Аннотация: Рассказ, участник официального конкурса
Долг.
9 мая. Подмосковье.
Удивление. Оторопь. Злость. Ненависть. Несколько дополняющих друг друга чувств, промчались за мгновение, оставив в душе бушующий огонь ярости. Кулаки непроизвольно сжались, в ладонь что-то больно кольнуло и, только тогда, Лариса пришла в себя. Медленно опустила взгляд, сначала на ладонь, потом на осколки своих дорогих итальянских очков.
Старик перед ней, тем временем, кому-то кивнул, здороваясь, и пошел в сторону памятника Героям войны. Для всех окружающих это был типичный персонаж для девятого мая - убеленный сединой старый худощавый полковник, в слегка потертом, но выглаженном мундире, офицерские лампасы по бокам брюк, начищенные до блеска туфли, наручные часы с потертым кожаным ремешком. Три гвоздики, георгиевская лента и россыпь орденов и медалей на груди. Два Ордена Красной Звезды, следом еще два Ордена Красного Знамени, еще какие-то ордена, потом четыре ряда медалей. У Ларисы прадед воевал, и она знала, что их не дают за протирание штанов в кабинете. Девушка знала истинную цену этим наградам.
Тот, кто для окружающих сейчас был Героем, для нее был последним мерзавцем. Под мороком седого старика-фронтовика скрывался известный в Тайном Городе магнат - шас Имир Томба. Его начищенные туфли - эксклюзив от Берлутти, почти две тысячи пара; старые часы - Бреге, стоимостью в хорошую квартиру в Москве.
Лариса почти бежала, хотела схватить торгаша и развернуть к себе. От бушующей в душе ярости, слова больше походили на змеиное шипение.
- Ах, ты, нелюдь! - ценой невероятных усилий Лариса не испепелила наглеца на месте.
- Как ты посмел нацепить на себя этот мундир и награды, лучше б ты на этих стариков ведро помоев вылил!
Девушка могла предположить любую реакцию, но ответ шаса выбил ее из колеи.
- За каждую из этих наград я проливал свою кровь и пот.
Надменный взгляд управленца, привыкшего командовать сотнями сотрудников и контролировать десятки бизнес-процессов. Имар чеканил каждое слово, как робот, и только Спящий знает, сколько усилий он приложил, чтобы не дать Хранительнице Черной Книги пощечину.
Лариса сбилась, скептически фыркнула, силясь подобрать достойный ответ, но закаленный множеством переговоров и брифингов, шас нашелся быстрее.
- У меня в Аргентине, кстати, очень милая страна, есть ранчо с лошадиной фермой. Я обожаю этих животных. Так вот, есть у меня там любимица - английская верховая Ориша Ойя, фыркает, как вы. Но она - плод искусства селекционеров, а вы все-таки маг невероятной силы, приличная, надеюсь, девушка, Хранитель. А вот повадки схожи, а суждения крайне необдуманные и преждевременны.
Витиеватые рассуждения шаса запутали девушки, заставили сбиться с агрессивного настроя.
- Позвольте?
Лариса вздрогнула, но от атаки сдержалась, медленно развернулась. За спиной стояла милая миниатюрная седая старушка тоже, как и Томба, в кителе и тоже, с россыпью медалей, только никакого морока на ней не было и погоны только капитана. Обычная челка-ветеран. Не удостоив девушку особого внимания, престарелая дама мило улыбнулась шасу.
- Добрый день, Иван Георгиевич. С праздником вас!
Имар улыбнулся, и Лариса поверила в улыбку, потому что у старого шаса улыбкой лучились глаза.
- Здравствуйте, Галина Тимофеевна. И вас с праздников, крепкого здоровья и еще долго радовать внуков.
Томба поклонился и нежно приложился губами к подрагивающим кистям ветеранки.
- А где Михаил Зиновьевич?
- Миша умер десять дней назад. - После долгой паузы, с тоской и грустью, ответила Галина Тимофеевна.
Шас покачнулся, гвоздики выпали у него из руки. Лариса могла Черной Книгой поклясться, что от падения его удержала только поддержка старушки.
- Галя, что ты говоришь?
Шас укрепился на ногах и рывками, словно удавку, стал срывать душащий его галстук.
- Миша просто лег вечером спать и утром не проснулся. - Старушка погладила Имара по щеке, смахнув скатывающуюся у того слезу. - Но даже вечером он мне напомнил, что давно тебя не видел и горд от того, что ему довелось воевать бок о бок с таким героем, как Иван Георгиевич Прекрасов.
Шас заторможено кивнул, отказываюсь признавать новость, но Галина Тимофеевна продолжала его успокаивать.
- Ванечка, ты же знаешь, Миша не любил докторов. Ты сам притащил его на спине ко мне в санчасть под Харьковом и сам же его караулил, пока я его перевязывала и доставала шрапнель. И потом, сколько ты его по докторам возил, даже в тот дорогущий институт? Но ведь, Ванечка, нам уже не как тогда по шестнадцать-восемнадцать.
