Эта книга для государственников. Тем, в чьей системе приоритетов личность выше государства или государство это заканчивающий свой век пережиток, она не предназначена. Тем, кто противопоставляет народ и государство, она тоже не адресована. Ее положения и выводы конечно могут быть восприняты и использованы кем угодно, в том числе и откровенными противниками русской собирательной государственности. Но если внешним противникам она на многое откроет глаза, то противникам внутренним пригодится вряд ли. Еще не исполнились сроки. Еще привлекательно для многих стремление обиженного потребителя и гражданина покинуть "эту страну" или сдать ее на милость "цивилизованному" победителю, которое я не буду здесь комментировать. Что же касается внешних противников, которые, как я думаю, тщательно изучат эту работу, то повторю вслед за Марксом: Коммунисты считают презренным делом скрывать свои истинные цели и намерения.
Должен сказать, что я не марксист. И книга эта не столько о целях и намерениях, сколько об обычной экономической правде. Но такое уж у правды свойство, что она рождает цели и намерения.
Стремление подходить ко всему комплексно давно привело меня к мысли, что система, называемая Человечеством, может устойчиво существовать лишь в виде организационных подсистем - государств. Другого способа существования Человечество не выработало. Поэтому марксистская концепция отмирания государства кажется мне внесистемной, то есть, попросту ошибочной. Но, считая, что государство это необходимый и неотъемлемый уровень системы, нельзя продолжать считать его аппаратом классового насилия. Так родилась мысль о народном государстве, в сущности, далеко не новая. Понятно, что неантагонистическим может быть лишь государство во всех отношениях защищенного большинства, то есть народа. Это ни в коем случае не интерпретация господствующей ныне в мировой Метрополии теории среднего класса. Средний класс это (в самой идее) не большинство, а всего лишь некая "критическая масса" людей, живущих по меркам Метрополии достойно и являющих собой пример для подражания остальным. Это не народ как таковой, а существенная его часть, позволяющая своим примером держать в относительно спокойном состоянии обездоленную половину общества. С помощью среднего класса Метрополия обеспечивает внутренний социальный мир минимальными усилиями. Суть народного государства совершенно иная. Его задачей является не усмирение народа путем превращения значительной его части в социальных штрейкбрехеров, а простая забота о каждом члене общества. При этом речь не идет об уравниловке, карточном распределении, очередях, системе льгот для номенклатуры и прочих ужасных фантомах "практического социализма" в его либеральной интерпретации. Речь не идет даже о нерыночной экономике, хотя такая экономика принципиально возможна, более того, рано или поздно мир к ней придет, а первые вестники ее уже мелькают в самых что ни на есть развитых экономиках и весьма заметны, если присмотреться внимательно. Время нерыночной экономики еще не пришло по причинам скорее технологического, чем социального характера. Поэтому в настоящей работе рассмотрена рыночная экономика в ее двух возможных этических аспектах. Первый возможный этический аспект это конечно хрематистика, то есть дисциплина, изучающая способы максимизации прибыли. Второй аспект это собственно экономика как наука об оптимальном хозяйствовании. Здесь я расхожусь во взглядах с крупнейшим политологом и философом современности - Сергеем Георгиевичем Кара-Мурзой, которого буду многократно цитировать. Сергей Георгиевич любую рыночную экономику считает хрематистикой, а я нет. Если внутренний рынок подконтролен народному государству, а выход на внешний рынок регулируется этим государством, то вполне возможна рыночная экономическая модель, работающая в интересах всего народа. Потенциал рыночной экономики еще не исчерпан и его вполне можно (и нужно) использовать в интересах общества.
Некоторое время назад я сформулировал для себя задачу, которую необходимо решить для понимания политических и экономических процессов в сегодняшнем мире. Ни западная экономическая теория Экономикс, ни марксизм этого понимания не дают. Меня интересовала не экономическая теория вообще, а та экономическая стратегия (или политика), которую следует выбрать России, чтобы выбраться из той ямы, в которую она угодила с распадом СССР. Вот для этого и понадобилось обратиться к экономической теории. Я взял в руки учебник под названием "Политическая экономия", вышедший в СССР в 1988 году и еще раз убедился, что рассказывая о капитализме, он просто повторяет марксизм, а о социализме в нем написана несусветная чушь, ничего общего с научным подходом не имеющая. Было непонятно, что помешало десяткам институтов за десятки лет разработать связную экономическую теорию, отвечающую запросам сегодняшнего дня. Но случайности быть не могло, что-то действительно этому помешало. Задавшись этим вопросом и читая литературу, которая могла помочь пролить на него свет, я в конце концов нашел на него простой ответ. Мешал марксизм. Его нельзя было творчески развивать, нужно было от него отказаться, если не во всем, то во многом. И я занялся экономической теорией.
