По дороге к высокой башне. Часть вторая
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Вторая книга из цикла "По дороге к высокой башне". Оказавшись на задворках королевства, главный герой надеялся, что сможет спокойно прожить жизнь вдали от королевского двора, но обстоятельства сложились по-другому. Большой мир не забыл о нем, а старые друзья приготовили юноше такие испытания, о которых он и подумать не мог.
|
Если бы в свое время у меня спросили, где я хочу жить на юге или на севере я бы не задумываясь, ответил - на юге. Моя юность прошла на самой границе королевства в степи, где снег выпадал редко и холода не так донимали жителей, как в безлюдных северных горах. Солнце в тех местах светило ярче и грело сильнее, травы вырастали по пояс, а плодородная почва не скупилась на урожай. В те годы я рос под присмотром монахов, которые пытались выбить из моей дурной головы гордыню и лень. Живя в обители, я считал себя самым несчастным человеком на свете, мечтал о мирской жизни, дальних походах и приключениях. Как и всякому мальчишке, мне трудно было усидеть на месте, глотая книжную пыль и слушая заунывные наставления священников. Наверно со временем я бы смирился со своей участью, если бы неожиданно в королевстве не разразилась война. Спасаясь от нашествия варваров, мне пришлось покинуть родной монастырь и окунуться в водоворот невероятных событий. Во время своих скитаний я нашел древний амулет, который когда-то принадлежал потомку великого рода. Украшение опознали, и у меня не было иного выхода кроме, как выдать себя за другого. Несколько знатных дворян поверили мне. Несмотря на то, что древний род был объявлен врагом короны и шпионы рыскали по стране в поисках таких, как я, они поклялись защищать меня от любых бед. Они считали, что я очень важен для страны и поговаривали даже будто бы я смогу со временем занять королевский трон. Чтобы сохранить тайну меня выдали за незаконнорождённого сына одного из мелкопоместных дворян и отправили с глаз долой прозябать в этих глухих местах. Так я поселился на краю мира совершенно один в старой заброшенной дворянской усадьбе. На мое счастье доставшаяся мне по наследству башня находилась не в таком плохом состоянии, как казалось на первый взгляд. Несмотря на то, что прежний хозяин предпочитал жить в столице и проводил на родине не больше пары месяцев в году, жители деревни круглый год следили за господским домом. Необходимые в хозяйстве вещи были ими заботливо укрыты в больших сундуках и перенесены на второй этаж подальше от холода и сырости. Разбирая пожитки, я обнаружил оловянную и серебряную посуду, подсвечники, одежду и даже оружие. В одном из сундуков я нашел несколько книг, которые должно быть стоили целое состояние. Судя по заметкам, оставленным на титульных листах, старинные трактаты были переписаны монахами из монастыря "Божественной благодати" расположенного в столице. Конечно, здесь в ледяных горах мало кто мог понять истинную ценность найденного мной клада, но я и не собирался хвастаться перед соседями обретенным сокровищем. На время первой суровой зимы эти книги стали для меня чуть ли не единственным развлечением и утешением.
В конце осени жизнь в долине замирала. Ущелья становились непроходимыми из-за снежных заносов и возможных лавин. Даже жадные до денег бродячие торговцы боялись забираться далеко от дома и терпеливо ждали прихода весны. Запертые непогодой в своих каменных домах крестьяне пели песни, передавали из уст в уста старинные сказания о былых временах, резали деревянную посуду, плели корзины из заготовленных заранее ивовых хлыстов, ткали одежду и валяли войлок. Каждый год жители деревни должны были платить мне оброк с каждого дома, поэтому готовые изделия тщательно пересчитывались, оценивались и отправлялись до весны в господский амбар.
Первое время я совершенно не представлял, как управлять деревней, а о торговле и налогах имел весьма смутное представление. Конечно, я догадывался, откуда у дворян берутся деньги, но одно дело представлять и совсем другое знать наверняка. На мое счастье взаимоотношения простолюдинов с хозяевами выстраивались веками, поэтому крестьяне сами знали, что и когда нужно приносить в башню и какой налог отдавать господину с каждой головы. И все-таки первое время я ужасно боялся сделать что-нибудь не так и показаться перед крестьянами в невыгодном свете.
На мое счастье бывший хозяин усадьбы оставил после себя несколько свитков, в которых подробно расписал что, где и как продается. Словно предвидя скорую кончину, дворянин указал имена купцов, с которыми вел дела, цены на различные товары и примерные доходы, которые могла принести деревня в урожайные годы или расходы, которые мог бы понести хозяин в случае неурожая. Местные жители занимались охотой, поэтому помимо собранного овса, ячменя и гороха несли мне выделанные шкуры, топленный нутряной жир, сало и вяленое мясо. Они добывали кедровые орехи и дикий мед, заготавливали впрок грибы и ягоды. В центральных областях королевства леса давно повырубили, поэтому там не было такого изобилия природных даров. Зверье разбежалось и охотится стало не на кого, а подростки, отправленные за грибами, считали за счастье, если им удавалось насобирать за день небольшое лукошко. На севере же удачливые добытчики возвращались из леса с полными корзинами.
Весной, когда открывались перевалы, я брал с собой самых крепких крестьян и отправлялся с караваном в ближайший город, чтобы отдать мытарям положенную по закону пошлину и с выгодой для себя продать товары, оставшиеся после уплаты королевского налога. Конечно, в столице за них можно было выручить больше, но кто же потащит через всю страну зерно и звериные шкуры. Дворяне, расселившиеся у отрогов северных гор, не ходили дальше Нуйса. На первый взгляд город показался мне серым и убогим. На кривых улочках было грязно и тесно. Из дворов тянуло запахами готовящейся на костре пищи, а из нечищеных выгребных ям разило нечистотами. Почти все дома и ограды здесь были сложены из дикого камня и только несколько купеческих дворов расположившихся на самой окраине были срублены из дерева. В центре можно было найти несколько старинных башен, в которых проживали местные дворяне, базар, харчевню, торговые лавки и церковь.
Просидев всю зиму без покаяния, я первым делом бежал к местному священнику. Отец Тулин радовался визиту нового прихожанина и с радостью отпускал мне грехи, благо подробности моих деяний его не интересовали - раскаялся и хорошо. Казалось, священник был единственный, кто обратил внимание на появление в округе нового дворянина. Или местным жителям не было никакого дела до того, кому Тагон оставил в наследство свой дом или они умело скрывали свой интерес. Признаться, я был этому рад. Опасаясь попасть в руки королевских шпионов, я боялся заводить знакомства на новом месте и от души радовался тому, что никто из здешних дворян ни разу не попытался заговорить со мной. Единственный человек, с которым мне все-таки пришлось свести знакомство, был мастер огня. Получив в наследство главный атрибут воина - магический жезл я так и не научился им пользоваться. Мое невежество могло сыграть со мной злую шутку, поэтому отбросив сомнения и страхи, однажды я решился переступить порог лавки колдуна.
Мастер оказался немногим старше меня. Он прибыл из столицы совсем недавно и в городе пока считался чужаком. Говорили, что предыдущий колдун не оставил наследника, поэтому местная знать попросила короля прислать замену. Оставлять город без мага было нельзя. Все понимали, что не всякий волшебник согласиться ехать в такую даль, поэтому жителям Нуйса даже пришлось заплатить в казну дополнительный налог.