- Дело не в деньгах... - Беспомощно промямлил Имар.
- Я знаю. Я звонила к тебе в офис и девочки мне сказали, что ты в Америке. Это я попросила тебя не беспокоить. Мишу ты бы все равно не вернул.
Старушка мельком взглянула на оторопевшую Ларису, нагнулась и собрала гвоздики - вернула шасу. Он механически сжал скромный букетик.
- Я пойду, Ванечка. Прости, что расстроила тебя в Наш праздник. Заезжай в гости, я буду у внуков на даче, ты у нас был под Смоленском.
Старушка кивнула, прощаясь Ларисе и медленно, в сопровождении двух молодых девчонок, которые до этого смирно ждали в сторонке, пошла к выходу из парка. А шас продолжать стоять не двигаясь и Лариса не нашла в себе сил, чтобы потревожить его.
- Что ж! - Имар внезапно встряхнул головой и, словно под действием аркана, на лице у него вновь появилось то надменное выражение лица, с которым он разговаривал с Ларисой.
- На горе дивидендов не заработаешь. - Подчеркнуто бодро сказал шас. - Если только не знать о горе заранее. Но я не для этого добивался с вами встречи больше года, девушка.
Томба сделал приглашающий жест, указывая Хранительнице на уютную летнюю площадку кафе.
- Пойдемте, присядем. Я угощаю. - Шас первым пошел в сторону кафе, и Ларисе ничего не оставалось, как его догнать.
Имар скосил взгляд в сторону на идущую чуть позади девушку и со вздохом продолжил.
- Что вы помните о Той войне? -
Шас пальцем указал на ордена на своей груди. Награды мелодично зазвенели, заставив Ларису зло сверкнуть глазами.
- Для начала, я хочу рассказать вам одну историю, а потом мы вместе решим, что делать дальше.
Лариса глубоко вздохнула, успокаиваясь, и согласно кивнула. Решение о встрече она обдумывала долго, взвешивала за и против. Её отношения с Тайным Городом вышли на нейтральную ступень - за ней не охотились и как итог - она приняла предложение уважаемого шаса о встрече. Но и про пути отхода Хранительница не забыла - беспечность жители Тайного города умеют наказывать очень жестоко.
- Формально датой начала битвы за Москву считают тридцатое сентября сорок первого года. - Начал свой рассказ Имар, присев за столик и заказав два сока
- Я в военные действия окунулся позже - за две недели до контрнаступления имперской Красной Армии, в середине ноября. Вы, можете не знать, но еще до войны в Москве было неспокойно. Коммунисты вели себя абсолютно бездумно, жестоко, не считались даже со своими законами. Их правители были окружены фанатиками, при этом Великим домам не удавалось их приручить. А потом началась война, авиа налеты.
Имар взял принесенный сок, сделал небольшой глоток.
- Как итог, для жителей Тайного Города уже не было особой разницы, на каком языке будут говорить жители города, на немецком или русском. Жертвы среди своих заставили Великие Дома договориться о том, чтобы ограничить вмешательство в войну. Но можно зарабатывать на ней.
- И вы, разумеется, были в их числе? - Вопрос Ларисы просто сочился презрением.
- Отчасти. - Не стал отпираться Имар. - Вы знаете теорию спроса и предложения? Она объясняет появление спроса вследствие потребительских предпочтений.
Шас достал носовой платок и вытер вспотевший лоб.
- Я поставлял пшеницу из Латинской Америки.... Обоим сторонам конфликта. Мои родственники имели хороший процент во всей ленд-лизовской технике. Чуды, хоть и скромно, но зарабатывали на поставках амуниции, люды и эрлийцы - на медикаментах. В те время платили полновесным золотом и драгоценными камнями, никто не скупился! Ну и, разумеется, все покупали и продавали оперативную информацию...
Ноябрь 1941, недалеко от Москвы.
...До рассвета оставалось не больше получаса. Шас взглянул на низко нависшие над головой тучи, поежился, и поправил ППД-34. Пистолет-пулемет, как и все оружие, Имар не любил и не понимал, а этот экземпляр еще и весил почти пять кило, не считая запасных магазинов.А еще Маузер в кобуре на боку.Томбу от усталости уже едва спасали эрлийские эликсиры,но конспирация обязывала соответствовать образу бравого диверсанта.
Шли, с двумя небольшими привалами, тридцать часов. Тридцать ненавистных часов, стоимостью в миллион английских фунтов бриллиантами каждый. Но цель манила - на кону были не просто большие, а огромные деньги. Спекуляция с трехсотпроцентной наценкой на пшенице в сравнении с ними была сущим ребячеством.
Молодость склонная к авантюрам, но в проводимой операции даже шас сам себя удивил, он пошел ва-банк, поставил на кон все, что имел. И сейчас, ругая Спящего за ужасную погоду и завывающий ветер, шас стиснул зубы и терпел.
