Утренняя встреча с реабелитологом - темноволосым мужчиной лет тридцати прошла в штатном режиме. Алексей Мирный просмотрел записи об операции, провел несколько тестов и отравил Диану домой - отдыхать.
Девушку такой сценарий не очень порадовал. Она уже настроилась на более активные действия. Тело ныло из-за отсутствия привычных нагрузок.
Но смерив свое недовольство Дана пообещала не снизить нагрузки, больше есть и меньше нервничать. Вадим вздохнул с некоторым облегчением. Про Танийскую академию классического балета и педагогов, отвечающих за воспитание детей он мог бы сказать много того, что им бы не понравилось, однако зачатки здравого смысла они в голову Дианы вложить все же сумели. Как бы то ни было к рекомендациям врачей его молодая супруга все же прислушивалась.
Диана по приезду домой уютно расположилась на софе в гостиной и оказалась совершенно потеряна для общества потому что Рудольф прислал ей файл с записью своего последнего спектакля. Она даже на прощание мужа никак не отреагировала, когда мужчина, поцеловав в висок свое ясноглазое чудо, пожелал ей не скучать без него.
До Миссии Милосердия он привычно добирался на такси. Собственный автомобиль он завести так и не решился. Хотя и мог бы подобрать себе модель с хорошим автопилотом. Полагаться исключительно на технику ему не хотелось -- не верил он в нее в достаточной степени. А на себя полагаться не мог. У его приступов хоть и есть некоторая закономерность, однако просчитывать их у него не получалось.
Здание приюта производило удручающее впечатление снаружи и ужасало изнутри. Обшарпанные стены, трещина, тянущаяся по потолку и пол в грязно-серых разводах и черных пятнах сильно напоминающих подпалины. Самым же странным было то, что там, где не было пятен, живописно расположились небольшие лужицы.
-- Здесь что был пожар во время потопа? - пробормотал мужчина себе под нос.
Хотя не это производило наиболее тягостное впечатление на Вадима. Хорошая уборка и небольшой ремонт -- вот и все, что тут нужно. А вот затравленные взгляды младших воспитанников и настороженные старших проблема посерьезнее. Ну не должны дети так смотреть. Не должны и все!
С директором данного заведения хотелось пообщаться все сильнее и сильнее. И он не заставил себя ждать. Чуть ли не выбежал на встречу гостю, угодливо раскланиваясь. Майора такое отношение изрядно покоробило. Однако этого он решил не показывать, а с вежливой улыбкой проследовал в директорский кабинет. Там ему предложили кофе со сладостями, причем именно того кондитерского дома, который они с Даной и Ильдаром посетили вчера вечером. На мгновение закралась мысль, что это именно те конфеты, но была отметена, как бредовая. Ну, не станет же взрослый дееспособный мужчина объедать сирот?
Далее господин Чаплин начал жаловаться гостю на жизнь, неблагодарную работу, испорченных неуправляемых детей, которые несмотря на все его усилия воспитать из них достойных членов общества неминуемо пополнят ряды преступных структур.
- Дурную наследственность ничем не исправишь, -- наставительно заключил он, поглаживая жиденькую бороденку, а после осторожно поинтересовался, в связи с чем имеет счастье принимать у себя майора.
- Катарина Андраши попросила узнать, чем мы можем помочь детям в данном конкретной Миссии?
- Воспитанники здесь ни в чем не нуждаются, а вот администрация давно ждет новую оргтехнику.
Майор Аверин данное заявление комментировать никак не стал. Попрощался и решил на сегодня покинуть данное заведение, чтобы согласовать с Кати и парой юристов свои дальнейшие действия.
На улице его окликнула девочка-подросток с двумя тоненькими косичками в просторечье именуемые мышиными хвостиками.
-- Вы ведь майор Аверин?
-- Да.
-- Ильдар говорил, что вы не такой, как остальные. Что вы Денису помогли. И что вы младшим конфет купили. Просто так. Потому, что могли.
-- Да.
-- А директор не поверил. Он конфеты отобрал.
-- Как отобрал? -- у мужчины горло перехватило от возмущения.
-- Ну, конфисковал. Обидно, конечно, да только это ерунда на самом деле. И без сладкого прожить можно. А Ильдар сейчас в карцере. Он и так просужен был. Не сильно, но после отсидки в том подвале и абсолютно здоровые заболевали. Пожалуйста скажите директору, что Дар не крал эти конфеты и что их вы купили.
-- Извини, малышка, я правильно тебя понял? Ильдара заперли в каком-то подвале?
-- Правильно.
-- Тебя как зовут?
-- Настя.
-- Настя, ты же сможешь меня к карцеру провести? Вашему директору я все скажу после того, как мы Дара выпустим.
-- Если я вам покажу, меня там запрут, как только вы уйдете. А мне страшно. Там темно - совсем ничего не видно и холодно. Не кормят и в туалет только раз в сутки пускают.
-- Можешь не бояться. Я теперь не уйду. А того, что ты рассказала уже достаточно, чтобы вашего директора посадить.
-- Я же несовершеннолетняя.