Несмотря на молодость, мастер огня слыл человеком серьезным - к незамужним девкам не ходил и в харчевню заглядывал редко. Почти все свободное время он что-то мастерил в старом сарае, переделанном под лабораторию, или устраивал неожиданные фейерверки, взрывая что-то в лесу за городской чертой. Крестьяне старались обходить его дом стороной, а немногочисленные дворяне заглядывали только затем, чтобы пополнить запасы магического порошка.
Колдун принял меня в маленькой комнатке похожей на лавку оружейника. Когда я постучался и вошел в дом, он стоял за длинным прилавком заставленном магическими артефактами. Похоже, мастер не привык запирать дверь, потому что, заслышав мой стук, просто крикнул, - войдите!
В доме было жарко натоплено. В этих краях темнело рано, поэтому он уже зажег толстую свечу, но почему-то поставил ее так далеко от себя, что мне сначала даже не удалось толком разглядеть его лицо.
- Здравствуй, незнакомец, - сказал он.
Я поздоровался и подошел к прилавку. На нем лежало несколько магических жезлов приготовленных к продаже, стояли какие-то жестяные баночки, холщовые мешочки и отдельно в деревянной плошке высилась небольшая горка железных кругляшей, которыми дворяне заряжали свое таинственное оружие.
- Что-то раньше я тебя здесь не видел, - не очень любезно сказал молодой мастер, - хотя я сам тут без году неделя. Ты чей-то дальний родственник или просто идешь через город?
Казалось, колдун был недоволен моим появлением, возможно, я оторвал его от важных дел.
- Меня зовут Тибон из Регема, и в Нуйсе я бываю редко.
Мастер кивнул.
- Зови меня Гирон. С чем пожаловал?
Лицо колдуна оставалось в тени, зато в неровном свете свечи я сумел разглядеть его руки и перепачканные в чернилах пальцы. Все книжники чем-то похожи. Они черпают знания из древних фолиантов и переписывают трактаты мудрецов, чтобы лучше уразуметь написанное. Конечно, я понимал, что монахов и магов обучают по-разному, но возможно мы с мастером могли бы понять друг друга. Наверно, если бы передо мной оказался старик я бы не решился признаться в своем невежестве, но словно почувствовав в молодом колдуне родственную душу, я тяжело вздохнул и сказал, - научи меня пользоваться магическим жезлом.
Мастер удивленно уставился на меня.
- Так ты...
- Не умею ни заряжать, ни стрелять, - твердо сказал я.
Сначала мне показалось, что мои слова сильно озадачили колдуна. Я испугался, что он начнет расспрашивать о том, что помешало потомку дворянского рода изучить древнюю науку, но Гирон заговорил совсем о другом.
- Ты видел, как это делают другие?
- Видел.
- Пробовал повторить?
- Конечно.
- Покажи мне свой жезл.
Я протянул ему магический артефакт. У меня в доме хранилось два жезла - один я получил по наследству, а второй мне достался, как трофей. Предыдущий владелец усадьбы был человеком не богатым, поэтому оружие имел самое простое. В надежности его жезла я никогда не сомневался, но отправляясь в город, взял с собой трофейный артефакт, сплошь покрытый серебряной насечкой и украшенный самоцветами. Даже не знаю, почему я так поступил - наверно мне хотелось блеснуть богатством перед местным дворянством.
Мастер долго разглядывал мое оружие. Он повертел его в руках, любовно погладил, взвел и спустил курок, заглянул в отверстие и даже зачем-то понюхал.
- У тебя хороший жезл, Тибон из Регема, - наконец сказал Гирон, - я научу тебя магии, но стоить это будет недешево.
Я вздрогнул и покраснел. Хорошо, что в комнате было темновато, и молодой маг не мог увидеть стыдливого румянца на моих щеках. Денег у меня было совсем немного, потому что почти все вырученное на базаре серебро ушло на уплату налогов.
- Вот все, что у меня есть, - сказал я и высыпал на прилавок горсть монет.
Гирон хмыкнул и пошевелил пальцем светлые кругляши.
- Приходи утром. С завтрашнего дня начнем обучение.
- Спасибо!
Я повернулся и уже собрался уходить, когда колдун сказал, - деньги забери. Я их еще не заработал.
- В сущности, в умении изрыгать огонь нет ничего сложного, - говорил Гирон, - если бы головы наших мудрецов не были с утра до вечера заняты мыслями о выпивке и продажных девках, то они и сами могли бы додуматься до изготовления огненного порошка. Но боги сделали нам подарок - преподнесли эту тайну на блюде, а они просто воспользовались божественным откровением.
Говоря все это, молодой колдун показывал мне, как нужно заряжать жезл. Он все делал нарочито медленно, чтобы я хорошенько запомнил порядок действий.
- Ты почти все сделал правильно, но, чтобы порошок загорелся в стволе, тебе нужно было открыть вот эту крышечку и насыпать его еще и сюда. Штука эта называется полкой. От зажжённого фитиля сначала загорается порошок на полке, а потом уже внутри жезла. Понял?
- Понял, - неуверенно сказал я, - а заклинание какое-нибудь надо при этом говорить?
- Обязательно, - съехидничал вредный маг, - приговаривай - дайте мне боги побольше ума и помогите палец себе не отстрелить.
Сначала я не понял, почему мастер огня не задает мне никаких вопросов и совершенно не удивляется тому, что дворянин в моем возрасте не умеет пользоваться жезлом, но очень скоро Гирон признался сам, что у него бывали ученики значительно старше меня, правда не здесь, а в столице.
- Не обижайся, но ты ведь бастард, - сказал он, - до поры никто из дворян не думает о незаконнорождённых детях. Но если воин вовремя не родил наследника или потерял ребенка, то волей - неволей ему придется впустить в свой дом сомнительную родню. Все эти знатные вельможи до смерти боятся, что их род прервется вот и ведут к мастерам огня молодцов вроде тебя. В больших городах это обычное дело.
Для того чтобы приобщиться к магическим тайнам мне пришлось задержаться в городе на несколько дней. Учиться у Гирона было легко и приятно. Объяснял он доходчиво, за ошибки не ругал и только подшучивал над нерадивым учеником. Сначала я думал, что изучение магии потребует долгих лет жизни, но выяснилось, что ничего сложного в этом нет. Вернее, самой магии меня никто и не учил. Вот Гирон был настоящий колдун, потому что все знал об огненном порошке и мог его изготовить, а дворяне только пользовались плодами его труда - заряжали жезлы и стреляли молниями во врагов.
- Жезл близко к носу не подноси, - поучал меня мастер огня, - руку до конца не вытягивай, локоть согни.
- Зачем?
- А затем, что, когда молния вылетит, жезл сильно назад дернется. Можешь плечо выбить или себе по лицу заехать.
