Аннотация: Говорят, Надежда умирает последней. А как живётся с этой умирающей Надеждой на Любовь? Верить? Надеяться? А вдруг мимолётная встреча и есть та Любовь, что выделена судьбой?
Раскрасневшийся с мороза, черноволосый, черноглазый, усатый, высокий, крепко скроенный мужик ввалился в ЗАГС райцентра Кежма. Пальто нараспашку. В одной руке - бутылка вина, в другой - пакет с конфетами. Моложавая регистраторша хотела было одёрнуть нарушителя спокойствия, но он бухнул на стол бутылочку, пакет и распахнул руки в стороны:
- Это же где на нашу женатую мужскую голову такую женщину взяли и тут посадили? - и уставился на неё блестящими чёрными глазами.
- Вы зачем пришли? - и засмущалась. - Ну, то есть по какому делу?
- Я? По делу? Это надо же? - весь его вид говорил, что теперь он будто бы растерялся. - Думал, тут сидит старуха, а тут... вы.
- Да вы не смущайтесь. Я вас не съем. Так вы по какому вопросу?
И он всё так же, не сводя с неё глаз, полез в карманы...
- Сын у меня родился, зарегистрировать бы надо. А вы... тут до скольки работаете? - и продолжил поиски документов, выкладывая на стол содержимое карманов.
- У вас сын родился, жена, значит, есть...
- Ну да, сын родился. Так отец от того не ослеп. Красивых женщин вижу.
Регистраторша украдкой вздохнула. И лет уже сорок, и замужем не была. И детей нет. Женат? Сын родился? Ну и что. Она на чужую семью не зарится. Но, может, и ей кусочек женского счастья перепадёт? Своих-то кежемских мужиков знала наперечёт: кто с войны калекой вернулся, кто - пьянь беспросветная, а кого жена на притужальнике держит, а тут такой - откуда только взялся?
- Вот, - он, наконец, шлёпнул перед ней паспорт и две какие-то бумажки.
Ну да, вот сейчас и посмотрит, кто таков и откуда взялся. Ага, геологоразведка, посёлок Бурный. Туда и дороги-то нет, только зимник. Так что до жены - семь вёрст до небес и всё лесом. А она вот и он... вот.
- Ну что ж? Давайте регистрировать.
Открыла толстенный журнал, макнула перо на красивой розовой ручке в чернильницу:
- Отец - Буденков Константин Александрович, 1910 года рождения, - повторяла вслух всё, что писала. - А мамаша? Где документы?
- Так вот, - он подвинул свидетельство о рождении.
- Вы что, не расписаны?
- М...
- И всё равно мне нужен её паспорт.
- Расписаны мы... а паспорт... чёрт, куда же я его засунул? Неужели дома забыл? Вот же незадача. Придётся уезжать ни с чем, - и, с сожалением глядя на регистраторшу, добавил: - Второй раз уже сама поедет. А я уж думал познакомиться с вами... поближе...неужели не судьба? Пойду искать, где переночевать.
- Почему же не судьба? - она передёрнула плечами. - Нет... уж! Я в журнал запись почти внесла. Что теперь прикажете делать?
- Простите, Христа ради! - и склонил перед ней чёрную шевелюру, чуть кося блестящим глазом. - Повинную голову меч не сечёт.
- Свидетельство о рождении её есть - значит, год рождения и имя-отчество установлены. А фамилия... очевидно, ваша. Так что ехать ей сюда вовсе ни к чему. Вот и справка от вашего фельдшера есть.
Не было у него ни брака зарегистрированного, ни паспорта у жены. Беглая осужденная. Морозной зимой подобрал замерзающую на лесовозной трассе. Сам, хлебнув лиха на золотых приисках, приютил синеглазую, несчастную. И вот сынок родился.
- Ну, что вы так смотрите? Прямо неудобно становится, - щёки Елизаветы покраснели, и даже кончики ушей налились пунцовым цветом.
Она заполнила формуляр свидетельства о рождении, отдала ему, приложив ещё одну маленькую записочку:
- Это мой адрес. Живу одна, так что могу пустить переночевать... коли вам негде...А вино заберите. Нам не положено.
- А нам, - он с нажимом высказал последнее слово, - а нам положено. Что же я буду плутать по райцентру? Вечером зайду, вместе и пойдём. Вас как по имени... отчеству?
- Елизавета Фёдоровна я, ну, ваше имя-отчество мне известно, - она улыбалась грустно и немного растерянно.
- Елизавета, стало быть? - и ему отчего-то стало жаль эту женщину. - У вас и имя красивое.
