Будилов Олег Юрьевич. По дороге к высокой башне. Часть третья

Если бы у меня спросили готов ли я отдать жизнь за короля, я бы наверно рассмеялся в ответ. С тех пор, как Марон занял престол, он не сделал для страны ничего хорошего, и жители долины так и не дождались от него ничего кроме пустых обещаний. Именно поэтому мое решение выступить против кочевников, было продиктовано не любовью к монарху, а заботой о простых людях, живущих на границе со степью. Даже если спустя много лет летописцы напишут, что Тибон "проклятый" повел своих людей на верную смерть ради того, чтобы получить прощение короля, я надеюсь, найдутся те, кто расскажет, как все было на самом деле.

Стоя на смотровой площадке центральной башни, я разглядывал мерцающие вдалеке костры степняков. С наступлением темноты сотни огненных точек зажглись неподалеку от монастыря и теперь сверкали в ночи, словно глаза хищных зверей. Верховный хан не спешил нападать на город. Он остановил свое войско на самой границе степи у подножия старого земляного вала. Разведчики доносили, что степняки вяжут лестницы и готовят тараны, предназначенные для штурма городских ворот.

В прошлый раз степное войско не стало задерживаться на приграничных землях и сразу осадило Паус, но сейчас нерешительность верховного хана дала нашему отряду возможность подготовиться к бою. Конечно, наше маленькое войско не могло повлиять на исход предстоящего сражения, разве только оттянуть на себя часть нападавших в тот момент, когда основные силы орды двинутся к городу. Не великая помощь, но даже она сейчас была Паусу очень нужна, поэтому я и привел своих людей в монастырь, воздвигнутый на ничейной земле по прихоти покойного короля Дидона. Для наступающих степняков он окажется словно кость в горле. Я был уверен в том, что великий хан сначала попытается захватить обитель и только потом двинется на город. Пусть ненадолго, всего на несколько часов это задержит орду и даст возможность жителям Пауса сформировать дополнительные отряды ополчения и отправить их на стены.

Предстоящий бой не пугал меня. В конце концов, все мы когда-нибудь умрем. Война не делит людей на плохих и хороших. Ей все равно, кого лишить жизни. Из покон веков в ополчение набирали простых горожан, многие из которых никогда прежде не держали оружия в руках, так почему бы моему отряду, состоящему в большинстве своем из наемников, бывших заключенных и государственных преступников не стать той силой, о которую словно о торчащий из воды валун разобьется первая волна варваров. Может быть боги не оставят своей милостью наши заблудшие души и позволят им добраться до сверкающих вершин. В бою за родину каждый из нас сможет проявить свои лучшие качества и очиститься от грехов.

Сзади раздались чьи-то осторожные шаги, и я обернулся.

- В храме только что обнаружили двух монахов, - сказал Холин, а я и не заметил, когда он успел подняться по лестнице, - они отказались уходить с остальными и спрятались. Говорят, что будут молиться за нас.

Я пожал плечами.

- Пусть остаются. Лишняя молитва никогда не помешает.

Холин высунулся в проем между зубцами и сплюнул в темноту.

- Может дать каждому по арбалету, хоть какой-нибудь толк будет?

- Пусть уж лучше молятся, - я отрицательно покачал головой, - а то еще поубивают друг друга со страху.

Необученные люди будут только мешать. Я хорошо помнил, почему во время прошлой осады Пауса набранное наспех ополчение понесло самые большие потери. Неумелые солдаты метались по стене на виду у степняков и гибли сотнями от вражеских стрел. Перепуганные насмерть они не слушали команд и словно неуправляемое стадо сметали все на своем пути.

- Колун "хромоногий" пришел?

- Пока нет, - Холин почесал затылок, сдвинув на лоб круглую войлочную шапку удобную для ношения под шлемом, - не думаю, что нам стоит его ждать. Он не решится выйти за городскую стену. Колун не дурак и он не хочет умирать.

- А ты хочешь? - удивился я.

- Мне все равно, - Холин улыбнулся, - куда ты, туда и я.

Я кивнул и опять принялся разглядывать горящие вдалеке огоньки костров. Если Колун не придет сегодня ночью, значит не придет никогда. Старик не клялся мне в верности. Для таких, как он слова обычно не значили ничего, но почему-то я был уверен в том, что старый разбойник придет.

С этим необычным человеком я познакомился несколько месяцев назад, когда исполнял обязанности смотрителя древнего святилища укрытого в зарослях приграничной пущи. Никто не давал мне эту должность и не платил жалования за работу. По правде говоря, церковного сана у меня не было, и в древнем храме я просто прятался от королевских шпионов и наемных убийц, отправленных молодым монархом по мою душу. Конечно, перед смертью владыка Фифон благословил меня на служение и даже назвал монахом-воином, но я совсем не был уверен в том, что могу называть себя настоящим священником. Много лет назад я явился в лес полным противоречивых мыслей, раненный и озлобленный на весь мир. Ненависть к королю Марону сжигала меня изнутри демоническим огнем, и первое время я мог думать только о мести, но время шло, и однажды злоба моя утихла. До того, как научился махать мечом я жил и учился в одном из самых просвещенных монастырей королевства. А, что еще делать бывшему послушнику в заброшенной церкви, если не молиться? Постепенно с божьей помощью мои мысли прояснились и я занялся привычным и нужным делом. Каждое утро я убирал храм и молился о здравии всех людей живущих в долине, а по праздникам как мог, украшал святилище. Однажды словно оценив мои старания, боги послали ко мне старого друга, который привел с собой сына убитого заговорщиками короля Дидона. Принц остался со мной, потому что в миру ему угрожала серьезная опасность.

Долгое время Западная пуща надежно скрывала наше убежище от любопытных глаз, но однажды группа мальчишек в поисках грибов забралась подальше от дома и наткнулась на древнее святилище. И трех дней не прошло, как они рассказали о храме своим домочадцам, а те друзьям и соседям. Жители бедных кварталов, отселенные советом старейшин за реку, не имели возможности молиться рядом с домом, потому что никто не собирался строить для них отдельную церковь. Для того чтобы обратиться к богам им приходилось каждый день переходить через мост, а потом долго пробираться по запруженным народом улицам города. Страждущих было много, поэтому обычно в центральном храме Пауса к каждому священнику выстраивались огромные очереди. Иногда, чтобы получить благословение приходилось провести на улице целый день. Узнав о том, что рядом в лесу объявился отшельник, верующие потянулись к святилищу. Вот так и получилось, что сам того не желая я стал ежедневно выслушивать жалобы живущих по соседству бедняков, молиться вместе с ними за здравие живых или за упокой умерших родственников, нарекать младенцев именами и сочетать влюбленных законным браком. В отличие от живущих в Паусе святых отцов за свои услуги я не брал ни медяка, поэтому благодарные прихожане несли мне подарки, сделанные своими руками и различные угощения. Несмотря на то, что денег у них было очень мало, при любой возможности бедняки старались оставить при входе в храм несколько мелких монет на восстановление святилища. Прознав об этом, однажды ко мне явились местные разбойники. Они решили, что смиренный монах, спасая свою никчемную жизнь, с легкостью отдаст им половину собранных верующими средств.

Два дюжих парня появились ближе к вечеру. Они подождали на опушке, пока очередной прихожанин не скроется в лесу и подошли ко мне.

- Здравствуйте, добрые люди, - приветствовал я незнакомцев.

Обычно бедняки немного робели, в первый раз обращаясь к священнику, но эти двое вели себя вызывающе. Самый здоровый подошел ко мне вплотную, а второй сделал несколько шагов в сторону и встал так, чтобы оказаться сбоку и в случае чего помочь приятелю.

- Нас Колун прислал, - сказал предводитель.

Это имя мне ничего не говорило, поэтому я просто стоял и, молча, ждал продолжения.

- Он считает, что тебе пора поделиться.

- Чем?

Здоровяк хохотнул и подмигнул приятелю.

- Тебе люди деньги несут. Ты с них податей не платишь, значит должен нам отдать половину. Так будет по-честному.

- На королевского мытаря ты вроде не похож, - спросил я, - так за что мне тебе платить?

От моих слов разбойник развеселился пуще прежнего.

- Я ночной мытарь, - сказал он, вдоволь насмеявшись, - таким, как я за защиту деньги платят. Поделишься со мной, и никто тебя не обидит.

- А кто же меня, божьего человека, обидеть может? - искренне удивился я.

- Я и обижу, если денег не дашь, - разъяснил здоровяк и неожиданно толкнул меня в грудь. Он ударил не сильно, но от толчка я невольно отступил назад.

- Хватит болтать, - неожиданно посерьезнел разбойник, - деньги давай, а то хуже будет.

Чтобы я до конца осознал свое незавидное положение, он скорчил угрожающую гримасу.

На беду, незваных гостей спокойная жизнь вдали от опасностей большого мира еще не успела до конца смягчить мой мятежный дух, и я был готов дать отпор любому, кто попытается напасть на меня. Даже привыкнув к нескончаемому потоку прихожан, каждого нового посетителя я внимательно рассматривал, опасаясь узнать в нем шпиона или наемного убийцу. Я боялся не столько за себя, сколько за принца. В королевстве было достаточно мерзавцев, которые, не задумываясь, лишили бы наследника жизни. Говорили будто бы король Марон, который хитростью захватил власть, узнал о том, что мальчишке удалось выжить во время переворота, и отправил на его поиски множество наемников.

- Хорошо, - сказал я и полез за пазуху.

- Вот так-то лучше, - ухмыльнулся громила и вытянул вперед раскрытую ладонь.

- Давай скорее, - поторопил меня второй грабитель.

Широкие складки присланного покойным владыкой монашеского одеяния скрывали от посторонних глаз короткий меч. В отличие от настоящих воинов, которые носили свое оружие у пояса, я пользовался особой перевязью, укрепленной на плечах. Благодаря хитроумному приспособлению рукоять моего меча располагалась подмышкой левой руки, а ножны спускались вдоль тела. Когда-то давно я видел похожую перевязь у своего наставника Химона и со временем сделал себе такую же.

- Держи, - сказал я, выхватывая меч из ножен.

Разбойник опешил от неожиданности и даже не попытался уклониться от удара или отступить от сверкнувшего в воздухе клинка. Отрубленная кисть упала в траву, а громила завизжал от ужаса и боли. Не давая бандитам опомнится, я быстро отступил назад, выставив перед собой меч.

- Пошли прочь, - сказал я, - сунетесь, убью.

Не знаю, насколько опасны были люди, которых ко мне прислали, но соображали они быстро. Второй бандит подхватил своего раненного товарища и, чертыхаясь, потащил его в лес.

- Руку ему ремнем перетяни, а то кровью истечет, - крикнул я вслед.

- Конец тебе, монах, - услышал я из кустов, - теперь Колун из тебя чучело сделает.

Я вытер меч о траву и убрал клинок в ножны. Конечно, схватившись с разбойниками, я сильно рисковал, но идти у них на поводу было еще хуже. Не думаю, что они ограничились бы половиной, собранной прихожанами суммы. Дай дикому псу кусок мяса, и он придет за всей тушей.

- Кто это был, Тибон? - спросил принц.

За несколько лет, проведенных со мной в лесу, мальчишка заметно вытянулся и повзрослел. Он слышал наш разговор и все видел, но не убежал, а затаился у входа в храм, сжимая в руке длинный кинжал.

- Обычные бандиты, - сказал я, - ограбить нас хотели.

- Почему ты их не убил, - спросил принц, - теперь они вернутся.

- Они не сами по себе. Их прислали, чтобы узнать кто мы такие. Думаю, теперь нас оставят в покое.

- Почему? С чего ты взял, что они испугаются какого-то монаха?

Страха в словах принца я не заметил. Все-таки кровь давала о себе знать - его отец был великим воином, пока не сошел с ума. Наверно со временем из него вырастит настоящий дворянин.

- Простые монахи мечи не носят. Если предводитель разбойников умный человек он все поймет и не захочет связываться.

Принц Бибон упрямо мотнул головой. Судя по всему, он остался при своем мнении, но решил до поры со мной не спорить. С юным воином мы ссорились довольно часто. Королевский сын был упрям и своенравен, но прожив со мной несколько лет, научился смирять свою гордыню. В одном он был совершенно прав - в ближайшее время нам следовало быть очень внимательными.

- Сегодня спать ляжем снаружи и будем караулить по очереди, - сказал я, гладя, как вечернее солнце медленно скрывается за деревьями, - если они придут, мы будем готовы к любым неожиданностям.

Несмотря на юный возраст Бибон не был неженкой. Жизнь в суровых условиях закалила его, а ежедневные занятия с оружием придали уверенности и сил. Думаю, что, если бы разбойники все-таки решили напасть на нас он бы не стал отсиживаться в стороне и помог мне в бою. Говоря о том, что ночью мальчишка будет охранять наш лагерь наравне со мной, я не лукавил. С первой нашей встречи я стал относиться к нему, как к взрослому и с тех пор ни разу не пожалел о своем решении. Принц рос, словно щенок дикого пса - сильным, ловким и опасным. Он знал лес, умел охотиться и ставить ловушки, и до поры забыл о своем высоком происхождении. Первое время лишенный привычного комфорта Бибон изводил меня бесконечными капризами и придирками, но со временем он сумел привыкнуть к новой жизни, и даже, казалось, научился получать от нее удовольствие.

Разбойников мы прождали напрасно. Ни на следующий день, ни даже через неделю они не появились. Признаться, я начал думать о том, что двое громил пришли к нам по собственному почину, но однажды к святилищу вышел одинокий путник. Он сильно хромал, и видно было, что дорога через лес далась ему с трудом.

- Здравствуй, святой отец, - сказал он.

Что-то в незнакомце заставило меня насторожиться. На первый взгляд он казался совсем не опасным и оружия не носил, вот только при его появлении у меня по спине пробежали мурашки. В прежней жизни мне не раз приходилось общаться с убийцами, и я научился безошибочно отличать их от обычных людей. Хорошо, что я отправил принца за водой и вернуться мальчишка должен был еще не скоро.

- Здравствуй, добрый человек, - ответил я и указал рукой на лежащее на земле бревно, - присаживайся. Вижу, что ты устал с дороги.

- Я Колун, - представился незнакомец.

Видимо чужак привык к тому, что его имя наводило ужас на людей. Возможно, в пригородах его хорошо знали и боялись, но в моем лесу оно мало, что значило. Тем не менее, я кивнул, давая понять, что догадываюсь, кто стоит передо мной и украдкой оглядел подступающие к поляне кусты стараясь разглядеть в зарослях притаившихся арбалетчиков. Судя по всему, Колун пришел один. Этот разбойник был ни чета тем, что приходили в прошлый раз, и вести себя с ним надо было соответственно. Не стоило грубить незнакомцу, поэтому я почтительно поклонился и ответил.

- Меня зовут Тибон.

После моего побега прошло больше четырех лет, и я был уверен в том, что даже если обо мне не забыли королевские шпионы, то обычные обыватели вряд ли вспомнят мое имя. Да и мало ли Тибонов в королевстве?

Колун даже ухом не повел. Он остался стоять в нескольких шагах от меня, опираясь на тяжелый посох.

- Я думал, что ты старше, - наконец сказал он, - а теперь вижу, что мои люди испугались совсем молодого человека.

- Это важно для тебя? - спросил я, присаживаясь на бревно. Конечно, при встрече с серьезным противником не стоило расслабляться, но я решил, что, если хромой попробует напасть, я успею увернуться и вскочить на ноги.

- Нет, - Колун покачал головой, подошел и сел рядом.

Похоже, когда-то он был серьезно ранен, потому что, расположившись на стволе поваленного дерева, отложил посох, выпрямил правую ногу и заученным круговым движением принялся растирать ладонью колено.

- Ловко ты с моими парнями расправился, - сказал он, - правда, я не самых лучших бойцов к тебе отправил.

Я пожал плечами. Конечно, предводитель разбойников не мог знать, что в старинном храме укрылся человек, который принимал участие в последней великой битве, в степном походе и в дворцовом перевороте. Я был молод, но на мою долю выпало немало испытаний.

Колун перестал тереть больное колено и неожиданно спросил, - я так и не понял, ты деньги по-хорошему отдашь или как?

- Ничего я тебе отдавать не буду, - твердо сказал я.

- Почему?

Разбойник с интересом уставился на меня. Наверно немногие в округе решились бы ему перечить. Откуда ему было знать, что кодекс воина запрещал уступать давлению и грубой силе. Чем больше напор, тем активнее должно быть сопротивление.

- Потому, что это не твои деньги.

- Ну, так ведь и не твои, - искренне удивился он.

- Не мои, - согласился я, - они на храм пойдут. Их люди для доброго дела собирали.

На самом деле святилище не нуждалось в ремонте - древние зодчие строили на века, но я собирался возвести над храмом деревянную беседку для того, чтобы люди могли молиться на свежем воздухе и не мокнуть под дождем и снегом. Строитель из меня был никудышный, поэтому на собранные деньги я хотел нанять плотников из пригорода. И мне хорошо и люди смогут заработать. У большинства моих прихожан с работой было неважно.

Колун тяжело вздохнул и надолго задумался.

- Я так понимаю, что пугать тебя бесполезно? - наконец спросил он.

Разбойник знал, что при желании сломить можно кого угодно, но, во-первых, он уважал сильных людей, а во-вторых, хорошо понимал, что священники и монахи не бояться смерти, потому что с радостью ждут момента, когда отправятся в обитель богов. Вопрос его был не случаен. Он просто хотел убедиться в том, что мне в этом мире нечего терять.

- Можешь даже не пытаться.

Бандит понимающе кивнул и неожиданно заговорил совсем о другом.

- В Паусе мне многие платят. Некоторых приходится заставлять, но большинство приходят сами за подмогой, за поддержкой. Люди знают, что я эти деньги не на девок продажных потрачу и не в кабаке пропью. Мне "ночной народ" кормить надо. Большинство из нас не по доброй воле в разбойники пошли. Людям жрать нечего, дети с голоду пухнут.

Я с интересом уставился на Колуна. На нем был ладный кожаный кафтан, хорошие сапоги, теплый плащ. На умирающего от голода разбойник был совсем не похож. Интересно сколько лавочников и ремесленников платят дать ночному мытарю?

Я поднялся с бревна, отошел к выкопанному в земле погребу, достал корзинку с едой, которую принесли сегодня прихожане, добавил кое-что от себя из наших с принцем запасов и поставил все это добро у ног Колуна.

- Возьми. Накорми несчастных.

Разбойник ухмыльнулся в бороду.

- А вина нет?

- У меня не харчевня.

Колун покачал головой и поднялся.

- Уж больно ты суров, монах, - сказал он, - не встречал еще таких.

Бандит забрал корзинку и, молча, пошел прочь. Уже у самых деревьев он остановился и оглянулся.

- Если захочу помолиться, пустишь меня в храм?

- Двери святилища открыты для всех, - ответил я, - приходи.

Почему-то я подумал о том, что старый разбойник еще не раз навестит нас с Бибоном. Что мне делать, если он действительно захочет помолиться в нашем святилище? Пожалуй, большинство священников указали бы ему на дверь, но вправе ли я лишать человека помощи богов? А вдруг когда-нибудь он совершит что-нибудь такое, что позволит ему искупить все грехи и занять почетное место среди истинных праведников? Такие случаи бывали. Значит и нечего голову ломать - если придет, я помолюсь вместе с ним.

Через две недели Колун прислал ко мне одного из своих людей. Я не сразу заметил его среди деревьев, потому что был занят тем, что из ивняка плел большую бельевую корзину. Старая, в которой мы носили к озеру грязную одежду, совсем развалилась. Жизнь в лесу давала редкую возможность почти ничего не покупать на базаре. Еду мы добывали охотой, рыбалкой и собирательством, сами шили себе теплую одежду из шкур убитых животных, а домашнюю утварь мастерили из того, что было под рукой. Увлеченный работой я увидел старика в тот момент, когда он уже выбрался на опушку и широко шагая, направился ко мне.

- Здравствуй, монах, - крикнул он и в знак приветствия махнул рукой, - привет тебе от Колуна!

- Здравствуй, - я поднялся, не выпуская корзину из рук.

Старик был одет в старую сильно поношенную куртку, холщевые штаны и короткие кожаные сапоги. Никакого серьезного оружия у него при себе не было, если не считать ножа в потертых ножнах. Со стороны человеку несведущему могло бы показаться, что в святилище решил заглянуть обычный прихожанин. На вытянутом лице старика блуждала едва заметная странная улыбка и весь он длинный, худой и нескладный мог бы запросто сойти за обычного крестьянина или плотника. Возможно, если бы он не сказал от кого пришел, я бы даже не насторожился. Незнакомец подошел и с интересом уставился на дело моих рук.

- Для нас корзину плетешь?

- Нет, - удивился я, - с чего ты взял?

- Так ведь Колун у тебя в прошлый раз корзину забрал, - в свою очередь удивился старик, - тебе же надо куда-то для нас новую дань складывать.

- Какую дань? - не понял я.

Странная улыбка в одно мгновение исчезла с лица разбойника. Старик хищно прищурился и сделал какое-то непонятное движение, словно неожиданно решил почесать бок, но в последний момент передумал и просто мазнул рукой по куртке.

"Так вот значит, где у тебя припрятано настоящее оружие! - подумал я.

Бывалые бандиты всегда старались укрыть его от посторонних глаз. В этом мы с ними были похожи.

- Не играй со мной, - проворчал старик, подозрительно разглядывая меня, - Колун тебе все объяснил. Не хочешь деньгами платить, отдавай едой.

Так вот в чем дело! Выходит, в прошлую нашу встречу, разбойник решил, что я его испугался. Мой скромный подарок, предназначенный для несчастных голодных детей, Колун принял за выкуп. Вот и делай после этого добро людям. Хотя, чему я удивляюсь? От бандита и вора ничего другого ждать и не следовало. Под тяжелым взглядом старика я попятился, прижимая к груди недоделанную корзину. Он стоял слишком близко, и я мог не успеть выхватить скрытый под одеждой меч.

- Я просто передал еду для детей, - сказал я, глядя прямо в глаза разбойнику, - никакую дань я вам платить не стану.

Старик ударил сразу без предупреждения. Узкий длинный стилет все это время был спрятан у него в рукаве, поэтому я едва не пропустил момент, когда лезвие, словно само по себе прыгнуло ему в ладонь. Похоже, под курткой никакого оружия у него не было и странное движение, которое минуту назад я принял за подготовку к атаке, оказалось обманкой. От неминуемой смерти меня спасло только то, что я успел заслониться корзиной. Пронзив толстое дно, нож застрял в переплетении упругих хлыстов. Я сделал шаг назад, и немного довернув для надежности, резко дернул корзину на себя, оставив противника без оружия. В следующее мгновение старик отпрыгнул в сторону и схватился за висящий на поясе нож. Но воспользоваться им бандит не успел, потому что со стороны святилища грянул гром и отброшенный магической молнией разбойник рухнул между камней. Я оглянулся и увидел замерзшего у входа в храм Бибона, сжимавшего в руке дымящийся жезл. Растревоженные птицы взмыли вверх и заполошно заголосили в синем небе. Лицо принца пылало, а разряженное оружие слегка подрагивало. От места, где стоял мальчишка, до лежащего на земле разбойника было не меньше пятнадцати шагов. Хороший выстрел. Если бы сейчас с нами был мастер огня, он похвалил бы Бибона. Выходит, наши тренировки не прошли для него даром. Я склонился над раненным. Магическая молния пронзила негодяю грудь. Разбойник был еще жив, он хрипел и пытался подняться, но сил не хватало.

- Закончи начатое, - сказал я Бибону и указал на распростертое на земле тело.

Бибон испуганно замотал головой.

- Закончи, - повторил я.

Человек не знакомый с воинским кодексом мог бы обвинить меня в излишней кровожадности, но каждый дворянин знал, что в большинстве случаев завершающий удар дарует противнику быстрое избавление от страданий. Рана, нанесенная Бибоном, была смертельна, и незачем было продлевать мучения несчастного.

Мальчишка задрожал, словно осенний листок и я подумал, что у него не хватит духу добить раненного, но принц сумел справиться с волнением. Судорожным движением Бибон выхватил из ножен меч, подошел и неловко ткнул разбойника в грудь. Остро заточенное лезвие короткого детского клинка легко вошло в тело и навсегда избавило бандита от боли. Глядя на поверженного врага, Бибон неожиданно затрясся, словно в лихорадке, выронил оружие и бросился бежать. Черной тенью он промчался через поляну и скрылся в зарослях. Я не стал его останавливать. Многие поколения бесстрашных воинов смотрели сейчас со сверкающих вершин на то, как их потомок первый раз в жизни убил человека. Не знаю, радовались ли они или грустили от того, что принцу в 13 лет пришлось пролить кровь врага, но мне было от души жалко мальчишку. Если бы можно было уберечь его от всего этого, я сделал бы это не задумываясь, но в нашем жестоком мире боги не дали мне такую возможность. Я опустился на землю, отодвинул оружие в сторону, склонился над покойным и запел песню последнего пути. Даже, если жизнь незнакомца была полна грехов, я должен был провести обряд, как полагается. Из-за глупости и жадности Колуна вместо корзины с едой посланный им человек уносил с собой на тот свет щепотку земли, как дань богам. И я был совсем не уверен в том, что это подношение и все мои молитвы помогут его душе обрести прощение и покой.

Пока дело не дошло до убийства, я не воспринимал угрозы Колуна всерьез. Желающих поживиться за чужой счет всегда было немало, и, если бояться каждого проходимца, который на темной улице потребует у тебя кошелек лучше вообще из дома не выходить. Признаться, я думал, что простая демонстрация силы навсегда отвадит бандитов от старого храма, но после того, как Колун подослал ко мне настоящего убийцу, я понял, что надо что-то делать. Тело старика я оттащил подальше в лес и забросал ветками. Дикие звери сами с ним разберутся. Скоро от мертвого бандита останутся только кости.

Утром следующего дня я отправился в Паус. Обычно через мост я старался не переходить и все необходимые нам с Бибоном вещи покупал в пригороде на левом берегу Суры. Владельцы трактиров и лавок знали меня, как священника и, отвешивая товары, лишних вопросов не задавали. Сами они в святилище почти не бывали, зато их жены и старики заходили ко мне довольно часто. Я думал, что смогу расспросить их о человеке, который доставил мне столько хлопот. Если Колун известен в городе, значит, владельцы трактиров тоже платят ему отступные и не откажутся поделиться историями про старого разбойника.

Прихожане протоптали в лесу широкую тропу и теперь даже тот, кто никогда не бывал в храме, мог бы без труда найти к нему дорогу. К добру или к худу наше убежище давно перестало быть тайным. Если бы не появление разбойников я бы не стал волноваться по этому поводу. Жители долины всегда с уважением относились к отшельникам, поэтому ни власти, ни живущие в городе священники не беспокоили нас. Обосновался какой-то чудак в заброшенном храме и хорошо, и слава богам! Главное, что прихожанам есть, где молиться. Пока неизвестно откуда взявшийся священник не просит денег из городской казны он никого не интересует.

По раннему времени на улицах было пусто. Бедняки занимались привычными делами - пасли скотину или копались на огородах, многие отправились в город на заработки. Это дворяне могли целыми днями не выходить из дома, а у простолюдина всегда было полно хлопот.

В трактире несколько стариков пили пиво и обсуждали местные сплетни. Увидев меня, они встали и кивнули в знак приветствия. Священников и монахов уважали. Я поздоровался со стариками, отказался от предложенного табурета и подошел к стойке.

- Здравствуй, добрый человек, - приветствовал я хозяина заведения.

- Здравствуй, - ответил трактирщик.

Я знал, что зовут его Сусин и что он приехал в Паус несколько лет назад сразу после того, как кочевников прогнали за стену. Первым переселенцам давали щедрые подъемные и освобождали на какое-то время от налогов. В ту пору король стремился поскорее заселить опустевшие после набега земли.

Обычно я покупал в трактире горох, чечевицу, муку и соль, поэтому хозяин сразу выложил передо мной свой товар, заранее для удобства разложенный по маленьким холщовым мешочкам.

- Я к тебе сегодня не за этим, - тихо сказал я и отодвинул товар в сторону, - знаешь ли ты что-нибудь о человеке по имени Колун?

Сусин вздрогнул и воровато огляделся.

- Зачем тебе? - шепотом спросил он.

- Приходил от него здоровенный детина, требовал денег, которые я собираю на восстановление храма, - честно признался я, - не знаю, стоит ли его бояться. Может не платить?

Трактирщик крякнул с досады.

- Колун среди местных разбойников первый. Если отправил к тебе гонца, значит, придется платить.

- Ты тоже ему деньги даешь?

Трактирщик сверкнул на меня глазами. В конце концов, кто я такой, чтобы он выдавал мне свои тайны? Даже близкому человеку не на всякий вопрос ответишь, а тут случайный знакомый.

- Ладно, - сказал я, - забудь. Похоже, придется платить. В конце концов, не к стражникам же мне идти.

Сусин кивнул и облегченно вздохнул. Наверно он испугался, что я кинусь жаловаться властям. Бессмысленная и жестокая война в Паусе не нужна была никому. Трактирщики и торговцы платили местным разбойникам и чувствовали себя спокойно. Любая попытка изменить устоявшийся порядок могла повлечь за собой серьезные неприятности. Даже, если Колуна схватят, в чем я сильно сомневался, на его месте сразу появится другой "ночной мытарь", который может заломить цену выше прежней.

Не скрою, от слов трактирщика мне стало не по себе. Все-таки я до последнего момента надеялся на то, что Колун окажется обычным разбойником, а не главарем крупной банды. Теперь мне придется принимать его угрозы всерьез. Трактирщик сочувственно вздохнул, налил в кружку вина и протянул мне. Похоже, ему стало жалко простого священника, у которого бандиты собирались отнять последние деньги. Помочь он мне ничем не мог, поэтому решил выразить свою солидарность единственно возможным способом.

Я сделал большой глоток и полез в карман за деньгами.

- Не надо, - Сусин махнул рукой, - угощаю.

К другим трактирщикам я не пошел. Все было понятно и так. Похоже, Колун не соврал. В Паусе он представлял реальную силу, и с этим предстояло считаться. Но что мне было делать? Заплатишь один раз и потом от бандитов не отвяжешься. С каждым разом они будут требовать все больше и больше, и рано или поздно наше противостояние закончится кровавой дракой. Конечно, можно было оставить святилище и поискать с Бибоном другое место, но куда нам идти? Люди короля разыскивают нас по всей стране. Ни в одном городе, ни в одной деревушке мы не сможем чувствовать себя в безопасности.

Вечером в храме состоялся военный совет. Я не собирался единолично принимать тяжелое решение. Все опасности и невзгоды мы с принцем делили поровну, поэтому сегодня я захотел услышать его мнение.

- Давай убьем их всех, - сказал Бибон, когда выслушал мой рассказ.

Казалось, мальчишка уже вполне оправился после утреннего происшествия.

- Ты понимаешь, что их много, а нас всего двое? - на всякий случай напомнил я.

Принц кивнул.

- Понимаю.

Первая победа вскружила Бибону голову, и я решил немного остудить его воинственный пыл.

- Мы можем погибнуть.

- Вот уж не подумал бы, что ты боишься смерти! - воскликнул принц.

В свое время я честно рассказал ему историю своей жизни. Сначала он воспринимал ее как сказку, но, когда понял, что все это правда, сильно зауважал меня. Уж не знаю, кем на самом деле считал меня мальчишка, но похоже в его глазах я был настоящим храбрецом.

- Смерть не самый плохой выход, - ответил я, - мы можем получить тяжелые увечья и попасть в плен. В таком случае разбойники с радостью подвергнут нас ужасным пыткам.

Мальчишка упрямо тряхнул головой.

-Ну и пусть.

- Я обещал защищать тебя, - напомнил я ему, - а вместо этого поведу на бойню.

- Хватит, Тибон, - принц поднялся с сиденья, - ты сам знаешь, что мы не можем отступить. Просто скажи, что я должен делать, и я тебя не подведу.

Колун ждал посланника два дня, а на третий явился сам. Как всегда, на поляну он заявился без охраны, даже посох с собой не взял. Разбойник тяжело прохрамал через лужайку и без спроса уселся на ствол поваленного дерева.

- Здравствуй, - буркнул он.

- Здравствуй, - я подошел и сел рядом.

- Я приятеля потерял в лесу, - сказал разбойник, - ты его не встречал?

- Такой высокий худой старик, - спросил я, - еще улыбается все время?

- Ну, - оживился Колун.

Вместо ответа я вытащил из-за пазухи длинный стилет, принадлежавший убийце, и протянул его бандиту.

- Был такой. Заходил на днях. Вот, обранил.

Колун помрачнел, взял стилет, повертел в руках и аккуратно положил на землю.

- Ты его похоронил?

- Ветками завалил, - ответил я, - но молитву прочитал, как полагается.

-Эх, - разбойник в сердцах хлопнул себя ладонью по ляжке, - жалко. Хороший человек был, нужный.

- Сам виноват, - ответил я, - зачем его послал? Знал ведь, чем дело кончится.

Колун бросил на меня выразительный взгляд и крякнул, прочищая горло.

- Не сразу я понял, с кем дело имею, - сказал он и сокрушенно покачал головой, - думал, что передо мной обычный монах, просто слишком смелый, а ты выходит воин настоящий. К таким, как ты обычных парней отправлять, только тешиться. Можно конечно всем людством навалиться, но у нас так не принято, поэтому нашел я тебе противника по силам.

- Это кто ж такой? - удивился я.

Конечно, я понимал, что среди разбойников могли оказаться уникальные бойцы, способные справиться с любым противником. Тот старик, которого ко мне подослали, тоже был не лыком шит. И, тем не менее, я не боялся предстоящего поединка. После всего, что мне пришлось пережить, я просто не мог испытывать страх перед обычными разбойниками. По сравнению с армией степняков или гвардейцами Гамона они выглядели не опасней дворовых мальчишек. К тому же за моей спиной в храме прятался Бибон, у которого при себе было три заряженных магических жезла и изрядный запас огненного порошка и свинцовых кругляшей. Мы подготовились к бою, как могли и людям Колуна не просто будет справиться с нами.

- Дворянин настоящий, - ответил разбойник, - к нам пристал, когда его с родной земли король согнал.

Мне доводилось слышать о том, что некоторые изгои, озлобленные на весь мир, становились на скользкий путь. Говорить в приличном обществе о таких людях было непринято. В свое время Ругон рассказывал мне об одном знакомом, который позабыл о клятве защищать жителей долины. Родня и все друзья отвернулись от него, потому что, даже оказавшись в немилости у короля, настоящий воин должен был соблюдать данный обет и беречь свою честь. Мог ли в банде Колуна появиться такой человек? Почему нет. Пути богов неисповедимы.

- А может, просто оставишь меня в покое? - на всякий случай спросил я.

- Не могу, - откровенно признался Колун, - честь разбойничья не позволяет. Ты должен платить, как и все остальные. Если один откажется, то и другие следом потянуться, а мне тогда только и останется, что считать убытки. В общем, хочешь, не хочешь, а придется тебе с моим бойцом сразиться. Я твоей смерти не желаю, но бой есть бой, никто не знает, чем все закончится.

Разбойник встал и призывно махнул рукой.

- Готовься.

- Один на один? - спросил я.

Колун кивнул.

- Что будет, если я его одолею?

- Ты одолей сначала, - проворчал бандит и отошел в сторону.

Я обернулся, стараясь разглядеть притаившегося Бибона, но из-за высокой травы разросшийся у входа в подземный храм ничего не увидел. Слава богам мальчишка хорошо спрятался. Я был уверен в том, что сейчас он внимательно следит за нами и готовится прийти мне на помощь в трудный момент. Когда появится боец Колуна все мое внимание сосредоточиться на нем, и я могу не заметить убийц, которые попробуют подобраться ко мне со спины. От главаря разбойников можно было ожидать всего чего угодно. Никакой знак подать принцу я не мог, но очень надеялся на то, что, в крайнем случае, он и сам сообразит, что к чему.

А из леса уже торопился поединщик. Похоже, в этот раз легкой победы не будет. Специально для боя изгой надел на себя полный доспех - кирасу, поножи, наручи и каску с наличьем. Латы были черненные без насечки, и я подумал, что передо мной оказался бывший черный гвардеец. К этим воинам я испытывал особую ненависть после того, как они устроили нам засаду в тронном зале, поэтому недолго думая стащил с себя монашеский балахон и потянул из ножен меч. Даже, если мне суждено сегодня сложить голову, бывший королевский телохранитель тоже не переживет этот день.

В отличие от чужака настоящих доспехов у меня не было. Ожидая от Колуна всяких неприятностей, я уже несколько дней носил под монашеским одеянием безрукавку из лосинной кожи укрепленную спереди металлическими пластинами и кольцами. Эти железки мне когда-то удалось найти на месте старого лагеря, в котором был похоронен Тагон. Они остались от кожаного панциря разорванного дикими зверями. На мое счастье сороки не успели растащить по гнездам все разбросанные в траве бляхи.

Воин остановился, не доходя до меня нескольких шагов, и встал в какую-то мудреную стойку. Мне красоваться было ни перед кем, поэтому я просто взмахнул мечом, проверяя, хорошо ли он сидит в руке, повернулся к противнику боком и поднял острие на уровень глаз. Незнакомец не спешил нападать. Казалось, он оценивал меня и не торопился с ходу бросаться в бой. Он был высок и худ, ноги и руки у него были намного длиннее моих, что в бою могло дать ему определенное преимущество. Правда в тяжелом доспехе незнакомцу будет трудно гоняться за мной, если я успею отступить и начну кружить по поляне, изматывая врага.

- Давай, - процедил я сквозь зубы, - чего ждешь?

При звуке моего голоса бывший гвардеец вздрогнул, а рука с направленным на меня мечом опустилась. Ожидая какой-нибудь военной хитрости, я сделал короткий шаг назад и приготовился отразить неожиданную атаку. И тут мой противник сделал то, чего я никак от него не ожидал. Он вдруг попятился от меня и ни с того ни с сего воткнул меч в землю.

- Я не буду с ним драться, - громко сказал дворянин.

Голос чужака показался мне знакомым, но низкое шлемное наличье искажало звуки.

- Ты что это, - вскинулся Колун, - чего удумал!?

- Сам с ним дерись, - без всякой опаски сказал незнакомец, - это же Тибон "проклятый". Он нам всем сейчас головы поотрывает.

Даже не знаю, кто из нас больше удивился словам воина - главарь разбойников или я. А мой недавний противник уселся прямо на землю, стащил с головы тяжелую каску и бросил ее на траву. С большим трудом я сумел сдержаться, чтобы сразу не кинуться к нему. В центре поляны, как ни в чем не бывало, сидел и ухмылялся мой закадычный друг, неудавшийся стражник, бывший слуга и раб Холин из Пауса. Каким образом он оказался здесь и почему напялил на себя дворянские доспехи, было для меня загадкой.

- Ладно, - наконец сказал Колун и с сомнением уставился на меня, - если ты и, правда, Тибон "проклятый", которого до сих пор королевские шпионы по всей стране ищут, то мы тебя трогать не будем. Стервятник стервятнику глаз не выклюет.

Холина и остальных людей Колун отослал на дальний край поляны и сейчас говорил со мной один на один. Я рано приписал главарю разбойников излишнее благородство - разговоры о воровской чести ничего не значили и на последнюю встречу, он пришел в сопровождении телохранителей. Думаю, что, если бы я убил поединщика, вся банда набросилась бы на меня и тогда никакие магические жезлы не спасли бы нас с Бибоном. Бойцов с Колуном пришло не меньше десятка.

- Но нужно нам с тобой о делах договориться, - продолжал разбойник, - конечно, ты здесь сидишь, а мы в городе, но я должен быть уверен в том, что ты моих "дойных коров" трогать не станешь.

- Я священник, - ответил я и показал рукой на храм, - сам знаешь, что все свободное время я провожу здесь. Если не веришь, у людей спроси. Нам с тобой делить нечего.

- Пусть так, - Колун кивнул, - пусть сейчас все так, как ты говоришь, но времена меняются.

- И что ты хочешь, - удивился я, - чтобы я кровью расписался?

Колун ухмыльнулся.

- Кровью не надо. Если ты и, правда, священник поклянись богами.

- Клянусь.

Я не собирался спорить с главарем разбойников. Благодаря тому, что Холин выступил в мою защиту и расписал меня, как ужасного кровожадного убийцу бандиты решили оставить меня в покое. Ради мира с ними я готов был поклясться на чем угодно. К тому же я никогда не планировал "наложить лапу" на воровское дело Колуна. Сейчас меня больше всего радовало то, что, опознав меня, они не обратили внимания на принца. Кто знает, как поступит Колун, если узнает, что за мальчишка прячется вместе со мной в старом храме?

Я думал, что клятва успокоит бандита, но оказалось, что у него было ко мне еще одно дело.

- Все мы королю, как кость в горле, а значит держаться друг друга должны, - сказал он, - если стражники тебя прижмут, смело к нам за помощью приходи, а если у нас начнутся трудности, мы тебя тоже кое, о чем попросим.

- О чем, например? - прямо спросил я.

- Ты в лесу живешь, вокруг жилья немного. Людей беглых сможешь от стражи укрыть, если понадобиться.

Похоже, Колун за меня уже все решил и мое мнение его совершенно не интересовало. Все-таки не зря разбойники выбрали его своим главарем - наглости бандиту было не занимать. Я в упор посмотрел на него.

- В храм не пущу, но придумаю, как помочь.

Мой ответ не понравился разбойнику.

- Вот значит, как, - Колун хищно прищурился.

- Я богам служу, - словно не замечая его неприязненного тона, продолжал я, - они убийц и насильников в святилище не потерпят, так что настоящих душегубов ко мне не присылай. Но обычным людям я никогда в помощи не откажу.

Я сам был изгоем и прекрасно понимал, что любой житель долины мог попасть в немилость и подвергнуться преследованию. Скорее всего, большинство разбойников вынуждены были заняться темными делами, чтобы прокормить свои семьи, но терпеть на святой земле кровожадных хищников я не собирался.

Несмотря на то, что Колуна неприятно удивила моя несговорчивость, обострять ситуацию он не стал. Бандит только хмыкнул и махнул на меня рукой.

- Ладно, - сказал он, - договорились.

Самоуверенности ему было не занимать, поэтому возможно главарь разбойников решил, что незачем обсуждать со мной подробности. Все равно, когда придет время он все сделает по-своему - пришлет ко мне бандитов и посмотрит, что из этого получится.

Наши с ним дела были закончены, и Колун засобирался в город.

- Подожди, - сказал я, отошел к погребу, сложил в холщевый мешок немного припасов и передал разбойнику, - детям отнеси.

- От чистого сердца даю, - добавил я, предваряя удивленный вопрос бандита, - и еще вот что - детей и женщин в случае чего хоть всех приводи. И накормлю и обогрею и защищать буду, как родных.

- Чудной ты, - сказал Колун и сокрушенно покачал головой, - не понимаю я тебя. Да и ладно. Видать не судьба. Может потом пойму.

Колун взял сверток с едой, повернулся ко мне спиной и захромал к ближайшим кустам.

- Бывай, - бросил он, на ходу не оборачиваясь.

- До встречи.

Так и простились.

Вечером к нашему лагерю вышел Холин. В этот раз он явился без доспехов, но почему-то с большой дорожной сумкой за плечами.

- Ну, здравствуй, великий воин, дворянин - изгнанник, - съехидничал я.

- Здравствуй, Тибон кровожадный, убийца невинных, - хихикнул бывший стражник и от всей души обнял меня.

Мы уселись на поляне у костра, и я угостил его вареным мясом. Со вчерашнего дня у меня оставалось немного оленины. Я уже успел поужинать, поэтому просто поставил перед Холином котелок и дал ему в руки нож. Бибона в храме не было, он засветло отправился на рыбалку, чтобы успеть захватить и вечерний и утренний клев. Мой старый друг набросился на еду с таким остервенением, словно не ел два дня. Впрочем, у Холина всегда был отличный аппетит.

- Давай рассказывай, - пристал я к нему, - как ты здесь оказался и почему Колун называет тебя дворянином и своим бойцом?

- А потому и называет, что я на него работаю, - ответил Холин и вытер ладонью жирные губы, - помнишь, как вы с Ругоном после боя с гвардейцами попросили меня оружие в реке утопить?

Несколько лет назад спасая владыку Фифона, мы переоделись в трофейные доспехи и пробрались в город под видом черных гвардейцев. Нас искали шпионы короля, поэтому мы не стали задерживаться в Паусе. Холин тогда отказался идти со мной в столицу - бывший стражник хотел разыскать родственников, пропавших во время набега степняков. Он решил остаться в городе, но согласился взять с собой и спрятать приметные черненые доспехи, чтобы сбить преследователей со следа.

- Ну.

- Вот тебе и ну, - захихикал Холин, - неужели ты и, правда, решил, что я такое богатство в Суру брошу? Я доспехи припрятал до поры, а сам отправился родных искать. Прав ты оказался. Во время набега не выжил никто. Знакомых тоже никого не нашел. За два дня все деньги проел и пропил, и стал думать, что дальше делать. В стражники меня не взяли, а в слугах ходить после плена ужас, как не хотелось.

Я хорошо понимал старого друга. Если бы я провел у степняков два года, надрываясь на самой тяжелой и грязной работе, то ни за что не стал бы заниматься тем же самым в родном городе. Зачем менять одно ярмо на другое? Вот только найти свое место в Паусе всегда было непросто.

- Если знаешь, где искать, то обязательно найдешь то, что нужно, - рассказывал Холин, - лихие люди раньше всегда обретались в служилом квартале. Злобы во мне тогда много было, хотелось ее на ком-нибудь сорвать, а кто попадет под горячую руку не важно. Вот и подумал я за кистень взяться. Семьи нет и терять нечего. Я потолкался по улицам, людей послушал, нищих порасспросил, и они меня отправили к Колуну. Он тогда уже всеми разбойными людьми в квартале заправлял. Вот только простые бойцы ему не нужны были, и мне пришлось наврать, что я из благородных. Все-таки я к тому моменту ваших мудреных разговоров наслушался, от тебя всяких словечек понахватался, так что изобразил все, как надо. Конечно, Колун мне поверил не сразу, но у меня с собой доспехи были настоящие, а такое добро просто так на улице не валяется.

Я не стал напоминать другу о том, что, когда мы прощались с ним несколько лет назад, доспехов у него в мешке хватило бы на двух человек. Помнится, даже пришлось ручную тележку нанимать, потому что в руках все было не унести. Интересно куда он подевал остальное вооружение?

- Жизнь у нас с тобой выдалась нелегкая. И повоевать успели и чужую кровь пролить, - продолжал Холин, - с кинжалом и копьем я с детства управляться умел, а мечом махать тоже дело нехитрое. Да и противников у меня настоящих никогда не было. С дворянами еще ни разу не сталкивался. Обычно стоило только показаться и несговорчивые лавочники сразу на все соглашались. Они против Колуна только и могли, что своих дворовых выставить, а тут на них настоящий воин в латах прет.

- Так ты что же за все эти годы и не убил никого? - не поверил я.

- Двоих порешил, но они разбойники еще похлеще меня оказались, и еще одному купцу несговорчивому башку разбил, но, говорят, выжил он, - как-то не очень уверенно сказал Холин.

Я видел, что рассказывать обо всех своих "подвигах" моему другу было совестно. Все-таки я для него оставался бывшим послушником и дворянином, да и сейчас сидел в монашеском одеянии. Несмотря на всю свою непосредственность, Холин понимал, что его кровожадные истории вряд ли оставят меня равнодушным. Конечно, Колун не стал бы терпеть рядом с собой человека, который за несколько лет поучаствовал всего в трех схватках. Думаю, что за Холином тянулся длинный кровавый след. Разбой есть разбой.

- А со мной, почему драться отказался? - спросил я.

В другое время я не стал бы задавать ему такой вопрос, но за последние годы я разучился доверять, кому бы то ни было. Мало ли какие причины были у бывшего стражника. Уж лучше сразу все узнать и обо всем договориться, чем оказаться в неудобном положении. Возможно, Холин решил помочь мне в надежде получить за это хорошую награду. В таком случае лучше было сразу сообщить ему о том, что лишних денег у меня нет.

- Как я мог, - вскинулся Холин, - я тебе жизнью обязан!

Это было правдой. В свое время я выкупил его у кочевников и спас от неминуемой смерти.

- Да и прибил бы ты меня, - неожиданно добавил Холин, - и никакие доспехи бы не спасли. Ты воин, а я бандит.

Костер почти прогорел. Мы сидели в темноте и смотрели на поддернутые пеплом остывающие угли. Спать еще было рано, поэтому я наломал мелких сухих веток и заново развел огонь. Когда тонкие язычки пламени потянулись к небу, я подбросил несколько крупных поленьев. Холин, разомлевший от еды и тепла, развалился на траве, облокотился спиной о ствол молодой березки и вытянул к костру длинные ноги, обутые в добротные сапоги.

- Спасибо тебе, - сказал я, - если бы ты Колуну про меня не сказал, он бы точно на меня своих людей натравил. Я бы со всеми не справился. И хорошо, что кличку эту дурацкую придумал.

- Какую? - не понял Холин.

- "Проклятый". Если бы не она, Колун ни за что бы не поверил, что я настоящий убийца.

Бывший стражник завозился на земле, зачем-то сел прямо и смущенно кашлянул.

- Так ты проклятый и есть.

От неожиданности я чуть не поперхнулся.

- Тебя так глашатаи называют, - пояснил Холин, - раз в месяц они кричат на базарной площади про твои зверства и объявляют награду за твою голову.

От страшных слов меня передернуло. За годы изгнания я успел убедить себя в том, что меня уже перестали искать. Нет, я, конечно, понимал, что наемные убийцы все еще пытаются отыскать мои следы, но не предполагал, что о моих "подвигах" судачат по всей стране.

- Вот значит, как, - я поднял с земли сухую палку и переломил пополам, - и что я натворил?

- Выступление против правящего дома, убийства, - Холин сплюнул в траву, - подлог и казнокрадство.

Я даже присвистнул от удивления. Король Марон недолго думая решил обвинить меня сразу во всех возможных преступлениях. Велика же была его обида на того, кто в сущности ничего плохого ему не сделал.

- И награда, говоришь, большая?

- Да уж не маленькая, - Холин даже причмокнул от удовольствия представив целую кучу серебра.

Я с тоской оглянулся на храм. Все было напрасно. Все договоренности, достигнутые с Колуном, больше ничего не значили. И он и его люди рано или поздно захотят получить обещанный куш. Как долго они смогут бороться с жадностью, прежде чем решаться подойти к первому попавшемуся стражнику и потребовать свою награду за поимку беглеца?

- Наши ничего никому не скажут, - словно прочитав мои мысли, сказал Холин, - им на награду рассчитывать не приходится. Таких доносчиков стражники сразу на стене за ноги вздернут, и даже разговаривать не станут. Да и не принято у нас так дела делать. Свои сразу порешат, да еще и всю семью вырежут, чтобы другим неповадно было.

- Эх, - я в сердцах махнул рукой, - все одно рано или поздно меня здесь отыщут и убьют. Даже, если бандиты твои сами к старостам не побегут, кто-нибудь из их родных точно донесет. Не думаешь же, ты, что разбойники женам своим ночью обо мне не проговорятся.

- Что ты взбеленился, - вскинулся на меня Холин, - говорю же, никто про тебя никому не скажет, а если стража придет, то уж отобьемся как-нибудь.

Мне показалось, что я ослышался.

- Отобьемся?

- А я с тобой останусь, - с вызовом сказал Холин, - мне теперь к Колуну обратной дороги нет.

- С чего это? - не понял я.

- Я же отказался с тобой драться. Вроде, как ослушался его. У нас такое не прощается. Он меня сразу не удавил, потому что я ему все свое оружие в качестве отступного отдал. Вещи дорогие, цены немалой. Вроде, как откупился, но Колун не из тех, кто предательство прощает. Так что мы с тобой теперь оба изгои, хочешь ты этого или нет.

Большие поленья, наконец, занялись, и костер разгорелся с новой силой. Ночь была теплая, но я поежился, словно в спину мне подул ледяной ветер. Вот уж не было печали, раньше мне приходилось отвечать за жизнь принца и за свою собственную, а теперь еще и судьба Холина оказалась в моих руках. И главное не скажешь ничего. Вроде и с разбойниками договорился и друга верного нашел, а мира в душе нет, и чувство такое словно со всех сторон на меня опять направлены магические жезлы.

- Рад, что мы теперь вместе, - сказал я и хлопнул бывшего стражника по плечу, - в конце концов, у меня теперь с Колуном мир. Значит, и насчет тебя договоримся.

Холин кивнул.

- И я рад, что тебя встретил. У меня вся эта жизнь бандитская давно уже вот где сидит, - сказал он и с чувством чиркнул ладонью по горлу, - а тебя увидел и сразу от сердца отлегло. Вот сижу здесь с тобой, вроде лес кругом, звери дикие, а чувство такое, словно домой вернулся.

Мы проговорили со старым товарищем всю ночь, поэтому, когда утром к святилищу потянулись верующие, я с большим трудом сумел выслушать всех страждущих и помолиться вместе с прихожанами. Боюсь, что несколько раз исповедуя особо говорливых старушек, я совершенно бессовестно клевал носом.

Казалось, Бибон совсем не удивился появлению в храме нового жильца. Вернувшись с рыбалки с богатым уловом, он настороженно поздоровался с Холином, но лишних вопросов задавать не стал, а когда я объяснил ему суть происходящего, только кивнул головой. Бывший стражник сразу принялся завоевывать расположение принца. Я не стал скрывать от него, кто скрывается под личиной моего молодого помощника. Холин, ни у кого не спрашивая разрешения, натаскал воды и дров, развел большой костер, приготовил обед и даже успел сходить в город и принести нам последние сплетни и небольшой бурдюк с вином.

Опасаясь недружественных действий Колуна я, как мог, вооружил бывшего стражника. У Холина оказался с собой вполне приличный нож, но для надежности я вручил ему свою старую саблю, взятую с могильника Тагона. Конечно, в город он брать ее мог, стража зорко следила за тем, чтобы простолюдины серьезного оружия не носили, но в лесу их власть заканчивалась. В зарослях без надежного железа не обойтись. Я на всю жизнь запомнил странного зверя, который прикончил Тагона и стаю диких псов, которые заставили меня когда-то всю ночь просидеть на камне.

Спустя неделю после появления Холина я, как обычно спустился в храм, чтобы подмести пол и помолиться в тишине. Поток прихожан иссяк, и я был уверен в том, что в ближайшее время никто меня не побеспокоит. Управившись с метлой и совком, я вознес благодарение богам за здоровье близких, пищу и кров, и склонился у алтаря. Последнее время я часто думал о том, что делать дальше. Если за свою жизнь я не боялся, то судьба Бибона и Холина беспокоила меня. Я и раньше понимал, что долго прятаться в зарослях не получится. Такое укрытие подходит для того, чтобы залечить раны и собраться с силами, но для нормальной жизни оно не годится. Куда мы сможем отправиться, если обстоятельства вынудят нас покинуть древний храм? Кто поможет наследнику великого рода, и вообще остались ли в королевстве верные ему люди?

Не скрою, сейчас мне бы очень пригодился дельный совет, но спросить его было не у кого. Все мои друзья погибли или пропали. Оставалось последнее средство. Может быть, боги в очередной раз помогут мне и подскажут неразумному, как поступить?

- Услышьте меня, великие, - взмолился я, - подскажите, как уберечь Бибона и Холина от зла и напасти? Где нам искать спасения и помощи?

Никто не ответил мне, никто не подал знак. Тишина подземного храма давила на плечи.

- Помогите, великие! Только на вас уповаю. Нет нам защиты в этом мире. Не за себя прошу, за принца.

Если истого молиться, то боги пошлют тебе видение. Об этом в нашем монастыре знали все даже послушники первого круга. Вот только правильно истолковать его способен не всякий.

"Каждый из вас должен настроиться на молитву. Обращение к богам требует сосредоточенности", - пояснял нам когда-то один из старших монахов, - "представьте поле колосящейся ржи или чистое небо без облаков. После постарайтесь все мысли из головы выкинуть и достичь блаженного умиротворения, а уж после обращайтесь к Великим со своими словами. Да смотрите глупости всякие не спрашивайте! Богам на дураков время тратить некогда".

Конечно, мало кому из нас удавалось достичь той сосредоточенности, о которой говорил священник - молодому послушнику трудно усидеть на месте, но сейчас я изо всех сил гнал от себя посторонние мысли, стараясь сконцентрироваться на главном. Перед глазами вставали видения из прошлой жизни. Мне вспоминался наш поход в степь, сражение с черными гвардейцами, я видел перед собой Ругона поддерживающего дряхлого старца - владыку Фифона. Они о чем-то разговаривали, но я не мог разобрать ни одного слова, словно между нами был натянут огромный бычий пузырь, который заглушал любой звук. Неожиданно Ругон повернулся ко мне и внятно произнес, - найди Рипона.

От неожиданности я вздрогнул и пробудился. Видение растаяло, и я обнаружил себя лежащим в неудобной позе на каменном полу святилища.

Все тело ломило, словно после тяжелых трудов, а руки дрожали. Что случилось со мной? Может быть, я заснул во время молитвы, а сейчас меня разбудили голоса друзей, которые громко перекликались наверху на поляне или это боги подали мне долгожданный знак. Я торопливо сел и отряхнулся. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь спустился в храм и увидел меня в таком состоянии.

Оступаясь и оскальзываясь на выщербленных ступенях, я с трудом выбрался на поверхность. Яркие солнечные лучи ударили по глазам, и мне пришлось зажмуриться.

- Тибон, - окликнул меня Холин, - что с тобой?

- Ничего, - удивился я, - а почему ты спрашиваешь?

- У тебя такое лицо, словно ты привидение увидел.

- В самом деле, - поддакнул Бибон.

Похоже, выглядел я действительно не очень, потому что друзья смотрели на меня с удивлением и испугом.

- Все хорошо, - сказал я, отошел на край поляны и уселся на поваленное бревно спиной к храму.

Друзья не решились ни о чем меня расспрашивать и только проводили настороженными взглядами. Я был благодарен им за заботу, но сейчас мне нужно было побыть в одиночестве и хорошенько обдумать то, что я увидел в святилище.

"Что же на самом деле случилось со мной", - подумал я, - "Был ли это сон или великие боги приоткрыли передо мной завесу прошлого, чтобы я обнаружил необходимую подсказку? Когда-то давно Ругон действительно посылал меня отыскать старого друга. В тот раз Рипон из Таруса не только помог нам добраться до столицы, но и спас от вездесущих шпионов короля. Жив ли он? Много лет назад маленький воин привел ко мне принца и пропал. Он не надеялся остаться в живых, но все может статься. Дом старого друга находился всего в двух днях пути от нашего убежища, так почему бы не попробовать отыскать его. Если он сумел избежать расставленных Мароном ловушек, то непременно поможет нам. Рипон был знатен и богат, когда-то он служил при дворе и водил дружбу с самыми влиятельными домами королевства. Кто, если не он укроет нас от врагов и поможет найти союзников для борьбы с Мароном?"

Долго ломать голову над странным видением я не собирался, поэтому сразу после обеда засобирался в дорогу. Боги ждать не любят. Если они подают тебе знак, найди силы и время, чтобы поскорей выполнить их волю.

- Куда это ты? - удивился Холин, когда увидел меня возле погреба, укладывающего подорожники в походную сумку.

- Надо сходить в Тарус, - коротко ответил я.

- Надолго?

Город, в котором раньше жил Рипон находился рядом по другую сторону западной стены, так что я собирался обернуться довольно скоро. Если, конечно, мне удастся хоть что-нибудь разузнать о маленьком воине.

- Не знаю, - честно признался я, - человека одного разыскать надо.

- Кого это?

- Помнишь, я тебе рассказывал о дворянине, который в день переворота спас Бибона, а потом привел его ко мне в святилище? - спросил я.

- Ну, - Холин кивнул.

- Хочу его отыскать.

- С чего бы это? - бывший стражник подозрительно уставился на меня.

- Такова воля богов.

Холин редко захаживал храм. Как и большинство молодых людей, он больше верил с силу своих рук и ног, чем в действенность молитвы. В этом не было ничего удивительного. Обычно люди начинали обращаться к богам, когда чувствовали приближение старости. Устав от непосильных трудов они, таким образом, готовились к переходу в мир иной. Мой друг исключением не был и я очень надеялся на то, что со временем он станет моим прихожанином, но пока до этого было еще далеко.

- Ну, если боги приказали тебе найти Рипона, то тогда, конечно, иди, - он пожал плечами, потом поднял с земли собранную сумку и протянул мне, - но почему ты уходишь тайком? Почему нам ничего не сказал?

- Просто не успел, - я подхватил мешок и забросил за спину.

- Может мне пойти с тобой?

- Нет, - я отрицательно покачал головой, - охраняй Бибона. Я в Тарусе не задержусь. Найду Рипона или расспрошу о нем местных и сразу домой.

По лицу Холина я видел, что мое предстоящее путешествие ему ужасно не нравится, но вслух он ничего говорить не стал.

- Не забудь с Бибоном проститься.

Я огляделся и вздохнул. Принц, как назло куда-то запропастился.

- Сделай это за меня. Не хочу задерживаться.

- Хорошо, - сказал Холин, - я пригляжу за мальчишкой.

- Прощай.

Холин только кивнул в ответ.

Когда я уже отошел к самой кромке леса он окликнул меня.

- Что сказать твоим прихожанам?

Я обернулся и уставился на Холина. Действительно, что им делать с Бибоном, когда завтра на поляне начнут собираться набожные старухи для того, чтобы исповедоваться сердобольному отшельнику?

- Скажи, что я отправился к духовнику замаливать грехи. В конце концов, монаху без покаяния тоже нельзя.

Холин махнул рукой.

- Понял. Скажу.

В этот раз я не собирался путешествовать под видом священника. Последний мой маскарад закончился в Тарусе большой кровью, поэтому сегодня я оделся, как дворянин. Для путешествия я выбрал недорогое, но прочное и чистое платье, которое оказалось среди вещей подаренных мне покойным владыкой Фифоном. С тех пор, как Рипон доставил нам гостинцы, я ни разу его не надевал. Для жизни в лесу мне вполне хватало монашеского одеяния и тех вещей, которые мы с Бибоном научились шить сами из добытых на охоте шкур.

Оружие Ругона я взял без опаски. Людей, которые могли бы его опознать, оставалось немного, и в этих краях делать им было нечего.

Выбираться на тракт я не стал. Конечно, идти по ровной дороге удобней, чем в лесу ноги ломать, зато выйдет намного дольше. Признаться, я боялся надолго оставлять друзей одних в старом храме. Мало ли что может случиться, пока я буду разгуливать по окрестностям. Чтобы не тратить время зря я собирался дойти вдоль стены до известного мне потайного лаза, перебраться через него на другую сторону и лесами подойти к городу.

Как я и предполагал, дорога заняла у меня около двух дней. Переночевав в пуще, утром я вышел к нужному месту. Судя по всему, тайным проходом давно никто не пользовался. Следов присутствия человека я не обнаружил - ни тропинок, ни кострищ поблизости не было. Земля под стеной была усеяна прошлогодней листвой и осыпавшимися с деревьев сухими ветками. Подцепив кинжалом один из плоских камней, я осторожно потянул его на себя. Не укрепленный раствором он свободно выскользнул из стены. Аккуратно уложив булыжник на землю, я потянулся за следующим. Открывшийся проход был узким, так что человек тучный не смог бы им воспользоваться, но я всегда был худым, поэтому протиснулся в образовавшуюся щель без труда. Замаскировав проем, я отряхнулся от налипших листьев и земли, и поспешил в сторону Таруса.

Леса за западной стеной я знал не так хорошо, как в окрестностях старого храма, поэтому то и дело останавливался, чтобы определить направление по солнцу и известным мне ориентирам. Несколько раз я едва не сбился с дороги, но скоро выбрался на берег приметного ручья и пошел вдоль него. По моим расчетам до Таруса оставалось совсем недалеко. Где-то поблизости должна была проходить одна из дорог, которая огибала город с юга, а уж по ней-то я доберусь до поселения в два счета. Березовая роща сменилась темным ельником, и я прибавил шагу.

Неожиданно впереди раздался короткий вскрик и шум какой-то возни.

- Смирно стой, муравей, а то башку откручу, - рявкнул кто-то невидимый.

- Отпусти, отпусти, - заголосили за кустами.

Кто-то опять вскрикнул и совсем рядом раздался треск, словно в пылу драки разорвали чью-то рубаху.

Недолго думая я потянул из ножен меч. Мало ли кто выясняет отношения в лесу. Может это деревенские что-то не поделили или местные разбойники грабят беззащитных путников. Незачем бежать на шум борьбы сломя голову, но и оставлять людей в беде не годится. Впереди за деревьями мелькнул широкий просвет, и я ускорил шаг.

На небольшой поляне толкались двое - взрослый бородатый мужик и подросток. Сначала я решил, что передо мной отец с сыном, но потом понял, что это не так. Чуть в стороне стояли два молодых парня, у них под ногами лежал объемный тюк, а рядом скорчился на земле какой-то старик. С того места, где я стоял было не разобрать, что случилось с дедом. Крови видно не было, но он лежал неподвижно, словно был оглушен или убит.

- А ну, чего шумите, - сказал я, выходя на свет.

Мужичок от неожиданности выпустил мальчишку и повернулся ко мне. Вид он имел не столько грозный, сколько забавный. Несмотря на преклонный возраст, ростом он был не больше подростка, с которым сцепился, видимо, поэтому и не смог сразу выйти из схватки победителем. Оказавшись на свободе, мальчишка отскочил в сторону, вытирая ладонью кровавые сопли, и неожиданно заголосил высоким противным голосом, - помоги, господин, помоги! Грабят нас.

Оглушенный этими истошными воплями бородач отступил к застывшим у края поляны парням, словно ища у них поддержки и защиты. Молодцы, удивленные моим появлением, остались стоять на прежнем месте, и только один из них повел могучими плечами и сказал без всякого почтения, - шел бы ты отсюда, уважаемый.

Похоже, этот парень считал себя в банде главным. Ростом и статью он действительно отличался от остальных и был видимо не дурак подраться.

Никакого оружия у него я не заметил, но это еще ничего не значило, сейчас как вытянет из-за пазухи кистень, так мало не покажется.

- Сам пошел отсюда, - сказал я, - и дружков своих забирай.

Другой на месте разбойника давно бы все понял и постарался поскорее скрыться за деревьями, но парня ввела в заблуждение моя молодость и новая одежда. Похоже, он решил, что имеет дело с зарвавшимся богатым юнцом, справиться с которым будет нетрудно. Конечно, простолюдины старались не ввязываться в драку с дворянами, но, что скрывать, во все времена среди знати было достаточно тех, кто носил меч не для боя, а для красоты. Наличие дорогого оружия еще не делает из человека воина.

Похоже, боевого опыта парню было не занимать. Он не стал тратить время на пустые разговоры, а одним резким движением вытащил из-под куртки короткий тяжелый тесак и двинулся на меня.

- Ну, что, дворянчик, - выдохнул он, - конец тебе.

Судя по всему, парень привык рассчитывать только на грубую силу. Он налетел на меня словно ураган. Наверно для того, чтобы сильнее напугать меня он взмахнул перед собой клинком несколько раз, описав в воздухе замысловатые круги - довольно примитивный прием, который может подействовать только на не опытного противника. Заманивая его к краю поляны, я быстро отступил назад, и молодой разбойник окончательно потерял всякий страх. Он шагнул вперед, одновременно отводя руку назад и вверх для удара.

Уж не знаю, что он собирался изобразить - ударить меня по голове или перерубить ключицу, но в тот момент, когда разбойник уже предвкушал победу, я сделал широкий шаг ему навстречу, выбросив далеко вперед руку с мечом. Мелькнувший в воздухе клинок пронзил живот здоровяка. Коротко всхлипнув, главарь выронил тесак, схватился руками за торчащий из тела меч, словно хотел вытолкнуть его прочь, но в следующий момент я и сам отступил, одновременно выдергивая клинок из раны. Бандит закричал тонко и жалобно, и повалился на землю, а его дружки недолго думая бросились прочь, не разбирая дороги и ломая кусты. Следующим ударом я прекратил мучения раненного разбойника.

Теперь на поляне остались только мы с мальчишкой и лежащий на земле крестьянин. На наше счастье старик оказался жив, только оглушен.

- Чем это его? - спросил я у мальчишки, осмотрев раненного.

- Палкой вроде, - шмыгнул носом подросток, - я даже и не понял толком. Они спросили, как в город пройти и давай сразу бить.

Я удивленно огляделся по сторонам.

- Вы, что здесь на поляне столкнулись?

- Почему на поляне, - в свою очередь удивился мальчишка, - тут же дорога в дух шагах, - он ткнул рукой куда-то мне за спину, - они нас вон там схватили и сюда притащили.

"Ну, понятно", - подумал я, - "встретили путников на дороге, напали и оттащили в лес, чтобы случайным прохожим глаза не мозолить".

- А шли куда?

- В тюрьму, - всхлипнул мальчишка.

- Куда? - не понял я.

- Отец мой в остроге сидит за недоимки, - пояснил мальчишка, - так мы его выкупать шли. Денег скопили немного и зерна. Рассчитали, вроде должно было хватить, а теперь уже и не знаю.

- Почему?

Мальчишка показал на мертвого бандита.

- Так он все деньги забрал.

