Аннотация: Продолжение от 19.02.14+20.02.14+21.02.14
Оценка до амнистера 9.43*62
И вот этот день настал. Утром проводила Дор-Марвэна. Прощание получилось еще более трогательным и родственным, чем обычно. Отчим несколько раз хвалил меня за мужество, за принятое решение, за то, что не устраивала скандалов по поводу брака. Теперь, увидев мое практичное отношение к выполнению своего долга невесты и получив от меня подарок, уверился, что я окончательно смирилась и не держу зла. У меня и в мыслях не было разубеждать отчима. А когда Стратег сообщил, что вернется через две недели, за два дня до праздника в честь годовщины победы над Ардангом, я только вежливо улыбнулась и кивнула, словно приняла к сведению. Не более. Когда все удастся, тогда и буду злорадствовать, представляя лицо отчима, осознавшего всю прелесть моего побега. С Ромэром.
Днем, как ни в чем не бывало, обсуждала с дамами дела приюта. После полудня ездила навестить детей. Здание ремонтировали, а на фасаде неожиданно для меня появилось изображение моей короны. Я даже не успела спросить, почему она там, как баронесса Лирон с придыханием пояснила:
- Вы так много делаете для приюта, для детей! Пусть все знают, кто покровитель.
Требование убрать корону выбило почву из-под ног дам-опекунш. Они, конечно, знали, что я скромная, но не до такой же степени. Одна из женщин даже расплакалась. Пришлось после уделить пару часов созданию эскиза, отображающего не только мою геральдическую корону, но и короны пяти фрейлин, заботящихся о детях. Чтобы чувствовали ответственность.
Но в целом я была довольна. Дети, которых за последние две недели стало больше на два десятка, как всегда, обрадовались мне. За это время они изменились. Опрятные, чистые, сытые ребята наперебой хвастались своими успехами, подарили мне несколько рисунков. Я вместе с детьми посидела на уроке счета, который вела пожилая монахиня, похожая на сладкую булочку. Дети учились старательно, с удовольствием.
Я не ожидала, что получится изменить столько за такой короткий срок, и не скупилась на похвалы дамам. Фрейлины прекрасно справлялись, оказывается, могли тоже пользу приносить. Я давно уже заметила, что им даже нравилось новое занятие, ответственность. Серьезней всех к проблемам приюта относилась баронесса. Это радовало, я боялась, что в мое отсутствие все будет забыто и заброшено. А мне было жаль детей.
Ужин в тот день тоже получился семейный. Брэм оживленно рассказывал о лошадях, о том, какой прием отрабатывал, сколько раз сегодня поразил мишень... Кормилица говорила о щенке, которого купил Ариму отчим. Сам братец щебетал что-то восторженное.
Чего мне стоило не обнять братьев покрепче на прощание, не сказать обоим, что я их люблю... Но я не могла выдавать себя. А они и так, без лишних слов, знали, что я их любила.
Вечером после ужина сказала служанке, что устала, чтобы завтра и, скорей всего, послезавтра меня не беспокоили вообще. Девушка была понятливой. Она уже уяснила, что такое распоряжение означает: 'Принцессе нужно принести много еды'. Все, что она принесла, я смогла бы съесть разве что за неделю. Но это было к лучшему, - отпала необходимость пробираться на кухню. Тем более что в тот вечер мне еще нужно было добыть клинки.
Личную оружейную брат обычно запирал, а ключ носил с собой. Это было требование отчима, не терпевшего неограниченного доступа к оружию. К счастью, к окну я могла подобраться, спустившись по зацепленной за горгулью веревке. Главной задачей было не думать, что все это я проделывала ночью, слава богу, лунной, и на высоте третьего этажа. А еще не вспоминать о стражниках, проходящих под этими окнами два раза в час, и о том, что стоит мне выдать себя хоть шорохом, луна превратится из помощника в обличителя...