Спросите у любого разведчика, что самое сложное в походе. Сотни ответов получите вы и только один будет верным - внимание! Постоянная концентрация и внимание. Многие пришли к этому с опытом и годами, многие - те, кто смогли выжить и извлечь уроки.
Позже, анализируя бой, Имар так и не пришел к определенному выводу. Возможно, сказалась усталость и всего две короткие передышки, возможно - раннее утро и плохая видимость из-за ветра, но идущие в голове колонны опытные бойцы старшина Остап Полевой и сержант Виктор Грязин,сплоховали, просмотрели отряд немцев. Никто ничего не заметил, но за считанные секунды до скоротечного боя,Имару показалось, что он услышал собачий лай. Шас даже успел окликнуть капитана, но словно из портала, из занесенного снегом овражка показались немцы. Считанные мгновение общего замешательства и темный ночной лес осветили вспышки автоматных очередей, а тишину разорвал злой треск начавшегося боя.
Томба застыл на месте. В его идеальный и просчитанный план абсолютно не входили никакие столкновения с противником. Что-то резко толкнуло шаса в бок, и он покатился по снегу.
- Что ж ты, майор, как мясо необстрелянное на них уставился? - Прорычал ему на ухо капитан Пахомов.
- Угу, м-м-м. - Промычал Имар в ответ, выплевывая снег.
В его планах была встреча с немцами, но планировал он ее в более дружественной обстановке. Диверсионная группа Пахомова должна была провести его до нужной дороги, потом шас навел бы морок, став немецким офицером. Потом пять километров на север, и он на месте. Но только лежа лицом в снегу, прячась от пуль, шас понял, что его продуманный план дал сбой.
Немцы были опытными бойцами, они знали, что нужно отступить и перегруппироваться. Но это требовало времени, которое не дали красноармейцы. Отделение Пахомова словно горох, бросилось врассыпную. В овраг к немцам полетело две гранаты и, отходной молитвой для них, загрохотал пулемет.
Ответный огонь стих внезапно, только мерзко тарахтел МР-40 и вот тишина. Шас гордо порадовался профессионализму красноармейцев, которых он смог заполучить. Но раздался мерзкий свист и из оврага,в небо,взлетела осветительнаяракета,подняв над лесом мёртвое белое солнце.
- Вот и приехали. - Озвучил за всех, нерадостную мысль, Пахомов, перебив заковыристое ругательство одессита Дучика.
И, словно подтверждая его слова, с северадонессядалекий собачий лай и ветер принеснеразборчивые крики, явно не на русском.
Шас взглянул на озадаченного капитана.
- У нас не более трех-пяти минут, весь лес не оцепят - тут и дивизии не хватит. Промедлим - будем фрицев,считай, что в ранцах нести.
Имар говорил спокойно и размеренно, стараясь дать уверенность красноармейцу. Уверенность, которой у самого шаса сейчас не было. Но еще оставался шанс, на случайность. Имару все еще нужно было встретиться с немцем в условленном месте, передать информацию и получить камни. Для этого бойцы Пахомова, да и сам капитан, ему были необходимы.
- С собаками мы их с трудом сбросим, да и снега не так и много. - Капитан взглянул на труп Грязина, и шас понял, что тот хочет сказать.
Но общую идею всего отряда озвучил Полевой.
- Их патрули здесьне, как по Герингштрассе, ходят, один не больше. Отойдем в сторону Лихоборов, там пригорок хороший есть. В шесть стволов с удобной позиции да по выходу их леса - все там они лягут.
- А тебе артобстрел по радио не вызвать, старшина? - Шас понял, что его акции поползли вниз, а затея под угрозой. Не в его правилах было отдавать деньги без боя.
- Парня жалко, но у нас есть задание, от выполнения которого зависит тысячи жизней. Вы готовы в личное дело себе чужих жизней дописать?
Имар зло посмотрел в глаза Пахомову. Общение с коммунистами и конкретно с данными их представителями ему претило. Во время подготовки он узнал их имена и фамилии, ознакомился с личными делами, но не проникся даже долей симпатии.
В Тайном Городе с коммунистами сложились только товарно-денежные отношения, никаких, даже малейших, попыток конструктивного сотрудничества. А может ли быть что-то другое с челами, вся власть которых основана на запугивании и тотальном контроле.Шасы очень много денег потеряли во время революции и не только они. Эрлийцы одно время всерьез занимались вопросом изучения коммунистов на предмет биологическихотличий от обычных челов. Опыты данную теорию не подтвердили.
Но Имару нужно было спасать положение, выкладывать козыри.
- Или вы присягу партии уже свою забыли?
Присягу красноармейцы не забыли и ораторское мастерство Томбы, без которого любому шасу в жизни никак, возымело свое действие.
- По данным авиаразведки в этом районе нет крупных соединений противника, продолжаем движение в тыл. Я внимательно изучил местные карты и знаю несколько удачных троп. Сделаем небольшой крюк, выйдем на болото, оно навряд успело промерзнуть, а супротив собак в самый раз.
