юрий возвращался с корабля,из бухты Ягельной.
  Работа,как известно,не всегда уважает личное время.
   В лучах полуночного солнца Она сидела на сером,с красными вкраплениями,отполированном тысячелетними ветрами гранитном валуне и тихо плакала.И робкие ее слезинки,ни кому,собственно,не адресованные,
  проторенными дорожками медленно опускались по лицу.Девушка смахивала их тыльной стороной ладони,а они вновь и вновь рождались в уголках ее чистых глаз.
   Юрий присел рядом и на немой вопрос ответил:
  -Шел мимо...А вы одна и плачете.Принцессам плакать не к лицу.
  -Я не принцесса,-голос был глубоким и сильным.-Я не принцесса,я -
  Золушка,и балы в моей жизни случаются очень редко.Наверное,потому я и плачу...А вы идите,пожалуйста...И неважно,что светит солнце.Все
  равно ночь,-она опять всхлипнула.-Вы идите.Зачем вам видеть эти слезы и мой распухший нос?
   Она резко вскинула голову,пытаясь отбросить волосы на плечи.
  -Получается?-с простодушным лукавством поинтересовался Юрий.
  Ее волосы,густые и тяжелые,с изящной небрежностью были уложены в замысловатую огненно рыжую улитку.
  -Нет...Это я больше по привычке.
  -У вас красивые волосы.
  -Спасибо.
  -Это правда.Очень красивые,-Юрий выдержал ее длинный, изучающий взгляд.-Хотите я вам погадаю?
  -А вы умеете?
  -Подумаешь...Я и "собачий вальс" одним пальцем на пулемете...и вышиваю крестиком,и ...-она мягко улыбнулась.-Вот вы уже и улыбаетесь.Итак,вас зовут Ольгой...
   Юрий вошел в жизнь Ольги невольно и втайне от нее.С полгода уже контактное дело с инициалами "Л.О.А."(Литвинова Ольга Александровна)
  хранилось в его служебном сейфе.Игорь Сорокин перевелся по службе в
  Питер,а дело с размашистой резолюцией Платонова:"Доработать.
  Перспективный кандидат на вербовку",-передал Сумарокову.
   Итак,Литвинова Ольга: врач-педиатр,двадцати шести лет,разведена.
  Дети?.. Ожидала,но случился выкидыш.Перенесла тяжело.Родные:мама и
  бабушка;перечислялись также подруги и знакомые,другие связи;здесь же документы и копии документов,фото... В общем - сама жизнь.
   И все эти листы и листочки бумаги,собранные вместе,
  пронумерованные,сшитые суровой ниткой давали возможность даже при
  заочном знакомстве оставаться с Ольгой наедине,жить ее жизнью,думать
  о ней... Анализируя материалы "дела",Юрий поймал себя на мысли,что
  Сорокин симпатизировал Ольге.
   Откуда-то из подшивки,из глубины "дела" вывалился небрежно вырванный газетный лоскут с очерченной красным фламастером фразой:
  "Рассудок женщины - это некая нестабильная субстанция,рудиментарный остаток типа аппендикса;поэтому пользоваться им - то же самое,что пытаться отогнать мух,виляя копчиком".
   "Мысль не новая,-заметил на полях Сорокин,-я и сам имел возможность в этом неоднократно убедиться".
  
  -Итак,вас зовут Ольгой...-взяв Ольгу за руку,сказал Юрий.
  Он говорил,а она внимательно слушала.Юрий рассказывал Ольге о ее же прошлом и настоящем,на одну нить нанизывал правду,полуправду,свои мысли,догадки и пожелания.Он старался... убрать с ее дороги тяжелое и неприятное,обойти стороной больное;сделать так,чтобы ее лицо еще и еще раз осветилось улыбкой,и захотелось ЖИТЬ. Он будто предвидел эту встречу:сегодня и сейчас,будто готовился к ней заранее.И откуда взялись слова? Юрий говорил языком цыганки: о казенном доме,дальней дороге,
  малой утрате,о скорой встрече,о большой любви,о счастье,о детях: мальчике и девочке;о других глупостях,всяческой чепухе и ерунде...
  О том,что все,в конечном итоге,"будет хорошо".
   Ольга слушала монолог Юрия,и уголки ее губ подрагивали внутренним
  смехом:
  -А вы...,-не сдержавшись,наконец рассмеялась она,-а вы сами верите в то,о чем сейчас говорили?
  -Я ?!- сделал "страшные" глаза Юрий.-Я верю и очень даже верю.Не могу же я себе самому не верить? А,впрочем,главное,что вы уже улыбаетесь.
  Можно я еще посижу с вами?
  -Конечно,Юра...
  -Знаете,Оля,мне иногда тоже бывает грустно и тяжело,а плакать мужчине не к лицу.Я в душе плачу.
  -И часто плачете?
  -Нечасто,но плачу.Жизнь потому и соленая,что много в ней соленого:слез,
  пота и крови.
  -Я вам тоже погадаю,-Ольга привстала с камня.-Вы не против?
  -Попробуйте.
  -Не обижайтесь,Юра.Я - обычная женщина,не самая умная... и скажу,как думаю.Вы не пойдете далеко,не сделаете карьеры - у вас глаза добрые.И еще... Сейчас вы думаете как поступить:уйти или остаться,навязаться в гости... Я права?
  -Что-то в этом роде.
  -Чаю хотите?
  -С удовольствием.
   Солнце,не зайдя за горизонт,перевалило на восход.Юрий и Ольга шли по безлюдной улице,у любознательных окон навиду.Они шли,но будто затерялись,отгородились от чужих глаз,чужого мнения,от остального мира.
  Юрий чувствовал рукой тепло ее руки,о чем-то говорил,-сейчас это было несущественно,- и нес в мыслях:"Странно,милая... Тебя уже теряли,но никто по-настоящему еще не нашел".
  
   В однокомнатной квартире было чисто,уютно,просторно и аскетично.
  Возможно,Ольга не считала ее своим домом.Юрий устроился на диване.По стене в простых дощатых рамочках висело несколько акварельных рисунков.
  Сбегающий к морю солнечный,какой-то несерьезный,разноликий,веселый город: то ли гриновский Зурбаган,то ли старая Ялта;кордон на берегу маленького лесного озера;на третьей акварели причудливой детской фантазией было изображено огромное оранжевое солнце,а под ним загадочный зеленый "чудик" на тонких кривых ножках с зубами ящера и пучком волос на голове.
   Юрий и раньше обращал внимание на Ольгу,но видел все больше издали и мельком.Она жила как-бы на втором плане.И только здесь,в этой
  квартире,Юрий увидел ее другими глазами.
   У нее было совершенно русское -округлое,с едва заметными веснушками,чуть вздернутым носом,мягко очертанным подбородком и широко
  распахнутыми изумрудными глазами - лицо;высокая и полная грудь;красивое,налитое здоровой силой тело.И двигалась она
  по-особенному: легко и непринужденно,будто играя своей женской силой.
   Юрий смотрел и смотрел...Его глаза следовали за Ольгой повсюду.
  Иногда он даже не слышал ее голоса,но все читал в движении губ,в глазах,в самой атмосфере ее присутствия.
   "А хорошо ли мне здесь и сейчас,с нею рядом?-спрашивал себя Юрий.-Хорошо ли? Не то слово... Господи,и почему до сих пор никто не
  разглядел и достойно не взял эту,ее красоту?..И только я в обычной улыбке,в простых фразах,в движении руки,каким она поправляет волосы,
  в легкой ее походке увидел ВСЕ!".
   И все в ней было странно знакомым и незнакомым: и как бы проявлялось из голубого,подрагивающего марева.Юрий не мог дать объяснения посетившему его чувству,но будто видел и знал Ольгу раньше,
  знал целую вечность... Но где и когда?
   И она никак не могла быть иной.Ведь не мог же Леонардо написать свою Мону Лизу с другой и по-другому написать ее тоже не мог.
   Ольга накрыла столик к чаю.
  -Есть вино... Хотите?-внезапно спросила она.-"Старый Нектар",бабушка прислала.
  -А вы?
  -И я бы выпила.Это хорошее вино.
   За все их недолгое знакомство Ольга ни разу ни прямо,ни косвенно
  не поинтересовалась - а есть ли у Юрия жена,дети или другая женщина?
  Юрий тяготился этой недосказанностью,а Ольга показывала альбом,
  рассказывала о маме,бабушке... Юрий спросил об отце.
  -Отца я не знаю.-Ольга помедлила и с грустью добавила:-Деда тоже не знала... Мужчины ненадолго приходили в нашу семью,чтобы рождались женщины.Так говорит бабушка.
  -Странно,-Юрий обнял Ольгу за талию,коснулся губами ее шеи,-у меня такое чувство...
   Занавес прошлого на миг приподнялся,и Юрий увидел...
  
   третья декада ноября одна тысяча девятьсот четырнадцатого года в Нижнем
  Новгороде выдалась промозглой и сырой.По улицам и переулкам гулял ветер;по своим делам,как и всегда,спешили люди;ржаво поскрипывала открытая калитка;деревья теряли последние,уже высохшие листья... А на ступенях вокзала сидела собака: короткошерстая,в серых разводах,с несоразмерно большими и лопушистыми,как у козы,ушами;с вытянутой вперед
  покалеченной лапой.Двумя ступенями ниже,опершись на суковатую палочку,
  покойно и грустно стояла старушка в порыжевшей от времени плюшке.Стояла
  старушка... сидела собака,и глаза ее добрые и карие как бы спрашивали:
  "Подашь что-нибудь?.. Не подашь?.. Нету?.. Ну и ладно...".
   А люди торопливой чередой двигались мимо.
  -Так нельзя...,-Ольга внезапно остановилась.
  -О чем ты,Оленька?
  -Скоро посадка,а я еще не нагляделась на тебя и боюсь отпускать...,-они стояли на перроне,у вагона,лицом к лицу,близко-близко,и Ольга неосознанно перебирала рукой пуговицы на его шинели.-Послезавтра ты будешь в Смоленске... А потом?
  -Потом - не знаю...-по лбу Юрия частой рябью пробежали морщинки.
  -На войне сейчас холодно и сыро,и ветер задувает...,-Ольга всхлипнула.-Юрочка,почему такая несправедливость?.. Я так не хочу,чтобы ты уезжал.Я бегу от дурных мыслей,гоню их прочь,а они лезут и лезут в голову...
   На ее ресницах блеснули слезы.
  -Ну что ты,глупенькая?..-Юрий пригнулся,заглянул Ольге в глаза.-Что ты в самом деле?..Что со мной случится?
   Кожа его ремней бодро заскрипела.
  -Не знаю,не знаю...Я не знаю.-Ольга уткнулась лицом в жесткое сукно его шинели.-Ты только вернись,вернись,Юрочка.
   Высокий и стройный,он поднял голову,огляделся,стараясь написать красками и оставить в памяти навсегда все как есть:этот ветреный день,
  сырой перрон,громаду вокзала,толстого штабного полковника с желтым портфелем в руке,раненого солдата с "Георгием" на колючей шинели,
  старушку... собаку... А над всем этим обыденным,мирским высоко-высоко в небе сиреневым облаком плыли волшебные звуки вальса "На сопках Маньчжурии". Их слышали лишь эти двое.
   Юрий еще и еще раз расцеловал любимую в губы,щеки,в огромные,
  истерзанные болью глаза... Вагон тронулся."Я люблю тебя,-прочитал Юрий безмолвные уже слова за вагонным окном,на перроне.-Ты только вернись!.. Вернись!..".
   Поезд набирал ход.Окончился перрон.Ольга шла вслед поезду до выходной стрелки...
   А было ли все это на самом деле?
   Наверное,было.Порою события,происходящие сейчас,кажутся странно
  знакомыми: будто на секунду,на миг вернулись из прошлого. Еще миг -
  и будто ничего не было,все встало на свои места и забылось.
   И все же было... Полковник Юрий Петрович Сумароков погиб в девятнадцатом в Ишимских степях. Ольга Литвинова пережила его на три года и умерла в двадцать втором в Праге...
  
  -Странно... Очень странно.Оленька,я тебя... вас,-тут же поправился Юрий,-знаю,и знаю,как мне кажется,давно.И не могу вспомнить - откуда все это?
  -Давайте на "ты",я и сама хотела предложить...
  Юрий уселся на ковер у ног Ольги,обнял ее колени:
  -Я сегодня никуда от тебя не уйду,-глядя на Ольгу снизу вверх,медленно,почти по слогам выговорил он.-Я не могу уйти... Я усну здесь,на полу.Могу лечь у дверей,в коридоре,у порога... И ты не выгонишь меня.
  -А если выгоню?
  -Я вернусь... Приду под окна и крикну громко-громко:"О-лень-ка! Я здесь!"
  -Не надо кричать,-Ольга ласково взъерошила волосы Юрия,-Я хочу,чтобы ты остался.
  
   В мягком полумраке комнаты со стены напротив теми же акварельными глазами таращился зеленый "чудик".Вчера он улыбался,а сегодня,казалось,
  насупился и смотрел исподлобья.
  -Страдаешь,приятель?-посочувствовал Юрий.
  -А ты как думаешь?-щелкнул зубами "чудик".-Ведь нам с Олей и вдвоем было хорошо.Побить что ли посуду?
  -Что ж,это к счастью,-одобрил Юрий,-давай вместе.
  -Шел бы ты отсюда...
  -Еще чего...,-не согласился Юрий.
  "Чудик" для устрашения еще раз щелкнул зубами и замолчал.Юрий чуть скосил глаза: лицо Ольги и во сне оставалось по-детски мечтательным и свежим;за пушистыми ресницами и в уголках припухших,будто у девчонки-подростка,иссушенных пьяными ночными ласками губ пряталась улыбка.Юрий боялся шевельнуться.Он ощущал щекой какую-то особую,воздушную податливость ольгиных волос,плечом - свежесть ее дыхания,а всем остальным телом - живое,упругое тепло ее тела.
   "Чтобы женщина была здорова,-всплыла в памяти услышанная где-то фраза,-она должна вдыхать запах от плеча любимого ею мужчины".Он уже знал "те" слова,что хотел бы подарить Ольге;но пока не мог,не решался и боялся произнести их вслух.
  -Зашторь окна...,-попросила она ночью,накануне,-зашторь окна,Юрочка.
  Знаешь,я немножко тебя стесняюсь...
  -Как жена вернувшегося с многолетней войны мужа,-подсказал Юрий.
  -Да...
   Ее щеки слегка порозовели,а в глазах читался все тот же немой вопрос:"Возможно ли такое счастье?..". И мольба,и надежда,и изумление,
  и неприсущая взрослому человеку детская незащищенность.
  -Ты не ошибаешься,ты красивая,ты... ты даже не представляешь какая ты...
  ...............................................................................................................................................................................................................
  ....................................................................................................................................................................................................................................................................................
   С вечера будто ничего не изменилось:все тот же свежий ветер с моря,бегущие в противоположном направлении низкие,белесые облака,рябь на поверхности частых лужь. Обычная здесь,на побережье,весенняя погода. И день наступает обычный - пятница.
   Их двое в комнате:Юрий Сумароков и Вячеслав Волин.Сейчас они спят.Вячеслав сладко и довольно посапывает;Юрий же беспокойно,словно в жару,мечется по кровати,постанывает.
   Третью ночь ему снится ералаш,гоголь-моголь,где замполит Владимир
  Николаевич Фокин,облаченный в черную кожанку,зеленую тирольскую шляпу,брюки "гольф" и тапочки на босую ногу,с двуствольным ружьем наизготовку, уже в который раз безуспешно пытается "взять" его - Юрия
  Сумарокова.Владимир Николаевич хитер,коварен,преследует настойчиво и неутомимо.Всякий раз,когда необходимо с парашютом покинуть горящий самолет,перелететь на пушечном ядре через стену или украсть бумагу на присвоение очередного офицерского звания,он выталкивает вперед своего дублера - толстого,неповоротливого мужика,с напяленным на голову черным капроновым чулком.Пальцами руки "мужик" делает характерный жест:
  "плати".Владимир Николаевич отвечает не менее понятным рубящим движением ладони одной руки у локтевого сгиба другой,что означает:
  "Стеснен в средствах.Согласен оплатить пятьдесят процентов".Делать нечего,и-и... грязно ругаясь,"мужик" исполняет трюк.Уже "взяты" и Славка,и Минька,"взяты" все без исключения отличники боевой и политической подготовки,а Юрий вопреки логике уже в который раз живым и невредимым уходит с конспиративной квартиры.Но в эту ночь Владимир Николаевич зажал Юрия крепко.Действие разворачивается в заброшенном монастыре.
  -Будешь говорить?-подступая все ближе и ближе,вкрадчиво-угрожающе шипит Владимир Николаевич.-Будешь отвечать?Где?С кем?Сколько?Мартини?..
  Самогон?.. А ну,дыхни...Адреса,явки,пароли?..Ну,быстро!..
  Он приближается почти вплотную,и кажется,что от него остались лишь глаза: огромные,цвета вороненого металла,холодные и безжалостные.
   Вжавшись в стену,лихорадочно осязая пульсирующими пальцами выщербленный кирпич,Юрий ждет развязки:"Неужели конец? Неужели?..".
  -Владимир Николаевич,не делайте этого... не берите греха на душу,не надо...
  -Грех... А что такое грех?В сущности... это про вас,про козявок писано.
  А я - начальник.Я начальник - ты дурак,ты начальник - я дурак...,-пионерским речитативом декламирует Владимир Николаевич.Последняя мысль кажется ему настолько нелепой,что он заходится в смехе,при этом багровеет лицом и шеей.-Ха-ха-ха... ты начальник... ха-ха-ха...
  И,отсмеявшись,назидательно продолжает:
  -Ты никогда по-настоящему не понимал диалектики жизни.Я это давно заметил и берусь доказать.Где тетрадь планирования политико-воспитательной работы? Живо на стол!
   Юрий вспарывает подкладку тужурки и,как величайшую ценность,
  извлекает тетрадь.
  -Посмотрим,посмотрим!..,-почти добродушно рокочет замполит.-Неделю за тобой бегаю;а у меня,между прочим,подагра и геморрой.Та-ак... политинформацию на прошлой неделе проводил?
  -Про-о-водил...,-жалобно блеет Юрий.
  -Врешь,сынок.А где отметка о выполнении?- и ласково,по-отечески пожурил:- Запомни,сынок,главное:если мероприятие не проводилось,но в бумаге стоит отметка о выполнении - это ,по нашим меркам,грех небольшой,всего лишь очковтирательство.А вот если все сделал как надо,а отметку о выполнении не проставил - много хуже,это уже почти преступление. Я хорошо излагаю?..
   Фраза осталась неоконченной.Все произошло неожиданно,быстро,
  страшно,как и бывает в ночных кошмарах.
  -Юрка!.. Юра,уходи!.. Уходи,я прикрою!-раздался истошный крик из-за спины замполита.
  Юрий сместился чуть в сторону,пытаясь разглядеть кричавшего.В дверном проеме,на фоне заходящего солнца,маячил темный силуэт.
  -Уходи!..-до боли знакомый голос.Но,кто? Кто?
  От стены вдруг отделилась все та же толстая фигура,с напяленным на голову черным капроновым чулком и маскхалате "под кирпич".
   "Поздно! Поздно!-застучало в висках.-Слишком поздно!".
  Взмах руки,кувыркающаяся в воздухе граната,ярчайшая вспышка - тысяча солнц. Ядерный гриб... А дальше... почти как у Сальвадора Дали:
  оторванные конечности,кровавое мясо,скорбные глаза... Последняя заставка - оранжевый пепел... И голос за кадром:"Вот и все,сынок. Прощай.Теперь ты - радиоактивный пепел. Так надо.Скоро наступит ядерная зима,но тебе не следует бояться - ты пепел... Лети и поражай врага.В добрый час".
  