Старик застонал и завозился на земле.

- Ну, так забери их обратно, - я пожал плечами и склонился над раненым. Похоже, ударили его не палкой, а чем-то посерьезней. Череп не пробили, но рана на голове была довольно глубокая. Я снял котомку, вытащил флягу и влил в посиневшие губы раненного немного вина.

Старик сделал несколько торопливых глотков и неожиданно поперхнулся. Пока он кашлял и отплевывался, взгляд его, наконец, приобрел осмысленное выражение.

- Спасибо, добрый человек, - прошептал он.

Как не спешил я в Тарус, а пришлось мне немного задержаться. На какое-то время я решил остаться со своими новыми знакомыми. Бросать их одних в лесу в таком состоянии было опасно. Во-первых, разбойники могли вернуться, а во-вторых, я должен был убедиться в том, что старик сможет дойти до ближайшего жилья без посторонней помощи.

Пока он отлеживался и приходил в себя я оттащил подальше в чащу тело мертвого бандита. Похоже, мальчишка быстро отошел от испуга, потому что, обчистив карманы покойника, не побрезговал снять с него куртку и сапоги. Наверно в другое время я бы его остановил и даже оттрепал за уши, но раз уж крестьяне идут выкупать родича, то пусть возьмут, что смогут.

Мертвеца я сбросил в небольшую ложбинку и забросал ветками. Прочитав молитву, я на мгновение задержался у могилы. Скольких людей мне пришлось похоронить за последнее время и сколько еще придется? Так можно было и со счета сбиться. Видимо боги сделали мое сердце тверже камня, потому что я не испытывал жалости к этим людям. Все они были мерзавцами и преступниками, и лишая их жизни я не чувствовал никаких угрызений совести. Хорошо ли это, правильно ли? Пусть я никогда не считал себя святым, но другие знали меня, как священника, несли ко мне свои радости и горести, молились вместе со мной. Не слишком ли вольно я истолковал благословение покойного владыки Фифона? Бедный старик не мог знать, что руки его молодого защитника окажутся по локоть в крови. Или все-таки мудрый старец предвидел, через что мне придется пройти, для того, чтобы защитить себя и принца?

Сейчас покинув свое убежище и переодевшись в одежду мирянина, я четко осознал простую истину - наша с Бибоном жизнь в лесу подошла к концу. Оставаться в святилище больше нельзя. Теперь у меня был только один путь - отправиться в столицу и попытаться отбить у Марона королевский трон. Конечно, я еще не понимал, как это сделать, но почему-то верил, что со временем смогу отыскать нужное решение.

- Простите меня, великие боги, - прошептал я, - душа моя полна сомнений и страха. Путь мой определен, но верно ли я истолковал его? Ноги мои идут в одну сторону, а сердце рвется в другую. Вижу впереди много крови и страданий, которые я принесу в этот мир и страшусь того, что должен сделать.

Пока я занимался похоронами, мальчишка развел небольшой костерок и поставил на огонь помятый закопченный котелок. Видимо рассудил, что раненному не помешает подкрепиться. После короткого отдыха и нескольких глотков вина старик выглядел значительно лучше. Я присел возле него.

- Как ты, дед? Идти сможешь?

- С божьей помощью, господин, - ответил он, - спасибо тебе. Без твоей помощи извели бы нас проклятые.

- Пустое, - отмахнулся я.

- Раньше такого не было, - продолжал старик, - люди спокойно по дорогам ходили, а теперь из дома боятся нос высунуть.

Все пожилые люди одним миром мазаны. Их лепешкой не корми, дай только поговорить о былых благословенных временах. Конечно, когда они были молоды, мир казался им чист и светел, не то, что сейчас. Боясь, как бы старый не начал рассказывать о том, как хорошо было в пору его юности, я проворчал, - брось, дед, разбойники водились во все времена.

- Да какие они разбойники, - старик печально улыбнулся, - такие же крестьяне, как и мы. Выгнали их с земли вот они по окрестностям и рыщут, словно дикие псы.

- Что, значит, выгнали? - не понял я.

В свое время, выдав себя за потомка древнего рода, я получил в наследство дворянский титул, дом и небольшую деревеньку. Крестьяне жили в ней веками, и никто никогда не говорил мне о том, что людей можно прогнать с насиженного места. Да и зачем? Простолюдины приносили своему хозяину гарантированный доход, и потеря рабочих рук могла бы серьезно ударить по кошельку господина.

- Король Марон многих дворян отправил в тюрьму и отдал их земли своим друзьям, - ответил старик, облизав сухие губы, - а новые хозяева подняли для нас налоги. Мы ведь раньше платили королю десятину и хозяину десятину, а теперь они хотят вдвое больше. Говорят, казна опустела. А нам на что жить прикажешь? Вот и гонят с земли тех, кто мытарю не заплатит. Кого в острог кидают, как моего сына, а кого и вовсе... - старик тяжело вздохнул, - а, что крестьянин может без дома, да без земли? Только грабить таких же, как и он бедняков. Вот и бродят по дорогам неприкаянные людишки, душегубцы поневоле.

Я с удивлением уставился на доморощенного философа. Вот так вот выйдешь из леса и первый, попавшийся навстречу простолюдин, лучше любого монастырского мудреца в двух словах расскажет тебе о том, что происходит в королевстве. Выходит, мы хотели убить безумного Дидона, чтобы наступила лучшая жизнь, а с его смертью стало только хуже. Не принес Марон королевству ничего кроме страданий и разорения. Может быть, он и думал, надевая на себя корону, что облагодетельствует народ, живущий в долине, вот только по всему выходило, что жить под его властью стало тяжело всем и богатым и бедным.

Своих новых знакомых я проводил почти до самого острога, заодно и посмотрел, где находится местная тюрьма. Хоть и не думал, что знание это мне когда-нибудь пригодиться, но уж больно любопытно было. По дороге крестьяне мне еще много чего порассказали и о том, как родственников выкупают, и как от мытарей зерно прячут, и как ночами при свете лучины плетут корзины и режут из дерева посуду, чтобы расплатиться с хозяином за землю и защиту.

За те годы, что я скрывался в лесах, Тарус почти не изменился. По кривым узким улочкам все так же сновали крестьяне и молоденькие служанки, носильщики, подгоняемые суровыми караванщиками, переносили с места на место товары и утварь, а разомлевшие от жары городские стражники, как обычно дремали на посту, опираясь на короткие копья. Время было мирное, стояли теплые дни середины лета, и горожане не думали о плохом. Не только городские ворота, но и калитки во дворах оставались открытыми, словно здесь не боялись ни воров, ни бандитов. Домашняя скотина свободно разгуливала за невысокими оградами, а обнаглевшие гуси ходили прямо по улицам, отчаянно галдели и хватали зазевавшихся прохожих за пятки.

Горожане не обращали на меня никакого внимания. Через Тарус каждый день проходило столько народа, что молодой дворянин идущий по своим делам ни у кого не вызвал интереса. Тем более что за несколько дней блуждания в пуще моя новая одежда успела слегка помяться, запачкаться и пропахнуть дымом и теперь я ничем не выделялся из толпы путешественников.

Я довольно быстро разыскал дом Рипона, хотя до этого побывал у него в гостях всего один раз. Недолго думая я постучал в массивную входную дверь и замер на пороге в ожидании ответа. Конечно, я не знал, что ждет меня внутри, но особенного страха не испытывал. Если Рипона схватили, то произошло это уже давно, поэтому я не опасался наткнуться на засаду. Люди Марона не станут ждать друзей заговорщика целую вечность. Либо маленький воин жив и до сих пор владеет этим домом, либо здесь давно проживает другой хозяин. Для подобного случая у меня была заготовлена подходящая легенда.

Несмотря на громкий стук, мне долго никто не открывал. Наверно в другой раз я не стал бы так настойчиво ломиться в закрытые двери, но возвращаться на храмовую поляну с пустыми руками мне не хотелось, да и прогулка в Тарус меня порядком утомила. Наконец по ту сторону двери раздались чьи-то шаркающие шаги, загремел засов и передо мной предстал древний старик.

- Что изволите, господин? - проскрипел он и подслеповато прищурился, пытаясь получше меня разглядеть.

Сначала я подумал, что это Рипон дурачит меня. Мой друг был мастер на всякие проделки и обожал наряжаться в простолюдина, но внимательно приглядевшись, я сообразил, что незнакомый старик значительно выше его и, несмотря на преклонный возраст шире в плечах.

- Я ищу дворянина, который раньше проживал в этом доме. Скажи мне, не знаком ли ты с Рипоном из Таруса?

- Не знаю, господин, - ответил старик, - здесь теперь живет мой хозяин - Ниман из Таруса.

Я ожидал подобного ответа, поэтому сразу задал следующий вопрос.

- А не слышал ли ты чего-нибудь о почтенном Рипоне?

Старик почесал затылок и только собрался ответить, как вдруг из глубины дома раздался молодой звонкий голос.

- Кто там пришел, Мулин!?

Старик повернулся к проходу всем телом и крикнул в темноту, - пришел молодой господин. Он ищет своего знакомого.

- Так скорее веди гостя в дом, - приказал хозяин усадьбы.

Старик потоптался в прихожей, посмотрел на меня, неожиданно согнулся в полупоклоне и прошамкал беззубым ртом, - проходите, господин. Рады приветствовать вас в доме Нимана из Таруса.

Я не заставил просить себя дважды и шагнул в темноту.

Уж не знаю, давно ли покинул свой дом Рипон, но, похоже, после его исчезновения все здесь осталось по-прежнему. Новый владелец не стал перестраивать жилище. Из узкого лишенного окон коридора мы попали в гостиную, заставленную той же мебелью, которая служила еще моему другу. Вот только куда-то исчезли дорогие ковры, плотные занавески и серебряная посуда, из которой его слуга угощал меня вином.

- Господин сейчас выйдет, - проскрипел старик, доплелся до ближайшей двери и скрылся за ней.

Оставшись в одиночестве, я внимательно огляделся. Уж не ловушка ли?

Судя по толстому слою пыли на пустых полках, новый хозяин не особенно следил за чистотой в собственном доме, но и нежилой усадьбу назвать было нельзя. На столе обнаружилась грязная глиняная тарелка, оставшаяся со вчерашнего ужина, а на сундуке, который использовали вместо сиденья самодельная циновка, плетенная из соломы. Похоже, новый владелец усадьбы был небогат. Я бы не удивился, если бы оказалось, что кроме старика других слуг у него нет. И все-таки было очевидно, что в доме живет благородный человек. На подоконнике я заметил лист пергамента и чернильницу с пером, видимо новый хозяин дома берег дорогие свечи и предпочитал писать днем, расположившись поближе к свету.

Осматривая комнату, я неожиданно вздрогнул. На одной из дверей, ведущих во внутренние покои, я заметил две глубокие царапины, которые могли быть оставлены каким-нибудь оружием, а приглядевшись повнимательней, обнаружил в деревянной обшивке стены круглую дыру. Неужели след от магического заряда? Если Рипону пришлось принять бой в собственном доме, то людям Марона "досталось на орехи". Несмотря на маленький рост, мой друг был настоящим воином.

Неожиданно одна из дверей распахнулась, и в комнату быстро вошел совсем еще молодой человек. На вид ему можно было дать лет пятнадцать.

- Здравствуй, уважаемый, - сказал он, - рад приветствовать тебя в своем доме. Меня зовут Ниман из Таруса.

- Тибон из Регема, - ответил я, учтиво наклонив голову.

Я, не задумываясь, воспользовался своим настоящим именем. Вряд ли мальчишка знает, как на самом деле зовут жестокого разбойника, о котором кричат глашатаи. Да и мало ли Тибонов на свете, а без ужасного прозвища мое имя звучало вполне безобидно.

- Рад знакомству, - юноша улыбнулся и указал на длинную лавку, - присаживайся, отдохни с дороги и расскажи за каким делом пришел.

Я опустился на сиденье, аккуратно переложив меч на колени. Мое движение не укрылось от глаз молодого воина, и он удивленно уставился на меня.

- Ты чего-то опасаешься, Тибон из Регема?

Сам того не желая, я едва не выдал себя - жизнь вдали от людей и постоянный страх за судьбу принца приучили меня к осторожности. Беспокоясь о собственной безопасности, я позабыл о хороших манерах. Не годиться, приходя в гости, держать оружие наготове, словно ты в любую минуту ожидаешь нападения. Перехватив удивленный взгляд хозяина дома, я улыбнулся и убрал меч с колен.

- Извини, Ниман, я много путешествую, поэтому все время держу оружие под рукой. Сегодня утром группа разбойников напала на меня недалеко от Таруса. Видимо я все еще не оправился от этой стычки.

Юноша удивленно моргнул.

- Невероятно, - воскликнул он, - мы живем в тихом городе и даже не подозреваем о том, что совсем рядом творится зло и беззаконие. Надеюсь, разбойникам не поздоровилось?

Я кивнул.

- Одного я убил, а двое обратились в бегство.

Было видно, что Ниману не терпится подробно расспросить меня о происшествии, но он сдержался.

- Мулин, принеси вина! - крикнул он.

За дверью громыхнуло, словно старик от неожиданности выпустил из рук что-то тяжелое. Наверно все это время он стоял поблизости, чтобы услышать просьбу хозяина, а возможно и для того, чтобы при случае прийти к нему на помощь.

- Мой слуга очень стар, - извиняющимся тоном сказал юноша, - но он ухаживает за мной с детства, поэтому я не могу выгнать его на улицу.

- Это благородно, - сказал я.

- Так чем я могу помочь тебе, Тибон? - спросил мальчишка и сделал серьезное лицо.

Видимо гости не часто баловали визитами молодого хозяина усадьбы, поэтому он был рад любой возможности поговорить с равным, а тем более оказать ему какую-нибудь услугу.

- Я ищу своего давнего знакомого Рипона из Таруса. Он когда-то жил в этом доме. Не слышал ли ты о нем?

- Нет, - Ниман сокрушенно покачал головой, - благодаря воле короля этот дом достался моему покойному отцу два года назад, но о бывшем владельце я ничего не знаю.

Дверь скрипнула, и в комнату вошел старик, с трудом удерживая в руках деревянный поднос с двумя глиняными кружками и кувшином.

- Угощайся, - Ниман сам разлил вино и подвинул ко мне кружку.

Я с благодарностью принял ее и сделал несколько глотков. Вино было дешевое, именно такое приносил Холин, когда уходил в город за покупками. Но мы хотя бы не разбавляли его водой. Похоже, дела у Нимана шли плохо и покойный отец мало, что оставил ему кроме этого дома.

- Отличное вино, - сказал я, делая очередной глоток.

Услышав мои слова, мальчишка просиял от удовольствия.

- Скажи, Тибон, - спросил он, - кем был твой друг? Мне хотелось бы знать, что за человек жил в этом доме до меня.

- Рипон был черным гвардейцем и другом короля Дидона, - сказал я.

Мальчишка поперхнулся.

- Не может быть...

Я понимал его удивление. Трудно было поверить в то, что человек, живший в такой глуши, когда-то служил в столице и состоял при дворе покойного короля.

- Это правда, - я задумчиво кивнул, - Рипон был великим воином. Он был одним из тех, кто защищал дворец в день переворота.

- Вот было время, - с сожалением вздохнул юноша, - мы с отцом тогда жили в столице в доме дальнего родственника и даже не подозревали о том, что на соседней улице гвардейцы сражаются с заговорщиками.

Я понимал обиду молодого воина. Он мог бы стать участником исторического события, но ему помешал юный возраст.

- Твой отец служил в гвардии?

- Нет, - Ниман печально улыбнулся, - он был из очень небогатой семьи и не мог претендовать на должность при дворе.

- Может быть, это и к лучшему, - сказал я, - многие воины погибли во время штурма. Говорят, заговорщики никого не щадили.

Похоже, мои слова не понравились юноше. Он покраснел и бросил на меня возмущенный взгляд.

- Настоящие воины не думают о смерти. Если бы мой отец в тот день оказался среди гвардейцев, то покрыл бы себя неувядающей славой.

Я кивнул соглашаясь. Дворяне с детства мечтали погибнуть в бою, но далеко не всем боги уготовили такую судьбу. Видимо мальчишка стыдился того, что его отец не служил в гвардии и поэтому принял мои слова так близко к сердцу.

- Скорее всего он бы погиб, - сказал я, - и тогда ты не получил бы в наследство этот прекрасный дом.

Ниман презрительно фыркнул.

Похоже, я напрасно пытался его вразумить. Он был слишком молод и не мог думать ни о чем кроме славы, которая предательски ускользнула из-под носа его покойного отца. Конечно, намного лучше быть сыном героя, чем обычного мелкопоместного дворянина, прозябающего в захолустье.

"Интересно, почему Марон передал имение Рипона в дар именно этой семье", - подумал я, - "возможно живущий в столице родственник мальчишки помог ему когда-то"?

- Но тебе все равно повезло, - примирительным тоном сказал я, - ты живешь в двух шагах от границы. Ни сегодня завтра нападут варвары, и ты сможешь оказаться в первых рядах защитников королевства.

- Ты думаешь? - Ниман оживился.

- Конечно, - я кивнул, - последняя великая битва произошла совсем недалеко отсюда.

- И ты...,- юноша едва не задохнулся от восторга, - ты принимал в ней участие?

Я отпил немного вина и поставил кружку на стол.

- Мы с будущим королем Мароном стояли в одном ряду на правом фланге у самого леса. Я видел, как его ранили. В тот день погибло много храбрых воинов.

Рассказы о битвах и подвигах всегда вызывали у молодых дворян жгучий интерес. Вопросы посыпались один за другим, и мне пришлось задержаться у своего нового знакомого до самого полудня. Бедный мальчик так соскучился по хорошей беседе, что казалось, никак не мог наговориться. Оставшись без отца, он попытался наладить отношения с родней, но она мало интересовалась судьбой дальнего родственника. Местные дворяне к Ниману не ходили, а сам он стеснялся напрашиваться к ним гости. Вот и получилось, что я оказался первым человеком за последние полтора года, с которым он смог поговорить по душам. Перед уходом Ниман взял с меня слово, что я обязательно навещу его еще раз, если буду проходить через Тарус.

Возвращаться на храмовую поляну ни с чем, было обидно до слез, но делать нечего. Рипона я не нашел. Он сгинул, исчез, и следы его затерялись на дорогах королевства. Не удовлетворившись разговором с Ниманом, я посетил еще местного священника и попытался разузнать что-нибудь через него, но и преподобный Кукон тоже ничего не слышал о маленьком воине. Опасаясь задерживаться в городе, я не стал заходить ни в таверну, ни на базар и сразу из церкви отправился к воротам. Чтобы сбить со следа возможных соглядатаев я немного поблуждал по переулкам и узким улочкам, и только убедившись в том, что слежки за мной нет, покинул гостеприимный Тарус.

В мое отсутствие ничего интересного не произошло. Прихожане, заслышав о том, что отшельник отправился в Тарус замаливать грехи стали ходить в ближайшую городскую церковь. Некоторых самых упрямых Бибон пускал в наш храм. Холин куда-то запропастился. Отправившись в город за вином и последними новостями, ночевать он не явился. Сначала Бибон не обратил на это никакого внимания, но к моему возвращению уже начал волноваться о судьбе нового друга. Я выслушал взволнованную речь принца, но предложил немного подождать и посмотреть, что будет. Не скрою, мне было неприятно узнать, что Холин оставил Бибона одного без помощи и защиты, но мало ли какие дела могли быть у бывшего разбойника в городе.

Утром следующего дня беспокойство принца передалось и мне. Раньше Холин никогда не исчезал надолго, поэтому его продолжительное отсутствие всерьез напугало меня. В конце концов, в Паусе могло случиться все, что угодно. В тот момент, когда я уже собрался отправляться на поиски, боги неожиданно решили подать знак о нашем пропавшем товарище. Вести о Холине пришли с неожиданной стороны.

- Отшельник! Отшельник! - закричал запыхавшийся мальчишка, выбираясь на поляну из зарослей позади храма.

- Чего тебе? - не особенно вежливо поинтересовался я.

Много народа перебывало на храмовой поляне, некоторые приводили с собой детей, но этого сорванца я видел впервые. Да и одет он был получше, чем жители окраины - добротная куртка, ношенные, но крепкие сапоги. Такие наряды были впору только городским.

- Люди Колуна поймали Холина!

Недолго думая я схватил мальчишку в охапку и потащил в храм.

- Ты кто такой? Откуда про Холина знаешь?

- Его папка мой знает. Они дружили раньше, - паренек хлюпнул носом, - он меня и послал. Говорит, священнику все расскажи и скорее домой ступай.

- Зачем схватили? Чего хотят?

- А я почем знаю? - мальчишка удивленно заморгал.

- А где его держат, знаешь?

- Да.

- Показать сможешь?

- Боязно, - мальчишка даже голову в плечи вжал от страха.

- Просто покажешь и домой пойдешь, а я тебе за это денег дам.

- Ну, если за деньги, - задумчиво протянул паренек, - покажу.

Давненько я не бывал в Паусе. Последнее время все покупки на базаре совершал Холин, так что дальше моста через Суру я не ходил. С интересом оглядываясь по сторонам, я ни на минуту не выпускал из руки ладонь мальчишки. Проводник мне достался шустрый, и потерять его в людском водовороте было совсем не трудно.

За прошедшие годы город изменился и потускнел. Новые дома перестали радовать глаз белизной наличников, доски и бревна почернели, а свежая дранка на крышах посерела. Последние лучи закатного солнца еще придавали Паусу некую таинственную прелесть, но с наступлением темноты все вокруг менялось. Стража спешила поскорее закрыть проходы, ведущие в кварталы бедноты, чтобы оградить добропорядочных горожан от лихих людей из банды дядьки Колуна. Мы с мальчишкой едва успели пройти через ворота, которые с сухим треском захлопнулись за нашими спинами. Город готовился ко сну. Заигравшуюся детвору загоняли по домам, а запоздалые прохожие спешили поскорее добраться до собственных дворов или укрыться в ближайшей харчевне. Не доверяя ночной страже и высоким заборам, отгораживающим один квартал от другого, жители Пауса спешили запереть собственные лавки и дома на висячие замки. Зазеваешься, оставишь открытой калитку и не досчитаешься поутру барана или козы, или еще какого имущества.

Людей старого разбойника я совершенно не боялся. В свое время, затевая со мной ссору, на поляне перед святилищем, бандиты показали себя не с лучшей стороны. Конечно, глупо было недооценивать разбойников, но и опасаться их особенно не стоило. Одно дело свалить прохожего ударом кистеня или свинчатки напав на него со спины и совсем другое встретиться с противником лицом к лицу. Атаковать в лоб ночное воинство не любило и не умело, поэтому в том, что я освобожу Холина, я не сомневался ни на мгновение.

Мальчишка побоялся привести меня прямо к нужному месту. Он остановился на углу безлюдной улицы и потянул меня в какую-то темный двор. Странное дело, калитку бестолковые хозяева почему-то запирать не стали, несмотря на позднее время. Во дворе пахло нечистотами, слева угадывалась стена какого-то дома, а справа, насколько хватало глаз, тянулся покосившийся забор.

- Дальше нельзя, - прошептал мальчишка, - увидеть могут.

Я, молча, кивнул.

- Вон там, - продолжал мальчишка, указав через дыру в ограде на длинное приземистое строение, - там его держат.

- Незаметно подойти можно? - спросил я.

- Нет. Там у ворот всегда сторож стоит. Если нужное слово ему не скажешь, он тебя сразу зарежет или так заорет, что целая армия сбежится.

Я ожидал чего-то подобного, поэтому задумчиво кивнул.

- Дай монетку, - захныкал мальчишка, - мне с тобой дальше хода нет.

Я вытащил из кармана пару медяков, нашел в темноте его руку и сунул в нее деньги.

- Ступай.

Мальчишку словно ветром сдуло.

Темный неприветливый двор и открытая калитка беспокоили меня, поэтому я тоже не стал задерживаться на одном месте. Никакого плана у меня не было, но и разглядывать таинственный дом из-за забора было бесполезно. Все равно почти ничего не видать.

"Ладно", - подумал я, - "на ходу что-нибудь придумаю".

Бормоча под нос и покачиваясь словно пьяный, я двинулся вниз по улице. Перед походом в город я успел переодеться в дворянина. Наверно местные жители удивились, заметив в служилом квартале подвыпившего богача, но мало ли за какой надобностью воин заглянул в опасный район. Может, засиделся в харчевне и не успел к воротам, а теперь пытался отыскать дорогу домой. Всем известно, что пьяному Сура по колено.

Я рассчитывал на то, что сторож либо не обратит на меня никакого внимания, либо наоборот выйдет на улицу поинтересоваться, какого демона здесь понадобилось странному чужаку. Поравнявшись с воротами нужного мне дома, я словно невзначай споткнулся и завалился у широкого настила, перекинутого через сточную канаву. Падая, я нарочно звякнул медяками в кошельке и отчаянно заругался, проклиная темноту и прячущихся в ней демонов. Не успел я подняться на ноги, как калитка скрипнула, и на улицу шагнул здоровенный детина.

- Чего шумишь, - зловещим шепотом прошипел он, хватая меня за плечо, - всю улицу перебудить хочешь?

- Пусти, дурак, - пробормотал я, тщетно пытаясь освободиться от железной хватки,- заблудился я, с дороги сбился.

- Сейчас я тебе укажу дорогу, - хмыкнул здоровяк и что есть мочи толкнул меня в открытый проход. Споткнувшись на пороге, я влетел в узкий двор и растянулся на земле.

Судя по всему, у злодея на мой счет были самые кровожадные намерения, потому что, зайдя следом и прикрыв за собой калитку, он ни слова не говоря, потянул из-за пояса большой нож, который зловеще блеснул в лунном свете. Высвобождая клинок, я завозился на земле, старательно делая вид, что сильно ударился при падении и не могу подняться без посторонней помощи.

- Ну, молись, богач, - прошептал разбойник и сунулся вниз, чтобы одним ударом выпустить из меня дух.

Наткнувшись грудью на лезвие меча, он коротко хрюкнул и тяжело завалился вбок. Я быстро вскочил, выдернул клинок и прижался к стене дома. Раненный великан несколько раз дернулся, издавая какие-то булькающие звуки, и затих.

- Прости, заблудшая душа, - прошептал я и медленно пошел вдоль дома к ближайшему окну, за которым угадывался едва заметный свет. В служилой слободе никто никогда не затягивал проемы бычьим пузырем, поэтому мне без труда удалось заглянуть в комнату. На мое счастье в помещении никого не оказалось. На столе вставленная в светец оплывала свеча, освещая кусочек дальней стены, угол большого сундука и колченогий табурет.

Где-то далеко внутри дома скрипнула дверь, послышались голоса.

Я прижался к стене и затаил дыхание.

- Не понимаю, зачем мы с ним цацкаемся? - проворчал чей-то недовольный хриплый голос, - удавить его и делу конец.

- Колун хочет знать, куда поганец деньги спрятал. Говорит, за несколько лет заплатил ему изрядно серебра, а найти так и не смог, - ответил другой голос.

- Чего тут выпытывать, - прохрипел незнакомец, - проел да пропил. Я бы сам так сделал.

- Нее...столько даже тебе не пропить, - хихикнул разбойник, - да и про Тибона этого тоже послушать хочется. Появился упырь на нашу голову. Колун его здорово побаивается.

- Ты думай, что говоришь, - разъярился бандит, - Колун услышит такое, и кишки твои на нож намотает. Он ни богов, ни демонов не боится.

- Ладно, ладно, - сразу согласился второй разбойник, - это я так, по глупости сболтнул.

- То-то, - прохрипел первый.

По всему выходило, что искать Холина мне больше не придется. Я был готов дать голову на отсечение, что мой непутевый друг находится сейчас в этом проклятом месте. Интересно сколько в доме разбойников? Если их только двое мне стоило поторопиться. Мало ли что придет Колуну в голову? Вдруг он захочет сам о чем-нибудь расспросить Холина и заявится сюда со своими телохранителями.

Пока я слушал перепалку разбойников, луна в очередной раз выглянула из-за туч, и я сумел разглядеть узкую дверь, ведущую куда-то в глубину дома.

Прокравшись вдоль стены, я нащупал деревянную ручку и аккуратно потянул ее на себя. Дверь не поддавалась. Тогда я попытался толкнуть ее внутрь, но из этого тоже ничего не вышло. Похоже, проход был закрыт. На вид дверь была довольно хлипкой, рукой я нащупал широкие щели между досками. Наверно от хорошего удара она разлетится на куски, но поднимать шум я не рискнул. Обычно в жилых домах такие двери не ставили. Судя по длине здания и по другим признакам можно было предположить, что Холина держат в каком-нибудь амбаре или сарае. Это было, кстати, значит, мне не придется столкнуться с семьями разбойников. Воевать с бабами и детьми не входило в мои планы.

Я воровато огляделся по сторонам и постучал в дверь.

- Эй, вы там отворяйте живей!

Кричать во весь голос я не решился, но и шептать не стал. Мой голос далеко разнесся в тишине и видимо до смерти перепугал охрану. В комнате всполошились, мигнул свет, похоже, свечу перенесли с места на место.

- Кто там? Чего орешь? - из окна высунулась чья-то голова.

Рассмотреть меня разбойник не мог. В лучшем случае он увидел в свете луны только черную тень.

- Открывай, говорю. Колун послал.

Заскрипели половицы, и через дверные щели мелькнул едва различимый огонек. Разбойники, удивленные поздним визитом, не торопились выполнить приказание.

- Что до утра не могли подождать, - наконец проворчал один из бандитов, сбрасывая с двери тяжелый крюк. Он хотел еще что-то сказать, но я ударил прямо через неплотно подогнанные доски. Светец тяжело стукнулся об пол, и свеча погасла. Я выдернул меч, и когда тело осело в проходе, шагнул внутрь.

- Что там у вас случилось, - прохрипел второй разбойник, - почему не видно ничего?

Похоже, он был здесь за старшего, поэтому отправил приятеля открывать дверь, а сам остался в комнате.

- Да дружок твой свечу уронил, - сказал я, - высеки огонь.

Пройдя короткие сени, я вошел в небольшую комнату. Повернувшись ко мне спиной, разбойник чиркал кресалом. Трут все не зажигался и когда бандит, наконец, сумел его зажечь, я приставил меч к его спине.

- Стой спокойно и не ори, - сказал я, - где вы держите Холина?

- Ты кто такой? - в ужасе прохрипел разбойник.

- Тибон "проклятый". Я пришел за своим другом, и, если ты вздумаешь вопить, я тебе глотку перережу.

- Чего ты, чего, - забормотал разбойник, - здесь твой дружок в подвале сидит.

Сейчас я тебя к нему отведу.

Наверно даже боги не спасли бы меня, если бы я стоял чуть ближе к бандиту. Привыкнув к тому, что его собратья орудуют короткими ножами, он думал, что я приставил к его спине обычный стилет и потому не рассчитал расстояние между нами. Я так и не сумел понять, как он извернулся. Мгновение назад разбойник стоял ко мне спиной, и вдруг повернувшись вокруг своей оси, отбил меч в сторону и полоснул меня ножом снизу вверх. Лезвие скользнуло по пряжке пояса и вспороло куртку на животе, но только оцарапало мне кожу.

Застигнутый врасплох неожиданным ударом я отступил, защищаясь и не глядя, отмахнулся мечом. Видимо я случайно ранил своего противника, потому что разбойник неожиданно вскрикнул, отшатнулся, натолкнулся спиной на жаровню и опрокинулся вместе с ней на пол. Горящие ветки и щепки разлетелись по сторонам, осветив угол и висящий на вешалке плащ.

Разбойник выругался и попытался вскочить на ноги, но не успел. Я бросился вперед и пронзил его мечом. Бандит захрипел и задергался, словно наколотый на булавку жук. Через мгновение все было кончено, только на полу продолжали едва заметно светиться разбросанные угольки.

Я поднял жаровню, заново развел огонь и на скорую руку смастерил примитивный факел. К сожалению, ни свечей, ни светильников в комнате я не нашел, а без света до Холина мне было не добраться.

В сенях оказалась еще одна дверь, ведущая в пристройку. Возможно, раньше разбойники хранили здесь товары, украденные у незадачливых купцов, но сейчас квадратная комната была пуста. Внимательно осмотревшись, я заметил в полу закрытый люк и торчащее наружу большое медное кольцо.

- Ну и что ты здесь разлегся? - поинтересовался я у Холина.

Бывший разбойник, спеленатый словно младенец, лежал у дальней стены и подслеповато щурился, пытаясь разглядеть меня в свете чадящего факела.

- Тибон, ты?! Откуда ты здесь взялся?! - Холин не мог поверить своим глазам.

- Потом расскажу, - сказал я, - уходить надо.

Я воткнул факел в земляной пол и разрезал веревки стягивающие запястья пленника. Как я не торопился, но нам пришлось подождать, пока тело Холина не обретет былую подвижность. Он слишком долго пролежал со связанными руками и ногами. Несмотря на то, что в подполе было холодно, на Холине из одежды оказались только штаны. Разбойники стащили с него куртку, сапоги и даже рубаху и бросили замерзать в одних портках. Еще бывшие друзья выбили ему зуб и поставили синяк под глазом.

- Что они от тебя хотели?

- Колун требовал, чтобы я ему все деньги отдал и указал схрон с оружием.

- С каким оружием? - не понял я.

- Доспехи, которые ты на мне видел не единственные. Есть еще, - ответил Холин, растирая посиневшие запястья.

Так вот куда подевалось трофейное оружие, которые мы отдали Холину перед тем, как сбежать из Пауса. Значит, у бережливого негодника остался еще один полный комплект доспехов. Теперь мне стала понятна заинтересованность Колуна. Такое оружие стоило несколько сотен серебряных монет. Неплохой куш.

- Понятно. Откуда Колун узнал про схрон?

- Сам когда-то по пьянке проболтался. Сказал, что наследство от родственника осталось. А вот денег у меня и, правда, нет, - продолжал Холин, - потратил все. Сам знаешь, что я их никогда копить не умел.

Это было правдой. Бывший стражник всегда спускал последнее на еду и выпивку.

- Колун не поверил?

- Нет.

Холин попробовал встать на ноги и чуть не упал. Я помог ему подняться и повел к лестнице. Время шло, и засиживаться на одном месте было опасно.

- Неужели он тебя только из-за этого в плену держал?

- Нет, - Холин тяжело навалился на меня, с трудом передвигая затекшие ноги, - еще хотел, чтобы я тебя убил.

От неожиданности я едва его не выпустил, и чтобы не свалиться на пол бывший разбойник ухватился за ближайший столб поддерживающий перекрытие.

- Извини, - я опять подхватил его и потащил вверх по лестнице.

Ай да Колун! Я от злости даже зубами заскрипел. Вот и договаривайся после этого с разбойником!

Холина всего трясло от слабости и холода, поэтому первым делом я провел его в комнату. Раздевать мертвого разбойника мой друг не стал, но закутался в плащ, оставленный кем-то на вешалке.

- Сапоги нужны, - проворчал он, разглядывая обувь мертвеца. Нога бандита была меньше, чем у Холина.

- Там еще один у двери лежит и один во дворе, - сказал я.

- Ничего себе, - Холин присвистнул.

Сапоги второго разбойника оказались в самый раз. Выбравшись из дома, мы притаились в темноте двора. На первый взгляд на улице было тихо, но я не хотел рисковать.

- Давай немного подождем. Все-таки мне пришлось пошуметь, - сказал я.

- Думаешь, кто-нибудь мог услышать?

Я пожал плечами и только потом сообразил, что Холин не может видеть моего жеста в темноте.

- Может быть. Не знаешь, сколько человек тебя охраняли?

- Нет, - признался Холин, - двое держали, один бил, а сколько их всего было в доме, кто ж разберет.

Служилый квартал не спал. То в одном месте, то в другом вспыхивали пьяные ссоры, истерически кричали женщины пытавшиеся разнять дерущихся мужчин, где-то пели, где-то плакал ребенок. Стоя возле запертой калитки, я рассказал Холину о том, как в святилище прибежал мальчишка.

- Знаешь, кто мог его послать? - спросил я.

- Догадываюсь.

Совсем рядом послышались голоса, и мы прижались к забору пытаясь разглядеть через щели поздних прохожих. Два пьяных мужика прошли мимо. Один скрылся в темноте, а второй остановился под фонарем, щедро полил калитку ближайшего дома и побежал догонять собутыльника.

Холин тяжело вздохнул и потянул на себя створку ворот.

- У Колуна на этой улице везде свои глаза и уши. Надо уходить. Если кто-то что-то слышал, то и он скоро узнает, - сказал Холин.

- Жаль, - я сокрушенно вздохнул, - думал, получится отсидеться здесь до утра.

- Только не здесь, - проворчал бывший стражник.

Выйдя за ворота, он повел меня направо в сторону реки. Улица здесь еле заметно шла под уклон, поэтому мы прибавили шагу.

Миновав два перекрестка, Холин остановился, словно почуял неладное, схватил меня под руку и потащил куда-то вбок. Если бы не он я бы ни за что на свете не заметил узкую щель между домами, в которой мы смогли укрыться. Мы успели как раз вовремя. Впереди на дороге появилась группа мужчин. Незнакомцы явно куда-то спешили. Они прошли мимо нашего убежища и скрылись за стеной ближайшего дома. В руках у двоих я заметил короткие копья. Обычно разбойники прятали оружие под одеждой, но, похоже, здесь они ничего не боялись и не считали нужным изображать из себя добропорядочных горожан.

- Люди Колуна, - еле слышно прошептал Холин.

- Неужели по нашу душу? - спросил я.

- Похоже. Знают, что сейчас из квартала нам не выбраться.

- Что же делать?

Холин тяжело вздохнул.

- Есть у меня одна мыслишка.

Оказалось, что узкая щель, в которую мы смогли втиснуться, была замаскированным проходом между домами, который вывел нас на соседнюю улицу. Пробираясь вдоль заборов, мы выбрались в неприметный переулок. В этой части города освещения почти не было, поэтому на улицах стояла кромешная тьма. Свет фонарей, горящих наверху в купеческом квартале, не достигал городского дна, а нависшие над головой верхние ярусы закрывали луну и звезды, отчего внизу казалось еще темнее.

Мы почти не разговаривали, поэтому я понятия не имел, куда ведет меня старый друг. Наконец у одного из домов Холин остановился и потянул на себя калитку. Она оказалась не заперта, и мы проскользнули во двор. Я не мог ничего разобрать в темноте, поэтому чтобы не наткнуться на что-нибудь выставил перед собой руки. В отличие от меня Холин шел уверенно. Взобравшись на крыльцо, он приложил ухо к двери и какое-то время, молча, прислушивался к тому, что делалось в доме, а потом тихонько постучал.

Не успели стихнуть звуки ударов, как откуда-то из глубины хибары послышался взволнованный голос.

- Кто там?

Уж не знаю, ждал ли знакомый Холина гостей или наоборот боялся, что кто-нибудь решит заглянуть к нему в столь поздний час, но было не похоже, что мы подняли его из постели.

- Это Холин. Открывай.

- Какого демона тебе надо? - еще больше встревожился человек за дверью, - убирайся.

- Если не откроешь, я начну орать, и сюда сбегутся все соседи. Как ты потом объяснишь Колуну, что я делал у тебя во дворе?

В глубине дома кто-то завозился, скрипнул засов, и дверь слегка приоткрылась.

- Ты один?

- С другом. Открывай уже.

В доме было еще темней, чем снаружи. Пахло потом, сырыми тряпками, какой-то едой и жженой лучиной.

- Подождите, - тихо сказал хозяин, - сейчас я огонь высеку.

Хозяин несколько раз чиркнул кресалом, и в темноте вспыхнула яркая искорка. Знакомый Холина сначала раздул в жаровне слабый огонек и уже от него запалил лучину. В дрожащем свете горящей щепы я разглядел маленькую комнату. Прямо перед нами стоял стол, а за ним старый сундук на котором сидел и в страхе таращился на нас тот самый мальчишка, который прибежал в святилище, чтобы сообщить о том, что Холин попался в плен.

- Ну, здравствуй, - сказал я ему и улыбнулся.

Хозяина дома звали Хряком. Он действительно был похож на свинью - широкий в кости, толстый, с большим приплюснутым носом и маленькими подслеповатыми глазками. С Холином они не то чтобы дружили, но Хряк считал себя обязанным моему другу за помощь, которую тот оказал ему около года назад. Сам хозяин дома разбойником никогда не был, но, как и многие в служилом квартале выполнял некоторые поручения Колуна, поэтому был в курсе его дел. О пленении Холина он узнал случайно и в память о старом долге решил предупредить его друзей об опасности.

- Как узнал, где меня искать? - спросил я Хряка.

- Так люди Колуна только о тебе и говорят, - ответил толстяк и добавил, - теперь многие знают, что отшельник, который в пуще живет и есть Тибон "проклятый".

Я сокрушенно покачал головой. Похоже, скоро о моем убежище узнает вся страна.

- Вот, что Хряк, - сказал Холин, - спасибо, что нашел и предупредил Тибона, но нам еще твоя помощь понадобиться.

- Что еще? - не очень любезно спросил хозяин дома. Судя по всему, он был совсем не рад нашему визиту, но в открытую протестовать боялся.

- Найди мне какую-нибудь рубашку старую, собери на стол, жрать хочу - помираю, и разреши пересидеть у тебя до утра.

Хряк набычился и упрямо затряс большой лохматой башкой.

- Еды дам, одежду тоже, но из дома уходите. Не ровен час, кто-нибудь из людей Колуна придет, за какой надобностью, тогда все поляжем.

Холин хотел возразить, но толстяк быстро добавил.

- Мальчишку пожалейте. Кроме меня у него никого нет.

- Ладно, - Холин кивнул, - мы сейчас уйдем.

Хряк согнал сына с сундука и достал из него старую рубашку, которая была настолько велика, что Холин смог бы завернуться в нее несколько раз.

- Держи.

Из еды у хозяина дома оказалась только черствая лепешка.

-Спасибо, Хряк, - сказал Холин с набитым ртом и бросил на стол несколько больших серебряных монет. Обыскивая мертвых разбойников, он забрал у них не только кинжалы, но и кошельки, - теперь я у тебя в долгу.

Толстяк кивнул, сунул одну монету в рот, прикусил зубами, чтобы определить, не поддельная ли и заулыбался.

- Ты настоящий мужик, Холин, - сказал он, - но только уходи поскорей. Боязно мне.

Покинув дом Хряка, мы отошли совсем недалеко и забились в узкую щель между двумя дровяными сараями. Холин предложил дождаться рассвета, а потом выбраться из квартала через один из проходов, ведущих на базарную площадь. С первым ударом утреннего колокола ворота откроют, и на улицах появится вооруженная стража. Мой друг считал, что бандиты побоятся нападать в открытую.

- А сейчас, что, - ворчал он, - либо ноги в темноте переломаем, либо в засаду попадем.

Я не возражал против такого плана. Мой друг лучше знал повадки разбойников, да и в служилом квартале прожил не один год.

В ожидании рассвета я вытянул усталые ноги и попробовал вздремнуть. Сон не шел. Вверху, нависая над нами, громоздились подвесные переходы и балконы купеческого квартала. Выстроенные по склонам ущелья подальше от вони выгребных канав они манили к себе таинственным колдовским светом. На втором ярусе масла не жалели, поэтому кованые фонари там горели всю ночь.

Холин захрапел, и я от души толкнул его в бок. Еще не хватало, чтобы он выдал нас своим сопением. Вокруг было тихо. Служилый квартал, наконец, отошел ко сну.

Меня разбудили чьи-то пронзительные крики. Я сел и принялся тереть заспанные глаза. Откуда и почему кричали было совершенно непонятно. В служилом квартале постоянно кого-то били или грабили, поэтому в первое мгновение я даже не удивился. Холин тоже проснулся и принялся испуганно озираться по сторонам.

- Что это, где?

- Там, где-то, - я неуверенно махнул рукой в сторону ближайшей улицы.

- Нет, - Холин завертел головой, - это в другой стороне.

Дождавшись очередного вскрика, он определил направление, вскочил на ноги, ухватил меня за рукав и потащил на улицу.

- Ты чего, - удивился я, - темно же еще?!

- Хряк это, - выдохнул он, - из его двора кричат!

Недолго думая мы бросились вверх по улице.

Над городом занималась заря и тьма, сгустившаяся под сводами второго яруса, начинала отступать. Теперь уже можно было различить очертания домов и амбаров.

Холин несся, как угорелый и мне пришлось поспешить, чтобы не отстать от него и не запутаться в лабиринте узких улиц. А крики похоже действительно доносились из того самого дома, который мы покинули несколько часов назад. О том, что там происходило, можно было только догадываться.

Холин добежал до калитки первым, ударом ноги выбил ее и ворвался внутрь. Я ввалился следом и застыл, как вкопанный.

Уж не знаю, как разбойники узнали, что ночью мы навещали Хряка, но они явно пришли по нашим следам. Растерзанный и окровавленный хозяин дома лежал на земле лицом вниз. Его большое тело еще вздрагивало, но было понятно, что он уже нежилец.

Много смертей мне пришлось повидать на своем веку, но то, что я увидел в то утро, навсегда врезалось мне в память. Рядом с отцом в траве лежал мальчишка. Его голова была неестественно вывернута, и от этого мне на мгновение показалось, что передо мной не человек, а изломанная кукла - одна из тех игрушек, с которыми ходят по ярмаркам бродячие сказочники. Над его телом застыл чернявый детина в кожаной безрукавке. Огромные руки здоровяка бугрились мышцами, а заскорузлые пальцы были красны от крови. Остальные бандиты стояли к нам спиной. В первое мгновение я даже не понял сколько их, потому что все мое внимание сосредоточилось на убийце. Я видел только его лицо и стоящую между нами пылающую жаровню, которую для своих мерзких целей бандиты вытащили из дома. Судя по почерневшей обожженной руке Хряка, его пытали огнем.

Разбойники все разом повернулись на шум и застыли с каменными лицами. Похоже, нас они совсем не ждали.

Первым в себя пришел измазанный в крови убийца.

- Сами пожаловали, - прорычал он, - жалко, что поздно. Хряку с выродком это уже не поможет. Кончайте их.

Только сейчас, когда разбойники сдвинулись с места, я сообразил, что Колун выставил против нас целый отряд. Самого старого негодяя среди душегубов не оказалось, но его подручных было более чем достаточно для того, чтобы справится с нами. На наши поиски он отправил своих самых здоровых бойцов. По сравнению с ними мы с Холином казались детьми.

Конечно, со мной был магический жезл, но один заряд не смог бы уровнять наши силы. К тому же фитиль на нем не горел, а поджигать его времени не было.

Тем временем бандиты потянулись за оружием.

- Конец вам, - проворчал один из них, вытаскивая из самодельных ножен длинный тесак.

Неожиданно в моей голове мелькнула безумная мысль. Взглянув мимоходом на пылающую жаровню, я вспомнил, как мастер огня рассказывал мне об удивительных свойствах магического порошка. В свое время он объяснил мне, почему переноску ни в коем случае нельзя подносить к открытому огню и почему нельзя сыпать порошок в костер. Сделанная из турьего рога натруска, предназначенная для хранения колдовского зелья, висела у меня на ремне, так почему бы не использовать спрятанную в ней божественную силу? Терять нам с Холином было нечего.

Времени на раздумья у меня не оставалось, поэтому я сорвал натруску, приоткрыл деревянную крышку и швырнул переноску в горящую жаровню. Наверно, если бы магический порошок вспыхнул сразу, мы с Холином были бы сметены огненной волной, но на наше счастье перед хлопком прошло несколько мгновений. В последний момент я успел повалить друга на землю и прикрыть сверху собственным телом.

Разорванная взрывом переноска громыхнула так, словно десяток дворян одновременно разрядили магические жезлы у меня над ухом. Костяные осколки благодаря волшебной силе получили страшное ускорение. Некоторые из них вонзились в доски забора и стену дома, но большинство попали в цель, раскидав людей Колуна в разные стороны.

Двор наполнился криками ужаса и боли. Едкий дым от магического порошка заволок все вокруг, а разлетевшиеся от взрыва горящие угольки и искры подожгли сложенную под навесом сухую солому. Она вспыхнула, словно была пропитана маслом, и в мгновение ока столб огня поднялся до неба. В момент взрыва меня словно кто-то хватил когтями по спине и одновременно огрел обухом по голове. От неожиданности я вскрикнул, выпустил барахтающегося Холина и откатился в сторону.

Оглушенный грохотом и обожженный огненной волной я поднялся на ноги. Большинство бандитов были ранены. Несколько человек катались по земле, завывая от боли, один не подавал признаков жизни, а остальные до смерти напуганные магическим взрывом, выбили калитку, ведущую в соседний двор, и бросились прочь, топча чужие огороды.

К сожалению, убийца Хряка уцелел. Я видел, как он перепрыгнул через невысокую ограду и скрылся из вида. Я хотел было кинуться за ним, но Холин преградил мне дорогу.

- Куда, - остановил он меня, - сгоришь! Уходить надо!

От вспыхнувшей соломы занялись стоящие рядом строения, и двор прямо на глазах превращался в пылающую преисподнюю. Жар был так велик, что мне даже пришлось заслониться от него рукой.

Я стоял посреди огня и как завороженный смотрел на тела Хряка и его сына. Казалось, мальчишка в последнем порыве все еще пытался обнять мертвого родителя.

- Колун! - закричал я так, что едва не сорвал голос, - я убью тебя! Убью всех твоих людей! Я сожгу ваши дома и перебью вас всех до единого!

В Паусе заполошенно звенели колокола, а над служилым кварталом поднимался столб черного жирного дыма. Пожар уже тушили, но, как всегда рук не хватало, а до ближайшего колодца оказалось не так-то просто добраться из-за того, что большинство дворов было заперто на ночь и перепуганные заспанные хозяева не торопились открывать ворота перед незнакомыми перепачканными в саже людьми. Потом мы узнали, что пожар полностью уничтожил три двора. Дом человека, который выдал Хряка людям Колуна, тоже выгорел дотла. Так боги отомстили ему за донос на соседа. Из-за поднятой в городе тревоги все проходы открыли раньше положенного времени, и мы с Холином смогли беспрепятственно выбраться из служилого квартала и сбежать в лес.

После ночного приключения мы отлеживались в храме три дня. Холин на спине, а я на животе, потому что израненные осколками плечи не давали возможности удобно устроиться на лежанке. Голову мне перевязывал Бибон, он же обрабатывал раны, до которых я сам не мог дотянуться. Прихожанам пришлось соврать, что меня поранил дикий зверь. Сердобольные старушки на радостях, что я остался жив, приносили в храм яйца и свежие лепешки. Судя по их рассказам, наша ночная вылазка наделала в Паусе много шума. После пожара нашли несколько тел, и городские власти устроили по этому поводу дознание. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания люди Колуна затаились до поры. Говорили, что после случившегося на улицах служилого квартала наступила долгожданная тишина.

Тогда мы еще толком ничего не знали, но как оказалось, для главаря разбойников настали нелегкие времена. В ночном происшествии Колун потерял своих лучших бойцов и, прознав об этом, несколько бандитов попытались захватить власть в квартале. Люди роптали, а купцы один за другим отказывались платить дань ослабевшему ночному мытарю. На какое-то время Колуну стало не до нас. Он отбивался от врагов и всеми силами старался восстановить былое положение.

Как Холин не храбрился, но несколько дней проведенных в холодном подвале и жестокие побои не прошли для него даром. К вечеру он занемог и в первый раз на моей памяти отказался от еды.

Я осмотрел его и сообщил Бибону, что дело плохо.

- У него жар. Горит весь.

- Что же делать?

Мальчишка с испугом и надеждой смотрел на меня. Бибон знал, что я разбираюсь в травах, поэтому считал, что я могу вылечить любую хворь.

Лучшим средством от жара знаменитый врачеватель Титон мудрый считал теплую воду с медом. К сожалению, меда у нас не было, зато в лесу нашлись другие лечебные средства. Для того чтобы вспомнить, чем в монастыре лечили от простуды вовсе не обязательно было заглядывать в древние манускрипты. Каждый послушник второго круга знал, что отвар из листьев земляники помогает унять жар, а настой из коры тополя облегчает душевные страдания и снимает боль. Конечно, было бы неплохо перетопить еловую смолу-живицу с коровьим маслом и помазать наши с Холином раны этим снадобьем, но масло тоже взять было негде. Бедняки в пригороде коров не держали, а посылать Бибона в город я боялся. После того, что мы там устроили, несколько дней в Паусе лучше было не появляться.

Холин промаялся до утра, и только когда небо на востоке окрасилось красным, забылся тревожным сном. В самое темное время ночи я даже стал беспокоиться за его рассудок. Он бредил, часто вспоминал Колуна, ругал нас с Бибоном, и совершенно ни к селу, ни к городу два раза упомянул Рипона. Бывший разбойник с дворянином знаком не был, поэтому я решил, что он просто повторяет услышанное от меня имя. Неустанно молясь и меняя мокрую повязку на лбу больного, я просидел с Холином до рассвета. Несколько раз он приходил в себя, но меня не узнавал.

- Шел бы ты спать, - сказал мне Бибон, когда поутру выбрался из храма, - давай теперь я с ним посижу.

Мы не стали на ночь заносить Холина в святилище и соорудили на краю поляны лежак и небольшой навес. Я надеялся, что прохладный воздух облегчит страдания больного, да и воду для отваров на улице греть было сподручнее.

-Хорошо, - сказал я, - кажется, ему стало легче. Как проснется напои его земляничным отваром.

На ощупь лоб Холина был уже не такой горячий, а дыхание стало ровнее и тише.

- Хорошо, - принц кивнул и взял у меня из рук котелок.

Когда я проснулся, день уже перевалил за середину. Оберегая мой сон, Бибон сам провожал прихожан в храм, зажигал для них лучины вокруг алтаря и помогал старикам подниматься по лестнице. Я всегда считал, что потомку королевской крови не помешает поближе узнать свой народ. Судя по всему, Бибон не имел ничего против. По крайней мере, я не услышал от него ни одного слова жалобы.

К тому моменту, когда я проснулся, народ уже разошелся. На поляне было пусто и тихо, и только из-под навеса, под которым лежал Холин, доносился слабый голос.

- Хватит мне это пойло под нос совать. Здоров я уже, здоров, - видимо Бибон пытался напоить больного лечебным отваром, а бывший разбойник отбивался из последних сил, - лучше вина дай и пожрать чего-нибудь.

Таков был мой друг. Любая хворь отступала от него, если ему удавалось вовремя поесть.

Несмотря на слабость, Холин наотрез отказывался лежать в постели. Он натаскал из леса валежника и только тогда присел на траву, чтобы немного отдышаться.

- Смотрю, ты уже совсем здоров, - сказал я, опускаясь рядом.

- Почти, - бывший разбойник махнул рукой и вытер мокрый лоб. На улице было прохладно, но я заметил, что его рубашка вся вымокла от пота.

- Не стоит сразу хвататься за дела. Ночью ты метался в бреду, а сейчас уже бегаешь по лесу, - упрекнул я его.

- Ерунда, - буркнул Холин.

- Нет не ерунда, - наставительным тоном заявил я, - если опять свалишься, нам некогда будет с тобой возиться. Лучше сейчас отлежись.

- Хорошо, - Холин кивнул, - неужели я был так плох?

- Хуже некуда. Меня не узнавал и бредил все время.

- Что говорил? - насторожился бывший разбойник. Видимо он испугался, что выболтал мне что-то важное.

- Ничего особенного, - сказал я, - только почему-то Рипона вспоминал несколько раз. Хотя ты с ним вроде и знаком не был.

- Я слышал о нем, пока у Колуна в подвале сидел, - неожиданно заявил Холин.

Я едва не подпрыгнул от удивления.

- Где? Когда?

- Разбойники о нем судачили, - Холин закашлялся и сплюнул в траву, - они при мне говорить не боялись, похоже считали, что уже все равно никому ничего не скажу.

- Ну, - поторопил я его, - тогда рассказывай, что слышал.

- Когда я в подвале сидел, один человек приходил к Колуну в банду проситься. Вернулся он из Тарусского острога. Ему за воровство овец ноздри вырвали и отпустили на все четыре стороны.

Я беспокойно заерзал. Холин словно нарочно говорил о том, что мне было совсем не интересно.

- В общем, он рассказал, что в остроге в отдельной камере дворян держат. Ведут они себя беспокойно. Задевают стражу и поносят короля почем зря. Так вот самого буйного из них Рипоном кличут.

Забывшись от избытка чувств, я хлопнул себя по ляжкам и тут же зашипел от боли в раненной спине. Значит, я ищу маленького воина по всему Тарусу, а он в это время, в тюрьме прохлаждается.

- Я тебе сразу сказать собирался, но потом закрутилось все и из головы вылетело, - сказал Холин, - может правда это тот Рипон, которого ты ищешь.

- Ты конечно дворянин, воин и все такое, но то, что ты предлагаешь, выглядит не очень умно, - проворчал Холин и запустил в лес кривую палку, которую до этого момента собирался подбросить в костер.

С момента нашего возвращения в лагерь прошло уже несколько дней. Мои раны потихоньку затягивались и больше не доставляли таких хлопот, как раньше. Холин тоже пошел на поправку. Жар спал, и силы потихоньку возвращались к нему.

Отлеживаясь в храме после ночного приключения, я напряженно размышлял о том, как освободить Рипона. Ни днем, ни ночью эта мысль не давала мне покоя. Если старый друг действительно томился в темнице, я должен был выручить его из беды. Почему-то я был уверен в том, что Рипон сделал бы для меня то же самое. К тому же маленький воин - это ключ к возращению Бибона в столицу. Кто, если не он поможет мне исполнить задуманное?

Конечно, на первый взгляд мой план выглядел полным самоубийством. Тут я с Холином был согласен, но ничего другого в голову мне не приходило.

Неожиданная встреча с крестьянами в окрестностях Таруса подсказала мне возможное решение - пробраться в острог под видом родственников одного из несчастных сидельцев.

- Ну, какой из тебя крестьянин, - возмущался Холин, - от тебя же за версту дворянским духом тянет.

- С чего это?

Я с удивлением уставился на свои темные от грязи руки в шрамах от плохо заживших царапин.

- Послушай меня, - продолжал Холин, - в тюрьму не всякого пустят. Надо заранее договариваться о выкупе. Из города должны прислать приказчика, который будет проверять, и пересчитывать товар. Это же серьезное дело - освобождение недоимщика.

- Откуда все это знать темным крестьянам, - не согласился я, - сказали, что можно выкупить родича, вот они и пришли. Нам же главное в ворота пройти, а там уже видно будет.

- А охрана? Сколько их там, по-твоему?

- Человек шесть, - я пожал плечами, - может быть восемь.

- С чего ты взял?

- Крестьяне сказали.

- А, если они видели не всех? Что, если там десять солдат или двенадцать?

Конечно, Холин был прав. Выступать вдвоем против целого отряда было довольно самонадеянно. Я рассчитывал на то, что использование магии и внезапность нападения уравняет наши шансы, но надежда на это была слабая. Вот, если бы нас было четверо или хотя бы трое, тогда все могло бы получиться.

- Хватит спорить, - неожиданно сказал Бибон, который до этого момента не принимал никакого участия в разговоре. Он чистил рыбу для ужина и старательно делал вид, что наши дела его не касаются, - если я пойду с вами, то мы сможем без труда перебить охрану.

Холин выпучил глаза и с сомнение уставился на мальчишку.

- Пока вы будете драться со стражей у ворот я смогу из магических жезлов перестрелять солдат на стене, - пояснил юноша.

Бывший разбойник хлопнул в ладоши и сказал, обращаясь ко мне, - нет, ты это слышал?!

Я с тоской посмотрел на Бибона. Если бы мальчишке исполнилось хотя бы четырнадцать лет, я бы и слова не сказал, но сейчас...

- Может, ты один их всех перебьешь? - съехидничал Холин.

Бедняга прожил с нами в лесу уже несколько недель, но к своему счастью еще ни разу не видел, как злится Бибон. Горячая королевская кровь давала о себе знать. Наученный горьким опытом я старался не провоцировать мальчишку без нужды, потому что не всегда мог сдержать его буйный нрав.

Принц взвился с места так, словно его ужалила пчела. Нечищеная рыба полетела в траву, а острый нож, которым он потрошил щуку, вонзился в землю.

- Я могу пойти и один, - выкрикнул мальчика и уставился на Холина бешеными глазами.

Не ожидавший такого напора бывший разбойник непроизвольно попятился от разбушевавшегося мальчишки.

"А, в самом деле, почему бы не взять Бибона с собой", - подумал я, - "ему уже приходилось убивать и теперь он не боится вида человеческой крови, а стреляет принц не хуже меня. Может быть, хватит над ним трястись, словно он купеческий сынок или красная девка на выданье. Пусть поучаствует в настоящем деле".

- Успокойтесь, - я тоже поднялся, - Бибон прав. Если он пойдет с нами, мы сможем захватить тюрьму и освободить Рипона. Мы отдадим ему два жезла и весь оставшийся магический порошок. Пока мы станем разбираться с охраной, он будет стрелять из укрытия.

Услышав мои слова, принц немного успокоился, но садиться на место не стал. Красный, словно вареный рак он не сводил злобного взгляда с Холина.

Бывший разбойник только руками развел.

- Ну, если дворяне все решили мне лучше помолчать. Когда выходим?

На самом деле Холин знал не только о том, когда меняется караул на стене, но и что нужно сказать охране, чтобы нас пустили внутрь, так что его жалкая попытка отговорить меня от штурма была продиктована только нежеланием рисковать собственной шкурой. Казалось бы, откуда моему приятелю было знать подробности тюремной жизни, но в кварталах бедняков можно было навести справки, о чем угодно. После облавы городских стражников острог Пауса частенько оказывался переполнен, поэтому разбойников - приятелей Холина иногда отправляли в соседнее поселение, до тех пор, пока родственники не заплатят за них выкуп или пока не свершится казнь. Те из бандитов кто сумел вернуться в родные края со следами кандалов или вырванными ноздрями не скрывали от собратьев по ремеслу подробностей своего сидения в остроге Таруса.

Судя по тому, что я видел, когда провожал крестьян, и по рассказам бывших заключенных здешняя тюрьма мало походила на крепость. Низкое одноэтажное строение, окруженное частоколом, больше напоминало торговый склад и, тем не менее, окна в стенах были настолько маленькие, что пролезть через них не смог бы и ребенок, а дверь, ведущая в саму темницу, была в четыре пальца толщиной. Конечно, если мы сумеем пройти в ворота, можно будет считать, что половина дела сделана, но для того, чтобы выполнить задуманное нам предстояло еще сразиться со стражей. Сколько солдат охраняет крепость, никто толком не знал. На стене они всегда дежурили по двое, один стоял у ворот и пойди, догадайся, сколько их еще находится внутри.

Не скрою, моральная сторона вопроса тоже не давала мне покоя. Трудно решится отшельнику на убийство ни в чем не повинных людей. Одно дело напасть на разбойников или кочевников и совсем другое сразиться со стражниками, которые виноваты только в том, что служат Марону. Конечно, охрана тюрьмы мало походила на невинных овечек. Холин много чего поведал мне о жестокости местного старшины. Да и остальные охранники, судя по рассказам тех, кто сумел вернуться из острога живым, были под стать своему командиру. И все-таки я мучился от мысли, что мне придется запятнать свои руки кровью этих людей. Конечно, я мог утешать себя тем, что мною двигали честные намерения, но кому какое дело до мотивов преступника. Красивые слова, сказанные в собственную защиту, служили слабым оправданием перед судом человеческим и совсем никаким перед судом божественным.

На подготовку у нас ушло совсем мало времени. Мы с Бибоном почистили и зарядили все имеющиеся в наличии магические жезлы и на всякий случай заменили на них фитили. Рванина, в которой мы ходили в лагере, легко сошла за одежду обычных крестьян, а походные мешки, в которые мы напихали всякий хлам, и большая корзина дополнили картину. Даже Холин согласился со мной, что в таком виде мы почти неотличимы от простых просителей, отправленных родней за свояком.

Проведя в пути почти два дня, мы решили хорошенько отдохнуть перед предстоящим боем. Подобравшись почти к самой тюрьме, мы остановились на ночлег в небольшом лесочке. Отсюда хорошо просматривались подходы к острогу, и наблюдатель мог следить сразу и за дорогой и за воротами. Ночи стояли теплые, поэтому огонь мы разводить не стали и, закусив лепешками и вяленым мясом, улеглись прямо на траву.

Утром долго рассиживаться не стали - чем раньше придем, тем лучше. Заспанные охранники плохие воины. Сделав небольшой крюк, чтобы не попадаться на глаза сторожам мы спустились с холма на дорогу и подошли к единственным воротам в тот момент, когда жившие в крепости петухи уже перестали голосить, встречая утро. Может быть, стоящий у ворот стражник и удивился такому раннему приходу просителей, но виду не подал, и без лишних разговоров сразу распахнул перед нами ворота, стоило только сказать, что мы принесли выкуп за родича. Никто не стал обыскивать наши мешки. Один из стражников заглянул в корзину, увидел вино и вяленое мясо и только радостно ухмыльнулся в предвкушении дармовой выпивки.

Спасенные от разбойников крестьяне объяснили мне, что без такого подношения в крепость лучше не приходить. Мирная жизнь развратила солдат. Здесь в остроге они чувствовали себя полновластными хозяевами, поэтому требовали мзду от каждого просителя. Им даже в голову не могло прийти, что кто-нибудь может попытаться на них напасть.

- Туда ступайте, - буркнул стражник и показал рукой на небольшой домик, притулившийся к крепостной стене, - старшине расскажите, зачем пришли. И корзину у него оставьте.

- Спасибо, добрый человек, - сказал я, кланяясь, и заковылял в ту сторону, куда указал солдат. Холин и принц потащились следом. Мимоходом я отметил про себя, что лестница, ведущая на стену, свободна, а дверь каземата открыта. Заключенные были надежно заперты в камерах, и солдаты не хотели задыхаться в закрытом помещении. Большинство из них не стали надевать тяжелые кожаные латы, и только стражник, дежуривший у ворот, вышел в полном вооружении. Настоящая жара еще не наступила, но в полдень внутри частокола наверно будет нечем дышать. Даже сейчас воздух застаивался во дворе и смешивался с вонью, доносящейся из клеток с заключенными.

Конечно, назвать острог крепостью можно было только с сильного перепоя. Наверно в случае, если бы во время набега степняки прорвались через западную стену, он мог бы служить временным укрытием для небольшого гарнизона, но долго удерживать его не смог бы никто. Башен не было, а частокол оказался высотой всего в два человеческих роста. Его строили не для того, чтобы выдержать внешнюю осаду, а для того, чтобы не выпустить на волю запертых внутри изможденных людей.

Добравшись до домика старшины, я постучал в дверь, вошел и остановился на пороге. Начальник охраны еще не вставал. Со своего места я видел край кровати, сползшее до самого пола шерстяное одеяло и торчащую из-под него грязную пятку.

- Кого там демоны несут? - проворчал стражник.

- Мы с просьбой к тебе, господин, - затараторил я, семеня к кровати, - крестьяне мы, хотим родича выкупить.

- Какие крестьяне, кто пустил? - вскинулся старшина.

Судя по опухшему лицу вчерашнее возлияние не пошло ему впрок. Он уставился на меня ничего не понимающим взглядом и вдруг сунул руку под подушку. Каким-то внутренний чутьем старшина понял, что за просители явились к нему ранним утром, но схватиться за нож не успел. Я бросился вперед и вонзил кинжал ему в грудь. Стражник выпучил глаза и захрипел, но вовремя подоспевший Холин заткнул раненному рот его же подушкой.

В крошечной комнате было жарко, как в бане. Несмотря на духоту в жаровне тлели угли. Это было очень кстати, потому что теперь нам не придется разводить огонь, чтобы зажечь фитили на магических жезлах. Я понимал, что одними мечами нам не управиться. Хорошо это или плохо, но магию придется использовать. Я очень надеялся на то, что грохот выстрелов не привлечет внимание идущих по дороге путников. Обычно жители Таруса старались обходить острог стороной, но чем демоны не шутят.

- Ты в крови весь, - проворчал Холин, взял со спинки кровати рубаху старшины и бросил мне, - хоть руки вытри.

Я огляделся, заметил приготовленный для умывания таз, быстро вымыл руки и как мог, отчистил куртку. Вытираясь рубашкой, я взглянул на Бибона. Мальчишка был белее мела, но пока держался молодцом.

- Доставай жезлы, - сказал я, - быстро.

Бибон всхлипнул, развязал тесемку мешка и потащил из него оружие. Он старался не смотреть на растекающуюся по полу лужу крови. Как бы ужасно не выглядело это первое убийство, но то, что мы собирались сделать дальше, было еще хуже. Мне было жаль убитого стражника, но по рассказам Холина я хорошо представлял, что стало бы со мной и с Бибоном попадись мы ему в руки. Страшно было представить, как бы покуражился старшина над личными врагами короля, прежде чем отрезать нам головы.

- Зажигай фитили, - приказал я, указывая мальчишке на жаровню. Пока он возился с магическими жезлами, я приоткрыл дверь и выглянул наружу. Казалось, шума в доме никто не заметил. Один стражник сидел на лавке во дворе, двое других прогуливались по стене, как ни в чем не бывало.

- Возьми на себя того, что охраняет ворота, - сказал я Холину.

Бывший разбойник кивнул, вытащил из мешка кинжал, засунул его за пояс и выскользнул на улицу.

