Будилов Олег Юрьевич : другие произведения.

Далекие острова. Возвращение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.25*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая книга трилогии. После пережитых приключения главный герой надеялся, что больше никогда не услышит о Диком острове, но у адмиралтейства было на этот счет другое мнение.

   С тех пор, как я вернулся домой, прошло уже больше двух лет. Жизнь текла своим чередом, зиму сменяло лето, дети взрослели, и мои приключения на Диком острове стали потихоньку забываться. Я вел довольно замкнутый образ жизни, почти ни с кем не общался кроме своих родных и нескольких отставных офицеров, которым, как и мне повезло вернуться домой. Я ничего не слышал о своих сослуживцах, и признаться был этому рад.
   После войны остров опустел, большинство мужчин призывного возраста погибли или пропали без вести.
   Семьи, которые лишились кормильцев, бедствовали и были рады сдать за умеренную плату комнаты или целые дома. Сами хозяева перебирались в летние пристройки, домики для гостей или съезжались с родственниками. Сваи на пристани были обклеены предложениями о сдаче жилья в наем.
   Эн не захотела жить с матерью, поэтому сразу после приезда сняла большой дом на побережье. Из окон открывался чудесный вид на океан, и прямо из сада через покосившуюся деревянную калитку можно было выйти на пляж. В доме было три спальни и гостиная, так что Тэм и Ада получили по собственной комнате, а на чердаке я устроил себе кабинет. Хозяйка дома - пожилая вдова переехала жить к сестре, так что нас никто не беспокоил. Раз в месяц я приносил ей плату за жилье, а в сентябре привозил половину всех собранных в саду яблок и слив.
   Говорят, что первое время на острове было шумно. Вернувшиеся с войны мужчины радовались мирной жизни, много и весело пили, приводили дома в порядок, правили заборы, чинили крыши, пристраивали веранды. Но потом выданное в адмиралтействе жалование закончилось, и жизнь замерла. Когда я сошел на берег вокруг было серо, пусто и грязно, а во взглядах редких прохожих сквозила бесконечная тоска. Зимой сезонной работы не было, поэтому многие из тех, кто летом и осенью трудился в порту, жили впроголодь. Рыбные и хлебные лавки начинали давать еду в долг. Имена должников записывали на грифельных досках и вывешивали в зале на всеобщее обозрение.
   Эн, как не старалась, не успела потратить все деньги, полученные от меня перед отъездом, поэтому в нашем доме было тепло и светло, продукты в кладовой не переводились и дровяной сарай был почти полон. Мы наняли милую пожилую женщину, которая жила по соседству убирать дом и готовить обед.
   Мое старое место работы давно отдали другому, так что первые месяцы после возвращения я бездельничал. Эн записалась в кружок помощи жертвам войны, занималась благотворительностью, на которую каждый месяц выпрашивала у меня десятку, участвовала в постановке домашних спектаклей и учила сирот живописи. Тэм ходил в гимназию. По воскресеньям мы вставали рано и шли в церковь. Жена и дети читали молитвы и пели вместе со всеми, а я просто сидел на лавочке возле бассейна и думал о своем.
   После посещения Дикого острова здоровье мое сильно пошатнулось, поэтому весной пришлось обратиться к врачу. Доктор Моу, когда-то лечил нас с братом от простуды, потом принимал роды у Эн, и вот теперь разглядывал мои шрамы, и печально качал головой. Он принимал больных дома в крошечной комнатке, которую лет сорок назад приспособил под кабинет. Здесь пахло медикаментами и тройным одеколоном, которым доктор пользовался всю жизнь.
   Заполняя карточку Моу спросил.
  -- Сколько Вам полных лет?
  -- Тридцать шесть.
   Он с тоской посмотрел на мою почти седую голову, вздохнул и покачал головой.
  -- Великий океан, что же они с Вами сделали.
   Это был не вопрос, а скорее утверждение.
   - То же, что и со всеми, - ответил я.
   Доктор вышел на несколько минут, а когда вернулся протянул мне маленькую бутылочку с коричневой жидкостью.
  --  Зайдите вечером. Я приготовлю для Вас лекарства. А вот это начинайте принимать с завтрашнего дня по пять капель на стакан воды утром перед едой.
   Когда я вставал с кушетки, разболелась раненная нога и всю обратную дорогу до дома я отчаянно хромал.
   В конце февраля умер помощник военного коменданта и мне предложили его место. Работа была хорошая и я сразу согласился. Теперь я вставал в восемь утра, завтракал и шел на центральную площадь, где к зданию ратуши был пристроен маленький деревянный флигель, в котором сидел комендант. Нашей основной задачей было организовать призыв в случае объявления войны. Время было мирное, о рекрутах никто не думал, так что я помогал инвалидам получать положенные льготы, продукты и дрова, следил за тем, чтобы казначейство вовремя платило военные пенсии и навещал офицерских вдов.
   Комендант появлялся на службе редко. Раньше он служил в столице интендантом, успел прилично нажиться на продаже государственного имущества и, выйдя в отставку, купил себе небольшой склад в порту. Он никому не доверял и считал, что дела требуют его постоянного присутствия, поэтому проводил на складе почти все время. Меня это вполне устраивало.
   Утром я открывал собственным ключом маленькую комнату, поливал цветы, варил кофе на спиртовке, принимал посетителей и занимался своими делами. Платили мало, но благодаря пенсии нам хватало.
  
   Весной страна выбирала нового президента. Неделю на улицах висели флаги, на центральной площади поставили урну для закрытого голосования, а во дворе гимназии провели торжественный парад. Взрослые повязали на рукава повязки с гербом, а дети ходили с флажками. С газетных страниц кандидаты призывали к борьбе до победного конца и к полному уничтожению вражеской империи. Наш островок находился вдалеке от торговых путей, поэтому агитаторы обошли его стороной. Из пяти претендентов на президентское кресло уставшие от войны граждане выбрали самого тихого кандидата. Единственного, кто ратовал за мир.
   В воскресенье прошли выборы, а через неделю тон газетных статей сразу изменился. Теперь журналисты писали о дружбе народов и о том, что время войн закончилось. Мне было странно читать слащавые передовицы и по утрам я ворчал, что никакого мира с вардами быть не может. Эн со мной спорила, Ада неизменно принимала сторону матери, а Тэм поддерживал меня и говорил, что мы им еще покажем.
   Я никому не хотел ничего показывать, но в мирные инициативы не верил. Наши государства враждовали веками, количество убитых измерялось миллионами, и я совершенно не представлял, как можно помирить людей, которые войну рассматривали, как кровную месть. В каждом ребенке с детства воспитывали ненависть к врагу. На призывном пункте не нужно было рассказывать всякий вздор о том, что мы боремся за свободу и независимость, и отстаиваем истинные ценности. Достаточно было сказать новобранцу, что варды убили его родственника и он должен отомстить. Война давно для каждого стала личным делом.
   Разговоры о том, что время кровавых сражений прошло я воспринимал, как военную хитрость. Разрушенной и разоренной стране требовалась передышка, чтобы восстановить промышленность, построить корабли и вырастить новых солдат, но пройдет десять - пятнадцать лет и адмиралы захотят начать все с начала.
  
   Иногда после работы я заходил в таверну, чтобы пропустить стаканчик с отставными военными. Мы все служили в разных местах поэтому объединяли нас не общие воспоминания, а недовольство политикой адмиралтейства.
   На маленьком острове дни проходят незаметно. Однообразная провинциальная жизнь течет, как вода. Обычно за столом обсуждают местные сплетни и новости, и самым большим потрясениями считается повышение цен на сахар или маленький улов селедки. Сегодня только и разговоров было, что о новых мирных инициативах.
  -- Вы видели это? - спросил отставной моринер-лейтенант Луц размахивая газетой, - в передовице пишут, что никакой войны в ближайшие десять лет не будет, а на второй странице рассказывают о том, что в армии готовятся принять на вооружение новый трехзарядный карабин.
  -- Как это трехзарядный? Трехствольный что ли? - не понял егерь-лейтенант Ома.
  -- Нет. Магазинная система. Можно зарядить сразу три патрона, - объяснил я. Мне уже приходилось читать об этом. Само оружие я себе представить не мог, но был о нем наслышан.
  -- Все равно не понимаю.
  -- Да я совсем не об этом хочу сказать, - перебил нас Луц, - зачем принимать на вооружение новый карабин, если не собираешься воевать?
  -- Ерунда, - ответил Ома, - все-равно армия должна развиваться. Мы живем в век прогресса.
   Нам принесли пиво и креветки, и я поблагодарил официантку.
  -- Нет пусть не врут тогда. Одной рукой вооружаются, а в другой подписывают мирный договор.
   Я слушал офицеров и думал о сыне. Мне хотелось надеяться на то, что он сможет избежать призыва. Пусть лучше сидит дома и занимается каким-нибудь полезным делом, растит детей и радует мать. Но что ему отцовские надежды. После уроков Тэм убегал с друзьями играть на пляж и из-за забора я слышал их яростные крики, - Падай! Ты убит! Я в тебя попал!
   Чтобы хоть немного подготовить его к взрослой жизни я съездил на соседний остров, где был оружейный магазин и подобрал несколько десятков патронов к корду, который нам подарила вдова адмирала Крола. Оружие было нестандартное сделано на заказ, но оружейник нашел мне подходящие заряды.
   Теперь по воскресеньям после церкви пока служанка накрывала к обеду мы выходили на пустынный пляж, пускали плавучую мишень и стреляли по ней. Эн говорила, что мы богохульники, но я видел, как она радуется тому, что я учу Тэма стрелять. Она тоже не верила в долгий мир и боялась за сына.
   Я не знал совершаем ли мы святотатство занимаясь стрельбой сразу после службы, но на всякий случай заставлял Тэма исповедоваться. Сам я в исповедальне не был с тех пор, как вернулся из столицы и в церковь ходил только ради жены и детей. Не могу сказать, что я стал атеистом, но после Дикого острова что-то надломилось во мне.
  
   Антивоенная кампания продолжалась. Настал день, когда Союз свободных островов и Островная империя Вард подписали пакт о ненападении. Утром возле тумб, оклеенных свежими газетами собралась целая толпа. Люди обсуждали последние новости и радовались. Жизнь налаживалась, войны в ближайшее время можно было не бояться, очередная зима закончилась, ожил порт и появилась работа.
   На островах своего почти ничего нет. Артели добывают рыбу, съедобные водоросли, а фермеры выращивают немного фруктов и овощей. Все остальное везут через океан. В порту каждый день выгружают: камень, лес, железо, стекло и одежду. Все это нужно принять, описать, разложить, продать или опять погрузить и куда-нибудь доставить. Весной на пристани царит безумная суета поэтому никто не обратил внимание на маленькое судно, которое аккуратно пришвартовалось у третьего причала. Оно не привезло с собой никаких товаров и рабочие сразу поняли, что на разгрузке заработать не удастся. По сходням сошел только один человек без багажа. Он поднялся по лестнице к конторе, но заходить внутрь не стал, а обогнул здание с севера и вышел на центральную площадь.
  
   За завтраком Эн принялась вспоминать нашу жизнь в столице и настроение у меня окончательно испортилось. Иногда становилось обидно, что сделав блестящую карьеру я так и не сумел зацепиться на каком-нибудь теплом местечке. Да мы хорошо жили, но я чувствовал, что моя жена и дети достойны большего, чем продуваемый всеми ветрами захудалый остров. Видя мое подавленное состояние Эн проводила меня до калитки и чмокнула в щеку. Если идти по нашей улице до дома булочника, потом свернуть в переулок и сделать небольшой крюк, то можно пройти мимо особняка покойного адмирала Крола. Иногда мне надоедало ходить одной и той-же дорогой, и я менял маршрут. Усадьба стояла заброшенная. Вдова так и не нашла в себе силы оставить могилу мужа и приехать на остров Хос. У Эн таких проблем не будет. На кладбище хоронят только адмиралов. Для простых смертных прописана другая процедура. К ногам привязывают ядро или камень и милости просим в океан. На островах для погребения слишком мало места. Конечно есть официальное кладбище, но стоимость маленького клочка земли равна стоимости дома и через 25 лет твое тело все-равно выкопают, а на его месте сделают другое захоронение. Таков закон. Во время войны мы старались закапывать мертвецов в землю, потому что их было слишком много. Даже великий океан не смог бы переварить всех.
   Я немного постоял у чугунных ворот разглядывая запущенный сад. Адмирал не любил этот дом. Иногда примерно раз в два года он приезжал сюда, организовывал праздничный вечер для местных дворян, брал несколько книг из семейной библиотеки и возвращался в столицу.
   Стоять было холодно, и я пошел дальше.
   Сегодня комендант был на месте, заехал в контору перед тем, как отправиться на склад. Став обеспеченным человеком, он сохранил привычки бедного кадета и предпочитал курить дешевые сигары похожие на те, что офицерам выдают в армии. В комнате висел густой едкий дым.
   - Доброе утро, - сказал я.
   - Здравствуйте, Бур. Рад, что Вы пришли. Мне как-раз пора по делам.
   - Конечно идите, - сказал я, снимая шляпу и вешая пальто на вешалку, - я подежурю.
   - Вы незаменимый человек, что бы я без Вас делал ума не приложу, - сказал комендант и вышел за дверь.
   Это был наш обычный утренний разговор. Иногда мы обсуждали погоду или новости, но чаще всего при моем появлении комендант сразу уходил.
   Я открыл окно, чтобы не много проветрить и поставил кофейник на спиртовку. Никаких важных дел у меня сегодня не было. В списке посетителей значилось только одно имя отставного сержанта инвалида, который иногда заходил ко мне без всякой цели выкурить папиросу и поболтать.
  
   Кажется, я совсем не удивился, когда без стука открылась дверь и в контору вошел капитан Рок. Когда два года назад адмиралтейство заплатило за мое молчание я знал, что так просто контрразведка в покое меня не оставит.
  -- Здравствуйте, Бур, - весело сказал отставной капитан. Мое замешательство доставило ему настоящее удовольствие, - не ожидали меня увидеть?
   - Ожидал, - ответил я и полез в карман за платком, чтобы вытереть выступившую испарину.
   Капитан не стал раздеваться и прямо в пальто и шляпе уселся на стул.
   - А у меня к Вам дело. Очень важное, - заговорщицким тоном сказал он, - пойдемте посидим где-нибудь, вина выпьем и поболтаем.
   Я знал, что сопротивляться бесполезно. Лучше сразу выслушать капитана и решить, что с этим делать дальше. В конторе нормально поговорить не получится обязательно кто-нибудь помешает. Я оделся, закрыл дверь на ключ и повел незваного гостя в ближайшее заведение. На площади было пусто только возле почтового отделения стояла пролетка да несколько торговок предлагали с лотков копченных окуней. Мы прошли мимо ратуши, свернули к церкви и оказались возле таверны 'Уютная бухта'.
   В сумрачном зале с низким потолком было тихо. За столом у двери сидел портовый рабочий и что-то ел из глубокой глиняной миски.
   Капитан повесил одежду на вешалку и удобно устроился на лавке. На нем был добротный дорожный костюм, высокие ботинки с гетрами и теплый жилет. Такие жилеты любили надевать под пиджак люди, путешествующие по воде в холодную погоду. Он заказал себя жаренную треску и вино, а я взял салат из водорослей и пирог с рыбой.
   Утром я выпил только чашку кофе так что предложение капитана позавтракать оказалось весьма кстати. От вина я отказался и заказал себе чай.
   Капитан улыбался.
   - Вас призывают на военную службу.
   Хотя я и ожидал чего-то подобного, но все-равно сильно удивился.
   - Зачем? У нас же теперь с вардами подписан пакт о ненападении?
   Мы жили в странном мире, где два могучих государства Содружество независимых островов и островная империя Вард постоянно враждовали друг с другом. Сейчас наступило короткое перемирие, и я не мог понять зачем призывать резервистов.
   - Собирается новая экспедиция на Дикий остров. Адмиралтейство собирает всех, кто там побывал или занимался делом адмирала Толя.
   Я тяжело вздохнул. Сказать было нечего.
   - Я привез Вам погоны супер-лейтенанта.
   Подошла официантка и мы замолчали. Я огляделся. Рабочий доел свой суп, отложил ложку, смел со столешницы на ладонь крошки хлеба, отправил их в рот, надел картуз и вышел.
   Девушка поставила тарелки, и мы принялись за еду.
   - Почему опять всплыла эта история с Диким островом?
   - А Вы как думаете? - капитан прервался, в рот ему попала рыбная кость, - когда нас уволили в запас вопрос так и повис в воздухе. Никто ничего не стал предпринимать. Экспедиция все еще там. Там Ваш тайный агент и несколько сотен моряков, и даже адмирал Толь живой или мертвый.
   Я стукнул ладонью по столу и выругался. Задремавший за стойкой хозяин вздрогнул, и я махнул ему рукой показывая, что все в порядке.
   - Каракатицы поганые, - зло сказал я.
   Далеко на юге находится Дикий остров - огромная неосвоенная земля, населенная дикарями. Неоднократно предпринимались попытки ее исследовать, но ничего хорошего из этого никогда не получалось. Экспедиции погибали или пропадали без вести. Несколько лет назад адмиралтейство отправило к далеким берегам группу адмирала Толя. Им удалось закрепиться на враждебном берегу, построить форт и вступить в переговоры с аборигенами, но потом началась война и об экспедиции забыли. Два года назад я со своими людьми отправился на Дикий остров, чтобы найти адмирала. Оказалось, что Толь объявил себя богом, узурпировал власть и создал туземную армию. Наша экспедиция попала в западню и мне с трудом удалось бежать. Среди моих офицеров оказался агент контрразведки, который остался на Диком острове, чтобы обезвредить мятежного адмирала. Я думал, что адмиралтейство давно отправило туда карательный отряд, который разобрался с заговорщиками.
   - Столько времени прошло! Что им мешало послать судно? Они даже не удостоверились в том, что агент выполнил свою задачу.
   - Толь уже не страшен. Даже если он все еще жив это не имеет никакого значения. Его людей в столице нейтрализовали, а на дальние гарнизоны всегда было всем наплевать.
  -- Тогда почему о нем вспомнили сейчас?
  -- Не знаю, - ответил Рок.
   За последнее время капитан совсем не изменился. Маленький и подвижный словно ртуть он явно скучал на гражданке и сейчас был рад тому, что его вернули на службу. Верить ему ни в коем случае не стоило. Разведка или контрразведка не важно. Секретные службы все одним рыбьим хвостом мазаны.
   - Что будет, если я откажусь?
   - Боюсь, что это невозможно. Но, если все-таки рискнете Вашу жизнь превратят в кошмар.
   - Я теперь штатский человек.
   - Вы работаете в военной системе.
   Я фыркнул.
   - У нас вся страна сплошная военная система.
  -- Тем более, - примирительным тоном сказал капитан, - Нужно во всем разобраться. Не все, кто остался на Диком острове заговорщики и изменники. Я предлагаю Вам вернуться и спасти хороших парней.
   В свое время именно Рок занимался формированием второй экспедиции. Он от корки до корки изучил наши личные дела и знал на чем меня можно подловить. На острове оставались мои подчиненные и бросить их на произвол судьбы я не мог.
   - Никогда не поверю в то, что адмиралтейство решило позаботиться о простых моряках. Признавайтесь есть какое-нибудь секретное задание, о котором кроме Вас никто не знает?
   Капитан не ответил, доел рыбу, вытер губы салфеткой и откинулся назад.
   Ничего удивительного не было в том, что я больше не мог доверять адмиралтейству. На войне можно оправдать самые ужасные поступки, но в мирное время все начинаешь воспринимать по-другому. В армии вопросов не задают, но сейчас я в отставке и имею право знать на что иду.
   Капитан достал папиросу и закурил.
   - Есть секретный приказ, - наконец сказал он, - у меня есть, не у Вас. Давайте разделим ответственность. Я буду заниматься секретными делами раз уж Вы не хотите руки пачкать, а Вы вернете своих людей домой. Такая миссия Вам подходит?
   - В каком качестве я должен поехать?
   - Военный советник. По сути никакой ответственности. Десантом командуют другие люди, а мы с Вами потихонечку в задних рядах даем мудрые советы. Ну как годится?
   - Хорошо. Все равно деваться некуда.
   - Вот это верно, - Рок затушил папиросу, - скажите, Бур, здесь есть какая-нибудь приличная гостиница? Мы уходим завтра утром так что мне надо будет где-то ночевать.
   - Единственная гостиница на площади, но Вы можете остановиться у меня.
   Капитан встал, достал из кармана мелкую купюру и бросил на стол.
   - Нет уж увольте. Не люблю смотреть на проводы кормильца.
   Он надел пальто и кепку.
   - Передавайте привет жене. Я завтра жду Вас в восемь утра на третьем причале.
   Он повернулся и пошел к выходу.
   - Спасибо красавица, - крикнул он на ходу официантке.
   Я не смотрел ему в след, но слышал, как хлопнула входная дверь.
   Все начиналось сначала. Жизнь снова делала крутой поворот и было совершенно непонятно, что меня ждет резкий взлет или бесконечное падение.
  
   Перед тем, как пойти домой я зашел навестить родных. Сейчас на нашей вилле жили отец и брат с семьей. Мою комнату отдали племяннику, но я знал, что всегда смогу сюда вернуться.
   Я прошел по садовой дорожке между яблонями и открыл массивную дубовую дверь.
   На кухне кто-то гремел кастрюлями, пахло жаренной рыбой и пирогами.
   Я разделся в узкой прихожей и прошел в гостиную. Отец, как всегда сидел в кресле с газетой в руках. Он уже давно ничего не читал, но по привычке брал в руки книгу или свежие Ведомости.
   Он посмотрел на меня слезящимися глазами.
   - Как там погода?
  -- Нормально, - ответил я, - тепло.
  -- Зачем пришел? Что-нибудь случилось?
  -- Завтра уезжаю, пришел проститься.
  -- Куда?
  -- В столицу.
   Отец пожевал губами, отложил газету и задумчиво сказал, - я тебе рассказывал, как бывал в столице во время войны?
  -- Да.
   Он меня не услышал и начал монотонно рассказывать о своем романе с дочкой отставного капитана. Эту историю я слышал множество раз, но прерывать его не стал, а просто сидел на стуле, смотрел на портрет покойной матери и думал о своем.
   -...поэтому я с ней не остался, - сказал он и замолчал прислушиваясь.
  -- По-моему, твой брат идет. Наверно сейчас позовет нас ужинать.
  -- Пойду посмотрю, - сказал я, встал и вышел за дверь.
   Брат работал учителем в гимназии и часто закрывался в кабинете, чтобы проверить огромное количество тетрадей и выкурить трубку. Жена не разрешала ему курить в гостиной потому что он любил крепкий дешевый табак, от которого все в доме чихали и кашляли.
   Я поднялся по лестнице и постучал.
  -- Открыто, - крикнул он и я повернул ручку.
   В маленькой комнате висело плотное облако табачного дыма. Брат сидел за столом заваленным ученическими тетрадями и учебниками. При моем появлении он встал и снял очки.
   Мы обнялись.
   - На этот стул не садись, - сказал он, - развалится. Все собираюсь выбросить, но руки не доходят.
   Мы поговорили о разных пустяках, и я рассказал о том, что возвращаюсь на военную службу.
   Брат сокрушенно покачал головой.
  -- Я думал, что для тебя все уже закончилось.
  -- Я тоже.
   Брат служил командиром взвода егерей, был ранен и комиссован в первые месяцы войны. Он вернулся из госпиталя худой и уставший заросший бородой до самых глаз и долго лечил левую руку, которая и сейчас еще плохо сгибалась.
  -- Отца видел? - спросил он.
  -- Прослушал старую историю о его любовных похождениях в столице.
  -- Он тебя узнал?
  -- Не думаю.
  -- Да-а, - протянул брат, - на ужин останешься?
  -- Нет, - я поднялся, - надо собраться в дорогу.
   Мы тепло простились. Я зашел поцеловать невестку и племянника и ушел. К отцу заходить не стал. Все равно он сразу забудет о моем визите.
  
   Эн обрадовалась, когда услышала о моем возвращении на службу. Чем бы не закончилась поездка на Дикий остров, какие бы ужасы мне там не грозили, но это неожиданное назначение давало шанс на возвращение в столицу. Нам нравился остров Хос, семье было хорошо и уютно в доме на побережье, но все это не могло сравниться с нашей яркой столичной жизнью. Я с тоской вспоминал старый город, широкие бульвары, старинные фонтаны, белый мрамор дворцов и сотни роскошных яхт в сверкающей под солнцем бухте. Собирая дорожный саквояж, я думал о том, что как бы не был близок с женой, но рассказывать ей подробности предстоящей экспедиции не стоит. Пусть думает, что я совершенно незаменимый офицер, без которого адмиралтейство не может обойтись и радуется открывающимся перспективам. Многие говорят, что женщины чувствуют опасность сердцем. Это не так. Легкие словно бабочки они не любят думать о плохом и предоставляют эту возможность мужчинам.
  
   Утро выдалось серое и холодное, над океаном нависли низкие свинцовые тучи. Я никак не мог проститься с семьей и опоздал на пристань. Судно уже стояло под парами и Рок, нахохлившись, как воробей прохаживался по причалу.
  -- Вы опоздали, - сурово сказал он.
  -- Извините.
   Капитан был недоволен. Его маленькое личико сморщилось, словно он наелся кислых водорослей, лоб прорезали морщины. Накрапывал мелкий дождик, и он поднял воротник пальто.
  -- Бросайте ваши гражданские замашки, Бур. В армии опаздывать не положено.
   Настроение у меня было отличное. Как всегда, в походе я постарался выбросить из головы нехорошие мысли. Проблемы, страхи и душевные переживания нужно оставлять на берегу или они всю дорогу будут разъедать Вашу душу. Это не всегда получается, но чем быстрее Вы сможете от них избавиться, тем легче пройдет путешествие.
   Вечером я успел закончить все дела и оформить бумаги. Удивленный моим возвращением на службу комендант без лишних разговоров выплатил причитающееся жалование и выписал доверенность на получение аттестата так что проблем с деньгами у Эн не будет. Первый раз за всю нашу совместную жизнь я написал завещание и заверил его у нотариуса. Никаким особенным имуществом я не владел, поэтому завещал жене причитающуюся мне по закону часть родительского дома и все свои вещи. Собственно, в случае моей смерти она бы и так все получила, но имея на руках завещание все это можно было оформить в два раза быстрее.
  -- Посадите меня на гауптвахту? - спросил я.
   Рок мигнул и недовольно посмотрел на меня.
  -- Я замерз. Пошли кофе пить.
   В маленькой кают-компании кроме нас и стюарда больше никого не было. Мы расположились на кожаных диванах и Рок закурил. Стюард принес кофе и печенье.
  -- Здесь довольно мило, - сказал я.
  -- Мило, - проворчал Рок, подливая в кофе коньяк из маленькой карманной фляжки, - Вы говорите так словно мы не на корабле, а в борделе. Когда придет капитан с помощником, здесь сразу станет тесно. И каюты маленькие.
  -- Вы поэтому ночевали на берегу?
   Рок сделал несколько торопливых глотков.
   - Всегда ночую на берегу, если есть такая возможность.
   Видя, что я полез в карман пиджака он торопливо сказал, - очень Вас прошу, Бур, не курите здесь сигары, а то мы задохнемся.
  -- Хорошо. Тогда дайте папиросу.
   Капитан достал портсигар, щелкнул крышкой и протянул мне. Я взял папиросу, смял гильзу и закурил.
  -- Красивая вещь. Разрешите посмотреть?
  -- Пожалуйста, - Рок положил передо мной серебряный портсигар. Он был довольно тяжелый. На потемневшей крышке была видна гравировка: "За верность и отвагу".
  -- Наградили за одну операцию.
   Мы надымили. Стюард открыл круглый иллюминатор и в кают-компанию ворвался свежий весенний ветер.
  -- Закройте, - сказал Рок и зябко поежился, - что-то мне нездоровиться.
   Стюард извинился, закрыл окно и вышел.
  -- Куда мы направляемся?
  -- В столицу. Там короткая остановка и сразу к месту назначения.
   Каюты и правда оказались тесными, умывальных кабин не было, туалет и душ общие. Кормили плохо. Капитан родом из южных таров был маленький, круглый и все время молчал, зато его помощник совсем еще молодой офицер наоборот болтал без умолку. В жизни его интересовали две вещи - женщины и яхты. С ними было скучно, поэтому я старался, как можно реже бывать в кают-компании.
   Наш маленький корабль мчался к столице, Рок хандрил, а я сидел у себя в каюте, спал, читал или курил возле открытого иллюминатора.
  
   Столица встретила нас проливным дождем. Судно пришвартовалось в самом конце причала, поэтому нам пришлось сначала долго идти по бетонному пирсу, а потом еще минут десять ловить извозчика. Рок сунул вознице бумажку с адресом и откинулся вглубь фиакра. Мои бушлат и фуражка промокли насквозь.
  -- Кошмар! Уезжал отсюда светило солнце, а сейчас настоящий потоп.
   Я молчал и смотрел по сторонам. Узкие обшарпанные предпортовые улочки сменились широкими проспектами, замелькали вывески дорогих ресторанов и увеселительных заведений. Народу на улицах было мало, все попрятались от дождя и только редкие прохожие быстро шли по своим делам, сражаясь с выгибающимися от ветра зонтами. Фиакр проехал по бульвару, свернул на площадь Адмиралов и остановился у гостиницы. В центре стоимость одного номера могла доходить до двадцати монет в сутки, и я забеспокоился.
  -- Может быть найдем гостиницу подешевле?
  -- Ерунда, - Рок полез наружу, - платит адмиралтейство.
   В холле к нам сразу подошел распорядитель, и когда узнал, что для нас забронированы два номера в бельэтаже заулыбался, позвал носильщиков и сам проводил до дверей. Раньше мне никогда не приходилось останавливаться в подобных заведениях. На мой вкус здесь всего было слишком много: мрамора, лепнины на потолке, тяжелых бархатных портьер и канделябров. Номера выходили окнами на площадь. Не раздеваясь я заглянул в ванную комнату. Здесь было все необходимое от халата до зубного порошка. Больше всего мне понравилось, что от гостиницы до адмиралтейства было рукой подать. Мы переоделись в сухую одежду, развесили мокрые вещи на вешалке и спустились в холл. От завтрака на корабле мы отказались и с удовольствием поели в ресторане "Прибой", который располагался на первом этаже.
  -- Сегодня у нас с Вами никаких дел нет, а вот завтра к десяти утра нас ждут в адмиралтействе, - сказал капитан, когда мы выпили кофе и расположились на широких кожаных диванах в курительной комнате.
  -- Спать хочется. Я этой ночью глаз не сомкнул.
  -- Почему? Волнуетесь?
  -- Я? - Рок рассмеялся, - нет. Не люблю официальные приемы. Говорят, нас хочет видеть президент. Не знаю, как себя с ним вести. Привык знаете ли к адмиралам и прочим солдафонам, а тут штатский. Ума не приложу чего ему от нас надо.
  -- Президент, - удивился я, - вот уж никогда бы не подумал, что наши скромные персоны могут его заинтересовать.
  -- Ну мы там будем не одни. Завтра состоится встреча офицеров, участвующих в экспедиции.
   После завтрака Рок пошел спать.
   Я посидел в холле, почитал свежие газеты и выпил чашку кофе.
   Гулять по городу в мокром бушлате под проливным дождем не хотелось, поэтому я вернулся к себе.
   В огромном номере было темно и тихо. Я отдернул шторы и долго смотрел на залитую дождем площадь и серое здание адмиралтейства. Меня окружала удобная со вкусом подобранная мебель, роскошные вазы, живые цветы и зеркала, в одной только комнате их было пять штук. В этом отеле любили останавливаться высокопоставленные военные, промышленники и торговцы - все, у кого были дела в адмиралтействе. Мне простому офицеру здесь было неуютно.
   Покидая столицу два года назад, я не надеялся вернуться. Наша экспедиция на Дикий остров закончилась неудачей. Мы выполнили поставленную задачу, нашли адмирала Толя и его отряд, но несколько офицеров подняли бунт, два человека погибли, остальные примкнули к заговорщикам. В результате из ста человек в столицу вернулись только мы с доктором Солом. О судьбе остальных мы ничего не знали.
   Рок говорил, что хочет вернуть моряков домой. На Диком острове оставались люди мятежного адмирала Толя и мои десантники. Сколько их? Готовы ли они сложить оружие и предстать перед военным трибуналом? Моих людей заставили присоединиться к отряду адмирала обманом. Большинство моряков даже не подозревали о том, что нарушают присягу. Все это я подробно изложил в отчете сразу после возвращения. С тех пор прошло много времени, и мне необходимо было выяснить, считают ли в адмиралтействе моих моринеров предателями или жертвами обстоятельств.
   Я надеялся, что мне удастся доказать невиновность нижних чинов и некоторых офицеров. Но правду ли сказал Рок? Представители адмиралтейства редко держали свое слово. Что для них сто человек, когда во время войны они отправляли на смерть сотни тысяч. Я не мог до конца верить капитану из разведки, который хоть и старался всячески завоевать мое расположение, но оставался для меня чужим. Слишком много было всего намешано в этой истории и мятежник адмирал, и тайные агенты контрразведки.
   Как можно было забыть об экспедиции на два года? Почему все это время никто ни разу не вспомнил о ней? Я бы не удивился, если бы узнал, что о дальнем гарнизоне забыли специально, чтобы не портить отчетность, но почему тогда вспомнили именно сейчас после подписания с вардами пакта о ненападении.
   Я не боялся снова оказаться на Диком острове, хотя об этом месте у меня сохранились не самые лучшие воспоминания. Но мне совсем не хотелось оказаться втянутым в очередную мерзкую историю, из-за которой погибнут ни в чем не повинные люди. На многое можно было закрыть глаза во время войны, когда человеческая жизнь стоила не дороже банки консервов или пачки папирос, но сейчас в мирное время многое из того, что мы делали тогда, казалось чудовищной ошибкой.
   Да Содружество свободных островов победило в войне. В этот раз мы даже получили достойные трофеи - несколько спорных островов и десяток вражеских кораблей, но сколькими жизнями за это пришлось заплатить.
  
   Рок проспал до самого обеда. Я несколько раз к нему заходил, но дверь оказывалась заперта и на стук никто не отвечал. Я сходил на первый этаж, где в парикмахерской меня постригли и побрили, посидел в холле разглядывая проходящих мимо постояльцев и выкурил толстую сигару в курительной комнате. Когда капитан проснулся мы пообедали в гостиничном ресторане и разошлись по своим делам.
   Мне нужно было купить кое-какие вещи в дорогу, поэтому я взял извозчика и отправился в старый город. Здесь все оставалось по-прежнему. Иногда мне казалось, что даже если привычный мир рухнет, то старый город со всеми своими лавочками, магазинчиками, палатками и злачными местами, останется в том же состоянии в котором пребывает уже не одну сотню лет. Казалось, что время здесь остановилось. Я купил сигары и коньяк, подобрал на развале несколько старых книг в потертых переплетах, потом выпил чаю в кафе и погулял по смотровой площадке. С неба сыпалась мелкая холодная морось. Бушлат намок и стал пахнуть мокрой псиной. Я купил все, что мне может пригодиться в дороге, так что оставаться дольше в старом городе не было никакого смысла.
   Тяжело нагруженный бумажными пакетами я взял рикшу и попросил отвезти меня на Канатную улицу к старой церкви. Возвращаться в гостиницу было еще слишком рано. По узким улочкам старого города рикша шел медленно, сворачивая в переулки, когда путь нам преграждали скопления людей, повозок или группы торговцев, выясняющих отношения друг с другом. Страсти здесь кипели не шуточные, но до драки дело никогда не доходило. Все заканчивалось взаимными оскорблениями. Торопиться мне было некуда, и я с удовольствием наблюдал эти уличные сценки похожие на театральные представления.
   Приземистая морская церковь была построена еще в прошлом веке на пожертвования прихожан.
   Я попросил рикшу меня подождать, купил в лавке при входе пять корабликов и вошел внутрь.
   Старухи в черных платках, как всегда сидели вдоль стен и молчали. Как только я уйду они тут же начнут в голос обсуждать меня. Обращать внимание на старых ворон было глупо. Священники никогда их не прогоняли и в каждой церкви были свои городские сумасшедшие. Иногда они приводили с собой детей, и малыши бегали по всему залу, валялись по полу, но делали все это молча, чтобы не мешать верующим и никогда не забегали в исповедальню.
   Я взял при входе маленькую скамеечку, поставил ее у самого края бассейна и сел. Никто ко мне не подходил и не мешал, старухи не шевелились, только шмыгали большими носами и кряхтели. Один за другим я опустил в бассейн кораблики и долго смотрел, как они покачиваются на воде. Пять офицеров оставил я на Диком острове. Что с ними? Живы ли? Сейчас я молился за каждого и просил океан дать мне возможность вернуть их домой.
   Я опустил руки в воду и плеснул вслед корабликам. Подхваченные поднявшейся волной они достигли середины бассейна, замедлили ход и остановились, медленно покачиваясь на воде.
   Человек - это тот же корабль. Его могут захлестывать житейские волны, трепать ветер, он может разбиться о скалы или наскочить на мель, но пока он не утонул остается надежда.
   Старуха слева от меня громко всхрапнула, и я понял, что пора уходить.
  
   В гостинице меня ждал посетитель. Когда я взял у портье ключ от номера и подошел к двери со стула поднялся доктор Сол и приветствуя меня махнул мокрой шляпой.
  -- Добрый вечер! Я жду Вас уже полчаса.
  -- Добрый вечер, - ответил я, открывая дверь, - заходите. Как Вы узнали, что я здесь остановился?
  -- Капитан Рок сказал. Он сегодня был у меня.
   Сол зашел в комнату и с интересом огляделся.
  -- Роскошные апартаменты.
  -- Завидуете?
  -- Немного.
   Он разделся, повесил пальто и шляпу на вешалку, сел на стул и потер костлявые руки.
  -- Я очень рад Вас видеть.
  -- Я тоже. Выпить хотите?
  -- Не откажусь, - доктор шмыгнул носом, - ужасная погода.
   Я взял в буфете рюмки, разлил коньяк и дернул шнур для вызова прислуги. Когда пришла горничная я заказал кофе и бутерброды.
   Мы сидели друг на против друга, пили коньяк и не торопились начинать разговор. От Рока я уже знал, что доктор дал согласие участвовать в экспедиции.
  -- Я рад, что мы поплывем вместе, - наконец сказал Сол.
  -- Я тоже, - сказал я, - чем Вы занимались все это время?
  -- Работал в больнице здесь в столице.
   Два года назад мы расстались не очень хорошо. Сол злился на меня. Он считал, что я бросил на произвол судьбы артиллерийского лейтенанта. Мы покидали Дикий остров в спешке, боялись погони, и я решил не дожидаться отставшего офицера. Согласен, поступок не самый лучший, но на карту были поставлены наши жизни и секретное донесение, которое я должен был передать.
   Видимо доктор еще испытывал определенную неловкость. Общаться так же свободно, как раньше у нас не получалось.
  -- Скажите, - спросил Сол, - почему Вы согласились отправиться в эту экспедицию?
  -- Хочу вернуть своих людей домой.
   Доктор кивнул каким-то своим мыслям и стал набивать трубку.
  -- А Вы? - спросил я.
  -- А меня собственно никто не спрашивал, - доктор улыбнулся, - пришел Рок и сказал, что меня призывают на военную службу. Он конечно поинтересовался не против ли я, но так для порядка.
  -- Со мной было тоже самое.
   Доктор раскурил трубку и выпустил струю ароматного дыма.
  -- Не скажу, что я сильно обрадовался, но, когда узнал, что Вы тоже едете подумал, что должен быть рядом с Вами.
   Я прекрасно понимал, что все это красивые слова. Возможно они довольно точно передавали эмоциональное состояние доктора, но в данном случае от него ничего не зависело. Мы жили в милитаристическом государстве, которое всегда балансировало на грани войны и каждый гражданин мог быть призван в армию в любое время. Отказаться нельзя. Просто среди людей воспитанных, было принято, передавая повестку спрашивать готов ли призывник отдать свой долг родине. Это частично снимало ответственность с рекрутера. Согласился добровольно, значит, если убьют на войне, будешь сам виноват, насильно никто не тащил. Как правило, соглашались все, потому что судьба отказника была не завидна. Сам пострадаешь, и семье достанется.
   Горничная принесла поднос, поставила его на стол, сделала книксен и вышла. Я снял салфетку.
   Маленький кофейник был рассчитан на две чашки, а на большой сверкающей тарелке лежали четыре крошечных бутерброда. В столице всегда так - заказывая какое-нибудь дорогое блюдо, ты рассчитываешь на большую порцию, а тебе приносят маленький кусочек, правда, оформленный, как произведение искусства.
  -- Как Вы думаете, наши друзья все еще живы? - спросил Сол.
   Я поперхнулся. Из пяти оставшихся на острове офицеров трое участвовали в мятеже.
   Я готов содействовать их возвращению домой, но не стал бы называть своими друзьями.
  -- Если Вы имеете в виду Тара и Муки будем надеяться, что они еще живы, а до остальных мне нет никакого дела, - ответил я.
  -- Я имел в виду всех, кого мы оставили на Диком острове, - сказал доктор, слово "всех" он особенно выделил, - когда придет десант им не поздоровиться. Боюсь, что их арестуют и будут судить.
   Я не ответил.
  -- Вы могли бы помочь им избежать суда.
   Вот оно что! Я встал и прошелся по комнате. Сол не только доктор, но и монах, член тайного религиозного общества. Он уже давно всех простил и наверно молился все это время о наших бывших сослуживцах. Простил им смерть интенданта и артиллериста, наше поспешное и постыдное бегство, простил предательство и коварство. Очень трогательно. Вот только это меня, а не его отравил и держал в темнице мой бывший близкий друг со своими помощниками.
   Я сам часто думал о том, что придется пережить нашим бывшим сослуживцам, когда они попадут в руки контрразведки, а в том, что это рано или поздно случиться я никогда не сомневался. Мы вместе воевали и многое пережили. Если бы они сами перешли на сторону врага, это было бы еще полбеды, но обманом они втянули в это почти сотню сержантов и рядовых, которым еще предстоит ответить за чужие грехи.
   Я вернулся к столу, разлил коньяк и выпил не чокаясь.
  -- Это невозможно. В адмиралтействе лежит отчет, в котором все указанно. Я подробно описал действия каждого участника экспедиции. Их будут судить. Молитесь, чтобы трибунал проявил милосердие.
   Доктор ничего не ответил и постарался сменить тему. Зная Сола, я понимал, что от своих попыток надавить на меня он не откажется и рано или поздно постарается вернуться к нашему сегодняшнему разговору. Мы посидели еще полчаса, и Сол засобирался в дорогу, у него еще оставались дела в больнице.
  -- Не могу просто так уехать, - сетовал доктор, - нужно найти замену. Кажется, мне удалось договориться с одним молодым врачом, но окончательного согласия он еще не дал.
  -- Ничего увидимся завтра на приеме.
  -- Нет что Вы, - Сол заулыбался, - младших офицеров не пригласили так что я буду ждать Вас на корабле.
   Я проводил доктора до дверей и долго смотрел, как он бредет под дождем в сторону бульвара.
  
   Вечером ко мне зашел капитан.
  -- Добрый вечер, Бур. Не желаете поужинать?
   Мы спустились в ресторан. Все столики оказались заняты и нам пришлось ждать пока места освободятся. Видимо здесь привыкли ужинать не только постояльцы, но и столичные гурманы.
  -- Безобразие, - ворчал Рок, - переделал кучу дел, с ног сбился, бегая по городу, а тут такое.
   Когда мы наконец смогли сделать заказ было уже около восьми. Уставший пожилой официант хотел побыстрее закончить работу, поэтому обслужил нас довольно быстро. Нам достался столик у стены. С моего места был виден вход и кусочек коридора, в котором посетители ждали своей очереди. Настроение у капитана было скверное, поэтому за едой мы почти не разговаривали.
  -- Ко мне сегодня приходил доктор Сол, - сказал я, когда мы перешли в курительную комнату.
  -- Да? Интересно. Ну Вы же кажется друзья.
  -- Раньше дружили, а теперь не знаю.
  -- Ничего, - капитан ухмыльнулся, - экспедиция на Дикий остров Вас окончательно помирит.
  -- Вы думаете?
   Рок раздавил папиросу в пепельнице, встал и наклонился ко мне.
  -- Вы верите в предчувствия, Бур?
   Я смотрел на него и видел, что капитану явно не по себе. Весь переход от острова Хос ему нездоровилось и в гостинице он все время спал, видимо еще не оправился от болезни.
  -- Верю.
  -- И я верю. Так вот, - капитан наклонился еще ниже к самому моему уху, - у меня самые отвратительные, самые ужасные предчувствия.
   Он выпрямился, вытер выступивший на лбу пот и сказал, - я пошел в номер. Спокойной ночи.
  -- Спокойной ночи.
   В курительной комнате я остался один. Когда дверь за капитаном захлопнулась я встал с дивана, отдернул занавеску и открыл окно. В комнату ворвался холодный весенний ветер. Пахло дождем, океаном и большим городом. Я смотрел на спешащих по своим делам пешеходов, на лужи, на размытые отражения газовых фонарей. В такую погоду у меня начинало болеть колено. Старые раны иногда давали о себе знать, но нога почему-то реагировала именно на сырость. Я стоял у открытого окна пока не замерз. Довольно часто мы оказывались на вражеской территории без элементарных удобств и крыши над головой. Один знакомый офицер сказал мне, что самое скверное воспоминание о войне у него связанно с холодом, когда изо дня в день ты ходишь в сыром бушлате и не можешь согреться. Я зябко поежился и вспомнил наш партизанский рейд в октябре 19... года.
   Рок мог сколько угодно говорить о своих предчувствиях, но у нас с ним разные страхи. Боевому офицеру и штабному трудно понять друг друга. Интересно было бы посмотреть на него посреди болота под проливным дождем.
  -- Предчувствия у него, - проворчал я и закрыл окно.
  
   На острове Мон не было хороших дорог, собственно там вообще ничего не было кроме пристани и двух лесопилок. На огромном сплошь покрытом лесами острове варды заготавливали древесину. Лесопилки снабжали строительным материалом и дровами почти весь юг. Когда мы высадились, никто не оказал серьезного сопротивления. Егерей, которые пытались организовать оборону, мы разоружили и заперли в подвале.
  -- Ты посмотри, чем они собирались с нами воевать, - сказал Бад показывая мне охотничью двустволку.
  -- Нормальное оружие, - ответил я, - если бы мы не захватили их врасплох, то могли потерять несколько человек.
   Десант высадился ночью в темноте и сразу захватил рабочий поселок, где кроме небольшого гарнизона и лесорубов никого не было. Во время высадки пострадали два десантника и трое егерей. Я попросил доктора ими заняться, все были ранены легко.
   Морина готовилась к обороне. В случае серьезной атаки пристань мы бы все равно не удержали, поэтому все силы я сосредоточил вокруг поселка. Местное население из крайних домов выселили, на единственной дороге устроили заграждение из бревен, а в местах возможной атаки отрыли окопы в полный профиль.
   Приказ адмирала Крола застал нас на отдыхе. Поредевшую после продолжительных боев морину отвели на переформирование. Мы скучали в казарме, отъедались и отсыпались. Погода испортилась, и мы надеялись на то, что нас оставят в покое. Осенью и зимой военные действия замирали, никто не хотел воевать в бушующем океане и сидеть в промерзших окопах.
   На совещание, которое проходило в особняке городского главы собрались командиры трех десантных морин. Бывший хозяин ушел вместе с вардовским флотом, и штабные интенданты реквизировали для Крола опустевший дом.
  -- Садитесь господа, - адмирал указал на расставленные полукругом стулья, - у меня для Вас есть важное поручение.
   Мы молча расселись и приготовились слушать. Адмиралу нездоровилось, он кашлял и сморкался в большой несвежий платок. На столе стояли флаконы с какими-то медицинскими снадобьями.
  -- Сейчас идет война на износ, - говорил Крол, - у кого больше ресурсов, больше сил тот и победит. Мы должны наносить врагу молниеносные точечные удары, выводить из строя корабли и живую силу, взрывать заводы и склады. Мы должны создать у вардов в тылу кровавую мясорубку, чтобы они не могли перебрасывать подкрепления к первой линии обороны.
   Идею, о проведении операций в тылу врага, штабные высказали уже давно. Я знал, что некоторые офицеры подавали служебные записки с предложениями о заброске на вражескую территорию специально подготовленных боевых групп. Было несколько неудачных попыток, после которых разговоры на эту тему прекратились. Мы внимательно слушали адмирала. На словах все было легко и просто, но на деле прорваться через первую линию обороны было практически невозможно. Легкие крейсера вардов бороздили океан и готовы были разделаться с любым десантным судном, попавшимся у них на пути.
  -- В нашем распоряжении оказалось несколько трофейных буксиров и катеров. Мы высадим десанты здесь, - Крол показал несколько островов на карте, - и здесь. Сейчас после капитуляции островов Копу и Нод появилась возможность пройти незамеченными прямо у вардов под носом.
   Я хорошо понимал, о чем идет речь. Два острова были захвачены, один находился в осаде. Наша эскадра не препятствовала бегству гражданских судов. Все причалы заполонили беженцы. Забитые до отказа буксиры, катера и просто парусные лодки уходили подальше от войны. На трофейных катерах подняв вардовский флаг можно было попробовать затеряться в этом потоке.
  -- Вы должны посеять в тылу панику, чтобы на борьбу с Вами бросили, как можно больше кораблей. Взрывайте заводы и склады, лесопилки и причалы, топите корабли военные и гражданские.
   Адмирал прервался, перевел дух и высморкался. В дверь заглянул молодой офицер. Крол махнул ему рукой. Адъютант быстро вошел и поставил на стол массивный поднос, уставленный чашками.
   - Угощайтесь, господа, - сказал адмирал, устраиваясь в кресле.
   Понимая, что официальная часть закончилась, офицеры зашевелились, стали переглядываться, кто-то встал и направился к столу.
   Я смотрел на адмирала и вспоминал, как стоял перед ним после боев на линии Мо оборванный и грязный. Я провел на гауптвахте три дня, и мне не давали ничего, кроме миски пустого супа раз в день, а у Крола на столе в хрустальной вазе стояло печенье и пахло молотым кофе. Тогда он и не думал меня угощать, даже не предложил сесть, и я чуть не потерял сознание от голода и одуряющего аромата.
  -- Возможности прийти к Вам на помощь у меня не будет, - сказал адмирал, - Во вражеском тылу Вы будете предоставлены сами себе. Думайте, готовьте пути отхода. Мне нужно, чтобы Вы продержались на захваченном острове два дня и стянули на себя, как можно больше кораблей. Два дня, - повторил Крол, - потом делайте, что угодно - прячьтесь, бегите, сдавайтесь в плен.
   Офицеры молчали. Предстоящий поход мы представляли себе иначе. Молниеносная операция в тылу врага. Мы высаживаемся, захватываем остров, взрываем и сжигаем все самое ценное и опять в океан подняв пиратский флаг. Наскочили, ударили и ушли. Но у Крола были другие планы. Он собирался пожертвовать нами, чтобы варды оттянули корабли с передней линии обороны и завязли на несколько дней.
  -- Есть вопросы, предложения?
   Супер-лейтенант Гас командир седьмой морины, бросил на меня быстрый взгляд. Я покачал головой. У меня вопросов нет. Все понятно. Офицеры потерянно молчали. Адмирал поставил чашку и блюдце жалобно звякнуло.
   - За работу, господа.
   Все встали и отдали честь.
   Крол попросил меня задержаться.
   Все вышли, адъютант аккуратно прикрыл за собой дверь. Адмирал подошел к столу, сел и принялся набивать трубку. Я остался стоять и терпеливо ждал. За окном под холодным осенним ветром качались тополя.
  -- Вы должны захватить остров Мон. Гарнизона там нет, так что серьезного сопротивления Вы не встретите.
  -- Слушаюсь.
   Адмирал принялся раскуривать трубку. По комнате поплыл голубоватый дымок.
  -- Вам достанется, Бур. На этом острове варды берут лес. Конечно это не железо, не снаряды и не уголь, но в нашем положении даже маленький укол в вардовскую шкуру может принести результат. Захватив остров Вы сильно разозлите наших врагов. Продержитесь два дня.
   Я молчал. Даже если на острове нет серьезного гарнизона, и высадка пройдет успешно, как только о нападении станет известно, нас сотрут в порошок. Невозможно удержаться силами одной морины против целой армии. Остров Мон в глубоком тылу, уходить будет некуда. Мы все останемся на этом проклятом кусочке земли или попадем в плен.
   Крол встал и подошел ко мне.
  -- Я очень рассчитываю на Ваше везение, Бур. Сделайте все, как надо и награда будет достойной.
  -- Слушаюсь, - я вытянулся и отдал честь, - разрешите идти.
  -- Идите.
   Я повернулся и вышел.
   Интересно какая награда полагается мертвецам кроме холщового мешка и ядра с крепкой веревкой?
  
   Места на буксирах не очень много, поэтому десант размещают прямо на палубе. Летом в теплую погоду это не страшно, но сейчас в октябре было очень холодно. Люди жались друг к другу и старались садиться так, чтобы оказаться спиной к ветру. Мы с Бадом стояли на мостике и слушали, как капитан отдает распоряжения. На моряках были теплые кожаные куртки, меховые шапки и перчатки, поэтому на нас они смотрели с жалостью. Короткий бушлат и башлык плохо спасали от осеннего дождя и ветра.
  -- Спускайтесь вниз, - сказал помощник капитана, - никуда Ваши десантники с палубы не денутся.
  -- Иди, - я ткнул Бада в бок, - и возьми с собой доктора.
   Морина разместилась на двух трофейных буксирах. Мы шли под вардовским флагом и надеялись на то, что нас примут за своих. Пока все было спокойно. Несколько бронированных катеров по приказу адмирала устроили небольшую заварушку, отвлекая от нас внимание. Справа со стороны ближайшего острова доносились артиллерийские залпы. Спасаясь от холода, я закрыл башлыком всю нижнюю часть лица, оставив открытыми только глаза, а руки убрал в карманы бушлата. Очень хотелось курить, но при таком ветре это было не просто.
   Когда Бад и доктор вернулись я тоже спустился погреться. Замерзшие ноги не слушались, и я чуть не упал на лестнице. В маленькой кают-компании было сильно накурено. За столом сидел пожилой матрос, который угостил меня кофе. Я не стал раздеваться и только опустил башлык.
  -- Скоро придем, - сказал моряк.
  -- Хорошо бы, - я обхватил замерзшими пальцами горячую чашку.
  -- Давно воюете? - спросил он.
  -- Второй год, а Вы?
  -- Вторую войну.
  