Томба не врал, он действительно поднял архивы Подмосковья еще с давних времен, просчитал несколько маршрутов и даже наметил места для ловушек.
Собрались быстро, проверили амуницию. Напоследок шас не стесняясь, осмотрел трупы немцев, недоуменно покосился на окровавленные бинты на одном из них, а запустивший ракету фриц, и вовсе оказался с серьезным ожогом на лице.Следом, Имар мельком взглянул на то, как очень быстро прикидывают мерзлой землей в корнях деревьев труп Грязина. Почему то вспомнился последний привал, где каждый боец,кроме шаса и Пахомова, немного рассказали о себе. Заводчанин Витя Грязин был родом из Орла, любил играть на гармони и читать Лермонтова. История этого чела уже оборвалась, но шаса это не сильно смущало. Одним коммунистом больше, одним меньше.
А следом был невероятный двухчасовой марш-бросок. Шас вел отделение Пахомова, словно путеводная Северная звезда путешественников. Майор находил удобные тропы, не сбавляя скорости, без разведки, провел бойцов через болото, давал время ставить ловушки.
В мирное время им всем бы светили грамоты и ценные подарки от командира полка. Но профессионализм бойцов Пахомова смог достойно оценить только залившийся остатками эликсиров шас.Адве группы преследователей, которые словно насмехаясь, дышали отряду в спину, не отставали. Лай собак не прекращался и стал постоянным фоном.
Пахомов знал предел своих ребят и еще готов был ждать, но первым отдал приказ майор.
- Привал.
- Не хочется умирать уставшим, товарищ майор?
Томба был уверен, что даже с дивизией СС за спиной, одессит Дукин все равно бы пошутил. Всегда с полуулыбкой на лице и хорошим настроением, он постоянно подшучивал над товарищами. Теперь настал черед опробовать остроумие на новичке.
- Вы не знаете тетю Хаю, которая живет возле рынка, майор? Больно у вас профиль колоритный. - И заразительно улыбнулся, вызвав смешки всего отделения.
Имар глубоко вздохнул, сердце нелюдя готово было проломить грудную клетку, но уже долгое время где-то в мозгу сидела мысль, которую Томба никак не мог оформить.
- Что-то не так.
Дучик осекся, приняв это на свой счет, бойцы тоже насторожились, готовые вступиться за товарища.
- Со стычки с немцами уже все не так. - Не сбился с мысли шас, пропустив колкость одессита мимо ушей.
- И собаки, они тоже не правильные!
Все коммунистыи шас вместе с ними уставились на молодого снайпера Алешу Курочкина.
- У меня сосед под Донецком собак держал, привык я к их брехне. А енти, словно договорились, как брехать.
- Ты мне фигли-мигли не крути, масик. - Рассердился Дукин, его нервировали недоговоренности. - Красиво умность изложи.
- Собаки брешут, как патефон играет, всегда одинаково. -Смог за курносого паренька, объяснить Имар.
- Три раза, потом перерыв, еще два раза, немец что-то кричит, не разобрать и на пять ударов сердца заливистый лай.
Подтверждая слова майора, раздался далекий собачий лай и все как сказал Томба.
Красноармейцы замерли, вслушиваясь,Петр Нечейкошевелил губами, считая. Светло-русый, с пышной бородой, широченными, медвежьими, плечами, шас сначала принял его за подавшегося в наёмники люда, или, в крайнем случае, полукровку.Дукин шутил, что его без документов и проверок могут записать в партизаны.
- Нас умело гонят! - Констатировал очевидный факт капитан.
Бойцы подобрались, взяли оружие наизготовку, каждый начал присматривать себе огневую точку.
- Передых десять минут, и будем выдвигаться. Приказа нашего никто не отменял.
И наклонившись к шасу тихо, чтобы услышал только Имар, добавил.
- Отойдем.
В этот момент Имара отвлекла от рассказа, подошедшая к столу девушка.
- Добрый день.
Милая, ухоженная, лес двадцати. Лариса заинтригованно посмотрела на шаса. Но вновь заговорила незнакомка.
- Иван Георгиевич, можно вас на минуту.
- Катюша, эта девушка - моя хорошая знакомая, Лариса. - Представил Хранительницу Имар. - Что ты хотела, можешь говорить?
Катюша облегченно вздохнула.
- Я просто знаю, что вы не афишируете некоторые свои проекты...
Имар, догадался, о чем пойдет речь и недовольно скривился, но девушка не заметила гримасы.
- Настоятель храма Николая Чудотворца, что под Брестом, просит разрешения посетить вас и выразить свою глубочайшую благодарность за восстановление монастыря.
Томба смутился, низко опустил голову и покачал головой.
- Не стоит, я сам планировал в ближайшее время посетить настоятеля.
- Спасибо, Иван Георгиевич, я передам.
Шас рассеянно кивнул, не находя, что еще сказать в столь неловкой ситуации, в которую он попал в присутствии представительницы Тайного Города. А Катюша тем временем попрощалась и удалилась.
