Аннотация: предисловие Ильи Кормана к роману Мары Будовской "Вечер в Муристане"
П Р Е Д И С Л О В И Е
Одно из главных впечатлений при первом чтении "Вечера в Муристане" -- литературность (в хорошем смысле слова), обилие ссылок - явных и неявных - на литературные источники. Ну, "Мастер и Маргарита" -- вообще вне конкуренции, это тот фундамент, на котором построен "Вечер...". Но вот одиночные ссылки (в порядке их появления. В скобках - наши пояснения):
- эпиграф: Тонино Бенаквиста, "Сага" (а внутри эпиграфа - Шекспир со "своим сонетом");
- Высоцкий и Галич ("В перестроечном порыве разрешены были уже и Высоцкий, и Галич");
- "Щелкунчик" (Гофман);
- Арбузов, "Таня";
- "Филумена Мертурано" (Эдуардо де Филиппо);
- Борис Виан, "Блюз для черного кота";
- собрание сочинений Чехова;
- Лев Кассиль, "Швамбрания" ("Кондуит и Швамбрания");
- "Счастлив дом, где пенье скрипки наставляет нас на путь" (Окуджава, "Музыкант");
- "Принц и нищий" (Марк Твен);
- Набоков, "Отчаяние";
- "Фауст";
- "Диканька" (Гоголь, "Вечера на хуторе близ Диканьки");
- "Риголетто" (опера Верди);
- Пелевин, "Поколение П";
- "Наш поезд уходит в Освенцим, сегодня и ежедневно" (Галич, "Поезд");
- "Можешь напустить башевис-зингеровщины" ... и т.д.
Это значит, что текст М.Будовской предполагает начитанного, "умного" читателя, как титры фридовского псевдофильма - "умного зрителя".
В романе легко заметить повторяемость, удвоение имён, сходство внешних обликов, ситуаций, мест. Так, Миша и Тая носят фамилию Фрид, не будучи родственниками (но фактически становятся мужем и женой, "побуждаемые к этому общностью фамилии". Отметим, что фамилия эта - "кинематографическая": Дунский и Фрид). Якопо, израильский еврей из Италии, носит фамилию своего знаменитого земляка Ломброзо. В росписи итальянской церквушки: мать Якопо - это Мадонна, сам он -- младенец Иисус, его братья и сёстры - ангелочки.
Имена адвокатов, опекунов Талилы - Рами Гольдштейн и Габи Ротштейн - напоминают гоголевские: Бобчинский и Добчинский. Во внешнем облике другого адвоката, Белкина, присутствуют черты совы: "совьи черты Семы Белкина". (Мудрость совы и подвижность белки - как свойства адвоката?)
Катерина Порохова очень похожа на Фелишию Фурдак, и обе - на куклу Барби.
Мало того, что Таисия носит ту же фамилию, что и Михаил - так ещё и вокруг её имени (Тая) "вырос целый фольклор. Домик с садом, где она жила, назывался "Таиландом", набор блюд, которые любила готовить для Лазарского, - "тайской кухней". Во дворе (тайском королевском) обитал кот (сиамский, естественно) носивший имя Таёза". У него есть два литературных кота-собрата: чёрный кот из рассказа Бориса Виана - и булгаковский кот Бегемот (тоже чёрный).
"Тайский фольклор" в целом - соотносится с китайским языком Евгении Марковны и с её полётами в Китай. Каббалистический обряд-проклятие "Пульса Денура" соотносится с "проклятием Воланда", тяготеющим над создателями и актёрами фильмов по "Мастеру и Маргарите". Муристан (комплекс иерусалимских кварталов, связанных с историей Иисуса) ненавязчиво соотносится с тель-авивским Флорентином.
Указанные явления объясняются наличием всепроникающей "режиссёрско-актёрской" темы: темы актёрской игры и подражания. Подчиняясь этой сквозной, ведущей теме, одни герои играют роли других, одни ситуации "подражают" другим. Так, молодой профессор Витторио "играет роль" (умершей) матери Дино Паолино, а "Катя-клон" играет роль Фелишии (подменяя её на различных вечерах и приёмах). Если же копнуть поглубже, то окажется, что Катя играетролькуклы Барби, и даже сделала себе на шее фирменное клеймо.