Для обучения стрельбе он привел меня в лес. Специально для таких тренировок вдали от города мастер обустроил небольшую лужайку - приделал к деревьям, разросшимся по краю поляны несколько соломенных чучел разного размера. Сначала он долго учил меня целиться и только потом разрешил выпустить молнию. Первый раз я так перепугался, что после выстрела даже уронил жезл, но после третьей попытки дело у меня пошло на лад.
- Ну, вот и все, - сказал мне Гирон, когда мы в очередной раз вернулись со стрельбища, - мне больше нечему тебя учить.
Признаться, расставаться с новым знакомым мне не хотелось. Не могу сказать, что за несколько дней мы с Гироном успели сблизиться, но между нами возникла взаимная симпатия, которая со временем могла бы перерасти в настоящую дружбу. Ничего удивительного в этом не было. Мы были примерно одного возраста, любили книги, уважали чужие знания и ценили гибкость ума, к тому же мы оба все еще чувствовали себя в этом ледяном краю чужаками.
- Ты думаешь? - засомневался я.
- Стрелять ты умеешь, а большего тебе знать и не надо, - сказал колдун, - дам тебе с собой порошка и свинцовых шариков. Будешь сам тренироваться.
Я пожал плечами. Должен признаться постигать премудрости магии мне нравилось намного больше, чем ее использовать.
- Сколько я должен тебе за обучение и за все остальное? - спросил я.
Когда я первый раз явился к мастеру огня, в моей походной сумке было немного огненного порошка, и он очень быстро закончился, поэтому на второй день обучения Гирон снабдил меня изрядным запасом.
- Много должен, - усмехнулся Гирон, - но денег, как я понимаю, у тебя нет?
- Только то, что я тебе уже предложил.
Колдун задумался.
- У тебя дорогой и красивый жезл, но настоящему оружию не к лицу все эти самоцветы и вычурные орнаменты. Если ты не против я могу вытащить из оправы один драгоценный камень и заменить его стеклом, подходящим по форме и размеру. Ты готов расплатиться со мной таким образом?
Я, молча, протянул ему жезл. Честное слово, если бы Гирон захотел совсем забрать оружие в счет уплаты долга я бы согласился не раздумывая.
На следующий день я опять пришел к мастеру. В лавке его не оказалось и мне пришлось обойти дом, чтобы добраться до небольшой пристройки, в которой Гирон оборудовал себе мастерскую. Судя по всему, спать он не ложился. Лицо молодого мага осунулось, а под глазами залегли черные тени. Несмотря на то, что уже рассвело, он не спешил гасить свечи.
- Здравствуй, - сказал я.
- Здравствуй, - проворчал молодой маг, и устало потер переносицу, - проходи.
Я протиснулся мимо полок заставленных всяким хламом и присел на краешек короткой лавки. Гирон вытащил из-под верстака магический жезл и положил прямо передо мной.
На первый взгляд за ночь с ним ничего не случилось.
- Видишь что-нибудь? - спросил он.
- Нет, - я взял жезл в руки и принялся вертеть и так, и эдак. Он выглядел, как обычно.
- Вот и хорошо, - сказал мастер.
Он достал из кармана и развернул на столе небольшой сверток. На куске льняной ткани блеснул самоцвет.
- Я заберу этот камень в уплату долга. Вместо него я вставил стекляшку. Никто никогда не догадается, что самоцвет не настоящий пока ты не покажешь его ювелиру или другому мастеру.
Я с благодарностью кивнул. Драгоценного камня мне было не жалко, но я был рад, что внешний вид жезла остался прежним.
На прощание мастер отсыпал мне порошка и дал свинцовых кругляшей.
- Если будешь в городе заходи, - сказал он, - буду рад тебя видеть.
Я жил в своей башне и смотрел, как времена года сменяли друг друга. За несколько лет проведенных на севере я возмужал и окреп. В этих суровых краях мальчишки рано становились мужчинами. Вместе с крестьянами я лазал по горным кручам, охотился на кабанов и оленей, и защищал отары от нападения диких псов. Скоро я успел привыкнуть к холодным ветрам и ледяной воде горных ручьев. Большой мир не вспоминал обо мне. Похоже, у моих новых друзей нашлись в столице важные дела, и их больше не интересовала судьба "последнего отпрыска великого рода". Я не обижался на Гамона и Ругона. Они и так много сделали для меня. В молитвах я просил богов позаботиться о воинах, потому что без их помощи я ничего не сумел бы добиться в этой жизни. Я желал им здоровья и процветания и надеялся еще хоть раз увидеться с ними.
Не знаю, прислушались ли боги к моим молитвам, но на новом месте они не оставили меня без надежных друзей. Когда много лет назад прежний хозяин башни появился в этих краях, он был чуть старше меня. Для того чтобы развивать воинскую сноровку он выбрал из местных парней самого крепкого и много времени проводил с ним на поляне для тренировок, оттачивая свое мастерство. Много воды утекло с тех пор, и ратная поляна давно заросла травой, но прежний противник Тагона хоть и постарел, но силы своей не растерял. Дядька Полун явился ко мне на второй день и поклялся защищать от любой напасти. Вот так и получилось, что в северном краю я нашел сразу двух учителей - мастера Гирона, который научил меня обращаться с магическим жезлом и Полуна, который показал мне, как надо управляться с копьем и кинжалом. Конечно могучий горец не умел владеть мечом и не знал дворянских военных хитростей, но и без того ему было чему меня поучить. Обоюдоострый кинжал северян был немногим короче меча. Крестьяне не боялись выходить с таким против матерого дикого пса или разъяренного кабана. Большинство горцев не участвовало в серьезных сражениях, но, несмотря на это свое грозное оружие, они довольно часто пускали в ход, когда приходилось отстаивать правду на узких горных тропах, столкнувшись с разбойником или злым соседом, польстившимся на добротную одежду или загнанного зверя. Да и перед тем, как посвататься к девушке, живущей в соседней деревне, многим случалось сойтись в бою с разъяренным соперником. В этих краях никто не спешил бежать к судье, чтобы повиниться в убийстве, и тело поверженного противника старались поскорее сбросить с кручи или схоронить в лесу. Поучая меня хитростям владения оружием, волей-неволей дядька Полун передавал мне свои разбойничьи замашки.
- Стойки эти дворянские оставь для города, - ворчал он, глядя на то, как я замирал с высоко поднятым мечом, - я их не знаю, да нам с тобой они и не нужны.
- Много ты понимаешь, - огрызался я, - сам же говорил, что не умеешь драться на мечах.
- Так ты тоже не умеешь, - ухмылялся в бороду старый бандит, - Тагон мне роздыху не давал, по всей поляне гонял, а ты даже попасть в меня не можешь.
Это была правда. От всех моих мудреных атак Полун легко уворачивался. Казалось, он совсем не запыхался, тогда, как с меня уже сошло сто потов.
- Ты вот, что, господин, - сказал он, когда мы в очередной раз остановились, чтобы отдышаться, - так мечом махать, только зря время терять. Давай по очереди друг на друга нападать. Ты смотри - я шажок к тебе делаю и бью, а ты шажок назад делай, чтобы мне труднее попасть было, потом ты шажок вперед, а я отступаю. Только медленно давай, чтобы друг друга не поранить, а начнет получаться, станем быстро друг друга мутузить.
Я согласно закивал, потому что уже порядком умаялся.
