Как будто жизнь подсунули не ту. За первой датой годы прочерк чертят... А Страшный суд бывает перед смертью, Когда сгораешь в собственном аду.         Случается подчас домашний ад -         В душе идёт резня, как на корриде...         Но я в гробу синедрион тот видел,         Где сам и прокурор, и адвокат. Недаром кроны рвутся из корней: Деревьев продолжение - в зените. Я сам себе Иуда и Спаситель... Вот только неизвестно, кто сильней.         Фортуна, "подинамив", не дала,         Полшага от веселья до печали.         Строчу доносы на себя ночами,         А утром их читаю "с похмела". Чтоб боль утихла, беспощадно пью, Но в сумерках зудит душа хмельная. Я сам себя нещадно распинаю И воскрешаю к новому вранью.         И стало ясно мне с недавних пор         Без умных слов, как "дважды два - четыре",         Что я лишь заключённый в этой мире,         Где давний отбываю приговор. И все же Он нахмурится чуть-чуть, А я пожму плечами виновато, Когда вернусь, простив в себе Пилата, В родимый дом по лунному лучу.