- Готово, - прошептал Бибон, протягивая мне один из жезлов.

Сам он держал в каждой руке по магическому артефакту.

- Наружу не выходи. Стреляй в окно или через дверь. Ты должен перебить солдат на стене, - сказал я, - когда дело будет сделано, помоги Холину.

Даже, если что-то пойдет не так стражникам трудно будет добраться до принца. Он успеет закрыться в доме, а с таким количеством жезлов и магических зарядов взять его будет не просто.

- А ты? - спросил мальчишка.

- А я пойду камеры открывать.

Я прикрыл жезл полой куртки и вышел во двор. Сидящий на скамейке солдат удивленно уставился на меня. Не обращая на него никакого внимания, я быстрым шагом пошел прямо к отрытой двери ведущей внутрь тюрьмы.

- Эй, - окликнул меня стражник, - куда это ты собрался?

Но отвечать мне уже не пришлось. Из домика старшины грохнул магический заряд, и почти сразу следом за первой молнией ударила вторая. Я не мог видеть того, что происходило за моей спиной, но судя по истошным крикам, донесшимся откуда-то сверху, Бибон не промахнулся. Не теряя ни мгновения, я рванулся вперед и заскочил в острог. Оказавшись в темном проходе, я на мгновение зажмурился, чтобы привыкнуть к сумраку. Неожиданно прямо на меня из коридора шагнула размытая фигура.

- Ты, что здесь..., начал, было, здоровяк, но я не дал ему договорить и выстрелил в упор, почти не целясь. Магический заряд отбросил к стене могучее тело. Я выпустил из рук бесполезный артефакт и быстро пошел, вперед вытягивая из ножен меч. На мое счастье воевать больше ни с кем не пришлось. За поворотом со мной столкнулся еще один охранник. Похоже, лет ему было столько же, сколько Холину, когда он поступил на службу - четырнадцать, может быть даже меньше. Уставившись на меня круглыми от ужаса глазами он, ни слова не говоря, протянул вперед руку с ключами, позабыв об увесистом кинжале, висящем на боку.

- Здесь есть еще кто-нибудь? - спросил я.

- Нет, господин, - промямлил мальчишка.

- Расстегни пояс, брось на пол и ложись лицом вниз, - приказал я.

Он повиновался, и чтобы у меня не оставалось сомнений на его счет, даже закрыл голову руками.

Я подхватил пояс и бросился к выходу. Теперь мне нужно было помочь товарищам.

Когда я выскочил во двор, все уже было кончено. Первым метким выстрелом Бибон убил одного стражника на стене, а вторым ранил другого. Рана была пустяковая, но перепуганный до смерти солдат даже не пытался сопротивляться. Он сидел у самых ворот, зажимая кровоточащее плечо, и с ужасом смотрел на принца, который зачем-то направил на него разряженный жезл. Пока я разбирался с охраной тюрьмы, Холин успел перерезать глотку охраннику у ворот и схватился с тем солдатом, который разглядывал меня сидя на лавке. Парень оказался не промах и пару раз достал бывшего разбойника. Уж не знаю, чем бы закончился этот бой, если бы подоспевший на подмогу Бибон не огрел солдата сзади по затылку рукояткой магического жезла. Раненых стражников и перепуганного мальчишку связали и прикрутили к столбу, чтобы не вздумали сбежать. Ворота на всякий случай заперли.

- Сидите тихо, а не то всех убью, - сказал я солдатам.

- Кто вы такие, - сквозь зубы процедил крепкий парень, которого оглушил Бибон, похоже, смелости ему было не занимать, - бандиты, заговорщики?

- Я Тибон "проклятый", - сказал я, наклонившись почти к самому лицу стражника, - и клянусь, если вы станете мне мешать я не пощажу никого.

Солдат испуганно отшатнулся.

Несмотря на то, что мне не терпелось открыть камеры и поискать Рипона, первым делом я осмотрел раны Холина и наложил тугую повязку.

- Вот, что Бибон, - сказал я, - стражников тоже надо перевязать.

- Вот еще, - вскинулся мальчишка.

- Ты должен заботиться о будущих подданных, - тихо сказал я, - возможно, когда-нибудь эти солдаты выступят на твоей стороне.

Оглушенный стражник вскинул на меня глаза, а потом в упор уставился на Бибона. Неужели услышал то, что я сказал? Мне казалось, что я говорил довольно тихо.

В темном коридоре пахло хуже, чем в свинарнике. Некоторые камеры были забраны решеткой, но были и такие, которые закрывались массивными дверями. В караулке я раздобыл масляную лампу и в сопровождении Бибона отправился искать Рипона. Холин с нами не пошел. Раны у него были не опасные, но ослабев от потери крови, он присел у ворот и обещал нам приглядеть за связанными солдатами. Открывая одну дверь за другой, я выкрикивал имя Рипона, но в ответ слышал совсем другие имена. Люди, потревоженные шумом и светом, казалось, ничего не понимали. Некоторые камеры освещались через узкие окошки, расположенные под потолком, но были и такие, где света не было вовсе. Увидев нас, узники в ужасе прятались в дальних углах камеры. Похоже, они никак не могли поверить свалившейся на них неожиданной свободе. Первой моей мыслью было найти Рипона и спасти только его, но глядя на несчастных сидельцев я дал себе слово, что не оставлю в остроге ни одного человека. В большинстве своем в тюрьме оказались крестьяне, посаженные за недоимки, было несколько разбойников, которые дожидались казни и только в последней камере я обнаружил пятерых дворян. Услышав, как я открываю дверь, они отошли подальше и сгрудились в углу, угрюмо уставившись на нежданных гостей. Когда-то пол камеры был застелен свежей соломой, но она давно превратилась в труху. От стоящей в углу бочки доносилось ужасающее зловоние, которое, казалось, пропитало все на свете - пол и стены камеры и даже одежду несчастных заключенных. Некогда роскошные наряды арестантов давно превратилась в лохмотья, а почерневшие от грязи и голода лица были похожи на деревянные маски.

- Рипон? Ты здесь, Рипон? - спросил я, заходя в камеру.

- Я Рипон, - неожиданно ответил высокий сутулый человек, - кто меня спрашивает?

Мужчина, стоящий передо мной никак не мог оказаться тем воином, который когда-то привел ко мне Бибона. Человек, которого я искал, был маленького роста, а этот дворянин был выше меня на голову.

- Мне нужен Рипон из Таруса.

- Я Рипон из Бегема, - ответил незнакомец и облокотился о стену, видимо ему было трудно держаться на ногах.

В замешательстве я оглядел остальных. Никто из дворян даже отдаленно не был похож на моего друга. Неужели я ошибся, и маленького воина здесь нет? В любом случае сейчас некогда было сокрушаться по этому поводу. Потом я смогу все осмыслить и начать корить себя за ошибку, но сейчас нужно было торопиться.

- Я Тибон "проклятый". Я захватил эту тюрьму, чтобы найти своего друга Рипона из Таруса. Вы что-нибудь слышали о нем?

- Здесь нет такого узника, - долговязый покачал головой, - в этой тюрьме нас всего пятеро. Больше дворян нет.

- Я ухожу, - сказал я, - вы можете идти по домам или последовать со мной.

- У нас больше нет дома, - сказал Рипон из Бегема, - король все отобрал. Мы бы пошли с тобой, но не знаем, куда ты зовешь нас.

- Вы знаете, кто я такой? - в свою очередь спросил я.

Долговязый кивнул.

- Мы слышали о тебе.

- У меня тоже нет дома, я живу в лесу среди диких зверей, но у моего костра всегда найдется место для хороших людей.

- Хорошо, - Рипон оглянулся на своих товарищей, - я пойду с тобой.

- Я тоже, - сказал пожилой дворянин, который до этого момента не проронил ни слова. Остальные, молча, кивнули в знак согласия. Все, кроме одного человека, который во время нашего разговора оставался в темном углу. Лица незнакомца я разобрать не мог и видел только неподвижный силуэт.

- Я остаюсь, - неожиданно сказал он.

- Как хочешь, - сказал я и вышел вон.

К моему удивлению несколько узников не решились покинуть тюрьму. Кроме дворянина несколько крестьян побоялись оставить свои камеры. Они забились в самые дальние углы, словно думали, что мы станем вытаскивать их силой. В этом не было ничего удивительного - оторванные от земли они потеряли всякую способность к сопротивлению и покорно ждали, когда старейшины решат их судьбу. Обычно крестьян сурово не наказывали, и у них была возможность оказаться на свободе. Разбойники первыми сообразили, что к чему. Поняв, что тюрьму больше никто не охраняет, они похватали лежащее на земле оружие стражников и сбежали. Признаться, мне не было до них никакого дела. Хорошо, что не попытались наброситься на нас. Я был даже рад узнать, что они скрылись в неизвестном направлении.

Нужно было уходить, но перед тем, как покинуть тюрьму я решил хоть как-то приодеть своих новых товарищей. Во дворе и в караулке для измученных дворян нашлось несколько рубашек, пара штанов и плащей. Этого было слишком мало, и я решил позаимствовать одежду у мертвых солдат. Никто из нас не привык раздевать покойников, но сейчас мы себя мародерами не чувствовали. Кое-как мы привели бывших узников в божеский вид. Воинская выучка давала о себе знать, и пока мы искали по всей тюрьме одежду и какую-нибудь еду, дворяне натягивали на себя разбросанные по двору кожаные панцири охраны и поднимали с земли кинжалы. Руки привычные к оружию сами тянулись к холодной стали.

Видя, в каком состоянии пребывают бывшие аристократы, Бибон преисполнился ненависти к тюремщикам. С большим трудом мне удалось его успокоить. Кажется, он собирался зарубить ближайшего охранника. Опасаясь новых вспышек гнева, я завел солдат в одну из камер и попытался запереть за ними дверь, но тут ко мне кинулся молодой парень, который во время боя схватился во дворе с Холином.

- Подожди, - он попытался меня остановить, но веревки не позволили ему широко шагнуть, поэтому солдат споткнулся и повалился на пол.

- Чего тебе?

- Возьми меня с собой, - скороговоркой выпалил он.

- Зачем ты мне сдался? - удивился я.

Стражник завозился на полу.

- Я слышал твои слова и понял, что за мальчишка оглушил меня. Я буду ему служить. Я хочу ему служить.

Я склонился над стражником и с интересом заглянул в лицо. При падении он разбил себе нос, и кровь залила подбородок.

"Неужели парень догадался кто такой Бибон", - с удивлением подумал я, - "интересно, как он узнал, о ком идет речь?"

Я рывком поднял солдата на ноги, протащил по коридору и пинком выкинул на свет. Даже, если я ошибся и неправильно истолковал слова молодого охранника, оставлять его в остроге было нельзя. Я не хотел рисковать понапрасну.

- Это еще кто? - удивленно спросил Холин, который успел немного передохнуть и уже достаточно пришел в себя, чтобы помочь нам исследовать тюрьму.

- Хочет пойти с нами, - ответил я.

- Интересно зачем? - спросил Рипон из Бегема.

Я не успел ответить, потому что лежащий в пыли солдат неожиданно выпалил, - нас всех казнят за то, что не углядели за заключенными, а я не хочу умирать.

Действительно судьба запертых в камере охранников была незавидна. Когда стражники найдут разоренный острог и убитых товарищей их праведный гнев падет на головы тех, кто остался в живых. Не думаю, что их убьют, но сурового наказания ротозеям не избежать. И все-таки в глазах солдата я не заметил ни отчаяния, ни страха. Неужели он болтает всякую чепуху только для того, чтобы последовать за мной и Бибоном?

- Поверьте, - добавил стражник, словно прочитав мои мысли, - я вам еще пригожусь.

В начале штурма я, не задумываясь, убил бы его, но сейчас, когда горячка боя схлынула, я понял, что не готов лишить жизни безоружного человека из-за своих подозрений.

- Вы готовы взять его с собой, - спросил я, оглядев собравшихся во дворе дворян, - все-таки он ваш тюремщик?

Один из бывших пленников пожал плечами.

- Я его раньше не видел, и ничего плохого он нам сделать не успел.

- Ты откуда вообще взялся? - спросил Рипон, склонившись над связанным солдатом.

- Меня только вчера прислали из Таруса, - ответил парень.

- Пошун очень слаб, - сказал Рипон и указал на пожилого дворянина, который все время пока мы собирались в дорогу, сидел на земле, прислонившись спиной к частоколу, - ему понадобиться помощь. Если стражник поможет ему идти, то пусть отправляется с нами.

- Я все сделаю, - быстро сказал парень, - если надо понесу его на себе.

Я склонился над пленником и перерезал стягивающие запястья веревки.

- Хорошо. Будь по твоему.

- Вздумаешь предать нас, я тебе голову оторву, - добавил Холин.

Перед тем, как покинуть острог я открыл засовы на всех амбарах и разрешил бывшим пленникам забрать с собой все, что они смогут унести. Похоже, последний караван из города приходил довольно давно, потому что в кладовых крепости скопилось много разного добра принесенного крестьянами для выкупа близких. Бывшие заключенные хватали бочки с маслом и медом, мешки с зерном, овощами и сушеными фруктами, кто-то поднял с пола и потащил к воротам корзину полную куриных яиц. Опьянев от вседозволенности, люди взваливали на плечи непомерно тяжелый груз и роняли свою добычу на землю не в силах донести ее до ворот.

- Берите все, - весело кричал Холин, забравшись на лестницу, ведущую на стену, - забирайте все до последней крошки! Пусть королю Марону ничего не достанется! Тибон "проклятый" дарит все это вам!

- Что это ты разошелся, - окликнул его я, - немедленно слезай оттуда.

- А что такого, - удивился бывший разбойник, - весело же.

- Слезай и пойдем. Кажется, совсем недавно ты страдал от тяжелых ран.

- Ладно, тебе, - Холин усмехнулся, - первый раз такое вижу. Представляю недовольные рожи старейшин Таруса, когда они заявятся сюда с проверкой.

Через ворота в западной стене я возвращаться не стал, да мы бы до них и не дошли. Выпуская дворян из камеры, я и представить себе не мог, насколько они истощены. Уж не знаю, какие распоряжения насчет пленников получила охрана тюрьмы, но, похоже, Марон уже списал бывших воинов со счетов. Как оказалось, несчастных узников не только били и пытали, но и морили голодом.

Покинув тюрьму, мы направились к ближайшему лесу. Здоровый человек довольно быстро дошел бы до него, но мои спутники даже такое небольшое расстояние не смогли преодолеть за один переход. Нам пришлось несколько раз останавливаться для короткого отдыха прежде, чем мы достигли первых деревьев.

Я не особенно боялся погони, понимая, что заметить отсутствие стражи на стенах может только отряд, прибывший на смену или отправленный в острог торговый караван. Тюрьма находилась довольно далеко от города, и простым людям возле нее делать было нечего. Я надеялся на то, что у нас в запасе будет достаточно времени для того, чтобы убраться подальше от этого проклятого места.

Несмотря на то, что я позвал с собой только дворян, следом за нами увязалось не меньше дюжины простолюдинов.

- Они не отстают, - сказал Холин, то и дело, оглядываясь на идущих следом людей, - что будем делать? Хочешь, я их прогоню?

Я только рукой махнул.

- Никого прогонять не будем. Если им деваться некуда, пусть с нами идут. Будь моя воля, я бы в этой тюрьме вообще ни одного человека не оставил.

Холин с сомнением покачал головой.

- Может они дойдут с нами до западной стены, а там разбредутся по домам? - предположил он.

Бывший разбойник не хуже меня понимал, что путешествуя с таким большим отрядом, мы сильно рискуем. Одно дело провести за стену и спрятать в лесу несколько человек и совсем другое попробовать укрыть от властей несколько десятков бывших заключенных. Где я поселю всех этих людей, чем стану кормить, во что одевать? Хорошо живется Колуну - он грабит местных купцов и на ворованные деньги содержит свою банду. А мне, где взять средства на содержание всех этих несчастных, которые едва передвигают ноги? Благо были бы здоровы, так еще не понятно какую хворь они принесут с собой в наш лагерь. Умом я понимал, что беру на себя слишком большую ответственность, но сердце подсказывало другое. Отправляясь в острог, я надеялся спасти одного человека, а освободил многих. Без помощи богов в этом деле точно не обошлось, а значит, нечего роптать и скулить. Если они взвалили на мои плечи такую ношу, значит, уверены, что она мне по силам.

В былые времена мы бы добрались до потайного лаза довольно быстро, но сейчас этот путь занял у нас почти половину дня. Мои новые товарищи ужасно устали, но я сначала заставил их долго идти по ручью, чтобы сбить возможных преследователей со следа, а потом не объявлял привал, пока мы не перебрались через стену. Уходя последними, мы с Холином, как могли, замаскировали тайный проход, набросали прошлогодних листьев и сухих веток. Не думаю, что среди стражников найдутся настоящие следопыты способные читать следы, как пергамент. Скорее всего, солдаты станут искать сбежавших заключенных в Тарусе или в ближайших деревнях. В любом случае никто из них не захочет углубляться в западную пущу и тем более перелезать через стену.

Только ближе к вечеру я разрешил развести костры и приготовить обед из тех припасов, которые мы нашли в остроге. Покидая тюрьму, мы забрали с собой столько еды, сколько смогли унести, а опустошая склад, часть продуктов сложили в найденный там же большой котел, который сейчас пригодился для приготовления пищи.

Люди были настолько измучены переходом, что засыпали прямо с куском во рту. Бывшие арестанты закрывали глаза прямо там, где сидели, у многих даже не хватило сил для того, чтобы подползти поближе к костру или укрыться плащом. Глядя на изможденные лица своих новых товарищей, я с ужасом думал, что стало бы со мной, если бы по приказу Марона меня заклеймили и выгнали из города.

Утомленный волнениями этого безумного дня Бибон тоже заснул, а Холин отправился в лес по нужде. Скоро на поляне остались только мы с молодым стражником, который ни с того ни с сего решил присоединиться к отряду. Лучшего времени, чтобы выяснить отношения не придумаешь, поэтому я подсел к нему поближе.

- Спасибо, что помог нам добраться до леса, но теперь ты мне не нужен и я могу избавиться от тебя в любое время, - сказал я, направив в сторону бывшего стражника магический жезл с зажженным фитилем, - твоей жизни мне не жаль, так что говори прямо, кто ты такой и зачем пошел с нами.

Странное дело, страха в глазах парня я опять не заметил. Простолюдины панически боялись магии, поэтому обычный стражник в такой ситуации либо пополз бы ко мне на коленях, умоляя о пощаде, либо попытался скрыться в лесу. Солдат не сделал ни того, ни другого.

- Меня зовут Самон из Филема. Я дворянин и черный гвардеец короля Марона.

От неожиданности я едва не нажал на скобу, и только чудо спасло молодца от неминуемой гибели.

- Не шути так, парень, - проворчал я, поудобнее перехватив жезл, - убью и глазом не моргну.

- Я говорю правду, - сказал стражник, - я был во дворце в тот день, когда ты привел с собой заговорщиков.

Я даже ухом не повел. Сказать такую глупость мог только тот, кто ничего не знал о перевороте. Во времена восстания я был слишком молод для того, чтобы повести кого-нибудь за собой. Дворяне никогда не стали бы слушать мальчишку. Заговорщиками руководили другие люди, а я просто отправился во дворец, чтобы помочь своему другу. Судя по всему, подручные Марона обвинили меня одного в организации восстания, а парень просто повторял то, что слышал от глашатаев на площади.

- Конечно, меня не было в тронном зале, когда вы убивали короля, но я слышал грохот жезлов и крики охраны. В тот день я был на своем посту и не решился его оставить.

- Где был твой пост?

- Я охранял наложниц Дидона и дежурил этажом выше прямо над тронным залом.

Я слышал от надежных людей, что покойный король ревностно следил за чистотой наложниц, поэтому для охраны женщин выбирал совсем молодых дворян, только поступивших на службу. От юнцов он не ждал беды. Сколько могло быть Самону в тот год, когда мы напали на дворец - 14 или 15 лет? Ну что же возможно парень не врал.

- Я слышал, что покои принца находились как раз напротив гарема? - осторожно спросил я.

По рассказам Рипона я хорошо представлял себе расположение комнат в королевском дворце. По крайней мере, тех, которые находились на четвертом этаже. Именно там маленький воин когда-то сумел отбить Бибона у наемного убийцы.

- Да, - Самон облизал сухие губы, - я много раз видел принца, поэтому сегодня хоть и не сразу, но узнал его.

- После того, как я велел ему позаботиться о раненых?

- Да.

Я покачал головой. Язык мой - враг мой.

- Продолжай.

- После смерти Дидона мы недолго радовались приходу нового короля. Молодые гвардейцы стали поговаривать, что с коронацией дело нечисто. Многие знали Марона и не верили в то, что он из рода Трех вершин, - Самон на мгновение замолчал, подбирая нужные слова, - первое время на подобные разговоры никто не обращал внимания, но скоро я заметил, что болтуны стали исчезать один за другим. Люди просто пропадали, и никто не мог сказать, куда они подевались. После того, как из собственной постели исчез мой друг, я испугался за свою жизнь и понял, что буду следующим. Я решил действовать. Ночью я убил слугу, мы были с ним одного возраста и очень похожи, натянул на мертвеца свои вещи, изуродовал лицо, чтобы тело не смогли опознать и бросил в реку.

- И ты...

- Я ничего не сказал семье, взял немного денег и ушел бродить по стране. Под чужим именем служил наемником, а потом записался в стражники.

От истории молодого воина у меня по спине побежали мурашки. Спасая свою никчемную жизнь, он предал семью и опорочил доброе имя. Интересно стоило ли оно того?

- Как ты оказался в тюрьме? - спросил я.

- Стражники не выбирают, где служить, - Самон пожал плечами, - вчера меня отправили в острог на смену заболевшему солдату.

Потрясенный рассказом юноши я молчал. Дрова в костре едва слышно потрескивали, а над поляной кружила и кричала потревоженная нами птица.

Не соврал ли стражник? Его история кому угодно могла бы показаться странной, но только не мне. Трудно выдумать такое, да и зачем? Парень мог рассказать мне легенду попроще. Он знал, как заговорщики относятся к черным гвардейцам и сознательно шел на риск. Не скрою, несколько раз во время его рассказа мне хотелось нажать на курок.

- Зачем ты присоединился к нам? - наконец спросил я.

- Я хочу вернуть себе доброе имя, - Самон сверкнул на меня глазами, - семья никогда не простит меня, если узнает правду о побеге, но, если за меня попросит сам принц, возможно, когда-нибудь я опять смогу обнять свою мать.

- И каких слов ты ждешь от принца? - не понял я.

- Возможно, оценив мою преданность, он скажет моей семье, что я был с вами с самого начала, - Самон поперхнулся и опустил глаза, - скажет, что я ушел из дома и сменил имя, чтобы служить ему в изгнании.

Ах, вот в чем дело! Ну что же, мальчишка все правильно рассчитал. Конечно после всего, что он натворил, показаться на пороге отчего дома будет совсем непросто. Для того чтобы семья простила труса и беглого клятвопреступника потребуются серьезные основания.

- Ты хочешь, чтобы принц солгал ради тебя, - я пожал плечами, - но для чего ему делать это? Что ты можешь предложить ему взамен?

- Собственную жизнь.

Я вздохнул, затушил фитиль, спустил курок и засунул жезл за пояс. Все время пока я возился с магическим артефактом, Самон не сводил с меня глаз. Я вовсе не собирался играть у парня на нервах, но мне надо было подумать.

В прежние времена я бы его даже слушать не стал. Проще всего было убить чужака и навсегда забыть о Самоне из Бигема, но я хорошо понимал, что именно такие, как он должны будут когда-нибудь составить костяк личной охраны и гвардии молодого короля Бибона. Если вокруг принца сплотятся молодые дворяне я смогу вздохнуть свободно. Конечно, мне не хотелось слишком близко подпускать к наследнику незнакомцев, но все равно каждого не проверишь, так что большинству воинов, которые захотят примкнуть к отряду, придется верить на слово. Очень немногие станут служить Бибону движимые одними убеждениями. Большинство запросит за свои услуги деньги, дома или земли. Когда Бибон станет королем, ему придется заплатить за поддержку. В данном случае услуга, о которой просил Самон, была вполне понятной - заступничество принца дороже серебра.

- Сейчас ты не вправе просить принца о помощи, - прямо сказал я, - пока ты никто. Ты потерял титул по собственной воле, и вернуть тебе его сможет только король. Молодой король. Служи честно и когда мы возведем Бибона на трон, я сам попрошу его помочь тебе.

- Спасибо, - едва слышно сказал Самон и низко поклонился.

- Мало кто знает, что за мальчишка бродит со мной по лесам, - продолжал я, - даже имя его лучше пореже произносить вслух. Сейчас я командую отрядом, поэтому на время ты станешь моим оруженосцем, но потом никто не помешает тебе сменить хозяина.

Казалось, в какой-то момент молодой дворянин хотел воспротивиться моему решению, понятное дело намного приятней прислуживать принцу, чем Тибону "проклятому", но хорошенько поразмыслив, он не стал спорить.

- Я сделаю, как скажешь, - сказал он.

- Смотри, - предупредил я, - меня считают преступником и злодеем. Оставаясь со мной, ты можешь к своим старым прегрешениям добавить новые.

- Похоже, ты не так ужасен, как говорят, - смело ответил Самон, - если с тобой путешествует принц крови.

Я усмехнулся приятно удивленный его прямотой.

- Я буду служить тебе, Тибон, - продолжал бывший дворянин, - но хочу, чтобы ты знал. Я здесь не ради тебя, а ради принца и, если для его спасения мне придется пожертвовать твоей головой, я сделаю это не задумываясь.

- Откровенность за откровенность, - я потер кончик носа, - я тоже хочу, чтобы ты кое-что узнал. Предашь нас - умрешь, струсишь - умрешь, начнешь болтать - умрешь.

Юноша с сомнением уставился на меня, видимо не мог поверить в то, что я говорю серьезно.

- Можешь произнести клятву оруженосца, - сказал я, - надеюсь тебе не нужно напоминать слова?

Для Самона это была первая проверка. Большинство дворянских сыновей с детства знали, что нужно говорить в таких случаях. Я улыбнулся застигнутый нахлынувшими воспоминаниями. Когда-то давно один глупый мальчишка - послушник, сбежавший из монастыря, попытался выдать себя за дворянина и погорел на сущем пустяке.

Бывший королевский гвардеец приложил правую руку к сердцу.

- С этого дня моя жизнь принадлежит Тибону "проклятому". Клянусь служить честно и преданно. Клянусь не отступать перед лицом врага и защищать своего господина до последней капли крови. Да поразят меня боги, если делом, словом или в мыслях я захочу предать его.

В клятве, которую принес Самон, не было позора. Многие младшие сыновья знатных семей становились оруженосцами собственных отцов или старших братьев. По сути, молодому дворянину не за что было обижаться на меня.

Выслушав высокопарные слова до конца, я сунул руку в походный мешок и достал пояс с кинжалом, который раньше принадлежал одному из стражников.

- Держи, Самон из Филема, - сказал я, - с этого момента ты мой оруженосец. Если считаешь, что своими словами или делами я оскорбил тебя, то ты в любое время можешь вызвать меня на поединок. Свое согласие на бой я даю заранее.

Молодой дворянин с благодарностью взял оружие.

- Я это запомню, - сказал он и неожиданно спросил, - как ты можешь доверять мне после всего, что услышал? Ты не забыл, что когда-то я уже нарушил одну клятву? Ведь я давал присягу королю Марону. Что мне помешает предать еще раз?

- А кто сказал, что я тебе доверяю? - искренне удивился я, - может быть со временем так и будет, но пока ты под подозрением.

Самон нахмурился.

- Значит ли это, что при первых сомнениях ты убьешь меня?

- Ну, или я, или он, - я кивнул Холину, который все это время, не шевелясь, сидел позади молодого дворянина готовый в любой момент проткнуть последнего коротким копьем, подобранным в остроге. Холин, который только и ждал моей команды, легонько кольнул Самона наконечником в мягкое место. От неожиданности молодой дворянин взвился над бревном и отпрыгнул в сторону, с испугом переводя взгляд с меня на бывшего разбойника.

С самого начала я не собирался вести отряд к храму. Заброшенное святилище было домом и укрытием для нас с Бибоном и Холином, но нашим новым знакомым делать там было нечего. Присутствие чужаков вызвало бы пересуды и нездоровые слухи, поэтому я решил отвести своих новых товарищей на стоянку Тагона. Так я теперь называл про себя поляну с большим камнем, на котором я когда-то похоронил храброго воина. Много воды утекло с тех пор. В свое время я бережно собрал кости дорогого мне человека и закопал их в лесу. Душа Тагона давно обитала на Сверкающих вершинах, так что никакого неудобства своими действиями я ему не доставил.

Это место для запасного лагеря я выбрал неслучайно. Во-первых, у огромного валуна можно было соорудить надежное укрытие от непогоды, во-вторых, на поляне был родник с чистой водой, а в-третьих, отсюда до святилища было рукой подать. Конечно, я понимал, что перво-наперво моим новым друзьям нужно было хорошенько отдохнуть и прийти в себя. Я очень надеялся на то, что со временем мне удастся привлечь их на свою сторону в борьбе с Мароном. Я не сумел найти в тюрьме старого друга, но возможно освобожденные воины смогут мне отчасти его заменить.

К моему удивлению никто из увязавшихся за нами простолюдинов не сбежал по пути. Все они следовали за мной словно послушные овцы за пастухом. По дороге нам с Холином удалось поговорить с каждым. Среди наших спутников оказалось много крестьян. Разоренные, лишенные земли и крова они не собирались возвращаться в родные деревни. Ничего хорошего их там не ожидало. Все семейные ушли, а одинокие мужики и парни отправились со мной. Еще к нам пристали двое бывших слуг арестованных за пьяную драку и поножовщину, и даже один настоящий разбойник. Со своими дружками бежать он побоялся, потому что был должен им денег, вот и решил поискать счастья с новыми друзьями. Получалось, что беднякам действительно некуда было податься. Услышав о том, что я предлагаю дворянам укрыться в лесу, они отправились следом в надежде на то, что я и их приму под свою защиту. Простым людям я внушал благоговейный страх. Наслушавшись от глашатаев о зверствах Тибона "проклятого" они считали меня самым отъявленным злодеем и невероятно удачливым разбойником. Поверив в мою счастливую звезду, они решили идти за мной в огонь и в воду.

С дворянами дело обстояло намного сложнее. Если распускаемые обо мне слухи внушали беднякам уважение, то на богачей они действовали прямо противоположным образом. Оказавшись в безвыходном положении, они согласились следовать за мной, но каждый из них оставлял за собой право в любой момент покинуть лагерь. В общении они были довольно учтивы, но всем своим видом демонстрировали независимость. Я даже не понял, испытывают ли эти люди благодарность за освобождение из тюрьмы.

Никогда прежде мне не приходилось становится во главе отряда, состоящего из таких разных людей. С одной стороны освободив их из заточения, я вроде бы взял не себя ответственность за их судьбу, но с другой не мог им приказывать и требовать от всех безоговорочного подчинения.

С бедняками у меня проблем не возникло. Они с охотой взялись за привычную работу - строительство шалашей, ловлю рыбы, сбор съедобных корений, ягод и грибов. Между собой они ладили, и если не считать мелких недоразумений особенных хлопот мне не доставляли. Я назначил Холина старшим и перепоручил ему руководство всем этой разношерстной компанией. Зато дворяне не переставали меня удивлять. Привлекать их к поиску пропитания я не мог, потому что воины не умели и не хотели ни охотиться, ни рыбачить. Заниматься строительством и благоустройством своего временного убежища они тоже не собирались. Обычно подобную работу за них всегда выполняли оруженосцы и слуги. Вот и получилось, что пока большинство из нас трудилось не покладая рук, воины ели, спали и бездельничали.

Если простолюдины на мои вопросы отвечали охотно, то большинство дворян старались уклониться от разговора. Нормально поговорить мне удалось только с Рипоном и с самым пожилым из освобожденных дворян Пошуном из Серена. Они рассказали мне о своей жизни и честно признались, за что их отправили в тюрьму. Обоим вменялось в вину предательство, оскорбление королевского дома и связь с заговорщиками. Конечно, за собой они никакой вины не чувствовали. Насколько я понял, старший брат Рипона действительно принимал участие в восстании. Воин сгинул где-то в катакомбах под королевским дворцом. Тело так и не нашли и младшему брату пришлось отвечать за старшего. Пошуну признаваться вообще было не в чем. Он несколько раз в большой компании нелестно отозвался о Мароне и выразил сомнения по поводу его высокого происхождения. На этом его прегрешения перед властью заканчивались.

- Клятву, данную королю, я не нарушал, - сетовал он, - и в заговоре не участвовал, а меня все равно арестовали. Даже толком и не объяснили за что. Сразу отправили в тюрьму.

Слушая своих новых товарищей, я только качал головой и думал о том, что после всего, что король сотворил с ними, они, скорее всего, не откажутся присоединиться к моей борьбе.

И, тем не менее, в лагере творились странные дела, которые мне ужасно не нравились. Для начала мои спутники разделили "поляну Тагона" на две части - господскую и черную. В одной расположились бывшие богачи, а в другой бедняки. Люди спали, ели и даже отправляли естественную надобность по разные стороны поляны. Слава богам они пока не догадались отгородиться друг от друга забором.

Со временем я подметил еще одну неприятную особенность - по мере выздоровления дворяне стали проявлять неожиданную строптивость. Казалось люди лишившиеся дома и отсидевшие в тюрьме несколько месяцев должны были просто радоваться свалившейся на них свободе и возможности восстановить силы, но похоже постояльцы "поляны Тагона" думали по-другому. Я не учел заносчивость богачей, их брезгливость и привычку жить в хороших условиях. Даже тюремные казематы не смогли вытравить из них врожденную спесь. Конечно, во время войны в походных лагерях воины могли довольствоваться малым, но даже там к их услугам всегда было вино и продажные женщины. Качество еды их вполне устраивало, а вот ночевки под открытым небом, отсутствие бани и элементарных удобств раздражали сверх всякой меры. Прожив на "поляне Тагона" несколько дней они отправили ко мне переговорщика.

Рипон явился рано утром. Бывший арестант заметно поправился и уже не выглядел таким изможденным, как в первый день нашего знакомства.

- Здравствуй, Тибон, - сказал он, - хочу с тобой поговорить.

Я отложил в сторону топор, которым рубил дрова, вытер мокрый лоб и присел на ствол поваленного дерева.

- Давай поговорим, - сказал я и указал ему на место рядом с собой.

Чтобы сохранить лес вокруг храма я распорядился вырубать деревья подальше от священной поляны. Сегодня на рассвете мы с Холином успели свалить и притащить молодую березу, поэтому сейчас я был не в лучшем расположении духа. После тяжелой работы болела спина.

- Случилось что-нибудь? - спросил я.

- И да, и нет, - Рипон опустился на бревно и вытянул длинные ноги.

Вчера я не заглядывал на поляну Тагона. Было много прихожан, да и дел накопилось немало. Признаться, я совершенно не представлял, что могло случиться на дальней стоянке, и зачем я понадобился бывшему заключенному.

- Я еще раз хотел поблагодарить тебя за то, что освободил нас, - осторожно начал Рипон, - но время идет, и мои спутники хотели бы знать, что будет дальше.

- Что ты имеешь в виду? - не понял я.

- Мы же не собираемся всю оставшуюся жизнь провести в лесу, - воин обвел взглядом поляну, - может быть, ты уже ко всему этому привык, но мы совсем другое дело. Некоторые хотят уйти и спрашивают, что они должны тебе за освобождение из плена.

Похоже, удивление и обида так ясно отразились на моем лице, что Рипон быстро добавил, - пойми нас правильно, мы благодарны тебе и не хотим оставаться в долгу.

"Вот значит, как" - подумал я, - "ну что же этого следовало ожидать".

На самом деле я сам был во всем виноват. Люди ничего не знали о Бибоне и о моих далеко идущих планах, поэтому решили взять собственную судьбу в свои руки. Излишняя осторожность сыграла со мной злую шутку. Конечно, положительный пример Самона мог бы вдохновить кого угодно, но только не меня. Я боялся предательства и поэтому медлил. Рипон казался мне хорошим человеком, но даже ему я боялся доверить нашу тайну.

- Ты тоже хочешь уйти? - прямо спросил я.

- Возможно, - уклончиво ответил воин.

Я хорошо понимал, что измученные заточением дворяне рано или, поздно захотят увидеть свои семьи, но думал, что у меня в запасе есть еще несколько дней. Дворяне провели в лесу чуть больше недели и уже засобирались в большой мир. Смогу ли я объяснить им, что движет мною, удержать и заставить помогать Бибону?

- Мне вы ничего не должны, - сказал я, - не я организовал штурм тюрьмы, поэтому за свое освобождение вы должны благодарить не меня.

- А кого?

- Благодарите принца Бибона единственного законного претендента на королевский престол. Это он освободил вас, а я был всего лишь орудием в его руках.

Наверно, если бы я сказал ему о том, что в храме у меня живет огнедышащий дракон, Рипон удивился бы меньше.

- Кого? - переспросил он.

- Ты не ослышался.

У воина было такое лицо, словно я со всех сил огрел его обухом топора по голове.

- Это невозможно, - наконец сказал он, - принц погиб. Я сам видел развешанные на площади окровавленные простыни с его вензелем.

Голос Рипона был холоден, как лед, похоже, мои слова возмутили его до глубины души.

- Четыре года назад ты привел заговорщиков во дворец, чтобы уничтожить под корень весь королевский род, а сейчас выдумываешь небылицы.

Я вздохнул. И этот туда же. Хорошо же глашатаи Марона задурили головы жителям долины. Интересно остался ли еще хоть кто-нибудь в королевстве, кто не считает меня мерзавцем и убийцей детей?

- Он жив. Кому, как ни мне знать это. Мы хотели свергнуть сумасшедшего тирана, но никогда не осмелились бы причинить вред его сыну.

На скулах Рипона заиграли желваки.

- Я слышал другое.

Конечно Марон постарался напустить тумана на события того рокового дня, но неужели дворяне так поглупели за последнее время, что без всяких сомнений принимают на веру слова королевских глашатаев? Я хорошо помнил, как Ругон и остальные воины надсмехались над заявлениями, выходящими из дворцовой канцелярии. Раньше дворяне всегда имели собственное мнение и готовы были за него умереть. Похоже, мир менялся и люди мельчали.

- Все, что ты слышал о заговоре неправда. Тебе сказали, что я возглавил отряд, ворвавшийся во дворец, но это совсем не так. Посмотри на меня, - я откинул назад длинные волосы, - сейчас мне 21 год, а в день восстания было семнадцать лет. Уже тогда твой брат был значительно старше. Неужели ты думаешь, что он последовал бы за неопытным юнцом?

Казалось, на мгновение Рипон заколебался, но почти сразу взял себя в руки и нахмурил высокий лоб.

- Почему я должен тебе верить? Ты самый опасный преступник в королевстве, предатель и убийца, да к тому же еще и фальшивый священник. На тебе столько грехов, что если ты соврешь еще раз, то боги этого даже не заметят.

Я хотел возразить, но неожиданно сзади раздался молодой взволнованный голос. Я не заметил, как Бибон и Самон подошли со стороны храма и остановились за моей спиной. Несмотря на то, что бывший дворянин дал клятву служить мне, все свободное время он проводил с принцем. Убедившись в том, что он не представляет для мальчишки опасности, я позволил ему всюду сопровождать Бибона.

- Что же ты пошел за таким человеком, - резко спросил принц, - как доверился преступнику? Ты говоришь о благодарности за спасение, но в твоих словах только презрение.

Рипон быстро поднялся и уставился на мальчишку. Конечно, Бибону не стоило говорить такое взрослому воину, но видимо рядом с нами он чувствовал себя в безопасности. Я с радостью заметил, как подобрался Самон и сделал шаг вперед, чтобы в случае, если Рипон захочет что-нибудь предпринять оказаться между ним и мальчишкой. Холина поблизости не было, но я подумал, что в случае чего мы и сами справимся.

- Тибон настоящий священник и воин, - продолжал Бибон, - его благословил на служение покойный владыка Фифон. Первосвященник королевства доверял ему свою жизнь, а лучшие люди из окружения моего отца почитали за честь считать его своим другом, так что будь повежливей, когда обращаешься к моему наставнику.

Бибон слишком разошелся. Лицо его пылало, а рука невольно легла на рукоять спрятанного под одеждой меча. Королевская кровь давала о себе знать. Покойный Дидон был горяч и скор на руку и похоже не самые лучшие черты его характера передались сыну.

Рипон казался мне спокойным человеком, но даже последний тихоня возмутился бы, услышав такие слова. Конечно, мальчишка был слишком мал для поединка, но я знавал дворян, которых подобная мелочь ни за что бы не остановила.

- Постойте..., - начал, было, я, но Рипон не дал мне закончить.

Он окинул Бибона презрительным взглядом и сказал.

- Лучшие люди из окружения твоего отца? Глупый мальчишка, ты имеешь в виду скотоводов и пахарей? Какое мне дело до предпочтений черни?

Странное дело, в словах воина я не заметил ни гнева, ни раздражения. Он говорил твердо, но без злобы. И тут у меня по спине пробежал холодок. Рипон не просто хотел урезонить наглеца, он ждал ответа, ждал, когда мальчишка проговориться. Похоже, он уже понял, кто стоит перед ним.

А Бибон забыл обо всем на свете и сам шел в расставленные сети. Обида за меня затмила его разум.

- Моего отца звали Дидон "безумный". Я наследник трона и твой будущий король, - выпалил он.

В свое время я потратил много времени и сил для того, чтобы объяснить Бибону устройство нашего мира. Наверно мои уроки иногда выглядели запутанно и странно, потому что я пытался показать ему жизнь долины с разных сторон. Я учил его всему тому, что узнал от Ругона и других воинов, но не забывал делиться и теми знаниями, которые когда-то получил в монастыре и на ратной поляне, общаясь с разбойником Полуном. Благодаря такому подходу к образованию в свои тринадцать лет Бибон довольно неплохо усвоил расстановку сил в королевстве, получил представление о коварстве дворянских домов и осознал свое истинное положение. Не скажу, что учить его было легко и приятно, но со временем мы нашли друг с другом общий язык. Правда, мальчишка два раза пытался меня зарезать. Сначала после того, как я первый раз его ударил, а потом, когда он узнал о том, что я участвовал в покушении на его отца. В первом случае я не пострадал, но после второго нападения мне пришлось долго лечить раненную руку. На мое счастье принц от рождения обладал пытливым умом и определенной широтой взглядов, поэтому со временем он сумел понять, почему группа заговорщиков решилась атаковать королевский дворец. На самом деле Бибон не был привязан к отцу. От безумия короля страдали не только жители долины, но и собственная семья. Принц видел, как Дидон избивал его покойную мать, как глумился над челядью и сам неоднократно становился объектом издевательств родного отца. Слушая мои рассказы о воинах и походах, о чести и достоинстве, он через какое-то время понял, что у дворян были причины ненавидеть короля и что прозвище "безумный" дали Дидону не случайно. И, тем не менее, я удивился, когда услышал, с какой легкостью Бибон назвал отца обидным прозвищем. Что бы мальчишка ни говорил, как бы ни пытался отмежеваться от безумств покойного короля, но он никогда не забывал свою семью и никогда не предавал кровь, текущую в его жилах.

Рипон не мигая, смотрел на Бибона, и казалось, напряженно думал, что делать дальше. Не вставая с бревна, я потянулся за топором, которым раньше рубил дрова. Кто знает, что придет в голову бывшему воину короля. Я допустил непростительную оплошность - сегодня мой меч остался лежать в храме, поэтому мне придется воспользоваться тем оружием, которое окажется под рукой. Заметив мое движение, Самон сделал еще один шаг вперед, и теперь уже не скрываясь, откровенно заслонил собой Бибона. По его воинственному виду было понятно, что чтобы не случилось, он не отступит. Ну, что же хотя бы в нем я не ошибся.

- Значит, принц выжил, - наконец сказал Рипон.

- Удивлен? - спросил я.

- Не ожидал встретить представителя королевского рода в таком месте, - честно признался Рипон. Похоже, удивительное открытие сбило его с толку. К тому же он все еще сомневался в том, стоит ли верить нам на слово. В задумчивости оглядевшись по сторонам, Рипон заметил, что я успел вооружиться.

Казалось, воин только сейчас сообразил, что стал обладателем тайны, за которую могли убить не задумываясь. Спохватившись, он поклонился принцу, потом предостерегающе поднял руки и показал раскрытые ладони - известный из покон веков знак мира.

- Ваше высочество, Тибон, оружие вам не понадобится, - сказал он, - я не враг.

Ни в словах, ни в поведении дворянина не было угрозы, но топор я не опустил. Несколько лет назад во время великой битвы воин по имени Булин решил избавиться от мальчишки - самозванца, который имел неосторожность рассказать дворянам сказку о своем высоком происхождении. С тех времен у меня остался выпуклый шрам на груди, и привычка не доверять людям, которые клялись мне в верности.

- Уверен? - спросил я, как можно спокойнее.

Рипон мне нравился, поэтому мне совсем не хотелось провоцировать ссору. Испугавшись за свою жизнь, он мог наделать глупостей, а я не для того освободил из заключения дворян, чтобы убивать их одного за другим. Каждый из них мог бы принести пользу в том деле, которое я задумал.

- Да, - Рипон кивнул головой.

- Хорошо, - я демонстративно отложил топор в сторону, - теперь ты знаешь то же, что и мы. Скажи, как ты намерен распорядиться этим знанием?

-Мы должны сказать остальным, - ответил воин, не задумываясь, - люди вправе знать, что наследник выжил. Мы считали Марона единственным претендентом на престол, поэтому безропотно склонили перед ним голову, но, если бы нам сказали правду, мы бы никогда добровольно не стали выполнять его распоряжения и не дали бы заточить себя в тюрьму.

- Вы все клялись Марону в верности? - прямо спросил я.

- Да, и это может многих остановить, но только не меня.

- Ваша клятва ничего не стоит, - сказал я, - Марон самозванец. В день восстания в тронном зале он напал на последнего из рода Трех Вершин и забрал его амулет. Все его советники знают об этом. Все они изменники и клятвопреступники. Именно они убили короля Дидона, чтобы возвести на трон своего ставленника.

Рипон застыл, словно громом пораженный. Я бросил торопливый взгляд на Бибона. Принц едва заметно кивнул. Он знал, как все было на самом деле. От мальчишки секретов у меня не было, поэтому в свое время я рассказал ему подлинную историю своей жизни. Конечно, в разговоре с Рипоном мне пришлось соврать, но думаю, боги простят мне эту маленькую ложь. Незачем дворянам знать, что когда-то я сам изображал из себя потомка рода Трех вершин. Пусть Марон и не нападал на меня, зато он отнял амулет, который позволил ему взойти на трон.

- Горе мне, неразумному, - Рипон покачал головой, - выходит я поверил самозванцу.

- Не одного тебя обвели вокруг пальца, - сказал я, - целая страна поверила в обман и уже который год чествует фальшивого короля, но теперь пришло время это исправить.

Конечно, настоящего плана по свержению Марона у меня не было. Четыре года я не был в столице и ничего не знал о том, как, и чем живет самый большой город королевства.

Для начала я подробно описал Рипону неудавшийся штурм королевского дворца. Рассказывая ему о наших похождениях, я преследовал еще одну цель - посвятить дворянина во все подробности того рокового дня. Слишком много небылиц витало вокруг нашего восстания, и я хотел, чтобы воин ясно представил себе, как все было на самом деле.

- Мы могли бы в точности повторить атаку, - сказал я, - в конце концов, в прошлый раз у нас почти получилось, и если бы не предательство Гамона мы бы довели задуманное до конца. Уверен, что Марон даже в страшном сне не может представить, что мы опять попытаемся напасть через канализацию.

Рипон нахмурился и закусил нижнюю губу. Мои рассказы о подземном народе, который когда-то помог нам удивили его сверх всякой меры. Конечно, слухи о существовании людей обитающих в лабиринтах под дворцом ходили всегда, но большинство жителей считали их обычными сказками.

- И ты думаешь, что эти подземники пропустят нас без боя и выведут к нужному выходу? - с сомнением спросил Рипон.

- Я лично знаком с их предводителем и могу попробовать с ним договориться. Подземный народ далек от наших земных забот, но возможно мы сможем чем-нибудь его заинтересовать.

- Но ты же понимаешь, что для штурма этого недостаточно? Что мы сделаем вдвоем? Нам понадобиться не только отряд хорошо вооруженных воинов, но и надежные союзники в самом дворце. Они должны будут разузнать все об охране замка и смене караулов. Они должны будут в нужный момент открыть перед нами запертые двери.

- Таких людей у меня нет, - я вздохнул и сокрушенно покачал головой, - все мои друзья или погибли, или сгинули в неизвестности. У меня нет ни поддержки в столице, ни надежных товарищей, кроме тех, что ты видишь здесь на поляне.

- Да-а, - Рипон задумчиво пожевал губами и принялся чертить на земле тонким прутиком замысловатые узоры, - трудно нам придется.

- Трудно, - я согласно кивнул, - но и оставлять все, как есть нельзя.

- Я понимаю, чего ты ждешь от меня, - ветка в руках Рипона сломалась, и он отбросил ее в сторону, - но, во-первых, я никогда не обладал серьезным влиянием в столице, а во-вторых, последние полтора года я провел в тюрьме и не могу поручиться за то, что прежние знакомые захотят мне помочь. Возможно, несколько старых друзей поддержали бы нас, но я даже не знаю, живы ли они? Может быть, их тоже арестовали, как и меня.

- Тебе хотя бы есть к кому обратиться, - сказал я, - а мне даже идти некуда.

Рипон понимающе кивнул.

- Я готов попробовать. Но ты понимаешь, что если я объявлюсь в столице и начну подстрекать людей к мятежу, то могу случайно сам того не желая навести на след Бибона ищеек короля? Ни ты, ни я не знаем, кому можно доверять, поэтому мы можем в любой момент попасть в расставленные ловушки.

- У нас нет другого выхода. Слишком много людей теперь знают о том, что я скрываюсь в этих местах. Рано или поздно слухи дойдут до Марона, и он отправит сюда огромное войско. Тогда ничто из нас не спасется. Мы должны успеть раньше, чем он начнет действовать.

Рипон тяжело вздохнул.

- Сделаем так, - наконец сказал он, - я доберусь до столицы и попробую что-нибудь разузнать, а ты будь готов к любым неожиданностям. Мало ли, что.

Отправляясь в самое логово врага, Рипон здорово рисковал. Не каждый на его месте согласился бы на такое. Я с благодарностью положил руку ему на плечо.

- Спасибо!

На следующий день Рипон ушел. Он взял с собой немного еды, флягу с вином, десять серебряных монет и короткий кинжал.

- Ждите меня через месяц, - сказал он на прощание, - раньше не успеть.

Я проводил его к западной стене и долго смотрел вслед уходящему воину. Первый раз за последние годы у меня появилась надежда на то, что наша лесная жизнь рано или поздно закончится. Боги указали мне путь, но хватит ли у меня сил, чтобы пройти его до конца? Я вспомнил раненного Ругона идущего с поднятым мечом против сотни черных гвардейцев, вспомнил своих товарищей, умирающих в тронном зале, вспомнил резкий запах крови и сгоревшего магического порошка. Каждому из нас суждено ответить за свои грехи, поэтому Марону с Гамоном рано или поздно придется заплатить за все то, что они совершили. Их время придет. И я клянусь всем святым, что есть у меня в этом мире, что не отступлю, пока не покараю предателей и не возведу Бибона на трон.

Перед уходом Рипона мы рассказали о принце остальным. Разговор получился нелегкий. Не все дворяне оказались готовы поверить в то, что Марон самозванец. Все-таки они поклялись ему в верности, и долгое время чествовали, как короля. К тому же для большинства воинов Бибон был чужим. Они от души радовались смерти безумного короля Дидона и сейчас не спешили преклонять колено перед его сыном. Для них он был всего лишь мальчишкой, за которым не стояли ни армия, ни духовенство. Опасный изгой, носитель священной, но дурной крови. Они не захотели признать его своим господином, но и не спешили отвергать. Оказавшись на свободе, дворяне хотели сначала увидеть свои семьи, обнять родителей, жен и детей, а потом уже задумываться о политике. Я хорошо понимал, что движет этими людьми, поэтому не стал препятствовать, когда двое из них захотели уйти. Собираясь в дорогу, они поклялись на крови сохранить тайну Бибона. Во все времена подобная клятва считалась священной. Но останутся ли дворяне верны своему слову? Деньги и страх правили этим миром.

- Давай догоним их в лесу и убьем, - предложил мне Холин, следя за тем, как воины собирают дорожные сумки. Дворяне уходили, в чем пришли. Я не позволил им забрать найденное в тюрьме оружие. На прощание я дал каждому из них по три серебряные монеты и немного еды. Они не захотели присоединиться к нам, и значит, теперь должны были заботиться о себе сами. По меркам человеческим и божественным я поступил по совести.

- Пусть идут, - ответил я, - все мы в руках богов.

- А если они выдадут нас? - не сдавался Холин.

- Значит такова судьба.

- Смотри, - бывший разбойник упрямо мотнул головой, - как бы твоя доброта нам боком не вышла.

Я положил руку на плечо старого друга и строго сказал, - не предлагай священнику убивать безоружных людей. На мне и так уже слишком много грехов. Пощади мою несчастную душу. Ей и так нелегко.

Вот так и получилось, что из всей группы дворян освобожденных нами в остроге Таруса, со мной остался старик Пошун и самый младший из воинов - Рамин из Тенема. Оба они были одиноки, и в родных краях никто не ждал их возвращения. К тому же они оказались достаточно прозорливы, чтобы понять - их домами и имуществом давно завладел король, поэтому ничего хорошего на родине их не ждет.

- Я не уверен, что готов присягать на верность сыну Дидона, - прямо сказал мне Пошун, - возможно он хороший мальчик, но я хотел бы в этом убедиться. Не опасайся меня, Тибон. Я поддержу тебя в любом начинании, и если придется, умру рядом с тобой, но не торопи меня преклонять колено перед будущим королем.

Рамин лишних слов говорить не стал, а просто поклялся служить Бибону верой и правдой. Молодые сердца еще способны на подобные порывы. Юноша ненавидел Марона за то, что тот сделал с ним, поэтому не сомневался ни одного мгновения.

Оказалось, Колуну передали мои слова. Многие слышали ужасные проклятья, доносившиеся со двора Хряка в ночь пожара, и главарю бандитов не пришлось долго гадать о том, кто и за что грозился лишить его жизни.

Даже в страшном сне старому пауку не могло прийти в голову, что какой-то отшельник, обосновавшийся в заброшенном храме, сможет причинить ему столько хлопот. Моих угроз он не боялся. Смерть для таких людей, как Колун ничего не значила, но рисковать своим положением он больше не мог. К тому же события последнего времени показали, что я единственный из всех преступников, обосновавшихся в окрестностях Пауса, кто не собирался претендовать на место главаря разбойников. На его место. Наверно поэтому он пришел ко мне мириться.

Однажды утром Колун вышел из зарослей и остановился у самой кромки леса. Несколько дней назад я бы даже разговаривать с ним не стал, а сразу зарубил мечом, но сейчас я почему-то не стал спешить.

- Зачем пришел?! - крикнул я.

- Пришло мое время платить тебе дань, Тибон "проклятый", - ответил Колун, размахнулся и бросил вперед увесистый мешок, который принес с собой.

Тяжело ударившись о землю, он подпрыгнул и подкатился к моим ногам. Судя по пятнам засохшей крови, пропитавшей ткань, внутри лежал действительно "дорогой" подарок. Тесемки не были завязаны, поэтому я одним движением поднял мешок и вытряхнул на траву содержимое. Остекленевшим взглядом на меня уставился чернявый бандит, который убил Хряка и его сына. Судя по отвратительному запаху, отрубленная голова разбойника уже несколько дней лежала в мешке. Меня передернуло. В свое время точно так же люди верховного хана прислали владыке Фифону голову его любимого лекаря. В те годы я был совсем мальчишкой, но навсегда запомнил страшную картину.

- Я не приказывал ему пытать и убивать Хряка и мальчишку, - крикнул Колун, - если бы я знал, что задумал Черный Тафун, то задушил бы его собственными руками!

Я с отвращением отбросил вонючий мешок и вытер руки о влажную траву. Ну, что же главарь бандитов сам покарал убийцу, но ответственности за все остальное это с него не снимало.

Видя, что я остался на месте и вроде бы благосклонно отнесся к его подношению, Колун рискнул подойти поближе.

- Ты захватил Холина, - напомнил я.

- Я бы отпустил его с миром, после того, как получил деньги. Я деловой человек, Тибон, и не убиваю без надобности.

- Почему я должен верить тебе? - спросил я.

- Ты можешь не верить, но это правда.

Старик вытянул вперед пустые ладони в знак примирения.

- У нас нет повода воевать, Тибон "проклятый", - сказал он, - клянусь богами, я не хотел смерти дорогих тебе людей. Если моих извинений недостаточно, скажи, что я могу сделать, чтобы загладить свою вину.

Конечно, старый пройдоха врал. Еще несколько дней назад он собирался убить меня и Холина, но сейчас у него не было для этого ни сил, ни времени. Опасно было оставлять за спиной такого противника, но если я убью Колуна, то неизвестно, как у меня сложатся отношения с его приемником. Скорее всего, мне придется вступить с ним в противоборство, а война мне сейчас была не нужна. Книги, в которых древние авторы писали о пути воина, учили тому, что дворянин должен бросаться в бой, не задумываясь о последствиях, но мои покойные друзья, которых я считал своими учителями, всегда предостерегали меня от поспешных решений. Ни владыка Фифон, ни Ругон никогда не одобрили бы битву ради битвы. Уверен, что они посоветовали бы мне хорошенько подумать, прежде чем хвататься за меч. Как ни крути, но худой мир всегда лучше доброй ссоры.

- Мои требования остаются прежними, - ответил я, - ты оставляешь меня и моих людей в покое и клянешься оказать мне любую помощь, о которой я когда-нибудь тебя попрошу.

Колун крякнул, прочищая горло, и кивнул соглашаясь.

- Хорошо. Пусть будет так.

Пока мы разговаривали из святилища вышли Пошун и Рамин. Теперь почти все время они проводили на храмовой поляне, и у меня даже сложилось впечатление, что дворяне без всяких клятв решили оберегать меня от любой напасти. Надо сказать, что выглядели они устрашающе, потому что, не скрываясь, носили кожаные панцири и длинные кинжалы, взятые в остроге. С удивлением разглядывая моих телохранителей, Колун покачал головой.

- Не знал, что у тебя появились новые друзья, - сказал он, - ты, что же решил набрать собственную армию?

- Может быть, - уклончиво ответил я.

Слова разбойника заставили меня всерьез задуматься о том, что я могу попытаться осуществить свой план даже без помощи Рипона и его друзей. Если заурядный грабитель сумел собрать большой отряд, то чем я хуже. В конце концов, кто сказал, что армия, которая вернет Бибону трон, должна состоять из одних дворян. Сейчас на поляне Тагона прозябает дюжина бедняков, обиженных на короля и его свиту. Возможно, мне стоит привлечь их к общему делу. В сундуке убитого мной старшины тюремной стражи нашлись кое-какие сбережения, которые я без зазрений совести забрал с собой. Из этих денег я давал серебро Рипону и остальным дворянам, так почему бы не заплатить ими за верность простых людей. Я очень надеялся на то, что бывшие крестьяне и слуги согласятся помогать мне бесплатно, но даже если они потребуют плату, как наемники, денег на первое время мне должно было хватить. Конечно, бедняки не чета королевским гвардейцам. Они не умеют сражаться, но ведь и Марон не ждет нападения. Зато простолюдинам будет нетрудно пробраться в столицу. Каждый день сотни крестьян приходят в город в поисках какого-нибудь заработка, и никому даже в голову не приходит обыскивать их котомки и заплечные мешки.

Когда я поделился своими соображениями с Холином и дворянами последние очень удивились. Рамин даже принялся возражать.

- Нельзя доверять простецам, - говорил он, - они предадут нас при первой же возможности.

- Они беглые преступники и в миру их ждет неминуемая кара, - ответил я.

- В том-то и дело, - не сдавался юноша, - они захотят купить себе прощение тем, что выдадут нас.

По-своему он был прав, но любой из нас мог попытаться подобным образом спастись от смерти. Кто знает, какие мысли преследуют ночами его самого или старика Пошуна. Все, кто сейчас прятался со мной в лесу, могли пойти на предательство.

- Мы задумали великое дело и малым числом нам не справиться, - сказал я, - каждый день мы будем искать, и привлекать новых союзников. Среди них окажутся разные люди, но нам придется довериться им. Знаю, что мы сильно рискуем, но другого выхода не вижу.

Пошун согласно кивнул.

- Поверьте моему опыту, беднякам все равно кому служить. Этих Тибон хотя бы освободил из тюрьмы, накормил и обогрел. Они испытывают благодарность. Дайте им хорошую одежду и вдоволь похлебки, и они пойдут куда угодно.

- Не все так просто, - не согласился Рамин.

- Нет, - Пошун улыбнулся, - как раз все очень просто, мой юный друг. Отправляясь на Великую битву, я собрал в своей деревне целый отряд "добровольцев". Конечно, по своей воле они бы никуда не пошли, но серебро, вино и хорошая еда творят чудеса.

Старик перевел взгляд на меня.

- У тебя есть деньги, чтобы нанять этих людей? Ты понимаешь, что за кровь, которую они прольют, с тебя потребуют плату?

- На первое время есть, а потом я достану еще, - ответил я.

- Значит, у нас все получится, - Пошун улыбнулся, - не стоит тянуть. Пошли, скажем, им обо всем.

Как я и предполагал спасенные мной из тюрьмы бедняки не стали долго раздумывать. Им было все равно во имя чего проливать кровь. Терять им было нечего, и они пошли бы за каждым, кто пообещает достойное вознаграждение.

- Мы с тобой, - просто ответили они, когда я рассказал им о том, что задумал.

- Всегда мечтал побывать в королевском дворце, - усмехнулся приставший к нам разбойник, - говорят, там есть, чем поживиться.

- Есть, - поддакнул Пошун, - и если пойдете с нами, то сможете взять с собой столько добра, сколько сможете унести.

Сказать по правде я совсем не собирался обрекать королевский дворец на разграбление, но Пошун вовремя подмигнул мне, давая понять, что ради того, чтобы добиться поставленной цели иногда можно и соврать.

- Это правда, - добавил я, - каждого будет ждать достойная награда.

- Ура, Тибону, - нестройно закричали мои будущие солдаты.

Воодушевленный событиями последних дней Бибон не скрывал своей радости.

- Теперь у нас есть своя армия, и клянусь честью, скоро Марону не поздоровится, - сказал он.

Наше нападение на тюрьму и появление в лагере настоящих воинов вскружило ему голову. Я готов был биться об заклад, что мальчишка уже видел себя сидящем на троне.

- Не спеши радоваться, - одернул я его, - пока мы мало чем отличаемся от банды разбойников. У нас нет ни оружия, ни припасов. Здесь в лесу мы, возможно, представляем определенную силу, но в чистом поле или в городе от наших бойцов толку мало. Если люди Марона выйдут на наш след, от этого войска мокрого места не останется.

- Почему ты всем всегда недоволен, - вскинулся Бибон, - еще совсем недавно мы были вдвоем, а теперь нас уже больше десятка.

- Вдвоем проще прятаться, - ответил я.

- Не хочу я больше прятаться, - набычился мальчишка, - пришло время заявить о своих правах.

Я сокрушенно покачал головой. Все происходило слишком быстро. Никто из нас и тем более Бибон не был готов к нападению на дворец.

Я хорошо помнил, что набранное во время войны ополчение было просто кучкой никчемных оборванцев, которые не умели управляться не только с копьем, но и с простым ножом. Будущих солдат надо было обучить хотя бы самым простым вещам - стрелять из арбалета и управляться с кинжалом. В кратчайшие сроки мне нужно был превратить поляну Тагона в настоящий военный лагерь, в маленькую крепость, в которой я смогу подготовить своих будущих солдат.

Я думал, что самым трудным делом будет уговорить людей последовать за собой, но ошибся. Совершенно неожиданно мне пришлось столкнулся с другой бедой.

Сгинувший во время войны в великом пожаре ремесленный квартал давно возродился заново, вот только выяснилось, что расстановка сил в нем поменялась. Раньше, когда Паус вовсю торговал со степью, мастера вели выгодную мену с кочевниками и кузнечные дворы вырастали один за другим, словно грибы после дождя. В те благословенные времена варвары охотно брали кинжалы и доспехи местной работы, расплачиваясь серебром и припасами. Часть денег оседала в городской казне, но и ремесленники чувствовали себя вполне вольготно. Сейчас, когда ворота цитадели закрылись наглухо и любые сношения со степью прекратились, надобность в производстве оружия отпала. Из двух десятков кузнечных дворов в Паусе осталось всего пять, да и те давно занялись изготовлением охотничьей и рыболовной снасти, топоров, пил, ножей и прочей мелочи, которая была необходима для ведения хозяйства. Проживающие в городе дворяне предпочитали через знакомых купцов заказывать оружие в столице, а простолюдинам оно вообще было без надобности. Конечно, в лавках оставался небольшой запас кинжалов, тесаков, наконечников для копий и рогатин, но арбалетов не было, готовых доспехов тоже, а цены на имеющийся в наличии товар выросли почти в три раза.

Того оружия, что мы забрали из разоренного острога на всех не хватит. Не голыми же руками нам воевать с охраной Марона.

Заговорщикам прежних времен было легче. Богатые дворянские дома открывали перед ними ворота своих кладовых и щедро делились с соратниками деньгами, оружием и припасами, а мне приходилось решать все вопросы самому. Раздосадованный неожиданной помехой в делах я как мог быстрее покинул ремесленный квартал. Чем вооружить людей? Где найти на все деньги и силы?

- А давай нападем на городской арсенал? - предложил Холин, когда мы перешли мост через Суру и углубились в лес.

Конечно, Паус оставался приграничным городом, и на случай войны в подвалах крепости хранилось столько оружия, что им можно было вооружить несколько тысяч человек, но и охранялось все это богатство соответственно. Глупо было надеяться на то, что нам так же повезет, как и при штурме тюрьмы. Окрыленный нашим первым успехом Холин видимо решил, что теперь нам по плечу любые военные операции.

- Глупости не говори, - проворчал я.

Холин обиделся и до самого храма не произнес ни слова.

Подходя к святилищу, я издали заметил мужчин и женщин, головы которых были повязаны черными платками. Видимо кто-то умер, и родственники ждали священника, чтобы отмолить грехи усопшего.

Так уж повелось, что хоронить покойников горожане должны были на склоне ущелья в специально отведенном месте. Старейшины специально выделили место, расположенное подальше от богатых кварталов, чтобы запах разлагающейся плоти не тревожил обитателей верхних ярусов. По старому обычаю покойников заворачивали в ткань и подвешивали повыше, чтобы душа, как можно скорее нашла путь к сверкающим вершинам. Священный обряд стоил не дешево, поэтому живущие на окраинах бедняки редко относили своих на официальное кладбище. Многие повадились хоронить родственников недалеко от дома в лесу, просто поднимая тела на деревья. Конечно, в некотором роде это было нарушением традиции, но бедняков это не особенно волновало. В конце концов, какая разница, где висеть мертвецу? Главное было поднять тело повыше от земли.

Выслушав безутешных родственников, я отправился вместе с ними проводить усопшего в последний путь. Тело уже отнесли подальше в заросли и приготовили к погребению. Несчастного старика завернули в простую холстину, выбеленную дождями и непогодой. В лесных похоронах было одно преимущество - дикие звери быстро добирались до тел и выполняли работу могильщиков. То здесь, то там среди деревьев белели кости. Уж на что люди, живущие в пригороде, были темными и не образованными, но даже у них хватало разумения не развешивать покойников, где попало. Все тела сносили в небольшую долину, заросшую кленами и осиной.

Собираясь читать молитву, я присел возле тела и низко опустил голову. Внизу в траве, что-то темнело. Я пригляделся и вздрогнул. Под моей ногой лежала проржавевшая пряжка, оставшаяся от старых похорон. Она едва держалась на сгнившем куске холстины. Неожиданная мысль пронзила меня. Хорошо, что в свое время в монастыре в мою голову намертво вдолбили основные молитвы, а то пораженный неожиданной догадкой я едва не прервал службу.

- Я знаю, где раздобыть оружие, - заявил я Холину, когда вернулся в святилище.

Бывший разбойник едва не выронил из рук котел, в котором собирался варить чечевицу для ужина.

- Где?

- Помнишь, я тебе рассказывал про "лес мертвецов" - место, где после великой битвы мы похоронили павших в бою воинов?

- Ну?

Холин все еще ничего не понимал. Он смотрел на меня во все глаза и ждал объяснений.

- Большинство дворян мы похоронили вместе с оружием, - продолжал я.

- Ну и что?

- Их мечи и доспехи все еще там.

Лицо моего друга вытянулось и побелело.

- Ты собираешься...,- начал он и тут же замолчал, испуганно хлопая ресницами.

- Я пойду туда и возьму то, что мне нужно, - твердо сказал я.

- Не вздумай, - Холин бросил котел и в ужасе замахал руками, - это проклятое место. Его люди стороной обходят. Мертвецы не простят тебе такого святотатства.