   Сон оборвался... "Бр-р... мерзость-то какая",-сбрасывая с себя груз пережитого,подумал Юрий. По телу блуждала какая-то противная,
  липкая слабость.Он открыл глаза.Светало.Сладко посапывал во сне Славик,
  а у изголовья кровати,на тумбочке,мерно отстукивал будильник.
   До недавнего времени Юрий проживал в другом номере,близко ни с кем не сходился,никому себя не навязывал,спиртным и женщинами не злоупотреблял и,с точки зрения командования корабля,был вполне лоялен.
   Капитан-лейтенант Вячеслав Петрович Волин являл собою полную противоположность.Веселый и неугомонный,он периодически влипал в истории.
   Вот эта противоположность характеров и свела в конце концов Юрия и Вячеслава под одну крышу.
   Заместитель командира корабля по политической части капитан второго ранга Владимир Николаевич Фокин,надо отдать ему должное,терпел долго.Но тучи сгущались.И когда все меры иссякли,когда сам командир предупредил весельчака о неполном служебном соответствии,разразилось...
  "Доколе терпеть?!."-рявкнуло в душе замполита,и в тот же вечер Юрий перебрался в комнату Славика.
   Инструктаж был кратким: Юрию вменялось в обязанности осуществлять по утрам своевременный подъем и без опозданий доставлять Славика или его тело в часть на утреннее построение.Недовольный тем,что приходится сниматься с обжитого места,Юрий хотел было возразить и уже открыл рот;
  но Владимир Николаевич упредил:
  -Считайте это партийным поручением,-буднично сказал он,- и,пока я здесь служу заместителем командира,свое несогласие и неудовольствие можете выражать шевелением большого пальца левой ноги.
   Владимир Николаевич не был душой экипажа: его не любили,не уважали и побаивались.Среди офицеров ходили упорные слухи о том,что заместителя навязали экипажу в качестве "подарка" после того,как он сводил своего последнего командира "на ковер" к Члену Военного Совета.
  "Шут с тобой,- подумал тогда Юрий,- не будем понапрасну метать бисер".
  
   Юрий больше не уснул.Немножко полежал с закрытыми глазами,потом отбросил одеяло и включил свет.
  -Ну сколько можно?.. Опять ни свет ни заря поднялся,конь педальный,- проворчал Славик и отвернулся к стене.
  -Ша!-рыкнул ему вслед Юрий.-Все бы дрых. Щеки уже из-за спины видны,в двери не вписываешься... Скоро тебя за Наполеона третьего принимать будут.Карикатуру в учебнике истории помнишь?
   Одеяло в ответ самодовольно всхрапнуло.К зарядке,бегу трусцой и прочим молодецким потехам Славик был равнодушен. Впрочем,иногда,длинными зимними вечерами он посещал плавательный бассейн,где не столько плавал,сколько глазел на хорошеньких девочек.
   Юрий же по утрам,когда с удовольствием,а когда и через "нехочу", истязал себя бегом или зарядкой.Иногда лень побеждала,и тогда на неделю-другую Юрий уходил в команду Славика.
   Славик поднялся поздно.Времени едва-едва оставалось на то,чтобы наскоро одеться,умыться и поспеть к завтраку. Завтракали в части. Некоторое время он с отсутствующим видом сидел на кровати,разглядывая противоположную стену и пол.
  -Что-нибудь не так?-нарочито усомнился Юрий.-Ворота новые,или еще что?
  -И почему мне так хреново,Юрик?-будто не слыша вопроса,спросил Славик.-Может быть ты знаешь? А?..
  -Не выспался?
  -Если бы... Тут другое.
  -В пьянстве замечен не был,но по утрам пьет холодную воду и трясет головой,-не без иронии прокомментировал Юрий.
  -Апулея цитируешь?..
  -Дуралея... Будто не знаешь,что именно так характеризовал твою личность наш общий друг Владимир Николаевич в своей фундаментальной работе "Черные тетради".
  Славик тяжело вздохнул и начал одеваться.
   Номер ,который занимали наши герои,почти ничем не отличался от других двухместных номеров офицерского общежития.Малыми размерами и непритязательной обстановкой он одновременно напоминал и каюту подводной лодки,и тюремную камеру.Зачастую так и говорили:"Заходи в гости,старик.Я в шестьдесят четвертой камере остановился".
   Неизбалованные повседневным комфортом подводники были рады и этому: тепло и чисто,гальюн и умывальник под боком... Куда уж лучше?
   Кроме табельного имущества:двух кроватей,стола,стульев,графина,
  электрического чайника и картонной репродукции картины Перова "Охотники на привале"; на входной двери,с тыльной ее стороны,как визитная карточка хозяев жилища,красовалось большое цветное фото обнаженной,с массивным бюстом негритянки,в двусмысленной позе и с зовущей улыбкой на лице.
  -Это моя любовница,-отвечал на вопросы Славик.-Нравится?
  -Нет,серьезно?
  -А если серьезно,то нужно регулярно читать "Мурзилку",хотя бы раз в неделю смотреть программу "Время" и не задавать глупых вопросов.Перед вами Беллана Кроуз - борец за права негритянского населения.Ее в Штатах каждая собака знает. А,может, и не она это вовсе,-тут же невинно поправлялся Славик,- я почем знаю...
   В коридорах общежития было сумеречно и тихо;но все чаще и чаще на этажах звенели будильники,щелкали замки,скрипели двери и гулкие шаги,
  постепенно затихавшие в направлении лестничных площадок,возвещали о приходе нового дня.
   Дежурный администратор,пожилая дама Руфина Ивановна Буркина,по прозвищу "Нопасаран",бодрствовала,провожая каждого выходящего из общежития бдительным взглядом. Надо отметить,что в глазах Руфины Ивановны все населения городка классифицировалось следующим образом:
  родные,знакомые,"свои" и "чужие".Пока что выходили "свои".
   "Правила проживания в офицерском общежитии" Руфина Ивановна знала,уважала и требовала того же от других.А "Правила..." гласили следующее:
  "... не допускается пребывание в общежитии посторонних лиц после двадцати трех часов".
   В час ночи входная дверь в общежитии запиралась. С этого момента и до шести часов утра с равным успехом ее можно было бы вышибать головой,или,не тратя нервов,спокойно прогуливаться вдоль фасада,
  насвистывая при этом нечто вроде "Утро красит нежным цветом..." и предаваясь размышлениям о пользе ночных прогулок.
  -Доброе утро,-приветствовал Руфину Ивановну Славик.
  -Здрав-ствуй-те,-сверкнув очками,внятно и холодно отозвалась та.
  Взгляды их скрестились точно шпаги.
  "Погоди,шельмец,попадешься,-читалось во взгляде Руфины Иваановны.-
  Звону-то будет,звону...".
  "Не дрейфь,старая.Будет надо - прорвемся",-с присущим ему оптимизмом отвечал Славик.
   Зная бескомпромисный характер Руфины Ивановны,Славик никогда не беспокоил ее среди ночи и проникал в общежитие через окно комнаты номер восемнадцать,расположенной на первом этаже.Обитатели этой комнаты исповедовали почти библейский принцип:"Живи сам и не мешай жить другому".
  
   Сам по себе городок Пальдиски невелик - так себе,"городок в табакерке".В табакерке,но табакерочка с секретом.Несколько параллельных улочек,вытянувшихся вдоль моря,вбирают в себя механический заводик,трикотажную фабрику,полуразрушенную церковь,кинотеатр,дом офицеров,ресторан.Перечень достопримечательностей на этом можно и закончить.Улочки широкие,опрятные.На газонах каждые пятнадцать метров чередуются таблички,с которых на пешеходов весело скалятся свиные и ослиные морды,а каждая мордашка предваряется надписью:"По газонам ходят только...". Ослов и свиней на улицах не встретишь,но,судя по многочисленным тропинкам,пересекающим газоны во всех направлениях,в городе их предостаточно.
   Большую часть мужского взрослого населения составляют военнослужащие,которых по степени оседлости подразделяют на постоянный и переменный составы.
   Постоянный состав - это преподаватели,начальники лабороторий,инструкторы.
   Переменный - экипажи подводных лодок,наезжающие в городок набираться ума и сил. Этих,в свою очередь,можно разделить еще на две категории: экипажи нового формирования и межпоходовые.
   Вновь сформированные экипажи задерживаются в городке и в учебном центре на год-полтора,жалованье имеют небольшое,а потому живут скромно и ведут себя смирно.
   Межпоходовым успеть нужно много,а отпущенные на учебу несколько недель пролетают как один день.И уж они разворачиваются... Как говорят бывалые подводники:"Дальше севера не пошлют,меньше группы не дадут".
  Семьи с собой берут редко:дорога,жилье,чемоданы,посуда,горшки,прочее... Словом,морока.Да и кто едет в Тулу со своим самоваром?
   Местные гейши,они же "тетки",запросто снимаются в ресторане и других немногочисленных людных местах. Ассоциация эта весьма пестрая, спектр возрастов широк,антропометрические данные разнообразны. Не будем судить,не утонуть бы в своем...
   А вот и вечер. Шумит,звенит,кричит,поет и заманивает ресторан.За оконными занавесями беспорядочно тусуются тени.Последний шлягер:
   Жил был художник один,
   Домик имел и холсты.
   Но он актрису любил
   Ту,что любила цветы.
   ...................
   ...................
  "Развод" начинается ближе к полуночи.В это время уже трудно понять кто и кого разводит: мужчины ли женщин или наоборот.Определились симпатии, под вопросом сферы влияния, принято изрядно Бахуса.
   Итак,"развод" начинается.По мраморной лестнице,устланной алой ковровой дорожкой,в холл спускается толстая крашеная блондинка.Ступает почти уверенно,за талию нежно поддерживает молоденького мичманка в клетчатом пиджаке и форменных брюках. Мичманок в прострации.
   Но позвольте!!! Когда успел?!. Еще двадцать минут назад за неимением мест он скучал в холле и лишь под занавес сумел прорваться в зал. И что,скажите,сейчас с него проку?..
   Однако,не спешите... Блондинка тоже не торопится,мысли дерзко устремлены в будущее:"Устал мужчина,сомлел... Но жизнь на этом не заканчивается...". Разнузданное воображение рисует такие смелые картины,что невольно заходится сердце,учащается дыхание,низ живота охватывает сладкая истома... Ей вдруг делается так хорошо,что невольный стон вырывается через разомкнутые губы.
  -Тебе плохо,Танечка?- всполошилась старушка-гардеробщица.
  -Все в порядке,тетя Катя.
  Блондинка слегка конфузится,но взгляд падает на мичманка,светлеет,руки обретают былую уверенность и еще сильнее охватывают ношу за талию.
   А вот один из местных повес - капитан-лейтенант Малышев. Сегодня почему-то один. Знать,настроение такое: пришел выпить и погрустить,на людях и в одиночестве. Бывает...
   А это что за фигуры? Ба-а!.. Капитан третьего ранга Полуянов с Леночкой Кошелевой. Помнится,позавчера вы,товарищ капитан третьего ранга,часов около двадцати деликатно стучались в дверь комнаты двадцать девять в общежитии номер два и на вопрос молодой женщины:"Кто там?"- представились телевизионным мастером. Не трудитесь объяснять.Конечно,
  это не розыгрыш,а необходимая предосторожность во избежание накладки: не исключено,что чуть раньше сюда прибыл другой "мастер",и ремонт телевизора идет полным ходом.
   За этой парой следуют другие пары,группы и одиночки... "Развод" продолжается.
  
   На утренний осмотр и для развода на занятия экипаж строится в казарме в семь тридцать.Службу в это время правит старпом,командир и замполит появляются к концу построения.
   Юрий приходит в казарму пораньше - к началу утренней приборки;
  справляется у дежурного по части о замечаниях по личному составу. Турбинная группа - самая многочисленная в экипаже,и замечания,как правило,есть. Об этих же замечаниях дежурный позднее докладывает помощнику командира,старпому и ...
   Дальнейшие события предвидеть также нетрудно: это происходит почти каждое утро.К Юрию подойдет его непосредственный начальник капитан третьего ранга Сергей Иванович Колчанов и сладким голосом поинтересуется:
  -Юрий Петрович,вы в курсе?.. Что это там у вас Ковалев и Бекбулатов натворили?
  -Так точно,Сергей Иванович, в курсе.Ковалев и Бекбулатов перед отбоем разгуливали по кубрику в цветных трусах.
  -И какие же меры будут приняты?
  -Разберусь и доложу...
  -Вот разберитесь,примите меры и доложите к началу подведения итогов.
   Сразу уж и "меры"... Под мерами Сергей Иванович подразумевает наказание. Нет, Сергей Иванович не людоед и не питается парной человечинкой,он - обычный зануда.Он не кричит,не брызжет слюной и ногами не топает - он изрекает. А если точнее - переливает умное и полезное в Юрия или другого,подвернись таковой под руку. Источник умного неиссякаем,но это не единственный дар Создателя... Главный дар - это гипнотическая сила,о которой в экипаже знают далеко не все.О ней не упоминается ни в одном из официальных документов,имеющихся у Сергея Ивановича.Например,в дипломе о высшем образовании значится,что Сергей Иванович закончил полный курс наук по специальности "физико-энергетические установки" и имеет квалификацию военного инженера-механика;а в "Удостоверении личности офицера",ко всему прочему,сказано,
  что он является командиром дивизиона движения электро-механической боевой части и капитаном третьего ранга. О гипнотической силе документы странным образом умалчивают. А с недавних пор Сергей Иванович отпустил усы и стал похож на сказочного Кота Баюна.
   Сеансы гипноза обыкновенно начинаются с фразы:
  -Юрий Петрович,а хорошо бы...
  И дальше следует целый каскад этих "а хорошо бы..." с интонациями от обязательной до вопросительной с промежуточным вариантом в форме совета: я посоветовал,а там уже как знаете. Впрочем,иногда в словах Сергея Ивановича имеются и рациональные зерна.
   Юрий отключается быстро. Третьего дня Сергей Иванович отловил Юрия в гальюне. И привидилось Юрию,что сидит он на скамейке вместе с гоголевским помещиком Маниловым; и тот,полуобняв его,Юрия,за плечи, щекоча пушистым бакенбардом,держа чубук на отлете, эдак доверительно и говорит:
  "А еще ,душа моя Юрий Петрович,хорошо бы от казармы провести подземный ход или через пруд прямо к нашему подводному крейсеру стратегического назначения выстроить каменный мост,на котором были бы по обеим сторонам
  лавки,и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары,
  нужные для матросиков. Да-с... Или,вот еще,а хорошо бы по четвергам после ужина устраивать с морячками дополнительные занятия по Корабельному Уставу на предмет изучения обязанностей командира отделения,матроса,правил поведения на корабле и прочей корабельной премудрости. Или пороть по субботам для профилактики... Сделайте одолжение,голубчик".
   "Недурно... недурно,-мысленно соглашается Юрий,- пороть стервецов по субботам, и все будет славненько".
   Соглашаться-то соглашается,но память не утруждает.Пустое... Сергей Иванович уважает процесс извлечения мыслей и забывает о них быстрее Манилова.
   День прошел как обычно... День как день: до часа дня занятия на циклах,обед,самостоятельная подготовка и-и..."На волю?! В пампасы?!"
   Не угадали,черта вам лысого! Потом ужин и подведение итогов за день.
  Телевизионная программа "Время" обзор событий,имевших место в стране и за рубежом за истекшие сутки,делает в течении получаса. Во флотской и армейской среде подведение итогов за сутки проводится,не торопясь,со смаком... и полчаса, и час,и полтора... Потом к изнывающим в ожидании офицерам выходит какой-нибудь ,известный нам,Сергей Иванович Колчанов
  и объявляет:
  -Да так... ничего особенного.Можно расходиться.А вы,Юрий Петрович, вместе со старшиной команды проверте укладку рундуков у своих подчиненных.
  