   Высадка прошла в полной темноте. Мы прыгали в ледяную воду и бежали к берегу. Охрана не ожидала, что в такую погоду кто-нибудь рискнет высаживать десант, поэтому на пристани даже не было часовых.
   Ко мне привели егерь-лейтенанта. Он был без фуражки в шинели с оторванными пуговицами и с разбитыми губами.
  -- Здравствуйте, - сказал я.
   Лейтенант не ответил только дернул головой. На вид ему было около тридцати. Он стоял прямо, широко расставив ноги и высоко задрав подбородок, наверно думал, что его расстреляют.
   Бад сидел за столом, курил и внимательно разглядывал вардовского офицера.
  -- Садитесь, любезный, - сказал он, - не стройте из себя героя, никто Вам ничего не сделает.
  -- Я постою.
   Мы хорошо понимали друг друга. Языки очень похожи. Лейтенант говорил с акцентом проглатывал окончания слов.
  -- Вам ничего не угрожает, - сказал я, - с пленными мы не воюем. Я прошу ответить на некоторые вопросы после чего Вас отведут к Вашим людям.
  -- Я не буду говорить.
   Вардовский офицер уставился в пол. О чем бы он не думал, наверно это были невеселые мысли.
   Не знаю, как бы повел себя на его месте. Героизм хорошая штука пока тебе не целятся в затылок.
   Я открыл дверь и высунулся в коридор.
  -- Часовой!
   Вошел моринер и отдал честь.
  -- Отведи лейтенанта к остальным пленным.
  -- Слушаюсь.
   Перед выходом офицер оглянулся и посмотрел на меня. От этого взгляда по спине пробежали мурашки.
  -- Напыщенный идиот, - сказал Бад, когда дверь за пленным закрылась, - надо было сказать, что мы его расстреляем.
  -- Зачем? - удивился я, - в сущности, он нам не нужен. Не думаю, что егерь-лейтенант сможет нам поведать о планах вардовских адмиралов.
  -- Все равно идиот, - сказал Бад, - если бы он ответил на твои вопросы, я бы угостил его горячим чаем.
  
   День прошел спокойно. Мы пересчитали лодки и закрепили их цепями, чтобы местные не могли уйти с острова и подать знак военным. Деревенский старшина поклялся здоровьем матери, что все лодки на месте. Три самых больших баркаса спрятали в укромной бухте в лесу на случай, если придется отходить. В казарме нашлись трофейные шинели, многих егерей взяли прямо с постели и отправили в подвал без верхней одежды, и я распорядился переодеть часовых. Теперь со стороны могло показаться, что остров охраняют вардовские егеря.
   Я понимал, что рано или поздно наш обман раскроют.
  -- Если они ударят с воды, и обойдут со стороны леса нам не удержаться, - говорил Бад.
   Я был с ним полностью согласен, поэтому пока у нас было время старался превратить поселок в настоящую крепость. Мы копали траншеи и делали блиндажи тем более, что вокруг было полно приготовленных бревен и досок. Местные жители сидели по домам. Нам на глаза они старались не попадаться.
   Утром меня вызвали на пристань. Я накинул прямо поверх бушлата трофейную шинель и вышел из штаба. Проходя мимо подвала, я заметил нескольких егерей, которые прильнули лбами к стеклу. Увидев меня, они отошли от окна. Мы кормили их два раза в день и давали дрова для обогрева помещения. Не знаю, как варды содержат наших пленных, но мы создали им лучшие условия, чем те, которые были на гауптвахте, где мне приходилось сидеть.
  -- Корабль идет, - сказал командир первого взвода. Он дежурил с раннего утра и порядком замерз. Из старых офицеров со мной остались только Бад и Гат. Интенданта Коса временно прикомандировали к штабу, доктора Сола отправили на курсы полевой хирургии, а Тар все еще лечился в госпитале.
   Я достал подзорную трубу. Это был небольшой кораблик вроде наших буксиров, который на время военных действий превратился в военное судно. На носу установили пушку, а команде раздали стрелковое оружие. Интересно, что ему здесь надо? Может быть он везет новую смену егерей или продовольствие?
   Я очень рассчитывал на то, что нас еще не обнаружили. В конце концов остров Мон находится в стороне от линии противостояния и по мнению военных не представляет никакой ценности.
  -- Людей в траншеи, - сказал я лейтенанту, - только тихо без свистков и трубы отправьте вестового в казарму.
   Артиллеристы разместились в небольшом домике, который стоял с краю поселка ближе всего к вырытому капониру. Я распахнул дверь и низко нагнув голову вошел внутрь. Старый бревенчатый дом делился на две комнаты. В первой возле печки сидел моринер-лейтенант Гат и курил.
  -- Здравия желаю, - он торопливо затушил папиросу, надел фуражку, встал и отдал честь.
  -- Здравствуйте, - ответил я, - собирайтесь. У нас гости.
   Мы вышли на улицу и стали смотреть на приближающийся корабль.
  -- Легкая добыча, - сказал Гат складывая подзорную трубу, - брони у него нет.
   На время операции нашу 37-милиметровую пушку заменили сорокапяткой так что артиллерист не боялся встречи даже с бронированными катерами. Я его уверенности не разделял поэтому промолчал.
  -- Атакуем, когда подойдет на расстояние выстрела или Вы хотите, чтобы он причалил? - спросил лейтенант.
  -- Нет. Не хочу. Когда подойдут поближе открывайте огонь.
  -- Есть, - весело сказал артиллерист и пошел поднимать расчет.
   Я оставил шинель в доме и спустился в траншею. Серьезного боя можно было не опасаться. Совершенно очевидно, что корабль один, нападения капитан не ждет так что приближающееся судно действительно было легкой добычей.
  -- Пусть второй взвод займет позиции у леса, - сказал я Баду.
  -- Зачем? - удивился мой заместитель, - неужели ты думаешь, что кто-нибудь додумается высадить десант?
  -- Пусть второй взвод встанет у леса, - твердо повторил я, - на всякий случай.
  -- Хорошо, - Бад кивнул и придерживая шпагу, быстро пошел по траншее.
   Я огляделся. Справа далеко в океан выступал лесистый мыс, и я пожалел, что не отправил на него наблюдателей.
   Артиллеристы заняли свои места. Кораблик резво бежал по волнам. Вчера Гат специально проверял маскировку позиции выплывая на лодке в океан. Я был уверен, что с воды нас не видно.
   Ход буксира замедлился и вдруг над бухтой раздался протяжный гудок.
   Моринеры забеспокоились и стали выглядывать из траншеи.
   - Пригнуться! - громко сказал я, - всем пригнуться. Не высовываться.
   Я достал подзорную трубу и уставился на кораблик. Что его могло насторожить? Отсутствие груженных барж, которые вчера утянули за собой наши буксиры или все-таки траншея была не так хорошо замаскирована, как мне казалось?
   Наконец кораблик опять ускорил движение. Он шел прямо на нас, и я заметил, что артиллерийский расчет занял свое место у носового орудия.
  
   Местный староста все-таки успел отправить гонца на соседний остров пока мы разоружали егерей. Он греб всю ночь и совершенно выбился из сил. Пока лесоруба вытаскивали из лодки, пока поняли, о чем он говорит и доставили к адмиралу прошло много времени. Известие о том, что рядом высадился вражеский десант вызвало в штабе настоящий переполох. Группу катеров, предназначенных для спасения осажденного острова Шен срочно отправили разобраться с нами. План адмирала Крола сработал.
   Мы держались второй день. Бронекатера нависли над пристанью, слева на мысу высадился десант и несколько раз атаковал наши позиции. Потери были большие и стало совершенно очевидно, что поселок мы не удержим.
  -- Нужно уходить сейчас. Потом будет поздно, - говорил Бад.
   Мы сидели в блиндаже, курили и слушали, как снаружи рвутся снаряды.
  -- На воде они нас потопят. Остров окружен.
  -- Может быть проскочим?
   Лицо Бада было перемазано в земле, рукав бушлата разорван осколком.
  -- Бухта, в которой мы спрятали баркасы блокирована. Нас расстреляют, как мишени в тире, - ответил я и потер переносицу. Болела голова, глаза слезились от дыма. Воткнутый в землю факел отчаянно чадил, а света почти не давал.
   Бад затушил папиросу в самодельной пепельнице.
  -- Что ты решил?
   Я развернул карту. Пути отхода я продумал уже давно. Варды перекрыли нам выход к воде, значит надо уводить людей в лес.
  -- Ты взрываешь лесопилки и уводишь первый и третий взвод -- вот сюда, - я показал пальцем на небольшую группу строений помеченных на карте. Судя по заметкам на полях это был заброшенный поселок лесорубов. До него конечно еще надо было добраться, но зато там можно было оборудовать временную базу.
  -- Пленных отпустить. Я остаюсь и буду прикрывать отход. Все, - я встал, - уходим прямо сейчас.
   Над блиндажом громыхнуло и с перекрытия посыпался песок.
   Я вышел в траншею и огляделся. Стемнело. Крайние дома горели. Здание казармы было разбито и дымилось. Сразу после первого обстрела я приказал вывести из подвала пленных егерей и разместить в одном из блиндажей. Получается, что я спас им жизнь. Со стороны лесистого мыса было тихо. Последняя атака была отбита около часа назад. Я прошел по траншее, свернул направо и оказался на позиции артиллеристов. От расчета осталось три человека. Гат был легко ранен. Он был без фуражки, голова перемотана грязным бинтом. Снаряды давно кончились поэтому артиллеристы сидели в маленьком блиндаже, курили и ждали приказаний. При моем появлении они встали и отдали честь.
  -- Командира второго взвода не видели? - спросил я.
  -- Никак нет.
  -- Мы уходим. Возьмите оружие, личные вещи и пробирайтесь вдоль домов в сторону леса. Далеко не уходите дождитесь остальных.
   Десантники стали торопливо собираться.
  -- Значит уходим? - спросил Гат.
   На воде догорал вардовский катер. Его медленно сносило к берегу. Остальные не спешили подходить и обстреливали наши позиции издалека.
  -- Да. Делать здесь больше нечего.
  -- По воде не уйти?
  -- Нет.
   Я развернулся и пошел искать командира второго взвода. Моринер-лейтенант Хел был старше остальных офицеров и успел повоевать, поэтому я решил оставить его прикрывать отход. Молодой необстрелянный офицер мог испортить все дело, погибнуть сам и погубить людей. Мне нужен был человек расчетливый и хладнокровный. Характер у лейтенанта был скверный, его перевели ко мне из гвардейской морины почти перед самой операцией за пьянство и рукоприкладство. Толком познакомиться мы не успели, но послужной список у него был хороший. Полевые командиры мало походили на кисейных барышень, поэтому пьяные геройства лейтенанта меня мало беспокоили, а судя по отзывам воевать он умел.
   Хела я нашел в траншее. Он сидел на дне окопа и ел.
  -- Здравия желаю, - сказал он с набитым ртом и козырнул. Вставать он не стал и отдавая честь ложку из руки не выпустил.
   Я присел рядом и облокотился о стенку окопа.
  -- Мы оставляем позиции. Вы с отделением будете нас прикрывать. Продержитесь один час. Если варды полезут постреляйте для острастки и отходите.
  -- Геройски умирать не надо? - спросил лейтенант.
   Он отставил в сторону пустую консервную банку и смотрел на меня с нагловатой ухмылкой.
   Я достал из планшетки карту острова, разложил ее на коленях, посветил фонариком и ткнул пальцем в кривую линию.
  -- Я буду ждать Вас вот здесь на холме. Если варды пойдут за Вами мы их встретим.
  -- Значит не бросите нас?
   Возле бруствера разорвался снаряд и нас засыпало землей.
  -- Когда прижмут оставляйте позиции и уходите. Морина будет пробираться вот сюда, - я стряхнул песок с карты и показал место.
  -- Слушаюсь, - Хел отдал честь.
  -- Отберите людей понадежнее я сейчас вернусь за остальными.
   Два взрыва прогремели один за другим, дрогнула земля. Лесопилки взлетели на воздух. Горящие склады освещали поселок и небольшой участок берега.
   Я вернулся в блиндаж. Воткнутый прямо в землю факел почти погас. На пустых патронных ящиках лежал мой ранец и трофейная двустволка с патронташем. Я взял вещи и вышел.
  
   Бад с основной группой уже ушел. Заброшенный поселок не самое надежное укрытие, но оставаться в осеннем лесу без крыши над головой верное самоубийство, тем более что у нас были раненые. До места назначения они дойдут за несколько часов. Оставаясь прикрывать отход, я дал им небольшую фору по времени. Конечно, если варды прочешут лес, то нас непременно найдут, но не думаю, что они решатся на поиски ночью. Остров большой, мест где можно укрыться много. Скорее всего нас начнут искать не раньше завтрашнего утра.
   Я расположил людей на вершине холма сразу за дорогой. Место было хорошее. Склон со стороны леса пологий, со стороны деревни крутой. Я собирался дождаться Хела и в случае чего прикрыть его отход. Гат и артиллеристы остались со мной.
   Карабины пушкарям не полагались, расчет вооружен револьверами так что толку от них было мало, но прогонять их я не стал.
   Похолодало, ветер усилился. Время тянулось очень медленно и скоро я начал замерзать. Гат сидел рядом в небольшой ложбинке. Он нахохлился, закутался в башлык, а руки спрятал в карманы.
  -- Холодно, - пожаловался он.
  -- Как Ваша голова? - спросил я.
  -- Болит.
   Катера перестали обстреливать берег и наступила зловещая тишина.
  -- Что это они, - спросил какой-то десантник, - неужели отошли?
  -- Снаряды кончились, а может быть берегут, видят, что мы не отвечаем, - ответил Гат.
   Я вглядывался в темноту. Отсюда наших укреплений было не видно, здание ратуши закрывало пристань и хотя я был уверен в том, что катера еще не причалили и не высадили десант ощущение надвигающейся беды стало острее. Неожиданно со стороны поселка раздались одиночные выстрелы и в освещенном пространстве мелькнули темные фигуры. Несколько человек бежали прямо на нас, вот один развернулся и выстрелил назад из карабина.
  -- Приготовиться, - сказал я.
   Бомбардиры рядом со мной зашевелились и подползли поближе.
   В подзорную трубу стало видно, что по главной улице убегают моринеры, но преследователи пока скрывались в темноте.
   Я сполз вниз, достал из кармана часы и посветил фонариком. Хел продержался сорок семь минут. Вполне достаточно для того, чтобы морина успела забраться поглубже в лес. Я с тоской посмотрел на голые стволы деревьев и подумал, что пробираться через бурелом в полной темноте будет непросто.
   Стрельба усилилась, где-то в районе пристани грохнула граната. Я вернулся на вершину и огляделся. Складывалась такое ощущение, что отряд Хела разделился на две группы. Одна удерживала берег, другая отступала к лесу. Прямо на нас бежали три человека, они не стали забираться по крутому откосу, а побежали вдоль холма в сторону ближайших кустов.
  -- Рядовой, - я дернул за рукав десантника, - иди перехвати их.
   Моряк кивнул и побежал вниз.
   Нам оставалось только ждать, помочь отступающему отделению мы не могли.
   В свете горящих построек заметались темные фигуры, опять послышались выстрелы только на этот раз из револьвера, громыхнула граната, и мы увидели двоих - офицера и рядового, который тащил на себе разряженную бомбарду. Офицер на ходу развернулся и выстрелил из револьвера три раза в темноту.
   До спасительных кустов оставалось всего несколько метров, когда десантник споткнулся и упал, выпустив бомбарду из рук, а офицер неожиданно отпрыгнул в сторону и покатился в придорожную канаву. Из темноты выбежали вооруженные люди, и я приказал открыть огонь.
   Бомба взорвалась прямо под ногами у преследователей, одного откинуло в сторону, несколько человек упали, остальные замешкались и попали под ружейный огонь. Для моей трофейной двустволки было далековато, поэтому стрелять я не стал. Наткнувшись на неожиданное сопротивление варды подхватили раненых и отошли в темноту. На дороге остались четыре тела.
   Сзади послышалось тяжелое дыхание. Я оглянулся и увидел моряков, которых вестовой перехватил в лесу и привел к нам.
   Лиц я разглядеть не мог поэтому спросил, - второй взвод?
  -- Так точно, - ответил один, - нас в заслоне оставили.
  -- Что там произошло?
  -- Десант высадился.
   Варды затаились в тени домов и преследовать беглецов не спешили. Задача была выполнена. Морина успела уйти в лес, и я приказал отступать. Внизу мы столкнулись с лейтенантом Хелом. Он был цел и невредим хотя изрядно вымок, падая в канаву.
  
   Рок разбудил меня рано. Он долго и настойчиво стучал в дверь пока я не открыл.
  -- Доброе утро!
   Капитан был хмур и подтянут. На ночь он, скорее всего, надевал сеточку для волос, потому что прическа выглядела идеально.
  -- Давайте позавтракаем, - сказал он, - сомневаюсь, что в адмиралтействе догадаются нас накормить.
   Я не возражал. Есть не хотелось, но нужно было выпить кофе.
   Сидя за столиком я смотрел, как за окном льет дождь. Говорили, что такая погода продлится еще несколько дней.
   Ресторан только открылся, посетителей еще не было. Не проснувшийся до конца официант перепутал наши заказы и Рок сурово его отчитал. Он заметно нервничал и даже не пытался этого скрывать.
  -- Извините, что рано разбудил, но времени мало. Сейчас нам доставят форму и что там еще полагается по этикету. Надо успеть собраться, - раздраженно говорил капитан.
  -- Боитесь опоздать?
  -- Боюсь.
   Нас не просто призвали на военную службу, но и повысили в звании. Для приема на высочайшем уровне недостаточно нацепить новые погоны, на старую полевую форму. Наши парадные мундиры должны были доставить с минуты на минуту.
   Я прекрасно понимал раздражение капитана, так как сам терпеть не мог официальные приемы. На мне мундир всегда висел мешком, а длинная придворная шпага только мешала.
  -- Кажется, Вам теперь полагаются эполеты? - спросил я Рока.
  -- Издеваетесь? А у Вас аксельбант будет болтаться, как ..., - капитан выругался и сделал неприличный жест.
   За час до церемонии курьер доставил все необходимое. Мы переоделись и спустились в холл.
   В высоких зеркалах отражались два блестящих офицера.
  -- Хорошо смотритесь, Бур, - сказал капитан, вернее уже супер-капитан. Он наконец успокоился и теперь разглядывал свое отражение с видимым удовольствием.
  -- Никогда не думал, что буду так радоваться повышению по службе.
  -- Неожиданному повышению, - добавил я.
  -- Точно. Признаться, на гражданке мне ужасно надоело копаться в огороде. Я Вам скажу по секрету скука смертная.
   Капитан при большом везении мог бы выбиться в майоры и даже адмиралы. В моем случае все обстояло иначе. Десантный офицер мог стать командиром морины, но на этом его карьерный рост заканчивался. Из моего звания убрали приставку моринер и повесили на правое плечо аксельбант только и всего. Я уже и так забрался на самый верх. Дальше двигаться было некуда.
   К назначенному времени мы прибыли в адмиралтейство и сразу попали в руки старшего коменданта. После проверки документов и оформления пропусков нас провели по винтовой лестнице на второй этаж и оставили в маленькой уютной гостиной. В этом крыле адмиралтейства я никогда не был, видимо оно соединялось скрытыми переходами с президентским дворцом.
   В комнате уже были два офицера - лейтенант разведчик и супер-лейтенант-моринер примерно одних со мной лет.
  -- Здравствуйте, господа, - Рок картинно выступил вперед и стал представлять нас друг другу.
  -- Супер-лейтенант Бур, супер-лейтенант-моринер Дос, лейтенант Пуи.
   Мы поздоровались. Разведчик крепко пожал мне руку. Сильный и ловкий он чем-то неуловимо напоминал акулу, хищно улыбался и не стеснялся смотреть прямо в глаза. Десантник был высокий голубоглазый великан, подавая руку он не стал напрягать мышцы и сунул мне в ладонь вялую влажную кисть похожую на щупальце осьминога.
   Через несколько минут дверь открылась и появились морские офицеры. Впереди шел супер-капитан лет сорока пяти высокий, худой, с копной соломенных волос, торчащих из-под фуражки в разные стороны, за ним шли лейтенанты и в самом конце процессии я заметил капитала Хала. Рок представил нас друг другу. Похоже он был со всеми хорошо знаком. Его тут же увлек в сторону один из моряков судя по нашивкам механик и стал о чем-то расспрашивать. Супер-капитан мазнул по мне безразличным взглядом и отвернулся, лейтенанты сдержано отдали честь, руки никто не подал. Хал решил ко мне не подходить, но подмигнул издалека и скорчил гримасу.
   Как правило, офицеры, которым предстояло участвовать в серьезной операции старались перед походом сойтись поближе, но похоже моряки делать этого не собирались. Если с десантником и разведчиком они раскланялись, то меня демонстративно проигнорировали. Это было странно и обидно. Первый раз я сталкивался с такой невоспитанностью.
   Обычно в адмиралтействе приходится долго сидеть в приемных. Стульев здесь не было, поэтому я прислонился к стене и приготовился ждать.
   Моряки сгрудились в центре комнаты.
   Рок наконец сумел отделаться от любопытного механика, сказал несколько слов суровому супер-капитану и подошел ко мне.
  -- Что Вы такой сердитый?
  -- Раздражает спесивость синих, - ответил я.
   Синими в армии называли морских офицеров. Они считались элитой и с пренебрежением относились к сухопутным войскам считая нас вторым, а то и третьим сортом. Видимо сказал я это довольно громко потому что один из лейтенантов вопросительно на меня посмотрел и осуждающе покачал головой.
   Рок хмыкнул.
  -- Ну-ну не усложняйте. Нам с ними еще два месяца до Дикого острова плыть, - сказал он понизив голос.
   Дверь открылась и появился старший комендант. Все встали. Он прошел на середину комнаты, огляделся, удовлетворенно кивнул, видимо остался доволен нашим внешним видом и сказал, - Господа! Сейчас с Вами будет разговаривать президент. Прошу вопросов ему не задавать и не о чем не просить. В глаза не смотрите. Он этого не любит. Приготовьтесь.
   Комендант вышел, а минут через пять открылась другая дверь, ведущая во внутренние помещения и вошел высокий мужчина с длинными седыми волосами. Я впервые видел президента поэтому старался ничего не пропустить. На вид ему можно было дать лет шестьдесят - шестьдесят пять, крепкий еще мужчина в черном деловом костюме, белой рубашке и сером галстуке. Он остановился на пороге, огляделся и очень серьезно сказал:
   - Доброе утро, господа.
   Мы встали по стойке смирно и отдали честь.
  -- Доброе утро, господин президент.
   Раньше мне часто приходилось бывать в адмиралтействе. Я знал, что существует совет адмиралов, который решает военные вопросы и президент, который должен отвечать за все остальное. По сути это была фигура, не обладающая реальной властью. С народом нужно было играть в демократию, поэтому выборы каждый раз проходили с большой помпой создавая у обывателей ощущение, что они решают судьбу страны. Президента выбирали раз в пять лет. Совет адмиралов не менялся никогда. Экспедиция на Дикий остров была на сколько я мог судить секретной военной операцией, поэтому я совершенно не понимал почему мы встречаемся с президентом, а не с каким-нибудь адмиралом.
   Хотя возможно за два года, что я не был в столице, внутренние правила поменялись.
   Больше всего президента заинтересовали морские офицеры. Он по очереди подходил к каждому и внимательно вглядываться в лица словно хотел запомнить их на всю жизнь. Синие стояли по стойке смирно натянутые, как струна. Президент медленно переходил от одного к другому. Руки он держал за спиной.
  -- Вы супер-капитан Орс? - спросил президент.
  -- Так точно, - офицер вытянулся. Они были одного роста, но от того, что президент сутулился капитан казался выше.
  -- Рад с Вами познакомиться. Слышал о Вас много хорошего.
   Капитан хотел что-то сказать, но президент уже перешел к следующему. Я видел, что Рок пытается подойти поближе наверно, чтобы его тоже заметили, но не успел. С приветствиями было покончено.
   Президент отошел к противоположной стене так чтобы видеть сразу всех собравшихся и сказал: - Господа! Мы подписали важный документ. Возможно самый важный в истории Содружества свободных островов. Это пакт о ненападении. Сейчас, когда мы договорились с вардами о мире любая мелочь, любая ошибка может стоить нам очень дорого. Страна устала от войн, люди устали от войн, промышленность в упадке. Мы победили, но слишком дорогой ценой. Нам нужна передышка. Сейчас в Ваших руках будущее этого мира. Будьте достойны той великой чести, которую Вам оказали. Я рассчитываю на Вас.
   Я внимательно слушал и ничего не понимал. Что имеет в виду президент? Что находится в наших руках и при чем здесь мирный договор? Как все это связанно с людьми, оставшимися на Диком острове?
  -- Удачи, господа!
   С этими словами президент открыл дверь и вышел.
   Я смотрел ему вслед и думал, что это какой-то фарс, спектакль, совершенно бессмысленная встреча. Я огляделся, чтобы увидеть на лицах офицеров то же недоумение, которое испытал сам, но вместо этого наткнулся на твердо сжатые челюсти и решительные взгляды. Похоже, из всех присутствующих, только я не понимал, о чем говорил президент.
  
   Мы вышли в коридор. Супер-капитан ушел сразу не прощаясь, несколько морских офицеров отправились за ним.
  -- Мне надо отлучиться, - сказал Рок, - если хотите можете меня подождать, я не надолго.
  -- Хорошо, - сказал я, - подожду, тем более, что у меня появилось к Вам много вопросов.
   Капитан нахмурился и кивнул.
   Офицеры расходились по своим делам. Разведчик сказал, что был рад познакомиться, десантник кивнул на прощание. Скоро в коридоре нас осталось трое: Хал, молодой морской лейтенант и я.
  -- Здравствуйте, Бур, - сказал Хал пожимая мне руку, - Рад Вас видеть в добром здравии. Извините, что не подошел в самом начале, но там было не до приветствий.
   После странной речи президента я чувствовал себя не в своей тарелке. Я рад был видеть капитана, но не удержался от легкого выпада.
   - Кажется сегодня вообще не принято здороваться, - проворчал я.
   Хал хмыкнул и пожал плечами.
   - Не обращайте внимания. Команда крейсера "Великолепный" состоит из представителей лучших дворянских семей не то, что мы с Вами. Они не замечают плебеев.
   Неожиданно было слышать такое от морского офицера, но Хал всегда говорил то, что думал. Его прямолинейность иногда поражала меня.
   - Надеюсь мне не придется путешествовать в этой компании. У Вас на корабле найдется для меня местечко?
   Хал ухмыльнулся.
  -- Не хотите идти на флагмане?
   Рок проговорился, что в экспедиции участвуют два корабля - тяжелый крейсер "Великолепный" и десантное судно под командованием моего старого знакомого. Супер-капитан Орс, который даже не удостоил меня взглядом командовал крейсером. Общаться с этим человеком и его экипажем каждый день на протяжении всего путешествия мне не хотелось.
   - Я лучше пойду с Вами.
   Хал постарел, волосы поредели и поседели, лицо припухло. Сегодня в честь приема он был трезв, но я заметил, что руки капитан старается держать за спиной, наверно пальцы дрожат.
  -- Местечко для Вас найдется. Только адмиральскую каюту предложить не могу.
  -- И не надо. Мне бы что-нибудь попроще.
   Во время нашего разговора лейтенант стоял чуть в стороне соблюдая некоторую дистанцию и с отсутствующим видом рассматривал стены и потолок.
   Хал наконец догадался представить нас друг другу, - знакомьтесь, лейтенант Ван. Молодой морской волк. Скоро сменит меня на мостике.
   - Рад познакомиться.
   Мы пожали друг другу руки.
  -- Капитан Хал много рассказывал о Вас, - сказал лейтенант.
   Он казался совсем молодым. Сначала я даже подумал, что передо мной недавний выпускник академии, но, если Хал прочит его в приемники значит офицер служит давно и уже успел отличиться.
  -- Наверно только плохое?
  -- Скорее наоборот.
  -- Я Вас оставлю господа, - сказал Хал, - у меня есть одно срочное дело.
   Мы попрощались, и капитан ушел. Он сильно торопился. Мы смотрели ему вслед и наверно думали об одном и том же. Скорее всего Хал пошел в ближайший ресторан, чтобы опохмелиться.
  -- Вы хотели со мной поговорить? - спросил я лейтенанта.
   Он был невысокий, подтянутый, светловолосый, с правильными чертами лица и открытым взглядом. Одним словом, настоящий герой с патриотического плаката времен войны.
  -- Я слышал, что Вы нелестно отзывались о морских офицерах.
   Я внимательно посмотрел на лейтенанта. Вот только дуэли мне сейчас не хватало.
  -- Обиделись?
  -- Мне было неприятно, - честно признался лейтенант.
  -- Я не люблю, когда со мной не здороваются. Поверьте, мне тоже было неприятно.
  -- Понимаю, - лейтенант кивнул, - боюсь, что большинство офицеров относится к Вам с предубеждением. Мы все читали отчет об экспедиции и многие считают, что Вы не должны были бросать своих людей на Диком острове. Они считают, что Вы поступили бесчестно.
   Это было новостью. Конечно я понимал, что членов экспедиции ознакомили с документами. Вряд ли им показали мой отчет целиком скорее всего выдержки или краткое описание похода, составленное на основе моих записей. Если бы меня осудил десантник это еще можно было бы понять, но от моряков я такой реакции не ожидал. В отчете подробно говорилось о том, как офицеры подняли мятеж и что случилось потом. Дело разбирали в трибунале, меня судили и оправдали.
   Слова лейтенанта задели меня, но я был благодарен ему за прямоту. Интриги, перешептывание за спиной и доносы были в адмиралтействе обычным делом. Приятно было видеть человека, который не боится говорить правду в глаза и все-таки я не понимал, чего он от меня хочет. На задиру и дуэлянта он не похож, к тому же сразу дал понять, что против меня ничего не имеет.
  -- Вы тоже так считаете?
  -- Нет, - лейтенант покраснел.
   Все-таки он был еще очень молод. Он читал отчет, слушал рассказы Хала, и не мог для себя решить, как ко мне относиться. Даже, если он не согласен с офицерами "Великолепного", то определенные сомнения на мой счет у него явно были. Сейчас он ждал моей реакции. И от того начну ли я оправдываться или просто уйду зависели наши отношения в походе.
  -- Однажды десантное судно на котором перевозили мою морину потопили. Корабли сопровождения бросили нас. Погибло много людей, я сам чудом спасся. С тех пор я считаю, что морские офицеры не могут говорить мне о морали.
   Лейтенант опешил и удивленно захлопал длинными, как у девушки ресницами.
  -- Простите....
  -- Я просто хочу сказать, что в таких вопросах не стоит слушать других и судить о человеке по короткому отчету. Для знакомства со мной у Вас будет два месяца. Еще успеете составить собственное мнение.
   Я постарался сказать это, как можно мягче. Обижать порывистого юношу в мои планы не входило. Тем не менее лейтенант покраснел еще больше и насупился.
   - Понимаю, что Вам неприятно было услышать от меня все это, но я считал своим долгом объяснить почему офицеры "Великолепного" вели себя подобным образом. Я думаю, что люди отправляясь в дальних поход должны быть честны друг с другом. Прошу меня извинить, если я Вас обидел.
   - Я не обиделся, - миролюбиво ответил я, - наоборот, мне было очень приятно познакомиться с Вами.
  
   Рок вернулся через полчаса. Никаких дел в адмиралтействе у нас больше не было, поэтому мы отметили пропуска и вышли на площадь. Дождь кончился, было сыро и холодно.
  -- Давайте зайдем куда-нибудь вина выпьем, - предложил капитан.
   Я был совсем не против. Странная речь президента навела меня на мысли о том, что Рок знает намного больше, чем говорит. Похоже меня опять пытались использовать втемную.
   Заведений на площади было много, но мы прошли несколько кварталов в сторону старого города в поисках недорогого трактира. Чем дальше от центра, тем дешевле. Если проживание в отеле нам оплачивало адмиралтейство, то за ресторан и прочие развлечения нужно было платить из собственного кармана.
   Нам понравился маленький кабачок в подвале старого кирпичного дома. Посетителей было мало, обслуживал сам хозяин. Он принес поднос с едой, расставил тарелки и разлил вино в высокие глиняные кружки. Оно было очень холодное и кружки запотели.
  -- Что происходит, Рок, - прямо спросил я, - о какой миссии говорил президент?
   Капитан тяжело вздохнул, выпил, промокнул губы салфеткой и достал свой серебряный портсигар.
  -- В пакте о ненападении есть пункт 14/09 в котором указано, что страны участницы договора признают территориальную целостность друг друга и добровольно отказываются от присоединения новых территорий в ближайшие пятнадцать лет.
  -- Ну и что? - Я все еще ничего не понимал.
  -- Дикий остров - это в некотором роде новая территория, - продолжал капитан, - никого не интересует, что адмирал Толь основал колонию еще до войны. Если ее обнаружат нам предъявят обвинения в нарушении договора. А это не просто дипломатический скандал - это война.
   Он сделал многозначительную паузу.
   - Перед нами поставлена задача уничтожить любые свидетельства пребывания экспедиции на Диком острове.
   - Что значит уничтожить? - осторожно спросил я, боясь услышать ответ.
   - Я не знаю, - Рок отвел глаза, - подробные инструкции у супер-капитана Орса. Он руководит походом. Скорее всего мы высадимся, загоним в трюм всех, кто хочет вернуться домой, а крейсер "Великолепный" сравняет с землей форт и поселение адмирала Толя.
   Меня передернуло. Я слишком хорошо представлял себе, что может натворить тяжелый крейсер. Почему было сразу не сказать, что у нас на острове колония? Людей можно отозвать в любой момент. Я тут же поправил себя, что отозвать никого нельзя. Сейчас на Диком острове мятежники, которые вряд ли захотят добровольно вернуться домой. Значит проще уничтожить все следы. Нет людей - нет проблемы. Конечно останутся тела, оружие, личные вещи, но со временем все это растащат аборигены, воронки затянутся, разрушенный лагерь зарастет травой и через год уже никто не сможет предъявить адмиралтейству никаких обвинений.
   - Я-то Вам зачем понадобился?
   Капитан затушил папиросу.
   - Орсу Вы не нужны. Это я настоял на Вашем участии.
   - Зачем?
   - Вы хотите вернуть своих людей домой?
   - Хочу.
   - Я дал Вам такой шанс. Спасите всех, кого сможете.
   Он залпом допил вино и махнул рукой хозяину, к еде Рок так и не притронулся.
   - Плохое здесь вино вот что я Вам скажу, - с чувством сказал капитан, - кислятина.
   Он заплатил по счету и вышел из-за стола.
   Трактирщик наполнил кружку, поклонился и отошел, оставив меня в одиночестве.
   Эн почти убедила меня в том, что возвращение на службу станет первой ступенью к чудесной новой жизни. Я надеялся, что со временем мы вернемся в столицу, меня назначат командовать мориной и потечет обычная рутинная служба. Ничего этого не будет. Меня опять с головой окунут в кровавое месиво, потом выжмут и выбросят.
   Я смотрел прямо перед собой и думал о том, что в этом мире ничего не меняется. За столько лет нужно было смириться с действительностью, но проклятая вера в светлое будущее заложенная в глубоком детстве не давала окончательно очерстветь душой. Детям нельзя читать сказки с хорошим концом потому что, вырастая им начинает казаться, что книжные чудеса вполне реальны. Пустые мечты.
   Я допил вино, вернулся в гостиницу и лег спать. Мне снилась война и я все время ворочался с боку на бок, просыпался и тянул руку под подушку пытаясь нащупать воображаемый револьвер.
  
   Со мной осталось четырнадцать человек. Мы уходили в глубь острова Мон, а за нашей спиной горели лесопилки и дома. В темноте идти было трудно, но я боялся включать фонарик опасаясь, что нас могут заметить. Пока преследования не было, но все могло измениться в любую минуту.
   Возле поселка лес был редкий, но скоро путь нам преградили поваленные стволы с торчащими в разные стороны обломанными ветками. Мы с трудом перелезали через них прорубая себе дорогу абордажными саблями. На наше счастье выглянула луна и стало заметно светлее, бурелом кончился, и мы оказались в сосновом бору.
   Отряд Бада был уже на пол пути к заброшенному поселку, и чтобы их догнать следовало поторопиться. Нас хватило всего на час. Когда люди стали выбиваться из сил я объявил привал. Десантники садились прямо на землю. Здесь на юге ночами было относительно тепло температура не опускалась ниже восьми градусов, но частые дожди промочили почву насквозь.
   Никто из нас не знал леса и не умел в нем ходить. За всю жизнь многие вообще ни разу не покидали родные острова, на которых кроме фруктовых деревьев ничего не росло. Я знал, что местные лесорубы живут лесом. По их словам: 'он напоит, накормит и спать уложит'; но я совершенно не представлял, как здесь можно выжить не имея крыши над головой и хорошего запаса продуктов. Я на минуту включил фонарик и сверил курс. Оказывается, мы слишком забираем к океану. Нужно было уходить левее. Ко мне подошел Хел.
  -- Спасибо, что дождались нас, - сказал лейтенант.
  -- Не за что. Что там произошло? Высадился десант?
   - Да и пленные, которых Вы отпустили набросились на нас.
   Долго оставаться на одном месте было опасно, и я поднял людей. До места стоянки оставалось еще несколько километров.
   Видимо я сбился с пути потому что мы попали в болото. На карте его не было. Блуждая в холодной воде, оскальзываясь и проваливаясь по пояс в вонючую жижу мы совершенно выбились из сил.
  -- Все, - сказал Гат, - господин супер-лейтенант я больше не могу. Давайте устроим привал.
  -- Где? - огрызнулся я, - кругом вода.
   Сил у меня не осталось, последние полчаса я всерьез думал о том, чтобы выбросить двустволку и патронташ. Измученные десантники остановились. Я включил фонарик и посветил прямо перед собой.
  -- Что это? - спросил Хел. Он немного прошел вперед и вернулся, - господа, кажется это остров.
   Действительно, прямо перед нами из воды поднимался небольшой островок.
   Мы выбрались на сухое место. Кругом была вода, мокрые деревья и кусты поэтому развести костер не получилось. У меня была фляжка со спиртом, которую мы пустили по кругу, потом поели консервов, сбились в кучу для тепла и стали дожидаться утра.
   Ночью пошел дождь. Мы сидели в мокрой одежде и тряслись от холода. Невозможно было согреться, но усталость брала свое и люди впадали в странное забытье. Как только рассвело мы сразу тронулись в путь. Оказалось, что никакого болота не было. Просто осенние дожди затопили низину между двумя холмами. В темноте мы могли блуждать по ней несколько часов, но при свете дня сразу нашли выход. На вершине холма мне удалось сориентироваться. Получалось, что до заброшенного лагеря было совсем не далеко. Если бы мы не заблудились, то давно могли оказаться под крышей.
   Мы быстро поели, допили спирт и стали спускаться с холма, когда впереди раздались первые выстрелы.
   Варды оказались умнее и не стали ждать рассвета. Заброшенный поселок был хорошо известен местным жителям поэтому супер-капитан, командующий операцией сразу предположил, что наша отступающая часть попробует там укрыться. Переброшенные на катерах гвардейцы высадились на берег в нескольких километрах от лагеря, при помощи проводников быстро добрались до места и захватили измученных людей. Отряд Бада попал в западню. Они пробовали сопротивляться, но после нескольких залпов окруженные со всех сторон сдались в плен. Нам повезло. Заблудившись в лесу и бестолково блуждая по болоту нам удалось сбить со следа отправленный в погоню отряд.
   Когда мы добежали до лагеря все уже было кончено. Пленных увели и на земле остались несколько мертвых десантников.
   Мы преследовали гвардейцев почти до самого берега в надежде отбить наших друзей, но из этого ничего не получилось.
   У берега покачивались десантные лодки, рядом направив на остров 76 - миллиметровые орудия замерли бронекатера. Моринеры сидели на песке окруженные вооруженной охраной, многие были ранены. Мне удалось разглядеть Бада, остальных офицеров я не видел.
   Мы с Хелом забрались на крутой обрыв и разглядывали берег прячась в густых кустах.
   - Мы не сможем помочь, - сказал лейтенант и отполз подальше от края, - охраны слишком много. Если мы нападем нас всех перебьют.
   - Предлагаете их бросить?
   - Да. Я предлагаю оставить все, как есть.
   Лейтенант был прав. У нас было два варианта - попробовать отбить пленных или увести людей в безопасное место. Во время атаки многие погибнут, а когда варды придут в себя они организуют погоню, прочешут лес и тогда мы все окажемся в западне. Это в том случае, если неожиданная атака удастся, а если нет, то мы все здесь умрем.
   - Уходим, - сказал я.
   Мы вернулись в заброшенный поселок, и еще раз все обыскали. В лесу и среди полуразвалившихся домов лежало восемь тел. Хел предложил их похоронить, но я запретил.
  -- Скоро сюда придут местные, возьмут все, что посчитают ценным, а мертвых похоронят. Если мы их закопаем они поймут, что кто-то еще прячется в лесу.
   Лейтенант склонился над телом.
  -- Он был еще жив. Смотрите его добивали палкой или дубиной.
   Меня передернуло.
   - Нам нельзя здесь оставаться.
   Пройдя тем же путем мы вернулись в низину, заметая следы пересекли заболоченный участок и вышли, с другой стороны.
   Я решил вести людей к океану. Сдаваться в плен я не собирался, значит у нас оставался единственный вариант - добраться до большой воды, попытаться украсть лодку и сбежать с острова. Минусов у этого плана было хоть отбавляй, но ничего другого мне в голову не приходило.
   Сверяя направление по компасу, мы прошли сосновый бор, пересекли неглубокий ручей, немного поблуждали в лиственном лесу и к полудню вышли на побережье. Почти всю дорогу отряд прошел без остановок. Судьба товарищей, попавших в плен сильно повлияла на нас, и мы старались уйти, как можно дальше от проклятого берега.
   Я остановился над обрывом. Океан был чист - ни лодок, ни катеров. Дул сильный ветер, и мы постарались поскорее уйти с открытого места.
   Я повел людей левее выискивая место для стоянки и возможный спуск к воде. Сейчас уже можно было не торопиться, и мы сделали несколько остановок, чтобы отдышаться.
   Во время очередного привала отошедший в лес десантник обнаружил пригодную для жилья землянку. Мы осмотрели все вокруг и поняли, что нашли отличное место для временного лагеря.
   Укрытая в лесу от посторонних глаз, довольно просторная, с лежаками и печкой, эта землянка была отличной находкой. Видимо ее соорудили браконьеры. Лес ценился дорого. Во время войны цены на дрова взлетели на небывалую высоту, и лодка, груженная колотыми чурбаками, стоила хороших денег. Недалеко от землянки обнаружился родник, хороший спуск к океану, свежие пни и приготовленные для распила бревна. Земля вокруг была усыпана сухими сучьями, почерневшей хвоей и листьями. Мы затопили печку, набрали воды в котелки и поставили на огонь.
   Походный суп варится очень просто. Если под рукой есть картошка, то она мелко крошится в воду, а потом туда отправляется концентрат из прессованных водорослей и банка рыбных консервов. В нашем случаем обошлись только концентратом и макрелью. После еды я поставил двух человек в охранение, а остальных отправил спать.
   Оказавшись в тепле и относительной безопасности, я понял, что совершенно выбился из сил.
   Мне освободили место с краю на лежаке. Я с наслаждением лег на жесткие доски и вытянул ноги.
   Уставшие часовые заснули и когда вечером я вылез из землянки оказалось, что нас никто не охраняет. Я отругал десантников и отправил отдыхать. Потом, когда вернемся на базу отсидят два дня на гауптвахте. Нужно было что-то решать. Судьба Бада и его людей наводила на скверные мысли. Если их так быстро обнаружили, то и нам опасно оставаться долго на одном месте. С другой стороны, постоянно перемещаясь по острову мы еще вернее наткнемся на лесорубов.
   Я не сомневался в том, что если местные жители заметят наши следы, то сразу сообщат об этом военным. Значит нужно остаться здесь хотя бы на несколько дней. Браконьеры, построившие землянку, видимо считают это место надежным убежищем.
   - Добрый вечер, - ко мне подошел Хел.
   Он сел рядом на поваленное бревно, достал пачку папирос, со вздохом пересчитал оставшиеся и закурил.
   - Что будем делать дальше?
   - Если это убежище браконьеров, значит рано или поздно они появятся. Тогда мы захватим их лодку и попробуем сбежать.
   Хел рассеянно покивал и сплюнул.
   - Да наших островов далековато.
   Я промолчал. Незачем отвечать на вопрос, ответ на который очевиден. Я распечатал последнюю пачку коротких армейских сигар и тоже закурил.
   От едкого дыма запершило в горле, и я закашлялся.
   - Отвратительный табак.
   - А если они не придут?
   - Здесь приготовлены свежие бревна. Я думаю, что их спугнула наша операция. Пройдет несколько дней и они вернутся.
   - Хорошо бы.
   Я не смотрел на лейтенанта и не собирался ему что-то доказывать. Другого плана у меня не было. Можно попытаться украсть лодку в поселке, но это было слишком опасно. В любой случае, сделать это никогда не поздно. Сейчас я хотел затаиться на несколько дней, подождать пока все успокоиться и вражеские катера уйдут на базу. Запасов нам хватит на двое суток, а потом будет видно.
  
   Мы провели в землянке два дня. Продукты кончались, и я подумал, что, если до вечера браконьеры не появятся ночью надо будет идти в деревню за лодкой. Я понимал, что без стрельбы наш план вряд ли удастся, а если поднять шум за нами сразу бросятся в погоню.
   Днем я отошел подальше от лагеря. На улице было холодно, поэтому почти все время мы проводили в землянке. От духоты и запаха грязных тел кружилась голова. Мне хотелось на воздух. В лесу было тихо, после дождя с веток падали редкие холодные капли, под ногами хлюпала вода. Стоило наступить на моховую кочку и след сразу заполнялся коричневой жижей.
   Лесоруба я увидел сразу. Он быстро шел по лесу ловко обходя стволы и коряги. Скорее всего это был один из тех браконьеров, которых мы ждали. Меня он не видел и вид имел довольный, видимо предвкушая барыши от продажи приготовленного леса. Я оказался скрыт от него ветками огромной упавшей ели и ничего не заметив он прошел мимо.
   - Эй! - тихо позвал я.
   Мужчина остановился, испуганно оглянулся, увидел меня, смешно выпучил глаза и бросился бежать.
   Я побежал наискосок, срезая расстояние и настигнув беглеца уложил его прикладом двустволки.
  
   Лесоруб сидел в землянке со связанными за спиной руками и тихо стонал. Не думаю, что я сильно его ударил, но голова была разбита, рану обработали и перевязали.
   Лейтенант Хел угрожающе нависал над пленным и уже в третий раз задавал один и тот же вопрос.
   - Когда придет лодка?
   Лесоруб делал вид, что ничего не понимает, кряхтел и стонал. Он сидел прямо на полу и качался, как пьяный.
   - Господин супер-лейтенант, - в землянку протиснулся десантник, - смотрите, что мы у него в куртке нашли. На ладони моряка лежал вышитый кисет и перочинный ножик с перламутровой рукояткой.
   - Это Гета из первого взвода, мы его тело в заброшенном поселке оставили.
   Мы с Хелом быстро переглянулись. Скорее всего браконьер взял все это, когда местные решили обыскать мертвецов. Довольно часто прибывая на только что захваченный или освобожденный остров, мы видели крестьян и рыбаков в военной форме без знаков различий. Им было все равно своя форма или чужая, высоко ценился хороший материал. Понятно, что местные забирали с тел помимо одежды всякие полезные мелочи и табак в первую очередь.
   При виде вещей лесоруб побледнел и попытался отползти подальше, но лейтенант наступил ему на ногу и с размаху ударил кулаком в лицо.
   - Так ты, сволочь, еще и мародер! Ты друга нашего убил и ограбил!
   - Нет! - закричал лесоруб, - не убивал, не убивал! У мертвого нашел!
   - Хочешь, чтобы я тебе поверил?! Поверил!? Говори, когда лодка придет, а то пристрелю прямо сейчас!
   Хел нервным движением выдернул из кобуры револьвер.
   - Скоро! Скоро! - завопил пленный, - сейчас свояк на ней придет!
   Второго браконьера взяли уже на берегу. Он даже не стал сопротивляться, и когда увидел вооруженных десантников просто сел на песок.
   Лодка была большая и я понял, что мы все сможем на ней разместиться. Лесорубы привезли с собой еду на несколько дней и водку так что у нас теперь было все для опасного похода к далеким островам.
   Мы с Гатом и Хелом отошли подальше от землянки и устроили военный совет.
   Решено было плыть под видом местных жителей. Почти весь отряд уложили на дно лодки, прикрыли брезентом и сверху набросали тонких досок и поленьев.
   Сначала изображать лесорубов должны были мы с Хелом, но в последний момент лейтенант подошел ко мне и сказал, - Простите, господин супер-лейтенант, но на браконьера Вы мало похожи.
   - Почему? - удивился я.
   - Лицо у Вас..., извините, - ответил Хел.
   Немного подумав, я согласился поэтому вторую куртку, отобранную у лесорубов, отдали сержанту.
   - Что мы будем делать с пленными? - спросил Гат, когда люди и припасы уже были в лодке, а мы стояли на берегу и собирались отчаливать.
   Признаться, я совсем забыл про лесорубов, которые так и сидели связанные в землянке.
   - Если они доберутся до своих, то сразу все расскажут и за нами отправят погоню, - сказал Хел. В крестьянской куртке и кепке он выглядел совсем, как местный житель.
   Мы переглянулись. Возможно именно эти двое вывели гвардейцев к лагерю Бада. Может быть это они добивали раненых дубиной, а потом шарили по карманам мертвых десантников. В любом случае, оставлять свидетелей нельзя.
   - Я не смогу, - сказал я.
   Гат покачал забинтованной головой и поморщился.
   - Я тоже. Может быть оставим их тут. Сами выберутся, если повезет.
   - Я сделаю, - сказал Хел, забрался в лодку, вытащил лежащую на дне шпагу и полез вверх по склону.
  
   Я последним забрался под брезент, но с головой накрываться не стал. Рядом с закрытыми глазами лежал Гат. Несмотря на то, что рана у него была легкая, голова у артиллериста сильно болела. Хел с сержантом оттолкнули лодку от берега и стали выгребать в океан. Скоро они поставят парус, и мы пойдем к родным берегам. Я заметил, что Хел запачкал куртку на груди чем-то темным, раньше этих пятен не было. Перехватив мой взгляд, лейтенант зачерпнул воды и стал оттирать пятно. Я отвернулся и сглотнул подступивший к горлу комок, рядом тяжело вздохнул Гат.
  
   Рока в гостинице не было. Я для приличия несколько раз постучался к нему в номер, но ответа так и не получил. Перед отъездом я принял ванну, побрился, собрал свой видавший виды чемодан, сдал ключ от комнаты и отправился в порт.
   Корабли отходили от третьего причала, здесь никогда не было ни шлагбаумов, ни часовых так что предъявлять документы не пришлось. Я шел по пирсу мимо военных судов, грохотали паровые краны, навстречу попадались портовые чиновники и группы рабочих идущих по своим делам. Я вспомнил, как уходила предыдущая экспедиция, как все было секретно и таинственно. Сейчас о государственных тайнах никто не думал. Идти пришлось долго, и я порядком замерз и промок.
   Десантное судно N112 я увидел издали. Прошлый раз оно без приключений доставило нас на Дикий остров и обратно. Рок не говорил, на каком корабле мы поплывем, но ничего другого от адмиралтейства я не ожидал. За прошедшие годы судно постарело еще больше и оставалось надеяться, что оно не развалится в пути.
   На сходнях у меня проверили документы, и дежурный сержант проводил к капитану.
   Хал был на мостике. Он сидел на откидном стульчике в брезентовой накидке с капюшоном и пил кофе.
   - Здравствуйте, Бур, - буркнул он.
  -- Добрый вечер.
   Капитан был небрит и угрюм. Точно так же он встретил меня прошлый раз. Правда тогда он был с похмелья, а сегодня казался трезвым, видимо отсюда и плохое настроение.
  -- Выпьете со мной вина?
  -- А коньяка у Вас не найдется? - ответил я вопросом на вопрос, - замерз пока до Вас добирался.
  -- У меня все найдется, - сказал Хал и поднялся.
   Мы спустились вниз и прошли в каюту капитана. Здесь ничего не изменилось. На столе так же валялись навигационные карты, стояли грязные тарелки и рюмки, а на полу пустые бутылки из-под вина.
  -- У меня тут не прибрано, - безразличным тоном сказал Хал, - не обращайте внимания.
  -- Скажите матросам, чтобы убрали, а то в каюте скоро каракатицы заведутся.
  -- И ладно, - Хал махнул рукой, стащил накидку и сел в кресло.
  -- Рад Вас видеть. Надоело ждать, хочу в океан.
   Я повесил верхнюю одежду на вешалку, освободил единственный стул, заваленный мореходными журналами и сел.
  -- Все. Я прибыл. Можем отчаливать.
   Капитан ухмыльнулся.
  -- Надо еще разведчиков дождаться. Погрузку закончили, десантники на борту, а эти господа на "Великолепном" сидят, планы строят.
  -- Не любите разведчиков?
  -- Не люблю, - ответил капитан, - и Вам не советую.
   Мы с Халом поговорили о всяких пустяках и выпили коньяка.
  -- Десантники тоже на совещании? - спросил я.
  -- Нет. Их не пригласили. Для Орса они просто пушечное мясо. Доставит моринеров на место, и когда надо спустит с цепи, - капитан посмотрел на меня и смутился, - извините, не хотел Вас обидеть.
  