- Не говори ерунды, - оборвал я его, - чего они мне не простят? Их похоронили с почестями и души героев давно живут на сверкающих вершинах.

Холин схватил меня за куртку, притянул к себе и горячо зашептал,

- говорят, что мертвецы охраняют свои богатства, поэтому каждого, кто потревожит их сон, ждет неминуемая гибель.

- Значит ты со мной в "мертвый лес" не пойдешь?

- Прости, Тибон, - Холин отпустил меня и отстранился, - куда угодно - в столицу, во дворец к Марону, хоть в преисподнюю, но к мертвецам не пойду. Не могу.

- Ну и боги с тобой, - отмахнулся я от испуганного дурня, - без тебя справлюсь. Значит, останешься за Бибоном смотреть.

Вечером за ужином я поделился с друзьями своей идеей. Судя по всему, мои слова до смерти перепугали собравшихся. Никто не горел желанием отправляться в призрачный лес. Услышав мое предложение, Самон поежился, а Бибон испуганно замахал руками.

- Вот еще придумал, старые мечи наверно уже никуда не годятся. Все, что лежит в "Лесу мертвецов", давно сожрала ржавчина.

- Не обязательно, - Пошун задумчиво поскреб подбородок и подбросил в костер несколько поленьев.

Несмотря на теплый вечер, старику было зябко. Из всех бывших арестантов он единственный до конца не оправился от хворей, полученных в тюрьме.

- Хорошая сталь так быстро не заржавеет, - продолжал он, - я думаю, что мы сможем привести мечи в порядок.

- Но ведь столько лет прошло, - не сдавался Бибон, - да и дадут ли нам призраки забрать свое оружие? Говорят, что никто из тех, кто хотел ограбить древний могильник, не вернулся назад.

Конечно, рассуждать о мертвецах в ночном лесу не самое здоровое занятие. Несмотря на яркое пламя костра даже мне было не по себе, а что уж говорить об остальных.

- Души воинов давно покинули это место, - сказал я, - им не на что обижаться. Никто из них не смог забрать с собой ни доспехи, но оружие. На сверкающих вершинах они не нужны.

- В саване карманов нет, - поддакнул Пошун.

Никто не стал мне возражать, но я видел, что мои спутники напуганы и растеряны.

Конечно, отправляться одному в "лес мертвецов" не стоило - мало ли что может случиться в дороге, да и унести в одиночку я смогу совсем немного, но, если остальные откажутся от похода, другого выхода у меня не будет. В моем положении даже несколько хороших клинков могут решить исход дела.

- Ладно, - я вздохнул, - кто-нибудь из вас пойдет со мной?

Самон уткнулся в миску с чечевицей, Холин отвернулся, а Бибон принялся с важным видом рассматривать носки своих сапог.

- Я пойду, - неожиданно сказал Пошун, - я боюсь потревожить мертвых, но хочу увидеть своими глазами это удивительное место. К тому же я еще ни разу не сражался с призраками.

Я так и не понял, говорил ли старик серьезно или шутил, но это было и не важно. Значит, пойдем вдвоем.

- Я тоже пойду, - Рамин рубанул рукой по воздуху и поднялся, - с нами священник - воин. Его молитвы защитят нас. Клянусь богами, мне нужен настоящий меч. Я дворянин и не хочу идти в бой с кинжалом стражника.

Я с уважением посмотрел на молодого воина. Воистину велик тот, кто сумел перебороть свой страх.

- Значит, нас будет трое, - сказал я и потянулся к бурдюку.

Я хотел налить вина, но Холин меня опередил. Старый друг мучился от того, что отказался идти со мной и теперь старался услужить, чем мог. Он наполнил кружку и протянул мне.

- Спасибо, - сказал я, - мы пойдем под видом крестьян, а оружие спрячем в вязанках хвороста. Много лет назад я так уже делал. Тогда никто ни о чем не догадался.

Пошун улыбнулся и согласно кивнул.

- Хороший план. Так и сделаем.

- Наверно, я тоже должен пойти, - неожиданно сказал Бибон и смущенно посмотрел на меня, - погибших воинов позвал на битву мой отец. Они сложили голову на службе у короля Дидона. Может быть верные прежней клятве они не станут мстить его сыну?

Затевая сегодняшний разговор, я и помыслить не мог, что принц захочет пойти со мной. Признаться, я рассчитывал, что они с Самоном останутся в лагере. Незачем рисковать понапрасну. По дороге к "Лесу мертвецов" нам придется идти по людным местам.

- Твой отец здесь совершенно не причем, - быстро сказал я, - дворяне погибли, защищая свою родину. Твое присутствие ничего не изменит.

- Но я хочу пойти, - заупрямился принц, - я должен!

Судя по всему, отговаривать его уже не имело смысла. Если уж этому мальчишке что-нибудь взбрело в голову, то даже боги не смогут его остановить.

- Тогда я тоже пойду, - сказал Самон, - куда принц туда и я.

Вот так и получилось, что на рассвете воины в полном составе покинули лагерь. Холина оставили командовать простолюдинами, стеречь имущество и приглядывать за храмом и лагерем. По-моему, старый друг уже и сам был не рад, что побоялся отправиться вместе со всеми, но признаться в этом ему было стыдно.

"Лес мертвецов" получил свое страшное название сразу после Великой битвы. Раньше никому не приходило в голову бояться небольшого участка тайги, раскинувшегося между деревенькой "Бугры" и западной стеной. Мальчишки собирали здесь грибы и орехи, а мужики брали дерево для строительства домов и сараев, и таскали валежник для обогрева жилища. Набег кочевников навсегда изменил облик приграничных земель и превратил некогда благословенный лес в нехорошее гиблое место, о котором любили рассказывать страшные истории бродячие сказители.

После Великой битвы осталось множество мертвецов. Кочевников мы без всякого сожаления закопали прямо на поле боя в братских могилах, сбрасывая в одну яму богачей и простолюдинов, но со своими нужно было поступить по совести, поэтому погибших со всеми почестями перенесли в ближайший лес и подвесили тела повыше от земли. Покойников было столько, что похоронной команде пришлось развешивать их гроздями на толстых нижних ветвях. Священники не успевали отпеть каждого в отдельности, поэтому просили богов сразу за всех. Именно тогда перепуганные крестьяне и нарекли здешние заросли "Лесом мертвецов" и строго настрого запретили детям гулять под сенью могучих деревьев.

К лесу мы подошли на рассвете, когда в полях еще лежали белесые зыбкие туманы. За последние годы нетронутая топорами дровосеков пуща разрослась и захватила новые участки, вплотную приблизившись к проселочной дороге. Петухи в деревне только начинали голосить. Никем не замеченные мы прошли вдоль западной стены и углубились в густые заросли.

- Помогите нам, великие боги, - прошептал я, раздвигая руками упругие ветки ивняка.

На самом деле покойники меня не пугали. Однажды я уже забрал оружие у мертвого воина. Закопав в лесу выбеленные временем и непогодой останки Тагона, я взял саблю, которую сам же и положил когда-то на его смертное ложе. Дух старого друга не стал мне за это мстить, и я решил, что душам героев нет дела до того, что происходит в нашем грешном мире. На сверкающих вершинах у них есть дела поважней.

Конечно подходя к лесу я, как мог, успокоил товарищей, но оказавшись под сенью могучих деревьев, они позабыли о моих увещеваниях. Бибон и Самон непонятно зачем потянули из ножен оружие, а Рамин, хоть и храбрился вначале, но теперь со страхом озирался по сторонам, словно боялся неожиданного нападения.

Пробираясь через густой подлесок, я старался не сбиться с нужного направления. Заходить в пущу у самой Западной стены мне еще не приходилось. Конечно, заблудиться в этом лесу было невозможно - с одной стороны поле, с другой деревня, а за спиной каменная стена, но и кружить на одном месте или блуждать бесцельно мне не хотелось. Чем быстрее мы соберем оружие и покинем кладбище, тем лучше. Я не боялся столкнуться с кем-нибудь в лесу - люди обходили это место стороной, но любопытные крестьяне обязательно расскажут друзьям и знакомым, если увидят незнакомцев, выходящих из зарослей. В окрестностях и так все говорят о странных людях, которые бродят по Западной пуще и нападают на остроги. Незачем множить слухи.

Я понимал, что своими активными действиями привлек внимание Марона к окрестностям Пауса и всеми силами старался оттянуть неизбежную развязку. Мой отряд еще не был готов войне и будет ужасно обидно, если в последний момент вместо того, чтобы выступить на столицу нам придется сразиться с карательным отрядом, отправленным по наши души молодым монархом.

Мои размышления прервал чей-то испуганный возглас. Бросившись на крик, я едва не столкнулся с Рамином, который увлекся поисками и неожиданно для самого себя ушел немного вперед. До кладбища мы не дошли, но похоже молодой дворянин наткнулся на воина, который много лет назад попытался спастись в лесу, да так и остался лежать на моховой кочке. Одежда мертвеца истлела, кожаный панцирь покрылся плесенью, а лежащий рядом с телом кованый шишак сильно пострадал от времени.

- Оруженосец? - спросил Рамин, с интересом разглядывая все, что осталось от несчастного.

- Нет, - Пошун покачал лохматой головой и пошевелил шлем длинной палкой, - у простолюдинов таких доспехов не было. Похоже перед нами кто-то из дворян.

- А почему меча нет?

- Скорее всего, выронил пока шел через лес. Наверно он был серьезно ранен, если покинул поле боя.

- Не стоит здесь задерживаться, - сказал я, - нужно идти дальше.

- Не хочешь помолиться за него? - спросил Бибон.

- Потом я помолюсь сразу за всех, - ответил я.

Не знаю, к чему готовили себя мои спутники, но никто из них явно не был готов к тому зрелищу, которое открылось перед нами через несколько мгновений. От времени и непогоды большая часть мертвецов попадала с деревьев. Веревки истлели и наверху остались только те, кого привязывали кожаными ремнями. Человеческие кости, доспехи и оружие лежали вперемешку среди зеленого мха и высокой травы.

Магические жезлы и мечи передавались по наследству от отца к сыну и далее по цепочке, поэтому в случае смерти старшего в роду его оружие забирал родственник. Некоторых воинов мы похоронили в простой одежде, оставив им только кинжалы или ножи, потому что остальные вещи забрали наследники. Но наши потери во время Великой битвы были так велики, что в некоторых семьях некому было заявить свои права на имущество покойников. Многие дворяне полегли вместе с детьми и дальними родственниками. Пробираясь среди высокой травы, я поднимал с земли дорогие клинки и украшенные драгоценной насечкой магические жезлы. Железо было повсюду. На первый взгляд казалось, что все это оружие, пролежав под открытым небом несколько лет, почти не пострадало, но при ближайшем рассмотрении стало понятно, что это не так. Ржавчина разрушила почти все. Осенние дожди и зимние снегопады сделали свое дело. Оружие, на которое я так рассчитывал, никуда не годилось.

- Рухлядь какая-то, - ворчал Рамин, отбрасывая один меч за другим, - зачем ты привел нас сюда, Тибон? Здесь ничего нет. Одна пыль.

Я остановился, разглядывая лежащего в траве мертвеца, облаченного в кольчугу. От несчастного остались только кости. Кое-где сквозь доспех проросли зеленые стебли, но во многих местах ржавчина разъела металл, и кольца слиплись в сплошную бурую массу.

- Почему ты молчишь? - продолжал допытываться Рамин.

Я хотел ему ответить, но неожиданно мне на помощь пришел Пошун.

- Оставь его в покое, - сказал он, разглядывая подвешенное к дереву чье-то иссохшее тело, - все, что упало на землю никуда не годиться, но возможно оружие, которое осталось висеть на деревьях, до сих пор находится в хорошем состоянии.

- И как это проверить? - спросил Рамин.

Пошун удивленно уставился на него.

- Ты же хотел найти меч. Полезай наверх и посмотри.

- Ну, уж нет, - Рамин отрицательно покачал головой, - вы, как хотите, а я туда не полезу.

Его даже передернуло от отвращения.

Пошун пожал плечами и вдруг с неожиданной для своего возраста ловкостью подпрыгнул, ухватился одной рукой за ближайшую ветку, а второй схватил висящего ниже всех мертвеца за пояс и со всей силы дернул вниз. Ремень лопнул, и тело рухнуло к нашим ногам.

- Светлые боги, - воскликнул Рамин и в ужасе отскочил в сторону.

Пошун нагнулся, поднял с земли меч, стряхнул на траву покрытые плесенью ножны и внимательно осмотрел клинок. В нескольких местах он был покрыт ржавым налетом, но я видел, что его можно будет отчистить.

- Хороший меч, - сказал старик и низко поклонился мертвецу, - прости меня, незнакомец. Твое оружие мне нужно для великого дела. Когда все будет закончено, я верну его тебе.

Пошун засунул клинок за пояс и сказал, обращаясь к остальным, - Вы так и будете истуканами стоять? Я уже вооружился, а вы пока нет.

Слова Пошуна подействовали на всех словно вылитый на голову ушат холодной воды. Видя, что старика не постигло ужасное проклятие, дворяне словно очнулись от наваждения. Боясь оскорбить мертвецов, они соорудили из палок и ремней короткую лестницу, которая позволяла забраться наверх, не потревожив тела. Бибон и Рамин наотрез отказались прикасаться к покойникам, и я отправил их собирать хворост, а сам полез на дерево. Если хочешь добиться успеха, самую трудную работу всегда приходится делать самому. Самон помогал мне, как мог - поддерживал лестницу, подбирал упавшее оружие, а потом занял мое место. Пошун больше наверх не полез. Похоже, отчаянный прыжок не прошел для старика даром. Он немного посидел рядом с нами, приходя в себя, а потом отправился бродить в подлеске и осматривать лежащее на земле железо.

- Ты прости, Тибон, - сказал он мне, - но с тех, кто висит на деревьях, я латы снимать не буду. Не по-людски это, да и руки марать не хочется.

Я согласно кивнул головой.

- Я, как думаю, - продолжал Пошун, - те, кто под деревьями лежит, давно в землю ушли, одни кости от них остались. Их доспехи дождями вымыты, снегами вычищены, значит, такие латы и взять не грех. Правильно?

- Правильно.

- Значит, если найду внизу что-нибудь стоящее, то и принесу.

- Хорошо.

Большинство мечей и кинжалов, снятых с деревьев, несмотря на ржавчину, оказались в приличном состоянии. Кожаные ножны сберегли их от непогоды. Конечно, все оружие нужно было чистить и приводить в порядок, но меня это не пугало. По всему выходило, что в "Лес мертвецов" мы пришли не зря. Даже Бибон перестал беспрестанно читать молитвы и занялся делом - принялся увязывать найденные клинки в кучи хвороста. Всю добычу мы сносили на небольшую поляну и укладывали на траву. Очень скоро на земле выросла целая куча трофеев. Нам удалось насобирать с десяток мечей и примерно столько же кинжалов, найти три пригодных к использованию магических жезла, несколько шлемов и черненую кирасу без латной юбки.

- Доспехов маловато, - ворчал Пошун, отбрасывая в сторону очередную ржавую латную рукавицу, - будем, как голые.

- Ничего, - я попробовал его утешить, - не на войну идем. Нам на поле боя лицом к лицу с врагом не стоять. Наше нападение будет внезапным и скорым.

Пошун только головой покачал.

Не на плечах оруженосцев и слуг, а на собственных спинах нам пришлось тащить обратно в лагерь собранное в лесу оружие. Дорога выдалась нелегкой. Стараясь запастись всем необходимым, мы нагрузились сверх всякой меры, но никто не пожелал бросить в пути часть добычи. Сгибаясь под тяжестью мечей, я радовался тому, что и в этот раз боги помогли нам, а значит, выбранный мной путь был верным. Обратная дорога заняла намного больше времени, чем я рассчитывал и к храмовой поляне мы вышли только на третий день. Слишком часто нам приходилось останавливаться для короткого отдыха, и все равно вернулись мы совершенно без сил.

За время нашего отсутствия на поляне Тагона произошли рачительные перемены. Сердобольный Холин без моего разрешения отпустил двух наемников повидать родню и неожиданно они вернулись из Пауса с пополнением. Как оказалось, история с нападением на тюрьму наделала в окрестностях много шума. Крестьян мало заботила судьба осужденных дворян, поэтому рассказывая друг другу подробности штурма, они старались о них вообще не упоминать. По всему выходило, что я атаковал солдат Марона только для того, чтобы освободить бедняков. В глазах простых людей я неожиданно стал героем и защитником угнетенных. Крестьяне, согнанные с земли, ненавидели короля и его приспешников. Лишившись крова и средств к существованию, они стекались в Паус в надежде найти хоть какую-нибудь работу. Такого количества нищих приграничный город еще не видел никогда. Даже в разоренной последним набегом стране было меньше голодающих, чем сейчас. Услышав обо мне от случайных знакомых, большая группа простолюдинов пришла проситься в отряд. Несчастные были так измучены голодом, что готовы были служить за еду и кров. Не зная, как поступить Холин на время их приютил. Он боялся отказывать новичкам, справедливо полагая, что от обиды они могут рассказать о нашем убежище городской страже, но и ставить на довольствие случайных людей не спешил. В ожидании моего возвращения он нашел для незнакомцев работу. Мы с Пашуном давно задумывали укрепить лагерь, и теперь при помощи новых рекрутов Холин занялся большим строительством. Медленно, но верно поляна Тагона превращалась в крепость. Теперь даже в случае внезапного нападения мы смогли бы продержаться в ней какое-то время против превосходящих сил. В свое время мы окружили лагерь заграждением из заостренных кольев, но сейчас на его месте строился настоящий частокол, число шалашей стремительно увеличивалось, а сразу за гигантским валуном крестьяне из разбросанных по лесу камней принялись возводить фундамент для будущего общинного дома.

- А здесь мы смотровую башню поставим, - с гордостью сказал Холин, указав на неприметный холмик, притулившийся на краю поляны.

- Сколько пришло новичков? - спросил я пораженный масштабом строительства.

- Вчера пятеро и сегодня семеро, но будут еще, - "успокоил" меня бывший разбойник.

- Скажи, пожалуйста, а чем ты собираешься кормить всех этих людей?

- Я послал трех новичков на охоту, - важно заявил Холин, похоже ему понравилось командовать простолюдинами, - уверен, что они добудут оленя.

- А, если не добудут?

- Ну, тогда ты дашь мне немного денег, и мы купим еду в Паусе.

Я тяжело вздохнул и с тоской встряхнул тощий кошель, пытаясь сообразить, насколько еще хватит серебра.

Добытое в "лесу мертвецов" оружие требовало особенного ухода. Специально для того, чтобы отчистить его от ржавчины Холин и Самон сходили в пригород, купили побольше кислого вина и набрали мелкого речного песка. Сначала мы целый день томили клинки в белом уксусе, а потом, когда ржавый налет размягчился и стал поддаваться, тщательно протерли их песком и отполировали войлоком. То же самое сделали с доспехами, а вот к магическим жезлам подступиться побоялись.

- Незачем колдовское оружие по незнанию портить, - сказал я Пошуну, - надо отнести жезлы к мастеру огня. Пусть посмотрит, да заодно даст нам огненного порошка и свинцовых кругляшей.

- Хорошо бы, - ответил старик, - только мастер за такую работу дорого запросит, а денег у нас с тобой в обрез.

Я задумался. Прав был Пошун. Охота и рыбалка больше не могли прокормить такой большой отряд, поэтому деньги, взятые при штурме тюрьмы, таяли на глазах. Мои скромные сбережения закончились уже давно. Конечно, оставалось еще немного серебра, которое прихожане пожертвовали на храм, но даже под страхом смертной казни я не собирался его тратить.

Люди приходили ко мне голые и босые. У многих не было ни сапог, ни курток, поэтому мне пришлось покупать им одежду. Хорошо, что в Паусе всегда можно было по сходной цене приобрести ношенные, но прочные вещи. Конечно, я не обязан был этим заниматься, но с этой пестрой компанией мне еще предстояло пройти пол страны и войти в столицу, поэтому проблемы с властями мне были не нужны. Оборванцев нигде не жалуют. Нам придется идти через богатые города, в которых стражники привыкли сажать под замок незнакомых попрошаек и нищих.

- Может, все-таки попытаемся отчистить жезлы сами? - спросил меня Пошун.

Я хотел ответить, но в этот момент с противоположного конца поляны послышался грозный окрик Холина, - куда прешь, деревня!

Два крестьянских парня тащили длинное бревно для строительства дома и, разворачиваясь, едва не задели сложенные на камне доспехи. Вычищенная от ржавчины кираса ожидала полировки. Уж не знаю, чем ее когда-то протравили кузнецы-умельцы, только после всех лет проведенных под открытым небом она почти не пострадала.

- Надо продать кирасу и шлемы, которые мы нашли в лесу, - сказал я, - доспехов мало, еще поссоримся, когда станем их между собой делить, а так никому не обидно будет.

- Я думал ты латы себе возьмешь, - удивился Пошун.

- Значит, не возьму.

Пошуна я отправил к мастеру огня, а сам с Бибоном и Самоном пошел продавать доспехи. Хоть Паус и большой город, но торговцев, которые сходу могут выложить за товар крупную сумму можно по пальцам пересчитать, и знает их на базаре каждая собака. Конечно, такие люди основную торговлю ведут на втором ярусе, продавая и покупая товары оптом, но и на рыночной площади одну-две лавки держат. Обычно на базаре сам купец не сидит, а ставит вместо себя младшего приказчика, но если товар достоин внимания, то хозяин придет так быстро, как сможет. В нашем случае ждать пришлось недолго.

Как я и думал, с продажей кирасы трудностей не возникло. Младший приказчик подробно рассказал хозяину о том, что принесли дворяне, так что, зайдя в лавку и степенно поздоровавшись с нами, купец лишних вопросов задавать не стал. Часто молодежь, получив наследство, распродавала ненужное оружие. Многим было жалко расставаться с отцовскими доспехами, но куда деваться, если денег нет. Купец мог с закрытыми глазами перечислить все богатые семьи Пауса. Большинство молодых воинов он знал по именам или хотя бы в лицо, но появление чужаков его не смутило. Мало кто продавал фамильные реликвии в родном городе. Купец хорошо знал, как любят почесать языками за спиной завистливые соседи. Опасаясь обидных слухов, дворяне уходили торговаться подальше от дома.

Поставив кирасу на прилавок, торговец с интересом принялся ее осматривать. Видимо ему не хватало солнечного света, падающего из небольшого окошка, потому что он зажег свечу и поднес ее к выпуклой латной груди.

- На улице, что ли хранили, - спросил он, не поворачивая головы.

- Родич в старом сарае держал, - ответил я и для вида тяжело вздохнул.

- Вижу, чистили песком, - продолжал купец.

Он принюхался.

- И в уксусе вымачивали?

- Все-то ты знаешь, - удивился я.

Купец покивал каким-то своим мыслям и перешел к разложенным на прилавке шлемам.

Один он сразу отодвинул в сторону.

- Этот не возьму, - твердо сказал он, - железо совсем плохое.

Второй шлем торговца заинтересовал, и он не только его внимательно осмотрел, но и зачем-то даже примерил.

Ожидая решения купца, я внимательно следил за ним, а вот Бибону совсем было не интересно заниматься торговлей. Мальчишка обошел лавку кругом. Богато украшенную одежду смотреть не стал, зато задержался перед прилавком с кинжалами. Я отметил про себя, что цены на оружие у купца были еще выше, чем на кузнечных дворах.

Торговец, наконец, закончил осмотр, пожевал губами и сказал,

- за кирасу дам 100 монет, а за шлем 30.

Это был настоящий грабеж, о чем я сразу ему и сообщил.

- Сами же говорите, что доспехи в старом сарае держали, - уперся купец, - похоже, там вообще крыши не было. Посмотрите, какое железо. Немного найдется воинов, которые захотят купить порченую вещь.

По опыту я знал, что купцы в лавках дорогих доспехов не держат. Конечно, под прилавком у них припрятана кольчуга или кожаная куртка, укрепленная железными пластинами, на тот случай, если кто-нибудь из местных дворян захочет купить оружие для подросшего младшего сына или возмужавшего бастарда. Для старших детей богачи все заказывали в столице, а для остальных сойдет и то, что попроще. Воины не брезговали покупать подержанное оружие.

- И на такой товар покупатели найдутся, - не сдавался я, - мне вот тоже в свое время у оружейника старую кирасу взяли.

- И, как она показала себя в бою? - с наигранным интересом поинтересовался купец.

- Удар выдержала.

Пререкались мы долго. Купец оказался упрямым и только после того, как я пригрозил, что пойду к другим торговцам сдался и объявил, что готов взять все за 170 монет.

Таких больших денег он в лавке не держал, поэтому попросил разрешения сходить за ними домой.

- Следи в оба, - шепнул я Самону, когда торговец подобрал полы длинного плаща и выскользнул за порог. Мало ли, что взбредет купцу в голову. Может он меня узнал и помчится сейчас докладывать о беглом разбойнике начальнику городской стражи. Конечно, признать меня было мудрено. Для похода в город я выбрал свое самое нарядное платье, а за пояс засунул украшенный серебряной насечкой магический жезл. И все-таки нужно быть поосторожней.

Самон понимающе кивнул и вышел из лавки. Если что-нибудь пойдет не так он успеет подать сигнал.

- Далеко твой хозяин живет? - спросил я у приказчика.

- Нет, господин, - слуга подобострастно заулыбался, - рядом. Возле второй лестницы.

Я понимающе кивнул. Мне приходилось бывать на втором ярусе, и я хорошо представлял купеческий квартал.

Пока торговец ходил за деньгами я на всякий случай расправил мешок и придвинул к себе кирасу. Если начнется заварушка, мне не хотелось в суматохе потерять дорогую вещь.

- Не беспокойся, господин, - заволновался приказчик, мое движение он истолковал по-своему, - хозяин очень быстро принесет деньги. Если он сказал, что возьмет доспехи, значит возьмет. Сейчас оружие в цене.

- С чего это? - спросил я, а про себя подумал, - "сказал бы ты мне об этом раньше".

Но и приказчик, и я понимали, что поздно торговаться, когда сделка почти состоялась.

- Говорят, война будет, - заговорщицким тоном прошептал слуга, - в степи неспокойно.

Вот это была новость! Укрывшись в своем лесу, я и думать, забыл о том, что в двух шагах от моего укрытия проходит граница королевства. Конечно, глупо обсуждать с лавочником начало новой войны. Что может знать простолюдин? Просто передает слухи, которыми всегда полон базар.

И все-таки брошенные вскользь слова заставили меня задуматься.

Несколько лет о кочевниках ничего не было слышно. Возможно ли, что Великий хан опять собирает орду?

Купец, правда, скоро вернулся, и выложил передо мной обещанные деньги. В Паусе имели хождение разные монеты: с ликом покойного короля Дидона и его предшественников, круглые, квадратные, большие и малые.

Некоторое время мы с купцом потратили на то, чтобы отсчитать монеты, подходящие по весу. Наконец я сгреб деньги в кошель и собрался уходить.

- А, господин, не желает купить новый меч для младшего брата? - неожиданно поинтересовался купец.

Бибон бросил на меня быстрый взгляд и прыснул со смеху.

- Прости, уважаемый, - забеспокоился купец, - если я ошибся и неправильно назвал твоего спутника...

- Все нормально, - оборвал я его, - это мой племянник.

Купец выдохнул и заискивающе улыбнулся. Дворяне могли вспылить из-за малейшего пустяка и, хотя богатому и влиятельному торговцу не приходилось опасаться за свою жизнь, но лавка или товар могли пострадать.

- Если молодой господин позволит, я мог бы осмотреть его меч и подобрать похожий. У меня, как раз есть несколько очень хороших клинков, которые подойдут ему по росту.

Я видел, что слова купца задели Бибона. Принц все еще носил свой детский меч, который давно стал ему маловат. Мальчишка так вымахал за последний год, что мог бы прицепить к поясу настоящий взрослый клинок.

- Нет, спасибо, - быстро ответил я, - в другой раз.

Конечно, купцу было жалко отпускать нас с деньгами. Уверен, если бы Бибон был один, торговец нашел способ всучить ему паршивый клинок втридорога.

Купец вздохнул и с сожалением проводил нас взглядом.

Выйдя из лавки, я потащил Бибона в сторону Суры.

- Уходим. Быстро.

- Куда ты так спешишь, - возмутился принц, - почему я не могу показать торговцу меч? Может быть, он действительно предложил бы мне что-нибудь стоящее.

- Придем в лагерь, возьмешь любой клинок из тех, что мы подобрали в "Лесу мертвецов".

- Ржавое барахло, - обиделся мальчишка, - если тебе жалко тратить на меня деньги так и скажи. Мы могли бы просто посмотреть. Покупать было не обязательно.

Я остановился прямо посреди улицы и Бибон со всего маха налетел на меня.

- На твоем мече клеймо королевского дома, - прошипел я, склонившись к самому уху принца, - можно было не показывать клинок, а просто сказать купцу кто ты такой.

Бибон вскинул на меня испуганный взгляд.

- Прости. Я не сообразил.

- Вот так-то, - проворчал я, - в следующий раз будь внимательней.

- Хорошо, дядюшка, - съехидничал принц.

Мастер огня починил только один магический жезл из тех, что мы подобрали в "лесу мертвецов". Оставшиеся два он согласился взять в счет оплаты порошка.

- Говорит, что стрелять из них опасно, - пояснил Пошун, вернувшись из города, - а ему детали пригодятся.

- Не беда, - ответил я, - меня беспокоило, что у вас с Рамином нет жезлов. Теперь их хватает на всех.

Конечно, я имел в виду только дворян. Обучать простолюдинов искусству магии я не собирался. Мечи и магические артефакты были обязательным атрибутом благородного человека. В раннем возрасте воины получали дорогое оружие и не расставались с ним до самой смерти. Без него они чувствовали себя уязвимыми.

- Мне магия без надобности, - улыбнулся старик.

- Почему? - удивился я.

- Я плохо вижу вдаль, - пояснил воин, - меч надежнее.

Вернувшись из похода в проклятый лес, Пошун подобрал себе меч, сам его отчистил, наточил и направил. Он разбирался в оружии лучше всех, и я был уверен, что при выборе клинка он не прогадал. Судя по клеймам на лезвии многие найденные нами мечи принадлежали столичной знати, а значит, были выкованы лучшими мастерами страны.

- Как скажешь, - в свою очередь улыбнулся я.

Мне не впервой было сталкиваться с дворянами, которые не любили пользоваться магией. Покойный Тагон всегда с уважением отзывался о таких людях и считал их настоящими воинами.

После того, как наша стоянка стала напоминать настоящий военный лагерь, пришло время задуматься о подготовке наемников. Сначала я сам собирался заняться этим важным делом, но потом понял, что на подобные глупости у меня совершенно нет времени. Поговорив со мной, Пошун и Рамин согласились взять эти обязанности на себя. Вернувшись из "леса мертвецов" дворяне изнывали от безделья и были только рады чем-нибудь заняться. Без их помощи я бы точно не справился. Во время последнего набега орды Пошуну пришлось готовить свою дворню к участию в великой битве, поэтому он хорошо представлял с чего нужно начинать. Сначала я боялся, что простолюдины начнут отлынивать от учебы, но ненависть к Марону и стражникам оказалась так сильна, что бывшие крестьяне с радостью взялись за дело. Вспоминая жалкое имущество, которое у них отобрали за недоимки, плачь жен и детей, и зуботычины, полученные от дворянских слуг, они махали кинжалами с таким остервенением, что казалось, поставь их сейчас против черных гвардейцев Марона, и они в одно мгновение выиграют кровавую битву.

С каждым днем подготовка солдат становилась все лучше. Люди никогда прежде не бравшие в руки оружие менялись прямо на глазах.

- Тебе совсем необязательно повторять за мной сложные приемы, - поучал Пошун очередного крестьянина, - сейчас я тебя ударю, а ты попробуешь защититься.

Старик сделал выпад, целясь деревянной палкой в живот незадачливому вояке. Уклоняясь от удара, парень отпрыгнул назад, изогнувшись дугой, и палка только едва царапнула его.

- Вот видишь, - Пошун усмехнулся, - твое тело само знает, как защититься. Каждый из нас с молоком матери впитал в себя знания о том, как можно обезопасить себя в бою. Нам мешает страх. Перестань трястись и доверься своему телу.

Вооружив простолюдинов палками, старик учил их наносить и отражать удары. Многие жаловались на ушибы и ссадины, но я не обращал на нытье никакого внимания. Принимая людей в отряд, я сразу предупредил, что будет трудно. Если кто-нибудь захочет уйти я удерживать не стану. Самым ответственным и ловким уже выдали настоящее оружие. Теперь с ними по очереди занимался Рамин. Он учил их наносить удары, тренируясь на молодых березках.

- Что ты делаешь, недотепа, - ругал он очередного ученика, - будешь так бить, только затупишь лезвие.

Рамин отобрал у неумехи кинжал и одним ловким ударом срубил тонкую вершинку.

- Вот, как надо, - говорил он, медленно повторяя движение.

Наблюдая за тренировками, я радовался успехам новичков. Идея гонять прибившихся ко мне бедняков до седьмого пота оказалась правильной. Прошло совсем немного времени, а они уже могли сравниться с молодыми стражниками - первогодками. И все-таки для захвата королевского дворца нас было еще слишком мало. В прошлый раз вместе со мной на штурм пошли около трех десятков хорошо вооруженных дворян и то нам не помогли ни крепкие доспехи, ни новые мечи. Много ли я навоюю с плохо обученными крестьянами? Я прекрасно понимал, что мне позарез нужны настоящие воины, но взять их было негде. Наверно мне следовало опять попросить богов о помощи, но пока я собирался это сделать, они сами решили обратить свой взор на неразумного человека.

- Там к тебе дворяне пришли, - сказал Холин, пристраивая в углу корзинку с яйцами принесенную сердобольной прихожанкой.

Теперь никаких запасов в святилище мы не хранили, а все съестное складывали у двери, чтобы при первой же возможности переправить в лагерь. Мой друг как раз готовил к отправке очередную партию продовольствия.

Мы с Пошуном переглянулись. Обычно дворяне не жаловали затерянное в лесу святилище, предпочитая молиться в городском соборе.

- Много их?

- Двое и с ними несколько слуг, - проворчал Холин, занятый важным делом. Еду и выпивку он не доверял никому.

- И ты так спокойно говоришь об этом, - упрекнул его Пошун, - а вдруг это враги?

- Да, какие враги? Зумон это, - не понял бывший разбойник и тут же спохватился, - а я, что не сказал?

- Пошли, посмотрим, - проворчал я и направился к лестнице.

Зумоном звали дворянина, которого я освободил вместе с остальными из тарусского острога. Он не захотел с нами оставаться и вернулся к семье. Я и подумать не мог, что когда-нибудь увижу его снова.

Мы с Пошуном вышли к незваным гостям, но близко подходить не стали. Наметанный глаз Холина сразу заметил бы опасность и если он не поднял тревогу, значит бояться нечего, но торопиться не стоило. Дворяне со слугами остановились на краю поляны и тоже не спешили приближаться к храму.

- Зумон, ты ли это? - удивленно спросил Пошун, разглядывая высокого воина.

Действительно один из гостей был очень похож на освобожденного из тюрьмы дворянина, вот только воин, которого я помнил, был молод, а тот, кто сейчас стоял передо мной казался стариком, потому что волосы его были белы, как снег.

- Да, это я.

- Зачем ты пришел? - спросил Пошун и положил ладонь на рукоять меча.

Осторожность не помешает. Воин привел с собой несколько вооруженных мужчин и, по меньшей мере, у одного из них за поясом я разглядел магический жезл.

- Я пришел с миром, - твердо сказал Зумон, - мне нужно поговорить с Тибоном с глазу на глаз.

- Говори здесь.

- Нет, - Зумон отрицательно покачал головой и добавил, обращаясь ко мне, - мы можем отойти в сторону?

Пошун хотел возразить, но я осторожно тронул его за рукав.

- Побудь здесь. Мы скоро вернемся.

Я махнул Зумону и медленно двинулся к лесу.

В сущности, этот человек не сделал мне ничего плохого, и расстались мы с ним вполне мирно, но кто знает, чего ожидать от воина, который побывал в большом мире. Может быть, Марон нанял его для того, чтобы меня убить.

- Здравствуй, Зумон, - сказал я, когда воин подошел и остановился в шаге от меня, - не ожидал тебя увидеть.

- Я и сам не думал, что вернусь, - неохотно признался дворянин.

- И все-таки ты здесь, - с укором сказал я.

Судя по взгляду, который Зумон бросил на меня он не забыл о своей надменной речи, сказанной на прощание и о том, что перед уходом обозвал меня разбойником.

- Прости, Тибон, - с чувством сказал он, - я был неправ. Прости меня и помоги, если сможешь. Боюсь, что без тебя нам не справится.

- Кому это вам? - искренне удивился я.

Зумон в упор посмотрел на меня.

- Я привел к тебе свою семью. Можешь ли ты принять нас, как когда-то принял меня и остальных освобожденных из тюрьмы дворян?

- Какую семью? - не понял я.

- Мою семью, - голос воина дрогнул, - вернее все, что от нее осталось.

- Ты даже представить не можешь, что я нашел на месте отчего дома, - продолжал Зумон, - король прислал за моей семьей наемников. Они изнасиловали и задушили мою жену, убили моего отца. Слава богам, что дети в это время гостили у дальних родственников. Они перебили слуг и забрали все, что смогли унести. Мой дом разорен, Тибон.

Я застыл словно громом пораженный. Неужели мои неосторожные действия стали причиной таких ужасных событий?

- Прости, - повинуясь безотчетному порыву, я положил руку воину на плечо, - я и подумать не мог, что нападение на тюрьму будет иметь такие последствия для твоей семьи.

Никогда прежде Марон не позволял себе ничего подобного. Насколько я знал, он сажал вельмож в острог, отнимал у них деньги и титулы, некоторых казнил, но никогда прежде он не трогал дворянские семьи. Что стояло за бесчеловечным поступком молодого короля? Неужели он совершенно обезумел от страха? Неужели Марон так боялся потерять трон, захваченный при помощи обмана и предательства?

Зумон вскинул на меня взгляд полный боли и отчаяния.

- Ты здесь не причем. Все это произошло задолго до того, как мы с тобой познакомились. Мой дом разорили спустя месяц после того, как меня посадили в острог.

Я только покачал головой. Любые слова были бесполезны, да и что я мог сказать несчастному сыну, потерявшему отца и убитому горем вдовцу.

- Отправляя меня в острог, Марон уже знал, что сделает с моей семьей, - дрожащим от гнева голосом продолжал он, - а я отдал его людям свое оружие и добровольно пошел за ними. Я и подумать не мог...

Воин задохнулся от нахлынувших чувств и не смог продолжать.

- Я буду молиться о твоей семье, - сказал я.

Зумон дернул шеей, словно ворот кафтана мешал ему дышать.

- Одной молитвы будет недостаточно.

От его яростного взгляда у меня по спине побежали мурашки. Если бы рядом со мной сидел обычный прихожанин, я взял бы его за руку и попытался утешить словами сочувствия, но Зумон был воином и, судя по гневному огоньку, вспыхнувшему в его глазах, он нуждался не в дружеской поддержке, а в помощи другого рода.

- Чего ты хочешь от меня? - прямо спросил я.

- Я хочу убить короля Марона, - сказал он, - я хочу вонзить меч ему в живот и смотреть, как он корчится от боли. Ты ненавидишь его не меньше моего. Помоги мне добраться до него, и я помогу тебе возвести на трон Бибона.

- Хорошо, - я кивнул, - оставайся с нами и у тебя появится такая возможность.

Время шло, а Рипона все не было. С каждым днем мое беспокойство возрастало. В Паусе не скрываясь, говорили о том, что Тибон "проклятый" со своими людьми задумал извести короля. На каждый роток не накинешь платок. Кто-то из набранных мною простолюдинов проболтался, и по городу поползли слухи. Шпионы тайной канцелярии не могли пройти мимо подобных разговоров. Я был уверен в том, что донесение в столицу уже отправлено. Сколько у меня осталось времени, прежде чем сюда прибудет карательный отряд? По всему получалось, что оставаться на старом месте нам нельзя. Еще несколько дней, от силы неделя и нужно будет выступать в поход.

Не знаю, что думали по этому поводу мои друзья, но сам я хорошо понимал, что план атаки на дворец несовершенен. Слишком много вопросов оставалось без ответа. Получится ли у меня договориться с подземниками? Пропустят ли они нас через канализацию? Дадут ли проводника? Сможем ли мы прорваться к королевским покоям и выполнить задуманное? А вдруг мы придем в столицу, а Марона там не окажется? Смерти я не боялся, но уж очень не хотелось привести дорогих мне людей на верную погибель.

Пока я обдумывал различные способы нападения на дворец, взгляд мой неожиданно упал на маленький бочонок, принесенный Пошуном от мастера огня. Расплачиваясь за магические жезлы, колдун не поскупился и отсыпал порошка с лихвой. А не взять ли бочонок с собой и не взорвать ли ворота, ведущие из канализации в королевский дворец? А может быть вообще, подорвать замок? Интересно сколько для этого понадобиться порошка? Я попытался прикинуть в уме, но у меня ничего не вышло. Я даже не был уверен в том, что сам мастер огня смог бы рассчитать нужное количество. Но ведь подорвали же колдуны часть степного войска во время последней великой битвы. А чем я хуже? Конечно, столько магического порошка мне не добыть, да и доставить его в канализацию будет непросто, но воспоминания о страшном взрыве, разметавшем вражескую конницу много лет назад, не давало мне покоя.

"Если взорвать замок, с Мароном наверняка будет покончено", - радостно подумал я и тут же сам себя осадил, - "а также с сотней ни в чем неповинных людей, которые окажутся поблизости. Слуги, наложницы, охрана и придворные все погибнут в огне ради того, чтобы я смог отомстить королю.

Если я совершу подобное преступление, то точно стану достоин своего кровожадного прозвища".

Я даже глаза зажмурил от стыда, когда представил, что обо мне скажут люди.

И все-таки отказываться от хорошей идеи мне не хотелось. Огненный смерч помог бы мне осуществить кровавый замысел. Используя магию, я могу добиться желаемого и сохранить жизнь верных мне людей.

Беспокойные мысли унесли меня в те времена, когда я учился обращению с магическим жезлом у мастера Гирона. Молодой колдун много рассказывал о чудесных свойствах порошка и о том, как великие воины применяли его в бою. Я вспомнил уютный дом юного мастера, зажженную свечу и нас склонившихся над верстаком, на котором лежал разобранный на части жезл.

- В старинных легендах говориться о том, как Ситон "огнеборец" низверг хана Юдлана пылающим шаром, - говорил Гирон, протирая промасленной тряпочкой какую-то деталь.

- Ты имеешь в виду колдовскую молнию? - не понял я.

- В том-то и дело, что нет. Поговаривают, что Ситон бросал в кочевников глиняные шары, заполненные магическим порошком.

- Как это возможно? - еще больше удивился я.

Гирон отложил железку и вытер руки чистой холстиной.

- Мой учитель Гигон "удачливый" полагал, что, если засыпать немного порошка в глиняный кувшин, закрепить в нем фитиль и поджечь, может произойти взрыв.

- Такой, как я видел во время Великой битвы?! - выпалил я.

- Ну, конечно не такой сильный, - смутился молодой колдун, - но тоже порядочный.

В свое время я в подробностях рассказал Гирону все, что видел на поле боя. К моему удивлению он не смог объяснить, что там произошло, потому что никогда прежде не сталкивался с подобными вещами.

- Ну, ты же колдун, - упрекнул я его тогда.

- Мастер, - поправил меня юноша, - мастер маленького городка расположенного на краю мира. Не думаешь же ты, что мне известны все магические тайны. Даже живущие в столице мудрецы не знают всего на свете.

И вот неожиданно мы вернулись к этому разговору.

- Вообще-то я давно хотел попробовать соорудить что-нибудь подобное, - признался Гирон, - вот только одному было боязно испытывать.

- Так давай я тебе помогу, - с жаром вызвался я.

Благодаря стараниям молодого мастера первый страх перед магией у меня прошел и теперь я готов был изучать ее до бесконечности.

- Ну, вот завтра пойдем учиться стрелять, - вздохнул Гирон, - и попробуем заодно.

Утром мы отправились на дальнюю поляну, на которой колдун испытывал жезлы и учил неумех вроде меня пользоваться священными артефактами. В этот раз он не стал вывешивать мишень, а прямо при мне принялся мастерить огненный припас. Специально для этого он захватил из дома несколько маленьких кувшинов. Насыпав в один немного магического порошка, он просунул в горлышко фитиль и замазал отверстие воском.

- Готово, - сказал он, - пробуем?

Я согласно кивнул головой.

Гирон отнес кувшинчик на край поляны, поджег фитиль и бегом вернулся ко мне. Сначала ничего не произошло. Кусок фитиля был длинноват, поэтому долго горел. Наконец в траве полыхнуло, кувшинчик лопнул, но не взорвался.

- Мало порошка, - задумчиво предположил Гирон и достал из сумки вторую заготовку.

- А почему такой фитиль длинный, - недовольным тоном спросил я, - так долго тлеет, что я едва не заснул.

Признаться, от нашего опыта я ожидал большего. Стоило все это затевать ради простого "пшика".

- Чем короче фитиль, тем быстрее взорвется, - пояснил Гирон и постучал по лбу грязным пальцем давая понять, что я не самый умный человек на свете, - я пока не собираюсь на сверкающие вершины и тебе не советую. Длинный фитиль нужен для того, чтобы успеть до взрыва отбежать подальше.

Мне стало стыдно за свою глупость, поэтому больше я ничего говорить не стал и принялся внимательно следить за действиями колдуна.

В этот раз Гирон порошка не жалел. Он опять отнес припас под деревья, поджег фитиль и со всех ног бросился ко мне. То ли он слишком укоротил фитиль, то ли просто что-то пошло не так, но не успел молодой маг добежать до середины поляны, как сзади громыхнуло, осколки разлетевшегося на мелкие осколки кувшина, словно ножом срезали ветки ближайших кустов, а сам Гирон подхваченный колдовским ветром пролетел оставшееся расстояние и упал прямо передо мной в траву.

- Ты живой? - в ужасе спросил я, склонившись над колдуном.

К счастью крови нигде не было видно.

- Да, - закряхтел Гирон, - помоги встать.

Я бросился поднимать молодого мага.

Постанывая и ругаясь, он поднялся и застыл, опираясь на мое плечо.

- У тебя болит что-нибудь? - спросил я.

- У меня болит все, - проворчал Гирон.

- Почему так громыхнуло? - не унимался я.

- Порошка переложил.

Больше мы пробовать опасный припас не стали. По словам колдуна, нам здорово повезло, что осколки кувшина ушли в сторону и нас не задели.

- А представляешь, что было бы положи мы внутрь железные кругляши или камни? - восторженно спросил меня Гирон, когда мы возвращались обратно в город.

- Думаешь, разрушений было бы больше?

- Конечно, - глаза мастера сияли, - это, как, если бы одновременно во все стороны пальнули десятки жезлов.

- Тогда нас бы точно убило, - авторитетно заявил я.

Всю оставшуюся дорогу мы почти не разговаривали, находясь под впечатлением от пережитого.

Очнувшись от воспоминаний, я потер ладонями лицо и поднялся. Брошенная в жаровню натруска спасла меня от людей Колуна, так может быть изготовленный по всем правилам припас поможет раз и навсегда разделаться с Мароном? У меня появилась одна идея, которой я сразу поделился с Холином. Он был свидетелем магического взрыва, поэтому мне не пришлось ничего ему объяснять. Остальным я ничего говорить не стал. Пусть мои приготовления пока останутся тайной. Мне нужен был запасной план, который я смогу использовать в том случае, если с походом через канализацию ничего не получится. К тому же я не хотел, чтобы дворяне подняли меня на смех. Не удивлюсь, если они вообще ничего не слышали о разрывных припасах.

Выслушав меня, Холин в ужасе замотал головой.

- Не надо, - взмолился он, - пожалуйста, забудь про магию. Ну, там молнии ваши и жезлы еще, куда ни шло, но только не огненные смерчи.

- Почему? - не понял я.

- Сами поляжем, а дела не сделаем, - пояснил Холин, - да и как ты подберешься к Марону? А, если все-таки подберешься, так не надежней ли будет не горшки бросать, а мечом ударить?

Определенный смысл в его словах был, но я не спешил соглашаться со старым другом.

- Магический припас пригодиться нам в том случае, если не получится пробиться во дворец.

- Что ты имеешь в виду? - насторожился Холин.

- Если подземники нас не пропустят, придется придумывать что-то еще.

- И ты придумал? - в глазах бывшего разбойника вспыхнула любопытная искорка.

- Через месяц в столице отмечают праздник урожая, - сказал я и выдержал многозначительную паузу, - Марон выйдет к народу.

Холин кивнул. Так всегда бывало. По традиции король благословлял разложенные на площади овощи и фрукты.

- Подойти к нему ты не сможешь, - задумчиво проговорил он, - и из арбалета выстрелить тебе не дадут.

По слухам, мы знали, что тайная канцелярия всегда ставит в ряды зрителей соглядатаев и переодетых в простолюдинов охранников. Еще ни разу никто не делал попыток напасть во время праздника на короля, зато многие просители пытались до него добраться. Все они либо попадали в застенки, либо погибали, даже не успев рта раскрыть.

- И пустить молнию из жезла тоже, - поддакнул я, - зато я смогу кинуть в него маленький глиняный горшок.

Гвардейцы, натасканные на то, чтобы разглядеть спрятанное под одеждой оружие или обнаружить в толпе готового к атаке человека никогда не додумаются до того, что маленькая холщевая сумка в руках горожанина может грозить королю неминуемой смертью.

Вот так неожиданно у меня появился новый план нападения на Марона. Он был намного лучше первого, но мысль о том, что мне самому придется собирать магическое приспособление, приводила Холина в ужас.

Если даже настоящий колдун едва не погиб во время испытаний, то, что может сделать простой смертный? И все-таки я очень хотел попробовать. В конце концов, я своими глазами видел все, что делал Гирон. Мне не сиделось на месте, и после обеда я сообщил Холину, что собираюсь отойти подальше в лес, чтобы провести испытания.

- Ты совсем свихнулся, - проворчал бывший разбойник, - грохот услышат в Паусе. Начнутся расспросы, отправят отряд из города и нас найдут.

- Ничего подобного, - уперся я, - взрыв примут за раскаты грома.

- Грома без грозы не бывает, - парировал Холин.

- Просто решат, что она прошла стороной.

Старый друг тяжело вздохнул и полез в походную сумку за рваной рубахой.

- Возьму с собой, раны перевязывать, - буркнул он, перехватив мой удивленный взгляд.

Казалось, я хорошо запомнил все, что делал Гирон и все-таки мой первый опыт не удался. Я пожадничал порошка и горшочек, в котором неделю назад какая-то сердобольная старушки принесла в наш лагерь немного молока, просто лопнул. Зато в следующий раз мне улыбнулась удача. Припас громыхнул так, что окажись он у ног Марона королю пришлось бы не сладко. К сожалению, порошка для опытов у меня было немного, поэтому мне пришлось на этом закончить, но теперь я точно знал, сколько нужно сыпать колдовского зелья и как залепить отверстие воском. С длиной фитиля я тоже разобрался. Для того чтобы подобрать необходимый кусок совсем не обязательно было ничего взрывать. Я просто поджигал фитиль и считал про себя, отмеряя нужное время.

Беспокойство последних дней сменилось твердой уверенностью в том, что боги все еще помогаю мне. Теперь я точно знал, что, если нам не суждено будет прорваться во дворец я все равно смогу покончить с Мароном. Чтобы не случилось, я подкараулю его на празднике и взорву. Пусть даже ценой собственной жизни.

Старания Пошуна и Рамина не прошли даром. К тому моменту, когда меня решил навестить Колун, наше воинство уже было почти готово к походу. Конечно, за один месяц ничему толком не научишься, но люди хотя бы перестали бояться оружия. Теперь они могли отбить несложный удар и нанести в ответ свой. Для того чтобы бывшие крестьяне и слуги стали воинами нужно было потратить намного больше времени, но именно его, как выяснилось у меня не было.

Признаться, я совсем забыл о главаре местной банды. Да и зачем мне было о нем думать? Сидит себе в городе, меня не трогает и слава богам. Через несколько дней я собирался навсегда покинуть эти края и выкинуть из головы воспоминания о Колуне "хромоногом". Вот только это оказалось не так-то легко сделать. Старик обо мне не забыл и неожиданно сам явился в гости.

Этой ночью я остался ночевать в храме. Издерганный мыслями о предстоящем походе я решил хорошенько выспаться и еще раз все обдумать. В лагере было столько дел, что мне бы все равно не дали нормально отдохнуть. Пошуна и остальных я отправил на поляну Тагона. В конце концов, могу я хоть немного побыть в одиночестве.

Самые ясные мысли приходят на рассвете, поэтому с первыми лучами солнца я поднялся, убрал постель и опустился на колени перед алтарем.

"Помогите мне великие боги", - только и успел подумать я, как вдруг сверху в проход скатилось несколько мелких камней и на лестнице, ведущей в святилище, послышались чьи-то шаги.

- Эй, Тибон, ты здесь?! - раздался знакомый голос.

Ругаясь про себя, я встал с колен, отряхнул штаны и полез наверх.

Почему-то Колун не пожелал спуститься в святилище. Он без спроса уселся на поваленное бревно, лежащее у входа, и принялся растирать покалеченную ногу.

- Я уж думал, ты где-то в лесу прячешься, - сказал разбойник.

Было видно, что он порядком притомился, пробираясь через заросли.

- Здравствуй, - сказал я.

Колун только головой кивнул в знак приветствия.

- Вина выпьешь? - спросил я.

- И вина выпью и поем чего-нибудь, - проворчал старик и высморкался себе под ноги.

Наверно настоящий дворянин пришел бы в ужас от манер старого разбойника, но я даже ухом не повел.

От ужина должно было остаться немного холодной мяса. Холину вчера повезло подстрелить оленя и в лагере закатили настоящий пир. Специально чтобы порадовать меня старый друг принес в храм небольшой кусок. Перед сном я есть не стал, поэтому сейчас мне было, что предложить нежданному гостю. Я спустился вниз, забрал еду и вино, вернулся к Колуну и поставил перед ним угощение.

- Рад тебя видеть, - соврал я.

Пока Колун расправлялся с мясом, я разлил вино.

Не вытирая жирных рук, разбойник потянулся за кружкой.

- Ты вино разбавляешь, что ли? - спросил он, сделав несколько основательных глотков.

- Разбавляю.

Знал бы он, сколько у меня теперь ртов. Если всех чистым вином поить никаких денег не напасешься.

- И напрасно, - проворчал Колун.

Я только плечами пожал.

Разбойник доел мясо, собрал с тарелки оставшиеся крошки и смахнул в рот.

- Больше ничего нет? - спросил он.

- Нет, - я покачал головой.

- Ну, ладно, - бандит вытер руки о штаны, - тогда слушай. Предупредить тебя пришел. Черные гвардейцы в город заявились. Тебя ищут. Не ровен час, сюда нагрянут.

От неожиданного известия у меня по спине пробежали ледяные мурашки.

- Откуда знаешь?

- Сам видел. Их пока немного. Шестеро пришли вчера, на базаре про тебя спрашивали.

- Где они остановились?

- В гостинице в центре. Рано или поздно они тебя найдут и сожгут прямо в храме. Никакая охрана не поможет.

Пытаясь унять предательскую дрожь в ногах, я встал с бревна и сделал несколько шагов по поляне.

- Уходить тебе надо, - сказал Колун, - здесь не отсидишься.

Старик был прав. К нашему святилищу много дорожек ведет, и тот, кто ищет их, обязательно найдет. Значит единственный вариант - бросить все и немедленно уходить через потайной проход в Западной стене. Может быть, наше внезапное исчезновение собьет ищеек со следа. А через стену переберемся, попробуем затеряться на дорогах королевства.

- О Западной стене даже не думай. Стерегут ее, - сказал Колун, словно прочитав мои мысли, - третьего дня в воротах стража появилась, и охрана по верху ходит.

Я вернулся к бревну, налил себе вина и залпом выпил.

Дело было плохо. Если ход в центральные области страны нам заказан, остается последнее средство - спрятаться в чаще и попробовать пересидеть смутное время. Но, как веревочке не виться, а конец один. Спрятать в пуще такой большой отряд нечего и думать. Следопыты все равно найдут. Это только вопрос времени.

- В город уходить надо, - сказал Колун, - мост через Суру пока никто не охраняет. Доберетесь до служилого квартала, а там я вас спрячу.

Признаться, ничего подобного от разбойника я не ожидал. Предложение Колуна пришлось, как нельзя, кстати, но я чувствовал в нем какой-то подвох.

- Не радуйся раньше времени, - проворчал старик, - не задаром помогаю. За укрытие ты мне заплатишь.

Чего-то подобного я и ожидал.

- Денег у меня немного, - осторожно сказал я.

- Ну, ты же богатый человек, - хмыкнул Колун, - людей набираешь, деньги на ремонт храма собираешь. Значит, серебро у тебя водится. А мне много не надо. По десять монет с человека и живи хоть до первого снега.

Теперь, наконец, все стало на свои места. Разбойник решил нажиться на моей беде. Сумму он заломил немалую. Конечно, для спасения людей никаких денег не жалко, но такого количества серебра у меня все равно не было.

- Что за эти деньги и кормить нас будешь? - на всякий случай спросил я.

- Ну, уж нет, - Колун сплюнул в траву, - я тебе только крышу над головой предлагаю, а обо всем остальном сам позаботишься.

Я покачал головой.

- Мне надо подумать. Спасибо за предложение, но боюсь оно мне не по карману.

- Как знаешь, - Колун отставил в сторону кружку и поднялся, - если надумаешь, ступай в служилый квартал. Найдешь там харчевню "Черный ворон". Трактирщиком работает мой человек. Назовешься, и он все сделает, как надо.

- Я понял. Спасибо!

- Не за что, - Колун повернулся и заковылял прочь.

- Почему сам пришел. Не проще было человека отправить? - спросил я вдогонку.

Старик остановился, повернулся и в упор посмотрел на меня.

- У нас с тобой уговор. Я свое слово держу. Если друг другу помогать будем, нас никакая сила не свалит.

- Понятно, - я согласно кивнул, - спасибо!

- Не дури, Тибон, - сказал разбойник на прощание, - чувствую, сгущаются над тобой тучи.

После ухода Колуна я надолго задумался. Правду ли сказал разбойник? Что может быть проще, чем напугать того, кто и так в любое мгновение ждет нападения. Может быть, нет никаких гвардейцев, и хитрый старик просто придумал всю эту историю, чтобы лишний раз посмеяться надо мной и заработать денег. Пойди, проверь его. Можно было конечно отправить людей на разведку в Паус, но где прикажете искать таинственных черных гвардейцев? Все улицы не перекроешь, во все постоялые дворы не заглянешь. Да и стоит ли бояться шестерых воинов? Что они могут сделать против моей армии?

Занятый невеселыми мыслями я собрал грязную посуду, отнес ее к стоящему на краю поляны корыту, наполненному дождевой водой и вымыл сначала кружки, а потом и миску. Если бы рядом был Холин, он бы раскричался, что я только зря перевожу воду, которую он собирает с таким трудом. Мой друг не отличался большой чистоплотностью и обычно вместо мытья просто протирал миски травой.

- Здравствуй, уважаемый! - услышал я сзади чей-то голос.

Застигнутый врасплох я поставил посуду на землю и медленно обернулся. На самом краю поляны стояли шесть человек. Дворяне были одеты во все черное. Доспехов на них не было, но и без того было понятно, что гвардейцы короля Марона, прибывшие накануне в Паус наконец разыскали меня.

Первой моей мыслью было выхватить меч и напасть на черных солдат. Фитили на магических жезлах незваных гостей не дымили, поэтому я мог попытаться убить хотя бы одного из них. Обычно один из стрелков следил за тем, чтобы его фитиль не переставал тлеть, тогда остальные воины могли от него зажечь свои, но видимо в этот раз гвардейцы решили, что одних мечей будет достаточно. С большим трудом я сдержался. Не время сейчас показывать свой крутой нрав.

- Здравствуйте, добрые люди, - ответил я, смиренно склонив голову, - вы пришли помолиться в храме?

Меч я всегда успею обнажить. Никогда не поздно умереть героем, но может быть я смогу перехитрить людей Марона.

- Мы не молиться сюда пришли, - ответил высокий воин и вышел вперед. Остальные словно повинуясь неслышному приказу, разошлись в стороны, образуя полукруг за спиной старшего.

"Ну, вот и проявился мой первый противник", - подумал я, - "скорее всего они не станут нападать одновременно, а попытаются устроить что-то вроде поединка, вызывая меня на бой по очереди. Потом победитель заберет себе мое оружие и будет рассказывать друзьям о том, как в смертельной схватке одолел Тибона "проклятого".

Я понимал, что в одиночку мне с ними не справиться. Судьба, наконец, догнала глупого мальчишку - послушника, который когда-то решил выдать себя за потомка древнего рода и настоящего воина. Такова была воля богов, и я должен был смириться с неизбежным. Потянув меч из потайных ножен, я смело взглянул в лицо надвигающейся смерти. Ни сожаления, ни страха не было в моей душе.

- Жаль, - сказал я, выходя в центр поляны и поднимая меч на уровень глаз, - перед смертью не вредно помолиться. Возможно, боги простили бы тебе самые страшные грехи.

К моему удивлению незнакомец не спешил обнажать клинок. Вместо этого он зачем-то полез за пазуху, достал какой-то свиток, сделал несколько шагов в мою сторону, положил папирус на землю и вернулся обратно.

- Нам нет нужды биться друг с другом, Тибон из Регема, - сказал воин, - я принес тебе послание от старого друга.

Удивленный его поведением и словами я даже не сразу обратил внимание на то, что он назвал меня моим настоящим именем.

Свиток лежал между нами и для того, чтобы его забрать мне пришлось бы приблизиться к воинам на опасное расстояние. Что - это, уловка? Хитрый прием?

Гвардейцы замерли на своих местах словно статуи, никто из них не двигался и не обнажал меч, поэтому я решил рискнуть. В конце концов, они могли сразу всем скопом накинуться на меня и убить. Выходит, им и вправду нужно было, чтобы я поднял с земли и прочитал этот странный документ.

Опустив меч, я шагнул вперед, наклонился, не спуская глаз с высокого воина, и подобрал свиток. Развернуть его одной рукой у меня не получилось, поэтому скрепя сердцем я воткнул меч в землю и взялся за папирус. Судя по качественной выделке, его изготовили в столице. В монастыре, где прошло мое детство, такая бумага была на вес серебра.

Четким каллиграфическим почерком придворного секретаря на листе было написано следующее:

"Приказываю прекратить преследование Тибона из Регема называемого в простонародье "проклятым" и всех мирян любого сословья, примкнувших к нему по доброй воле или по принуждению. Пускать Тибона в любые города и деревни, обид и препятствий ему не чинить".

Внизу стояла размашистая подпись, поставленная другой рукой: "Верховный судья Гамон из Медена".

- Гамон готов помиловать тебя, если ты станешь ему верным союзником и встанешь со своими людьми под его знамена, - сказал гвардеец.

Кровь бросилась мне в лицо. Как посмел Гамон после всего, что сотворил называть меня своим другом!? С большим трудом я удержался от того, чтобы не послать его посланника ко всем демонам.

- С каких это пор верховному судье понадобились союзники? - ядовито заметил я.

- Надвигается война, - ответил гвардеец, - три недели назад верховный хан покинул свой лагерь в долине больших озер. Орда движется к нашим границам. Через несколько дней кочевники будут здесь.

- Мы не ловить тебя приехали, - пояснил Фурон - командир посланного в Паус небольшого отряда, - а набирать ополчение для защиты города от варваров. Времени мало, а людей и того меньше. За последние годы, искореняя инакомыслие, тайная канцелярия сильно сократила ряды дворян. Во многих родах только и остались, что дряхлые старики да подростки, так что страну сегодня защищать некому.

В голосе гвардейца прозвучала плохо скрываемая боль. Может быть, и он кого-то потерял в бесконечных дворцовых интригах? Но, что из того? Сейчас Фурон представлял моего злейшего врага и значит, я не собирался ему сочувствовать.

Слушая незваного гостя, я не мог поверить в то, что Гамон и вправду решил помиловать меня. Конечно, его высокое положение позволяло снять с меня все обвинения, вот только зачем ему все это? Предательство было у Гамона в крови, поэтому не следовало мне сейчас безоглядно доверять его посланнику.

- О том, что ты скрываешься в западной пуще, говорили давно, - продолжал воин, - до нас доходили слухи и о тебе, и о том, что под твоим началом собираются государственные преступники. Но точных сведений не было, пока в столицу не пришел некий Рипон из Бегема. Он сдался властям и поведал о тебе и твоих планах.

"Вот, значит, куда подевался Рипон", - подумал я, - "напрасно я доверился сладкоречивому дворянину".

- В тайной канцелярии к его словам отнеслись серьезно. Правда, что это ты организовал нападение на тюрьму Таруса? - с живым интересом спросил гвардеец.

- Не понимаю, о чем ты, - ответил я.

Приглашать гвардейцев в святилище я не стал, но Фурона привел вниз, усадил на лавку и угостил вином. Сейчас мы сидели и разговаривали, словно старые приятели, но ни о каком доверии между нами пока не могло быть и речи. Лучше я лишний раз промолчу, чем потом стану корить себя за длинный язык.

- Пусть так, - старик усмехнулся, - если бы не наступление орды тебя бы уже не было в живых. Когда я получил приказ Гамона, в столице уже готовился к выходу большой отряд, который должен был покончить с тобой раз и навсегда.

- Пусть так, - передразнил его я, - и почему Гамон остановил убийц?

- Потому что ты со своими людьми можешь помочь нам и тем самым искупить вину перед правящим домом. В Паусе набирают ополчение. Встань вместе с нами на защиту города, и ты заслужишь прощение короля.

Я усмехнулся, допил вино и отставил в сторону пустую кружку.

- Значит бумага, которую ты привез, пока не имеет никакой силы?

- Все, что написано в пергаменте, правда, но один свиток всегда можно заменить на другой, - Фурон развел руками, - будь благоразумен.

Ну, что же теперь все встало на свои места. Гамон предлагал мне сделку. Если я соглашусь проливать кровь за короля, он так уж и быть, возможно, помилует меня, а если нет, не сносить мне головы.

- А какой мне прок в благоразумии, - прямо спросил я, - кто может пообещать, что после уничтожения орды Гамон не захочет наказать меня за прошлые прегрешения?

Фурон нахмурился. Похоже, он думал, что мы уже обо всем договорились. Ну, разумеется, кто же в здравом уме откажется от такой милости? Мне предлагали прощение, а я имел наглость торговаться.

Воин окатил меня ледяным взглядом и поднялся.

- Никто тебе ничего обещать не будет. Сейчас вообще не о тебе речь. Враг стоит у ворот. Если мы его не остановим, не будет ни королей, ни подданных. Все, кого мы любили, умрут. Наши дома разграбят и разрушат, наших жен замучают до смерти, а наши дети станут прислуживать дикарям и таскать им сухой навоз для костра.

Наверно, если бы я услышал такую речь лет пять назад, то устыдился бы своей гордыни и поклялся в верности Гамону, не сходя с этого места, вот только последние годы меня кое-чему научили.

- Ты идешь защищать свой дом и имущество, но у меня ничего этого нет. Король Марон и твой командир отняли у меня все. Так скажи мне, во имя чего я должен умирать на стенах Пауса?

Я тоже поднялся и теперь мы с Фуроном стояли друг напротив друга. Под сводами храма повисла напряженная тишина. Я видел, как пальцы гвардейца сжались на рукояти меча. Казалось, он готов был в любой момент выхватить клинок из ножен и ударить меня, но почему-то медлил. Неужели ему действительно так нужна была моя помощь в обороне города? На нас надвигались тысячи дикарей, а он пытался привлечь на свою сторону жалкую горстку людей. В этом не было никакого смысла.

Наконец Фурон вздохнул, оставил в покое свой меч и сунул руку в карман.

- Может быть во имя этого.

Он раскрыл ладонь. В солнечном свете, падающем через слуховое окошко, что-то блеснуло. На ладони старика лежала потемневшая от времени серебряная монета с большой рваной дырой посередине. Сердце мое затрепетало. Этот кусочек серебра я узнал бы из тысячи.

- С этого и надо было начинать, - сказал я.

Когда-то много лет назад эту монету заговорщики передавали друг другу вместо пароля. Последним человеком, которому я вручил тайный знак, был Рипон. Не тот дворянин, которого я недавно освободил из тюрьмы и который, не задумываясь, предал нас, а настоящий Рипон - спаситель Бибона и мой старый друг.

- Я же говорю, Тибон, - сказал старик, - мы не враги. В этот трудный час мы пришли просить тебя о помощи.

Несмотря на то, что гвардейцы торопились вернуться в город, мы с Фуроном засиделись за разговором.

- Конечно, король может со временем передумать и опять начать тебя преследовать, - говорил он, - но сейчас он обещал помиловать всех преступников, которые согласятся примкнуть к ополчению. Ты не единственный чье помилование подписал Гамон. Когда я уходил из столицы, стражники выпускали заключенных из тюрьмы. Ты не поверишь, но даже "Толстушка" опустела.