Нужный меч я заприметила еще пару недель назад, запомнила, где он висит. Так что найти его не составило труда. Но теперь передо мной встала неожиданная проблема: как прицепить меч к себе, чтобы он не мешал двигаться? Воины, привычные к оружию, наверное, уже и не обращали внимания на мечи, а, быть может, я что-то делала неправильно... Но меч то бил по бедру, то норовил соскочить на пол. Кинжалы, которые я прямо с ножнами примотала к сапогам, так не мешали, хотя, конечно, тоже стесняли движения. В итоге, потеряв много времени и сил, я смастерила из нескольких обычных перевязей одну заплечную. Теперь меч висел на спине, закрепленный таким образом, что я не могла его потерять, а он мне мешать. Надеюсь, Брэм не очень расстроится, когда обнаружит пропажи.
Закрывать и запирать за собой окно, цепляясь одной рукой за веревку, было трудно, конечно, но необходимо. Я не хотела, чтобы пропажи и мой побег связали с окнами. А вдруг бы меня поймали? Вдруг бы потом пришлось опять бежать? А если окна зарешетить или поставить под ними стражников, то сбежать будет куда сложней. Не знаю, сколько я там провисела, по ощущениям - вечность. Ко всему в самом разгаре, когда я про себя рассказывала непокорной щеколде все, что о ней думаю, приблизился патруль. И мне пришлось спешно вскарабкиваться на крышу, прятать веревку и обниматься с горгульей. Лишь минут через десять я осмелилась снова попытаться запереть окно. Когда со сто восьмой попытки мне это, наконец, удалось, я уже была почти не в состоянии думать. Так что пришлось посидеть на крыше рядом с подругой-горгульей, собираясь с мыслями, пока не прошел следующий патруль.
Решила, что возвращаться в башню с мечом, который мне только мешает, глупо, если библиотечный ход, через который я собиралась бежать, был совсем рядом. Этот ход я обнаружила относительно недавно. В алькове в архивной части библиотеки, за статуей ангела с распахнутыми крылами. У меня укатился туда карандаш, и камень, отличающийся по цвету, я в тени статуи заметила случайно. Ход я нашла, но куда он вел, даже не представляла. Он был очень длинный. Шла по нему три часа, но до выхода не добрела. Только смогла определить, что ведет он куда-то на северо-запад. Ход был в прекрасном состоянии, и я понадеялась на свою счастливую звезду и на помощь свыше, потому что возможности проверить его до конца у меня не было.
В этом проходе я давно, еще до посещения приюта, спрятала необходимые для путешествия вещи. А теперь добавила к ним и меч с кинжалами. Всегда неуютно чувствовала себя рядом с оружием. Единственный клинок, к которому смогла привыкнуть - мой нож, спрятанный за голенищем сапога. И то, он мне необходим окна открывать-закрывать.
В библиотеке щелкнули часы. Этот звук показался в мертвой тишине архива таким резким и громким, что я чуть не вскрикнула от испуга. Бог мой, уже почти полночь! Осталось мало времени до рассвета, жалкие пять часов, а мне нужна была темнота! Ждать следующей ночи, чтобы проникнуть из башни в архив, не было возможности... Я выбралась из библиотеки, закрыла окно и поспешила к заветному гобелену с косулями, уговаривая себя не паниковать. Да, еще много нужно сделать до ухода, но время было. Его на все должно было хватить. На все.
В тюремном коридоре было светло. Значит, стражники были у Ромэра совсем недавно, это хорошо. О большем нельзя было и мечтать, потому что следующий раз они придут не скоро. В свете факела я увидела Ромэра. Он спал, сидя в углу, прислонив голову к стене. Факел потух, потрещав на прощание. Но это было не страшно, я, похвалив себя за предусмотрительность, нащупала в темноте спрятанный тут светильник и вышла в тишину коридора.
Ромэр проснулся от звука моих шагов.