   Домой,в общежитие,Юрий попал часам к двадцати.По дороге заглянул в универмаг,потом в гастроном,при входе взял у дежурного администратора письма: от родителей и от друга,с Камчатки. Славик был на месте и примерял полученные на вещевом складе вместе с другим обмундированием кальсоны. Кальсоны были велики. Славик натянул их по самые соски и,
  прохаживаясь по комнате походкой профессионального манекенщика,напевал:
   "Были когда-то и мы рысаками..."
  Юрий присел на кровать,некоторое время наблюдал за клоунадой.
  -Слав?..
  -Ум...,-отозвался тот.
  -А штанишки,чать,от Кардена?
  -От Кардена...,-презрительно фыркнул Славик.-От народа,нашенские они: добротные,с запасом на вырост и износ.Вот,смотри...
  Славик сделал наклон вперед,потом присел:
  -Ты сюда смотри: оч-чень удобные и нигде не жмут.
  Славик сделал несколько отработанных поворотов направо,налево,кругом.
  -Вот так! Вот так! Знай наших! Народ дал - пусть восхищается,-Славик с грацией лани несколько раз прошелся по комнате и ... пошел вразнос:
  -Юрик,а спорим,что я сейчас выйду в коридор ,дойду до лестничной площадки и вернусь обратно.
  -В таком виде?
  -А чем мы хуже других? Ты посмотри на мои бицепсы.А улыбка? У меня все зубы на месте,и лишь две пломбы.Думаешь не пройду? Спорим?!.
   В приевшуюся размеренность быта вдруг вклинилось что-то новое, острое и пряное,и кровь побежала быстрее... Жизнь продолжается!..
   "До лестничной площадки метров двадцать,-соображал Юрий,-в коридор выходит десятка полтора дверей... А если Славика кто-то увидит... из знакомых... Вот смеха будет... Ха-ха-ха...".
  -А давай! Спорим! На что?..
  -На ящик пива,и месяц поишь молоком.
  -Лады.
  Они ударили по рукам.Славик приоткрыл дверь,занял стартовую позицию.С минуту он выжидал. Юрия распирал смех.Он тронул Славика за плечо:
  -Чего ждем? Вперед.
  Тот,не оборачиваясь,махнул рукой:
  -Погоди!
  "Ну берегись",-подумал Юрий. Он рванул дверь на себя и тычком ноги в мягкое место выставил Славика в коридор,так же резко запер дверь на задвижку и в неуемном хохоте упал на кровать. Дверь загудела словно барабан... Секундами позже они хохотали вместе,сидя на кроватях друг против друга.
  -Ты... конь... зачем в дверь ломился? Гулял бы себе по коридору... ха-ха-ха...
  -Ха-ха-ха... сам иди... я же для хохмы...,-сквозь смех выдавил Славик.
  -А пиво как?..
  -Пиво свято! Век берега не видать! Ха-ха-ха... Ты же меня знаешь... выпьем вместе.
   Письмо от родителей начиналось просто и тепло. Писала мама:
  "Здравствуй,сынок.С большим приветом к тебе папа и мама.Ты пишешь,что у тебя все хорошо.Мы этому очень рады,но пиши,пожалуйста,почаще.Здоровье у нас ничего,нормальное.На днях...".
   Второе письмо с первых же строк внушало тревогу:
  "Привет,дружище.Извини за долгое молчание - не до писем было, а почему - сейчас поймешь сам.Ты,наверное, в курсе событий,которые произошли у нас,на Камчатке,несколько недель назад. Я был их непосредственным участником.Все уже позади.Моей вины в произошедшем нет.Если иметь в виду только себя,то выкрутился удачно.Жив и здоров...".
   Об этой аварии офицеров экипажа вкратце информировали.Не приведи Бог попасть в такую переделку...
   А произошло следующее.При дифферентовке в полигоне боевой подготовки в результате затопления части отсеков затонула большая атомная подводная лодка проекта 670.Она легла на грунт на глубине сорока двух метров.Вода в прочный корпус поступала через открытые захлопки системы вентиляции отсеков в атмосферу.Выход экипажа из затонувшей лодки осуществлялся в спасательном снаряжении "мокрым" способом.Несколько членов экипажа погибло...
   И накатила,нахлынула волна воспоминаний: вдруг вспомнил Сашку Комарова ("Комарика") - однокашника и коллегу. Встретились здесь,в Центре, но Сашка уже успел поморячить. Вспомнил и другого коллегу - Игоря Туманова,а попросту - Савельевича,командира турбинной группы с пятнадцатилетним стажем, кавалера трех медалей "за песок"... то бишь - "За безупречную службу"...
  
   Воспоминания превались внезапно и самым банальным образом - подзатыльником.От неожиданности Юрий даже подпрыгнул на стуле.
  -Не делайте умное лицо - офицер должен быть тупым и решительным,-раздался над ухом Минькин голос.Во избежание эксцессов Минька тотчас повалился на славкину кровать.-Спокойно,товарищ,спокойно.Лежачего не бъют.
  -Ладно,живи,-великодушно разрешил Юрий.
  -А где,говоришь,Славик?
  -Не знаю,куда-то вышел... Должно быть ходит по общаге,кальсоны рекламирует.
  -Тоже дело,-не удивился Минька.-А я,пожалуй,подожду.
  Минька взял со стола журнал "Зарубежное военное обозрение",начал листать.Подобной литературой на военную тематику на русском и иностранных языках Славка завалил подоконник и большую часть стола.
  -Он что,все это читает? Ястребом себя возомнил,кальмар недоделаный.
  -Каждый сходит с ума по-своему.
  -Это точно... Ты смотри,американцы еще один авианосец на воду спустили. Ну да это все равно: случись какая заварушка - задница будет красной у всех.
  Минька бросил журнал на стол,поднялся с кровати:
  -Появится Славик,скажи,что я заходил и на минуту вышел.
  -У нас тоже гальюн исправен.Правда,биде до сих пор не установили. Ждем очереди.
  -Остряк... тоже мне.Старших уважать надо,хотя они ходят в кальсонах и с клизмой дружбу водят. Понял?
   Минька вернулся через пять минут и принес с собой гитару.
  -Ну,старичок,заказывай,чего душа пожелает. Сегодня я добрый.
  Гитару Минька любил и,если таковая была под рукой,мог часами перебирать струны.
  -Давай это самое,Минь...,-Юрий щелкнул в воздухе пальцами,-да ты и сам знаешь...
  -Вас понял.Для советских "ястребов" с механическим образованием капитан-лейтенанта-инженера Волина,лейтенанта-инженера Сумарокова и партийного актива колхоза имени "Василия Ивановича Чапаева" звучит детская песенка "Голубой вагон".
  И гитара виновато загрустила:
  ..............................................................................................................................................
   Может,мы обидели кого-то зря,
   Сбросив пару лишних мегатонн;
   Но уже горит и плавится земля
   Там,где был когда-то Пентагон.
  
   Медленно,медленно хлорциан стелется
   И забирается под противогаз.
   Каждому,каждому в лучшее верится,
   Падает,падает ядерный фугас.
  ..............................................................................................................................................
  -Славик,а что он за человек такой - Минька?-поинтересовался однажды у товарища Юрий.-Бабник?.. Пьяница?..
  -Хм... Минька-то?.. А гусар он...и мужик настоящий,и управленец,каких еще поискать надо.
   Знакомы Славик и Минька были еще по училищу,но училсь в разных потоках,на флоте сошлись ближе. Александр Минаков,он же Минька, появился в Центре в середине прошедшей зимы и тоже в составе вновь сформированного экипажа
  -И кем ты пришел?-поинтересовался тогда Славик.
  -Командиром первого дивизиона,-удовлетворил его любопытство Александр и прибавил:- Устал я,Слава,очень устал... Какие наши годы? А уже семь боевых служб,три последние с интервалом в два месяца. Никто меня не осудит,если немножко здесь отдохну,привал сделаю... вот,как они,- и Минька ткнул пальцем в репродукцию с отдыхающими на привале охотниками.
  -Отпуск отгулять успел или сразу сюда?
  -Да было суток сорок,- хмуро подтвердил Минька,-а потом в госкомиссию на ходовые испытания отозвали.Моря... сплошные моря,зациклился я на них. Только и радости: при входе в Северодвинск полюбоваться на створные знаки ресторана "Белые Ночи",а вечером закатиться в этот самый "РБН" и накваситься под завязку...
  -А жена?..
  -Вспомнил...,-махнул рукой Минька,-была жена,и нет жены. Разводимся мы. В Псков,к своим укатила.
  Что,как и почему?.. У Славика хватило такта не распрашивать: уж больно рана свежа,захочет - расскажет сам.
   В Пальдиски Минька прибыл налегке: с дорожной сумкой в одной руке и кейсом - в другой.Из одежды на нем была лишь новая шинель,а под ней - затертый,лоснящийся во многих местах китель и,конечно,брюки,ботинки,фуражка. Остальные вещи он отправил багажом,который вот уже пятый месяц в поисках хозяина путешествовал по стране.Шинель с наступлением тепла Минька снял и везде - в части,в городке,в ресторане - неизменно появлялся в своем старом кителе,из коротких рукавов которого выглядывали рукава белой сорочки.
   "Подводник должен быть грязным,вонючим и вызывать своим неухоженным видом жалость и сострадание у женщин,смятение и страх в рядах неприятеля",-со ссылкой на "великих" частенько говаривал Славик.
   И если Славик сей принцип только проповедовал,ничем ему в жизни не следуя, то Минька,казалось,принял к исполнению. Мало того - возвел в абсолют и преуспел. Глядя на его китель,сострадали женщины,в голос рыдали железнодорожники,вина которых была особенно велика; и лихорадочно вооружался запуганный неприятель.Минькино счастье,что церковный приход в городе давно упразднили,а сиротливо прижавшаяся к берегу моря церковь подслеповато щурилась на прохожих пустыми глазницами стрельчатых окон и дырявым куполом. А буде иначе,как знать, вняв многочисленным просьбам сердобольных прихожан,еще при жизни определили бы страдающего за чужие грехи Миньку в Святые и прости-прощай навсегда военная форма с "дубами",нарукавными нашивками и полным бантом медалей "за песок".
   Славик появился с последним аккордом.
  -А я думаю,кто это у нас соловьем глотку рвет? Привет,Миня.
  -Лучшим людям,-пожимая протянутую руку,приветствовал Славика Минька.-Полчаса тебя ожидаю.Вот,молодого развлекаю...
  -Молодых воспитывать,а не развлекать нужно,-проворчал Славик.-Представляешь,Минь?.. Этот нехороший человек меня в коридор в кальсонах выставил.
  -Сам такой,-огрызнулся в ответ Юрий.
  -И чем закончился сей конфуз?-поинтересовался Минька.
  -С меня пиво.
  Минька неопределенно хмыкнул,потрепал Славика по плечу:
  -Утешься,Слава. Сегодня пиво с тебя,завтра с меня,послезавтра сидим без пива: золотое правило механики.Новый анекдот к пиву вместо воблы и раков...
  -Давай,-дружно согласились слушатели.
  -Приехал сын в отпуск.Вечером сидят с отцом,выпивают."А что,сынок,-спрашивает отец,-трудно служить во флоте?".
  "Трудно,батя".
  "Устаешь?".
  "Устаю".
  "А чем занимаетесь?".
  "А ничем...".
  "Выдумываешь",- не поверил отец.
  "Не веришь,батя? А давай завтра поживем, как я живу".
  Легли спать.Только отец уснул - сын толкает:
  "Батя,завтра вторник,занятия по специальности.Ты план занятий составил? Нет?.. Составляй".
  Отец встал,написал план,улегся отдыхать. Только уснул - сын опять толкает:
  "Батя,а батя? Ты план занятий утвердил? Не утвердил?..Утверждай!Почему в кальсонах? Одеться по форме!".
  Утром сын говорит:
  "Занятия по специальности отменяются,поступила вводная: нужны дрова. Готовь,батя,телегу,запрягай лошадь".
  Приехали в лес,нарубили дров,возвращаются домой.На опушке леса сын командует:
  "Поступила новая вводная: дрова не нужны,нужна солома.Сваливай,батя,
  дрова на дорогу".
  "Ты чего,сынок? Как можно?..".
  "Сваливай дрова! Нужна солома!".
  Свалили дрова,поехали в поле за соломой. Прибыли на место - солнце село.
  "Все,батя,-говорит сын,-рабочий день кончился,море на замок,поехали домой".
  Приехали домой,отец от усталости с ног валится,а сын смеется:
  "Устал,батя?".
  "Устал,мать твою...".
  "А что мы с тобой за день сделали?".
  "Почти ничего".
  Анекдот произвел впечатление,посмеялись.
  -Где - где,а у нас во флоте,уж точно,большинство вещей делается через задницу.-Славик закатил глаза,выставил вперед живот и,с видом вояки,для которого самое страшное в жизни - гнев вышестоящего начальника,
  скомандовал:- Явняйсь!Мин-на!Атьтявить!.. Маразм,но смешно.
   После подобного заявления кто-нибудь возмет да и скажет:
  "Вот,полюбуйтесь... И это офицеры?.. Ничего святого... А где патриотизм,где гордость за нашу страну,за флот?.. Где они? Да представься такому возможность ... Страшно подумать!..".
   Но не спешите с выводами.Как и большинство офицеров,Вячеслав Волин в кулуарах,в кругу равных любил и позволял себе покритиковать,
  попенять,поискать виноватых,поныть,похохмить,посмеяться над собой и другими. Такова человеческая сущность... Однако,услышав командирское "так надо",быть может,и испытывая в душе неуверенность или смятение,он выйдет из строя и займет место среди тех,которые пойдут впереди... Пойдут,порою не зная куда;пойдут,оправдывая своим присутствием чью-то воинствующую глупость;пойдут с повязкой на глазах,обманутые красивыми словами;они пойдут... Они хорошие люди и,когда прозреют,будут судимы собственной совстью.
  -А я к вам по делу,-взял быка за рога Минька,-в гости сводить хотел.
  -В гости?-встрепенулся Славик.-Я не ослышался? Обож-жаю ходить в гости.
  И куда же мы завалимся,друг мой,Сизый Нос?
  -Есть местечко...,-неопределенно отозвался Минька,-на день рождения,
  друг мой,на день рождения.
  -А женщины будут?
  -Обижаешь...
  -А когда,когда?..-встрял Юрий.
  -Не волнуйся,сынок,-разъяснил Славик,-задача твоя самая простая:открывать бутылки и разносить наши бренные тела по домам. Минь, а помнишь,как мы с тобой три года назад в Хосте оторвались?..
  -Еще как помню... Ты вовремя уехал,а через неделю местные достали меня в ресторане...за Маринку. Музыканты еще песню завели:" У крокодила морда длинная,у крокодила морда узкая,его нельзя поцеловать...Его по морде били чайником...". Мне тогда по морде может быть только чайником и не досталось.Две недели в темных очках ходил... Значит так,-поставил точку Минька,-быть на месте завтра в восемнадцать ноль-ноль.
   Из солидарности с Минькой в гости решили идти в форме.
  
   Суббота - день парково-хозяйственный,в предвкушении отдыха протекает быстро и необременительно. Все мероприятия обычно заканчиваются к обеду.С утра,как водится,построение,политинформация,дополнительные занятия (последнее по необходимости),списки увольняемых и святая святых - большая приборка...
  -Н-да,а видок у тебя...,-скептически произнес Славик,осматривая минькин наряд,когда компания в условленное время собралась вместе.
  -Тебя что-то смущает?
  -Клифт,явно, не парадный...
  -А ты будто впервые увидел...Парадов,скажу вам,было много,вот и пообносился.
   С подарком имениннице помучились.Что подарить? Не жена и не сестра - знакомая.В книжном магазине лежали наборы авторучек с золотыми перьями. Конечно,не "паркер".Посовещались и решили: не к месту,не женщине и вообще - не по-офицерски.
   В универмаге выбросили неплохие гарнитуры женского белья. Рановато... Подобные вольности со стороны гостей могли быть истолкованы по-разному. К тому же,а спроси у Миньки: каков номер бюста у именинницы? Затруднится ответить. И не потому,что глазомер плох или забыл спросить. Совсем не так. Минька - по натуре больше практик,чем теоретик. В лучшем случае отведет от собственной груди на положенное расстояние ладони с растопыренными пальцами и воскликнет: "Во! Ну,точно! Во-от такой".
  В хозяйственном магазине выбор оказался богаче.Минька присмотрел кофейный сервиз на шесть персон.
  -Но это же совсем не то,о чем когда-то мечтали большевики,-возражал Славик.
  Юрий колебался. И все-таки взяли сервиз ,а к нему две коробки шоколадных конфет,торт и (может быть и не стоило упоминать о такой мелочи) коньяк,шампанское и две бутылки водки. Букет роз,невесть какими путями попавший в городок, Минька никому не доверил и нес сам.
   Дверь открылась сразу.Их ожидали.
  -А вот и наши герои,-раздался из полумрака прихожей мелодичный женский голос.-Входите.
  Минька сходу вручил цветы и от лица прибывших явил небольшую поздравительную речь,которая в еще более кратком изложении прозвучала бы примерно так:" А вот и мы...очень рады...всего самого...такая милая...и еще...".
   Пока разувались и делили тапочки,Юрий из-под ресниц,украдкой оценивал хозяйку:да,помнится,встречал в городке... Лет двадцати пяти,среднего роста,с бесенком в глазах... А волосы - предмет гордости и зависти: густые,длинные,пепельных оттенков,разделеные на прямой пробор. На первый взгляд - просто симпатичная девушка. И далеко не каждый увидит,что свою "Олесю" Александр Куприн мог написать именно с нее.
  -Да,Анечка,-опомнился Минька,-мои друзья...Этот,-Минька небрежно кивнул на Славика,-ротмистр Вячеслав Волин.Заядлый картежник,знаток лошадей и внук внучатого племянника поручика Ржевского.В школьной самодеятельности играл роли исключительно героев-любовников.
  Славик картинно бросил вниз подбородок и щелкнул кожей тапочек.
  -А этого мальчика зовут Юрий,-Минька покровительственно возложил руку на плечо Юрия.-С виду одуванчик,но необычный.Анечка,ты только вслушайся как звучит его имя:"Юу-рий... Юрий!" Юрик,пожалуйста,не смущайся и не ковыряй в носу.
  -Ладно ты...,- и в самом деле смутился Юрий,-ты лучше о себе...
  -И я,-охотно согласился Минька,-ваш покорный слуга Александр Минаков. Обо мне можно говорить только в превосходных степенях.Имею массу достоинств,большую часть из которых,извините,запамятовал.На этом все. Анечка,куда сваливать подарки и все остальное?
  Квартира была трехкомнатной.Анечка открыла одну из дверей:
  -Проходите сюда,ребята...
   Глазам офицеров предстала довольно большая комната,обставленная просто,но с уютом. К дивану был придвинут накрытый белой скатертью и частично сервированный стол. Украшением ВСЕГО служили две нарядно одетые девушки,одна из которых перетирала висящим на плече полотенцем посуду,а другая раскладывала бумажные салфетки. Обе улыбались. Очевидно,они слышали Минькин экспромт и теперь,разглядывая стоящих в дверях офицеров,пытались распознать: кто есть кто.
   Анечка представила подруг,Минька (вторично) друзей и себя,но в этот раз обошелся без конферанса.
  
