Дед Возгарь чувствовал себя дурно. В воздухе висела июньская испарина, проступавшая влагой даже на внутренних стенах избы. Он лежал на лавке и вяло поплевывал в ладонь подсолнухи. Дочь его Звяжинка только вернулась со двора, покормила детей и выпроводила их из дома, чтобы дать деду роздыху от беготни и воплей.
Подошла к отцу:
- Как ты, батя? Может пустырника тебе налить?
Возгарь кивнул и, охая, уселся на скамейку, глядя, как хлопочет дочь. Хорошая она баба - справная да пригожая. Добрая дочь и верная жена. Повезло зятю Круту, повезло. Дед вздохнул, отгоняя тоскливые мысли о давно умершей супруге.
- Звяшка, хочешь тебе сказку расскажу? - неожиданно для себя, спросил он. - Ты в детстве их ох-как любила. Помнишь?
Дочь мельком глянула на него, хлопоча у развешенных на стене связок сушеной травы, и хихикнула.
- А, давай, батя! Пока живоглоты не вернулись, а то придется их снова от тебя клещами отдирать. Балуешь ты их.
Дед принял из ее рук чарку с настойкой пустырника. Отпил, сморщился - оох, горькая - и начал рассказывать:
- В далекие-далекие времена, когда еще люди жили в городах, а все остальные народы Удела их боялись и уважали, обитал в глубинах морских Князь-Ящер. Был он огромный, как гора, могучий, словно океан, а когда выбирался на берег, то все живое перед ним разбегалось. Даже боги людей, свергов и уруков не смели ему противостоять, ибо был Ящер древнее каждого из них. А потому старались лишний раз ему на глаза не показываться.
Жил Князь-Ящер в море-океане так долго, что и не помнил сколько. Пил воду морскую-соленую да китами закусывал. А когда скучно становилось, вспоминал давнее-стародавнее и так веселил себя. И вот как-то проголодался он и захотел попробовать чего-то нового. "Слышал я, что появились в Уделе молодые народцы - сверги, люди и уруки. Надо бы попробовать, каково их мясцо на вкус". И так как Ящер был огромный, то и думал он не так быстро, как ты, дочка, а целых сто лет. Подумал он, подумал, и поплыл наружу.
Затряслась земля до основания, содрогнулись горы и волны огромные накатились на берега, когда вышел огромный Ящер из моря. Вдохнул Князь-Ящер воздух Удела, втянул в себя запахи мира и обрадовался: "Надоело мне в море-океане жить. Поселюсь теперь на суше да буду жрать все, что увижу. И богов проглочу, ибо пришло мое время порядок наводить. Мой теперь Удел".
Тем временем, собрались боги на совет. Сидят да гадают, что им делать и как теперь с эдакой напастью бороться. Все собрались: сверговы боги - Одер, Химдал и Хелла, боги уруков - Грогг-урз, Барр-урз и Карада, и наши - Зварог, Волос и Мора. А Ящер, тем временем, уже вдоль горной гряды идет, плечом ее задевает и скалы обрушивает. Даже солнце от него спряталось за Великую Гору.
Говорит храбрый бог-сверг Одер:
- Спущусь в Удел и на бой вызову Князь-Ящера! Пусть испытает силу моего молота.
И, словно молния, могучий Одер спустился в Удел, предстал перед Ящером и на бой его позвал. Не ответил ему Ящер; огромными лапами ступал да не обращал на Молотобойца никакого внимания. Тогда Одер напал на чудище и ударил его молотом. Ударить-то ударил, да только оказалась у Князя-Ящера кожа подобна граниту. Такая крепкая, что даже у Молотобойца не было сил пробить ее. Как ни бился сверговый бог, не смог одолеть Ящера. Вернулся посрамленным на совет богов.
И вот выходит вперед уручий бог Грогг-урз и рычит: "Теперь моя очередь! От моего копья ничто не спасется".
Спускается он в Удел и, без разговоров, бьет копьем в бок Ящера. Почувствовал Ящер, что колется в боку, посмотрел вниз и увидел урука, что копьем священным пытается ему бок проколоть. Не берет даже уручье копье его каменную чешую. Слегка махнул ящер свое лапой и, словно пушинка, улетел Грогг-урз на небо. Стыдно стало опозоренному уручьему богу. Глаз поднять не может.
Уже готовится в бой Зварог и меч точит. И вдруг Мора говорит: "А дайте-ка мне, братья, силами с Князем Ящером померяться!" Удивились Зварог и Волос, пожали плечами да кивнули - иди, мол, пробуй, да не жалуйся потом.
А тем временем гигант далеко-далеко от моря ушел. До княжеств добрался. И везде, где ступали его огромные лапы, царили ужас и запустение. Всех жрал на своем пути Ящер. Встретит князя - князя со всей дружиной съест; попадутся волхвы мудрые - их лопает, не давится.
И увидел вдруг Ящер перед собой целый город. То Ключень древний стоял на пути Зверя. Обрадовался Ящер - вон сколько мяса в одном месте, словно на тарелку, выложено. Заревел и ринулся ворота ломать. Уже натянули тетиву на луках стражники, собралась в свой последний бой лихая ключенская дружина, матери с детками своими попрощались, а волхвы молитвы Светлым Братьям и Темной Сестре вознесли.
И видят горожане Ключеня: прямо по дороге от ворот идет к Ящеру девочка. Самая обыкновенная. Платьишко ситцевое, головка маленькая да волосики светлые. Кричит в ужасе один лучник: "Это же Светлица - дочка моя!" Плачут все, глядя, как дитя малое на верную погибель себя обрекла.