Елизавета Фёдоровна сидела за столом одна в своём рабочем кабинете и смотрела в темнеющее окно. Зимой в Сибири сумерки наступают рано. Вот так и в её жизни. Только что была молодая и красивая, и парни вились возле неё... Да нет, она не приукрашивает! Перед самой войной даже замуж один предлагал. Собирался дом собственный строить... а она тогда любви ждала, чтобы, как в книжках, цветы приносил, вечером при луне красивые слова говорил, а он... вместо цветов чулки подарил. Сказал, коли дом строить, то копеечка к копеечке подбираться должна, а чулки - вещь полезная. И так ей тогда не по себе стало, что просто больше видеть его не могла. Отец ругался, что вот останется девкой-вековухой, будет знать! И вот, знает...
Хлопнула дверь:
- Елизавета Фёдоровна? Не пора ли домой?
- Да, да, конечно. Простите, вот задержалась... дела, - и накинула на голову пуховую шаль. - Пойдёмте.
Они шли по улице, и ей казалось, что живут они вместе уже много лет, просто он уезжал в длительную командировку и вот теперь... теперь вернулся! Она старалась шагать рядом, но не успевала за его шагом и чуть не поскользнулась, а он... он взял её под руку! Она поправила сбившуюся шаль, заглянула ему в лицо:
- Надо бы в булочную зайти, дома хлеба ни кусочка.
- Ну да, на одних конфетах далеко не уедешь, - деловито кивнул он.
Она оглянулась. Ей так хотелось, чтобы по улице шли люди, пусть и незнакомые, но думали, что идёт семейная пара.
Который год минул с тех пор, а казалось Константину, что только вчера утром уходил от Елизаветы, прощался, не кривя душой. А она...
- Вот ключ от дома. За приступком гвоздик есть, там и будет висеть.
- Лиза...
- Да нет, нет! Ты не волнуйся. Я же всё знаю... по документам. Ну, мало ли, вдруг проездом будешь, а... и переночевать негде. Так вот... я так, на всякий случай.
Оказалась та встреча не единственной. Паспорта у его жены так и не было. Имелось в наличии свидетельство о рождении ребёнка, в которое вписаны отец и мать. Свидетельство выдается только по паспортам родителей! Значит, оба паспорта должны бы быть. И если теперь паспорта матери нет, значит или потерял, или украли. Надо ехать снова в райцентр, в милицию. Из геологоразведки отправляли сани за запчастями. Выехали затемно, приехали раным-ранёхонько. "И где это чуть свет у тебя паспорт жены дёрнули?" - задал сам себе вопрос. А на улице не лето. Идти к Елизавете? Так, во-первых, она на работе, а во-вторых, если бы и не на работе... была бы гулящая какая, а то одинокая и несчастная. А с чего ей счастливой-то быть? Уходит - одна, и приходит - никто не ждёт. Собачья будка под крыльцом - и та пустая. Говорит, был отцовский кобель, да помер от старости. Так что к Елизавете ни ногой. А вот если где за рюмочкой-другой... с новыми знакомыми, а потом хватился... это другой разговор. Бродил по улочкам районного центра, пока не наткнулся на забегаловку. Ближе к вечеру в тесное помещение набилось множество разношерстного люда. Посидел ещё чуток, достал свой паспорт с вложенными в него деньгами, рассчитался так, чтобы продавец за стойкой видела и паспорт, и деньги в нём. Продавцу откуда знать, чей паспорт? И направился в милицию.
В милиции хмурый дежурный только вздохнул:
- С виду серьёзный мужик, а пьёшь с кем ни попадя? Чем думал?
- Да вроде и ни на кого не грешу. Я же угощал! Всё-таки сын родился! Но вот: мой паспорт тут, свидетельство о рождении тут. А паспорта жены нет. Я в нём деньги хранил. Ну, достал деньги, рассчитался за всех, оставшиеся положил в паспорт, а паспорт в карман пальто. Потом пошёл в магазин, жена мыла купить просила, полез за деньгами, я же говорю, они у меня в паспорте жены лежали, а ни паспорта, ни денег.
- Всё как всегда. Чего ж тут не понять? С кем выпивали, узнать сможете?
- Ну, мужики как мужики...
Долгий и нудный разговор закончился тем, что выдали справку, что паспорт Буденковой Евдокии Ивановны похищен. И сказали, чтобы с этой справкой и с её свидетельством о рождении ехала получать другой.
- Да куда ж она с грудным дитём поедет?
- А это уж пусть тебе спасибо скажет! - оборвал его дежурный опер. Но помолчал и добавил: - Пока мы ищем. А ей не к спеху. Опять же, у неё справка есть. Ну а потеплеет, если не найдется... тогда и поедет. Поди, и деньги все пропил?
