Кленов Алексей :
другие произведения.
Встретимся на пляже
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Комментарии: 1, последний от 17/06/2007.
© Copyright
Кленов Алексей
(
aklen67@mail.ru
)
Размещен: 29/03/2007, изменен: 12/05/2011. 19k.
Статистика.
Рассказ
:
Лирика
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Алексей КЛЕНОВ
ВСТРЕТИМСЯ НА ПЛЯЖЕ...
рассказ
Листья мягко шуршат под ногами, цепляясь острыми зубчиками за каблуки
и сворачиваясь в трубочки под подошвами моих туфель. Мне становится жалко
их давить, и я стараюсь переступать через крохотные огненно-желтые островки
на асфальте, но получается плохо. Их столько, что не наступить просто
невозможно. Разве что по воздуху лететь. Но летать я не умею. Хотя еще
совсем недавно, каких-то три месяца назад, казалось, летала от переполнявшего
меня счастья. Но тогда со мной был Антон, а я была влюбленной дурой...
А сейчас осень, и настроение под стать, тяжелое и блеклое, как небо над
головой, давящее своей громадиной на маленький город. И я влюблена до сих
пор, вот только уже не дура, успокоилась, попритихла, сжалась в комочек,
и не знаю даже, чего я сейчас хочу больше: то ли чтобы Антошка был со мной,
то ли никогда его больше не видеть, чтобы не расстраиваться лишний раз.
Зачем? Все равно он меня презирает, и уже три месяца не звонит,
не пишет. Не отвечает на мои звонки и на сорок два моих письма в ответ
не написал ни строчки...
Уже в нескольких шагах от входа меня окликнул тонкий мальчишеский голосок:
- Теть Лена...
Обернувшись на голос, я только теперь заметила сидящего на скамеечке Олежку,
маленького, нахохлившегося, надутого, как мышонок. Чуть наклонив свою лобастую
голову, он исподлобья смотрел на меня, несмело улыбаясь уголками припухших
мальчишеских губ. Господи, ну никак ему не дашь четырнадцати! Пацан и
пацан, типичный третьеклашка. Заморенный, кое-как ухоженный, до боли в
сердце вызывающий неподдельную жалость. Ух, с каким бы удовольствием,
будь я мужиком, просто-напросто набила бы рожи его папаше с мамашей!
Выдавив из себя улыбку, я мягко поздоровалась:
- Здравствуй, Олежек. Меня ждешь?
- Ага... Здрасстьте, теть Лен... Теть Лена, вы сегодня вечером придете
на речку? Мы с ребятами рыбу будем ловить, ухи сварим. Азаматик с Рустиком
и Игорек с Наташей придут. А я сестренку приведу. Она хоть и маленькая еще,
но нам не помешает, вы не думайте.
- Да ну что ты, я и не думаю. Приду, конечно, обязательно.
- А книжку почитаем?
- Непременно.
- А какую сегодня?
- Сегодня?..- На минуту задумавшись, я попыталась припомнить, что мы еще
не читали из моей библиотеки.- Сегодня будем читать "Приключения Тома
Сойера и Гекельберри Финна". Знаешь, был такой замечательный американский
писатель Марк Твен... То есть, настоящее его имя Самюэл Клеменс, а Марк
Твен это псевдоним...
- А почему?
- Ну, как бы тебе это объяснить... Видишь ли, в молодости он плавал обычным
матросом на речных судах... В общем, я тебе вечером все объясню, хорошо?
- Хорошо.
Отойдя несколько, шагов Олежка обернулся и тихо сказал:
- Вот бы и мне так: взять псевдоним, жизнь переменить и начать все сначала.
Чтоб ни отца, ни матери. Только я и Иришка.
Чувствуя, как сердце разрывается от жалости, я с трудом вновь выдавила
из себя улыбку, насколько смогла бодрую, и мягко укорила:
- Ну что ты, малыш? Не надо так. Поверь мне, все образуется. Обещаю, что
на родителей твоих я найду управу. Честное слово. Веришь мне?