- Умеете же вы преподносить сюрпризы, Имар. - Не скрывая своего удивления, сказала Лариса.
- Вы еще не дослушали мой рассказ. - Отмахнулся шас, но Хранительнице показалось, что вместо слова "рассказ", Томба хотел сказать что-то другое. Исповедь?
Пахомов быстрозаметил задумчивость навязанного майора, смог распознать странную отрешенность того, даже во время погони. В Москве капитану дали приказ, довести до нужного места и выполнять все, даже самые нелепые, приказы майора Прекрасова. Низкорослый, полноватый майор, постоянно прихлебывающий то ли лекарство, то ли спирт из фляги,внелепой форме, словно только с фабрики, вызывал только раздражение. А манера в разговоре воротить свой горбатый нос, как от помойной ямы, бесила.Даже оружие на нем казалось чем то чуждым.
До погони, Пахомов записал майора в своей табели о рангах где-то между "штабной крысой" и "мясом для первого боя". Но в марш-броске Иван Георгиевич показал не дюжую силу, словно на стадионе СКА каждый день по полосе препятствий проходит десяток раз. А умение ориентироваться на местности, быстро реагировать на сложную ситуацию, просто поражало. Исчез увалень и посмешище, отделение вел опытный и выносливый профессионал.
Наверное, шпион и диверсант и не должен светиться перед кем попало, подумал про себя капитан и без предисловий спросил Прекрасова.
- Что тревожит, товарищ майор?
- В толк взять не могу, как нас немцы проворонили и куда они так мчались.
Шас понял, что разговор будет серьезный и решил выкладывать все как есть.
- Патруль, на марше, как и мы без передыха. - Резонно заметил капитан.
- Может и патруль, только ракету запустил последний из них, который с мордой обожженной был, он нас даже не видел. - Имар взъерошил волосы.
- Погодь, Иван Георгиевич...
Пахомов выставил вперед руку, словно пытаясь отгородиться от того, на что намекает майор, но поведение немцев удивило и его.
- По-твоему, фрицы тоже от кого-то бежали?
Шас наклонился к капитану, чтобы не говорить громко, мешала далекая канонада. Начал говорить уже почти Пахомову на ухо.
- Когда они нас увидели, то два первых, которые должны были бы начать вести огонь, обрадовались, стали поднимать руки. Сдаваясь!
Пахомов согласился без возражений - заминка немцев была именно попыткой сдаться. Капитан поправил автомат на боку, нервно провел рукой по подсумку с запасными магазинами.
- Что с приказом?
Шас не собирался отказываться от денег. У мертвого в торговле остаются только наследники и кредиторы, а Имар планировал еще побыть в деле.
- Надо делиться!Дашь мне Нечейко и Дучика. Раз нас каким-то патефоном гонят, то их не много, примите бой на болоте, там,в кочках, вас трудно будет заметить.А у нас в запасе будет девять часов.
Томба хотел сказать еще что-то патетическое, подбодрить коммуниста, но запнулся на слове от накатившей тишины. Немецкие гаубицы перестали долбить в сторону Москвы и, как-то внезапно, наступила оглушающая тишина.
- Собаки брехать перестали!
- Думается мне, Иван Георгиевич, за нас уже решили.
Пахомов сказал это с азартом и вызовом. Ему, как и ребятам отделения, надоела беготня. От судьбы не убежишь и капитан был уверен, что его красноармейцы готовы принять бой.
Но незнакомцы смогли удивить капитана и его бойцов. Из давящей пустоты леса, с разных сторон в замерзшие, покрытые коркой льда стволы деревьев, ударило несколько огненных стрел.
- Боже, спаси и сохрани. - Не стесняясь, перекрестился Нечейко и без приказа дал длинную очередь в сторону огромной тени, метнувшейся от одного дерева к другому.
-Отставить, "спаси и сохрани", мы комсомольцы и нам не положено верить в сверхъестественные силы.
Без злобы, на автомате, сказал Пахомов, а уже в следующую секунду ему стало не до нравоучений, из леса вновь прилетел огонь, настоящие струи пламени, которые врезались в деревья, растекались по замержшим стволам, шипели на снегу. Красноармейцы не выдержали, и началась хаотичная пальба.
В самом начале боя, Имар оказался на передовой. Прямо перед его глазами из-за толстого дерева вышел высокий, словно гвардеец Великого Магистра, солдат с огромным ранцем за спиной и огнеметной горелкой в руках. На лице у солдата была странная маска-шлем, грудь закрывала металлическая пластина, крепившая на манер кирасы, на ремнях.
Шас даже не успел помолиться Спящему, когда на него посмотрело горло брандспойта. Донесся гул вырывающегося воздуха, толкающего едкую смесь, алой звездой сверкнул воспламенитель. Имар словно предстал перед огнедышащим драконом, но в последний миг кто-то толкнул его в сторону, покатил по кочкам и, прекрасная в своем смертоносном величии, огненная нить-струя прошла верхом.