- Ну... - и виновато потупился, - к нам трактор с санями возвращаться будет, так я с ним. Обойдусь... как-нибудь.
Тогда казалось - дальше будет проще. Однако правду говорят: кажется - креститься надо! Так он же коммунист! Хоть и восстановленный... из врага народа. Как же ему креститься? Усмехнулся в темноте. Сыну Витьке только второй год, а Евдокия опять беременная. С одной стороны, Константин радовался прибавлению семейства, душа отогревалась от пережитых потерь. С другой - надо получать паспорт жене, чтобы легализовать её положение, а положение - на девятом месяце. Если протянуть, возникнет проблема с регистрацией теперь уже второго ребёнка. Ехать должна сама Евдокия. Посёлок Бурный, где жила семья, на левом берегу, а райцентр Кежма на правом берегу Ангары. После праздника Победы прошел ледоход, однако по реке всё ещё плыли льдины.
Деревянная лодка из сложенных внахлёст просмолённых досок качалась на ангарских водах, будто поплавок. Константин стоял в лодке с багром, чтобы отталкивать наплывающие льдины. Хозяин лодки - на вёслах. Евдокия, прижав к большому животу Витюшку, на скамье, лицом к мужу. Наконец волна с разбега швырнула лодку на мелководье. Слава богу, все живы! Договорились с хозяином лодки, чтобы подождал их, и отправились получать паспорт... в паспортно-регистрационный отдел, где работала Елизавета.
- Здравствуйте, возможно, вы меня не помните? - лукавил Константин. - В тот раз я паспорт жены забыл, и вы меня здорово выручили. Я очень помню ваше отношение... к нашей семье.
- Да, да... я тоже помню вас, - Елизавета оглядела стоявших у порога Евдокию и Витюшку. - Вы проходите, присаживайтесь, - обратилась она к Евдокии, увидев её живот.
- Я не забыл тогда паспорт, у меня его украли. Вот справка из милиции. Надо бы получить новый.
Константин видел, как трудно Елизавете сдержать волнение, как тяжело даётся ей такая встреча, а Евдокия вдруг побледнела и обхватила живот:
- М...м...м...
- Я сейчас, сейчас, - крутила Елизавета ручку телефона. - Скорая? Тут женщина рожает! - и, уже обращаясь к Константину, - Давайте документы, пока скорая едет...
Раскрыла журнал, достала бланк паспорта, пододвинула к Евдокии.
- Распишитесь тут и тут, - указала кончиком ручки. - Вас отвезут в роддом. А я, как положено, оформлю документы и отдам их вашему мужу. Нет, пониже расписывайтесь, мне нужно место для внесения записи.
Когда Евдокию усаживали в скорую, Константин вдруг спохватился:
- Тьфу, шапку забыл! Я сейчас! - и кинулся назад.
- Лиза... ты... ты прости меня, если можешь...
Она стояла у окна, прижавшись лбом к отпотевшему стеклу.
- За что? Ты мне не врал, ничего не скрывал. Пусть и один день, а я была счастлива. Иди. Потом вернёшься за паспортом, ну, и свидетельство о рождении получать...
В Сибири май не лето. Надо искать ночлег для себя и сына. Не идти же к Лизавете! Расплатился с лодочником, снял на несколько дней комнату и направился узнать, как дела у Евдокии. Но только на следующий день услышал:
- Буденков? Сын у вас.
И поехал получать паспорт Евдокии и свидетельство о рождении второго сына. Зашёл в магазин, купил отрез на платье в подарок Евдокие и женские часики, которые положил отдельно в нагрудный карман.
Елизавета лишних слов не говорила. Вела себя так, будто пришёл просто давно знакомый человек. Когда все документы были получены, обошёл стол:
- Лиза, Елизавета, вот... тут подарок тебе - часы. Чтоб время у тебя счастливое началось, - кашлянул, пригладил чёрные волосы. - Ты на местных женщин не смотри, на суды-пересуды. Выбери мужика поздоровее и ребёнка роди. Ты ещё молодая, сильная. Успеешь вырастить. А дети, это, я тебе скажу, - ради них и живём. Будет у тебя ребёнок, вот и семья. А там внуки пойдут... - и осекся. Она так и сидела, не поднимая головы. - Ну, нельзя прожить пустоцветом!
Положил часы и, не оглядываясь, вышел.
Отгремели залпы Победы. Отплакали вдовы. Сироты подросли. И только Елизавете даже плакать было не о ком. Какой пулей скосило её единственного, невстреченного?