- Нэйла, Вы снова пришли, - начал он с укоризной, но свою обычную просьбу не рисковать ради него озвучить не успел. Потому что я, не обращая на узника внимания, схватила со стены ключ от кандалов. Когда я повернулась к пленнику, смотреть на него было страшно и больно. Бледный, пораженный, отчаянный... Он не верил в реальность происходящего. Он же не знал, что это будет сегодня. Я метнулась к ардангу, встала на колени, осторожно поставила на пол светильник. Предельно осторожно, потому что у меня дрожали руки, а уничтожить единственный источник света я не могла.
Ромэр следил за моими действиями, казалось, он был не в силах ни шевельнуться, ни сказать что-либо. А я пыталась попасть ключом в замок и отмахивалась от назойливой мысли, что надо было проверить раньше, подходит этот ключ вообще или нет! Паника накатывала новыми волнами-вопросами: 'А если замки заржавели? А если ключ сломается? Почему ты не проверила все еще два месяца назад?!'. Я закрыла глаза, прижала ключ к груди, несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Представила, как ключ аккуратно входит в скважину, как я его поворачиваю, как слышу щелчок замка, как браслет кандалов открывается. Сделав еще один глубокий вдох, набрав побольше воздуха в легкие, я гордо распрямила спину, открыла глаза, решительно положила левую руку на замок, правой вставила ключ и повернула. Щелчок. Браслет открылся. С тихим металлическим звоном соскользнул на пол. Со вторым замком я разобралась за секунду.
И только тогда решилась посмотреть на Ромэра. Выражение его глаз, лица я передать не могу, столько разных эмоций они отражали. Через мгновение сама почувствовала, что улыбаюсь, как безумная, а у меня по щекам бегут слезы. Арданг молниеносным движением встал передо мной на колени и сгреб меня в охапку. Он прижимал меня к себе не сильно, даже нежно, и, не переставая, шептал 'Спасибо'. Я обнимала его, счастливая только от того, что ни одно из шальных панических предположений не стало правдой.
Я довольно быстро взяла себя в руки.
- У нас мало времени, - выдохнула, наконец. Он кивнул, выпустил меня, поднялся и подал руку, помогая встать.
- Вы не представляете, что для меня сделали, - прошептал он, когда мы вышли из камеры.
Я промолчала, не знала, что ответить. Что его мутные от боли глаза все это время были моим жутчайшим кошмаром? Что он не представлял, сколько раз мне снилась та ночь клеймения? Что я сама сходила с ума от злости и ненависти к отчиму? Что терзалась муками совести, так как ничего не сделала еще год назад?.. Что я не хочу даже думать о том, что пережил он, ибо у меня, к счастью, не хватит фантазии представить?.. Или что, освободив его, я так же освободила себя от повторяющегося кошмара?..
Для человека, очень долго не ходившего, Ромэр двигался быстро. И это радовало. Правда, я как-то начала сомневаться в том, что он осилит подъем на крышу. Но выбора не было, нужно было попробовать. Выбравшись через окно с ардангом и спрятавшись в кустах от патруля, я молила небо о помощи. Только бы все получилось, только бы...
В лунном свете видела удивление Ромэра, когда объяснила, что нужно лезть на крышу. Но он не спорил, даже ничего не сказал, просто жестом предложил мне подняться первой. Когда я остановилась на крыше, примерился к опорам и стал карабкаться вверх. Крепление водосточной трубы жалобно скрипнуло, но выдержало. Без видимых усилий подтянувшись, арданг оказался рядом.
- Ступайте туда же, куда я, - шепнула я и пошла вперед. Он не отставал. Пока все было хорошо, но впереди была самая трудная часть. Мы должны были попасть в мою комнату. Я рассказала, куда нужно ставить ногу, за что схватиться, как перенести тяжесть тела. Все сильно усложнилось тем, что луну скрыли тучи и, казалось, надолго. А в рассеянном призрачном свете было очень плохо видно, так что я понимала, насколько сложной кажется задача Ромэру.