   У капитана было много работы, поэтому очень скоро он передал меня своему помощнику, а сам отправился на мостик.
   Лейтенант Ван проводил меня на верхнюю палубу.
  -- Пассажиров у нас немного поэтому капитан распорядился выделить Вам отдельную каюту, - сказал он, открывая дверь и пропуская меня вперед.
  -- Спасибо.
   Это был стандартный офицерский кубрик, рассчитанный на двух человек: шкаф для верхней одежды, две койки и маленький столик между ними, уборная и умывальная комната.
  -- Если Вам что-нибудь понадобиться я буду в третьей каюте, - серьезно сказал лейтенант.
   Кажется, он еще не придумал, как ко мне относится, поэтому пока решил придерживаться вежливого нейтралитета. Такие отношения меня вполне устраивали тем более что, оказавшись среди незнакомых людей я обычно не торопился ни с кем сходиться. Впереди были два месяца похода, и мы еще успеем наговориться, поссориться, помириться и составить друг о друге особое мнение.
  В программе сегодняшнего вечера ужин в кают-компании не значился. Команду кормили в семь часов, а я прибыл к восьми поэтому заранее купил хлеба и ветчины. Осмотрев каюту, я остался доволен. Краны в туалете работали, белье свежее, спасательный жилет аккуратно заправлен под койку. Когда я вошел иллюминатор был открыт и по каюте гулял ветерок. Я распаковал чемодан, развесил одежду, разложил покупки, книги и еду оставил на столике, а чемодан засунул под свободную койку.
   Странно, что меня и десантников не пригласили на 'Великолепный'. Супер-капитан Орс, как командир сводной группы должен был провести совещание и поставить перед нами конкретные задачи. Я совершенно не представлял в чем заключается моя роль. Консультант? Переговорщик? Если я должен установить контакт с моряками, оставшимися на Диком острове и склонить их на свою сторону это одно дело, если десантной морине требуется подробное описание местности - другое. Рассказать что-либо о поселении, которое адмирал Толь называл столицей своего нового государства я не мог. Из темницы, в которой меня держали можно было разглядеть только далекие огни походного лагеря. О том, что на берегу реки раскинулся целый город я слышал только от людей адмирала. Способен ли тяжелый крейсер разнести его в пух и прах? Однозначно. У заговорщиков была батарея десантных орудий так что в артиллерийской дуэли шансов у гарнизона никаких. Правда не известна судьба легкого крейсера, который оставался на службе у адмирала, но он тоже вряд ли сможет оказать серьезное сопротивление. 'Великолепный' войдет в устье реки, поднимется до города и расстреляет его из орудий, а десантники высадятся и закончат начатое.
   Погрузка давно закончилась и корабль был готов отчалить в любую минуту. Через открытый иллюминатор до меня доносились звуки порта: скрежет лебедок, гудение паровых кранов и голоса рабочих. Я надел фуражку и вышел на корму, чтобы выкурить сигару. Дымить в маленькой каюте не хотелось. На палубе никого не было, и я порадовался тому, что перед отплытием смогу побыть в одиночестве на свежем воздухе.
   Сзади послышались чьи-то осторожные шаги.
   - Добрый вечер.
   Я оглянулся. Из темноты выступил доктор Сол. Он подошел к парапету, достал маленькую вересковую трубку и стал набивать ее табаком.
  -- Добрый вечер.
  -- Давно прибыли?
  -- Уже успел выпить с капитаном.
  -- Вы счастливчик, - заметил доктор. Он был в новой полевой форме, но без вещей.
  -- Могу угостить Вас коньяком, - сказал я.
  -- Спасибо.
  -- Говорят, мы опоздали на ужин? - спросил Сол.
  -- Увы.
   Опять начал накрапывать мелкий дождик, и я поднял воротник бушлата. Пахло мазутом и гарью, черная вода тихонько плескалась в борт.
  -- Может быть у стюарда что-нибудь найдется для нас?
  -- У меня есть хлеб и ветчина. Приглашаю Вас к себе.
  -- Не хотите идти в кают-компанию? - спросил доктор.
  -- Не горю желанием знакомиться с господами офицерами, - ответил я.
   Сол облокотился о парапет.
   - Вы почти всех знаете. Экипаж не поменялся, только старший помощник другой. Давайте зайдем, выпьем кофе, а потом Вы угостите меня ветчиной.
   Мы спустились в кают-компанию. Здесь было пусто и тихо, на диване сидел высокий артиллерист и читал газету, стюард стоял за стойкой и вытирал посуду.
   Я вспомнил, что лейтенанта зовут Гоц. При виде нас он встал и отдал честь.
  -- Здравствуйте, господа. Рад видеть вас в добром здравии.
  -- Здравствуйте, - сказал доктор.
  -- Добрый вечер, Гоц, - сказал я, - рад Вас видеть.
   Лейтенант расплылся в улыбке. Ему явно польстило, что я запомнил фамилию.
   Мы выпили кофе и приятно поболтали с артиллеристом. Оказалось, что экипаж действительно остался прежний. Они служили на острове Шом, но неделю назад их перебросили в столицу. Гоц сказал, что офицеры будут рады видеть нас за завтраком, а доктор Пор передавал привет и отдельно справлялся о моей здоровье.
  
   Утром мы с доктором отправились на завтрак. Наши каюты оказались рядом и Сол зашел за мной. Я встал рано и к тому моменту, когда он постучал в дверь уже успел пройтись по палубе и вернуться к себе.
   Корабль летел на всех парах к Дикому острову, и столица давно осталась позади. Впереди красивый и смертоносный шел тяжелый крейсер "Великолепный". По сравнению с ним наше судно выглядело старой разношенной калошей.
   Рок получил каюту на флагмане и признаться я был этому рад. В нашем экипаже остался его заместитель и я подумал, что для создания на судне атмосферы подозрительности и напряженности одного разведчика будет вполне достаточно. Я прекрасно понимал, чем отличается разведка от контрразведки, но почему-то недолюбливал обе эти службы и ставил их в один ряд, как, впрочем, и многие другие офицеры.
   На завтрак собрались все моряки свободные от вахты, десантники и разведчик тоже пришли. Сильно штормило, но видимо все переносили качку спокойно. Морские офицеры тепло встретили нас с доктором. Неприятные подробности прошлого похода были забыты. Капитан распорядился подать шампанского. Тостов не говорили, но все с удовольствием выпили. Разведчик с интересом слушал, но говорил мало. Он почти ничего не ел и выпил всего один бокал. Командиры десантных взводов мне понравились. Они были молодые и горели желанием прославиться и заслужить награды. Почти все офицеры, которые служили когда-то под моим началом прошли войну и вряд ли смогли бы разделить юношескую восторженность лейтенантов. В десантной морине, которую в этот раз отправили на Дикий остров повоевать успели только супер-лейтенант и интендант. Они были старше и на мир смотрели иначе.
   - Как Вам эти мальки? - тихо спросил Хал.
   - Пока не понимаю, - честно признался я, - ничего нельзя сказать пока не увижу их в деле.
   Капитан, который уже успел составить мнение обо всех участниках экспедиции презрительно фыркнул.
  
   Плавание проходило спокойно. Два раза мы попали в сильный шторм, но корабль показал себя превосходно. Большую часть времени я проводил в кают-компании. Оказалось, что супер-лейтенант Дос был большим знатоком оружия и мы провели довольно много приятных часов обсуждая особенности различных револьверов и винтовок. Узнав о том, что в свое время мне посчастливилось раздобыть трофейный карабин он был очень удивлен и даже признался, что немного мне завидует. Дос окончил академию перед самой войной и успел поучаствовать в боях за восточные острова. Про эти операции я почти ничего не знал и с удовольствием слушал его истории. В целом супер-лейтенант оказался довольно приятным человеком только несколько самовлюбленным и прижимистым. Когда мы заказывали у стюарда вино у него никогда не оказывалось при себе денег, поэтому мы с Солом перестали покупать бутылками и перешли на порции. Поить за свой счет супер-лейтенанта нам не хотелось.
   Доктор Пор и Сол помирились и, хотя иногда между ними вспыхивали жаркие споры на медицинскую тему, но они перестали избегать друг друга, как в нашем прошлом походе.
   - А ведь я написал про Вас статью в журнале "Скальпель", - как-то раз после обеда сказал Пор.
   - Обо мне?
   - Да. О Вашем нервном расстройстве и вызванной им лихорадке, которую мы не могли победить две недели. Извините меня за то, что в статье я использовал Вашу настоящую фамилию.
   - Да ладно, - сказал я, - зато благодаря Вам ко мне пришла слава.
   Присутствовавшие при разговоре лейтенанты переглянулись и засмеялись.
   Доктор прищурился.
   - Издеваетесь?
   - Ну что Вы! Первый раз моя фамилия оказалась не в рапорте или доносе, а в уважаемом журнале.
   - Издеваетесь, - беззлобно констатировал Пор, - и между прочим совершенно напрасно. Я получил очень хорошие отзывы на статью.
  
   На одиннадцатый день похода мы причалили к базе "подскока". Это был довольно большой остров с удобной бухтой. Команде разрешили сойти на берег. Склады и сама база располагались с северной стороны, а на юге были голые скалы с живописными смотровыми площадками. Туда-то мы с Солом и направились. Почти все офицеры решили сойти на берег. В гарнизонной кают-компании оказался бильярд, и они решили воспользоваться гостеприимством коменданта.
   Пехотные офицеры обычно не участвовали в дальних походах. Как правило десантные суда проводили в океане от нескольких часов до нескольких дней, поэтому мысли о предстоящем плавании, которое грозило растянуться на два месяца приводили нас с доктором в ужас. Остановка на базе "подскока" была последней возможностью погулять по твердой земле. Пассажиров предупредили, что стоянка займет целый день и мы решили отправиться на пикник. День выдался солнечный и ветреный. Мы отошли подальше и расположились на крутом берегу. Стюард приготовил для нас корзину с едой, а доктор взял с собой бутылку портвейна.
   - Не думаю, что мы здесь долго продержимся, - сказал Сол поправляя фуражку, - ветер сильный.
   - Давайте спустимся ниже, - ответил я, - кажется там есть удобное место.
   Мы немного побродили между скал и наконец нашли небольшую закрытую от ветра площадку. Видимо до нас ее уже успели облюбовать местные офицеры потому что в расщелине был заботливо приготовлен сухой плавник для костра, а на камнях лежала доска заменяющая сиденье. Людей на военной базе мало, тяжело каждый день видеть одни и те же лица. Похоже кто-то из офицеров часто приходил сюда, чтобы отдохнуть от сослуживцев и побыть в одиночестве.
   Пока доктор доставал провизию и посуду я развел огонь на месте старого кострища.
   - Как у Вас ловко получается, - сказал Сол с восхищением глядя на то, как я поджигаю сухие ветки.
   - Мы с отцом и братом любили устраивать пикники на побережье и всегда разжигали костер.
   - Вы никогда не рассказывали о своей семье. Только о жене и детях.
   - Нечего рассказывать, - ответил я, - обычная семья. Мне кажется, что бедные дворяне на всех островах живут примерно одинаково. Когда нет состояния приходится работать и из поколения в поколение ютиться в старом доме.
   - Пожалуй Вы правы, - Сол кивнул.
   Сам он никогда мне ничего о себе не рассказывал. Однажды я совершенно случайно узнал, что доктор был женат, но расспрашивать постеснялся.
   Мы выпили и принялись за еду.
   Я сидел на импровизированной скамейке, а доктор расположился прямо на камне подложив под себя плащ-палатку. Доска была гладко отполирована офицерскими седалищами. На самом краю кто-то вырезал ножом женское имя. Наверно местные интенданты сходят с ума от скуки. Развлечений на базе немного - бильярд, рыбалка и редкие корабли, которые заходят для дозаправки. Назначение на базу 'подскока' справедливо считают суровым наказанием - настоящей ссылкой. Многие офицеры возвращаются на цивилизованные острова уже после выхода на пенсию.
   После еды мы закурили. Сол свою любимую трубку, а я сигару.
   - Послушайте, Бур... - начал доктор и осекся.
   В небе кружили чайки и отчаянно кричали, стараясь отогнать нас от спрятанных среди скал гнезд.
   - Не стесняйтесь, - сказал я, - догадываюсь, о чем Вы хотите поговорить.
   Сол крякнул, прочищая горло и потер кончик носа.
   - Мне не дают покоя мысли о возвращение наших офицеров. Вы не хуже меня знаете, что дома их ждет трибунал, суд и жестокое наказание.
   Я хотел возразить, но Сол предостерегающе поднял руку.
   - Я знаю, что они виноваты. Не спорю Бад, Жен и Мас должны быть наказаны, но не можем ли мы как-нибудь облегчить их участь?
   Я знал, что доктор обязательно заведет со мной этот разговор. Прошло много времени и то, что раньше казалось мне таким очевидным сейчас воспринималось по-другому. Предательство офицеров, бессмысленный бунт и все, что последовало за этим сильно повлияло на меня. Не скрою, прежде я не испытывал к Баду ничего кроме ненависти, но сейчас думая обо всем, что произошло я понимал, что не случись тогда переворота и возможно сейчас никого из нас уже не было бы в живых.
   - Мы с Вами не сможем повлиять на решение трибунала, - как можно мягче ответил я, - наши отчеты уже изучены вдоль и поперек, если мы попробуем изменить показания, то сами окажемся под следствием. Преступление слишком серьезное. Официально они признаны мятежниками, примкнувшими к адмиралу Толю, а он между прочим считается врагом государства.
   - Я все это понимаю, - доктор тяжело вздохнул, - но стараюсь найти выход. И меня удивляет то, что Вы не пытаетесь сделать то же самое.
   Сол посмотрел на меня и этот взгляд мне совсем не понравился.
   - Я знаю, что Вы глубоко верующий человек...
   - Я не исповедовался два года, - прервал я Сола.
   - Исповедь это не главное, - запальчиво воскликнул доктор, - я очень давно Вас знаю. Вы верующий человек. И эта вера не позволит Вам очерстветь душой. Хватит думать о мести. Постарайтесь их простить и помогите бывшим друзьям.
   - Я простил, но помочь не могу.
   Доктор тяжело вздохнул.
   - Так нельзя. Ведь Вы несете за них ответственность. Если бы Вы были внимательнее и тверже, то возможно никакого бунта бы не случилось. В том, что произошло есть и Ваша вина.
   Неожиданно было слышать это от доктора. Я искренне считал его своим другом и думал, что нам удалось преодолеть прежние разногласия. Выходит, даже мой ближайший соратник и участник всех событий считает меня виноватым. Я не на шутку разозлился. Почему-то в последнее время все решили, что могут читать мне нотации. Проклятый доктор! Лучше бы я остался играть в бильярд.
   - Значит Вы хотите спасти бунтовщиков? - спросил я.
   Сол с надеждой посмотрел на меня и кивнул. Видимо он решил, что во мне наконец проснулась совесть.
   - Почему Вы говорите со мной только об офицерах? А как же нижние чины, которые вообще не понимали на что идут, которых втянули в это дело обманом? Неужели Вас - врача и священнослужителя они совсем не интересуют?
   Сол хотел возразить, но мне уже было не остановиться.
   - Вот за этих людей я буду просить, вот ради них я и отправился сейчас в экспедицию, а наши с Вами бывшие друзья могут застрелиться или сдаться властям. Будет суд и они получат по заслугам. В свое время Вы говорили о том, какую опасность представляет страшный культ Босху распространенный среди жителей Дикого острова, - продолжал я, - все, кто там остался признали адмирала Толя богом. Все люди, за которых Вы просите - еретики и язычники. Вы бы лучше подумали о том, что, вернувшись домой они привезут в наш мир варварскую религию с человеческими жертвоприношениями. И что тогда Ваша церковь будет с ними делать? Можно посадить в карантин сотню больных, но для прокаженных душ карантина еще не придумали.
   Доктор сидел красный, как лангуст. Он всегда считал себя спасителем человечества. В обычной жизни Сол лечил благодарных больных, в другой тайной и благочестивой отпускал грехи и давал советы, которым страждущие следовали не задумываясь. Иногда даже самый хороший человек начинает считать себя непререкаемым авторитетом и перестает прислушиваться к чужому мнению.
   Наверно его уже давно никто так не ругал. Я понимал, что погорячился, но слова Сола слишком сильно задели меня.
   Он молча стал собирать остатки трапезы и укладывать в походный ранец. Я ему не мешал. Пусть делает, что хочет. Признаться, мне уже до смерти надоели собравшиеся в этом походе моралисты - офицеры с "Великолепного", помощник капитана Хала, теперь еще вот этот святоша.
   - Вы правы, - наконец сказал Сол, он старался не смотреть мне в глаза, - извините, что завел этот разговор. Спасибо за то, что согласились пообедать со мной.
   - Не за что.
   - Пожалуй я пойду на корабль. Может быть Вам оставить что-нибудь? - спохватился доктор.
   - Нет, спасибо.
   Сол развернулся и пошел по тропинке вниз. Я смотрел ему вслед и думал о том, что сегодня лишился еще одного друга.
   Я вспомнил, как на острове Трам Сол пришел ко мне в блиндаж. Шли тяжелые бои и нам прислали нового командира взвода. Имени этого офицера я не запомнил. Он был совсем молодой, только что прибыл из учебки и повоевать еще не успел. В первом же бою его ранили. Ранение было легкое и все мы думали, что вечером он вернется в окопы, но лейтенанта все не было. И вот ко мне зашел доктор.
   - Добрый вечер,- сказал он.
   - Здравствуйте, Сол, - ответил я, - рад Вас видеть в добром здравии.
   Сегодня несколько снарядов легли в опасной близости от лазарета, и я беспокоился за него.
   - Выдалась свободная минутка и я решил Вас навестить.
   Сол снял фуражку и сел за стол.
   - Есть хотите?
   - Нет, благодарю. Как у Вас дела?
   - Много убитых. - пожаловался я, - и взводный куда-то запропастился. Днем отправил его к Вам. Ранение у него пустяковое, думал перевяжут и отпустят.
   - Не отпустят.
   Сол достал трубку и стал набивать ее табаком.
   - Почему, - не понял я,- он что умер?
   - Его арестовали час назад.
   - Какого черта?
   - Когда я вытащил пулю оказалось, что она от нашего револьвера. Самострел.
   Такое случалось довольно часто. Не выдержав ужаса войны, новички стреляли в себя. Некоторых ловили, кому-то сходило с рук. Наказание за самострел было суровым. Трибунал и исправительные работы.
   - Кто его арестовал? Контрразведка? Как узнали?
   - Я доложил.
   Лицо Сола было угрюмым. В десантных моринах не принято докладывать наверх, не посоветовавшись с командиром. Он понимал, что поступил неправильно.
   - Зачем? Разобрались бы сами.
   Я не винил Сола и не собирался его отчитывать. В конце концов доктор выполнил свой долг, но мальчишку было жалко. Я всегда старался дать оступившемуся второй шанс. Иногда это помогало, иногда нет, но по крайней мере моя совесть оставалась чиста. В свое время адмирал Крол тоже закрывал глаза на мои проступки. Только благодаря этому я сейчас командую мориной.
   - У меня была проверка из центрального госпиталя. Я конечно мог скрыть, но рисковал. При операции присутствовал штабной хирург. Мне показалось, что он обратил внимание на пулю.
   Я кивнул. Если бы узнали, что мы стараемся скрыть случай самострела, нам бы всем не поздоровилось и мне в первую очередь. Сол это прекрасно понимал.
   - Вы думаете я поступил нехорошо?
   - Думаю, что это мог быть не самострел, - сказал я, - Слишком много с обеих сторон трофейного оружия. Вообще никогда не мог понять, как определить, кто выстрелил враг или ты сам. В любом случае Вы сломали лейтенанту жизнь.
   Доктор поднялся.
   - Пусть разбирается контрразведка. Если мальчишка не виноват его отпустят. В конце концов я выполнил свой долг. Извините, Бур, но мне надо идти. Очень много раненых.
   На следующий день мне прислали другого лейтенанта.
  
   После того, как доктор ушел на корабль, я еще немного посидел на скале, потом затушил огонь и вернулся на базу.
   В кают-компании было шумно. Все обсуждали игру. Очереди были расписаны на несколько часов вперед, и я понял, что делать здесь совершенно нечего, поэтому решил немного выпить и вернуться на судно. Неожиданно ко мне подсел комендант. У нас оказались общие знакомые, и он угостил меня коньяком.
   Когда я вернулся на корабль в кают-компании никого не было, только за роялем сидел Хал и подбирал какую-то мелодию.
   - Добрый день, - сказал я.
   - Добрый день, - ответил капитан, не прекращая своего занятия, - что Вы сделали с доктором? Когда он вернулся у него была такая физиономия словно Вы обвинили его в государственной измене.
   Меня всегда удивляла способность Хала замечать подобные детали. Казалось ему не было никакого дела до разговоров и поступков окружающих, но он всегда оказывался в курсе того, что происходит на корабле.
   - Черт его знает. Похоже я с ним грубо обошелся.
   Капитан вопросительно поднял бровь.
   - Как это?
   - Он обвинил меня в том, что я бросил на Диком острове своих людей. По его мнению, я бессовестная и беспринципная каракатица.
   - И Вы конечно с этим утверждением не согласны?
   - Нет, поэтому и нагрубил в ответ. Кажется, сегодня нашей дружбе пришел конец.
   - Как романтично. Нашей дружбе пришел конец, - повторил за мной капитан, - Вы случайно стихи не пишете?
   - Нет, - огрызнулся я.
   - Не расстраивайтесь, - капитан оторвался от рояля и посмотрел на меня, - таким людям, как Вы и я суждено закончить свой путь без друзей. В полном одиночестве.
   - Вы говорите ужасные вещи.
   - В самом деле? Может быть. Садитесь, - сказал Хал, - я Вам немного поиграю.
  
   Наше путешествие продолжалось. Погода стояла хорошая, настроение у морских офицеров было приподнятое, даже механик-лейтенант Лас перестал переживать из-за того, что проиграл в бильярд двадцатку.
   Сол старательно избегал общения со мной. В кают-кампании он появлялся, когда приглашали к столу и даже отсел подальше, затерявшись среди морских офицеров, чем вызвал всеобщее недоумение и ядовитые насмешки. Я делал вид, что ничего не замечаю, церемонно с ним здоровался и неизменно желал доктору приятного аппетита.
   К моему большому удивлению супер-лейтенант Дос за время путешествия ни разу не провел учебную тревогу и на мои вопросы отвечал однозначно, что морина к походу готова и не за чем гонять людей без толку. Десантники изнывали от скуки. Не знаю, чем их занимали офицеры, но свободного времени у рядовых было более чем достаточно. Утром и вечером их выводили на прогулку на палубу, а все остальное время они просто сидели в кубрике. Мне это казалось странным, и я предлагал провести учебные стрельбы, спортивные игры или на худой конец политические занятия, но Дос мягко намекнул, что я лезу не в свое дело.
  
   В прошлом походе мне досталась самая лучшая каюта - адмиральская. Она состоит из двух комнат: спальни и гостиной. Это очень удобно, если Вы проводите ежедневные совещания. В моей гостиной всегда толпились офицеры и во время похода она напоминала вторую кают-компанию. В этот раз такая каюта досталась лейтенанту Пуи. Не знаю почему ему отвели лучшие апартаменты, но офицеры разведки и контрразведки всегда получали все по первому разряду. Обычная двухместная каюта представлялась мне довольно уютной, поэтому зависти к лейтенанту я не испытывал. Совещаний он не проводил, но за последнюю неделю каждый офицер хоть раз побывал у разведчика в гостях. Беседы были короткие, но видимо содержательные. О разговорах за закрытыми дверями офицеры старались не распространятся. Меня пригласили одним из последних. Каждое утро перед завтраком я выходил проветриться. Как правило, офицеры свободные от вахты в это время еще спали. Несколько раз я сталкивался на корме с лейтенантом Пуи. По утрам он надевал полосатый гимнастический костюм и бегал по палубе. Обычно мы учтиво раскланивались, желали друг другу доброго утра и расходились по своим делам.
   В этот раз лейтенант остановился, чтобы отдышаться.
   - Доброе утро! - сказал я.
   - Доброе утро! Не спится? - спросил Пуи.
   - Я всегда рано встаю.
   - Может быть зайдете сегодня ко мне после завтрака?
   - Хорошо.
   Лейтенант немного постоял рядом стараясь держаться так, чтобы на него не попадал дым моей сигары.
   - Как Вам нравится наш поход? - неожиданно спросил он, - всем довольны - каютой, питанием?
   Вопрос был странный. Никто никогда в армии не интересовался нравятся ли мне условия проживания.
   - Все хорошо, спасибо. С окопной жизнью не сравнить.
   - Да. Вы воевали с начала кампании?
   Я был уверен в том, что Пуи читал мое личное дело и прекрасно осведомлен о моей карьере. Наверно даже знает, какой коньяк я предпочитаю.
   - Меня призвали спустя полгода после начала кампании так что на фронте я пробыл около двух лет.
   Лейтенант кивнул. Вообще я был старше его по званию и подобный допрос выглядел несколько странно, но в адмиралтействе я подписал бумагу, в которой обещал оказывать содействие офицерам разведки и честно отвечать на все вопросы. Манеры лейтенанта оставляли желать лучшего, но возможно он просто не хотел тратить время на глупые расшаркивания. Хитрый льстец, старающийся втереться в доверие был бы намного хуже.
   - Приходите к десяти, - сказал Пуи, - угощу Вас хорошим кофе.
   - Спасибо. Непременно зайду.
  
  
   Я дождался нужного часа и отправился в гости к лейтенанту. Пуи тепло меня встретил, усадил за стол и предложил кофе с печеньем. В гостиной царила идеальная чистота. На стене висела карта Дикого острова с пометками сделанными красным карандашом. На месте форта лейтенант зачем-то воткнул маленький синий флажок.
   Пуи сразу перешел к делу.
   - Я хотел бы задать Вам несколько вопросов о том, как проходила высадка на остров. Расскажите, пожалуйста, как все было.
   Я начал рассказывать. Когда мы дошли до места, где десантники нашли в штабе мертвого офицера Пуи прервал меня.
   - Скажите, господин супер-лейтенант, все-таки почему Вы провели высадку так словно ожидали нападения. Насколько я понял многие офицеры пытались отговорить Вас от боевой операции?
   Я пожал плечами.
   - Не знаю. Я исходил из того, что за четыре года с экспедицией могло случиться все, что угодно и не хотел рисковать понапрасну. Кстати, капитан Хал меня поддержал. А что касается офицеров, - я на минуту задумался, - думаю многие знали о том, что адмирал Толь жив и ведет свою игру. К тому моменту, когда мы причалили к Дикому острову многих уже успели завербовать. Я писал об этом в отчете.
   - Меня вот что удивляет, - сказал лейтенант, - большинство офицеров прошли с Вами огонь и воду. С некоторыми Вы вместе воевали. Так почему же они так легко пошли на предательство?
   Мне трудно было ответить на этот вопрос.
   - Я думаю, что у всех были разные причины. Лейтенанту Баду предложили новую жизнь, лейтенанты Жен и Мас получили почти безграничную власть и неожиданное повышение по службе. К тому же всем без исключения пообещали богатство и роскошь, которой они были лишены в обычной жизни.
   Пуи хмыкнул и покачал головой.
   - Мне кажется, что слово роскошь не подходит для описания обеспеченной жизни в средневековом обществе. На родине лейтенантов ждало блестящее будущее.
   - До такого будущего нужно было пройти длинный путь. Возможно молодые люди не захотели ждать.
   - Возможно, - задумчиво сказал лейтенант, - может быть были еще какие-нибудь причины?
   Никогда не знаешь, что можно говорить людям из спецслужб, а что нельзя. Любое неосторожное слово они могут вменить тебе в вину.
   - Мне кажется им предложили принять участие в создании нового мира, дали почувствовать себя героями и первооткрывателями.
   - Да Вы романтик, - удивился Пуи, - хотя я понимаю, что Вы имеете в виду. Всегда найдется злодей, который попробует смутить слабого духом молодого офицера. У провокаторов много лиц.
   Лейтенант надолго задумался и казалось совсем потерял ко мне интерес. Мне ужасно хотелось курить, но разведчик не предлагал, а закуривать без разрешения было неудобно. Наконец он очнулся.
   - Продолжайте, пожалуйста. Что было после того, как Вы нашли мертвого офицера?
   Мы проговорили около часа. Пуи очень внимательно слушал, иногда задавал уточняющие вопросы. Он не старался поймать меня на противоречиях, не хитрил и вообще вел себя довольно прилично. Кофе у лейтенанта оказался действительно хороший.
  
   Наше путешествие продолжалось. Я прочитал и перечитал все книги, которые взял с собой и теперь принялся за библиотеку капитана. Оказалось, что лейтенант Гоц был большим любителем беллетристики. Сначала мы обменялись с ним романами, взятыми в поход, а потом стали часто засиживаться в моей каюте обсуждая известных авторов. По многим вопросам наши мнения не совпадали, но в одном мы были едины большинство бестселлеров, изданных после войны нам не нравились.
   - Ну это же бред! Вы только представьте себе! Главный герой - офицер сидит в порту и ждет судна, а к нему подсаживается нищий оборванец и они из одной бутылки начинают пить вино! Это же морской черт знает, что такое! - запальчиво говорил Гоц.
   Лейтенант с детства много читал по ночам при свете свечи, от чего испортил зрение и теперь носил очки. На вторую неделю знакомства он признался, что раньше писал стихи, а теперь пробует себя в прозе. Он показал несколько морских рассказов довольно приятных, написанных в классическом стиле, но немного перегруженных флотской терминологией. Мне сухопутному офицеру некоторые слова были непонятны, о чем я сразу ему сообщил. Гоц обиделся, он вообще к своему творчеству относился очень щепетильно, но на другой день принес мне исправленный вариант. Стихи он писал в юности и показывать стеснялся. Когда артиллерист все-таки решился я понял почему. Тема была одна - несчастная любовь пылкого юноши к бессердечной даме. Стихи были откровенно плохие, но, чтобы не обидеть лейтенанта я сказал, что мне понравилось.
   Иногда к нашим вечерним посиделкам присоединялся доктор Пор. Литература его не интересовала, но ему нравилось бывать в нашем обществе. Он сидел на койке, слушал пылкие речи лейтенанта Гоца, курил папиросы, пил мой коньяк и благодушно улыбался.
  
   Однажды ночью проводив новых друзей, я вышел на палубу, чтобы подышать свежим воздухом. Вахтенный матрос проходя мимо отдал честь. Я немного постоял на носу разглядывая огни "Великолепного". Было ветрено, я не надел бушлат и быстро замерз. Возвращаясь обратно я остановился возле капитанской каюты. Хал не спал. В гостиной горел свет, и я видел сквозь занавеску темный силуэт стоящего человека. Я подумал: "Не зайти ли к капитану и не выпить рюмочку". Неожиданно через открытый иллюминатор я услышал обрывки разговора. Похоже Хал был не один.
   - Безобразие! Я даже в оружейную не могу попасть пока не подпишу специальную бумагу у Пуи. Такое ощущение, что на корабле теперь командует он.
   Я узнал голос механика. Обычно спокойный и тихий лейтенант Лас сейчас был сильно раздражен.
   Первой моей мыслью было уйти, но ответ капитана заставил меня задержаться.
   - А он и командует, - ответил Хал, - бросьте, Лас. Вы должны понимать, что обычный лейтенантик даже, если он из разведки никогда бы не получил на моем корабле адмиральскую каюту.
   - Я Вас не понимаю.
   - У него особые полномочия. Каракатица знает, кто он вообще такой. Поэтому я Вас прошу соблюдайте субординацию и перестаньте его задевать. Не хочу, чтобы это для Вас плохо закончилось.
   Лас что-то пробурчал, но я не расслышал. Я вообще никогда не любил подслушивать под открытыми окнами или подглядывать в замочную скважину поэтому решил, что с меня довольно. И тем не менее я был рад, что стал свидетелем этого разговора. Выходит, наши с капитаном мысли сходятся. Я тоже решил, что Пуи не похож на лейтенанта из разведки.
  
   Доктор Сол замкнулся в себе и даже в кают-компании почти ни с кем не разговаривал. Мне было жалко старого друга. Я видел, что его мучают тяжелые мысли и не знал, как ему помочь. Он мало ел, почти не гулял и матросы говорили, что свет в его каюте горит почти всю ночь. В дальнем походе случается всякое. Бывает, что даже самая крепкая воля ломается из-за сущего пустяка. Я корил себя за грубость, которую допустил в разговоре с доктором, и однажды не выдержал и постучал в дверь его каюты.
   Мне никто не ответил, и я подумал, что Сола нет на месте. Когда я уже собрался уходить дверь распахнулась. Доктор был один и уже успел надеть халат.
   - Добрый вечер, - сказал я.
   - Добрый вечер.
   - Вижу Вы еще не спите.
   - Да, - Сол посторонился, давая мне возможность войти, - бессонница.
   Я вошел и сел на свободную койку. Белье на кровати доктора было смято, пепельница переполнена.
   - Как поживаете?
   - Нормально, - ответил Сол.
   - Я пришел попросить прощения, - сказал я, - извините меня за грубые слова.
   - Ничего, я сам во всем виноват. Вы вполне доходчиво объяснили мне, что сделать ничего нельзя, а я все никак не могу успокоиться.
   Он сел на койку. Выпить доктор мне не предложил и видимо не очень обрадовался моему визиту.
   - Вы тоже извините меня, Бур. Нельзя требовать от людей слишком многого.
   - Хотите меня обидеть?
   - Ну что Вы!
   Мне захотелось хорошенько встряхнуть его, чтобы немного прочистить мозги.
   - Знаете, что, - сказал я, - наш разговор мне не нравится. Прощение я попросил так что совесть моя чиста. Хотите страдать и мучиться, пожалуйста. Я правда не вижу повода для страданий, но возможно потому что имею слишком толстую кожу. Вы нам нужны доктор. Я действительно не знаю, что делать с сотней моряков которым Толь задурил голову своей религией. Кроме Вас с этим никто не справится. Так что постарайтесь взять себя в руки и придумайте, как помочь этим несчастным.
   В глазах доктора мелькнула какая-то мысль, но отвечать он не стал, а только кивнул головой.
  
   Однажды вечером после отбоя ко мне заглянул лейтенант Пуи.
   Ложиться спать было рано, поэтому я сидел за столом и читал очередной роман. В дверь постучали.
   - Войдите, открыто! - крикнул я и посмотрел на часы. Поздние визиты на корабле были неприняты, и я подумал, что это Сол очнулся от своего странного состояния и пришел поговорить.
   Пуи аккуратно открыл дверь и остановился на пороге. Не могу сказать, что его визит меня сильно удивил.
   - Проходите, - сказал я, - располагайтесь.
   Разведчик с интересом огляделся и сел.
   Вообще офицерская каюта была хорошо приспособлена для двух вещей - игры в шахматы и задушевных разговоров. Рассаживаясь на койках, хозяин и гость оказывались за маленьким столиком лицом к лицу.
   - Извините за поздний визит, - сказал Пуи, он совсем не выглядел смущенным.
   - Ничего. Чем обязан?
   Разведчик кашлянул и полез в карман френча за папиросами.
   - У Вас можно курить?
   - Да, пожалуйста.
   Я открыл иллюминатор.
   - Разрешите задать Вам несколько вопросов?
   Лейтенант закурил и положил полупустую пачку на стол. Я обратил внимание на то, что у него дорогой и редкий сорт папирос.
   - Что Вас интересует?
   - В своем отчете Вы писали, что лейтенант Гат был схвачен во время побега, поэтому Вы уплыли без него.
   Я насторожился. Описание того, как мы покинули Дикий остров, было самым слабым местом в моем отчете. Я вспомнил холодную ночь, крики часовых и отсветы факелов на стене.
   - Да. Это так.
   Пуи кивнул.
   - Вы уверены, что лейтенант Гат погиб при побеге?
   - Нет, не уверен.
   - Но Вы слышали выстрелы?
   - Слышал.
   - На сколько я понимаю стреляли не в Вас, а внутри форта?
   - Совершенно верно.
   Тогда два года назад наш лагерь оказался в руках мятежников. Мы с офицерами договорились, что под покровом темноты перелезем через забор и попробуем сбежать. Лейтенант Гат перед уходом хотел отомстить за смерть нашего друга интенданта Коса. Я потратил много времени пытаясь отговорить его от этой затеи. Он шел последним и видимо решил все сделать по-своему. Когда мы с доктором перебрались через стену и добежали до лодки в форте поднялся переполох. Сол хотел вернуться, но я во что бы то ни стало должен был доставить капитану Халу секретное донесение, поэтому решил не рисковать. Не слушая возражений доктора, я приказал уходить.
   - Скажите есть вероятность того, что лейтенант Гат до сих пор жив?
   Я вздрогнул. Разведчик словно прочитал мои мысли.
   - Это возможно.
   - Как Вы думаете, - продолжал лейтенант, - если он жив, то примкнул к заговорщикам или остался верен долгу?
   Я посмотрел на Пуи, но лейтенант отвел взгляд. Интересный вопрос. Если Гат не погиб, то скорее всего согласился служить адмиралу, чтобы сохранить себе жизнь. Признать это значит подставить под удар артиллериста, а поручиться за то, что он до сих пор верен присяге значит подставиться самому. Потом при случае Пуи сможет использовать мои же слова против меня.
   - Я думаю, что он остался верен долгу.
   Разведчик вздохнул.
   - Мне хотелось бы думать, что на Диком острове у нас остались союзники. Лейтенант Тар вне подозрений, а вот остальные. Правильно ли я понимаю, что мы можем доверять лейтенанту Гату и взводу егерей, которые до самого конца поддерживали Вас?
   - Мне трудно отвечать на Ваши вопросы,- сказал я, - прошло уже два года. Я не могу даже представить, что там происходит сейчас.
   - Я понимаю, - Пуи докурил папиросу и затушил ее в пепельнице, - и все-таки?
   - Я думаю, что мы можем положиться на егерей и на лейтенантов Тара и Муки, - я запнулся, - и на лейтенанта Гата, если он жив.
   Услышав про Муки, разведчик заерзал.
   - Вы думаете, что бывший адъютант адмирала Крола не предатель?
   Не многие помнили, где служил Муки до того, как попал в экспедицию. Мне показалось, что разведчик упомянул про Крола специально для меня. Интересно зачем? Я никогда не скрывал своей дружбы с адмиралом.
   - Я всегда доверял ему. Будем надеяться, что за два года он мало изменился.
   - Это очень хорошо, - задумчиво проговорил лейтенант, - благодарю Вас.
   Он поднялся и стал прятать в карман папиросы и спички, давая понять, что услышал достаточно.
   Не знаю поверил мне Пуи или нет. Возможно у него еще оставались вопросы, но задавать их он не спешил. Разведчик присматривался ко мне, пробовал, как рыба наживку. Мы могли долго ходить вокруг да около, но я хорошо понимал, что из всех участников похода на мои вопросы сможет ответить только он. Было обидно отпускать лейтенанта, не получив никакой информации взамен, и я решился.
   - Скажите, - спросил я, - зачем Вам все это?
   Пуи замер и удивленно взглянул на меня.
   - Говорят, мы должны уничтожить следы пребывания экспедиции на Диком острове, - продолжал я, - неужели супер-капитана Орса интересуют возможные союзники. Мне кажется, что он просто сравняет с землей и форт, и резиденцию адмирала Толя.
   Пуи поперхнулся, откашлялся и сел на место. Видимо мой вопрос застал его врасплох.
   - Как у нас разговор повернулся, - сказал он и полез за очередной папиросой.
   Я зажег спичку и дал ему прикурить. Лейтенант с благодарностью кивнул.
   - Меня предупреждали о том, что Вы человек прямой. Ну что же давайте на чистоту. А Вам самому чего больше хочется, чтобы мы нашли Ваших людей и вывезли их с острова или чтобы Орс сравнял поселение с землей?
   Правильно говорили в адмиралтействе: "задай вопрос разведчику получишь два в ответ". Он опять провоцировал меня. Каждое неосторожное слово потом ляжет в отчет, на основании которого меня могут обвинить в трусости или предательстве.
   - Я отправился в эту экспедицию, чтобы помочь вернуться домой всем, кто остался верен долгу, - осторожно подбирая слова ответил я.
   - Так в чем же дело?
   Я вспомнил подслушанный разговор между капитаном и механиком. Если Пуи действительно не тот, за кого себя выдает, если у него есть особые полномочия, то будет полезно заручиться его поддержкой. В конце концов я не собирался просить слишком много. Я просто хочу, чтобы мне разрешили рискнуть. Даже, если ничего не получится их секретная операция не пострадает.
   - Я хочу попросить капитана Орса перед тем, как начнется атака дать мне возможность поговорить со своими людьми. Но боюсь, что он не станет меня слушать.
   - Почему?
   Я пожал плечами. В конце концов, что он от меня хочет, чтобы я признался в том, что не доверяю адмиралтейству? Чтобы я объявил, что считаю Орса солдафоном и снобом?
   - Понимаю Вашу озабоченность, - неожиданно сказал Пуи, - но не разделяю ее.
   Он улыбнулся.
   - Орс здесь совершенно не причем. Вам не придется ни о чем просить. Это я вынужден просить Вас высадиться на берег и найти своих людей. Мне нужно точно знать, что случилось с адмиралом Толем. Мне нужно знать жив он или мертв. Если адмирал жив его нужно убить. Сделайте это для меня, супер-лейтенант Бур, и забирайте с собой всех, кого пожелаете.
   Вот теперь все встало на свои места. Я понял почему не было общего совещания и почему ни меня, ни десантников не пригласили на борт "Великолепного". Просто нам нечего было там делать. Адмиралтейство отправило две автономные группы на двух кораблях. Задача одной зачистить следы нашего пребывания на острове - этим занимается Рок, а другая группа должна убедиться в том, что адмирал Толь уничтожен. Вот почему Рок на крейсере, а Пуи на десантном судне. Капитан - разведчик, значит лейтенант...
   - Кто Вы, Пуи? - спросил я.
   - Капитан контрразведки, - спокойно ответил он.
  
   Теперь, когда маски были сброшены Пуи рассказал мне о своих планах. Пока крейсер 'Великолепный' будет разбираться с городом заговорщиков десантная морина должна убедиться в смерти Толя. Для этого нужно было найти лейтенанта Тара или кого-нибудь, кто мог бы рассказать о событиях последних двух лет. Где искать контрразведчика и кого расспросить о судьбе адмирала в случае, если Тар погиб не знал никто. Именно поэтому адмиралтейство решило отправить в экспедицию меня. Расчет был на то, что я смогу наладить связь с моряками, оставшимися на острове. Нижние чины меня уважали, да и некоторые офицеры могли пойти на контакт.
   - На самом деле нет никакой уверенности в том, что Тар прикончил адмирала, - честно признался контрразведчик, - да перед ним поставили такую задачу, но по сути это откровенное самоубийство.
   - Вы сомневаетесь в его честности?
   - Нет. Все это время я был куратором Тара и знаю его, как никто другой. Уверен, что он выполнил свой долг, если только...
   Пуи замолчал и задумался.
   - Если, что? - спросил я.
   - Если ему не помешали.
   - Почему так важен Толь? Теперь после смерти адмирала Меца и ареста всех заговорщиков у него вырваны зубы. Он ничего не сможет сделать даже если захочет.
   - Никогда не было полной уверенности в том, что мы поймали всех. Закинули большой невод, поймали самую крупную рыбу - всех высокопоставленных офицеров, замешанных в подготовке переворота, но мелочь ушла. Уверен, что своих планов они не оставили. Затаились, спрятались до поры и только ждут, чтобы опять вылезти из ила.
   Пуи налил в стакан воду из графина и залпом выпил.
   - Толь - это символ неповиновения, флаг мятежа. Первый раз за последние пятьдесят лет адмиралтейство столкнулось с предательством такого масштаба. Вы знаете, что под следствием оказались десятки высокопоставленных офицеров - цвет нации?
   - Их вина доказана?
   - В большинстве случаев. Понимаю, что Вы имеете в виду. Возможно при расследовании были допущены ошибки, возможно пострадали невиновные. Совет слишком испугался. Поэтому нас и отправили в экспедицию. Конечно правительству необходимо скрыть следы пребывания наших людей на острове. Война никому не нужна, мы к ней совершенно не готовы. Но и Толь живой или мертвый не дает им покоя. Тому, кто привезет его голову они дадут все, что попросит, озолотят и обвешают эполетами.
  
   На следующий день после обеда ко мне подошел супер-лейтенант Дос.
   - Вы не заняты? Пуи просил с Вами поговорить.
   - Я в Вашем распоряжении.
   - Тогда пошли. Хочу Вам кое-что показать.
   После того, как супер-лейтенант посоветовал мне не совать нос в чужие дела мы перестали общаться. Не люблю навязывать свое мнение. Я всегда считал, что основная задача командира в дальнем походе найти занятие для нижних чинов. Безделье могло привести к беспорядкам. Оторванные от дома и суши люди становились мало предсказуемыми и раздражительными. В прошлой экспедиции нам несколько раз приходилось пресекать конфликты и даже сажать виновных в карцер. Я попробовал объяснить это лейтенанту, но понимания не добился. Подобная заносчивость и пренебрежение своими обязанностями всегда сильно раздражали меня.
   Мы прошли на нижнюю палубу, остановились возле оружейной комнаты, и супер-лейтенант открыл дверь собственным ключом. Случай на корабле небывалый.
   - Ключ мне выдал капитан, - быстро сказал Дос заметив мою реакцию, - не беспокойтесь. Правила корабельной дисциплины я не нарушал.
   - Вы давали очень хорошие советы, - продолжал он, - но я не мог проводить учебные тревоги из соображений секретности. Вот из-за этого.
   Дос взял из пирамиды карабин и протянул мне. В оружейке было темновато и я смотрел на лейтенанта, поэтому не сразу понял в чем дело.
   Собственно, это был не карабин. Подобного оружия я раньше не видел. Сначала мне показалось, что у Доса в руках оказался невероятно большой револьвер.
   - Винтовка револьверного типа, - видя мое удивление сказал супер-лейтенант, - пятизарядная. Секретное оружие, выпущенное маленькой партией специально для нас.
   Я взял винтовку в руки и принялся рассматривать.
   - По сути это просто револьвер, которому удлинили ствол и приделали приклад, - продолжал Дос, - прицельная дальность меньше чем у карабина, убойная сила тоже, зато скорострельность феноменальная.
   - Патрон стандартный револьверный? - спросил я.
   - Нет. Специально разработали.
   Ощущение было необычное. Когда держишь в руках винтовку, снаряженную пятью зарядами кажется, что ты готов на любые подвиги. Во время войны о такой скорострельности нельзя было даже мечтать. Однозарядный карабин Гока принятый на вооружение в армии казался по сравнению с этим оружием детской игрушкой.
   - Испытания прошли хорошо, - с сомнением поинтересовался я, - инженеры не выявили никаких дефектов?
   - Только то, что я Вам уже назвал - дальность и убойная сила. Но испытания еще не закончены. Наша экспедиция - это часть проверки.
   - Невероятно, - я покачал головой, - отправлять людей на боевую операцию с непроверенным оружием.
   По виду супер-лейтенанта я понял, что он со мной не согласен. Дос гордился своей миссией и новым вооружением. Всегда приятно быть первооткрывателем в чем бы то ни было. Возможно я слишком осторожничаю, но на его месте я бы так не радовался.
   - Наверно это отличное оружие, - с сомнением сказал я, - но мне привычней старый карабин Гока. У Вас кстати не найдется? Люблю брать его с собой на операцию.
   - Нет, - ответил Дос, - чего нет, того нет.
  
   В этот раз я переносил путешествие намного легче. Ночные кошмары меня больше не мучали, аппетит был отменный, я много гулял по палубе, стал меньше пить и курить. Может быть дело было в том, что сейчас я точно знал, чем моей команде предстоит заниматься на Диком острове. Человек не может все время беспокоиться из-за возможных проблем, чем меньше тайн и недосказанности, тем лучше. Мы с Пуи несколько часов провели над картой и пришли к выводу, что высаживаться возле форта слишком опасно. Решено было пройти вместе с "Великолепным" до устья реки, оставить судно там и отправиться на разведку пешком.
   - Дать Вам всю морину я не имею права, - задумчиво говорил Пуи, - в адмиралтействе считают, что адмирал Толь скорее всего находится в столице, поэтому я с основным отрядом отправлюсь на крейсере с Орсом. А Вы с одним взводом высадитесь здесь, - капитан ткнул карандашом в точку на карте, - и доберетесь до форта своим ходом. Здесь всего несколько километров так что даже вспотеть не успеете.
   Меня этот план вполне устраивал. Воевать я не собирался, а для разведки большой отряд мне не понадобиться. Почему-то я был уверен в том, что мои люди до сих пор находятся в форте. Если Тара среди них нет возможно кто-нибудь подскажет мне, где я смогу его найти.
  
   По мере приближения к Дикому острову волнение младших офицеров возрастало. Лейтенанты стали засиживаться в кают-компании допоздна обсуждая детали будущей операции. Собственно, точных планов командования они не знали поэтому фантазировали во всю. Мы с Халом украдкой приглядывали за ними, а потом в каюте капитана веселились от души обмениваясь наблюдениями.
   Однажды после ужина ко мне подошел Сол. Он выглядел заметно свежее, видимо начал высыпаться по ночам. Доктор уже не прятался от меня по углам и вернулся на свое излюбленное место за столом. По душам мы с ним больше не говорили, но здоровались, желали друг другу спокойной ночи, справлялись о здоровье и могли за обедом попросить друг друга передать соль или соус.
   - На сколько я понимаю скоро мы прибудем на место? - спросил он.
   - Осталась неделя похода.
   - Вы намерены сойти на берег?
   -Конечно.
   Сол был очень серьезен.
   - Я бы хотел Вас сопровождать.
   - Пожалуйста.
   - Вы пойдете с отдельной группой?
   - Да.
   - Значит решено, - сказал доктор и отошел к стойке, чтобы взять у стюарда бокал вина.
  
   Супер-лейтенант Дос наконец взялся за ум и стал каждый день устраивать для своей морины учебные тревоги. Десантники бегали по палубе, отрабатывали посадку в десантные лодки, приседали, отжимались и даже стреляли из положения сидя и стоя. Во время стрельб я попросил разрешения опробовать новую винтовку и выбил один из пяти. Вообще я считал себя хорошим стрелком, но то ли к новому оружию нужно было привыкнуть, то ли день выдался неудачный. Свидетелем моего позора стал весь корабль, и капитан Хал не преминул за обедом поиздеваться надо мной. Раньше я обязательно потребовал бы дать мне еще одну возможность доказать свою меткость, но сейчас только вежливо улыбался в ответ на дружеские подначки.
   Про себя я отметил, что десантники были очень неплохо подготовлены и за последние дни смогли улучшить и без того хорошие результаты. Я с интересом приглядывался к ним. В особенности меня интересовал первый взвод. Я был уверен, что Пуи отдаст под мое начало именно его. В десанте первый взвод считается самым слабым. В нем оказываются либо новички, либо самые бестолковые моринеры. В данном случае мне повезло. Никаких претензий к морякам у меня не было. Командовал взводом моринер-лейтенант Хот. Это был очень аккуратный молодой человек, умный и начитанный. Он закончил академию с отличием и был из знатной и богатой дворянской семьи.
   За время похода у меня установились приятельские отношения почти со всеми офицерами, исключение составляли прикомандированные к морине военный доктор и интендант. Про них я знал очень мало. Доктор оказался молчуном. Его часто можно видеть в компании Пора и Сола. Наверно, трем врачам было, о чем поговорить. Интендант был человеком замкнутым и все свободное время проводил в каюте, которую делил с военным врачом. Единственным его развлечением на сколько я успел заметить были карты, в которые интендант играл самозабвенно, но по-крупному никогда не ставил. Наверно его увлекал сам процесс. В начале экспедиции нас представили друг другу, но к концу похода я успел забыть его имя.
   Однажды я, как всегда вышел перед сном выкурить сигару. Обычно в это время на корме никого не было, но в этот раз мне не удалось насладиться одиночеством. На лестнице послышались чьи-то быстрые шаги и появился интендант.
   - Добрый вечер, - сказал он, достал платок и вытер вспотевший лоб.
   - Добрый вечер!
   Мы приближались к Дикому острову и с каждым днем становилось все теплее. Сейчас выходя из каюты, я не стал застегивать френч и надевать фуражку.
   - Мне сказали, что Вы поведете собственную группу. Я буду выдавать усиленный боекомплект и неприкосновенный запас, как обычно. Может быть Вам понадобиться что-нибудь еще? - спросил интендант.
   Признаться, я не ожидал подобного вопроса. Взвод получал все по списку так что отхватить что-нибудь сверх положенного я не рассчитывал. Если интендант идет на контакт этим нужно воспользоваться. С другой стороны, у группы и так будет все, что нужно и брать лишний груз не за чем.
   - Мне нужен ранец, - сказал я, - а еще карабин или винтовка, а то у меня только револьвер.
   - Винтовку дать не могу, извините, - не раздумывая ответил интендант, - и карабина у меня нет, а вот ранец я для Вас обязательно найду. Есть десантный корд, если хотите.
   - Нет, - я покачал головой, - корды не люблю. Спасибо, я Ваш должник.
   Интендант кашлянул.
   - Это я Ваш должник, господин супер-лейтенант. Вы меня не помните?
   - Не имею чести...
   - Меня зовут Моа. Остров Сом апрель 19... года.
  