Рядовой успел перекатиться через голову, стать на колено и дать длинную очередь во врага, но ответом ему была только мерзкая дробь, отскакивающих от нагрудной плиты, пуль. Второй раз увернуться от огня красноармеец не успел. Струя ударила в грудь, вырвав из горла короткий крик боли. Рядового отшвырнуло назад и уже труп впечатало в дерево.
Чел спас шасу жизнь, оборвав свою, рассказанную на коротком привале, историю. Теряя сознание Имар думал о рядовом Семене Соловьеве, который много лет был простым конюхом, где-то на Херсонщине, а жизнь положил ради идущего на встречу с врагом предателя.
Имар с трудом открыл один глаз, второй на потуги никак не отзывался, ибо заплыл и в ближайшее время был не помощник. В нос ударил запах горелой шерсти и пришла боль в голове-последствияконтузии. Руки были немилосердно выкручены назад и туго связаны, зубы отбивали хванский строевой марш - под ногами чувствовался грубый деревянный пол, но температура его соревновалась со льдом, кто холоднее. Самостоятельный и столь некомпетентный медосмотр, тем не менее, навел шаса на мысль, что медицинскую страховку он взял не полную и эрлийцам за лечение придется платить из своих сбережений. Этот вывод Имара крайне возмутил, и он позволил себе немного пошевелиться.
Шасу сразу захотелось продать обладателю этого голоса билет в Африку, там обитают милые создания гиены - вот бы он с ними спелся.
- Или вам удобнее на русском? - Продолжил тем временем незнакомец.
- Вы, товарищ майор, заставляете себя ждать? Поднимите его!
После резкого приказа, плечи шаса словно тиски сжали. Некая сила выдернула его из сидячего положения и задержала навесу.
- Как вам сила моих солдат? - С издевательской любезностью, поинтересовался все тот же голос.
Имар сделал над собой усилие и поднял голову. Первым делом хотелось увидеть, что за мерзкий механизм его держит. Коллегой стальных тисок оказался тот самый огромный огнеметчик, которого шас видел в лесу. Плотная серая шинель, с множеством кожаных вставок, несколько заштопанных пулевых отверстий на рукавах, погон нет. На плече висит новейший автоматический карабин Вальтера1. Имар только слышал от родственников о его разработке, ивот, надо же, встретил. В кобуре на поясе и вовсе неведомый агрегат с массивным магазином.
1 - имеется в виду MKb.42(W) (нем. MaschinenKarabiner-42 (Walther) -- автоматический карабин 42 года фирмы Walther) -- прототип автомата, созданный компанией Walther во время Второй мировой войны.
Шас перевел взгляд на обладателя мерзкого голоса. На незнакомом немецком офицере были погоныс тройной косичкой,апетицы- с молниями. Томба без труда определил в стоящем перед собой офицере штурмбаннфюрераСС.Амедальон на шее с выгравированной руной прямо указал на принадлежность того к печальноизвестному "Наследию предков" - аненербе. Имарне выказал удивления и даже позволил себе криво улыбнуться, что не прошло незамеченным для стоящего перед ним эсэсовца.
- Я выгляжу смешно, герр майор? - С нескрываемой угрозой спросил немец.
- Нисколько.
Штурмбаннфюрер напрягся, готов был показательно взорваться, но в последний момент остановился и улыбнулся. По-волчьи улыбнулся - оскалился.
- Позвольте отрекомендоваться - штурмбаннфюрер Фридрих Гриммербург, управляющий особой сводной группой отделов "М" и "R".
- Много ж у вас там этих букв. Ты по коневодству или естествознанию?
Богатый шас не может быть рассеянным, он должен подмечать каждую деталь. Например, освоем хозяине многое может рассказать его дом, а в случае с Имаром - кабинет и мастерская. Одного беглого взгляда хватило шасу, чтобы понять, что в бухгалтерские ведомости, которые подписывает Гиммлер на содержание названных штурбаннфюрером отделов "М" и "R", заглядывает разве что Спящий и неизвестный бухгалтерский призрак. Обстановка кабинета была кричаще роскошна. На стенах панели из красного дерева, на полу у стола персидский ковер прекрасной работы, золотая чернильница, забитый книжный шкаф, где раритеты в серебряном и бронзовом переплете стояли рядом с бреднями о рыцарях Рудольфа Биндинга. Хозяин кабинета показывал всем свои возможности, и этот моментобнадежил шаса.
Шас был прожженным управленцем и часто встречал индивидуумов, которые на работе стремились к признанию. Они часто умны, энергичны, трудолюбивы, рвутся по карьерной лестнице, но признание не приходит. Оно, скорее всего, даже не положено им по долгу службы. Тогда, этим, по мнению Имара, ушербным личностям, приходилось хвалиться перед своими знакомыми или случайными слушателями, искать признание на стороне. Сейчас шас был уверен, что типичный представитель этих непризнанных тружеников перед ним.