Оказалось, что переосмыслить экономическую теорию можно лишь используя наряду с экономикой другие дисциплины: философию, физику, системный анализ. Это давно поняли исследователи прошлого, в частности, Оствальд, Подолинский, Богданов. Из современных авторов глубже всех погрузился в проблему С.Г. Кара-Мурза. Загадка, во всяком случае для меня, в том, что разработки этих мыслителей, дающие практически все необходимое для прямых экономических выводов, никто из экономистов так и не использовал. Экономическая наука продолжает топтаться на месте, преуспевая лишь в обобщении эмпирических данных. Учитывая количество экономистов в мире и число разного рода экономических институтов, это более чем странно. У меня подозрение, что экономическая наука попросту стала жертвой господствующих идеологических доктрин. Ни либеральная, ни марксистская доктрины не заинтересованы в объективной экономической истине, у каждой на то свои причины. Либерализм не спешит признавать неэквивалентный характер международной торговли и критическую важность доступа к энергоносителям. А марксизм не собирается расставаться с трудовой теорией стоимости, которая нужна ему для обвинения любого и всякого капитализма в эксплуатации пролетариата. Пусть так. Но неужели нет независимых исследователей, попросту заинтересованных в истине? Возможно это не так просто, как представляется мне, только что закончившему исследование, на которое ушло самое малое семь лет. В таком случае, представляемая вниманию читателей работа вполне оправдана.
Иерархическим уровнем, взятым для исследования, является государство. Это практически нигде не звучит впрямую, но это так, и я говорю об этом сразу, чтобы ход моих мыслей был более понятен. Вторым существенным моментом является рассмотрение экономических реалий с позиции экономического и политического разделения мира не Метрополию и периферию. Метрополия это (грубо) США с Канадой, ядро Евросоюза и Япония. Периферия - весь остальной мир с некоторыми исключениями. Метрополия не самодостаточна. Ее высокий уровень жизни обеспечен ограблением периферии с помощью финансовой системы Метрополии и неэквивалентной торговли. Для марксиста и американский, и камбоджийский рабочий оба пролетарии, призванные объединяться. А для меня нет. Для меня один из них солидарен с Метрополией, а другой с периферией. В тексте этой работы будет встречаться написание Метрополии и периферии как с большой буквы, так и с маленькой. Я не буду его править, но читатель должен знать, что имеется в виду одно и то же.
Книга построена следующим образом. Сначала идет методологический параграф о самом предмете политической экономии, без которого обойтись нельзя, но который можно не читать. Следом рассматриваются экономические законы, универсальные для всех времен, народов и экономических систем. Потом описывается этический выбор, который делает общество (государство) в пользу хрематистики или экономики. Далее следует ядро всей работы - энергетическая теория стоимости. Затем, с позиций этой теории, рассматриваются оба возможных варианта этического выбора, каждый отдельно. После этого идет краткое рассмотрение политических терминов и возможных моделей общества, которое заканчивается описанием модели, названной мной народным коммунизмом. Я не держусь за это название, позволяя читателю заменить его любым другим. Называйте эту модель как угодно: государственным капитализмом, рыночным социализмом, русским народничеством или как вам больше нравится. Я назвал ее так потому, что в моем дискурсе, в рамках изложенной политико-экономической теории мне это кажется последовательным, логичным и внутренне непротиворечивым. Все чего я хочу, это вооружить сторонника русской собирательной государственности теорией, которая (смею надеяться) поможет ему навести порядок в России и (кто знает?) позволит в будущем восстановить утраченные ею границы, сделав Россию страной, в высшей степени экономически привлекательной. Сразу скажу, что политическая составляющая этой теории - не национализм. Это народничество, безусловно русское, как и ядро народа России. Но данная работа лишь слегка касается политики и только лишь упоминает о национальной политике народного государства. Главное в этой книге все же экономическая теория, написанная, правда, для патриотов России.
Годится ли эта теория для патриотов других государств? Вполне, хотя я вовсе не стремился к ее универсальности, но объективные законы "работают" для всех, и этический выбор также приходится делать всем, независимо от результатов этого выбора. Более того, теория годится вообще для всех объективных исследователей, независимо от их политических пристрастий, они могут ей пользоваться. Впрочем, это уже их дело.