Аннотация: Миры слились. Сон и явь. Волшебная страна поглощает наш мир. Некрохирург Изумрудного Города своим скальпелем отделяет души от тел. Старая сказка в стиле "Сайлент Хилл".
Кусочки мозаики Љ1, 2, 3, 4
17:31
Утро.
Сижу в потрескавшемся металлическом корыте, посреди ободранных стен ванной комнаты. Пытаюсь согреться, но струйка воды слишком тонкая и не такая горячая, чтобы ее можно было разбавлять. Поэтому приходится практически сдирать с себя кожу, растирая ее до красноты невесть как уцелевшей посреди всего этого бедлама мочалкой.
Я пришел в эту квартиру вчера ночью, уставший, как собака. Не ахти, но на одну ночь сгодится. Сейчас много пустых квартир, однако вламываться в бронированную дверь сил уже не было, тем более, что пришлось на себе кое-кого тащить. Пришлось выбрать эту - с хлипкой сосновой доской. Стоп, одергиваю сам себя, Рэмбо, ты и эту-то полчаса ломал. Если бы не ломик, подобранный в подъезде, спал бы на улице... или на ступеньках, что еще хуже.
Да, отвечаю сам себе, жаловаться не на что. Чьей-то бритвой, проржавевшей насквозь (еще бы, сколько времени-то прошло, а говорили, мол, "Жилетт, хуй испортится") скребу щетину. Плевать на порезы, но вот поросли на лице я с детства не люблю. И снова стоп, с какого дества? Веду себя, будто мне лет сорок... И щетина-то недавно начала пробиваться. Лет с восемь назад...
Натягиваю трусы и джинсы, затем - вылинявшую футболку цвета хаки. Свитер, на руки - полуперчатки, эти проверяю тщательно, если слетят (не дай бог), без кистей могу остаться. Какой-то подозрительной лентой стягиваю волосы в хвост, чтоб вглаза не лезли. Зеркало в ванной есть, но оно разбито, и я благоразумно решаю в него не смотреть. Даже брился вслепую. Мало ли. Предрассудки пока не подводили. Да и интуиция тоже. Мало ли кто туда с Темной Стороны забрался...
Одеваю тяжелый кожаный плащ. На нем уже видны несколько глубоких царапин и куча микропорезов, но в целом все нормально. Защищает не хуже бронежилета. По крайней мере, от пропущенных близко к телу когтей. Проверяю пистолет, засовываю в кобуру. Зашнуровываю берцы. Подхожу к окну и смотрю на свои старые кварцовые часы. Семь сорок пять. До наступления Темной Стороны осталось всего пятнадцать минут.
Захожу в комнату. Он лежит на столе, тяжело дыша. Связан по рукам и ногам. Зловонное дыхание превращается в пар. Я беру свой меч.
- Сейчас я хочу услушать, где дорога, - мягко говорю я. Он молчит. Он - это так, чтобы совесть не мучала. На самом деле я не знаю, какого пола Летучие Обезьяны и есть ли у них пол вообще. Кончики крыльев твари, не помещающиеся на столешнице, беспомощно скребут по грязному полу.
- Дорога, вымощенная желтым кирпичем. Где она? - говорю я и подношу клинок к его горлу. Тварь хрипит, пытаясь отодвинуться от отточенного лезвия.
- Молчишь, - с сожалением констатирую я, мельком бросая взгляд на часы. Без пяти восемь. Пора кончать с этим. Клинок описывает блестящую дугу и встречается с плотью.
Обезглавленное тело Летучей Обезьяны дергается в агонии, из горла хлещет черная кровь. Я вытираю меч куском ваты - здесь, на полу, ее много, даже не знаю почему, и выбегаю из квартиры. Короткий кросс по ступенькам - вниз, на улицу. Нельзя встречать Темную Сторону в доме, это знают все, кто смог выжить в первые дни. В доме ты заблокирован, один на один с тварями, и Летучие Обезьяны - самые безобидные из них.
На улице останавливаюсь, застегиваю плащ, но меч не убираю. С ним мне вообще повезло - возле дома, где я когда-то жил была кузница. Когда Темная Сторона наступила впервые, я сумел забаррикадироваться от тварей в стенном шкафу. И дрожал весь день. А ночью вдруг все исчезло. Тогда кто-то еще питал дурацкие надежды на то, что это разовое явление. Хотя было понятно, и были знаки, что все повториться. Тогда я оккупировал опустевшую кузницу и нашел несколько мечей, настоящих, боевых, и пару ножей. И не пожалел об этом.