   Первое впечатление о незнакомом человеке часто бывает ошибочным,мало того - несправедливым. При ближайшем рассмотрении выясняется,что он немножко "не такой",а то и вовсе другой. Но - мы рискнем...
   Марина,та,что перетирала посуду,сразу чем-то насторожила Юрия.
  "Пожалуй,она из тех,которые регулярно ведут дневник и способны в нем написать:" Я,беспорно,умная и красивая...,-а двумя страницами далее может вполне встретиться запись:-...но нет любви хорошей у меня".В привлекательности ей не откажешь,но провожать ее домой по собственной воле я бы не рискнул".
   Таня,та,что раскладывала салфетки,напротив,была девочкой что надо. И глаза ее,и улыбка,и все остальное обещали многое...
   Моих властителей желанья
   Я сладострастно утомлю
   И всеми тайнами лобзанья
   И дивной негой утолю.
  Юрий скосил глаза на Славика,Славик с видимым одобрением созерцал тот же объект.Их мысли совпали... Славик - соперник крутой: и опыта у него больше,и лошадка бежит резвее.Но чем черт не шутит...",-подумал Юрий.
   Из под-дивана донеслась возня,затем кто-то громко зевнул.
  -Это наш Кузя,-упредив вопросы,подсказала Анечка.-Кузя! Выходи!
  Возня возобновилась,из-под дивана показался блестящий шагреневый нос.
   Нос с шумом втянул в себя воздух,и уже потом на свет явился его владелец - черный,как ночь в полное лунное затмение,пудель.Пудель боком,как спутанная лошадь,проскакал к Славику,играючи,присел на передние лапы.
  -А прическа у тебя,брат,шикарная,-похвалил Славик.
  -Это все Танюша...,-с гордостью пояснила Анечка,- "скандинавский лев" называется.
  -Понятно,товарищи морские львы?-оживился Минька.-Стричься будем только у Танечки.
  -Не-ет,ребята,-виновато улыбнулась Танечка,-у меня не получится.
  -А Кузя?-не уступал Минька.
  -На Кузе я ...,-замялась Танечка,-тренировалась,а стрижку с открытки копировала.
   Остатки официальной стесненности мало-помалу улетучивались,разговор пошел будто между старыми знакомыми.Вновь прибывших определили к делу: под руководством Марины быстро расставили стулья,потом Юрий резал хлеб,а Славик подключал и настраивал магнитофон.
  -А я мужик глуп: возле жаркого посижу,именинницу байками потешу,-заявил Минька и двинул на кухню.
  Работы на кухне не нашлось.Собственно,почти все уже было готово: холодные закуски стояли на праздничном столе,отбивные зажарены, на плите доваривалась картошка,и в духовке в собственном соку изнемогала утка.
  -Это все,или будет кто-то еще?-сидя на табуретке и наблюдая,как Анечка шинкует зелень,полюбопытствовал Минька.
  -Бльше никто не придет.
  -А родители?
  -Родители... Мамы у меня нет...умерла.Папа работает по сменам,он железнодорожник,вернется утром. Братишка в армии. Так что - никого я больше не жду.Ты лучше что-нибудь веселое расскажи,у тебя это хорошо получается.
   Уселись за стол,и случилось так,что по одну руку от Юрия сидела Марина,по другую - Анечка. Славик,ну и угорь,исхитрился втиснуться между Мариной и Таней,имея виды на последнюю.
  "Ну,это мы еще посмотрим...,-мысленно успокаивал себя Юрий,-еще не вечер...А пока...".
  Он взглянул направо,потом налево: отсюда,с середины стола,глазам холостого офицера,редко испытывающего радости семейного застолья, питающегося в столовой при части хотя и сытно,но без полета фантазии и куража,открылась дивная картина. Хозяйка постаралась;и даже фанатичный последователь системы раздельного питания по Шелтону,окажись таковой за столом, послал бы все далеко,далеко...,отвалил бы на тарелку добрый кусок утки,горку разварного картофеля,пару кусочков сырокопченой колбаски, ложку-другую тертого,сдобренного майонезом и чесноком сыра,-закуски больше известной под названием "тещин поцелуй",-маринованых грибочков...и,благолепно приспустив веки,сжимая в руке бокал "шампанского",с явным одобрением внимал бы тосту за именинницу.
  -...Так поднимем и осушим бокалы за нашу хозяйку,за именинницу,за ее подруг,за женщин,-с чувством закончил свой тост Минька.
   Если бы в застолье участвовали только мужчины,ей-ей,Минька в своем тосте был бы совсем краток.С тем же чувством,но в гусарской своей манере он сказал бы: "За баб-с!"- и этим выразил ВСЕ.
   Дружно зазвенели бокалы,и капля вина пролилась на скатерть...
  Когда утолили первый голод,разговор будто обрел второе дыхание. Марина поделилась впечатлением о недавнем концерте широко известной за пределами Тамбовской области группы "Круиз".С ней спорили.
  -А я люблю Антонова,-сверкнув глазами,высказалась Танечка.
  -Ой ли? А он тебя любит?-радуясь возможности зацепить Танечку, подключился к разговору Юрий.
   Павлин,привлекая внимание подруги,распускает свой необыкновенной красоты хвост;самец одной из разновидностей экзотических лягушек раздувает на шее оранжевый мешок.Юрий решил блеснуть остроумием.
  -Кто "он"?
  -Антонов,конечно.
  -Ты это серьезно?.. Антонов!.. Певец!
  -Ах,певец.А я подумал - минер из соседнего экипажа.
   Марина прыснула.Минька и Анечка,занятые друг другом ,не обратили на реплику внимания.
  -Ну тебя,-ничуть не обиделась Танечка и одарила Юрия все той же многообещающей своей улыбкой.
  -Дался вам этот Антонов,-вмешался в разговор Славик,-лучше потанцуем. Врубаю музон.
  Он пустил магнитофон и,когда тот голосом Аллы Пугачевой возвестил:
  "Старинные часы еще идут...",-увлек Танечку на середину комнаты.
  -А ты танцуешь?-поинтересовалась у Юрия Марина.
  -Танцую,а по утрам иногда и бегаю.
  -Один?
  -Почему один? Вот и Виктория Павловна,библиотекарь дома офицеров,с собачкой...
  -Странные вы какие-то.
  -Особенно собачка,-согласился Юрий.-Ей-то зачем?
  -Я имею в виду военных,-не сдавалась Марина.
  -А вы,гражданские,выходит - люди нормальные.
  -Нормальные,-подтвердила Марина.
  -А,если нормальные,почему строями не ходите?
  Глаза ее на мгновение расширились,стали большими-большими.
  -Не удивляйся,Марина.Так,к слову пришлось.На эту тему есть армейский анекдот.
  "А она ничего...И удивляться не разучилась.Зря я,пожалуй,на нее бочку катил,-подумал Юрий.-Может и ведет дневник...Это ее дело".
   Разговор не тяготил,ни к чему не обязывал и не мешал вслушиваться в то,о чем щебетала кружившаяся в паре со Славиком Танечка.
  -Ты фильм "Валентин и Валентина" видел?-спрашивала она Славика.
  -Смотрели с Юркой...
  -Понравился?
  -Так себе...
  -А Гусев понравился?
  -Дался тебе этот Гусев. Я лучше и рядом.И вообще - подозрительный он тип.Такими "гусями" должны заниматься или "компетентные органы",или психиатр,-подразнивал Танечку Славик.-Ну где ты встречала человека,
  который был бы доволен абсолютно всем? А у твоего Гусева,подводника-североморца, все гениально: гениальные друзья,гениальная служба, гениальная квартира в центре Севастополя и при всем этом - денег куры не клюют. Либо он больной,либо что-то здесь нечисто.Как сказал Остап Бендер своему большому другу подпольному миллионеру Александру Ивановичу Корейко: "Интересный вы человек! Все у вас в порядке. Удивительно,с таким счастьем - и на свободе".
   Минька и Анечка не танцевали. Они сидели на диване,и Минька о чем-то оживленно "заливал". Анечка смеялась.Расказчик сделал зверское лицо,широко развел руки в стороны,как это делает,оправдываясь перед супругой,бывалый рыболов,в очередной раз вернувшийся домой без единой рыбешки:"Ты представляешь?..В последний момент во-от такая сошла...".
  Супруга же потешалась над своим недотепой:"...в такую-то даль...
  недоспал...кормил комаров...не понимаю...".
   После третьего тоста,традиционно "за тех,кто в море",со счета сбились.Мужчины,дабы не пьянеть,пили "по единой";женщины чаще воздерживались.Садились за стол и опять танцевали,о чем-то спорили,
  смеялись... Время бежало быстро.
   Давно замечено,что трезвый офицер в служебной обстановке о службе говорит лишь в силу необходимости,о политике и того реже.Политика - вещь скучная,это как дважды два: мы за "мир,труд,май",а они - собаки серые,империалисты проклятые - обстановку накаляют и что-то там разжигают...
   Трезвый офицер на службе без нужды и охотно говорит о женщинах.
  Женщина... Это удар молнии, что-то многоликое,бесконечное,
  противоречивое,неиссякаемое...
   Зато во хмелю и вне службы наверх очень часто всплывают вопросы слжебные.
  -...в "Инструкции по использованию средств движения" говорится не так...,-помахивая вилкой перед носом Славика,оживленно доказывал Минька.
  -Не-ет...ты сам не знаешь "Инструкции...",-защищался Славик.
  "Кажется,пришли в норму",-глядя на спорщиков,подумал Юрий.
   Вообще-то,у каждого своя "норма",и понятие это очень субъективное. "Норма - это душевное состояние,-поучал иногда Славик.- Здесь главное не сколько выпил,а как на душу ложится. Я,например,ищу глазами самую страшненькую даму; пью и смотрю на нее,пью и смотрю... А когда начинаю влюбляться - все! норма!".
   Юрий наклонился к Танечке:
  -Потанцуем?
  Танечка согласно кивнула головой и поднялась со стула.
  -...ты дублируешь машинным телеграфом...,-доносился сбоку Минькин голос.
  -Что это они все о службе и о службе?
  -Так надо.Обычное дело...
  -Юра,а Слава хороший человек?
  -Хороший. Я его уважаю,на него можно положиться. А к чему такие вопросы? Собралась замуж?
  Она лишь мило улыбнулась.
  -Ну,извини...,-повинился Юрий,-люди мы простые,к политесам не приучены.
  У нас вообще все на мате держится,а потому и мат крепкий.
   "А ты,девочка...,-затанцевало в мыслях.-Ишь,вопросики...Снять бы с тебя штанишки и размяться на счет "раз-два",да так,чтобы...".
   Она будто вникла в греховные его мысли и вызывающе улыбнулась:
  "Ну-ну...что у тебя там?.. Показывай...".
   Славик опомнился первым:
  -Саша,а тебе не кажется,что мы сейчас странно смотримся? Пробные обороты давать надумали... И где? За этим столом.
  -Заговорились,-согласился Минька.-Анечка,а гитара в этом доме есть?
  -Я сейчас...
  Анечка принесла гитару,передала Миньке.Минька бережно погладил деку,тронул струны,вслушался:
  -Хороший инструмент.Звучит...,-потом он снял китель,бросил его на спинку дивана и выжидательно глянул на притихших слушателей:- Споем?
  -На твое усмотрение,Саша,-предложила Марина.
  -Добро!-согласился Минька,взял вступительный аккорд и запел:
   Все говорят,что моряки большие пьяницы;
   Все говорят,что моряки блатной народ;
   Но,если б знали вы,как служба долго тянется,
   Как надоел и опостыл подводный флот.
  
  С минькиным реликтовым кителем Юрий и все окружающие со временем свыклись.Никаких эмоций он уже не вызывал.Но сейчас,когда китель мирно висел на спинке дивана,в минькиной экипировке Юрия что-то смущало.Что это было,Юрий осознал не сразу,но это "что-то" все же присутствовало.
  Взгляд непроизвольно скользил с одного предмета на другой: брюки,белая сорочка,ремень,сорочка,запонки... И все как будто на месте. Но,стоп! Вот же... Вот... Левая пола у сорочки отсутствовала.Она была оборвана сантиметров на пять выше брючного ремня и искусно маскировалась на фоне белой футболки.
   Минька ничего не замечал,он забыл обо всем,он сросся с гитарой в одно целое. Расстворись в воздухе Она - исчезнет Он,и потеряется песня... Пел Минька самозабвенно;голос его то затихал,то крепчал и будто выплакивал то потаенное,во что не поверят - да будет высказано оно в обычном разговоре.
   Юрий тронул Славика за плечо.
  -Что?..,-заслушавшись песней не сразу отозвался тот.
  -Смотри,-глазами показал Юрий.
  Какое-то время Славик не мог сообразить в чем же дело.
  -А-а... ты об этом...,-и буднично пояснил:- Не обращай внимания,это он иногда на подворотнички для кителя обрывает.
  -А-а-а... почему разделся?
  -Ты что,дядя?.. Ты совсем "ку-ку"?.. "Под газом" он! - повысил голос Славик.
  -Что с газом?- не поняла Танечка.
  -Да вот,Юра говорит,что в "шампанском" много газа - в нос шибает.А я говорю - пей водку.
  Минька ничего не слышал.Он пел:
   Идем за боны,значит,снова в море.
   Дорога в море - не дорога в рай.
   Быть может больше не увидим звезд и солнца
   И,так случится,не вернемся в этот край.
  
   У перископа командир стоит уверенно,
   Завидя транспорт,подает команду "пли!".
   Торпеды вышли,и нас чуть-чуть накренило,
   И враг пошел на дно,пуская пузыри.
  
   Ну как не выпить здесь,не закусить сухариком;
   Пусть говорят,что моряки блатной народ.
   Но если б знали вы,как служба долго тянется,
   Как надоел и опостыл подводный флот.
  -Хорошая песня,- со вздохом сожаления сказала Анечка.
  -Хорошая,-согласился Славик,-но ты не верь ей: что бы там ни гоорили - без моря скучно. Там жизнь...
  
   Марина ушла около полуночи. О чем-то пошепталась в дверях с Анечкой,сделала напоследок компании ручкой и ушла. Никто ее не провожал,а она не напрашивалась.
   Юрий присел в прихожей на банкетку.Рядом на подстилке скучал Кузя.
  -Что,шерстяной?.. Никто с тобой не играет,никому ты сейчас не нужен.Скучно!
  Пес привстал,благодарно ткнулся в руку холодным носом.
  -Чего там... Лежи...
  Юрий неуверенно поднялся на ноги,покачиваясь,прошел в ванную.Зачем-то полным напором пустил холодную воду,приблизил к зеркалу лицо.
  -Нажрался,сволочь?-голосом замполита Владимира Николаевича Фокина миролюбиво поинтересовалось зеркало.- Каков огурец... полюбуйся...
   Юрий всмотрелся: оттуда,из глубины зеркальной глади,вдруг начало проявляться лицо. Оно проступало все отчетливееи резче,с лихорадочным блеском в глазах и чахоточным румянцем на скулах. Его лицо...
  -Наж-ж-рался...,-согласился Юрий,-но я не сволочь... Не надо... Я лучше тебя...пока... Я никого не топтал сапогами собственных амбиций и в
  подлости себя не уличал...
  -И куда ты сейчас?
  -Куда?.. Не все ли равно?.. Домой...спать пойду...или Таню провожать...
  Он оперся руками о края раковины,опустил голову. Сколько так простоял - неизвестно. Наверное,недолго. Очнувшись,отрицательно мотнул головой и сквозь зубы едва слышно выдавил:
  -Нет...,-и опять,-нет...нет...
  Мы можем только догадываться что и кому он доказывал. Он перекрыл воду и в наступившей тишине отчетливо услышал за дверью голос Славика:
  -Сейчас идем к тебе,заварим крепкого чая...
  Славик не спрашивал разрешения,в его голосе не было просительных ноток. Он говорил обо всем,в том числе и о чае,как о деле уже решенном,
  повседневном,повторяющемся. Его молчаливым собеседником,без всякого сомнения,была Танечка.
   Желая произвести как можно больше шума и выразить тем самым свое отношение к происходящему,Юрий поддал дверь ногой,но та,на удивление,
  распахнулась легко и почти бесшумно. Славик и Танечка стояли тут же,за дверью. Преобладая ростом,Славик навис над Танечкой как волк над беззащитным ягненком,прижал к стене,касаясь телом ее груди. А она, в обычной своей манере,закинув назад голову,смотрела на Славика снизу вверх,улыбалась и молчала.
   Славик недовольно уперся взглядом в Юрия:" Чего уставился?..Иди спать,с тебя хватит...". "А ничего!..,-взглядом же отрезал Юрий.-Съешь!"
  Он прошел в гостинную,упал в кресло.Хмель подкрался внезапно,повязал и ноги,и сознание. Последнее,что он слышал,все тот же голос Славика:
  -Саша,слышишь?.. Мы двинули...
  -Отваливай давай...
   "Отваливай?.. Куда отваливай?..",-запоздало удивилась мысль,а тело вдруг рванулось туда,к выходу,на голос Славика...
   Часы отсчитывали новые сутки.
  
  -Подозрительно - Юрика не слышно.Пойду взгляну,-Сказал Минька,закончив вытирать очередную тарелку,положил полотенце на стол и вышел из кухни.
  -Аня,иди полюбуйся на это чудо,-со смешком в голосе почти тотчас позвал он.
  -Что там?
  -Иди,не пожалеешь.Ты такого в жизни не видела...
   В прихожей,на собачьей подстилке,как и рекомендуют медики - на правом боку,подтянув ноги к подбородку,умиротворенно спал Юрий. Он спал и во сне улыбался. Пудель Кузя сидел рядом и,казалось, с укоризной поглядывал на спящего.
  -Чужую жилплощадь занял и улыбается,рожа несознательная.-Минька вопросительно посмотрел на Анечку:-Куда сваливать тело,хозяюшка?
  -На диван,-заспешила Анечка.
  -Поднимайся,-Минька потянул спящего за руку,-поднимайся...
  -Шерстяного давай...,-не открывая глаз,еле слышно пробормотал Юрий.
  -Замерз что ли? Вставай,тебе говорю.Идем на диван.
  -Оставте меня... Не верю...Где мой друг - Шерстяной?.. Шерстяного ко мне!!!-взревел Юрий.
  -Ну-ну,-Минька потрепал буяна по щеке,- успокойся. Идем на диван.
  -...иг...па-ашли... Всем...одеть сапоги и противогазы...
  -Ну,хватит,-Минька захватил Юрия сзади,замкнул кисти на его груди,как это делает борец,готовящийся провести бросок через грудь,и поволок его к дивану.
  -Тяжелый...,-ворчал дорогой Минька,-шибко умный,наверное,а потому и потух быстро. Другие ночь напролет квасят,а утром на службу.Это я понимаю...
  Он бросил Юрия на диван,стянул с него тапочки,постоял в сомнениях: оставить тело как есть или перевернуть лицом вниз...
  