-- И что? Любой гражданин независимо от пола, возраста и национальной принадлежности имеет право потребовать от правоохранительных органов защиты...
-- Это только на бумаге так. На деле же у меня даже заявления в полиции не примут. А если будет стоять мое свидетельство против свидетельства "достойного и уважаемого человека", кому поверят? Мне? Нет ведь. Я только проблемы лишние заполучу. Давайте вы просто господину Чаплину скажите, что Дар ничего не крал? Пусть он даже эти конфеты себе оставит.
-- Мне они поверят. Если я своими глазами увижу Ильдара, запертого в этом вашем карцере.
-- Они скажут, что Дар сам себя в подсобке запер, чтобы оклеветать глубокоуважаемого директора, -- к ним подошел рыжеволосый веснушчатый паренек лет шестнадцати. - Плавали - знаем. Насть, ты зря это затеяла.
-- Но я думала...
-- Чаплин тебе этого не спустит. А какой мстительной скотиной он является тебе, надеюсь, напоминать не надо? А думать - это, как я погляжу не твое. Лучше бы мелким косички заплетала. Все больше пользы было бы.
-- Юноша, я прошу вас воздержаться от оскорблений в адрес девушки, -- ледяным тоном обронил Вадим набирая на своем комме сообщение адвокату с просьбой приехать как можно скорее. - Данные высказывания совершенно неприемлемы для воспитанного человека.
-- А меня некому было воспитывать, -- нагло заявил парень.
-- Это прискорбно. Однако ни в коей мере вас не оправдывает. Вам не шесть, а лет на десять больше. Мужчина не должен в подобном тоне говорить с женщиной. Запомните это.
-- А директора, значат, оскорблять можно?
-- Тоже не стоит. Оскорбления допустимы по отношению к равному или более сильному. И высказывать их необходимо глядя в глаза. Остальное - поведение дурака и труса. Это тоже советую запомнить. А теперь вы проведете меня в карцер. Мы выпустим Ильдара. И, уж поверьте, после этого администрации ванного учебного заведения станет не до мелкой мести паре воспитанников.
После этих его слов дети переглянулись и синхронно кивнули. Может дело было в том, что майор Аверен умен быть убедительным, а может что старшие ребята из Милосердия Миссии святой Елены уже кое-что знали об этом человеке?
Уже через десять минут трое ребят, не рискнувших далеко отойти от Вадима наблюдали как господин Чаплин пытается представить все так, что его оклеветали, и терпеливо ждали приезда полиции.
-- Это провокация, -- в очередной раз взвизгнул директор. - Кому вы верите?
-- Детям, -- невозмутимо ответил майор Аверин. - Не сам же себя он запер в той душной кладовке?
-- А почему не сам?
-- Это чисто технически невозможно. Я осмотрел замок.
-- Значит, запер его кто-то из этих...
-- У меня нет оснований не доверять Ильдару.
-- Он вор и патологический лжец. Его ведь именно из-за этого определили именно сюда.
-- Мне было шесть, когда я украл ту булочку в магазине, -- вспыхнул мальчишка. - Шесть!
Возмущенное восклицание юноши директор проигнорировал и с воодушевлением продолжил:
-- Господин Аверин, я понимаю, что вы - такая же жертва, как и я сам. Вас, непонятно пока еще, с какой целью ввели в заблуждения. Мне бы хотелось верить, что это всего лишь дурная шутка, но тот факт, что подобный наговор не первый в моей практике говорит о злонамеренности данного юноши. Он уже во второй раз выдвигает заведомо ложные обвинения в мой адрес. Ему по началу все верят. Ромалы, как никто умеют складно врать.
-- Вы расист?
-- Ни в коей мере! Но факты - вещь упрямая. Да и дыма без огня не бывает. А о его собратьях уж очень дурная молва ходит.
-- Расист, -- флегматично констатировал Вадим.
-- Вас ловко обвели вокруг пальца эти юные аферисты.
-- Господин Чаплин, прошу вас воздержаться от оскорблений в адрес детей.
-- Ну, как вы не понимаете?! Я вам пытаюсь глаза открыть! Этот... молодой человек ввел вас в заблуждение не только по отношению к нашей чудесной Миссии. Он вам соврал даже в такой мелочи, как собственное имя. Никакой он не Ильдар, а Илька Мухти. Что это, если не доказательство, его паталогической неспособности говорить правду?
-- Это мое имя! - взвился юноша, делая шаг вперед. - Будет моим, как только мне исполнится восемнадцать, и я смогу официально изменить имя данное мне при рождении на то, которое выбрал сам.
Вадим положил руку на плечо Ильдара и твердо сказал:
-- Успокойся. Тебе не нужно оправдываться или что-то доказывать.
-- Но...
-- Ничего из того, что я услышал не кажется мне таким уж страшным. Я в детстве... лет, наверное, до восьми даже и не догадывался, что перед тем, как что-то взять, нужно спросить разрешения. Меня непозволительно баловали в семье. А на счет имени тоже не переживай. Моя жена часто представляется Даной, а не Дианой. И что? Ее тоже в паталогической неспособности говорить правду обвинять будем?
