С совещания капитан Явор вернулся далеко за полночь. Дело ожидалось большое, как сказал полковник - в случае удачи Явору светили медаль и звание майора самое меньшее. Но и устал после совещания капитан, как собака.
Дом встретил его запахом смородины. Пахло на все комнаты, аж с крыльца. На столе капитана ждали полный, еще горячий, котелок взвара, и миса остывшей каши.
Явор про себя усмехнулся - шустрый парень этот Сергий. Готовить было кроме мальчишки некому - Яворова половина квартиры пустовала еще с осады; соседка, отдав ключи капитану, оставила вторую половину квартиры и подалась в тылы с неделю тому. Сергий быстро отдраил в квартире полы, а у Явора к ужину стали появляться то свежий взвар, то травки в каше, то по-особому приготовленная тушенка. На все вопросы - откуда, как? - парень кривился и отмалчивася, так что Явор знал только, что смородиновые листья Сергий таскает из заросшего сада в двух кварталах.
Отношения у них сложились странные - разговаривали капитан с мальчишкой только по делу. Явор мальчишку звал Сергием, говорить "Серги" или "Серджи" казалось ему почти невежливостью. Мальчишка же Явора называл то командиром, то капитаном, притом на "ты", но никогда - по имени или хотя бы имени-отчеству. Чем-то это царапало Явора - от солдат он привык слышать такое обращение, но от двенадцатилетнего паренька?
Сам Сергий лежал на широкой кровати, уткнувшись носом в стену. Явор скинул куртку и укрыл мальчишку поверх одеяла.
- У тебя куртка в росе, капитан, - мгновенно отозвался Сергий, повернув голову. - Ты с холоду не чуешь, а мне мокро. Давай просушу.
- Да ты спишь же!
- Не сплю, - мальчик сел на кровати. - Там печка не прогорела?
Явор открыл заслонку.
- Угли есть...
- Сейчас, - Сергий сунул ноги в сапоги.
- Ты куда?
- За дровами, - махнул рукой мальчишка уже в дверях.
*
Сидя за столом и глотая взвар, капитан смотрел, как мальчишка возится с печью и думал про себя, как бы сообщить, что ответ на его запрос о рядовом Ярославе Каменце пришел еще вчера. Однако, слова у Явора родились совсем другие.
- Ты сам чего не ешь, Сергий?
- Я ел, - покачал головой Сергий. - Капитан, если ты завтра не шибко занят - помоги дрова перетаскать. Со дня на день хорошие дожди зарядят, чуется.
Явор кивнул.
- Кто тебя научил такой чай варить?
- Отец, - улыбнулся мальчишка. - Когда мы с ним рыбачить ездили к дядьке. Года два тому, наверное.
- Дядя-то твой жив? - невольно спросил Явор.
- Не, - парень отвернулся к огню. - Его еще до осады лошадь сбросила. Нравный был жеребец. Дядька спину поломал. А что ты спрашиваешь, капитан?
Явор наклонил голову.
- Сергий...
Договаривать ему не пришлось. Мальчишка взглянул капитану в глаза совершенно по-взрослому и спросил только одно:
- Давно?
- За два месяца до прорыва, - выговорил капитан. - В середине зимы, выходит...
- Что делать со мной будешь? - коротко, без предисловий, произнес Сергий. - Из интерната я сбегу. Стрелять умею, оружие чистить тоже, кашу варить - ты, вроде, не плюешься...
- Хочешь остаться? - тихо спросил Явор, отставив в сторону чашку.
- Хочу. Сам понимаешь, капитан...
Горислав Явор кивнул.
- Сергий, вот что. При части я тебя оставлю ровно в одном случае.
Парнишка взглянул на него вопросительно.
- В бой не лезть, хоть бы нас всех положили. Под огонь не соваться, что бы ни случилось. Хватит с тебя и кашеварного дела.
- Хха, - то ли усмехнулся Сергий, то ли закашлялся. - К черту. Если так - то лучше я сразу куда-нибудь...
- До четырнадцати лет, - проговорил Явор твердо. - Будет четырнадцать - я сам тебе ружье дам. А захочешь - ступай в военное училище. Хочешь в артиллеристы? Или в летчики?
Мальчишка тихо вздохнул:
- А возьмут?
Явор сжал зубы:
- Пусть только попробуют Гориславича не взять.