- И внимателен будь. Я тебе в бок нацелился, так ты мой кинжал мечом останавливай, я тебе по ногам, так и ты меч вниз опускай, остриём к земле.
Постепенно я начал овладевать воинской наукой. Конечно уловки и приемы, которыми меня поучал Полун, не имели никакого отношения к благородному бою на мечах, но это было не так уж важно. Главное, что со временем я почувствовал в себе силы для того, чтобы вступить в бой с любым возможным противником. Странное состояние, которое я впервые ощутил во время великой битвы, больше не покидало меня. Тогда мне казалось, что кочевники нападают на меня слишком медленно, поэтому я успевал ударить раньше или вовремя увернуться от вражеского клинка. Наверно в тот день боги смотрели на мир моими глазами, но теперь я сам научился подмечать мельчайшие детали и благодаря этому предугадывать возможную атаку.
Делать в деревне мне было особенно нечего, поэтому мы с Полуном часто уходили на ратную поляну и проводили на ней почти целый день. Надо признать, что далеко не всегда мы изнуряли себя тренировками. Взяв с собой изрядное количество пива и солонины, мы беззаботно пьянствовали сидя на высокой круче, с которой открывался потрясающий вид на долину и ущелье. Конечно, в отличие от меня у крестьянина всегда было много дел, но Полун старательно напускал на себя важный вид и без зазрения совести перекладывал свои обязанности на плечи сыновей и единственного зятя.
Вот и сегодня мы запаслись всем необходимым и отправились по тропе к излюбленному месту. Со дня на день в деревне ожидали появления бродячих торговцев, которые обычно заходили в долину, когда зацветали первые папоротники и Полун очень хотел первым заприметить долгожданных гостей. Даже после того, как весенние торги в городе заканчивались крестьяне продолжали пополнять мои кладовые. Небольшую часть товара я мог продать в любое время, главное было не увлекаться и оставить необходимое количество для уплаты королевского налога. Бродячие купцы с радостью брали всякую мелочь, чтобы потом на городских базарах продать ее в два-три раза дороже. Мне они платили серебром или медью, а с простолюдинами расплачивались солью, железными изделиями, разноцветными лентами, которые местные девушки любили вплетать в волосы, сладкими пряниками и стеклянными бусами. Помимо товаров, предназначенных для мены, купцы привозили с собой последние новости, которыми с удовольствием делились с "дремучими" горцами. Еще у них можно было заказать необходимую в хозяйстве вещь или за небольшую плату передать весточку родичам, живущим в соседней деревне. Появление торговцев крестьяне воспринимали, как настоящий праздник и тот, кто первым замечал бредущий по ущелью караван, мог рассчитывать на особый почет и уважение соплеменников.
Мы расположились на поляне в тени высокой сосны. Пока Полун раскладывал закуску на взятой из дома холстине, я решил потренироваться с копьем. Из трех раз я два промазал, зато последний положил точно в центр мишени. Если управляться с мечом и кинжалом у меня получалось неплохо, то метание копья все еще давалось мне с трудом. Никаких особенных секретов здесь не было, просто нужно было чаще тренироваться, но признаться, в последнее время я все больше ленился и к своим воинским обязанностям относился спустя рукава. Мне казалось, что большой мир окончательно забыл про меня, и если в ближайшие годы свое умение мне придется демонстрировать исключительно горным козлам и пролетающим над головой орланам, то и незачем изводить себя понапрасну.
Полун первым заметил вдалеке группу мужчин, пробирающихся по дну ущелья. Старый разбойник принялся уговаривать меня все бросить и поскорее вернуться в деревню, чтобы передать соплеменникам радостную весть. Я ждал караван не меньше остальных и, не раздумывая, отправился бы вместе с ним, если бы не одна странность, которая бросилась мне в глаза - никто из тех, кто спускался в долину, не имел при себе заплечных корзин, в которые торговцы обычно складывали купленный товар.
- Постой, Полун, - сказал я, увлекая старика вниз, чтобы незваные гости не сумели разглядеть на скале его могучую фигуру, - не купцы это.
- А кто ж тогда? - удивился крестьянин.
Как-то раз, напившись пьяным, я проговорился ему о том, что нахожусь не в ладах с верховной властью. Здесь в горах таких, как я было немало. Испокон веков в этих глухих местах прятались те, кому не хотелось попасть на дыбу или в острог.
- Убил что ли кого? - недоверчиво спросил меня тогда Полун.
- Ну, - только и ответил я.
С тех пор мы к этой теме больше не возвращались, но крестьянин несколько раз давал мне понять, что о сказанном помнит и тайну сохранит.
Разглядывая незнакомцев, я успел заметить, что, хотя доспехов на них не было, но у двоих за поясом торчали магические жезлы. Что могло понадобиться в этих местах дворянам-воинам? Гостей я не ждал, а случайным путникам делать здесь было нечего, потому что северный тракт проходил далеко в стороне. Неужели шпионы, наконец, выследили меня?
- За мной это, Полун, - сказал я, - думаю это королевская стража.
Наверно другой от такой новости помчался бы в деревню сломя голову, но старик только крякнул.
- Четверо - многовато для нас, - проворчал он, - но, если перехватим их у поворота, может и справимся. Двоих копьями возьмем, остальных кинжалами.
Я понял, о чем хотел сказать старик. Недалеко от входа в долину ущелье делало крутой поворот. Если добраться туда раньше незваных гостей, то можно было затаиться на скальном выступе и неожиданно напасть сверху.
- Этих убьем, другие придут, - сказал я.
- В горах укрытий много, - Полун дружески хлопнул меня по плечу, - сейчас главное от незваных гостей избавиться, а потом подумаем, что делать.
Я согласно кивнул. Как ни крути, а старик был прав. В самом деле, не сдаваться же мне без боя. "Потомку великого рода" рассчитывать на милость короля не приходится.
- Пошли.
Мы подхватили лежащие на земле копья и поспешили вниз.
Магического жезла у меня с собой не было, поэтому приходилось рассчитывать только на собственное умение и ловкость. Главное было первыми поразить дворян, а уж с простой стражей мы как-нибудь управимся.
Очень скоро мы вышли к намеченному месту и затаились среди камней. Люди, не умеющие ходить в горах, обычно сильно шумят - тяжело дышат, спотыкаются, гремят мелкими камушками. Незнакомцев было слышно издалека. Один так и вовсе все время ругался и кряхтел. Скалы искажали его голос и далеко разносили недовольное эхо. Наверно чужак был старше остальных или толще и путь через ущелье доставлял ему немало хлопот. Ну что же попасть в такую мишень будет не трудно.
Я покрепче ухватился за древко.
Неожиданно у самого поворота тропы причитания и тяжелые вздохи смолкли, видимо незнакомцы остановились. Неужели заподозрили недоброе?
- Хватит прятаться, глупый мальчишка, - вдруг раздался из-за камней знакомый голос, - выходи поскорее. Я хочу посмотреть, что сделало с тобой время.
Не веря своим ушам, я с трудом удержался от того, чтобы не броситься вниз сломя голову.
- Это ты, Ругон!? - крикнул я.
- А кому еще придет в голову забираться в такую даль!?