Но еще в помещении было много чертежей и исписанных листов с химическими формулами. На столе мастерской, отгороженной от кабинета стеклянной перегородкой, стояло несколько колб с разноцветнымижидкостями, и лежал разобранный брандспойт от огнемета.
Во время войны оружие - один из ценнейших товаров и хороший торговец обязан знать тенденции рынка. Шас легко, как и ранее карабин, узнал немецкий Flammenwerfer 34.
Любовь к красивой жизни, маниакальность ученого, непризнанность (а ведущего ученого в такую дыру бы не заслали) -шас довольно улыбнулся, он сделал для себя вывод, что уж с таким челом он сможет договориться.
Имар расправил плечи и, наблюдающий за ним штупмбаннфюрер, поймал себя на мысли, что сейчас не его боец держит майора, а тот поддерживает огромного солдата. Настолько поменялась поза пленного.
- Герр Гриммербург, у вас интересная работа? - Спросил шас.
- Ja!
- Она доставляет вам удовольствие?
- Ja.
Имар утвердительно кивнул.
- Это отлично, удовольствие от работы всегда радует. Уверен, у вас много новых идей и хочется расти, двигаться вперед. - Подлил масла в огонь шас, не спрашивая чего-то необычного.
Штурбаннфюрер что-то заподозрил, но позволил себе вновь согласиться.
- Звание оберфюрера, например, и Железный Крест укрепят ваши позиции?
Удар шаса был направлен прямо в душу, в то самое признание!
Ожидал эсэсовец что-то подобное или нет, но его проняло. Он на автомате кивнул и пристально посмотрел на пленника.
Первый этап шас прошел прекрасно. Оставался второй - предложение, выгода и красивая картинка к нему.
- Я могу предложить вам научное открытие, которое даст власть, признание, целые лаборатории только под вашим контролем. Согласитесь, заманчиво.И как итог, представьте, вы - герой войны, своим изобретением сломавший хребет врага!
Немец указал бойцу на стоящее у стола кресло, куда и усадили шаса.
Когда солдат ножом резал веревки, шас успел рассмотреть его лицо. Даже глуповатые чуды из Ложи Драконов показались бы ярко выраженными кандидатами на Эрлийскую премию мудрости, по сравнению с тупой отрешенностью на грубом лице огромного немца.
- Очень крепкий экземпляр, ваш солдатик. - Одобрительно сказал шас, потирая затекшие запястья.
- Попросите его вернуть мне мои часы. Они мне понадобятся для нашего разговора.
- Это лишнее, часы у меня. А что касается солдата, то это одна из работ моего помощника, он великолепный химик и любит необычные задачи.
Гриммербург открыл ящик и выложил на стол творение фирмы известнейшего мастера часов Абраама-Луи Бреге.
- Прекрасная вещь. Уникальный экземпляр, совсем не подходящий майору Красной армии. Но мне тоже есть чем вас удивить!
Из того же стола появилась еще не начатая бутылка Курвуазье.
- Я недавно был в Париже, проезжал Берси, позволил себе немного роскоши.
Шас оценил коньяк,но и про свои дела он не забыл.
- Не будем откладывать деньги в копилку, если есть место для выгодной инвестиции. Тем более что времени как раз все меньше и меньше.
Довольный шас уполовинил свой коньяк и протянул руку к часам, но остановился под взглядом немца. Глаза Имара нашли расстегнутую кобуру у того на поясе.
- Вы знаете, что даже Пушкин в "Евгении Онегине" писал про эту марку...
Покамест в утреннем уборе,
Надев широкий боливар,
Онегин едет на бульвар
И там гуляет на просторе,
Пока недремлющий брегет
Не прозвонит ему обед.
Штурмбаннфюрер не сводил глаз с часов.
- Не вникал в человскую литературу, но ваш русский просто отличный. - ОтмахнулсяТомба.
- Я хочу кое-что вам продемонстрировать. Новейшую разработку. Для спокойствия можете достать ваше оружие, но я обещаю - никаких резких движений.
Немец недовольно скривился, но на провокацию шаса не повелся, сначала достал пистолет и только потом передал пленному часы.
- Действуйте аккуратно, герр майор.
Имар разочарованно вздохнул, он рассчитывал увидеть в руках у эсэсовца очередную новинку, какой-нибудь прототип от выдумщика Люгера или что-то от головастиков из аненербе. Но штурмбаннфюрер предпочитал обычный Вальтер.
Шас нервно потер руки, передвинул свои Бреге на центр стола, закрыл глаза. А когда открыл, то смотрел на немца с нескрываемым превосходством. Короткий шепот и хозяин кабинета не смог сдержать удивленный вздох. Часы окутало маленькое облачко, которое через мгновение устремилось к пленному майору и его очертания поплыли. Секунда и на его месте появился офицер связи вермахта. Мундир, сапоги, амуниция: все на нем, Только разбитое и обожженное лицо осталось прежним.