Верховья деревьев начинают дрожать. Началось...
Небо разом изменило свой цвет с серой облачности на густую зелень, раздваивающиеся предметы меня уже не удивляли. Когда-то я встретил старика-физика, который доказывал, что слияние миров - так он это называл - было неизбежным. Во Вселенной остается мало места, говорил он, поэтому миры вынуждены тесниться. Измерения разрушаются. Могло быть и хуже, говорил он. Вместо одного мира на Землю накладывалось бы несколько, и кто знает, не показался бы Некрохирург безобидным парношкой по сравнению с тамошними обитателями. Я ему, честно говоря, не поверил. И до сих пор не верю.
Тень деформировала очертание предметов, уступая место яркому солнцу. Я заморгал и понял, что снова упустил момент перехода. Вместо города вокруг меня раскинулись холмы. Некогда они, наверное, были сочно-зелеными, но сейчас даже трава стала серой от пепла. Я убрал меч в ножны, удостоверившись, что рядом нет никого опасного, и зашагал вперед. Рано или поздно я найду ее, эту чертову дорогу, вымощенную желтым кирпичем...
Втягиваю носом запах гари. Здесь смердит. Ужасно смердит обугленными телами. Стараюсь не смотреть налево, туда, где раньше, видимо, стоял домик старосты. Большой такой, с голубыми ставнями, и там жили себе не тужили сказочные персонажи. Они и сейчас там. Потолок обвалился и я видел их, когда вошел в деревеньку. Их останки. Руки, ноги, головы - обгоревшие и воняющие. Наверное, так пахнет ад... Хотя ад сейчас здесь.
Тяжесть меча приятно успокаивает руку. Конечно, вряд ли здесь остались незванные гости - да и зачем, веди все сожжено, - но так мне спокойнее. Эта железка защищала меня с самого начала, с тех пор, когда я даже не знал, как с ней управляться. И не хотел учиться, думал, что - чем черт не шутит, может пройдет.
Хотя знал, что это навсегда.
Последняя мысль тяжелым камнем упала на потрескавшееся зеркало души. Навсегда. На-всег-да. Тяжелые слоги отпечатывались глубоко в подсознании, а я прятался от них, хотя понимал, что это бессмысленно. Откуда знал? Не знаю. Может быть дались взнаки все прочитанные за короткую (сейчас я это понимаю, а тогда думал, что уже достаточно взрослый) спокойную жизнь, когда не приходилось вздрагивать при каждом звуке, книги. Там все заканчивал главный герой.
И кто знает, может в этой блядской Волшебной стране, которая уже потеряла последние признаки волшебства, все закончу именно я?
Ведь все просто. Мне объяснили. Первые встреченные здешние жители - со смешными колокольчиками на шляпах. Они сказали, что все легко. Найди Дорогу, Вымощенную Желтым Кирпичем, говорили они. Пройди по ней до Изумрудного города. И убей Некрохирурга. Но бойся, плакали они, его скальпель отделяет души от тел. И знай, рыдали они, Гингема вернулась. Он вернул ее.
И я пошел. Чтобы не прятаться и не дрожать. Чтобы сдохнуть на подступах к городу, стену которого дрожат от атак неведомых ранее тварей и в котором любимые персонажи детства распяты на башнях. Распяты и живы. И кричат от боли каждый раз, когда Некрохирург проходит рядом.
На выходе из деревушки стоит кресло. Обычное кресло-каталка, оно мягко поскрипывает на ветру. Я достаточно привык к странностям этого мирка, но такое вижу впервые - здесь не бывает кресел-каталок, здесь бывают странные уродцы, которые жаждут чужих жизней. Здесь не место уюту.