Когда я начал подниматься с нагретых солнцем камней Полун ухватил меня за рукав.
- Все нормально, - сказал я ему, - это друг.
Я спрыгнул со скалы и пошел встречать старого воина.
За поворотом меня ждали Ругон и Марон. Они пришли в сопровождении молодых слуг, которых я никогда раньше не видел. Видимо в этот раз пожилой воин взял с собой другого оруженосца. Казалось, за прошедшие годы старик ничуть не изменился. Увидев меня, он широко улыбнулся и полез обниматься. При виде такого проявления чувств Марон недовольно поджал губы. Его замешательство было понятно - подобные нежности среди дворян были не приняты.
Я пригласил гостей в дом. Появление чужаков не осталось незамеченным - их увидели не только мы с Полуном, но и местные мальчишки, поэтому, когда мы вошли в деревню крестьяне высыпали на улицу. Гости так редко заглядывали в наши края, что жители не сильно расстроились, увидев вместо торгового каравана суровых незнакомцев. Любой человек, заглянувший в долину, был для крестьян, словно глоток свежего воздуха. Конечно, к дворянам им было не подступиться, но уж из слуг то они точно сумеют вытянуть последние новости. Сопровождаемые целой процессией мы подошли к башне.
Марон сразу вошел внутрь и по-хозяйски расселся на лавке, всем своим видом показывая, что в этом месте он чувствует себя, как дома. Действительно, если бы в свое время я не выдал себя за другого, он унаследовал бы и деревню, и эту башню. Ругон же не спешил переступать через порог. Он, не переставая вертел головой из стороны в сторону. Казалось, его интересовало все без исключения - водопад, деревенские дома и огороды, и окружающие долину отвесные скалы. С Тагоном он знаком не был и в этих местах оказался впервые. Интересно, зачем он взял с собой Марона - потому что хотел развлечь себя в дороге интересной беседой или боялся заблудиться без проводника? Наконец вдоволь налюбовавшись видом, старик рискнул войти в дом. Мне было немного стыдно за оставленный беспорядок - постель была не убрана, а вещи раскиданы, как попало. Но получалось, что гости сами виноваты. Я где-то читал, что в приличном общество принято было заранее предупреждать о визите. Если бы Ругон прислал гонца, то сейчас моя башня сверкала, как новенькая. Наверно мое жилище показалось пожилому воину довольно скромным, потому что, присаживаясь на лавку, он многозначительно хмыкнул и покачал головой. Я не стал обращать на это внимание. Наверно по сравнению со столичными дворцами моя башня выглядела довольно уныло, но мне она нравилась и такой.
Пока Ругон любовался окрестностями, мужчины развели костер и приступили к приготовлению мяса, а девушки накрыли на стол и принесли из кладовой сыр, зелень и хлеб.
- Займись оруженосцами, - попросил я Полуна, - накорми их и напои.
Старик кивнул и подмигнул мне.
- Не беспокойся, господин, к ночи они позабудут имена своих девок.
Зная любовь Полуна к местному крепкому пиву в этом можно было не сомневаться.
- Что привело вас в наши края, - спросил я гостей, когда с приготовлениями было покончено и мы, наконец, уселись за стол.
Ругон вытер вспотевший лоб и залпом осушил довольно вместительную кружку. Видно было, что путь через горы дался старику нелегко. Похоже, годы давали о себе знать.
- Дело нас привело, - проворчал он, - неотложное и опасное. И оно не предназначено для чужих ушей, - воин бросил многозначительный взгляд на улицу, - закрой дверь от греха.
Я выполнил его просьбу и сел поближе, чтобы старику не пришлось кричать через стол.
- Наверху никого нет? - Ругон налил себе еще вина и положил на глиняную тарелку большой кусок козьего сыра.
- Никого.
Признаться, поведение старика удивило меня. Что за тайну привез он из столицы? Судя по тому, что он не отправил скорохода, а пожаловал сам, дело было и вправду серьезное. Неужели король все-таки узнал обо мне?
- Нашелся верховный владыка, - понизив голос, сказал Ругон, - оказывается, степняки его не убили. Старика принял под свою защиту один из молодых ханов и теперь готов отпустить его с миром.
Сначала я не поверил своим ушам. Я вспомнил неподвижное тело, лежащее на широкой кровати, сухую стариковскую руку безвольно свесившуюся вниз. В тот день, когда кочевники захватили монастырь, владыка почувствовал себя плохо и наотрез отказался покидать свои покои. Он думал, что не перенесет дорогу и хотел умереть в родной обители.
- Как, - удивился я, - как такое возможно?
- Представляешь, - наконец подал голос Марон, - Гамон давно оплакал его, а старик жив и здоров.
- В это трудно поверить, - сказал я.
Перед моими глазами вставали пылающие постройки и мечущиеся по двору черные тени. Даже сейчас спустя несколько лет я часто слышал во сне истошные крики умирающих монахов и гортанную речь степняков. После войны мы всюду искали владыку, но не нашли ни тела, ни каких-либо свидетельств того, что он остался жив. Страна давно оплакала его и выбрала приемника. Даже самые близкие соратники и ученики считали, что владыка давно вознесся к сверкающим вершинам.
- Я тоже сначала засомневался, - проворчал Ругон, - но клянусь тебе это правда.
- Ты что не рад? - Марон вперил в меня суровый взгляд. Он всегда с недоверием относился ко мне и, похоже, сейчас его прежние подозрения ожили с новой силой.
Конечно, я порадовался за старика, по-своему я был очень привязан к нему. Но в истории чудесного спасения владыки из рук варваров была одна мелочь, которая омрачила мою радость. Владыка был единственным человеком, который знал историю моей жизни. Не той вымышленной жизни, которую я поведал Ругону и остальным, а самой настоящей. Явившись миру, он расскажет обо мне правду и тогда все, кто мне дорог узнают, что Тибон из Регема самозванец, мошенник и плут.
- Я думаю, что наш друг просто не ожидал услышать такую хорошую новость, - неожиданно вступился за меня Ругон. Мне показалось, что в его словах проскользнула едва заметная ирония.
- Вы привезли добрые вести, - сказал я, - давайте выпьем за это.
Марон сделал небольшой глоток и отставил кружку в сторону, а Ругон осушил свою до дна. На улице раздался шум, в дверь постучали, и на пороге появился Полун с большим деревянным блюдом, на которой истекали соком толстые ломти мяса. Торопясь подать угощение гостям его не стали долго держать на огне, поэтому, несмотря на то, что края подрумянились, кое-где сквозь корочку проступила кровь. Я забрал блюдо у Полуна, подождал, пока старик опять закроет за собой дверь и поставил его на середину стола.
- Угощайтесь, друзья.
Разливая вино, я украдкой наблюдал за гостями. Интересно, зачем они пришли? Конечно, я был счастлив увидеть Ругона и узнать, что владыка пережил войну и сейчас находится в добром здравии, но неужели старый воин проделал такой большой путь только для того, чтобы рассказать мне об этом?
- Я рад принимать вас в своем доме, - осторожно начал я, - но не думаю, что вы пришли только затем, чтобы повидать меня.
Гости переглянулись.