И это не единственный случай, когда человек "играет роль предмета", вещи: "Тая ставила немыслимые этюды. Ты - воздушный шарик, тебе надоело таскаться за пятилетним сопливым хозяином, вот он отпустил тебя, страшно, хочешь вернуться... Ты - молочный зуб. Шатаешься, выпадаешь. Вы, двое - застёжка-змейка. Вас застёгивают. Расстёгивают...". И наоборот -- вещь может сыграть роль человека или другой вещи: "Были у Мишки и два фильма, которые Катерина называла кукольными, хотя никаких кукол там не было - в одном играли обычные парафиновые свечки, в другом - магнит и стая иголок". (Уже в Израиле Миша этот "другой" фильм -- только теперь он не фильм, а притча -- показывает Якопо: "Особенно ему понравилась притча о разобщенных иголках, которые жили каждая сама по себе, пока в их город не приехал магнит. Пока магнит гостил в городе, все иголки следовали за ним неотступно, но и после того, как он уехал, они остались сплоченными и тянулись друг к другу. В итальянцах до сих пор жива коммунистическая идея").
От этой главной темы отходят другие, "второстепенные", но тоже важные. Например, тема фильмов-предшественников, предтеч метафильма "Мастер и Маргарита". Называется один из таких фильмов - "Нос" режиссёра Александра Алексеева, использующий технологию игольчатого экрана. В другом месте Бумчик Чистопольский называет фильмы "Планета Бурь", "Небо зовет", "Новый Гулливер". Кратко (в одном абзаце) и выразительно воссоздаётся целый пласт ушедшей советской культуры.
Конечно, удивительные режиссёрско-художнические способности Фрида могут быть использованы и во зло - например, для фабрикации фальшивых предвыборных телероликов с "участием" знаменитостей (история с актёром Поляковским). Но М. Будовскую больше занимают огромные позитивные возможности, раскрываемые новой кинотехнологией. Можно даже сказать, что главным героем романа является не Михаил Фрид, а изобретённый им метод "оживлениямиров", созданный этим методом шедевр кинематографа: псевдофильм"Мастер и Маргарита".
Псевдофильм, метафильм... что это значит? - Прежде всего, фильм, созданный Фридом - игровой. Но знаменитые актёры, которых зритель видит на экране, в нём не снимались. Их экранные жизни были сымитированы(если угодно: сыграны) Фридом с помощью изобретённой им технологии. Поэтому о фильме Фрида можно сказать: игровой второй степени. Возможно, кстати, что здесь предсказано будущее игрового кинематографа.
Семейный роман? - Да, и семейный тоже.
Роман об эмиграции, идеологической и национальной? о нелёгком врастании в новую жизнь? об оранжевой ленточке как символе определённой общественной позиции? - Да, конечно, и об этом. И ещё: о влюблённостях и любовях, об "искрах и флюидах". - Да, да, всё так. И всё же главная тема - другая.
Есть романы о (реальных) художниках и созданных ими (реальных) картинах - скажем, "Иуда ?Тайной вечери?" Лео Перуца (о Леонардо да Винчи). Есть - о композиторах, операх и симфониях ("Верди. Роман оперы" Франца Верфеля). А Мара Будовская создала роман о (вымышленном) режиссёре и его фильме. Фильме,снимавшемся долгие годы, полуподпольно, без денег и безактёров, без съёмочных площадок... Многие скажут: "Это невозможно". Но вот в "...Муристане" эта возможность осуществляется убедительно и как-то легко -- как легко плывут по экрану "титры для умных зрителей".
Кстати, эта лёгкость - откуда она?
М.Будовская умело переключает "точки зрения": текст "от автора" сменяется "перепиской родителей через холодильник", та - "письмами сына ?психиатру?", образующими своеобразный дневник... Обмен письмами между Катериной и Натиком Фишелем, между Катериной и Дино Паолино, дружеское письмо артиста Поляковского московскому режиссёру, трагическое письмо того же Поляковского в израильскую газету о чертовщине, творящейся с ним на Святой Земле, два заявления Романа Лазарского в американскую киноакадемию, статья в киножурнале, судебные прения, ну и, наконец, сам "авторский" текст - всем этим М. Будовская распоряжается легко и умело, как режиссёр - актёрами. Можно сказать, что роман - её режиссёрская постановка.
Но только "авторский текст" -- не просто соединительная ткань между эпизодами (или вставными документами), это именно литературный текст, со своей поэтикой, определённым образом сочетающий чисто информативный рассказ о героях и событиях - с одновременной их оценкой, с ироничным взглядом со стороны. И это "двойное зрение" не приводит к усложнённости текста, остающегося вполне ясным. Как сказано (по другому поводу) в киножурнале: "Чувствуетсяглубокаяработаавтора...надтекстомромана".
Мара Будовская начинала рассказами (их можно найти в Интернете). Удивительно, но в них не было никаких признаков незрелости, ученичества. Сразу - настоящая проза. Затем последовала повесть "Деление на ноль запрещено". И вот теперь "Муристан", новое слово в русской литературе Израиля - и в русской литературе вообще.