- Положитесь на меня, - сказала я, ободряюще погладив арданга по плечу. - Я буду лишь на шаг впереди, направлю.
- Хорошо, - шепнул он.
Мы быстро преодолели самый сложный участок пути. Я привычно ставила ноги на знакомые уступы, потом переставляла босую ступню Ромэра на новое место, шепотом говорила, куда скользнуть рукой. На мгновение вообразила, как это могло выглядеть со стороны, а потом вспомнила баронессу Лирон и других дам. Интересно, что бы они сказали про арданга, если приютские дети были 'невозможно грязные', а пленник, бывший пленник, последний раз мылся года четыре назад, если не больше? Мне вдруг стало ужасно смешно, наверное, волнение сказывалось. Но я сдерживалась.
Встала на подоконник, направила руку Ромэра, дождалась, пока он окажется на подоконнике рядом со мной, пропустила его в комнату первым. Закрыла окно, задернула тяжелые шторы, зажгла светильник, забежала в ванную комнату, включила воду, вернулась в спальню.
- Пожалуйста, скажите, что Вы не проделывали этот путь каждую ночь, - попросил арданг. Он был поражен и смотрел на меня со странной смесью ужаса и восхищения.
- Ромэр, - шепотом ответила я. - Это моя комната. И это, - я указала на окно, - единственный скрытный путь отсюда. Так что... проделывала.
- Простите меня, - выдержав паузу, сказал он. - Я не знал, чего Вам стоило то, что Вы делали все это время. Иначе не посмел бы сомневаться ни секунды. Простите.
- Конечно, тут и прощать-то нечего, - ободряюще улыбнулась я. - А теперь идите за мной.
Взяв со стула приготовленные для арданга вещи, отнесла их в ванную комнату. Он шагнул за мной и остановился у порога, как вкопанный.
- До восхода чуть больше трех часов, но хотелось бы успеть до утренних сумерек. У Вас есть полтора часа, чтобы вымыться, привести себя в порядок, - тихо сказала я, укладывая на табуретку новые вещи. - Тут мыло, щетки, свежие полотенца...
- Постойте, - перебил он. Я посмотрела на него. Не думаю, что когда-нибудь в жизни мне доведется видеть такое удивление на человеческом лице. - Это такое дворцовое сумасшествие?
На этом слова у него закончились, он просто стоял с приоткрытым от удивления ртом. А я, так и не поняв, что его так поразило, осторожно ответила:
- Нет.
- Вы хотите из замка сбежать обязательно чистой? Вы не казались мне безумной до сего момента...
- А Вы мне, - хихикнула я, наконец, сообразив, что не так. - Ну, как Вы себе представляли побег? Ладно, это была моя забота, представлять побег, - давясь смехом, говорила я. - Но вот подумайте, выходим мы из секретного хода. А Вы в таком же виде, в каком есть. Да мы двух шагов не пройдем, как все решат, что Вы беглый каторжник. И мы через сутки окажемся там же, где были...
Тут у меня началась настоящая истерика. Я подхватила пару белоснежных полотенец и, зарывшись в них лицом, чтобы заглушать звук, дала волю смеху. Давно я так не смеялась, до слез, до колик... Но все-таки какие-то мысли в голове остались, я помнила, что время ограничено, и довольно быстро привела себя в чувство.
- Простите, - вытирая глаза, сказала я Ромэру, он выглядел пристыженным и смущенным. - Понимаю, что Вы меньше всего на свете ожидали именно этого. Но поверьте, я тщательно планировала побег. И у нас есть время.
- Да Вы не представляете, как я мечтал о лохани горячей воды, - пробормотал арданг. - Но что сегодня...