   Анечка и Минька пили кофе.
  -Бери пирог,-придвигая к Миньке тарелку с нарезанным пирогом,не предложила,а попросила Анечка.-Кушали,кушали,а съели мало.
  -Спасибо,что-то не хочется. Если можно - еще кофе?
  -Можно и кофе,а пирог придется отдать тараканам.
  -Каким тараканам?.. Как можно вообще так говорить,когда в мире еще много голодных офицеров.
  -У тебя красивая жена?
  -Почему ты об этом спрашиваешь?
  -Кольцо,вот,носишь... Военные обычно не носят,говорят,что Устав не позволяет.
  -Привычка... исключительно для самозащиты.А жены у меня нет,хотя еще и не развелись.
  -Любишь ее?
  -Честно сказать,теперь даже и не знаю.
   Он знал... И не то,чтобы знал;скорее,где-то в глубине его души, подспудно еще теплилось что-то от того Первого и Главного; и это "что-то" тревожило,саднило,вызывало смятение.
   И давно было все передумано: она - самая,самая... Но вместе они уже не будут и никогда не пройдут по улице,взявшись за руки; и все потому,что прожив с ней без малого четыре года и узнав лучше,он не мог и не хотел принять ее такой,какая она есть; а она в силу характера и собственных взглядов на жизнь ни при каких обстоятельствах не придет и не скажет:"Вернись.Попробуем все сначала и будем жить по-другому".
   Александр улыбнулся,улыбнулся с горькой иронией:
  -Ты понимаешь,она считала,что офицеры - люди особенные,непохожие на других,необыкновенные... Она считала,что нами можно бесконечно гордиться,восхищаться и сегодня,и завтра,и всегда... Она просто не читала "Поединок" Куприна. А на поверку все оказалось гораздо прозаичнее: уж я-то знаю,что все мы - самые обыкновенные,а иногда и просто заурядные люди и людишки... Пьем,едим,спим,потеем,носим грязное белье,завидуем и даже иногда,пардон,воздух портим. Как говорится:"плоть от плоти советского народа". Не слишком забавно получается?..
  -Нет-нет,продолжай,интересно.
  -Интересного во всем этом,положим,мало.А если тебе еще и доказательства требуются,сходи в соседнюю комнату - доказательства лежат на диване.
   А в общем-то все довольно заурядно. Она жила у родителей,а ко мне,на север,наведывалась как в гости: на два-три месяца и в основном зимой.И все ее раздражало: полярная ночь,сопки,холодное море,черные дороги... Их зимой шлаком посыпают. И настроение у нее пейзажу под стать. А тут еще и я,враг народа,иногда домой заявляюсь и внимания к себе требую. Ссорились часто,а уж перед ее отъездом - то как закон. Погостит,тряпок закупит и домой,к родителям...
  -И что,всегда так плохо жили?
  -Ну почему?.. Появлялось иногда в разгар полярной ночи солнышко над горизонтом; были и хорошие дни,и недели... Особенно,когда из похода возвращался или сам в отпуск на Большую Землю приезжал: где-то уступишь лишний раз,где-то сделаешь вид,что не заметил. Одиночество,оно подчас и плохое хорошим делает. Я на свой счет не заблуждаюсь - знаю,что не Ангел.
  -А потом?..
  -Любопытно?..
  -Я ничего...ты сам начал,-смутилась Анечка.
  -Да,конечно... Я,например,считаю,что в семье должны присутствовать хотя бы уважение и понимание.О любви даже не говорю. Нельзя жить с человеком,который тебя не уважает или не понимает. В общем,однажды она назвала меня трусом...
  -Может,справедливо?
  -Нет! Я так не считаю!-голос прозвучал непреклонно и зло.-Я себя еще уважаю. А у нее комплекс... неприятия собственной вины. Виноваты все и всегда,но не она. Разбил тарелку - "повернуться не умеешь"; разобъет сама - "поставили под руку". Так и жили. А по поводу трусости... Что тебе сказать,Аня?..Гостили мы у ее родителей,точнее - гостил я. У них частный дом: сад,огород,забор,собачка на цепи,ну, и все остальное... И как-то раз эта самая собачка голову из ошейника высвободила и бегает вдоль забора - дыру ищет. Тестя дома не было,с собакой всегда он управлялся. Изловили мы пса и пытаемся ошейник одеть. А пес с норовом - сободу почуял и будто осатанел:вырывается,рычит,зубы скалит... И черт его знает,что у него в собачьей его голове. А меня в детстве собака сильно покусала - это я хорошо помню. А незадолго до этого случая соседского пацана свой же барбос за ухо тяпнул,когда на цепь сажали.
  И мне,признаюсь честно, было не по себе.
   Долго мы возились с собакой,а жена мне потом и говорит:
  "Трус ты.Другой мужик так бы на собаку рыкнул,что она...".Зачем вспоминать?-Минька замолчал.
  -И ты ее ударил...
  -Ударил,- спокойно подтвердил Минька.-Пощечину дал...Сам того не ожидал... Но не хотелось ничего ни доказывать,ни спорить. Оделся я и ушел. И всю ночь бродил по городу... И все во мне клокотало,кипело;
  казалось,остановлюсь на минуту,и произойдет что-то нехорошее...Вот,
  акула...она постоянно в движении,покой для нее - смерть.И я тогда...
  не знаю...
   Меня иногда спрашивают родственники и знакомые,а страшно ли служить на подводных лодках? Как по мне,то не страшно.И привык,и многое знаю... А вот им представить себя на моем месте страшно,но улицу в недозволенном месте или на красный свет переходят без опаски и колбасу сомнительного происхождения едят с аппетитом. А страх...он порождается неизвестностью,ожиданием неизвестного и непредсказуемостью. Все нормальные люди когда-нибудь и чего-нибудь боялись. А,значит,грешен и я,но не трус...
   В общем,собрал я утром чемодан и уехал,а на прощание сказал "любимой":" То же мне - судья...Вот и сиди теперь у своего старого корыта.Может быть кто-то новое подарит,а меня уволь".
   Он ничего не забыл. Себя не винил. О произошедшем вспоминал с горечью,но без раскаяния. Прощать,а тем более просить прощения,не собирался.
  -А ты,Анечка...ты как думаешь?..
  -Глупо...Два глупых и упрямых ослика решили показать характер. А что ты хотел услышать?
  Минька неопределенно пожал плечами:
  -Правду...
  -Наверное,у каждого своя правда,-взвешивая в себе услышанное,медленно произнесла Анечка.- Даже об одной вещи можно рассказать по-разному. Я не во всем осуждаю ее и не во всем согласна с тобой.Ладно,не будем... Ты не должен был мне рассказывать,все это слишком личное. Поздно уже...
  Тебе где постелить?
  -Может,уступишь полкровати?- он положил руки на ее плечи.
  -Не хами,Саша...,-Анечка мягко отстранилась,- тебе не идет, и потом - у меня дела...
  -Какие дела могут быть в три часа ночи? Посуду мы перемыли...
  -Какие?.. А те самые,что раз в месяц бывают у каждой женщины.
  -Причина уважительная,- согласился Минька.
  
   Юрий проснулся под утро. По оконным стеклам в бликах уличных фонарей лениво сползали капли. Опять дождь...Напротив,под стеной, стояла раскладушка,и лежащая на ней фигура,обратившись к Юрию затылком, отвратительно громко храпела.Быть может этот храп и явился причиной пробуждения.
  "Кто это?-роем закружились мысли.-Славик,кажется,ушел...Наверное,
  Минька или анин отец... Хотя нет...отец бы спал на своей кровати...".
   Финал вечеринки просматривался с трудом: Славик ушел с Танечкой...а потом...потом...
   Юрий вдруг вспомнил,как сидел в прихожей,обнимал пуделя за шею и, заглядывая в черные собачьи глаза,слезливо доказывал:"Один ты у меня и остался друг - Шерстяной... настоящий друг... Ты мне веришь?..".
   Пудель,пытаясь вырваться из объятий,отчаянно крутил головой: он не умел разговаривать,но отказывал в доверии. Все его естество,
  казалось,кричало:"Не-ет!!! Тамбовский волк тебе друг,пьяная ты морда! А
  я...я - трезвый и умный пудель Кузя,всеобщий любимец. Мне Танечка стрижку сделала :"скандинавский лев" называется; а Марина попонку сшить обещала...".
   Вспомнил,как зашел в туалет,кажется,закрыл дверь на задвижку,и здесь его кругами повело по стенам... Дальнейшее окутывал беспросветный мрак. А сейчас он лежит на диване,и ,хотя голова не болит,чувствует себя очень скверно. Так и пролежал до света,ворочаясь с бока на бок затекшим и словно побитым телом,временами впадая в беспокойное забытье. Юрий слышал,как этажом выше трезвонил будильник,а через некоторое время за стеной нарочито бодрый голос ведущего зачастил:
  "Добр-рое утро,товарищи! Приступаем к утренней физической зарядке! Встанте прямо...",- и тут же бойко ступило пианино. Слышал,как поднялась Анечка,и сдвоенный щелчок отпираемого дверного замка: вернулся из ночной смены отец.
  -Привет,папуль...
  -Здравствуй,доча... Как посидели?
  -Все хорошо... Немножко припозднились. Я ребят в гостинной уложила. Ругаться не будешь?
  -Нет,хозяюшка,не буду.
  -Покушаешь? Я сейчас все разогрею,накрою; а Кузю сама выгуляю...позже.
   Валяться дальше не имело смысла. Минька по-прежнему храпел,но уже не так громко и в другой тональности.
  -Па-адъем!- громким шепотом в самое Минькино ухо скомандовал Юрий.
  -А-а...,- непонимающе вскинулся Минька и сейчас же успокоился,- а-а,это ты... Что,уже утро?
  -Еще спрашиваешь. Вставай,"наши" в городе.
  -Это которые?.. Хотя - все равно приятно...,-он зевнул.- В первую очередь нужно взять в свои руки виноводочный магазин,ресторан,
  автосервис,универмаг; во вторую - роддом,почту,вокзал,телефон,телеграф и мосты... Да,батенька,мосты...Можно я еще минут пятнадцать придавлю в ожидании вестей из Смольного?..
  -Не получится, Анин отец вернулся.
  -Это меняет дело.Сматываемся.
  Кряхтя и чертыхаясь,Минька принялся натягивать брюки.
  -Плохо расслабляться в домашней обстановке,- рассуждал между делом он,- ни тебе запаха носков...и подушки мягкие,а спится все равно плохо.В окопе оно привычнее.
   Воспаленными от недосыпания и спиртного глазами,помятым лицом,
  суточной щетиной и всклокоченной шевелюрой он походил сейчас на бабуина,о чем Юрий тут же ему и сообщил. И услышал в ответ:" А ты вчера был похож на "Му-Му";жаль,что не видел;вместе бы и посмеялись.
  В комнату заглянула Анечка.
  -Уже проснулись? Очень хорошо. Идемте,я вас чаем напою.
  -Может,не надо?.. Мы пойдем...,-неуверенно отозвался Юрий.Знакомство с главой семьи в планы не входило.
  -Идемте же!- весело потребовала Анечка.- Я вас папой познакомлю.
   За столом в кухне сидел приземленный житейскими заботами средних лет мужчина в чистой байковой сорочке,трикотажных спортивных брюках и тапочках без задников. У него было все: дети,-сын и дочь,-которых он боготворил,была квартира и скучная посменная работа. За столом сидел очень добрый человек,и всякий,взглянувший на него,непременно распознал эту его слабость.
  -Присаживайтесь,ребята,покушаем,чаю попьем...
  Стол не содержал и намека на спиртное.
  -Меня зовут Леонидом Павловичем. Да садитесь же,ребята.
  -Садитесь,-подтолкнула сзади Анечка.- Вчера были смелее...
  -Сейчас бы пивка холодненького,батя,-разрядил обстановку Минька.
  
   Славика Юрий застал в кровати.
  -Давно вернулся?
  -Часов в пять... Все бестолку...
  -Что бестолку?
  -До утра ломалась.И коньяком угощала,и шоколадом,а потом к сестре ночевать ушла. Я думал, вернется... Не вернулась. У нашей Танечки буйная фантазия: вообразила себя в фате,в белом платье и рядом меня в
  парадном "пинжаке" с кортиком на боку. И это в первый же вечер... Извращенка. А что,говоришь, у тебя в пакете? Кефирчик...уважаю,-Славик отрезал уголок пакета,сделал несколько глотков, и лицо его прояснилось.- А ты,конь,никак поспать собрался?
  -Ну и собрался,- раздеваясь,отозвался Юрий.- В воскресенье и не выспаться.
  -А я бы на твоем месте не торопился.
  Не успев принять горизонтальное положение,Юрий завис над кроватью точно Пизанская башня.
  -Не томи,Слава. Сказать чаво хошь,аль попросить об чем?
  -Прибегал оповеститель: мичманок твой по-крупному залетел. Сейчас в комендатуре парится.
  -Кто такой? Что натворил?
  -Домарев. А что натворил,извини,брат,не знаю. Сходи в часть,в комендатуру... А то ведь завтра,когда начнутся разборки, разведешь руками и скажешь:" Не видел,не слышал,не зна-аю...".
  -Ну ты змеевик!- восхитился мудростью старшего товарища Юрий,возможно,
  ассоциируя красноватый после вчерашнего застолья нос многоопытного наставника с известной частью самогонного аппарата.-Непременно так и сделаю.
  ...................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................
   После обеда мороз отпустил,и пошел снег:не тот колючий и холодный,что ненадолго приходит с зарядом;но мягкий,пушистый,без ветра.
  Сначала падал робко,даже нехотя; но вскоре,осознав свою правоту, повалил сплошной стеной. В мягкую шубу одел дорогу,санпропускник,пирс, корабль. Даже чайки,скользящие по воде,оделись в белые шапочки.
   "Будет работы,-думал Юрий.Он стоял,глядя на воду,у носовой оконечности корабля. Стоял с непокрытой головой,в ватнике и легких сандалиях.- Завтра с утра всем экипажем скребки,лопаты в зубы и на снег.А может быть уже сегодня вечером...".
   Юрий заступал на вахту дежурным по подводной лодке.Вахта привычная - уже год как тянет.Но,Бог ты мой,как он не любил эти последние часы и минуты перед заступлением: ожидание и проворачивание в мыслях всей трудоемкой и не очень приятной цепочки предстоящих мероприятий.
  Другое дело,когда уже заступишь,когда ощутишь на своих плечах бремя огромной ответственности и власти государственного человека.Когда после развода вахты,отряхивая на ходу снег с ботинок,спустишься с пирса в центральный пост,когда отрывисто и властно будешь отдавать команды, делать запросы и необходимые записи в документации,торопливо доедать ужин,отрабатывать вахту,обходить с проверкой отсеки...Тогда не останется времени на обыденное и мелкое... Все отойдет в сторону.
  
   На соседнем пирсе,невзирая на снегопад,загружали на корабль продовольствие. От машины к кораблю,размахивая руками,кого-то на ходу матеря, метался высокий,в кожаной "канадке",мужик.
  "Интендант...,-мысленно отметил Юрий,-упитанный как и наш Михельсон".
  -"Севастьяновцы" завтра уходят на Камчатку?..Да,товарищ старший лейтенант?-спросил за спиной верхний вахтенный.
  -Уходят,-односложно отозвался Юрий.
  -А вы были на Камчатке?
  -Приходилось...четыре года назад.
  -Понравилось?- не отставал вахтенный.
  -Как тебе сказать...далеко очень: из Москвы девять часов самолетом без посадки. Летом может быть и хорошо,а я зимой был. Вечером выйдешь на улицу: солнце большое,красное...за сопки садится; а у тебя такое ощущение - вот он,Рыбачий;и нет больше на земле ничего ни впереди,ни сзади...Только Рыбачий... Край света.
   Юрий постоял еще немного и поднялся на корабль. В отсеках витала атмосфера ожидания. Ефимов оказался пророком - на корабль ожидали командующего флотом. И ожидали на завтра. Туда-сюда шныряли флагмана. Даже самые степенные и важные из них враз утратили степенность. Проверялись и корректировались документы,карты,схемы; передвигались ящики,шхерилось по кандейкам и пряталось в дальние углы,за обшивку кают,за трубопроводы,за кабельные трассы ВСЕ,что могло бы вызвать малейшее неудовольствие старших товарищей. Одним словом - корабль "шуршал".
  -Где Александров?!-метался по центральному посту помощник командира.-
  Иванов,достанте мне Александрова!.. Или нет,пусть он сам найдет меня!-кричал уже вслед выбежавшему Иванову помощник.-Срочно!..
  
  -Освобождай место,- толкнул в плечо клюющего носом Андрея Брусова Юрий.
  Тот приподнял голову,взглянул из-под надвинутой на глаза шапки-ушанки,
  нехотя поднялся.
  -По местам стоять к проверке прочного корпуса на герметичность!- скомандовал по громкоговорящей связи Юрий.
   Он собрал доклады вновь заступающей вахты,проверил состояние захлопок системы корабельной вентиляции и других забортных отверстий, скомандовал задраить верхний рубочный люк и пустить вытяжной вентилятор. Десятки раз подаваемые команды... Все шло своим чередом:
  Юрий принял оружие,документацию,доклады вахтенных о приеме отсеков, состоянии главной энергетической установки,аккумуляторной батареи;наличии воды,масла,топлива;сменил верхнего вахтенного... И все это в темпе,в темпе...
   И в этом темпе,за исключением трех-четырех часов беспокойного,
  тяжелого,в одежде,с пистолетом под подушкой,сна,ему надлежало станцевать предстоящие сутки,чтобы на финише опять прогуляться в тапочках по заснеженному пирсу,посмотреть в звездное небо,снять с натруженной головы будто приросшую за сутки шапку,выпить с друзьями чайку в каюте и,вытянувшись во весь рост на кровати,закинув руки за голову,уже в который раз сказать себе же самому:"Все познается в сравнении.Жизнь - хорошая штука".
  
   Третий час шла большая приборка.Мыли подволоки,переборки,щиты,
  мыли трюма.
  -Прекратить хождения по кораблю,палубу мыть!-объявил по громкоговорящей связи Юрий. Предварительно он собрал и отработал вахту, но посвятил этому не два часа,как положено,а наскоро: по полной схеме не позволяла приборка. А сейчас,склонившись над вахтенным журналом,Юрий
  делал запись "для прокурора" о том,что вахта отработана на пять с плюсом,а потому корабль ни при каких обстоятельствах не утонет,не сгорит и не взорвется.
  -А что с картой?..-послышался из рубки голос штурмана.
  -Максимов сказал - переделать.
  -Привязался...черт.Ты папу Хренова не застал... Голова,скажу тебе...Он бы и Максимова,и других не в меру рьяных быстро на короткий поводок посадил бы.
  -Шутишь...
  -Нисколько. Он это умел. Как-то сдавали задачу,набежали флагмана, накопали по самые уши. В общем, все - дерьмо,весь корабль в дерьме. Вот командир дивизии и спрашивает Хренова:"Хрэнов,какая помощь от штаба вам нужна?" А папа Хренов разгладил усы и простодушно отвечает:"Прошу объявить экипажу дополнительно организационный период. Прошу на этот же
  срок прикомандировать ко мне в помощь всех флагманских специалистов".
  "Я не против,-говорит комдив.-Товарищи офицеры,после ужина все на корабль к Хрэнову. Находиться там ежедневно до устранения недостатков".
   А как посидели флагмана в прочном корпусе дня три до двадцати двух часов,так и запели на разные голоса:"Товарищ командир,товарищ командир...в вашем экипаже все окей...Лучше и быть не может".
   Стрелки часов вплотную приблизились к двадцати двум.С этого момента сломался привычный ритм службы,все пошло наперекосяк. Не было
  другой такой же бестолковой вахты в жизни Юрия ни до,ни после. На второй и на третий день он переживал случившееся сердцем,на четвертый -
  с досадой поморщился; а через неделю,вспомнив о былом,просто улыбнулся.
  