   Весной 19...года я несколько дней болтался при штабе. Меня отправили на переподготовку пока морина ожидала пополнения. Нам читали лекции об организации обороны на захваченных вражеских островах. Полевым командирам все это казалось пустой болтовней поэтому мы воспринимали учебу, как короткий отпуск, пили местное вино и отсыпались. Взводные волочились за сестрами милосердия и официантками, а старшие офицеры засиживались в клубе за картами и бильярдом.
   Остров Сом был захвачен зимой. После долгих боев порт и городок были серьезно разрушены. За несколько мирных месяцев местные жители успели кое-что восстановить и открыть несколько кабачков, где подавали домашнее вино и коньяк. Когда на остров перебрался адмирал Крол со своим штабом рядом открыли полевой госпиталь. В городке стояла баталия егерей, а порт охраняли две 76-миллиметровые пушки, установленные по разные стороны полукруглой живописной гавани.
   Остров Сом находился в глубоком тылу и нападения никто не ждал, поэтому, когда однажды на рассвете трубач заиграл сигнал тревоги мы подумали, что это чья-то глупая шутка.
   Вардовское десантное судно вышло к нашим позициям около пяти часов утра. Заспанные наблюдатели сначала приняли его за своего, а когда разобрались в чем дело было уже слишком поздно. Судно вошло в бухту и несколькими выстрелами превратило казарму егерей в груду обломков. Наши береговые орудия храбро вступили в перестрелку и даже нанесли противнику ощутимый урон, но с корабля уже успели спустить десантные лодки.
   Нам повезло. Офицерские казармы размещалась в нескольких маленьких рыбацких домиках, и корабельные комендоры не разобравшись решили снаряды на нас не тратить.
   Окончательно проснувшись от первых взрывов, я схватил лежащую на стуле форму, скатился под кровать и одевался уже на полу. Когда я выскочил на улицу казарма егерей уже пылала, а с корабля высаживался десант. Первой мыслью было бросить все и сбежать в небольшой лесок на горе, но потом я увидел горящие дома и перевернутое орудие, и со всех ног побежал в штаб.
   Здесь царила полная неразбериха. Куда-то бежали перепуганные вестовые, в приемной толпились адъютанты и писари, а в кабинете Крола у выбитого взрывом окна молодой лейтенант деловито пристраивал бомбарду.
   - Где адмирал? - спросил я его.
   Он посмотрел на меня и махнул рукой куда-то за спину.
   - Там.
   Крол вышел из комнаты телеграфистов и наткнулся прямо на меня.
   - Бур! Слава океану! - китель адмирала был засыпан мелом, на щеке краснел длинный порез, - соберите всех, кого найдете и займите оборону на причале. Скорее, а то нас здесь всех перебьют. Не давайте вардам добраться до орудия.
   Я оглядел притихших штабных и сказал, - все слышали?
  
   Защищать причал было уже поздно. Десантные лодки доберутся до него раньше нас. Я собрал в штабе восемнадцать человек вооруженных, чем попало. Карабинов было мало почти у всех револьверы. На улице я столкнулся с егерь-лейтенантом. С ним было девять человек. Когда казарму накрыло артиллерийским огнем он собрал выживших и повел к штабу. Несколько рядовых были легко ранены, на троих не было гимнастерок, а один прибежал в одном исподнем. На наше счастье они смогли вытащить из-под завалов оружие.
   - Вот что, лейтенант, - сказал я, - нам приказано занять оборону. Возьми своих людей и бегом к орудию. Нужно прикрыть артиллеристов.
   - Слушаюсь! - лейтенант козырнул.
   Сразу за причалами проходила узкоколейка, по которой раньше к пристани доставляли руду. Шахта истощилась, а насыпь и заросшая травой дорога с прогнившими шпалами осталась. Для того, чтобы добраться до штаба и госпиталя вардам сначала придется через нее перебраться. Я оставил у насыпи семь человек под командованием штабного супер-лейтенанта, а всех остальных повел дальше.
   Егеря расположились перед последним уцелевшим орудием. Я приказал своим людям занять оборону рядом с ними. Перепуганные писари и вестовые падали на землю, скатывались в воронки или укрывались за камнями.
   Артиллеристы не обратили на нас никакого внимания. Они обстреливали судно, которое высадило десант, а теперь отходило в океан отчаянно огрызаясь из носовой пушки. Командир орудия отдавал четкие короткие приказы. Он увидел меня и кивнул.
   Я спрыгнул в яму в которой расположился егерь-лейтенант с тремя стрелками.
   - Как дела?
   Лейтенант посмотрел на меня безумными глазами и не ответил. Мне пришлось встряхнуть его так, что у несчастного лязгнули зубы.
   - А? - очнулся он.
   - Сейчас на тебя полезут варды. Твоя задача не дать им добраться до орудия. Ты понял?
   - Понял, - он кивнул.
   - Люди еще есть? Есть бомбарды?
   - Нет, - лейтенант нервно замотал головой, - засыпало всех, ничего не нашли.
   - Ладно. Твоя задача отбить атаку. Понял?
   - Так точно, - в глазах лейтенанта кроме страха не отражалось ничего. На мгновение мне показалось, что он сейчас выскочит из воронки и убежит, но егерь сумел взять себя в руки.
   - А Вы? - с надеждой спросил он.
   - И я с тобой.
   Несколько лодок уже добрались до берега. В мелкую воду стали выпрыгивать пехотинцы.
   Я приподнялся на локте.
   - Внимание! По десанту противника, - я выдержал короткую паузу, - огонь!
   Раздались редкие выстрелы. Кто-то замешкался, кто-то побоялся высунуть голову из-за укрытия.
   - Заряжай! Огонь!
   Следующий залп получился более слаженный.
   - Заряжай!
   Штабные стреляли плохо, но несколько вардовских десантников упало в воду. Все-таки нас было слишком мало. Я оглянулся и увидел, что со стороны штаба бежит еще несколько человек.
   - Огонь!
   Варды наконец выбрались из лодок и побежали вверх по склону прямо на нас. Тех, кто высадился на причале пока было не видно, их скрывали высокие бетонные стены.
   Неожиданно сзади громыхнуло и над нашими головами прочертив дымный след пролетела бомба. Она упала в гущу наступавших и взорвалась, разбрасывая людей в разные стороны. Я оглянулся, не понимая кто стреляет, ничего не увидел, но вспомнил про бомбардиров в кабинете Крола. Интересно сколько у них боеприпасов?
   Рассиживаться было некогда. Взрыв одинокой бомбы не остановил атаку, а только раззадорил нападавших.
   - Огонь! - звонко закричал лейтенант. Он уже совсем пришел в себя.
   Я достал револьвер и подобрался. Бессмысленно сидеть в яме, когда на тебя идет цепь. Хочешь ты или не хочешь, но надо поднимать людей в атаку. Я осмотрелся. Почти все стреляли или заряжали оружие, но несколько человек просто лежали, прикрыв голову руками. Эти не встанут. Да и вообще много ли поднимется за мной?
   - Моряки! - закричал я, - в атаку!
   Впереди ударила бомба, поднимая тучу песка и грязи. Я встал в полный рост и махнул рукой.
   Лейтенант полез наверх и егеря, которые сидели с нами тоже.
   - За мной! -закричал я.
   Мы пробежали по газонам городского парка мимо разрушенной летней эстрады и столкнулись с вардами, которые шли по пляжу навстречу увязая в глубоком песке, обходя покосившиеся зонтики от солнца и кабинки для переодевания оставшиеся с довоенных времен.
   Я застрелил двоих, промахнулся, увернулся от вардовского штыка и упал лицом в песок. Кто-то сзади со всей силы толкнул меня. Казалось, что от удара из легких вышел весь воздух. Я перекатился на спину и выстрелил в приближающегося солдата.
   Нас бы непременно всех перебили, если бы со стороны штаба не появилось сразу много людей. Крол собрал всех, кто уцелел: егерей, санитаров из госпиталя, раненых, которые могли держать оружие, военных врачей; и повел их в атаку.
   Вардов было немного. Несколько лодок еще не успели причалить, а те, кто высадился на пирсе не спешили помогать своим. Если бы они знали сколько нас всего, то ни за что бы не остановились. Увидев вторую волну атакующих варды повернули назад и залегли у причала.
   Мы вернулись на исходные позиции. Добежав до орудия, я спрыгнул в воронку. От моего отряда осталось меньше половины. Крол не пошел дальше насыпи. Я видел, как его люди занимают позиции и окапываются.
   Варды получив отпор не стали лезть на рожон. Они захватили северную оконечность острова - опустевшие офицерские казармы и разбитую пушку. Когда у артиллеристов закончились снаряды я приказал отступать.
   Я уходил одним из последних. Варды вяло постреливали по отползавшим егерям. Оглядевшись напоследок я заметил слева какое-то шевеление. В револьвере еще оставались три патрона, и я решил рискнуть, осторожно выбрался из воронки и пополз, прячась за камнями. Меня заметили и несколько пуль щелкнули рядом взбивая пылевые вихри. Впереди жалобно застонали. Я прополз еще несколько метров и скатился в неглубокую канаву придавив кого-то своим телом. Человек рванулся, но я прижал его к земле, перехватил дернувшуюся навстречу руку и сунул в лицо револьвер.
   - Кто такой?
   - Свой я, свой, не стреляйте, - испуганно проблеял незнакомец.
   Я убрал револьвер и увидел круглые от ужаса глаза, узкое перепачканное землей лицо с потеками слез и разбитые губы.
   - Кто ты?
   - Младший интендант. Меня ранили.
   Я отпустил его и отполз в сторону. Действительно передо мной был младший интендант в разорванном френче и кажется безоружный.
   - Куда тебя ранило?
   - В ногу. Я идти не могу, - ответил он, вытирая лицо.
   Огонь стал плотнее и несколько пуль глухо стукнули в землю над нашими головами. Я прикинул расстояние и понял, что мы сможем пройти по канаве почти до самой насыпи. На какое-то время она нас укроет, а потом придется ползти по открытому месту.
   - Давай вперед, - сказал я, подталкивая нового знакомого в спину, - голову не поднимай.
   Он всхлипнул, наверно ему действительно было больно и пополз вперед часто оглядываясь.
   Скоро канава закончилась. Мы залегли у самого края.
   - Сейчас выберемся наверх и поползем, - сказал я, - ты первый, я следом. Пошел.
   Интендант испуганно замотал головой, но я сунул ему револьвер в зубы и сказал, - убью.
   Кряхтя и подвывая, он вылез наверх и пополз, я выбрался следом. В том месте, где мы были несколько минут назад, громыхнуло, видимо варды бросили в канаву ручную гранату. По нам опять начали стрелять. Отсюда до узкоколейки было уже рукой подать. Подгоняемые страхом мы быстро добрались до насыпи. Теперь нужно было одним рывком перебраться через нее. Люди из отряда Крола открыли огонь прикрывая нас.
   - Пора, - я опять подтолкнул интенданта.
   - Я не могу идти. Я в ногу ранен, - снова заныл он. Я схватил его одной рукой за ворот, а второй за ремень и просто забросил наверх. Он был худой и легкий, но мне показалось, что от натуги что-то порвалось в груди. Задыхаясь я вскарабкался следом, схватил интенданта за ремень и потащил за собой вниз по склону. Мы скатились прямо на руки штабных.
   Ко мне подошел егерь-лейтенант. Он хотел что-то сказать, но только разевал рот, как рыба и смотрел на меня восхищенным взглядом.
   Я столкнул с себя интенданта и сел, прислонившись спиной к насыпи.
   - Спасибо! Спасибо Вам! - бормотал спасенный офицер, - я Ваш должник. Меня зовут Моа. Я Вас никогда не забуду.
   Я закусил губу и отвернулся.
   Надо мной склонился военный врач и стал деловито накладывать повязку прямо поверх френча. Когда мы перелезали через насыпь шальная пуля угодила мне в бок.
  
   Не удивительно, что я не узнал интенданта. Тогда много лет назад я видел человека с искаженным от боли лицом, перемазанного в грязи, а фамилия, которую он назвал вылетела у меня из головы.
   - Неожиданная встреча, - сказал я.
   - Вы тогда спасли мне жизнь. Я Вам очень благодарен.
   Интендант был явно смущен. Казалось он хотел меня о чем-то попросить, но не решался.
   - Все это в прошлом. Мы были на войне и каждый исполнял свой долг, - сказал я.
   - Не знаю. Мне кажется, что тогда я вел себя неподобающим образом. Мне стыдно вспоминать об этом.
   Интендант нервно теребил носовой платок.
   - Я могу попросить Вас об одолжении? - робко спросил он, - пожалуйста, не рассказывайте никому о моем позорном поведении.
   В темноте мне было плохо видно его лицо, но я почему-то был уверен в том, что Моа покраснел.
   - Вы были серьезно ранены, а я помог Вам выбраться из-под огня, - ответил я, - В этом нет позора. Вам нечего стыдиться.
   Интендант кивнул и тихо сказал, - благодарю Вас.
  
   Походный ранец, боеприпасы и НЗ мне принесли прямо в каюту. Я был благодарен Моа за то, что он снабдил меня всем необходимым. Среди вещей я обнаружил два запасных подсумка уже снаряженных револьверными патронами. Обычно выдавали только один. Возможно Моа таким образом постарался отблагодарить меня. Дополнительный боезапас не помешает. И все-таки мне хотелось верить в то, что интендант сделал это не из благодарности за спасение, а по долгу службы. Я пристегнул подсумки и положил ремень на стол.
   Всегда перед операцией я писал письмо жене. Вернее, коротенькую записку на случай смерти, чтобы те, кому придется меня хоронить смогли передать ей мои последние слова. Все десантники суеверны, и я не исключение. У каждого из нас свои привычки. У меня письмо к Эн. Я быстро написал несколько строк, сложил бумагу и положил в нагрудный карман.
   Теперь я был полностью готов к походу. Чтобы не случилось завтра утром, чтобы не ждало меня на Диком острове я приму это как должное. Во мне не было страха только легкое волнение перед неизвестностью. У некоторых перед боем дрожали руки, ныли старые раны. Я знавал одного лейтенанта, который уверял, что в день перед сражением у него болит один и тот же совершенно здоровый зуб. Со мной никогда ничего подобного не происходило. Я открыл ранец, еще раз все проверил, застегнул ремни, разделся и лег спать.
  
   Утром за завтраком в кают-компании только и разговоров было, что о предстоящей операции. Корабли вышли точно в намеченное место и до высадки оставались считанные часы. Младшие офицеры не могли спокойно сидеть на месте. Они быстро выпили кофе и побежали на палубу. Зная, что придется вставать в четыре утра я вчера лег очень рано, несколько часов проспал, как убитый, зато потом проснулся и больше не мог сомкнуть глаз. Я лежал под одеялом и слушал, как в соседней каюте доктор Сол собирает вещи. Он возился за переборкой словно голодная мышь, что-то ронял и время от времени начинал разговаривать сам с собой. Слов я разобрать не мог и слышал только монотонное 'бу-бу-бу'.
   На палубе было людно. Все свободные от вахты офицеры собрались на носу.
   - Доброе утро, Бур, - приветствовал меня Пуи. Он был подтянут и свеж, и широко улыбался. Я заметил, что вместо шпаги у него на поясе висит редкий на флоте гвардейский палаш.
   - Доброе утро!
   - Что вы такой угрюмый?
   - Не выспался, - ответил я.
   Пуи достал маленькую подзорную трубу и стал с интересом разглядывать приближающийся берег.
   - Точно вышли, молодцы! Как Вы думаете заговорщики скоро узнают о нашем прибытии?
   Я совершенно не представлял какую систему охраны и сигнализации используют люди адмирала Толя. Если на берегу есть наблюдатели нас уже заметили.
   - Не знаю.
   Пуи сложил трубу, но убирать не стал. Он посмотрел на меня и покачал головой.
   - Вы мне не нравитесь, супер-лейтенант. Взбодритесь.
   Корабли шли быстро, видимо капитаны полностью доверяли карте глубин. На месте Хала я бы так не спешил, мало ли что. Словно услышав мои мысли суда стали плавно сбавлять ход.
   - До свидания, Бур, - сказал Пуи, - надеюсь на Вас.
   Мы пожали друг другу руки, и контрразведчик ушел. Десант готовился переходить на крейсер.
   Ко мне подбежал моринер-лейтенант Хот. Он был похож на одного из оловянных солдатиков которыми любил играть Тэм. Из-за маленького роста лейтенанта шпага казалась непропорционально большой. При ходьбе он придерживал ее левой рукой, чтобы не путалась под ногами.
   - Господин супер-лейтенант! Первый взвод поступает в Ваше распоряжение!
   - Приготовиться к высадке, - сказал я.
   - Слушаюсь, - лейтенант отдал честь и отошел к своим людям, угрюмо стоящим на полубаке.
   Судя по серьезному выражению лиц нижние чины восторгов офицеров не разделяли. Вчера морякам рассказали о цели нашего путешествия не особенно вдаваясь в подробности. После Пуи я тоже сказал несколько слов. Нижние чины слушали невнимательно. Призванные в армию крестьяне и рыбаки могли бы всю жизнь просидеть на своих маленьких островах занимаясь привычным делом. Военная служба давала возможность посмотреть мир, заработать немного денег и пожить за государственный счет. Война закончилась, и моряки надеялись на то, что умирать им больше не придется. Сейчас после тяжелого двухмесячного перехода им сообщили, что на Диком острове они могут столкнуться с хитрым и коварным врагом. Люди хорошо себе представляли, что это значит.
   Среди моряков я заметил Моа. Мы с ним виделись за завтраком, и я думал, что интендант ушел с Пуи. Он поймал мой удивленный взгляд и сразу подошел.
   - Я упросил супер-лейтенанта Доса отпустить меня с Вами. Надеюсь Вы не будете возражать?
   - Нет. Отчего же. Рад, что мы пойдем вместе.
   К нам подошел доктор Сол. У него через плечо было надета медицинская сумка, а ранец он держал в руке.
   - Не помешаю?
   - Ну что Вы! - вскинулся Моа.
   - Присоединяйтесь, доктор, - сказал я, - у нас секретов нет.
   Мы немного поговорили о всяких пустяках. Сол признался, что совсем не спал, поэтому за завтраком выпил три чашки кофе.
   'Великолепный' начал движение. Мне не нравился план Пуи. Зачем нужно переходить на крейсер в близи вражеских берегов? Мы могли сделать это заранее. Останавливаться и совершать маневры на виду у возможного противника значит терять драгоценное время. Высадка должна проходить быстро и четко. Все свои соображения я высказал Пуи несколько дней назад. Контрразведчик не стал меня слушать и сообщил, что план разработан и утвержден адмиралтейством так что нечего заниматься глупостями.
   - Простите? - переспросил я. Доктор что-то сказал, обращаясь ко мне, но погруженный в тревожные мысли я не услышал вопрос.
   - Скоро начнется высадка?
   На полубаке появился лейтенант Ван, поискал кого-то глазами, увидел меня и махнул рукой.
   - Скорее, чем Вы думаете, - ответил я и поспешил навстречу помощнику капитана.
   - Вас просят пройти на мостик.
   В сопровождении Вана я поднялся по трапу.
   С мостика казалось, что берег совсем близко. На желтых пляжах и в бухтах было пусто. По крайней мере невооруженным взглядом разглядеть ничего было нельзя. "Великолепный" медленно входил в устье реки.
   Хал сидел на откидном стульчике усталый и угрюмый. На столике стояли пустые чашки из-под кофе и грязная тарелка.
   - Доброе утро, - буркнул капитан.
   - Доброе утро.
   - Я высажу Вас здесь, - Хал ткнул пальцем куда-то мне за спину, - вслед за крейсером я не пойду так что, если придется туго садитесь в лодки и возвращайтесь.
   - Я понял.
   Капитан повернулся к Вану.
   - Вооружите абордажную команду и будьте готовы помочь супер-лейтенанту.
   Как таковой абордажной команды на флоте давно не существовало, но старое название осталось. Теперь так называли дежурную группу, которая при случае могла бы сойти на берег для охраны судна или для выполнения какой-нибудь другой задачи. На крейсерах это было вполне боеспособное соединение, но на десантных судах в такую команду назначали самых нерадивых матросов. Думаю, что в случае чего реальной помощи от них будет мало, но, если Хал захочет поиграть в войну я не стану ему мешать.
   - Слушаюсь! - Ван вытянулся по стойке смирно.
   - Спасибо, - сказал я.
  
   Мы уходили на двух лодках. Посадка прошла быстро и хорошо. От места, к которому мы собирались причалить до форта было около шести километров. Я планировал пройти это расстояние за час. Сначала я не собирался углубляться в лес, но потом решил проверить заброшенный храм. Он все равно окажется у нас на пути. Пуи снабдил меня подробной картой так что при всем желании заблудиться будет трудно.
   Я опустил руку в воду и подержал некоторое время чувствуя, как течение мягко касается моих пальцев: "Великий океан, помоги..."
   Мы причалили, вытащили лодки на берег и разобрали снаряжение.
   - Оставьте двух человек для охраны, - сказал я лейтенанту Хоту.
   Сегодня меня все раздражало. Нелепая задержка с погрузкой на "Великолепный", болтающееся у всех на виду десантное судно, опасный переход. Моряки не любят ходить пешком и очень скоро мои люди стали уставать. Давал о себе знать тяжелый груз и жаркий климат. Несмотря на раннее утро солнце припекало во всю, ноги разъезжались и вязли в рыхлом песке.
   - Уходим в лес, - сказал я лейтенанту.
   До заброшенного храма оставалось совсем немного, и я достал револьвер. Мы спугнули какого-то зверя похожего на собаку, поднялись на неприметный холм и углубились в лес. Сверяя направление по компасу, очень скоро мы выбрались на берег небольшого ручья и пошли вдоль него. Здесь было прохладнее, идти стало значительно легче.
   Я остановился и поднял руку.
   - Скоро прибудем на место. Приготовиться. Без команды не стрелять.
   Я оглядел притихших десантников и пошел дальше. Страха на лицах я не заметил, хотя и улыбок тоже. Люди были напряжены. В такой ситуации любой громкий звук или движение в кустах может спровоцировать выстрел. Я ждал, что с минуты на минуту мы выйдем к храму, но время шло, а каменное строение все не появлялось. Я уже стал ругать себя за то, что увел отряд с берега, когда мы неожиданно выбрались на открытое место. На широкой поляне ручей нырял под камни и исчезал, чтобы появиться снова через несколько метров. Вокруг росли редкие низкорослые кусты, покрытые красными цветами и молодые клены, в тени которых, я разглядел кусок стены, заросшей мхом и обвитой диким плющом. Мы вышли к храму, с другой стороны.
   Я махнул рукой указывая направление, когда в кустах прямо перед нами возникло какое-то шевеление и встревоженный голос произнес, - стой! Кто идет?!
   Мы остановились, как вкопанные. Несколько человек сразу присели в высокой траве и подняли винтовки выискивая цель. Я предостерегающе поднял левую руку, а правую, в которой держал револьвер убрал за спину. Услышав голос незнакомца, я вздрогнул от неожиданности и радости. С нами говорил цивилизованный человек, значит здесь и сейчас мы увидим одного из участников последней экспедиции.
   - Назовись, а то выстрелю! - раздалось из кустов.
   В тот момент я совершенно не думал об опасности.
   Больше всего я боялся, что у моих людей не выдержат нервы. Случайный выстрел мог все испортить, поэтому я собрался с духом и крикнул,
   - Не стреляйте! Мы друзья! Здесь супер-лейтенант Бур!
   Я вовсе не был уверен в том, что люди в лесу испытывают к нам дружеские чувства, но ничего другого просто не пришло мне в голову.
   Ветки кустов качнулись и стал слышен чей-то встревоженный шепот. Видимо засевшие в засаде люди решали, как поступить.
   - Я супер-лейтенант Бур командир седьмой десантной морины, - громко сказал я, - отведите меня к Вашему командиру.
   Неожиданно на поляну выбрались два невероятно оборванных и грязных человека. Это несомненно были десантники. Форма на них была в ужасающем состоянии, лица заросли многодневной щетиной. Люди выглядели сильно изможденными.
   - Господин супер-лейтенант, - сказал один из них и вдруг сел прямо на землю, в руках он держал корд с взведенными курками, - слава океану. Вы пришли, чтобы нас забрать? Мы из второго взвода, господин супер-лейтенант.
   Я не помнил этих моринеров, а может быть просто не узнал. Что же происходит на этом проклятом острове и почему эти люди стали похожи на лесных чудовищ?
   - Я пришел за Вами,- твердо сказал я, - где остальные, где командиры?
  
   Возле заброшенного храма был разбит временный лагерь, стояли две странного вида повозки, лежали пустые носилки, вязанки хвороста, над самодельным очагом булькал походный котел, на тонких жердях висело выстиранное белье и чья-то форма, сохли бинты.
   В лагере собрались моринеры из разных взводов, но большинство разместилось внутри храма. На полу, на самодельных кроватях из листьев и травы лежали раненные. Почти все были в бинтах. Прибывшие со мной десантники с ужасом смотрели на все это. Лейтенант Хот кривился и зажимал рот платком, потому что запах в залах стоял ужасающий.
   - Гангрена, - сказал Сол, - нужно срочно вынести отсюда всех на свежий воздух. Внутри слишком темно и я не смогу никого осмотреть. Да и находиться здесь нельзя.
   - Господин интендант, - сказал я, обращаясь к Моа, - займитесь этим. Помогите доктору.
   При виде лагеря и раненых моряков интендант позеленел, но старался держаться молодцом.
   - Очень рассчитываю на Вас, - добавил я.
   Моа кивнул.
   - Слушаюсь, господин супер-лейтенант.
   Я не сомневался в том, что он сделает все, как надо.
   - Хот, идите за мой.
   На лейтенанта страшно было смотреть. Он побледнел и казалось мог упасть в обморок в любую минуту.
   - Великий океан, - пробормотал он, - что здесь произошло?
   - Не знаю. Нужно обо всем доложить капитану. Пусть пришлет абордажную команду для эвакуации раненых.
   - Как доложить? Надо кого-нибудь отправить на лодке?
   Лейтенант явно еще не пришел в себя.
   - Хот, - резко сказал я, - очнитесь! Отправьте на берег сигнальщика.
   Взводный дернулся, как от удара и уставился на меня.
   - Сигнальщика на берег, - повторил я, - занять круговую оборону, четырех человек под командование интенданта - пусть выносят раненых. Сигнальщик должен передать, чтобы лодки подошли, как можно ближе, а то замучаемся носилки по песку таскать.
   - Слушаюсь! - взгляд лейтенанта стал осмысленным, он отдал честь и бросился выполнять приказание.
   Мне было жалко паренька. Не каждый день увидишь такое. Не знаю, что им вбивают в головы в академии, но уж точно не рассказывают о том, как выглядит полевой лазарет.
   Десантники стали выносить раненых. Многие лежачие были без сознания. Трудно было сказать сколько времени они провели в храме.
   Я подозвал десантника, которого мы встретили в лесу.
   - Что здесь произошло?
   - Мы в засаду попали, господин супер-лейтенант, - начал сбивчиво докладывать моринер, - нас дикари подкараулили, многих убили.
   - Здесь все? Где офицеры?
   - Здесь только раненные. У нас тут лазарет, а все здоровые в форте. А офицер у нас один, - десантник показал рукой на храм, - там он.
   Я кивнул и направился к зданию, но мне навстречу уже шел Сол поддерживая носилки, на которых кто-то лежал, закрытый до самых глаз серым шерстяным одеялом.
   Бад был без сознания.
   Сол осмотрел его одним из первых и покачал головой.
   - Не выживет. Слишком поздно и рана тяжелая.
   Я бросил быстрый взгляд на Сола, но укорять доктора в бессердечности не стал. Сейчас он уже не принадлежал себе. У него не было времени на сожаления и эмоции. Вокруг были люди, которым нужна срочная медицинская помощь. Если оплакивать всех невозможно будет работать. Время сожалений и мучительных воспоминаний придет потом, но сейчас Сол уже думал о том, где будет осматривать следующего пациента.
   Не могу описать, что творилось у меня в душе. Офицер лежащий на носилках когда-то был моим другом. Он предал меня, отравил и передал в руки врагов, но сейчас это не имело никакого значения потому что лейтенант Бад умирал.
   - Мне нужно с ним поговорить. Вы можете привести его в чувство?
   - Он должно быть испытывает сильную боль, - сказал доктор, - если он очнется она вернется.
   - Мне надо его расспросить. Мы должны знать, что происходит.
   Сол печально посмотрел на меня, потом встал на колени возле носилок и принялся копаться в медицинской сумке.
   - Хорошо. Я что-нибудь придумаю.
   Я огляделся. Десантники вытаскивали раненых и складывали под стеной. Некоторые шли сами опираясь на товарищей или на заранее приготовленные самодельные костыли.
   - Много тяжелых? Чем нанесены раны? - спросил я Сола.
   Доктор достал маленькую жестяную коробочку, открыл ее и стал привычным движением набирать шприц.
   - Много. Холодное оружие: сабли, мечи, стрелы. Как Вы понимаете я не знаток таких ран, - не глядя на меня ответил Сол.
   - Вы уж тут сами, - добавил он, - люди в очень плохом состоянии, начну оперировать прямо здесь. Времени совсем нет.
   - Все так плохо?
   - Да.
   Доктор отогнул одеяло, закатал до невозможности грязный рукав френча и сделал укол, потом смочил чем-то комок ваты и поднес к лицу Бада. Лейтенант всхрапнул и открыл глаза. Он сразу же зажмурился и мучительно застонал.
   - Ничего, ничего, - сказал Сол и потрепал лейтенанта по плечу, - я сделал укол. Сейчас станет легче.
   Раненый посмотрел на доктора, потом дернулся и задвигал челюстью.
   - Сол, - прохрипел Бад, - какого черта?
   - Держитесь, мой друг, - доктор сжал руку лейтенанта. Видимо лекарство начинало действовать потому что взгляд Бада стал осмысленным, и он наконец увидел меня.
   Я опустился на колени рядом с носилками. Мы молча смотрели друг на друга.
   - Я Вас оставлю, господа, - сказал Сол и ушел к другим раненым.
   - Здравствуй, - сказал я.
   - Здравствуй.
   Бад осунулся и пожелтел. Наверно его смерть была очень близко потому что взгляд лейтенанта уже приобрел некоторую отстраненность свойственную умирающим, когда кажется, что человек почти утратил связь с окружающим миром и с удивлением заглядывает в себя. Такие глаза я видел много раз. Мне вспомнился лежащий в штабном блиндаже супер-лейтенант Бас.
   - Что с вами случилось? Кто это сделал?
   Бад моргнул и облизал сухие губы.
   - Я умираю?
   - Да.
   - Хорошо. Я устал, - Бад закряхтел, и я испугался, что он опять потеряет сознание, но лейтенант вытащил из кармана галифе мятый листок. Он попробовал протянуть его мне, но пальцы разжались, и бумага упала в траву. Похоже, что все силы Бада ушли на это движение. Я поднял записку и убрал в карман.
   - Это письмо сыну. Передай.
   - Хорошо, если расскажешь мне, что здесь происходит.
   Бад молчал, и я подумал, что он не понял мой вопрос.
   - Ты меня слышишь?
   - Нас зажали в крепости Толя, - прохрипел он, - мою морину посылали на самые опасные участки. Мы потеряли почти половину состава, и я решился. Мы ушли, сбежали. Я хотел отсидеться в форте, но по дороге на нас напали дикари.
   Баду было трудно говорить, но похоже укол доктора подействовал. Ему уже не надо было делать паузы для того, чтобы передохнуть.
   - Адмирал жив?
   - Нет.
   - Кто теперь командует?
   - Лос.
   Я знал кто это такой. Мы уже встречались. Капитан Лос когда-то отвечал за безопасность адмирала Толя. Это был суровый и жестокий человек.
   - Почему он?
   - Был заместителем, теперь главный.
   - У него много людей?
   - Нет... не знаю...дикари взбунтовались...несколько племен остались верны остальные предали.
   Бад замолчал и отвернулся. Он тяжело дышал, тело сотрясала крупная дрожь.
   Я знал, как это бывает. Сначала боль нестерпима. Она огромна словно воздушный шар для корректировки артиллерийского огня. Боль заполняет все вокруг. Ты бессилен против нее, корчишься, кричишь или стонешь. Кажется, что так легче. В любом случае ты не можешь сдержаться. Потом, когда тебе делают укол в лазарете, боль становится меньше. Она никуда не уходит, но ее уже можно терпеть.
   - Хочешь пить?
   - Спирту дай, - прошипел Бад сквозь стиснутые зубы.
   В кармане у меня была маленькая фляжка с коньком. Я свинтил крышку и влил немного ему в рот.
   - А-а, - простонал Бад, - хорошо.
   - Почему Вы здесь?
   Бад некоторое время молча смотрел на меня, а потом сказал, - здесь не тронут - святыня...всех раненых сюда, здоровые в форте...все равно врача нет.
   - Кто остался в форте?
   - Жен и Мас.
   Я ненавидел себя за этот допрос. Мой друг умирал. Я больше не мог думать о нем, как о предателе и саботажнике. Чтобы не произошло между нами смерть списала все грехи.
   - Тар жив?
   - Арестован.
   - Почему? - не понял я.
   - Дай еще, - попросил Бад, и я опять влил в него немного коньяка.
   - Жен и Мас хотят обратно в крепость, хотят договориться с Лосом. Они обменяют его на возможность вернуться, обвинят во всем...
   - Почему его? Почему не тебя?
   - Знали, что не доживу, - Бад попробовал улыбнуться.
   Иногда его трудно было понять. Он говорил сбивчиво, путался и некоторые слова я не мог разобрать, но угадывал смысл каким-то внутренним чутьем.
   - Они хотят вернуться в крепость на реке? В лагерь адмирала?
   - Да. У них нет выхода. Надеются, что Лос примет их обратно. В форте долго не продержаться...
   Бад замолчал и обмяк. Я склонился над ним думая, что лейтенант умер, но он все еще был жив.
   Если я правильно понял дело обстояло так. После смерти Толя племена, которые раньше подчинялись адмиралу взбунтовались. Заговорщики оказались окружены со всех сторон. Стараясь сохранить своих людей Лос все время посылал в бой наше подразделение. Бад понял, что скоро их всех перебьют, попробовал сбежать и отсидеться в форте, но по дороге на отряд напали.
   Я протер рукой горлышко фляжки и сделал большой глоток.
   Значит после смерти адмирала всем стал заправлять Лос. Он узурпировал власть и теперь командует в крепости. Сколько ему осталось? Я достал часы и щелкнул крышкой. Совсем скоро тяжелый крейсер "Великолепный" сметет его логово с лица земли. О Лосе и его людях можно было не беспокоиться. Раненых мы эвакуируем, но нужно решать, что делать с теми, кто остался в форте. Сейчас там всем заправляют лейтенанты Жен и Мас.
   Я огляделся. Сол склонился над носилками. Он махнул рукой и несколько человек окружили раненного и навалились на него, раздался страшный крик. Человек выл по-звериному, захлебывался и у меня по спине поползли ледяные мурашки. Я не боялся криков боли, но невыносимо было слышать визг хирургической пилы, вгрызавшейся в кость.
   Бад очнулся и теперь не мигая смотрел на меня.
   - Не думал, что увижу тебя еще раз.
   Лейтенант умирал. Жалел ли он о том, что когда-то поднял мятеж? Ответа на этот вопрос у меня не было. Теперь это уже не имело никакого значения, и все-таки я спросил, - зачем ты затеял все это?
   Я не стал уточнять, что спрашиваю не о побеге из крепости заговорщиков, а о наших с ним делах, но Бад понял.
   - Все эти годы я тебя ненавидел, - сказал он, - и завидовал тебе. Прекрасная семья, высокое положение...тебе везло во всем.
   Он замолчал и облизал потрескавшиеся губы.
   - Дай выпить.
   Я подсунул ладонь под потный затылок, немного приподнял голову и влил ему в рот оставшийся коньяк.
   - А ненавидел за что?
   - Ты бросил меня на острове Мон. Знаешь, что варды делали с нами? Лучше не знать. Но забыть об этом нельзя.
   - Я не мог Вас отбить.
   - Ты мог бы попытаться. Я бы сделал это для тебя.
   Бад поперхнулся, закашлялся и тело свела мучительная судорога.
   - Я был в плену шесть месяцев и все это время проклинал тебя, - сказал он, когда отдышался, - я хотел отомстить.
   - У тебя получилось.
   - Нет. Ты опять вывернулся. Ты везунчик. И черт с тобой, - по щекам Бада потекли слезы. Я отвернулся. Вокруг страшной поляны зеленел лес и пели диковинные птицы.
   - Что я могу для тебя сделать?
   - То же, что сделал для Баса. Застрели меня.
   Я зажмурился. Когда-то на линии Мо я застрелил смертельно раненного командира. Он не мог сделать этого сам - не слушались пальцы, и тогда он попросил меня о страшной услуге.
   - Я не смогу.
   - Сделай. Я тебя предал. Застрели меня.
   - Нет.
   - Дай револьвер, - попросил Бад. Он больше не плакал. Я запустил руку под одеяло, нащупал кобуру и достал револьвер. Он был заряжен, в барабане оставалось два патрона. Я взвел курок и сунул револьвер ему в руку.
   - Письмо передай сыну.
   - Хорошо. Передам.
   - Прощай.
   - Прощай.
   Я не хотел смотреть на то, что будет дальше поэтому встал, отвернулся и отошел в сторону. Выстрела не было. Я оглянулся и увидел, как Бад из последних сил пытается поднять револьвер, чтобы прицелится мне в спину. От натуги он закусил губу, на лбу выступила испарина.
   Я повернулся к нему лицом и наши взгляды встретились.
   Лейтенант рывком поднял ствол и выстрелил под подбородок.
   Растревоженные птицы закричали и вспорхнули над деревьями.
  
   Выстрел переполошил раненых и нам с интендантом пришлось их успокаивать. Сейчас, когда они увидели доктора, офицеров и других десантников, сошедших прямо с корабля присутствие на Диком острове стало для них невыносимо. Причиной их ужасного состояния и внешнего вида не всегда оказывались ранения, многие получили легкие травмы, но ощущение полной безысходности действовало хуже вражеского оружия. Сейчас, когда у людей появилась надежда на спасение они боялись лишнюю минуту провести на опасном берегу. Интендант переходил от одного к другому, старался каждого успокоить и приободрить за что я был ему очень благодарен. В лагере нашелся санитар, который сразу стал помогать доктору, и работа закипела. Я не очень понимал зачем Сол поторопился сделать операцию прямо здесь. По-моему, можно было подождать пока раненых перевезут на корабль. С другой стороны, ему виднее. В стране, которая постоянно находится в состоянии войны полевая хирургия достигла определенных высот и, если доктор говорит, что так лучше нужно верить ему на слово.
   Я обыскал тело Бада. Забрал документы, деньги, ордена, оружие и вместе с письмом, которое лейтенант просил передать сыну спрятал в планшетку.
   Видимо "Великолепный" наконец добрался до крепости, в которой укрывался капитан Лос потому что откуда-то из-за леса раздались орудийные залпы. Казалось, что на реке идет настоящий бой. Я не мог этого с точностью утверждать, но мне показалось, что крейсеру отвечают береговые орудия.
   Пока мы ждали лодки я по очереди подсаживался к десантникам и задавал им один и тот же вопрос: "Что случилось с адмиралом?"
   Все без исключения показали, что Толь умер. Тело многие видели. Труп адмирала был выставлен на всеобщее обозрение.
   У меня с собой был блокнот, в котором я записал показания моряков.
   Пуи поставил передо мной конкретную задачу и теперь можно было считать, что она выполнена. Пусть я не встретил Тара, зато сумел собрать свидетельства очевидцев. Адмирала Толя больше не было в живых.
   Слова Бада о том, что племена взбунтовались не давали мне покоя поэтому я постарался организовать надежную оборону. На наше счастье пока мы выносили раненых и готовились к погрузке на берегу никто так и не появился. Вполне возможно, что выстрел в лесу переполошил аборигенов и засевших в форте моряков, но канонада, которая теперь становилась все сильнее отбила у тех и других желание ходить в разведку.
   Наконец лодки пришли, и мы стали грузить раненых.
   Помощник капитана разыскал меня на берегу.
   - Господин супер-лейтенант, - доложил он, - мы прибыли в Ваше распоряжение. Со мной двенадцать человек. После того, как перевезем раненых мы можем остаться и участвовать в операции.
   Щеки лейтенанта пылали. Он был полон решимости повести людей в атаку и вид имел немного сумасшедший и геройский.
   - В какой операции?
   Ван опешил.
   - Говорят, что Вы собираетесь штурмовать форт.
   Это была новость. Я огляделся, нашел глазами лейтенанта Хота и покачал головой. Наверно это его проделки.
   - Пока никакой операции не предвидится. Вам надлежит доставить на корабль раненых, обеспечить докторам все условия для помощи пострадавшим и передать капитану Халу мой отчет.
   Я протянул ему свои записи.
   - Вот это, - я помахал записной книжкой, - важнее всякого форта. Здесь совершенно секретная информация.
   Ван отдал честь.
   - Слушаюсь.
   Пусть морские офицеры сидят на корабле. Здесь им нечего делать. Фортом и укрывшимся в нем отрядом я должен был заняться сам. Глупо было добираться сюда два месяца для того, чтобы повести людей на штурм и потерять убитыми с обеих сторон десятки моряков.
   Раненых отправили на корабль. Я смотрел в след уходящим лодкам и ломал голову над тем, как стоит поступить с десантниками Бада, если они не согласятся сложить оружие.
   Ко мне подошли Хот с интендантом.
   - Какие будут приказания, господин супер-лейтенант?
   Я достал карту и сел на поваленное дерево знаком показав офицерам, что они могут расположиться рядом.
   - Вот что, господа, - сказал я, - по моим подсчетам в форте забаррикадировалось около двадцати человек. Командуют ими отпетые заговорщики - лейтенанты Жен и Мас. Лейтенанта Тара они держат в качестве заложника. Наша задача - постараться избежать бессмысленного кровопролития, склонить на свою сторону десантников и спасти пленного офицера. Как нам все это осуществить я пока не знаю. Поэтому приказываю - подойти к форту с восточной стороны, - я показал точку на карте, - закрепиться, приготовиться к штурму, но до моего особого распоряжения никаких действий не предпринимать.
   - Слушаюсь, - ответил Хот, интендант кивнул.
   Мы вернулись в опустевший лагерь и двинулись через лес в сторону форта. С этой стороны подобраться к базе незамеченным было практически невозможно, но напротив восточной стены насколько я помнил была довольно высокая сопка, на которой можно было расположить стрелков.
   Десантников я разместил в кустах на вершине. Теперь можно было осмотреться и подумать, как быть дальше. С высоты хорошо было видно часовых на вышке и у ворот, стоящие во дворе телеги и дымящуюся полевую кухню. Подзорную трубу я не доставал, чтобы солнечные блики на стекле не привлекли внимания охраны.
   Рассматривая противника, я думал о том, что адмирал Толь выбрал не самое лучшее место для лагеря. При желании мы могли без особых проблем обстреливать часть двора и казарму.
   Я огляделся. Одно отделение закрепилось на вершине, а второе терпеливо ожидало моих приказов внизу.
   Я съехал по песчаному склону и подозвал Хота.
   - Принимайте командование, - сказал я, снимая с себя планшетку, - я пойду в форт, как парламентер и проведу переговоры.
   Лейтенант хотел возразить, но я предостерегающе поднял руку.
   - Надеюсь меня не убьют сразу и захотят выслушать. Это займет некоторое время. Если я не вернусь до темноты или Вы увидите, как меня убивают сразу уходите на корабль и доложите обо всем капитану Халу.
   Хот набычился и покачал головой.
   - Господин супер-лейтенант, мы не трусы. У нас отличная позиция. Мы можем захватить этот форт в два счета.
   Я улыбнулся. Мальчишке не терпелось проявить себя. Наверно лейтенант Хот был молодцом, возможно его даже научили воевать. Вот только сейчас это умение может не понадобиться. Я очень надеялся на то, что сумею убедить Жена сложить оружие. Лейтенант был истерик и сволочь, но далеко не дурак.
   - Нет задачи захватить форт, - примирительным тоном сказал я, - мы должны убедить людей сдаться добровольно, а если из этого ничего не получиться сравнять лагерь с землей. Для этого не нужна кровопролитная наземная операция, проще расстрелять его из корабельного орудия.
   Хот приготовился возражать, но успокоился, когда дослушал до конца.
   - Я понял. Но, если мы увидим, что Вам грозит опасность и поймем, что сможем помочь Вы разрешаете открыть огонь?
   Ну что ты будешь с ним делать. Я снял фуражку и вытер мокрый лоб. В конце концов я не собирался умирать. Если лейтенант не побоится поддержать меня огнем в трудную минуту - пусть попробует. Почему-то я подумал, что Хот все равно не уйдет без меня на корабль.
   - Разрешаю. Но хочу напомнить, что офицер отвечает за вверенных ему людей. Когда придет время подумайте о том, что спасение одного человека не стоит жизни целого взвода. Это простая армейская арифметика. Боюсь, что в академии Вам ее не преподавали.
   - Я понял, - Хот кивнул, очень серьезно посмотрел на меня и зачем-то отдал честь.
  
   Выступать в роли парламентера мне еще не приходилось. По правилам полагалось держать в руке белый платок или тряпку, но ничего подобного у меня с собой не было.
   Я отдал лейтенанту Хоту свою планшетку, награды и документы, и вышел из леса возле северных ворот.
   Форт словно вымер, часовые попрятались за частоколом, возле стены громоздились сухие ветки для разжигания костров в ночное время. Над крышей казармы курился дымок, наверно варили кофе или кипятили чайник, приближалось время завтрака.
   Немного не доходя до укрепления, я решил подать голос, чтобы часовой от страха меня не пристрелил.
   - Эй! - крикнул я, - есть кто живой!?
   На стене наметилось какое-то движение.
   - Я супер-лейтенант Бур! Хочу помочь Вам вернуться домой!
   Последние слова я особенно выделил, чтобы меня услышали, как можно больше людей.
   Послышался шум и на стене появился лейтенант Жен.
   - Господин Бур, - удивленно воскликнул он, - какая неожиданная встреча! Хотите войти?
   - Хочу, - ответил я. Смотреть на него снизу-вверх было неудобно.
   - Вы один?
   - Я с эскадрой.
   Лейтенант не нашелся, что ответить. Видя его замешательство, я крикнул, - открывайте Жен, я Вам не враг!
   Он пропал со стены. Через несколько минут ворота заскрипели и приоткрылись.
   В щель просунулся часовой и поманил меня.
   Я протиснулся через приоткрытую створку и оказался во дворе. Прямо передо мной стояли лейтенанты Жен и Мас в окружении моряков. Некоторые лица показались мне знакомыми. Выглядели десантники хорошо, видимо успели захватить с собой кое-какие припасы и от голода не страдали. По сравнению с ранеными, которых мы нашли они казались вполне довольными жизнью, если бы не настороженные, бегающие взгляды.
   - Доброе утро, господа.
   -Вы один? - еще раз спросил Жен.
   - Нет, - ответил я, - не один. Но пусть Вас это не беспокоит. Атаковать форт в ближайшее время никто не собирается.
   Офицеры переглянулись. Когда-то они служили взводными в моей морине, участвовали в мятеже и помогали в моем пленении так что ничего хорошего от нашей встречи не ожидали.
   Пауза затягивалась. Мне хотелось поскорей перейти к делу, и я решил, что пора брать инициативу в свои руки.
   - У меня есть, что Вам предложить, господа. Если мы договоримся Вы сможете вернуться домой. Может быть мы пройдем в штаб, и все обсудим?
   У меня не было тайн от нижних чинов и про возвращение домой я говорил специально для них. Как бы не был велик страх перед справедливым наказанием за предательство, но другого шанса вернуться у них не будет. Чем быстрее они это поймут, тем лучше.
   Видимо офицеры не хотели вести подобные разговоры при подчиненных потому что, услышав мои слова Жен заволновался.
   - Хорошо, - резко сказал он, повернулся и не оглядываясь пошел к штабу. По дороге Мас обогнал нас, открыл дверь, пропустил Жена и меня вперед и вошел следом. Револьвер он не доставал, но я заметил, как он украдкой расстегнул кобуру.
   В кают-компании было накурено и душно. Здесь ничего не изменилось только на столе высилась гора грязной посуды, которую давно никто не убирал, походные кровати исчезли, а углы заросли паутиной.
   Люди в форте были не на шутку напуганы. Артиллерийская канонада сделала свое дело. Старые страхи, отчаянное положение и полная неизвестность измучили остатки гарнизона. Не знаю на что они надеялись. Невозможно отсидеться в форте, когда дикие племена восстали. Даже если сначала аборигены занялись крепостью, то расправившись с отрядами Лоса они очень скоро добрались бы до побережья. Бад бросил нового командира и сбежал. Он никогда не мог думать на несколько шагов вперед. Что им двигало - страх или забота о людях я не знал и не у кого было спросить. Покинув крепость, он обрек подразделение на верную гибель. Если офицеры не сошли с ума, то мое появление они должны воспринимать, как единственную возможность спастись, как последний шанс.
   Не дожидаясь приглашения я сел за стол, лейтенанты расположились напротив.
   Все молчали, поэтому я достал сигару и закурил. Мас не сводил с меня глаз.
   - Господа, - сказал я, - адмиралтейство прислало эскадру, сопротивление бесполезно. Если Вы добровольно сложите оружие, то я гарантирую Вам безопасность.
   Жен ухмыльнулся. Он плохо выглядел, похудел, кожа на лице обветрилась и огрубела.
   - Я не вижу никакой эскадры.
   - Вы слышите артиллерийскую канонаду? - спросил я, - это обстреливают Вашу крепость. Лос и его люди обречены, но у Вас еще остался последний шанс. Сдавайтесь и я обещаю Вам справедливый суд.
   - Справедливый суд, - нервно выкрикнул Жен, - о чем Вы говорите!? Возвращение домой невозможно. Нас ждет трибунал и неминуемая смерть.
   Он говорил яростно и было ощущение, что во всех своих бедах лейтенант винит меня. Зная неустойчивую психику Жена я бы не удивился, если бы это действительно было так.
   - Всегда можно попробовать оправдаться. У Вас богатые и влиятельные семьи, они замолвят за Вас словечко.
   Офицеры молчали.
   - Подумайте о своих людях, - продолжал я, - они-то в чем виноваты?
   - Я ему не верю, - сказал Мас. Он все-таки достал револьвер и положил на край стола.
   - Я думаю он блефует. На лагерь напали и Лос отбивается от дикарей, а мы слышим орудия нашего крейсера и крепостную артиллерию.
   Я совсем забыл про корабль, оставшийся на Диком острове. Конечно легкому крейсеру, который оставался под командованием адмирала Толя "Великолепный" не по зубам, но при поддержке береговой артиллерии Орсу придется туго. Интересно, как там Пуи?
   Слова Маса разозлили Жена. Он вскочил со своего места и сердито сказал, - не говори ерунды! В крепости почти не осталось снарядов. Даже если бы на них напали все аборигены Дикого острова они не устроили бы такую пальбу.
   Взаимное недовольство офицеров было мне на руку. Слишком многое поставлено на карту. Сейчас им пора было начинать думать о собственной шкуре.
   Жен повернулся ко мне.
   - Кто напал на крепость?
   - Крейсера, присланные для уничтожения предателей и заговорщиков, - соврал я.
   Совсем не обязательно признаваться в том, что крейсер всего один. Каждый воюет, как умеет. В моем случае немного вранья не повредит.
   Жен подошел вплотную и навис надо мной.
   - Сколько их?
   Я фыркнул в ответ.
   - Вы не в том положении, чтобы допрашивать меня. Я просто хочу сохранить жизни Вам и Вашим людям.
   Жен меня ударил. Признаться, такой реакции на свои слова я не ожидал. Сигара отлетела далеко в сторону, а я с трудом удержался, чтобы не упасть.
   - Это Вы не в том положении, - взвизгнул он, - у меня уже есть один заложник, теперь будет два. Если я не смогу договориться с Лосом я договорюсь с Вашими командирами!
   Я вытер разбитые губы.
   Безграничная власть и страх сделали из нормального цивилизованного человека безумного дикаря. На какое-то мгновение мне стало не по себе. В любом случае свое дело я сделал. Даже если они меня застрелят часть людей, за которыми я вернулся уже оказалась на корабле.
   - Вам не на кого надеяться. Поверьте, Лоса больше нет. Бредовая идея адмирала Толя о военном перевороте провалилась. Все заговорщики в столице арестованы. Если Вы будете упорствовать Вас просто уничтожат, и никакие заложники Вам не помогут.
   Говорить было больно. Я чувствовал, что разбитая губа начинает опухать.
   Офицеры переглянулись. Мас хотел что-то сказать, но Жен заговорил первым.
   - Я уйду из этого форта, и никакая эскадра меня не остановит. Нас с удовольствием примет любое дружественное племя. Со мной достаточно людей. Мы останемся здесь и построим новую крепость.
   Я покачал головой.
   - Без припасов Вы никому не нужны. У Вас нет еды, нет патронов. Вы в полном иле, господа.
   Жен опять хотел меня ударить, но сдержался. Он сделал какой-то знак и Мас прицелился мне в грудь.
   Похоже я напрасно рассчитывал столкнуть этих двоих лбами. Они прекрасно понимали друг друга.
   Жен вытащил из моей кобуры револьвер и шпагу из ножен.
   - Вы останетесь здесь пока мы не решим, что с Вами делать.
   Он передал мое оружие приятелю и пошел к двери.
   Мас выбрался из-за стола и двинулся следом, но на выходе остановился и сказал, - перед тем, как пустить тебе пулю в лоб я расскажу, как застрелил лейтенанта Гата. Он долго умирал.
   Мас вышел и хлопнул дверью. Окна были затянуты промасленной бумагой, поэтому рассмотреть, что твориться на улице у меня не было никакой возможности. Со двора доносились раздраженные голоса, но я не мог разобрать, о чем говорили моряки. Похоже офицерам приходилось объясняться с нижними чинами, после моего появления у них появились вопросы.
   План не сработал. Отправляясь в форт я был уверен в том, что офицеры послушаются меня. Каковы же были прегрешения этих людей, если они так боялись предстать перед военным судом? В столице семьи встали бы за них горой. Конечно пришлось бы покаяться и возможно отправиться на каторгу, но через несколько лет они смогли бы вернуться к нормальной жизни. Я никогда не верил в то, что трибунал беспристрастно рассматривает такие дела. Большинству богачей всегда удавалось избежать наказания. В любом случае мне нужно было действовать. От страха и безысходности эти люди были способны на любые поступки, а мне еще нужно было вернуться домой. Слава океану, что мне не стали связывать руки.
   Судя по всему, штаб использовали, как столовую и гостиную, но ночевали офицеры в другом месте. Значит оставалась надежда, что тайник, оборудованный нами два года назад еще не нашли.
   Я встал и открыл дверь в соседнюю комнату, которая все это время оставалась пустой. Когда-то мы обнаружили здесь мертвого офицера из команды Толя, поэтому ни у кого из нас не возникло желания в ней поселиться.
   Я присел и несколько раз стукнул кулаком по половицам, чтобы определить, где находятся пустоты.
   Доски прилегали друг к другу слишком плотно поэтому я стянул с себя ремень и поддел половицу пряжкой. Доска заскрипела и отошла. В темном провале показалась просмоленная холстина. Времени было совсем мало, поэтому я торопился. Если сейчас кто-нибудь войдет замести следы мне уже не удастся. От волнения сердце бешено колотилось, и я весь покрылся испариной.
   Я размотал тряпку, достал карабин и коробочку с патронами. В свое время, это оружие доктор Сол выкопал из ямы, в которую люди Толя побросали мертвых моринеров, а лейтенант Гат почистил и спрятал. Два года оно мирно лежало под половицами, и никто кроме нас троих ничего об этом не знал. Гат погиб во время побега, а Сол сейчас оперировал на корабле и ни о чем не думал.
   Я высыпал заряды в карман галифе думая о том, что все они мне вряд ли понадобятся, а один патрон зажал в зубах, чтобы не копаться, когда придется перезаряжать оружие.
   В свое время Гат потратил много времени, чтобы привести карабин в порядок, но проверить его мы так и успели, поэтому у меня не было никакой уверенности в том, что оружие выстрелит.
   Я подошел к двери и прислушался. Голоса на улице стали громче. Я услышал, как люди яростно заспорили и в этот момент Жен распахнул дверь. За его спиной мелькнули десантники и стоящий ко мне спиной Мас. Наверно офицеры пытались убедить рядовых в том, что мне нельзя доверять. Не знаю, какие доводы они приводили и что отвечали взволнованным морякам, но теперь это было уже не важно потому что, когда открывающаяся дверь стукнулась о плинтус я спустил курок.
   Пуля попала Жену в грудь и отбросила его назад во двор. Я на ходу дернул затвор, схватил зажатый в зубах патрон и вставил в патронник. Все повернулись ко мне, а Мас судорожным движением схватился за кобуру. Лейтенант успел достать револьвер, но в тот момент, когда он уже поднимал руку я вышел на свет и выстрелил не целясь. С такого расстояния промахнуться было нельзя, но ослепленный солнцем я попал не в грудь, как хотел, а в левое плечо. Лейтенанта отбросило на землю. Оглушенный выстрелом и болью он попробовал подняться. При падении револьвер он не выпустил и мог попытаться пустить его в ход. Перезарядить я не успевал поэтому перехватил карабин, как дубину, подошел и ударил Маса по голове.
   Не знаю, как все это выглядело со стороны, но думаю, что заляпанный кровью, с распухшими разбитыми губами, застывший посреди двора с разряженным карабином в руках я был по-настоящему страшен. Моринеры в ужасе попятились.
   Я хотел сказать, что все в порядке, но в этот момент с холма раздались выстрелы. Несколько десантников упали, остальные бросились врассыпную. Хот все-таки решил повоевать. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы его люди не открыли огонь, но после первых выстрелов двор опустел.
   - Не стрелять! - закричал я, как можно громче.
   Стрельба прекратилась. Я повернулся и увидел, что с холма бегут люди. В ворота ударили чем-то тяжелым и створки распахнулись.
   - Не стрелять! - еще раз крикнул я и бросил карабин в песок.
  