Я сажусь в кресло и достаю сигареты - благо, их хватает, поддомом стоял киоск с кучей блоков внутри. Твари не курят. В кармане шелестит клочок бумаги. Это карта. Достаю ее, распрямляю. Детские каракули. Нарисованные классе эдак в третьем. Тогда все было просто. Восток - Голубая страна, которую Элли освободила от злой Бастинды. Юг - Розовая страна вечной молодости и Стелла - прекрасная волшебница, вечно юная и добрая. Запад - бывшие владения коварной Бастинды, которую растопило ведро воды, Фиолетовая страна. И Север, в котором правит Виллина, мудрая и справедливая повелительница Желтого народца. И центр - Зеленая страна. Изумрудный город. Гудвин Великий и Ужасный. Который давно уже умер в своем Канзасе.
Жаль, что тут нету подробных географических координат, хихикаю я. Было бы прелестно - найти ту гребаную Дорогу ВЖК. Но единственное, что мне известно, это то, что она немного восточней и начинается у порога домика Гингемы. Которую возвратило к жизни искусство Некрохирурга.
Докуриваю сигарету и прощаюсь с креслом. Пока, говорю я ему. Пока, кресло. Может мы увидимся, а может я сдохну через несколько часов. Кресло скрипит в ответ. Я ухмыляюсь и иду дальше.
Иду, иду, иду, и снова иду, переставляю ноги, вместо того, чтобы лечь и дождаться смерти. Смерть избавляет от усталости. Она вообще от всего избавляет. Я завидую тем, кто умер в первые дни. Когда еще ничего не было известно. Когда все казалось простым кошмаром. Когда невесть как сохранившиеся власти пытались поднять остатки армии.
Я видел всего один бой - и после этого понял, что все, к чему готовили этих ребят в форме, дурная туфта. Они даже не пытались защищаться. когда несколько Летучих Обезьян камнями упали с небес. Несколько беспорядочных выстрелов - и все, в живых остались лишь пирующие монстры, улыбающиеся и довольные, бормочущие хвалу Некрохирургу. Даже армия, в мощь которой нас заставляли верить, даже мифические спецподразделение - все они оказались бессильны против нового врага.
Я раньше часто думал - почему выжил сам? Почему мое изодранное обескровленное тело не валяется посреди какой-нибудь площади, понемногу разлагаясь под частыми дождями? Теперь я знаю ответ. Потому что я всегда оставался один. Потому что всегда был готов к чему-нибудь подобному, еще с детства, в котором любимой игрой была странная фантазия - а что, елси люди исчезли, и я проснулся один? Что бы я делал? Может, тогда родился новый "я", который на автомате собрал оружие и припасы, который запасся консервами, который научился убивать, потому что понял, что даже самые ужасные твари смертны.
Который до сих пор считает, что Некрохирурга можно проткнуть клинком и по чистому лезвию потечет мутная красная жидкость...
И который сейчас идет по бессмысленной нереальной стране, полностью готовый к смерти.
Под ногой что-то хрустит. Я не опускаю взгляд, потому что знаю, что там. Кости тех несчастных, которые не успели сбежать. Почему-то мертвые существуют в обоих мирах...
Ноги сами тащат меня вперед. Тело напоминает машину - смесь стекла и металла, в которой вместо крови течет дым. Которая будет двигаться пока не иссякнет бензин. Вместо горла - литой гудок. Вместо мозга - микропроцессор. Вместо мышц - сервомоторы. И только сердце по прежнему гулко стучит посреди мешанины проводов, которая есть я. Потому что оно живое. Единственное живое, что осталось во мне...
Глаза заметили какое-то движение. За холмом впереди кто-то есть. Меч мягко рассекает воздух - он готов. Левая рука сама вытаскивает пистолет. Лучше перестраховаться. Поступь становится мягкой и шуршащей. Иногда я напоминаю себе змею - скользящую, бесшумную, комок мышц и яда.
За холмом лежит тело. Мертвое - иных здесь почти нет. Его убили недавно. И убийца еще не успел уйти - вот он, передо мной, пожинает плоды смерти. Он подобен волку, если волк может жить без шкуры. Его глаз - один, по центру окровавленного лба, горит красными прожилками. Его язык - длинный и тонкий - скорее напоминает жало. Туша с бойни. Он лакает кровь из распоротого живота убитого. Он меня не видит.