  -Готов?- окидывая пытливым взглядом заступающего на верхнюю вахту штурманского электрика Сафронова,спросил Юрий.- Кальсоны одел?.. шапочку побольше...Так,хорошо...
   Юрий вскрыл сейф,выдал Сафронову АКМ.
  -Полезай наверх,я следом.
   Юрий сунул в карман ватника магазин с патронами,еще раз огляделся и шагнул к трапу. Оружие,согласно инструкции,перезаряжали на дальней оконечности пирса. Руки привычно легли на перекладину трапа,
  сосредоточились,будто спринтер перед выстрелом стартового пистолета,и стремительно побежали вверх. Раз-два,раз-два...Юрий миновал боевую рубку и едва перебросил тело через верхний рубочный люк в ограждение рубки,как услышал предательский звук падающего предмета: "цок-цок-цок..." Так камешек,сорвавшись с карниза,"цокает" по уступам скальной стены,чтобы приземлиться на дне пропасти. Карман ватника сразу полегчал.
  "Черт..,-скрипнул зубами Юрий,- в рубку или в центральный пост упал. Плохо,если от удара вылетел патрон,попробуй найди".
   Он спустился в рубку,потом в центральный пост - магазина нигде не было. Он опросил вахтенного - сверху ничего не падало. Юрий еще раз поднялся в рубку,осмотрелся,заглянул под настил...Если бы в рубке на белой салфетке стоял графин с водой,Юрий заглянул бы и под него; но в рубке ничего не было.
  "Утопил!-родилась паническая мысль.- Упал в щель между рубкой и ограждением,а потом соскользнул в море".
   Мысль эта из облачка разрасталась в тучу. Он представил,как придется писать бесконечные объяснения,беседовать с "романтиками" из Особого отдела - парнями "со стальными,насквозь пронизывающими глазами и поднятыми воротничками"; как привезут сюда водолазов и как долго ему будут об этой истории вспоминать...Быть может,задержат очередное звание,и на весь его почти бузупречный доселе послужной список ляжет огромное чернильное пятно. Юрий даже зажмурился ,представив все это воочию,и,дабы прогнать наваждение,несколько раз сильно тряхнул головой. И будто сразу полегчало: и "парни",дружелюбно пожав руку,отошли в сторону; и со дна морского прекратил отчитываться водолаз:" Сорок секунд - полет нормальный...".
   Поиски продолжались.Юрий еще и еще раз осмотрел боевую рубку, прополз за щитами в отсеке... ОН подключил к поискам и вахтенного центрального поста,и своего помощника. Шел первый час ночи,и помощнику полагалось отдыхать,чтобы позднее,в два часа ночи,поменять Юрия. Юрий поднял с постели матроса из боцманской команды. Тот стоял перед Юрием, сонно щурясь на свет лампы,покачиваясь с пятки на носок,с трудом воспринимая происходящее.
  -Миша,нужно осмотреть надстройку в районе рубки,-сказал Юрий.- Оденься, возьми фонарь...
  -Хорошо,- покорно ответил Миша и принялся одеваться.
   Старпом также был в курсе произошедшего.
  -Ищите!- был его ответ.-Ищите...Потерять магазин с патронами - это ЧП.
  Вы представляете?..
   Он не договорил,да и к чему: ...в углах каюты снова зашевелились "парни" и водолаз со дна морского севшим голосом доложил:"Кх,кх...
  Видит Бог - я ни хрена не вижу. Василий Платонович,кх-кх..., в приказ его,разжаловать стервеца: был старшим лейтенантом - будет старшим матросом. Так его...мать...".
  -Что потеряли,мужики?- Вова Степанов,дежурный по ракетной боевой части,
  спустился сверху,с перекура.
   Степанов был снобом и брюзгой,каких мало.В экипаже его недолюбливали,и в друзья к нему никто не набивался.Ходили слухи,что иногда,по вечерам,запершись в каюте, он в одиночку употребляет "горькую".
   В лучшие времена Юрий уклончиво ответил бы:"Да так...". Но сейчас...
  -Магазин?..-поразился Степанов.-Одна-а-ко! Если бы один-два патрона...
  Я бы тебе нашел.
   Он тоже подключился к поискам, он же и нашел треклятый магазин там, куда десятки раз заглядывали и Юрий,и его помощник: в боевой рубке,под паелами, в шахте командирского перископа.
  
   В "центральном" было тепло,лишь по ногам тянуло стекающим сверху, через рубочный люк,холодом. Точно зуммер сигнализации, но очень-очень тихо и тоньше,как самая тонкая струна в гитаре,пели несущие круглосуточную вахту приборы. Пение это различалось лишь в полной тишине спящего корабля.
   Юрий скукожился в одном из кресел. Он не сидел и не лежал, часто менял положение тела (и так,и эдак было неудобно),он спал и не спал. Сейчас ему полагалось отдыхать,но коль время свое он бездарно потратил на поиски магазина с патронами, отдыхать отправил помощника.
   ...Из глубин подсознания вдруг всплыли большие,зеленые и такие знакомые глаза; рот, с припухшими,как у девчонки-подростка,свежими губами; уложенные улиткой густые рыжие волосы... В лучах полуночного солнца Она сидела на сером,с красными вкраплениями,отполированном тысячелетними ветрами гранитном валуне и тихо плакала. И робкие Ее слезинки,ни к кому,собственно, не адресованные,проторенными дорожками медленно опускались по лицу. Девушка смахивала их тыльной стороной ладони, а они вновь и вновь рождались в уголках ее чистых глаз...
  -Почему ты плачешь?- Юрий коснулся пальцами Ее волос.
  -Я боялась,что ты не придешь...
  -Глупенькая...я не мог пройти другой дорогой.
  -Это правда?..
  -Правда. Как тебя зовут?..
   Будто ветер прошелестел - видение подернулось рябью и исчезло. На смену ему пришло другое... Насколько хватало глаз - столики,столики и столики... эстрада,площадка для танцев.
  -Генерал!-услышал Юрий.-Генерал!
   Он огляделся: за одним из столиков сидели Кошкин,Любимов и Славик. Кошкин призывно махал рукой.
  -Где ты ходишь?-набросился он на Юрия.-Мы уже и заказ сделали: салат, шашлыки,водка...огурчики соленые.
   Выпили по первой,по второй...потом танцевали под гармонь. Танцевали кто как умел,а гармонист наяривал "Яблочко".
  -А хороша музычка,- приговаривал Славик.- У нас, в Москве, так не умеют: пресно,без души...
  -Вас можно?-поинтересовалась крашеная блондинка.
  -Меня?- удивленно переспросил Юрий.
  -Вас,вас... А вы не знаете почему,если девушка красивая, к ней пристают мужчины?
  -И кто же это к вам пристает?
  -Ну,я не знаю...,-зарделась блондинка.- Я думала,может,вы... У вас такие глаза...
  -Это вы напрасно...,- отмежевался Юрий.- Я занят... И вообще - водки хотите?..
   Юрий наполнил стакан водкой.
  -Неужели вы это выпьете?- удивилась блондинка.
  -И выпью, и закушу! Морякам это пыль,мадам.
  -Мадемуазель,-поправила блондинка.
  -Так вы девушка?- удивился Юрий.- Впрочем,водка ждать не будет.
   Юрий одним глотком махнул стакан,закусил огурцом... Потом они вчетвером провожали блондинку домой,а ее волновал все тот же вопрос:
  "Почему,если девушка красивая, к ней пристают мужчины?"
  -А ты не дрейфь,- успокоил ее Славик,- мы не такие: и приставать не будем, и другим не позволим.
   Юрий чуть отстал,а когда завернул за угол дома,то обнаружил вдохновенно целующихся Кошкина и блондинку.
  -Что это вы тут делаете?-опешил он.
  -Прощаемся,-неохотно оторвавшись,пояснил Кошкин.
  -Прощаетесь?.. Дай-ка и я попрощаюсь...
   Горечь прощания смягчила банальная житейская суета:
  -Центральный!- раздался из динамика голос верхнего вахтенного.- Центральный! Прибыл дежурный по живучести,просит разрешения пройти на корабль.
  -Пропустить,-коротко распорядился Юрий.
   Дежурный по живучести на корабле не задержался. Прошел до шестого отсека,записал несколько замечаний:"Вода в трюме четвертого отсека. Не опломбирован путевой клапан воздушно-пенной системы пожаротушения во втором отсеке...". После его ухода Юрий вернулся к прежнему занятию: опять же спал и не спал... И так до шести утра,до подъема экипажа.
   Вместо зарядки старпом вывел всех на расчистку пирса и подъездных путей. Снегопад прекратился еще до полуночи,но снега выпало с избытком. И сейчас его сбрасывали в море лопатами,соскребали скребками,подрезали цепями...
   Наступивший денек сулил большие хлопоты. Еще до конца не расквитались с пирсом,как невидимый горнист в лабиритах кишок протрубил к завтраку,и помощник командира увел экипаж в столовую. На корабле осталась лишь вахта. Завтрак,обед и ужин для нее привозили на машине.
  У контрольно-дозиметрического пункта помощник дежурного с подвахтенными
  переливали и пересыпали остывшие борщ,кашу и чай в свои бачки и несли на корабль.
   Завтрак для вахты задерживался. В ожидании его помощник с двумя подвахтенными изнывали на КДП,остальных Юрий отправил очищать от снега надстройку корабля. Два электрика осматривали и обмеряли аккумуляторную батарею, вахтенный кормовых отсеков бдил в корме,вахтенный ракетных отсеков - в пятом,и сам Юрий - в центральном посту. Всего пять человек,
  больше никого в пределах прочного корпуса не было.
   А жизнь... она подкидывает задачки,когда их меньше всего ожидаешь.
  -В аккумуляторной яме номер один осмотр и обмер батареи произведены. Замечаний нет. Яма задраена. Прошу разрешения перейти во вторую,-доложил из первого отсека электрик.
  -Разрешаю перейти во вторую...
  -Центральный!!! Центральный!!!-вмешался в диалог срывающийся голос верхнего вахтенного.- Человек за бортом!!!
   На долю секунды Юрию показалось,что это он сам упал в ледяную январскую воду. Холодно,но обдало как кипятком. И сердце стало биться через раз... Связь с верхним вахтенным оборвалась.
  -Зверев?!-запрашивал Юрий.- Зверев,доложите обстановку! В чем дело?!
   Вахтенный не отзывался. Юрий бросился к трапу и на полдороги остановился:"Куда?! Куда?! И зачем?!. Здесь мое место. Я отвечаю за все!.. Нет сейчас на корабле лишних людей,некого оставить за себя, некого послать наверх... а я не Бог,хотя и несу службу в центральном".
   Реально помочь Юрий сейчас ничем не мог. Оставалось только гадать
  о том,что делалось там,наверху,и ждать... Ждать. На надстройке и пирсе больше десятка людей - они сделают ВСЕ.
   Прошли три-четыре минуты тягостного ожидания.
  -Вытащили...,- выдохнул наконец динамик,- выловили,товарищ старший лейтенант.
  -Кто упал за борт?!
  -Рыбасов,товарищ старший лейтенант.
  -Где он сейчас?
  -Спускается на корабль.
   Юрий бросился к трапу: сверху,часто капая водой,спускался человек. Неуверенные движения - конечно,после такой-то купели.
  -И как же тебя угораздило,Рыбасов?
  -С-с...с цепью шел... снег на-на... на надстройке подрезал и поскользнулся...
  -Быстро в каюту, переодеться в сухое. Игорь,помоги ему...и разотри хорошенько. Придет доктор - отошлю к вам.
   На сердце полегчало.
  
  -Вышли из Североморска,-сказал командир,положив трубку тлефона,-через час будут у нас. Готовтесь,старпом. Я пройду к себе. Вызовите начальника секретной части...
   Весть,словно по деревне,моментально разнеслась по кораблю. Корабль устал от ожидания. Если час-полтора назад он напоминал потревоженный муравейник,то сейчас притих,затаился: что будет?.. не съедят... но и командующие в гости приезжают не часто. Приборку в основном закончили,лишь кое-где,в проходных коридорах,еще что-то подтирали,переставляли,поправляли...
   Юрий находился в "центральном" ,хотя особой необходимости в его пребывании здесь уже не было. Экипаж занял места согласно готовности номер один: в "центральном" старпом,механик,командир третьего дивизиона,помощник командира... Остальные по рубкам,отсекам,боевым постам.
   Весь экипаж приодели в новые репсовые костюмы с маркировками "РБ/Р" и "РБ/О",в новые сандалии...
  -Ну вот...,- ворчал в усы боцман,старательно подшивая белый подворотничок к воротнику новой куртки,- ходили как босяки, и никому до нас дела не было...А тут и костюмы,и сандалии...Так и норовят одной жопой на два базара поспеть.
   Своим старым костюмом боцман и впрямь походил на босяка: стоптанные,полезшие по швам сандалии; капитально севшие после первой же стирки,вылинявшие и будто побитые молью штанишки... Бедолага!!!
  "Ой,не могу...как можно...",-схватится за сердце сердобольный читатель.Что ж...побережом его нервы и сердце-воздержимся от дальнейших комментариев.
  
   Час прошел...
  -Приехали,приехали...,- зашелестело по "центральному" и в мгновение ока распространилось по всей сташестидесятиметровой махине корабля.
  -Приехали?..
  -Приехали!- так встречают свадебный кортеж свахи,свашки,посаженные отцы и прочий праздный люд.
   Никто командующего еще не видел, быть может не было его еще и на пирсе, но сам воздух уже наэлектризовался его присутствием.
   В мыслях Юрий представлял командующего высоким,поджарым,с отличной выправкой мужиком,с медальным профилем и голосом,не дающим двух толкований. Командующий,на поверку,оказался "добрым дедушкой". Ему бы не флотом командовать - пасекой. Он был невысок,округл,уютен,
  говорлив и чуть брюзглив.
  "Ньдя,вот мы старые подводники...,- должно быть говорил он ,сажая внука на колени,-вот мы,старые... не то,что энти - молодые. Вот,помню...".
  Он был известным подводником,его имя часто встречалось в мемуарной литературе; но весь от,такой мирный, как-то не смотрелся на фоне пульта управления ракетным оружием. И странно было видеть его здесь и сейчас, когда в зарождающейся эйфории "перестройки" командующих запросто снимают "за развал дисциплины",если только вчера(ну,не вчера,а полтора-два года назад)только в этой дивизии посадили командира атомохода и начальника береговой базы.
  
  -Ньдя,- произнес командующий,уютно устроившись в кресле и умостив руки на животе,- а что это у вас,командир,схема такая неказистая? Надо бы побольше,посолиднее...ньдя...
   По правому борту начальник секретной части вывесил схему продольного разреза корабля вертикальной плоскостью. Корабль был головным,начинка - новой; и командир у схемы,с указкой в руке,давал по этому поводу разъяснения.
  -Мы,товарищ адмирал, хотели изобразить побольше,но Особый отдел не разрешил.
  -Ньдя,а что такое Особый отдел?.. Он может не рекомендовать,но запретить не имееет права.Ну,что вы,командир... А это что у вас?..
  -Это,товарищ адмирал,выдвижное устройство "Заря"; служит для определения места корабля по светилам.
  -Ну,этого всего у нас ,положим, не было;но мы и так неплохо определялись и ходили...Ньдя,продолжайте,командир.
   Командир продолжал,но командующий снова и снова перебивал, переспрашивал,вспоминал по ходу о былом.
  -Ну,что...это вы нам неплохо объяснили,командир.Пойдем,Сергей Аникеевич, посмотрим корабль и начнем с первого отсека.
  .......................................................................
  -Тебе здесь делать тоже нечего,-сказал Юрию старпом,- иди-ка ты в свой девятый.
   Минул час и еще полчаса - командующий в девятом отсеке не появлялся. В отсеке было чисто,прохладно и тихо. На верхней палубе лишь два человека: Юрий,в кресле,на посту управления паротурбинной установкой и матрос-электрик в проходном коридоре. Старшину отсека Юрий отправил вниз,в машину.
  -Машина?!- несколько раз запрашивал Юрий.
  -Есть машина!- отвечали снизу.
  -Как дела?
  -В порядке,товарищ старший лейтенант.
  -Не расслаблятся и бдить!
  -Есть!
   Юрий прошелся по коридору,заглянул в тамбур-шлюз и вернулся в кресло... Бессонная ночь сделала свое дело - Юрий задремал. На минутку... нет,на секунду провалился в небытие...
   Тишину отсека нарушил щелчок открываемой переборочной двери. Юрий устремился на звук,в проеме двери маячила голова командующего.
   "Других предупреждал,а сам расслабился...мать твою",- выругался в мыслях Юрий. А тут еще матрос-электрик,обманутый тишиной ожидания, разделся по пояс и умывался в тамбур-шлюзе. Умывался с видимым удовольствием,пофыркивал - горячую воду в кормовые отсеки дают не часто. Куртку и тельняшку он повесил на дверь тамбур-шлюза.
  -Сми-и-ирна!!!- зычно рявкнул Юрий.
   В мгновение ока купальщик растворился в открытом люке машины, лишь тень его уловила добродушное напутствие командующего:
  -Мойся,сынок,мойся... Эт-то хорошо...
   Вспомнив об этой истории,Юрий улыбнулся: "Надо же - три года прошло,а будто вчера...",- и свернул направо.
   Так и шел: неторопливо,отдавшись своим мыслям. У восьмого причала влекомый профессиональной любознательностью,еще не осознавая причин, Юрий замедлил шаг... остановился и невольно присвистнул: стоявшая у причала субмарина была седой...седой,как гоголевский философ-семинарист Хома Брут после всенощного бдения у гроба красавицы-ведьмы.
  "Кто же тебя,бедолагу,так разукрасил?- посочувствовал кораблю Юрий.- Из каких глубин ты вынырнул и что пережил?".
   Еще вчера до полудня причал пустовал, а сегодня...
   "Дивны дела твои, Господи".
  ...................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................................
  