   Перепуганные десантники попрятались в хозяйственных постройках и мне пришлось потратить некоторое время, чтобы успокоить людей и выманить их во двор. Моринеры неохотно выходили, подняв над головой разряженные карабины. Они с удивлением смотрели на моих спутников, вооруженных невиданным оружием. Хот со своими людьми разгоряченные первым боем зорко следили за тем, чтобы никто не пытался оказывать сопротивление. Моряков разоружили, заперли в казарме и приставили охрану. Я приказал найти лейтенанта Тара и привести ко мне в штаб.
   Форт был захвачен, предатели наказаны, но мы все еще находились за много миль от дома среди враждебных диких племен.
   - Господин лейтенант, - сказал я Хоту, - пожалуйста отправьте бомбардиров и пять стрелков на холм во флеши, остальных людей расставьте на стенах. На нас могут напасть в любую минуту.
   - Слушаюсь, - маленький лейтенант отдал честь.
   - Спасибо, что помогли мне, - сказал я, - боюсь, что без Вас меня бы уже не было в живых.
   Хот покраснел и взглянул на меня с благодарностью.
   Наводить порядок в кают-компании не хотелось. Я стволом карабина смахнул на пол грязную посуду и ногами затолкал ее в угол. Алюминиевые тарелки и кружки жалобно звякнули.
   На столике в прихожей я нашел спиртовку. Пока десантники искали Тара я сварил кофе, сполоснул две более-менее чистые чашки, достал из ранца и поставил на стол сахар, галеты и банку консервированного тунца. Сигару, которую Жен выбил у меня изо рта я с сожалением выбросил. В конце концов у меня остались еще две.
   Тела Жена и трех погибших моряков уже убрали, а раненного Маса перевязали и положили в лазарете. В последний момент я сдержал удар, разбил ему голову, но не убил. Сейчас лейтенант был без сознания.
   Я не видел Тара почти два года. Он сильно похудел и в волосах появилась первая седина. Он поздоровался, но честь отдавать не стал потому что фуражки на нем не было и остался стоять при входе.
   - Очень рад Вас видеть живым и здоровым, - сказал я, пожимая лейтенанту руку, - наверно хотите есть? Я сварил кофе.
   Тар сдержанно улыбнулся, кивнул и сел за стол спиной к окну.
   Он настороженно смотрел на меня и не торопился начинать разговор. Интересно, о чем подумал лейтенант, когда увидел в дверях незнакомых десантников? Последние два года ему приходилось изображать предателя и сподвижника адмирала Толя. Один океан знает через что ему пришлось пройти.
   - Послушайте, Тар, - мягко сказал я, - ничего не изменилось. Я все тот же супер-лейтенант Бур, как и два года назад. У меня нет никаких особенных полномочий и мне не давали никаких распоряжений на Ваш счет.
   Тар недоверчиво посмотрел на меня.
   - Что у Вас с лицом?
   - Подрался с Женом.
   - Где он?
   - Мертв. Мас ранен и сейчас лежит в лазарете. В лагере мои люди. Ваши десантники в казарме под замком.
   Тар облегченно вздохнул и положил руки на стол.
   - В это чертовски трудно поверить. Не ожидал Вас увидеть. Что это была за канонада?
   Я прислушался и только сейчас понял, что артиллерийская стрельба прекратилась.
   - Это Ваш старый знакомый - капитан Пуи. Он отправился на тяжелом крейсере громить крепость. Думаю, что Лоса больше нет в живых.
   Из Тара словно выпустили воздух. Теперь стало очевидно, что передо мной сидел совершенно измученный человек. Лейтенант улыбнулся, показав выбитый зуб.
   - Признаться, я готовился к смерти. Если бы меня передали Лосу страшно представить, что бы он сделал со мной.
   - Ваши злоключения закончились. У берега стоит десантное судно. Если хотите я могу отправить Вас туда прямо сейчас.
   - Успеется. Кажется, Вы предлагали кофе?
   Я придвинул к нему еду. Не знаю, когда лейтенанта кормили последний раз, но он набросился на нее с жадностью.
   С расспросами я не торопился. Похоже Тару досталось. Видимо при аресте его сильно избили. Синяки уже сошли и разбитые губы зажили, но я заметил, что во время еды лейтенант кривился от боли.
   Тар перехватил мой взгляд.
   - Они мне чуть все зубы не выбили. Теперь больно жевать.
   - Смотрю один все-таки выбили.
   - Могло быть хуже. Скоро пройдет.
   - Пойду сварю еще кофе.
   Я вылил остатки в чашку Тара и пошел в прихожую. Пока я наливал воду и разжигал спиртовку успел посмотреть на себя в зеркало. Верхняя губа медленно опухала, и я несколько раз дотронулся до нее кончиком языка.
   Тар наконец наелся, отставил в сторону пустую консервную банку и откинулся назад.
   - Папирос у меня нет, - сказал я, - но могу предложить сигару.
   - Спасибо, - лейтенант с благодарностью кивнул.
   Мы закурили.
   - Всех подробностей я не знаю, - сказал я, - но расскажу Вам самое главное. Мец мертв, почти все заговорщики арестованы и уже отбывают наказание.
   Тар курил и молчал. Я не собирался клещами вытаскивать из него информацию, поэтому терпеливо ждал, когда лейтенант придет в себя. Мы познакомились во время войны. Не скажу, что за время службы мы стали друзьями, но относились друг к другу с уважением. О том, что Тар является агентом контрразведки я узнал только два года назад перед самым побегом с Дикого острова.
   - Зачем Вы вернулись, - наконец спросил лейтенант, - неужели ради меня?
   - Я хочу вернуть домой всех, кто остался на острове.
   Тар улыбнулся.
   - Я спрашивал не про Вас лично.
   Лейтенант не принимал моего дружеского тона. Возможно ему было удобней держаться на расстоянии. В любом случае он больше не был моим подчиненным и наши прежние отношения теперь ничего не значили.
   - У Пуи приказ найти и уничтожить адмирала Толя, - сухо ответил я.
   - Адмирал умер.
   - Вы его убили?
   Тар на мгновение задумался.
   - Не своими руками, но да - это я его убил.
   Я залпом допил остывший кофе. Мое задание выполнено. Я нашел Тара, убедился в смерти адмирала и теперь могу с чистой совестью отправляться на корабль. Пора собирать вещи.
   - Еще мы должны уничтожить все следы своего пребывания на Диком острове.
   - Поэтому Пуи напал на крепость?
   Я кивнул.
   - Это будет непросто, - задумчиво сказал Тар, - будем надеяться, что у них все получится. Я слышал, что раненых разместили в заброшенном храме, - продолжал Тар, - Вы их нашли?
   - Они уже на корабле. Мы тоже можем собираться. Здесь нам больше делать нечего.
   - Я не вижу Муки. Где он?
   Командира егерей в форте я не нашел, поэтому подумал, что лейтенант остался в крепости заговорщиков. Неужели он где-то здесь? Мысленно я уже попрощался с юношей.
   - В лагере его нет. Он был с Вами?
   - Да. Но я не видел его с тех пор, как попал под арест.
   - Понятно. Попробуем его разыскать.
   Тар встал.
   - Мои дела на Диком острове закончены, - серьезно сказал он, - Признаться, я очень устал и мечтаю о горячем душе, нормальном завтраке и бутылке коньяка. Прошу проводить меня на корабль.
   Я тоже встал. К лейтенанту у меня оставалось много вопросов, но по-своему он был прав. Каждому человеку нужен отдых. Почему-то я не сомневался в том, что Тар честно мне обо всем расскажет, когда немного придет в себя.
   Я улыбнулся и указал на дверь.
   - Спасибо, Бур, - неожиданно сказал лейтенант, - Вы спасли мне жизнь. Я этого никогда не забуду.
  
   Я считал, что операция почти закончена. Судя по тому, что артиллерийская канонада прекратилась крейсер "Великолепный" выполнил свою задачу. Наблюдатель со сторожевой вышки сообщил, что вдалеке над лесом виден дым. Сначала я засомневался. Отсюда до лагеря адмирала Толя было не близко, но потом рассудил, что совершенно не важно, что там горит. Чем больше шума и суеты вдали от форта, тем лучше. Атака "Великолепного" должна была привлечь всеобщее внимание. Пока дикари будут разбираться с этой напастью я спокойно закончу свои дела.
   Капитан Хал подвел корабль к берегу. Для погрузки он выделил мне людей из абордажной команды. Имущества было немного. Большую часть мы решили оставить, чтобы не занести на корабль какую-нибудь заразу. Привезенные экспедицией продукты давно закончились. На складе мы нашли немного овощей и вяленого мяса. За несколько дней до нашего появления десантники забили последнюю лошадь.
   Арестованных моринеров под конвоем отвели на судно и закрыли в трюме, Маса положили в каюте, заперли и приставили охрану.
   Когда я проходил по коридору дежурный сообщил, что лейтенант пришел в себя.
   В каюте было душно, пахло грязным телом и медикаментами. Когда я вошел Мас даже не пошевелился. Он лежал на кровати укрытый одеялом до подбородка и смотрел в потолок.
   - Как Вы себя чувствуете? - спросил я.
   - Как покойник.
   - Покойники ничего не чувствуют.
   Мас наконец удостоил меня взглядом.
   - Вам надо было меня убить.
   Я открыл иллюминатор и сел на свободную койку.
   - Мне нужно задать Вам несколько вопросов.
   Мас лежал на свежем белье, небритый и грязный, голова обмотана чистым бинтом. Я не испытывал к нему ничего кроме любопытства. Я помнил молодого неряшливо одетого офицера, который три года назад пришел в мою морину. Сейчас передо мной лежал совершенно другой человек.
   - Я не собираюсь Вас допрашивать или лезть к Вам в душу. Просто скажите мне куда подевался лейтенант Муки.
   Я совсем не был уверен в том, что Мас захочет отвечать на мои вопросы. В сущности, терять ему было нечего.
   - Жен отправил его брод охранять.
   Несколько лет назад люди Толя везли меня из столицы в форт, и мы действительно переходили реку вброд. Я хорошо помнил это место.
   - Давно он там?
   - Сутки.
   - Спасибо!
   Я встал и собирался выйти, когда Мас окликнул меня.
   - Скажите, Бур, что со мной будет?
   Я остановился и опять присел на койку.
   - Вас будут судить, но произойдет это еще не скоро так что лечитесь и отсыпайтесь. Впереди два месяца пути. Есть время подумать и раскаяться в содеянном.
   По лицу Маса пробежала горькая ухмылка.
   - Мне не в чем каяться и суда Вашего я не боюсь. Пусть недолго - всего два года я жил так, как хотел и ни в чем, слышите, ни в чем себе не отказывал. Так что идите к морскому черту с вашими советами.
   - Понятно, - сказал я и вышел.
   Некоторые люди не меняются. 'Может действительно надо было прибить его в форте' - подумал я, но потом решил, что сделал все правильно. Благодаря Масу я узнал, где искать Муки.
  
   Пока я занимался своими делами и разговаривал с раненым, Тар успел принять душ и позавтракать. Он сидел в кают-компании в новой форме, полученной у интенданта и пил коньяк.
   Я попросил стюарда принести мне кофе и салат. Мы так рано завтракали, что я бы просто не дожил до обеда.
   - Приятного аппетита, - сказал Тар, - коньяка хотите?
   - Не откажусь, - ответил я.
   - Дайте еще одну рюмку, - громко сказал Тар и махнул стюарду рукой. Теперь он выглядел заметно свежее.
   Мы пожелали друг другу здоровья, чокнулись и выпили.
   Я с удовольствием съел салат с тунцом и попросил добавки.
   Вместе с формой Тар получил сухой паек и теперь с удовольствием курил одну папиросу за другой.
   Рядовому в неделю полагались две стандартные упаковки табака или как говорили на флоте "цибика" и три листа папиросной бумаги, офицерам выдавали четыре пачки папирос или две пачки дешевых сигар. Почти все участники последней экспедиции курили поэтому, когда запасы подошли к концу им пришлось переходить на местную разновидность табака. По словам Тара он был очень крепкий и отвратительный на вкус.
   - Все равно не понимаю, - сказал я контрразведчику, когда мы допили кофе, - я предложил Жену и Масу сложить оружие и вернуться домой. Почему они отказались? Понятно, что был бы суд, но не думаю, что трибунал назначил бы им суровое наказание.
   Тар на мгновение задумался.
   - Попробуйте себе представить безграничную власть, - сказал он, - каждый из нас получил в подарок от адмирала усадьбу и рабов. Война ведется все время. Одни племена нападают на другие. Огнестрельное оружие сильно усилило позиции союзников Толя. Они побеждали раз за разом, а мы получали имущество побежденных врагов и пленных. У меня было десять рабов, у Жена двадцать, среди них были женщины и дети. Людей можно было продавать, мучить, убивать. Мне страшно представить, что творилось в усадьбах наших офицеров за высокими заборами. Столичный лоск слетел с них очень быстро и пробудились самые мерзкие инстинкты. Они любили похвастаться своими ужасными "подвигами". Представьте себе кошмарные картины пережитого нашей цивилизацией средневековья с пытками и насилием, и Вы получите вполне благополучный дом местного лейтенанта, например, Маса. После этого невозможно вернуться к нормальной жизни, невозможно остановиться. Все мы здесь стали маньяками и убийцами.
   Лейтенант говорил очень спокойно, но я видел, как у него в глазах вспыхивали колючие огоньки.
   - И Вы?
   - Я в меньшей степени.
   Тар налил себе еще и сразу выпил.
   - Чтобы не выделяться из общей массы я был вынужден делать ужасные вещи. Кажется, с Вами прибыл доктор Сол? Я слышал, что он член тайного религиозного ордена. Хочу попросить, чтобы он меня исповедовал хотя чувствую, что мою душу уже не спасти.
   От слов лейтенанта, от его безразличного тона мне стало не по себе, и я постарался сменить тему разговора.
   - Я выяснил, где Муки. Он охраняет брод через реку. Хочу отправить за ним отряд. Как Вы думаете из тех, кто служил Жену и Масу я могу кому-нибудь доверять?
   - Не хотите посылать своих?
   - Они не знают дороги.
   Тар задумался.
   - Сержант Олс из моего взвода хороший моряк. Думаю, что ему можно верить, если он все еще жив.
  
   Часовой открыл дверь в трюм. Внутри было темно - дежурное освещение давало мало света. Я подумал о том, что людей надо срочно отсюда переводить. Без нормальной вентиляции и освещения они не перенесут обратную дорогу. В столице их будут судить, но пока трибунал не огласил приговор я не собирался относиться к ним, как к преступникам.
   - Сержант Олс на выход, - крикнул я.
   Послышался какой-то шум и в дверях появился рослый десантник. Он удивленно огляделся, увидел меня, вытянулся и отдал честь.
   - Здравия желаю, господин супер-лейтенант!
   - Вольно, - сказал я, - ступайте за мной.
   Мы поднялись по лестнице и вышли на палубу. От яркого света десантник зажмурился и прикрыл ладонью глаза.
   - Курить хотите?
   - Так точно, - смущенно ответил моряк.
   Он держался настороженно, видимо не понимал, что можно ожидать от бывшего командира.
   Я протянул ему папиросу.
   - Спасибо, господин супер-лейтенант, - с чувством сказал сержант.
   - Отряд егерь-лейтенанта Муки сейчас охраняет брод. Они должны немедленно вернуться в форт. Вы готовы возглавить группу, которая передаст им мой приказ?
   Сержант поперхнулся.
   - Так точно!
   Кажется, он действительно был рад моему предложению. Хотя, чему я удивляюсь. Даже сидя в темном трюме мои бывшие подчиненные не могли поверить свалившемуся на них неожиданному счастью. Никто из них не надеялся вернуться домой и увидеть родных и близких. Каторга или тяжелая работа не пугала этих людей потому что ничего другого в своей жизни они не видели и не знали. Зато теперь у них появилась возможность убраться из этого проклятого места.
   - О Вас хорошо отзывался лейтенант Тар. Скажите, можно ли Вам доверять?
   - Я все сделаю, господин супер-лейтенант,- запальчиво ответил десантник.
   - Есть среди арестованных надежные люди, которых можно отправить с Вами?
   - Все моринеры из третьего взвода надежные. Есть несколько человек, которые подчинялись напрямую лейтенантам Масу и Жену. Им верить нельзя.
   - Отберите четырех человек. Отправляетесь через десять минут.
  
   Пять человек во главе с сержантом отправились на задание. Я выдал им карабины и по двадцать патронов на каждого. Они ушли налегке без ранцев и сухого пайка. До реки около пяти километров, если поторопятся туда и обратно сумеют обернуться за пару часов.
   Погрузка закончилась и в форте стало удивительно тихо, двор опустел. Все десантники или сидели под арестом или готовились отразить возможную атаку. Я поднялся на холм. Когда-то здесь стояли два орудия, но сейчас в старом капонире с обвалившимися стенами расположились бомбардиры и стрелки. Лейтенант Хот осматривал окраину леса в подзорную трубу.
   - Какие новости, господин лейтенант?
   Хот опустил трубу и вытянулся.
   - Видели красную ракету вон там, - лейтенант показал в сторону леса, - очень далеко.
   Я не имел никакого представления о том, кто мог бы ее выпустить поэтому просто пожал плечами.
   - Будьте начеку. Все может случиться.
   Людей катастрофически не хватало. Десантники дежурили парами, но большие участки стены остались без охраны. Меня раздражало то, что я был вынужден держать под замком целый взвод. Пока мы находимся на Диком острове расслабляться нельзя. Если на форт нападут смогу ли я обойтись своими силами, не привлекая к защите лагеря остатки седьмой морины? Я не питал иллюзий относительно того к чему могло привести командование таких людей, как Жен и Мас. Скорее всего за последнее время моя морина превратилась в настоящую пиратскую команду. Как я мог допустить такое? Конечно Сол был прав, когда говорил, что я несу полную ответственность за то, что произошло здесь два года назад. И все-таки меня ужасала мысль о том, как быстро блестящие выпускники академии забыли о чести и достоинстве. Совершенно очевидно, что, отправляя раненых в заброшенный храм Жен и Мас не столько заботились об их безопасности, сколько снимали с себя ответственность. Они прекрасно понимали, что люди без лекарств и медицинской помощи умрут один за другим. Они скинули балласт и готовились спасать свои жизни.
  
   Все конфискованное оружие перенесли в штаб и сложили в комнате с тайником. Я внимательно его осмотрел. Карабины были в хорошем состоянии. За ними явно следили, но в подсумках было почти пусто. В одном оставалось пять патронов, а в другом пятнадцать. Это было странно. Обычно, когда кончаются боеприпасы командир старается распределить остатки поровну. Разное количество патронов косвенно подтверждало мои догадки. Морина превратилась в банду. Когда дисциплина в подразделении падает люди начинают использовать боеприпасы, как разменную монету, например, играть на них в карты. Такое случалось на войне.
   Солнце припекало во всю и в кают-компании стало невыносимо жарко. Мне не нравилось в грязном и запущенном помещении, поэтому я вышел на улицу и уселся на ступенях лазарета в тени старого клена. Почти все деревья внутри укрепления спилили, но это почему-то оставили.
   Все дела сделаны, распоряжения отданы и мне оставалось только ждать. Чтобы убить время я решил разобраться с вещами Бада. Сначала я прочитал коротенькую записку, которую он попросил передать сыну. Это было обычное письмо любящего отца. Я еще раз перебрал и аккуратно сложил в отдельный карман сумки офицерскую книжку, два ордена, пять золотых монет, записку и револьвер. Последний оставшийся патрон я предусмотрительно вытащил. Вещи покойного я собирался передать его сыну. Все кроме офицерской книжки. Ее придется сдать в адмиралтейство.
  
   Время шло и напряжение нарастало. Отряд отправленный к реке не возвращался.
   Я не находил себе места.
   Наблюдатели ничего необычного не замечали. В зарослях было тихо, пели птицы, иногда перед воротами словно из-под земли появлялись мелкие юркие зверьки, они вставали на задние лапы и с интересом разглядывали людей. Часовые от души веселились при виде забавных обитателей леса.
   Форт уже успели заминировать. Под здания заложили взрывчатку, а вдоль частокола навалили дрова и сухие ветки. Конечно после взрыва останутся разбросанные бревна, обгоревший частокол, обломки построек, но в лесу все это очень скоро затянется молодой зеленью. Несколько раз мне приходилось бывать на местах былых сражений. Земля сглаживает шрамы, прячет старые фундаменты и через несколько лет уже нельзя с точностью сказать, чье укрепление здесь стояло и когда. Если варды высадятся и найдут развалины лагеря мы всегда можем сказать, что колония была здесь еще до войны.
   Лейтенант Хот видя мою обеспокоенность всячески старался угодить, но не понимал, как. Меня раздражала суета взводного и собственное нервное состояние. Я хорошо знал, что оно заразно. Вообще истерика старшего по званию всегда передавалась нижним чинам и плохо сказывалась на несении службы поэтому я отправился на корабль. Возможно мне просто нужно было принять душ и выпить.
   Хал оказался у себя в каюте. Он сидел за столом и что-то писал. Капитан был без кителя, рубашка пропиталась потом, но не смотря на духоту иллюминатор он открывать не стал.
   - Добрый день, - сказал я.
   Хал угрюмо посмотрел на меня.
   - Еще утро.
   - Хочу выпить, - сказал я, делая вид, что не заметил откровенной грубости, - не составите мне компанию?
   - Составлю, - ответил капитан и пожаловался, - ужасно жарко.
   - Так откройте окно.
   - Не могу, - печально сказал он, - я весь мокрый, если открою иллюминатор меня сразу продует.
   Я ничего не ответил и только пожал плечами. У каждого свои странности.
   В кают-компании мы нашли Тара. Он порядком нагрузился и теперь полулежал на диване и клевал носом.
   - Шли бы Вы в каюту спать, - сказал Хал.
   Тар открыл глаза, мотнул головой и попытался сесть ровно.
   - Или ложитесь прямо здесь на диване, - предложил я.
   - Нет, - капитан поморщился, - все-таки здесь не надо. На корабле нужна дисциплина. Эй! - он подозвал стюарда, - отведи господина лейтенанта в каюту господина супер-лейтенанта.
   - Слушаюсь, - рядовой отдал честь, помог Тару подняться и потащил его к выходу.
   - Ну вот, - сказал я, - зря Вы отправили стюарда. Кто нам теперь нальет?
   Хал прошел за стойку и загремел бокалами.
   - Я и налью. Это мой корабль, и я могу делать все, что захочу.
   Мы выпили.
   - Не можете найти себе места? - участливо спросил Хал.
   - Что-то мне неспокойно.
   - Мне тоже. Пора бы "Великолепному" появиться. Похоже они уже все закончили - стрельбы давно не слышно. Хотите еще? - спросил Хал поднимая бутылку.
   - Нет. С меня достаточно.
   Когда вернулся стюард мы заказали кофе. Я сел на диван и закурил, а Хал решил немного поиграть на пианино. Нашу идиллию нарушил дежурный матрос. Он вошел в кают-компанию, козырнул и доложил, - господин капитан, появился катер с "Великолепного", идет к нам.
   На крейсере помимо спасательных и десантных шлюпок был паровой катер. Видимо речь шла именно о нем.
   Хал задумчиво покачал годовой.
   - Странно. Я ждал крейсер, а они отправили катер.
   Он закрыл крышку рояля и встал.
   - Вот что, Бур, - сказал он, - я Вас прошу никуда не уходить. Катера с флагмана просто так не приходят. Возможно мы получим новые указания.
   - Ненавижу флагманские катера, - буркнул он, выходя из кают-компании.
  
   После душа и коньяка я чувствовал себя заметно свежее. Стюард гремел посудой, а я развалился на диване и с удовольствием курил сигару. Хал появился через полчаса взъерошенный и красный.
   - Выйди вон и закрой дверь, - приказал он стюарду, прошел к столу и сел.
   Моряк выбежал из кают-компании.
   - Что случилось? - спросил я.
   Вместо ответа Хал протянул мне письмо.
   На листке бумаги четким каллиграфическим почерком Пуи было написано следующее:
   'Супер-лейтенанту Буру. Наша задача частично выполнена. Вражеский корабль и город заговорщиков уничтожены, но главных сил противника в крепости не оказалось. От пленных я узнал, что почти весь отряд выдвинулся в запасной лагерь, который находится в квадрате... Я принял решение преследовать заговорщиков по суше, найти и уничтожить всех до единого. Приказываю немедленно собрать все имеющиеся силы и выступить в квадрат... для поддержки моей группы.'
   Внизу стояло число и подпись.
   - Он рехнулся, - сказал я.
   Теперь стала понятна причина моего нервного состояния. Наше возвращение домой откладывалось и предстоящий поход не сулил ничего хорошего.
   - Я правильно понимаю, что домой мы вернемся не скоро? - спросил Хал.
   Он снял фуражку и вытер вспотевший лоб.
   - А Вы, как думаете? Пуи идет незнакомой дорогой через населенные дикарями земли и приказывает мне следовать за ним.
   - Я думаю, что это плохой план, - сказал капитан, - коньяка хотите?
   - Хочу, но пить не буду, - я встал, - мне нужно, чтобы Вы выпустили всех арестованных и выдали мне патроны из своего арсенала.
   - Конечно,- капитан поднялся, - я дам Вам все, что скажете.
  
   Конечно я был очень зол на Пуи. То, что он затеял выглядело, как настоящее самоубийство. Я не понимал зачем нужно преследовать заговорщиков и добиваться их полного уничтожения. Во-первых, мы не знали численность вражеского отряда, а во-вторых, пускаясь в путешествие по незнакомой территории рисковали погубить собственную команду.
   Когда первое раздражение прошло мы с Халом развернули карту и подробно разобрали маршрут. Бросаться в лес сломя голову было глупо. Я решил дождаться Муки и его людей, а потом уже выступать в поход.
   - Возможно среди них есть больные и раненные. Пусть сначала вернуться, а потом я подумаю, кого брать с собой.
   Хал не возражал. Он передал посланникам Орса, что письмо получено и отряд скоро выступит и пошел проводить их в обратный путь, а я отправился в форт встречать Муки. Долго ждать не пришлось, видимо моряки торопились, как могли.
   Лейтенант возмужал и окреп. Он привел с собой десяток егерей, которые выглядели, как банда разбойников. Форма была в плачевном состоянии, патронов почти не осталось, поэтому люди были с ног до головы обвешаны холодным оружием.
   Защищать брод им не пришлось и раненых в отряде не оказалось.
   Я отвел лейтенанта в штаб.
   - Рад видеть Вас живым и здоровым.
   Из молодого восторженного мальчишки лейтенант превратился в угрюмого мужчину, усталого и недоверчивого. Он сел на скамейку и так же, как когда-то Тар с подозрением уставился на меня.
   - Господин супер-лейтенант, - сказал он, - я понимаю, что повел себя, как полный идиот, когда ушел вместе с адмиралом Толем. Я виноват. Тогда я не понимал, что предаю Вас и нарушаю присягу. Простите меня, если сможете.
   - Хорошо, что Вы осознали свою ошибку.
   - Мне все объяснил лейтенант Тар. Это единственный офицер, который остался верен долгу. Я ему очень благодарен. Говорят, с ним все в порядке. Я думал, как ему помочь, но Вы меня опередили.
   - С ним все в порядке. Он сейчас на корабле.
   - Слава Океану.
   Муки провел пальцами перед собой изображая волну. Молитвенный жест у него получился вполне естественно. Тем не менее сквозь расстегнутый френч я увидел на груди лейтенанта странный языческий символ, но говорить ничего не стал. В данный момент вера моих подчиненных мало волновала меня.
   - Войска заговорщиков должны быть уничтожены. Часть нашего отряда уже в пути, я со своими людьми выступаю через час. Если хотите можете присоединиться ко мне или Вам придется посидеть под арестом пока я не вернусь, - прямо сказал я.
   - Мы пойдем с Вами, - не раздумывая сказал лейтенант.
   - Подумайте. Наверно, Ваши люди устали.
   Муки печально улыбнулся.
   - Последнее время нам много приходилось ходить пешком. Мы уже давно не моряки, а сухопутные крысы. Мои люди не устали.
   - Понимаю.
   - Вы не могли бы покормить нас, - попросил лейтенант, - нам не дали с собой никаких припасов. И еще должен Вам сказать, что в моем взводе всего по три патрона на штуцер.
   - Не беспокойтесь, - сказал я, - Вам выдадут все необходимое.
   Первым делом я построил на плацу всех моринеров способных держать оружие - взвод Хота, егерей Муки и десантников Тара. Я сказал небольшую речь о том, что нам предстоит боевая операция, участие в которой поможет тем, кто оступился и нарушил присягу искупить свою вину кровью. Потом приказал интенданту Моа экипировать сформированный отряд. На сборы ушло не меньше часа. За это время егеря успели поесть и передохнуть. Моа старался во всю. Мои распоряжения он выполнял быстро и четко и не жадничал, выдавая людям новые сапоги или гимнастерки. Хал открыл нам свою оружейную и десантников удалось вполне прилично вооружить. Патронов к егерским штуцерам не нашлось поэтому людям Муки раздали карабины.
   Перед самым началом похода неизвестно откуда появился Тар. Он вышел в полной боевой выкладке с ранцем за плечами.
   - Куда это Вы собрались? - поинтересовался я.
   - С Вами, - просто ответил он.
   - Вы ценный свидетель, - сказал я, - что я скажу в адмиралтействе, если с Вами что-нибудь случиться?
   - Я написал подробный отчет и передал его капитану. Разрешите встать в строй?
   Тар сделал шаг и покачнулся, видимо хмель выветрился не до конца.
   - Принимайте командование над своим взводом, - сказал я. - рад, что Вы будете с нами.
  
   Я разбил отряд на три взвода. В первый назначил егерей Муки, во второй моринеров Тара, в третий десантников Хота - всего пятьдесят два человека. Только что сформированные отделения были вооружены карабинами и абордажными кордами. К сожалению бомбарда была всего одна, но тут уж ничего не поделаешь.
   Перед уходом я поймал за рукав проходящего мимо лейтенанта Вана. Вооруженный до зубов он выглядел, как настоящий морской волк. Для него все было в диковинку - незнакомые берега, раненые, пленные, стрельба и тревожное ожидание. Они с Халом оставались на корабле и лейтенанту было поручено организовать оборону пристани. Я видел, как он тепло простился с Хотом даже сказал какие-то напутственные слова. Было видно, что в нашей окончательной победе молодой лейтенант не сомневается ни минуты.
   - Скажите, Ван, - спросил я, - почему на пристани только четыре человека?
   Лейтенант удивленно заморгал.
   - Я думал, что для охраны этого достаточно.
   - Хотите совет?
   Ван поджал губы и ничего не ответил.
   После нашего разговора об офицерской чести прошло целых два месяца. Мне казалось, что недоверие, которое испытывал ко мне помощник Хала рассеялось, но возможно я поторопился с выводами.
   - Расположите четырех человек на вершине холма, пусть окопаются и не встают в полный рост, - я ткнул пальцем в сторону леса, - еще четверых разместите вот за теми камнями, а остальные пусть остаются на пристани.
   Ван нахмурился. В довольно юном возрасте он уже многого добился и стал помощником капитана. Зная пристрастие Хала к алкоголю можно было предположить, что лейтенант скоро займет его место.
   - Спасибо! - буркнул он всем своим видом показывая, что в советах не нуждается, - я подумаю.
   - Как хотите, - безразличным тоном сказал я, вежливо попрощался и пошел к отряду.
   Возле ворот я заметил доктора Сола.
   - Какого черта! - напустился я на него, - что Вы здесь делаете? А кто будет ранеными заниматься?
   Сол серьезно посмотрел на меня. Он был с медицинской сумкой, при оружии и даже прицепил на пояс абордажный корд.
   - За ними присмотрит доктор Пор. Я с Вами пришел, с Вами и уйду. И вообще, - он набычился, - официально я до сих пор военный врач седьмой десантной морины.
   - Оставались бы лучше на корабле, - в сердцах бросил я.
   - Я пойду с Вами, - упрямо сказал Сол.
  
   Мы вышли из форта и двинулись к лесу. Со мной были десантники Хота и все, кто остался в живых из участников первой экспедиции кроме раненых и арестованного Маса. Я взял с собой даже тех, кого Тар посчитал неблагонадежными. Говоря перед строем о возможности искупить вину кровью, я не лукавил. Не знаю, как к этому отнесутся в адмиралтействе, но во время войны мой план мог бы сработать. Многие рядовые и офицеры избежали суда за совершенный проступок приняв участие в боевых действиях. Не обязательно было получить ранение. Главное показать свою храбрость и готовность воевать до победного конца.
   С южной стороны деревья были вырублены, оставались только тонкие сосновые пеньки. Моряки обходили их и растягивались цепью. Идти колонной по открытой местности никто не хотел. Я оглянулся назад. Скоро форт сравняют с землей и о наших экспедициях поспешат забыть словно их никогда и не было. Было жарко, над частоколом дрожал горячий воздух. Я смотрел на ворота, на серые крыши казармы и сторожевую вышку. Как бы все не повернулось, но увидеть эту картину еще раз мне точно не придется.
   Я поправил карабин и отвернулся.
   Когда мы приблизились к кромке леса я достал ракетницу и выстрелил в воздух. Зеленая точка ушла в облака, рассыпалась огненным дождем и почти сразу в форте громыхнуло, за забором взметнулась земля и куски бревен. Присланные Халом артиллеристы стали подрывать заложенные заряды.
   - Вот и конец форту, - сказал Тар.
   Я оглядел свое бравое воинство. Впереди шли офицеры, потом вперемешку десантники седьмой морины и люди из взвода Хота. Рядом со мной шел Моа. Он выглядел потерянным. Помимо обычного снаряжения интендант зачем-то повесил на плечо сумку с ручными гранатами.
   - Вперед, господа, - сказал я, снимая карабин с предохранителя, - будьте осторожны.
   Под грохот взрывов мы углубились в лес.
  
   Отряд шел через сосновый бор. Деревья росли редко, подлеска не было и идти было легко. Первые несколько километров пролетели незаметно. Не могу сказать, что пешие прогулки доставляют мне большое удовольствие, но на суше я всегда чувствовал себя намного лучше, чем в океане. Среди сосен росли папоротники и неизвестные травы с тонкими и круглыми стебельками, иногда попадались кусты брусники и черники. Дороги не было, но через лес вела довольно заметная тропа из чего я сделал вывод, что люди адмирала Толя часто наведывались в форт. Что они там делали и зачем вообще им понадобилось укрепление на берегу оставалось только догадываться. В сущности, я ничего не знал о том, чем занималась морина все это время. Я понятия не имел с кем десантники воевали, как жили в крепости, где находились эти ужасные усадьбы с рабами, о которых рассказывал лейтенант Тар. Дикий остров оставался для меня загадкой. Здешняя природа мало отличалось от той, к которой я привык с детства. По крайней мере на первый взгляд. Конечно было кое-что странное - удивительные растения и незнакомые фрукты, но в основном деревья и запахи были, как на родине. Можно было представить, что мы идем где-нибудь в заповедной зоне одного из цивилизованных островов. Казалось, что сейчас раздвинутся кусты и на поляну выбегут счастливые мальчишки, одетые в матроски и затеют возню.
   Незаметно я стал отставать. Увидев это Сол и Тар тоже сбавили шаг. Незачем офицерам идти впереди отряда в незнакомом месте. Лес начал редеть, несколько раз мы выходили на открытые участки. Доктор поравнялся со мной и какое-то время молча шел рядом. Наконец он не выдержал.
   - Говорят, мы идем в поход. Не подскажите куда и зачем?
   Когда я выступал с речью перед строем и ставил боевую задачу доктор находился на корабле. Было приятно осознавать, что Сол доверяет мне на столько, что, отправляясь в поход даже не поинтересовался маршрутом и конечной целью нашего путешествия.
   - Пуи со своими людьми высадился на берег и преследует заговорщиков. Мы должны соединиться с его отрядом.
   - Значит крепость адмирала уничтожена?
   - Да.
   - Тогда зачем преследовать заговорщиков? Кому они нужны?
   Я бросил на доктора заинтересованный взгляд. Иногда его детская наивность ставила меня в тупик.
   - В этом и заключается основная загадка.
  
   Отряд дошел до реки, и я объявил привал. Мы не стали переходить ее в брод и расположились на берегу оставляя между собой и враждебными землями водную преграду. Моряки закуривали и наполняли фляги, лейтенант Тар снял фуражку, умылся и даже окунул голову в медленный поток. Я расстегнул френч и тоже ополоснул лицо и шею. Было очень жарко.
   Доктор не успел позавтракать поэтому расположился на траве, открыл банку паштета из креветок и принялся за еду. Заметив мой взгляд, он улыбнулся и махнул рукой.
   - Присоединяйтесь, господин супер-лейтенант.
   - Спасибо, есть не хочется. Просто посижу с Вами.
   - Устали?
   - Да. С непривычки ноги гудят.
   Я сел рядом, достал сигару, повертел в пальцах и убрал обратно в карман. Курить не хотелось.
   - Как Вы думаете ничего, что люди набирают воду прямо из реки? - спросил я.
   - Ничего. Я поговорил с Таром и Муки. Они эту воду пьют, она чистая.
   Доктор выскреб банку дочиста, вытер ложку и убрал в ранец.
   - Как там Тар? Он сегодня утром много выпил. Я за него беспокоюсь.
   - В самом деле, - удивился доктор, - я даже не понял, что он пьян. Но что-то с ним не так.
   - Что Вы имеете в виду?
   - Он нервничает. Нагрубил Муки, отвечает невпопад. Может быть надо было оставить его на корабле?
   - Может быть.
   Сол принялся набивать трубку, а я оглянулся на лейтенанта. Тар сидел на траве и не отрываясь смотрел на дубовую рощу, раскинувшуюся на противоположном берегу. Всего два часа назад его под руки уводил из кают-компании стюард, а сейчас он сидит, как ни в чем не бывало.
   Разыграл меня и капитана? Изобразил пьяного, чтобы избежать неприятных расспросов? Зачем? Не хотел разговаривать?
   Я поднялся и направился к лейтенанту. По дороге меня перехватил Хот.
   - Господин супер-лейтенант, разрешите личному составу искупаться.
   Взводный улыбался. Его френч пропотел насквозь и под мышками проступили мокрые пятна. Я хотел, чтобы моряки отдохнули подольше. Впереди у нас был еще один долгий и трудный переход. Наверно лейтенант прав и купание - это то, что поможет людям набраться сил.
   Охранение мы выставили и совсем не обязательно постоянно держать десантников в боевой готовности.
   - Разрешаю купаться повзводно. Оружие держать под рукой.
   - Слушаюсь! - Хот улыбнулся и козырнул.
   Светило солнце, над нашими головами носились какие-то маленькие яркие птицы. Я обошел группу сидящих на траве десантников.
   При моем приближении Тар подобрался. Он не подал вида, что заметил меня, но я обратил внимание на то, что он запустил левую руку в карман галифе. Контрразведчик нервничал и это наводило на определенные мысли.
   У каждого из нас бывают трудные времена. Что переживает лейтенант и какие мысли терзают его? Наверно многие на моем месте оставили бы человека в покое и постарались избежать неприятного разговора. Посидит, подумает, попьет воды и придет в себя. Но впереди у нас тяжелый переход, поэтому я хотел убедиться в том, что от Тара мне не нужно ждать сюрпризов.
   - Как настроение, господин лейтенант?
   Тар сделал вид, что только сейчас заметил меня и медленно встал.
   - Все в порядке, господин супер-лейтенант.
   Ему явно было не по себе. Похоже контрразведчик уже пожалел о том, что отправился с нами.
   Я достал карту, сел на траву и сделал приглашающий жест. Тар неохотно опустился рядом.
   - Мы идем в квадрат...возможно Вы знаете, что там находится. Посмотрите, пожалуйста.
   Лейтенант внимательно осмотрел карту.
   - Там есть деревня.
   - Большая?
   - Да.
   - Есть укрепления, частокол?
   - Есть.
   - Там может разместиться много солдат?
   - Возможно.
   - Да что с Вами такое, Тар, - вспылил я, - мы идем морской черт знает куда, а я из Вас клещами вытаскиваю информацию! Скажите, если что-нибудь знаете!
   Контрразведчик в упор посмотрел на меня.
   - Что Вы от меня хотите, Бур? Мы сбежали из основного лагеря неделю назад и последние дни я просидел взаперти. Я не знаю, что нас там ждет. Раньше была деревня, теперь не знаю. Уверен, что Вы осведомлены лучше меня.
   Последняя фраза мне не понравилась. Складывалось такое ощущение, что контрразведчик опять меня в чем-то подозревает. От него пахло алкоголем, но пьяным Тар не был.
   - Я хочу знать куда веду людей. Сейчас я иду вслепую. Помогите мне.
   - Я не могу Вам помочь. Я ничего не знаю. Могу только догадываться.
   Лейтенант достал папиросу, чиркнул спичкой и нервно закурил.
   - Уверен, что впереди нас не ждет ничего хорошего.
   Он замолчал и опять запустил руку в карман. Что у него там - второй револьвер? Кого он боится? Неужели меня?
   - Послушайте, Тар. Я понимаю, что Вы непростой десантный офицер. У Вас свое начальство и свои задачи, но сейчас я вынужден приказывать Вам. Мы давно знакомы и раньше у нас никогда не возникало разногласий. Давайте объединимся хотя бы на сутки пока все здесь не закончим и не вернемся на корабль. У нас сводная группа, собранная из разных подразделений, и я совсем не уверен в ее боеспособности.
   Тар вытащил руку. На ладони лежал маленький револьвер. В свое время мне его подарили друзья. После того, как Бад отравил меня и отправил в ставку мятежного адмирала его кто-то забрал и с тех пор я этого оружия не видел
   - Кажется это Ваш? Я нашел его в штабе после смерти Толя.
   Я не знаю, что нас ждет, но иду с Вами. Вы можете мне верить. По крайней мере в том, что я не предам Вас и не побегу, если начнется заварушка.
   - Слово офицера?
   - Слово.
   Тар протянул мне револьвер. Я аккуратно взял оружие.
   - У Вас случайно в кармане моего карабина не завалялось?
   Вместе с револьвером у меня украли трофейный краф - мощное редкое оружие, которое во время войны делалось по спецзаказу для вардовской знати.
   Тар ухмыльнулся.
   - Чего нет - того нет.
   Наш разговор с лейтенантом ничего не прояснил, скорее наоборот. Тар никому не доверял, но дал понять, что намерен выполнить свой долг невзирая ни на что. В душе остался неприятный осадок.
  
   Я дал людям отдохнуть полчаса, и мы отправились дальше. На месте стоянки купальщики взбаламутили воду, поэтому перед уходом я отошел немного вверх по реке и набрал полную флягу. Из-за жары все время хотелось пить. Чтобы избежать солнечного удара я положил под фуражку мокрый платок.
   Мы шли полями у самой кромки леса, чтобы в случае нападения сразу укрыться среди деревьев.
   - Вы не думаете, что дикари прячутся в лесу и могут неожиданно напасть? - спросил я Муки.
   Егерь-лейтенант неутомимо шагал рядом и был казалось вполне доволен жизнью. Он жевал травинку, а иногда начинал напевать какой-то незнакомый мотив.
   - Нам стоит опасаться всадников, но через лес они не поедут. А несколько смельчаков, которые возможно прячутся в кустах не рискнут напасть на такой большой отряд.
   - По здешним меркам это большой отряд?
   - Нет. Но поблизости всего несколько маленьких деревень. На десяток усталых солдат крестьяне еще могли бы напасть, но на нас вряд ли. Они теперь хорошо знают, что такое огнестрельное оружие.
   - Слава океану.
   - Господин супер-лейтенант, - смущенно сказал Муки, - Вы бы один не отходили далеко, как только-что на реке. Могут убить или выкрасть.
   Меня передернуло.
   - Бывали случаи?
   Лейтенант кивнул.
   Какое-то время мы шли молча.
   - Что это Вы там напевали? - спросил я Муки.
   - Местная песенка.
   Отряд подтянулся. Десантники ускорили шаг, многие сняли карабины с предохранителей. Люди понимали, что вступили на вражескую территорию. Все мы воспринимали реку, как границу. На этом берегу дикари - на другом наша земля.
   Я окликнул Тара, показал растопыренную ладонь и указал направление.
   Лейтенант кивнул и что-то сказал своим людям. От нашего отряда отделилось пять человек и быстро побежали вперед - будут идти в авангарде.
   Интересно почему аборигены покинули побережье и расселились далеко от океана? Недалеко от нашего форта был заброшенный поселок и храм. Почему оставили деревню я еще мог понять, а вот как можно было бросить святилище оставалось для меня загадкой. И спросить было не у кого. В первой экспедиции с нами был ученный. Он написал бездарную книгу о Диком острове, но никакой полезной информации в ней не было. Получалось, что, погубив несколько экспедиций мы так ничего не узнали. Скоро мы сядем на корабль и поплывем домой, а Дикий остров так и останется для нас неизведанной чужой землей.
   - Говорят, что адмирал Толь одаривал офицеров усадьбами. Вас тоже осчастливили? - спросил я Муки.
   - Мне не дали по молодости лет, но обещали, - беззаботно ответил лейтенант, но потом приуныл и сказал, - они вообще много чего обещали.
   - Кто они?
   - Адмирал и его заместитель Лос.
   Я мельком взглянул на Муки. Интересно почему он загрусти? Задумался о том, что теперь уже не получит рабов и собственный дом или вспомнил какую-нибудь местную красавицу, которая научила его здешним песням?
   - Скажите, Муки, если бы прямо сейчас Вам предложили все богатства Дикого острова Вы бы остались здесь или вернулись со мной?
   Муки на мгновение задумался, - дело не в том, что мне предложат, а в том, что у меня уже есть. Здесь я нашел свое счастье, господин супер-лейтенант. На Диком острове у меня жена и сын.
  
   Мы шли весь день, три раза я объявлял привал. К ночи отряд достиг храмового комплекса. Я совершенно не разбирался в религии аборигенов, но знал, что почти весь год святилище пустует и верующие посещают его только во время праздников. Три высокие пирамиды стояли в ряд. Перед ними была большая открытая площадка похожая на поле для игры в мяч. По бокам росли специально высаженные деревья, а за самим комплексом чернел лес. Тар со своими людьми осмотрел окрестности, но следов пребывания дикарей не нашел. Комплекс словно вымер. Вокруг не было ни души. Идти дальше не было никакой возможности - люди совершенно выбились из сил, к тому же в темноте мы могли сбиться с пути или попасть в засаду.
   Я подумал, что самое лучшее, что мы можем сделать это поспать несколько часов.
   Услышав про привал люди стали садиться на землю прямо там, где стояли. Я приказал костров не разводить и отряд поужинал сухими пайками. Офицеры собрались вместе возле центрального здания. Мы поели консервов, выпили коньяка. Я достал карту и посветил фонариком.
   - Лейтенант Тар, посмотрите, пожалуйста. Кажется, мы почти пришли.
   Контрразведчик подсел поближе и склонился над картой.
   - Мы сейчас здесь, - сказал он и ткнул пальцем в бумагу, - нам осталось пройти около 7 километров.
   - Я собираюсь остаться здесь на ночь, - сказал я, - считаю, что идти в темноте опасно. Звуков боя я не слышу значит наша помощь пока не требуется. Во сколько здесь светает?
   - Около пяти, - ответил Тар.
   - Значит подъем в пять.
   Пирамиды были высотой с четырехэтажный дом. Они возвышались над окрестностями, и я подумал, что утром можно будет забраться по наружной лестнице на самый верх и оглядеться. Лучшего места для наблюдения не найти. Два года назад я уже побывал в этих местах и даже сумел осмотреть центральный храм. Казалось, что за время моего отсутствия здесь ничего не изменилось.
   Отряд разместился на открытой площадке. Офицеры разбрелись по своим взводам, доктор остался со мной. Мы легли на траву пристроив ранцы под головой вместо подушек. Сил совершенно не осталось. Ноги гудели, болела старая рана и разбитые губы. Я достал бутылку и сделал несколько глотков прямо из горлышка.
   - Вы что там коньяк пьете? - спросил Сол.
   - Да. Все тело ломит. Употребляю вместо снотворного и обезболивающего. Хотите?
   - С удовольствием. Могу дать Вам лекарство от боли.
   Я протянул доктору бутылку, в темноте его почти не было видно.
   - Не надо. Я лучше еще выпью.
   Дневная жара спала, поднялся легкий ветерок.
   - Тар говорит, что ночью температура может упасть до 14-ти градусов, - сказал доктор, возвращая мне бутылку, - странное место, нездоровое. Днем жарко, ночью холодно. Хорошо хоть место сухое.
   Я невероятно устал, но сон не шел. Доктор скоро захрапел, а я лежал с открытыми глазами и смотрел в небо. Все здесь было чужое и запахи, и звезды.
   Такое со мной бывало. Перевозбуждение после боя или дальнего похода не давало заснуть. Я нащупал в темноте бутылку и сделал еще несколько глотков. Вокруг ворочались люди, храпели, стонали и шептали во сне. Тяжелый переход еще долго будет напоминать о себе стертыми ногами и болью в мышцах.
   Промучившись около часа, я все-таки задремал и во сне увидел войну.
   После глупого ранения в бок я так и остался в госпитале на острове Сом. Здание отремонтировали. Проделанные снарядами дыры заделали, вставили новые стекла, принесли откуда-то пружинные кровати. Мне досталось местечко у окна в маленькой палате рядом со столовой и нянечки всегда первым приносили мне еду. На соседней койке лежал раненый в грудь штабной капитан. Ему было плохо поэтому он почти все время спал. У него были сильные боли и ему кололи морфий. Колокольчика для вызова дежурной у нас в палате не было поэтому, когда действие лекарства заканчивалось и капитан начинал стонать мне приходилось вставать с кровати и тащиться в коридор, чтобы позвать врача или сестру. Рана заживала хорошо, и врачи обещали меня скоро выписать. Знакомых на острове у меня не было, если не считать участников обороны, которые после боя прониклись ко мне большим уважением. Иногда они приходили проведать меня и приносили с собой местное вино в глиняных кувшинах, которое брали в харчевне по соседству. Вечером кувшины обязательно надо было возвращать. Спасенного интенданта я больше не видел. Говорили, что его куда-то перевели. Однажды меня навестил адмирал Крол. Он не стал садиться на предложенный стул, сказал пару слов и оставил на тумбочке коробку дорогих сигар.
   День проходил за днем. Я ел, спал, читал газеты, болтал с другими офицерами о войне и ждал, когда меня выпишут. Госпитальная атмосфера действовала мне на нервы. Конечно я наслаждался тишиной, миром и покоем, но слышать по ночам стоны раненых и видеть покалеченных людей с каждым днем становилось все труднее. Сестры милосердия старались поддерживать идеальную чистоту, но никуда было ни деться от крови и смеси кошмарных запахов, которые всегда преследуют подобные учреждения.
   Я уже во всю ходил с палочкой, которую мне вырезал местный сторож, и засиживался в саду среди посеченных осколками яблонь. Однажды, когда я курил и грелся на солнце ко мне подбежал адъютант адмирала. Егерь-лейтенант Муки приступил к службе всего неделю назад. Он был очень молод, ко мне относился с величайшим почтением и кажется считал, что именно я спас адмирала в последнем бою.
   - Господин супер-лейтенант, - выпалил он, - нашли Ваших моринеров, которые попали в плен. Все живы, все здоровы. Их сегодня доставят сюда. Адмирал распорядился.
   - Куда доставят? - не понял я.
   - В госпиталь. Уже палаты готовят.
   - Муки, если они здоровы зачем их кладут в госпиталь?
   Егерь-лейтенант не нашел, что ответить и только пожал плечами.
   - Разрешите идти?
   - Идите.
   Он повернулся и пошел к калитке.
   - Спасибо! - крикнул я вслед.
   Мальчишка явно расстроился. Наверно он решил, что я буду подпрыгивать от радости, когда узнаю, что мои люди нашлись. Конечно я был очень рад, что все так обернулось, но по привычке не верил хорошим новостям. Скорее всего нашли не всех, наверно многие ранены. Я очень надеялся на то, что Бад остался жив.
   Их привезли на третий день вечером. Я видел из окна, как к госпиталю подъехали подводы груженые ранеными, и санитары стали распределять людей по палатам. Лежачих не было - все шли сами хотя некоторых приходилось поддерживать. Когда раненых разместили, и суета улеглась я нашел местного сторожа и отправил его за коньяком. Через полчаса он принес мне две бутылки, и я отправился искать Бада.
   Лейтенанту выделили отдельную палату. Она была совсем крошечной с узким окошком. Медсестры говорили, что раньше здесь было подсобное помещение. Бада разместили отдельно потому что два раза в день его допрашивали люди из контрразведки. К офицерам, попавшим в плен относились не очень хорошо и многим приходилось проходить череду унизительных допросов и проверок. В случае с Бадом дело обстояло намного проще потому что было полно свидетелей того, как отряд попал в окружение. К тому же моринеры сидели в одном лагере и давали очень похожие показания.
   Я открыл дверь и вошел в комнату.
   Бад лежал под одеялом и смотрел на меня во все глаза. Он похудел и осунулся. В госпитале его успели побрить и теперь на загорелом лице ярко выделялся белый подбородок и такая же полоска на щеках. Видимо в лагере он отрастил бороду.
   - Здравствуй, - сказал я.
   - Здравствуй, - ответил он.
   - Я тебе коньяк принес.
   Бад моргнул. Кажется, он думал, что видит меня во сне.
   Я поставил бутылки на тумбочку и сел на краешек кровати. Стула в палате не было.
   - Морской черт, - выдохнул Бад, когда кровать подо мной жалобно заскрипела, - это и правда ты?
   - Я.
   От удивления он сначала открыл рот, потом закрыл, а через секунду разразился отборной площадной бранью.
   Хорошо, что я догадался закрыть дверь, когда вошел в палату. Иначе сюда сбежался бы весь персонал.
   Он честил меня на все корки и признаться было за что. Я молча слушал, как он изливает душу. Оправдываться было глупо. Когда Бад наконец выговорился я взял одну бутылку, с трудом вытащил пробку и протянул ему. Он сделал несколько глотков и вернул мне. Я тоже выпил.
   - Теперь все? - спросил я.
   - Нет! Я думал, что тебя убили, - ответил Бад и потянулся к бутылке, - никогда тебя не прощу, каракатица поганая.
   Мы еще выпили.
   - Сильно ранен?
   - Нет. Просто отдохнуть надо.
   - Трудно пришлось?
   Бад зыркнул на меня злобным взглядом и я пожалел, что спросил.
   Я просидел у него около часа, но потом пришел врач и попросил меня выйти.
   Когда я вставал Бад заметил в моей руке трость.
   - Ты ранен?
   - Лежу в соседней палате.
   - Это тебя океан наказал за то, что бросил меня.
   Я кивнул и вышел. В палату сразу зашли доктор и медсестра.
   Меня разбудил крик ночной птицы. Все тело болело, шея затекла. Я вытер ладонью мокрые от слез глаза, нащупал бутылку и сделал большой глоток.
  