Я улыбаюсь и иду к нему. Остается всего несколько шагов, когда волк замечает нового героя драмы. Или комедии? Кому как больше нравится. Он клокочуще рычит и наклоняет голову. Я покачиваю мечом. Мир застывает - и он прыгает на меня. Тупая тварь. Я ощущаю глухое бешенство. Мир снова ускоряется - и я едва успеваю увернуться и взмахнуть клинком. Волк неуклюже падает, припадая на раненную лапу. Он начинает понимать, что я играю с ним. Но осознание этого умирает вместе с его носителем - вторая лапа, третья, четвертая. Тварь хрипит и выпрямляет язык-жало, но клинок перерубает и его.
Когда острие вонзилось в его голову, я был счастлив.
Едва передвигая ноги от адской усталости, опираясь на меч и вытирая слезящиеся от чертового пепла глаза. Это еще одна деревенька, весело посверкивающая голубыми крышами, нарочито мирная испокойная, если учитывать, что все поселения, увиденные мною ранее, превратились в братские могилы-крематории.
А здесь даже нету того запаха, которым пропилалась, кажется, даже кожа - смрада обугленных тел, преследующеего меня с начала путешествия. Я останавливаюсь. Хорошо бы заиметь бинокль, да поглядеть что там, впереди, кто там может ждать одиногого путника, но подобной роскоши я не нашел пока нигде.
Сажусь на плотный серый ковер травы. Достаю плитку шоколада и флягу с водой. Ну что ж, подождем. Может те, кто сохранил деревеньку в целости и сохранности, объявятся сами. А может и нет - тогда я просто подожду захода солнца и завалюсь спать где-нибудь.
Иногда кажется, что все это - просто сон. И стоит открыть глаза по-настоящему, Волшебная страна исчезнет. И блядский Изумрудный город с его Некрохирургом тоже. Но глаза не открываются. После таких мыслей я вижу странные сны - свои руки с ободранной кожей, плавающие в мутноватой жиже над каким-то проржавевшим пультом и пучки проводов, торчащие из моего рта. Я словно кибермант, маг новой эпохи, оживляющий мертвое "железо" и сам понемногу ржавеющий и приходящий в негодность, чтобы потом возродиться мертвым. Я не знаю, кто насылает на меня эти сны, но если они думают, что я не дойду, они ошибаются.
Воздух наполняется странным бормотанием, словно телевизор, включенный на "пустом" канале и показывающий лишь "белый шум". Мой взгляд неотрывно следит за деревенькой - звук исходит оттуда. Я провожу подушечкой большого пальца по лезвию меча. Слизываю кровь. Гудение-бормотание нарастает.
Самое странное во всем этом, что я радуюсь. Радуюсь тому, что сейчас произойдет. Радуюсь тому, что мне, возможно, удалось догнать поджигателей-убийц, которые разрушают все на своем пути и оставляют лишь полосу пепла. Раньше я встречался лишь с монстрами - тупыми и безмозглыми, способными едва произнести несколько слов. Теперь же меня ждет встреча с неуловимыми хозяевами...
А может и не ждет... Словно в подтверждение этой запоздалой мысли деревеньку сметает огненная волна. Словно лава взорвавшегося вулкана, она прокатывается между домиками, рушит стены и крыши, сжигает дотла маленьких сказочных жителей, которые плача от ужаса жмутся друг к другу...
Я открываю глаза. Деревенька все так же сверкает голубыми крышами в свете заходящего солнца. Огненная волна была всего лишь глюком. Бредовой фантазией воспаленного сознания. Гребаная страна и гребаный мирок. Я подымаюсь на ноги и бреду вперед, шатаясь от усталости, облизывая неожиданно сухие губы шершавым языком.
Когда часы показывают восемь вечера начинается обратный переход.
Волшебная страна исчезает в лучах заходящего солнца, ее зыбкие очертания расплываются перед глазами, деревенька с синими домиками распадается в мозаическом паззловом танце, возвращая привычные очертания города. Родного города. Светлой стороны.
Несмотря на то, что наступает ночь, а Волшебная страна появляется только днем, я продолжаю именовать Темной стороной именно ее. Обратная сторона нашего привычного мира не может быть стороной света. Тем более, что те, кто населяет ее, далеки от солнца. Порождения чьего-то кошмара, которые неизвестно как держатся под палящими лучами. Когда-нибудь я избавлю мир от них. Если повезет.