"Толстушкой" называли центральную башню, расположенную в двух шагах от королевского дворца. Раньше в ней содержали особо опасных преступников. Когда-то и мне доводилось сидеть в одном из ее казематов.

- Выпущенным на свободу дворянам возвращают дома и оружие. Несмотря на приближение орды в столице царит всеобщее ликование. На улицах славят Марона.

- За что, - моему удивлению не было предела, - за то, что он помиловал несчастных, которых сам же и засадил за решетку?

- Людей можно понять, - Фурон смущенно потер высокий лоб, - многие из них даже не мечтали увидеть своих близких. Семьи освобожденных славят Марона за то, что он вернул им родных. Чтобы сохранить лицо в канцелярии говорят, что произошла ужасная ошибка, но следствие во всем разобралось, и поэтому невиновных отпускают на свободу.

- То, что ты говоришь чудовищно! Неужели эти глупцы пойдут на смерть за такого короля?

- Они пойдут защищать свою родину, - Фурон помрачнел, - странно, что ты этого не понимаешь...

Мне действительно было трудно понять, как окружение Марона и Гамона допустило до всего этого. Почему никто не воспротивился, не попытался остановить обезумевшего монарха и его прихвостня? Но я тут же обругал сам себя. Судя по тому, сколько дворян оказалось в заточении двор не испытывал недостатка в честных людях. Глупо было спорить с Фуроном. Война не разбирает кто прав, а кто виноват. От кочевников придется отбиваться всем миром и очень скоро смерть на поле боя помирит несправедливо обвиненного бывшего заключенного и палача, который его пытал.

- Ладно, сейчас разговор не об этом, - перебил я старика, - сдается мне, что ты чего-то не договариваешь. Скажи, что на самом деле нужно от меня Гамону.

Воин покачал головой.

- Приходи вечером на базарную площадь в гостиницу "Старый стражник". Ответы на все вопросы ждут тебя там.

Я с недоверием уставился на него.

- Ты пытаешься заманить меня в ловушку?

Неожиданно Фурон вытащил из ножен узкий кинжал и полоснул себя по ладони левой руки. Кровь брызнула на штаны из дорогого сукна.

- Клянусь, что жизнь твоя в безопасности, Тибон из Регема. Ни один волос не упадет с твоей головы, если ты сегодня после удара вечернего колокола придешь в Паус.

- Какого демона ты делаешь, - возмутился я, вскочил с места, достал из маленькой корзинки чистую тряпку, смочил ее водой и приложил к ране, - мог просто сказать, что мне ничего не угрожает.

- Я должен быть уверен, что ты правильно меня понял, - сказал Фурон, - приходи один. Моя комната на втором этаже.

Когда гвардейцы ушли я рассказал о неожиданном визите Холину, Рамину и Пошуну. Почему-то я решил, что совсем необязательно посвящать всех в детали происходящего. Незачем поднимать панику. Пусть пока люди спокойно занимаются своими делами.

Мы сидели на лесной поляне, пили вино и думали, что делать дальше.

- Значит, все-таки пойдешь? - спросил Рамин, ковыряя землю каблуком сапога.

- Да, - я кивнул, - что-то происходит в Паусе, и мы должны понимать, что. Если Фурон не соврал, и орда действительно движется к границе, значит, нам все равно придется менять свои планы. С нападением на дворец придется повременить.

- Почему? - не понял Рамин.

- Потому что королевская гвардия уже вышла из столицы.

- Тем лучше, - от переизбытка чувств юноша даже вскочил со своего места,- значит, нам будет проще исполнить задуманное.

Мы с Пошуном удивленно переглянулись. Старик с трудом сдержал улыбку. Рамин не участвовал в последней Великой битве, поэтому имел о войне весьма смутное представление. Не удивительно, что молодой воин принялся задавать глупые вопросы. В этом его вины не было.

- Армия пройдет через всю страну, собирая в каждом городе и деревне мужчин способных держать оружие, - принялся объяснять я, - если пойдем навстречу, нас перехватят по дороге и заставят присоединиться к войску.

- Так всегда бывает, - поддакнул Пошун.

- Но, если мы сумеем спрятаться и пропустить войска, - не унимался Рамин, - то сможем добраться до столицы и без боя захватить дворец.

- И что толку, - Пошун начал раздражаться, - зачем тебе пустой дворец? Король ушел вместе с войском и в белокаменных палатах остались только наложницы. Ты с ними, что ли воевать собрался?

Рамин вспыхнул и замолчал.

- Нет, друзья, - сказал я, - если кочевники подойдут к стенам Пауса нам придется на время забыть об убийстве Марона. Не годится нам воинам замышлять недоброе, когда страна в опасности.

После удара первого вечернего колокола мы с Пошуном направились в город. Друзья побоялись отпускать меня без провожатого. Конечно, одного человека для охраны было маловато, но и тащить всех на тот свет, было глупо. Все мы в руках богов и, если суждено мне будет сложить сегодня голову, значит, так тому и быть. Все остальные должны были укрыться в лагере и приготовиться к любым неожиданностям. Несмотря на то, что Фурон предъявил особый знак заговорщиков, я не мог до конца поверить в его добрые намерения. Все-таки он был посланником Гамона, а этого господина я считал своим личным врагом. Бибону о встрече с гвардейцем я ничего говорить не стал. Его буйный нрав мог сыграть с нами злую шутку, так что пусть пока остается в неведении.

Из леса я вышел один. С Пошуном мы сразу договорились, что пойдем порознь и в город войдем, как совершенно незнакомые люди. Слишком быстро гвардейцы обнаружили мое убежище в лесу, и я боялся, что тропинки, ведущие к святилищу, находятся под наблюдением.

Саму дорогу в Паус я запомнил плохо. Погруженный в свои мысли я шел ничего не замечая вокруг. Обдумывая предстоящую встречу с Фуроном, я пытался понять, почему он не стал откровенно говорить со мной в храме и вызвал в город. Или гвардеец боялся, что нас могут подслушать или, хотел показать мне что-то, что оставил в гостинице. Что-то или кого-то. Возможно, из столицы тайно прибыл человек, который не хотел, чтобы о нем судачили местные жители. Если со мной с глазу на глаз хотел переговорить таинственный посланник, это многое объясняло.

Гостиницу "Старый стражник" я нашел сразу. Она притулилась с самого края базара под лестницей, ведущей в купеческий квартал. Начиная с третьего пролета, ступени переходили прямо на крышу двухэтажного здания. На центральной площади почти все пространство было отдано под торговлю, поэтому если владельцу удавалось втиснуть на свободное место харчевню или гостиницу это считалось большой удачей. Обычно такие люди либо были невероятно богаты, либо имели большое влияние в Паусе. Значит и комнаты, и еда в "Старом стражнике" были самыми лучшими. Ничего удивительного не было в том, что посланник Гамона решил остановиться в таком месте. Денег у гвардейцев всегда было предостаточно.

Перед входом я быстро огляделся, пытаясь обнаружить за собой слежку, но никаких соглядатаев не заметил. Вокруг было столько народа, что определить среди торговцев и простых горожан людей Гамона не представлялось возможным. Пошуна я тоже не увидел.

Недолго думая я толкнул дверь и вошел в полутемное помещение. Ко мне сразу кинулся мальчишка слуга.

- Что желает, господин?

- Я ищу гвардейца Фурона, - ответил я, с интересом осматривая обеденный зал, - говорят, он остановился в этой гостинице.

Большинство столов было занято горожанами и купцами, прибывшими по торговым делам. В зале было шумно. Здесь обмывали сделки и удачные покупки, пили пиво, ели лепешки со шкварками, пробовали молодой сыр и обсуждали последние новости. Возле камина я разглядел двух дворян одетых в черное, а у лестницы, ведущей на второй этаж, заметил еще одного. Скорее всего, это были люди Фурона. На меня они даже не взглянули.

- Да, господин, - затараторил мальчишка, - его комната на втором этаже слева от лестницы.

Я сунул ему в руку медную монетку.

- Покажи.

Мальчишка поклонился и побежал вперед. Я последовал за ним.

На втором этаже в узком коридоре нас встретил еще один одетый во все черное гвардеец. Завидев меня, он кивнул в знак приветствия и посторонился, давая дорогу. Наверно дворянин видел меня на храмовой поляне, но я его не узнал.

- Сюда, господин, - мальчишка проскользнул мимо воина, в очередной раз низко поклонился и указал на нужную дверь.

Я постучал и сразу вошел.

Комната Фурона оказалась просторной и светлой. Летом темнело поздно и сейчас опускающееся за горы солнце освещало ее неровным красноватым светом. Единственное большое квадратное окно выходило прямо на площадь, поэтому звуки базара отчетливо доносились до меня. Наверно по ночам они сильно беспокоили постояльцев, но тем, кто шел по делам в Паус выбирать не приходилось. Шумно, зато до торжища рукой подать.

В гостях у Фурона собралось много людей. К моему удивлению помимо черных гвардейцев здесь было несколько дворян, одетых в обычную разноцветную одежду. Судя по всему, они прибыли недавно, потому что их плащи и сапоги были покрыты дорожной пылью. Все они столпились возле длинного прямоугольного стола, на котором были разложены какие-то бумаги и карты. Воины о чем-то увлеченно спорили, но при моем появлении замолчали и с интересом уставились на меня. Все кроме одного. Высокий дворянин в зеленом склонился над картой и был так занят делом, что не обратил на меня никакого внимания.

- Здравствуйте, - сказал я, слегка наклонив голову в знак приветствия.

Вперед выступил незамеченный мной ранее Фурон. Судя по всему, он не принимал участия в совете, а просто стоял у двери. Возможно, охранял присутствующих вельмож.

- Тибон из Регема, - громко представил он меня.

Услышав мое имя, человек до этого стоящий ко мне спиной медленно повернулся. Ледяные мурашки пробежали у меня по спине при взгляде на дворянина. Мысли мои еще путались, а тело уже среагировало на опасность. Недолго думая я выхватил меч и бросился вперед. Гамон с неожиданным проворством переместился в сторону, уходя с линии атаки, и что-то быстро сказал. Кровь так стучала у меня в висках, что я ничего не расслышал, зато гвардейцы поняли своего командира с полуслова. Наверно я и двух шагов не успел сделать, как охрана повисла у меня на плечах. Я попытался стряхнуть их с себя, но из этого ничего не получилось. Преодолевая колоссальное сопротивление, я сумел сделать еще один шаг, но в следующее мгновение меня повалили на пол. Несколько здоровяков навалились на меня сверху, а один с трудом разжал пальцы и вытащил из моей руки меч, едва не вывихнув мне при этом запястье. Мой магически жезл во время драки выскользнул из-за пояса и откатился в сторону.

- Бешенный какой, - сказал кто-то, - это точно Тибон?

Гамон наклонился и с интересом уставился на меня.

- Да это он, - сказал вельможа и выпрямился, - поднимите его.

Меня рывком подняли на ноги. Я попробовал вырваться, но из этого ничего не вышло. Гвардейцы держали крепко.

- Здравствуй, Тибон, - совершенно спокойно сказал Гамон, - рад, что из трусливого слабого щенка ты превратился в опасного зверя, но сейчас не время показывать клыки. Возможно, когда-нибудь мы сразимся с тобой в поединке, но только не сейчас. У нас много дел, так что пообещай, что не станешь делать глупости, и тебя отпустят.

Сопротивляться было бесполезно. Я понимал, что любая попытка наброситься на Гамона закончится моей смертью. Слишком много было вокруг охранников. Но может быть рано или поздно их бдительность притупится и у меня появится возможность поквитаться с Гамоном за все зло, что он причинил мне и моим друзьям.

- Хорошо, - надеясь выиграть время, я согласно кивнул.

- Отпустите его, - приказал Гамон.

Осторожно, каждую минуту ожидая подвоха, охранники разжали пальцы и выпустили меня из "железных тисков".

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился какой-то человек маленького роста, закутанный до самых глаз в черный плащ.

- Какого демона, - пробасил он с порога, - если его ранили, я вас всех поубиваю, дураки неуклюжие.

Незнакомец сдернул с головы капюшон, и я едва не задохнулся от радости. Передо мной стоял Рипон собственной персоной - мой пропавший друг, которого я искал по всем окрестностям и ради которого даже атаковал тюрьму Таруса.

- Здравствуй, Рипон, - недовольным тоном сказал Гамон, - ты успел как раз вовремя. Твой друг меня чуть не убил.

Рипон сразу посерьезнел.

- Прости. Меня задержали неотложные дела.

Гамон кивнул, как бы принимая извинения, и повернулся к дворянам, которые перед моим появлением обсуждали с ним какие-то государственные тайны.

- Говорить больше не о чем, - сказал он, - вы знаете, что делать. Времени у нас очень немного.

Один за другим воины стали прощаться и выходить в коридор. Очень скоро в комнате кроме меня, Гамона, Рипона и трех настороженных охранников никого не осталось. Даже Фурон покинул свое жилище, словно был здесь не постояльцем, а случайным гостем.

- Вы тоже уходите, - проворчал Гамон, окинув презрительным взглядом порядком потрепанных телохранителей.

- Но, Гамон..., - начал один из них.

- Ступайте, - твердо добавил вельможа и махнул рукой, - ничего со мной не случится.

Охранники боязливо переглянулись и двинулись к двери.

- И оружие Тибону отдайте, - сказал им вслед Рипон.

- Да, - поддакнул Гамон, - в самом деле. Верните все, что взяли и ступайте.

Телохранители подчинились с видимым неудовольствием, и вышли за дверь. Все-таки отдавать мне оружие лично в руки они побоялись, поэтому уходя, просто сложили его у порога.

Я подобрал оружие и застыл в одном шаге от двери. Пораженный странным поведением Гамона я совершенно не представлял, что делать дальше. Всего пару мгновений назад я был во власти его телохранителей. Вельможе стоило сказать всего одно слово, и меня бы уже не было в живых. Что же его удержало? Зачем Гамон сохранил мне жизнь?

- Не ломай голову, Тибон. Все не так, как ты себе представляешь, - сказал Рипон, словно прочитав мои мысли.

Он подхватил табурет, установил его подальше от стола и призывно хлопнул по сиденью ладонью, - садись. Сейчас ты все поймешь.

Какое-то время я, молча, смотрел на Рипона, потом согласно кивнул, подошел и опустился на табурет.

Оставшись без охраны, Гамон решил не рисковать. Не спуская с меня глаз, он перешел на другую сторону стола и расположился так, чтобы столешница разделяла нас. Рипон скрестил руки на груди и замер в двух шагах от меня готовый в любой момент вмешаться, если что-нибудь пойдет не так.

Я думал, что слово возьмет Гамон, но маленький воин заговорил первым.

- Ты знаешь, что я всегда хорошо к тебе относился, Тибон, - неожиданно сказал он.

Я согласно кивнул.

- Как ты думаешь, желаю ли я тебе зла?

- Нет. Ты всегда был мне другом.

- Доверяешь ли ты мне?

Я посмотрел сначала на Гамона, а потом перевел красноречивый взгляд на маленького воина.

- Раньше доверял, а теперь не знаю.

- Хорошо, - Рипон вздохнул , - попробуй довериться мне еще раз и клянусь, ты не пожалеешь.

Я пожал плечами. Все эти предисловия были ни к чему. Я понимал, что основные слова должен был сказать Гамон. Он здесь главный. Ему и начинать трудный разговор. Рипон хотел еще что-то добавить, но неожиданно вельможа перебил его.

- Хватит, - Гамон недовольно поморщился, - у нас нет времени на все эти любезности. Тибон не девица, чтобы его обхаживали. Предлагаю сразу перейти к делу.

Я заметил, что Рипон остался недоволен тем, что его перебили, но вслух ничего не сказал.

- Итак, - начал Гамон, - я знаю, Тибон, что ты считаешь меня своим врагом. По-твоему, я предал твоих друзей заговорщиков, заманил их в ловушку и убил.

- Да, - с вызовом сказал я, - ты предатель и убийца. Я так считаю.

После моих слов повисла напряженная тишина. Рипон сокрушенно покачал головой, а Гамон стал мрачнее тучи. Наверно никто прежде не позволял себе говорить с ним в таком тоне.

- Я любил Ругона не меньше тебя и никогда не отправил бы его на верную смерть, - сказал вельможа.

- Но он мертв, - возразил я, - а ты живешь и благоденствуешь.

Дворянин нервно дернул щекой, и на мгновение мне показалось, что он сейчас позовет охранников и прикажет прикончить меня, но Гамон сдержался.

- Нашей задачей было убить безумного короля Дидона, - продолжал он, когда справился с гневом, - любой ценой мы должны были избавиться от тирана. Ругон знал, что все вы можете погибнуть при штурме дворца. Он готовился к смерти и принял ее, как настоящий герой.

- Сейчас не о нем речь, - сказал я, - а о тебе.

- Хватит!

Не выдержав моих оскорблений, Гамон со всей силы ударил по столу. Серебряный кубок подпрыгнул от удара и свалился на пол. В то же мгновение дверь распахнулась, и в комнату ворвались охранники с обнаженными клинками.

- Мечи в ножны! - крикнул Рипон.

Увидев, что командиру ничего не угрожает, телохранители замерли, удивленно переводя взгляд с меня на Рипона.

Последние мои слова не на шутку разозлили вельможу. Обычно спокойный Гамон сейчас метал громы и молнии. Похожий на огромную летучую мышь он навис над столом и злобно уставился на своих телохранителей.

- Пошли прочь, - крикнул он.

Перепуганные охранники быстро вышли, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Сорвав злость на собственных гвардейцах, Гамон перевел дух и переключился на меня.

- Не стоит злить меня, Тибон, - заявил он, - в этом нет никакого смысла. Просто дослушай до конца то, что я пытаюсь тебе сказать, и хорошенько обдумай мои слова.

Я ничего не сказал, хотя колкий ответ вертелся у меня на языке.

- Мы с Ругоном вместе придумали план захвата дворца. С самого начала мы собирались возвести Марона на престол. Его заслуги в этом нет, но троюродный дядя мальчишки за год до известных тебе событий стал верховным казначеем. Он держал в своих руках все деньги королевства и обладал безграничным влиянием. Собственно, именно он и был настоящим правителем страны. У кого деньги у того и власть. Спившийся и безумный Дидон был только ширмой. Лагон - дядя Марона обещал нам поддержку. Без его участия в заговоре восстание было обречено на провал.

Все, что говорил Гамон, было для меня новостью. Неискушенный в дворцовых интригах я не знал ничего, кроме того, что наш прежний король сошел с ума. Я хорошо помнил дядю Марона и свой единственный разговор с этим малоприятным человеком. Он знал, что я ношу амулет, позволяющий претендовать на трон и, кажется, догадывался о том, что он достался мне обманом.

- Лагон мне не доверял, - продолжал Гамон, - он думал, что мы с Ругоном попытаемся возвести на трон тебя, а не Марона, поэтому решил подстраховаться. В тот момент, когда вы пробивались из подвала на первый этаж, он привел в тронный зал отряд нанятых им гвардейцев. Все случилось слишком быстро, и я не успел вас предупредить. По сути, они сразу захватили меня в плен. Я мог либо погибнуть, выступив против Лагона, либо присоединиться к нему.

- И ты..., - начал, было, я, но комок в горле не дал мне закончить.

- Во имя будущего страны я пожертвовал своими друзьями.

- Ты мог встать рядом нами, - сказал я.

- Не мог он, - неожиданно вклинился в разговор Рипон, - не мог! Кто бы тогда позаботился о принце? Кто бы все эти годы сдерживал распоясавшуюся семейку Марона? Кто бы спас тебя от смерти? Неужели ты не понимаешь, что только благодаря Гамону наша страна еще не превратилась в огромную тюрьму, а вы с Бибоном все еще живы?!

Умом я понимал, что пытается сказать мне Рипон, но сердце не готово было принять такую правду. При желании любой поступок можно было оправдать, но я всегда считал, что жизнь каждого человека бесценна и не Гамону решать, кого приносить в жертву.

- Тибон, послушай... - начал было Рипон, но я предостерегающе поднял руку. Слишком много слов было сказано и мне необходимо было пару мгновений для того, чтобы осознать, что происходит.

- Тогда в тронном зале ты назвал Ругона предателем и отступником, - я в упор уставился на Гамона, - как ты думаешь, что твой друг подумал о тебе перед смертью?

По лицу вельможи пробежала едва заметная тень, но он быстро взял себя в руки.

- Я надеюсь, что Ругон верил мне до конца, - сказал он.

Я только головой покачал. У каждого была своя правда, и только боги смогут когда-нибудь рассудить нас. В очередной раз великие сыграли со мной злую шутку и перевернули все с ног на голову. Много лет назад они разожгли в моей душе ненависть к Гамону, а теперь предлагали поверить в то, что все это время мой злейший враг был моим другом.

- Так это ты спас меня тогда, - с трудом выдавил я из себя, - ты не дал Марону добить меня в тронном зале?

- Да.

- Зачем?

- Я хотел, чтобы ты жил.

Я сокрушенно покачал головой.

- Для чего? Лучше бы я остался там вместе с Ругоном. Мы бы вознеслись с ним к сверкающим вершинам и навсегда забыли об этом ужасном мире.

- Ты был нужен мне, Тибон, - ответил Гамон, - ты и сейчас мне нужен.

Солнце садилось за горы, и Паус погружался во тьму. На площади факельщики зажигали редкие фонари, а сторожа кричали, - ночь, ночь! Спите!

Рипон поставил на стол массивные канделябры.

- Садись ближе, Тибон, - сказал он, - самый важный разговор еще впереди.

- Еще не все? - спросил я, с тоской глядя на маленького воина.

После беседы с Гамоном я чувствовал себя ужасно. Воспоминания захватили меня и боль утраты, утихшая в последнее время, вернулась. Перед глазами проносились картины далекого прошлого - штурм дворца, слезящиеся печальные глаза покойного владыки, смерть Ругона. Больше всего мне хотелось сейчас лечь на постель, отвернуться к стене и забыться мертвым сном.

- Двигайся к столу, - повторил Рипон, - вопрос серьезный и лучше нам его решить сегодня.

Я пересел поближе, от души жалея, что для нашей встречи дворяне не догадались купить вина. Пару кружек мне бы сейчас не помешали.

- Рипон, проверь, пожалуйста, не подслушивают ли нас, - попросил Гамон и красноречиво уставился на дверь.

Маленький воин подошел к выходу и выглянул в коридор.

- Ступайте вниз, - сказал он охране.

За стеной послышалась какая-то возня и шум удаляющихся тяжелых шагов.

Какое-то время Рипон смотрел вслед уходящим телохранителям желая убедиться в том, что они на самом деле оставили свой пост, потом осторожно прикрыл дверь и вернулся на свое место.

- Можешь говорить.

Гамон кивнул, сплел перед собой длинные тонкие пальцы и прошептал так тихо, что я едва смог расслышать его, - Бибону пришло время вернуться в большой мир. Война стоит у порога и в Западной пуще он будет уязвим. Отдай нам мальчишку.

Так вот зачем я ему понадобился. Не трудно было догадаться. Конечно, я понимал, что рано или поздно за принцем придут, но надеялся, что это случится еще не скоро. Я так прикипел душой к Бибону, что просто не в силах был его отпустить.

- Вы сможете спрятать его от войны? - спросил я, окинув дворян подозрительным взглядом.

- Нет, - Гамон отрицательно покачал головой, - он присоединится к войску и примет участие в битве.

Сначала мне показалось, что я ослышался.

- О чем ты говоришь, - возмутился я, - значит, по-твоему, в Западной пуще он будет более уязвим, чем на поле боя?

- Он будущий король, - сказал Гамон, - именно в битве он должен явить себя миру.

Я хотел возразить, но Рипон не дал мне и рта раскрыть.

- Марон и его дядя падут в бою, - пояснил он, - а мы провозгласим Бибона королем прямо на ратном поле.

Потрясенный я едва не свалился с табурета. Так вот, что задумали эти два интригана!

- Отличный план для переворота, - процедил я сквозь зубы, - прошлый тоже был хорош, только потом большинство его участников пришлось хоронить.

- Послушай, - Рипон поднял руки в примирительном жесте, - Гамон и его люди войдут в охрану Марона. Молодой король горяч. Скорее всего, он кинется в самое сердце битвы. Тогда нам не придется ничего делать, но, если кочевники его не убьют, наши люди сделают это за них.

В сердцах я хлопнул ладонью по столу. Ну, когда этот Гамон, наконец, угомонится? Найдется ли на свете что-то, что сможет умерить амбиции этого человека? Нет, конечно, я был согласен с тем, что Марону не место на троне, вот только мне претили предательские удары в спину.

- Вы рассуждаете так, будто уверенны в том, что Великая битва случится через пару дней, - проворчал я, - но, если Паус устоит, и варвары не прорвутся в долину, возможно, она вообще не состоится.

- Состоится, - уверенно сказал Рипон, - и ждать ее осталось недолго.

- В этот раз никто не станет защищать Паус, - поддакнул Гамон, - Марон собирается вывести войско навстречу орде и сразиться с кочевниками в чистом поле.

Сначала мне показалось, что я ослышался. Все последние короли, не задумываясь, отдавали приграничный город на разграбление орде. Благодаря этой простой хитрости вглубь страны устремлялась только малая часть степного войска. Большинство кочевников, захватив в Паусе богатую добычу, не желали идти дальше и поворачивали обратно в степь.

- Марон наделал слишком много ошибок и восстановил против себя знать. Он собирается поднять пошатнувшийся авторитет героическим поступком. Мальчишка думает, что, если он подобно королям древности разобьет кочевников на их земле, подданные простят ему все прегрешения и снова поверят в него.

- Ну, ты же понимаешь, Гамон, что это безумие, - воскликнул я, - у кочевников огромный численный перевес. Они просто раздавят королевскую гвардию. Я сам всегда выступал против сдачи Пауса, но в этом маневре хотя бы есть смысл, а в битве на открытой местности его нет. Это самоубийство. Нужно убедить Марона остаться в городе и бросить все силы на защиту стены.

Казалось, вельможа был удивлен моими словами. До этого момента он не слышал от меня ничего кроме грубости, но сейчас мне было не до издевок. По сути, в этой маленькой комнате решалась судьба нашего мира.

- Марон не остановится, - сказал Рипон, - он принял решение и не станет никого слушать. Он уже видит себя во главе войска разящего врагов посреди степи.

- Но он поведет людей на смерть, - сказал я, глядя Гамону прямо в глаза.

Вельможа кивнул, давая понять, что согласен со мной, медленно поднялся и склонился над столом.

- Есть только одна возможность выиграть сражение, - сказал он, жестом приглашая меня взглянуть на расстеленную карту, - кому-то придется принять на себя первый удар. Марон спешит, но путь из столицы неблизкий. Если не задержать кочевников король не успеет развернуть гвардию для атаки, поэтому перед началом битвы мы решили разместить большие отряды здесь и здесь, - Гамон указал рукой на старый земляной вал и укрепленный монастырь, - таким образом, мы сможем выиграть время и измотать кочевников.

Склонившись над картой, я попытался представить себе предстоящее сражение. В том, что говорил вельможа, был определенный смысл. Земляное укрепление и монастырь находились рядом, практически на одной линии и представляли из себя серьезное препятствие. С ходу кочевники их не возьмут, и значит, волей-неволей вынуждены будут потратить силы и время на осаду. Конечно, степняки могут обойти укрепления и напасть на город, но вряд ли они захотят оставлять у себя в тылу часть вражеской армии.

На самом деле Гамон не придумал ничего нового. В прежние времена для защиты от набегов вал использовали много раз. Собственно, для этого его и построили. Вот только раньше за ним следили - вырубали молодую поросль, углубляли ров, подсыпали и пропалывали осыпавшуюся стену. Но насколько я знал, сейчас за ним никто не следил, и некогда грозное укрепление давно пришло в упадок.

- Вал заброшен, - сказал я, - стены осыпались и теперь даже ребенок сможет без труда забраться на гребень. Не представляю, как можно его удержать.

- По моему приказу несколько месяцев назад его привели в порядок, - сказал Гамон, - слухи о набеге ходили давно, и я успел приготовиться.

Это меняло дело. Я с уважением посмотрел на вельможу. Все-таки Гамон был прирожденным военачальником.

- И все равно, - я покачал головой, - расстояние между монастырем и валом слишком велико. Наши арбалеты не смогут простреливать проход насквозь.

Про магические жезлы я даже упоминать не стал. На большое расстояние они не стреляли.

Вельможа задумчиво постучал пальцами по карте. Невольно я залюбовался старинным документом. Художник изобразил земляной вал в виде изогнувшегося полоза, а стоящий в стороне от него монастырь в виде сияющей снежной вершины. С уверенностью можно было сказать, что карту рисовали монахи. Аллегорические животные и символы больше подошли бы трактату о лечении травами, чем военной карте.

- Мы сможем уменьшить проход, - Рипон провел по пергаменту воображаемую черту, - если здесь выроем неглубокий ров, а здесь вкопаем заостренными колья и навалим срубленные деревья.

- Мы снимаем со стен Пауса все тяжелые арбалеты и устанавливаем их на валу, - добавил Гамон, - они сумеют достать степняков, которые попробует проскочить мимо укрепления.

Я совершенно забыл о могучих машинах, которые во время прошлой осады города стреляли с такой силой, что добивали до вражеского лагеря, устроенного степняками в четырех полетах обычной стрелы. Таких арбалетов было немного, но они могли оказать защитникам существенную помощь. Правда их еще нужно было как-то притащить к земляному валу и поднять наверх.

- И кого вы собираетесь отправить защищать вал и монастырь, - спросил я, - не думаю, что найдется много желающих пойти на верную смерть?

Было совершенно очевидно, что смельчакам, которые рискнут принять на себя первый удар не спастись.

Гамон смущенно кашлянул и бросил на Рипона многозначительный взгляд.

- Вообще-то мы бы хотели, чтобы защиту монастыря возглавил ты, Тибон, - ответил Рипон, - тем более, что однажды ты его уже защищал и, по-моему, весьма успешно.

От слов маленького воина меня бросило в жар. Теперь стало окончательно понятно, для чего меня выманили из пущи. Никто не хочет терять своих людей, поэтому Гамон решил бросить в пекло того, кого не жалко. Ну что же отлично придумано - я выдаю им Бибона, и героически умираю за короля.

- Мы хотим, чтобы ты вывел своих людей, - добавил вельможа, - все отступники и разбойники смогут искупить свои прегрешения кровью. Всех, кто останется в живых после Великой битвы, будет ждать высокая награда и прощение короля.

- Мне не нужно прощение будущего короля, - резко сказал я, - я с Бибоном не ссорился.

- Тибон, послушай... - начал было Рипон, но я его перебил.

- С чего вы взяли, что я соглашусь выйти за ворота? У вас полно дворян. Выберите любого из своего отряда.

- Нам не подходит любой, - неожиданно сказал Рипон и тут же добавил, - мне не подходит. Видишь ли, Тибон, руководить обороной вала буду я. Именно я тебя выбрал, потому что из всех воинов, которых я знаю, ты самый надежный.

- Ты не видел меня много лет, - буркнул я одновременно удивленный и польщенный словами маленького воина, - может быть, я изменился.

- Возможно, - Рипон кивнул, - но ты, по крайней мере, не бросишь монастырь и не сбежишь в город в самый ответственный момент.

Я внимательно посмотрел на него, пытаясь понять, говорит ли дворянин серьезно, а потом перевел взгляд на Гамона. Похоже, эти двое и не думали шутить.

- Перед лицом толпы ты должен очистить свое доброе имя, - торопливо добавил Рипон,- для этого нет ничего лучше подвига. Героев не судят. Все твои старые грехи смоет кровь степняков. Хватит прятаться по лесам, пора выйти на свет. Когда мы победим, ты займешь при дворе подобающее место.

- Если выживу, - проворчал я.

- Ты уж постарайся, - Рипон усмехнулся, - мертвецам доброе имя ни к чему.

Они загнали меня в угол. Хочу я этого или нет, но Бибона им придется отдать. У Гамона действительно было больше возможностей для того, чтобы уберечь принца и вернуть ему трон отца. Сейчас, после всего, что я услышал, мой план по захвату дворца казался откровенной глупостью. Конечно, наш предыдущий штурм удался только потому, что заговорщикам вовремя открыли двери, но у меня такой поддержки не будет. За мной вообще никого нет кроме нескольких дворян и кучки наемников.

Я с остервенением потер лицо. К демонам все. Если дальше Бибона по жизни поведут другие люди, то действительно, не лучше ли мне совершить напоследок красивый жест и уйти к сверкающим вершинам? Собственно, я уже должен был умереть множество раз, и только боги для чего-то хранили меня. Может быть для этого?

- Хорошо, - сказал я, - допустим, я соглашусь, но почему вы решили, что люди последуют за мной? А, если и последуют, то их будет не больше трех десятков. Даже сопливому мальчишке понятно, что таким количеством монастырь не удержать.

Видимо про мальчишку я сказал зря, потому что Гамон насупился и даже открыл, было, рот, чтобы наговорить мне грубостей, но Рипон успел вклиниться в разговор.

- Тридцать обученных солдат это уже маленькое войско, - сказал он, - к тому же ты можешь значительно увеличить его за счет местных разбойников.

- О чем это ты? - не понял я.

- С завтрашнего дня начнется набор ополчения, - пояснил Рипон, - ты не хуже меня знаешь, что в него запишутся самые никчемные оборванцы - местные нищие, крестьяне, изгнанные с земли и младшие сыновья из бедных семей. Они за свою жизнь ни разу кинжала в руках не держали. Большинство из них погибнет в самом начале битвы.

- И что?

Я все еще не понимал, к чему клонит маленький воин.

- А вот настоящие головорезы попробуют спрятаться от призыва и отсидеться в вонючих норах, - в голосе Рипона, словно сталь зазвенела, - они нам нужны. Все, кто может держать оружие. Договорись с Колуном "хромоногим". Пусть он даст тебе своих людей.

Я удивленно уставился на старого друга.

- А о Колуне вы откуда знаете?

- Тайная канцелярия давно знает о твоей дружбе с главарем местных бандитов, - проворчал Гамон, - мы пока закрываем глаза на его художества, но если он не захочет помочь нам, то пускай пеняет на себя.

Я скорчил презрительную гримасу. Конечно, эта новость не обрадует старого разбойника, но не думаю, что он испугается глупых угроз.

- Скажи ему, что я щедро заплачу за помощь, - быстро добавил Гамон, который правильно истолковал мою усмешку, - и забуду обо всех его старых грехах.

Это было уже кое-что, но для переговоров с "хромоногим" пустых обещаний было явно недостаточно. К тому же я совсем не был уверен в том, что старый бандит горит желанием стать добропорядочным горожанином.

- Колун мне не друг, - я попробовал объяснить им положение вещей, не особенно надеясь на то, что дворяне станут меня слушать, - и он мне ничего не должен. Единственное, что я могу сделать - это попробовать его подкупить. Разбойник слишком любит деньги. Возможно, он позволит мне нанять его людей.

- Как это? - теперь уже Рипон пытался понять, что я имею в виду.

- Сколько вы платите ополченцам? - спросил я.

- Серебряную монету в день, - ответил Гамон.

По нынешним временам это была большая сумма. Во время прошлого набега платили меньше.

- Значит, за своих людей Колун попросит втрое. Большую часть он заберет себе, а остальное отдаст разбойникам.

- Ты уверен? - насторожился Гамон.

- Да. Но не забывайте, что это бандиты, - быстро добавил я, - они привыкли бить кистенем зазевавшегося прохожего, грабить пьяных и зажимать девок в темном переулке, но в настоящем бою никто из них никогда не участвовал.

- Ну, хотя бы кистенем смогут ударить, - проворчал Рипон, - боюсь, что половина ополчения и того не умеет. Попробуй с ним договориться.

- Хорошо, - я пожал плечами, - тогда готовьте деньги и оружие. Возможно, моим людям тоже придется заплатить.

Гамон достал из ящика стола увесистый кожаный кошелек и бросил на стол.

- Если не хватит я дам еще, а оружие сам отберешь в городском арсенале.

Мы договорились, что ночь я проведу на лесной стоянке, а на рассвете приведу людей на базарную площадь. Рипон вышел меня проводить.

- Почему ты так уверен в том, что Гамон со своими людьми сможет уничтожить короля, - прямо спросил я маленького воина.

- Тебе претит мысль о том, что Марона убьешь не ты? - усмехнулся Рипон.

- Я беспокоюсь о Бибоне, - честно признался я, - если план не сработает, принц окажется заложником ситуации. Его убьют не задумываясь.

Дворянин задумчиво покачал головой.

- Гамон не меньше тебя хочет возвести мальчишку на трон. Заговор -- это всегда риск. В любой момент Марон или его дядя Лагон могут что-то пронюхать и нанести удар первыми. Они не доверяют Гамону и пристально следят за ним. Боюсь, если бы не война, они уже кинули бы его в тюрьму. Нам нужно торопиться. Сказать по правде, времени у нас совсем не осталось.

- Ты слишком много говоришь о нем, - упрекнул я Рипона, - но признаюсь, судьба Гамона меня совершенно не волнует. Я думаю о принце.

- Как и я, - неожиданно согласился со мной маленький воин, - но без помощи Гамона нам не справится. Пока он удерживает позиции при дворе, мы должны попытаться совершить переворот. Сейчас у нас появилась редкая возможность исполнить задуманное. Второго такого случая может и не быть.

Я кивнул, и какое-то время молчал, обдумывая слова Рипона. Он был во многом прав, но все равно я с трудом представлял, как Гамон собирается воплотить в жизнь свой план. Как можно убить короля на глазах у многочисленной охраны? Неужели нашелся смельчак, который согласился пойти на такое?

- Прости, Тибон, - Рипон неожиданно прервал мои мысли, - но дальше я с тобой не пойду. Слишком много дел. Собирай своих людей и приводи в город. Я рассчитываю на вас.

- Да, - спохватился я, - конечно. Я сделаю все, как условились.

- Я размещу вас в походном лагере, - сказал он, - удобных постелей не обещаю, но еда будет хорошая. Поторопись. Завтра с рассветом мои люди перекроют все выходы из города, а всех мужчин способных держать оружие начнут сгонять в центр.

- Я думал, что в ополчение записывают только добровольцев, - удивился я.

Бесполезно заставлять драться того, кто не хочет. Такой солдат бесполезен. По крайней мере, пока перед ним не появится перекошенное ненавистью лицо степняка, но тогда уже будет поздно хвататься за кинжал.

- Так и есть. А кто будет копать рвы, и тащить на стену тяжелые арбалеты? Не хочешь воевать, отдай все для победы. Если не кровь, то хотя бы собственный труд.

Мы простились на одной из узких улочек, ведущих к реке. Город затихал. Горожане еще не знали, что, начиная с завтрашнего дня их жизнь измениться. Пока они спокойно укладывались спать в свои мягкие постели, не ведая, что война уже стоит на пороге.

- Жду тебя завтра, Тибон из Регема, - сказал Рипон и дружески положил мне руку на плечо, - теперь мы с тобой будем неразлучны. Через несколько дней нам вместе придется кровь проливать.

- Надо будет, прольем, - сказал я и добавил, - если бы ты не пошел защищать земляной вал, я послал бы Гамона к демонам. Мне плевать на короля и на всю его гвардию.

- Мне тоже, - дворянин улыбнулся, - но в отличие от всех этих людей мы с тобой можем сами выбрать свою судьбу.

Всего за один день Гамон умудрился превратить Паус в военный лагерь. Базарная площадь и ближайшие улицы спешно очищались от торговых палаток и столов мелких торговцев. На их месте устанавливали шатры вербовщиков, помосты для глашатаев и натягивали пологи для защиты будущих ополченцев от дождя. Паус готовился к войне. Открывались склады с оружием и продовольствием, а специальные люди при свете свечей пересчитывали серебро, которое скоро перейдет в руки новых солдат короля. Отряды стражи перекрывали все выходы из Пауса. На мосту через Суру устанавливали деревянные ограждения. Начиная с завтрашнего дня всех мужчин достигших четырнадцатилетнего возраста, отправят на сборные пункты. Часть новобранцев пошлют на земляной вал, кого-то заставят строить укрепления, а остальных поставят на стены. В случае если кочевники прорвутся к городу, кто-то должен будет их остановить.

Гамон спешил. Первый обоз уже отправился в степь. Люди торопились доставить к земляному валу все необходимое для обороны.

Простившись с Рипоном, я окликнул Пошуна, который все это время шел за нами следом и вместе с ним отправился в лес. Маленький воин снабдил меня специальным знаком - королевской фибулой, которая давала возможность прохода через любые посты. Только благодаря ей нам без труда удалось перебраться на другой берег. В лагере нас уже заждались.

Перед тем, как объявить воинам о своем решении я успел коротко переговорить с Бибоном и получить от него согласие на встречу с Гамоном. Мальчишке не терпелось принять участие в Великой битве. Услышав о том, что, несмотря на юный возраст, он сможет оказаться в самой гуще сражения мальчишка сразу согласился на все. Меня неприятно удивила его готовность без колебаний оставить меня и примкнуть к отряду Гамона. С другой стороны, чему я удивлялся? Принц знал вельможу с рождения и после того, как я рассказал ему о нашей встрече и сообщил о том, что Гамон нам не враг, Бибон сразу согласился сопровождать его под видом дальнего родственника, прибывшего из провинции. Такую легенду Рипон придумал заранее и даже подобрал для принца подходящее имя.

Собрав дворян возле храма, я рассказал им о том, что кочевники скоро будут у ворот Пауса, благоразумно умолчав о встрече с Гамоном и о его далеко идущих планах.

- Король Марон объявил амнистию для таких, как мы. По всей стране заключенных выпускают из тюрем для того, чтобы они приняли участие в войне. Нам с вами тоже дарована свобода, - я положил на видное место пергамент, подписанный Гамоном, чтобы все желающие могли с ним ознакомиться, - вы знаете, как я отношусь к королю. Именно я освободил вас из острога и предложил план нападения на дворец. Никто на свете не испытывает к Марону такой ненависти, как я, но сегодня я собираюсь выступить вместе с ним против орды. Поддержите вы меня или нет, но я пойду защищать Паус.

На удивление воины ни разу не перебили меня и даже после того, как я закончил, не спешили задавать вопросы. Когда эхо последних слов затихло, Пошун поднялся, взял в руки пергамент и прочитал его вслух. Тяжелое молчание повисло в воздухе. Собравшимся было, о чем подумать. Если я уже принял непростое решение, то остальным нужно было время для того, чтобы примерить на себя предложение Гамона. Дворяне бросали друг на друга задумчивые взгляды, некоторые переговаривались вполголоса. Давая людям возможность собраться с мыслями, я молчал в ожидании, когда они озвучат свое решение.

Простолюдинам я пока ничего говорить не стал. Во-первых, я совсем не был уверен в том, что они поддержат меня, а во-вторых, мнение дворян сейчас волновало меня больше. Костяк моего войска составляли именно они. Без их помощи мне придется туго.

Пошун высказался первым.

- Я пойду с тобой, - сказал старик.

- И я пойду, - Рамин вставать не стал, но махнул рукой.

- Ты обещал, что я смогу убить Марона, - неожиданно сказал Зумон. Его двоюродный брат согласно кивнул и посмотрел на меня исподлобья, словно именно я был виноват в том, что исполнение их заветного желания откладывается на неопределенный срок.

- Сейчас это невозможно сделать, - ответил я, - король ведет из столицы огромное войско. Он окружен телохранителями и оруженосцами. Нам к нему не подобраться.

- Ты обещал, - словно не слыша моего ответа, повторил Зумон.

Я хотел возразить, но неожиданно мне на помощь пришел Пошун.

- Тибон прав. На марше ты к нему и на арбалетный выстрел не подойдешь, а вот во время битвы -- это можно будет устроить. Если ты захочешь пробиться к королевскому штандарту, никто из нас не станет тебе мешать.

- Даете слово? - Зумон окинул нас настороженным взглядом.

- Да, - ответил я за всех.

- Наши планы не изменились, - добавил Пошун, - просто мы откладываем их на неопределенное время. Правда, Тибон?

Старик выразительно посмотрел на меня, и я кивнул в знак согласия.

- Да. Это правда. Марону не спастись.

С простолюдинами все оказалось еще проще. Узнав о том, что король готов заплатить хорошую цену за оборону города они согласились идти со мной не раздумывая. Столица было далеко и путь к ней многих пугал, а до Пауса было рукой подать. Да и приятней было защищать собственный город, чем по прихоти дворян рисковать головой вдали от дома.

- А одежду, которую ты нам купил, одеяла и оружие можно будет оставить у себя!? - выкрикнул кто-то из толпы.

- Все можно оставить, - ответил я, - а в городе вам выдадут еще оружие и хорошие доспехи.

- Слава Тибону, - заголосили в толпе, расставаться с полюбившимися вещами никто не хотел, - слава "проклятому"!

Рано утром мы вошли в город. Охрана моста с удивлением разглядывала странно одетых наемников и воинов, которые мало походили на дворян, но, тем не менее, носили мечи и магические жезлы. Никто не пытался остановить нас. Наверно потому, что мы торопились в город, а не пытались из него улизнуть.

Рипон встретил нас с распростертыми объятиями. Мой отряд он сразу отделил от остальных и определил на постой в новом лагере, устроенном неподалеку от крепостной стены.

Утром проснувшихся горожан ждал большой сюрприз. Заслышав о приближении кочевников население приграничного города, побросало свои дела и собралось бежать, куда глаза глядят. На мосту всех желающих покинуть Паус заворачивали обратно, невзирая на ругань, женские крики и детский плач. Люди хлынули в боковые улицы, чтобы обходными путями выбраться на пристани и пляжи, но столкнулись с неожиданным препятствием. Хорошо охраняемые завалы, словно плотины, перекрыли все возможные пути к спасению. Горожане попробовали было разогнать стражников и разрушить преграду, но на помощь защитникам завала пришли дворяне, прибывшие с Гамоном. Не вступая в переговоры, они быстро навели порядок, перебив самых активных участников бунта и набросав в переулке окровавленных тел. Перепуганный народ бросился искать спасения в домах, и скоро порядок в Паусе был восстановлен. Оставалось только удивляться, как Гамону с его людьми удалось в столь короткие сроки установить в городе жесткую дисциплину. Получалось, что для того, чтобы усмирить Паус им понадобилось меньше суток. Объяснений этому было несколько - во-первых, наученные горьким опытом последней войны дворяне учли все свои прежние ошибки, а во-вторых, в этот раз командовать обороной города должны были не старейшины - зажиточные горожане, купцы и пожилые уставшие от боев дворяне, а присланные из столицы воины. Их дома находились далеко от границы, поэтому они не боялись за свои семьи и имущество. Все, кто выжил в последней Великой битве, твердо усвоили урок - промедлишь, поддашься слабости, и оглянуться не успеешь, как кочевники прорвутся вглубь страны.

Как только в Паусе установился относительный порядок на улицы вышли глашатаи, которые объявили о наборе ополчения. В этот раз всем желающим предлагали достойное вознаграждение, поэтому бедняки, привлеченные невиданной щедростью городских властей сначала робко, а потом все смелее двинулись к шатрам вербовщиков.

Ополчение в срочном порядке вооружалось и готовилось к отражению атаки. В специально отведенных местах бывших крестьян, слуг и ремесленников обучали воинскому делу. Под присмотром старшин по одному и по двое новобранцы набрасывались на толстые бревна, врытые в землю, которые по задумке воевод должны были изображать кочевников. На некоторые лесины надели помятые шлемы и старые рваные кожаные панцири, отчего бездушные деревяшки действительно становились похожи на настоящих врагов. Многие уже были посечены и побиты неумелыми ударами. Больше полагаясь на силу, чем на сноровку горожанам выдавали шестоперы и клевцы. Владение таким оружием не требовало специального умения, главное было размахнуться посильнее и не промахнуться. Крестьянам подбирали боевые топоры. Им было не привыкать махать колуном. С тех пор, как мальчишки первый раз в жизни выбирались с отцом в пущу за дровами, они не выпускали его из рук. Конечно, боевой топор был крупнее и тяжелее обычного крестьянского, но сути дела это не меняло.

В свое время нам с Холином тоже пришлось послужить в ополчении, но в те времена никому и в голову не приходило чему-нибудь обучать новобранцев или специально подбирать для них оружие. Старшины вооружали нас тем, что попадалось под руку, и отправляли на стены.

Несмотря на многолюдность и суету Рипон был недоволен.

- Паус выставляет всего пятьдесят дворян, - ворчал он,- с ними будет около сотни слуг и оруженосцев. В ополчение пока набрали три сотни простаков и из них половина вообще ничего не умеет. Пятеро уже покалечились во время тренировок. Прямо в первый же день.

Я понимал его беспокойство. Собравшиеся на площади ополченцы больше напоминали ряженных, чем солдат короля. Примитивные доспехи болтались на них мотней. Многие путались в застежках. Не понимая, как правильно закреплять ремни многие затягивали их, как придется, отчего кожаные и железные нагрудники сидели криво или сползали на ляжки.

- Хорошо, что ты привел своих, - сказал Рипон, - нужна еще хотя бы сотня людей, которые умеют пользоваться кинжалами и копьями.

- У тебя же есть городская стража.

Рипон тяжело вздохнул. Судя по всему, маленькому воину так и не удалось поспать этой ночью. Он выглядел усталым, и все время тер покрасневшие глаза.

- Стражников придется оставить в Паусе. Гамон приказал выводить за стены только ополчение и половину здешнего дворянского войска. Говорят, что из приграничных городов идет большой отряд воинов, но их пока никто не видел.

Оглядев в очередной раз собравшихся на площади людей, я подумал о том, что Рипон был совершенно прав. За несколько дней привести это стадо в божеский вид не было никакой возможности, а значит, нужно было отправляться к Колуну. Все разбойники, так или иначе, умели обращаться с оружием, но главное было даже не в этом. Они не боялись ударить человека. Этому навыку тоже надо было учиться. Одно дело колотить деревяшку и совсем другое - живого врага, который и увернуться может, и сдачи дать.

Убедившись в том, что мои люди удобно разместились в лагере я взял с собой Пошуна и Рамина и отправился искать Колуна. Конечно надежды на то, что мы с легкостью сможем разыскать разбойника, у меня не было, и все-таки одна мысль не давала мне покоя. А вдруг прощаясь со мной, разбойник назвал свой настоящий адрес? Вдруг он оставил путеводную ниточку, которая могла привести меня к нему? Размышляя подобным образом, я решил проверить харчевню "Черный ворон". Чем демоны не шутят.

В служилом квартале было тихо. Большинство жителей побросали свои дела и отправились в центр города, чтобы узнать последние новости или наняться на службу. На опустевших улицах осталась только местная детвора, да бродячие собаки, которые рылись в мусорных кучах и в сточных канавах в поисках отбросов. Старики и старухи, оставшиеся дома караулить малолетних детей окликали из окон редких прохожих, требуя своей доли внимания. Каждого встречного они просили рассказать о том, что происходит в городе. Много раз за день, выслушивая одно и то же они кивали косматыми головами и причитали, - значит, будет-таки война.

Обнаружив нужную мне харчевню в самом дальнем и запущенном уголке служилого квартала я, недолго думая поднялся по скрипучим ступеням и толкнул массивную дверь. Несмотря на то, что на дворе стоял солнечный день, в общей зале было сумрачно. Большинство окон было закрыто тяжелыми ставнями, а свечи, заправленные в подвешенные к потолку светильники, не горели. В полупустом зале за столами сидели угрюмые и оборванные старики. Они пили пиво и закусывали дешевой жареной рыбой. Выловленную в Суре мелкую рыбешку бросали в кипящее масло непотрошеной. Две большие сковороды стояли на печи, которая отчаянно дымила, видимо дымоход давно забился, а чинить и чистить его никто не собирался. Пахло рыбой, подгоревшим маслом, потом и мокрой сыромятной кожей.

- Отличное место, - проворчал Пошун, брезгливо морща нос.

Казалось, что завсегдатаи не обратили на нас никакого внимания, но краем глаза я заметил, как напрягся пьяница, сидящий неподалеку от входа. Он отставил пивную кружку, зачем-то сунул руку под стол, да так и остался сидеть.

Вопреки ожиданиям вместо здоровяка хозяина, которого я надеялся увидеть за стойкой, нас встретил неприветливого вида востроносый мальчишка. Он исподлобья оглядел наши мечи и магические жезлы и недружелюбно проворчал, - здравствуйте, уважаемые.

- Здравствуй, - в тон ему ответил я, - вина нам налей. Только проследи, чтобы кружки были чистые.

- Хорошо, господин, - мальчишка хлюпнул носом и принялся разливать вино из пузатого бочонка.

- Я Тибон "проклятый", - тихо сказал я, перегнувшись через стойку, - Колун говорил, что ты можешь спрятать меня и моих людей.

Мальчишка и ухом не повел, словно не слышал. Он налил нам вина, поставил кружки на ближайший стол, смахнул с него грязной тряпкой засохшие крошки и отошел к сковороде, чтобы помешать подгоревшую рыбу.

- Похоже, зря мы сюда пришли, - пробормотал Рамин, присаживаясь на лавку.

- Подождем. Думаю, за нами наблюдают, - тихо сказал я.

Оглядев зал, я заметил, как кусок холстины, которым был занавешен вход в жилые комнаты, слегка покачнулся. Может быть, его всколыхнул пронесшийся по залу сквознячок, а может быть, нас разглядывали через едва заметную дырку, проделанную в ткани.

Какое-то время ничего не происходило. Мы пили вино и молчали. Наконец край занавески дрогнул, и в залу вышла маленькая девочка в застиранном платье, перешитом из старой мужской рубашки. Она держала в руках глиняную свистульку. Проходя мимо нас, она дунула несколько раз в свою игрушку. От неожиданности я вздрогнул и проводил ребенка долгим взглядом.

И сразу все изменилось. Похоже, меня опознали, а маленькая девочка, наученная родителями, подала условный сигнал. Напряженный старик вытащил руку из-под стола и опять взялся за кружку, а мальчишка оставил сковороду, подошел к нашему столу и по-хозяйски присел на лавку.

- Сколько с тобой людей, - быстро спросил он, оглядывая моих спутников, - если это все, то могу спрятать вас прямо здесь. Если есть еще надо искать другое место.

- Я прятаться не буду, - ответил я, - у меня теперь в городе важные дела. Мне Колун нужен. Разговор есть серьезный.

Мальчишка испуганно мигнул, ни слова не говоря, поднялся и ушел в жилую часть дома.

- И что теперь? - спросил Пошун.

- Будем ждать, - я пожал плечами.

Уж не знаю, чем там занимались разбойники - может быть, бегали на улицу смотреть, не привел ли я за собой незваных гостей, а может быть искали Колуна, но прежде чем он появился, мы успели допить вино и даже немного поскучать. Скорее всего, старика в харчевне не было и за ним пришлось посылать нарочного. Колун появился неожиданно и, причем совсем не оттуда, откуда я ожидал. Сбоку от прилавка открылась потайная дверка, и хромой боком протиснулся в открывшуюся узкую щель.

- Оставьте нас, - быстро сказал я своим спутникам.

Пошун и Рамин отошли в дальний конец зала и расположились поближе ко входу.

- Ну, здравствуй, - буркнул Колун, присаживаясь на лавку.

- Здравствуй.

- Чего хочешь?

Я улыбнулся и покачал головой. Старый разбойник даже не подумал поинтересоваться, как мои дела. Скорее всего, ему уже доложили о том, что я со своими людьми обосновался на базарной площади.

- Будет война. Через день - другой к Паусу подойдут степняки. Всех кого найдут на улице, заберут в ополчение или заставят работать до седьмого пота, - сказал я.

- Знаю. Это все?

- Войско большое на нас идет. Никогда такого не было. Если кочевники победят, Паусу конец. Прошлый раз они всех убили и дома сожгли.

Можно обмануть королевскую стражу, спрятаться от гвардейцев, но пережить гибель целого города не получится. Уж на что Колун был упрям, но и он должен был понимать очевидные вещи.

Старик кивнул, давая понять, что услышал главное.

- Все выходы из города перекрыты, - продолжал я, - ты, конечно, можешь попытаться уйти по реке, но не уверен, что получится.

- Ты ради этого пришел, - удивился разбойник, - так обо мне заботишься?

- По делу пришел, - ответил я, - у меня теперь договоренность с гвардейцами. Вместе будем с кочевниками воевать, но у нас солдат мало. А у тебя думаю, много народу по подвалам сидит. Подбери мне людей понадежней. Гвардейцы за них хорошо заплатят. Половину денег возьмешь себе, половину людям отдашь.

Колун хмыкнул.

- Я, что же, по-твоему, душегуб последний своих парней на заклание отдавать?

Я усмехнулся. А то он своих людей бережет, как зеницу ока. Сколько их полегло в уличных драках, не сосчитать.

- А, чем твои разбойники лучше других? Всем нам придется кровь проливать свою и чужую. В этот раз отсидеться не получится.

Моя ухмылка не понравилась главарю бандитов, и он обиженно засопел.

Сколько не встречал я всяких душегубов, которым было человека зарезать или на смерть послать, что мне кружку вина выпить, а все они ужасно обижались, когда их начинали подозревать в неоправданной жестокости.

- Мои лучше.

Я только плечами пожал. Думай, как хочешь.

- Если все равно погибать, так хоть с пользой. Деньги, заработанные, семье останутся. Разве плохо?

- А зачем семье деньги, если, как ты говоришь, никто не выживет? - передразнил меня Колун.

- Так для того и зову твоих людей, чтобы их жены, дети и старики в живых остались. Или у вас не принято своих от любой напасти защищать?

- У нас принято, - огрызнулся разбойник, - но что-то я тебя самого понять не могу. Добровольно значит, за короля воевать идешь? На днях грозился убить, а теперь передумал?

- Если орду не остановить всем нам конец, - ответил я и наклонился к самому уху разбойника, - давай со своими врагами потом разберемся, когда от кочевников отобьемся. Помоги, Колун, богами прошу. Мало нас, боюсь, не справимся.

Бандит вскинулся и в упор уставился на меня.

- На верную смерть людей моих поведешь?

- И сам пойду, если придется.

- Неужели, правда, сам на стену полезешь? - не поверил Колун.

- Меня на стене не будет. Я со своим отрядом ухожу из города в степь и буду защищать монастырь.

Уточнять название обители я не стал. Все в Паусе понимали, о чем может идти речь. Монастырь в этих краях был один.

Пораженный моим ответом Колун присвистнул и покачал головой. Казалось, он мне не поверил. В первое мгновение я даже подумал, что он просто встанет и уйдет, но разбойник остался на месте. Он задумчиво пожевал губами, потом бросил на меня настороженный взгляд и вдруг неожиданно расплылся в широкой улыбке.

- Монастырь, значит, - непонятно к чему сказал он, - ловко.

Я хотел спросить, что он имеет в виду, но старик восхищенно причмокнул и ни с того ни с сего дружески легонько ткнул меня в грудь.

- Опять ты меня на кривой козе обойти хочешь, - весело сказал он, - ах, Тибон, Тибон, если бы мы с тобой объединились, то таких дел наворотили, что нам позавидовал бы сам король.

- Так я и предлагаю объединиться... - начал я, но он меня перебил.

- Хорошо. Будут тебе люди. Для меня цену против ополчения в три раза поднимай. С каждого по две монеты себе заберу, остальное семьям отдам. Только парням моим про наши расчеты молчок.

Я кивнул.

- Понимаю.

- Значит, договорились, - Колун принялся выбираться из-за стола, - людей моих побереги, но и сам на рожон не лезь. Когда вернешься в город от меня не бегай. Я сам тебя найду.

- А зачем мне от тебя бегать? - удивился я.

- Ну, мало ли, что ты из степи в Паус принесешь. Может, не захочешь со мной своей удачей делиться.

Я только плечами пожал. Разбойник говорил загадками, но сейчас у меня не было ни времени, ни желания с ними разбираться. Даст людей и слава богам.

- Где тебя найти? - на прощание спросил он.

- На базарной площади справа от ворот лагерем стою.

- Понял, - Колун кивнул, - мои придут. Жди.

Он выбрался из-за стола и, прихрамывая, заковылял в сторону потайной двери.

Интересно, что заставило старика поверить мне и изменить свое решение? Я же видел, что сначала он хотел послать меня куда подальше. Неужели предложенные Гамоном деньги так важны для него? Вот уж воистину - чужая душа потемки.

- А сам-то не хочешь с нами? - бросил я вслед.

Даже сам не знаю, как вырвались у меня глупые слова. Кажется, и не собирался ему ничего говорить и вот на тебе.

Я думал, что Колун не обратит на мой вопрос никакого внимания, но неожиданно разбойник остановился, повернулся и впился в меня цепким взглядом.

"Ну, сейчас точно пошлет", - подумал я.

- Посмотрим, - сказал разбойник, - может и пойду.

Первая встреча Бибона с Гамоном выдалась непростой. Похоже, мальчишка бы сильно обижен на вельможу за то, что тот в свое время не сумел его защитить, и отослал из дворца. Принц грубил и в открытую выказывал неуважение, поэтому один раз мне даже пришлось призвать его к порядку. К моему удивлению Гамон не обращал внимания на нападки принца и говорил с ним почтительно, но без подобострастия. Опытный придворный он знал, как расположить к себе собеседника. Буквально в двух словах он объяснил Бибону создавшееся положение и поведал о плане захвата власти.

Чтобы сохранить появление принца в тайне Гамон опять отослал охрану. В комнате не было даже Рипона, который занятый подготовкой к обороне буквально разрывался на части, стараясь все успеть. После того, как мы обсудили легенду, придуманную для принца и некоторые мелкие детали, Гамон неожиданно попросил меня оставить их с Бибоном наедине. Эта странная и несвоевременная просьба мне совершенно не понравилась, но в тот момент, когда я собрался ответить на нее категорическим отказом, мальчишка внезапно согласился с вельможей

- Оставь нас, Тибон, - повелительным тоном заявил он, - нам нужно многое обсудить.

Обращаясь ко мне, принц имел такой напыщенный вид, что казалось, мог в любой момент лопнуть от сознания собственной значимости.

- Но, Бибон... - начал, было, я, но он не дал мне закончить.

- Я прошу оставить нас, - твердо сказал мальчишка, - уверен, что ничего страшного со мной не случиться. Я могу обойтись и без няньки.

Сначала я не поверил своим ушам. Никогда прежде Бибон не позволял себе разговаривать со мной в таком тоне. Будь он помладше я, не задумываясь, отвесил бы ему оплеуху, но сейчас и здесь это невозможно было сделать.

- Правда, Тибон, тебе не о чем беспокоиться, - мягко сказал Гамон, бросая на меня насмешливый взгляд, - неужели ты думаешь, что я смогу причинить принцу какой-нибудь вред?

- Не в этом дело, - проворчал я, пытаясь знаками показать Бибону, что не стоит до конца доверять красноречивому вельможе.

- Мне кажется, что принц сам вправе решить, что для него хорошо, а что плохо, - продолжал Гамон, - если он хочет со мной поговорить не лишай его такой возможности.

Несмотря на вкрадчивый голос Гамона, я уловил в его словах откровенную издевку. Своими сладкими речами он усыпил бдительность Бибона. Живя в лесу среди простых людей, мальчишка вел себя по-другому, но здесь почувствовав свою значимость, неожиданно переменился. Всего одна фраза, сказанная в нужное время и в нужном месте, напомнила Бибону кто он такой. Казалось, годы, проведенные вдали от дворца, в мгновение ока были забыты и передо мной вновь предстал тот заносчивый и капризный мальчишка, которого много лет назад привел на храмовую поляну Рипон. Обращаясь ко мне, он даже не повернул голову в мою сторону, словно я был недостоин его внимания.

- Ступай, Тибон, - повелел он.

- Как будет угодно, Вашей светлости, - я поклонился, развернулся, стремительно вышел и с большим трудом удержался от того, чтобы не хлопнуть дверью. Наверно мне нужно было встать у замочной скважины и попробовать разобрать, о чем говорят в комнате, но раздосадованный поведением Бибона я быстро спустился с лестницы и вышел на воздух.

Свежий ветерок охладил мое пылающее лицо. Присев на ступеньку перед входом, я вздохнул полной грудью и постарался собраться с мыслями. В конце концов, кто я такой? Всего лишь наставник, которому на время доверили охранять ребенка королевской крови. Я Бибону не родственник, а всего лишь слуга, поэтому не имею права требовать от него любви и почитания. Волчонок вырос и показал зубы. Этого следовало ожидать.

Мимо прошел разносчик вина, и я окликнул его. Мальчишка подбежал и низко поклонился.

- Какую кружку желаете, господин, большую или маленькую?

- Налей большую.

Я бросил ему в ладонь пару медяков.

Недолго думая мальчишка вытащил из сумки кружку, быстро сполоснул ее водой из маленького кувшина, подвешенного к поясу, и наполнил до краев из большого кувшина, который раньше держал на голове, а теперь поставил прямо на мостовую.

- Готово, господин.

Я выпил вино одним залпом и даже не почувствовал вкуса. Уличные торговцы всегда его разбавляли, но сегодня у меня было такое ощущение, что я выпил чистой воды.

- Дрянь у тебя вино, - буркнул я, возвращая кружку, - пошел прочь.

Мальчишка припустил от меня так, что только пятки сверкнули.

"Вот так всегда", - подумал я, - "Бибон отомстил мне за обиду, а я сорвал злость на первом попавшемся простолюдине. Богам такое не понравится, но у них на сверкающих вершинах свои правила, а мы здесь в этом мире по-другому не умеем".

Бибон не стал посвящать меня в детали разговора с Гамоном. Выйдя из гостиницы, он весь светился от счастья. На мои вопросы он не отвечал, но вскоре принялся вести себя, как раньше, словно не было между нами этой странной размолвки спровоцированной хитрым придворным. Следовало спешить, поэтому я решил отложить неприятный разговор до будущих времен. Сейчас у меня было полно дел.

После второго удара утреннего колокола в лагерь явился Колун. С собой он привел четыре десятка добровольцев, которым было все равно жить или умереть. Кого-то из бедняков "задушила" крайняя нужда, кого-то оглушила смерть родных, а кому-то совсем нечего было терять - из-за многочисленных преступлений разбойникам грозила мучительная казнь. И, тем не менее, смертниками эти люди себя не считали. Почти все они надеялись остаться в живых, заработать деньги и получить прощение от короля. Людьми они оказалось бывалыми, несколько человек неплохо стреляли из арбалета, а с десяток добровольцев вполне сносно метали копья. Слава богам в лагере было, где показать свое умение, поэтому мне не пришлось верить новичкам на слово.

Осмотрев новобранцев, мы с Колуном отошли в тихое место, где я передал разбойнику обещанные деньги.

- С тобой приятно иметь дело, - усмехнулся старый пройдоха, взвешивая на руке тяжелый кожаный мешок.

- Себе все заберешь или все-таки поделишься с семьями? - прямо спросил я.

- Не боись, - Колун сплюнул в песок, - я своих не обижу.

Большинство бедняков, которых он привел, не имели никакого отношения к его шайке. На самом деле не такая уж большая банда была у Колуна, но многие жители служилого квартала выполняли просьбы бандита или оказывали ему какие-нибудь мелкие услуги. Называя их своими людьми он, безусловно, лукавил. Настоящих разбойников, целиком преданных ему, в отряде было человек десять не больше.

- Хватит тебе людей - то? - спросил Колун, убирая кошелек подальше от чужих глаз.

- Не знаю, - честно признался я, - вот, если бы ты собрал все свое ночное воинство и привел его в монастырь, тогда точно хватило бы.

- Ну, уж нет, - усмехнулся Колун, - мне и здесь хорошо. Не ровен час, на вас степняки навалятся и всех положат.

- Говорят, что тех, кто в бою погибает, боги сразу к себе на сверкающие вершины забирают.

Старик хлопнул себя по ляжкам, задрал к небу клочковатую бороду и захохотал.

- А ты значит, напоследок решил с богами договориться, - вдоволь насмеявшись, сказал он, - все еще надеешься душу свою спасти? На тебе, поди, мертвецов не меньше, чем на мне.

- Много на мне, - честно признался я, - к земле давят, не продохнуть.

- Хорош священник, - не то в шутку, не то в серьез сказал Колун, - поздно о душе вспомнил. Прощай уже. Пойду.

Он повернулся и зашагал прочь.

- Я и за тебя богов могу попросить, - крикнул я вслед, - приходи, не пожалеешь!

- Посмотрим, - не оборачиваясь, ответил бандит.

Рипон гонял новобранцев до седьмого пота. Он уже отправил за стену четыре каравана. К сожалению, земляной вал не имел ни складов продовольствия, ни колодцев, ни ям для сбора и хранения воды, поэтому носильщиков требовалось еще много. Помимо строительных инструментов, запаса провизии и воды рабочие несли срубленные в лесу вершины. Один человек тащил на себе один кол. По-другому доставить к земляному валу древесину не было никакой возможности. Поговаривали, что редкие низкорослые деревья, растущие в степи за стеной, уже вырубили. Из их корявых стволов сложили заграждения на самых опасных участках.

Перекинувшись с маленьким воином парой слов, я отправился в оружейную. Рипон разрешил мне самому подобрать оружие и доспехи для своих людей, чем сильно порадовал наемников. Возможно, они вообразили, что смогут сами похватать с полок все, что попадется под руку, но нам с Пошуном и остальными дворянами пришлось остудить их пыл. В сам арсенал моих новых солдат не пустили. Я взял с собой только дворян и Холина. После Великой битвы с ордой в Паусе осело много трофейного оружия, поэтому нам не составило особого труда отобрать нужное количество кожаных панцирей, укрепленных спереди железными пластинами и кольцами. В свое время мне самому доводилось носить такие доспехи, поэтому я знал, что они смогут защитить своего хозяина не хуже нагрудников, изготовленных в Паусе. Почему-то выдавая ополчению защитное вооружение, местные старшины на трофейное добро не позарились, но я решил, что для моих солдат оно будет в самый раз.