   Через пять минут Юрий прохаживался по избе в стареньких,но чистых и аккуратно заштопанных брюках-галифе;в дедушкиной нательной рубахе,в крепких и начищенных до зеркального блеска яловых сапогах.
  - Смотрю я на тебя,Юра... кого-то ты мне напоминаешь; а вот кого - не могу вспомнить. Ну да ладно...идемте покажу,что нужно делать;а сам займусь банькой.
   Копенка сена приткнулась к самому забору,а переносить его следовало метров за сорок,под навес. Для этой работы Елена Устиновна выделила две домотканные рогожки.
  - Оно,может,и много,- будто оправдывался за собственную нерасторопность
  Афанасий Ефимович,- а вы,ребятки,без спешки,с передышкой. Под навес сразу не заносите,сваливайте рядом. Я освобожусь - помогу. Чтобы правильно сложить,наша деревенская живинка все одно нужна.
   Афанасий Ефимович опять взглянул на Юрия. В лице его читалась лихорадочная работа мысли; но так ничего и не вспомнив,все более и более мучимый загадкой и недовольный собой, махнул всердцах рукой и пошел к своей работе.
  - Господа офицеры! К бою!- скомандовал Юрий и взялся за вилы.
   Слова его будто догнали и толкнули в спину Афанасия Ефимовича:
  тот вздрогнул и остановился. Загадка разрешилась...
   С сеном управились за полдня. Укладывать его под навес, утаптывать и вершить зарод помогал управившийся к этому времени со своими делами Афанасий Ефимович. Напоследок он обошел содеянное вокруг,любовно причесал грабельками и удовлетворенно прищелкнул языком:
  - Красота... Спасибо,внучки. Спасиба за помощь. А сейчас пустились бы к озеру,ополоснулись. Небось,взопрели за работой. А сенная труха,по себе знаю,ох,ко-олючая. Ну,давайте и не задерживайтесь - обедать будем.
   В Поморской земле по-настоящему теплые,погожие дни случаются и в конце сентября. Тут и подумаешь: к чему это? Они спустились к озеру...
  - Паутина летает...бабье лето,- Люба нагнулась,сорвала цветок клевера.- Ты помнишь?..
   Юрий улыбнулся,кивнул: да, он помнил. Он хорошо помнил... С тех пор минуло два года.
   Корабль вернулся в базу часов около двух ночи. Это был один из выходов на государственные испытания.Юрий возвращался домой. Он шел ночным парком,срывая на ходу цветы позднего осеннего клевера... А сейчас в его жизни появилась Ольга...Оля, Оленька... Мысли о ней он постарался задвинуть куда подальше: в самые отдаленные, потаенные уголки души. Его не посетило разочарование,лишь иногда приходила боль - горькая,полынная...И хотелось заскрипеть зубами,закричать,садануть кулаком в стену раз,другой и третий... Но он сказал себе:"Терпи..."
  - Пойдем,- Люба взяла Юрия за руку,- нас уже ждут.
   Их,действительно,ожидали. Кроме дедушки и бабушки в избе у стола восседал некто третий: мужчина лет шестидесяти в кургузом пиджачке,в защитного цвета военной сорочке под ним и в стареньких кроссовках. И лицом,и фигурой он походил на народного комиссара товарища Цюрупу. Лишь отсутствие галстука,недельная щетина и некоторая помятость лица свидетельствовали о том,что попал он в эту горницу с дружеской вечеринки после третьего кряду тоста "за просвещение и трезвый образ жизни".
   Иван Матвеевич,а это и был легендарный рыбак,уже закусывал.
  - Иван Матвеевич рыбки нам принес. Све-еженькой,- глаза Елены Матвеевны лучились радостью: уж она-то угостит дорогих гостей свежей рыбкой;а завтра петушка зарежет - все одно захромал и плохо кур топчет.
  - Ба-а!.. А мне сказали морячок приехал - я и поспешил в гости,- Цюрупа,то бишь - Иван Матвеевич,широко простер вперед руки и так же широко улыбнулся.- Народ гудит: морячок приехал...
  - И-и какой у нас народ?- бесцеремонно оборвала его Елена Устиновна.- Вся деревня - два старика и три старухи. Не знаю чего там народ,а ты, Иван гудишь с утра.
  - Устиновна,- Иван Матвеевич картинно прижал руки к сердцу,- так ведь день рыбака...
  - А не летом?
  - Разве?.. Ну ладно,мать,не бузи. Сейчас мы с морячком по одной,и хватит!
   Иван Матвеевич споро разлил огненную жидкость по рюмкам,потер руки и одобрительно крякнул:
  - Хороша водочка... Ну,давай,морячок: чтоб море,значит,грело,кормило и не пересыхало. Так,Устиновна?
  - Да пей уж...пей.
   Юрий вопросительно посмотрел на Любу.Люба утвердительно кивнула. Выпили.
  - А зовут-то как?- простодушно,закусывая выпитое луком и салом, поинтересовался у Юрия тамада.
  - Юрий.
  - Я почему-то так и подумал.Друг у меня был - Юра.Служили вместе. Как меня,значит,в пятидесятом посадили,с тех пор больше и не виделись. Ты, дружок,не удивляйся...- Иван Матвеевич положил руку Юрию на плечо.-
  Сидел я...многие тогда сидели. По тем временам : мужик без отсидки,что маршал без звезды Героя. И история-то глупая - не вовремя и неудачно пошутил.- Иван Матвеевич налил себе еще,выпил.- Вы,молодые,скорее всего и не знаете: был такой - народный Маршал Монголии и большой друг советского государства Чойбалсан. Его после войны по всему союзу, навроде иконы чудотворной, туда-сюда возили. А кормили нас в армии из мяса чаще всего монгольской бараниной,эту баранину между собой мы в шутку Чойбалсаном-то и называли. Американскую тушенку во время войны тоже "вторым фронтом" окрестили.
  - Вы и войну захватили?- уточнил Юрий.
  - В герои не напрашиваюсь - Бог миловал. Меня в сорок шестом призвали.
  Сначала,как водится,в учебный отряд,а потом на торпедные катера определили. Хор-рошая служба: бурун за кормой,ветер в лицо, соль на губах,движки поют...и скорость,- лицо Ивана Матвеевича осветилось улыбкой.- Да-а...И силу за собой необыкновенную,звериную чувствуешь,
  будто с волчьей стаей на охоту вышел. Кровь кипит,а по коже мурашки веселые бегают...Такая служба.
   В разное время базировались мы и в Лиепае,и в Калининграде,и в Кронштад заходили.Весной пятидесятого,а был я в то время уже главстаршиной,дивизион наш расформировали. Офицеров кого в запас уволили,кого...Срочную службу тоже по различным частям и кораблям определять начали. Служил я на катерах,лихим парнем был; а попал в морскую авиацию заместителем командира взвода в батальон обеспечения.
  Мне бы стрелком-радистом,да в небо; а я на земле по собственной тени расхаживаю. Непривычно,знаете...
   С полгода прошло,уже и привыкать начал.И вот,заступаю я в наряд помощником дежурного по батальону; а хозяйство у батальона большое и хлопотное: тут тебе и техника,и склады; мастерские,столовая и территория...,- загибая на руке пальцы,перечислял Иван Матвеевич.- Много всего...Ночь отстоял,а на следующий день,аккурат перед самым обедом,сижу на телефонах - звонок из гарнизона: старшина Колосков звонит. Он с утра тремя машинами на гарнизонные продовольственные склады выехал. Позвонил и спрашивает:
  - Дежурный где?
  - В столовой.
  - Хорошо... Передай дежурному,что я выезжаю,буду в части минут через сорок. Пусть организует людей на разгрузку. Везу консервы,мясо...
  - Чойбалсана?- уточняю.
  - Его родимого. Давай,действуй,- и положил трубочку.
   А тут и дежурный входит.
  - Были звонки?- спрашивает.
  - Звонили из гарнизона,товарищ капитан. Чойбалсана везут,просили организовать встречу.
   И черт меня дернул так ответить.
  - Когда будут?
  - Минут через сорок,товарищ капитан.
   Мой дежурный поначалу краснеет,потом бледнеет... Стрекалов его фамилия была,капитан Стрекалов.А за глаза его еще и "перепуганным" звали.
  - Сиди здесь!- орет.- Я сам!..
   А что "сам",я так и не понял. Слышу: забегали,закричали...
  И через десять минут весь наш заслуженный,израненный,орденоносный летный полк вместо обеда на плацу выстроился. Знамя вынесли,оркестр...
  туды его... Смотрю в окно и ничего не понимаю.
   Начальник штаба перед строем петушком попрыгивает и матерком народ воспитывает. А командир полка,полковник наш,на часы да на ворота поглядывает. Ворота,конечно,настежь... Пять минут проходит,десять,
  полчаса... Где Чойбалсан? Где этот с... сын?!
   И тут въезжает старшина Колосков,завозит Чойбалсана и всякий другой харч...
   К стенке меня не поставили,но четыре года ограбастал. В Коми лес валил.Потом на административное поселение сюда, в Сосенки, направили.
  Привык,женился,дети пошли... Сейчас они разъехались кто куда,а мы с моей Людмилой так и живем.
  - А с дежурным как поступили?
  - С которым?- почему-то не понял Иван Матвеевич.
  - С капитаном...
  - Ах,с капитаном... Слышал, что в звании его понизили и перевели служить чуть ли не в самую "тьму-таракань". Не за понюх табака пострадал человек.
   На первый,ядреный и звонкий,парок в баню,как и принято в русских деревнях,пошли мужчины.
   В небольшом предбаннике,впервые оставшись наедине,Юрий и Афанасий Ефимович раздевались неторопливо и молча. Юрий молчал,осознавая нелепость своего появления в этом доме; предвидя последующие толки, догадки и пересуды... Дедушка тоже молчал...
   Молчал,но зорким своим оком осмотрел и оценил Юрия по всем его мужским статям (и выше,и ниже пояса) и ,по-видимому,остался доволен.
  - И как оно у вас?..- по праву старшего наконец-то нарушил он молчание.
  - Да так...дружим...
   Не такого ответа ожидал от Юрия Афанасий Ефимович. Не верил он в бескорыстную дружбу между мужчиной и женщиной,между мужиком и бабой...
  "Природа свое возьмет",- справедливо рассуждал он,а потому и не верил.
  Другое он хотел услышать: спят ли Юрий и Люба в одной постели,прочны ли их отношения и годятся ли для семейной жизни.
  - Внучка она мне...,- неопределенно сказал он.
   Беспокоился за Любу старик. У других дети,муж,радости,хлопоты... А внучка до сих пор одна.
  - Ну,Юрий,давай,- Афанасий Ефимович распахнул дверь и первым шагнул в жаркое чистилище парной.
   Пригнувшись,чтобы не удариться о притолоку,Юрий шагнул следом. Оконце в парной было небольшим,и света,явно, не хватало. Юрий не сразу разглядел сработанную из кирпича печь,вмурованный в нее,потемневший от времени, котел; горку камней,двухъярусный полок... Зато тело сразу распознало растворенный в воздухе жар и поплыло приятным ознобом.
   Афанасий Ефимович неторопливо,как человек знающий цену и себе,и своему делу,раз за разом плеснул на камни водой. К потолку рванулись токи упругого,почти прозрачного пара; жаром будто взяло за уши,и Юрий невольно присел. Афанасий Ефимович обернулся,глянул сверху вниз и не сумел скрыть улыбки:
  - Ты,Юрий,никак впервой в настоящей-то русской баньке?
  - В городе в парную ходил,в сауне был,а в такой бывать не приходилось,- честно признался он.
  - В городе не пар - слякоть...,- рассудительно заворчал Афанасий Ефимович,- и сауна - тоже не то: будто сухим песком по горлу дерет, на кашель тянет. Всего и толку... Бывал я в Карелии... Не тот пар в сауне, не та сила. Я,веришь ли,сейчас,по старости, с веником тоже не слишком усердствую. Сейчас больше посидеть,полежать,погреться,чтобы с потом вся хворь и вышла. Есть у нас мужики: парятся без меры,до потери сознания. Как пьют,так и парятся - середины не знают.
   Баня - дело серьёзное,а потому говорили мало,лишь о необходимом, разбавляя паузы хлесткими ударами березовых веников и возгласами удовольствия.
   "Орел все видит,но не везде летает",- не в укор себе отметил Юрий. Он уверенно обосновался на нижней полке,а подняться выше не хватало ни смелости ,ни крыльев.
   Потом сидели в предбаннике и пили замечательно вкусный и крепкий напиток - чайный гриб.
  - Мама тоже его разводила,- поделился мыслями Юрий,- а потом бросила - хлопотно.
  - Хлопотно?.. Может и так. А нам,старым людям,особо торопиться некуда.- Афанасий Ефимович посерьёзнел.- А я ведь вспомнил...да-а... Как тебя,
  Юра,по батюшке величать-то?
  - Юрий Петрович.
   На лице старика отразилось удивление.
  - Надо же... На командира моего ты похожь: на полковника Юрия Петровича Сумарокова. Того же роста,в плечах... Старше был годков на шесть-восемь, когда я его знал. А так... лицо,походка,имя...
  - Фамилия тоже.
  - Сумароков,значит? Вот как?..- Афанасий Ефимович замолчал. Долго молчал.
   Юрий не уточнял,не распрашивал: будет желание - расскажет сам.
  - Давняя это история... Ты одевайся. Сейчас женщины мыться пойдут.
  