   Под утро похолодало. Я проснулся и больше не мог сомкнуть глаз, поэтому обошел посты, и забрался на самый верх пирамиды. После вчерашнего перехода подниматься на такую высоту было трудно - ужасно болели ноги и когда я оказался на вершине долго не мог отдышаться. Наверху нашлась довольно удобная площадка, на которой сразу могли бы разместиться человек десять. Прямо посередине в полу сложенном из массивных каменных блоков была выбита глубокая чаша. От времени она потемнела и потрескалась, неровные края оказались испачканы чем-то темным - не то смолой, не то кровью. Я постарался не думать о том, что происходит здесь в праздничные дни.
   С вершины открывался потрясающий вид. Кругом были леса и поля, а прямо по курсу мне удалось разглядеть какие-то строения. Чтобы до них добраться нужно было спуститься в долину, пройти довольно приличное расстояние по совершенно открытой местности и подняться на холм. Я вздохнул. Очень не хотелось подойти строевым шагом к собственной могиле.
   Как Пуи собирается найти меня, где сейчас находится его отряд и что нам делать, если мы разминемся я совершенно не представлял.
   Сзади послышались шаги и тяжелое дыхание. Я оглянулся. Оказывается, Тар поднялся следом за мной.
   - Доброе утро! - сказал я.
   Лейтенант выглядел совершенно измученным. Забравшись на вершину, он махнул мне рукой давая понять, что не может говорить пока не отдышится.
   - Доброе утро, - наконец сказал он и опустился на каменное ограждение, - совсем выбился из сил.
   Чтобы дать возможность Тару прийти в себя я отвернулся и еще раз осмотрел окрестности в подзорную трубу.
   - Заметили что-нибудь интересное? - спросил лейтенант.
   - Не знаю. Видел прямо по курсу какое-то поселение.
   Тар подошел и встал рядом. Трубы у него не было.
   - Думаю, как бы к нему незаметно подобраться.
   - Это не то, что Вам нужно, - лейтенант тяжело вздохнул, - если Вы ответите на некоторые мои вопросы я Вам все расскажу. Я знаю куда идти.
   Я посмотрел на него, убрал трубу в чехол и присел на каменное ограждение.
   - Я Вас слушаю.
   Тар сел рядом, достал из нагрудного кармана френча папиросы и ловким движением выщелкнул одну.
   - У Вас спичек нет?
   Я дал ему прикурить, а сгоревшую спичку бросил на пол.
   - Единственный след цивилизации, который останется после нас в этом храме, - сказал контрразведчик, провожая глазами падающую спичку.
   - Не думаю, - я тоже полез за сигарой, - боюсь, что моринеры внизу набросают окурков и консервных банок. Одна из отличительных черт цивилизованного человека состоит в том, что он старается обозначить свое присутствие пачкая все вокруг.
   Я не собирался торопить лейтенанта. Отряд еще спал, спешить некуда, поэтому я просто курил и наслаждался видом.
   - Какой у нас план? - наконец спросил Тар.
   Я на мгновение задумался и ответил, - я собираюсь обнаружить вражеский лагерь, подобраться к нему максимально близко и затаиться в ожидании дальнейших приказаний.
   - От кого поступают приказы?
   - Я подчиняюсь Пуи.
   Тар криво усмехнулся и сделал несколько быстрых затяжек.
   - Почему Вы не сказали мне, что вместе с Пуи идет капитан Рок?
   - А должен был? - удивился я, - он официально входит в состав экспедиции, и я не думал, что для Вас это важно.
   - Рок заговорщик. Он был правой рукой адмирала Меца. Если не ошибаюсь именно он инструктировал Вас перед предыдущей экспедицией.
   - Я думаю, что Вы ошибаетесь. У них с Пуи полное взаимопонимание. Сразу после нашего возвращения домой Рока уволили в запас и вернули на службу совсем недавно, как и меня. Его допрашивали, но ничего не предъявили. Он чист.
   Тар хмыкнул и покачал головой.
   - Хорошо, оставим это. Теперь о главном. У адмирала Толя был запасной план. Он знал, что рано или поздно прибудет новый десант и его базу на реке уничтожат. Он построил в этих местах настоящую крепость, где можно отсидеться и начать все сначала. Он рассчитывал на то, что, уничтожив основной лагерь Вы не станете его искать.
   - Этот лагерь далеко?
   - Как я и говорил до него около 7 километров.
   Я задумался. Если база хорошо охраняется, то с отрядом Пуи или без него взять ее штурмом будет довольно трудно. Нас слишком мало.
   - Значит адмирал предвидел наше возвращение?
   Тар докурил, достал еще одну папиросу, прикурил от предыдущей, а окурок раздавил о камень.
   - Он догадывался, что попытка переворота провалилась. А после Вашего побега уже не сомневался в том, что адмиралу Мецу конец и скоро за ним пришлют людей из контрразведки. Толь собирался укрыться здесь, а для отвлечения внимания оставил в речном лагере небольшой отряд и свой единственный корабль.
   - Вы так легко об этом говорите, - удивился я, - странно, что адмирал решил пожертвовать единственным кораблем. У него оставался настоящий боевой крейсер, который можно было использовать для различных целей. В конце концов на нем можно было вернуться домой.
   - Вы правда думаете, что, снаряжая Толя адмиралтейство дало ему первоклассные корабли? - Тар горько усмехнулся, - он получил в свое распоряжение старые списанные корыта, которые с трудом дошли до Дикого острова. Этот крейсер здесь уже шесть лет. В ужасном климате, с разболтанной командой, с пьяницей капитаном, без угля, без снарядов. Наверно крейсер мог бы выдержать обратную дорогу, но Толь не собирался на родину. Он знал, что игра проиграна и хотел остаться здесь.
   - А остальные? Что его люди думали по этому поводу?
   - Они ничего не могли с этим поделать. Он пообещал им золотые горы и ничего не выполнил. Он нарисовал воздушные замки перед своей командой и вождями диких племен. Они приняли его за бога, а Толь оказался обыкновенным мошенником. Но дипломатом и военным он был хорошим, поэтому сумел найти сторонников среди аборигенов и, если бы адмиралтейство не прислало меня у него все могло бы получиться. Собственная маленькая империя вдали от дома.
   - Но адмирала больше нет.
   - Да-а, - протянул Тар, - адмирала нет, а Лос не сможет его заменить. Он строит из себя великого военачальника, но даже Бад сумел обвести его вокруг пальца и сбежать из крепости.
   - Кстати, зачем Бад это сделал?
   - Нами как раз и собирались пожертвовать. Я случайно узнал об этом, и мы сбежали. Жен и Мас были против, но Бад сумел их убедить.
   - Получается, что Лос теперь главный?
   - Не совсем. Ему подчиняются саперы, которые с самого начала пришли с адмиралом и небольшая группа дикарей. Есть еще союзные племена, но они могут предать его в любой момент. Толя считали богом, ему верили. Лос для них всего лишь ловкий вояка, у которого есть огнестрельное оружие.
   Тар замолчал. Я задумался, стараясь разобраться в той информации которую мне только-что поведал лейтенант. Главное, что он знает, где находится лагерь. Нельзя решить сразу все проблемы. У меня есть конкретная задача - привести отряд в заданный квадрат и ждать дальнейших указаний.
   Я вздохнул.
   - Как нам лучше всего подобраться к этой крепости?
   Мы развернули карту и Тар принялся объяснять.
   - Лучше всего пройти по кромке леса. Дальше будет глубокий овраг, отсюда его невидно. Часть пути пройдем по нему, проскочим открытый участок, а когда окажемся в лесу поднимемся по склону и будем ждать Пуи.
   Я кивнул. Значит теперь у нас есть план. Плох он или хорош покажет время.
   Я достал часы и щелкнул крышкой. До подъема оставалось еще 15 минут.
   - И все-таки я не понимаю зачем Пуи затеял все это, - неожиданно сказал Тар.
   Я удивленно посмотрел на него.
   - Что Вы имеете в виду?
   - Смотрите, как все хорошо получалось. Адмиралтейство присылает карательный отряд. Он уничтожает базу на реке и единственный корабль, потом возвращается и рапортует о победе. Все живы, все получают ордена и эполеты. Зачем нужно идти сюда, зачем нужно добивать Лоса и его людей?
   Наверно пока я ждал возвращения Муки Тар наводил справки. Он выяснил кто входит в состав экспедиции и у кого какие полномочия. Вот только никто не успел рассказать ему о мирном договоре с вардами и о том, что происходит дома.
   - С вардами заключен пакт о ненападении. В одном из пунктов сказано, что страны участницы договора признают территориальную целостность друг друга и в ближайшее время добровольно отказываются от присоединения новых территорий. Дикий остров - это новая территория. Если варды обнаружат здесь военное поселение начнется война, поэтому Пуи приказали сравнять с землей все лагеря и уничтожить возможных свидетелей.
   Тар удивленно уставился на меня.
   - Бред какой-то.
   - Почему?
   - Да потому что вардовская экспедиция обосновалась здесь четыре месяца назад и никуда не собирается уходить.
   Я поперхнулся и чуть не выронил сигару.
  
   Тар рассказал мне следующее. Оказывается, несколько месяцев назад объявился вардовский крейсер с десантом. Группа высадилась в двадцати километрах от устья реки и разбила временный лагерь. Крейсер ушел домой, чтобы вернуться через год. Колонизировать Дикий остров экспедиция не собиралась поэтому строить укрепления не стали. Их интересовало изучение флоры и фауны и разведка удобных мест для высадки большого десанта, который возможно когда-нибудь будет отправлен. Первое время они спокойно занимались своими делами. Дикари на побережье появлялись крайне редко и на экспедицию просто не обратили внимания. Везение кончилось три месяца назад, когда варды столкнулись с большой вооруженной группой аборигенов. Лагерь разгромили, часть экспедиции погибла. Спасаясь от дикарей, они пошли вверх по реке и наткнулись на базу Толя. К тому моменту адмирала уже не было в живых и всем заправлял Лос. Он не допустил кровопролития и начал переговоры. Выхода у вардов не было, и они попросили о помощи. Лос панически боялся, что за ним пришлют карательный отряд. Он искал любую возможность для спасения и подумал, что это хорошая идея, приютить вардовскую экспедицию. В благодарность, когда вернется корабль они возьмут его с собой.
   К тому времени враждебные племена уже вели с Лосом полномасштабную войну. Многие бывшие сторонники отвернулись от него. Кольцо сжималось, поэтому защитники лагеря были рады даже такому пополнению. Люди, давно забывшие присягу и бросившие родной дом, уже не испытывали ненависти к вардам, тем более, что последнюю кровопролитную войну они пересидели на Диком острове. Конечно рядовым и младшим офицерам не рассказали о том, что некоторые "избранные" смогут сбежать на чужом корабле. Зато им объяснили, что варды сильно пострадавшие от аборигенов готовы присоединиться для совместной борьбы с дикарями.
   Давно было пора трубить подъем, но мы все еще сидели на вершине пирамиды и разговаривали. От того, что я услышал меня бросило в жар. Теперь стало понятно, почему Пуи решил до конца разобраться с заговорщиками. У него не было другого выхода. Нужно было всех зачистить, чтобы не осталось не одного живого свидетеля колонизации Дикого острова - ни своих, ни чужих.
   - Мы с Вами вляпались в очень скверную историю, - сказал я, когда мы начали спускаться с пирамиды.
   - Как всегда, - мрачно заметил Тар.
  
   Я разбудил Хота и Муки, и приказал поднимать людей. Подавать звуковой сигнал было опасно. Моряки неохотно поднимались. Офицеры торопили десантников, некоторых поднимали чуть ли не пинками.
   Многие жаловались на стертые в кровь ноги и на усталость. Чтобы хоть как-то поднять настроение я приказал выдать рядовым по чарке спирта. Завтракать пришлось в сухомятку. Без костра не сваришь кофе, не сготовишь пищу. Ели консервы, пили воду из фляжек. Муки грыз суповой концентрат. Он просто откусывал кусок прессованных водорослей и жевал.
   - Что Вы делаете? - спросил Сол, - как это можно есть?
   - Вкусно, - оправдывался егерь-лейтенант.
   Если не считать боли в натруженных ногах я чувствовал себя не плохо. Странное дело, но за несколько беспокойных часов проведенных на голой земле мне даже удалось выспаться. Мы с доктором быстро съели большую банку консервированного тунца разделив ее поровну.
   Старые споры были забыты. Никто из нас не вспоминал глупую ссору и неудачный пикник на "базе подскока".
   Сол открыл банку варенья.
   - Ужасно хочется сладкого.
   - Ешьте. Я отдам Вам свою порцию, - сказал я.
   Варенье нам выдавали, как средство от цинги, но говорили, что толку от него никакого.
   После завтрака я собрал офицеров внутри главного храма. После похода и ночевки под открытым небом с десантников Пуи слетел столичный лоск. Мы стояли в первом зале у самого входа, а из дверного проема падал серый утренний свет.
   - Господа, - сказал я, - до места сбора осталось пройти 7 километров. Что нас там ждет я не знаю. Будем действовать по обстановке. Двигаемся быстро, никаких остановок и задержек в пути. Моим заместителем назначаю лейтенанта Тара. Пять человек из третьего взвода в авангард. Муки, Вы и Ваши люди в арьергарде.
   Со своего места мне был хорошо виден построившийся отряд. Моринеры переговаривались, курили и переминались с ноги на ногу. Хорошо, что мы взяли с собой достаточно спирта. Люди повеселели. Теперь они смогут быстро пройти оставшуюся часть пути.
   - Вопросы?
   Все молчали.
   - Тогда вперед.
  
   Тар уверенно вел отряд. Мы прошли через лес, спустились с холма и вышли в долину. Здесь возле оврага среди высоких кустов я решил сделать короткую остановку. Мое распоряжение передали по цепочке. Контрразведчик оставил свой взвод и подошел ко мне.
   - В чем дело? - спросил Тар, - здесь лучше не останавливаться.
   - Я боюсь идти в овраг всем отрядом, - ответил я, - понимаю, что Вы хорошо знаете дорогу, но за последнее время все могло измениться.
   - Вы мне не доверяете?
   Я отрицательно покачал головой.
   - Я назначил Вас своим заместителем значит доверяю. Когда отряд войдет в овраг мы окажемся в западне. Предлагаю следующее - давайте пустим одно отделение поверху.
   Тар задумался. Если Лос со своими людьми в лагере, если он в состоянии войны с дикими племенами вокруг базы могут быть ловушки и засады.
   - Хорошо. Я отправлю своих. За два года они научились прятаться в лесу и на открытой местности.
   Я оказался в трудном положении. Не могу сказать, что я доверял Тару на сто процентов. Один раз меня уже предали на Диком острове. Если он планирует завести нас в ловушку, то бессмысленно отправлять его людей верхом - толку от этого не будет. Но среди моих десантников разведчиков нет. На открытом месте они будут видны, как на ладони.
   Видя мои сомнения Тар сказал, - я пойду первым. Если в овраге ловушка меня сразу убьют.
   Опасно безоглядно доверять человеку, если не видел его два года. Может быть Тар остался верен долгу, может быть он все тот же храбрый вояка, который когда-то в одиночку переплыл бухту полную вражеских катеров, чтобы спасти нас, а может и нет. Возможно его арест - это ловкая инсценировка с целью заманить меня в западню. Я видел, что его что-то гложет, возможно нечистая совесть. Нужно было решаться. В одном лейтенант был прав - задерживаться здесь нельзя.
   Я улыбнулся и снял с плеча карабин.
   - Вместе пойдем.
  
   Одно отделение пошло верхом, а пять человек из взвода лейтенанта Хота я отправил в разведку. Когда они скрылись в овраге мы с Таром начали спускаться следом. Мой покойный друг адмирал Крол говорил, что командир должен быть примером для нижних чинов. "Но не будьте идиотами, не рискуйте напрасно" - поучал нас адмирал: "Без командира подразделение словно курица без головы будет бестолково бегать по двору пока не погибнет." Мы с Таром шли впереди отряда словно нарочно бравируя своей смелостью хотя сейчас мы почти ничем не рисковали. Разведка успеет подать сигнал, если наткнется на дикарей.
   Спускаясь в овраг моринеры замешкались, и я махнул рукой лейтенанту.
   - Хот, - сказал я, - не отставайте.
   - Слушаюсь, - он козырнул и бросился подгонять десантников.
   Это был даже не овраг, а настоящее ущелье. Под ногами бежал быстрый ручей. Высокие берега укрыли нас от любопытных глаз. Здесь было тепло и влажно, по камням перебегали ярко-зеленые ящерицы.
   - Послушайте, Тар, - сказал я, - не обижайтесь. Я перестраховываюсь. Мне здесь не нравится. Слишком хорошее место для засады.
   - Да, - ответил лейтенант, - я понимаю. Ничего.
   К нам подошел доктор. Он словно веером обмахивался листьями папоротника.
   - Жарко здесь, душно.
   - Зато идем скрытно, - буркнул Тар. Было видно, что лейтенант все еще дуется на меня.
   - Удивительное дело, - продолжал доктор, - кажется я даже благодарен Пуи. Если бы не этот поход я бы никогда по-настоящему не увидел Дикий остров. Сидел бы себе в форте и все, а тут и пирамиды, и леса, и овраги.
   Какое-то время мы шли молча. Я с интересом разглядывал растущие по берегам ручья растения: обычный камыш, незнакомую белую мягкую траву, широкие словно зонты лопухи, длинные хвощи доходящие до колена.
   Впереди вспорхнула птица, видимо ее вспугнула наша разведывательная группа.
   Я вскинул руку и отряд остановился. Прошло несколько минут, но не было ни криков, ни стрельбы и мы опять двинулись в путь.
   Вардовская экспедиция не давала мне покоя. Странное дело, когда-то нас высадили на Диком острове с небольшим запасом продуктов и амуниции, и обещали вернуться через год. С ними поступили точно так же. По сути бросили на произвол судьбы прекрасно зная, что почти все отправленные сюда экспедиции погибали или пропадали без вести. Нельзя отрицать тот факт, что хотя наши государства постоянно находятся в состоянии войны и обвиняют друг друга во всех смертных грехах, но в отношении граждан они ведут себя совершенно одинаково.
   - Скажите, Тар, - спросил я, - Вы же общались с вардами. Какие они?
   - Странный вопрос, - ответил лейтенант, - Вы их знаете не хуже меня, многих допрашивали во время войны.
   - Это другое. Там мы были врагами, а здесь Вы союзники.
   Тар задумался и сердито пнул попавшийся на пути камушек, который пролетел около метра, упал в лужу и поднял тучу брызг.
   - Тише, пожалуйста, - сердито сказал я.
   - Извините, задумался,- ответил Тар, - боюсь, что мой ответ Вам не понравится.
   Я молча ждал продолжения.
   - Они совершенно такие, как мы.
  
   Я беспокоился напрасно. Мы без приключений дошли до самого леса. Небольшой открытый участок отряд преодолел минут за десять. Я думал, что нам придется передвигаться ползком, но высокая трава и кусты скрыли десантников от посторонних глаз. Тар не подвел. Он действительно провел нас тайными тропами к заросшему лесом склону. Теперь нужно было разведать обстановку и ждать появления Пуи. Отряд затаился среди дубов и кленов.
   Господа, - сказал я взводным, - прошу проследить за своими людьми. Полная тишина, никому не разговаривать без крайней надобности, не курить, костры не разводить, оружие поставить на предохранители. Один случайный выстрел может нас выдать.
   На людей Тара и Муки я возлагал большие надежды. Они два года прожили на Диком острове, успели изучить лес и повадки дикарей. Думать о том, что кто-то из них мог бы сбежать и предать нас не хотелось. На сегодня с меня хватить подозрений.
   Я подошел к Тару и сказал, - спасибо, Вы нас очень выручили.
   - Не за что, - отмахнулся лейтенант, но видно было, что ему приятно слышать слова благодарности.
   Мы сели на поваленное дерево и сверились с картой.
   - Лагерь о котором Вы говорили за этим холмом? - спросил я.
   - Да, на соседнем холме на вершине.
   - Костром пахнет, - сказал я, - как Вы думаете, на нас может случайно наткнуться какая-нибудь группа?
   Тар задумался и почесал кончик носа.
   - Это запахи из крепости. Мы очень близко. Я почти уверен в том, что люди Лоса не выходят за ворота без крайней необходимости. Поймите, здесь сложилась очень непростая ситуация. Враждебные племена сильны и многочисленны. Не удивлюсь, если лагерь находится в осаде.
   - Понятно, - сказал я, - значит теоретически на нас могут наткнуться и те, и другие. Будем надеяться, что они слишком заняты своими делами.
   Тар пожал плечами. Я хорошо понимал лейтенанта. Всем своим видом он показывал, что не готов нести ответственность за мои решения. Я просил его привести отряд к лагерю, задачу он выполнил, все остальное теперь не его дело.
   - Я хочу посмотреть на лагерь, - сказал я.
   - Я с Вами.
   Мы поднялись по крутому склону, осторожно, чтобы не попасться на глаза наблюдателям прокрались между деревьев и затаились в кустах.
   Я достал из чехла малую подзорную трубу и огляделся. Прямо по курсу была неширокая низина, а сразу за ней возвышался холм, на вершине которого были хорошо видны деревянные укрепления. Понизу шли заграждения из тонких заостренных жердей вкопанных под наклоном так близко друг к другу, что для того, чтобы их преодолеть пришлось бы протискиваться. Дальше поднимался частокол, усиленный сторожевыми башнями. Ворот я не заметил, видимо мы подошли с тыла, и они были, с другой стороны. Прямо перед нами в низине расположился небольшой отряд. Люди сновали между натянутых тентов, ходили стреноженные лошади, горели костры.
   - Верные Лосу дикари, - шепотом сказал Тар,- похоже в крепость их не пустили. Не удивлюсь, если внутри только наши соотечественники и варды.
   Я поспешно убрал трубу. Еще не хватало, чтобы часовой на башне увидел случайный блик.
   Осторожно пятясь задом словно раки, мы отползли в лес.
   - Как много вардов примкнуло к отряду Лоса? - спросил я Тара.
   - Около сорока человек. Людей немного, зато есть патроны, которых у заговорщиков осталось очень мало.
   - Мне казалось, что патроны от вардовской винтовки к карабину Гока не подходят, - сказал я.
   - Подходят, если немного сточить пулю, - безразличным тоном ответил Тар, - Лосу выбирать не приходится.
  
   Мы сидели в лесу уже несколько часов. Я отправил разведчиков, но никаких следов отряда Пуи они не нашли. Любопытство было сильнее чувства опасности поэтому я забирался в кусты и подолгу разглядывал дикарей. Они сначала варили еду, потом завтракали, а сейчас собирались сворачивать лагерь. Аборигены вели себя беззаботно, как дети. Громко перекликались, гремели котелками. Дозорных я не заметил. Или они слишком хорошо прятались или их вообще не было.
   У страха глаза велики. Все время мы придумывали дикарям несуществующие умения. Например, многие считали, что они умеют видеть в темноте, другие говорили, что аборигены легко находят человека по запаху. Сейчас лежа на земле и разглядывая вражеский отряд я решил, что мы можем спокойно прятаться в лесу не ожидая нападения.
   Я оставил наблюдателя и вернулся в лагерь. Пока меня не было десантники натянули несколько тентов, нашли родник и набрали воды в брезентовые ведра. Я напился и решил немного отдохнуть.
   Последний переход окончательно утомил меня. Ступни болели, поэтому я снял сапоги и носки, лег в тени большого дуба и задрал ноги вверх опираясь на ствол. Древесина приятно холодила кожу.
   - Как Вы? - спросил Сол.
   Он сосал незажженную трубку и вытирал платком лоб и шею.
   - Нормально. Устал.
   Доктор кивнул и присел рядом.
   - Как Вы думаете Пуи со своими людьми скоро появится?
   - Не знаю. Надеюсь, что скоро. Хочется поскорее закончить все дела и убраться с этого проклятого острова.
   - Очень хочется курить, - пожаловался Сол.
   Я был с ним полностью согласен.
  
   Бывают моменты, когда время летит, как камень из пращи, а бывает застывает, как смола. Мне удалось немного поспать, но лучше бы я этого не делал потому что проснулся совершенно разбитый. В лесу становилось все жарче. Если на открытом пространстве нас обдувал ветерок, то сейчас воздух, пропитанный испарениями, застаивался и казался густым словно патока. Опасаясь массовых тепловых ударов, доктор заставлял десантников много пить и постоянно гонял их с ведрами к роднику.
   Дикари наконец собрали лагерь и ушли из низины. Сначала меня это беспокоило, но время шло, и ничего не происходило. Часовые сидели на своих местах, движения в лесу не было, только на стене в лагере заговорщиков время от времени появлялись наблюдатели.
   От нечего делать я разобрал и почистил револьвер, который вернулся ко мне при таких странных обстоятельствах. В барабане оставалось четыре патрона. Помнится, я брал в экспедицию целую коробку. Револьвер был маленький и использовать его в бою было глупо и неудобно. Он предназначался для защиты - скорее пугач, чем оружие. Слишком несерьезный калибр. Я совершенно не представлял, как можно было израсходовать почти пятьдесят патронов. Разве только стрелять по мишеням от скуки. Хотя возможно коробка с боеприпасами до сих пор лежит где-нибудь в вещах покойного адмирала Толя.
   Занимаясь привычным делом я думал о семье, о том, что Тэм скоро вырастет и нужно будет позаботиться о его образовании. Когда дети взрослеют одни проблемы сменяются другими. В нашей семье все учились и обязательно после гимназии поступали в университет. Мне, как офицеру и ветерану войны полагалась льгота. Платить за обучение все равно придется, зато дадут приличную скидку. Если не выгонят из армии, как в прошлый раз, то льгота будет больше, если отправят в отставку - меньше. Молодой человек, оторвавшись от семьи на несколько лет быстро взрослеет. Из университета я вернулся совсем другим. Поступая на факультет изящных искусств, я не думал о своей будущей профессии. Меня прельстила низкая плата и легкий вступительный экзамен. Если бы время повернулось вспять и мне опять предложили выбрать факультет я бы придумал что-нибудь получше и подобрал какую-нибудь специальность, где хорошо платят за знания. Может быть пошел бы учиться на доктора или инженера. У Тэма, как и у меня когда-то никаких предпочтений не было. Сейчас он хотел стать военным, как и все мальчишки в его возрасте. Эн пыталась внушить ему мысли о том, что к выбору профессии следует подходить серьезно, но нашего сына больше интересовала игра в войну.
   Мои размышления прервал орудийный выстрел. Я прислушался, пытаясь определить с какой стороны стреляли, но в этот момент в лагере началась ружейная пальба и вопрос отпал сам собой.
   - Всем оставаться на своих местах, - сказал я и бросился вверх по склону, Тар побежал следом.
   Мы затаились в кустах, и я достал подзорную трубу. Теперь было не важно увидят часовые блики или нет. Им сейчас явно было не до нас. На лагерь напали. С нашей стороны пока было тихо, но судя по отчаянной стрельбе защитникам приходилось нелегко.
   - Вот, что, - сказал я, - приведите отряд сюда. Боюсь, что отсидеться в лесу теперь не получится. Надо занимать оборону.
   - Вы хотите вступить в бой?
   - Если дикари попробуют напасть с этой стороны они неизбежно наткнутся на нас. Так лучше уж мы займем оборону на вершине, чем они свалятся нам на голову.
   - Понимаю, - Тар кивнул и поспешил исполнить приказание.
   Отряд залег цепью прячась в кустах и за деревьями.
   - Себя не обнаруживать, - приговаривал я, обходя позиции, - стрелять только по моей команде.
   Доктор и интендант расположились поблизости. Сол лег, достал револьвер, прокрутил барабан и положил ствол на согнутую руку проверяя удобно ли будет стрелять, Моа достал из сумки две гранаты и положил прямо перед собой. Я ручные бомбы не любил поэтому поморщился, но ничего не сказал. Интересно далеко ли он кидает? Еще не хватало подорваться на собственных гранатах.
   Стрельба усилилась. Неожиданно откуда-то сбоку с ужасными криками выскочил отряд всадников. Размахивая саблями и мечами, дикари проскочили у нас перед носом, обогнули крепость и скрылись из вида.
   - Ух ты, - выдохнул доктор.
   Я вытер вспотевший лоб. Слава океану никто из наших не выстрелил.
   Мы лежали в зарослях и ждали. Не могу сказать, что я испытывал жалость к защитникам крепости и рвался оказать им помощь. Это был не наш бой, не наша война. Но при мысли о том, что в двух шагах от нас несколько десятков цивилизованных людей собираются насмерть биться с дикарями мне становилось не по себе. По лицам солдат и офицеров было видно, что они думают так же. Никто не хотел умирать за чужое неправедное дело, но в десанте не привыкли оставлять своих в беде. Еще хорошо, что мы сидели на "галерке" и не видели самой атаки.
   Я обратил внимание на то, что орудие стало стрелять реже, зато участились разрывы бомб и ручных гранат. Неожиданно над крепостью взлетела красная ракета, потом еще одна, и тут началось. Из-за стены с обеих сторон вынеслись два отряда всадников и сшиблись прямо перед нами. В свое время мне довелось путешествовать с группой аборигенов. Тогда они были одеты в простую кожаную одежду без украшений и флагов. Сейчас всадники поражали воображение удивительными нарядами из перьев и разноцветных тканей хотя назвать цвета вызывающе яркими было трудно, преобладали охра, красный и зеленый оттенки. С невероятной злобой враждующие племена истребляли друг друга. Лошади и всадники падали, сраженные копьями и длинными мечами. Среди аборигенов я заметил и стариков, и совсем молодых воинов - почти мальчишек. Перед нами металась дикая схватка, копыта лошадей втаптывали в землю убитых и раненых, страшный крик и лязг поднялся над низиной. Не знаю сколько бойцов было в обоих отрядах. Мне показалось, что около сотни. Все закончилось неожиданно, как и началось. Отряд, который, как мне казалось уже начинал побеждать вдруг развернулся и с невероятной быстротой покинул поле боя. Победители бросились в погоню и скоро исчезли из вида бросив раненых и убитых. На поле стонали люди, кто-то пытался ползти в нашу сторону. Я увидел, что доктор приподнялся на локтях пытаясь разглядеть что-то в низине, перепаханной копытами лошадей и заваленной телами. Я схватил его за рукав и притянул к земле.
   - Не вздумайте, Сол. Даже не думайте об этом.
   Доктор повернул ко мне бледное лицо, глаза его были сосредоточены и темны.
   - Там раненные. Им нужно помочь.
   - Не смейте. Вы выдадите нашу позицию. Если пойдете туда, скоро мы так же будем лежать и просить о помощи.
   Сол вывернулся, чуть не вывихнув мне пальцы, отвернулся и стукнул кулаком по земле.
   То, что произошло дальше навсегда отложилось в моей памяти. В стене открылась потайная дверь и наружу выскочили подростки, вооруженные тонкими стилетами и железными палицами. Они словно саранча накинулись на поверженные тела и стали короткими точными ударами добивать раненых людей и лошадей. Они били всех без разбора и через несколько минут в низине не осталось ничего живого. Так же неожиданно, как и появилась группа убийц втянулась в потайную дверь.
   Я встретился взглядом с Моа. Интендант был бледен, как смерть, из прокушенной губы сочилась кровь. Очень скоро стрельба прекратилась, атака захлебнулась.
   Мой френч промок насквозь от пота, по затылку за воротник текли горячие ручейки.
   - Уходим, - сказал я.
   Люди медленно отползали задом прикованные взглядами к страшной картине. В низине лежали изувеченные тела по меньшей мере пятидесяти человек.
   - Уходим. Быстро, - повторил я.
   Отряд молча спустился вниз по склону. Люди затаились, сжимая в руках оружие готовые в любой момент пустить его в ход.
   Я был потрясен. Только теперь я осознал в полной мере во что может превратиться цивилизованный человек, если решит остаться на Диком острове навсегда. На войне я видел много несправедливости и жестокости, но никогда прежде мне не приходилось сталкиваться с такой кровожадностью. Ужас, который я испытывал перед дикарями трудно было описать. Если подростки почти дети способны на такое, то чего же следует ожидать от взрослых.
   Бой закончился и нам опять предстояло ждать и надеяться на то, что отряд Пуи когда-нибудь подойдет. Все были напряжены до предела. Теперь ни у кого из нас не возникало мысли заснуть или хотя бы снять сапоги.
   Остаток дня и ночь прошли спокойно. На крепость больше не нападали, вестей от Пуи не было.
   - С ними могло что-нибудь случиться по дороге? - спросил интендант, когда все офицеры собрались ужинать. Мы расположились под большим старым дубом. Это место я назначил временным штабом и даже выставил часового. Мы ели консервы и допивали коньяк. Сухой паек заканчивался и, если завтра Пуи не появится я не знал, что мы будем делать дальше.
   - Думаю, что они задержались на речной базе и идти им дальше.
   Никто не хотел обсуждать подробности сегодняшнего дня и ужасную расправу над ранеными свидетелями которой мы стали. Офицеры поели и разбрелись по своим делам.
  
   Утром меня разбудил часовой.
   - Господин супер-лейтенант, - сказал он и потряс меня за плечо, я никак не хотел просыпаться, - вестовые от капитана Пуи.
   Я открыл глаза и сел. Рядом с часовым застыли два моринера.
   - Сейчас, - сказал я, протер глаза и надел фуражку. После ночевки на древесных корнях все тело ломило. Плащ-палатка, которую я, как и все десантники взял с собой вместо бушлата оказалась слишком тонкой и не могла заменить матрас.
   Десантники рассказали, что Пуи привел отряд еще вечером и расположился в заброшенной деревне. Разведка обнаружила нас только под утро. Капитан требовал меня немедленно к себе.
   - Что это за место? - спросил я Тара, когда вестовой показал нам на карте куда идти.
   - Не самое лучшее, - ответил лейтенант, - это поселение, которое Вы видели с пирамиды и приняли за крепость Лоса. Разоренная деревня. Пуи разбил лагерь прямо под носом у дикарей.
   В ставку Пуи я пошел один в сопровождении разведчиков. Незачем было поднимать весь отряд, а двух моряков для охраны было вполне достаточно. Если же нас обнаружит конный разъезд, то и десяти не хватит, чтобы отбиться. Я подумал, что скрытно передвигаться маленькой группой будет проще.
   Для своей крепости адмирал Толь выбрал самый высокий холм. Остальные вокруг были поменьше, на них можно было организовать очаги сопротивления или посадить наблюдателя. Возможно адмирал так и хотел, но у Лоса для этого не хватило людей, поэтому все, кто мог держать оружие укрылись в крепости.
   Пуи расположил свой лагерь совсем рядом. Прячась в высокой траве, двигаясь короткими перебежками от одной заросли кустов до другой мы довольно скоро достигли склона сопки, на которой стояла маленькая давно заброшенная деревня. После того, как началось строительство крепости местных жителей прогнали.
   Я был поражен тем, как Пуи организовал оборону. У меня создалось впечатление, что я нахожусь не на Диком острове, а где-нибудь в полевом лагере в пригороде столицы. По единственной деревенской улице не скрываясь ходили нижние чины, возле дома занятого под штаб на костре варили кофе, рядом дымила полевая кухня, а чуть поодаль развернув короткое дуло в сторону крепости Лоса замерло десантное орудие.
   Капитан уже проснулся и сейчас умывался. Денщик держал брезентовое ведро и лил воду ему на руки.
   Я подошел и поздоровался.
   - А, Бур, - сказал Пуи, - наконец-то. Вы так хорошо спрятались, что Вас днем с огнем не сыщешь.
   Капитан стряхнул воду, взял у денщика полотенце и принялся вытираться. Он был без френча и на белой рубашке расплывались мокрые пятна.
   - Я соблюдал маскировку.
   - Понимаю.
   Пуи вытер лицо, сбросил полотенце на руки денщику и повел меня к дому. В окне мелькнула растрепанная женская голова. Я подумал, что капитан воспользовался своим положением и прихватил с речной базы "трофей". Мне стало противно, но наученный горьким опытом общения со штабными я решил не подавать виду и вежливо осклабился. Внутрь мы заходить не стали и расположились на низкой лавочке перед входом.
   - Рассказывайте, чем занимались все это время.
   Я подробно доложил о захвате форта и своих дальнейших действиях.
   - Молодец, - сказал контрразведчик, - Вы все сделали правильно. Теперь осталось только уничтожить это змеиное гнездо, - он ткнул пальцем в крепость, которая отсюда была видна, как на ладони.
   - Я собираюсь напасть на лагерь. Уже почти все готово, ждем только Вас. Сейчас же приведите сюда своих людей и начнем.
   Я не верил своим ушам. Пуи вел себя так словно оказался на маневрах. Он в открытую расположился в зоне боевых действий игнорируя элементарные правила маскировки.
   - Господин капитан, - сказал я, - Вы слишком рискуете. Ваш отряд у всех на виду. Дикари не предсказуемы, они могут напасть в любую минуту.
   Пуи весело посмотрел на меня и достал папиросу.
   - Кто Вас так напугал, Бур? Мы разгромили речную базу, перебили несколько конных отрядов дикарей. Они ничего из себя не представляют. Пушечное мясо. Если попробуют сунуться все будет кончено за пять минут.
   Я с сомнением покачал головой.
   - Уверяю Вас они очень опасны.
   Пуи хитро прищурился. Наверно ему казалось, что он видит меня насквозь.
   - Не стоит набивать себе цену. Вы отлично справились со своей задачей, я это оценил и в столице Вас ждет достойная награда. А сейчас просто приведите сюда свих людей.
   Капитан прикурил и выпустил струйку дыма.
   - Каков наш план? - спросил я.
   Пуи улыбнулся.
   - Он очень прост. Я собираюсь выстрелом из орудия разнести в щепки этот чертов частокол, а дальше десантники сделают остальное.
   Я не хотел ссориться с капитаном, но легкость, с которой он говорил о предстоящем штурме мне не понравилась. Судя по всему, никакого плана не было. Он собирался идти напролом.
   - Господин капитан, - начал я, - мой отряд расположился на склоне холма в тылу противника. Прямо напротив нашей стоянки в частоколе есть потайной проход. Если позволите, когда Вы начнете атаку мы его подорвем и ворвемся в крепость, с другой стороны.
   - Ерунда,- Пуи отмахнулся от меня, - никакой самодеятельности. Ваша задача выполнена. Приведите сюда свой отряд, а дальше я всем займусь сам.
   - Дикари могут напасть на крепость в любой момент, - не сдавался я, - тогда мы окажемся между двух огней.
   Капитан раздраженно дернул головой.
   - Значит они нам помогут.
   - Дикари не делают различий между нами и людьми Лоса. Им все равно каких чужеземцев убивать, - упорствовал я.
   Капитану надоело со мной препираться. Он встал и жестко сказал, - Хватит. У Вас есть приказ. Выполняйте.
   Я отдал честь и щелкнул каблуками подняв облачко пыли.
   В этот раз сопровождения мне не дали. Пылая от злобы, я вышел из лагеря и зашагал в сторону леса. От противника меня скрывал склон холма, поэтому можно было не прятаться.
   "Чертов сноб", - ругался я про себя, - "Всех нас подведет. Все тут умрем ни за что".
   Я уже довольно далеко отошел от деревни, но даже на таком расстоянии слышал запахи костра и готовящейся пищи. Если они варят кофе и совершенно не думают о том, что демаскируют позицию значит я могу спокойно покурить. Спички куда-то запропастились. Коробок оказался в галифе рядом с маленьким револьвером. Я запустил руку в карман и поднял глаза. Прямо передо мной стоял абориген. Он был одет в кожаные штаны и куртку, а в руках сжимал длинный обоюдоострый меч. Наши взгляды встретились. Мгновение мы стояли неподвижно, потом его лицо перекосилось от ненависти, и он замахнулся на меня.
   Я выстрелил прямо через штанину почти не целясь. Пуля попала дикарю в глаз, и он без звука рухнул на землю. Я тут же упал в траву и перекатился, чтобы уйти с линии огня. Там, где прошла пуля ткань начала тлеть, поэтому мне пришлось несколько раз хлопнуть по ней ладонью. Выстрел из моего 'игрушечного' револьвера получился совсем негромкий. Не знаю услышали ли его в деревне, но очень на это надеялся.
   Неожиданно из лагеря Пуи раздались испуганные крики и беспорядочная стрельба, громыхнула бомбарда. Первой моей мыслью было броситься капитану на помощь, но я сдержался. Там целое подразделение, если они не отобьются мое присутствие ничего не изменит. В лесу почти пятьдесят человек ждут моего возвращения. Если и сможет кто-нибудь помочь заносчивому контрразведчику, то только мой отряд. Я выглянул из травы и никого не заметил. Возможно разведчик был один. Конечно, если дикари где-то спрятались мне конец, но нужно было рискнуть. Я еще раз огляделся и бросился прочь.
  
   Выстрелы переполошили мой отряд и к тому моменту, когда я, запыхавшись и совсем выбившись из сил, вбежал в лес все уже были на ногах. Тар распорядился занять круговую оборону. Времени на объяснения не было поэтому я приказал собираться и выступать, благоразумно решив рассказать офицерам обо всем по дороге. Больше прятаться не имело смысла. Мы бежали в открытую, чтобы успеть на помощь. Я торопил десантников изо всех сил.
   Когда отряд ворвался в деревню все было кончено. Уходя дикари перебили всех раненых. Тела лежали вперемешку. Здесь были и аборигены, и десантники Пуи. Самого капитана я нашел в доме. Видимо он отстреливался из окна до последнего, вокруг тела лежали желтые стрелянные гильзы. Его проткнули мечом, а потом добили ножом. Контрразведчик так и не успел надеть френч, белая рубашка была вся в крови. Рядом на полу лежала совершенно обнаженная дикарка. Ей перерезали горло. Я уже успел отвыкнуть от сцен войны. Раньше мне и не такое приходилось видеть в освобожденных городах. Некоторые картины до сих пор стояли перед глазами, но сейчас меня замутило, и я поспешил на воздух.
   Подошел Тар.
   - Все убиты. Оружие и припасы не тронули.
   - Найдите Рока. Он должен быть где-то здесь.
   Тар кивнул.
   Действительно дикари ничего не тронули. Не знаю возможно по их вере все наши припасы считались нечистыми, но нам это было на руку. В лагере обнаружили две бомбарды, множество патронов и оружия. Я не мог заставить себя ходить среди мертвых тел поэтому присел на лавку, на которой меньше часа назад разговаривал с Пуи и закурил. Сейчас думать о маскировке уже не имело смысла, сбоку чадил один из подожженных домов и дым моей сигары вряд ли учуют аборигены. Десантники из отряда Хота выглядели подавленными. Их призвали сразу после войны и видеть подобные картины им еще не приходилось. Отряд Пуи сопротивлялся отчаянно. Здесь на холме они убили много дикарей. На одного мертвого десантника приходилось по три или четыре аборигена. Но я не торопился записывать капитана в герои. Сколько бы они не убили, но вокруг крепости Лоса дикарей осталось еще больше. Своим легкомыслием и гордыней Пуи сделал невозможным проведение операции. Теперь сил для штурма крепости и уничтожения заговорщиков у меня точно не хватит.
   Нужно было уходить. Я приказал взять с собой бомбарды, немного провизии и боеприпасов.
   Тар так и не нашел капитана Рока. Может быть его взяли в плен, а может быть он не пошел с Пуи и остался на "Великолепном".
  
   Отряд вернулся на старое место. За сутки, проведенные на склоне мы привыкли считать этот лес собственным домом. Гибель основной группы тяжело подействовала на всех. Вернувшись в лагерь люди без сил валились прямо на землю и угрюмо молчали. Я распорядился выдать нижним чинам спирта.
   Офицеры собрались под большим дубом и открыли последнюю бутылку коньяка. Есть никто не хотел, хотя теперь продуктов у нас было в избытке.
   - Вот что, господа, - сказал я, - выполнение поставленной задачи считаю невозможным. Для штурма крепости у нас не хватит сил, но уходить считаю преждевременным. Мы останемся здесь до завтрашнего утра. Вопросы, предложения?
   Тар кашлянул, прочищая горло и сказал, - я боюсь, что теперь наше расположение не трудно обнаружить. Мы не скрываясь бежали к деревне, наследили. Любой разведчик сможет нас найти.
   Я кивнул.
   - Что Вы предлагаете?
   - Отойти к оврагу и расположиться там, а здесь оставить небольшой заслон и наблюдателей.
   - Не согласен, - сказал Хот, - если в крепости что-нибудь начнется мы не успеем ничего предпринять.
   - А что Вы собираетесь предпринимать? - ехидно спросил Тар.
   Хот вскинулся.
   - Если мы не уходим к кораблю значит у господина супер-лейтенанта есть план, значит мы еще в состоянии хотя бы частично выполнить приказ.
   Я с интересом переводил взгляд с одного на другого. Тар безусловно был прав, с другой стороны я почему-то не хотел покидать насиженное место словно ждал чего-то.
   - Позвольте полюбопытствовать, как можно выполнить приказ частично?
   Хот покраснел.
   - Уничтожить главарей заговорщиков.
   - Фу-у, - выдохнул Тар и потянулся за папиросой, но вспомнил, что курить нельзя и опустил руку, - по-Вашему мы должны забраться в крепость под видом дикарей, перебить охрану и захватить штаб?
   - Было бы неплохо, - резко ответил Хот.
   - Все, господа, - прервал я глупую перепалку, - мы остаемся на месте. Никаких опытов с переодеваниями в дикарей, никакой самодеятельности. Усилить посты и ждать.
   Офицеры разошлись, и мы остались вдвоем с доктором.
   - Говорите, Сол, не томите, я же вижу, что Вы хотите мне что-то сказать.
   Доктор подсел поближе.
   - Во-первых я хочу поблагодарить Вас за то, что вчера не дали мне помочь раненым дикарям.
   Я с удивлением посмотрел на него.
   - Если бы я спустился к раненым думаю сейчас меня бы уже не было в живых, - пояснил доктор, - а во-вторых я согласен с лейтенантом Таром. Надо отсюда уходить. И дело совсем не в том, что нас могут обнаружить. Хотя и это тоже.
   - Тогда в чем? - раздраженно спросил я. Мне не понравилось, что на общем собрании Сол предпочел отмолчаться, а сейчас приватно пытался давать мне советы.
   - Вся низина завалена мертвецами. По такой жаре они начнут смердеть. И уверяю Вас это произойдет очень скоро.
   Об этом я не подумал. Сол совершенно прав. Но что-то останавливало меня, что-то не давало сдвинуться с места.
   - Вас что-то удерживает здесь? - участливо спросил доктор, - какое-то предчувствие?
   Я вздрогнул. Признаться, не ждал от него такой проницательности.
   - Да.
   Сол снял фуражку и вытер лоб.
   - Тогда понятно. Я привык верить Вашим предчувствиям. Надеюсь они и в этот раз Вас не подведут.
   Конечно Тар был прав - мы оставили слишком много следов, но я рассчитывал на то, что дикарям сейчас не до нас. Они следили за Пуи от самой реки и напали в тот момент, когда он меньше всего этого ждал. Скорее всего они были уверены в том, что с отрядом чужаков покончено. Аборигены обыскали окрестности и добили раненых. Правда оставался застреленный мной разведчик, но во всех армиях таких покойников списывали на случайные потери. Наверно дикари нашли тело и рядом мои следы, но решили не преследовать беглеца. Все равно одиночка здесь не выживет. В любом случае мы с Таром перестраховались и устроили несколько засад.
   Около десяти часов утра дикари в очередной раз попытались атаковать лагерь Лоса. Опять гремела пушка и раздавалась ожесточенная ружейная пальба, но в этот раз не было диких всадников и с нашей стороны никто не наступал. Видимо аборигены пытались выбить ворота и атаковали в лоб.
   Мы с Таром лежали в кустах и по очереди разглядывали крепость в подзорную трубу.
   - Интересно сколько у них снарядов? - спросил лейтенант.
   - Мне кажется сегодня пушка стреляет реже, - ответил я.
   - Если они будут атаковать непрерывно нам не понадобиться никакая операция. Дикари все сделают за нас.
   Я не ответил.
   - Послушайте, Бур, - спросил Тар, - я же видел, что Вы со мной согласны. Почему Вы отказались уходить?
   Я на мгновение задумался, решая стоит ли говорить лейтенанту всю правду.
   - У меня предчувствие, что нужно оставаться здесь. Что-то должно произойти. В принципе, я согласен с Вами. Дайте мне один день, потом мы уйдем.
   Тар недоверчиво покачал головой.
   - В этом причина? Все дело в каких-то предчувствиях?
   Стрельба усилилась. Со стороны лагеря доносились отчаянные крики и разрывы ручных гранат. Я снял фуражку и пригладил мокрые волосы.
   - Пуи наградят посмертно, Рока возможно тоже, а на меня свалят все неудачи. Уверен, что по дороге домой лейтенант Хот настрочит длинный донос, в котором в красках распишет мое бездействие. Мне нужно хоть какое-то оправдание, хотя бы намек на то, что я попытался выполнить приказ.
   Тар хмыкнул и ничего не сказал. Мы лежали в зарослях, а над нами свистели какие-то невиданные птицы, которых совершенно не волновал шум близкого боя. Сол был прав тела уже попахивали, но на наше счастье ветер сегодня был в другую сторону.
   - Никто ничего не узнает, - наконец сказал Тар, - операция закончена. Речная база уничтожена. Мы разбили несколько отрядов дикарей и вернулись на корабль. Лоса среди погибших не нашли, но это ничего не значит. Никто ничего не докажет.
   Я уже думал об этом. Охота на заговорщиков ушедших вглубь острова с самого начала была глупостью. Мы свое дело сделали. Уничтожили военные лагеря и почти всех предателей. Мас это подтвердит.
   - На допросе в контрразведке обязательно кто-нибудь проболтается, - сказал я, - а Хот точно напишет донос.
   Тар щелкнул затвором винтовки и прищурился.
   - С ним может что-нибудь случиться на обратном пути. Нижним чинам никто не поверит, а офицеры Вас поддержат.
   Я вздрогнул. Не скрою такая мысль приходила мне в голову. Нет человека - нет доноса. В государстве, где каждый следил за каждым ни в чем нельзя быть уверенным. Хот хороший офицер, но он пришел вместе с Пуи. Его натаскивали в контрразведке. Я хорошо помнил, как ругался Бад измученный бесконечными допросами, помнил бессонные ночи на гауптвахте, где я оказывался практически после каждой операции. Если бы Хот погиб на обратном пути, потерялся, сгинул в лесах я мог бы без опаски рассказать в адмиралтействе любую сказку.
   Я вытащил флягу и сделал несколько глотков. Вода была теплой и отдавала железом.
   - Я никогда не пойду на это. И прошу Вас подобных предложений мне больше не делать.
   Тар осклабился.
   - А я Вам ничего не предлагал.
  