- Новая разработка советских ученых, эфирная маскировка "Букет". - Торжественно произнес Томба выдуманную ерунду, словно делая презентацию на военной выставке.
Гриммербург оказался крепким малым или специфика работы успела закалить. Но шасу пришлось признать, что он хоть и получил своим показом контрольный пакет акций в общении с штурмбаннфюрером, но до полного контроля было еще очень далеко.
- И зачем же теперь мне вы? - Усмехнулся немец и шас понизил свои внутренние котировки.
- Я могу сейчас взять этот ваш "Букет". Изучить, ведь я, смею вас заверить, очень талантливый ученый, и спокойно идти к Гиммлеру.
Имар заранее предположил такое развитие событий, поэтому ответ был уже готов. Шас демонстративно взял бокал с коньяком, сделал пару глотков, показательно посетовал, что нет хорошей закуски, и только потом соизволил парировать рассуждения немца.
- Берите и идите, или разбейте часы сейчас, но внутри там самый обычный часовой механизм.
- Пытки, мой помощник, как я уже говорил, очень преуспел в химии. Можно сказать, творит чудеса. - Прямо намекнул Гриммербург.
- Ха, деньги ваши, волшебство - наше!
Шас так увлекся представлением, что даже забыл о боли в голове и разбитом лице, но главное - он пропустил недовольство на лице немца.
- Я не физик,а отличный шпион и диверсант. - С достоинством ответил Имар, но был вынужден остановиться.
По телу пробежала дрожь, внезапно накатила тошнота,закружилась голова. Штурмбаннфюрер, предполагая театральную постановку,отодвинулся подальше и навел на пленника пистолет.
Приступ длился не больше минуты. Томба встряхнул головой, вытер рукавом пот со лба.
- Коньяк после контузии, да на голодный желудок, оказался опасным. - Позволил он себе шутку.
- Пуля во лбу тоже не стимулирует к крепкому здоровью. - Отчеканил офицер СС.
- Бросьте, Фридрих. - Шас вымучил улыбку, что с разбитым лицоми заплывшим глазом больше пугало, чем располагало к себе.
- Я готов сотрудничать на паритетных условиях. Давайте о деле.
Немец утвердительно кивнул, но дуло его пистолета продолжало с ожиданием смотреть на,принявшего свой обычный облик, майора,словно приглашая выкинуть что-нибудь дерзкое и получить восемь грамм свинца из Вальтера в голову.
- Я должен встретиться с оберштурмбаннфюрером Отто Шельбергом близь деревни Крюковка.У меня для него есть информация, у него для меня пакет. Русские должны были вывести меня к деревне и уйти,в идеале погибнуть. Они - мое прикрытие.
- Один из них закрыл вас собой от огня моих солдат. - Нахмурил брови немец.
- У них был приказ беречь меня.
Беспечно отмахнулся Томба, его поджимало время и эсэсовца необходимо было быстрее выводить на сделку.
Новейшие карабины, супер-солдаты вермахта. Шас краем уха слышал о разработке немцами таблеток, по действию схожих с убой-травой. Имара еще очень, даже невероятно, заинтересовали огнеметы. Необычная конструкция, а смесь явно готовили большие таланты аненербе, о них ходили противоречивые слухи даже в Тайном Городе. Шас был уверен, что нашел в штурмбаннфюрере военный Клондайк. Мозг Томбы уже считал в уме маржу будущей сделки и упустил момент, когда во взгляде и голосе немца появились угрожающие ноты.
Но уже сказанная ложь, требовала добавки, ведь только так она может существовать. С постоянной подпиткой ложью.
- Если вы мне поможете попасть на встречу, то...
Шас сделал театральную паузу. Его знатно приложило во время боя, голова болела, и постоянно стоял комок в горле. Но прибыли не терпят болезней и не верят в больничные.
- Первое: вы увидите, что я лоялен Третьему Рейху и являюсь агентом Абвера.Второе: данные о маскировке еще не передавались мной в Германию и я готов их вам со временем предоставить.И третье: деньги еще никто не отменял, а много денег, тем более. Я не жадный и поделюсь.
Теперь уже от рассказа отвлекся сам Имар. Он разглядел кого-то среди прохожих и несколько раз махнул рукой, привлекая внимание. К столу подошел чел в возрасте за сорок, в парадной военной форме и с погонами подполковника.
- Здравия желаю, Иван Георгиевич. - По-уставному, отдал честь военный.
- Привет, Кирюша. - Шас протянул руку для приветствия. - Я не стал звонить твоей маме, думал встречу на празднике, но увидел тебя и решил, что передам на словах.
Томба порылся во внутреннем кармане кителя и выудил визитную карточку. По-старчески пригляделся к ней и передал военному.
- Там телефоны моих доверенных лиц в Венгрии, передай карточку маме. Ты знаешь, что я воевал с твоим дедом. Для меня было делом чести отыскать его могилу. Теперь твоя мама может ее посетить, ребята отыскали нужное место.
Подполковник растроганно обнял старика так, что Имар утонул в могучих объятиях.