- Не оправдывайтесь, я все понимаю, - утешила я и снова перешла на деловой тон: - Итак, мыла, щетки-мочалки, свежие полотенца. Здесь ножницы, бритва, помазок, все, что хотите. То, что на Вас, пожалуйста, соберите в этот мешок, - я указала на небольшую сумку у двери. - Когда мы уйдем, ничто не должно указывать на то, что Вы здесь были.
Он кивнул.
- Свежая одежда, - я махнула в сторону табуретки. - Надеюсь, что подойдет.
С этими словами я вышла из ванной комнаты.
Пока Ромэр приводил себя в порядок, я упаковывала еду в две переметные сумки, проверяла, в порядке ли оставляю комнаты, и укладывала в специально сделанный нательный пояс свои святыни, - отцовский перстень и продолговатую металлическую коробочку, в которой спрятала вольную арданга. За сохранность этого документа я так боялась, что даже залила щели воском, чтобы ни при каких обстоятельствах внутрь не попала вода.
За десять минут до окончания отведенного на мытье времени я робко постучала в дверь ванной. Оттуда давно не доносилось никаких звуков.
- Вы там как?
- Все хорошо, - тихо ответил арданг.
Вскоре он вышел. Я не смогла, да и не хотела сдерживать довольную улыбку. Вот это я понимаю, достойный спутник. Костюм на нем сидел неплохо. Брюки были самую малость длинноваты, зато рубашка и темная куртка сидели как влитые. Бороду Ромэр сбрил, волосы постриг. Получилось криво, конечно, но значительно лучше, чем было. Только почему-то он казался расстроенным, даже мрачным.
- Что-то не так? - на всякий случай спросила я. Хотя уже догадалась, что он не скажет.
- Все в порядке, - спокойно ответил Ромэр, прижав ладонь с растопыренными пальцами к груди, и чуть смущенно добавил: - Я не нашел в ванной обувь.
- Потому что сапоги тут, - спохватилась я. Знала же, что что-то забыла! Пока наблюдала, как он примеряет обувь, присев на застеленную кровать, поняла, что его так огорчило. Он впервые за это время увидел клеймо. Да и шрамы на руках и ногах тоже теперь стали видней...
- Очень хорошие сапоги, - кажется, он просто хотел заполнить паузу. - Мягкие. Спасибо.
- Да не за что, - весело улыбнулась я. Если он не хотел говорить об этом, я была готова делать вид, что не заметила его настроения. - Рада, что подошли. Нам пора.
Он кивнул. Я заглянула в ванную, увидела, что Ромэр оставил комнату в идеально чистом состоянии. Лишь мокрое полотенце на вешалке свидетельствовало о том, что кто-то здесь купался. Собрала с полочки все мужские бальзамы, помазок и бритву, которыми пользовался арданг, и сгрузила в одну из сумок. Еще раз возвратившись в ванную, придирчиво поискала глазами все предметы, которым не место было в девичьей жизни. Не найдя таковых, взяла мешок с рубищем, погасила свет и вернулась в спальню. У окна стоял Ромэр, крест на крест повесивший на себя обе сумки с едой. Что-то в нем изменилось, но я пока не могла сказать, что именно. Только эта перемена меня настораживала и немного пугала.
Я погасила светильник, отдернула шторы, распахнула окно. Запрыгнула на подоконник и, схватившись за такой родной выступ на карнизе, нашла упор на крыше...
Из-за туч вышла луна. Думаю, без ее помощи мы с Ромэром провели бы куда больше времени на крыше. Но когда мы оказались на земле, ее мертвенный свет стал нам помехой. Хотя настоящей проблемой были стражники. Теперь вокруг дворца их ходило вдвое больше. А мы с ардангом прятались за какими-то хвойными кустами не меньше получаса. И все потому, что я забыла про утреннюю смену караула! Зато была совершенно уверена, что все просчитала...