   К полудню небо заволокло черными тучами и пошел дождь, в лесу потемнело. К моему удивлению атака на форт продолжалась. Судя по перерывам в стрельбе, дикари нападали волнами, откатывались, перегруппировывались и опять бросались на стены. Страшно было подумать сколько человек уже погибло на этой войне. Вооруженные только холодным оружием люди шли практически на верную смерть. Откуда такая ненависть, такая невероятная злоба? Казалось, что аборигены хотят уничтожить всех чужеземцев. Думая об этом я невольно чувствовал родство с теми, кто сейчас защищал крепость. Чтобы они не сделали, какие бы ужасы не говорили о них Тар и Муки, но сейчас сами того, не желая эти люди защищали последний оплот цивилизации. Я жалел этих обреченных смельчаков, обманутых глупыми командирами. Дикий остров не нуждался в чужестранцах. Местным племенам не нужны были достижения нашего мира: огнестрельное оружие, одежда, консервированные продукты. У них была своя жизнь возможно более тяжелая, зато простая и понятная.
   Когда-то они благосклонно приняли экспедицию, познакомились с офицерами, наладили торговлю. Говорят, дикари даже предлагали адмиралу Толю женщин. Аборигены хотели породниться с незваными гостями. Но военные не могли принести с собой ничего хорошего. Возможно, если бы первыми на берег сошли священники и ученные все пошло бы по-другому, но об этом никто не подумал. Мое государство привыкло решать все вопросы при помощи оружия. Если хочешь что-нибудь сделать отправь военных - они разберутся.
   Экспедиция Толя нарушила хрупкое равновесие сил на Диком острове. Они не только привезли с собой невиданное мощное оружие, которое усилило одни племена и ослабило другие, но и нового "бога", который движимый алчностью и жаждой власти сумел перессорить давних союзников и восстановить их против любого цивилизованного человека, который когда-нибудь сойдет на этот берег.
   Я почти все время находился в секрете разглядывая крепость из-под нависших кустов. От дождя я укрывался плащ-палаткой, но очень скоро она промокла насквозь. Тар спустился вниз и больше не показывался. Он считал наше бездействие глупым и опасным, и откровенно высказал мне свое мнение. Первый раз за время нашего знакомства мне пришлось его грубо осадить. Я видел, что остальные офицеры с ним согласны. Им хотелось поскорее вернуться на корабль. С каждым часом, проведенным под дождем моя уверенность таяла, как дым. Наше присутствие здесь действительно ничего не решало. При таком ожесточенном штурме Лосу долго не протянуть. Возможно это случиться не сегодня и не завтра, но очевидно, что его отряду конец.
   Ровно в пятнадцать часов я сдался, спустился вниз по склону и объявил о том, что операция закончена и мы возвращаемся. Отряд сразу снялся с места. Уйти старым путем мы не могли. От дождя ручей превратился в реку и теперь в каньоне несся настоящий бурный поток.
   - Пойдем через лес, - сказал я Тару.
   Мы шли очень быстро, стараясь убраться как можно дальше от проклятой крепости. Я думал о том, что возвращение на Дикий остров получилось неудачным. Можно считать, что мы выполнили задание, но вместо высоких званий и наград половина экспедиции получила смертельные ранения. Мы бросили тела без погребения на потеху стервятникам. Никогда еще в моей военной карьере не было ничего подобного.
   Мы шли с трудом оскальзываясь в мокрой траве. Лес пропитался водой, она падала сверху, хлюпала под ногами, затекала за воротник и в рукава.
   - Трудно идти, - пожаловался Сол, - может быть устроим привал возле пирамид? Там можно будет обсушиться.
   Мы обсудили такой вариант прямо на ходу. Никто не стал возражать.
   Отряд расположился в главном храме. Удивительно, но оказалось, что внутри есть вентиляция и неплохая вытяжка. После того, как удалось разжечь костер дым сразу начал подниматься куда-то вверх и воздух в залах очистился. В первый раз за последние несколько дней мы поели горячего. Все промокли до нитки и обжигающий суп с порцией спирта пришелся, как нельзя кстати. Дождь лил, как из ведра и казалось прекращаться не собирался.
   - Не хочется идти по такой погоде, - сказал Сол. Он с наслаждением курил трубку, протянув к огню ноги в мокрых носках.
   Старый храм наполнился запахами еды, пота, портянок и мокрой одежды. Наверно древние боги были очень недовольны, но деваться им было некуда.
   Я подошел к выходу. Тар курил в проеме двери глядя на сплошную пелену дождя. Если площадку перед храмом еще можно было разглядеть, то деревья совершенно терялись в водяном сумраке.
   Я прикурил и облокотился о влажную стену.
   - Как Вы думаете это надолго?
   - Скорее всего до утра.
   - Останемся здесь?
   Несколько часов назад я вспылил, но это ничего не значило. Я не собирался извиняться или искать расположения лейтенанта. Служба есть служба и ответственность за этих людей целиком лежит на мне. Это мое бремя значит я должен поступать согласно своим представлениям о том, что для них плохо или хорошо.
   Тар докурил папиросу и выбросил окурок на улицу.
   - Я бы остался. Праздник урожая через два месяца, а без особой надобности аборигены в храм не заходят. Мы в безопасности. Разведчики нас не найдут, дождь уже смыл все следы.
   - Хорошо, - сказал я, - значит остаемся пока дождь не кончится. Всем отдыхать.
   Я расположился в главном зале в углу. Где-то здесь в песке лежал талисман, который перед смертью спрятал брат капитана Лоса. Шесть лет назад на Дикий остров высадились два саперных лейтенанта. Один пошел против адмирала Толя, оказался в полном одиночестве и застрелился в форте от тоски и безысходности. Когда-то я нашел тело этого человека, его записку и тайник. Как он выглядел при жизни, о чем мечтал и как решился на такой поступок я не знал. Второй стал капитаном и сейчас командует заговорщиками. Мы встречались. Я передал ему записку покойного брата, но он не придал ей никакого значения. Казалось, что судьба родного человека его совершенно не волновала.
   Талисман все еще здесь. Можно запустить пальцы поглубже в песок и найти его. Только зачем? Пусть мертвецы хранят свои тайны. Возможно, когда-то самоубийца получил его от матери на удачу. Талисман ему не помог.
   Я не заметил, как задремал. Когда я проснулся в храме было тихо и тепло, костер почти догорел, в темноте тяжело дышали люди, от спертого воздуха кружилась голова.
   Я встал и прошел к выходу.
   Возле дверного проема на сложенной плащ-палатке сидел Моа. Он посмотрел на меня и невесело улыбнулся.
   - С Вами все нормально? - спросил я.
   - Да, все хорошо. Просто там очень душно и пахнет, как в казарме.
   Я опустился на песок, после беготни последних дней сильно болели ноги.
   - Вы бы поспали.
   - Уже поспал, не хочу больше.
   Мы немного помолчали. Мои сигары промокли и пачку я выбросил, но в ранце лежал небольшой запас.
   - Хотите? - я протянул интенданту сигару.
   - Нет, - он отрицательно помотал головой.
   Я закурил. Дождь лил все так же.
   - Странно. Я ведь никогда не думал, что окажусь в таком месте, - печально сказал Моа, - надеялся, что просижу всю жизнь в столице где-нибудь на складе. И вот, что из этого получилось.
   - Зато Вы побывали на Диком острове. Немногие могут этим похвастать.
   - Побывал, - согласился интендант, - но лучше бы я не видел всего этого. Знаете, до сих пор стоят перед глазами раненные дикари и эти малолетние убийцы. Наверно Вы привыкли к виду крови, а я в сущности совершенно штатский человек хотя и закончил академию.
   Я выглянул наружу, но разглядеть что-либо сквозь пелену дождя было невозможно.
   - Я тоже штатский.
   Моа удивился.
   - Я думал, что Вы кадровый военный.
   - Я окончил факультет изящных искусств и до войны работал кладовщиком.
   - Как же так?
   Я пожал плечами.
   - Война все смешала. Я бы тоже сейчас с большим удовольствием оказался на родном острове в конторе с чашкой кофе в руках.
   - Я думал, что всех, кого призвали на войну уже давно уволили в запас, - растерянно сказал Моа.
   - Выходит не всех.
  
   Под утро дождь начал стихать. В глубине храма было очень душно, от тяжелых запахов болела голова поэтому я перебрался поближе к выходу. Чтобы немного прийти в себя я высунул голову наружу под дождь. При моем появлении часовой, который до этого момента мирно подремывал проснулся и сейчас с усердием пялился в утренний сумрак. Людей ничего не учит - ни смерть товарищей, ни окрики начальства. Мы находимся на чужой земле, среди враждебных племен, но часовые всегда засыпают. Если хочешь остаться в живых нужно всегда проверять посты самому. Я запомнил моринера, он был из людей Пуи. Когда вернемся на корабль отправится на камбуз чистить рыбу. Из всей морины, которую привел с собой контрразведчик остался всего один взвод. Пуи погиб, супер-лейтенант тоже. Тело Доса нашли рядом с деревней. Он пытался убежать, но его догнали и убили копьем в спину.
   Я достал карту и посмотрел маршрут. Отсюда до берега полдня пути. Если не объявлять частые привалы дойдем быстро. Часовой опять начал клевать носом, и я отправил его разводить костер. Чашка горячего кофе мне бы сейчас совсем не помешала, а подежурить я и сам могу.
   Ко мне подошел лейтенант Хот.
   - Доброе утро.
   - Доброе утро.
   - Кажется погода налаживается? - сказал лейтенант, надевая фуражку и выглядывая наружу.
   Я молча кивнул.
   Хот немного потоптался у входа собираясь с духом и выскочил на улицу. Его не было минут пять. Дождь постепенно стихал, я уже мог разглядеть деревья на той стороне площадки. Часовой возился с костром, видимо огонь никак не хотел разгораться. Я щелкнул крышкой часов и проверил время. Было около пяти утра. Даже если дождь не закончится через час нужно будет поднимать людей. Я увидел Хота. Темная фигура отделилась от группы деревьев и заспешила в нашу сторону. Наверно он опять промок до нитки. Лейтенант бежал со всех ног. Перед входом он попытался затормозить, но поскользнулся на мокром песке и въехал в дверь словно на лыжах.
   - Люди там, - быстро сказал он, хватаясь руками за стену, - много.
   Я не стал ничего спрашивать и кинулся внутрь, специально наступая на спящих, задевая людей носками сапог и выговаривая свистящим шепотом, - подъем, тревога, тревога.
   Во влажной духоте моринеры садились, очумело вертя головами и выпучивая глаза. Многие сразу не смогли вспомнить, где находятся. И все-таки мне удалось довольно быстро привести людей в чувство. Через несколько минут все уже были на ногах. Я добрался до своих вещей, схватил карабин и ранец. Вчера уставшие и промокшие мы набились, как сельди в банку в пирамиду и оказались в ловушке. Снаружи враги и теперь мы ничего не могли с этим поделать.
   - Где Вы их видели? - расспрашивал я Хота.
   Лейтенант таращил на меня испуганные глаза и мямлил, - там они были, рядом с деревьями, появились словно неоткуда и мимо прошли.
   - Их много?
   - Много.
   Тар и Моа подошли поближе и прислушивались к нашему разговору.
   - Пять, десять или сотня?
   - Несколько десятков.
   - Чем вооружены?
   - Не знаю, - лейтенант дрожал хотя в пирамиде было тепло. За несколько минут, что он провел на улице плащ-палатка успела промокнуть насквозь.
   Я повернулся к Тару.
   - Или нас выследили, - быстро сказал контрразведчик, - или это случайный отряд.
   Я опять посмотрел на Хота.
   - Куда они пошли?
   - Туда, - лейтенант махнул рукой.
   - Это ничего не значит, - сказал Тар, - могут рассредоточиться и ждать, когда мы выйдем.
   - Муки пропал, - неожиданно сказал Сол.
   Я огляделся, лейтенанта нигде не было. За последние полчаса никто из пирамиды не выходил, если он отходил по нужде уже должен был вернулся.
   - Кто-нибудь его видел?
   - И еще трое из нашего взвода пропали, - сказал пожилой егерь.
   - Приплыли, - буркнул Тар.
   Сол промолчал и с надеждой посмотрел на меня. Вокруг столпились десантники. Они ждали моего приказа, а я ни на что не мог решиться. Сердце бешено стучало в груди, ноги отнялись, а перед глазами стояла деревня, заваленная трупами моряков и дикарей. Страха не было, был настоящий ужас и предчувствие скорого конца.
   - Бур? - взволнованно окликнул меня Сол.
   Я сглотнул и затравленно огляделся. Меня окружали перепуганные десантники. Кто-то в заднем ряду сказал, - ой мамочки.
   Именно этот почти детский возглас заставил меня очнуться. На смену страху пришла злость. В одно мгновение я возненавидел себя за глупость и трусость, часовых за лень и невнимательность, своих офицеров за беспомощность и безынициативность.
   - Что рты пораскрывали, - прошипел я, - второй взвод на выход, выбегаете и ложитесь на землю, третий взвод идет следом, первый прикрывает.
   Я вскинул карабин, развернулся к выходу и прицелился в серую мглу.
   - Пошли-и-и!
   Проход был узкий поэтому люди по двое выскакивали под дождь, пробегали несколько метров и падали в лужи.
   Пропустив последнего десантника из взвода Тара, я бросился следом, но побежал не вперед, как все, а налево к лестнице. Оскальзываясь на мокрых камнях, я вскарабкался наверх на уровень второго этажа и огляделся. С того момента, как лейтенант Хот вернулся в пирамиду прошло не больше десяти минут. Сначала я ничего не увидел, но потом далеко впереди сквозь пелену дождя проступили темные силуэты, и я понял, что это группа людей спускается с холма. Я быстро достал подзорную трубу и поймал неясные тени.
   Отряд шел очень быстро, и когда мне наконец удалось навести резкость он уже почти скрылся за деревьями. Мои ноги подкосились, и я сел на мокрую ступеньку. На моряках только что скрывшихся в лесу были вардовские ранцы с желтым кожаным верхом и синие гвардейские шапки с помпонами.
  
   Как оказалось, нас никто не собирался атаковать. Группа прошла мимо и отправилась дальше по своим делам. Я быстро спустился по лестнице и пошел искать Тара.
   - Отбой, - бросил я на ходу, - всем построиться.
   Люди поднимались с мокрой земли. Выбегая из храма многие падали прямо в лужи и с них теперь ручейками стекала вода. Лица у десантников были удивленные. Минуту назад они собирались умирать, а сейчас командир говорил, что все позади.
   Тар с винтовкой пристроился за деревом и сейчас с интересом смотрел на меня. Подниматься с земли он не торопился.
   - Ложная тревога, - сказал я.
   Лейтенант встал и отряхнул мокрые колени.
   - Хоту со страху померещилось?
   - Вы не знаете, - спросил я, - все варды присоединились к капитану Лосу или часть экспедиции все еще бродит по здешним лесам сама по себе?
   Контрразведчик удивленно уставился на меня.
   - На сколько я знаю они все ушли из речной крепости вместе с Лосом.
   - Только что мимо нас прошли несколько десятков вардовских гвардейцев. Не знаю куда они направляются, но совершенно очевидно, что у них есть какие-то очень важные дела.
   Тар почесал затылок.
   - Интересно, как они здесь оказались?
   Я оглянулся на пирамиду. Десантники из первого взвода медленно выходили из храма боязливо оглядываясь. Многим не верилось, что сегодня утром обошлось без стрельбы.
   - Думаю, что ночью они сбежали из крепости через потайную дверь, - ответил я, - возможно Лос идет с ними.
   Тар закинул винтовку за спину. Он подобрал ее в разоренном лагере Пуи и с тех пор не выпускал из рук.
   - Этот человек способен бросить союзников на произвол судьбы и сбежать, - задумчиво пробормотал лейтенант, - тем более, что варды обещали взять его с собой, когда вернется корабль.
   - Куда они пойдут? - спросил я.
   - Аборигены редко бывают на побережье и крупных поселений там нет. Скорее всего Лос поведет их к океану.
   Я тоже так подумал. На побережье остались брошенные деревни аборигенов. Некоторые дома до сих пор неплохо сохранились. Лучшего места, чтобы отсидеться вардам не найти.
   - Давайте догоним их и всех перебьем, - предложил лейтенант, - давно мечтаю прострелить Лосу башку.
   В голосе лейтенанта сквозила откровенная злоба. Сейчас у всех нервы на пределе - сказывалось напряжение последних дней и усталость, но такая реакция показалась мне чрезмерной. Возможно я знаю не все и у Тара есть особые причины для ненависти.
   - У Вас с ним личные счеты? - спросил я.
   Тар ухмыльнулся.
   - А у Вас нет? Вы забыли о смерти Коса и Гата? Забыли о том, как Вас отравили и держали взаперти?
   За последнее время мы потеряли много новых товарищей, но в первую очередь всегда вспоминали старых друзей погибших во время предыдущей экспедиции. Я понимал почему лейтенант заговорил о них. Адмирала Толя больше нет, но Лос в полной мере несет ответственность за их гибель.
   - Не забыл, - ответил я, - но к сожалению смерть капитана не вернет наших друзей.
   - Неужели Вам не хочется отомстить?
   Я задумался.
   - Бад застрелился, Жен мертв, Мас ранен и арестован. Моя месть свершилась. Но честное слово я бы многое отдал, чтобы никогда не приближаться к Дикому острову, чтобы все офицеры нашей морины сейчас были живы и здоровы.
   Тар покачал головой.
   - Я Вас не узнаю, господин супер-лейтенант. Вы стали жалеть своих врагов.
   Я не хотел спорить с Таром. Вряд ли сейчас он сумеет меня понять.
   - Я вернулся на Дикий остров не ради мщения, - просто сказал я.
   Небо начинало светлеть, но дождь не прекращался. Вода заливала все вокруг словно хотела смыть в океан разрушенный речной лагерь, мертвых десантников Пуи и наши следы.
   - Я вернулся сюда не убивать людей, а спасать.
   Тар посмотрел на меня так словно увидел впервые, но ничего не сказал.
  
   Десантники столпились на площадке перед храмом. Одни закуривали, пряча самокрутки в рукав, другие проверяли ранцы и оружие. Все понимали, что отдых закончился и впереди будет трудный переход. Несмотря на пережитый страх, на общую усталость и мокрую одежду люди радовались. Пока все живы, берег близко, а с остальным командиры как-нибудь разберутся.
   - Господа, - сказал я, когда подошли остальные офицеры, - часть заговорщиков сбежала из крепости. Сейчас они предположительно двигаются в сторону океана. Наша задача догнать их и уничтожить.
   Офицеры угрюмо молчали и смотрели на меня. Почти все кутались в плащ-палатки, только Хот остался во френче. Во время своей прогулки он так вымок, что теперь ему было все равно.
   - А кого же я видел? - удивленно спросил он.
   - Их и видели, - ответил я, - времени нет. Уходим прямо сейчас.
   - Мы не будем ждать Муки? - спросил доктор, убирая револьвер в кобуру.
   - Или он сбежал, или предал нас, - ответил я, - в любом случае отсюда надо уходить и чем быстрее, тем лучше.
   Вещей у нас было немного, поэтому долго собираться не пришлось. Отряд вышел через пять минут. Меня тревожило исчезновение Муки и егерей. Просто так ночью люди не пропадают. Если лейтенант решил купить расположение дикарей выдав нас врагу, то над группой нависла серьезная опасность.
   Было очень влажно и тепло. Вода падала с неба, с деревьев, с остро пахнущих незнакомых цветов, выливалась из приоткрытых бутонов. Крупные капли стучали по листьям лопухов и казалось, что под землей грохочут маленькие барабаны. На мокрую одежду уже никто не обращал внимания. Я стер правую ногу в кровь и отчаянно хромал, утешая себя тем, что мы с вардами движемся в одном направлении. Надеюсь гоняться за ними по лесу не придется. Следы были хорошо видны на раскисшей земле. Наши враги очень торопились и даже не думали скрываться.
   Отряд спустился с холма и двинулся вдоль леса. Офицеры шли молча, тревожно оглядываясь по сторонам. Никто ничего мне не говорил, но я видел по глазам, что они не хотят воевать. Если бы я предложил закончить преследование и отправиться прямо на берег никто бы не стал возражать. Но потом пройдет время и за стаканом горячего вина в кают-компании начнутся разговоры о том, что мы были в двух шагах от заговорщиков и могли выполнить задание. Они забудут о своей сегодняшней усталости и страхах, и начнут сожалеть о минутной слабости. Им станет стыдно. И тогда они поспешат оправдать себя и найдут виноватого. Думаю, не стоит объяснять, кто это будет. Я больше не хотел становиться 'селедкой отпущения'. Хватит с меня офицеров 'Великолепного', которые считают, что я виноват в провале прошлой экспедиции.
   Мы успели отдохнуть и поесть, тогда как заговорщики провели последнюю ночь без сна. Очень скоро они устанут, объявят привал и тогда мы их догоним. Я не хотел думать о том, что будет потом.
   - Нам пора уходить с открытого места, - сказал Тар.
   - Вы предлагаете пойти через лес? Боюсь, что это нас задержит, - проворчал я, - к тому же мы потеряем вражеские следы.
   - Если предположить, что они идут к реке, то сейчас после дождей перейти ее можно только в одном месте - вброд. Им придется остановиться и наладить переправу.
   - Зачем? - не понял я.
   - Вспомните во что превратился ручей в овраге. С рекой тоже самое. Придется организовать переправу иначе людей может смыть потоком.
   Об этом я не подумал. Я с благодарностью взглянул на лейтенанта. Если бы не он нам бы пришлось намного труднее.
   - Командуйте, - сказал я.
  
   Мы наткнулись на заговорщиков возле реки. По берегу сновали вардовские гвардейцы и моряки из отряда капитана Лоса. Я насчитал не больше тридцати человек. Несколько саперов уже переправились на другой берег и теперь протягивали веревки. Тар был прав. Река разлилась и превратилась в бурный поток. Она действительно могла унести всякого, кто рискнул бы ступить в воду. Как несколько человек сумели через нее перебраться оставалось загадкой.
   Заговорщики были видны, как на ладони. Дождь кончился, но небо все еще было затянуто тучами. Я мог отдать команду и через несколько минут все было бы кончено. Десантниками уже овладел настоящий охотничий азарт. Дичь загнана, осталось только нажать на курок. Позиция отличная, практически никакого риска. Один залп, несколько контрольных выстрелов и задание будет выполнено. Я представил, как подхожу к телу Лоса и стреляю ему в голову, чтобы убедиться наверняка. Меня передернуло. В чем различие между юными убийцами, добивавшими на наших глазах раненых всадников и моим отрядом? Я видел ужас рядовых и офицеров при виде кровавой резни, свидетелями которой мы стали, но сейчас каждый из моих людей готов был сделать тоже самое.
   Тем временем саперы закрепили еще одну веревку и перебросили конец на нашу сторону.
   Ко мне подполз Тар.
   - Не думаю, что нужно торопиться. Пусть сначала наладят переправу. Нам она еще понадобится.
   Он думал, что я специально выжидаю, предоставляя нашим врагам возможность сделать за нас сложную работу. Лейтенант прилег рядом, поерзал устраиваясь, прицелился, повел стволом справа налево и опустил винтовку.
   Почти двое суток я провел возле укрепленного лагеря и наблюдал за чужой войной. Я ничего не понимал. Неужели власть, которую получил сначала Толь, а потом Лос стоила всех этих смертей и лишений. Я вспомнил лицо адмирала, его необъятный желтый балахон, в котором он когда-то пришел ко мне в темницу. Во имя чего столько крови, лжи и предательства?
   Адмирал мертв, а короткое правление и безграничная власть капитана Лоса заканчивались здесь на берегу мутной реки. Я видел людей, которые словно муравьи еще занимались своими делами не зная, что мальчишка уже занес ногу и собирается опустить на бестолковых подбитый гвоздями башмак. На что они надеялись? Затеряться на побережье, ночевать в развалинах, месяцами скитаться по лесам, уходя от встречи со случайными отрядами дикарей, чтобы несколько оставшихся в живых могли через полгода выйти к кораблю?
   - Я не могу их просто так убить, - сказал я.
   Тар повернул голову и удивленно уставился на меня.
   - Что вы имеете в виду?
   - Не могу стрелять в спину.
   Лейтенант смотрел на меня во все глаза.
   - Вы предлагаете..., - начал он и осекся.
   - Я ничего не предлагаю. Я не могу отдать приказ убить ничего не подозревающих людей.
   Тар отложил винтовку.
   - Вы понимаете, что говорите?
   - Да.
   - Перед Вами враги, с которыми мы воевали два года и мерзкие предатели из-за которых погибло столько хороших людей.
   Мы разговаривали шепотом, но даже если бы кричали во весь голос нас все равно невозможно было услышать, так ревел разбушевавшийся поток. На ствол моей винтовки приземлился маленький черный жук и пополз по своим делам.
   - Вы подумали о последствиях?
   Я не ответил. В голове разливалась звенящая пустота. Сейчас жук занимал все мое внимание. Я подставил палец преграждая ему дорогу и смотрел, как он перелезает через него.
   - Бур! - свистящим шепотом одернул меня лейтенант, - перестаньте валять дурака.
   - Сейчас на Диком острове осталось восемьдесят цивилизованных людей. Всего восемьдесят из почти шести сотен, отправленных сюда в разное время. Нас пятьдесят и их тридцать. Остальные все мертвы. Дикари всех убили, вырезали поголовно. Я не могу быть, как они. Не желаю.
   Контрразведчик покачал головой и сплюнул в траву.
   - Черт с Вами, - зло выговорил он, - я сам отдам приказ. Хотите чистеньким остаться? Не получиться. Поздно уже - все в дерьме по уши.
   Я улыбнулся. Если бы все было так просто, как думает лейтенант. Если бы дело было только в том, что я не хочу брать на себя ответственность.
   - Я рад, что вы меня поняли, - сказал я, - дайте мне пять минут. Если они откажутся сдать оружие убейте всех.
   Лицо Тара вытянулось.
   - Вы в своем уме? Кому Вы собираетесь предлагать сдаться? Там же варды, Лос? Какой может быть плен?
   Жук свалился со ствола и затерялся в высокой траве.
   - Я у Вас прошу всего пять минут, - повторил я.
   Контрразведчик в сердцах стукнул ладонью по прикладу.
   - Да придите же наконец в себя! У Вас семья, дети.
   Я посмотрел на своих спутников и подумал, что из всех людей, оказавшихся сейчас в этом лесу никто не последует за мной.
   - Пять минут.
   Я встал, раздвинул кусты и вышел на открытое место.
  
   Меня не сразу заметили - все были заняты делом. Река так шумела, что казалось даже всадник мог бы подъехать к отряду, его бы не услышали. Я шел прямо на группу Лоса, а на меня никто не обращал внимания. Не помню, о чем я думал в тот момент, но путь от кустов до реки показался мне очень долгим. Только когда я подобрался совсем близко один из вардовских стрелков обернулся, вскинул винтовку и закричал. Вокруг сразу оказалось много людей. Со всех сторон на меня наставили оружие. Из-за спин обступивших меня гвардейцев раздался чей-то сердитый голос.
   - Хватит! Разойдитесь!
   Моряки расступились, и я увидел Лоса и молодого вардовского лейтенанта. Капитан постарел. Худой от природы он казался совсем высохшим, под глазами залегли черные тени, а на правой щеке темнела старая ссадина. Лейтенант был ранен. Тугая повязка охватывала плечо, а рука покоилась на перевязи.
   - Кто Вы такой? - спросил Лос.
   - Супер-лейтенант Бур. Мы с Вами встречались два года назад.
   Капитан дернул щекой.
   - Не помню. Вас прислали из столицы? Вы из карательного отряда? - спросил он, вглядываясь в мое лицо.
   - Да. Здесь везде мои люди, - ответил я, - Вы находитесь под прицелом. Одно неловкое движение, и они всех убьют.
   Лос с любопытством разглядывал меня. Сначала мне показалось, что он не расслышал мои слова или не понял. Капитан был совершенно спокоен.
   - Я Вас вспомнил. Два года назад мы виделись в форте. Вы перехитрили меня и сбежали. Тогда я думал, что Вы погибли. Как Вам удалось выбраться?
   - Меня ждал корабль.
   Лос кивнул каким-то своим мыслям.
   - Теперь понятно. Я думал, что Вы попытались на лодке добраться до островов и утонули.
   Лейтенант подергал Лоса за рукав френча и что-то тихо сказал. Мы говорили о предыдущей экспедиции, и он ничего не понимал. Капитан сердито отдернул руку и сделал вид, что не расслышал вопроса. Сейчас его интересовал только я.
   - Все кончено, господин капитан, - сказал я, - здесь вы погибнете. Сложите оружие, и я доставлю Вас домой.
   Несмотря на усталость Лос стоял очень прямо. Его выправке мог бы позавидовать любой штабной офицер.
   - Зачем эти бессмысленные разговоры, - устало спросил он, - почему Ваши люди не стреляют?
   - Я не хочу Вашей смерти.
   Лейтенант опять что-то сказал, и я разобрал слова: "убираться" и "поздно".
   - Теперь это уже не имеет значения, - сказал Лос, - обернитесь.
   Я подумал, что это уловка.
   - Это бессмысленно.
   Но капитан уже разглядывал что-то за моей спиной. Я повернул голову и увидел, как справа из леса выбегают мои десантники, а слева в поле разворачиваясь полумесяцем летит отряд всадников. До них было еще далеко, но расстояние быстро сокращалось.
   "Вот зачем уходил Муки" - подумал я.
   Мои люди бежали сломя голову. Я видел, как размахивал винтовкой Тар, как доктор обогнал его, но споткнулся и упал в траву. Они торопились принять этот последний бой вместе со мной. Они могли бы отсидеться в лесу и потом тихо уйти, но не захотели. Иногда люди перестают прислушиваться к доводам разума и начинают делать странные вещи.
   Время словно застыло. Я видел всадников, десантников, гвардейцев словно через толстое стекло. Мне казалось, что все двигаются очень медленно. Рядом стрелки выстраивались в двойную линию, снимали оружие с предохранителей, готовили ручные гранаты, а я стоял словно завороженный и смотрел на приближающуюся лавину. Неужели этот нелепый поход должен так глупо закончиться?
   Мимо прошел вардовский лейтенант на ходу неловко левой рукой доставая из кобуры револьвер. Он оглянулся на меня, кивнул и встал в первую линию с краю.
   Время не может застыть на долго, как бы нам этого не хотелось. Я мигнул и наваждение спало. Картинки завертелись с обычной скоростью и люди опять стали реальными, а не плоскими силуэтами из театра теней.
   Мои десантники успели вовремя и к тому моменту, когда они добежали до нас, я уже окончательно пришел в себя.
   - Построиться в две линии, - скомандовал я.
   - В две линии-и-и, - подхватили сначала Тар, а потом Хот.
   Мы не были готовы к атаке кавалерии. Десантников никто никогда этому не учил просто потому что в армии такого рода войск не существовало. Лошади использовались для перевозки орудий, боеприпасов и личного состава, но в боях не участвовали. Армия Содружества независимых государств состояла из моряков и пехоты, которую в силу того, что ее почти всегда перевозили по воде и высаживали с кораблей часто тоже называли морской. Многие вообще не видели большой разницы между десантником и матросом поэтому всех называли моряками.
   Всадники стремительно приближались. Они размахивали над головой сверкающими клинками и что-то кричали. Отряд выстроился вывернутым полумесяцем или подковой, видимо, чтобы охватить нас выступающими клиньями с флангов, прижать к реке и изрубить.
   Тактика дикарей оставалась для меня загадкой. Все что я видел или слышал говорило о невероятной прямолинейности местных полководцев. Я вспоминал бессмысленную схватку возле крепости капитана Лоса, лобовой штурм лагеря. Любой командир на месте аборигенов окружил бы крепость и атаковал сразу со всех сторон, чтобы у защитников не хватило сил отразить такой натиск. Но видимо местные вояки думали по-другому. Они бросались в лобовую атаку, не считаясь с потерями словно не терпели военных хитростей.
   - Третий взвод в первую линию, первый и второй во вторую! Приготовиться к отражению атаки!
   Десантники занимали позиции справа от людей Лоса. Пока вторая линия будет перезаряжать оружие люди Хота продолжат стрелять из своих пятизарядных винтовок.
   Тар протянул мне карабин, который я оставил в лесу, когда уходил уговаривать заговорщиков сдаться. Я с благодарностью кивнул и сказал, - командуйте, господин лейтенант.
   Тар козырнул и встал в первую линию.
   - Приготовиться! По противнику! Обе линии! Огонь!
   Группа капитана Лоса немного опоздала. Два залпа последовали один за другим. Лошади и всадники повалились на землю. Скорость была очень большая поэтому вторая линия атакующих смяла первую, прошлась по телам и устремилась дальше.
   - Вторая заряжай, первая огонь!
   Я намотал ремень на левую руку для устойчивости, вскинул карабин, прицелился, задержал дыхание и спустил курок.
   Бомбардиры расположились впереди отряда и сейчас выпустили сразу три бомбы. Я увидел дымные следы и сразу среди всадников вспучилась земля и полыхнуло пламя разбрасывая в стороны убитых и раненых. Десантники уже стреляли так часто, как могли. В определенный момент приказы командира становятся не нужны. Дикари падали вместе с лошадьми, вылетали из седел, сраженные пулями свешивались в стременах, но не останавливались. Сплошная волна атакующих накатывала на нас и было очевидно, что нам ее не остановить.
   Первыми дрогнули люди Хота. Выпустив по пять зарядов, они стали спешно перезаряжать оружие. Необстрелянные десантники от страха роняли патроны на землю, сложный механизм не давался, у кого-то перекосило барабан. Несколько человек бросили оружие и в ужасе побежали к реке.
   Нет ничего страшнее паники. Их товарищи тоже стали отступать, упираясь спинами во вторую линию и мешая стрелять.
   Всадники были уже совсем близко, и офицеры ничего не могли поделать.
   На вардовских винтовках есть трехгранные штыки, тогда как на наших карабинах они не предусмотрены. Для рукопашной схватки десантник использует короткую саблю и корд - двуствольный пистолет.
   - Гранаты!
   С такого расстояния осколки могли задеть своих, но выбора у нас не было.
   Несколько человек метнули ручные бомбы, потом еще. Дальше все смешалось: взрывы, выстрелы, крики и шум бурного потока.
  
   Я сидел на земле и смотрел на мертвого вардовского гвардейца. Зрелище было не из приятных, но повернуть голову я не мог потому что ее бинтовал доктор Сол. Мне удалось защититься от вражеского клинка подставив под удар приклад карабина, но дикарь все-таки задел меня. Мы отбили атаку, точнее просто перебили почти всех аборигенов. Несколько оставшихся в живых всадников скрылись в ближайшем лесу. В этот раз огнестрельное оружие пересилило.
   В живых нас осталось немного.
   - Ну вот и все, - сказал доктор, - на корабле я Вас заштопаю.
   Больше никого не надо было ни в чем убеждать. Совместный бой объединил оба отряда и оставшиеся в живых люди капитана Лоса без разговоров присоединились к нам. Я решил оружие им оставить. До корабля еще надо было добраться. Мало ли что может случиться по дороге. Сам капитан не пережил атаку. Не знаю, о чем он грезил в своих мечтах, но надеюсь его душа уже встретила душу покойного брата и обрела покой.
   Нужно было уходить. Никто не сомневался, что дикари вернутся, поэтому мы наспех перевязали раненых, разобрали вещи и переправились через реку. Уходя саперы срезали веревки, чтобы никто не смог последовать за нами.
   От реки до форта было не больше пяти километров и этот отрезок пути мы преодолели очень быстро. Раненых несли на носилках все время меняясь, чтобы двигаться с одной скоростью. То ли преследователи не смогли перейти реку, то ли догонять нас было некому, но больше дикарей мы не видели. От форта остались жалкие развалины, но мы не стали задерживаться, чтобы их осмотреть.
   Хал перестраховался и увел корабль от берега так что нам еще пришлось ждать около получаса пока не пришли лодки. Потом Сол говорил, что это были самые скверные полчаса в его жизни.
  
   Когда за нами прибыла абордажная команда лейтенант Ван чуть не потерял дар речи.
   - Господа, - говорил он, - Вы что, господа? Это же варды с оружием. Как же так? Я не пущу их на мой корабль.
   - Грузитесь в лодки, - скомандовал я, не слушая помощника капитана.
   Он заступил мне дорогу.
   - Я не позволю! Вы забываетесь!
   У меня сильно болела голова, мутило, поэтому совершенно не было сил препираться с глупым мальчишкой, но меня выручил Тар. Он вплотную подошел к Вану и уперся в него тяжелым взглядом.
   - В чем дело, господин лейтенант? Между нашими государствами подписан мирный договор. Теперь мы союзники и должны помогать друг другу. У Вас есть возражения?
   Ван вскинулся.
   - Я не...
   Но Тар не собирался терять инициативу.
   - Я как офицер контрразведки попрошу Вас подробно в письменной форме изложить свои возражения. Если Вы что-то имеете против мирного договора, если Вы не согласны и хотите в одиночку продолжать войну адмиралтейство и контрразведка должны об этом знать.
   Ван не нашелся, что ответить.
   - В самом деле, лейтенант, - примирительным тоном сказал Сол, - у нас раненные. Не время сейчас шпагами меряться. На корабле разберемся.
  
   Наше возвращение произвело фурор. Все моряки свободные от вахты вышли на палубу поглазеть на вардовских гвардейцев. Такого на флоте Содружества еще не бывало, чтобы отряд десантников привел не пленных, а целый вражеский взвод с оружием. Не скажу, что капитан Хал сильно этому обрадовался, тем более, что на его судне гостил супер-капитан Орс со своими офицерами. Тревожно оглядываясь на них Хал предложил мне отправиться в свою каюту и не покидать ее до особого распоряжения.
   - С Вашими пленными я сам разберусь, - проворчал он.
   - Это не пленные, а союзники, - сказал я.
   - Идите в каюту, - с напором повторил Хал, - пожалуйста.
   Признаться, я ничего не имел против. После похода болело все тело, а голова разваливалась на части. Я принял душ и переоделся в сухую одежду, сапоги надевать не стал потому что сбитые в кровь ноги сильно болели.
   Через полчаса ко мне зашел доктор Сол.
   - Как устроились? - спросил он.
   - Отлично. Возле моей двери уже поставили часового?
   - Пока нет, но скандал разгорелся нешуточный.
   Доктор поставил медицинскую сумку на стол и достал коробочку с инструментами.
   - Пора заняться Вашей головой.
   Из раны натекло много крови и бинт присох, поэтому Сол смочил его какой-то жидкостью и предложил подождать.
   - Сейчас размокнет и снимем. Будет немного больно.
   Он порылся в сумке и протянул мне бумажный пакетик с каким-то белым порошком.
   - Выпейте это.
   Я налил воду в стакан и принял лекарство. Оно оказалось невероятно горьким и мне пришлось выпить еще воды. Я надеялся, что доктор снимет бинт одним движением, но он словно специально медлил, аккуратно отдирая присохшую марлю.
   - Ну ерунда, - сказал он, осмотрев рану, - легко отделались.
   Сол достал из коробочки зловещего вида изогнутую иглу и принялся шить кожу.
   - Черт, - сказал я, - мне очень больно.
   - Само собой, - спокойно ответил доктор и спросил, - хотите поплакать?
   Я сидел напротив зеркала и мог видеть все, что он делал. Мне не хотелось следить за операцией, пусть даже такой пустяковой, поэтому я опустил глаза и принялся разглядывать пол. Пока доктор возился со мной мы почти не разговаривали. Сол всегда оперировал молча.
   - Ну вот и все, - наконец сказал он и отодвинулся, разглядывая свою работу.
   Сол не стал задерживаться, извинился и отправился в лазарет помогать доктору Пору. В этот раз у нас было слишком много раненых.
   Меня продержали в каюте до вечера. Как бы там не было, но Хал не забыл о старом друге. Мне принесли сначала завтрак, а потом обед. Правда коньяка не дали, но я был не в обиде.
   Около семи за мной зашел Ван и отвел в кают-компанию. Здесь уже собралось все высшее общество: капитан Хал, супер-капитан Орс, мой старый знакомый капитан Рок и лейтенант Тар. Они расположились с одной стороны стола словно судьи. Алкоголя не было, что видимо должно было настроить всех на серьезный лад. Офицеры пили кофе и чай. Иллюминаторы были открыты, но в кают-компании было сильно накурено и я решил, что сидят давно.
   Я поприветствовал собравшихся и подошел к столу.
   - Садитесь, - Ван указал мне на стул.
   Наверно офицеры хотели, чтобы наша встреча напоминала трибунал. Во время войны существовали так называемые тройки, когда несколько командиров могли разобрать любое дело и сразу вынести приговор, но сейчас в мирное время таких полномочий у них не было.
   Я сел и приготовился отвечать на вопросы.
   Возникла неловкая пауза, капитан Рок кашлянул и посмотрел на Орса.
   - Итак, - сказал разведчик, - мы хотели бы услышать от Вас объяснения..., - он на мгновение замолчал словно подбирал слова, - объясните почему Вы не выполнили приказ командования?
   По напряженным лицам я видел, что офицеры долго спорили друг с другом и похоже не пришли к единому мнению. Скорее всего Орс настаивал на моем аресте, Рок и Хал воздержались, а Тар доказывал мою невиновность. Что по этому поводу думал Ван я не знал, но возможно он вообще не имел права голоса. За время моего домашнего ареста я успел продумать линию поведения так что особенного страха не испытывал.
   - У меня был приказ найти лейтенанта Тара, убедиться в смерти адмирала Толя, захватить и уничтожить форт, арестовать заговорщиков и препроводить их на судно. Свою задачу я выполнил.
   - Кто отдавал Вам такой приказ? - спросил Рок.
   - Капитан Пуи.
   - Это может кто-нибудь подтвердить?
   - Не думаю.
   Все это время Орс сидел со скучающей физиономией и играл маленькой золотой зажигалкой. Услышав последние вопросы Рока, он поморщился.
   - Перестаньте, господа, - раздраженно сказал он, - давайте не будем устраивать балаган. Не важно кто и что может подтвердить. Задача была ясно сформулирована. Экспедиция должна уничтожить следы пребывания наших людей на Диком острове и перебить всех заговорщиков. Я еще могу понять почему Вы забрали своих раненых десантников, но какого черта, Бур, Вы притащили на корабль саперов Лоса и вардовских солдат? Да еще с оружием?
   Наверно они ожидали, что я начну рассказывать о воинском братстве, о том, что мой отряд плечом к плечу с вардами отбивался от дикарей, что согласно мирному договору мы являемся союзниками и поэтому должны отнестись к бывшим врагам по-человечески. Возможно подобную чушь я мог бы сказать доктору Солу, но только не этим заносчивым господам. Интересно, что они сделали с вардами? Наверно их уже арестовали и закрыли в трюме. Было жалко раненного лейтенанта, он мне нравился.
   - Господа, - сказал я, - боюсь Вы неправильно истолковали мой поступок. Я привел вардов на корабль не случайно. Теперь у нас есть неопровержимое доказательство того, что они высадили группу для колонизации Дикого острова и нарушили пакт о ненападении.
   Рок впился в меня взглядом, а Тар с интересом уставился на Орса.
   - Вы предлагаете на основании этого объявить вардам войну? - удивился супер-капитан.
   - Я против войны, но возможно наши дипломаты смогли бы использовать этот козырь во время переговоров.
   Капитан "Великолепного" нахмурился и забарабанил пальцами по столу.
   - Я не очень понимаю. Вы считаете себя умнее всех? Вы, супер-лейтенант несуществующей морины, решили заняться политикой?
   Чем-то я очень насолил Орсу. Я видел, что супер-капитан для себя уже все решил, и чтобы я сейчас не сказал он попробует меня утопить из простого упрямства.
   - Я солдат и не хочу участвовать в политических интригах. Мне кажется, что адмиралтейство могло бы использовать пленных в своих интересах. Если я ошибаюсь Вы можете сделать вид, что их никогда не существовало.
   Я специально назвал вардов "пленными" давая понять, что готов принять любое решение и не стану заступаться за них. Конечно я надеялся на то, что элементарная офицерская порядочность не позволит этим людям убить лейтенанта и его гвардейцев, но сейчас от моего мнения ничего не зависело.
   - У адмиралтейства нет своих интересов, - заявил Орс, - только интересы Содружества.
   Подобную демагогию я слышал довольно часто, поэтому даже не стал обращать на нее внимание. Все, что я говорил было адресовано в первую очередь Року и Тару. Я рассчитывал на поддержку разведки и контрразведки. Именно эти службы привыкли из всего извлекать выгоду, а вардовский взвод, подобранный на Диком острове, был безусловно хорошим подарком.
   - Скажите, - Рок снова взял инициативу в свои руки, - в каких отношениях Вы состоите с лейтенантом Дума?
   - Я не знаю такого.
   - Это лейтенант Островной империи Вард.
   - Если это офицер, которого я привел на корабль, то мы познакомились сегодня утром во время совместного отражения атаки дикарей.
   - Вы не были знакомы раньше?
   - Нет. Я даже не знал, как его зовут.
   Рок что-то записал на листе бумаги. Орс сидел нахохлившись. Было совершенно очевидно, что вопросы разведчика и мои ответы ему не нравились. Капитан "Великолепного" считал дело вполне заурядным и уже решенным.
   - При каких обстоятельствах Вы познакомились?
   Собственно, задавать подобные вопросы мне должен был Тар, но видимо его сочли лицом заинтересованным и отстранили от допроса.
   - Когда я предложил капитану Лосу сложить оружие лейтенант находился рядом.
   - Они были вместе?
   - Да.
   - Почему Вы сразу не открыли огонь, а решили вступить в переговоры?
   Понятно, Рок решил зайти с другого конца. Допрос начинал меня утомлять, разболелась голова.
   - Я уже ответил на этот вопрос. Я решил, что живые варды могут быть полезней чем мертвые.
   - Но Вы вступили в переговоры не с гвардейцами, а с капитаном Лосом. Почему? Вы думали, что он тоже может пригодиться?
   - В тот момент Лос командовал отрядом. Лейтенант не стал бы со мной разговаривать без него.
   - Почему Вы не стреляли? - четко выговаривая каждое слово спросил Орс.
   - Я не мог открыть огонь по капитану Лосу и его людям потому что тогда погибли бы все. В том числе гвардейцы островной империи.
   - Вы не могли знать это наверняка, - заметил Орс.
   Я в упор посмотрел на капитана "Великолепного". Во время военной операции дуэли запрещены, но возможно потом...
   Рок опять что-то записал и повернулся к остальным.
   - Господа, - сказал он, - я не вижу смысла продолжать допрос. Мотивы супер-лейтенанта Бура понятны. На сколько его действия правомерны решит адмиралтейство.
   - Вы что намерены оставить все, как есть? - недовольным тоном спросил Орс.
   - Господа, - Тар поднялся, - в своем отчете я собираюсь дать действиям супер-лейтенанта Бура самую высокую оценку. Думаю, что у разведки тоже не должно быть претензий к человеку, который после гибели капитана Пуи блестяще провел операцию и выполнил приказ адмиралтейства.
   Орс бросил на лейтенанта неприязненный взгляд и поджал губы.
   Я видел, что супер-капитан остался очень недоволен. Такой человек обязательно найдет способ организовать какую-нибудь пакость. Например, напишет донос на нас с Таром и попросит старого знакомого из адмиралтейства подойти к рассмотрению дела "со всей строгостью". Думаю, что после возвращения нам с лейтенантом придется несладко.
  
   После совещания ко мне подошел капитан Хал.
   - Послушайте, Бур, - сказал он со свойственной ему прямотой, - должен Вам признаться, я не смел перечить Орсу. От него слишком многое зависит, - он крякнул, прочищая горло, - одним словом я голосовал против Вас.
   По тому, как Хал вел себя во время нашей встречи я уже и так все понял. На пьяницу легко найти управу. Как бы капитан не храбрился, но уходить раньше времени с флота он не собирался и держался за должность всеми правдами и неправдами. Выступать против командира тяжелого крейсера ему было не с руки. Я видел, что этот разговор неприятен нам обоим. Возможно капитан пропил свое здоровье, но не совесть.
   - И что Вы хотите от меня?
   - Не держите зла, - с готовностью сказал Хал, - с меня бутылка конька.
   - Две.
   - Вот и договорились, - буркнул он, развернулся и вышел из кают-компании.
  
   Я вернулся к себе в каюту и не выходил до ужина, из-за моего допроса его перенесли больше чем на час. Офицеры собрались в кают-компании голодные и злые. Все хотели поскорее отправиться домой и ждали соответствующего распоряжения. Дикий остров казался морякам неизведанным и опасным. Видя в каком ужасном состоянии мы вернулись, никто не хотел здесь задерживаться.
   Возвращаясь на корабль, мы думали, что идем домой и сильно спешили, чтобы поскорее оказаться среди друзей. Нас встретили холодно. Не было ни помпезных речей, ни поздравлений. Казалось морские офицеры боялись, что наше появление на судне может привести к неприятностям. Мы чувствовали себя неуютно словно бедные родственники, приглашенные из жалости за господский стол. Даже лейтенант Гоц, с которым мы провели столько интересных вечеров сухо поздоровался со мной и постарался поскорее исчезнуть из-за стола. Я был слишком утомлен походом, допросом и ранением, поэтому решил не обращать внимания на подобные мелочи. После нескольких рюмок коньяка у меня сильно разболелась голова. Я съел немного салата с креветками, пожелал всем спокойной ночи и пошел к себе в каюту.
   - Бур, подождите, - окликнул меня Тар, - я с Вами.
   Мы вышли из кают-компании.
   - Простите, что не отпускаю Вас отдыхать, - сказал лейтенант, - но я сейчас отправляюсь на "Великолепный" так что до возвращения в столицу мы с Вами больше не увидимся.
   - Давайте пройдем на корму, - предложил я, - все равно собирался перед сном выкурить сигару.
   Корабли отошли довольно далеко от берега и вахтенные все время светили мощными прожекторами в сторону пристани опасаясь приближения вражеских лодок. Мне казалось, что ожидать от дикарей атаки с воды довольно глупо, но Халу виднее. Теперь за наши жизни отвечает капитан так что пусть поступает, как считает нужным.
   Мы встали у ограждения и закурили.
   Я не знал, о чем хочет поговорить Тар. Мы никогда не были друзьями, поэтому спокойно могли бы обойтись без долгих прощаний, но я был признателен лейтенанту за поддержку и собирался поблагодарить его при случае.
   - Вы ловко выкрутились во время допроса, - сказал он.
   Я не думал, что Тар что-то замышляет против меня, но на всякий случай осторожно спросил, - что Вы имеете в виду?
   Лейтенант усмехнулся.
   - Я понимаю, что красивую историю о политических мотивах Вы придумали на ходу. На самом деле Вы просто не хотели убивать вардов или оставлять их на Диком острове.
   - Какая теперь разница, - ответил я, - мои показания записаны при свидетелях. Возможно в адмиралтействе меня сочтут дураком или фантазером, но я твердо буду стоять на своем. Считаю, что живые гвардейцы являются доказательством того, что островная империя нарушила условия пакта.
   Тар помолчал, глядя на белую дорожку от прожектора.
   - Думаю, что смогу уговорить Орса оставить Вас в покое. Я немного с ним знаком и к тому же считаю, что он не захочет связываться с контрразведкой. Лос мертв, его отряд уничтожен, Вы свою задачу выполнили. В адмиралтействе Вас конечно не похвалят, но и в жертву не принесут - смысла нет. Жаль Пуи нет с нами. Он бы помог, но у меня самого достаточно связей, чтобы замять это дело, - лейтенант на мгновение задумался, - по крайней мере я на это надеюсь.
   Я понимал его сомнения. За два года в столице многое изменилось, но аристократы всегда могли настоять на своем, а в том, что Тар принадлежит к сливкам общества я ни на минуту не сомневался. Если выпускник академии оказался в контрразведке, если для его возвращения снарядили целую экспедицию значит за ним стоит одна из самых влиятельных семей содружества.
   - Скажите честно, Тар, - спросил я, - никого на самом деле не интересовала смерть адмирала Толя и его людей и на пакт всем было наплевать. Кто-то очень хотел Вас вернуть, а все остальное было бутафорией, официальным прикрытием?
   - Не говорите ерунды, - огрызнулся лейтенант, - я обычный офицер. Конечно семья приложила некоторые усилия, чтобы вытащить меня с Дикого острова, но уверяю Вас задание было настоящим.
   - Извините,- примирительным тоном сказал я, - после всего, что с нами случилось мне везде мерещатся заговоры. Я не хотел Вас обидеть.
   Контрразведчик кивнул.
   - Ничего. Я не обиделся.
   Он докурил папиросу и выбросил за борт.
   - Значит договорились. Вы будете придерживаться этой версии. Смотрите не болтайте лишнего иначе я не смогу Вам помочь.
   - Вы сильно рискуете?
   Тар не ответил и мне стало стыдно за свой вопрос.
   - Я очень Вам благодарен, но не хочу, чтобы у Вас из-за меня были неприятности, - торопливо пояснил я.
   - Ничего, - серьезно ответил лейтенант, - мы вместе служили. Я уважаю Вас и ценю.
   - Спасибо.
   Мы пожали друг другу руки.
   Все это было странно. Большинство офицеров не задумываясь отдали бы меня на растерзание Орсу и контрразведке. Подобное отношение безусловно льстило самолюбию, но одновременно настораживало. За последние годы я привык к тому, что за любую помощь высокопоставленного офицера потом приходится дорого заплатить. Я видел, что контрразведчик совершенно уверен в своих силах. И все-таки почему он так упорствует в желании мне помочь? Возможно считает, что я могу ему еще пригодиться.
   - Скажите, Тар, а в каком Вы звании?
   Лейтенант вытащил из кармана галифе белый носовой платок. Как я не старался, но в темноте не смог прочитать монограмму. Хотя она там точно была, несколько завитушек бросились мне в глаза при свете дежурного освещения. В сущности, я ничего не знал о лейтенанте. Скорее всего звание у него другое и фамилия вымышленная.
   - С чего Вы взяли, что я скажу Вам правду?
   - Пуи сказал.
   - Думаете он был откровенен с Вами?
   - Думаю, да.
   Контрразведчик чихнул, высморкался и убрал платок.
   - Возможно я все еще жив только потому, что никогда никому не говорил всей правды.
  