- Ага... Ну, я пошел?
- Да, малыш, до вечера.
И он ушел, чуть сгорбившись, пришаркивая по асфальту подошвами стоптанных
ботинок не первой свежести, с напряженной спиной, словно чувствуя мой
взгляд. Бог ты мой! А ведь когда-то я сама мечтала, чтобы у меня были родители.
Хоть какие, хоть алкоголики, но чтобы был дом и семья. Увы... Семьей моей
стал сначала дом грудника, а потом - детский дом. Если верить нянькам,
нашли меня на вокзале примерно трехмесячной, в полиэтиленовом пакетике.
Вот этот пакетик да еще маленький крестик на простенькой цепочке, и были
всем моим имуществом, доставшимся мне от родной матери, которую я совсем
не помню. Мечтала... А теперь, глядя на таких вот пацанов, думаю что, может,
оно и лучше, быть сиротой?..
Ну, да ладно. Надо будет купить на вечер что-нибудь вкусненькое, побаловать
ребятишек. Правда, денег у меня всего ничего, и до зарплаты еще полторы
недели, ну, да как-нибудь выкручусь. В холодильнике кое-что есть, квартирной
хозяйке я заплатила до конца месяца. Так что горе не беда...
Распахнув дверь, я вошла в прохладный вестибюль и сразу же услышала скрипучий
голос вечного дежурного Шарапунько. Фамилию свою он произносит непременно
с ударением на последнем слоге, четко подчеркивая букву "о", но все равно
его иначе как Тарапунькой никто не называет.
- Лейтенант Богданчик, зайдите к начальнику горотдела. Он ждет вас.
Лейтенант Богданчик - это я. Забыла представиться. Фамилия у меня придуманная,
так же как и день моего рождения. Зато все остальной - настоящее. Рост:
сто семьдесят пять, формы: восемьдесят семь - шестьдесят один - девяносто.
Плюс шикарные золотистые волосы, голубые глаза, чуть вздернутый носик и сочные,
даже без помады, яркие губки. Словом, типичная голливудская старлетка или топ-модель.
Когда я в штатском, на меня смотрят с восхищением. Мужики. Женщины поглядывают
с плохо скрываемой завистью. Если я в форме, то смотрят на меня, мягко
говоря, с недоумением. А те, кто знаком со мной достаточно близко, откровенно
называют дурой. За то, что я гублю себя солдафонской службой в милиции.
Вот и Антошка меня не понял, из-за чего и... Расстались? Пока не знал,
кто я, все было прекрасно. А я и не обманывала его, просто не говорила
где и кем я работаю. Вот интересно, не сказать правду это ложь? До сих
пор не могу решить это для себя. Но, Бог ты мой, как он на меня посмотрел,
когда однажды я не успела переодеться после занятий в институте, где я
повышала квалификацию, и на свидание пришла в форме. Тогда еще сержанта.
Не знаю, чего в его взгляде было больше: недоумения или презрения. Только
видеться с тех пор мы перестали. А я искренне не понимаю, что тут такого?!
Ну да, молодая, красивая, а работаю инспектором по делам несовершеннолетних.
Чтобы таких вот, как я, меньше было. Что, я от этого становлюсь неполноценной?
Ну не мое это, кино, подиум, съемки и репетиции. Мало для этого внешних
данных. Мало. А ничего другого у меня нет. Теперь даже парня. Хотя нет,
чего уж самое себя обманывать? Не просто парень для меня Антошка. Он очень
близкий, родной, и, если честно, я жестоко страдаю. Где ты, мама? Ау...
Мне плохо. Очень, очень плохо. Слышишь ли ты меня?.. Нет, конечно. Мамы
у меня тоже нет. Только работа...
Дверь в кабинет начальника приоткрыта, и оттуда отчетливо слышны два
голоса.