- Зачем я вам понадобился? - прямо спросил я.
Ругон смущенно крякнул, прочищая горло.
- Ты вырос, мальчик, - тихо сказал он, - и похоже не привык терять время даром. Я тоже считаю, что нам незачем ходить вокруг да около. Сначала дело, а потом выпивка.
Я кивнул и с интересом уставился на него, ожидая продолжения.
- Тагону нужны надежные люди, которые готовы отправиться за владыкой в степь и привести его обратно в столицу, - сказал старик, - надеюсь последний из рода Трех вершин не откажется присоединиться к отряду?
Все знали, что мы с владыкой долгое время прожили в одном монастыре. Дворяне ни минуты не сомневались в том, что он знал о моем высоком происхождении и принимал участие в сокрытии моей тайны. Я никогда не говорил им ничего подобного, но они сами придумали некоторые подробности моей жизни и теперь справедливо считали, что я должен с радостью броситься на помощь своему наставнику и благодетелю. Знали бы они, что за все время, проведенное в обители, владыка заговорил со мной не более трех раз.
- А сам то ты пойдешь в степь? - спросил я Ругона. На Марона я даже не смотрел. Признаться, его участие в походе меня совершенно не волновало, но старику я был обязан жизнью и, если он решился отправиться в путь, ни что на свете не могло бы удержать меня в стороне.
- Да, - ответил он.
- Тогда и я пойду.
Ругон облегченно вздохнул, улыбнулся и высоко поднял кружку.
- За успех нашего похода.
- За успех, - сказал я.
- За успех, - словно эхо повторил Марон.
Утомленные долгим переходом дворяне ели и пили за четверых. Запасов еды, которые они уничтожили за один день мне одному хватило бы надолго, но я не жалел ни мяса, ни вина. Как бы ни сложился этот поход, мне не суждено было вернуться из него живым. Или меня прикончат степняки, или сами дворяне, когда узнают о подлоге. Но глядя на раскрасневшееся от еды и выпивки лицо Ругона, я дал себе слово, что пойду со стариком до самого конца даже, если впереди меня ждет тяжкое обвинение, позор и мучительная смерть.
Мы оставили деревню на рассвете. Полун не пошел со мной в поход. Его можно было понять - он не мог бросить семью. Теперь, когда я уходил у него больше не было причин отлынивать от своих обязанностей и на его широкие плечи опять легло бремя заботы о близких.
- Да и стар я бродить по дорогам королевства, - сказал он, - ты лучше, господин, сына моего младшего возьми. У него быстрые ноги и сильные руки. Он тебе пригодиться.
От такого предложения я отказываться не стал. Гулин взрослел на моих глазах, и я знал, что мальчишка вырос крепким и смышленым. В дальнем походе слуга мне был необходим, так почему бы не воспользоваться предложением Полуна?
- А не боишься, что твой сын сложит голову вдали от дома, - прямо спросил я, - в поход иду, не на праздник?
- Как боги решат, так и будет, - Полун опустил глаза, - знаю, что ты его не обидишь, а над остальным мы не властны.
Узнав о том, что я покидаю деревню крестьяне вышли нас проводить. Они столпились возле башни, как и в тот первый день, когда я в сопровождении Марона и носильщиков пришел в долину, чтобы предъявить права на наследство. Я тепло простился с ними, но пробираясь через ущелье ни разу не оглянулся. Скоро у моего дома появится новый хозяин. Перед уходом все вещи я опять убрал в сундуки. Пусть после моей смерти достанутся хорошему человеку. Из степи мне обратной дороги не будет.
Странное дело, несмотря на то, что Ругон много выпил перед сном и сейчас маялся с похмелья, он не ругался и ни на что не жаловался. Неужели вчера пробираясь через горы он устал намного сильнее.
- Обычно тебя слышно за версту, - с улыбкой сказал я, - а сегодня ты почему-то не ворчишь и не причитаешь?
Ругон хрюкнул и дружески хлопнул меня по плечу.
- Вчера я заприметил тебя на скале. Вблизи зрение подводит меня, зато вдаль я вижу хорошо. Я специально шумел, чтобы ты не вздумал прожечь во мне дыру из магического жезла.
- Скалы искажают звуки, и сначала я не узнал твой голос, - сказал я и сокрушенно покачал головой. Страшно представить, что случилось бы, напади мы с Полуном на путников. Хотя я был совсем не уверен в том, что наша атака увенчалась бы успехом. Несмотря на преклонные годы, воин был совсем не прост.
- Нечего думать о том, что могло бы случиться окажись я менее наблюдательным, а ты более горячим, - сказал старик, словно прочитав мои мысли, - и все-таки вчера у поворота я перехитрил тебя, - добавил он и захохотал так громко, что с обрыва вниз посыпались мелкие камешки.
Пока мы с Ругоном шли впереди отряда, Марон тащился сзади. За всю дорогу он не проронил ни слова, хотя иногда я ловил на себе его заинтересованные взгляды. Возможно, он ждал, что я заговорю первым, но мне и без него было, о чем подумать. Интересно как долго продлиться поход и сколько еще воинов присоединиться к отряду? Не может быть, чтобы нас было всего шестеро. Война закончилась совсем недавно, и кочевники еще не забыли свое поражение и богатую добычу, которая ускользнула у них из-под носа в самый последний момент. Они, не раздумывая, нападут на нас, как только мы выйдем из ворот пограничного города. Даже в мирные годы купцы, отправляясь в степь, сбивались в большие отряды, чтобы при случае можно было отбиться от разбойников или варваров, которые решат поживиться за чужой счет. Обычно в караване одних только носильщиков насчитывалось не меньше сорока человек, а сверх того были еще сами торговцы, проводники и охрана. Значит и в нашем отряде людей должно быть не меньше. Неизвестность пугала. Как долго нам придется идти по степи, сколько нужно взять с собой припасов, нужно ли будет платить за владыку выкуп или хан отдаст его просто так?
Когда мы вышли из ущелья мои сомнения рассеялись. Оказывается, отправляясь за мной, Ругон оставил часть людей у входа в долину. Правда воинов среди них не было, зато носильщиков и слуг было не меньше десятка. На глаза мне попался старый оруженосец Ругона, с которым мы когда-то вместе сражались с ордой. Он тепло приветствовал меня.
- По дороге к нам присоединятся остальные, - сказал Ругон, - здесь только малая часть отряда.
- Много нас будет? - спросил я.
- Не много и не мало, - уклончиво ответил старик, - конечно малым числом в степь соваться нельзя, но большой отряд будет слишком заметен. Великий хан дал нам право на проход, но какое-нибудь воинственное племя все равно может напасть на нас.
Я был наслышан о коварстве кочевников и хорошо себе представлял, на что они способны.
- Власть хана так непрочна? - спросил я.
- Степь велика, - ответил Ругон, - пока в одном месте ему поклоняются, в другом уже зреет мятеж.
- Неужели он оставит вероломство без ответа?
- Для кочевников главное добыча. Сначала они порежут всех нас и ограбят, а потом станут разбираться между собой кто прав, а кто виноват. Возможно, кого-нибудь и накажут, вот только нам с тобой от этого будет не легче.