- В свои меня посчитал, командир? - скривил губы мальчик.
- Посчитал, - кивнул капитан. - А если согласишься, Сергий... то таким сыном я бы гордился.
- Хорошо предлагаешь, командир... - протянул Сергий. - А своих у тебя нет, что ли?
- Нету, - качнул головой Явор.
- Командир... - мальчишка внезапно нерешительно взглянул Гориславу в глаза, - а ты женатый? Или не вышло?
- Женатый... - тихо произнес капитан. - Женатый был два года тому. Сына ждал...
*
Бои за Крутой Яр длились меньше трех дней - несмотря на трудные подступы, несмотря на то, что в городке засела отборная Императорская Стрелковая рота. Тогда еще старшина Горислав Явор рвался домой. К беленому, построенному по-деревенски, дому на окраине, к старым вишням во дворе, к мальвам под окнами, к смешливой своей Яничке, к сыну, который скоро должен был родиться. И сам черт не смог бы сейчас остановить старшину Явора.
Двор встретил его разбитым в щепу стволом одной из вишен и высаженными окнами - аккурат во двор прилетел во время боев малокалиберный снаряд.
А на крыльце дома сидел старый садовый сторож, дед Стефанович, который был сед, как лунь, и ходил с клюкой, еще когда старшину Явора в городе звали Горько и этот самый Стефанович за шиворот вытаскивал Явора из городского сада, где гуляла "чистая публика" и куда вход мальчишкам вроде Горько Явора был запрещен.
Старик сидел на крыльце с видом накрепко вросшего гриба, и видно было, что двигаться с места он не собирается, и обойти его старшина не сможет.
- Здрав буди, Горько Радимиров, - поднял голову Стефанович, щурясь и оглядывая Явора из-под руки. - Или нынче вернее будет - Горислав Радимирович?
- И тебе поздорову, Стефанович, - Явор поклонился старику. - А звать... как хочешь, так и зови. Ты еще отца моего без штанов видел, какой уж я тебе Радимирович...
Старик кивнул, оглядывая старшину с ног до головы.
- А ничего ты вырос, - заключил он. - И в плечах раздался наконец.
- Так давно пора было, - пожал плечами Явор. - Ты мне вот что скажи, Стефанович: что ж ты меня в мой же дом не пускаешь?
- А я тебя жду, - кашлянул старик. - С новостями. Сядай со мной, Горислав Радимирович. Во фляге у тебя что, вода или водка?
- Вода, - недоуменно проговорил Горислав.
- Тогда мою пить будешь. Не обессудь уж, из горлышка... - старик встретил взгляд Явора и проговорил вдвое тише:
- Расстреляли твою Яничку, Радимирович.
*
Через полчаса Горислав знал уже от Стефановича все, что старик мог рассказать:
- Старуха моя через забор видала... к вам, стало быть, на постой полковник какой-то явился. В эполетах, при этих... кисельбантах. Говорит - буду здесь жить. А Яничка твоя ему - катись, мол, колбаской, еще у меня всяких-разных не стояло, еще на мужнину кровать в грязных сапогах не ложились... Он ей слово - она ему десять. Он на нее кулаком замахнулся - она его сковородником по темечку, тот аж сел, где стоял. А потом поднялся, красный весь, Яничке по щеке залепил, и солдат покликал... Радимирович, выпей ты хоть глоток, что ли? А то смотреть на тебя тошно...
Явор не пил. Молча качал головой, вертел в руках фуражку.
- ... и хоронить ее не велел. Только бабы все равно схоронили. Без гроба, правда, и не на кладбище. У реки, где смородина. Показать?
- Не надо, - Явор молча поднялся. - Спасибо, Стефанович. Пойду я. И вот что... если у кого дом эполетники спалили, или наши снарядом зацепили - веди сюда, и скажи - мол, Горислав Радимирович Явор завещал отдать, а ему самому больше не понадобится. Только окна надо будет наладить...
- Ты что это, Радимирович, помирать собрался? - нахмурился дед.
- Нет, дедушка Стефанович. Просто возвращаться больше не тянет...
*
- Так что я тоже, можно сказать, сирота, - покачал головой Явор. - Так что скажешь, Сергий? Останешься? Не при части, при мне?
Мальчишка отвернулся к печи, поворошил дрова.
- Там видно будет, дядь Радимирович... я подумаю.