- ... беда с этой Богданчик. Пока работала делопроизводителем - все было
прекрасно. Умна, расторопна, исполнительна. С отчетностью был идеальный
порядок. Как вернулась после института - хоть плачь. Ну, перевели мы ее
в ППН, и что? Отчетности никакой, где-то целыми днями пропадает. Ребята
говорят, посиделки с трудными устраивает на речке. То раков ловят, то
уху варят на костре. Читает им чего-то. Верите, сама, как девчонка, с ними
наперегонки бегает. А то и плачет с ними за компанию. Ей-богу не вру,
сам видел. Ну, какой из нее сотрудник?..
Это Саяхов, начальник горотдела. В прошлом ас розыска, а ныне приземленный полковник.
Не ладится у меня с ним с некоторых пор. Во многом он прав, безусловно.
Но разве дело в отчетности? Разве показатель моей работы это то, сколько
малолеток я под статью подвела в истекшем квартале? На то и профилактика,
чтобы как можно меньше пацанов попадало в зону, чтобы выйти оттуда законченными
преступниками. С которыми потом придется героически бороться. В общем-то
хороший человек полковник Саяхов, но не может он понять, что эти трудные,
эти малолетки, кем бы они ни были - попрошайками, воришками, и даже, как
это ни ужасно - убийцами, прежде всего - дети. И подход к ним нужен соответственный.
Но Саяхов на мои психологические изыскания только недоуменно пожимает
плечами. Вот и сейчас я совершенно отчетливо представила, как он пожал
плечами, наморщив погоны кителя.
- Нет, не понимаю я ее. Она, прежде всего сотрудник милиции, а уж потом
нянька.
- Ну, зачем же так? На мой взгляд, она совсем неплохо справляется со своей
работой.
Ага. А это голос Заремы Маратовны, начальника управления. Хорошая женщина,
мягкая и понимающая. А ведь тоже полковник, и в милиции уже двадцать лет
служит...
Ладно, неприлично дальше подслушивать.
Стукнув в дверь, я шагнула через порог и бесстрастно спросила:
- Разрешите, товарищ полковник?.. Товарищ полковник, лейтенант Богданчик
по вашему...
- Проходи, Богданчик, присаживайся. Вот Заремба Маратовна приехала тебя
навестить, узнать, как работа. Ну и вообще... Ладно, вы беседуйте, а я на развод.
Оставшись со мной наедине, Заремба Маратовна с минуту молча и задумчиво
смотрела на меня и, почему-то мне так показалось, прятала смешинки в
уголках глаз. Потом неожиданно спросила:
- Как у тебя дела?
- Работаю,- осторожно ответила я.
- Да я не о том. Как вообще дела?
Пожав плечами, я инертно ответила:
- Нормально.
- Понятно... С Саяховым я еще переговорю, думаю, найдем общий язык. А тебе
скажу так: лично я твоей работой довольна. Ты хоть и молодая, а хваткая.
То, что ты с детьми много времени проводишь, это хорошо. Совет тебе
дам: шире применяй статью за вовлечение детей в правонарушения. Мало мы
ее используем, а ведь большинство бед с детьми оттого и происходит, что
их в семье калечат. Лучше взрослых негодяев наказать, чем детские судьбы
ломать. Живешь по-прежнему на квартире?- неожиданно сменила она тему.
- Да.
- Ну, ничего, с жильем что-нибудь придумаем. Здесь с этим попроще. Новый
дом на паях строится, постараюсь для тебя однокомнатную выбить. Замуж
тебе пора.
- Да я пока...
- Это сейчас "пока". Гляди, как бы поздно не было. Тебе сколько? Двадцать
четыре? Ну вот, самое время... Ты чего все на часы поглядываешь?
И действительно, я, в который уже раз, совершенно бессознательно посмотрела
на часы. Смутившись, неловко попыталась оправдаться:
- Извините, Заремба Маратовна, я... Словом, у меня звонок по межгороду
через пять минут. Разрешите?..
- Да иди уж... И помни: все хорошо. Поняла? А с работой... Верю, что у
тебя большое будущее. Глядишь, когда-нибудь еще меня, старуху, подсидишь.
Ну, иди, иди...