   Я проснулся рано и понял, что корабль плывет. Проклятый Дикий остров остался далеко за бортом. Вчерашний разговор с Таром не выходил у меня из головы. Если лейтенант поможет возможно мне удастся выкрутиться. Я считал, что все сделал правильно, но у адмиралтейства могут быть другие мысли на этот счет. Странное дело, я верой и правдой служил своей стране, а она все время пыталась уличить меня в предательстве.
   Я достал последнюю сигару из пачки и закурил. Хорошо, что у меня отдельная каюта и можно делать все, что заблагорассудится. Через открытый иллюминатор я слышал плеск волн. Мой поход завершен. Единственное, что я хочу - это вернуться на родной остров и жить дальше, не думая о войне, не читая лживых газет, не слушая собутыльников, которые грезят новыми сражениями. И служить я больше не буду.
   На распухшие ноги нельзя было надеть сапоги, поэтому из лазарета мне принесли тапочки. Показываться в таком виде в обществе было стыдно, и я передал на камбуз, чтобы мне подали завтрак в каюту. Я слышал, как по коридору что-то громко обсуждая прошли доктора, потом кто-то из офицеров поскребся в мою дверь, но я сделал вид, что сплю. Сейчас мне никого не хотелось видеть. Стюард был занят. Он прислал юнгу, который принес поднос, пожелал мне приятного аппетита и ушел. На завтрак подавали варенные яйца - по сути настоящий деликатес и салат. Я с удовольствием все съел и выпил чашку кофе. Началось долгое путешествие домой во время которого я буду есть, спать и изнывать от скуки. Надо будет взять у Хала несколько книг потолще
   Делать мне было нечего, и я решил разобрать ранец. Вчера у меня не хватило для этого сил. Почти все вещи промокли несмотря на кожаный верх и плотную брезентовую ткань. От НЗ осталась банка паштета. Галеты, сахар, чай и сигары превратились в липкую кашу. В каюте было несколько старых газет, и я завернул в них испорченные продукты. Когда я доставал белье на пол выпала жестяная коробка из-под сигар. На крышке была нарисована знойная красотка, опирающаяся на пальму. Такой сорт я никогда не курил. В коробке оказалась короткая записка, написанная в спешке химическим карандашом:
   "Господин супер-лейтенант!
   Я решил остаться. На Диком острове у меня семья. Надеюсь, что Вы поймете меня правильно. Со мной уйдут три егеря из первого взвода, они тоже не хотят возвращаться. Удачи! Я буду молиться за Вас. Искренне Ваш, егерь-лейтенант Муки."
   Я сел на койку и задумался.
   Коробка показалась мне знакомой. Я повертел ее в руках и попытался вспомнить, где мог ее видеть.
   Точно такую же два года назад нашел лейтенант Гат. Тогда нас бросили в форте практически без припасов и оружия. Морина ушла с адмиралом Толем почти в полном составе и из офицеров со мной остались только Гат и Сол. Разбирая на опустевшем складе оставшиеся продукты, мы нашли тайник. В точно такой же коробке лежало несколько десятков патронов для карабина. Тогда мы долго гадали, кто мог сделать нам неожиданный подарок. Значит это Муки был нашим ангелом хранителем. Иногда мы не замечаем очевидных вещей и блуждаем в потемках. Я убрал коробку на полку. Видимо ночью в пирамиде пока я спал лейтенант положил ее ко мне в ранец. Последняя тайна Дикого острова раскрыта. В иллюминатор светило солнце, легкий ветерок трепал тонкую занавеску. Я лег на койку и постарался немного вздремнуть. Все тело болело, а рана на голове чесалась под повязкой.
  
   Путешествие проходило спокойно. Нервозность морских офицеров сменилась любопытством и нас снова и снова расспрашивали о приключениях на Диком острове. Хал скучал и на обратном пути много пил. Я несколько раз бывал у него в каюте, но по мере приближения к столице капитал становился все мрачнее, и я перестал его навещать. Уже с утра Хал успевал напиться, грубил офицерам, орал на подчиненных, а после обеда закрывался в каюте и достучаться до него было невозможно. Не знаю, что у них произошло с Орсом, но у меня сложилось такое впечатление, что капитана предупредили о неполном служебном соответствии и пригрозили отставкой. Мне было жалко старого друга, но утешить его я не мог, а выслушивать откровенное хамство было выше моих сил.
   Теперь всем на корабле заправлял Ван. Он сверкал, как начищенная медяшка, вел себя, как уже состоявшийся капитан и из милого, немного наивного юноши превратился в чванливого и неприятного субъекта.
   В последнем бою интендант Моа получил ранение в плечо. Рана была не опасной. Я знал, что он лежит в лазарете и чувствует себя хорошо.
   - Послушайте, Бур, - однажды сказал доктор, - Вы бы навестили Моа.
   - Зачем? Ему стало хуже?
   - Нет. Но он все время рассказывает, что в бою закрыл Вас своим телом. Он хочет быть героем, а мы с Пором ничем не можем ему помочь.
   - Странно, - сказал я.
   - Вы не заметили, что он спас Вам жизнь? - удивленно спросил Сол.
   Я задумался, но ничего похожего вспомнить не мог.
   - В самом начале боя я получил по голове, поэтому возможно ничего не помню.
   - Да бросьте, - не поверил доктор, - или Вы помните, но не хотите говорить или Моа сказал неправду.
   На самом деле я действительно поступил плохо ни разу не проведав интенданта в лазарете. А спас он меня или нет было не так уж важно.
   - Я обязательно зайду сегодня. Действительно надо его поблагодарить.
   Сол с сомнением посмотрел на меня.
   - Если он все придумал, Вы не обязаны...
   - А как он вообще?
   - Нормально. Рана чистая и заживает хорошо.
   - Давайте зайдем вместе прямо сейчас.
   Мы спустились на нижнюю палубу и прошли в лазарет. Здесь было много народа. Чтобы отделить интенданта от рядовых санитары натянули тяжелые занавески. Я шел между рядами коек и здоровался с каждым. Десантники с радостью приветствовали меня. В лазарете скучно, выходить на палубу могли не все так что появление любого человека здесь воспринималось, как развлечение. Лежачих было мало. Из тех, кого мы перевезли с Дикого острова умерли всего трое. Сол считал, что это хороший результат. Десантник, которому он ампутировал ногу прямо в лесу не выжил.
   Моа лежал у стены. Ему отвели лучшую койку. Рядом на тумбочке стояла початая бутылка вина и громоздилась стопка потрепанных книг. При виде меня он попытался подняться, но Сол не дал.
   - Вам еще рано ходить, - уговаривал его доктор, бросая на меня умоляющие взгляды, - лежите, а то рана может открыться.
   Я подошел к интенданту, опустился на соседнюю койку и поставил на тумбочку бутылку коньяка.
   - Здравствуйте, Моа. Рад Вас видеть. Извините, что не мог навестить раньше - сам был ранен.
   Бинты с меня уже сняли, но на голове был хорошо заметен выбритый участок и затянувшийся шов.
   - Ничего. Я знаю. Мне сказали, что Вы отказались от лазарета и лечитесь в своей каюте.
   Глаза интенданта лихорадочно блестели.
   Сол решил не присутствовать при нашем разговоре и сделал вид, что ему надо осмотреть больного.
   - Как Вы себя чувствуете? - спросил я.
   - Спасибо! Уже значительно лучше.
   Есть люди, которые не могут оставаться в долгу. Видимо Моа был из таких. Все это время ему не давала покоя мысль, что когда-то я спас ему жизнь. Возможно он действительно прикрыл меня своим телом, а я в пылу схватки ничего не заметил, а может быть ему все это пригрезилось под наркозом во время операции. Если бы интендант не напомнил мне тот случай на острове Сом я бы о нем и не вспомнил. Для меня он ничего не значил, а для него наоборот, поэтому я не стал ходить вокруг да около.
   - Я хочу Вас поблагодарить. Если бы не Вы меня бы уже не было в живых.
   Моа покраснел, и я понял, что ему было очень приятно слышать слова благодарности.
   - Вы спасли мне жизнь, - сказал я.
   - Ну что Вы, - интендант заулыбался, - я просто оказался в нужном месте в нужное время. Вы бы на моем месте поступили так же.
   - Я принес Вам коньяк, - сказал я и поднялся, - поправляйтесь.
   - Спасибо! Теперь мы квиты?
   - Конечно.
   Я пожал ему руку и вышел. Ладонь была сухая и горячая. Я очень надеялся на то, что с Моа все будет в порядке. Несмотря на странности интендант мне нравился.
   Сол ждал меня у входа.
   - Ну как? - спросил он, когда мы поднялись на палубу.
   - Все хорошо. Я поблагодарил Моа за спасение.
   Сол достал трубку и стал набивать ее табаком.
   - Значит решили ему подыграть?
   Стояла хорошая погода, ветра не было, светило солнце и при желании на верхней палубе можно было бы загорать. Мне вспомнилась наша поездка с Эн на остров Кук - золотые пляжи, кабинки для купания и барышни в смешных закрытых купальниках и широкополых шляпах.
   - Может быть он действительно герой, - сказал я.
   Сол с сомнением покачал головой. Я заметил, что он с удовольствием общался с теми, кто участвовал в предыдущей экспедиции, даже кажется помирился и подружился с доктором Пором, но старался избегать новых знакомств. К Моа он относился настороженно.
   - Не похож.
   - Никогда не знаешь, кто настоящий герой, - сказал я и протянул доктору записку Муки, - я вот считал мальчишку предателем, а он просто не захотел возвращаться. Кстати это он два года назад подложил нам на склад патроны для карабина.
   Сол внимательно прочитал записку и вернул мне.
   - Значит это его пулю я извлек из плеча лейтенанта Маса?
   Я кивнул. Теми патронами, которые подбросил Муки два года назад я заряжал спрятанный в штабе карабин и стрелял в Жена и Маса.
   - Вот кто настоящий герой и мой спаситель. Если бы не эти патроны мы бы с Вами сейчас не разговаривали.
   Доктор раскурил трубку и выпустил струйку ароматного дыма.
   - Бедный мальчик. Как он там будет один?
   - У него семья, - ответил я, - будем надеяться, что с ним все будет хорошо.
  
   Я принял командование над остатками десантной морины. Людей было совсем мало, поэтому мне не хотелось изнурять их учебными тревогами. Ван согласился использовать десантников для корабельных работ. Меня вполне устраивало, что они помогают на камбузе или драят палубу. Чем бы не занимались лишь бы не сидели целый день в кубриках. В походе нижние чины должны быть все время заняты каким-нибудь делом.
   Моя рана почти зажила и ноги перестали болеть, поэтому теперь каждое утро я вставал пораньше и до завтрака гулял по палубе. По мере приближения к цивилизованным островам погода начинала портиться, зарядили дожди. Мы несколько раз попадали в шторм. В такие дни кают-компания пустела, и я с удовольствием оставался один. Лейтенант Гоц избегал меня. Сначала я хотел с ним поговорить и выяснить в чем дело, но потом понял, что артиллерист полностью попал под влияние помощника капитана, который сторонился десантных офицеров справедливо полагая, что после возвращение нас всех потащат в контрразведку. Никому не хочется получать черную метку в личное дело и проводить все свободное время на допросах. Обижаться на Гоца было глупо. В жизни много странных людей, которые возникают ниоткуда и исчезают в никуда. Называть их друзьями не поворачивается язык, а без случайных знакомых я как-нибудь проживу. Моа поправился и иногда забегал ко мне пропустить стаканчик. О его героическом поступке мы больше не говорили. Я много времени проводил с докторами. Вечерами они пили вино и устраивали смешные перепалки, которые могли продолжаться до самого утра. Иногда предмет научного спора оставался для меня загадкой, но с ними все-равно было интересно и весело. От скуки мы много пили и курили. Взятые из дома сигары давно закончились, и я перешел на армейские. Первое время я от них по ночам ужасно кашлял, но потом привык, как и к серой воде за бортом, пустым офицерским разговорам и хамству капитана Хала.
   Дни сливались в недели и казалось, что наша дорога домой никогда не закончится. Я перечитал все, что мог, включая романы Моа и книги из библиотеки капитана, и перешел на старые газеты. Коньяк закончился, теперь офицеры пили вино и спирт, которого оставалось еще много. Все надеялись пополнить запасы спиртного и табака на "базе подскока", но выяснилось, что интендантов на ней недавно сменили, а новые еще не успели наладить контрабандное снабжение и торговлю, поэтому ничего кроме армейского рациона предложить нам они не могли.
   База была та же самая, на которой мы останавливались в прошлый раз. Все офицеры, измученные дальним плаванием, сошли на берег и разбрелись кто куда. Мы с Хотом и Моа сыграли несколько партий в бильярд, выпили в баре и погуляли по пристани, доктора лазили по скалам и любовались видом, а морские офицеры закрылись в кают-компании "Великолепного" и о чем-то шептались. Перед самым отходом меня нашел Тар.
   - Все нормально, - сказал он, - Орс не будет выдвигать обвинений. Вас он конечно не любит, но понимает, что правильный отчет всем облегчит жизнь.
   - Трудно было?
   - Не особенно. Никто не хочет допросов с пристрастием и очных ставок. Моя служба не самая вежливая в мире, да и последствия могут быть.
   - А Рок? Боюсь, что разведка тоже захочет с нами пообщаться.
   Тар кивнул. Наверно он уже думал об этом. Чем он занимал себя в походе, с кем сошелся, от кого отдалился? Может быть он вел на крейсере жаркие споры, а может быть все решилось само собой. Не представляю, как лейтенант выдержал такой длинный переход в компании Орса и его подчиненных. Чтобы Тар не говорил о себе, как бы не строил из себя секретного агента, но он слишком много времени провел в десанте и на "синих" имел большой зуб.
   - Думаю он сделает все, что сможет. Побыстрее отчитаться и получить награду в его интересах.
   Мы говорили громко, чтобы расслышать друг друга, рядом отчаянно шумели паровые краны. Все равно кроме нас на пристани никого не было.
   - Наверно мы больше не увидимся. Прощайте.
   Мы пожали друг руку руки.
   - Прощайте, Тар, - сказал я, - мне очень нравилось служить с Вами.
   Лейтенант отдал честь, развернулся и пошел к сходням "Великолепного". Начал моросить мелкий дождик. Я смотрел ему в след и думал о том, что даже если нашу морину решат сформировать заново найти таких офицеров будет непросто.
   В этот раз погрузку закончили засветло. Первым отчалил "Великолепный", следом наш десантный корабль. Первый раз за много дней Хал пожаловал на мостик и командовал сам. Его служба заканчивалась, впереди маячила скорая отставка и унылая жизнь на берегу. Ни о чем другом капитан думать не мог, а говорить об этом не хотел, поэтому сразу после того, как "база подскока" скрылась из вида он закрылся у себя в каюте и напился.
   Вокруг опять был океан и по утрам серое небо сливалось с серыми волнами.
  
   Мы приближались к родным островам и настроение у команды было приподнятое. Даже десантники, которых отправили драить палубу сменили репертуар. Раньше за работой они пели заунывные песни о пропавших без вести моряках, а теперь все больше марши или любовные деревенские шуточные песенки.
   Однажды во время прогулки я столкнулся на корме с Солом. Доктор жаловался на бессонницу, говорил, что просыпается рано и не может уснуть, поэтому по утрам его часто видели в кают-компании с чашкой кофе и неизменной трубкой. Снотворное он не пил принципиально. Обычно в ожидании завтрака он убивал время за игрой в шахматы с самим собой, но сегодня решил подышать воздухом.
   - Доброе утро, - сказал Сол.
   - Доброе утро.
   Первый раз за последние несколько дней выглянуло солнце. Я радовался свежему ветерку и спокойному океану. Наш поход окончательно меня измучил и последнее время от бесконечных дождей и сырости стала болеть раненая нога. В ясную погоду я чувствовал себя прекрасно.
   Мы встали у ограждения и закурили.
   - Послушайте, Бур, - сказал доктор, - мне не дает покоя один вопрос.
   - Какой?
   Он почесал кончик носа, что означало крайнюю степень смущения.
   - Вы можете ответить честно?
   - Смотря, что за вопрос.
   Мимо прошли матросы и на ходу отдали честь. Сол козырнул в ответ, я просто кивнул.
   - Мне передали, о чем Вы говорили на совещании. Многие думают, что пленные варды интересуют Вас только, как заложники.
   Я тяжело вздохнул. Похоже доктор опять собрался вести со мной душеспасительные беседы. Наверно Тар исповедовался ему перед уходом на "Великолепный" и все рассказал.
   - Так в чем собственно вопрос?
   Я давно уже понял, о чем хочет поговорить Сол, но не собирался упрощать ему задачу.
   - Я думал, что Вы на самом деле воспринимаете наших старых врагов, как союзников. Я надеялся, что Вы от чистого сердца простили вардов и собираетесь взять их с собой из сострадания. Поймите меня правильно я не забыл войну и наших погибших товарищей, но искренне хочу верить в то, что старая вражда закончилась. Выходит, я ошибался? Для Вас они только заложники - разменная монета в большой игре? - спросил он.
   Я подумал, что когда-нибудь Сол сойдет с ума. Невозможно быть одновременно офицером и священником. Несколько недель назад он готов был убивать заговорщиков, вардов и дикарей, а сегодня пытается читать мне мораль. Я ничего не имел против священника, но доктор мне нравился больше.
   - Вы хотите знать почему я взял их с собой?
   - Конечно.
   - Зачем Вам это?
   - Не скрою меня беспокоит их судьба, но еще больше меня беспокоите Вы, Бур.
   Во время нашей прошлой экспедиции Сол признался в том, что состоит в тайном церковном ордене. Мы знали друг друга давно, вместе воевали, он всегда был хорошим врачом и надежным товарищем. Я так и не смог привыкнуть к его второй жизни и всякий раз сердился, когда доктор начинал бороться за мою душу. Собственно, его никто об этом не просил, но разрешение ему и не требовалось.
   - Я не мог оставить на Диком острове цивилизованных людей, - ответил я, - но мне все равно, что с вардами будет в столице. Отпустят их домой или посадят под замок - мне наплевать. Постарайтесь понять одно, чтобы я не сделал и не сказал я спас им жизнь. Мне кажется, что этого вполне достаточно.
   Сол остался недоволен ответом.
   - Мы с Вами уже который раз говорим о людях, попавших в беду. Сначала это были наши десантники, оставшиеся на Диком острове, сейчас варды. И Вы каждый раз говорите мне, что ничего не собираетесь предпринимать для их спасения. Подумайте о том, что с ними может случиться в столице. Что было бы с нами на их месте?
   Иногда Сол напоминал мне заброшенную крепостную стену. Каждый день на нее обрушиваются дожди и ураганы, а она стоит, как ни в чем не бывало на зло стихии. Вера доктора в добродетель и прощение была непоколебима, но нуждались ли мы в ней? Кому нужна стена, которая никого не от чего не защищает? За ней некому прятаться хотя она может поразить воображение случайного путника высотой и прочностью кладки.
   - Неужели Вы не поняли зачем я повел заговорщиков за собой на поиски капитана Лоса? - раздраженно сказал я, - чтобы они кровью смыли предательство, смогли реабилитироваться и избежать суда. Неужели не понятно, что история с заложниками - это единственная возможность провести на наше судно вардовских гвардейцев? Никто в экспедиции не смог бы сделать большего для спасения этих людей.
   - Послушайте...- начал доктор, но я не дал ему закончить.
   - Я сделал для них все, что мог. Я не великий океан и не собираюсь заниматься судьбой каждого в отдельности. Пусть теперь адмиралтейство решает, что делать дальше.
   Сол стоял с каменным лицом. Возможно мои слова прозвучали слишком грубо, но доктор должен понимать, что я вообще мог не отвечать на его вопросы. Устав давал мне редкую возможность не оправдываться ни перед кем.
   - Послушайте, Бур, - неожиданно спросил Сол, - Вам не бывает страшно?
   Что я мог ему ответить? Что иногда ночью просыпаюсь от странных звуков и мне кажется, что в каюте мелькают тени десантников, которых я когда-то отправил на верную смерть? Говорят, что в средние века священники торговали индульгенциями и можно было приобрести официальную бумагу, которая прощала все грехи. У меня такой бумаги не было.
   - Бывает.
   Пока мы разговаривали моя сигара успела погаснуть, поэтому я достал спички и опять ее раскурил.
   - Вы не хотели бы исповедоваться? - спросил Сол.
   - Нет. Вам - нет.
   - Ну, - Сол улыбнулся, - не обязательно мне.
   - Для исповеди надо созреть. Я пока не готов.
   Сол кивнул.
   - Понимаю. Извините меня, наверно я был неправ. Но я все пытаюсь понять и не могу, - продолжал он, - что Вами движет? Вы говорите ужасные вещи, но при этом стараетесь делать добрые дела. Почему?
   - Потому что хочу оставаться хорошим человеком.
   Сол недоуменно уставился на меня.
   - Не богом и не святошей, а просто нормальным человеком, - добавил я, - правда это не всегда получается.
   На корме появился лейтенант Хот. Он улыбался и махал нам рукой.
   - Смотрите, господа, - сказал он, - чайки прилетели.
   Мы одновременно повернули головы и увидели больших белых птиц, парящих над кораблем.
   - Значит острова близко. Мы вернулись, господа.
   Лейтенант еще раз махнул рукой, отошел подальше и облокотился о парапет.
   Сол поправил фуражку.
   - Наверно, если каждый захочет оставаться хорошим человеком когда-нибудь мы придем к идеальному обществу.
   Я презрительно фыркнул.
   - Вы не верите в идеальное общество?
   - Нет.
   - Я знаю, что Вы консерватор, - сказал Сол, - но неужели у Вас никогда не возникало желания изменить окружающую действительность?
   - Перестаньте, доктор, - ответил я, - избавьте меня от проповедей. Я не собираюсь переделывать этот мир. У меня не хватит для этого ни знаний, ни любви. Я не думаю о других. Я хочу спасти себя насколько это еще возможно.
   Чайки кричали и пикировали на корабль. Хот развернул принесенный с собой сверток и начал кормить птиц, подбрасывая в небо кусочки галет. Лейтенант радовался, как ребенок, когда чайки хватали их прямо на лету.
  
   Наш поход подошел к концу. Корабль шел мимо знакомых островов и через несколько дней мы должны были оказаться в столице. Из моей морины назад вернулось 36 человек - почти половина. Признаться, на большее я и не рассчитывал. Гибель десантников отправленных на поиски заговорщиков целиком лежала на совести капитана Пуи.
   Однажды вечером, когда я уже собирался укладываться спать в дверь постучал Сол.
   - Войдите! - крикнул я.
   Дверь приоткрылась.
   - Дежурный заметил маяк на острове Тоун. Не хотите посмотреть? Мы все идем на палубу.
   За спиной доктора мелькнули взволнованные лица офицеров. Маяк - это ориентир, значит завтра утром мы причалим к берегу.
   - Да. Хорошо. Идите, я Вас догоню.
   Я уже знал о том, что столица близко. О времени прибытия Хал предупредил меня заранее так что я еще днем собрал вещи и приготовился к любым неожиданностям. Прошлый раз меня арестовали прямо на причале и продержали в контрразведке до вечера.
   Доктор аккуратно прикрыл дверь. Офицеры свободные от вахты собрались на палубе, через открытый иллюминатор я слышал взволнованные голоса.
   Завтра все решиться. Осталась одна ночь спокойного плавания, а потом будут допросы, отчеты и подозрительные взгляды. Каждый раз возвращение из рейда превращается в кошмар. Даже мой друг и благодетель адмирал Крол, когда был еще жив не мог защитить своего любимчика от унизительных проверок. А сейчас, когда адмирал упокоился на кладбище героев, меня с удовольствием распнут его старые противники. Память у штабных долгая.
   Оставаться в каюте было невыносимо, поэтому я поднялся на палубу и присоединился к остальным. Вдалеке яркой точкой горел прожектор маяка.
  
   Утро выдалось ясное. Погрузки не было, краны не гремели и на причале было тихо и безлюдно. Все офицеры собрались в кают-компании, многие отказались от завтрака рассчитывая поесть дома или в столичных ресторанах. О своих дальнейших планах я имел весьма смутные представления, поэтому заказал салат, жаренную камбалу и кофе. Стюард принес тарелки, и я в одиночестве принялся за еду. Если мне предстоит провести целый день в контрразведке, то хоть не на пустой желудок.
   Когда судно пришвартовалось нас посетил капитан Рок. Он отдал какие-то указания лейтенанту Хоту, просидел пол часа в каюте капитана, поговорил с офицерами и пришел в столовую выпить кофе.
   - Доброе утро,- сказал он, усаживаясь рядом.
   Стюард принес ему чашку и вазочку с печеньем.
   - Дайте варенья, - попросил он и повернулся ко мне, - умираю хочу сладкого.
   Я сидел в кают-компании потому что делать мне было совершенно нечего. Кофе в меня больше не лез, курить не хотелось.
   - Сейчас Хот соберет всех десантников и поведет в казарму, Ваших людей временно прикомандировали к его морине, - сказал Рок, - а мы с Вами отправимся в адмиралтейство.
   - Я арестован? - сухо спросил я.
   Рок бросил на меня удивленный взгляд.
   - С какой стати? Вы совершенно свободны. Просто нужно поговорить и обсудить Ваш отчет.
   Я кивнул.
   Капитан макал печенье в вазочку с варением и ел. Когда он поднимал руку капельки сиропа падали на гладкую столешницу.
   - Расслабьтесь, Бур, - сказал Рок с набитым ртом, - все нормально.
  
   Из адмиралтейства за нами прислали экипаж. Я погрузил свой чемодан и забрался следом, Рок был без багажа. Мы ехали по залитому солнцем городу и любовались видами. Народу на улицах было мало. Добропорядочные граждане еще спали.
   В экспедицию мы уходили весной, а сейчас в столице наступила осень. Желтые и красные листья на деревьях сверкали словно праздничные фонарики, было еще по-летнему тепло и на бульваре пахло жаренными каштанами.
   - Люблю это время года, - весело сказал Рок, - а Вы? Вам, что нравится?
   - После войны мне нравится любое время года, - ответил я.
   - Да что с Вами такое, - с наигранным возмущением спросил капитан, - мы вернулись живые и здоровые. Впереди новая жизнь, награды и звания.
   Почему-то я не разделял оптимизма капитана, хотя в этот раз все было по-другому. После возвращения из прошлой экспедиции меня везли под конвоем, а город я разглядывал через прутья решетки.
   Нас пропустили в адмиралтейство со служебного входа. Рок сразу провел меня на второй этаж и оставил в коридоре.
   - Подождите здесь, - сказал капитан, - нужно доложить начальству.
   Я кивнул и сел на стул. Если пройти в боковой коридор и повернуть направо, то можно оказаться у дверей бывшего кабинета адмирала Крола. Раньше в приемной сидел Муки. Теперь на его месте другой выпускник академии печатает документы и предлагает посетителям кофе. Скорее всего тоже чей-нибудь родственник.
   Раньше я заходил в адмиралтейство, как к себе домой. Здесь служили друзья и боевые товарищи, но теперь все изменилось. Я прождал Рока около часа и не увидел ни одного знакомого лица хотя мимо нескончаемым потоком шли посетители и штабные. Мелькали эполеты и коленкоровые папки, звенели придворные шпаги. Я чувствовал себя крошечным насекомым в центре огромного муравейника и боролся с желанием встать и уйти. В конце коридора появился патруль, и я подумал, что это за мной, но гвардейцы прошли мимо.
   Еще через полчаса ко мне подошел незнакомый лейтенант и спросил, - Вы супер-лейтенант Бур?
   - Да.
   Я встал.
   Штабной был рыжий. Он смешно щурился, разглядывая меня, видимо плохо видел, а очки оставил в кабинете.
   - Меня прислал за Вами капитан Рок. Пожалуйста, следуйте за мной.
   Мы прошли налево, свернули в потайной проход, замаскированный массивными бархатными занавесками и оказались на лестнице. Сразу стало очевидно, что Рока повысили. Раньше ему нечего было делать выше второго этажа. Если ему предоставили кабинет на третьем значит теперь он, как минимум шеф-капитан.
   Здесь коридор был шире, ноги утопали в толстой ковровой дорожке и кабинетов было значительно меньше. У одной из дверей мой провожатый остановился и вошел в пустую приемную. Я последовал за ним. Было видно, что хозяева кабинета еще не успели обжиться на новом месте. Стульев явно не хватало, двери пустых шкафов были раскрыты, а на единственном столе громоздились папки и бумаги.
   Лейтенант пересек комнату и постучал в массивную дубовую дверь.
   - Войдите! - крикнул Рок.
   - Вещи можете оставить здесь, - сказал адъютант.
   Я поставил чемодан между столом и фикусом, и лейтенант впустил меня в кабинет.
   Комната оказалась небольшой, но уютной. Посередине стоял большой стол, покрытый зеленым сукном и два стула - один для хозяина кабинета, другой для посетителя. На стене темнело прямоугольное пятно. Похоже раньше здесь висел чей-то портрет.
   - Проходите, Бур, - сказал капитан, - обживаюсь в новом кабинете.
   - Поздравляю, - сказал я.
   - Спасибо.
   Рок сел и стал раскладывать на столе какие-то папки.
   - Садитесь, пожалуйста.
   Я сел на стул и уставился на разведчика.
   Рок оставил документы, поерзал устраиваясь поудобнее и потер руки.
   - Ваш отчет принят. Никаких вопросов не возникло так что можете быть спокойны. Скажите спасибо Тару. Если бы не он Орс бы Вас утопил.
   Все бумаги я оформил еще на Диком острове и сразу передал Року. У капитана было целых два месяца, чтобы их изучить и сделать соответствующие выводы. Возможно он добавил что-то от себя, чтобы у начальства не возникло лишних вопросов.
   - Здесь документы на отпуск,- сказал Рок, протягивая мне несколько листов бумаги, - можете отдохнуть два месяца, повидаться с семьей, а после прошу ко мне. Есть мысли сделать из Вас офицера разведки.
   Не скажу, что сильно удивился. Я догадывался о том, что после всего случившегося Рок не захочет со мной расставаться. По сути, я оказался ему очень полезен. В карательной экспедиции почти все, если не считать уничтожение речного лагеря было сделано моими руками. И хотя официально я считался военным советником, но без моего участия он не добился бы таких хороших результатов.
   Когда-то адмирал Крол назвал меня везунчиком и приблизил к себе. Мне поручали самые трудные задания, и я всегда выходил сухим из воды. Некоторые называли это везением, некоторые хорошей работой. Мое израненное тело и потрепанные нервы никого не волновали кроме жены и лечащего врача. Значит сейчас моим везением решил воспользоваться капитан Рок.
   - Я не уверен, что готов служить в разведке.
   Рок хрустнул пальцами и уставился на меня.
   - Что такое?
   - После похода я очень плохо себя чувствую, - попробовал выкрутиться я.
   - Ерунда. Вам дают отпуск. Отдыхайте и лечитесь.
   Я встал.
   - Послушайте, Рок. Я не хочу больше воевать. Я выдохся. Отпустите меня.
   Капитан мигнул и полез в нагрудный карман за папиросами. Он достал пачку, но курить не стал, повертел ее в руках и отложил в сторону.
   - Сядьте, - сказал он.
   Я опустился на стул.
   - Вы понимаете, что какие бы бумаги о неразглашении Вы не подписали, отпускать человека с Вашими знаниями никто не собирается? Вы не сможете отсидеться на своем крошечном островке.
   Наверно он был прав. Наверно безопасность государства должна быть превыше всего, но я больше не желал иметь с адмиралтейством ничего общего, поэтому достал из планшетки листок и положил на стол.
   - Что это? - не глядя спросил капитан.
   - Прошение об отставке.
   Рок кивнул, взял бумагу и разорвал на несколько частей.
   - Я понимаю Вас, - сказал он, - но и Вы меня поймите. Мне необходим такой человек, как Вы.
   - Я устал, Рок, - ответил я, - зачем Вам старая развалина?
   Капитан задумался и забарабанил пальцами по столешнице. Пауза затягивалась.
   - Давайте сделаем так, - наконец произнес он, - чувствую, что мы сейчас можем наговорить друг другу грубостей, а ссориться с Вами я не хочу. Погуляйте пару дней, отдохните, - он посмотрел на настольный календарь и перевернул несколько страниц, - и приходите ко мне в четверг к десяти утра. Мне надо многое Вам сказать, господин супер-лейтенант.
   - Хорошо.
   Я встал и отдал честь.
   - Разрешите идти?
   Рок хмыкнул. Похоже мой решительный вид его позабавил.
   - Идите. Только имейте в виду ни один корабль уходящий из столицы не возьмет Вас на борт.
   Я щелкнул каблуками и вышел в приемную.
  
   Я решил избавить Рока от ненужных хлопот и остановился в той же гостинице, в которой прожил несколько дней после возвращения из прошлой экспедиции. Если капитан захочет меня найти, то это место он хорошо знает, когда-то мы провели здесь несколько часов обсуждая подробности похода. Комната, которую я снимал прошлый раз была занята и мне дали соседнюю почти такую-же. Прямо из номера можно было выйти в маленький сад, где для удобства постояльцев под кустом сирени поставили маленький столик и скамейку.
   Сил для прогулки у меня не было, поэтому я разложил вещи, принял душ, лег в постель и проспал до обеда.
   Не знаю зачем Рок отпустил меня. Возможно он хитрил и понимал, что сам еще не готов к серьезному разговору. В любом случае эти два дня я собирался провести с пользой, хорошо отдохнуть и набраться сил. Первым делом я зашел на почту и написал жене и брату, а потом отправился в старый город. Нужно было купить разные мелочи. Деньги у меня были, поэтому я решил не экономить на еде и развлечениях.
   Старый город мне не понравился. Оказалось, что за время моего отсутствия городские власти решили облагородить столичную достопримечательность и издали несколько нелепых указов. С улиц исчезли торговые палатки и стулья, на которых раньше могли отдохнуть уставшие прохожие. Часть старинных фасадов обновили и покрасили, стерев налет древности так привлекавший туристов. В некогда тихих и уютных кварталах стало просторно и шумно. В погоне за комфортом горожане потеряли уникальную атмосферу этого места. Я ходил по старым улицам и не узнавал их.
   Столица поразила меня. После влажной духоты Дикого острова и тесной корабельной каюты я оказался среди яркого, нескончаемого карнавала. По улицам гуляли нарядные обыватели, в синематограф стояли длинные очереди, казалось, что ресторанов и различных увеселительных заведений стало в два раза больше. Город распух от денег, красивых женщин, богачей в белых костюмах и ярких автомобилей. Казалось, что он может не выдержать всей этой суеты, веселья и ежедневного праздника и лопнуть, как перезревший арбуз.
   Я вернулся в гостиницу поздно вечером, заранее заказал завтрак в номер и попросил горничную принести утром газеты за последний месяц.
   Ночью я никак не мог заснуть и задремал только с рассветом поэтому, когда горничная принесла завтрак даже не успел одеться. Пока она сервировала столик в саду я привел себя в порядок и вышел на воздух.
   Погода была хорошая, светило солнце, и я с удовольствием пил кофе и читал старые газеты. То, что писала столичная пресса казалось мне полной чушью. Во-первых, журналисты радовались тому, что по новому приказу адмиралтейства упразднялась цензура, зато за выступление против власти вводилось уголовное наказание. Лично я ничего хорошего во всем этом не видел просто потому, что одно взаимно исключало другое. Получалось, что даже без цензуры, ты не мог говорить и писать все, что вздумается. Во-вторых, почти в каждой газете писали о разоблачении шпионов и государственных изменников. Раньше такого не было и трудно было поверить в то, что после подписания мирного договора все скопом бросились предавать родину. Одним словом, газеты меня не порадовали. Мир, который я знал менялся. Я никогда не ждал ничего хорошего от власти, но раньше она хотя бы играла по понятным правилам. С каждой прочитанной статьей, с каждой страницей я убеждался в том, что для того, чтобы сохранить здравый рассудок и чистую совесть нужно было немедленно бежать из столицы и из армии, и больше никогда сюда не возвращаться.
   Я знал, что Эн не поймет меня. Красивая жизнь все время манила ее и то, что сейчас представлялось мне кошмаром было ее заветной мечтой. Мне предстоял выбор - принести себя в жертву ради семьи и поступиться своими принципами или настоять на своем. Отставка пугала меня. Скорее всего я сразу лишусь пенсии, а существенных сбережений у нас нет. Оставшихся денег нам хватит от силы месяца на три-четыре. С работой на острове Хос всегда было плохо. Отказавшись от предложения Рока, я рисковал пополнить армию безработных. Когда тебе 20 лет кажется, что все пути открыты и можно заняться любым делом, например, стать рыбаком или плотником, но в 36 ты понимаешь, что некоторые профессии стали тебе не по зубам. Я боялся неизвестности и разговора с женой. Где найти нужные слова? Как объяснить родным, что вторая экспедиция стала последней каплей, переполнившей чашу моего терпения? Наверно со стороны могло показаться, что я делаю большую глупость отказываясь от заманчивого предложения, но вчера в адмиралтействе я словно застыл на краю зловонной трясины и понял, что если сделаю шаг, то уже из нее не выберусь.
   Два дня пролетели незаметно. В четверг к десяти часам утра я пришел в адмиралтейство, оформил пропуск и прошел на третий этаж в уже знакомую приемную. Рыжий лейтенант навел здесь порядок и разложил папки по шкафам. Он приветливо встретил меня и сразу пустил к капитану.
   При моем появлении Рок встал, вышел из-за стола и пожал мне руку. Обычно подобные проявления дружеской симпатии были ему не свойственны.
   - Садитесь, - капитан указал на стул и вернулся на свое место.
   Видимо он был очень занят, на столе лежали какие-то бумаги, увеличительное стекло и стояла пустая чашка из-под кофе.
   - Как отдохнули?
   - Хорошо, спасибо!
   Капитан уставился на меня пытаясь понять говорю ли я серьезно.
   - Ну ладно, - наконец сказал он, - будем считать, что Вы отоспались и набрались сил. Итак, Вы будете служить под моим началом?
   - Нет.
   Казалось, Рок совсем не удивился моему ответу.
   - Почему? Командир не нравиться?
   - Дело не в Вас. Поймите я не могу оставаться в армии. В сущности, я сугубо штатский человек, который попал на войну случайно и задержался на ней не по своей воле. Армия никогда не была моим призванием.
   Капитан задумался, встал и прошелся по комнате заложив руки за спину. Наверно кадровому офицеру было трудно меня понять.
   - Думаю Вы сильно удивитесь тому, что я сейчас скажу.
   Он остановился у окна и повернулся ко мне.
   - Случается, что люди, которые живут своей маленькой мирной жизнью попадают в ужасные обстоятельства...
   - Вы имеете в виду войну?
   - Да. Так вот, эти люди открывают в себе неожиданные стороны характера и становятся, как бы это сказать совсем другими. Их сущность меняется. Вы созданы для войны, Бур. Это Ваше призвание, Ваша профессия. Это то единственное, что Вы делаете по-настоящему хорошо.
   Никогда бы не подумал, что Рок может такое сказать. Мне он всегда казался человеком простым и конкретным. Если бы подобные философские кружева наплел доктор Сол я бы не удивился, но от разведчика я ожидал чего угодно, только не этого.
   - Не могу сказать, что Ваши слова мне польстили,- осторожно сказал я, - Вы хотите сказать, что я хорошо убиваю людей?
   - Нет, - быстро сказал Рок, - я говорю о другом. Мне надоели бездушные солдафоны, которые только и могут, что слепо выполнить приказы. Никто не думает о последствиях, никого не интересуют потери. Вы знаете, что я далеко не святой и могу, не моргнув глазом отправить на тот свет целую морину, если это нужно для дела. Но даже меня иногда ставят в тупик действия наших офицеров. Я не хочу работать с такими, как Пуи, который по глупости угробил целый отряд.
   Признаться, я не верил капитану. Мы знали друг друга слишком давно, и я отдавал себе отчет в том, что Рок хороший психолог. Его яркая речь наверно могла бы сбить с толку молодого лейтенанта, но было время, когда меня обрабатывали специалисты посерьезней. И дело даже было не в том, что он обманывает меня. Возможно капитану я действительно нравлюсь, и он хочет, чтобы я служил под его началом, но нужно ли все это мне?
   - Я больше не могу. Не хочу отдавать приказы и вести за собой людей. Нашим отрядом в бою у брода командовал Тар, потому что к тому моменту я уже спекся. Дикий остров доконал меня.
   Рок нахмурился и вернулся к столу.
   - Все это лирика. Я понимаю, что Вы устали, но для этого существуют врачи и курорты. Дело в другом, Бур. В чем? Вы не верите совету адмиралов или не хотите воевать за свою страну?
   Я хотел ответить, но он предостерегающе поднял руку.
   - Я не провоцирую Вас и не допрашиваю. Мне нужен честный ответ. Будьте уверены этот кабинет не прослушивается, - он сделал короткую паузу, а потом быстро добавил, - пока.
   - Вы задаете слишком сложные вопросы, - сказал я, - возможно я и ответил бы на них, только не здесь.
   - Все-таки считаете меня провокатором? Не хотите говорить?
   Рок улыбнулся. Он подначивал меня, пытался втянуть в игру. Сейчас капитан больше всего походил на кадета второкурсника, который пытается навязать новичку первогодку фехтовальный бой. Я понимал, что просто так он не отвяжется, значит нужно было держать себя в руках и постараться обойти острые углы.
   - Я два года защищал свою родину, получил много наград и дослужился до командира морины. Меня не в чем упрекнуть. Верю ли я людям, которые без зазрения совести посылали на смерть десятки тысяч? Не верю. Вы прекрасно знаете сколько было бездарных адмиралов, сколько было заведомо провальных операций.
   В моих словах не было ничего крамольного. За время войны многих высокопоставленных военных разжаловали за допущенные ошибки. Я мог назвать имена этих людей.
   - Их наказали, - сказал Рок, - отстранили, лишили званий и наград.
   - Возможно. Но я боюсь оказаться под началом такого опасного безумца. Он прикажет Вам, Вы мне, а я вынужден буду делать бессмысленные и ужасные вещи.
   Рок закурил и откинулся на спинку стула. Куда-то делся его серебряный портсигар и папиросы он доставал из обычной пачки.
   - Странный у нас получается разговор, - задумчиво сказал капитан, - мне кажется, что Вы лукавите и не хотите ответить честно.
   Я ухмыльнулся.
   Рок выпустил облачко дыма, оторвал зубами кусочек промокшего бумажного мундштука и бросил его в корзину для бумаг.
   - Боитесь, что я сдам Вас в контрразведку?
   Не дождавшись ответа, он встал и громко сказал, - ненавижу адмиралтейство!
   Я улыбнулся.
   - Видите теперь нас арестуют вместе, - сказал Рок.
   В сущности, я всегда к нему хорошо относился. Капитану нужны были ответы, но в состоянии ли он понять почему я отказываюсь от блестящего будущего?
   - Поймите я не хочу больше убивать людей или посылать их на смерть - ни своих, ни чужих.
   - Вардов пожалели?
   - И их тоже.
   Рок хотел возразить, но я поспешил закончить свою мысль.
   - Я понимаю, что существуют интересы государства, ради которых можно совершать любые поступки. Совершайте. Я согласен с тем, что цель оправдывает средства, только меня в это больше не впутывайте.
   Капитан хмыкнул и затушил папиросу.
   - Вы уже замазаны по самую макушку. Неужели хотите после смерти попасть в чудесную подводную страну, где русалки подносят вино, а рыба сама прыгает на сковородку?
   Я никогда не был ханжой, но шуток на тему религии не любил. Не стоило капитану лезть мне в душу.
   - Хочу, но вряд ли получиться.
   - Значит по-Вашему кто-то другой должен делать за Вас грязную работу?
   За годы службы я достаточно сделал для него и для таких, как он - бесчувственных, самоуверенных, убежденных в своем великом предназначении и в своей несомненной правоте.
   - Для каждого дела нужны подходящие инструменты, - ответил я, - оставьте в покое нормальных офицеров - меня, Сола, Хала. Найдите тех, кто с радостью пойдет за Вами.
   Рок от души рассмеялся.
   - Все еще верите в людей?
   Отсмеявшись, он подвинул ко мне увесистую папку.
   - Смотрите. Это доносы на Вас.
   Он развязал тесемки и достал несколько листов исписанных разными почерками.
   - Вот это от лейтенанта Хота, вот это от капитана Хала, вот это от вашего любимого доктора Сола.
   Он протянул мне бумаги.
   - Полюбуйтесь. Вот они Ваши хорошие офицеры, Ваши друзья. Все здесь. Вы думали, что доктор заботиться о Вашей душе, а он по моей просьбе пытался Вас расколоть.
   Я знал, что Рок не любит запах сигар, поэтому вытащил из кармана купленный накануне кожаный хьюмидор, достал одну и раскурил.
   Капитан поморщился, но ничего не сказал. Он все еще протягивал мне пачку доносов, но брать их я не собирался.
   - Какая у Вас отвратительная привычка, - наконец сказал он, разглядывая мою сигару и пряча бумаги обратно в папку.
   - Не верите мне? - спросил Рок, - думаете я подделал эти бумаги?
   - Верю.
   - Тогда почему Вы так спокойны? Неужели знали или догадывались?
   Мне надоел этот разговор. Не важно подслушивали нас или нет. В конце концов, если меня захотят обвинить в измене их ничто не остановит.
   - Скажите, Рок, Вам самому не противно? Когда-то за подобную бумажку могли вызвать на дуэль, а сейчас офицеры сами с радостью несут Вам эту гадость. Но стоит ли их в этом винить? Это Вы сделали их такими, ваша проклятая система. А я так давно общаюсь с офицерами адмиралтейства, что потерял способность удивляться. Говорите сразу, что Вы приберегли напоследок? Может быть доносы от моей родни?
   Рок с интересом разглядывал меня. Я думал, что после таких оскорбительных слов он начнет действовать, расшумится или вызовет патруль, но капитан молчал.
   Я смотрел на него и курил.
   - Нет, - сказал он, - доносов от Ваших родных у меня нет.
   Если бы Рок раскричался, наверно я бы не сказал ему все, что хотел.
   - Вас все еще забавляет моя вера в людей? Я знал, что никто из моих близких никогда не донесет на меня. А Вы уверены в своих?
   - Но ваши друзья... - начал капитан.
   - Значит такие друзья, - перебил я, - значит мое решение правильное.
   Я положил сигару в пепельницу, встал и поправил фуражку.
   - Вы просили ответить честно, извольте, - продолжал я, - меня тошнит от адмиралтейства, от устава, от тупых адмиралов, которые пропихивают на хорошие должности своих сынков-недоумков. Я хочу вернуться к семье, чтобы воспитать детей настоящими людьми, чтобы они не верили пустым обещаниям и красивым словам, чтобы думали своей головой и сопротивлялись системе изо всех сил.
   Рок кашлянул, налил из графина немного воды в стакан и выпил.
   - Смело, - сказал он, - яркое выступление, только вот аплодисментов не будет.
   Я молча ждал продолжения.
   - Значит отказываетесь служить?
   - Отказываюсь.
   Странное дело, я видел, что капитан совсем не обиделся. Казалось он заранее знал, что я отклоню его предложение.
   - А если война?
   - Если начнется война Вы меня и спрашивать не будете. Призовете и все.
   - Не просто призову, а сам за Вами приеду.
   Рок говорил очень серьезно. Неужели ему что-то известно? Последняя война закончилась всего несколько лет назад. Только безумцы могут решиться на то, чтобы развязать новую.
   - Вы думаете скоро начнется?
   Рок с ненавистью словно ядовитую змею раздавил мою сигару в пепельнице, достал платок, вытер пальцы и выбросил его в корзину для бумаг.
   - Обязательно. Вы ведь не один такой совестливый. Многим не нравиться то, что у нас происходит.
   - В армии?
   - И в армии, и в государстве. А знаете, какое самое лучшее средство от народного недовольства? Война. И так считают здесь, - Рок ткнул пальцем в потолок намекая на совет адмиралтейства, - и там - у вардов. Так что, либо они первые начнут, либо мы. Готовьтесь Бур. Скоро полыхнет.
   Наши взгляды встретились.
   - Знаете, Рок, если бы я мог это остановить я бы остался, но ни Вы, ни я не сможем...
   - Хватит, - перебил меня капитан. Он встал и поправил портупею.
   - Господин супер-лейтенант, адмиралтейство больше не нуждается в Ваших услугах. С этого момента Вы офицер запаса. Все необходимые документы Вы получите завтра в канцелярии. Не смею больше задерживать.
   Я отдал честь и вышел. Рыжий адъютант вежливо привстал, но провожать меня не стал.
  
   Билетов на остров Хос не было и мне пришлось задержаться в столице еще на несколько дней. Я терпеливо ждал парохода, жил в гостинице, обедал в центре, вечерами прогуливался по бульвару. В старый город меня больше не тянуло.
   Рок ничего не стал предпринимать и отпустил меня с миром. Это было странно, но думать о том почему штабной офицер поступил так, а не иначе не хотелось. В канцелярии со мной были очень любезны, выдали премию и заставили подписать кучу бумаг о неразглашении.
   За время, проведенное в столице меня никто не навещал хотя многие знали мой адрес. Признаться, я был этому рад потому что совершенно не представлял, как себя вести с бывшими друзьями после того, что мне рассказал Рок. Самое удивительное, что я совершенно не злился на Сола. Видимо его старания не прошли даром - я научился прощать.
   Сын Бада отказался встречаться со мной. Я поговорил с его родственниками, передал награды и деньги, револьвер они не взяли. Им было все равно, что случилось с Бадом. Казалось они даже обрадовались узнав, что непутевый зять наконец ушел из их жизни.
  
   Вечером третьего дня, когда я вернулся с прогулки горничная передала мне записку.
   Я развернул клочок бумаги, вырванный из линованной ученической тетради. Неровным почерком там было написано следующее: "Знаю, что пароходов до острова Хос нет. Собираюсь в Ваши края. Могу подбросить. Если не боитесь идти под парусом приходите завтра в адмиральскую бухту к 8 часам утра. Хал"
   Я не стал долго раздумывать, расплатился с хозяином и на следующее утро отправился на встречу с капитаном.
   Вся бухта была заполнена яхтами. Когда я вылез из фиакра уже рассвело. От белых парусов и начищенных до блеска медяшек слепило глаза. В этот ранний час на причалах было мало народа - в основном работники порта. Я совершенно не представлял, где буду искать Хала, но пока я растерянно озирался он сам меня нашел.
   Капитана все-таки выгнали с флота с "акульим билетом". Орс не сумел навредить мне, но отыгрался на нем. Халу назначили маленькую пенсию и отправили в отставку. Жить на родительской вилле капитан не захотел и ближайшие несколько месяцев собирался провести на собственной яхте перевозя пассажиров и какие-то таинственные грузы.
   - У меня связи в каждом порту так что пусть попробуют поймать, - гордо заявил он, забирая мой чемодан, - из меня получится отличный контрабандист.
   Яхта была маленькая и мне выделили крошечную каюту, в которой поместилась только койка и столик.
   - С Вас двадцатка, - сказал Хал, когда я разложил свой багаж и поднялся на палубу.
   - Почему так дорого? - удивился я.
   Конечно я понимал, что бесплатно он меня не повезет, но за двадцать монет можно было взять на пароходе каюту второго класса.
   - Извините, - сказал Хал. - команде надо платить.
   Я с сомнением оглядел двух заросших черной бородой бандитского вида матросов.
   - Какого черта? За такие деньги можно взять нормальную каюту.
   - Ерунда, - ответил Хал, - Вы мне должны за то, что я доставил Вас без приключений на Дикий остров и обратно. Если бы ни эта чертова экспедиция я бы еще служил и служил.
   - Ничего я Вам не должен, - не сдавался я, - Вы вообще всю дорогу на меня доносы писали.
   Хал прищурился и почесал затылок сдвинув на лоб видавшую виды капитанскую фуражку.
   - Меня заставили, - проворчал он, - я написал всего два доноса и кстати расписал Вас настоящим героем.
   - Десятка.
   - Пятнадцать и бутылка коньяка.
   - По рукам.
   Мы приняли на борт еще одного пассажира и вышли в океан. Ветер был попутный. Я смотрел на сверкающие на солнце шпили старинных храмов, на развевающиеся на ветру флаги дворянских домов, на гранитные набережные и улыбался. Слишком много было связано с этим городом, но я покидал его без сожаления. Моя служба закончилась. Все что недавно казалось таким важным - заносчивые адмиралы, разведка и контрразведка, заговоры и интриги; осталось за бортом.
   Когда мы прошли маяк я размахнулся и выбросил в воду револьвер Бада.
   - Что это Вы там делаете? - спросил Хал.
   - Избавляюсь от балласта.
   Хватаясь за леера, капитан подошел ко мне.
   - Долго Вас допрашивали в адмиралтействе?
   - Нет, - ответил я, - в этот раз обошлось.
   - Что говорят? Война будет?
   Я молча кивнул.
   - Скоро?
   - Говорят скоро.
   - Ну это мы еще посмотрим, - сказал Хал, снял фуражку и помахал над головой. Над нами кружили чайки и пронзительно кричали.
   - Эгей! - закричал он, - пошли к черту! Надоели!
   Капитан стоял лицом к берегу и было совершенно непонятно к кому относились его слова. К птицам, парящим над яхтой или к зданию адмиралтейства, которое отсюда было хорошо видно.
  
  
  
Оценка: 8.25*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"