Отправляясь в опасное приключение, я вооружал наемников до зубов. Каждому достался или длинный кинжал, или сабля степняка, особо умелых ополченцев мы вооружили арбалетами и копьями. Стрел взяли столько, сколько смогли унести. В монастыре раздобыть их будет негде.

Заботясь о наемниках, я не забывал и о дворянах. Конечно, подобрать настоящие латы в простой оружейной нечего, было, и думать, но среди примитивных доспехов обнаружилось несколько довольно приличных кольчуг и поручней. Почему-то ни одного шлема мы не нашли. Наверно городским ополченцам они не полагались.

Себе я искать ничего не стал, потому что совершенно неожиданно стал счастливым обладателем полного доспеха черного гвардейца. Сразу после возвращения в город Холин отпросился у меня и куда-то ушел. Отсутствовал он недолго и вскоре притащил кожаный мешок.

- Держи, - сказал он, опуская передо мной на мостовую тяжелую ношу.

- Что это?

- Доспехи, за которые меня Колун чуть жизни не лишил.

Холин развязал узел, стягивающий горловину мешка, и показал мне содержимое.

- И зачем ты их принес? - спросил я.

Выходит, мой закадычный друг отпросился для того, чтобы забрать спрятанный клад. А я - то думал, что у него зазноба в городе.

- Тебе отдаю. С благодарностью за все, что ты для меня сделал, - ответил Холин.

Мы так давно знали друг друга, что я даже не удивился неожиданному подарку. Это было вполне в духе Холина снять с себя последнюю рубашку и отдать товарищу, и все-таки я спросил, - не пожалеешь потом? Уж больно подарок ценный.

- Нет, - бывший стражник широко и счастливо улыбнулся, - не нужны мне эти железки, только беды от них всякие. Хряк с сыном жизни из-за этого богатства лишились, да и сам я едва не погиб. Пусть теперь тебе послужат. Ты воин, а их как раз для таких, как ты ковали.

- Так сам бы и надел, - в последний раз попытался я образумить старого друга, - все-таки на войну идем.

- Не сподручно мне в них. Тяжело и жарко. Я уж лучше в этом, - сказал Холин и с чувством стукнул себя ладонью по твердому кожаному нагруднику.

Бибон с нами в оружейную не пошел. Около полудня ему принесли от Гамона полный комплект доспехов, включая настоящий взрослый меч. Стоимость оружия, которое вельможа преподнес в подарок принцу, исчислялась сотнями серебряных монет. Даже в лучшие времена я не смог бы купить такое.

- Ты видишь, - захлебываясь от счастья говорил Бибон, - видишь, что мне прислал Гамон!? А ты мне даже меч не хотел покупать.

- Если бы понадобилось, я бы отдал тебе свой.

- Ну, так ведь не отдал, - мальчишка надел на голову открытый шлем без наличника и принялся неумело застегивать подбородный ремень.

- Для настоящего воина все эти железки не имеют значения, - сказал я.

- Ой, да ладно, - принц махнул рукой, - надоели твои нравоучения. Будущий король не должен выглядеть, как оборванец.

Значит, вот как Гамон договорился с Бибоном. Глядя на то, с какой любовью принц разглядывает вороненую сталь, я подумал, что ни один мальчишка на его месте не устоял бы перед искушением. Вельможа просто купил его. Ну, что же льстивые речи и дорогие подарки всегда оказывали на людей магическое воздействие.

- Ты еще не король. И если будешь повсюду говорить о своем высоком происхождении, рискуешь вообще им никогда не стать.

Раздраженный моими словами принц сорвал с головы шлем и в сердцах швырнул его на пол. Тяжело ударившись о землю, он откатился к стенке палатки.

- Хватит давать мне советы! Я достаточно их наслушался в лесу, пока прятался в зарослях, словно дикий зверь. Теперь я буду сам распоряжаться своей судьбой и сам решать, что для меня хорошо, а что плохо!

Подобные вспышки гнева случались у принца и раньше, поэтому я не стал обращать внимание на грубые слова. Я боялся, что, польстившись на лесть, он позабудет об осторожности, поэтому и завел этот разговор. Гамону трудно было сразу понять, с кем он имеет дело. Высокий рост Бибона многих вводил в заблуждение. Несмотря на взрослый вид, принц все еще оставался мальчишкой.

- Ты должен понимать, что Гамон..., - начал, было, я, но он не дал мне договорить.

- Ты сам привел меня к нему, так что нечего теперь удивляться, - выкрикнул Бибон, - теперь он будет моим наставником. Я так решил!

Ну, после такого заявления мне оставалось только откланяться. Останься я еще хоть на мгновение и нашей дружбе с Бибоном пришел бы конец. Я никогда не служил при дворе, поэтому не привык к капризам особ королевской крови. Раньше у нас тоже бывали размолвки, но мы с Бибоном всегда находили общий язык. Сейчас слушая гневные речи мальчишки, я понимал, что Гамону каким-то чудом удалось настроить его против меня. Оставалось только надеяться, что рано или поздно Бибон одумается и поймет, что я желаю ему только добра. Пылая от возмущения и обиды, я вышел из палатки и нос к носу столкнулся с Самоном. Последнее время дворянин - оруженосец ни на шаг не отходил от Бибона, выполняя любую прихоть и стараясь угодить принцу во всем.

- Что случилось, Тибон, - спросил он, с беспокойством глядя на меня, - почему он злится?

- Он злится на меня, - ответил я и в сердцах пнул лежащий под ногой камень, - Бибон сказал, что теперь его наставником будет Гамон, так что у тебя теперь новый командир.

- Я служу только Бибону, - твердо сказал Самон, - но, как быть с нашим уговором? Ты обещал, что поговоришь с ним насчет меня.

Признаться, я совсем забыл о тайном разговоре, который произошел у нас сразу после штурма тюрьмы. Конечно, Самон был прав. Я поступил бесчестно, пообещав ему поддержку и заступничество и не выполнив ничего из того, о чем говорил.

- Пойдем, - я схватил молодого дворянина за руку и потащил в палатку. Мне нужно было сдержать данное обещание, потому что завтра за мою жизнь самый щедрый купец Пауса не даст и ломаного медяка.

Бибон все еще был сильно раздражен, но без возражений выслушал мой рассказ, после чего ободряюще кивнул Самону.

- Хорошо, - сказал он, - я помогу тебе, когда верну себе трон.

Самон просиял. Похоже, надежды молодого дворянина начинали сбываться.

- У тебя все, Тибон? - ледяным голосом спросил принц.

- Да.

- Тогда ступай. У меня много дел.

К ночи прибыли дозорные. Обессиливших скороходов сразу провели к Гамону. Вельможа не стал созывать военный совет, но пригласил нас с Рипоном. На измученных солдат страшно было смотреть. Для того чтобы успеть раньше ханского войска они шли по степи без остановки целый день.

- Завтра к вечеру кочевники будут здесь, - сообщил мне Рипон, как только я переступил порог. Они с Гамоном уже успели выслушать дозорных.

- Плохо дело, - ответил я.

- Что говоришь большой у них обоз? - переспросил Рипон у одного из солдат.

Стражник так устал, что даже не сразу сообразил, что дворянин обращается именно к нему.

- Эй! - поторопил его маленький воин.

- Да, господин, - спохватился дозорный, - очень много кибиток. С обозом идут женщины и дети. Конные шибко спешат, но потом останавливаются и поджидают остальных.

Я знал, что большую половину степного войска составляла пехота, поэтому на марше конница теряла всю свою стремительность. Орда двигалась по степи со скоростью пешего воина.

- Орда в пути уже больше трех недель, - задумчиво сказал Гамон и знаком показал дозорным, что они могут идти, - запасов осталось немного. Значит, великий хан попытается взять город с наскока одним мощным ударом. Времени на долгую осаду у него не будет.

- Зачем нам думать об этом, - Рипон легкомысленно взмахнул рукой, - все равно Марон собирается вывести войска из Пауса и значит, ни о какой осаде не может быть и речи.

- Если он успеет подойти вовремя, - проворчал Гамон.

Рипон не ответил. Он подошел к окну и вдохнул полной грудью свежий вечерний воздух. После того, как торговцев разогнали, с площади перестало нести тухлятиной. Почему-то с приближением темноты даже сточные канавы начинали меньше "благоухать".

- Не знаю, как там Марон, - сказал маленький воин, разглядывая площадь, заставленную палатками ополченцев и шатрами вербовщиков, - но нам с Тибоном надо выходить прямо сейчас. Нужно успеть добраться до укреплений пока не рассвело. Если кочевники пошлют на разведку большой конный отряд, то он сможет перехватить нас в поле под стеной и тогда всему нашему плану будет медяшка цена. Все там и поляжем.

- Согласен, - Гамон нахмурился, - думаю, что носильщики и строители тоже не успеют вернуться в город. Пусть уж лучше остаются с вами. Сколько караванов там осталось?

- Два, - Рипон вздохнул и наконец, отошел от окна, - остальные уже в городе.

- Это почти сотня человек, - Гамон потер ладони, - захватите для них оружие и серебро. Пусть они и не давали согласия идти в бой, но, похоже, теперь у них нет другого выхода.

- Сколько у тебя дворян? - спросил Рипон, когда мы вышли из гостиницы и направились в лагерь.

- Четверо, - ответил я.

После ухода Бибона и Самона мой отряд заметно поредел.

- Там из Таруса люди подошли, - сказал маленький воин, - могу несколько человек отправить с тобой.

- Было бы неплохо.

Приграничный город выставил совсем немного людей. Прибывших воинов вместе со слугами набралось не больше трех десятков. Они расположились у городских ворот в ожидании распоряжений. Среди дворян я заметил несколько совсем молодых парней немногим старше Бибона. Оставалось только надеяться, что им уже исполнилось хотя бы по пятнадцать лет.

- Тибон, - неожиданно окликнули меня из темноты, - Тибон из Регема!

Я обернулся на голос, но сумел разглядеть у палатки только размытую тень.

- Это я, Ниман из Таруса, - представился незнакомец.

Не сразу, но я вспомнил молодого воина, который принимал меня в гостях в бывшем доме Рипона.

- Здравствуй, Ниман, - сказал я, - ты пришел сражаться?

- Да. Нас позвали на великую битву, - запальчиво воскликнул мальчишка.

- Подожди меня здесь, - попросил я молодого дворянина, - я сейчас подойду.

- Знакомый? - спросил меня Рипон, когда мы отошли в сторону.

- Между прочим, он сейчас живет в Тарусе в твоем доме, - ответил я.

- А-а, - маленький воин усмехнулся, - счастливый наследник! Слышал о нем. Гамон предоставил мне дом в столице, а старый я отдал городским властям. Говорят, его получила вполне уважаемая семья.

- Я познакомился с мальчишкой, когда искал тебя, - признался я.

- А ты меня искал? - удивился Рипон.

- Представь себе.

- Ну, так забирай его с собой. И еще трех человек возьми.

Я тяжело вздохнул и оглянулся на юношу, ожидавшего меня возле городской стены.

- Жалко парня. Молодой совсем. Сам понимаешь, вряд ли он вернется.

- Ты, когда участвовал в великой битве, был немногим старше, - отрезал Рипон, - людей из Таруса приказано взять с собой за стену, так что-либо ты его возьмешь, либо я.

- Хорошо, - я кивнул, - значит Ниман пойдет со мной.

Мы так и не смогли попрощаться с Бибоном. Когда я вернулся от Гамона, в палатке его не оказалось. Отправленные на его поиски люди вернулись ни с чем. Самон тоже пропал. Я раздобыл в ближайшей гостинице пергамент и чернила, и написал принцу короткую записку. Просто несколько прощальных слов. Никаких наставлений или пожеланий в моем письме не было. Вещи принца оставались на месте, поэтому я просто засунул пергамент в его дорожный мешок.

Гамон построил наших людей на базарной площади перед воротами. Несмотря на то, что отряд получился довольно внушительный, для борьбы с приближающейся ордой сил у нас было явно недостаточно. Большинство дворян уходило с Рипоном. Со мной осталось восемь воинов, а весь отряд насчитывал около сотни солдат. С маленьким воином уходило четыре сотни. Все мы несли дополнительный груз - продовольствие, воду, запас арбалетных болтов и оружие, которое предназначалось для тех работников, которые не успеют добраться до Пауса перед нападением кочевников.

Растревоженный город не спал. Многие жители вышли проводить ополченцев. Простолюдины столпились на площади, а богачи отправились на стену. За дополнительную плату стража пускала всех желающих на смотровые площадки. Мне приходилось бывать на среднем ярусе, поэтому я знал, какой потрясающий вид открывается сверху.

Освещая дорогу факелами, мы колонной вышли из города и направились в сторону земляных укреплений. Большинство горожан, молча, провожали нас глазами, но были и те, кто что-то кричал нам вслед.

Как только ворота захлопнулись за спиной, я ощутил внутри щемящую пустоту. Темнота сгустилась и обступила нас со всех сторон. Казалось, что бредущие с ордой шаманы наколдовали над нашими головами непроницаемое черное облако. Луна скрылась за тучами, и теперь кроме факелов ничто не освещало нам путь.

- Дорога мертвецов, - тихо, так чтобы не слышали остальные, сказал мне Пошун. Старику нездоровилось, он кутался в плащ, несмотря на то, что ночь выдалась теплой.

- Хорошо, что Бибон не с нами, - откликнулся Холин. Он где-то успел раздобыть кровяную колбасу и сейчас жевал ее на ходу, жадно откусывая большие куски.

Я не ответил и только тяжело вздохнул. Пошун был прав. Никто из нас не вернется обратно. По спине пробежал холодок, но я не обратил на него внимания. Страха не чувствует только безумец, но это не значит, что я стану дрожать от ужаса в ожидании того, что ждет нас впереди.

- Пошевеливайтесь, храбрецы, - закричал Рипон, - сейчас спать не время!

- Дураки мы с тобой, Тибон, - неожиданно сказал Холин.

- Почему? - быстро спросил я, думая, что бывший разбойник сейчас начнет вслух рассуждать о том, что нужно было остаться в городе.

- Надо было вина перед дорогой выпить, - посетовал Холин, - сейчас было бы веселей идти.

С тех пор, как торговые отношения со степью прекратились, дорога заросла травой, канавы осыпались, а мостки, проложенные через неглубокие овраги, покосились и прогнили. Еще несколько дней назад только узкая тропинка, идущая по самому центру проселка, отмечала путь монашеских караванов, которые иногда заходили в город за вином и маслом, но сейчас дорога была разбита ногами простолюдинов отправленных для обустройства укреплений. В темноте люди рисковали свалиться в какую-нибудь выбоину или оступиться в канаву, поэтому я зорко следил за тем, чтобы факелы не переставали гореть. Мы с собой взяли изрядный запас палок, обмотанных ветошью пропитанной маслом, но я боялся, что до монастыря их не хватит. Днем расстояние от города до обители казалось меньше. При свете все видится по-другому. На наше счастье и на земляном валу, и на монастырских башнях дежурные зажгли огни. Направленный на город тусклый свет потайных фонарей надежно указывал нам путь.

По приказу Гамона все работы были прекращены и в военном лагере, оборудованном на земляном валу, охрана затаилась на случай, если степные разведчики подойдут слишком близко. Солдаты должны были соблюдать полную тишину и не разжигать костров, чтобы до поры скрыть количество войск, стянутых для обороны границы. Конечно, лазутчики, так или иначе, заметят присутствие вооруженных людей, но будут теряться в догадках, гадая, сколько наемников вышло из города.

По мере приближения к лагерю цвет неба начал меняться. Черный силуэт земляного вала ясно проступил из темноты, подсвеченный со стороны степи ярким заревом. Я подивился странному видению. Оставшиеся далеко позади стены Пауса давно растаяли в темноте, зато впереди нас словно поджидало демоническое светопреставление. Казалось, двери в преисподнюю открылись и низвергли в степь струи проклятого огня.

- Ты тоже видишь это зарево, - спросил я у Рипона, - или меня обманывают миражи?

- Конечно, вижу, - ответил маленький воин.

- И, как, по-твоему, что это может быть?

- Ты еще не понял, - дворянин усмехнулся, - это горят костры степняков. Они стали лагерем недалеко от границы.

- Сколько же их? - в страхе спросил я.

- Тысячи, друг мой, тысячи.

У тропинки, ведущей к монастырю, мы простились с Рипоном. Напоследок он сказал, - наша с тобой задача задержать кочевников до того, как Марон выйдет из города и развернет войско в поле. После этого поступай, как знаешь. Можешь ударить на кочевников, а можешь оставаться в монастыре.

- Может быть, к тому моменту нас с тобой уже и в живых не будет, - ответил я.

- Все может быть, - Рипон пожал плечами.

- А ты, как поступишь? - в свою очередь спросил я.

- Я на валу отсиживаться не стану. Когда начнется великая битва, я попробую пробиться к королевскому штандарту. Хочу помочь людям Гамона. Понимаешь, о чем я?

В тот день, когда мы штурмовали королевский дворец, Рипон охранял принца и поэтому не мог нам помочь. Он не погиб вместе с остальными заговорщиками и даже умудрился не попасть под подозрения тайной канцелярии, но в душе маленький воин всегда оставался с нами. Он не простил Марону и его семье убийства друзей и не меньше моего хотел отомстить.

- Понимаю, - я согласно кивнул.

- У всех нас есть неоплаченные долги, - чуть слышно добавил Рипон, - пришло время их отдать.

- Прощай, - сказал я, дружески положив руку на плечо маленького воина.

- Прощай, Тибон из Регема, - Рипон беззаботно засмеялся, словно не было впереди предстоящего сражения, - я рад, что встретил тебя на пути. Убей своих врагов и живи долго.

- И тебе долгих лет жизни.

Отряд маленького воина свернул налево к земляному укреплению, а я повел людей к монастырю. В темноте было не разобрать, что и как успели сделать присланные из города рабочие. Поля вокруг тонули во мраке, скрывая и ров, и редкий частокол.

Ворота были не только закрыты на засов, но еще и стянуты изнутри цепями, поэтому монахам пришлось повозиться прежде, чем они смогли, наконец, впустить нас внутрь. К моему удивлению братия не собиралась покидать святилище.

- С какой стати божьим людям бояться неверных, - ворчал настоятель, с неудовольствием разглядывая мое небольшое войско, - пусть они дрожат перед гневом наших богов.

За прошедшие годы монастырь так и не сумел вернуть себе былой блеск. Последний владыка жил в столице, поэтому обитель утратила прежнее значение. Встретившие нас монахи выглядели жалко, худые и сгорбленные, словно нищие они казалось, едва волочили ноги. После того, как резиденцию перенесли, и количество послушников заметно сократилось, святым отцам пришлось работать за троих. Теперь даже старики вынуждены были заниматься грубой и тяжелой работой. Мне было жаль монахов, поэтому я решил воззвать к их разуму.

- А с такой стати, святой отец, - в тон настоятелю ответил я, - что всем монахам, которые в прошлый раз остались в обители кочевники выпустили кишки и повесили вниз головой на той стене, - я указал рукой на западный предел, - хотите так же закончить свои дни?

- Боги с тобой, воин, - испугано забормотал упрямый монах, - откуда ты принес такие слухи?

Я смерил его суровым взглядом. Не мог настоятель не знать подробностей гибели несчастных братьев. Место захоронения мы отметили приметным камнем и сообщили обо всем городским властям.

- Я видел все это своими глазами, - отрезал я, - и сам хоронил мертвецов.

От моих слов несчастный старик побледнел и схватился за сердце, и перепуганные монахи поскорее увели его в обитель. Возможно, им удастся убедить его покинуть монастырь, пока еще не стало слишком поздно.

Во время последнего набега я тоже боялся уходить из монастыря и надеялся, что из города пришлют подмогу. В тот раз мы ее так и не дождались. Конечно, присутствие моих солдат создавало у монахов обманчивое ощущение защищенности, но наш отряд был слишком мал, чтобы гарантировать им безопасность.

Пока монахи заседали в обители, я занялся решением насущных вопросов. Первым делом я расставил людей на стенах и назначил наблюдателей. В сопровождении Пошуна и Холина я обошел весь монастырь, выискивая слабые места в нашей обороне. Стены были одной высоты, но с севера в опасной близости росло несколько деревьев, по которым кочевники при желании могли забраться наверх, а одна из сторожевых башен с южной стороны была завалена всяким хламом, от которого нужно было поскорее избавиться.

- Если не возражаешь, деревья срубим утром, - сказал Холин, - неохота в темноте топорами махать.

- Боюсь, что кочевники не станут долго ждать. Не удивлюсь, если они нападут с рассветом.

Разводя людей по местам, Пашун обратил внимание на то, что мой старый знакомый Ниман все время следует за нами попятам.

- Похоже, у тебя появился еще один телохранитель, - усмехнулся он, указывая головой на навязчивого мальчишку.

- Позови его, - попросил я.

- Юноша, - окликнул мальчишку Пошун, - подойди сюда.

Державшийся в стороне молодой воин медленно и с достоинством приблизился.

- Чем я могу быть полезен? - учтиво спросил он, переводя настороженный взгляд с меня на Пошуна. Холина он своим вниманием не удостоил.

- Я не люблю, когда за мной следят, - сказал я, - или займись своими делами, или присоединяйся к нам.

Мальчишка сначала вспыхнул от смущения, услышав обидные слова, но, когда понял, что я ему предлагаю едва не выпрыгнул из плаща от восторга.

- Я буду рад сопровождать тебя, Тибон из Регема, - заявил он и склонил голову в полупоклоне.

Как оказалось, Ниман был не единственным, кто все это время приглядывался ко мне. Измученный дальним переходом в монастыре я сразу снял тяжелый шлем и положил его вместе с остальными вещами. В этом походе слуг у меня не было, поэтому все свое снаряжение я нес сам, так же, как Пошун, Рамин и остальные.

Укрепленные на стене факелы давали мало света, но все-таки его оказалось достаточно, чтобы один из монахов сумел признать во мне того самого послушника, который много лет назад сбежал из обители навстречу новой жизни.

- Тибон, - неожиданно окликнул он меня, когда я спустился во двор.

Не могу сказать, что я сразу узнал брата Нимаса. Когда-то он считался в монастыре самым быстрым скороходом. Я помнил, что много лет назад владыка отправил его с известиями в Паус, как только узнал о приближении орды. Остальные монахи покинули обитель позднее и погибли захваченные в пути передовыми отрядами степняков. Как оказалось, он единственный из всего каравана спасся в тот ужасный день.

- Я не сразу узнал тебя, брат, - печально сказал монах, - ты изменился.

Признаться, я тоже не с первого раза понял, кто стоит передо мной.

За прошедшие годы Нимас похудел, и казалось, стал ниже ростом.

- Рад тебя видеть, - сказал я.

В свое время, сбежав из монастыря, я ужасно боялся, что меня опознают и вся правда о моей прошлой жизни выплывет наружу, но с тех пор прошло много лет. Теперь мне было все равно.

- А уж я как рад, - выпалил Нимас, - не каждому суждено встретить живую легенду.

Сначала мне показалось, что я ослышался.

- О чем ты? - искренне удивился я.

Другой на моем месте мог бы подумать, что Нимас издевается, намекая на мою разбойную репутацию, но я знал, что среди монахов было непринято развлекаться подобным образом.

- Ты смеешься надо мной, брат, - в свою очередь удивился монах, - ведь ты один из тех храбрецов, что пошли в степь за владыкой Фифоном и вернулись обратно. Ваши имена вошли в летопись временных лет.

Вот это была новость! Я и подумать не мог, что о нашем походе известно монахам по всему королевству. Все это время я считал, что история спасения владыки была благополучно забыта после переворота, но оказалось, что это не так.

- Благородный Фифон успел перед смертью подробно описать ваше путешествие, поименно указав всех участников похода. Его труды изучают во всех обителях, и в нашем монастыре о них знает каждый послушник.

- Удивительные вещи ты рассказываешь, брат Нимас. Я и не знал, что владыка успел поведать о наших приключениях, - я сокрушенно покачал головой, - но ты напрасно называешь меня живой легендой. Неужели ты не слышал, как меня величают в миру? Люди короля считают меня преступником и зовут Тибоном "проклятым".

Монах наклонил голову в знак того, что мои слова не стали для него неожиданностью.

- Какое дело нам - служителям богов до того, что говорят в большом мире, - он улыбнулся, - монах-воин, спасший владыку из рук варваров, не может быть плохим человеком. Будь спокоен. Церковь никогда не верила наветам.

Удивленный и растроганный неожиданным известием и словами священника я опустился перед ним на колени.

- Благослови, брат Нимас, - попросил я старого знакомого, - тяжелые испытания ждут меня.

- Встань, брат, - забеспокоился монах и бросился меня поднимать, - благословляю тебя и все твое воинство. Пусть боги даруют вам силу для защиты родной земли от полчищ дикарей.

С большим трудом мне все-таки удалось уговорить монахов покинуть обитель. Я был уверен, что у них еще есть время без приключений добраться до города. Как я уже говорил, монастырь не сумел вернуть себе былое величие, поэтому в этот раз братьям не пришлось нести на себе тяжелый груз. Весь нехитрый скарб уместился на двух десятках ручных тележек. Теперь самую большую ценность обители составляли рукописи и книги. После гибели в огне старой библиотеки древних фолиантов осталось немного. Большинство текстов были переписаны монахами недавно благодаря милости настоятелей других монастырей, которые разрешили сделать копии с их оригиналов.

Нимас уходил со всеми. Мы тепло простились с ним. Покидая монастырь, он протянул мне ключи от кладовой.

- Там вдоволь вина и пищи, - сказал монах, - порадуй своих людей перед боем.

- Спасибо, брат!

Провожая святых отцов, мы с Пошуном вышли за ворота. Я боялся, что беглецы не успеют преодолеть основную часть в пути до рассвета, поэтому отчаянно торопил монахов.

- Будьте осторожны, - крикнул я вслед, - и не сходите с дороги!

- Хорошо! Я буду молиться за тебя, Тибон! - откликнулся из темноты брат Нимас.

После исхода монахов обитель опустела. Нет, народа в ней хватало, но из монастыря словно отлетела душа и намоленное место, в одно мгновение превратилось в холодную кучу камней. Крепость - не крепость, казарма - не казарма.

Со смотровой башни хорошо были видны костры степняков. Их было много, намного больше, чем я ожидал.

- Можно ли одолеть такую силу? - спросил Ниман, с ужасом разглядывая сверкающие огни.

- Конечно, - беззаботно ответил Пошун, - мы противостоим ей с начала времен.

Неожиданно меня окликнул Холин. Прогуливаясь по монастырю, он наткнулся на двух монахов, которые не захотели уходить со всеми и остались в храмине. Я вынужден был спуститься со стены, чтобы встретиться с братьями и заодно осмотреть обитель. Интересно, какие еще сюрпризы меня там ожидают?

Братья Жужон и Санум были слишком стары, чтобы пройти долгий путь до Пауса. Они забились в келью и наотрез отказывались из нее выходить. Этих монахов я не знал, поэтому просто попросил их сидеть тихо и не мешаться под ногами. По моему приказу им принесли вино и еду на несколько дней.

Осматривая молельный зал и трапезную, я заметил, что алчные наемники уже успели здесь побывать. Они натащили грязи на сапогах, порылись в ящиках и шкафах. Кого привел я с собой из города? Зачем? Что может интересовать этих людей кроме наживы? Во имя чего они пойдут на стены, когда кочевники окажутся у ворот?

Конечно, в моем отряде хватало надежных людей. Дворяне, оруженосцы и простолюдины, приставшие ко мне после штурма тюрьмы, честно исполняли свой долг, но остальные вели себя хуже животных. Чего мне стоило ожидать от убийц, воров и насильников? Смогут ли они позабыть о своем призвании ради великого дела?

- Закрой не только кладовые, - приказал я Холину, - но и запри все двери, ведущие в подвал и на первый этаж. Незачем солдатам бродить по храмине. Не хочу, чтобы они набивали мешки церковной утварью и обижали выживших из ума стариков.

- Хорошо, - бывший стражник понимающе кивнул.

- Всех надежных людей расставь в башнях. Пусть следят в оба. Остальным спать. Завтра трудный день.

Готовя монастырь к обороне, я старался учесть все возможные беды, с которыми мы могли бы столкнуться. Монахи не обманули. Кладовые оказались забиты едой и вином. Если осада затянется, мой отряд сможет продержаться довольно долго, не ожидая припасов из города. Ворота были новые, набранные из толстых досок. Они без труда могли выдержать удар тарана. Меня смущала высота стен, но поделать с этим мы ничего не могли. Хорошо хоть такие есть. Монастырь не крепость, и возводя обитель, зодчие меньше всего думали об оборонительных возможностях.

Я знал одно - никакие стены нам не помогут, если солдаты испугаются и побегут. Приглядываясь к людям Колуна, я все больше убеждался в том, что они замышляют недоброе. Мысленно я разделил их на две группы. В одной оказались настоящие бандиты, а в другой мирные горожане, побоявшиеся ослушаться главаря разбойников и потому приставшие к моему отряду. Если вторые просто тряслись от ужаса при виде вражеских костров за стеной, то от первых можно было ожидать любых неприятностей. Сразу после того, как мы вошли в монастырь они принялись переругиваться между собой и задирать дворянских слуг. Мои приказания разбойники выслушивали молча, и выполняли с большой неохотой.

- Следи за ними, - приказал я Холину, - еще не хватало, чтобы эти мерзавцы напали на нас со спины.

- Зачем им это, - удивился бывший разбойник, - мы теперь в одной лодке. Без нас им не выжить.

- Не спрашивай меня, - попросил я, - просто следи в оба. Мне неспокойно.

До рассвета ждать оставалось совсем недолго, поэтому я пригласил дворян в центральную башню. Нам всем нужно было отдохнуть перед боем, а для короткой передышки лучшего места не придумаешь. Конечно, мы могли остановиться в храмине - там хватало места в опустевших кельях, но я не хотел отпускать людей со стены. Не время было нежиться в мягких постелях.

Центральная башня считалась самой большой, и в ней можно было устроиться с относительными удобствами. Конечно, кроватей внутри не было, зато нас ждал накрытый стол, теплая печь и крыша над головой. А главное теперь от остального отряда нас отделяли толстые двери, запирающиеся на железные засовы.

Измученные долгим переходом люди сразу после ужина стали укладываться прямо на полу постелив плащи на доски. Спать на жестком было не очень удобно, но никто из нас и не думал роптать. Это в городе дворяне требовали к себе особого внимания, хорошего вина и вкусной еды, но в походе они преображались. Даже Ниман, несмотря на свой юный возраст, держался молодцом.

Старик Пошун сразу уселся на лавку и заявил на нее свои права.

- Моим старым костям холодно будет на полу, поэтому я лягу здесь, - проворчал он, устраивая себе постель из плаща и походной сумки.

С ним никто не стал спорить.

- Вина много не пейте, - приказал я своим людям, заметив, что некоторые из молодых дворян потянулись за бурдюками, чтобы налить по второй кружке, - кто знает, что ждет нас утром. Лучше спать ложитесь.

Шум, поднятый в монастыре многолюдным отрядом, затихал. Простолюдины тоже отправились спать. Сквозь бойницу я видел, как солдаты укладывались вокруг разведенных во дворе костров. Скоро на стене останутся только часовые.

Короткий сон облегчения мне не принес. Ворочаясь на жестком ложе, я все время просыпался и прислушивался к тому, что происходит снаружи. Часовые перекликались за стеной, слышались чьи-то шаркающие шаги, кашель и храп. Переворачиваясь с боку на бок, я старался найти удобное положение и незаметно засыпал измученный и разбитый, чтобы через пару мгновений снова неожиданно вздрогнуть и открыть глаза. Последнее мое пробуждение было самым неприятным. Мне вдруг показалось, что я падаю с невероятной высоты. Ноги мои резко распрямились, словно у собаки, увидевшей во сне погоню, я проснулся и в ужасе огляделся. Все дворяне мирно спали на своих местах, и только ложе Пошуна пустовало.

Я нашел старика сидящим напротив бойницы, выходящей во внутренний двор. Он с интересом смотрел в окно.

- В чем дело? - спросил я хриплым со сна голосом.

- Там что-то происходит, - сказал воин, указывая пальцем на улицу.

Я поднялся, подхватил перевязь и, завязывая ее на ходу, подошел к старику. То, что я увидел, мне совсем не понравилось. Недалеко от ворот столпилась небольшая группа солдат. Все эти люди сейчас должны были находиться на стене, но похоже мой приказ они выполнять не собирались.

Неожиданно в дверь кто-то принялся скрестись снаружи. Я отодвинул засов и впустил Холина. Вид он имел неважный. Не знаю, что с ним случилось, но на скуле бывшего стражника краснела ссадина, а ворот куртки оказался надорван.

- Люди Колуна взбунтовались, - выпалил он, - работать не хотят, на стене дежурить не хотят. Требуют вина и еды.

- Ты объяснил им, что завтрак будет позже? - спросил я.

Отправляясь в поход, я пообещал кормить солдат два раза в день, и пока слово свое держал. Для войска ничего не жалели. Вечером моих людей накормили кашей с мясом и каждому выдали по большой свежей лепешке. Для утреннего приема пищи время еще не наступило.

- Они меня не слушают.

- Ты, что подрался с ними? - спросил я, указав на порванную куртку.

- Нет, - Холин отвел глаза, - так, потолкались малость.

Мы говорили, не таясь, и разбуженные нашими голосами дворяне стали просыпаться один за другим. Воины садились на постелях, удивленно хлопая глазами, и с беспокойством оглядывали комнату.

- Выходит, бандиты, наконец, поняли, что дармовой выпивки не будет, - усмехнулся Пошун.

Старику с самого начала не нравилась моя идея привлечь на свою сторону городских разбойников. Он не доверял Колуну и как видно не зря.

- Вставайте, друзья, - сказал я, обращаясь к дворянам, - похоже, часть наемников решила сбежать обратно в город.

Никто не стал задавать лишних вопросов. Все было понятно и так. Для воинов участие в битве было великой честью, но простолюдины относились к таким вещам иначе. Некоторые дворяне при выборе слуг и оруженосцев уже столкнулись с тем, что большинство простецов по доброй воле не спешили идти на войну. Многим пришлось заплатить или пообещать богатое вознаграждение после битвы. Конечно, дворянин мог просто приказать, но слуга, нанятый за деньги, лучше служит своему господину.

Мои спутники, молча, поднимались с пола и брались за оружие. Все-таки военная выучка много значила.

- Наши люди участвуют в мятеже? - спросил я Холина.

Бывший разбойник отрицательно покачал головой.

- Никто не предал. Наших я расставил вокруг башни и на лестницах, ведущих на стену. Люди Колуна хотели подняться наверх, но потом передумали.

И не удивительно. Если все так, как говорил Холин у нас достаточно союзников. Силы примерно равны, а наличие магического оружия и хорошо обученных бойцов дает нам солидное преимущество. Выходит, мы контролируем стену, а люди Колуна ворота и двор.

Тем временем солдат внизу заметно прибавилось. Наемники бросали свои посты и один за другим подходили послушать, о чем говорят бунтари. Страсти кипели нешуточные. Отдельные возгласы доносились до нас, и я понял, что далеко не все готовы присоединиться к разбойникам. В конце концов, в нашем отряде было много простолюдинов, которые не имели к банде никакого отношения. Несмотря на то, что их привел Колун, они ему не подчинялись. Люди хотели честно заработать свои деньги, разгромить кочевников и вернуться к семьям.

Во время войны любое неповиновение нужно было пресекать сразу. Я прекрасно понимал, что слабость в таких вопросах не уместна. Нет ничего хуже безвольного господина, которого не слушается собственное войско.

- Ты знаешь, кто среди них главный, - спросил я Холина, - сможешь опознать зачинщиков?

- А чего их узнавать, - проворчал бывший стражник и показал мне двух здоровяков, - Шипун "кривой" и Пупон с улицы золотарей. Они больше всех баламутят.

Я хорошенько рассмотрел бандитов, стараясь запомнить лица, и потянул из-за пояса магический жезл.

- Предлагаю выйти из башни и перебить мерзавцев, - сказал я.

- Если мы спустимся вниз, начнется резня, - задумчиво проговорил Пошун.

- И хорошо. Неповиновение приказам всегда карается смертью, - проворчал Зумон.

Запалив фитиль магического жезла от тлеющих в печи угольков, я оглядел свое войско. Трем воинам было лет по семнадцать, Ниману и того меньше, значит вместе со мной остается всего несколько взрослых мужчин. Конечно, нельзя было сбрасывать со щитов слуг и оруженосцев, но, несмотря на слова Холина, я не мог до конца полагаться на простецов, оставшихся снаружи. Мало ли что им наболтали люди Колуна.

- Неужели ничего нельзя придумать, - неожиданно воскликнул Ниман и тут же попытался оправдаться, когда увидел устремленные на него осуждающие взгляды, - у нас и так мало солдат. Что мы станем делать, если перебьем всех? Возможно, мы могли бы с ними договориться.

- О чем ты собираешься говорить с разбойниками, - одернул его Зумон.

Ниман вспыхнул и хотел ответить грубостью на грубость, но я вклинился между ними.

- Нет повода ссорится, - сказал я, - мы действительно можем попытаться решить дело миром.

Большинство наемников держались в стороне от головорезов Колуна. Они не хотели до поры открыто выказывать свое расположение бунтовщикам, справедливо опасаясь наказания господ. Возможно, если я смогу найти правильные слова они все-таки пойдут за мной.

- Как ты себе это представляешь? - огрызнулся Зумон.

Он рвался в бой, и я хорошо понимал, что им движет, но что, если Ниман прав и мы сможем избежать серьезного кровопролития.

- Я выйду к бунтовщикам, - сказал я, - если договориться не получится, мы на них нападем. Сигналом к атаке будет магическая молния. Если я выстрелю будьте готовы прийти мне на помощь.

- Не стоит идти одному, - сказал Пошун, вытаскивая меч из ножен.

- Ниман пойдет со мной, - ответил я.

Мальчишка бросил на меня удивленный и испуганный взгляд.

- Ты сам предложил переговоры, - пояснил я, - значит, не можешь оставаться в стороне.

Не знаю, прав ли я был, приглашая мальчишку с собой. Возможно, мне самому нужно было выйти к людям Колуна, но я хотел поучить юношу уму разуму. Легко давать советы другим. В свое время в военном лагере я насмотрелся на горлопанов, которые призывали устроить вылазку на вражескую территорию, а потом, когда доходило до дела перекладывали опасную работу на других. Если бы сейчас на месте Ниамана оказался Бибон я бы и его взял с собой. В конце концов, на стене мальчишке ничего не угрожает - арбалетов в руках у бандитов я не заметил.

- Хорошо, - Ниман согласно кивнул и проглотил подступивший к горлу комок, - я пойду.

Пошун с уважением посмотрел на молодого воина и кивнул мне, похоже твердая решимость Нимана приятно удивила его.

Мальчишка одернул куртку и шагнул к двери. Закаляя тело перед битвой, он перед сном не стал снимать доспехи. Для отпрыска небогатой фамилии Ниман был неплохо вооружен. Доставшаяся ему от отца кожаная куртка была укреплена спереди железными пластинами, которые подобно чешуе дракона закрывали грудь и живот. К сожалению спина, оставалась почти незащищенной, но нападения сзади сейчас можно было не опасаться. Остальные дворяне доспехи надевать не стали.

- Только не спускайтесь вниз, говорите со стены, - напутствовал нас Пошун.

Мальчишка кивнул, решительно распахнул дверь, но в последний момент спохватился и пропустил меня вперед.

Лестницу охраняли оруженосцы, прибывшие с дворянами из Таруса. Несколько здоровенных парней были настроены решительно. Оружие они пока держали в ножнах, но было видно, что они могут схватиться за кинжалы в любой момент.

- Если они бросятся на нас, что нам делать, господин? - спросил один из них, указывая на собравшихся внизу наемников.

- Убейте столько, сколько сможете, - ответил я и прошел мимо.

При нашем появлении наемники заволновались. Из группы особенно раздраженных солдат раздалось несколько недовольных возгласов. Бандиты взвинтили себя достаточно, чтобы в открытую выступить против меня. Они видели, что монахи уходили в спешке и понимали, что, избавившись от нас, смогут обшарить обитель, в которой, возможно, еще было чем поживиться. Словно хищники, почувствовавшие запах близкой добычи разбойники не могли больше сдерживаться. Все они были вооружены, к тому же многие обладали поистине богатырским телосложением, поэтому не боялись открытого боя. Им казалось, что они легко справятся с небольшим отрядом дворян и слуг.

- Почему вы покинули свои посты, - крикнул я, обращаясь к собравшимся, - почему ушли со стены?!

- Мы хотим жрать, - заорал в ответ здоровенный разбойник, один из тех головорезов, на которых мне указал Холин, - дай нам вина, ветчины и сыра!

- Хорошо, - я согласно кивнул, - если я дам вам все это вы вернетесь на стену?!

- И еще мы хотим денег, - выкрикнул кто-то из толпы.

Стоящие у ворот наемники поддержали его радостным ревом.

- Заплати каждому из нас по две монеты и тогда мы подумаем, - глумливо заявил великан, которого, кажется, звали Пупон.

Похоже, солдаты восприняли мои слова, как проявления слабости. Подстрекаемые зачинщиками мятежа они окончательно осмелели. Безумные требования посыпались на меня со всех сторон.

- Пусть откроет кладовые! - выкрикнул кто-то.

- И амбары, и храм! - поддержали смутьянов из толпы.

Я повернулся к Ниману.

- Ты все еще хочешь вести переговоры? - тихо спросил я.

Мальчишка не успел ответить, потому что кто-то из бандитов прокричал, - хватит шептаться, спускайся к нам!

- Нет, - сказал Ниман, сжимая рукоять меча, - с меня довольно.

- То-то, - буркнул я и шагнул на лестницу.

Видя, что я спускаюсь, Пупон раздвинул своих сторонников могучими руками, словно сухой тростник и направился ко мне навстречу. Он нагло ухмылялся, чувствуя себя победителем. Похоже, бандиты свято уверовали в то, что я пойду на все лишь бы уговорить их сразиться с кочевниками. Понимая, что отряд слишком мал для того, чтобы отразить атаку степняков заговорщик собирался выставить свои условия.

Слишком поздно Пупон увидел на моем жезле тлеющий фитиль. Он сначала замедлился, потом вообще остановился и уставился на меня во все глаза. Наверно, если бы сзади на него не напирали товарищи, разбойник с радостью отступил бы, но пока он соображал, что делать дальше, я поднял руку и молча, спустил курок. Грохот выстрела оглушил собравшихся во дворе, а могучее тело Пупона, словно мешок с картошкой рухнуло на землю. Огненная молния и короткий вскрик смертельно раненного бандита мгновенно отрезвили собравшихся во дворе наемников, но прежде, чем они успели что-нибудь предпринять, дворяне схватились за мечи и бросились к нам на помощь. Замелькали обнаженные клинки, и несколько разбойников стоящие у самой лестницы повалились на землю, обливаясь кровью. Остальные кинулись врассыпную. Спасаясь от разъяренных воинов, бандиты попытались укрыться в храме, но все двери оказались заперты на замок. Кого-то смерть настигла на ступенях храмины, кого-то у ворот. Оставшиеся в живых люди Колуна попытались вскарабкаться на стену. Теперь они искали спасения там, откуда совсем недавно намеренно ушли. Несколько человек добежали до дальней лестницы и помчались вверх словно зайцы, перепрыгивая сразу через две ступени, а самые отчаянные понадеявшись на ловкость и силу рук, попробовали вскарабкаться прямо по стене. Одного такого храбреца сбросил вниз ударом ноги, охранявший башню оруженосец. Оглушенный падением разбойник распластался на земле, словно раздавленная жаба. Двоих слуги закололи прямо на ступенях, но все-таки большинству беглецов удалось пробиться наверх, где их встретили наши люди, вооруженные арбалетами и копьями. Перепуганные и окруженные со всех сторон разбойники сгрудились на смотровой площадке.

- Бросьте оружие, - крикнул я, - если будете сопротивляться, мы перебьем всех до единого.

Солдаты, оставившие свои посты, но не примкнувшие к людям Колуна, как только во дворе началась резня, в страхе забились под лестницы или спрятались между амбарами. Все время пока шел бой они так и оставались в своих укрытиях боясь высунуться наружу. Сейчас они в ужасе смотрели на меня и не понимали, как следует поступить. С одной стороны, я дал недвусмысленный приказ, но с другой - мои солдаты не наставляли на них оружие.

- Я обращаюсь к людям из банды Колуна, - сказал я, - сдавайтесь, пока мы не отправили вас всех в преисподнюю.

После резни, устроенной нами во дворе бунтовщиков осталось меньше половины. Загнанные в угол перепуганные бандиты принялись разоружаться. Кинжалы, клевцы и топоры полетели на камни.

- Сгоните их всех в амбар, - распорядился я, - если станут шуметь, убивайте без жалости.

Ко мне подошел Зумон, толкая перед собой одного из зачинщиков мятежа. Разбойник был ранен, но все еще мог стоять на ногах.

- Если не возражаешь, я хотел бы его расспросить, - сказал дворянин, - пусть расскажет, что они хотели с нами сделать и как.

Я согласно кивнул. В том, что дворянин сумеет разговорить разбойника, я не сомневался. Воины это умели. Конечно, я был не сторонником пыток, но сейчас мне важно было узнать правду.

- Отведи его на задний двор.

На земле осталось лежать одиннадцать мертвых тел. Осматривая убитых, я сокрушенно покачал головой. Хороши бойцы у Колуна. Почти все разбойники были убиты ударами в спину. Никто из них не захотел сражаться. Когда мы схватились за мечи, большинство попыталось спастись бегством. Неужели они надеялись на то, что без труда одолеют нас? Вот к чему приводит глупость и безнаказанность.

- Соберите оружие, - приказал я Холину, - оно нам еще понадобиться.

- Сделаем, - он тяжело вздохнул и поднял с мостовой первый кинжал.

С заднего двора раздался крик полный ужаса и боли. Это Зумон приступил к допросу.

Закончив осмотр двора, я зашел в амбар, в котором сидели пленные бандиты. При моем появлении присмиревшие разбойники боязливо переглянулись. Они не ждали от меня ничего хорошего, а вопли несчастного собрата недвусмысленно давали понять, что церемонится с ними никто не собирается.

- Кто из вас решил поднять мятеж? - спросил я.

Люди молчали.

- Я повторяю вопрос, - сказал я и потянул меч из ножен, - кто из вас затеял смуту?

Испуганные блеском клинка наемники отступили к стене и неожиданно вытолкнули вперед маленького мужичка, одетого в кожаный панцирь с оторванным наплечником. Похоже, во время скоротечного боя по нему скользнул меч какого-то дворянина, но серьезной раны не нанес, крови я не заметил.

- Это все Пупон, господин, - еле слышно промямлил он, - и его друг Шипун.

- Что с ними стало?

- Их убили, господин.

- Хотите последовать за ними? - прямо спросил я и поднял меч на уровень глаз.

Наемники попятились, но отступать было некуда, задние уперлись в стену амбара.

- Или вы пойдете на стену и будете сражаться вместе со мной, - добавил я, - или всех вас зарежут прямо в этом сарае, а тела бросят на потеху воронам.

Маленький мужичок оглянулся, словно ища поддержки у остальных, потом опустился на колени и сказал, - мы будем сражаться, господин.

- Не слышу!

- Мы будем сражаться, - хором ответили наемники, один за другим опускаясь на сухую солому, устилавшую пол.

Зумон довольно скоро закончил допрос. Замученный им разбойник многое успел рассказать под пыткой, прежде чем ему даровали быструю смерть.

- Колун решил, что ты хочешь ограбить монастырь, поэтому и отправил своих людей, - сказал Зумон, вытирая кровь с правой руки обрывком холста, - он думал, что его головорезы смогут принять участие в дележе добычи.

- Вот, как, - удивился я.

Теперь многие странные слова, сказанные на прощание старым разбойником, стали мне понятны.

- Когда бандиты поняли, что ты не собираешься разорять обитель, они решили поднять мятеж. Понадеялись на то, что остальные простолюдины их поддержат.

- Глупая затея, - задумчиво сказал я.

- Согласен, - Зумон кивнул головой, - но это еще не все. Скоро сам Колун будет здесь. Он говорил своим, что хочет лично убедиться в том, что его доля награбленного никуда не денется. Он рассчитывает забрать сокровища и вернуться в город до появления орды.

Так или иначе, порядок в обители был восстановлен. Мертвецов вынесли за ворота и сбросили в неглубокий овраг, а потом тела засыпали землей. Ритуал погребения был нарушен, но я не хотел, чтобы трупы смердели. Стояли теплые солнечные дни и непогребенные тела могли доставить нам много неприятностей.

- Что прикажешь делать с теми бандитами, которые поклялись тебе в верности? - спросил Пошун.

Он был недоволен моим решением и считал, что лучше было перебить всех сподвижников Колуна.

- Отправь их на стены, - ответил я.

- А, если..., - начал, было, он, но я не дал ему закончить.

- Скоро не будет никаких если, - отрезал я, - мы на пороге войны.

Пошун пожевал губами и кивнул.

- Хорошо, как скажешь.

После жестокого подавления мятежа наемники взялись за работу. Теперь никто из них и не думал огрызаться. Только получив приказ, они без лишних разговоров кидались его выполнять. Разросшиеся под стеной деревья срубили, распилили на чурбаки, раскололи на поленья и сложили в поленницы, чтобы в случае ночного нападения запалить для освещения. Башни освободили от хлама, а внутри двора сложили невысокую баррикаду на случай, если степнякам все-таки удастся прорваться за стену. Чтобы у солдат не было времени для страхов и сомнений, я старался занять их каким-нибудь делом, хотя поводов роптать у них и так было немного. В полдень они получили свою кашу, щедро сдобренную салом, а в дополнение ко всему Холин принес из кладовой солонины и вина. Повеселевшие от выпивки и сытной пищи солдаты славили командира, громко выкрикивая мое имя. Казалось, они уже и думать забыли о своих товарищах, павших во дворе по собственной глупости.

Ниман сражался хорошо и даже заколол одного из людей Колуна. Стыдиться ему было нечего, но после боя он старательно сторонился меня и даже завтракать отправился в одиночестве на смотровую площадку. Переживания - переживаниями, но я должен был быть уверен в том, что молодой воин не подведет меня в бою, поэтому недолго думая я взял свою миску и присоединился к нему.

- О чем задумался? - спросил я, подходя к юноше и опускаясь на маленькую скамейку, специально приготовленную монахами для ночной молитвы. Многие братья любили забираться на стену и обращаться к богам с различными просьбами в тот момент, когда обитель затихала и ночь опускалась на степь. Теперь эти лавочки использовали солдаты, отправленные на стены для наблюдения за кочевниками.

С рассветом зловещее зарево в небе растаяло и теперь больше ничто не напоминало о том, что орда подошла совсем близко.

- Сегодня я в первый раз убил человека, - сказал Ниман.

- И, как?

- Страшно.

Я не спешил утешать юношу. Он родился и вырос в дворянской семье, а значит, должен был привыкнуть к виду и запаху крови. С раннего детства наследников великих родов приводили на казни, чтобы приучить к тому, как выглядит смерть.

- Скажи, Тибон, - неожиданно спросил Ниман, - как ты собираешься защищать монастырь с наемниками, которые только и думают, как бы вонзить кинжал тебе в спину?

Я едва не поперхнулся кашей. Да уж, мальчишка умел задавать вопросы.

- У меня нет другого выхода, - просто ответил я, - и других солдат у меня нет.

- Но ведь они бросят свои посты в любой момент, - не унимался молодой дворянин.

- Оглянись, - сказал я.

Далеко на западе были видны белые стены Пауса, на востоке зеленели бескрайние поля, а прямо перед нами похожий издалека на обычный холм возвышался земляной вал.

- Когда орда подойдет к городу, мы окажемся в самом центре вражеского войска в полном окружении. Отсюда невозможно будет сбежать, невозможно будет сдаться в плен, потому что кочевники убьют всякого, кто выйдет за ворота. Все, кто останется в монастыре будут вынуждены сражаться, чтобы сохранить свою жизнь.

Ниман тяжело вздохнул и сокрушенно покачал головой.

- Все это безнадежно, - сказал он, - я так хотел принять участие в великой битве, но сейчас понимаю, что она станет для меня последней. Сегодня я пролил кровь, но завтра кто-то так же прольет мою.

Мне было жалко мальчишку. Его жизнь только начиналась. Может, стоило отправить его обратно в город? Но я был уверен в том, что никого из нас не пустят в Паус без приказа Гамона, а он такого приказа никогда не отдаст. Не надеясь выжить в предстоящем бою, я молился о том, чтобы большинство моих спутников уцелело. Может быть, боги помогут Ниману?

- Во время прошлого набега этот монастырь защищал небольшой гарнизон, - сказал я, чтобы немного подбодрить юношу, - храбрецов было всего четверо. Они смогли продержаться целый день и половину ночи. А нас почти сотня, так неужели мы не устоим?

- Четверо воинов? - удивился мальчика.

Я кивнул.

- И что с ними стало? -спросил Ниман ожидая услышать страшный ответ.

- Двое из них погибли, а двое других будут сегодня сражаться рядом с тобой.

- Как, - казалось, удивлению юноши не было предела, - как такое возможно? Кто они?

Он принялся озираться по сторонам, надеясь без моей подсказки определить удачливых молодцов.

Я улыбнулся.

- Мы с Холином выжили в тот день, добрались до города и вступили в ряды ополчения. И во время прошлого набега нам было столько же лет, сколько тебе сейчас.

- Но ведь Холин не воин, - выпалил Ниман.

- Все верно, - я улыбнулся, - в те годы он был стражником, а я всего лишь послушником этого монастыря.

Юноша уставился на меня во все глаза. Сначала он подумал, что я его разыгрываю, но, когда понял, что я не шучу, удивился еще больше. Мои слова не укладывались у него в голове.

- Но ведь ты дворянин.

- Пути богов неисповедимы. Одних они опускают на самое дно, других возносят к вершинам.

Мальчишка замолчал и уткнулся в миску с едой. Какое-то время мы сидели молча, но потом он не выдержал.

- И как вам удалось спастись?

- Это тайна, дружок, - улыбнулся я, - но придет время, и я ее тебе открою.

Ниман бросил на меня сияющий взгляд. Вот что могут сделать несколько слов сказанные в нужное время в нужном месте. Страхи юноши мигом улетучились.

- Значит, мы не умрем? - спросил он.

- Мы будем сражаться и победим.

Ниман улыбнулся и глубоко вздохнул.

- Слава богам! Тогда я пойду за добавкой, - сказал он, показывая мне пустую миску, - тебе принести?

- Нет, - я улыбнулся в ответ, - мне достаточно.

Юноша кивнул и заторопился вниз по лестнице.

- Зачем ты ему соврал? - спросил Холин, который как оказалось, все это время находился поблизости и слышал наш разговор.

- Правда не всегда бывает к месту, - ответил я.

- Странные слова для священника.

- А для воина?

Холин почесал затылок.

- Для воина, пожалуй, в самый раз.

Замученный Зумоном разбойник не соврал. Вскоре после нашего позднего завтрака наблюдатель с башни, обращенной к городу, заметил группу людей. Похоже, Колун все-таки рискнул выбраться из Пауса, чтобы заполучить свою долю монастырских сокровищ. Старый паук не доверял никому - ни мне, ни своим людям. Думаю, выйти за ворота ему не составило большого труда. Гамон с радостью выпустил маленький отряд, услышав о том, кто его ведет и зачем. Думаю, что Колун громогласно объявил стражникам о том, что отправляется мне на подмогу. Интересно, как старый пройдоха собирался войти с награбленным обратно в Паус?

В ожидании "дорогого" гостя Холин открыл ворота и расставил на стене арбалетчиков. Я приказал солдатам до поры спрятаться за зубцами стены, чтобы раньше времени не спугнуть разбойников. Если Колун почует недоброе, то ни за что не попадется в ловушку.

Сам я наблюдал за приближающимися разбойниками из центральной башни. Их было не больше десятка, но вооружены бандиты были хорошо. На многих красовались кожаные панцири, а двое несли в руках заряженные арбалеты. Колун вышагивал в центре отряда, справедливо опасаясь возможного нападения. Но все эти предосторожности были ни к чему. Если бы его настиг передовой отряд кочевников, то участь банды была бы решена. От моих стрелков спасения тоже не было. Когда арбалеты ударят сверху, защититься от них будет нечем. Ни у кого из бандитов не было щитов.

Перед воротами Колун замялся. Каким-то внутренний чутьем он понял, что в монастыре его ждет западня. Может быть, его насторожили открытые ворота или он забеспокоился, когда не увидел на стене знакомые лица бандитов.

- Пупон, - крикнул он, - где ты там!? Покажись!

Отряд Колуна замер, не доходя пары десятков шагов до башни.

Я не собирался тянуть время, поэтому услышав его голос, сразу вышел на смотровую площадку.

- Он умер, Колун! Приказал долго жить! Может быть, я на что сгожусь!?

- Засада, - закричал старик не своим голосом, - стреляйте!

Его арбалетчики успели пустить стрелы. Одна пролетела совсем рядом. Наверно, если бы в последний момент я не шагнул в сторону, то она пронзила бы мне плечо.

- Бей! - крикнул Холин и взмахнул рукой.

Повинуясь приказу, наши стрелки высунулись между зубцами стены и пустили стрелы. Арбалетные болты сразу поразили почти всю охрану Колуна. С такого расстояния трудно было промахнуться. Пронзенные тяжелыми стрелами бандиты замертво падали на землю. Их не спасли ни кожаные латы, ни быстрые ноги. В одно мгновение Колун остался один на пыльной дороге.

К чести старого разбойника надо сказать, что держался он с достоинством. То ли он опешил от нашей внезапной атаки, то ли посчитал ниже своего достоинства спасться бегством, но Колун не дрогнул, когда Зумон и Рамин вышли из обители, сорвали с него пояс с оружием, заломили руки за спину, протащили через двор и бросили в темный подвал.

Сам не знаю, зачем я сохранил мерзавцу жизнь. Может быть, хотел поговорить с ним напоследок, а может просто пожалел старого знакомца.

В любом случае неотложные дела почти сразу отвлекли меня.

- Сигнал, - неожиданно закричал Пошун, - Рипон подает сигнал!

Над земляным валом поднимались клубы черного дыма. О таком знаке мы с маленьким воином условились заранее. Он означал, что орда подошла совсем близко. С вершины холма Рипон мог видеть намного дальше, чем я со стены.

Ну, вот и все. Скоро я увижу разноцветные значки кочевых племен и яркие халаты всадников. Война началась.

Как я и предполагал великий хан заметил движение на земляном валу и побоялся сразу вести войска к городу. Отправленный им небольшой конный отряд попытался обогнуть укрепление сбоку, но наткнулся на ров и вкопанные в землю колья. Разведчики не стали рисковать. Они объехали защитные сооружения, помечая проходы цветными флажками, немного покричали под холмом в надежде, что защитники покажутся, пустили пару стрел, но ничего не добившись, повернули обратно. Рипон со своими людьми затаился.

К монастырю степняки отправили не больше десяти всадников. В отличие от маленького воина я прятаться не собирался. В моем случае подобная военная хитрость не годилось, поэтому, как только разведчики подъехали к стене, я вышел на смотровую площадку.

- Убирайтесь отсюда, - крикнул я, - в монастыре вам делать нечего!

Высокий всадник в красном расшитом золотыми птицами халате выехал вперед и поднял руку надо лбом, стараясь получше рассмотреть меня. Солнце било ему в правый глаз.

- Зачем кричишь, - ответил он, - зачем ругаешься?! Великий хан прислал нас сказать тебе, чтобы ты открыл ворота и ничего не боялся. Никто не тронет ни тебя, ни твоих людей. Мы все равно возьмем эту землю, так зачем напрасно проливать кровь?!

Я вспомнил прошлый набег, горящие амбары, крики умирающих монахов и могучую фигуру Химона застывшую в коридоре с поднятым мечом.

- Эти ворота останутся закрытыми, - крикнул я, - если ты попытаешься взять монастырь штурмом, то потеряешь много людей! Мы сдаваться мы не будем!

Посланник хана что-то сказал, обращаясь к своим спутникам. Один кочевник ответил, остальные засмеялись. Потом переговорщик опять повернулся ко мне.

- Мои люди говорят, что ты глупец! Но я думаю, что все еще хуже! Ты мертвец! Зачем мне разговаривать с мертвецом!? Может быть, ты убьешь себя сам, чтобы я не тратил на тебя свое драгоценное время?!

- Убирайся в степь, вонючий шакал, - неожиданно крикнул Зумон, которого раззадорили глумливые речи посланника, - может быть, тогда ты останешься в живых и успеешь оставить после себя хоть какое-нибудь потомство.

Степняки всегда принимали близко к сердцу все, что касалось родни и брачных отношений, поэтому слова дворянина разозлили кочевника. В гневе он выхватил саблю и взмахнул ею в воздухе.

- Паршивые собаки, - закричал он, - очень скоро я вернусь и не оставлю от этого места камня на камне!

Посланник хана развернул коня и помчался по дороге прочь. Свита, молча, последовала за ним.

Появление разведывательного отряда вовсе не означало, что степняки сразу начнут атаку. Даже, если всадники успели пересечь границу, они будут ждать пехоту, которая и станет той основной силой, которая попытается взять штурмом наши укрепления.

В монастыре было пять башен - центральная над воротами и четыре расположенные по углам стены. Основные силы я распределил так - на северную сторону я отправил Зумона с двоюродным братом, на западную Рамина с одним из тарусских дворян, а сам укрепился над воротами, взяв с собой Пошуна и Нимана. По моему замыслу Холин должен был бегать с места на место и помогать всем.

С востока подходы к крепостной стене закрывало неглубокое, но вонючее озеро, которое образовалось со временем из нечистот и сточных вод, сливавшихся из обители прямо по стене. Не думаю, что кочевники захотят напасть с этой стороны. Ужасное зловоние и топкие заболоченные берега обычно отпугивали нападавших не хуже арбалетных болтов, поэтому на восточную стену я отправил двух молодых дворян, прибывших из Таруса со слугами и оруженосцами. В случае, если степняки все-таки попробуют порваться они без труда сумеют отогнать их от стены. В каждой башне я разместил по три арбалетчика, отобрав для этого самых надежных солдат. Укрытые от вражеских стрел они смогут стрелять сразу во все стороны.

Вечерело. На стене зажгли факелы для света и жаровни для того, чтобы мы могли в любой момент запалить фитили на магических жезлах. Всматриваясь в наступающие сумерки, я жалел, что взял слишком мало арбалетов. Хотя причем здесь я? Сколько выдали в оружейной столько мы и унесли. Хорошо, что люди Колуна захватили с собой несколько штук. Сегодня эти трофеи очень нам пригодятся.

- Как ведет себя "хромоногий"? - спросил я Холина, который только что вернулся из храмины.

- Ругается, почем зря, - ответил бывший разбойник, - хочет с тобой поговорить.

- О чем?

- Не знаю, - Холин пожал плечами.

- Дай мне ключ от подвала, - попросил я старого друга.

- Один не ходи, - предупредил меня Холин, - Колун опасен, как раненный дикий пес. Еще кинется на тебя.

- Не кинется, - я взвесил на руке тяжелый кованый ключ и начал спускаться по лестнице.

Раньше в этом подвале монахи хранили метлы и прочий рабочий инструмент. Послушником я бывал здесь каждый день. Массивная дверь заскрипела, когда я потянул за створку. Старые петли никто не смазывал, и они заржавели без должного ухода. Похоже, монастырь действительно приходил в упадок. Нехватка рабочих рук была заметна на каждом шагу.

В подвале было черно, как в угольном мешке. Хорошо, что я прихватил с собой факел. Осветив сводчатое помещение, я обнаружил Колуна сидящим у дальней стены. Конечно, я не воспринимал слова Холина всерьез, но все-таки поостерегся подходить к разбойнику слишком близко. Терять "хромоногому" было нечего, и он действительно готов был на все. Дворяне привязали его к старому массивному железному кольцу, вмурованному в стену, но я не был уверен в том, что веревки смогут его удержать.

- Ну, здравствуй, - сказал я, спускаясь по ступеням.

Днем Холин пытался разговорить Колуна и провел в подвале довольно много времени. Он притащил из трапезной колченогий табурет, который сейчас оказался очень кстати. За день я настоялся на стене, ноги гудели, поэтому я с наслаждением уселся на него.

- Здравствуй, - проворчал разбойник.

Он не оказал сопротивления и поэтому почти не пострадал. Даже одежда не запачкалась. Для похода в монастырь Колун не стал надевать тяжелые доспехи. Он рассудил, что кожаного кафтана будет вполне достаточно. Зачем тащить на себе лишнюю тяжесть.

- Говорят, ты хотел меня видеть? - спросил я.

- Да.

- Зачем?

- Отпусти меня, Тибон, - старик поднялся.

- И куда ты пойдешь, - спросил я, - кочевники уже под стеной. К тому же стража все равно никого не пропустит в город.

- Меня пропустит.

- С чего это?

Колун недовольно засопел, но потом нехотя ответил, - я дал денег начальнику караула. Он откроет передо мной ворота.

- Глупец, - я засмеялся, - тебя обманули. Никто не войдет в Паус. У стражи на этот счет есть четкий приказ.

Старик скорчил удивленную гримасу.

- Впрочем, твой знакомый ничем не рискует, - добавил я, - ты все равно не сможешь вернуться обратно и потребовать свои деньги назад.

Колун окатил меня яростным взглядом. Наверно если бы не веревка он, не раздумывая, бросился на меня.

- Хочешь меня убить? - прямо спросил он.

Страха в его голосе я не заметил.

- Нет, - я отрицательно покачал головой, - никто тебя убивать не собирается. Ты больше не опасен. Почти все твои люди мертвы, а остальные настолько напуганы, что не станут тебе помогать.

Мои слова не стали для него откровением. Колун давно все понял и не питал иллюзий насчет того, что оставшиеся в живых разбойники смогут его освободить. Но у бандита остались вопросы, и он хотел получить на них ответ.

- Почему твои люди напали на меня?

- Потому что перед этим твои бандиты напали на меня, - ответил я.

- Этого не может быть, - старик упрямо мотнул головой, - мы с тобой заодно.

-Нет, Колун, - сказал я, - ты решил, что я собираюсь ограбить монастырь, а я пришел его защищать. Когда твои люди поняли это, они подняли мятеж.

- Но ты говорил..., - Колун нахмурился и заскрипел зубами, - значит, ты говорил правду, а я-то, старый дурак, решил, что ты задумал разбогатеть за счет местных святош.

- Ты ошибся.

- Что стало с моими людьми? - спросил он.

- Я же сказал - почти все мертвы, остальные сменили хозяина. Теперь они служат мне.

Такого удара Колун пережить уже не смог. В бесконечных стычках со мной он потерял все свою банду и теперь остался совсем один.

- Проклятый монах! - зарычал он, вскочил на ноги и в сердцах дернул удерживающую его веревку, словно хотел вырвать ее из стены вместе с железным кольцом.

- Ты перехитрил сам себя, Колун, - сказал я.

Разбойник ответил мне звериным рыком. Он в бешенстве еще несколько раз дернул веревку, отчаянно гремя железом. Похоже, дворяне привязали разбойника на совесть, потому что все его усилия оказались тщетны. Наконец прекратив бессмысленные попытки освободиться, он опустился на пол обессиленный.

Факел начал чадить. Перед тем, как оказаться у меня в руках он уже прогорел достаточно. Если он погаснет, то мы останемся в полной темноте. Это в мои планы не входило, поэтому я поднялся с табурета, давая понять, что разговор окончен.

- Прощай, - сказал я, поворачиваясь к разбойнику спиной.

- Погоди, - неожиданно взмолился Колун, - неужели ты просто оставишь меня здесь? Я проиграл, но разве в этом дело? Отпусти меня. Такой боец, как я лишним на стене не будет. Давай договоримся.

Я отрицательно покачал головой.

- Слишком поздно, - ответил я, - с первого дня знакомства я пытался с тобой договориться. Я был честен с тобой, Колун, а ты строил козни и подсылал ко мне убийц. Теперь все.

Я забыл об осторожности, повернулся, сделал несколько шагов и остановился вплотную, подойдя к разбойнику.

- Ты умрешь в этом подвале, но не от моей руки. Даже после всего, что ты натворил, я не нарушу договор. Ты просто будешь сидеть взаперти, пока степняки не убьют всех нас и не ворвутся сюда. Рано или поздно они тебя найдут и зарежут.

В глазах старика я увидел неподдельный страх. В Паусе хорошо знали, на что способны разъяренные кочевники. Колун в красках представил свою смерть и понял, что быстрой она не будет. От ужаса и ярости в голове у него помутилось.

- Убью, пес, - взвыл бандит и неожиданно кинулся на меня.

Веревка, которой его привязали к кольцу, лопнула.