На второй этаж я влетела за три секунды, ворвалась в свой кабинетик, и,
нетерпеливо поглядывая на телефон, торопливо стянула форменный плащик,
бросив его на стул. И тут же задребезжал телефон. И сердце у меня куда-то
ухнуло, а горло совсем некстати перехватил спазм. Если сейчас услышу Антошку,
я ведь даже говорить не смогу...
- Алло!.. Алло, алло! Слушаю...
Черта с два, слушаю. Опять скрипучий, жестяной какой-то голос телефонистки
со станции:
- 5-48-64? Междугородная. Уфу заказывали?
- Да. Да, да! Конечно, заказывала,- ору я в трубку.
- Абонент на автоответчике.
Абонент на автоответчике... Как всегда. Если Антошка и дома, то сознательно
не подходит к телефону. Потому что знает, что это звоню я. Господи, ну
зачем мне это нужно?!! И чего ради я унижаюсь? Показать бы ему язык да
помучить хорошенько. Только вот не увидит и мучиться не будет. Потому
что это я, как последняя дура, названиваю ему уже три месяца. А от него
- ни ответа, ни привета...
- Девушка, вы меня слышите?
- Да, я слышу.
- Сохранить заказ?
- Заказ?.. Нет, не надо. Снимите, пожалуйста.
Ту-ту-ту-ту-ту... Вот и все. С добрым утром, Ленка. Еще один день, и впереди -
вечер и ночь. Пустые, холодные и никому не нужные. И сколько их еще будет?
Господи, тоска смертная. Ну, скажи, за что мне это. За что, Господи!!!
Минут десять я сидела как истукан. Мне даже плакать не хотелось, столько
я уже выплакала слез за последнее время. И ничего не хотелось делать.
Совсем. Ничего. Напрочь. Пропади оно все пропадом...
Тр-р-р-р... Тр-р-р-р... Тр-р-р-р... Чертов телефон когда-нибудь доведет меня
до инфаркта! Сорвав трубку, я зло рычу в этот ненавистный мне черный микрофон:
- Да, лейтенант Богданчик, слушаю вас!
И мысленно добавляю: "Чтоб вам ни дна, ни покрышки! Оставьте меня все в
покое!.."
- 5-48-64? Междугородная...
- Я сняла заказ.
- Вам звонят.
- Мне?!! Откуда?
- Уфа на линии.
- Какая Уф... Девушка, миленькая, а... кто?
- Откуда мне знать!!!- взрывается телефонистка, изменив своей профессиональной
невозмутимости.- Будете говорить?
- Конечно!- Ору я в трубку.- Девушка, миленькая, извините меня...
- Соединяю...
- Да-да! Соединяйте... Алло!.. Алло, девушка, ничего не слышно!
- Здравствуй, Лена.
- Антошка!!!
Сердце бешено заколотилось, и дыхание перехватило, и в глазах вдруг все
поплыло и помутнело, словно я вижу свой кабинетик через мутное, залитое
дождем стекло. И сил нет ответить. И я хочу кричать и петь от радости,
забыв, что еще пару минут назад ненавидела весь белый свет и от тоски
готова была головой в петлю лезть.
- Лена... Ты меня слышишь?
- Я слышу, Антошка... Миленький, ну куда же ты пропал? Я тебе звонила,
звонила... Сколько писем... А нас тогда, после выпуска, отправили..., я
попрощаться не могла... Искала тебя, а ты пропал... Ты слышишь меня!
- Я слышу... Ты извини, я был неправ.
Ах, Антошка, Антошка. Ну почему ты мне не сказал этого раньше?..
- Да ничего, я понимаю.
- Не уверен. Понимаешь, мне нужно было подумать, решить... Словом, нам
надо встретиться. Я приеду к тебе. Сегодня же. Увидимся вечером.
- Ну конечно встр... Ой!
Что? Что-то не так?.. Лена... Мы встретимся?
- Да... То есть... Ты понимаешь, я сегодня обещала мальчишкам... Словом,