Я надеялся на то, что, выбравшись из ущелья, мы свернем на главный северный тракт. Идти лесными тропами тяжело, к тому же по дороге мы могли бы зайти в Нуйс, где я собирался пополнить запасы огненного порошка и повидать мастера Гирона. Похоже, Марон был со мной согласен. Его усадьба была недалеко и, отправляясь в поход, он хотел еще раз увидеть мать и сестер. Но Ругон не стал нас слушать. Старик торопился, поэтому решил идти вдоль западного хребта. Конечно, так мы могли бы выиграть несколько суток, но я совсем не был уверен в том, что нам стоило путешествовать через эти, забытые богами места. Поселения там встречались редко, а в лесах можно было встретить только охотников, да маленькие крестьянские караваны, двигающиеся от деревни к деревне.
- Первый месяц лета уже перевалил за середину, нужно спешить пока не пересохли степные ручьи и колодцы, - ворчал Ругон, - если не поторопимся, всю дорогу будем мучиться от жажды и выдавать воду по глотку в день.
Ни мне, ни Марону его план не нравился и причины для спешки нам показались надуманными, но спорить со стариком было бесполезно. На самом деле я не имел ничего против путешествия по диким землям. В конце концов, неважно какие дороги приведут меня в степь. Конечно, с одной стороны каждый лишний день, проведенный в пути, откладывал мой позор и бесславную кончину, но с другой - не лучше ли было поскорее со всем этим покончить. Смерть не страшила меня, только было стыдно признаться друзьям в обмане.
В отличие от меня Марон был ужасно недоволен планами Ругона. Его раздражала вынужденная спешка и то, что он не успевал зайти в родную усадьбу. Меня забавляли его детские обиды. Я искренне не понимал, почему он так рвется домой. Получалось, что Марон покинул мать и сестер совсем недавно. От его родового гнезда до моей башни было не больше трех дней пути. Неужели молодой воин за такой короткий срок уже успел соскучиться по родне?
Следуя плану Ругона, мы забирались все дальше в глушь. Путь этот был мне знаком. В свое время Марон вел меня к дому именно этой дорогой. Конечно, тогда была зима, а сейчас стояло жаркое лето, но я узнавал места, которые мы проходили два года назад. В горах всегда много ориентиров - то тебе бросится в глаза нависающая над обрывом елка, то вздымающийся к небесам каменный зуб, то опасная расщелина, которую лучше всего обойти стороной.
Для тех, кто родился и вырос в долине, она казалась огромной, но я-то знал, что степь была намного больше. У нас ведь как бывает - чуть свернул с дороги в сторону или в какой-нибудь город попадешь или уткнешься в подножие гор, а в степи хоть месяц иди до края не доберешься. Вот и мы, проплутав неделю по лесам, наконец, вышли к обжитым местам. По тракту идти легко - дорога прямая, ухоженная, куда не кинешь взгляд всюду трактиры да харчевни, в которых можно умыться, поесть и хорошенько выспаться. Конечно лавка на постоялом дворе -- это не собственная мягкая постель, зато гнус не кусает, холодом от земли не веет и кривые корни в спину не впиваются. Оказавшись в привычном мире, Марон повеселел. Конечно, его мечтам о посещении родной усадьбы не суждено было сбыться - уж больно далеко мы ушли, зато и бить ноги на узких тропах да трепать дорогую одежду в лесах больше не придется.
Через несколько дней мы добрались до западной стены. Несмотря на то, что совсем рядом была деревня, в которой сразу после великой битвы мы залечивали, полученные в бою раны Ругон решил заночевать под открытым небом. По его приказу отряд расположился в поле у самой кромки леса. Слуги развели огонь, нарезали еловых лап для постели и установили походный котлы. В ожидании ужина мы расселись вокруг костра. За нашей спиной шумели деревья и тревожно перекликались птицы.
- Не стану я здесь спать, - заявил Марон, зябко кутаясь в плащ.
Я понимал недовольство молодого воина. В двух шагах от нашей стоянки темнел "лес мертвецов", в котором мы похоронили несколько сотен воинов, павших в битве с ордой. Сам Марон в погребении не участвовал, потому что был тяжело ранен и отлеживался в деревне, но судя по всему, слышал истории о здешних призраках и не собирался проверять их на себе. Деревенские жители считали этот лес проклятым и старались обходить его стороной.
- Как тебе только в голову взбрело остановиться на ночлег в таком месте? - спросил он Ругона.
- Место, как место, - старик пожал плечами, - пусть крестьяне всякие глупости болтают, нам до их страхов дела нет. Мы здесь друзей похоронили, а их души давно бродят среди сверкающих вершин.
- А про призраков ты слышал?
- Пустое, - Ругон отмахнулся, - но привел я вас сюда действительно не случайно - хотел, чтобы вы вспомнили, как проливали кровь на этом поле, как тяжело всем нам досталась победа над степью.
- Как такое можно забыть, - Марон скривился, - у меня до сих пор в дождливую погоду рана ноет.
Я в задумчивости потер плечо. За последнее время шрам стал значительно меньше, но думаю, он никогда полностью не сойдет.
- Я хочу, чтобы вы поняли, как важен для нас этот поход, - сказал Ругон.
Мы с Мароном переглянулись.
- Главное не в том, что владыка торопится вернуться домой, а в том, что, оставаясь в плену, он сумел сговориться с молодым ханом о мире, - продолжал воин, - по его словам кочевники готовы взять серебро и оставить нас в покое на несколько лет. Старик надеется договориться с королем и с торговыми гильдиями. Если они согласятся дать деньги на выкуп, то он сумеет в очередной раз оттянуть начало новой войны на долгие годы. Именно поэтому нам с вами, как можно скорее нужно доставить владыку в столицу.
Я хорошо понимал, о чем говорил Ругон. В свое время стараниями церкви удалось остановить набеги орды на целых 30 лет. С кочевниками бессмысленно было вести переговоры. Клятвы для варваров ничего не значили. Их можно было либо подкупить, либо победить в бою. Они всегда охотно брали наше серебро, но с каждым набегом их аппетиты росли. Предыдущий король Табин Одноглазый воевать не любил и предпочитал откупаться от беспокойного соседа. За время своего правления он опустошил казну, чем вызвал недовольство знати. Ныне здравствующий монарх Дидон не собирался платить кочевникам, потому что ценил деньги больше человеческих жизней. Он ничего не желал слышать о выкупе и собирался сражаться со степью до конца, но настал момент, когда в бесконечных битвах сложило головы почти все взрослое население королевства. Узнав об этом, церковь пришла в ужас. Чтобы остановить кровавую карусель монахи тайно вступили с кочевниками в переговоры и заплатили выкуп из своих средств. Говорят, что сумма была так велика, что возместить ее не смогли до сих пор. Тогда еще совсем молодой владыка во главе большого обоза отправился в степь и подписал с верховным ханом мирный договор. Для нашего королевства даже 10 лет спокойной жизни были большим подарком, что уж говорить о нескольких десятилетиях. За это время страна разбогатела, а люди привыкли сытно есть и сладко пить. Но время неумолимо. После смерти последнего великого хана все изменилось, и кочевники опять напали на нас. Мы сумели разбить орду, но в степи осталось много племен, которые до сих пор жаждали крови.