   Смеркалось. Елена Устиновна и Люба ушли в баню.
  - Мы ненадолго,- перед уходом предупредила хозяйка.- Проголодались? Ну, потерпите немножко.
   Афанасий Ефимович задернул занавеси на окнах,молча прошел в соеднюю комнату. Должно быть собирался мыслями.
  - В Гражданскую это было,- усевшись,наконец,у стола,начал рассказ он.- А вернее, с Германской все и пошло. Кинофильм такой есть: "Человек с ружьем". Его в клубе-то раньше часто крутили,по телевизору к революционным датам показывали. Вот с Германской вся Россия наша с ружьем и ходит. Озлобилась,изголодалась,завшивела,а с ружьем расстаться не спешила. Страшное это дело - ружье; уже,вроде,не в руках - в голове,а все равно стреляет. Кажется,куда проще - пальнул и живешь. И долго потом друг в дружку стреляли...Кто свое защищал,кто чужое утащить пытался...
   "Длинное вступление,- почему-то подумал Юрий.- Оправдывается?..
  Вот живет и спрашивает себя: прав был или нет? В Белой армии служил, наверное. Дела давно минувших дней,преданья старины глубокой...
  - Родом я из крестьян,- продолжал свой рассказ Афанасий Ефимович.- В девятьсот седьмом году,при Столыпине ...Петре Аркадиевиче,семья наша из Тамбовской губернии на вольные Алтайские земли перебралась. Красивая то земля: степи,леса,реки; а у горизонта уже и предгорья... Был у отца в родном селе земельный надел,что говорится,по поллаптя на душу; а здесь паши - не перепашешь. Нужны только руки. Трое сыновей нас у отца-матери было, я - средний; а еще сестренка и дедушка.И не одни мы переселялись,
  десятка четыре семей,целая деревенька народу. Скотинку,какая была, продали на месте. Куда ее?.. Это же через пол-России ехать. Было у отца с матерью трудами нелегкими собрано немножко денег,что-то от казны на обзаведение получили...и срубили на новом месте дом. Хороший дом,до сих пор,наверное,стоит. Скотины прикупили: корову с телкой,двух жеребчиков-
  стригунов,овец с полдюжины,кур само-собой... первые два года трудно было. Да оно всегда трудно в крестьянской жизни. А потом поднялись. Отец у нас строгий и работящий был; работу в семье определил и старшим,и младшим. Года через четыре стало совсем неплохо. И лошадки у нас повелись,и коровки,и засеяно хорошо. Пасеку завели. Тут еще отец на паях затеял водяную мельницу поставить.Жернова аж в Барнауле заказывали.
   А что до меня,то парень я был смышленый,к учебе тянулся,книги читал: много и разные.А за книгами ходил в село. Подумал отец,подумал и определил меня в Камень-на-Оби (городок такой) в реальное училище. У него к тому времени в Камне по всяким делам хорошие знакомые появились.
  Так что с квартирой проблем у меня не было.
   Учился хорошо...Ни мне,ни отцу стыдиться за мою учебу не приходилось. Так и бежало время до девятьсот четырнадцатого года.А в четырнадцатом,Юрий,сам знаешь - война. Призвали меня не сразу,а через год. И возрастом я к тому времени вышел,и статью. И коль был из реалистов,на фронт сразу не послали,а попал я в школу пехотных прапорщиков. Опять учеба,только потекла она в другом русле.Семьдесят с хвостиком лет минуло,а у меня перед глазами до сих тот плац,щиты с азами военной мудрости: "Хорош в строю - силен в бою","Кто не научен подчиняться - тот не сумеет подчинять". И сам я - стройный, девятнадцатилетний,в колючей солдатской шинели,с едва наметившимися усами.
   По окончании школы,после производства в офицеры,попал я на Турецкий фронт. Там до самого октября семнадцатого года и воевал,пока
  ленинский "Декрет о мире" не вышел. Брожения в армии еще до февральской революции начались,а тут совсем невмоготу стало,полный,как говорится...
  Где она - русская армия? И одна мне дорога осталась - домой,в Сибирь.
   До Гурьева добирался пароходом,а потом как случится: и пешком,и санями,и на подножке поезда... Мерз,голодал, но добрался, отцу и матери поклонился. И так себя хорошо дома почувствовал - в Раю не лучше. Силы в руках много было,и соскучились они по обычной крестьянской работе. И работал я ,как песню пел. Девушки,женщины на меня заглядывались,и я в их сторону поглядывать начал. А недолго все это продолжалось,- Афанасий Ефимович помолчал; Юрий слушал,не перебивал.- Не поверил я советской власти. У каждого человека своя правда и свои дороги по жизни. Летом восемнадцатого года с Сибирской армией адмирала Колчака пошел я на Запад... А вот командиром у меня был тот самый полковник - Юрий Петрович Сумароков. Замечательно смелый и отважный человек и,что говорится, "отец солдатам". Дуром никогда не пер,за чужую спину не прятался и людей берег. В русско-японскую войну, когда капитулировал Порт-Артур,в плен не сдался. Гордый был человек. Вчетвером (он да флотский мичман и два унтер офицера) на лодке ушли в Корею,а оттуда, опять же морем, и до Владивостока добрались.
   Афанасий Ефимович опять замолчал.
  - А что было потом?
  - Потом... дошли до Уфы...потом шли обратно. В августе девятнадцатого года сдали Курган,отошли к Ишиму. И два месяца в круговерти,в кровавой мясорубке: атаки,контратаки,сдали,вернули...
  - Хорошая у вас память.
  - О некоторых вещах и захочешь забыть,но не забудешь. Не сумеешь.От полка нашего батальон остался,потом и того меньше. Теряли не только погибшими,многие дезертировали. Их и осуждать нельзя: человек должен знать смысл своего существования. А какой смысл в войне,и особенно для простого человека?
   В Озёрное вошли часов около одиннадцати дня. Вошли без излишней суеты,уставшие,посеревшие от дорожной пыли и чуточку злые...на непроходящую уже много дней усталость,на сосущую пустоту в желудках,на грязные портянки и натруженные ноги...
   За те пять или шесть недель кровавой мясорубки (а сколько это длилось никто уже и не помнил) от полка численно остался батальон, а после вчерашнего боя у станции Макушино и того меньше: четыреста шестьдесят два человека в строю и сорок шесть раненых,ехавших в обозе.
  Надо отдать должное противнику: к весне девятнадцатого года Красная Армия выросла не только числом,но и умением воевать. Кто-кто,а полк Сумарокова сполна оценил это умение в том же бою - у Макушино. Били их грамотно. Используя естественные укрытия местности,рассредоточилась по фронту красная пехота. На рожон не лезли,выжидали. Замысел проявился довольно скоро: слева подошел бронепоезд и ударил во фланг из орудий и пулеметов; справа противник также активизировался - наметился охват.
  "В клещи берут! Черт...,- мысленно выругался Сумароков.- Здесь не устоим,нужно отходить".
   Связь с соседями прервалась два дня назад. Не зная обстановки,не имея приказов сверху,Сумароков стоял у Макушино на свой страх и риск. А сейчас у него просто не оставалось выбора: кинжальный огонь с флангов и угроза окружения... Решение было единственным: во что бы то ни стало продержаться до темноты и потом скрытно отходить. Куда?.. На Озерное.
  Удобная там позиция: озера справа и слева,между озерами тракт,на тракте
  деревня Озерное. Если оседлать тракт,окопаться,поставить пулеметы на господствующих высотах, то в лоб к деревне не подойдешь и между озерами не проскользнешь. Если пойдешь стороной,в обход,то верст по пятнадцати крюку и вправо,и влево будет...да по топи,по бездорожью...
   Остановился Юрий Петрович на опрятном и чистом дворе небедного мужика. Хозяева особой радости постояльцу не высказали,но и выбирать им тоже не приходилось. В двух верстах от деревни,с той самой стороны, откуда пришел полк, Сумароков распорядился выставить конный дозор и через час собрал офицеров на совет. Семеро их осталось,семеро вместе с Сумароковым.
   Выслушал доклады о положении дел в подразделениях (сухие и короткие) и предложил высказаться каждому с мыслями по организации обороны. Начали с младшего,с подпоручика Гусева. Юрий Петрович не играл в демократию, война таковой не знала и не терпела. В минуты крайней опасности ( и он считал это справедливым) каждый из присутствующих на совете имел право высказать свое мнение. Последнее слово было за ним, имело силу приказа и уже не обсуждалось.
   И пока офицеры по очереди (от младшего по возрасту и званию подпоручика Гусева, до старшего - спокойного,рассудительного и несколько флегматичного командира второго батальона подполковника Трошина) высказывались,Юрий Петрович слушал,сопостовлял и в споре с самим собой готовил решение.
  - Радостного мало,- подытожил услышанное Сумароков,- возможно,завтра противник пожалует сюда;хотелось бы также верить,что в ближайшем тылу Красных частей нет,и нам не ударят в спину. Обстановка в чем-то непонятна,будто слоеный пирог... А решение,господа,будет таким,- Юрий Петрович обвел взглядом сослуживцев,остановил его на Трошине,который на данный момент,кроме прочего,исполнял также и обязанности начальника штаба полка,- вам,Илья Захарович,для налаживания связи с нашими частями,со штабом корпуса,надлежит выслать разведку. Старшим пойдет поручик Федоров. Подготовить донесение,подобрать людей,выезд через два часа и не позже. Стоять обороной будем сколько сумеем или до приказа сверху...если таковой получим. В течении часа намечаем линию обороны,приступаем к рытью траншей,оборудуем пулеметные точки. Я понимаю,что люди устали,нуждаются в отдыхе,но такова необходимость, господа. Интендантской службе готовить обед,ужин,заниматься заготовкой фуража,припасов... Всё в пределах необходимого. Никакой самодеятельности,никакого мародерства! По своей земле ходим,господа. А сейчас все по подразделениям,сбор через пятнадцать минут у околицы. И еще хочу вам напомнить: было и хуже... Кто-то из мудрых однажды сказал:
  "Всем нам улыбается смерть - нам лишь остается улыбнуться в ответ". Улыбнемся и к обязанностям,господа. Все.
   Противник не появился ни к вечеру,ни ночью. Светало. Звезды постепенно блекли. Небо на востоке,у горизонта,постепенно окрашивалось
  в голубовато-зеленые,розовые и желтые тона.
   Деревня просыпалась. В утренней перекличке то тут,то там мычали коровы,скрипели двери,ворота,звенели подойники...Хозяйки уже растапливали печи. В воздухе ни колебания,ни ветерка,и дымки из печных труб невесомыми столбиками устремлялись ввысь.
   Траншеи накануне рыли до темна,но с работой полностью не управились. Ночью полковник Сумароков почти не спал. Еще затемно вышел за околицу,поднялся на холм,на господствующую высоту,да так и стоял по щиколотку в пожухшей уже траве,скрестив на груди руки,вглядываясь во враждебную, полынью и порохом пахнущую даль.
   В душе его не было покоя. Он не считал себя неправым,но и правым себя тоже не считал. Он воевал на русской земле,отдавал приказы и водил за собой русских людей против таких же русских: омских,курганских,
  акмолинских...Он был человеком долга,Георгиевским Кавалером,офицером старой русской армии; а потому,однажды присягнув,он обязал себя на всю жизнь и уже не мог сойти с ранее выбранного пути.
   Рушилась Вера,в Екатеринбурге, в подвале дома купца Ипатьева нашли свою смерть последний российский император и его семья, но...
  жило еще Отечество,его Отечество: необъятное,непонятное ни уму,ни сердцу иностранца. Ради этого Отечества он и держал сейчас оборону у небольшой деревеньки меж двух озер.
   Сумароков догадывался,что развязка уже близка...Погибнет ли он на этой высоте через несколько часов или через неделю в другом месте, уйдет ли с добровольцами за кордон (последнее допускалось лишь как следствие полного краха Сибирской армии) - об этом он старался не думать,всецело положившись на судьбу.
   Снизу,вдоль линии обороны,упругим молодым шагом,темным силуэтом на фоне серебристой озерной глади,на высоту поднимался человек.
   "Поручик Куличков,- узнал Сумароков,- уж его то ни с кем другим не спутаешь. Совсем еще мальчишка..."
   Поручик поднялся наверх,остановился в трех шагах от Сумарокова.
  - Проверяли дозоры,Афанасий Ефимович?
  - Так точно,господин полковник. Пока все спокойно.
  - Тишина...надолго ли? Тишина на войне сродни неопределенности и неожиданности...
   Поручик промолчал. Впрочем, лукавил в словах и мыслях Сумароков. Неопределенность в их положении,что и говорить,присутствовала; а от
  неожиданностей Юрий Петрович подстраховался. Данные разведки,высланной накануне после полудня, он ожидал ко второй половине дня,в худше случае - к ночи. Деревню Юрий Петрович приказал оцепить по периметру, местных жителей за пределы оцепления не выпускать,пользоваться лодками также запретил. В семи верстах от деревни,с той стороны,откуда пришел полк и откуда с наибольшей вероятностью можно было ожидать продвижения противника, дорога делала ответвление вправо, на Бобыкино. Именно туда, к развилке дорог,он отрядил для наблюдения четверых конных. Старшим назначил надежного, проверенного в боях и в делах фельдфебеля Синицына.
   С тыла,нападение откуда было менее вероятным, Сумароков выставил секреты на глубину до трех верст. Береженого,как говорится,и Бог
  бережет.
  - Ну что,Афанасий Ефимович...Пора бы и позавтракть,и чаю попить. Идемте.
   Сумароков,не торопясь,двинулся вниз по склону,к деревне. Поручик последовал за ним. В душе он восхищался своим командиром,почти боготворил его. В горе,в крови,в слезах,в лихую годину,в каиново время,
  Сумароков,по разумению поручика Куличкова,хотя и нес в руках оружие - все равно оставался человеком. И лишь однажды,месяцев пять назад... А, впрочем,судите сами.
  
   Вторая половина мая.Третьи сутки идет дождь. Без отдыха,без ветра,даже теплый...И дорога - не дорога,а каша: не пшенная,не манная - даже названия не подберешь.
   "К урожаю,- поговаривали в колонне.- В такую бы погоду дома в сухости сидеть,в окошко поглядывать. А мы...
   Люди выбивались из сил,лошади и того больше,подводы увязали в грязи ежеминутно. А дождь все шел и шел... Остановились в Дмитриевском:
  когда-то богатое торговое село.
   Люди как люди: за сутки отдохнули,обсохли,повеселели. А вот лошади... Лошадей следовало частично поменять. Где и у кого? Конечно, в Дмитриевском,у местных.
   Сумароков отдал приказ - пошли по дворам.Прошел час или чуть больше. На крылечке штабной избы послышался говор,звуки шагов, дверь распахнулась и вошли двое: командир первого батальона капитан Воронов и поручик Куличков.
  - Что с лошадьми?- поинтересовался Сумароков.
  - Шестнадцать поменяли. Да тут маленькая неприятность приключилась,господин полковник...
   Воронов присел на лавку,достал портсигар; куличков прошел к окну. Сумароков выжидательно молчал: слово сказано,будет и продолжение.
  - Так вот...,- Воронов размял папиросу,- зашли здесь неподалеку во двор - в стойлах две лошади. Хозяин,чтоб поменять одну из них, не соглашается ни в какую. Дошло до того - с вилами на моих ребят пошел. Стрелять, конечно, не стали, разоружили и взяли под стражу. Вот уж дурень, голова стоеросовая...,- безо всякой злости выругался Воронов.- и что теперь с ним делать прикажете,господин полковник?
   Последовала пауза.
  - Давайте его сюда,- Сумароков встал,прошелся по горнице.- Давайте сюда своего Емельяна Пугачева.
  - Заводите,Афанасий Ефимович распорядился Воронов.
   Ввели: впереди провинившийся,позади двое конвойных. Бунтарь оказался крепким,широким в кости,еще не старым мужиком. Одет опрятно, не богато и не бедно. Типичный крестьянин,каких по российским весям миллионы.
  - Как зовут?
  - Никонов...Петр.
  - Что ж ты,Никонов Петр,шалишь,себя не жалеешь?
  - Так ведь,ваше высокоблагородие,за свое вступился.
  - Жалко?..
  - Жалко...,- согласился мужик.
  - А у меня о другом голова болит...У меня обоз с ранеными,а я своих людей никогда в поле не бросаю.
   На некоторое время в воздухе повисла тишина: один размышлял как в этом случае поступить;другой посчитал нужным промолчать,дабы не усугублять и без того незавидное свое положение.
  - Алексей Иванович,- заговорил,наконец,обращаясь к Воронову Сумароков,- распорядитесь,чтобы всыпали ему,- кивком головы указал на провинившегося Сумароков,- десять горячих по мягкому месту. А как исполнят,пусть опять приведут ко мне.
   Минут через пятнадцать,когда наказание было в точности исполнено,задержанного вновь доставили в штаб.
  - Вот что,Никонов Петр,- будто даже с участием сказал Сумароков,- можешь на меня обижаться,а лучше пойми простую мою науку. Нет у меня на тебя злости,а хочу я,чтобы поостерегся ты в следующий раз. Жизнь - она одна,а в нашей русской земле во всякое,почитай, время от сумы,да от тюрьмы,да от пули в голову не зарекайся. Ступай-ка ты сейчас домой.
   Умом поручик Куличков понимал,что в условиях сурового военного времени Сумароков мог обойтись со строптивцем и покруче, а сердцем все же оскорбился: сам он тоже был из крестьянского сословия.
  
   К чаю собрались впятером: Сумароков,Трошин,Воронов,Куличков и штабс-капитан Прончагин.Подпоручик Гусев остался за старшего в линиях обороны.
   На середине стола всей своей важностью председательствовал большой медный самовар. Хозяйка напекла гору блинов,в отдельных мисках стояли мед и моченая брусника,на большой сковороде шкворчала яичница,в двух кринках вечернее молоко. Из кухни уютно веяло теплом, печь еще топилась.
  - А какой,господа,я видел сегодня сон,- сказал штабс-капитан Прончагин,- чудо,а не сон. Вот,блины увидел и вспомнил...Будто я в своем имении,и маленький еще...И пошли мы с дедом в лес за грибами. Я все бегал,шумел,удивлялся,приставал к деду с вопросами. Он и отвечать не успевал.А потом сказал:" Ты,Саша,не шуми,а слушай. Лес обо всем сам расскажет". И я слушал... Слышал кукушку,малиновку, где-то рядом трудился дятел,лесной паучок плел паутину...Потом мы с дедом пошли домой.
  - Грибов-то набрали?
  - Полный кузов лисичек. А к завтраку накрыли стол, Полина блинов напекла : красивых таких,румяных...И только я взял один да примерился откусить,как сразу и проснулся.
  - Хорошо вам,Александр Игоревич: есть дом; даст Бог,в него и вернетесь,- подполковник Трошин грустно улыбнулся.
  - Сгорела усадьба,Илья Захарович,как есть - дотла. Сожгли... И что за радость в чужом горе? Не понимаю...не понимаю.
  - А вы не сомневайтесь,господа,- вступилв разговор капитан Воронов,- была радость. Как же,господская усадьба "красными петухами" пошла,вся как есть - сгорела дотла. В нас стреляют,господа,не за наши убеждения.
  Таких,кто сознательно пропагандирует Красную идею всеобщего равенства, среди нашего противника мало. Во всем корысть,господа. Она - движущая сила всякого бунта,всякой революции. В нас стреляют сейчас только потому,что на ногах у нас хромовые сапоги. И если будет такая возможность,"они" стянут эти сапоги с мертвого тела. Кто же допустит, чтобы такое-то добро и в навоз превратилось. А когда стянут,то и будут носить их долго-долго...по праздникам,и внукам о них расскажут. Мне не
  сапог жалко,мне жалко тех,кто встал за ними в очередь.
   Никто Воронова не перебил,не возразил; и осталось непонятным согласны ли с ним сидящие за столом.
  - А вы,Юрий Петрович,чего бы сейчас хотели?- штабс-капитан Прончагин выжидательно смотрел на Сумарокова.
  - А что,есть возможность исполнить мои желания?- улыбнулся Сумароков.- Полноте,Александр Игоревич.
  - А всё-таки?..
  - Не очень много... поселиться на месяцок с моей Оленькой где-нибудь на даче. Одеть панаму,ходить босиком,спать на сене,пить молоко,ловить рыбу,грибы собирать...Словом,переселиться в ваш давешний сон. Вам ведь он тоже неспроста приснился. Душа покоя просит, Александр Игоревич. Или я не прав?
   Чаепитие продолжилось,встать из-за стола никто не спешил. Разговаривали,перешучивались...Быть может для кого-то из присутствующих
  этот завтрак был последним.
  - Однако,пора,господа,- напомнил подполковник Трошин.- Солнце уже высоко. Будут или не будут к нам сегодня гости (как знать?),а дел у каждого еще много.
  - И вот так вы всегда,Илья Захарович,- вздохнул Воронов.- Только-только
  соберешься улечься в любимый гамачок и вздремнуть по-хорошему,как вы опять о службе вспомните.
  - Ложка горчицы на известное место всякий раз только на пользу,Алексей
  Иванович. Вам-то грех об этом не знать. Кстати,вас в детстве пороли?
  - Случалось,Илья Захарович. Батюшка так наподдает,даже ремень дымится.
  Но не со зла,смею заметить. Сейчас я это понимаю и вспоминаю со слезами благодарности.
  - И я о том же,голубчик...
   День разгулялся на славу. Холода наступают и раньше, и могут подобраться внезапно; и осень будто спешила отдать окружающему ее миру тепло и ласку своей души и тихо-тихо радовалась бескорыстной своей доброте.
  - Как вы полагаете,Юрий Петрович,долго ли еще продержится погода?- Трошин сорвал на ходу ивовый прутик,шел вровень,постукивая им о голенище сапога.
  - Об этом не нам решать. И грязи мы сапогами помесили предостаточно, и мерзли не раз... Я лишь в последнее время начал задумываться...,- Сумароков внезапно остановился,запрокинул голову,вглядываясь в бездонную голубизну неба.
  - Сапсан,- проследив за его взглядом,пояснил Трошин.
  - Я думал - коршун.
  - В молодости я любил поохотиться,пару неплохих ружей имел,книги читал... Это сапсан,Юрий Петрович; странствующий сокол. Самый быстрый и самый мелкий из своих собратьев. И заметьте, один из самых знаменитых в птичьем мире охотников - добычу бъет только в воздухе,на лету; вспарывает жертве живот или спину острым задним когтем. Красивая птица.
  - Да...в природе четко определено: родился охотником и живешь охотником. У человека по-другому: сегодня охотник,а завтра...,- Сумароков усмехнулся.
  - О чем это вы?
  - Все о том же,Илья Захарович: доставалось нам изрядно,но мы тоже не кашка на молочке - чего-то да и стоим, и зубы о нас еще не раз обломают.
  .......................................................................
  - И как же вы?..- Юрий не договорил.
  - Хочешь спросить,как я выжил?- Афанасий Ефимович натруженно вздохнул.-
  Скажу честно - не знаю. Каждому на роду написано свое. Не сладко жил,но выжил. Сумароков Юрий Петрович выжить бы не сумел. Честь для него была - ВСЁ. Послужил я и в Красной армии - японцев с Дальнево востока выкуривал. Потом в родные края вернулся,женился,работал на земле. Первая жена моя,красавица Дарья Митрофановна,умерла через три года. Застудилась сильно,заболела и спасти не сумели. В двадцать девятом вспомнили обо мне,арестовали,четыре года отсидел в Соловецком лагере, потом сослали на поселение. Завод Северодвинский строил... Эка махина сейчас. В Отечественную полтора года на Карельском фронте отвоевал. Демобилизовался по ранению. Так и жил, хлеб-кашу кушал и на судьбу особо не серчал. Заговорился я тут...,- спохватился Афанасий Ефимович.-
  Ты вот что,Юра...голубку-то нашу,Любушку,не обижай.
   Сказал то,что лежало на сердце; то,что и хотел сказать,едва увидев Юрия.
  - Я постараюсь...,- Юрий отвел глаза,а про себя подумал: "И как же все это получится?"
   По деревенским понятиям,спать укладывались поздно: кукушка в настенных ходиках прокуковала одиннадцать раз.
  - Ничего,если я постелю на сеновале? Не замерзнем?- укладывая стопкой выданное бабушкой белье,спросила у Юрия Люба.
   Юрий в ответ улыбнулся,согласно кивнул и продекламировал Есенинское из "Анны Снегиной":
   По-старому с шубой овчинной
   Иду я на свой сеновал.
   Иду я разросшимся садом,
   Лицо задевает сирень.
   Так мил моим вспыхнувшим взглядом
   Состарившийся плетень.
   Когда-то у той вон калитки
   Мне было шестнадцать лет,
   И девушка в белой накидке
   Сказала мне ласково:"Нет!"
   Далекие,милые были.
   Тот образ во мне не угас...
   Мы все в эти годы любили,
   Но мало любили нас.
  Давно я не спал на сеновале,Любаша. Уже и позабыл каково это.
   Белье им бабушка выдала совершенно реликтовое: льняное, домотканной выделки; именно такое белье,без которого и отдых на сеновале - совсем не отдых. Свежее сено пахло одуряюще,пружинило и разговаривало,даря похвалы на каждое движение тела. Где-то справа, внизу, время от времени довольно вздыхала и жевала свою жвачку корова.
  - Славные у тебя старики,Любаша. Никуда бы и не уезжал.
  - Давай останемся,погостим подольше,- Люба еще крепче обняла Юрия за шею, прижалась щекой к его груди.- Останемся?..Я позвоню на работу, меня отпустят.
  - Кто бы меня отпустил,заинька?- вздохнул Юрий.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"