Но Ромэра прятки в кустах неожиданным образом развеселили. Когда охранники разбрелись кто куда, а я, злясь на себя, начала сбивчиво извиняться, он только отмахнулся и сказал: 'Я даже рад, что так вышло'. Я робко попросила пояснить, чему он радуется, но арданг улыбнулся и пообещал рассказать, когда выберемся. Возражать не стала. По дороге к архиву сделали приличный крюк, и, утяжелив мешок с рваньем камнями, я забросила его в пруд. В библиотеку пришли уже в предрассветных сумерках, чудом избежав столкновения со стражником, которому понадобилось оставить свой пост.
- Ход за ним, - шепнула я, подныривая под крыло ангела и нажимая на гладкий камень в кладке.
- Я бы удивился, если бы спасительный проход скрывался в другом месте, - ответил арданг, как зачарованный разглядывая лицо статуи. В чем-то Ромэр был прав...
- Идите первым, - поторопила я. Он кивнул и, с нежностью погладив мраморную щеку ангела, скользнул в темноту лаза.
Мы оба вздохнули с облегчением, когда закрылась щель тайного хода. Я велела спутнику не двигаться, а сама принялась искать светильник. Теплый свет лампы выхватил из мрака припрятанные мною вещи.
- Я думал, Вы пошутили на счет оружия, - покачал головой арданг. Он поднял меч, с удивлением разглядывая самодельную заплечную перевязь. Потом с тихим шорохом извлек меч из ножен, взвесил в руке, сделал пробный взмах. - Отличный клинок...
Проверил кинжалы, пристегнул их к поясу. Кивком указав на две довольно объемные сумки, спросил:
- Мы берем с собой все это? - в голосе послышалось сомнение.
- Да, - подтвердила я.
- Боюсь, часть придется оставить, - с сожалением сказал арданг.
- Они не тяжелые, - поспешно возразила я.
- Через час Вы тоже так скажете? - уточнил он, улыбнувшись.
- Ромэр, через час я буду спать, - с некоторым триумфом в голосе ответила я. Он удивленно приподнял брови. Да, той ночью я все время поражала его своим поведением, прямо ночь потрясений. - Я очень устала, переволновалась. Нужно отдохнуть.
Он чуть слышно вздохнул, кажется, решил, ему теперь придется возиться с нежной, склонной к обморокам барышней. Понимаю, для некоторых мужчин мысль о том, что женщина - это не только украшение в обществе, абсурдна. Но я не давала повода о себе так думать. Пришлось пояснять.
- Понимаете, последнюю неделю я спала только урывками, причем последний раз позавчера. Мы сейчас в безопасности. В полной безопасности, - убежденно говорила я, но спутник все так же удивленно гнул брови.
- Я бы предпочел оказаться как можно дальше от дворца, - пробормотал Ромэр. - А уж потом отдыхать.
- Окажетесь, - я беспечно пожала плечами. - Мы же не будем прямо тут спать. Пройдем некоторое время, потом устроимся на привал.
- Вы совсем не боитесь, что нас будут искать? - недоверчиво прищурился арданг.
- Пока не боюсь. Кто будет нас искать? Охрана была в камере вчера вечером, так ведь? - дождавшись его кивка, продолжила. - Меня не хватятся еще два дня точно, может, и третий тоже наш. Об этом ходе никто не знает, так что это последнее место, где будут искать двух еще не пропавших.
Он усмехнулся.
- Убедили.
Арданг помог мне умостить сумку на плечах, подхватил свою, и мы пошли по спасительному ходу из замка в неизвестность.
Я думала о своем будущем, о братьях, которых оставляла, толком не попрощавшись. Размышляла о спутнике, о сделанном. Теперь с ужасом думала, что предпримет отчим, когда узнает о побеге. Злорадствовать не хотелось... Хотелось спрятаться, я даже засомневалась в том, что идти на юг разумно, но других идей у меня не было... Свет лампы выхватывал из темноты однообразную каменную кладку туннеля и терялся в далекой черноте.