Мальчишка немного повеселел и даже робко улыбнулся. А потом он тихо сказал:
-- Спасибо.
-- За что?
-- За справедливость.
Вадим иронично вздернул бровь. Где-то он уже слышал подобные слова. Именно это сказала ему курсант Вирэн в самом начале их знакомства. Интересно, как там его девочка? Не скучает? Он, конечно уже отправил ей сообщение о том, что по независящим от него причинам задерживается и просит обедать без него, однако ответа еще не получил. Впрочем, скорее всего дело было в том, что она, увлеченная своим балетом, просто еще его не увидела.
Полиция приехала через пять минут после того, как в здание Миссии Милосердия зашел адвокат со своим ассистентом. Мужчины представились, предъявили лицензии детям. Не потому, конечно, что ребята усомнились в их компетенции, а просто потому что их юным подзащитным все было интересно.
Разбирательство затянулось до позднего вечера. Механизм защиты прав детей от беспредела их опекунов, назначенных государством двигался со скрипом и первое время пытался остановиться. Но два юриста и один военный со связями в высших кругах не дали полиции спустить все на тормозах.
Катарина Андраши связывалась с другом детства трижды. Вадим отправил сообщение с кратким пересказом событий ей сразу после того, как вызвал такси. В процессе восстановления справедливости женщина решила поучаствовать лично, что послужило неплохим катализатором данного процесса. Но вот последний ее звонок майора Аверина очень сильно вывел из равновесия.
-- Ты только дослушай меня до конца, -- попросила ого уставшим голосом.
-- У нас проблемы?
-- Можно и так сказать. Я сейчас поругалась с Энио Эддаром.
-- Это...
-- Нет. Отца твоей Дианы зовут Фредерик. Энио - его старший брат. Ну, так вот. Этот Эддар курирует систему Миссий Милосердия и очень не любит, когда в дело всей его жизни влезают всякие идиоты. Это почти дословная цитата.
-- Ближе к делу, Кати.
-- Энио мне заявил, что связался с отделом образования и выяснил одну очень неприятную вещь. Заменить отстраненного директора буквально некем. По своим каналам я узнала о неофициальном звонке тот самый отдел образования. Смысл которого заключался в том, что нового директора рекомендовать они не должны, а любые кандидатуры, вызвавшиеся добровольно необходимо устранить любыми доступными средствами от убеждения до прямых угроз.
-- Я не совсем понимаю его логику.
-- Он хочет развалить данный конкретный интернат.
-- Но зачем?
-- Вадим, ты иногда бываешь до крайности наивен. Это превентивная мера. Ты с самыми благими намерениями влез в разборки с администрацией какой-то конкретной Миссии. Да, вышел победителем. Виновных наказали. Но расплачиваться за твою победу будут дети. Без вменяемого руководителя данное учебное заведение быстро придет в упадок и его вынуждены будут временно расформировать. Детей же распределят в другие заведения, совершенно не считаясь с их привязанностями. После того, как по твоей милости произойдет столько маленьких трагедий хочешь -- не хочешь, а задумаешься: стоило ли лезть в это дело?
Мужчина выругался. Катарина хмыкнула, помолчала полминуты и продолжила:
-- Тебе придется занять место директора Миссии Милосердия святой Елены. На некоторое время. Потом подберешь себе адекватную замену и будешь свободен.
-- Издеваешься?
-- У нас крайне ограниченный выбор. Или боремся до конца или признаем их победу.Ты имеешь опыт, как преподавательской деятельности, так и административной работы в учебном заведении. На тебя нельзя надавить. Невозможно запугать. Ты местным прихвостням Эддара не по зубам. А он сам не станет влезать в это дело - поостережется.
-- Я позавчера женился!
-- Думаешь, Диана не поймет важности того, что ты будешь делать? Или не поддержит тебя?
-- Не в этом дело. Просто мы сейчас выстраиваем отношения, пытаемся понять, как нам жить. И в этот непростой момент моей семейной жизни, я должен буду поселиться на работе.
-- Ну, так уж и поселиться?
-- Да! Чтобы привести здесь все в порядок нужно будет год, а то и полтора пахать, как проклятому.
-- Ты утрируешь.
-- Скорее адекватно воспринимаю происходящее. Проблемы ведь не только и не столько в ветхих стенах. С ремонтом я справлюсь быстро. А вот всякий мусор из голов детей мне придется вычищать очень долго.
-- Прости, но раз уж ты в это влез, то отступать уже не вправе. Ели не хочешь усугубить ситуацию, конечно.
-- Как же ты меня раздражаешь!
-- Тем, что всегда права?
-- Нет. Тем, что не можешь удержаться и не съязвить. А ведь какой милой и доброй девочкой ты была... лет до пяти.
-- Старый друг, ты только не прикидывайся мальчиком с тонкой душевной организацией. Тебе это совершенно не идет. Лучше делом займись. Прикинь объем работ, подумай, что нужно будет сделать в первую очередь. А нужна будет помощь - пиши. В случае чего будем вместе думать, как быть.