- Зачем нам платить выкуп, - удивился Марон, - два года назад мы наголову разбили войско кочевников. Неужели ты думаешь, что сейчас они смогут собрать против нас новую армию. Уверен, что им это не под силу.
- Степь большая, - не согласился с ним Ругон, - в ней много людей и коней. В прошлый раз не все племена поддержали молодых ханов. В последней войне они не потеряли ни одного человека. Так что им мешает собрать новое войско?
Я хорошо представлял себе жизнь степи и был полностью согласен со стариком. Несмотря на то, что в великой битве многое варвары сложили свои головы, сейчас им на смену подрастают младшие братья и сыновья. В своем трактате "дикие народы юга" Гугон Красноречивый писал: "каждый кочевник готов в любой момент покинуть свое племя для того, чтобы принять участие в войне, потому что жизнь его пуста и не сулит ничего кроме тяжкого труда, тогда как на войне он сможет добыть себе славу и имущество убитых врагов".
- Нам необходимо с ними договориться, - настаивал Ругон, - что такое деньги по сравнению с человеческими жизнями? Даже после того, как король расплатился с ополчением и воинами и выделил деньги на восстановление Пауса, казна не оскудела. 30 лет без войны обогатили страну.
- Нельзя вечно платить за мир со степью, - не сдавался Марон, - что же мы за воины, если боимся открытой драки?
Не трудно было понять, о чем он толкует. В дни мира воинское сословие никак не могло проявить себя и проводило дни в праздности, зато во время войны дворяне могли рассчитывать на щедрое вознаграждение и внимание королевской особы. Только в бою можно было снискать славу. Наверно, если бы я был настоящим дворянином и родился в собственной усадьбе, то думал так же, как Марон, но моя жизнь сильно отличалась от той, к которой привыкли молодые воины. Я провел много времени среди простых людей, успел повоевать в рядах ополчения и потому хорошо понимал, сколько горя принесла народу война.
- Битва ради битвы не имеет смысла, - упорствовал Ругон, - говорю вам - стране нужна передышка. Нужно время, чтобы бабы смогли нарожать и вырастить новых воинов.
Марон не стал продолжать спор, но я видел, что слова старика его не убедили. В этом не было ничего удивительного, потому что молодой воин просто озвучил нам то, о чем думали большинство дворян.
- Мы сильно рискуем, отправляясь в поход, - продолжал старик, - но я хочу, чтобы Вы поняли - сейчас наши жизни по сравнению с жизнью владыки ничего не стоят. От его возвращения в столицу зависит многое.
Марон презрительно фыркнул.
- Жизнь каждого из нас важна для богов. Но к чему все эти разговоры? Мы не дети и понимаем, что в степи нас могут ждать тяжелые испытания.
Ругон нахмурился.
- Я говорю не про степь.
Мы с Мароном удивленно переглянулись.
- Тогда, о чем ты говоришь? - спросил молодой воин.
- Гамон считает, что по дороге на нас могут напасть, - пояснил Ругон, - нас могут попытаться убить прямо здесь в долине, когда мы с владыкой поедем обратно.
- Кто может решится на такое? - не понял я.
- Возращению владыки обрадуются не все. Думаю, что в столице найдутся люди, которые попробуют нам помешать.
- Чушь, ерунда, - Марон покачал головой, - никто не осмелится напасть на посланников короля.
Ругон внимательно посмотрел на него и очень серьезно сказал, - а король нас никуда не посылал.
Вот это была новость, так новость. Если даже меня от слов старика бросило в дрожь, то, что уж говорить о Мароне. Молодой воин вскочил на ноги.
- Как же так, - возмутился он, - ты же говорил...
- Я сказал, что Гамон собирает отряд, который должен привести владыку домой, - перебил его Ругон, - а ты не стал задавать лишних вопросов.
- Но ведь Гамон правая рука короля, - воскликнул Марон, - я был уверен, что он выполняет его приказ!
- У короля больше не осталось ни "рук", ни "головы", - проворчал старик, - он никого не слушает и ничего не желает знать. Он понимает, что владыка станет уговаривать его заплатить выкуп степнякам и поэтому не хочет видеть его в столице.
- Я бы тоже не обрадовался такому просителю, - с вызовом сказал Марон, - если монахи так боятся новой войны, то пусть, как и прошлый раз заплатят из своих кошельков.
Я подумал о том, что на месте владыки давно сидит новый человек, который может иметь свое мнение на этот счет. Захочет ли он отдать деньги собранные со всей страны на великое дело или решит потрать их на себя и своих приближенных? Раньше в монастырях жили скромно, но все меняется.
- Казна каждый год собирает налоги, а церковь живет на пожертвования. Даже если священники обдерут все серебро с алтарей, у них не хватит денег. Без помощи короля им не справиться.
- Неужели все дело в деньгах, - не унимался Марон, - возможно у короля есть более веские причины не доверять владыке.
- Какие, например? - удивился Ругон.
- Не знаю, - молодой воин насупился, - но я бы тоже не стал безоговорочно доверять человеку, который несколько лет провел в стане врага.
- Ах, вот ты, о чем, - проворчал старик, - похоже, тебе, как и нашему королю везде мерещатся заговоры. Может быть, вас с ним сразила одна и та же хворь?
- Не стоит тебе говорить такое, - вспыхнул Марон.
- Почему, - спросил Ругон, - в столице открыто говорят о том, что король боится мятежа. Он считает, что владыка собирается при помощи союзников лишить его трона.
- Это невозможно, - запротестовал я, - других претендентов на трон нет. Сын короля еще слишком мал, чтобы править, а он последний из рода.
В древних манускриптах мне доводилось читать о дворцовых переворотах. В темные времена брат восставал на брата, и корона могла по нескольку раз в год переходить из рук в руки внутри царствующей династии. Поговаривали, что с тех пор короли старались избавляться от младших братьев пока те не вышли из "нежного" возраста, потому что гибель ребенка легче было списать на несчастный случай.
Ругон с Мароном одновременно уставились на меня. Сначала я даже не понял, что означают эти взгляды, но потом сообразил. В свое время я выдал себя за потомка древнего рода, который мог бы претендовать на королевский трон.
- Да бросьте, - возмутился я, - вы что, правда, думаете...
Я осекся и не смог продолжать. Какой из меня к демонам король! Я даже в страшном сне не мог представить, что кто-то всерьез думает о том, что я со временем смогу стать монархом.
Видимо мы сильно расшумелись, потому что расположившиеся неподалеку слуги встрепенулись.
- Не нужно ли чего, господин?! - спросил оруженосец Ругона.
Мы назначили его старшим над остальными, как самого опытного. Его беспокойство было понятно. Если дворяне раскричались лучше лишний раз спросить, в чем дело, пока тебе не отвесили тумаков за нерадивость и лень.
- Нет, - крикнул в ответ старик, - занимайся своим делом, и ужин наш не сожги!
Неожиданное вмешательство слуг оказалось очень кстати. Марон сменил неприятную для меня тему. Видимо ему так же, как и мне, мысль о перевороте показалась смешной и нелепой.