А той - хоть бы хны. Встала на пути Зверя и ждет его с одуванчиками в руках.
Уж никто не знает и не узнает во веки веков, как умудрился Князь-Ящер эту пигалицу заприметить. От горшка два вершка - вот и весь сказ. Но увидал девочку, удивился и встал перед ней - огромный и страшный, жаром пышущий и смертью смердящий.
Спрашивает:
- Ты кто такая, козявка? Боишься меня?
А девчонка ему в ответ пищит:
- Нет, дядя Ящер, не боюсь. Кличут меня Светлица и хочу тебе, дяденька, сказки сказывать да песенки петь, ибо долго сюда ты полз и, наверное, притомился.
Ящер еще больше удивился. Рычит, словно огненная гора трясется.
- Отчего решила ты, козявка, что устал я? Я перед обедом не отдыхаю. Тебя первой съем, а городом после займусь.
А девчонка не унимается.
- Дяденька Ящер, съесть-то съешь, да только кто тебе потом сказки такие расскажет да песни споет, какие я знаю. Никто про такие и не слыхивал.
Задумался Ящер. Жадный он был, а потому решил: "А ведь права она. Если сожру ее, то таких сказок, может, и вправду не услышу. Вдруг она хорошие да новые знает?"
- Ладно, - говорит, - Расскажи да спой, а я, так и быть, не сразу тебе съем.
Улыбнулась Светлица и начала ему сказки сказывать. Про волка и кикимору, про мужика, который на небо на козле задом-наперед доехал и привез себе оттуда жену, про хитрую лису, что князя обманула и пол-княжества забрала, про ворону и гнома. Много она сказок знала да таких, каких никто и не слыхивал.
Заслушался Ящер - аж хвостом от нетерпения перебирал. А меж тем, все жители Ключеня на стенах собрались и дивились, как мелкая чудищу зубы заговаривает.
Час прошел, два, три... а там уже и луна на небо выскочила. Ночь собралась. А девочка все не умолкает. Да и ящер, кажется, забывать стал, ради чего пришел. Внимает ребенку, а сам головой трясет иногда, словно не в себе. Закончила девочка сказки читать и начала песенки детские тоненько-тоненько напевать.
Стали тяжелы огромные веки Князь-Ящера; лапы его, словно подрубленные, сложились. И пал Ящер. Заснул да так, будто мертвый сделался. А девчонка все не успокаивалась: спела про зиму-зимушку, про клевер и речку Ясенку. Так до утра и пела.
С рассветом увидел народ Ключеня спящего Зверя и радость обуяла их сердца. Спит громадина, лапы в разные стороны разбросав, а хвост аж за горизонт протянулся. А Светлица у него на морде сидит, ножки свеся, и венок плетет.
Сказал тогда князь Ключеня: "Надо выйти за ворота, девчонку забрать да со спящим чудищем расправиться". Сказано - сделано. Вышли дружинники, кто похрабрее был, и с опаской к Ящеру подобрались. А Светлица смотрит на них и смеется: "Чего боитесь, служилые? Он теперь еще тысячу лет проспит, не добудитесь".
Подвели ее к князю. А тут сам давешний лучник шепчет на ухо: так, мол, и так, княже, никакая она не Светлица. "Дочурка моя дома все это время была. А кто эта отроковица, я не знаю".
Нахмурился князь. Уставился на девчушку и спросил - кто сама будешь? А та ему: "Что же не признали вы меня, люди Ключеня?" И вдруг холодом повеяло да ветер тучи на небо нагнал. Поняли в этот миг люди, кто в облике девочки людской род от страшной напасти избавил. Поняли и в оземь поклонились Могильной Хозяйке. Мора же ключенцам сказала:
- За то, что сделала, ничего взамен не попрошу, лишь двух буйволов в жертву мне принесите да соблюдайте мой завет.
- Какой завет? - удивились люди Ключеня.
- Ящера сего убить вы вовек не сможете, пусть хоть сжечь да заколоть захотите. Сделайте вы вот что. Выройте под ним яму да закопайте чудище поглубже. А поверх проложите торговый тракт. И пусть спит эта Тварь вечно под землей, а по спине его повозки катятся да гости ходят. А чтобы не пробудился, в этот день каждый год выбирайте девочку да пусть всю ночь у перекрестка на дороге песни поет да сказки сказывает. Ящер под них крепче спать будет. Авось, не проснется никогда.
Сказала да исчезла, словно не было ее. В точности, как она наказала, выполнили ее завет горожане. Закопали тварь поглубже всем городом, над ним быков сожгли в честь Темной Сестры да раз в год на ночь девочек оставляли, чтобы песни пели да сказки сказывали спящему Князь-Ящеру.
Замолчал Возгарь, словно вслушиваясь в отголоске древней истории. Дочь достала из печки горшки с варевом. Затем повернулась к отцу, вытерла вспотевшее лицо подолом и дрогнувшим голосом спросила:
- Батя, а гномы, что сейчас в Ключене живут, завет Морин соблюдают? Надо ведь Ящеру сказки сказывать да песни петь, чтобы он не проснулся. Сверги-то знают?
Возгарь вновь улегся на скамью и, зевнув, произнес:
- Откуда им знать? Мы им говорили и так, и сяк про то, что обряд на Горыньей дороге помнить надо. Но гномы - народец упрямый и гордый. У них свои обряды есть, а чужие им не надобны. Так, поди, уже двести лет минуло, как перестали Ящеру сказки сказывать.
И добавил в полудреме:
- Мора не просто так сказывала. Глядишь, проснется снова Князь-Ящер. И уж тогда от него спасенья не будет. Ибо, думается мне, он очень голодный и злой будет.