- Ход длинный? Куда выводит?
Мы шли уже довольно долго, и, думаю, Ромэру просто надоело молчание. Еще бы, столько времени без собеседника. Но именно эти вопросы меня смутили, так как я не могла на них толково ответить.
- Длинный, я, когда его проверяла, шла три часа, - я мельком глянула на арданга, тот задумался, прикидывая, сколько мы уже прошли. Скрывать правду не было смысла, и я призналась: - Но до конца я не добралась.
- То есть? - он даже остановился.
- У меня не было возможности, - горестно вздохнула я. - Так что не знаю, где мы выйдем.
- Ну и слава Богу, - казалось, он не расстроился совершенно. Даже заулыбался.
- Вас это не смущает? - удивилась я.
- Смущает, конечно. Просто у нас говорят: 'Если все идет гладко, то это не всегда божье благословение, иногда это дьявольские силки'.
Ясно. Обидно, понятное дело, но вполне логично. Не доверяет. А если он не доверяет мне, то могу ли я доверять ему? Надеяться на его благородство и помощь? Он, конечно, дворянин и последний человек на свете, который захочет вернуться во дворец... Но что я еще о нем знаю? Ничего...
Мы прошли еще совсем немного, и Ромэр предложил сделать привал. Мы поели, оказалось, что оба были очень голодны. Вынув из сумок одеяла, сделали подобия кроватей вдоль хода, голова к голове.
- А Вы любите путешествовать с удобствами, - усмехнулся арданг, пристраивая голову на сумку, как на подушку. Его настроение заметно улучшилось, что было неудивительно.
Свет решили не гасить. Масла для светильника я взяла с лихвой, так что можно было не беречь. Тем более, мне стало как-то очень неуютно рядом с Ромэром. Меня задели его слова, его недоверие. В любом другом случае я бы промолчала, просто сделала выводы и все, но усталость вместе с обидой решили иначе.
- Вы думали, я веду Вас в ловушку? - спросила я, ругая себя за горечь, проявившуюся в голосе.
- Нэйла, ну что Вы, нет, конечно, - тут же принялся оправдываться Ромэр, я слышала, как он зашевелился, вставая. - Вот если бы не было смены караула, если бы Вы точно знали протяженность хода и цель, я бы еще мог сомневаться. Хотя, после того, как понял, что Вы делали для меня каждую ночь, я не имею права сомневаться ни в едином Вашем слове.
Я смутилась и очень обрадовалась. Приятно знать, что тебя ценят. Он встал с одеяла, подошел ко мне, сел на пол так, чтобы видеть мое лицо.
- Вы не представляете, как я Вам благодарен. У меня никогда не хватит слов, чтобы выразить. Не спорю, вначале я не доверял Вам, - он вздохнул. - Но... Посмотрите моими глазами. Я был уверен, что умру там, догадывался, что кроме Дор-Марвэна, охраны и мага обо мне никто не знает. И тут появляетесь Вы. Хрупкая девушка, добровольно берущая на себя все заботы о побеге совершенно незнакомого ей человека... Само по себе это уже удивительно. К тому же Вы были спокойны, делали все так, словно это не доставляло хлопот, словно Вы не рисковали.
Я хмыкнула:
- Это называется отчаянной решимостью.
- Пусть так, - кивнул арданг. Он говорил совершенно серьезно. - Но верить Вам было тяжело. А Вы тем временем спланировали и осуществили побег. Почти совершенный, но именно это 'почти' и делает его идеальным. Я искренне восхищаюсь Вами, Нэйла.
Я почувствовала, как горят румянцем щеки, не знала, куда смотреть, так смутилась. Наверное, к тому моменту я еще не осознала до конца, что сделала. Ромэр, заметив неловкость, улыбнулся и сказал:
- Вы устали, конечно же. Давайте будем спать.
- Спокойной ночи, Ромэр, - пробормотала я, когда он улегся.