Он налетел на меня, как ураган, но в тот момент, когда его кулак почти достиг цели, я сместился в сторону, уходя с линии атаки. Старый разбойник проскочил мимо, споткнулся о табурет и вместе с ним грохнулся на каменный пол. Неудача образумила бы любого другого, но только не "Хромоногого". Он тут же поднялся и повернулся ко мне. Неожиданно в руке бандита блеснул нож.

Так вот, как Колун освободился от пут! Выходит, он не зря заговаривал мне зубы. Пока мы разговаривали, старик умудрился перерезать толстый канат.

Наверно дворяне плохо его обыскали. Разбойники хорошо умели прятать оружие, и Колун воспользовался нерасторопностью моих друзей.

- Ты напрасно пришел сюда, Тибон, - прохрипел он, - теперь ты умрешь.

Я шагнул к двери, загораживая проход? и потянул из-за пояса магический жезл. Что бы ни случилось бандит из этого подвала не выйдет.

- Убьешь меня магией? - Колун скривил губы в презрительной усмешке и сплюнул на пол.

Я не хотел лишать его жизни, поэтому и взял в руки жезл, а не меч.

- Так справлюсь, - ответил я, перехватив оружие за ствол, как дубину.

В этот раз Колун не торопился. Первая неудачная попытка добраться до меня кое-чему его научила. Теперь он не спешил, пытаясь запутать меня обманными движениями. Раскачиваясь словно змея перед броском, он осторожно приближался, выставив перед собой руку с ножом. Наверно когда-то Колун был хорошим бойцом, иначе он не смог бы подчинить себе столько людей, но сытая жизнь сделала его слишком медлительным. Когда старик ударил, я был готов. Он целился в горло, но я успел сделать шаг вперед и в сторону, и поднырнул под его руку. Провалившись в пустоту, Колун попытался развернуться, но не успел. Я с разворота огрел его по затылку тяжелой кованой рукояткой магического жезла. Разбойник хрюкнул и повалился на пол, словно кабан оглушенный дубиной мясника.

Я подобрал выпавший во время драки нож, поднялся по ступенькам, вышел и запер дверь, ведущую в подвал. Слишком долго я медлил. На самом деле давно надо было наказать Колуна за все его выходки. Я знал, что не убил старика. Пусть полежит и подумает. Может быть, вспомнит какую-нибудь молитву. Пожалуй, и ему и мне она сейчас совсем не помешает.

Обычно за настоящим войском идут лекари и маркитанты, но в моем гарнизоне не было ни тех, ни других, поэтому некому было возиться с раненными и подносить вино измученным жаждой защитникам. Утром, когда звезды на небе, наконец, поблекли и первые лучи солнца осветили разоренный монастырь крики и стоны изуродованных солдат стали раздаваться значительно реже. Многие умерли от тяжелых ран, а кого-то милостиво добили друзья, которые больше не могли выносить страданий несчастных.

Вчера днем кочевники нападать на нас не стали. Конная разведка промчалась вдоль заграждений, покружила недалеко от земляного вала и стороной объехала монастырь. Больше до самого вечера мы о степняках не слышали. Собрав передовые отряды у самой границы, великий хан решил подождать пехоту и обоз. Отправляясь в дальний поход, многие кочевники брали с собой жен и детей. После того, как орда возьмет штурмом Паус, и устремиться вглубь королевства они погонят обратно в степь набитые трофеями кибитки и связанных, измученных пленников. Живая сила имела свою цену, поэтому кочевники после каждого набега уводили с собой новых рабов. Потом их ставили на самую тяжелую работу, продавали, меняли и даже давали в долг. Стоимость одного взрослого мужчины всегда была меньше стоимости барана, а женщина приравнивалась к половине овцы, дети почти ничего не стоили, потому что-либо погибали по дороге, не выдержав трудного перехода, либо быстро умирали от непосильного труда. Поговаривали, что в некоторых племенах кочевники брали угнанных девушек в жены, но такое если и случалось, то крайне редко.

День прошел спокойно, но вечером, как только сгустилась тьма, хан отправил к заграждению пехоту. Как не старались степняки скрытно подойти к нашим укреплениям у них ничего не получилось. Уж не знаю, как защитники вала поняли, что на них сейчас нападут, но неожиданно на вершине холма взметнулись ввысь языки пламени. Рипон больше не собирался прятаться и, не скрываясь, запалил сигнальные огни.

Разворачиваясь для удара, пехота все свое внимание сосредоточила на земляном укреплении. Именно оно, по мнению степных военачальников, являлось основной преградой на пути к городу. На заграждения и ров Хан вообще не обратил внимание. Сотни людей в едином порыве смогут опрокинуть хлипкий частокол и проложить мосты для кавалерии в том случае, если тяжелые дальнобойные арбалеты Рипона не смогут обстреливать пространство между монастырем и валом. Значит, первым делом нужно было вывести их из строя. Обитель вообще не рассматривалась кочевниками в качестве серьезного препятствия. Вспоминая прошлый набег, они рассчитывали захватить ее без труда.

Отправляя своих солдат в бой, великий хан хотел сохранить лучших бойцов для штурма Пауса, поэтому для начала сражения отобрал тех, кого степные боги обделили своим вниманием. Представители самых слабых родов, бедняки и старики стали первой волной, хлынувшей вверх по склону земляного укрепления.

За несколько дней Рипон успел укрепить вал настолько, насколько это было возможно. Вместе с ним на вершине собралось около четырех сотен наемников. Конечно, большинство из них солдатами назвать было трудно, но при виде обезумевшей толпы степняков, карабкающейся по отвесному склону, даже самые трусливые были вынуждены схватиться за оружие. Сложенные на самом верху тяжелые деревянные плахи и камни стали для осажденных хорошим подспорьем. Многие степняки впервые мгновения штурма были раздавлены или покалечены метательными снарядами, которые кидали или просто скатывали вниз на головы атакующих. Воины двух армий сражались почти в полной темноте и, несмотря на то, что люди Рипона пытались осветить поле боя горящими факелами, мы могли только гадать по коротким ярким всполохам о том, что творится по ту сторону древнего тракта разделившего приграничную степь пополам. Страшный рев толпы собравшейся у подножия холма до монастыря доносился на излете. Расстояние глушило отдельные выкрики и проклятия. Прислушиваясь к звукам боя, мы старались определить, на чьей стороне удача.

И все-таки, несмотря на то, что мы внимательно следили за степью, дозорные едва не пропустили атаку. Подкравшись в темноте, отряды варваров разом кинулись в бой. Расчет был точен. Степняки понимали, что, ударив одновременно со всех сторон, смогут опрокинуть небольшой гарнизон, захватить стену и добить защитников во дворе. Для штурма им не пришлось строить осадные машины. Стены обители были не высоки, поэтому для того, чтобы забраться наверх кочевникам было достаточно сколоченных наспех коротких лестниц. Те, кому их не хватило, метали ременные петли, стараясь набросить их на узкие зубцы, и поднимались по стене, упираясь в нее ногами.

Если бы не придуманная мной примитивная военная хитрость внезапный штурм мог бы удастся. Днем в ожидании приближающихся кочевников я решил занять своих людей каким-нибудь делом. На складах нашлось достаточно заготовленной на зиму древесины, которую пустили в ход. Сухие поленья распиливали и расщепляли таким образом, чтобы получались прямые заготовки длиной в два локтя. Заострив палку с обеих сторон, солдаты вкапывали ее в землю на приличном расстоянии от стены, направляя под углом в сторону возможной атаки. К сожалению, для того чтобы устроить ловушки на всех направлениях времени нам не хватило, и мы смогли установить их только со стороны ворот. У западной и северной стены едва успели прокопать узкие канавки, забив в дно оставшиеся колышки.

Подкравшись к обители на два полета стрелы, кочевники решили одним броском преодолеть оставшееся расстояние. Они понимали, что, если станут действовать быстро, арбалетчики на стене не успеют опомнится. В темноте нападавшие не могли заметить торчащие из земли колышки и скрытые под слоем скошенной травы канавы. Налетев с размаху на заостренные палки, несколько человек серьезно поранились, а кто-то сломал ногу, провалившись с размаху в яму. Устраивая простейшие ловушки, я и не надеялся на то, что они смогут остановить врага, зато раздавшиеся под стеной крики полные удивления и боли дали нам понять, что штурм начался.

Как только снизу послышался шум, мы забросали приготовленные заранее под стеной кучи хвороста и сложенные поленницы горящими факелами. Щедро пропитанные маслом они ярко вспыхнули, осветив степь и наступающее вражеское войско. Со всех сторон загрохотали магические жезлы. Снаряжая отряд в поход, Гамон обеспечил нас всем необходимым. Раньше я никогда не слышал о том, чтобы городские власти предоставляли дворянам за свой счет колдовское зелье и железные кругляши, но в этот раз все было по-другому. Мастера огня сами доставили в лагерь все необходимое и не взяли с нас ни медяка, поэтому отражая первую атаку мы не жалели магических молний.

Несмотря на то, что степняки наступали по всем направлениям, основной удар был нанесен с южной стороны. Сооружать таран кочевники не стали, зато лестниц для штурма приготовили достаточно. Несколько десятков человек вынырнули из темноты и бросились к воротам. Мы успели дать только два залпа из магических жезлов прежде, чем они добежали до монастыря. Подсвеченные горящими снаружи кострами варвары были хорошей мишенью, поэтому несли большие потери. Наши арбалетчики расстреливали их словно на тренировочном стрельбище, и все-таки большая часть нападавших достигла стены. Я едва успел зарядить жезл, как над ближайшим зубцом показалась голова кочевника. Могучий варвар закричал и попытался втиснуться в узкий проем, но я выстрелил в упор, и он сорвался прямо на головы своих сородичей. Кочевника, поднимающегося за ним следом, я зарубил мечом.

Как ни старались степняки, но с южной стороны ни один из них не смог взобраться наверх. Всех, кто оказывался на стене, мы сбрасывали вниз, зато на других направлениях дела обстояли не так хорошо. Я напрасно понадеялся на то, что кочевников испугает зловонное озеро на востоке. Конечно, в саму отвратительную жижу они не полезли, но обогнув разлив с двух сторон, попытались взобраться на стену. Молодые тарусские дворяне растерялись напуганные видом и криками кочевников. Вместо того чтобы воодушевить своих людей они только мешали - бестолково метались из стороны в сторону и отдавали бессмысленные приказы. На наше счастье это заметил Пошун, который оказался поблизости. Недолго думая, старый воин взял командование на себя. В тот самый момент, когда нападавшие уже стали перебираться с лестниц на стену, он с группой наемников прорвался в центр, перебил самых отчаянных степняков и опрокинул одну из лестниц, которая обрушилась вниз, подмяв под себя стоящих на земле врагов. К сожалению, в короткой схватке погиб один из юных дворян. Какой-то кочевник достал его саблей.

В самом начале битвы я рассудил, что правильнее всего будет остаться на южной стене. В кодексе воина ясно говорилось о том, что командир должен находиться в том месте, где враги атакуют наиболее яростно. Как, оказалось, следовать этому правилу в настоящем бою было невозможно. После того, как мы едва не "проворонили" восточную стену я оставил Нимана с Холином разбираться со степняками, атакующими ворота, и бросился на помощь остальным. Но один человек не может разорваться на множество частей. Пытаясь оказаться сразу во всех местах одновременно, я не добился желаемого результата. У меня не было опыта командования большим отрядом, поэтому наспех организованная мной оборона трещала по швам.

Отбившись на востоке, мы едва не потеряли север. Зумон с братом бросившись в самую гущу боя, оставили северную стену на попечение своих оруженосцев. Обходя неглубокий овраг, атакующие слегка замешкались, поэтому дворянам показалось, что на их участке штурма не будет.

Преданные бастарды сделали все, что могли, но даже самый лучший слуга не может заменить собой воина. У него нет ни магического жезла, ни нужного авторитета. Если пришедшая с Зумоном дворовая челядь еще готова была повиноваться, то наемники, набранные в Паусе, даже не подумали слушать приказы таких же, как они отщепенцев. Никто из них не струсил и не побежал, но сути дела это не меняло. Без должного командования оборона северной стены рухнула. В одно мгновение она распалась на множество одиночных схваток. Не имея возможности увидеть и оценить общую картину боя, солдаты храбро сражались, но тонули, опрокинутые численным превосходством противника.

- Сзади прорвались, - закричал Ниман первым заметивший опасность, - кочевники на северной стене!

В этот момент я находился на смотровой площадке центральной башни и одним из первых услышал крики юноши. Одного взгляда хватило для того, чтобы оценить размеры бедствия. Собравшись возле башен, поддерживаемые арбалетчиками наемники и оруженосцы еще держались, но варвары сумели прорваться в центре, там, где наших солдат оказалось меньше всего. Несколько кочевников перемахнули через зубцы и, не задерживаясь наверху, бросились по лестнице во двор. Никакого резерва у меня не было, потому что всех солдат я отправил на стены. Все, кто мог бы помочь, сейчас находились либо рядом со мной, либо на своих боевых постах и остановить трех прорвавшихся степняков было некому. А они уже натягивали короткие изогнутые луки, готовясь стрелять в спины защитникам обители. Три умелых стрелка могли перебить множество людей. Увлеченные боем наемники даже не поняли бы, откуда на них сыпятся стрелы.

- Удерживайте стену, - крикнул я и прыгнул вниз, рискуя переломать себе ноги, времени на то, чтобы спуститься по лестнице у меня уже не оставалось. Приземлившись на пятки, я едва не упал. Удар оказался слишком болезненным. Заметив меня, один из вражеских лучников пустил стрелу, но она чиркнула по боку кирасы и ушла в землю, не причинив никакого вреда. Я бросился вперед, но на то чтобы добежать до стрелков нужно было время, а его у меня почти не осталось.

Вдруг дверь, ведущая в подвал, распахнулась и за спинами кочевников возникла размытая тень. Пока я бежал через двор Колун, вооруженный одним табуретом, неожиданно напал на первого стрелка. Размахнувшись со всей силы, он огрел степняка по голове. От могучего удара табурет разлетелся в щепки, оставив в руке храбреца только ножку, но это его не остановило. Размахивая своим необычным оружием, он напал на второго кочевника. Третий стрелок бросил лук и схватился за саблю, но вытащить ее из ножен уже не успел. Я с разгона налетел на него, сбил с ног и придавил к земле. Кочевник бился подо мной и кричал, пытаясь освободиться, но я только глубже вгонял клинок в податливое тело, пока он не затих.

Оглушенный столкновением и истошными криками степняка я с трудом поднялся на ноги. Нужно было помочь Колуну, но как оказалось, старый разбойник отлично справился сам. Все прорвавшиеся за стену кочевники были мертвы, но "хромой" продолжал колотить лежащего без движения варвара расколотой надвое деревяшкой. Лицо поверженного врага уже превратилось в кровавое месиво, а он все бил и бил.

- Хватит, - остановил я его, - степняк уже мертв.

Колун отбросил в сторону разбитую ножку табурета и повернулся ко мне. На перепачканном кровью лице разбойника блестели безумные глаза, а рот сводила зловещая улыбка, больше похожая на оскал.

- Что, вояки, - прохрипел он, - сами справится, не можете? Кишка тонка!

Я так и не понял, каким образом бандиту удалось выбраться из подвала, но сейчас это было не важно. Не знаю, может быть в пылу сражения бывшие соратники помогли ему открыть замок или сам Колун исхитрился его сломать. В любом случае он был на моей стороне, а значит пришло время забыть о старой вражде.

- Саблю возьми, - сказал я и указал рукой на северную стену, - кочевников еще много.

Наверно, если бы великий хан отправил на штурм обители отборные войска, мы бы не продержались до рассвета. Но боги благоволили нам. У повелителя степей и бессчетных табунов были свои любимчики и свои "паршивые овцы". Хан Улдуй глава одного из южных родов был строптив. Пользуясь тем, что его становище находится далеко на самом краю пустыни, он не жаловал центральную власть и частенько нарушал законы орды. Дань, отправляемая им великому хану, была мала, а сопровождавшие ее послания не содержали ничего кроме жалоб на падение скота и на разорительные набеги соседей.

Отправляясь в поход, ханы заранее договаривались о том, сколько всадников и пехотинцев возьмут с собой и сколько припасов захватят в дорогу. Запоминая и взвешивая в уме расходы каждого племени, идущие с ордой мудрецы - казначеи высчитывали, какую часть добычи после войны получит каждый род. Нам - жителям долины, казалось, что кочевники хватают и тащат все без разбора, но на самом деле каждая серебряная монета, захваченная в разоренном городе или деревне, каждое украшение, каждый меч, раб или баран были учтены. За утаивание имущества при дележе добычи могли убить, а за захват чужой доли обезглавить целый род.

Хан Улдуй не хотел оставлять без присмотра свои табуны, поэтому на войну позвал без малого две сотни воинов. По степным меркам - капля в пересохшем колодце. Великий хан знал, что южный сосед мог бы выставить в три раза больше людей, поэтому затаил обиду. Все хотели потерять поменьше и забрать побольше, но не у всех хватало наглости делать это так откровенно. Улдуя следовало наказать. Именно поэтому великий хан отправил его на штурм монастыря. Много ли найдется в обители товаров и дорогих украшений? Навряд ли. Хан Улдуй пожадничал и значит, будет кусать локти, глядя на то, как другие забирают богатую добычу, взятую при штурме Пауса. Даже на земляном валу найдутся дорогие доспехи и оружие, которое не стыдно будет отвезти в родовое селение, а из монастыря взять будет почти нечего. Наказывая строптивого скрягу, великий хан показывал остальным, что будет с теми, кто собственные интересы ставит выше общественных.

Провинившийся владыка южных земель побоялся спорить с повелителем весенних бурь. Скрипя зубами от обиды, он покинул военный совет и направился к своим людям. Первое, что он сделал - попытался запугать глупых монахов, появившись во главе небольшого отряда под стенами монастыря. Когда из этого ничего не вышло, он придумал другой план. Сговорившись с юным и неопытным ханом Гулуем, войско которого было еще меньше, чем у него Улдуй решил напасть на обитель ночью. Удачный штурм сулил ему славу и прощение великого хана, а с добровольным помощником он мог бы расплатиться потом, после того, как набег закончится. Если, конечно, будет с кем расплачиваться. В прошлой большой битве многие роды полегли полностью сожженные магическим огнем проклятых колдунов, живущих в горной долине.

И Улдуй и Гулуй не были богачами, поэтому их воины не имели крепких доспехов. То, что жители долины ковали из железа и меди кочевники мастерили из шкур. Правда хорошо выделанная воловья хребтина была способна с легкостью выдержать скользящий удар сабли, но с железным доспехом она, конечно, сравниться не могла. Ханы старались избежать больших потерь и рассчитывали на внезапность нападения, поэтому крепко задумались после того, как первая атака на монастырь не увенчалась успехом. При штурме обители они потеряли три десятка воинов убитыми и почти столько же раненными. Это было много. Степные военачальники не ожидали, что укрывшиеся в монастыре люди окажут такое сопротивление. Надеясь столкнуться на стенах с перепуганными монахами и несколькими глупыми стражниками, Улдуй просчитался. Едва не став жертвой огненной молнии, выпущенной с одной из башен, хан стал осмотрительней.

Откатившись от ворот монастыря, степное войско замерло в ночи, размышляя над тем, что делать дальше, а тем временем основные силы орды штурмовали земляной вал. Кровавое зарево металось над холмом, а звуки битвы тихие вначале теперь доносились до нас словно раскаты приближающейся грозы.

- Трудно приходится Рипону, - вздохнул Пошун, протирая чистой тряпочкой лезвие меча. Оружие, собранное в лесу мертвецов, прошло проверку боем. Старый воин добавил к прежним зазубринам парочку новых, но клинок выдержал.

- Если степняки опять пойдут на штурм нам тоже придется не сладко, - проворчал Холин. Он сидел на перевернутом пустом бочонке и перевязывал руку куском чистой рубахи. Когда его задела вражеская сабля бывший разбойник не помнил. Рана сильно кровоточила, но была не опасной.

Можно было сказать, что мы легко отделались. После боя на стене обнаружили десяток мертвецов и примерно столько же раненых. Тех, кто, как и Холин пострадал легко, я к ним причислять не стал. Жалко было мальчишку, прибывшего из Таруса, но все что я мог сделать для него - это прочитать отходную молитву. Больше из дворян не погиб никто. Может быть, нас сберегли хорошие доспехи, а может быть воинское умение. Ниман почти все время был рядом со мной. Он зарубил двух степняков и теперь мог по праву считаться настоящим воином. Остальных дворян мне тоже не в чем было упрекнуть, кроме Зумона и его брата. Выслушав мою гневную отповедь, воины поклялись больше никогда не оставлять свой пост. Я отпустил их оплакивать незаконнорожденных братьев. Оба оруженосца сложили головы, защищая северную стену. Так боги наказали неразумных дворян.

А степь волновалась. Слишком много было в ней людей и коней. Мы слышали гортанную речь, храп лошадей, видели размытые тени, двигающиеся в высокой траве. Никто из нас не говорил об этом, но по настороженным взглядам друзей я понимал, что они готовят себя к самому худшему. Слишком трудно далась нам победа в первом бою, а ведь кочевники еще не использовали даже десятую часть той силы, которая пришла издалека. Можно ли сдержать такую мощь? Ответ на этот вопрос напрашивался сам собой - конечно, нет.

- Надо отчистить твою кирасу, - проворчал Холин, - она вся в крови. Заржавеет.

Я пожал плечами. Измученный боем я даже думать не мог о том, чтобы заниматься чем-то подобным. От удара о землю гудели ноги, а натруженные ремнями плечи болели. Кираса весила много и, несмотря на то, что она уже несколько раз спасла мне жизнь, я бы с радостью от нее избавился. Никогда прежде мне не доводилось сражаться в полном доспехе. Сняв с головы шлем, я присел прямо на камни, облокотившись о стену. Больше всего мне хотелось закрыть глаза и забыться мертвым сном, но я знал, что из этой затеи все равно ничего выйдет. Возбужденный видом крови я бы все равно не заснул. Когда я закрывал глаза перед внутренним взором вставали перекошенные рты степняков, рвущихся на стену.

- Обойдусь, - ответил я, стягивая латные перчатки, - не успею отчистить, как опять запачкаю.

Холин усмехнулся, сделал большой глоток и протянул мне бурдюк с вином.

Слава монахам, которые оставили нам богатые запасы!

Я поднял бурдюк высоко над головой и сжал обеими руками, чтобы вино полилось мне прямо в глотку, но едва не захлебнулся, поймав губами упругую струю.

- Не жадничай, - попросил Холин, ему хотелось выпить еще, и он боялся, что я не оставлю ему ни капли.

Разлившееся вино попало под нагрудник, и я с наслаждением почувствовал на разгоряченной груди холодные струйки.

- Не хотите сыра? - спросил Ниман.

Воспользовавшись затишьем, мальчишка сбегал в кладовую и принес еду.

Я с благодарностью кивнул, вернул Холину порядком полегчавший бурдюк и взял у юноши большой кусок.

- Сам, почему не ешь?

Ниман с отвращением покачал головой.

- Не могу. Кусок в горло не лезет.

Зато у Колуна аппетит был отменный. Вот уж кто не страдал угрызениями совести, так это старый разбойник. После боя он первым отправился в кладовую и принес оттуда вина и солонины. В отличие от Нимана "хромой" ни с кем делиться не собирался. Он забился под лестницу и, урча, словно дикий зверь рвал крепкими зубами соленое мясо, шумно запивая его вином.

Я совершенно случайно увидел его, обходя дозором двор монастыря.

- Спасибо за помощь, - сказал я, присаживаясь рядом.

Колун злобно зыркнул на меня, демонстративно пряча за спиной бурдюк.

- Не за что, - проворчал он.

Разбойник не терял времени даром. Он раздел мертвого наемника и напялил на себя крепкий кожаный панцирь, а на пояс вместе с трофейной саблей повесил увесистый топор.

- Что будешь делать? - на всякий случай поинтересовался я.

С одной стороны, "хромому" деваться было некуда, но я хотел быть уверен в том, что он не попытается втихомолку улизнуть.

- А, что я могу, - буркнул Колун, - в город мне теперь дороги нет. Значит, буду с вами степняков резать.

Передвижения кочевников перед рассветом стали заметней. То здесь, то там вспыхивали сигнальные огни и слышались окрики командиров.

- Как вы думаете, что они будут делать дальше? - спросил Рамин, вглядываясь в непроглядную тьму.

Большинство костров за стеной прогорели и рассыпались. Чтобы осветить степь мы бросали вниз горящие факелы, но падая на землю, они быстро гасли.

- И думать нечего, - Пошун сунул руку за ворот кольчуги и почесал могучую грудь, - если с наскока не взяли, значит, скоро начнут из луков стрелять.

- Тогда почему сейчас не стреляют, - не унимался Рамин, - почему медлят?

- Они ждут, когда погаснет последний костер, - ответил я за старика.

- Зачем?

- Когда это случится, они подойдут совсем близко, обстреляют монастырь и пойдут на приступ.

Рамин зябко поежился.

- Тягостно ждать, - пожаловался молодой дворянин, - может быть, сделаем вылазку?

- Нас слишком мало, - Пошун отрицательно покачал головой, - лучше отправляйся в башню. Незачем всем на стене торчать.

Старик был прав. Нужно было готовиться к нападению. Большую часть солдат мы постарались укрыть от стрел в башнях, но сами спрятаться не могли. Наступало самое темное время ночи, когда люди чувствуют такую усталость, что почти не могут бороться со сном. Дозорные засыпали прямо у бойниц, поэтому нам приходилось постоянно обходить стену и будить наименее стойких. Я приказал Холину открыть двери храмины, на случай, если кого-нибудь вражеские стрелы застигнут во дворе на открытом месте. Но, как мы не готовились к атаке обрушившаяся на монастырь туча стрел, стала для многих полной неожиданностью.

Башни обители имели весьма отдаленное сходство с укреплениями Пауса. Они были ниже и уже, поэтому не могли вместить в себя всех желающих. Солдаты, набившись в них по нашему приказу, как огурцы в бочонок, через какое-то время стали выбираться наружу. На открытом воздухе было не так жарко, к тому же можно было лечь и вытянуть ноги. Тяжелый сон борол людей и не в силах ему сопротивляться, свободные от службы наемники задремывали прямо там, где на мгновение присели передохнуть.

Хан Улдуй не хотел напрасно терять людей. Большая часть убитых принадлежала к его роду, и раздосадованный потерями он решил перебить защитников монастыря, не подвергая сородичей опасности. Другой на его месте приказал бы забросать обитель горящими стрелами, чтобы те из осажденных, что переживут обстрел, заживо сгорели в развалинах, но Улдуй не хотел, чтобы имущество врага гибло в огне. Все, что скрывалось за неприступными стенами, теперь принадлежало ему. Зачем портить добро? Не затем его племя отправилось в поход, чтобы вернуться с пустыми руками.

По степи пошел гул, когда тетива сотен луков одновременно ударилась о кожаные рукавички стрелков. Множество стрел взвились в ночное небо, чтобы, долетев до верхней точки развернуться к земле и обрушиться на защитников монастыря. По традиции все степные воины брали на войну луки, поэтому сейчас без дела не сидел никто. Кочевники могли стрелять в пешем строю или прямо с лошади на скаку и умели посылать стрелы непрерывно, положив одну на тетиву, а вторую прикусив зубами, чтобы успеть выпустить ее сразу следом за первой.

Нас с Ниманом атака застала на центральной смотровой площадке. Заслышав знакомый звук, я не медлил ни мгновения. Толкнув мальчишку в открытую дверь башни, я сунулся следом, но не успел. Первая тяжелая стрела ударила меня по каске, а другая чиркнула по наплечнику кирасы. Удар был не очень силен, но в глазах у меня потемнело. Стоящий рядом дозорный оступился и без звука полетел вниз истыканный стрелами.

- Прячьтесь, - завопил кто-то и солдаты, оказавшиеся на открытом месте, заполошно заметались из стороны в сторону. Я видел, как еще двух наемников настигла смерть. Ни одна и даже не две, а десятки стрел пронзали тех, кто оставался на дежурстве или ослушался приказа и по собственной глупости оказался на открытом месте. Люди падали там, где стояли, даже не успев проронить ни слова.

В этот раз расчет степняков оправдался - многие защитники стены были убиты или ранены. Но скупость Улдуя в очередной раз спасла нас. Запас стрел, взятых кочевниками с собой, был ограничен. Конечно, при любой возможности они подбирали их с земли и опять пускали в дело, но многие стрелы ломались, ударяясь о каменную кладку стен, застревали в труднодоступных местах или просто терялись. До конца похода пополнить запас было нечем, а наши арбалетные болты к лукам степняков не подходили. Хан дождался, когда степняки израсходовали по одному тулу и велел своим людям остановиться.

Он все-таки использовал небольшое количество огненных стрел. Улдуй приказал сберечь храмину, но стена была ему не нужна. Ворота пылали, кровля на центральной башне еще только занималась, зато на восточной и северной уже полыхала вовсю. Потушить пожары мы не могли. Горящие крыши осветили стену и теперь любой, кто пытался забраться наверх, становился отличной мишенью для стрелков. Опасаясь подниматься в полный рост, прячась за зубцами, мы занимали места вдоль стены.

- Готовьтесь к бою, - говорил я солдатам, переходя от одного к другому, - если кочевники прорвутся нам конец. Они никого не пощадят.

Никто не спорил со мной, никто не жаловался. Люди, измученные тяжким трудом понимали, что держат свою жизнь в собственных руках.

Хан Улдуй не стал мудрить и повторил тот же прием. Степняки опять атаковали монастырь со всех сторон. Они вынырнули из темноты и с дикими криками полезли по приставным лестницам наверх. Сопровождавшие войско малолетние мальчишки и дряхлые старики засвистели в дудки и загремели трещотками, подбадривая братьев, отцов и сыновей. От такого шума и самый стойкий растеряется, что уж говорить о тех, кто никогда раньше не слышал диковинных звуков. Несколько человек в страхе высунулись наружу и тут же упали пронзенные стрелами.

Но, не смотря на все усилия кочевников в этот раз порядка на стенах было больше. Самые слабые и робкие были сметены первой атакой степняков, поэтому сейчас со мной в основном остались солдаты бывалые и отчаянные. Опьянев от вида крови, дворяне и, наемники перестали думать о собственной безопасности. Они кидались на степняков со всей злостью, на какую были способны, ломая, круша и разбивая все, что попадалось им под руку. Перехватив мечом или захваченной в бою саблей встречный удар, они успевали достать врага длинным кинжалом, зажатым в левой руке, метнув короткое копье в карабкающегося на стену кочевника, спешили ударить поднимающегося следом врага клевцом или боевым топором. Я видел, как двоюродный брат Зумона прижавшись спиной к башне, отбивался сразу от нескольких степняков, как получив тяжелую рану, он успел разбить голову одному из нападавших и, схватив второго за кафтан, упал вместе с ним с большой высоты на каменные плиты мостовой. Сколько погибло под ударами кочевников защитников монастыря, никто не считал. На это не было ни времени, ни сил.

Я больше не мог выносить невероятную тяжесть доспехов. Поножи, поручень с правой руки и шлем полетели на камни. Задыхаясь от копоти и дыма, я стащил даже латные рукавицы. Прогоревшие крыши башен осыпались внутрь, поднимая тучи пепла и огненных искр. Едкий дым забивался в горло и не давал дышать. Моя кираса спереди была вся иссечена ударами вражеских сабель и кинжалов, рукав и ворот кафтана разорваны, на лбу горела кровавая ссадина. Оглушенный криками кочевников и визгом варварских трещоток я сумел отбить последний удар и ударить в ответ, вложив в атаку все оставшиеся силы. Ослабевшая правая кисть уже не могла удержать рукоять, поэтому я держал меч обеими руками. Кочевник закричал и опрокинулся на спину. Я не видел куда попал. От усталости что-то случилось с моими глазами - вместо противника я видел только размытую серую тень.

Неожиданно свист дудок и писк тростниковых пищалок прекратился. Степняки отступили. Как и в прошлый раз Улдуй отозвал своих людей. Правую руку неожиданно свело судорогой, и я выронил меч из ослабевших пальцев. Упав на камни, клинок жалобно зазвенел. Я тут же наклонился и подхватил его левой рукой, готовясь схватиться с новым врагом, но оглядевшись вокруг, понял, что драться больше не с кем. Я остался на стене один.

С рассветом монастырь заволокло черным дымом. Маленькое скрытое за тучами солнышко не принесло нам облегчения. Казалось, дневной свет померк, и над обителью простерлись вечные сумерки.

Все, кто выжил, собрались во дворе монастыря. Для защиты стен у нас все равно не хватило бы людей. Почти все были ранены. Пошун пользовал Рамина. Мальчишка лежал на мостовой и сучил ногами, удерживаемый двумя дюжими наемниками. Сабля степняка оставила его без правого глаза.

- Тихо, мальчик, тихо, - уговаривал его Пошун, накладывая тугую повязку, которая сразу намокала кровью, - сейчас будет легче.

- Боги, - стонал молодой дворянин, - великие боги, за что!? Больно - то, как!

Степняки, не скрываясь, копились в двух полетах стрелы от ворот. Пустое. Если бы они бросились на нас, со стены не выстрелил бы не один арбалет. Ворота еще горели, но толстые доски, изъеденные огнем, истончились. Я знал, что для того, чтобы они провалились внутрь, достаточно будет одного удара сабли или топора.

- Неси огненные смерчи, - сказал я Холину.

Для защиты у нас оставалось последнее средство - магические кувшины, которые мы с ним приготовили для нападения на дворец. Все это время они лежали в трапезной надежно укрытые от чужих глаз. Холин аккуратно завернул два изготовленных мной припаса в старую рубаху, сложил в походную сумку и спрятал под лавкой. Тайное колдовское оружие должно было явиться на свет только в самом крайнем случае. И сейчас его время пришло.

Холин тяжело вздохнул, кивнул и направился в храмину. В свое время он до последнего отговаривал меня делать колдовские снаряды и надеялся, что мы с ним никогда не будем их использовать. Мой друг боялся, что разрушительная сила волшебных припасов уничтожит всех нас.

- Куда ты его послал? - подозрительно спросил Зумон, который стоял поблизости и внимательно прислушивался к нашему разговору.

- На крайний случай я приберег огненные смерчи, похожие на те, что использовали наши колдуны в последней великой битве, - признался я, - Холин их сейчас принесет.

Больше не имело смысла скрывать правду от остальных, скоро они все увидят собственными глазами.

Зумон удивленно уставился на меня.

- Ты имеешь в виду колдовской огонь? - переспросил он.

Казалось, сказанное мной не укладывалось у него в голове.

- Да, - я согласно кивнул.

Именно так называли огненные заряды в королевском войске.

- Все это время ты прятал от нас самую мощную магию на свете и ничего не сказал, - возмутился дворянин, - обладая такой силой, ты просто смотрел, как наши родные и друзья умирают на стене!?

- Это слабые вихри, - попытался объясниться я, - жалкое подобие тех, что использовали в битве. Они не помогут нам выиграть войну. К тому же я не уверен, что они сработают.

- Своей глупостью ты погубил всех нас, - выкрикнул Зумон, его худое лицо перекосилось от гнева.

Воина можно было понять, он только что оплакал своих братьев, но я не собирался оправдываться перед ним. По его вине погибли бастарды на северной стене, но признаться в этом самому себе он не мог. Намного проще было обвинить во всех бедах меня.

Конечно, я мог сказать, что магический взрыв не только не отпугнул бы наших врагов, но наоборот привлек к монастырю внимание великого хана, который бросил бы на нас все свои силы, вот только не думаю, что Зумон стал бы меня слушать.

- Думай, что говоришь, - упрекнул я его.

Вместо ответа Зумон выхватил меч. Не ожидая ничего подобного, я оказался совершенно беззащитен перед разъяренным дворянином. Достать свое оружие я не успел, потому что, как только я положил руку на рукоять меча, холодное лезвие коснулось моего горла.

- Безумец, - прохрипел он, - ты играешь нашими жизнями, словно глупый мальчишка речной галькой! Ты повинен в гибели близких мне людей и поплатишься за это.

Все, кто стоял поблизости замерли, в ужасе глядя на нас. Никто не ожидал, что дворянин схватится за оружие. Некоторые прислушивались к нашему разговору, но были и такие, для кого наша размолвка оказалась полной неожиданностью.

- Что ты делаешь, Зумон, - обеспокоенный Ниман сделал несколько шагов в нашу сторону, - это же Тибон. Неужели ты хочешь его убить?!

- Заткнись, щенок, - прорычал воин, - я собираюсь восстановить божественную справедливость.

Я понимал, что никто из друзей не успеет прийти мне на помощь, поэтому приготовился к самому худшему, но неожиданно что-то просвистело у меня над ухом и угодило Зумону прямо в лоб. Дворянин покачнулся, выронил меч из ослабевших пальцев и отступил назад, схватившись за голову.

- Все-то у вас дворян ни как у людей, - услышал я за спиной насмешливый голос Колуна, - за воротами степняки, а вы друг другу глотки перерезать готовы.

Я оглянулся и уставился на старого разбойника. Подобрав с мостовой увесистый камень, он положил его в самодельную пращу и теперь слегка покачивал ею, недвусмысленно давая понять, что готов в любой момент пустить свое оружие в ход. Конечно, я слышал, что некоторые простолюдины хорошо владели этим примитивным приспособлением, но в живую мне еще ни разу не приходилось видеть, как оно работает.

- Как ты смеешь, - вспыхнул Ниман, - что ты себе позволяешь, бандит!

Судя по всему, мальчишка был рад, что я остался в живых, но ужасно оскорбился, услышав обидные речи простолюдина.

- Я делаю, что хочу, - проворчал Колун, - но сейчас речь не обо мне, а о Тибоне. Если кто-то посмеет его хоть пальцем тронуть будет иметь дело со мной.

Наверно Ниман думал, что кто-нибудь из нас заступиться за раненного дворянина, но Пошун был занят Рамином, а мне вовсе не хотелось становиться на сторону человека, который только что едва меня не убил. Мальчишка залился краской от обиды, но выяснять отношения с разбойником не стал, а подставил плечо Зумону, который от сильного удара на несколько мгновений потерял способность твердо стоять на ногах и едва не упал. Из рассеченного лба на кольчугу дворянина закапала кровь.

- Перестаньте ругаться, - сказал Пошун.

Он, наконец, закрепил повязку на глазу Рамина, аккуратно уложил голову раненного на свернутую куртку и поднялся.

- Никто не собирается причинить Тибону вред.

- Я вижу, - буркнул Колун, - неужели не ясно, что кроме Тибона никому не под силу вытащить нас отсюда? Когда-нибудь я сам с радостью пущу ему кровь, но только не сегодня.

Весь день старый разбойник сражался, не жалея сил. Несмотря на преклонный возраст, он один стоил пятерых, и я благодарил богов за то, что в такой трудный момент они привели его в наш монастырь. И все-таки от его слов мне стало не по себе.

- Я должен был..., начал Зумон.

- Стыдись, - перебил его Пошун, - ты поднял руку на товарища. Посмел угрожать Тибону мечом. Колун правильно огрел тебя камнем.

Старик поднял с мостовой упавший клинок и вернул его владельцу.

- Враги не здесь, а за стеной. Нам с вами делить нечего.

- Я ни в чем не виноват перед вами, - сказал я, стараясь не столько оправдаться, сколько примирить спорщиков, - мои магические заряды слабы, поэтому я и оставил их на крайний случай. К тому же я никогда раньше их не использовал и даже не уверен в том, что они сработают.

- Что это значит? - спросил Ниман.

- Это значит, что магия может обернуться против нас. Если не боитесь, я попробую ее использовать.

- Она может нас убить? - с испугом спросил юноша.

- Не знаю, - честно признался я.

Я видел, как из храмины вышел Холин и заспешил к нам, боязливо сжимая в руках походную сумку. Слава богам, он не видел того, что произошло во дворе, а то тоже попытался бы вмешаться.

- Никогда не думал, что магия когда-нибудь спасет мне жизнь, - проворчал Пошун, с опаской глядя на сумку Холина, - но чем демоны не шутят. Давайте попробуем этот колдовской огонь.

- Уверены? - на всякий случай спросил я.

Ниман и Колун согласно кивнули, а оставшиеся в живых наемники просто отвели глаза. Все время пока мы выясняли отношения, они держались в стороне. Я хорошо их понимал. Простолюдинам в наши дела лезть было не с руки.

- Смелее, Тибон, - сказал Колун, - делай, что хочешь - бросай магические факелы, сжигай степняков, взрывай небеса только придумай что-нибудь, чтобы мы все здесь не сдохли. Клянусь жизнью, если ты сумеешь вытащить нас из этой передряги, я стану монахом.

Пошун хотел что-то сказать, но в этот момент до нас донесся странный гул. Сначала я даже не понял, что это такое. Звук похожий на грохот катящейся с горы лавины стал громче, и казалось, накрыл всю степь. Неожиданно следом взвыли замолкнувшие, было, трубы, дудки и свистелки кочевников.

- Что, что это такое!? - запричитал Ниман, беспокойно оглядываясь.

- Это барабаны, - сказал Пошун, лицо старого воина просветлело, - войска Марона вышли из города.

Мы, не сговариваясь, бросились по лестнице наверх. Взобравшись на смотровую площадку, я замер пораженный открывшейся передо мной картиной. Марон успел вовремя. Он затемно вывел полки из города и сейчас разворачивал армию между Паусом и земляным валом. Утренний туман до поры скрывал от чужих глаз королевскую гвардию, но сейчас солнечные лучи сорвали сумеречный полог, и армия долины предстала во всей своей красе. Нещадно топча посевы и луговые травы, в центре строились полки черных гвардейцев, а слева и справа от них широкими клиньями выступали отряды ополченцев. Не знаю, сколько солдат привел король, но почему-то мне показалось, что их было значительно больше, чем во время последней битвы. С такого расстояния трудно было различить знамена дворянских родов, но я мог бы побиться об заклад, что среди черных гвардейцев реет стяг Гамона.

Изготовившиеся к штурму монастыря отряды кочевников спешно разворачивались. Сигнальщики махали значками на захваченном валу, а трубачи нестройным гулом призывали орду оставить все свои дела для настоящего боя. Великий хан приглашал своих вассалов принять участие в великой битве.

Сердце Улдуя разрывалось на части. Он понимал, насколько близок к победе, но вестники верховного требовали его отказаться от честолюбивых замыслов. Ему ничего не оставалось, как оставить монастырь и пойти на сближение с другими племенами. Хан Гулуй уже уводил своих людей прочь, только пыль летела из-под копыт.

- Позови моего сына Улуса, - приказал он одному из телохранителей. Конечно, мальчишка был еще слишком молод для того, чтобы штурмовать монастырь, но сейчас Улдуй больше ни на кого не мог положиться.

Наследнику степного рода едва исполнилось шестнадцать лет, зато ростом и статью Улус превосходил отца. Степь редко рождала таких богатырей, поэтому Улдуй по справедливости считал, что его род отмечен богами. Улус подъехал и почтительно склонил голову перед отцом.

Конь был под стать молодому воину - могучий, с толстыми крепкими ногами, способный день и ночь неутомимо нести на себе небывалую тяжесть.

- Великий хан призывает нас на битву, - проворчал Улдуй, - но разве можно бросить незаконченное дело?

Сын удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал.

- Неужели наши воины напрасно умирали под стенами этого проклятого монастыря, - продолжал гнуть свое старик, - не будет покоя их душам, пока ты не окропишь землю кровью неверных.

Неожиданно Улдуй схватил сына за застежку короткого пластинчатого доспеха и притянул к себе.

- Возьми тридцать человек и добей людей долины в их вонючем логове, - прошипел он, - собери все серебро и оружие и отвези к обозу, а я тем временем присоединюсь к великому хану.

Улус удивленно мигнул, но потом сообразил, что к чему и понимающе кивнул.

- А, что мне делать потом? - спросил он.

- Догонишь меня. Скажешь, что группа неверных попыталась обойти нас сзади, но ты всех убил, - жарко зашептал отец.

Он не решался говорить в полный голос, потому что больше всего на свете опасался предательства собственных людей. Каждый из его сородичей мог попытаться стать главой племени, очернив хана перед глазами великого и попросив у него в качестве награды власти над остальными.

- Хорошо, - Улус кивнул.

- Привези побольше голов, - поучал его напоследок старый хан, - и кисти рук. Великий хан любит трофеи.

- Я все сделаю, отец, - поклялся Улус.

Со стены я хорошо видел, как кочевники поворачивали коней. Чтобы не отстать от всадников пешие воины хватались за стремя. Говорили, что так легче бежать, но я никогда не пробовал такое проделывать, хотя ходил с караваном в степь. Мы с Пошуном переглянулись. Неужели варвары оставят нас в покое? Похоже, подобные мысли родились не у меня одного, потому что кто-то из наемников тихо сказал, - теперь все? Они больше не будут нападать?

Мы видели, как вливаясь в узкий проход, расчищенный от заграждений, степная конница двинулась навстречу Марону. От множества разноцветных значков рябило в глазах. Так получилось, что монастырь оказался ближе к вражескому войску, чем к королевской армии, поэтому мы могли в подробностях рассмотреть вооружение и одежду кочевых племен.

- Они уходят не все, - сказал Ниман, указав рукой на небольшой отряд, который сначала направился к Паусу вместе с остальными, но неожиданно словно передумав, развернулся и заспешил обратно к обители.

- Приготовьтесь, - скомандовал я, - вы встретите их во дворе. Спускайтесь вниз и ждите. Я дам нескольким всадникам прорваться в ворота и взорву за стеной магический вихрь. Я убью тех, кто останется снаружи, а вы тех, кто окажется внутри.

- Пусть боги пошлют тебе удачу, - сказал Пошун и поспешил вниз.

Ниман и Колун с наемниками отправились следом, и только Зумон задержался на стене. Не думаю, что он окончательно пришел в себя после удара. Ниман на скорую руку перевязал ему голову и дал отхлебнуть вина, но Зумон все еще был бледен, как смерть. Казалось дворянин хочет что-то сказать, но не находит слов.

- Ступай, Зумон, - сказал я, - если бы можно было спасти твоих братьев, я бы это сделал. Возможно, совсем скоро мы встретимся с ними.

- Возможно, - как эхо повторил дворянин и тоже шагнул на лестницу.

- А ты, что здесь делаешь? - напустился я на Холина, который судя по всему, и не думал уходить.

- Я останусь с тобой, - твердо сказал бывший разбойник.

- Не боишься, что горшок взорвется у меня в руках?

- Значит, вместе сгорим, - заявил Холин, всем своим видом давая понять, что переубедить его не удастся.

- Хорошо, - я кивнул, забирая у него сумку с магическим припасом. Совсем скоро мы узнаем, хорошо ли я подготовил заряды.

Казалось, кочевники заполонили собой всю степь. В глазах рябило от разноцветных халатов и знамен. Огромная масса людей и коней сближалась с замершем вдалеке королевским войском. От этой величественной картины невозможно было оторвать глаз, но я заставил себя на время забыть о великой битве, чтобы сосредоточиться на небольшом отряде, который во весь опор мчался к монастырю.

Запустив руку в сумку, я достал горшок, проверил, как держится фитиль и ногой подтянул к себе догорающую головню. Подобного добра было полно у разоренной башни. Холин принял у меня котомку со вторым зарядом и присел рядом.

Всадники были уже у самой стены, когда я оглянулся на храмину. Солнце отражалось в витражах и от этого казалось, что внутри полыхает яркий огонь. Если мы не устоим так и будет. Величественный монастырь сгорит в горниле войны.

Все мои спутники полукругом выстроились во дворе, даже Рамин нашел в себе силы встать, прислонившись спиной к завалу. Он хотел принять участие в последней битве.

От могучего удара прогоревшие ворота рухнули, и степняки с дикими криками ринулись во двор. За моей спиной грохнули магические жезлы. Разрядив древние артефакты, воины бросились врукопашную. Недолго думая я запалил фитиль, встал в полный рост, размахнулся и бросил тяжелый шар вперед так далеко, как смог. Магический припас пролетел совсем немного и упал прямо под ноги всадников, гарцующих под стеной. Ворота были довольно узкие, поэтому большая часть вражеского отряда не смогла сразу прорваться внутрь. Сначала я испугался, что колдовской заряд не сработает, как вдруг прямо подо мной раздался страшный грохот и в небо взметнулись куски земли. Наполненный железными кругляшами глиняный горшок разлетелся вдребезги, разметав всадников гарцующих у ворот. От страшного удара меня спасла стена, но тем, кто оказался внизу, пришлось нелегко. Крики и стоны покалеченных людей разнеслись далеко по округе. Когда дым и поднятая взрывом пыль улеглись, я выглянул в проем между зубцами и увидел, что почти весь вражеский отряд, оставшийся снаружи, полег под стеной. Несколько перепуганных степняков подгоняя коней, мчались прочь от обители. Теперь битва кипела во внутреннем дворе, но бросать туда оставшийся заряд было слишком опасно, я мог задеть своих.

- Вот и наше время пришло, - сказал я Холину, выхватывая из-за пояса магический жезл. Выбрав среди степняков самого могучего воина, я тщательно прицелился и нажал на спуск. Огненная молния пробила наборный панцирь и кожаный кафтан, и разорвала сердце юного хана Улука.

- Ну, вот опять мы с тобой остались одни, - сказал Холин, протягивая мне бурдюк с вином. Кажется, он еще принес какую-то еду, но я не обратил на нее никакого внимания. Меня мутило от едкого запаха сгоревшего магического порошка и усталости. Поднявшись на стену, мы расположились на смотровой площадке, собираясь, словно зрители в уличном театре смотреть на кровавое действие, которое сейчас разворачивалось в степи.

Старый друг поспешил с выводами. Из всего отряда выжили четверо. То, что мы с Холином до последнего оставались на стене, спасло нам жизнь. К сожалению, напор степняков оказался слишком силен. Пошун пал. Я нашел его тело под двумя мертвыми кочевниками и на руках отнес к храму. На старике не осталось живого места. Было видно, что он сражался до конца. Зумон успел прийти в себя перед самой атакой и храбро бросился в самую гущу битвы, он свалил двух всадников в воротах, но остальные затоптали его. Мятежная душа воина отправилась к сверкающим вершинам следом за братьями и женой. Колуну саблей рассекли голову. Он тяжело дышал, но в сознание не приходил. Выживет ли старый разбойник или нет, было неизвестно. Рамин, несмотря на тяжелую рану, дрался, как демон и только после того, как его достали еще несколько раз, упал на мостовую, обессилев от потери крови. Он узнал меня, но почти сразу впал в беспамятство. Нимана мы не уберегли. Когда я добрался до мальчишки, он еще дышал, но вскоре умер, не приходя в сознание прямо на моих руках. Наверно я бы так и просидел с ним в обнимку до самого вечера, если бы неожиданно кто-то не тронул меня за плечо. Монахи, оставшиеся в монастыре привлеченные шумом битвы, вышли из храмины с явным намерением нам помочь.

- Ступай, воин, - ласково сказал мне высокий худой старик, - мы позаботимся о раненых и помолимся о погибших.

- Что ты сказал? - переспросил я.

Монах взял меня за руку и легонько сжал ее сухими пальцами.

- Мы отнесем их в лазарет и поможем, чем сможем, а ты ступай на стену. Степняки все еще здесь.

Пока я горевал над погибшими Холин не сидел без дела. Он подкатил к воротам несколько пустых бочек и, как мог, завалил ими вход, потом собрал все оставшиеся арбалеты и стрелы и поднял наверх на центральную смотровую площадку. Этот небольшой участок стены расположенный над самыми воротами стал нашим последним рубежом обороны. Следуя примеру старого друга, я собрал все магические жезлы, что сумел найти, зарядил их и сложил в ногах. Теперь если очередной отряд степняков подойдет к монастырю нам будет, чем его встретить.

Сил на то чтобы оплакать юного Нимана и старика Пошуна у меня уже не хватило. Прислонившись спиной к холодной стене, я молил их простить меня. Первый раз в жизни я обращался не к богам, а к своим товарищам. Почему великие опять пощадили меня? Почему вместо меня забрали к сверкающим вершинам более достойных и честных людей? Никто не отвечал на мои вопросы. Не было никаких знамений - ни падающих с неба сверкающих солнечных лучей, ни священных птиц, ни собирающихся из облаков ликов богов, только легкий ветерок теребил мои мокрые от пота волосы, да злобно кричали падальщики паря прямо над нами.

Как и многие короли до него при построении войск Марон использовал фигуру под названием "Трезубец". Он расположил своих гвардейцев в середине, а с флангов прикрыл их двумя отрядами ополченцев. Вооруженные магическими жезлами и длинными пиками дворяне представляли серьезную опасность для всадников. Еще ни разу степной кавалерии не удавалось опрокинуть железный строй гвардейцев. Разбившись о него, теряя людей и коней, главная сила орды таяла на глазах. Выставив перед собой сплошную стену копий, воины из задних рядов расстреливали приближающуюся кавалерию. Одна за другой волны магического огня сметали целые ряды нападавших. Укрывшемуся в самой середине латного кулака Марону грезилась близкая победа. Спрятавшись за спинами охраны, он не мог видеть, как пехота степняков теснила левое крыло ополченцев, как сразу в одно мгновение не выдержали набранные в Паусе бедняки и, бросив на произвол судьбы раненых товарищей, кинулись к городу, спасая свои никчемные жизни, как небольшая группа дворян со слугами и захребетниками еще пыталась удержать оборону, но была с ходу опрокинута подоспевшей конницей.

Строй гвардейцев ощетинился пиками только спереди готовясь встретить врага в лобовой атаке, но сзади и с боков дворянского войска копейщиков не было. Схватившись за мечи, черные отбились от насевших с фланга кочевников, но потеряли многих раненными и убитыми. Лишившись поддержки большей части ополчения, они оказались окружены с трех сторон. Численный перевес орды давал о себе знать. Магические жезлы замолчали. Разряженные в начале сражения они стали бесполезны. Большинство воинов просто не успевали их перезарядить. Понимая, что времени на магию не осталось, многие хватали жезлы за ствол и действовали, как я в схватке с Колуном. Парируя мечом удары вражеских сабель, дворяне, словно булавой били врага тяжелой рукоятью.

Гвардейцы попытались отступить, но люди великого хана не дали им такой возможности. Дорога к городу оказалась отрезана прорвавшимися степняками, которые проносясь мимо железного строя, осыпали жителей долины ливнем стрел. Никогда прежде гвардия не оказывалась в таком тяжелом положении. Выбирая место для боя, короли древности заранее изучали рельеф местности, стараясь прикрыть фланги либо рекой, либо болотом, либо лесом. Марон вывел своих людей в ровную, как столешница степь. Молодому военачальнику не хватило опыта и смекалки. Возможно, король торопился воссоединиться с людьми Рипона, чтобы при поддержке стрелков, засевших на земляном валу опрокинуть степное войско, но в любом случае о своих планах он никому ничего не сказал. А пока его армия оказалась окружена превосходящими силами противника. Она была еще сильна, но быстро теряла силы, словно могучий сторожевой пес, вступивший в единоборство со стаей мелкорослых, но злобных лесных собак.

Конечно, ничего этого я знать не мог. Несмотря на то, что великая битва гремела совсем рядом, поднятая тысячами ног пыль мешала что-либо разглядеть. Потом из отрывочных рассказов мне удалось восстановить общую картину, но пока я мог только догадываться о том, что творилось в поле. Наверно на какое-то время я заснул, потому что в очередной раз, открыв глаза, не узнал того, что предстало перед моим затуманенным взором. Сражение странным образом сместилось ближе к монастырю. Теперь я не только ясно видел поредевшие ряды черных гвардейцев, но мог с уверенностью назвать флаги оставшихся в строю дворянских домов. Я не видел ни королевского штандарта, ни стяга Гамона, но почему-то решил, что они находятся где-то поблизости.

- Какого демона ты меня не разбудил? - напустился я на Холина.

- Чего ты, чего, - бормотал бывший разбойник, протирая слезящиеся глаза, наверно измученный боем он тоже задремал, но сейчас боялся мне в этом признаться.

- Наше войско гибнет, - сказал я, - оно движется сюда, и, если боги смилостивятся над ним, скоро мы увидим Марона.

Из левого крыла ополчения, из тех, кто попытался спастись бегством, не уцелел никто. Их догоняли и добивали по одному, преследуя на дороге, в поле, в зарослях кукурузы. Множество тел извлекли потом из небольшого озера, водой из которого монахи поливали посевы. Кто-то из дворян утверждал, что вода в нем стала красной от крови.

Когда стало понятно, что вернуться в Паус невозможно король приказал пробиваться к монастырю. Ни я, ни Холин не обратили внимание на то, что над обителью до сих пор развивается флаг королевства, укрепленный кем-то из дворян на одной из уцелевших башен. Именно этот символ дал понять гвардейцам, что в монастыре все еще остаются живые защитники. К тому моменту, когда войско развернулось, Марон уже был ранен. Одна из стрел, пущенных молодым степняком, поразила короля в грудь, проникнув между воротом кирасы и шлемным наличьем. Древко обломали, но наконечник оставили в ране. Король мог говорить, но с трудом держался на ногах, поэтому охрана положила его на носилки, сделанные наспех из ремней и обломков копий.

Выслушав новый приказ, гвардейцы повернулись, не меняя воинского строя, отбились от наседавших кочевников, набросали мертвых тел своих и чужих и, пятясь задом, словно раки медленно двинулись к монастырю. Теперь спасти остатки армии могли только слаженные действия и поспешный отход. Уцелевшему ополчению не надо было охранять раненного короля, поэтому наемники с небольшой группой дворян покинули поле боя и намного быстрей основной части потрепанного войска добрались до стен обители. Мы с Холином откатили бочки, встречая израненных солдат. Барабаны больше не стучали. Все юные барабанщики полегли в степи, зато свистульки и трещотки степняков не умолкали ни на мгновение. Кочевники победили и черное воронье сопровождавшее орду все последние дни, с радостным клекотом носилось над степью.

Королевское войско не было разгромлено и, хотя поле боя осталось за великим ханом, но победителем он себя не чувствовал. Уединившись в своем шатре, повелитель весенних бурь, многочисленных табунов, степных трав и ветров задумчиво смотрел на разложенную прямо на земле карту.

Несмотря на то, что народ долины называл степняков варварами, но немногие образованные жители королевства хорошо понимали, что цивилизация, возникшая в бескрайних степях, далеко продвинулась в своем развитии. Древний манускрипт, на котором были изображены окрестности Пауса, мог бы по праву украсить библиотеку любого столичного монастыря.

Изображенный в виде огненного полумесяца земляной вал мало беспокоил хана, впрочем, так же, как и монастырь, нарисованный в форме остроконечного шлема. Его внимание привлекал Паус, который древние художники представили в виде круглого щита, закрывающего проход в долину.

"Щит и есть", - подумал хан, - "щит или дверь, ведущая в логово зверя".

В отличие от большинства полководцев древности он привел войска не для того, чтобы обогатиться за счет зажиточного соседа. Хан затаил обиду на владыку, который обещал за свое спасение богатый выкуп, но так его и не прислал. Откуда было знать повелителю степных птиц, что Марон сначала согласился отправить в степь обговоренную сумму, а потом передумал. Хан винил покойного Фифона в том, что тот сумел хитрыми лживыми разговорами смутить его сердце. Благодаря старику он впервые увидел в жителях долины не только будущих рабов, но еще и обычных людей, которые тоже хотели растить детей, пахать поля и выращивать скот. Теперь же мучимый обидой хан представлял их, как неведомую силу, которая бросила вызов его могуществу. Он хотел сломить ее, покорить, но не смог.

Судя по донесениям, большая часть его войска полегла в бою. Сил еще было достаточно для того, чтобы истребить армию короля, которая трусливо спряталась в монастыре, но для захвата Пауса их уже не хватит. Хан, молча, разглядывал карту и словно торговец, кочующий от каравана к каравану, измерял на воображаемых весах собственную удачу. Он понимал, что выбор у него не богат. Он мог потерять под стенами города остатки своего войска или вернуться домой и набраться сил для нового набега. Хан размышлял. Он был умен и прозорлив. В его душе безграничная жадность боролась со здравым смыслом.

В сердцах великий ударил кулаком по подлокотнику походного кресла. Слишком много времени и людей было потерянно при штурме защитного вала. Хан вдоволь натешился, глядя на страдания маленького воина, который руководил обороной земляного укрепления. Желая отомстить за все, он не позволил раненному пленнику быстро умереть, и все-таки его злость осталась неутоленной. Как бы он хотел убить проклятого коротышку еще раз. Издевательский смех умирающего до сих пор звучал у хана в ушах. Он даже оглянулся посмотреть на развешенные трофейные доспехи, взятые у мертвого врага. По его просьбе кровь неверного не стали смывать и поэтому сейчас в свете горящих свечей казалось, что кирасу украшает причудливый узор. Сын собаки был маленького роста, поэтому хан не сможет носить его доспехи, но он навсегда сохранит их в своей сокровищнице.

Очнувшись от неприятных дум, повелитель озер и рек два раза хлопнул в ладоши. В то же мгновение полог шатра шевельнулся и внутрь проскользнул испуганный человечек.

- Что говорят собиратели благодати? - спросил хан.

Советник растянулся на земле, вытянув перед собой руки и старательно пряча глаза от гневного взора хозяина.

- Мы захватили богатый обоз полный вина и продовольствия, много шатров, разноцветной ткани и оружия.

Марон, уверенный в победе, сразу после битвы собирался устроить грандиозный праздник, поэтому взял с собой из города все необходимое. Помимо еды и питья он захватил из Пауса дорогие подарки для особо отличившихся воинов. Сейчас все это богатство оказалось в руках кочевников.

Капля грязной воды в пересохшем источнике. Хан понимал, что никакой обоз не сможет заменить добычи, которую он мог бы взять в Паусе и окрестных деревнях. Но жители долины оставили на поле боя достаточно доспехов и дорогого оружия. Все это будет разделено между победителями. Может быть даже неплохо, что он потерял сегодня много подданных. После того, как оставшиеся в живых получат свою долю, у них не будет повода упрекнуть своего повелителя в том, что он напрасно повел их в такое далекое путешествие. Новые воины подрастут быстро. Степь велика. Через пару лет, когда нынешние мальчишки отрастят и заплетут косу, он вернется.

- Мы захватили много рабов? - спросил хан у распростертого на земле человечка.

- Мы слишком многих убили, великий, - с испугом проблеял советник, - но они есть, конечно, есть.

Разгоряченного степняка трудно остановить. Он скорее зарубит раненного врага, чем накинет на него аркан. В этот раз пленников было ничтожно мало. И ни одной женщины, ни одной.

Хан в сердцах топнул ногой.

- Сгоните всех пленных в одно место. Соберите все оружие. Все, что найдете. Ни один наконечник стрелы, ни один кинжал не должны пропасть. Мы не взяли Паус, зато захватили великие трофеи в открытом бою.

Ругая нерадивого советника, он творил историю. Каждое его слово будет потом многократно повторено и отмечено в летописях. Любое поражение можно превратить в победу. Великий хан и сам уже почти поверил в то, что с самого начала не хотел разорять богатый город. Он пришел сюда только для того, чтобы наказать жителей долины.

Хан поднялся с кресла, и горящие свечи отбросили на стену шатра огромную неровную тень.

- Пусть неверные трусливо прячутся за стенами вонючих городов, - сказал он, - мы победили их и теперь нас зовет бескрайний простор степей. Завтра мы уйдем, но жители долины надолго запомнят этот день.

Монахи любят упоминать в летописях о самопожертвовании и героизме защитников королевства, но глядя на то, как ополченцы, бросив гвардию на произвол судьбы, со всех ног бегут к обители я решил, что в древних манускриптах правды не так уж и много. Первый отряд, который мы впустили внутрь, целиком состоял из наемников. Эти храбрецы так спешили, что побросали по дороге тяжелое оружие и походные мешки. Следом в ворота вошли обычные дворяне, призванные из разных областей страны, и только потом к монастырю смогли пробиться гвардейцы. Если бы кочевники хотели уничтожить остатки войска, то с легкостью могли бы это сделать, но они были слишком заняты сбором трофеев. По сути, отступающую армию преследовали всего несколько племен, которые еще не насытились местью за гибель близких. К чести дворян, возглавлявших ополчение надо сказать, что, оказавшись за стенами монастыря, они не стали прятаться по углам, а сразу попытались организовать оборону. Теперь, когда людей в обители стало много, мы с Холином решили не болтаться у других под ногами и засели на смотровой площадке, поэтому гвардейцев встречали уже без нас. Выбрав самое лучшее место для наблюдения, мы не пропустили ничего важного.

Почти достигнув ворот, оставшиеся копейщики встали стеной, прикрывая отход королевских телохранителей и остатков гвардии. Запыленные, израненные дворяне торопились поскорее оказаться за стеной. И все-таки в отличие от ополчения, в рядах воинов царил порядок. До самого конца удерживая строй, они медленно отступали, ощетинившись пиками и мечами, но подобная предосторожность уже не была нужна - степняки перестали атаковать. Они остановились за два полета стрелы от монастыря, кричали и махали саблями, приглашая солдат Марона вернуться в поле.

Я видел, как в ворота внесли носилки с раненым королем, видел Гамона и что самое главное - Бибона. Слава богам мальчишка выжил и, кажется, даже не был ранен. Видимо его специально поставили в задние ряды, поближе к личной охране короля, поэтому основная волна варваров до него так и не дошла. Но кто же удержит мальчишку за спинами взрослых воинов? Зная горячий нрав принца, я не сомневался в том, что он, так или иначе, примет участие в бою. Приглядевшись повнимательней, я заметил, что его кираса спереди измазана кровью, а на шлеме высокий плюмаж из перьев срезан вражеской саблей.

- Бибон - то герой, - усмехнулся Холин, показав на него пальцем.

- Живой и ладно, - проворчал я.

- Слушай, может тебе шлем надеть? - с задумчивым видом спросил бывший разбойник.

- Зачем?

- Чтобы люди Марона не узнали.

Холин был прав, но шлем я надевать не стал. Пыль, поднятая солдатами двух армий, взлетела до неба, поэтому, как и многие дворяне, оказавшиеся в монастыре, я просто повязал нижнюю часть лица платком. Совершенно не узнаваемый в таком виде я решил отправиться на разведку. Время шло, но ни Гамон, ни Бибон не пытались разыскать нас. Это было странно. Возможно, они ранены и нуждаются в помощи.

- Куда это ты собрался, - забеспокоился Холин, когда увидел, что я наматываю платок, - только не говори мне, что тебе стало трудно дышать.

- Нужно найти Бибона, - ответил я.

- Зачем, - удивился бывший разбойник, - да он, скорее всего, спит после боя или уплетает солонину за обе щеки и даже не думает о нас с тобой.

- Такого не может быть, - возразил я, - боюсь, что с ним что-то случилось.

- Да ничего с ним не случилось, - Холин в сердцах махнул рукой, - вспомни, как вы простились в городе. Все последние дни он не отходил от Гамона. У него теперь новый учитель и новые дела.

Мне очень хотелось поспорить с ним, но положа руку на сердце, я понимал, что старый друг прав. Слышать такое от Холина, который был привязан к принцу не меньше моего, было обидно.

- Все равно, - заупрямился я, - Бибон обязательно нашел бы нас. Что, если он в беде и не может подать нам знак?

Холин тяжело вздохнул и посмотрел на меня, как на умалишенного.

- Даже не пытайся меня отговаривать, - быстро сказал я, чтобы избежать очередной порции обидных слов, - я обойду храмину и попробую узнать, что к чему.

- Ты понимаешь, чем рискуешь, - спросил Холин, понизив голос, с опаской поглядывая на заполненный солдатами двор, - если тебя узнают...

Он не закончил и только многозначительно покачал головой.

- У меня в кармане прощение Гамона. Я чист перед тайной канцелярией, - ответил я.

- Скорее всего, у Марона на этот счет другое мнение, - проворчал упрямец.

- Оставайся здесь и гляди в оба, - сказал я, засовывая за пояс магический жезл, - я скоро вернусь.

Спустившись по дальней лестнице, я направился прямиком в храмину. Именно там разместилась королевская гвардия, предоставив двор и стены в распоряжение ополченцев и менее знатных дворян. На мне были черненые доспехи, поэтому я надеялся, что приближенные короля примут меня за своего.

Вопросов у меня было множество: не ранен ли Бибон, почему он не пытается разыскать меня, что случилось с королем, напали ли на него люди Гамона или он стал жертвой атаки кого-нибудь степняка, и, если все-таки на него накинулись заговорщики, то почему не довели свое дело до конца?

Тогда я еще ничего не знал ни про удачно пущенную кочевником стрелу, ни про то, что командование взял на себя Лагон - дядя молодого короля.

Разгромленное войско превратило священное место в казарму и огромный лазарет. Измученные боем дворяне без лишних разговоров занимали любое свободное место. Они располагались на лавках, подоконниках или прямо на полу. Во время битвы многие не обращали внимания на легкие ранения, зато сейчас удары, которые повредили доспехи, но не дошли до тела начинали давать о себе знать. Под кольчугами и кирасами вспыхивали огнем ссадины и ушибы. Обычно отправляясь на битву, бывалые воины закладывали в шлемы чистые старые рубахи, чтобы при случае использовать их в качестве бинтов. Сейчас многие, избавившись от доспехов, перевязывали друг друга. Кроватей в монастырском лазарете всегда было немного, поэтому большинство тяжелораненых сложили в трапезной, а тех, кому не хватило места, устраивали, где придется. Сердобольные монахи пытались оказать им посильную помощь, но лекарственных трав и отваров на всех не хватало. Добровольные помощники торопились поскорее облегчить страдания несчастных. На бинты резали кинжалами и ножами чистые простыни, ломали мебель и расщепляли куски дерева для того, чтобы было чем затянуть сломанные кости. На моих глазах несколько друзей закололи товарища, понимая, что его рана смертельна. Склонившись над бездыханным телом, убийцы спешили сотворить молитву, чтобы объяснить богам свою жестокость. На сверкающих вершинах другая мера для всех деяний человеческих и то, что мы справедливо считаем милостью, там могут воспринять, как великий грех.