Я хихикаю. Тоже мне, Терминатор. Вчерашний студент, которому повезло и который смог выжить... А сейчас только послушайте - практически неуязвимый боец, ужас всех тварей Изнанки. Некрохирург наверное заливается хохотом, подслушивая мои мысли. ну и плевать. Пусть так. Так будет легче к нему подобраться. Так будет легче от него избавиться.
Я иду к ближайшему дому, надеясь наткнуться на свободную квартиру. Их много. Людей мало, а квартиры и дома остались. Остались без хозяев, без привычной утренней и вечерней суеты, без пьянок и молитв, без секса и убийств, без завтраков, обедов и ужинов. Если бы они могли говорить... Каждый дом может поведать свою историю. О болезненно скрипящих стенах, стонущих трубах, веселых голосах детей и пьяных воплях подростков. О том, как ЖЭКи не делают ремонт...
Я хохочу. Последняя мысль стала последней каплей в моем личном безумии. Страшно. Страшно и странно. Мир умер. В последний раз я разговаривал с человеческим существом еще до слияния. Больше чем полгода назад. Иногда кажется, что я забываю слова. Приходится забираться в домашние и публичные библиотеки и воровать книги, чтобы читать и вспоминать звуки и формы, посредством которых мы когда-то общались... Воровать... было бы у кого воровать...
Дверь подъезда закрыта кодовым замком. Я на автомате нажимаю цифры "3" и "8". Щелчок. Дверь открыта, прошу, неизвестный гость, входите. Чувствуйте себя как дома.
Я закрываю дверь за собой. Каждый шаг отдается гулким эхом в абсолютно пустом подъезде - в каждом из помещений каждой квартиры он резонирует и заполняет собой весь дом. Я стараюсь идти тише, но это не помогает - дом ловит каждый звук и играет им, наслаждась жизнью, перекатывает его от крыши до подвала.
На первом этаже везде закрытые бронированные двери. Приходится идти дальше. Лестница усыпана слоем пыли. Сюда не заходили с момента Слияния Миров. На втором этаже я вижу старенькую дверь, обитую чем-то черным. Никогда не задумывался, как называется этот материал, но он был всегда. В моем сознании он ассоциируется с бабушками и дедушками, у которых на хватает денег на нормальную дверь. Впрочем, бабушек и дедушек уже нет.
Я никогда их не любил - пенсионеров, которые вечно куда-то спешат, толкаются, лезут вперед в общественном транспорте. Куда они ездят? Почему именно рано утром и вечером, когда город накрывает час-пик? Почему мешают нормально добираться людям, которые работают или учаться, плюс ко всему устраивая скандалы практически из-за каждой мелочи? Но сейчас я скучал даже за ними.
Я ломаю дверь. Бью со всей дури по замку, раз, второй, третий. Но она не поддается, только жалобно поскрипывает. Я достаю пистолет. К черту. Нужно поспать.
Выстрел отдается громким взрывом, диссонирующим с общей тишиной, когда он затихает, у меня закладывает уши. Но дверь открыта - и это главное. Вряд ли здесь остались люди.
Я захожу в квартиру. Здесь пахнет чем-то нафталиновым. С бабушкой я похоже угадал. Прохожу по всем комнатам, захожу в старенькую ванную. Там на шнурке висят старые панталоны и какое-то изодранное платье. Срываю это все и бросаю на пол. Проворачиваю кран. Трубы жалобно воют, но воды нет. Оставляю кран открытым - иногда требуется время, чтобы вода появилась. Иду на кухню. Сажусь у окна и достаю сигарету, стараясь не раздавить табурет. На столе - засохший кусок хлеба и покрытый плесенью сыр. Закуриваю, стараясь вытравить запах той, что жила здесь. Это как ритуал - я не могу спать в чужом доме. Нужно, чтобы он стал моим. Хотя бы немножечко. Как будто я внук этой бабушки. Внук из далекого-далекого города. Который приехал в гости, а она ушла к соседям.
Из ванной доносится журчание. Бегу туда и перекрываю воду. Отлично. Значит, помыться смогу. Облегченно вздыхаю и тушу сигарету об дверной косяк.
В спальне практически без чувств валюсь на кровать...
Дверь, конечно же, остается открытой, но я уже не в силах ее как-то баррикадировать. Да и смысла нет.
Я засыпаю...