И все-таки людей было слишком много. На одно принесенное со двора ведро воды накидывались сразу множество ртов, и оно пустело в одно мгновение. Те, кому не хватило воды, опускали внутрь полоски материи, которые впитывали оставшуюся влагу и потом либо сосали их, либо прикладывали к разгоряченным лицам. Еду тоже расхватывали на лету. Судя по разговорам, кладовые уже опустели, и чем кормить дальше укрывшееся в монастыре войско было непонятно. Обозы остались снаружи и теперь они оказались в руках степняков, а небольшой запас еды, который воины несли с собой в дорожных мешках либо был уже съеден, либо пропал. Многие побросали в бою лишнюю тяжесть в надежде подобрать ее после победы.

Перед уходом старший ключник оставил мне ключи от всех дверей, но я умышленно не стал сокращать путь пробираясь потайными проходами, чтобы лучше понять и запомнить происходящее в храмине. Обойдя первый этаж, я с облегчением обнаружил, что ни Бибона, ни Гамона здесь не было. Это говорило о том, что они, если и пострадали в бою, то не сильно. Многие вошли в ворота монастыря на своих ногах, но теперь катались по полу от боли, призывая всех богов. Всех тяжелораненых, на сколько я понял, оставляли внизу, потому что затаскивать носилки наверх было неудобно и тяжело. И все-таки я не спешил переходить на второй этаж и по несколько раз обошел все комнаты в поисках знакомых лиц. Я хотел расспросить кого-нибудь о том, что здесь происходит, но встреченные мной дворяне были либо ужасно заняты, либо страдали от боли. Заметив в углу пожилого воина, чем-то похожего на Пошуна я пробрался к нему и присел рядом, благо как раз освободилось место - сидевший поблизости гвардеец отправился за водой.

- Здравствуй, - сказал я, опускаясь на пол.

Старик даже не посмотрел на меня. Его неподвижный взгляд был устремлен в одну точку. Со стороны создавалось ощущение, что он что-то внимательно разглядывает на противоположной стене. Если бы я не знал, что на камнях ничего нет, то подумал бы, что он читает какую-то надпись или вглядывается в картину.

- Здравствую, воин, - повторил я и прикоснулся к его плечу.

- Здравствуй, - проворчал дворянин, но так и не удостоил меня взглядом.

- Не скажешь, как здоровье короля?

- Говорят, он жив, - старик облизал сухие, потрескавшиеся губы, - но очень плох.

- Куда его отнесли?

- Куда-то на второй этаж.

Безучастность старика, его остановившийся взгляд и безвольная поза заставили меня задуматься.

- Слушай, ты часом не ранен? Может помощь, какая нужна?

Только сейчас гвардеец, наконец, посмотрел на меня.

- Тело мое здорово, - проскрипел он, - но дух полон печали. Иди своей дорогой, воин. Сегодня в бою я потерял двух сыновей.

Я быстро поднялся и осторожно, боясь побеспокоить несчастного старика, оплакивающего свою семью, дружески похлопал его по плечу.

- Держись. Скорблю вместе с тобой.

В коридорах второго этажа было меньше народа. Сначала я подумал, что основная масса солдат осталась внизу, но потом сообразил, что гвардейцы просто разбрелись по комнатам. Здесь было больше жилых помещений, в которых можно было устроиться с относительным комфортом. Вообще на втором этаже было больше порядка, и очень скоро я понял почему. Большинство людей стекалось к покоям владыки. Раньше много лет назад они принадлежали Фифону, а потом в них перебрался настоятель монастыря. Судя по всему, сейчас лучшие комнаты занял король со свитой. Охрану в дверях выставлять не стали, потому что в обители переполненной гвардейцами защищать короля было не от кого, к тому же в опочивальне Марона и так толпилось слишком много дворян. Я быстро прошел мимо, украдкой на ходу заглянув в открытую дверь, но толком ничего не увидел.

Из обрывочных фраз и случайно оброненных слов я понял, что Марон и вправду плох. Он был в сознании, но не вставал с постели. Конечно, в таком состоянии он не мог руководить армией. Собственно именно на это и сетовали большинство встреченных мною дворян. Я ни с кем больше не разговаривал и только слушал. Сейчас я больше чем глазам доверял своим ушам.

Нигде не задерживаясь надолго, я шел все дальше и дальше. Пройдя через галерею, я выбрался в западное крыло. Раньше здесь жили старшие монахи и прибывающие из города паломники. В отличие от комнат обычных братьев эти кельи были просторней и значительно уютней. Ближайшие соратники Марона оценили их по достоинству. Вельможи без спросу заняли комнаты и теперь обживали, словно номера в гостинице. Почти все двери оказались закрыты. Из-за них раздавались громкие голоса иногда полные отчаяния, иногда веселья. Каждый переживал великую битву по-своему. Стараясь не шуметь я пробирался к потайной винтовой лестнице ведущей наверх, пока одна странность не заставила меня неожиданно остановиться. Из приоткрытой двери явственно тянуло свежей кровью и сгоревшим магическим порошком. Конечно, все мы пропахли запахами войны и смерти, но здесь в этом месте я не ожидал учуять ничего подобного. Я огляделся. Поблизости никого не было, поэтому я взялся за ручку, открыл дверь и вошел в келью. То, что я увидел, поразило мое воображение. Комната была полна мертвецов. Без всякого сомнения, это были дворяне и убили их совсем недавно. Я насчитал шесть тел сваленных одно на другое. Все они были без доспехов и оружия, но на стенах, на кровати и даже на витраже окна виднелись брызги крови, что говорило о том, что совсем недавно в этой комнате шел бой. С кем схватились незнакомые воины, и почему их бросили вот так без погребенья, оставалось для меня загадкой.

- Осторожней, - прошептал кто-то у меня за спиной.

Готовый к любым неожиданностям я повернулся и схватился за меч.

В коридоре непонятно откуда появился совсем молодой дворянин. Он был без доспехов, но при оружии. Левая рука гвардейца висела на перевязи, а через всю щеку шел длинный порез. Кровь уже запеклась.

- В чем дело? Кто ты и что здесь делаешь?

- Шшш, - незнакомец приложил палец к губам, - здесь нельзя находиться.

Он отступил от двери и поманил меня за собой в темноту коридора.

Я вышел следом и осторожно прикрыл створку.

- Ты знаешь, кто эти люди? Кто их убил?

Мальчишка опять поманил меня за собой к лестнице и не остановился, пока мы не завернули за угол.

- Стой, - я поймал его за рукав, - отвечай.

Он посмотрел на меня испуганным взглядом и вдруг весь затрясся словно в лихорадке. Зубы его застучали друг о друга.

Я уже видел такое в лагере, когда раненный приходил в себя после предыдущей великой битвы. Некоторые воины теряли рассудок, не выдержав ужасов войны. Кого-то безумие охватывало на время, а кто-то сходил с ума на всю оставшуюся жизнь. Средства от душевной хвори не существовало, но иногда окриком или ударом удавалось вывести несчастного из странного оцепенения.

Недолго думая я отвесил парню ладонью звонкую оплеуху. Голова мальчишки дернулась, он попятился, всхлипнул и вдруг схватился за меч.

Именно такой реакции я и ожидал. Сделав шаг вперед, я порывисто обнял его, что было силы, прижал к себе и перехватил руку, тянущуюся к оружию.

- Тихо, тихо, - забормотал я, - теперь все будет хорошо. Успокойся. Возьми себя в руки.

Твердый словно сталь мальчишка неожиданно обмяк и разрыдался, как девчонка.

- Рассказывай, что здесь случилось, - потребовал я, когда бедолага оплакал свою горькую судьбу и немного успокоился. Он никого не потерял в бою и раны его были не опасны, но вид крови, дикарей, смерть товарищей и усталость окончательно подкосили юношу. Молодой дворянин все еще всхлипывал, но взгляд его прояснился. Мы сидели на полу в самом конце коридора возле винтовой лестницы. За все это время никто не прошел мимо нас.

- Кто эти люди в комнате и за что их убили? - опять спросил я.

- Это охрана Гамона, - наконец сумел выдавить из себя мальчишка.

Я вздрогнул, услышав страшный ответ.

- Кто их убил?

- Посланники короля, - мальчишка принялся совершенно по-детски вытирать слезы рукавом кафтана, - они предложили им сдаться, а когда те отказались, напали на них и всех убили.

Ни тела самого Гамона, ни тела Бибона, слава богам, в страшной комнате я не нашел.

- Так уж и всех?

- Несколько человек увели. Их держат наверху под охраной.

- Наверху, - я указал на лестницу, - на третьем этаже?

Мальчишка кивнул.

- За что с ними так поступили?

Молодой дворянин пожал плечами. Он заметно успокоился, по крайней мере, перестал дрожать и стучать зубами.

- Ты сам все это видел или тебе рассказали?

- Сам, - юноша уверенно кивнул, - мне приказали отнести им еду, но я не успел. Как раз к двери подошел, когда все это случилось.

- Гамон жив?

- Да. Я видел, как его уводили наверх.

- Давно это было?

Мальчишка отрицательно покачал головой.

- Нет. Я не знаю. Я потом так тут и сидел. Боялся уходить.

Я встал и поправил перевязь.

- Но ты не знаешь, за что на них набросились? - еще раз спросил я.

- Говорили что-то про измену, про приказ короля, но я был так напуган, что ничего не мог понять, - признался юноша.

Понятно. Он хорошо держался в бою, но, когда при нем свои стали убивать своих перепугался до смерти. Трудно разобраться в хитросплетениях высокой политики в особенности, когда тебе всего шестнадцать лет.

- Ты же не скажешь остальным, что я испугался, - неожиданно спросил он и с мольбой уставился на меня, - не знаю, что на меня нашло. Я больше никогда...

- Клянусь, что никому не скажу, - оборвал я его, - к тому же я даже не знаю, как тебя зовут.

Он хотел представиться, но неожиданно сообразил, что в такой ситуации лучше держать язык за зубами.

- Я тоже не знаю твоего имени, - выпалил он.

- Вот и хорошо, - я улыбнулся, - просто два случайных знакомых. Встретились, поговорили и разошлись. Ступай на первый этаж и никому не говори, что был вместе с Гамоном. Сейчас это может быть не безопасно.

- Хорошо, - молодой воин поднялся и засобирался вниз.

- А что мне делать с едой, - неожиданно спохватился он, - куда я ее теперь дену?

- Сам поешь.

- Не могу, - юноша отрицательно покачал головой.

Я хотел поскорее отправить его прочь от греха подальше, но неожиданная мысль заставила меня остановиться. В монастыре вся еда и выпивка была наперечет, поэтому сумка с продовольствием могла открыть передо мной любые двери. Почему бы не выдать себя за посланца короля?

- Тогда давай сюда, - я протянул руку, и мальчишка с видимым облегчением сунул в нее котомку.

Я порылся в сумке, вытащил лепешку и вернул ее юноше.

- Возьми, потом поешь, когда захочешь. Остальное я отнесу в королевские покои.

- Спасибо! - молодой дворянин благодарно кивнул и заторопился к выходу.

Ну, что же теперь, по крайней мере, стало понятно, почему Бибон не стал разыскивать меня. Если Гамон арестован, значит и принца надо искать где-то поблизости. Перебирая в памяти помещения третьего этажа, я тщетно пытался сообразить, куда люди Марона могли отвести пленников. Я не помнил, чтобы в кельях были замки или засовы. Все-таки монастырь не тюрьма и не настоящая крепость. Обычно ключники запирали только кладовые, амбары и потайные переходы между этажами. Делалось это для того, чтобы вечно голодные и любопытные послушники не воровали продукты и не совали нос, куда не следует. Конечно, если пленники связаны и у дверей поставлена надежная охрана, то никакие замки не понадобятся, а значит, мои пропавшие друзья могли находиться, где угодно.

Поднявшись по винтовой лестнице, я оказался в самом конце западного крыла. Осторожно выглянув из-за угла, я увидел двух гвардейцев замерзших у дверей молельного зала. Они были в полном вооружении, и значит, кого-то или что-то охраняли. В любом случае мне придется пройти мимо них, вот и выясню, что к чему.

- Эй, - окликнул меня один из охранников, как только я вышел из тени, - ты, что здесь делаешь?

Услышав грозный окрик, я лишний раз возблагодарил богов за то, что они надоумили меня забрать у мальчишки котомку с едой.

- Это вы что ли пленников охраняете? - в свою очередь бесцеремонно спросил я.

- А тебе, что за дело? - недружелюбно покосился на меня охранник.

Похоже, Марон отправил сюда своих самых злобных псов, готовых перегрызть глотку всякому, кто попытается приблизиться к пленникам. Обычно простые воины старались вежливо общаться друг с другом, чтобы неосторожным словом не спровоцировать поединок, но этим дворянам все было нипочем.

- Еду вам принес, - миролюбиво откликнулся я, показывая котомку.

Охранники оживились. В одно мгновения из возможного противника я превратился, чуть ли не в самого лучшего друга. Меня тут же проводили в молельный зал, сопровождая радостными возгласами.

Сначала я понадеялся на то, что увижу внутри Бибона и Гамона, но к своему удивлению никого кроме еще пятерых охранников в молельном зале не оказалось.

- Что-то ты мало принес, - упрекнул меня один из дворян, роясь в сумке и вытаскивая на свет божий лепешки, сыр и солонину.

- Все, что было. Кладовые пусты, - ответил я, - если получится, потом еще принесу.

- Спасибо, воин, - сказал другой гвардеец, - и вина захвати, а то в глотке пересохло.

Обрадованные щедростью короля дворяне накинулись на еду. Пока они делили принесенные продукты, я успел оглядеться. Только сейчас мне, наконец, удалось сообразить, куда посадили пленников.

В разное время люди пытливого ума пытались постигнуть божественное откровение. Не все соглашались с церковными догмами. Некоторые искали мистические пути, желая, приблизится к богам собственным разумением. На этих тайных тропах их ждали тяжелые испытания, потому что демоны преисподней искали любую возможность смутить слабую душу. Многие, ужаснувшись открывшимся безднам, возвращались обратно в лоно церкви, но были и такие, кто, воспротивившись официальному учению, пытались создать свое, заменив истинное ложным. Так появлялись на свет еретические воззвания, которые ввергали в грех и отчаяние слабых духом.

Стараясь уберечь паству от скверны, монахи собирали подобные трактаты и прятали в небольшой комнате расположенной рядом с молельным залом. Конечно, проще всего было бы сразу уничтожать демонические манускрипты, но монахи слишком трепетно относились к книгам, поэтому старались сохранить все написанное человеком, пусть даже и не праведным. Действительно в дверь потайной комнатки был врезан замок, и при желании она могла бы служить темницей. Так вот значит, куда поместили Гамона и Бибона!

К сожалению, мне не дали возможности долго лицезреть вожделенную дверь, ведущую в комнату пленников. Охрана довольно бесцеремонно попросила меня покинуть залу. У них был четкий приказ никого не подпускать к узникам.

Согласно кивая и обещая принести вина, я выскочил в коридор и быстрым шагом пошел не налево обратно к винтовой лестнице, а направо. Охрана, настроенная на благодушный лад не обратила внимание на мой обманный маневр. Скрывшись за поворотом, я приоткрыл узкую дверку, ведущую в небольшой чулан, вошел внутрь и затаился.

Только уборщики знали о небольшой тайне, а точнее об ошибке строителей, которые когда-то возвели этот монастырь. Никто и никогда находясь в здравом уме, не стал бы проводить вентиляционную отдушину в соседнее помещение, но каменщики допустили ошибку. Вместо того чтобы вывести окошко на улицу, они проложили его в чулан, в котором хранился чистый пергамент, запас перьев и чернил. Собственно послушники никогда бы не узнали об этой маленькой оплошности, если бы не монах шестого уровня Лолин. Сварливый старик отвечал за сохранность еретических рукописей, поэтому каждое утро отправлялся в хранилище, чтобы проверить все ли на месте. Свои обязанности он исполнял ревностно и, перебирая манускрипты, очень любил порассуждать вслух о том, что полезно, а что вредно молодым монахам. Старик был туговат на ухо, поэтому разговаривая сам с собой, производил довольно много шума. Его дрожащий голос разносился так далеко, что всякий кто оказывался в чулане в нужное время, мог услышать каждое слово. Часто в его речах проскальзывали бранные словечки и забавные афоризмы. Послушники, зная об этой особенности, любили затаиться среди стеллажей, чтобы послушать, а потом передать остальным смешные речи выжившего из ума монаха.

Оказавшись в полной темноте, я немного подождал, пока мои глаза привыкнут к мраку. Через какое-то время я начал различать очертания окружающих меня предметов и высоко над полом почти у самого потолка отыскал едва заметный рассеянный лучик света.

- Гамон, ты здесь? - сказал я негромко.

Сначала ответа не последовало, и я несколько раз повторил свой вопрос.

Наконец откуда-то из глубины пришел ответ.

- Я здесь. Кто спрашивает меня?

- Тибон.

Тишина некоторое время хранила молчание, а потом взорвалась вопросами.

- Где ты? Как ты нас нашел? Сможешь ли ты нас освободить?

- Тихо, перестань, - я постарался умерить пыл взволнованного узника, - я прячусь в соседней комнате. Бибон с тобой? Почему вас арестовали?

- Я здесь, здесь, - услышал я голос принца, - Тибон, пожалуйста, вытащи нас отсюда.

Слава богам, он живой. Я с облегчением перевел дух.

- Почему вас захватили? - повторил я свой вопрос.

- Это все Лагон, - ответил вельможа, - дядя Марона. Он знает, что королю осталось жить всего несколько дней, поэтому решил заранее пленить возможных претендентов на престол.

- Ты один из них? - уточнил я.

- Да. Лагон опасается меня. Он хочет сам занять трон и ни перед чем не остановится.

Ну, что же, чего-то подобного я и ожидал, но признаться, этот простой ответ несказанно обрадовал меня. Значит, король не знает, кто такой Бибон и к самому мальчишке у него претензий нет. Нехорошо было так говорить и думать, но до Гамона мне не было никакого дела. Старый интриган попал в ловушку расставленную таким же мерзким пауком, как и он сам. Вельможа был мастер на такие дела, так что теперь нечего винить богов в том, что судьба отплатила ему той же монетой.

- Марон ничего не знает о Бибоне? - на всякий случай уточнил я.

- Нет, - едва слышно ответил дворянин.

- Это твои люди ранили короля?

- Нет, - донеслось из глубины, - его ранил кочевник. Наш заговор не удался. Мои люди побоялись напасть, а теперь их уже нет в живых.

Все было понятно. Лагон то ли что-то знал, то ли предвидел, но в определенный момент успел опередить Гамона и нанести удар первым.

- Тибон, - услышал я взволнованный голос, - надо убить Лагона. Если он умрет, то я смогу вернуть Бибону трон отца.

"Легко сказать", - подумал я, - "поди, попробуй уничтожь казначея королевства и дядю короля".

Закрыв глаза, я опустился на корточки, пытаясь сообразить, что делать дальше. Мог ли я подобраться к Лагону? Наверно мог. Но позволят ли мне напасть на него? Такая попытка может стоить мне жизни. Смерти я не боялся, но что если ничего не получится, и я погибну напрасно?

- Когда он умрет, его люди сразу переметнутся на мою сторону, - шептал Гамон, - кроме меня некому возглавить войско. Поторопись!

Сидя в темном чулане и слушая голос вельможи, я думал о том, что устами таких людей, как Гамон с нами говорит преисподняя.

- Ждите, - наконец ответил я, - попытаюсь вас освободить. Будьте готовы.

Ваши руки связаны?

- Нет, - ответил Бибон.

- Тогда ждите.

План. Мне нужен был план. Сидя на корточках, я перебирал в голове возможные варианты. Можно было напасть на охрану в коридоре, но что толку. Оставшиеся в молельном зале гвардейцы изрубят меня на куски. Даже, если каким-то чудом я смогу провести в храмину Холина вдвоем мы не справимся. Взятые у погибших товарищей магические жезлы все еще были у меня. Аккуратно сложенные и укрытые мешковиной они лежали на смотровой площадке, но что в них толку, если стрелок будет всего один? Неожиданно мысли мои перескочили с одного на другое. От магических жезлов я перешел к колдовскому порошку. У нас с Холином оставался последний огненный заряд. Если я найду способ бросить его в молельный зал, то смогу с его помощью уничтожить охрану и освободить Гамона с Бибоном. Но куда мы отправимся потом? Степь все еще занята кочевниками, а в монастыре не спрячешься. Лагон пошлет за нами новых солдат, которые нас схватят и убьют. Значит, мне все-таки придется прикончить Лагона. Но, как?! Я даже тихонько застонал от бессилия и злобы.

И тут ответ пришел сам собой. Все может получиться, если Лагон каким-то чудом окажется в молельном зале. Нужно собрать всех пауков в одном месте и прихлопнуть одним ударом.

- Гамон! Ты слышишь меня!? - спросил я.

- Тибон? Я думал ты уже ушел.

- Пока нет. Скажи, ты можешь вызвать Лагона в молельный зал?

- Каким образом?

- Соври что-нибудь, пообещай открыть страшную тайну. Придумай какую-нибудь историю.

- Зачем?

- Когда он придет, я убью его.

Ответа не последовало. Гамон размышлял. Если бы я мог передать друзьям оружие, то все было бы легко и просто, но, к сожалению, через слуховое окошко мы могли только разговаривать.

- Когда я должен буду его позвать?

- Прямо сейчас.

- И как ты собираешься его убить?

- Это мое дело. Просто позови Лагона и увидишь, что будет.

- Хорошо, - раздался едва слышный голос, - я скажу охране, что хочу с ним поговорить.

Теперь медлить не следовало. Я выбрался из чулана и почти бегом спустился на первый этаж, прошел через двор и поднялся на смотровую площадку.

В ожидании меня Холин успел задремать. Я разбудил его и в двух словах рассказал о том, что обнаружил в храмине.

- Ты совсем рехнулся, - проворчал бывший разбойник, когда услышал придуманный мной план, - нас убьют - это точно.

- А ты здесь вообще не причем, - парировал я.

- Что значит не причем, - возмутился Холин, - я тебя одного не оставлю.

- И как ты собираешься пройти в храмину, - спросил я, - туда простолюдинов не пускают?

- Вот так, - он накинул поверх кожаного панциря видавший виды плащ, запахнул его и натянул на голову мой шлем.

Действительно в таком виде Холина могли принять за воина. Мне ужасно не хотелось брать с собой старого друга. Одно дело рисковать собственной жизнью и совсем другое отвечать еще и за чужую.

- Времени нет, - проворчал Холин, - решайся.

Низкое шлемное наличье изменило его голос до неузнаваемости.

- У тебя там вино оставалось, - вместо ответа проворчал я.

- Ну.

- Давай сюда.

- Зачем?

- Я охранникам Гамона вино обещал. Вот и принесу.

Мы с Холином договорились так - я захожу в молельный зал, бросаю магический припас, добиваю раненных, освобождаю Бибона и Гамона, а он убивает охранников в коридоре. Легко сказать, но трудно сделать. Если бы нас хотя бы было пятеро, но провернуть такое вдвоем нечего было и думать. И все-таки мы пошли. Холин оказался прав. Никто не обратил на него никакого внимания. Конечно, дворян в шлемах в храмине было немного, каждый первым делом после боя старался избавиться от надоевших тяжелых доспехов, но были и такие, кто оставался в полном вооружении.

Мы беспрепятственно поднялись на третий этаж и спрятались в чулане. Конечно, для двоих тут было тесновато, но выбирать нам не приходилось. Я боялся раньше времени идти в молельный зал. Мне нужно было появиться в тот самый момент, когда Лагон придет, чтобы поговорить с пленниками. Ни раньше и не позже. Я очень надеялся на то, что смогу услышать, когда прибудет казначей.

Не знаю, сколько мы просидели в тесной клетушке. Несмотря на то, что я весь превратился в слух, мы едва не пропустили нужный момент. Все-таки звуки долетали до нас через крошечное окошко, поэтому само появления дяди короля осталось мной незамеченным. Оказывается, он был уже в зале и собирался приступить к допросу Гамона. На наше счастье, выходя из своей временной темницы, и здороваясь с Лагоном, вельможа умышленно повысил голос.

- Все, - я сжал в темноте руку Холина, - я пошел. Береги себя.

- Иди, - ответил он и пожал мою руку в ответ, - будь осторожен, Тибон.

Я уже собирался открыть дверь, когда он ухватил меня за локоть.

- Мы же делаем это не ради каких-то великих целей, не ради страны или короны, - неожиданно спросил Холин, - мы ведь делаем все это ради Бибона, правда?

- Правда, - ответил я.

- Иди, - Холин слегка подтолкнул меня и потянул из ножен кинжал. Несмотря на то, что мы подвесили к его поясу настоящий меч, он решил драться по старинке, так как умел.

Я приоткрыл дверь, высунулся в коридор и, не заметив ничего подозрительного, выбрался из чулана. Отправляясь в молельный зал, я не стал рассказывать Холину всю правду о том, что задумал, иначе он стал бы меня отговаривать. Времени у меня будет очень немного, поэтому я решил заранее запалить заряд. Я знал, что он тлеет бесшумно и почти не дымит. Если меня попытаются остановить перед дверью мне нужно будет просто прорваться в залу и бросить котомку к ногам Лагона. До последнего момента я не собирался доставать горшок из сумки. Пусть там и остается. Если он взорвется у меня в руках, значит, так тому и быть. Я зажег фитиль и завернул за угол.

Перед дверью я столкнулся со старым знакомым, только в этот раз он уже знал, кто я такой и чего стоит от меня ожидать. На счастье Холина второй охранник оставил свой пост. Наверно зашел в залу.

- О, - воскликнул гвардеец, - опять ты? Что принес на сей раз?

- Вино принес, как и обещал, - ответил я, - разрешишь войти?

- Проходи, - с видимым удовольствием сказал охранник и распахнул передо мной дверь.

Лагон пришел не один. С ним было два телохранителя. Теперь в молельной зале было не пять, а восемь гвардейцев, но сути дела это не меняло. Я с радостью заметил, что для допроса из запертой комнаты вытащили только Гамона, Бибон остался за дверью. Это меня вполне устраивало. Если мы все здесь погибнем, мальчишка не пострадает.

При моем появлении Лагон раздраженно обернулся, но ничего не сказал. Все его внимание занимал Гамон, его давний соперник и противник. Дядюшка Марона находился в двух шагах от заветной цели, в двух шагах от короны. После смерти племянника он собирался провозгласить себя королем, потому что настоящий наследник престола сгинул, истинные потомки рода трех вершин растворились на дорогах королевства, и только он на правах родства с покойным королем имел право претендовать на трон. Лишенный власти и поддержки Гамон был больше не опасен. Судьба старого интригана была решена. Лагон просто хотел выслушать его напоследок, но что бы вельможа ни сказал, его участи это не изменит. Как только казначей покинет молельный зал, его телохранитель удавит Гамона ремнем.

Я был так возбужден, что совершенно не слышал, о чем говорит Лагон с пленником. Охрана не обратила на меня внимание. Теперь я был своим и значит, не представлял опасности. На негнущихся ногах я дошел до середины зала, ощущая едкий запах тлеющего фитиля. Сейчас из сумки уже начинал пробиваться едва заметный дымок. Только бы успеть подобраться к казначею поближе. Уже подходя к сгрудившимся возле пленника дворянам, я сдернул с плеча котомку, на ходу раскрыл ее, заглянул внутрь и понял, что времени не осталось. Фитиль почти догорел.

- Обернись, Лагон, - громко сказал я, срывая с лица пропотевший платок, - пришло время платить за свои грехи.

Изумленные воины все, как один повернулись ко мне. Глаза Лагона удивленно расширились. Я не был уверен в том, что он меня узнал, но размышлять об этом мне было некогда. Размахнувшись, что было сил, я бросил котомку вперед. Взрыв прогремел, когда она почти коснулась пола. Чудовищная сила разметала в разные стороны столы и лавки, и раскидала людей по зале. Подхваченный ураганом я отлетел к задней стене и рухнул на пол, больно ударившись спиной. Ошеломленный воздушной волной и ослепленный огненной вспышкой я с трудом поднялся на ноги. В том месте, где только что стояли охранники, на каменном полу чернело темное пятно, а выщербленные плиты вокруг были красны от крови. Всюду лежали изорванные, изуродованные тела. Казалось, страшный взрыв уничтожил всех, кто находился в зале, но, не доверяя своим глазам, я на всякий случай потянул из ножен меч. Неожиданно среди обломков мебели кто-то завозился и с глухим стоном с пола поднялся Лагон. Его лицо было в крови, волосы, брови и ресницы опалены. Увидев меня, он отшатнулся и едва не упал.

- Кто ты!? Кто ты такой, - простонал он, - кто тебя послал?

- Меня никто не посылал, - ответил я, - я Тибон из Регема, последний оставшийся в живых заговорщик. Я пришел требовать от тебя ответа от имени всех убитых тобой дворян.

Лагон был бледен, как смерть. Чтобы не упасть он ухватился за стену.

- Тибон "проклятый", - воскликнул он, - из какой преисподней ты поднялся на этот раз?

Я не ответил и тогда вельможа вытащил меч из ножен и шагнул мне навстречу.

- Я убью тебя, - прохрипел Лагон, - проклятый заговорщик, мошенник, предатель, трусливый пес.

Он сверлил меня ненавидящим взглядом и осыпал проклятиями.

- Убью, - повторил он, - и навсегда изгоню из этого мира.

Мы сошлись посредине зала. Он сделал выпад, и я едва успел его парировать. Несмотря на потрепанный вид Лагон был точен и быстр. Отступив на шаг, я атаковал сам и едва не попал в расставленную ловушку. Лагон отступил, принял гардой мой клинок и тут же попытался ударить меня в бок. Я не успел подставить меч, но кираса спасла меня. Лезвие только чиркнуло по кованому железу. Мы разошлись в разные стороны и замерли друг напротив друга. Первый запал прошел и теперь мы уже могли трезво оценивать ситуацию. Неожиданно Лагон поскользнулся и едва не упал. Мы оба пострадали от взрыва и поэтому нетвердо стояли на ногах. Я терпеливо дождался, пока он выпрямится и атаковал снова. На этот раз Лагон с большим трудом парировал мой удар и поспешно отступил. Не собираясь уступать ему ни одного шага, я резко сократил дистанцию и попытался достать его по голове, но дядя Марона с неожиданной ловкостью отбил мой клинок и атаковал сам. С большим трудом мне удалось остановить удар. Железо высекло искры и мы, обессиленные, оба одновременно отступили от места схватки, чтобы немного перевести дух.

Время было на стороне Лагона. Шума из коридора я не слышал, но хорошо понимал, что в любой момент в молельный зал может ворваться охрана. Конечно, Холин задержит их на какое-то время, но мне нужно было поторапливаться. Я сделал шаг вперед и нанес Лагону сокрушительный удар по голове. Казначей успел подставить меч, но вложив все оставшиеся силы в свою последнюю атаку, я сумел проломить защиту. Драгоценный тонкий клинок, украшенный разноцветными камнями не спас своего хозяина. Выкованный столичным кузнецом специально для коронации Марона он больше подходил для парадов и праздников, чем для настоящего боя. Приняв на себя удар, он частично погасил страшную силу атаки, но не выдержал давления железа и переломился, оставив своего господина беззащитным перед лицом судьбы. Отклонившись в сторону, мой меч обрушился не на темя ненавистного Лагона, а срезал изрядный кусок кожи с волосами и отсек ухо. Ошеломленный ударом воин покачнулся. Зазвенела, ударившись о каменные плиты выпавшая из ослабевших пальцев посеребренная рукоять.

- За Ругона и остальных, - сказал я, размахнулся, довершая начатое, и отрубил королевскому казначею голову.

Вложив в атаку последние силы, я едва не упал рядом с телом поверженного врага. Опираясь на меч, я с трудом удержался на ногах.

Неожиданно в углу кто-то заворочался и застонал. Я попытался поднять окровавленный меч на уровень глаз, чтобы встретить во всеоружии нового противника, но из этого ничего не получилось. Тем временем, лежащее среди обломков тело мертвого охранника сдвинулось с места, и из-под него с большим трудом выбрался Гамон. Лицо и руки вельможи были вымазаны в крови, кафтан разорван, но судя по всему, умирать он не собирался. Видимо сами того не желая люди Лагона заслонили его своими телами от страшного магического урагана.

- Тибон, - прохрипел он, - это ты?

Похоже, оглушенный колдовским ударом он никак не мог прийти в себя.

- Я.

- Все кончено?

- Да, - ответил я, опускаясь на колени. Ослабевшее тело больше не слушалось меня.

- Что с тобой? Ты ранен?

- Позаботься о Бибоне, - прошептал я, - я больше ничем не смогу ему помочь.

Неожиданно пол ушел у меня из-под ног, и я упал, больно ударившись щекой о каменную плиту. Жизнь покидала меня. Я еще чувствовал, как кровь сочится из многочисленных ран, но уже ничего не мог с этим поделать. Во время взрыва кираса приняла на себя удар огненных молний, но две из них все-таки пробили толстое железо и сейчас ворочались глубоко внутри, причиняя нестерпимую боль. Я умирал. Все дела и заботы этого мира перестали волновать меня. Одурманенный слабостью и болью я уходил далеко, туда, где исчезали страхи и надежды.

Король умер на третий день. Лекарь хотел вытащить из его груди оставшийся в ране наконечник, но Марон не позволил. Он дорожил каждым вздохом и потому медлил. Говорят, что в последнюю ночь он уже никого не узнавал и только хрипел, раскинувшись на широкой кровати. На рассвете он испустил дух.

После гибели Лагона Гамон возглавил армию. Мало кто знал, что он был арестован, поэтому переход власти произошел почти незаметно. Сторонников у него всегда было достаточно и после смерти покровителя люди Лагона побоялись в открытую выступить против него. Глашатаи объявили, что главный казначей королевства погиб от взрыва магического порошка. Такое случалось и раньше. Колдовское зелье могло невзначай убить своего хозяина, если тот начинал неосторожно обращаться с таинственной субстанцией. Вельможу торжественно похоронили и оплакали, как и несколько тысяч воинов сложивших головы в великой битве.

Кочевники два дня простояли лагерем возле земляного вала, после чего незаметно снялись с места и растаяли в степи. Отправленные следом разведчики не вернулись, но скоро стало понятно, что орда и в самом деле ушла. Еще через неделю в Паусе Бибон был представлен высшему совету и по праву занял трон своего отца. Коронацию провели в ускоренном порядке прямо на месте. Потом должны были начаться великие празднества, а сейчас молодому королю пора было отправляться в столицу с остатками армии.

Перед уходом он ненадолго вернулся в монастырь, чтобы меня повидать. Свита осталась в Паусе, поэтому Бибон взял с собой несколько телохранителей. Степь опустела, и сейчас никто не ожидал неожиданного нападения, но на всякий случай для защиты города на земляном валу оставили на время несколько сотен ополченцев.

За время осады монахи прониклись ко мне большой любовью, поэтому разместили меня со всеми удобствами в просторной пустующей келье. Пока я был без сознания, королевский лекарь вытащил застрявшие в теле магические заряды и зашил раны. Окруженный заботой вернувшихся из Пауса братьев я медленно шел на поправку. Первые дни после великой битвы я помню смутно. Стараясь избавить меня от мучительной боли, монахи поили меня маковым отваром, поэтому почти все время я спал. Беспокойные сны полные странных и страшных видений пугали меня, и я радовался каждый раз, когда открывал глаза и видел вокруг привычный мир. Что бы я ни говорил сгоряча, но спешить к сверкающим вершинам мне было еще слишком рано.

День проходил за днем и однажды утром, дверь моей кельи распахнулась, и на пороге появился Бибон. Он был в доспехах, но без шлема. В первое мгновение мне показалось, что я вижу очередной сон, но в отличие от ночных миражей принц не растаял, а прошел в комнату и закрыл за собой дверь.

- Здравствуй, Тибон, - сказал он, с интересом разглядывая меня.

- Здравствуйте ваше величество, - ответил я.

Мне уже сообщили о том, что высший совет признал Бибона королем. Собственно, в монастыре последние дни только об этом и говорили.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил новоиспеченный монарх.

Я совершенно не представлял, как выгляжу после стольких дней проведенных в постели, но судя по нахмуренным бровям Бибона, мой внешний вид ему не особенно понравился.

- Нормально, - соврал я и попытался сесть, но из этого ничего не вышло.

- Лучше лежи, - быстро сказал Бибон, заметив мои неуклюжие попытки подняться, - придворный лекарь говорит, что ты будешь жить, но сейчас нужен покой. Ты потерял слишком много крови, да и раны тяжелые.

- Жаль, что из-за них я не смогу побывать на празднике, посвященном вашей коронации, - посетовал я.

Бибон равнодушно пожал плечами и принялся стягивать замшевые перчатки.

- Не переживай, - сказал он, - тебя все равно нет в списках приглашенных. В столице тебе делать нечего.

Его слова пролились на меня словно ушат ледяной воды. Я вздрогнул от неожиданности и обиды, но промолчал. Какой смысл напрасно сотрясать воздух? Оставаясь в монастыре, я понятия не имел о том, что Бибону рассказали о гибели Лагона. Зная нравы, царившие при дворе, я бы совсем не удивился, если бы оказалось, что все заслуги по спасению принца Гамон приписал себе.

- Чем собираешься заниматься, когда поправишься?

Молодой король, наконец, стащил с рук перчатки и небрежно бросил их на лавку.

- Надеюсь, ваше величество позволит мне вернуться в лесное святилище..., - осторожно начал я, но закончить мысль не успел.

- В святилище теперь новый отшельник, - перебил меня Бибон, - Колун "хромоногий" решил оставить свое разбойное ремесло и дал обет молиться день и ночь за упокой всех погибших в великой битве.

Я знал, что разбойник выжил. Полученная им страшная рана оказалась не смертельной. То ли в последний момент рука кочевника дрогнула, то ли череп бандита оказался крепче других. Сабля степняка навсегда оставила на голове Колуна ужасный шрам, но его это мало заботило. Я думал, что старый разбойник отлежится в монастыре и опять вернется к своим отвратительным делам. Он никогда не отличался набожностью, поэтому в лесном святилище делать ему было нечего.

- Вот уж не ожидал от Колуна такого благочестия, - честно признался я.

- Он стал монахом по моей воле, - отрезал Бибон, - ему дарована жизнь за то, что он защищал вместе с тобой святое место и искупил свои грехи кровью, но этого недостаточно, чтобы получить свободу. Он будет находиться под присмотром и, если в его благочестие возникнут сомнения, я прикажу его повесить.

Что ж очень по-королевски. Для меня возвращение в заброшенный храм было мечтой, для разбойника жестоким наказанием.

- Колун знает об этом?

Король утвердительно кивнул головой.

- Я подарил ему веревку, на которой он будет болтаться, если нарушит мой приказ.

Что ж Бибон был в своем праве, и все-таки ледяной тон, который были сказаны жестокие слова, мне не понравился. Великая битва меняет людей. Конечно, где еще взрослеть отпрыскам дворянских родов, если не в бою? В свое время я сам, вернувшись в лагерь после ратных дел, на многие вещи стал смотреть по-другому, но все - равно рачительная перемена, произошедшая с юношей, неприятно меня удивила. Я хорошо помнил, к чему привела неоправданная жестокость его буйного отца, и очень надеялся на то, что Бибон сумеет избежать подобной участи.

- Выходит мне теперь и податься некуда, - сказал я, чтобы сменить неприятную тему, - другого дома, кроме лесного святилища у меня нет.

- Тебе теперь не нужен дом, - спокойно сказал король, - ты останешься здесь.

Ну что же, не могу сказать, что я ожидал чего-то подобного, но услышав слова Бибона, особенно не удивился. Король предлагал мне не самый плохой вариант. Во все времена сильные мира сего отсылали провинившихся и ненадежных слуг доживать свой век при монастырях. Конечно, подобную жизнь нельзя было назвать увлекательной, но все-таки, как ни крути, обитель лучше тюрьмы или плахи.

- Желаете, чтобы я опять стал монахом? - с наигранной улыбкой спросил я.

Король отрицательно покачал головой.

- Еще один монах мне без надобности. Ты теперь владыка и второй человек в королевстве.

Сначала я подумал, что ослышался.

- Ты утвержден высшим советом, - добавил король, - и я пришел поздравить тебя, владыка Тибон.

- Но, как... - от неожиданности я едва не потерял дар речи, - как такое возможно!? Еще вчера я был государственным преступником, а сегодня ты назначаешь меня на такой высокий пост!

Забывшись, я обратился к Бибону на ты, но он этого даже не заметил.

- Ты дворянин - самозванец, сомнительный священник и далеко не самый благочестивый человек в королевстве, но для тех дел, которые я задумал лучшего помощника мне не найти, - сказал он.

- Что ты... - я, наконец, спохватился и поспешил поправиться, - что вы имеете в виду, ваше величество?

- Ты заменишь мне владыку Фифона, - пояснил Бибон, - ты будешь жить на границе с варварами, потому что такому человеку, как ты здесь самое место.

- Но я...

- Ты отправишься послом в орду, договоришься с ханом о выкупе и мире, и восстановишь торговые отношения со степью. Таков мой приказ. Все кладовые Пауса открыты для тебя. Ты можешь брать все, что пожелаешь, требовать любые деньги, припасы и людей, но сделай все, о чем я тебя прошу.

Мой друг и наставник владыка Фифон много лет назад договорился с великим ханом о мире. Это позволило нашему королевству прожить почти 30 лет без войны. Я понимал, чего ждет от меня король, но совсем не был уверен в том, что смогу совершить подобный подвиг. Фифон был великим человеком и мне, простаку, равняться с ним было не с руки.

- Вы ставите передо мной великие задачи, ваше величество, - сказал я, - как верный слуга я постараюсь исполнить все в точности, но не знаю, справлюсь ли. К тому же сейчас я даже не могу подняться с постели.

- И что с того? - раздраженно бросил Бибон.

- Возможно для того, чтобы выполнить ваш приказ можно найти более достойного человека, - осторожно продолжал я, - или просто здорового, который сможет прямо сейчас отправиться с посольством.

- В моем войске много достойных людей, - задумчиво сказал король, - но никто из них не знает степь так, как ты. Ты уже ходил в орду и видел великого хана, когда встречал владыку Фифона. Ты знаешь, чем живут степняки, чего они хотят и чего боятся, так, что не пытайся переложить груз ответственности на кого-то другого. Время у тебя еще есть. Совет считает, что раньше, чем через два года великий хан не соберет новое войско. Выздоравливай и набирайся сил. Следующим летом ты отправишься в орду.

- Скажи, что все это мне приснилось, - сказал я Холину, когда после ухода Бибона он пришел сменить мне повязки.

- Ты имеешь в виду визит короля?

- Да.

- Все было взаправду, - заявил Холин, стаскивая с меня одеяло и бесцеремонно задирая рубашку, - ты теперь владыка. Монахи, как с ума посходили - только и говорят о том, что в монастыре побывал сам король. Сейчас они готовят твои покои. Скоро будем переезжать.

Я тяжело вздохнул. От боли и слабости меня мутило и сама мысль о том, что меня куда-то понесут, казалось, отбирала последние силы.

- А здесь остаться нельзя?

- Конечно нельзя, - с важным видом ответил Холин, разматывая повязку, - ты теперь важный человек, владыка, и не можешь ютиться в этой конуре. Теперь мы с тобой достойны большего.

- Я-то владыка, а ты-то кто? - спросил я, чтобы немного сбить с него спесь. На мой взгляд, бывший разбойник стал слишком задирать нос.

- Как кто, - удивился Холин, - твой оруженосец.

- У священников нет оруженосцев, - проворчал я.

- Теперь есть, - ответил он и с силой потянул присохшую повязку, не слушая моих возмущенных криков.

Король отправился в столицу, армия ушла, и мы опять оказались предоставлены сами себе. Монахи вернулись в монастырь и занялись своими привычными делами. Первое время я ничем не мог им помочь, потому что раны мои заживали медленно. И все-таки при любой возможности я старался выбираться из постели и посещать молельный зал. Много нужно было сказать слов и передумать мыслей, чтобы донести до богов все то, что происходило на нашей многострадальной земле. Нужно было отмолить грехи великого множества павших воинов, чтобы их мятежные души, наконец, обрели покой. Мертвецов было столько, что опять все правила погребения были нарушены, и это беспокоило меня. В степи ни гор, ни лесов нет, поэтому все тела были не подняты на скалы и не подвешены на деревьях, а закопаны у самой границы чужих земель.

- Святотатство, - жаловался мне преподобный Стимон - монах шестого уровня. Он молился денно и нощно, умоляя богов вознести на сверкающие вершины души умерших.

- Не вырваться им из-под земли, не найти дороги, - бормотал перепуганный старик.

- Успокойся, брат, - увещевал его я, - согласно запискам Гугона "благочестивого" душа покидает тело на третий день. А мы похоронили героев как раз на четвертый. Они уже давно взирают на нас с вершин.

- Но место демоническое, - монах сокрушенно качал головой, - земли проклятых язычников вплотную подступают к могилам.

- Вот и будут они незримой защитой нам от полчищ варваров и нечестивцев, - продолжал я, - и силой духа своего оградят нас от будущих нашествий.

- Слава богам. Да услышат они твои слова, - говорил старик и уходил от меня успокоенный.

У меня хорошо получалось утешать других, но сам я покоя найти не мог. Ночами ко мне являлись образы тех, кого я привел в монастырь перед великой битвой и обрек на смерть. Я видел Нимана и Пошуна, Зумона с братом и многих других. Что я мог им сказать? Только поклониться в пояс за то, что до конца оставались верны своему слову.

Колун "хромоногий" покинул обитель одним из первых. Многие раненные еще оставались на попечении монахов. Старик отправлялся в лесное святилище с тощим заплечным мешком, в котором был молитвенник, черствая лепешка и кусок сыра. Перед уходом он заглянул ко мне.

- Опять возьмешься за старое? - спросил я.

- Не знаю, - честно признался он, - вроде, как я богам обещал отойти от прежнего ремесла, но ты же знаешь - человек слаб.

- Прихожан моих плохому не учи и вина много не пей, - напутствовал я старика.

- Не беспокойся, - Колун улыбнулся, - король обещал меня повесить, если я нарушу его волю, а мне еще пожить охота. Может, и приживусь в твоем храме. Ты-то вон душегуб похлеще меня, а прижился. Еще и во владыки выбился.

Я только рукой махнул.

- Ступай уже.

Благодаря заботам монахов Рамин скоро тоже поднялся на ноги. Он лишился глаза, но других серьезных ран у него не было. Молодая кровь довольно быстро одолела боль и лихорадку, но воин не спешил покидать обитель. Братья рассказывали мне, что часто стали замечать юношу в молельном зале. Он знал всего пару молитв, но не стеснялся обращаться к монахам с вопросами и скоро они взялись учить его священным текстам. Наверно именно поэтому я совсем не удивился, когда однажды он пришел ко мне за советом.

- Здравствуй, владыка, - сказал Рамин, преклонив передо мной колено.

- Встань, воин, - ответил я с улыбкой, - не стоит боевым товарищам падать друг перед другом на колени. Чем я могу помочь тебе?

Он поднялся и смущенно кашлянул.

- Подскажи, владыка, что мне делать. Стоит ли мне вернуться домой или может быть лучше остаться здесь?

- Король даровал тебе помилование, поэтому ты свободен. Твои права восстановлены и теперь ты можешь вернуться в родные края и занять подобающее тебе место.

- Мои родители умерли, дом разорен, наследство разграблено людьми Марона. Я вернусь в пустую усадьбу к холодному очагу. После всего, что мы видели таким, как раньше мне уже не быть. Я не хочу возвращаться к прежней жизни. Позволишь ли ты мне остаться?

Некоторые дворяне устав от неправедной жизни уходили в монахи. Кто я такой, чтобы мешать богам менять линии судьбы? Возможно, жизнь в этих стенах излечит душу юноши, и он сможет забыть о пережитых гонениях и страданиях. Монашеский обет не приговор. Воин по крови мог в любой момент вернуться в большой мир.

- Первое время ты можешь остаться на правах гостя, работая с братьями на благо обители, как простой смертный, но если когда-нибудь ты захочешь принять обет и стать монахом я не стану препятствовать.

- Я уже все решил, - выпалил Рамин, - я хочу стать одним из вас.

- Хорошо, - я согласно кивнул, - скоро мы проведем обряд, и ты сможешь принять в нем участие.

Я думал, что он сразу уйдет успокоенный моими словами, но Рамин медлил.

- Есть что-то еще, что беспокоит тебя? - спросил я.

Воин вытащил из-за пояса магический жезл и расстегнул пряжку перевязи с мечом.

- Оружие тяготит меня. Разве может оно находится в святых стенах?

- Наше с тобой может, - ответил я и улыбнулся, чтобы приободрить юношу, - потому что создано для хороших дел. Этим оружием ты защищал страну от варваров, так что, и стыдиться его нечего.

Я подошел к большому сундуку, укрытому в глубокой нише и потянул наверх тяжелую крышку. Проскользнувший в щель между портьерами солнечный зайчик блеснул на полированном металле. Внутри лежали мои доспехи и магический жезл.

- Пусть твое оружие пока полежит рядом с моим, - сказал я, - а придет время, мы его оттуда достанем.

- Ты думаешь, такое время придет?

Я пожал плечами.

- Конечно. Мы живем на границе со степью и рано или поздно вдалеке замелькают знамена кочевников.

- Но ведь мы монахи, - удивился юноша, - нам запрещено проливать чужую кровь!

- А свою? - с улыбкой спросил я.

- Не знаю, - Рамин опешил, - я еще не очень искушен в писании...

- Не изводи себя напрасными сомнениями, - сказал я и дружески потрепал воина по плечу, - ты вправе поступать, так как захочешь. В нашей жизни каждый выбирает свой путь. Один берется за меч, другой читает молитвы.

- А ты, - Рамин во все глаза уставился на меня, - как поступишь ты, если орда опять нападет на нас?

- Достану меч из сундука, - просто ответил я.

Несмотря на холодное прощание Бибон не забыл обо мне. После его отъезда прошло не больше трех месяцев, когда из столицы прибыл гонец. Тайный посланник пришел один без охраны. Он появился перед самым рассветом в самое глухое время ночи, проделав весь неблизкий путь из Пауса в полной темноте.

Охрана на монастырской стене издалека увидела мигающий в ночи свет одинокого факела и сразу же известила Холина, а он послал за мной.

С трудом поднявшись по лестнице на центральную смотровую площадку, я с облегчением присел на высокую скамью. Раны еще давали о себе знать, и чтобы облегчить мои страдания Холин собственноручно выстругал мне увесистую клюку из ветки старого дуба. Без нее я пока передвигаться не мог. Она не только позволяла мне обрести дополнительную точку опоры, но и являлась неплохим средством вразумления бестолковых послушников.

- Кто-то идет сюда, - сказал Холин, указав рукой на мелькающий огонек.

Опасаясь возвращения кочевников, я побоялся оставлять обитель без присмотра и велел Холину набрать из выздоравливающих и легкораненых ополченцев небольшой отряд. Недостатка в желающих остаться в монастыре не было. Среди наемников оказалось много бедняков, которые недолго думая согласились служить за еду и кров. Многие из них в Паусе не имели и этого, жили на улице и просили подаяние.

- Вижу. Зачем ты позвал меня, - проворчал я, кутаясь в теплый плащ, - не мог сам встретить запоздалого паломника?

- Никто не ходит по степи ночью, - ответил Холин, - если нужда выгнала этого человека из дома в такое время, значит дело важное.

- Или тайное? - усмехнулся я.

- Возможно.

Огонек приближался и скоро перед воротами остановился человек. Он был без доспехов, но при оружии. К нам пожаловал дворянин.

Холин не стал открывать ворота и ограничился только узкой калиткой, которая без труда пропустила одинокого путника. Его сразу провели ко мне наверх.

- Здравствуй, незнакомец, - сказал я, в упор, разглядывая таинственного гостя, - рад приветствовать тебя в обители. Скажи, что за дело заставило тебя искать наше скромное убежище в ночи?

Лица незнакомца я не видел. Капюшон плаща почти полностью скрывал его от света горящих на стене факелов, но судя по тонкой выделке высоких сапог, и серебряной насечке на оружии в монастырь заглянул не простой воин.

- Здравствуй, владыка. Позволь поговорить с тобой наедине, - ответил дворянин, опуская капюшон. Несмотря на теплую ночь и хорошую одежду по моей спине пробежал холодок. Передо мной стоял Самон - оруженосец короля. Его тайный ночной визит мог означать только одно - с Бибоном что-то случилось. В страхе за мальчишку сердце мое сжалось.

- Выгони всех из центральной башни, - приказал я Холину, - мы будем говорить там. И принеси нам вина и еды.

Незачем было вести Самона в храмину и показывать монахам. Послушники болтливы без всякой меры. И дня не пройдет, как вся братия узнает, что ночью владыка принимал у себя незнакомца.

Холин помчался исполнять приказание, а мы с Самоном отправились в опустевшую башню. Стражники покидали ее в спешке, поэтому оставили на столе грязные миски и кружки. Я сгреб все это добро на краешек стола и указал Самону на лавку.

- Садись, воин. Здесь нам никто не помешает. Какие вести принес ты из столицы?

- Привет тебе от короля, владыка Тибон. Он попросил меня справиться о твоем здоровье и доставить тебе одну важную вещь.

- Слава богам, - воскликнул я, - король жив и здоров!

- Конечно, - удивился посланник, - он полон сил.

- Я так испугался, увидев тебя, - честно признался я, - думал, с ним что-то случилось.

Самон был ранен во время великой битвы и попал в лазарет. Именно поэтому он избежал смерти во время пленения Бибона. Если бы он остался с принцем, то без сомнения погиб в бою, защищая его от людей Лагона. Еще не до конца оправившись после ранения, он не захотел оставаться в обители и ушел вместе с Бибоном.

- Король здоров, - воин улыбнулся, - он хотел навестить тебя сам, но дела не отпускают его из столицы.

- Я и не мечтал увидеть его так скоро, - я улыбнулся в ответ, - как прошли праздники, посвященные коронации?

- Это было невероятно пышное зрелище, - ответил Самон, - представители дворянских родов прибыли со всех уголков страны. Они присягнули на верность королю и поклялись защищать его до конца дней.

- Слава богам, - я облегченно вздохнул.

- В столице некоторые все еще празднуют, - с улыбкой добавил воин.

"Быстро же дворянские дома оплакали собственных сыновей", - подумал я, но вслух сказал совсем другое.

- Я вижу, король сдержал свое слово и помирил тебя с семьей?

Судя по цветущему виду, дорогой одежде и твердому взгляду дворянин, наконец, вернул себе честное имя.

- Да. Я смог вернуться домой и обнять свою мать.

Я кивнул и повторил, - Слава богам.

В дверь постучали. Это Холин принес еду и вино. Он расставил на столе кувшины и тарелки и сразу ушел, чтобы не мешать нашему разговору.

- Угощайся, - я указал на расставленные на столе яства, - ты проделал долгий путь. Тебе необходимо подкрепиться.

- Спасибо, - Самон налил себе вина и залпом осушил кубок.

- Ты погостишь у нас немного? - спросил я, надеясь услышать положительный ответ. Мне не терпелось подробно расспросить воина о том, что происходит в столице. Паломники из разных концов страны несли в монастырь свежие новости, но Самон был первым, кто явился из самого дворца.

- Не могу, владыка. Никто не должен знать, что я приходил повидаться с тобой. Таков приказ короля. Я сейчас немного отдохну и этой же ночью вернусь в Паус.

- Останься хотя бы до утра, - попросил я, - на рассвете в город отправиться группа паломников и ты сможешь затеряться среди них. Но скажи, к чему такая таинственность?

Самон ни слова не говоря, сунул руку за пазуху, достал какой-то предмет и протянул мне.

На ладони посланника лежал костяной амулет. Древний мастер изготовил его специально для потомка великого рода Трех вершин. В юности во время скитаний по лесам я нашел его на полу в заброшенном святилище, долго носил с собой, но не уберег.

- Откуда он у тебя? - спросил я.

Много лет назад этот амулет спас глупого мальчишку послушника от неминуемой смерти. Выдав себя за другого, я сумел обмануть судьбу, но не богов. В день нашего покушения на безумного короля в тронном зале Марон сорвал амулет с моей шеи. Я был ранен и не смог ему помешать. Благодаря этому маленькому кусочку кости Марон сумел захватить трон и на несколько лет вверг страну в хаос. Страшная сила, спрятанная в реликвии пугала меня. В ней не было магии, но сама по себе она была опасней, чем сотня бочек с огненным порошком.

- Король забрал амулет с тела Марона. Он просит тебя принять его и носить не снимая.

Я осторожно принял символ власти, но не стал сразу вешать его на шею, а просто подержал на ладони. Многие века два старинных рода боролись за власть, обманывали, предавали и убивали, и сейчас принадлежащая одному из них бесценная реликвия оказалась в моих руках.

- Почему выбор пал на меня? - спросил я посланника.

Самон улыбнулся.

- Ты владыка. Священник - воин. Ты единственный, кто не станет заявлять права на трон.

- Почему король так в этом уверен?

- Потому что один раз ты уже мог это сделать, но не сделал.

Я согласно кивнул.

- Любой самозванец, к которому попадет этот амулет, может быть опасен для короля, - продолжал Самон, - всегда найдутся желающие захватить трон, поэтому Бибон хочет, чтобы ты стал хранителем реликвии и уберег его от возможного покушения.

Ну, что же мой воспитанник все рассчитал правильно. Никому и в голову не придет искать амулет в диких землях в двух шагах от границы с варварами.

- Гамон знает?

- Нет, - Самон отрицательно покачал головой, - о том, что реликвия у тебя знают только три человека - король, ты и я.

- Гамон будет искать амулет. И другие тоже.

- Они уже ищут. Но пока ищейки думают, что амулет в столице. Будь осторожен.

Я кивнул, понимая, что сотни соглядатаев уже отправлены на поиски реликвии. Гамон не глуп, к тому же он знает историю моей жизни. Возможно, со временем он догадается, кто стал хранителем и попробует забрать амулет, но будет это еще не скоро.

Я тяжело вздохнул. Много лет назад Ругон сказал мне, что в мире должно быть равновесие. Не только король, но и дворяне - высшая военная каста всегда стояли на страже государственных интересов. Они знали, что единственной сдерживающей силой в нашем мире был амулет рода Трех вершин. Пока кто-то невидимый твердо держал его в своих руках, король понимал, что его власти и могуществу в любой момент может прийти конец. Боги внимательно следили за тем, чтобы за спиной их помазанника всегда стоял тот, кто не побоится призвать его к ответу. Призвать и покарать того, кто казалось никогда и ни перед кем не должен держать ответ.

- Я возьму амулет, - сказал я, - но хочу сказать тебе несколько слов.

- Я слушаю.

- Ты знаешь историю рода Трех вершин?

- Конечно, - воин удивленно пожал плечами.

Мой вопрос он посчитал несерьезным. Разумеется, каждый мальчишка в королевстве знал, о чем идет речь.

- Ты знаешь, что обладание амулетом возлагает на хранителя определенные обязательства?

- Только, если он на самом деле потомок древнего рода, - быстро ответил Самон, явно намекая на то, что я самозванец.

- А кто посмеет утверждать, что человек предъявивший реликвию не является законным владельцем амулета?

- К чему ты клонишь? - насторожился королевский посланник.

- Я не пожалею собственной жизни, чтобы уберечь реликвию от врагов Бибона и я никогда не заявлю свои права на трон, - твердо сказал я, - но, если мой воспитанник превратиться в кровожадное чудовище, станет убивать невиновных и мучить свой народ, я приду за ним, так же, как в свое время пришел за его отцом и за Лагоном.

Потрясенный до глубины души Самон удивленно уставился на меня.

Казалось, он не поверил своим ушам. Конечно Дидон "безумный" умер не от моей руки, но я участвовал в перевороте, дошел до самого тронного зала и подобрался к покойному королю настолько близко, насколько это было возможно. К тому же Самон знал, что именно я прикончил Лагона.

- Как ты можешь, - воскликнул он, - ведь ты говоришь о своем воспитаннике, о Бибоне?

- Он больше не мальчишка, скрывающийся в Западной пуще, - отрезал я, - он король. И теперь от его поступков зависит жизнь каждого из нас. Он должен это понимать.

Молодой воин тяжело вздохнул.

- Ты, правда, хочешь, чтобы я передал ему твои слова?

- Конечно.

Самон сокрушенно покачал головой.

- Глупец! Король доверяет тебе. Он оказал тебе великую честь, а ты несешь всякий вздор. Если я расскажу Бибону о нашем разговоре, он сотрет тебя в порошок. Неужели ты не боишься его гнева?

- В тот день, когда я предам свои убеждения и веру, боги жестоко покарают меня. Что мне гнев человеческий по сравнению с их наказанием?

Я положил амулет на стол.

- Ты можешь забрать реликвию с собой. Подберите другого хранителя. В королевстве много преданных людей, которые захотят оказать Бибону неоценимую услугу.

Самон протянул было руку, но потом резко отдернул, словно боялся обжечься.

- Я не вправе отменять решение короля, - сказал он, - если он выбрал тебя, значит, так тому и быть. Он знает, что делает. Я передам ему твои слова и не думаю, что они его обрадуют.

- Такое возможно, - согласился я.

- Так ты возьмешь амулет? - спросил Самон.

- Конечно, - ответил я, взял реликвию со стола и повесил себе на шею, - я верный слуга короля и я люблю Бибона не меньше тебя.

- Тогда зачем ты наговорил мне с три короба, - взорвался Самон, - неужели нельзя было обойтись без всей этой монашеской чепухи?!

- Нет, - сказал я, - никак нельзя.

На рассвете Самон покинул монастырь, примкнув к группе паломников возвращавшихся в Паус.

Минула осень, прошла зима, над степью пронеслись молодые весенние ветры. Сначала робко, потом все сильней наливались в бескрайних полях сочные травы. Монахи и отправленные им в помощь послушники с утра до позднего вечера, словно муравьи копошились на огородах. Земля, орошенная кровью и потом защитников королевства, готовилась дать богатый урожай. Скоро на месте великой битвы поднимется рожь, кукуруза, овес и ячмень. Пусть и на время, но смерть все-таки отступила, чтобы дать дорогу новой жизни.

- Меня беспокоят твои раны, - сказал Холин, - до ставки великого хана идти не меньше месяца.

Мы расположились на смотровой площадке, чтобы отсюда с высоты наблюдать за полевыми работами. Я запретил разбивать огороды под стеной, поэтому земледельцы трудились далеко в поле. Отсюда они казались крошечными черными букашками. И все-таки я видел и понимал, как идут работы. Хорошо представляя раскинувшиеся передо мной угодья, я угадывал, в каком месте и в какое время монахам потребуется помощь. Недаром в детстве я сам не покладая рук трудился в поле, подгоняемый хворостиной Химона.

- Ничего, - беззаботно ответил я, - доберусь как - нибудь.

- Сколько с тобой пойдет людей?

Я пожал плечами.

- Не знаю. Обоз собирают в столице. Говорят, он так велик, что когда первые носильщики выходят за ворота, последние еще только поднимают груз на площади у королевского дворца.

- Врут, небось? - удивился Холин.

- Конечно, врут, - согласился я и немного подумав, добавил, - обычно с караваном идет около сорока носильщиков и столько же солдат. Вот и считай.

- Король даст тебе своих гвардейцев?

- Вот уж нет, - я рассмеялся, представив себя в окружении черных воинов, - со мной пойдут добровольцы со всей страны. Смелые и надежные дворяне, но точно не гвардейцы.

- Как и те, что пошли с тобой за покойным владыкой Фифоном?

- Надеюсь.

Никто не сможет заменить мне Ругона и остальных. Я потерял столько друзей, что из них можно было бы составить целую армию. Но может быть и те, кто придет им на смену не так уж плохи? В конце концов, старики всегда говорят, что в пору их молодости деревья были выше, мясо сочнее, а вино крепче. Вот только я еще совсем не стар.

- Не знаю, - ворчал Холин, - отправят с тобой каких-нибудь зажравшихся маменькиных сынков, которые и меча в руках не держали.

Я отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Холин никогда не любил дворян и обычным стражникам доверял намного больше. В этом не было ничего странного. Он родился и вырос в квартале городской стражи.

- Ну, так иди со мной, если другим не доверяешь, - предложил я.

В свое время бывший разбойник провел несколько лет у кочевников в плену, поэтому сейчас даже слышать не хотел о путешествии в степь.

- Может, и пойду, - неожиданно заявил он.

Я не стал его отговаривать. В дальнем походе Холин очень бы мне пригодился, но я считал, что он просто болтает. Когда дойдет до дела бывший разбойник, скорее всего, передумает.

Я свесился через ограждение и крикнул одному из старших монахов,

- Пора, брат Тутон! Отправляй!

Внизу во дворе засуетились готовые к выходу послушники. До поры они прятались в тени под стеной, но сейчас настало время навьючивать на плечи тяжелый груз. Заскрипели ворота, и из монастыря потянулся караван, который доставит земледельцам бурдюки с водой. Без такой помощи работающим в поле не обойтись. У монахов носильщиков нет. Все и всегда нам приходилось делать самим.

- Я начистил твои доспехи, - неожиданно сказал Холин, - без них в степи делать нечего.

- Я же владыка, - возмутился я, - мне теперь латы ни к чему. Меня боги от всех бед защищают.

Бывший разбойник хмыкнул и подозрительно покосился на меня.

- Может быть тогда короткую кольчугу? У меня есть одна. После великой битвы бывший хозяин преставился, вот я ее и припрятал. Ее под одеждой видно не будет.

- Кольчугу можно, - милостиво разрешил я, - и еще положи в мою котомку жезл, и побольше порошка с кругляшами.

- Вот так бы сразу, - проворчал Холин, - а то корчишь из себя святошу.

Я не ответил. День перевалил за середину, и солнце палило нещадно. Лето в этом году выдалось жаркое. Если здесь так припекает, что же ждет нас в пути? По слухам королевский караван с выкупом для хана уже вышел из столицы, значит, скоро носильщики будут здесь.

Отправленные с посланием в степь гонцы вернулись не все. Половина сгинула в пути. Кого-то погубила чужая земля и незнакомые тропы, кого-то не пропустили кровожадные племена, но несколько человек добрались до ставки великого хана и передали послание. Меня ждали.

- Как думаешь, - неожиданно спросил Холин, - получится с ханом договориться?

- Возможно. Если бы Марон не жадничал и отправил выкуп, как и договаривались, никакой великой битвы не было бы.

- Говорят, он не хотел опустошать казну. Деньги нам и самим нужны. Может Бибон напрасно решил откупиться?

Точно так же думали Дидон "безумный" и Марон с Лагоном. Они считали, что деньги важнее всего, но серебро не спасло страну от разорения, а их самих от смерти.

- Человеческая жизнь дороже любых денег, - ответил я, - со временем мы добудем достаточно серебра, чтобы начеканить новые монеты, но при всем желании не сможем вернуть тех, кто погиб во время Великой битвы.

- А зачем их возвращать, - искренне удивился Холин, - бабы нарожают новых солдат.

Я покачал головой.

- Для этого должны пройти годы. Именно поэтому Бибон хочет договориться о мире. Нам нужно время, чтобы собраться с силами перед новой битвой.

Холин почесал затылок и с интересом уставился на меня.

- И сколько времени ты намерен выиграть - год, пять лет, десять?

- Ты просто так спросил или хочешь услышать честный ответ? - в свою очередь поинтересовался я.

- Говори, как есть.

Караван водоносов уходил, и я смотрел ему вслед. Из-под ног послушников поднималась серая пыль.

- Я хочу договориться с ханом о вечном мире.

Холин удивленно крякнул.

- Ты шутишь?

- Покойный владыка Фифон отсрочил войну на тридцать лет, так почему бы мне не остановить ее совсем.

- Ты думаешь - это возможно?

- Не знаю, - честно признался я и сунул руку за пазуху, чтобы поправить меч, запутавшийся в складках монашеского одеяния, - но попытаться стоит.

Комментарии: 2, последний от 19/10/2019. © Copyright Будилов Олег Юрьевич (budilov@bk.ru) Размещен: 10/09/2019, изменен: 01/01/2020. 585k. Статистика. Повесть: Фэнтези Скачать FB2		Оценка: *6.003** Ваша оценка:
Аннотация: Это третья книга из цикла "По дороге к высокой башне". Укрывшись в глухих лесах, главный герой скрывается от врагов под личиной монаха - отшельника. Он ведет тихую жизнь затворника, но неожиданные события вынуждают его забыть об осторожности и выйти из тени. Надвигается война, страну терзают междоусобицы, а на дорогах королевства бесчинствуют разбойники. Молодому воину придется забыть о молитвах и в очередной раз взяться за меч.

Будилов Олег Юрьевич : другие произведения.

По дороге к высокой башне. Часть третья